Все люди, все звери, все птицы и все деревья спали, укрывшись одеялом из чистого пуха. Или пушистого снега, кому как нравится. Главное, все спали мирно, и всем снились хорошие сны. И сны были, конечно, детские. Потому как в рождественскую ночь все взрослые и серьёзные дяди и тёти, и звери так же, становятся снова малышами. И любят деда Мороза, и любят получать подарки.
И молодому человеку приятной наружности, и любимой его девушке Маше, тоже снились звёзды и луна, счастливое детство и ласковое лето.
Ветерок перебрал листики на деревьях, перебежал по тёплой пыли через дорогу, но тонкая пыль даже не шелохнулась. День уходил, ему на пятки наступала тень. Тень росла, тень удлинялась, землю всю укрыть старалась, и так, незаметно, подошёл тихий вечер. На лавочке сидели ребятишки и болтали ногами. Ветерок слегка пощекотал им пятки, погладил кустики вдоль забора, потеребил ласково травку, потом зацепился за колючку цветущего шиповника и здесь, под кустиком, решил подремать. Запахло мятой и бузиной. Воздух приятно окутывал землю, казалось, что воздух и есть само небо, протяни руку и дотронешься! Хотелось даже погладить. И тут Машка заявила, что прочитает сейчас своё стихотворение, она только что его придумала:
Сыплет небо звёздами - звездопад! Звёзды с неба падают на вишнёвый сад.
И летают белые лепестки. И мерцают искрами светляки.
Дети немного помолчали. На тёмном бархате неба рассыпались звёзды. Правда, света от них было не больше чем от глаз чёрной кошки, или от жёлтых ягод черешни, что растёт у деда Гриши в саду. Черешня там - огромная. Ягоды жёлтые, крупные, сладкие, сыплются, как золотой дождь! Дед Гришка, и старый пёс его Палкан, ждут не дождутся, когда детвора набежит в сад за черешнями. И крапива тоже ждёт! Её там целые заросли. Вредный дед специально высаживает. Такой жгучей нигде больше нет.
Из сада прямо на середину неба выпрыгнула луна и засияла! Таки вырвалась из плена, говорят, дед её в колодце держит. Луна светила так ярко, что звёзды побледнели от зависти и умчались высоко-высоко, на миллион лет! И небо потянулось было за ними, даже приподнялось на цыпочки, да так и не догнало. Впрочем, нечего беспокоиться. Ещё вернутся, как миленькие.
От кустов сирени на лавочку, где сидели дети, упала чёрная густая тень. Стало до того темно, что одна маленькая девочка ухватилась за руку, сама не зная за чью, чтобы только не упасть от страха. А тут ещё и Палкан завыл, и в траве пискнул кузнечик. - Тр-р-р-р. Тры... - затрещал, как сенокосилка, и заглох.
- А, на луне щербинка, - заметила дрожащим голоском та же девочка. - Вот те раз, так это же, Машка! Ведь это она тогда упала с лавочки, и теперь держалась за его пятку. Ай, щекотно! - засмеялся Максим и дёрнул Машку за руку, и усадил рядом с собой.
- Всё это проделки Палкана! Бедная луна, откусил-таки от неё кусочек негодный пёс! - хихикнула Маша, и прижалась к Максиму, и перестала бояться. А мимо них пробегала дорога и убегала через лужок, вся искрясь от лунного света. А ещё дальше догоняли её тени чёрных деревьев, черкали и перечёркивали. Но дорога всё равно бежала и бежала. И так добежала до Чёрного леса. Но деревья туда не пустили: там дикие звери! - и пришлось дороге огибать лес кругом.
Ну так это там - далеко! А здесь тень ложилась на дорогу глубокими тихими омутами, и дорога мерцала таинственно, и манила, как незнакомая река. А на другом берегу спали, переплетаясь ветками, старые-престарые деревья.
- Поплыли на ту сторону к деду. За черешней! - предложила Маша.
Все засмеялись, а потом снова притихли.
- Видишь? - сказал Маше шёпотом Максим. - Русалки на ветвях сидят!
- Где? - переспросил рядом чей-то тоненький голосок. Максим махнул рукой в сторону сада, но было так темно, что никто не увидел, куда это он махнул. - Где? - настойчиво спрашивал всё тот же тоненький голосок. Никто не ответил. Не один листик не шелохнулся. И русалки видимо притаились. - Там! - выкрикнул Максим, хотел показать где, коротко опять взмахнул рукой, и сам свалился с лавочки. - Ай, кто это? - айкнул рядом с ним всё тот же тоненький голосок, и в траве завозились. - Тю чёрт! Наверное, это мавка - русалка, что живёт в траве, - подумал Максим. - Тр-р-р-р... - затрещал опять кузнечик и тут же затих.
А луна поднималась всё выше и выше. Вместе с небом. И небо стало таким высоким, таким светлым! Но у него на подоле, если только есть у неба подол, оставались ещё звёздочки, они не обсыпАлись, не иначе как пришпилены! А, может, гвоздиками приколочены? Странно, но больше они не казались жёлтыми и спелыми черешнями, а были похожи скорее на горох, перезревший и мелкий, от которого у детей болят животы. - Подкрасться бы раньше, пока луны не было. Ещё Палкан развылся, деду спать не даёт. На луну он, что ли? - заметил Максим, лениво растянувшись на травке. И опять никто не ответил. Уж такой это был вечер, не хотелось ни двигаться, ни говорить. И вдруг зазвенела трель. Не понятно было: далеко ли, близко? Будто кто-то невидимый тянул и тянул мотив, протяжный и бесконечный. Может, так тишина звучит?
- Тургенев, Бежин луг! - деревянным голосом произнесла неведомо откуда взявшаяся Маристепанна. - Стыдно, Максим, не знать!
Рядом хихикнула Машка. И тут налетели летучие мыши, а с ними Королева-Ночь. В кружевном платье из сонной паутины. В мягкой накидке из чёрного бархата. Луна тотчас нарисовала на бархатной накидке голубым фломастером чудные голубые узоры. И Королева-Ночь стала совсем непохожа на свою злую сестру, Чёрную Ночь. Это была добрая Ночь. Загорались огоньки разноцветных свечек. В чёрном бархате сверкнул серебром подсвечник. И рассыпал фейерверк: конфетти, леденцы и шоколадки, апельсины-мандарины, чуйпа-чипсы, мыльные пузыри и киндер-сюрпризы детям прямо на подушки. Дети все спали в тёплых кроватках. Была тихая морозная ночь, но им снилось ласковое лето.
Мотя Крик. Январь .
Эпилог.Мотя Крик - псевдоним автора. Вся история начиналась слетающей метлы. Куда потом метла подевалась, история умалчивает. Если попала в руки дворника, то конечно истрепалась. Её хозяйка, Старая Ведьма, уплыла на корабле на Гавайский остров. В руках у неё была лёгкая сумочка и изящный зонтик. Она прикидывалась красавицей, и летающая метла была ей не к лицу.
На околице села Ближние Хутора баба Люся допила свой чай и вышла на крыльцо. Было солнечное летнее утро. Муж ушёл в сад и вернётся ещё не скоро. Бабушка взяла метлу, прислонённую у порога, и в следующее мгновение была на лестничной площадке большого дома. Распахнулась дверь, послышались детские голоса и смех.
- Дети, пришла наша бабушка. А я по делам! - крикнула хозяйка. - Доброе утро, мамочка. Извини, на работу опаздываю! - и она чмокнула свекровь в щеку, и каблучки её, цок-цок, минуя лифт, застучали по лестнице. Что резвым ножкам полезно, так тому и быть! А лифтом пусть катаются те, кто бегать не умеет. Бабушка проводила её взглядом. Когда-то и она так же быстро бегала, зато теперь у неё есть летающая метла! Надо только спрятать от внуков подальше. Не то эти озорники залетят, куда не след.
Вечером пришёл хозяин из сада, бабушка была уже дома, они ели пшённую кашу с молоком, как было заведено издавна. А случилась вот что. Однажды баба Люся, когда ещё молодая была, рассыпала пшено. Перепёлочки поклевали, а там где не успели, выросло просо. Трава такая, с метёлкой на конце! Из неё ещё веники делают, а из семян получается пшено и варится вкусная каша. Но тогда это просо выросло в два человеческих роста. И решила бабушка сделать из него метлу, да не простую, летающую! А как это делается, вычитала в Большой Книге Сказок. Получилась метла - преотличная! Ещё лучше, чем у здешней Бабы Яги. Но узнала об этом Старая Ведьма и захотелось ей завладеть садом, где растёт такое чудесное просо. Думала разбогатеть, что ли? Прибыла неведомо откуда, и чуть тогда не сгубила целую семью. Но любовь победила зло.
В саду росло абсолютно всё. Что ни посадишь, то и вырастет. И травы там были волшебные. И яблочки золотые. А груши какие! Не говоря уже о жёлтых черешнях. Но самое главное, говаривала бабушка, что в этом саду жили сказки. Они ночевали там в избушке на курьих ножках. Так называла бабушка Люся старый садовый домик. Вообще-то он на сваях стоял, но в лунную ночь сваи светились, и казалось, что домик вот-вот убежит.
На этом история заканчивается. Иначе, придётся рассказывать всё сначала.