Подражанский Виктор Александрович : другие произведения.

Из Рыбного переулка на улицу Рыбалко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:







  

Виктор Подражанский

  
   Из Рыбного переулка
   на улицу Рыбалко
  

Заметки геолога

  

Москва 2016

   Автор - геолог, гидрогеолог, с многолетним стажем работы. Рассказывается о встречах и связях с одной из ведущих геологических организаций Советского Союза и России.
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
   ...Геологов очень открытых и хитрых,
   Геологов съемки, геологов гидро-...
   Всех тех, кто дорогу без компаса знает,
   Геологов смелых (других не бывает)...
   Всех жизнью учёных и просто рабочих,
   Всех видных, завидных и прочих, и прочих...
   Отважных, кто грудью других закрывает,
   Геологов верных (других не бывает)...
   Чтоб рыбка ловилась и утром, и в полдень,
   А фляга со спиртом всегда была полной...
   Наука чтоб стала богатой до жути,
   Чтоб завтра же деньги вам выделил Путин.
   Короче, желаем вам мирного неба,
   С икоркою красной и белого хлеба,
   (Ну, или хотя бы соленого сала),
   Чтоб черные тучи на вас не свисали,
   И чтобы могли вы сказать в одночасье:
   "Я жив! Я здоров! Я - геолог! Я счастлив!"
  
   Людмила Похиленко
   Из поздравления с Днем геолога
  
  
  
  
  
   В Москве, на Октябрьском поле, недалеко от одноименной станции метро на улице Маршала Рыбалко, 4, высится десятиэтажка. Раньше гордо торчала в одиночестве, сейчас частично закрыта аляповатыми новостроями. Ничего особенного, серое панельное административное здание, каких немало построено в 70-х. Но учреждение в ней размещается совсем необычное. Существует эта организация более восьми десятилетий. К 75-летнему юбилею Организации (2008) был выпущен сборник, в котором подробно изложены основные этапы ее истории, поэтому повторяться здесь не имеет смысла. Однако, полагаю, не все читатели, как говорят теперь, в теме, поэтому некоторых моментов кратко коснусь.
  
   Даже в далекие исторические времена стало понятным, что при планировании военных действий, ведении боевых операций необходимо учитывать природные особенности местности, которые являются важным фактором, влияющим на конечный результат. Это привело к появлению военной географии как самостоятельной части общевоенной науки. В России еще в середине XVIII века была написана инструкция по водоснабжению войск в походных условиях. В 30-х годах XIX столетия в Академии Генерального штаба читался курс лекций по этому предмету, был выпущен учебник.
   К началу первой мировой войны возникло понимание необходимости изучения геологического строения территории театра военных действий. Требования к этой информации расширялись и усложнялись. В советское время они были четко сформулированы академиком А.Е.Ферсманом и включали следующие основные пункты использования геологических данных: оборонное строительство; водные условия местности с учетом перспектив обводнения и осушения; водоснабжение войск; изучение почво-грунтов с точки зрения проходимости военной техники; возможности укрытия войск; местные полезные ископаемые - стройматериалы (песок, гравий и т.п.), топливо (уголь, торф) и общий геолого-экономический анализ обеспеченности минеральными ресурсами.
   Для решения таких задач в СССР была организована военно-геологическая служба. По представлению Наркома обороны К.Е.Ворошилова принято решение о проведении специальных геологических работ. Оно было организационно оформлено созданием в составе Наркомата тяжелой промышленности Всесоюзной конторы специального геологического картирования (23.12.1933г.). Подобной организации не было и нет нигде в мире.
   Серьезнейшим испытанием для военных геологов стала Великая Отечественная война. Два десятка военно-геологических отрядов с честью справились с задачами по геологическому обслуживанию войск на всех фронтах. Работа в этом направлении непрерывно продолжается по сей день. При этом, естественно, учитываются требования времени, например, военные действия в условиях применения ядерного оружия, геологическое обоснование строительства пусковых ракетных установок в шахтах, мониторинг влияния токсичных промышленных выбросов в окружающую среду.
   Название Организации за это время в Советском Союзе и Российской Федерации менялось несколько раз: Спецгео; Четвертое и Пятое геологические управления; Всесоюзный гидрогеологический трест; Второе гидрогеологическое управление; Производственное геологическое объединение; Федеральное государственное унитарное предприятие по проведению специальных гидрогеологических и инженерно-геологических работ "Гидроспецгеология". Сегодня под последним наименованием существует структура "Федеральное бюджетное учреждение".
  
  Так случилось, что с этой Организацией я связан большую часть своей жизни. При этом работал в ее составе всего несколько месяцев. Тем не менее осмелюсь утверждать, что знаю её неплохо. Начну с того, что ее сотрудниками были в разное время ученые, на трудах которых училось мое поколение геологов - Д,И.Щербаков, М.Е.Альтовский, Б.Н.Семихатов, Н.В.Коломенский, А.М.Овчинников и др. Вместе с ними вспомню и человека, которому в значительной степени обязан выбором своей специальности, бывшего военного геолога, доцента Геологического факультета Одесского Госуниверситета Евгения Тарасовича Малеванного. Разработки более молодых специалистов, работавших в Организации или выходцев из нее, приходилось использовать в собственной практической деятельности, порой встречаться, дискутировать с авторами. Среди последних назову А.Е.Бабинца, И.С.Комарова, В.А,Грабовникова, Б.Г,Самсонова. Из рядов Организации вышли руководители нашей геологической отрасли, с которыми довелось сталкиваться в жизни - М.Я.Данилович, С.А.Гурьев, А.А.Забузов, К.И.Антоненко.
   Когда листаешь толстый том, выпущенный к юбилею Организации, часто встречаются знакомые имена. В середине прошлого столетия в нашей отрасли было занято не такое уж большое количество людей. Кто проявлял активность, знал многих. Степень близости различна: этот - хороший друг, а с этим когда-то вместе работали, с сослуживцами (сокурсниками) вот того нередко виделся, а вот с ним пересекался там-то и там-то.
   С друзьями-коллегами из Организации встречаюсь долгие годы до сегодняшнего дня. Благодаря их доброжелательному отношению, в частности, написал несколько книг воспоминаний. Именно они с учетом этого моего опыта рекомендовали написать отдельно об Организации. Попробую это сделать, используя и прежние свои записки. Может быть, этот рассказ будет кому-то интересен.
  
   Моя первая встреча с Организацией (далее для краткости 4ГУ) состоялась в далеком 1955 году.
   Я учился на III курсе геологического отделения Геолого-географического факультета Одесского университета. Уже в середине учебного года начались разговоры о производственной практике. По положению местами студентов-практикантов обеспечивало Министерство высшего образования. Их обычно зачисляли на вакантные должности. На производстве на них рассчитывали. Если работа партий (экспедиций) носила сезонный характер, нужно было успеть к выезду в поле, т.е. к маю - июню. На факультете допускалась досрочная сдача зачетов и экзаменов по некоторым предметам к этим срокам, продолжительность весенней экзаменационной сессии сокращалась. В этот раз здесь не все было в порядке.
   Мест для всех практикантов не хватало. Собрали деньги и отправили двух товарищей в Москву, чтобы обратились непосредственно в геологические организации. Никаких официальных документов у них не было, более того, декан факультета запретил сообщать кому бы то ни было об истинном положении вещей. Увы, улов оказался скудным. Случайно встретили знакомого выпускника ОГУ и с его помощью договорились о 5 местах в тресте "Аэрогеология". Ребята жаловались, что предприятия, базирующиеся в Москве, неохотно берут иногородних, потому что они по окончании практики разъезжаются по домам, а студентов московских вузов иногда удается использовать на камеральной обработке полевых материалов.
   Речь шла о делегировании еще одной группы ходоков, на этот раз с отношениями деканата по конкретным адресам. Мы тем временем сдавали весеннюю сессию. Она выдалась непростой - 6 экзаменов и куча зачетов, а преподаватели были требовательны. А я пока весело отпраздновал свое 20-летие.
   Дело сдвинулось в мертвой точки только в конце апреля. Годом раньше несколько наших студентов проходили производственную практику в партиях 4-го Геологического управления. В трудных условиях Чукотки ребята хорошо себя зарекомендовали, шли переговоры о продолжении сотрудничества с ними и с факультетом в целом. И вот из 4ГУ пришел официальный вызов на работу в тех краях человек на 25. Прошлогодних практикантов приглашали персонально, почти все согласились. Нашему курсу деканат выделил 13 мест. Естественно, недостатка в желающих поехать не было. Я, как и многие сверстники в те годы, увлекался темой о путешествиях и приключениях, прочел немало книг о походах Пири и Амундсена к полюсам Земли, о русских землепроходцах Семене Дежневе, Крашенинникове, Головнине и др. Конечно, очень хотелось увидеть такие места воочию.
   Имя организации нам, салагам, ни о чем не говорило. Нет названия, только номер? Ну и что? И у нас в Одессе есть такие, на табличке у входа - "Проектный институт N3" или "СКБ N17". Все ясно, это чтобы враги не догадались, чем занимаются. Тем не менее, обратили внимание, что анкетные данные серьезно принимаются во внимание. Кое о чем рассказали старшекурсники.
   При отборе кандидатов учитывались такие показатели. а) Чистота биографии. Работы велись в приграничной зоне, от некоторых небольших островов до Америки всего с десяток миль, не дай бог, сбежит кто-нибудь! Не надо забывать, когда это происходило: отец всех народов ушел сосем недавно, волна борьбы с наймитами врага "безродными космополитами" только начала спадать, но недружественное окружение никуда не делось...б) Физическая подготовка практиканта. Декану приходилось туго, выдерживать атаки девушек и отказывать им. В) Учитывалось материальное положение студента, руководители факультета хотели дать возможность заработать малообеспеченным. Я оказался в числе избранных почти со всеми лучшими друзьями и был, конечно, очень рад. Стали конкретные вопросы экипировки. Ходили консультироваться к побывавшим там ранее. Оказалось, мне многого не хватает, даже такой мелочи, как, извините, портянок.
   Экзаменационная сессия закончена. Нам выдали удостоверения, утвержденные проректором, о направлении для прохождения производственной практики в 4ГУ, допуск Первого отдела к работе с секретными материалами, деньги на проезд до Москвы, где находился аппарат организации, и обратно. Выезд все время откладывался, в 4ГУ решались какие-то свои внутренние вопросы.
   Незадолго перед этими событиями мои родители переехали на постоянное жительство в Кишинев. Отцовская легковая машина "Москвич-401" осталась в Одессе и стояла в нашем дворе. Перед отъездом мне нужно было снять ее с учета в ГАИ и перегнать в Кишинев.
   Где-то в первых числах июня ко мне домой пришли ребята с младшего курса и сообщили, что пришло извещение о необходимости срочного выезда. Уладить формальности в милиции я уже не успевал и решил ехать немедленно.
   Я жил у бабушки. Как раз в этот день пришла весть о смерти ее любимого брата. Бабушка безусловно нуждалась в моральной поддержке. А я поступил некрасиво. Быстро собрал вещи. Сказал какие-то слова, наспех простился и выехал со двора.
   Нужно было преодолеть всего-то около 180 км. Поездка не сложилась с самого начала. В Одессе, на АЗС, меня обокрали. Я плохо закрыл машину, когда заливал бензин, учащиеся ремесленного училища утащили с заднего сидения форменную фуражку, в которой лежал бумажник. К счастью, он был пуст, я в спешке не успел переложить из карманов документы и деньги. Все время стояла отличная погода, но как только выехал из города, сгустились тучи, пошел дождь. В то время дорога с твердым покрытием существовала далеко не везде. Она была на первых километрах 30 в сторону Кишинева. Потом были еще отдельные участки, но в таком состоянии, что ехать можно было только на танке. Весь транспорт двигался по грунтовой обочине. Гладкая в обычное время, она быстро размокла под дождем. Из-за состояния дороги и моей недостаточной водительской квалификации через каждые несколько сотен метров я буксовал или застревал вовсе. Выбирался с помощью встреченных машин или подвод. Какой-то вездеход дотащил меня на буксире до с. Кучурган в 70 км от Одессы. Оттуда начиналась более приличная дорога, но стал капризничать мотор. Другой грузовик отбуксировал до Тирасполя, где я заночевал прямо на улице. Наутро пожилой шофер, которому нужно было в Кишинев, ремонтируя что-то под непрекращающимся дождем, помог доползти до места. Моя мама чуть не упала в обморок, когда я появился на пороге их временного жилья, покрытый сплошным слоем грязи от носков ботинок до подбородка. Родители решили дать мне передохнуть денек и, хотя лишних денег в семье не было, отправить в Москву самолетом. Так я совершил первый в жизни полёт.
  
   В Москве остановился у маминой подруги в районе Таганки. На следующее утро отправился в 4ГУ. Управление размещалось в старинном доме, традиционно желтого цвета с белыми полуколоннами, по адресу Рыбный пер.,3 (сейчас там Администрация Президента РФ и проход закрыт). Я оказался в числе двух-трех самых нетерпеливых, уже после того, как меня сдернули в путь, из Москвы пришла депеша, чтобы задержались еще на пару дней. Здесь находился аппарат Управления, несколько помещений, где геологические партии занимались камеральными работами. Теснота, старые большие комнаты разделены на соты фанерными перегородками. Выяснилось, что отбытием на полевые работы пока и не пахнет. Мы болтались на широкой мраморной лестнице, вместе с одесситами студенты МГРИ и МГУ. Кое с кем познакомились. Мрачная прокуренная завкадрами симпатий не вызывала (еще в Одессе о ней неодобрительно отозвался наш декан). Промелькнул главный инженер 4ГУ Мухин. Однажды коротко переговорил с нами Хасин, главный геолог экспедиции, где предстояло работать. Мы уже знали, что он кандидат наук, награжден Сталинской премией за открытие месторождения вольфрамовых руд. Выходили покурить начальники геолого-съемочных партий. Некоторые из них и другие коллеги разобрали приезжих практикантов по домам, таким образом автоматически договорились о будущей совместной работе.
   В организации возникли финансовые трудности. Понизили заработок постоянным работникам. Они отказывались выезжать в поле, познакомившись с практикантами, подбивали поступить так же. Произошло нечто вроде забастовки. Третьекурсников зачислили в штат рабочими III разряда (всего разрядов было 8). В Управлении сказали, будем получать по 75 руб в месяц, геологи советовали требовать 90 (суммы в рублях 1961 г). Для сравнения: стипендия у нас была 22, а рюкзак альпинистского образца стоил в "Спорттоварах" 8 руб. Студентов старших курсов приняли на должности техников (коллекторов и старших коллекторов). Максим Панченко, Эрик Ткачук и я заранее договорились проситься в одну партию. Случайно встретили одного из начальников, поговорили и получили его согласие. Пятикурсники, работавшие в экспедиции в прошлом году, сказали, что нам повезло: состав партии хороший, а район работ по расположению и природным особенностям самый интересный.
   Начальству не нравилось, как мы отираем стены на лестнице. В ожидании определения дальнейшей судьбы рассосались по городу. Я побывал на стадионе "Динамо", смотрел матчи чемпионата страны по футболу. На легкоатлетических соревнованиях стал свидетелем исторического момента - преодоления недоступного прежде для советских прыгунов в высоту рубежа 2 м. Посетил ВДНХ и экспозицию Дрезденской галереи. Спрятанные во время войны в сырых подземельях бесценные художественные шедевры были спасены советскими военнослужащими, потом отреставрированы нашими мастерами. Было решено возвратить их в Германию, но перед этим показать советским людям. Экспозиция в ГМИИ им. Пушкина (совсем недавно он на несколько лет был превращен в музей подарков Сталину к его 70-летию) продолжалась довольно долго, а очереди желающих посмотреть не уменьшались. Нужно было занимать место часов в 5 утра, чтобы успеть с Таганки, пришлось встать в 3. Разумеется, нисколько об этом не пожалел. Снова взглянуть на эти сокровища довелось через полвека в Дрезденском музее "Цвингер".
   Деньги у всех заканчивались. Опытный старшекурсник предложил пойти на киностудию поработать статистами за 3 руб в день. Повезло, на съемках фильма "Мексиканец" по Дж.Лондону (с Олегом Стриженовым в главной роли) одетые в какие-то балахоны и картонные шляпы мы целый день изображали публику, усердно орали и хлопали. После всего нам вручили бумажки и сказали прийти за деньгами через несколько дней.
   Тем временем между руководством 4ГУ и "забастовщиками" был найден компромисс. Практикантам-рабочим положили по 90 руб/мес. Приезжим обещали оплатить квартирные с 9 июня по 1 рублю в сутки. Но все потом. А сейчас жить не на что. Начальство решило отправлять людей на базу экспедиции частями. Некоторые полетели самолетами по Северному пути, другие поездом до Хабаровска, оттуда самолетами в бухту Провидения.
  
   Группа в составе 11 одесситов и двух третьекурсников МГУ выехала с Ярославского вокзала скорым Москва - Владивосток. Старшим назначили нашего сокурсника Володю Дручина. У него были все проездные документы, в Хабаровске надлежало получить денежный перевод, авиабилеты и следовать дальше. Разместились в одном плацкартном вагоне. С нами оказались двое студентов МГРИ (позднее один из них проф. Н.Ф.Челищев) и девушка-коллектор, ехали до небольшой станции в Забайкалье. Здесь же следовал на гастроли полупрофессиональный тогда Рязанский народный хор. Мы быстро перезнакомились, особенно с женской его частью. Бывали многолюдные "товарищеские ужины", принимал участие практически весь вагон, с пением песен под гармошку и возлияниями дешевой водки. Транзисторных приемников еще не было, телевидение только зарождалось, люди больше встречались, часто пели хором. Наш курс умел и любил петь. В пути основательно пополнили свой репертуар. Авторов почти всегда не знали, значительно позже выяснилось, что пели в числе других песни Окуджавы, Визбора, Кима.
   0x01 graphic
   Командировочное удостоверение рабочего экспедиции XV района
  
   С Максимом и Эриком мы вели общее хозяйство. Заготовили в Москве еду, ее хватило дней на пять, потом перешли на "подножный корм". Были одеты в спортивные костюмы, купили одинаковые футболки цветов спортобщества "Локомотив". Я взял с собой старое отцовское пальто и кепку.
   За окнами вагона - огромная страна. Жаль было спать, чтобы не пропустить интересного. Волга. Уральские горы со знаком, отмечающим границу Европы с Азией на ст. Кунгур. Западно-Сибирские равнины. Великие сибирские реки. Станция Байкал прямо на берегу знаменитого озера. 54 туннеля. Известный барельеф на скале - подсвеченный прожекторами портрет вождя, исполненный зеками. Тайга, вплотную подступающая к железнодорожному полотну. Звучащие музыкой названия дальневосточных пунктов, известные из школьной географии: станция Тайга, Магдагачи, Волочаевск, Ерофей Павлович.
   Обильные впечатления, хорошая компания, но путешествие становилось утомительным. Поезда, как правило, сильно опаздывали. В Хабаровск прибыли на 9-е сутки. Был вечер предвыходного дня, все денежные дела пришлось отложить до понедельника. Кто-то догадался решить проблему жилья через райком комсомола. Идея оказалась плодотворной, нас поселили в общежитие Пединститута.
   Устроились и жили хорошо, если не считать борьбы с многочисленными клопами в ночное время (а злые языки болтали, что это только в Одессе). Познакомились с местными ребятами, еще не уехавшими после сессии. Посмотрели город, живописно раскинувшийся на холмах вблизи Амура. Побывали по приглашению спутниц на концерте Рязанского хора. Посмотрели в кино всемирно известный мультик про Белоснежку и семь гномов.
  
   Утро. Ждем самолета в Хабаровском аэропорту. Это сейчас - сел в аэробус в Москве и через полсуток на Чукотке. В то время было иначе. Эра реактивных самолетов еще не наступила, на линиях работали двухмоторные винтовые машины Ли-2 и Ил-12, на коротких еще "кукурузники" Ан-2. Ли-2 - долгожитель неба. Под этим названием выпускалась по лицензии копия американского "Дугласа", поставлявшегося в военные годы по лендлизу. Отличный аппарат для работы в сложных условиях. Скорость всего 250 км/час, но зато можно использовать короткую, в т.ч. земляную ВПП. Ил-12, позже Ил-14 - первый послевоенный отечественный транспортный самолет, скорость повыше, до 400 км/час, при необходимости мог лететь на одном моторе. Следует сказать, что во всех аэропортах Хабаровского края и Магаданской области, кроме краевого центра, ВПП были земляные, иногда засыпенные гравием или покрытые перфорированными металлическими пластинами, оставшимися после американцев, которые во время войны переправляли самолеты для Красной Армии из США через Аляску и Сибирь (об этом повествуется в современном фильме "Перегон"). Авиаперевозки осуществлялись двумя компаниями - Аэрофлотом и Управлением полярной авиации Главсевморпути. Вдоль побережья Ледовитого океана курсировали оставшиеся после войны американские гидропланы, дальние морские разведчики "каталина", которые в Москве стартовали с Химкинского водохранилища. Большинство машин, действовавших в этих местах, были выполнены в грузовом варианте, вместо привычных мягких кресел откидные металлические сиденья вдоль бортов. Хорошо, если в полёте на грузе можно было лежать. Расписание соблюдалось лишь относительно, например, если ожидаемый груз не подвезли вовремя, рейс могли задержать. Не надо забывать про погодные условия на этих территориях и об уровне метео и навигационного обеспечения в середине прошлого века.
   В аэропорту встретили шестерых радистов, ехавших работать в нашу экспедицию. Направлявшихся в нужную нам сторону оказалось довольно много. Образовалась очередь, написали список и передали в кассу. Вначале мы ждали самолета прямо до места, бухты Провидения, это было ошибкой. Опытные северяне научили, что надо ехать на перекладных и использовать возможность вылететь до любого промежуточного пункта, а там может быть оказия откуда-то сбоку в требуемом направлении. Наша компания вместе с радистами разрослась до 19 душ. Самолеты, которые я описал, брали по 25 - 30 человек, это при отсутствии груза, а все практически рейсы были грузопассажирскими, мы с неизбежностью должны были разделиться. Выяснили еще, что лучше лететь до Сеймчана, оттуда есть прямые рейсы до Провидения, Магадан хуже, он в стороне, надо ловить случайные оказии.
   Первая группа очередников улетела, остальные попали на маршрут все-таки до Магадана (через Николаевск-на-Амуре и Охотск). Из Магадана убывали несколькими бортами. Списки очередников перепутались, случилось так, что на очередной рейс не попадал один Эрик Ткачук. Я решил остаться вместе с ним. Вскоре выяснилось, что до утра самолета не будет. Мы куда-то пристроили свои вещи и поехали смотреть столицу Колымского края. Помню только освещённый холодным солнцем широкий проспект, застроенный 2 - 4-этажными домами, и серые воды бухты Нагаево. Поселок аэропорта находится километрах в 15 от города на Колымской трассе. Вечером, широко раскрыв глаза и уши, наблюдали и слушали колоритную публику - шоферов, строителей, золотодобытчиков, бывших зеков. А утром все-таки улетели.
   Но, оказалось, не очень далеко. Часть своих догнали в Нижнем Сеймчане, известном поселке на Колыме. Разместились в Красном уголке аэропорта, чтобы не тратиться на гостиницу, в нескольких километрах от аэропорта. Вечером играли в волейбол, команды формировались из местных жителей и застрявших пассажиров. До Полярного круга уже недалеко, середина года, ночь короткая и светлая. Собрались посмотреть реку Колыму, но не дошли, были атакованы комарами, они нас почти съели. Присутствовали они, хотя и в меньшем количестве, и в нашем Красном уголке. Нас научили жечь порошок "Пиретрум", но от едкого дыма мы сами страдали, кажется, хуже, чем вредные насекомые. Говорили, что Сеймчан - комариная столица Советского Союза, впрочем, подобные заявления мы слышали и в других пунктах.
   Постепенно улетали по нескольку человек. После объявления о регистрации на очередной рейс выяснилось, что остаюсь только я. Тут уже Максим Панченко добровольно присоединился ко мне. Время шло. Мы переселились из Красного уголка в операционный зал аэропорта, чтобы, не дай бог, не пропустить свой шанс. Из тайги привезли больного на матрасе, матрас бросили, мы не побрезговали, затащили его под бильярдный стол и там обосновались. Вообще к тому времени мы научились в случае задержки сразу бросать рюкзаки и пальто на пол и устраиваться, где придется. Питались печеньем и консервированными компотами. В аэропорту все нас уже знали. И вот как-то вечером диспетчер громогласно объявил: "Подражанский и Панченко! Утром рейс до Анадыря!".
   Долетели до центра Чукотского национального округа с посадкой в пос. Марково, также претендующего на звание комариной столицы. Анадырский аэропорт находился недалеко от рыбачьей гавани. Шел массовый лов кеты. Для сохранения этого вида рыбы была подписана конвенция с японцами о прекращении ее добычи на несколько лет. Для жителей Севера, которые веками использовали кету в пищу себе, ездовым и охотничьим собакам, делалось исключение. Но период путины был очень коротким, на берегу рыбу не успевали перерабатывать. В аэропорту приглашали даже ожидающих своих рейсов помочь в разделке рыбы, за это от каждой можно было взять брюшко и икру, если есть. Мы с Максимом наладились было на промысел, но тут объявили, что наш борт продолжит полет прямо до пункта нашего назначения.
   Самолет приземлился в аэропорту Провидения на берегу одноименной бухты. Под мелким дождичком мы отправились искать экспедицию. Нас увидели через окно, с шумом и гамом вывалилась вся наша компания. Было 3 июля, 20 часов по местному времени. Наш путь от Москвы продолжался 17 дней, в т.ч. самолетом от Хабаровска неделю, результат очень неплохой. Те, кто летел без пересадок по Северному морскому пути, затратили 6 - 7 дней.
   Хотелось есть, но экспедиционная столовая давно закрыта, а денег ни у кого не было. Удовлетворились какими-то остатками.
  
   Бухта Провидения - типичный фьорд, врезанный в сушу километров на 30. От Анадырского залива Берингова моря он частично отделён песчаной косой. По бортам бухты высятся тёмные скалистые берега высотой несколько сотен метров. На правом берегу раскинулся посёлок Провидения с морским портом. На склонах пятнами лежит снег. Сеется мелкий дождь. Осадки выпадают часто, но общая их сумма невелика, всего около 200мм. Низкая облачность, окружающих гор не видно. Зимой высота снежного покрова достигает 50 - 70см. Солнечных дней в году всего пара десятков. Хотя до Полярного круга градуса два по широте, ночи практически не было, часа три сумерки, а так совсем светло.
   На противоположной стороне бухты находился поселок Урелики. Одноэтажные домики беспорядочно разбросаны по наклонной предгорной равнине, прорезной неглубокими долинами нескольких ручьев, на площади примерно 2 х 2,5км.
   Экспедиция ХV района (так в секретном 4ГУ зашифрована Чукотка, недавно узнал, что разделение страны на подобные районы осуществлено чуть ли ни при личном участии Берии) начала работать в 1952г. Вначале она находилась в пустующей армейской казарме. Ныне в двухэтажном сборно-щитовом доме на окраине посёлка разместились производственные и административные отделы, химико-аналитическая и минералогическая лаборатории, жилые комнаты. На хоздворе был склад, мастерские.
   Кроме экспедиции в посёлке была рыбачья артель, ещё какие-то мелкие предприятия службы быта и торговли. Много военных - сухопутные, пограничники, моряки. Недалеко военный аэродром, истребители, находящиеся в состоянии вооруженного нейтралитета с американскими соседями, "Лисами Аляски".
   0x01 graphic
  
   Экспедиция XV района
  
   Где-то переночевали. На следующий день устроились в так называемой ночлежке, небольшом домике-балке с одним маленьким окошком и двухэтажными нарами. По словам остряков здесь был филиал Дрезденской галереи: на фанерной двери изнутри грубо намалёвана обнаженная женщина, почти в натуральную величину.
   Получили на складе экспедиции цигейковые спальные мешки и спецодежду - телогрейки и ватные брюки, полушубки с матерчатым верхом, зимние шапки, кирзовые ботинки, кроме полушубков всё б/у. Сапоги рабочим не полагались, мы их взяли за наличные в счет зарплаты. Позже я купил меховые носки из оленьей шкуры, по-местному "чижи", чтобы ходить в палатке после маршрута. В партии еще должны были быть казённые брезентовые робы, рукавицы и резиновые сапоги. Старшекурсникам, оформленным коллекторами, выдали красивые новые меховые лётные куртки. Некоторые их сразу припрятали, чтобы в конце сезона выкупить уже как б/у по сниженной цене. Питались в экспедиционной столовой "под карандаш", т.е. в долг. Всё готовилось из консервов - супы-борщи, каши с тушёнкой, сушёный картофель. На столах стояли миски с тёртым сушеным чесноком, его ели столовыми ложками. Кое-кто привёз с собой витамины в драже. Продукты для столовой закупали в воинских частях, военные охотно обновляли стратегические запасы. Раз я был дежурным на кухне (ежедневно какая-нибудь партия выделяла человека) и мне пришлось распечатывать деревянный ящик с салом. Оно было в виде брусков воскового цвета и его надо было колоть топором. На дне я нашел ярлык с датой "1943". Ужин был в 18 часов, до отхода ко сну снова хотелось есть, но приходилось терпеть, магазин был недоступен из-за отсутствия денег. Тем не менее, я начал поправляться.
   Нас сразу стали посылать на разные основные и вспомогательные работы. Эти назначения получали от начальника партии, других сотрудников еще не знали. Я несколько дней переписывал в лаборатории результаты химанализов воды с рабочих карточек в таблицы. Читали геологические отчёты.
   Народ продолжал потихоньку подъезжать из Москвы. Местные работники, часть приезжих жили в здании экспедиции. Свободного места там не было, а в ночлежке тесно и неуютно. Мы нашли недалеко брошенный дом, каких в поселке было немало. К нам троим присоединились зачисленные в нашу партию земляк со старшего курса Игорь Зеленин и сверстник из МГУ Паша Шабаршов. Пришлось удалить огромную кучу продуктов человеческой жизнедеятельности. Оклеили стены и потолок бумагой, вымыли окна, переложили печь. На свалке нашли вполне приличный чайник, под ведра-кастрюли приспособили жестяные пятилитровые банки из-под томатной пасты. Спали на раскладушках-"сороконожках", таких давно нет.
  
   Численность работников экспедиции в летний полевой сезон назвать затрудняюсь, полагаю, человек около 200. Начальником экспедиции был Л.С.Косых, гл.инженером Чаковский. Главный геолог Хасин оставался пока в Москве. Экспедиция в том году проводила военно-геологическую съемку масштаба 1:200000. Работали по всему Чукотскому полуострову. В предыдущие годы были засняты наиболее доступные места, сейчас подчищали оставшиеся площади. Начальники геолого-съемочных партий - С.Е.Синицкий, Г.А.Жуков, А.М.Тимофеев, С.Г. Романова, И.М.Саргина, Лихачев, Боборыкин. Все - грамотные опытные геологи. Недалеко от базы бурили поисково-разведочную скважину, воду из которой планировалось использовать потом для снабжения базы.
   Значительные площади заняты тундрой. Всю территорию деятельности экспедиции пересекал с СЗ на ЮВ Анадырский горный хребет. Тяжёлые трактора С-80 волокли по тундре сваренные из обсадных труб сани с грузом и домиком-балком. На базе экспедиции была мощная радиостанция, связь с партиями трижды в сутки, в случае ЧП - в любое время. На время полевых работ экспедиция арендовала самолет Ан-2. Он доставлял на стоянки продукты, другие материалы, почту. Часто самолёт не мог совершить посадку, и всё это сбрасывалось с воздуха и потом разыскивалось в тундре. Мощный трактор - единственный способ передвижения по тундре. Но и он нередко утопал в солифлюкциях- грязевых пятнах, образующихся при таянии многолетнемёрзлых пород. Чтобы освободить его, требовалось иногда несколько суток. Бывали случаи, когда с самолета сбрасывали брёвна для этой цели. Был ещё катер "Гранит", но не помню, как он использовался.
   Каждый начальник партии имел документ, в котором говорилось, что партия работает по заданию Главного штаба инженерных войск Советской Армии, всем представителям власти на местах предлагалось оказывать необходимую помощь. Важной частью работы кроме геологической съемки масштаба 1:200000 была ещё и специальная. Составлялся отдельный отчёт, в котором отражались условия проходимости местности, в особенности для танков, возможности укрытия и маскировки войск, их размещения, водоснабжения и др. Была толстая секретная инструкция, составленная инженером-генералом с учёной степенью. Занимался этой работой инженер по спецвопросам, так называлась должность. Обычно это был географ, поэтому приехали столько студентов-географов из МГУ. Все они специализировались по геоморфологии, но и в геологии, в особенности четвертичной, были подготовлены неплохо.
   А выезд партий в поле всё откладывался. Ждали прибытия парохода с 56 тоннами груза для экспедиции, а он застрял где-то во льдах. Состоялось общее собрание, на котором резко критиковали начальника экспедиции Л.С.Косых. Говорилось об исключительно неблагоприятной в этом сезоне метео- и ледовой обстановке, о том, что половина партий все еще не укомплектована кадрами, не готова к выходу в поле, что июль практически пропал, день станет короче и план работ накрывается. Сразу после собрания студенты МГРИ сочинили песенку на мотив "Гоп со смыком". Начиналась она так: " В Четвертом Управлении бардак,/ Начальник экспедиции - му...ак"...В те годы подобные слова были верхом неприличия.
   Парохода все-таки дождались. Ездили в порт на разгрузку. После того, как в трюме на одного из студентов чуть не накатила железная бочка с буровой дробью, начальник партии решительно запретил нам работать грузчиками.
   Эрик после работы сходил на охоту с кем-то из местных, на птичий базар к морскому побережью. Расстояние туда и обратно больше 20км, а утром надо было быть к началу рабочего дня. Он успел, притащил 5 уток, ещё больше упали на недоступные скалы. Сварили жирный бульон, но он сильно пахнул рыбой. Я даже не ел. Позже они еще раз ходили с Максимом, добыли 8 уток. К тому времени мы получили зарплату за июнь и первую половину июля, купили продуктов и поджарили дичь на сливочном масле. Получилось очень вкусно. По подсказке бывалых сварили ликер из полулитра спирта и килограмма карамели (конфет-подушечек, теперь таких не делают). На ужин пригласили начальника партии. Потом долго пели песни.
   0x01 graphic
   Около нового дома
   Слева направо: начальник партии Тимофеев, Паша Шабаршов, Максим Панченко, коллектор Снегирев, Эрик Ткачук, Игорь Зеленин
   Шел активный обмен письмами с родными и знакомыми. Корреспонденция на материк и оттуда шла от 6 до 20 дней.
   Получили повышения в должности, Максиму с Эриком присвоили V-й разряд, мне VI-й. Как свойственно новичкам на Севере, большинство практикантов сразу по прибытии на Чукотку перестали бриться и через пару недель обросли бородами разной степени привлекательности.
   Комсомольское воспитание, знание истории страны, да и места, в которых мы теперь пребывали, способствовали поддержанию возвышенного романтического, даже восторженного духа. Казалось, в облаках витают тени знаменитых путешественников-покорителей Арктики, славных русских землепроходцев. На протяжении длинного пути были интересные встречи, разговоры. О многом мы услышали впервые. Случаи из жизни в походах, на рудниках и приисках, рассказы о зеках, лагерях и событиях холодного лета 1953-го. Наконец, совершенно нетипичные высказывания в адрес Вождя всех народов (ХХ-м съездом партии еще и не пахло). Все это не могло тогда разрушить нашего восторженного состояния.
   Телевидение в стране только зарождалось, не было ещё не только видиков и компьютеров, но даже транзисторных радиоприемников. Люди ходили в гости друг к другу, часто пели хором. Это было свойственно и молодёжи. Вспомните, на сцену уже выходили Булат Окуджава, Александр Галич, Юрий Визбор, Юлий Ким. Мой школьный класс был поющим и студенческий курс любил и умел петь. Был свой поэт и композитор Горик Кофф, прекрасный солист Игорь Зелинский. Пели советские песни - о близкой ещё войне, о дружбе и любви. Народные русские и украинские.
   Среди приехавших на практику студентов нашлись свои творцы. Географ Алексей Сабельников и геолог Юрий Усенко из МГУ позже печатались в одном из самых популярных журналов "Юность". Их стихи мне нравились. Еще в полёте зародилась песня, которую я потом слышал как народную, такую же, как про Ванинский порт или про поиск "молибденового блеска". Ее пели, конечно не зная имени автора, и во время городских встреч, и у походных костров. Наш сокурсник Шура Монюшко как основу использовал сюжет и мелодию романса, исполнявшегося, главным образом, в ресторанах. Ему помогали другие. Я тоже вставил пару слов. Так родилось "Чукотское танго". Песни, старые и новые, пели практиканты и постоянные работники экспедиции, собираясь в административном здании, ночлежке, в нашем доме.
   С приездом людей на полевые работы жизнь и в экспедиции и в поселке в целом заметно оживилась. Этот год запомнился геологам надолго. Много студентов, и состав подобрался интересный. Больше всего одесситов и студентов МГУ. Из МГРИ практикантов мало, но много выпускников этого вуза среди штатных работников. С одной из последних групп прибыл веселый долговязый белокурый мгришник. Звали его Степс или Ступс. Как-то я шел на почту на другой конец поселка, он попросил опустить письмо в почтовый ящик. Привлекло внимание необычное, написанное химическим карандашом имя адресата: Наташа Хайме. Так случилось, что я через несколько лет познакомился с Натальей Марковной и часто контактирую до сих пор. А Степс, по паспорту Иосиф Иванович Петрожицкий, долгие годы трудился в 4ГУ. Мы изредка общались по телефону до его кончины.
   Начались различные соревнования - между ОГУ и МГУ, между студентами-геологами и географами и др. Рядом с экспедицией была приличная, покрытая древесными опилками, спортплощадка, там проходили матчи по волейболу и баскетболу. Приходили поиграть команды воинских частей. Понаблюдав, военное спортивное начальство договорилось сыграть спарринг в волейбол с командой армейской бригады, которая должна вскоре выступать в чемпионате Советской Армии. Игроков привозили самолетами из отдаленных гарнизонов. После отбора получилось так, что в команду экспедиции вошли шестеро одесситов, двое из них - игроки сборной университета, а остальные вообще не волейболисты, а представители других видов спорта. Собрались зрители со всего посёлка. Игра получилась длительной, пять партий, и напряженной. В итоге мы проиграли.
   Культурные мероприятия проводились в Доме офицеров. Там раньше была тюрьма, а теперь, как сказали нам, лучший зрительный зал на всей Чукотке. Показывали кино 3-4 раза в неделю. При нас закончил гастроли Магаданский музыкально-драматический театр. В библиотеке можно почитать журналы, "Магаданскую правду" и центральные газеты с опозданием соответственно на одну и две-три недели.
   Состоялся вечер встречи со студентами МГУ и ОГУ. Был дан неплохой концерт, в основном, силами студентов. Интересно, что перед началом программа была внимательно просмотрена военными политработниками, замечания и поправки имели место. Вели концерт звезды одесской художественной самодеятельности Зелинский и Монюшко. Концерт прошел с успехом, а весь вечер был хорошо организован. Состоялись игры и танцы. Чемпионы МГУ и ОГУ по шахматам (надо же собраться им в таком месте!) дали сеанс одновременной игры. Я победил в танцевальном конкурсе, исполнении "краковяка" со старшекурсницей Валей Барановой, хотя выступал в спортивном костюме и тапочках, а мой соперник в финале - в отглаженных брюках и туфлях (полагаю, жюри, состоявшее из военных, учло подвиги на волейбольной площадке). Устроители не поскупились на призы. Так, шахматисты получили по хрустальному кубку, большая ценность тогда. Нам с Валей на двоих достались флакон духов "Жди меня", белые капроновые носки и большая плитка шоколада. Шоколад мы съели, духи получила Валя, а носки я вручил ей под шутки друзей на какой-то встрече через несколько лет. После танцев я еще поиграл с офицерами в настольный теннис.
   Оказалось, друзья-охотники привезли слишком много боеприпасов. Вечерами, точнее ночами, мы уходили на ручей за экспедицией и устраивали стрельбы по подброшенным в воздух бутылкам. За этим занятием нас как-то застал наш начальник партии, сделал нам втык и запретил впредь подобным заниматься.
   С горем пополам подготовка к полевым работам заканчивалась. В 20-х числах июля на двух тракторах вышла первая из партий, в ней 9 ребят-одесситов. Бухта Провидения лежит в южной части Чукотского полуострова. Партии, которые сразу по выходу с базы направлялись к северу, назывались северными. Две партии, наша и работающая на смежной площади, забрасывались в район работ морем, выйдя из бухты, сворачивали на запад-юго-запад к заливу Креста и потому считались южными. Залив глубоко вдается в сушу, а от его верховьев мы еще шли на север, часть нашего района вообще за Полярным кругом. Так что это деление было достаточно условным.
   В нынешнем году ставился эксперимент. Наша партия должна была работать в основном в горной местности. Через западную часть района работ проходила автотрасса. Решили попробовать использовать автомашину-вездеход ГАЗ-63. Километрах в тридцати от южной границы района находился крупный посёлок, откуда начиналась трасса и была возможность связи. Поэтому в партии не было ни радиостанции, ни радиста.
   Вначале нам нужно было попасть в пос. Уэлькаль в устье залива Креста и там на маленькой базе доэкипироваться. Должны были идти вместе со всем имуществом, включая автомобиль, на самоходной барже, которую в числе других буксировал пароход "Якутия". Но моряки запросили слишком много денег, выезд не состоялся. Оказалось, судьба была к нам милостива. Выйдя в океан, пароход попал в 10-балльный шторм и растерял 11 барж из 12. Семь из них отыскали в ближайшие дни, доля остальных осталась нам неизвестной.
   Вечер 30 июля. Сидим на пирсе военного причала в Уреликах, мы - трое рабочих, завхоз, водитель машины и несколько человек из соседней партии. Остальные улетели в Уэлькаль самолетом. Еще две собаки из некомплектной экспедиционной собачьей упряжки. Мы хотели взять страшно лохматого вожака по кличке Черчилль, но его увели выехавшие раньше. Погрузка на сейнер намечалась на прошедший день, но судно не пришло. К вечеру на пирс подъехал начальник экспедиции и сообщил приятную новость: команда запила и впереди полная неопределенность.
  
   0x01 graphic
   В ожидании судна
   23 часа. Темные силуэты гор. В зеркальной воде бухты отражаются огни пос. Провидения. Дремлют на рейде пароходы. На небе - ни облачка. Пламенем горит заря полярного дня. На высоте нескольких десятков метров лёгкие паутинки тумана. Тишина, только где-то далеко лают собаки.
   Зверобойный сейнер "Корсаков" подошел к пирсу 1 августа в 20 часов. Под непрекращающимся дождем погрузку закончили к 2 часам ночи. Долго возились с нашей машиной. Она не помещалась на палубе, пришлось снять кузов и положить его на раму поперёк. В это время начался отлив, и судно село на грунт. Легли спать в трюме, втиснувшись в щель между горой вещей.
   Судно имело в длину метров 15, водоизмещение тонн 100, грузоподъемность 30 тонн, от плавсредств наших далеких предков, которые показывают в кино, отличалось наличием бензинового двигателя и радиостанции. Команда состояла из 8 человек, все чукчи (анекдотов про них тогда ещё не рассказывали), капитан окончил мореходную школу в Петропавловске-Камчатском. Всё насквозь провонялось ворванью - тюленьим и моржовым жиром. На корме лежала часть моржовой туши. Нам рассказывали, что чукчи закапывают мясо в землю и едят его, когда пойдет душок, называется это "копалька" (а байкальский омуль "с душком"?). Амбре от нашего моржа соответствовало их гурманским представлениям в полной мере.
   В 5 утра быстро погрузили соседский вельбот и отвалили. Остановились, постояли ещё в пос. Пловер в 7км и в 13 часов вышли в открытый океан.
   Великий, но отнюдь не тихий океан. Северное море. По карте Берингово, но по принадлежности все равно чукотское. Я вырос у моря, но это было нечто совсем другое. Ветра почти не было, поверхность воды гладкая, но длинные высокие свинцовые валы сильно раскачивали наш дредноут. Шли недалеко от берега мимо высоких неприступных скал, изрезанных морским прибоем, на которых кипели "птичьи базары". Вокруг нас резвились стада моржей. Видели нерп и китов. Некоторые из спутников плохо переносили качку. Особенно страдали радист соседей и наша собака Пальма, которые вдвоём сильно подпортили чистоту палубы.
   Вечером 3 августа вошли в залив Креста и в 23 часа и бросили якорь на рейде пос. Уэлькаль. Все быстренько съехали на берег, а я как-то замешкался и остался на борту. Посердившись на спутников и самого себя, от безделья стал ловить бычков, как научили моряки-чукчи. Четыре крючка соединяются "кошкой", приманкой служит кусочек красной тряпки. За короткое время натаскал с полсотни. Бычки сильно отличались от черноморских - головастые, с рогами, иногда ярко окрашенные и очень крупные, до полуметра. Улов отнес на камбуз.
   Утром подали лодку, и я поехал на базу. Уэлькаль - эскимосское село. Живет там человек 200, занимаются морским промыслом - охотой на нерпу, моржа, кита. Поел, выспался, походил в окружении детей и собак между домиками и ярангами. Во второй половине дня начали лодкой возить на борт снаряжение. Взяли много невыделанных оленьих шкур. Мы с ребятами прихватили себе, чтобы отвезти домой, не помню, купили или даром. Я взял три штуки.
   Геологосъёмочная партия под номером 304 впервые собралась вместе. Пока корабль идет заливом Креста до места, коротко познакомимся.
   1. Тимофеев Александр Михайлович, начальник партии. Носил красивые усы, за что получил в экспедиции прозвище "Чапаев". Был очень осторожен, если не сказать трусоват, но это качество заслуживает оправдания. Во время войны, будучи юношей-курсантом военного училища, в первом же бою получил тяжелое ранение. Не знаю как, но левая рука у него держалась только на мышцах, кость была перебита. Отличный геолог. К обязанностям руководителя нашей практики относился добросовестно. Я часто ходил с ним в маршруты, он не только заставлял рассказывать одесские анекдоты, но по ходу объяснял геологическую обстановку, я под его диктовку заполнял полевой дневник.
   2. Попов Андрей Петрович, старший инженер по спецвопросам. Один из самых старших в экспедиции, было ему тогда 41. Участник Великой Отечественной. Окончил географический факультет МГУ. Бывалый северянин, до 4-го ГУ работал где-то на Таймыре. Человек суровый, но в глубине души добрый. Давал мне задания по своей тематике.
   3. Стремяков Александр Яковлевич, гидрогеолог. Работал пару лет после выпуска из МГРИ. Человек острый, даже конфликтный. Очень сильный физически, всем практикантам по очереди устраивал испытания, в маршруте пытался загонять. Мы оказались не из слабаков, и это его удовлетворило.
   4. Котельников Владимир, прораб-геолог (такая должность существовала до 1961 г. - старше старшего коллектора, младше инженера). Выпускник Московского (ныне Красноярского) Института цветных металлов и золота, работал второй год. Недавно женат. Натура увлекающаяся, в маршрутах с ним было хорошо.
   5. Колосов Геннадий Иванович, прораб-геолог. Лет 35, опытный работник, какое-то время работал в другой экспедиции, но в нашей знал многих. Присоединился к партии в последний момент.
   6. Маслов Алексей, геофизик. Примерно ровесник Колосова. Практик. Отвечал за массовые поиски месторождений урана, все знают, что это такое. Опытный северянин.
   7. Снегирёв Борис Иванович, коллектор. Под 40 (должность не вязалась с возрастом и опытом, коллекторами очень часто работали менее подготовленные и более молодые люди). В экспедиции давно. Практик, Относились к нему иронично, он недавно женился и взял фамилию жены, раньше был Дураков. Поборник здорового образа жизни. Очень скуп, призывал экономить на питании (заработок у него был не ахти какой, справедливость его стремлений я понял, став взрослее).
   8. Малков Владимир, завхоз. После службы в армии остался на Чукотке. Недавно женился.
   9. Долгов Андрей, водитель. Тоже после армии, остался подзаработать на Севере.
   С т у д е н т ы-п р а к т и к а н т ы
   10. Нестеров Константин Владимирович, прораб-геолог. Закончил V-й курс геофака ОГУ, предстояло учиться еще несколько месяцев на VI-м. Кандидат в мастера спорта по шахматам, чемпион университета. В экспедиции второй год подряд. Грамотный геолог, в маршрутах хорошо объяснял и показывал натуру. Собирался жениться на сокурснице, которая сейчас работала в смежной партии.
   11.Зеленин Игорь Васильевич, старший коллектор. Перешел на V-й курс геофака ОГУ. В прошлом году работал в Центральном Казахстане. Баскетболист-перворазрядник, на этой почве мы с ним были знакомы ещё со школы.
   12. Шабаршов Павел, старший коллектор. Перешел на IV курс геофака МГУ. Опытный, до учебы работал в геологии на Колыме.
   13. Панченко Максим Александрович, рабочий V разряда. Студент IV курса геофака ОГУ, мой сокурсник. После окончания университета работал в Якутии, потом в Новой Каховке, в Крыму, в разных организациях в Одессе.
   14. Ткачук Эрий Иванович, рабочий V разряда. Также мой друг и сокурсник.
   15. Ваш покорный слуга, рабочий VI разряда.
   Сокурсников и себя я досрочно перевёл на следующий курс, формально это должно состояться после того, как практика будет зачтена.
   "Анадырский хребет в сочетании с заливом Креста до сих порсчитаю одним из чудес, сотворенных природой. Это самое красивое место на всем протяжении от Берингова пролива до Скандинавии".
   Так отзывался о местах, где мы сейчас находились, Михаил Каминский, известный полярный лётчик, первым поднявший самолет в небо Чукотки в 1935г.
   Залив Креста представляет собой фьорд шириной 2-4, вытянутый с юга на север на расстояние около 20 км. Впервые его посетил в 1660 г. современник Семена Дежнева тобольский казак Курбат Иванов, который шёл на северо-восток из Анадырского острога. Он положил его на карту под названием "Большая губа", а бухту Провидения - "Малая губа". В 1728 г. сюда зашёл во время своей экспедиции, посланной Петром I, Витус Беринг и присвоил заливу название Креста в честь церковного праздника.
   В 8 часов утра 5 августа ошвартовались в порту Эгвекинот. Причальная стенка там высокая, чтобы выгрузить автомобиль требовался подъёмный кран. Начальник порта оказался земляком - выпускником Одесского института инженеров морского флота, вопрос решился быстро. Согласовали прибытие с пограничниками и поставили большую 10-местную палатку около заставы. До вечера успели поесть в местной столовой, отлично помыться в бане и даже посмотреть кино в маленьком клубе.
   Написал письма домой. Употребил вычитанный где-то литературный образ, сравнив письма со светом далёких звёзд, которые давно погасли, а луч всё идет до Земли. Так и письма, я буду где-то в поле, совсем в другом месте, когда их получат. Я, дурак, изощрялся в художественной прозе, а мать потом над этим письмом плакала...
   Поселок Эгвекинот расположен в одной из бухт в северном окончании залива. Это примерно в 30 км от Полярного круга. Был заложен с целью освоения открытого в 1937 г. Иультинского олово-вольфрамового месторождения. В конце войны сюда высадилась экспедиция "Главдальстроя" (огромной империи МВД) для выбора участков под строительство порта и посёлка. Первые полторы тысячи строителей прибыли на пароходе "Советская Латвия" 16 июля 1946 г., эта дата считается днём основания посёлка. Следом на "Тоболе" привезли ещё две тысячи. Большинство из них были зеками. Тогда же создан "Чукотстрой" (вернее - ЧУКОТЛАГ), через который прошло до описываемых дней около 40000 человек. В кратчайшие сроки построили автобазу на 50 машин, склады, стройцех с пилорамой. Уже в 1951г. открыта автотрасса до пос. Иультин длиной более200км, годом позже - морской порт. Население Эгвекинота составляет сейчас 5 - 5,5 тысяч.
   К сожалению, перемены 90-х не миновали этих мест. Добыча руды стала сокращаться. В 1993 г. построенный среди сурового безлюдья ценой нечеловеческих усилий достаточно современный Иультин превратился в мёртвый город.
  
   Согласно проекту нам нужно было выполнить кое-какие горнопроходческие работы - канавы, закопушки для определения глубины залегания многолетнемёрзлых пород. Кроме того, Стремяков хотел пробурить скважины ручным способом и провести гидрогеологические опыты. Имеющаяся в наличии рабсила - мы трое студентов, можно было ещё привлечь за дополнительную оплату завхоза с водителем. Но нас планировали использовать в маршрутах в качестве коллекторов, относительно двух других тоже были иные намерения. Заранее была мысль - поискать рабочих в Эгвекиноте. Поспрашивали в столовой, на улице, в т.ч. о расконвоированных заключённых (позже таких назовут "химиками"). Никого не нашли. Решили попробовать непосредственно в зоне, за проволокой.
   Лагерей в Чукотском национальном округе много. И в районе залива Креста тоже. И в самом Эгвекиноте есть. Учитывая удалённость от населённых мест, суровые природные условия, сюда отправляли многих опасных преступников, среди них заработавших максимальный срок - 25 лет. И не только их. Начальство искусно варьировало, сталкивая лбами разные категории зеков - "воров", "сук", "мужиков". Немало было отбывавших срок по печально знаменитой 58-й статье. Об этом сейчас много написано. Были отдельные женские зоны. Как-то в маршруте пришлось проходить мимо такой. При виде нашего маленького отряда из двух человек сиделицы подняли шум и крик. Я не из института благородных девиц, но, услышав, что извергали нежные женские уста, уши сворачивались в трубку.
   Набор настоящих зеков на разовые или сезонные работы практиковался. Люди шли на это охотно: все-таки не в зоне, плюс какие-никакие деньги. И лагерное начальство разрешало. Куда он с Чукотки убежит? Нам рассказывали о поисковой партии - начальник, коллектор и 26 рабочих-заключенных. И ничего! Однако побеги случались, и работодателей при этом убивали. Цель беглецов - добраться до Америки. Не имея карты и компаса, иногда продовольствия и одежды, шатались неделями по тундре. А по следу шли поисковые группы. Охрану лагерей несли, кроме обычных ребят, призванных на действительную службу в войска МВД, ВОХР ("вооруженная охрана"), которую вербовали, в основном, из бывших зеков. Туда шли люди с определенными качествами. Публика свирепая и малоприятная! Беглые предпочитали сдаваться пограничникам. Пограничные наряды постоянно курсировали в разных направлениях, чаще на побережье. Пограничники проклинали задержанных, даже били (лишняя морока и строго рассчитанный пищевой рацион придется уменьшать), но тащили с собой, кормили и сдавали властям. А вохровцы, если догоняли, обычно убивали на месте.
   О беглых зеках - не досужие россказни. Андрею Петровичу пришлось встретить в тундре двоих беглецов. Обошлось, а это был, как рассказали подошедшие вскоре преследователи, "двадцатипятилетник" с компаньоном.
   Днём Тимофеев поехал за поселок к ближайшему объекту и взял с собой меня. Начальство лагеря отнеслось к просьбе благосклонно (вспомните о бумаге, которая была у начальника партии). Нашлось несколько претендентов. Посмотрев на них и обменявшись несколькими словами, он отказался от этой затеи. Раз и навсегда, я упоминал о его осторожности.
  
   Воскресенье. Были ещё какие-то дела, выезд в район работ планировался на завтра. В палатке, устланной оленьими шкурами, Эрик и Игорь затеяли борьбу со мной, при этом щекотали, чего я боюсь. В палатке всё стало вверх тормашками. На нас кто-то уже прикрикнул. И вдруг после легкого удара - страшная боль в левом локте. Задрали рукав, рука неестественно торчит назад. Вывих. Дальнейшее помню плохо, болевой шок, но рассказывали, что я начал четко распоряжаться, и команды исполнялись бегом. Меня завернули в ватники, чтобы меньше трясло, посадили в кабину и поехали искать больницу. Она оказалась на окраине посёлка, при зоне, но войти и выйти можно было свободно. Пока поехали домой за доктором, я сидел, скрючившись, на каком-то столе. Врач Галина Валентиновна оказалась местной знаменитостью, называли ее "Галя-Валя". Я попросил сделать общий наркоз, потому что боюсь боли. После моих ответов, что сердце здоровое, а водки я пью мало, мне сунули в нос марлю с резким запахом, и сразу стало хорошо. Я расслабился и прилёг на стол, последнее, помню, что здоровенный санитар несет меня куда-то на руках.
   Ощущения под общим наркозом это отдельная тема. Когда открыл глаза, увидел склоненные над собой несколько физиономий, по сравнению с которыми наши вчерашние кандидаты в рабочие выглядели ангелами.
   - Что, браток, оклемался? На, покури!
   Ни о чём не спрашивая, мне запихнули в рот окурок самокрутки. Эта компания трогательно за мной ухаживала. Вечером проведать меня приезжали наши.
   Все, лежавшие в палате, и младший медперсонал, были зеками. Ночь напролет шла гульба. Меня тоже приглашали, но я сказался слабым. Что-то пили, женщины лазили под одеяла к неходячим. Привезли человека, которому снесли полголовы топором.
   Рано утром я выпросил у санитара чью-то одежду, сапоги 49-го размера и, осторожно передвигая ноги, потому что рука еще сильно болела, побрёл к своим. Идти надо было довольно далеко, километра два-три. Больная рука была прибинтована к телу. Наши только встали. Я категорически заявил, что в больнице не останусь, поеду со всеми. Видимо, сказал решительно, возражений не было. Ни меня, ни виновников, так сказать, моей травмы никто не попрекнул ни одним словом.
   В 10 утра 7 августа первый отряд на машине двинулся на рекогносцировку в горы. У посёлка в залив впадает река Нырвакинотвеэм. Это одна из главных водных артерий района, но по сути ручей. Собирались подняться вверх по долине, там, судя по карте и аэрофотоснимкам, раскинулось обширное плато. Кто не поехал первой ходкой, складывали часть имущества, которую решили не брать с собой, в какую-то хибарку, кажется на заставе. Оставили, в частности, раскладушки, подумали, что обойдемся оленьими шкурами.
   Основная группа выехала в 16 часов. Погода была великолепная. Вначале лихо пронеслись 14 км по грейдеру. Долина реки в низовьях широкая, плоская, задернованная, заболоченные участки редки. Отъехали от Эгвекинота километров 30 и стали на ночёвку.
   Здесь долина резко сузилась, превратившись в ущелье. Двинулись прямо по руслу. Выглядело это так. Просматривали отрезок пути и начинали мостить дорогу глыбами со склонов и галькой. Частично или полностью разгружали машину и толкали её по подготовленному куску. Переносили оставшийся груз. И приступали к следующему участку. Если за раз продвигались на 20-30 м, это было хорошо. Я помогал, как мог, действуя здоровой рукой, хотя меня ругали и прогоняли. За день преодолели около 5км.
   На следующий день выбрались на приподнятую выровненную поверхность, примерно 10х5 км, окруженную горами. Здесь была уже типичная тундра. К счастью, болото было не сплошным. Впереди машины шли пешком, выбирая
   0x01 graphic
   Построили дорогу в русле реки...
   0x01 graphic
   ...и поехали!
   твердые участки. Порой теряли бдительность, машина разгонялась и вдруг с ходу садилась на брюхо. Доставать её после этого было нелегко. За время рейда выработали целый набор приемов по преодолению препятствий.
   Например, небольшую заболоченность накрывали возовым брезентом, с двух сторон садились человек по пять и туго натягивали его. Машина на скорости проскакивала, не успев завязнуть.
   Серия на номерном знаке нашего автомобиля ЯН. Во время войны шёл фильм "Неуловимый Ян" про чешского партизана, с Евгением Самойловым в главной роли. Так и мы нарекли свою славную машину.
   Разбили базовый лагерь вблизи господствующего над местностью массива Малый Матачингай высотой около 1500 м. Поставили 10-местную палатку белого цвета на траве в нескольких шагах от реки. В чистой прозрачной воде с температурой 2 градуса величественно ходила крупная рыба. За всё время ни поймать, ни подстрелить ни одной не удалось. Неподалеку небольшое озеро, на дне - линза льда. Максим, пловец по спортивной специализации, однажды на спор проплыл по нему метров 10.
   0x01 graphic
   "Неуловимый Ян" сел капитально
   0x01 graphic
   К лошадиным силам мотора придется добавить свои
   Продовольствие закупили ещё в Уреликах за казенные деньги в воинских частях, расчёт за питание в конце сезона. Энергозатраты на работе были большими, отсутствием аппетита никто не страдал. Рацион состоял из консервированных
   0x01 graphic
   Лёд на дне небольших водоемов не тает никогда
   борщей и супов, каш - рисовой, перловой, пшенной, пшеничной, макарон, мясных консервов, сгущёнки. Научились находить дикие лук, щавель, ещё какую-то съедобную траву. Год выдался на редкость холодным и влажным, грибов и ягод почти не было. На складном столике в палатке постоянно лежал кус масла, сливочного или топлёного. Борис Иванович возражал против такой расточительности, но его не слушали. Вообще в непроизводственной части жизни явно верховодили одесситы, которых было пятеро из 15-ти. Пищу готовили на примусах, дежурный, а если все были в маршрутах, кто первым вернётся. Ответственная задача дежурного - вовремя приготовить горячий чай. Из маршрута приходят мокрыми, замёрзшими и первым делом, иногда даже не снимая рюкзака, хватают дымящуюся алюминиевую кружку.
   Партии оставалось работать максимум два месяца. Нужно было заснять площадь немногим больше листа карты 1:100000 масштаба. С первого базового лагеря начали обрабатывать западную часть района. Уже через несколько дней два отряда ушли в разные стороны недели на две. Нагрузились основательно - палатки, спальные мешки, шкуры, продукты, примусы, керосин. На обратном пути легче не будет, место съеденного и сожженного займут образцы пород, пробы воды.
   Старослужащие вели себя скромно. После сборов оставалась кучка груза, которую, ругаясь, разбирали студенты. Эрик набрал столько, что не мог самостоятельно подняться с рюкзаком. Я помогал при сборах. Проводил под дождем один из отрядов до ближайшего перевала, нёс километров пять канистру с керосином.
  
   0x01 graphic
  
  
   Кто возьмёт оставшуюся кучу груза?
   Слева направо: Зеленин, Панченко, Стремяков, Нестеров
  
   Тимофеев провёл из базового лагеря несколько маршрутов, коллектором брал меня. Наша машина здорово пострадала при подъеме в горы, нужен был ремонт в мастерской, продукты тоже. Начальник с завхозом поехали в Эгвекинот. В лагере остались Андрей Петрович, Снегирёв и я. Они вдвоём ходили в маршруты, один раз в двухдневный.
   В партии было штатное оружие - нарезной охотничий карабин выпуска 1934г. и трофейный пистолет "вальтер", который Тимофеев постоянно носил с собой в кобуре. Кроме того было три личных двустволки и промысловая малокалиберная винтовка. По правилам техники безопасности для защиты от диких зверей и недобрых людей каждый отряд должен быть всегда вооружен. Но рюкзаки тяжелы, никто не хотел таскать лишний груз. Время от времени начальник устраивал разнос, после чего день-два оружие носили с собой. Исключение составляли охотники Эрик и Максим, ружья всегда были при них. Когда я остался в лагере один, в моём распоряжении оказались мелкашка и двустволка. Спать укладывался в центре палатки, обложившись оружием. Андрей Петрович говорил, что беглые зеки не входят через дверь, а разрезают стенку палатки.
   Я пересёк плато в нескольких направлениях. Вначале просто так, стреляя по дороге в длиннохвостых полярных сусликов-евражек. Потом Андрей Петрович дал мне задание. Я делал записи, зарисовки в соответствии с инструкцией. Кто-то из старших придумал эффективный способ определения глубины залегания "вечной мерзлоты", многолетнемёрзлых пород, с помощью найденного где-то прута из арматурной стали с изогнутой ручкой. Я заточил конец о камни, сделал насечки через 10 см, чтобы проткнуть почвенно-растительный слой мощностью до полуметра требовались секунды и не нужно никаких закопушек.
   В тундре никогда не уничтожают того, что ещё может пригодиться. На старой стоянке оленеводов я нашёл длинную толстую палку, видимо, центральный кол от палатки, и притащил в лагерь.
   Тимофеев возвратился через три дня. От лагеря до Эгвекинота по построенному нами пути добрался за 6, обратно за 5 часов. Они нашли где-то тонкое бревно, такое длинное, что, подложив его на чурбак под ступицу, застрявшую в тундре машину мог приподнять один человек, второй бросал под колесо запасённые в кузове камни. Машина всё-таки засела километрах в двух от лагеря. Там её и оставили вместе с грузом, по мере надобности подносили оттуда продукты.
  
   Поврежденная рука еще болела, но опухоль спала. Я делал простые восстановительные упражнения, носил в руке камень или ружье.
   Двадцать второго августа должны были идти вчетвером снимать самый дальний угол планшета. Накануне шёл дождь, а наутро мы имели удовольствие созерцать окрестности, почти сплошь покрытые снегом. Ещё на базе экспедиции было определено, что мы нарвались на холодный год, какой бывает раз в 50 лет. Поздняя весна, тяжелая ледовая обстановка на море, теперь вот зима пришла раньше обычного срока. И всё-таки мы пошли. Взяли продовольствие и керосин в расчете на 5 дней. На четверых три спальных мешка, один должен был лежать в середине одетым под кучей курток и ватников. Сначала шли холостым ходом, эту часть уже отработали другие. Где-то у слияния двух ручьёв должны были пересечься со своими. Никаких следов не нашли, сложили каменный тур, оставили записку и несколько папирос в непромокаемой бумаге.
   Обнажённость территории очень хорошая. Только высокое плато и днища широких долин заняты тундрой. На горных склонах растительности почти нет, мхи, лишайники, сильное морозное выветривание. Здесь распространены
   В дальний маршрут
   0x01 graphic
  
   Слева направо: завхоз Малков, Снегирев, водитель Долгов, Тимофеев, Попов
   0x01 graphic
   Автор (справа) и Тимофеев
   магматические горные породы, образовавшиеся в процессе формирования Охотско-Чукотского вулканического пояса, крупной структуры, заложившейся на стыке Евроазиатской и океанической литосферных плит. Насколько помню, преобладают породы среднего состава и их туфы, а также разные граниты мелового возраста. Чехол четвертичных отложений маломощен. Ландшафт вроде бы однообразен - чередование голых скал или покрытых осыпями каменистых склонов и нешироких долин с ручьями, озерами и тундрой. Трава, какие-то цветочки фиолетового цвета, изредка негустая поросль низкорослой полярной ивы. Вместе с тем не перестаёшь восхищаться этой суровой неброской красотой. Хотя лазить там нелегко, особенно с большим рюкзаком и радиометром.
   Добрались до места, поставили палатку. Сделали маршруты. И пришлось прерваться: началась пурга. Ветер ураганной силы валит с ног, снег, карту не достанешь из сумки. Урезали пищевой рацион, варили раз в день жидкую кашицу, правда, масла достаточно. Керосин тоже экономили. В палатке было холодно. На ночь пробы воды в стеклянных бутылках приходилось укладывать к себе в спальные мешки.
   Лежим. Все уже пересказано и обговорено. Я сочинил песню на мотив "Крутится-вертится шар голубой" о том, как "дикие сопки под снегом лежат, "белые мухи" над тундрой кружат...Ветер холодный в палатку загнал, тундру и русло морозом сковал" и как нам попадет за невыполнение плана. Как-то в темноте Тимофеев с Андреем Петровичем стали мечтать, как пойдут в московский ресторан после возвращения в столицу. Выбирали место, обсуждали меню. Это получалось у них так живо и наглядно, что я вдруг почувствовал себя в сверкающем зале среди нарядной публики. Когда сильный порыв ветра встряхнул палатку и прервал разговор, показалось, что ослепительные люстры обрушились на голову, мгновенно превратившись в низкий брезентовый потолок.
  
   0x01 graphic
   К перевалу. В снег воткнут "прибор"-определитель глубины залегания многолетнемерзлых пород
   Провалялись в палатке больше двух суток. Как только ветер немного стих, вылезли наружу и продолжили работу.
   Мне посчастливилось побывать в двух замечательных географических точках. Первая - даже не точка, а пространство, водораздел рек, принадлежащихбассейнам разных океанов, Северного Ледовитого и Тихого. Хребет как хребет. На северо-западе угадывалась долина большой реки Амгуэмы, на юго-востоке ничего не видно в тумане. Вторая точка - пересечение Полярного круга со 180-м меридианом, границей двух полушарий Земли. Здесь мы сложили тур и оставили записку, как делают на покоренной горной вершине. Зная о предстоящем событии, я специально носил с собой консервную банку - контейнер для письма. Всё вроде, как обычно, но чувства охватывают необыкновенные.
   Домой, т.е. в базовый лагерь стали собираться 30 августа. Идти надо было "через реки, горы и долины" примерно 27 км. В середине дня на привале решили, что сумеем дойти за один дневной переход. Низкая облачность, то дождь со снегом, то туман. Наконец, свалились с последнего перевала на плато. Во мгле
   0x01 graphic
   Там, далеко река Амгуэма
   нашего белого шатра не видно. У меня возникла навязчивая идея: съесть сгущенного молока. Отделился от группы и рванул вперед (потом за это попало). Оставалось еще километров пять.
   0x01 graphic
   Это здесь! В точке пересечения границы земных полушарий с Северным Полярным кругом. Слева направо: Тимофеев, Попов, Снегирев
  
   Ходить по тундре нелегко. Из моря мокрого мха и просто воды торчат кочки, по которым стараешься ступать. Хлюпанье и чавканье сапог. Пот заливает глаза. Мотаешься из стороны в сторону. Прицелился на выбранную кочку, сделал шаг или маленький прыжок, а 20-килограммовый рюкзак потянул вбок и вот уже стоишь в воде выше колена, а то и лежишь в ней.
   Несмотря на такой способ передвижения, я почти бежал. Ввалился в большую палатку. Никого не было. Не сняв рюкзака, который сильно натер плечи, съел несколько ложек сгущенки, после чего разделся. Как сказал бы Остап Бендер, сбылась мечта идиота.
   Этот день стал поистине праздничным. Через полчаса после нашего прихода на перевале показались четыре человека, ещё один наш отряд. А в 11 вечера, когда все уже спали, со свистом, гиканьем и ружейной пальбой явились остальные пятеро. Как сговорились! Было весело и радостно.
   Начальник партии объявил следующий день выходным. Стирка, ремонт одежды и обуви. И баня!
   Из камней сложили небольшой купол, под которым развели огонь. В ямке горел притащенный мной деревянный кол, который все время поливали соляркой. Вода грелась отдельно на примусах. Когда эксперты решили, что каменушка разогрелась достаточно, огонь погасили, мгновенно поставили над ней палатку и накрыли её сверху брезентовым тентом. Температура внутри - не хуже, чем в хорошей парной. Мылись сменами по трое. Лимит горячей воды на каждого - по два ведра. Самые отчаянные из первой смены выбегали из палатки и плюхались в речку, температура воды в которой была чуть выше нуля. Предбанник на дворе, на открытом воздухе. Но в целом, как сказали бы в Одессе, не баня, а что-нибудь особенного!
  
   0x01 graphic
  
   Баня в палатке у ручья
  
   Вечером тоже знаменательное событие. Поздравляли сразу двух именинников, Эрика и Пашу Шабаршова. Весь день параллельно с баней готовился торжественный ужин. Мы с Игорем Зелениным успели написать общий приветственный адрес в стихах и размножить в двух экземплярах. Я его художественно оформил, изобразив окружающий пейзаж. Рисунок мне самому понравился, и я потом жалел, что он у меня не сохранился. Не удержусь от описания праздничного стола.
   Х о л о д н ы е з а к у с к и
   Салат "Крик души" из местных трав (моего изготовления)
   Консервы "Колбасный фарш"
   Г о р я ч и е б л ю д а
   Борщ консервированный с консервированным мясом
   Пельмени под соусом из куропатки
   Котлеты под тем же соусом
   Д е с е р т
   Пирожки с начинкой из сухофруктов
   Н а п и т к и
   Компот из сухофруктов
   Компот консервированный (смесь сливы и персика)
   Чай
   В и н н а я к а р т а
   Ликер "Габбро" (сахарный)
   Ликер "Полярная ночь" (яблочный)
   Ликер "Северное сияние" (грушевый)
   Ликер "Чукотская фантазия" (смесь)
   На бутылках красовались этикетки не хуже заводских.
   Было весело и хорошо. Только все объелись. Еще днем расселились по четырех- и двухместным палаткам, большая предназначалась для общего ужина и последующей камералки. Всю ночь раздавались стоны, хлопали пологи, кто-то выскакивал наружу. Утром охи и ахи продолжались, что не помешало самым стойким метнуть по миске рисовой каши со сгущенкой.
   Собака Пальма, которую мы захватили с базы экспедиции, особыми талантами не отличалась. Иногда вообще вела себя странно. Возможно, сказывалось отсутствие постоянного хозяина. Ее пробовали брать в маршруты, но это создавало лишние хлопоты.
   Собаке покровительствовал Андрей Петрович. Потрепывая ее за загривок, приговаривал, грассируя: "Пальма! Дура! Волчица!" Однажды возле палатки направился с этими словами к животному. Но собака никак не реагировала. Оказалось, в сумерках он принял за Пальму пустой ящик. Оглянулся, не видел ли кто? Свидетели хихикали тихо.
   Как-то в спокойный тихий вечер мы выскочили из палатки на собачий визг. Совсем близко, метрах в ста, в легкой дымке нарисовался волчий силуэт. Я знал из описаний, что тундровые волки мельче своих собратьев из средней полосы и тайги, но этот выглядел огромным. Может, из-за условий освещенности. Но потом Андрей Петрович сказал мне, что не знает, как там написано в литературе, но мне ничего не показалось. Бросились в палатку за ружьями, а Тимофеев выхватил из кобуры "вальтер" и, почему-то зигзагами, бросился вперед, оказавшись между волком и стрелками. Кто-то крикнул ему: "Куда, в атаку?!". Потом этот клич вошел у нас в поговорку, когда кто-нибудь спешил. Тем временем волк неторопливо растаял в тумане. И тут вдруг наша Пальма стремительно рванула вслед за ним. Мы побежали следом, звали, но тщетно. Больше её не видели.
   В маршрутах встречали снежных куропаток. Птицы почти не боялись и бежали впереди в двух-трёх шагах. Лично я в таком положении стрелять не мог, начинал хлопать, бросать камнями, чтобы они если не взлетели, то хоть отбежали подальше. Мясо у них отменное. Попадались следы северных оленей, диких или сбежавших из колхозного стада, и снежного барана. Самих животных не видели. Раз я нашел череп барана с рогами и взял с собой, несмотря на недовольство старших товарищей (лишних килограмма два веса), довёз до Одессы, сделал украшение на стену и подарил отцу. Себе не оставил, дабы не стали бы символом будущей супружеской жизни. А Эрик подобрал оленьи рога, сброшенные во время линьки.
   Встречали не раз следы медведей. У охотников наготове были разрывные пули "жакан". Самого зверя видели пару раз, однажды Эрик даже стрелял по нему, но безуспешно. После каждого такого случая поднимался шум, начальник требовал носить оружие всем отрядам. Иногда величественно пролетал ворон, младший брат медведя, пробегали лисицы, но они опасности не представляли.
  
   Провели полевые камеральные работы. Сделали ещё несколько маршрутов и решили перенести базовый лагерь ближе к автотрассе Эгвекинот - Иультин. Во время перевозки пошел снег, началась пурга, видимость сократилась почти до нуля. Наткнулись на пост охраны трассы и решили заночевать, благо на территории нашелся пустой барак. А через пару дней обосновались в небольшом заброшенном поселении. Забор из колючей проволоки в несколько рядов, расположение построек не оставляли сомнений по поводу его назначения. Их не мог поколебать даже сохранившийся над воротами популярный лозунг, вещавший о том, что труд в СССР является делом чести, славы, доблести и геройства. Устроились на деревянных топчанах поближе к печке в большом бараке. Дровяные остатки для топки валялись в избытке. Комфорт почти сказочный. Неудобство состояло в том, что на огонёк залетала всякая проезжая публика. Это не нравилось, в общем, никому, а в особенности начальнику партии, потому что согласно требованиям к нашей работе присутствие посторонних не допускалось. Приходилось, иногда скрепя сердце, нарушать северный закон гостеприимства и выпроваживать непрошенных посетителей.
   Ещё в первый приезд в Эгвекинот мы обнаружили в книжном магазине много интересной литературы, издаваемой центральными и Магаданским областным издательствами. Вечерами, забравшись в спальные мешки, слушали Костю Нестерова, который при свете свечи читал вслух замогильным голосом страшные рассказы о Шерлоке Холмсе. Если в этот момент за окном раздавались голоса или слышался стук в дверь, слушатели нервно вздрагивали.
  
   Новый лагерь находился в 30 с небольшим километрах от поселка. Тимофеев привёз продукты, в том числе свежий хлеб и вкусную жареную оленину из столовой. Самым ценным стала почта, переданная авиаоказией из Урелик. Больше всех писем получил Максим -19. Одно из писем для меня было адресовано на Эгвекинот, с указанием номера экспедиции, наверное, я в письме случайно упомянул. Был серьезный скандал. Начальник сказал, что за разглашение секретных сведений у меня могут быть серьезные неприятности. При первой же возможности я передал домой телеграмму, чтобы на Эгвекинот и вообще больше не писали.
   Пришла и служебная почта. В отсутствие радиосвязи мы не знали, что происходит в других партиях. Оказывается, имели место трагические события, о чем сообщалось в приказе по экспедиции и частных письмах с базы.
   Во время первой пурги в одной из партий погибли два человека. Когда она началась, спешно разбили лагерь. Палатку поставили очень близко от реки и заснули. От выпавших осадков река вышла из берегов и разлилась. Люди проснулись, лежа в воде. Спешно отступили, промокнув и потеряв продовольствие и горючее. Не буду останавливаться на подробностях, которые помню. Двое мужчин, практикант Миля Ицканов и техник-радиометрист Миша Надеждин, замерзли при температуре воздуха около нуля. В живых остались женщина-геолог и рабочий, но обморозились и потеряли пальцы. В этой страшной истории, которую мы, конечно же, горячо обсуждали, было много непонятного. Трое из четверых членов отряда имели опыт работы на Севере. Начальником был студент-географ из МГУ, работавший до учебы в высоких широтах. Удивительно, как он мог допустить такую грубую оплошность. Сошлись во мнении, что виной всему стало переутомление, вследствие которого люди действовали неадекватно. И умерли не столько от переохлаждения, сколько от усталости. Естественно, в приказе были требования о неукоснительном соблюдении правил безопасного ведения полевых работ. Надо сказать, что этот печальный эпизод был не первым в экспедиции в нынешнем сложном году: раньше под лёд бухты Провидения ушел трактор и унёс две жизни.
   Наступившей зимой в "Комсомольской правде" была опубликована статья "Завтра в трудный путь", посвященная проблеме специальной подготовки будущих геологов. В числе других рассказывалось и о случае в нашей экспедиции. По всей стране состоялись дискуссии. У нас на факультете живо прошло комсомольское собрание на эту тему. Такое же - на геологическом и географическом в МГУ.
   Из лагеря в бывшей зоне отрабатывали восточную часть планшета. Это делалось и раньше, но теперь особенно строго: при выходе каждого отряда, хотя бы из двух человек, официально назначался старший, напоминалось об осторожности и внимательности. Тому, кто ходил в одиночку (запрещено не только в горах Севера, но и в степях Украины, однако чего не сделаешь ради выполнения плана), говорилось только о втором.
   Максимально использовали нашего "неуловимого Яна", увозили отряды в дальние концы по трассе, иногда встречали в конце маршрута, где-нибудь в устье ручья. Приходилось двигаться вдоль трассы и пешком. Дорога с гравийно-щебеночным покрытием, узкая, через каждые пару сотен метров сделаны расширения для разъезда. Движение достаточно интенсивное, в то время на автобазе было около полутысячи машин. Сверху везли руду, снизу, из Эгвекинота, грузы для обеспечения работы рудника и жизнедеятельности поселка. По сложившимся правилам первые всегда пропускали едущих снизу. Не помню случая, чтобы догнавшая машина не остановилась без всякой отмашки. Спутник, собеседник на пустынной дороге здесь ценится высоко. Мы часто пользовались попутным транспортом, чтобы подъехать пару километров. Водители сожалели, когда совместный путь оказывался коротким и обижались, если отказывались сесть в кабину, даже услышав, что ты на работе и сейчас свернешь в сторону. А я один раз оскорбил человека, предложив по "материковой" привычке деньги за то, что подвёз.
   По трассе ехать хорошо, чего нельзя сказать о нижних частях долин, по которым тоже часто приходилось проезжать. Они нередко заняты каменными россыпями типа курумов, галька и щебень ещё ничего, но много валунов и глыб размером до полуметра в поперечнике. Идя пешком, их почти не замечаешь, но ехать по такой местности в кузове порожнего вездехода... Надо иметь крепкие нервы и специальный навык, которым не все овладели. Машину мотает из стороны в сторону, она подпрыгивает на метр от земли. Кажется, что сейчас внутренние органы оторвутся, а позвоночник высыплется в трусы. Однажды Володя Котельников впал в форменную истерику и требовал, чтобы его высадили. Но было уже почти темно, а ехать все-таки быстрее, чем идти. С трудом его успокоили.
   Еще из прочитанных в детстве книг о золотоискателях мы знали о методе поисков месторождений полезных ископаемых, правильно называемом шлиховым опробованием. Например, об этом увлекательно написано у Дж. Лондона в рассказе "Золотой каньон". Двигаясь по долине речки или ручья снизу вверх, отбирают пробы рыхлой породы из закопушек глубиной 20 - 40 см. Точки выбирают обычно на отмелях, где живая сила потока уменьшается, и откладываются мелкие наносы. Закопушки документируются и наносятся на карту. С помощью лотка проба промывается в потоке, пока не останется несколько граммов, в том числе тяжёлая металлическая фракция. Проба анализируется в лаборатории. Содержания металлов (знаки) наносятся на карту, становится понятным путь их сноса и дислокация источника - месторождения (рудопроявления).
   Этот вид работ занимал важное место в планах нашей партии на нынешний год. Было три промывочных лотка, один - классического образца, выдолбленный из древесного ствола, два других из оцинкованного железа. Шлихование начали активно проводить во второй половине полевого сезона. Промывальщики, чаще Максим, Эрик и я, ходили поодиночке, повторяя маршруты геологов, а иногда там, где никто не бывал. В последнем случае нужно было делать еще краткие геологические описания. Промывали и другие, лотков на всех не хватало. Я придумал использовать для этого алюминиевую миску. Чтобы занимала меньше места, скручивал ее в трубку и засовывал в карман. Жаль, что скоро ломалась. По инструкции вес пробы 16 кг, это два лотка. Но времени было мало и никто, с молчаливого согласия начальника, столько не отбирал: один лоток или 5 -6 мисок. Всем не хватало и топографических карт. Я довольно быстро научился ходить по аэрофотоснимку и даже, глядя на один, получать стереоскопический эффект, как если бы смотрел через прибор стереоскоп. Снимки были неважные по качеству, т. к. сделаны были преимущественно в плохую погоду. Но это не очень мешало, а местность они отображали более точно, чем карты того времени.
   Если честно, я такую работу не очень любил. Само собой, болтаться в ледяной воде не слишком приятно. Но главное не в этом. Не то, чтобы страшно, но одиночество давило. И пусть ты знаешь, что в десятке километров, или того ближе, идут твои товарищи, все равно неуютно. Тишина. Только поток журчит, а если отдалишься от него, срезая угол, вообще как в сурдокамере. Чувствуешь кожей, что такое Белое Безмолвие. Поневоле лезут в голову рассказы о беглых зеках. Тем более автотрасса недалеко. И встреченный свежий медвежий след тоже не способствует душевному спокойствию.
   К сожалению, результаты нашего труда, за исключением случаев, когда мы после промывания находили источники "знаков" сами, остались нам неизвестными. Анализ проб был сделан только во время камеральных работ, в Москве.
  
   Снег шел почти каждый день. Работать становилось трудно, а иногда опасно.
   Нужно было перевалить через хребет. Котельников был одет в мягкие резиновые сапоги. Он не мог двигаться по заснеженному обледенелому склону, ноги скользили, он падал на живот и съезжал вниз. Ведущий маршрут идет первым, но я был в кирзовых сапогах, которые позволяли зацепиться на склоне, пришлось стать впереди и молотком рубить ступени
   Когда добрались до гребня, от нас шел пар. Проглотили снега, передохнули и пошли вдоль по хребту. В полной тишине время от времени слышались странные звуки, напоминающие тяжелые вздохи. Осмотрелись, ничего не видно. Обогнули крутой обрыв и быстро спустились по противоположному склону, длинными прыжками, а то и на пятой точке. Оглянулись назад и ноги задрожали. На гребне во время снегопада при сильном ветре образовался козырек, нависающий над обрывом. Мы прошли по самому его краю, приняв за осевую часть хребта. Когда мы слышали вздохи, прямо под нами обрушивались пласты снега. Посидели, уняли дрожь в коленках, успокоились и пошли дальше по маршруту.
   В один из дней начальник партии отправил Максима самостоятельно провести маршрут. С ним пошёл наш новый рабочий Василь. Тимофеев нашел его в Эгвекиноте и нанял на короткое время. Полевой сезон заканчивался, но практикантам нужно было уезжать, а партии еще некоторое время работать, руки еще требовались. Демобилизованный солдат, простой украинский хлопец, изъяснялся, в основном, на "рiднiй мовi", навыка в нашем деле никакого. Максим по сравнению с ним был опытным землепроходцем.
   Встреча нескольких групп в условленное время была назначена в устье ущелья. Там ждала машина.
   Все уже собрались, а Максима нет. Начало смеркаться. Я пошёл навстречу, несколько раз выстрелил из ружья. Никакого отклика. Начали беспокоиться. Разговоры стихли. Время от времени стреляли в воздух. Развернули машину в сторону ущелья и зажгли фары, но это мало что давало, потому что спустился туман. Стало темно. Наконец, появились наши товарищи. Ничего из ряда вон выходящего не случилось: просто Максим увлёкся, надолго застрял на интересном обнажении, а в конце маршрута, опомнившись, они бежали рысью. Тимофеев сделал ему внушение, ещё раз указав на необходимость соблюдения правил безопасности, недопустимость отклонения от графика работы.
   Мне трудно передать ту атмосферу, чувство тревоги, которая охватила всех в эти тягостные минуты напряженного ожидания. Когда отряды расходились в разные стороны на несколько дней, все тоже беспокоились друг о друге, но то иначе: не известны детали передвижения, сроки прибытия в ту или иную точку. А здесь - безлюдный край, дикие горы, темнота, а людей, не слишком опытных, мягко говоря, вовремя нет на месте. Всякое лезет в голову. А в общем, рядовой случай. Ничего особенного.
   Из экспедиции прибыло распоряжение об отправке студентов домой. Партии еще оставалась в районе работ, там, конечно, хотели бы, чтобы мы побыли с ними до конца. Но согласно приказу по ОГУ производственная практика у нас заканчивалась 28 августа. Скорее всего, руководство экспедиции просто решило сэкономить средства на нашей зарплате. Где-то около 20 сентября мы распрощались с товарищами, и Тимофеев повёз нас сначала в Эгвекинот, а оттуда - катером в аэропорт, который находился километрах в 10 от поселка, на берегу залива. В те времена пассажирских рейсов в этот пункт не было, залетали только по служебной или технической надобности, причём, иногда по 2-3 самолета в день. Лишь с конца года открыли регулярное сообщение с Магаданом (расстояние 1700 км). Ожидалось, что за нами прилетит экспедиционный Ан-2. Кроме нас шестерых подъехали на вельботе ребята из смежной партии - сокурсница Кости Нестерова и двое студентов МГУ.
   У всех был отменный аппетит, а денег не было, так же как и самолёта. Мы договорились в аэропортовском буфете, и нас кормили в долг. Меню состояло, в основном, из хлеба, какого-то импортного копченого сала и консервированного компота, но дарёному коню в зубы не смотрят. (Потом мы передали деньги из
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
  
   Давно не мытые, давно не бритые...А Максим хочет, чтоб покрасивее
  
   Провидения попутным самолётом). Попутными же бортами стали передавать записки в экспедицию. Ни ответа, ни привета. Мы устроились в каком-то деревянном домике из двух комнатушек. Дров для печки хватало. Делать было совершенно нечего. Мы валялись на спальниках. Читали. Обменивались впечатлениями. Вскакивали и выбегали наружу на каждый звук самолёта. Продолжали слать записки начальнику экспедиции Л.С.Косых. В том числе, непочтительные: "Что Вы ели сегодня на завтрак, Леонид Степанович? А мы тут загораем без копейки денег. Заберите нас домой!". Однажды открылась дверь, и вошёл Тимофеев. Он был в посёлке, узнал, что мы до сих пор не улетели, и заехал повидаться. Встретились, как родные. Пообещал нам связаться по радио с экспедицией.
   Ночью хорошо подмораживало. На звёздном небе появились полярные сияния. Зима только начиналась, это были не роскошные картины, описанные в литературе, а просто большие дрожащие по краям белесые пятна.
   Неизвестно, сколько тянулось бы это ожидание, если бы через недели через две в Эгвекинот не занесло начальника местного авиаотряда. Услышав наш рассказ, он выругался. Оказывается, экспедиционный самолёт в нерабочем состоянии, ещё во время циклона 20 августа его сорвало с крепёжных тросов и
   перевернуло. Почему о нас забыли?.. Начальник сказал, чтобы старший из нас (делегировали Костю) написал на его имя заявление с подтверждением оплаты экспедицией нашего перелёта из Эгвекинота в Провидение. Порядки на Севере тогда были патриархальные: Костя не имел ровно никаких полномочий, тем не менее, у авианачальника не было и тени сомнения, что по такой бумажке ему заплатят. В считанные минуты мы собрались, попрощались с добрыми аэропортовцами и погрузились в Ли-2. Устроились на каких-то ящиках и мешках. Наш избавитель, сердито бурча, что самолет перегружен, и вообще век бы ему не знать нашу экспедицию и нас самих с нашими рюкзаками и рогами (были привязаны к рюкзакам), пнул их ногой и дал команду на взлёт. Через пару часов мы были на базе экспедиции. Это было вечером 4 октября.
   Формальности закончили быстро. В экспедиции были заинтересованы, чтобы сезонные работники поскорее уехали. Бухгалтерия, отдел кадров, материальный склад работали столько, сколько нужно, а не по обычному распорядку. Получили расчет и приказ об увольнении с 9 октября. Оплата труда у рабочих за июнь, июль и октябрь была повременная, за август-сентябрь - сдельная. Наряды на оплату работы составил Г.И.Колосов. Первый вариант он показал Тимофееву. Из него следовало, что мы трое кроме шлихового опробования и проходки некоторых горных выработок каждый день переносили по 40 кг на расстояние 30 км или что-то в этом роде. Начальник партии вздохнул: "Гена, я всё понимаю. Ребята поработали хорошо, надо им дать заработать, но бухгалтерия этого не пропустит!". Геннадий Иванович переделывал наряды несколько раз, пока он их не подписал. Согласно денежному аттестату я заработал, например, за июль 92,6, за сентябрь 120,57, а всего за время прохождения практики 388,22 руб. Сумма почти что астрономическая, если учесть, что стипендия была 25 руб.
   Оставили в бухгалтерии деньги за питание в партии по справке, которую передал с нами завхоз Володя Малков. Сдали на склад казенное имущество и забрали свои вещи. Я переоделся в новенькую брезентовую робу, которую зачем-то купил перед выездом в поле, и старое отцовское пальто. В маршруты часто ходил рабочих ботинках, которые разбил вдребезги, и резиновых сапогах, поэтому мои кирзовые уцелели, хотя и приобрели рыжий цвет.
   В отзывах руководитель практики Тимофеев охарактеризовал нашу работу отличными оценками.
   Зашли к начальнику экспедиции Л.С. Косых выяснить, почему он так с нами обошёлся. Он блеял что-то невразумительное, даже ругаться расхотелось. Наш случай был, по-видимому, не самым большим его прегрешением. Ему не простили плохую организацию работ, невыполнение плана и, конечно, четыре несчастных случая со смертельным исходом, и в конце года освободили от занимаемой должности.
   С радостью и удовольствием встретились с земляками. Толстые, бородатые, весёлые, наевшиеся романтики по самые уши. За сезон все сильно прибавили в весе. Я поправился на 8 кг. Это удивительно, потому что физические нагрузки были весьма значительны. Второй трудно объяснимый для меня феномен: как, пребывая большую часть времени мокрыми по пояс, при низких температурах, никто ни разу не простудился, не схватил даже насморка. Возможно, из-за чистого, практически стерильного, воздуха и понимания на уровне подсознания, что болеть нельзя.
   Нам взяли билеты на самолёт Полярной авиации на 6 октября. Стоимость перелёта от Провидения до Москвы - 400 рублей. Дорого обходится стране плановое изучение недр!Одновременно летели три Ли-2, большинство пассажиров - практиканты из экспедиции XV района. На промежуточных посадках мы часто встречались. Один из самолётов пилотировал знаменитый Илья Мазурук, легендарная личность из числа первых покорителей, а во время войны защитников Севера, Герой Советского Союза, ныне - рядовой воздушный трудяга. Уже в возрасте, грузный, седоватый он наводил ужас на всех начальников местных аэропортов, так как не исполнял их указаний. Состояние погоды оценивал по-своему, летел (или не летел), когда ему хотелось.
   Дорога до Москвы заняла четыре дня. Мы успели подружиться с экипажем. Исполняли мелкие поручения, скажем, по утрам перед вылетом чистили самолет от инея. Было много новых впечатлений. Побывали на мысе Шмидта, в Тикси, Хатанге, Амдерме. Тяжёлый осадок оставил вид посёлка Певек с высоты птичьего полёта: сколько хватал глаз - зона, бараки, разделённые квадратами проволочных заграждений. Ночью не летали. Лётчики-полярники - настоящие асы. На одной из ночёвок аэродромная служба не накрыла наш самолёт тентом. Утром вся машина обледенела. Командир выругался, лететь, говорит, нельзя. Мы нерешительно переминаемся с ноги на ногу, ждём сообщения о времени вылета. Он ещё что-то посмотрел, пробурчал: "Чего стоите? Садитесь". И полетели! Как-то проходя по самолёту (салоном грузовое оформление не назовёшь), прикоснулся к бороде Эрика: "Север не любит этой бравады! Кому первому дать мою отличную бритву?" Мы замялись. Хочется всё-таки на материке показаться героями!..
   Посадку совершили на аэродроме полярной авиации в Захарково, который находился между Красногорском и знаменитым ныне Рублёвом. В метро бесцеремонные москвичи норовили потрогать не только оленьи рога и шкуры, закреплённые на рюкзаках, но, кажется и нас самих за бороды. Мы с Эриком зашли к моим знакомым за оставленной городской одеждой. Хозяева были на работе. Соседи по коммунальной квартире нас не сразу узнали и не хотели дать ключ от двери. Переодевшись, мы пошли в Сандуновские бани. Отмывшись, сфотографировались в геологических мундирах. После этого я сбрил бороду. Гостеприимным московским друзьям подарил на память оленью шкуру.
   В Москве стояла хорошая теплая погода. Можно было гулять без пальто. В том году начали пускать посетителей на территорию Кремля, нужно было только какое-то разрешение от органов партии или комсомола. Мы зашли в первый встреченный райком комсомола и получили нужную бумагу. Посмотрели снаружи на соборы, на Царь-пушку и Царь-колокол. Осуществили то, о чём мечтали, лёжа в палатке под вой пурги: пошли в ресторан, в "Якорь" на Горького. Высокие потолки, зеркальные окна, люстры. Съели всё до крошки, в первую очередь - свежую зелень. В 4 ГУ получили свои направления на производственную практику с отметками о прибытии и убытии. Мои деловые взаимоотношения с этой организацией продолжались с 7 июня по 15 октября 1955г.
  
   Позади осталась страна, добраться до которой в то время было незаурядным событием, дорожным подвигом. Страна прохладного воздуха и непрекращающегося дождя, чёрных голых скал, бескрайней тундры и тысячи озёр. Страна других людей - мужиков, бородатых не для моды, а для удобства, добрых, открытых, снисходительных. Страна огромных исправительных лагерей. Страна палаток, меховых и ватных костюмов, унтов и собачьих упряжек. Страна белых медведей и снежных баранов, моржей и китов, северных оленей и птичьих базаров. Жизнь в этой стране - это непрерывная борьба, нередко за выживание.
   Трудно понять эту страну за те недолгие месяцы, которые я провёл там. Но узнал много нового. Освоил важные профессиональные навыки. Риск - неотъемлемая часть маршрутных исследований, в особенности в сложных природных условиях. Свернуть себе шею, образно говоря, можно в любой момент. Однако никто не видит в этом героизма. Обычная работа. Никогда не был храбрецом, здесь учился превозмогать страх и не давать ему парализовать своих действий. Поверил навсегда, что в экспедиции все равны, кто-то имеет больше власти и ответственности, но живут и трудятся все одинаково. Этой заповеди я старался следовать всю жизнь, уже сам будучи руководителем. Товарищеская выручка и взаимопомощь, как мне кажется, были определяющими в деятельности геологов тех времен. Без громких заявлений и деклараций. Норма. Сейчас, на девятом десятке прожитых лет, видится, что это важное положение я воспринимал тогда именно так. И, как постулат, положил в основу дальнейшей жизни. Насколько удалось, судить другим. Всему этому научился в 4ГУ.
   Может быть, из рассказанного не следует однозначно, но этот короткий период стал самым важным этапом моей прошедшей сознательной жизни.
   С постоянными работниками 304-й партии я встретился снова наступившей зимой. Они проводили камеральные работы в помещении какого-то клуба на Хорошевском шоссе, тогда окраине Москвы. Приглашали на следующий сезон на практику. Навестил в общежитии МГУ студентов-сверстников Павла Шабаршова, Юрия Усенко, Юрия Гладенкова.
   На Чукотку на практику я не поехал и с геологами 304-й партии больше не встречался. Составители юбилейного сборника отмечают, что данные по кадровому составу 4ГУ неполные, по некоторым работникам даже не сохранились. Не повезло в этом смысле проводившим полевой сезон 1955г в экспедиции ХV района в. Из тех, с кем свела судьба, кроме А.П.Попова и И.И.Петрожицкого, нашел в нем только трех начальников партий. Кое- что о работавших в 4ГУ могу добавить.
   Начальник экспедиции Л.С.Косых долгое время руководил Гидрорежимной экспедицией ВСЕГИНГЕО. Гидрогеолог А.Я.Стремяков стал доктором наук, возглавлял филиал ПНИИИС где-то в Заполярье. Работая в Молдавии, я изучал геологические части отчетов по съемке масштаба 1:200000, которые проводил в 40-е годы будущий начальник партии Лихачев. Одну из первых сводок по минеральным водам Молдавии составила Е.А. Никольская. С выпускником МГУ Юрием Гладенковым перезваниваемся, иногда встречаемся. Он - профессор, академик, известный специалист в области геологии кайнозоя.
   А друзья-соученики одесситы? Костя Нестеров через какое-то время стал главным инженером Причерноморской ГРЭ в Одессе. Поддерживал мои намерения перейти в эту организацию. Кандидат наук, позже перебрался в Краснодар. С Эриком Ткачуком мы после окончания университета попали по распределению в одну экспедицию в Южном Казахстане. Позже он закончил аспирантуру в Ленинградском Горном институте, долгие годы преподавал в Новочеркасском Политехе. Умер в 2008г. С Максимом Панченко тесно общаемся все прошедшие годы. Встречаемся в Одессе в летние месяцы. Он занимал руководящие посты в разных организациях, последнее место работы - институт "Укрюжгипроводхоз" в Одессе. С Игорем Зелениным мы работали вместе с перерывами около 30 лет. Доктор наук, завлаб в академическом институте в Молдавии. Последние пенсионные годы провел в Одессе. Скончался 27.07 2016г. О себе я подробно рассказал в записках "От Чукотки до Молдовы" (2009-2011).
   Из работников 304-й партии контакты продолжались только с Андреем Петровичем Поповым. Еще там, в поле, я видел его как-то по-особому. Он представлялся этаким одиноким волком, джеклондоновским героем Мэлмутом Кидом. Был в центре коллектива и в то же время стоял особняком. Меня специально не воспитывал, наставлений не читал, но некоторые его рекомендации я запомнил навсегда. Они стали моей постоянной практикой в работе. И я ощущаю его как одного из своих учителей по жизни.
   Встречались мы всего несколько раз, хотя он работал одно время совсем близко, в районе Одессы. Здесь как-то не получалось. Обменивались поздравлениями к большим праздникам. Много раз приглашал в гости. Однажды надумали с Игорем Зелениным поехать в отпуск зимой в Подмосковье и остановиться у А.П. Он с энтузиазмом откликнулся. Подробно описал, как добираться к нему в Белые Столбы. Сообщил, что подготовлены лыжи с ботинками наших размеров. Игорь работал в Академии, я - в Гидрогеологической экспедиции, что-то не срослось, так и не поехали. Потом я еще заезжал к нему пару раз. Однажды он познакомил меня с известным писателем Олегом Куваевым, геологом по профессии. Приятно побеседовали, кое о чем поспорили, вспомнили общих знакомых и памятные места. Последняя встреча с А.П. состоялась на его похоронах в начале 2008-го. Было ему 95 лет.
  
   0x01 graphic
   Андрей Петрович Попов (1913 - 2008)
   В Молдавии в водохозяйственном ведомстве еще с 50-х годов работало изыскательское подразделение, которое лет через 10 переросло в проектный институт "Молдгипроводхоз". Численность сотрудников со временем перевалила за полтысячи, но заниматься крупными объектами им не давали. Инженерные изыскания, в частности, на таких объектах проводила постоянно базирующаяся в Кишиневе экспедиция московского "Гипроводхоза". С конца 60-х я начал заниматься мелиоративно-гидрогеологической тематикой, приходилось контактировать с этими специалистами.
   Кто-то передал, что в фондах Управления геологии работает женщина-гидрогеолог из Москвы, и она хотела бы встретиться со мной. Я пришел, мы обсудили некоторые специальные вопросы. Показалось, что разговаривает со мной и смотрит как-то необычно, что ли. Познакомила меня с другими геологами московской экспедиции. Потом мы с ними встречались и даже обменивались первичной информацией полевых работ. А через некоторое время я узнал, что она, Светлана Борисовна Страннолюбская - жена А,П.Попова.
  
   Однажды в выходной день ко мне домой прямо-таки ворвался человек. Я таким представлял себе молодого Чингиз-хана. Представился начальником московской экспедиции Павловым (имя-отчество забыл), сообщил, что пришел с рекомендациями от А.П.Попова. Извинился перед моей женой Маей, что появился так неожиданно, нарушил наши планы, но у него срочное дело. Под таким напором устоять было невозможно. Он усадил меня в "Волгу", и мы поехали в их офис в центре города. Там нас ждал главный инженер экспедиции В.И.Зайцев, бутылка водки на столе и нехитрая закуска. Мне с ходу было сделано предложение: переходить из академического института, где я работал в должности старшего инженера, на место главного гидрогеолога их экспедиции. Андрей Петрович за меня ручается!
   Ручательство было приятным, а предложение заслуживало рассмотрения. После каких-то переговоров и встреч я в итоге остался на старом месте. Сам Павлов скоро куда-то исчез, начальником экспедиции стал Зайцев. С Владимиром Ивановичем мы поддерживали деловые и добрые отношения.
  
  
   0x01 graphic
   С Кларой Болгаровой, Николаем Егоровым и Лялей Панченко
  
  
   Группа специалистов из 4ГУ, в которой работал Андрей Петрович, организовала полевую базу под Одессой, на территории воинской части на окраине г. Ильичевска. (Решением Верховной Рады Украины в 2016г переименован в Черноморск. То, что название города и порта - мировой бренд, а также мнение его жителей, никого не интересовало). АП познакомил со своими сотрудниками Максима Панченко и Игоря Зеленина. Они нередко приезжали на базу в гости.
   0x01 graphic
   С Лялей и Максимом Панченко и автором
  
   Круг одесских знакомых расширялся. Так, в эту компанию был принят наш друг, тоже участник "эпопеи 1955 г" Игорь Зелинский. Он тогда занимал должность то ли декана факультета, то ли проректора университета и у московских друзей
  
   0x01 graphic
   прятался от назойливых (по его мнению) посетителей. А мне не повезло, я так ни разу в это место не попал. За период их работы в южном регионе я встретился с АП лишь однажды. По-моему, это произошло в Кишиневе. Он познакомил меня со своим другом и коллегой Н.Н.Егоровым. Мы потом изредка контактировали дистанционно, меня интересовали работы Николая Николаевича, так как наша лаборатория занималась теми же проблемами.
   Вот уже больше десятка лет я живу в Москве. Остались еще старые знакомые, даже друзья-одноклассники. С особым удовлетворением посещаю 4ГУ, точнее Гидрогеологический отдел. Егоров познакомил меня со своими сотрудниками. Все они высококлассные специалисты и прекрасные люди. Мы стали хорошими товарищами, меня неизменно встречают с доброжелательностью и теплом. Иногда обсуждаем специальные вопросы (в рамках того, о чем мне можно знать). Всё это меня интересует. При этом удивляет, что, не работая по специальности уже давно, понимаю, о чем идет речь. Иногда засиживаемся, на огонек заходят симпатичные люди. Сотрудников Отдела поименно перечислять не буду. Часто присоединяются профессор Валерий Аркадьевич Грабовников, начальник Первого отдела Герман Владимирович Скробкин (на этот момент уже, увы, неработающий пенсионер). Чашка чая, иногда, что греха таить, по рюмочке. Мы все - люди одной крови и хорошо понимаем друг друга. Я всех их люблю и очень им благодарен.
   Друзья одобрительно относятся к моей, так сказать, литературной деятельности и благосклонно оценивают результаты. Более того, постоянно подталкивают продолжать эту работу. Настоящие заметки написаны по их рекомендации.
  
  
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
  
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
   Гидрогеологический отдел и его друзья
   Сверху вниз: Н.Н.Егоров, С.И.Волосенко, Я.Н.Блажнов, А.Н Еременко, Л.Н. Богатова, М.Н.Кирикова, В.Грабовников, В.А .Горяченков, Г.В.Скробкин и автор
  
   4ГУ шестидесятилетней давности и сегодняшнее "Гидроспецгеология" - две большие разницы, как сказали бы в Одессе. Вместе с тем через годы красной нитью прослеживается связь времен. Даже названия мест расположения организации почти мистически связаны одним корнем - "Рыб". В ее составе трудятся еще старые работники, которые задают тон. Поэтому для меня она остается носителем уходящих в глубину лет добрых геологических традиций. Когда главным было дело, которому служишь. Когда энтузиазм и расчет на чувство локтя товарища не выглядели смешными. Когда результат труда опирался на высокую выучку, а не на невежество, халяву и наплевизм.
   Наша отрасль переживает нелегкие времена. Но есть надежда, что она воспрянет и будет процветать. Тем, кого уже нет, вечная память! Ныне живущим и тем, кто еще выйдет в маршрут - удачи и счастливо!
  
   Звоните поздней ночью мне, друзья, 
не бойтесь помешать и разбудить; 
кошмарно близок час, когда нельзя 
и некуда нам будет позвонить.
   Игорь Губерман

Одесса - Москва

2016

  
  
  
  
  
  
  
  
  


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"