Поцелуев Алексей Александрович : другие произведения.

Милао. Борьба со Смертью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    С самого рождения Милао боялась. Любая неожиданность: громкий возглас, незнакомое лицо, нежданная встреча приводили девушку в оцепенение. Вид крови, боли и страданий заставляли её бледнеть от страха, терять сознание. Одиночество порой тоже доводило её до паники. А от ужаса перед вещами, которые она считала уродливыми, например, перед насекомыми, кричала так громко, что будила по утрам всю деревню, когда на рассвете собирала овощи в огороде. И даже смерть не была выходом, так как пугала не меньше. Когда жрица Демиурга сказала девушке, что от страха можно избавиться, Милао не долго раздумывала и отправилась вместе с ней. Но избавление от страха, дарованного самим Демиургом, означало противостояние самому страшному богу - безымянной смерти...
Милао. Борьба со Смертью
Глава 0. Рождение безымянной смерти
Часть 1. Кто я?
Глава 1. Ночной гость
Глава 2. Хулиганы из Речинска
Глава 3. Владыка Элементов
Глава 4. Путешествие









Милао. Борьба со Смертью


Глава 0. Рождение безымянной смерти


Громкий сдвоенный грохот, усиленный неисчислимыми повторениями эха, разнёсся по залу. В звук удара вплетались небольшие нотки металлического лязга. Такой звук могли издать лишь двойные двери, которые от сильного толчка ударились в стены. Но, судя по силе звука, двери были очень и очень массивные.
Как только над залом повисла тишина, стали слышны шаги. Гулкий звук металлических набоек по мраморному полу тут же подхватило только-только замолчавшее эхо. В отличие от единичного, хоть и сдвоенного удара дверей, шаги звучали один за другим. В сочетании с наслаивающимся в колоссальных размерах зала эхом, казалось, что пол чеканят несколько десятков, а, может, и сотен ног.
Шаги продолжали и продолжали звучать. Сколько их было сделано? Сто? Двести? Может быть - тысяча? Того, кто издавал эти шаги подобные вопросы не волновали. Он уже сумел осознать, что ни время, ни пространство, теперь для него не имели никакого значения.
Наконец шаги остановились. Эхо ещё погуляло немного по залу и тоже успокоилось. Вновь на мир опустилась тишина...
Хотя, нет. Не совсем так. В этой тишине отчётливо слышалось усталое дыхание чуть дальше от остановившихся шагов, откуда-то снизу, от уровня пола.
- Я подозревал, что ты ослаб, но никогда бы не подумал, что ты будешь столь жалок, Мар*! - раздался голос того, кто только что пришёл. - Мне даже не пришлось проламываться через ворота твоего дворца! Твоих сил не хватает даже на то, чтобы элементарно удерживать их запертыми.
Голос пришедшего звучал десятками, сотнями, тысячами различных голосов и интонаций. Хор сливался и распадался, звучал в унисон и диссонанс. Казалось, невозможно понять, что будет говорить такое огромное количество голосов. Но в то же время каждое произнесённое слово было настолько чётко осознаваемо, что не могло не вызвать благоговейной дрожи.
- Что тебе от меня нужно, смертный? - тихий, почти не вызывающий эха, но также состоящий из сплетения неисчислимого множества, голос ответил, на время прервав своё усталое дыхание. Казалось, что у говорившего совсем не осталось ни сил, ни желания, ни возможности стремиться к чему-либо.
Послышалось лёгкое шуршание одежды со стороны пришедшего, и голос, который, казалось, вот-вот должен затухнуть, взревел в невыносимой агонии.
Когда последнее эхо откатилось, над залом вновь было слышно лишь уставшее дыхание.
- Не смей называть меня смертным! Или вновь испытаешь эту боль! Я теперь бог. А ты совсем скоро прекратишь своё существование, - даже несмотря на то, что каждый голос, что сливался в единую речь пришельца, звучал в различных интонациях, можно было чётко уловить нотки презрения, надменности и превосходства.
В зале на какое-то время повисла гнетущая тишины, прерываемая лишь усталыми вздохами с лёгким сипением.
- Почему ты всё ещё дышишь? Что поддерживает твою никому уже не нужную жизнь? Божеств, что тебя породили, уже нет. Почему ты ещё не исчез? Откуда ты черпаешь силу?
- Я... - только начавшаяся речь Мара прервалась лёгким шелестом одежды пришельца. После этого голос, что был уставшим, стал ещё и пустым, будто говорила лишь оболочка. - Моя сила в Душемирье**... Души не могут дать... силы наравне с божествами... и даже с живыми смертными... И их немного... Ведь большинство сливается с Волей Демиурга***... Но этого хватает для... поддержания... последних сил, - голос Мара продолжал звучать пусто, но длительные паузы между слов очень красноречиво говорили о том, что его воля ещё не умерла, что она продолжает бороться с захватчиком.
- Почему ты не пытался получить поддержку смертных? Ведь без этого ты - лишь жалкая тень, - допрос продолжился, после очередного пасса рукой нового бога.
- Смертные... Они хотят жить дольше... И боятся смерти... Моя сила - Душемирье... Это место прочно связано с божествами, так как пропитано силой Созидания****... Мест с памятью о божествах становится всё меньше. Пришли новые боги. В поисках силы, они заставили смертных поклоняться, а само воспоминание о божествах стараются стереть...
- И каким образом?
- Наибольшую привязанность к божествам имеют имена. Не важно - живых существ или мест. Новые боги смогли заставить людей - самых короткоживущих, но самых многочисленных смертных, забыть свои имена. Теперь они не несут смысла, - последние крохи сопротивления в голосе или интонациях Мара оказались подавлены, и теперь так необходимая информация новому богу лилась рекой.
- Что заставило исчезнуть божеств?
- Демиург*****.
- Не смеши меня! Если бы он был, то правил бы собственным миром!
- Божества, как и ты сейчас, разуверились в существовании Демиурга и устроили между собой бойню за этот мир... Нет, не из-за того, что я читаю в твоих алчных глазах... Им не нужна была власть над жизнями. Они хотели вести Полномирье вперёд, но не смогли решить, как. У каждого был свой путь. И вот поэтому-то они и устроили Эпоху Великих Войн******. Но это чуть не погубило Полномирье. И тогда вмешался Демиург. Всё разом прекратилось. Сила божеств исчезла.
- Не пори чушь, недобог! Демиурга нет! И, если ты говоришь, что они просто разом исчезли, значит просто уничтожили друг друга. В принципе, я узнал всё, что меня интересовало. Пора прощаться.
- Ч-что происходит?
- Не бойся, больше боли не будет. Я просто поглощу тебя.
- Э-это невозможно! - с каждым мгновением голос Мара делался всё тише. Причем не было ощущения, будто он смолкал. Складывалось впечатление, что голос истончался, будто удаляясь всё дальше и дальше.
- Тебе страшно? Знаешь почему? Потому что ты уже не первый. Сначала я поглотил Жас*******!
В зале вновь повисла тишина. Только в этот раз не было слышно уставшего дыхания.
- Что ж, стану богом смерти и получу силу Душемирья... А потом... Кажется, наступает Эпоха Новых Богов! И пора стать сильнейшим из них!
Довольный смех, довольного своими достижениями человека, прокатился по опустевшим залам величественного дворца изначального бога Смерти Мара. Потеряв связь со своим богом, исчезла и вся его свита, а серые стены замка стали приобретать глубокий чёрный цвет...
--------------------------------------------------
*Мар - изначальный бог смерти, рождённый первыми божествами для сотворения мира.
**Душемирье - один из планов Полномирья в котором живут душе смертных, что пожелали служить богам даже после окончания жизни.
***Воля Демиурга - одновременно и напутствующая сила, оставленная Демиургом в сотворённом мире, и первый план мира, с которого пошло его сотворение; души смертных, после гибели тела, стремятся слиться с Волей Демиурга, и лишь серьёзные причины, такие как сильнейшее желание служить богу или великая ненависть или любовь, могут воспрепятствовать этому, оставив душу на другом плане.
****Созидание - сильнейшее божество, что появилось из Воли Демиурга для сотворения Полномирья.
*****Демиург - олицетворённая сила, сотворившая мир.
******Эпоха Великих Войн - период продолжительностью около пяти тысяч лет в истории Полномирья, когда изначальные божества боролись друг с другом за право изменять мир; в результате этой борьбы Жизнемирье было разорвано на тысячи осколков парящих в небытии, где нет ни времени, ни пространства.
*******Жас - изначальная богиня Ужаса.

Часть 1. Кто я?

Глава 1. Ночной гость


Маленький белый диск солнца медленно поднимался над средних размеров деревенькой. Он успел подняться на высоту, равную четырём своим диаметрам, а значит прошёл уже час с того момента, как рассвело. Впереди ожидалось ещё одиннадцать часов светового дня, после чего в свои права вступит ночь, которая, как и день, продлится двенадцать часов. Таков распорядок был испокон веков, что день и ночь равны друг другу.
А в это время жизнь в деревне не стояла на месте. Кроме маленьких детей и обессиленных стариков, что за ними присматривали, да кузнеца и мельника, все остальные жители были в поле. Кто пас коров, а кто отправился на первый в этом году сенокос. И, хотя постороннему и могло бы показаться, что жизнь в деревне также идёт по одному и тому же кругу каждый день, но это было не так. Деревня активно развивалась. Она стояла на берегу крупной реки Безбрежки, к тому же всего в полу дне пути от посадского* города Речинска, что значительно упрощало жизнь крестьян, которую никто бы не назвал сладкой. Ведь хотя после рассвета и прошёл всего час, все кто мог - уже работали в поте лица.
Над деревней, которая была основана всего дюжиной переселенцев лишь тридцать семь лет назад, не было слышно никаких звуков, кроме мерного скрипа мельницы да редкого кудахтанья кур. Дети ещё не выбежали играть, так как ещё не проснулись, а старики, хоть и проснулись, но вели себя, как и подобает их возрасту, чинно и спокойно.
Начинался обычный день в Малопсовке.
- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Крик, наполненный безысходностью и страхом, разнёсся над мирным деревенским пейзажем. В этом крике было столько отчаяния и всепоглощающего ужаса, что собаки со всей округи заголосили в ответ, кто забрехал, а кто и вовсе завыл.
Но на этот, явно девичий, вопль ужаса не среагировал ни один оставшийся в деревне житель. Не только старики, которые, если бы и хотели помочь, были не в состоянии, но даже кузнец, мужчина в расцвете лет и, в силу профессии, наделённый недюжинной силой, не спешил покидать кузню с только-только разогретым горном.
Возле домика на окраине, за покосившемся забором, кричала красивая черноволосая девушка. Вернее, её можно было бы назвать красивой, если бы не гримаса ужаса, что сейчас исказила её лицо. Он отбросила корзинку с первыми в этом сезоне огурцами в сторону чудовища, что так её напугало, и стремглав бросилась в дом, забившись в дальнюю комнату и усевшись на простой деревянный сундук, напоминающий ящик, обитый узкими медными полосами по углам. Она забралась на него с ногами, обхватила колени и уткнулась в них лицом, будто искала спасение в неведении.
А чудовище, что так напугало девушку, как только корзинка коснулась земли, стрекотнуло и сделало скачок в кусты. Там, среди зелёной листвы, его такое же зелёное тело сделало существо совершенно невидимым... Прошло совсем немного времени, и оно начало стрекотать, отвечая другим своим собратьям, в надежде привлечь самку. Кузнечик уже совершенно забыл о произошедшем недоразумении.
Милао открыла глаза и посмотрела на промокший от слёз страха подол сарафана. В её чёрных, как сажа, глазах всё ещё стояли страх и беспомощность. Мало того, что девушку каждую ночь мучили кошмары, заставляя вскакивать на постели незадолго до первых лучей солнца. Так и любая неожиданность: громкий возглас, незнакомое лицо, нежданная встреча приводили Милао в оцепенение. Вид крови, боли и страданий заставляли её бледнеть от страха, терять сознание. Одиночество порой тоже доводило её до паники. А от ужаса перед вещами, которые она считала уродливыми, например, перед насекомыми, кричала так громко, что будила по утрам всю деревню, когда на рассвете собирала овощи в огороде.
Девушка опустила ноги на пол и растёрла лицо, убирая капли холодного пота, покрывшие высокий лоб девушки. Утончённые скулы, вздёрнутый детский носик, острый подбородок - всё лицо Милао от растирания едва заметно раскраснелось. Длинные, спускающиеся до поясницы, шелковистые чёрные волосы, были собраны в конский хвост. А удерживали их тоненькие косички, что шли от висков и обвязывали основание хвоста.
В комнатке, освещённой через небольшое, затянутое бычьим пузырём окно над кроватью, не было никакой другой мебели. Сундук, что служил пугливой девушке спасением, также являлся и её гардеробом, в котором хранился весь небогатый скарб Милао: несколько сарафанов, праздничное платье и сапожки. Бедность, в которой девушка жила всю жизнь, объяснялась отсутствием родителей и странным, неестественным, непонятным страхом её перед миром, перед самой жизнью. Порой, Милао даже думала о смерти, как об избавлении от преследующих её страхов, но и смерть пугала девушку не меньше.
Бабушка Чираё, единственная родственница Милао, воспитавшая девушку с младенчества, бодрая и энергичная, несмотря на свой восьмой десяток, обычно спала на печи в соседней комнате. Она, невзирая на кажущуюся бодрость, уже давно не была в состоянии прокормить двоих, а от внучки польза была только дома, и то если на видном месте не заводился паук, или к припасам не прокладывали дорожку вездесущие шестиногие рыцари-муравьи или различного рода грызуны. Бедной старухе приходилось выполнять основную часть работы в огороде, и, хоть Милао и старалась помогать: поливать, полоть, собирать урожай, вся помощь заканчивалась встречей с первым же жуком, и после истошного вопля девушка забиралась с ногами на свой сундук и отходила там от стресса не менее получаса.
Прожить только огородом не удавалось, и Чираё каждые выходные ходила торговать собственными солениями, варениями, пирогами да вышивкой, которой занималась вместе с внучкой, на рынок в Речинск. Благо, не приходилось идти пешком, так как кузнец Эторив также каждую неделю отправлялся туда на собственной подводе продавать свои изделия, а также покупать металл. Но вырученных денег едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами и на ингредиенты для продажи на следующих выходных. Если бы не соседи, давно бы по миру пошли. Вот, дед Опарис, всю жизнь тайно, как он сам думал, любивший Чираё, раз в неделю резал для них курицу, иногда даже покупную. Тётка Лория - жена мельника, иногда давала муки, 'в долг', как она говорила. Но ни разу этого долга и не спросила. А если бы не Эторив, то забор бы давно повалился, да и крышу он латал уже не раз. Остальные тоже помогали по возможности.
Из большой комнаты, бывшей одновременно и спальней Чираё, и гостиной, и кухней, и столовой доносился запах овощного рагу. Это блюдо Милао приготовила вчера на ужин, а сейчас его просто подогрели и подали к столу. Собственно, это был обычный завтрак в их доме, чередующийся с пшённой кашей. Лишь раз в неделю, когда дед Опарис приносил им курицу, Бабушка с внучкой могли себе позволить добавить в привычную еду птичьего мяса. Но, даже несмотря на скудные дешёвые ингредиенты, еда у Милао всегда выходила на славу. И не было бы отбоя от женихов у этой молоденькой красавицы-хозяюшки, если бы не её странная боязнь.
- Милао, иди завтракать, - позвала Чираё внучку, прекрасно зная, сколько той требуется времени, чтобы отойти от испуга.
Девушка печально вздохнула и откинула занавеску, уже много лет служившую единственной перегородкой между комнатами после того, как дверь отвалилась, окончательно сгнив. Она подошла к ветхому столику, служившему и обеденным, и кухонным, и портняцким, и... единственным столом в доме. Его потрескавшаяся от старости крышка, состоящая из четырёх нешироких, всего в полторы ладони, уже неопределимого дерева досок, потемнела и пообкрошилась с краёв. Под двумя ножками были подложены щепы, чтобы не шатался. Но две другие ножки были сломаны и прибиты обратно неприученными к плотницкому делу женскими руками, а потому шатались при каждом прикосновении к столу. Есть за этим столом, чтобы не пролить суп или воду, было целым искусством. И обе женщины овладели им в совершенстве.
Милао присела на скамью и беспомощно пролепетала:
- Ба, прости. Я опять не сдержалась... и опять тебе пришлось всё самой делать...
- Горюшко ты моё. Всё хорошо, - ответила Чираё и положила рагу в тарелку внучки.
Девушке было стыдно и горько: опять она не сдержалась, опять закричала и убежала. И стыдно было не только перед старой бабушкой, у которой до сих пор сидела на шее, но и перед собой: ведь решила в этот раз не пугаться. И тем более не было утешением осознание того, что эта история повторяется почти каждый день всю жизнь.
Обе женщины замолчали, и лишь лёгкий перестук ложек разносился по комнате. Утро шло как обычно. Завтра дед Опарис подарит им курицу, и можно будет устроить пир: полкурицы на бульон, а вторую половину Милао решила запечь с дорогой чёрной кашей. А если в кашу добавить фасоли, то её ещё и на завтрак хватит. И куриный бульон тоже на два дня растянуть можно - женский желудок невелик.
После завтрака Чираё отправилась в огород - там всегда дело найдётся: прополоть, полить, собрать вредителей, подвязать, удобрить, разрыхлить... Милао же осталась в доме: её заботами развалюха, в которой они жили, выглядела всегда опрятно. И даже её ветхость не так в глаза бросалась.
Когда марафет наведён, девушка бралась за заготовки или пяльца. Вот и сегодня она умело укладывала в кадки свежие огурчики и помидоры, перекладывая их специями и солью. Но сегодняшние соления не пойдут на продажу - нужно и для себя что-то на зиму приготовить, а потому количество специй и соли Милао свела к минимуму - не для вкуса, а лишь для длительного хранения. К полудню, когда овощи, принесённые сегодня с огорода бабкой, оказались в кадках в подвале, Чираё вернулась с огорода.
На обед Милао приготовила фасолевый суп, а её бабушка в это время взялась за пяльца. Когда же с едой было покончено, Милао позволила себе немного расслабиться. Она села на пороге и прикрыла глаза. Солнечный зайчик, возникший в лужицах воды, расплёсканной Чираё, пока несла воду от колодца, с радостью начал прыгать по щеке девушки, подбираясь к прищуренному глазу. Под нежными прикосновениями солнечного творения подрагивающие длинные девичьи ресницы казались воздушными тенями, рождёнными Белиросом**. Милао любила сидеть с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам, как прямым, так и отражённым. Особенно любила лежать на траве под жгучими объятиями маленького белого солнца, обдуваемая свежим ветерком и открыть свой разум окружающему миру, слушать щебет птиц, вдыхать ароматы трав, пока не окрикнет Чираё, или не сгонит жук. Но сегодня удовольствие длилось ещё меньше, и прервала его туча, внезапно расползшаяся на всё небо.
Глухие раскаты разнеслись, казалось, над всем миром. Внезапно потемневший день разрезала молния, почти прямая, без всяких ответвлений. Потом ещё одна, такая же, но уже в другом месте. Оглушительный грохот сопровождал, казалось, нескончаемый поток прямых молний.
Милао почувствовала на своих плечах бабушкино объятие и сжалась в комочек, позволив этим нежным рукам укрыть её от гнева небес. Каждый раз, когда с неба обрушивались белые искривлённые копья, девушка впадала в оцепенение, близкое к обморочному.
Через пару минут звенящая тишина легла на мир. В страхе перед небесным гневом ни одно живое существо не смело нарушить этой тишины. Вновь сверкнула молния, но первым звуком, разорвавшим тишину, стал не отзвук удара копья, а шелест небесных слёз.
Ливень начался нешуточный. Старая крыша в мгновение намокла и начала протекать. Ещё слышны были приглушённые дождём удары грома, но сквозь завесу воды свет от небесных копий уже не мог пробиться. Вместе с дождём к Милао пришло успокоение... и домашние хлопоты. На пару с бабушкой они ставили крынки под капли. Но крыша текла с такой силой, что приходилось без перерыва выливать воду.
Гроза прекратилась быстро, но дождь продолжался ещё несколько часов. А когда ветер разогнал тучи, солнце уже касалось верхушек Сумрачного леса. Уставшие женщины приготовили ужин и, когда последние отсветы солнечных лучей скрылись за кронами деревьев, стали готовиться ко сну.
Стук в ворота и мужской окрик прервал ход обыденной жизни:
- Доброй ночи, хозяева!
Чираё, покряхтывая и не обращая внимания на побледневшую и съёжившуюся Милао, пошаркала к дверям.
За воротами стоял вымокший с головы до пят человек среднего роста в чёрном плаще, укрывавшем его от макушки до самой земли. Это не был стражник из Речинска. Он даже не был родноземцем. Его плащ не был похож ни на что, ранее виденное старухой. Настолько насыщенный чёрный цвет, не поблекший даже от воды, что незнакомец выделялся даже в ночной тьме. Покрой плаща тоже был необычный: очень свободный, весь состоящий из огромного количества продольных складок. Казалось, что из него можно было бы сшить несколько десятков обычных плащей. Капюшон был натянут так низко, что было удивительным то, что путник мог хоть что-то видеть.
Как крылья, поднялись с боков складки плаща, и из-под них показались светлые кисти рук, откинувшие капюшон с головы. Подойдя поближе и близоруко щурясь, Чираё всмотрелась в лицо незваного гостя. Светлые голубые глаза, бледный цвет кожи, пухлые губы с поднятыми кверху уголками, мягкие черты лица никак не вязались с пугающим видом незнакомца. Он больше походил на писца или боярского сынка, нежели на странствующего витязя. Даже обладал некой девичьей миловидностью. Возможно, именно поэтому старуха не развернулась сразу, а спросила, что же заставило "молодого господина" постучать в её дом.
- Я уже неделю в пути, и всё это время спал на земле и ел только собственную стряпню, - улыбнулся юноша. Его улыбка выглядела столь естественной и дружелюбной, что не оставалось сомнений - он улыбается искренне, и делает это часто. - А сегодня ещё и дождик подмочил немного... Хозяйка, пусти на постой. Хочу пару дней поесть женской стряпни, выспаться всласть под крышей, поговорить с людьми. А в качестве платы - готов помочь по хозяйству. Вижу, не хватает в этом доме мужских рук. Так я и забор подправлю, и дров наколю наперёд. Ещё, если есть что, сделаю. Если же дел будет не много, то и монетой расплатиться могу.
- Монета лишней не будет. И дел много, - прищурилась старуха. - Но справишься ли? Не похож на работника.
- Конечно, я не каждый день работаю плотницкими инструментами, но делать это доводилось. Думаю, справлюсь, - улыбнулся молодой гость. - Так что, хозяйка, пустишь на постой?
- Милао! - позвала Чираё внучку, не отводя взгляда от лица гостя. Она хотела посмотреть реакцию молодого мужчины, долгое время проведшего в дороге, на появление красивой девушки. Но гость лишь вскользь глянул на девушку, проявив ровно столько внимания, сколько требуется для изучения нового человека, и вновь посмотрел на Чираё.
- Засов сними. И прими сумку, - проворчала внучке, удовлетворённая реакцией гостя, старуха.
Милао, взглянув на юношу через покосившейся, почти упавший забор, побледнела. В неверном свете луны ей показалось, что перед ней стоит суровый, закалённый боями и пропахший кровью своих врагов боец. На негнущихся ногах девушка проковыляла через двор, не в силах от страха сопротивляться бабушкиной просьбе и сняла засов. Когда она потянулась дрожащими руками к сумке, которую гость снял с плеча и вынул из-под плаща, он глянул в её глаза и, покачав головой, сказал:
- Красавица, да ты никак не здорова? Личико какое бледное. Беги в дом скорее, а то вон трясёт всю от ночной прохлады. Побереги здоровье и силы. А сумку я и сам донесу. Для тебя она тяжеловата будет.
Глаза молодых людей встретились, и Милао сразу почувствовала облегчение. Этот человек, пусть и совершенно незнакомый, перестал внушать ей ужас. Ведь она увидела перед собой вместо прожжённого вояки, под складками плаща которого угадывались латные доспехи, нежного юношу, примерно одного с ней возраста.
- Иди уж, ужин ставь. Гостю сама помогу, - вновь проворчала старуха, насторожившаяся переменой в выражении лица внучки.
- Где у вас тут дорожную грязь смыть можно? - поинтересовался гость, и в ответ получил взмах старческой руки в сторону колодца.
Молодой человек прошёл во двор и начал короткими взмахами аккуратно плескать на себя колодезную воду из ведра, периодически отфыркиваясь.
- Как котёнок, - буркнула бабка, наблюдавшая за юношей от двери.
- Водица уж больно студёная, - улыбнулся гость, обтирая лицо протянутым полотенцем. - Меня Арекусом кличут. А как тебя, хозяюшка, мне называть?
- Зови, как все: бабушкой Чираё.
- Прости, хозяюшка, но язык не повернётся называть бабушкой столь юную леди.
Чираё от неожиданности чуть не уронила, протянутое обратно гостем полотенце, но лёгкий румянец лёг на старческие щёки, а губ коснулась благодарная улыбка. - Стара уже для подобного. Но спасибо. Можешь звать тёткой Чираё.
- Спасибо, тётушка Чираё! - сказал Арекус, слегка постукивая зубами, и направился в дом вслед за убежавшей хозяйкой.
Там уже был накрыт стол на одного человека. Милао в комнате не было. Старуха усадила Арекуса за стол и выложила в миску всё рагу, оставленное на завтрак. Сама села напротив, наблюдая, с каким аппетитом юноша уплетает внучкину стряпню, стараясь не давить на крышку шатающегося стола.
- Тётушка Чираё, ты великолепно готовишь! Попросил бы добавки, да наелся так, что уже не влезло бы.
- Милао готовила.
- Значит, мои поздравления твоей дочке. Не подозревал, что даже без мяса из простых овощей можно приготовить по-царски вкусное и изысканное блюдо. Раньше никогда не доводилось есть столь восхитительное рагу!
- Внучка.
- Что?
- Внучка она мне.
- Вот уж, действительно, чудны дела Демиурга! Не думал, что в твоём, тётушка, возрасте может быть взрослая внучка.
- Спать сюда ложись, - указала на печь старуха, вновь покрасневшая от слов гостя, и скрылась за занавеской.
--------------------------------------------------
*Посадский город - районный центр, в который князем назначается посадник, управляющий городом и близлежащими деревнями.
**Белирос - название маленького белого солнца, освещающего Полномирье.

Глава 2. Хулиганы из Речинска


Утром Милао вновь проснулась в холодном поту. И ни разу, к счастью - так думала девушка, затравленный ночными ужасами разум не оставлял и клочка воспоминания о тех кошмарах и чудовищах, что преследовали её во сне уже восемнадцать лет с самого рождения.
За окном зарождался рассвет, заливающий комнату мягким голубовато-бледным светом. В воздухе всё ещё чувствовалась влага после вчерашней грозы. С другой окраины деревни доносился лай собаки кузнеца. Обычное утро, как всегда... Но что-то было не так...
Внимательный взгляд девушки медленно заскользил по комнате: кровать, потрескавшиеся от времени голые стены, влажный потолок, сундук со спящей бабушкой, пол в подтёках - надо будет отмыть... Стоп! Почему бабушка в этой комнате, а не на печи? Точно! Ведь вчера незнакомец пришёл! И сейчас он спит в соседней комнате. От мысли о том, что от чужого человека отделяет лишь тонкая ткань занавески, Милао начала бить крупная дрожь. Она уже хотела окликнуть бабушку, как перед глазами всплыло юное лицо гостя: светлые глаза, широкая улыбка, открытое лицо... Страх мгновенно отступил. Осталось любопытство. Впервые в жизни девушка не боялась чужого человека. Это одновременно и радовало, и настораживало, и... Милао не могла подобрать слов, чтобы описать то, что сейчас творилось в её душе.
Девушка лёгкой ласточкой скользнула с кровати на пол, оделась, расплела косы, сделала повседневную причёску и бесшумно выбежала в большую комнату. Окно оказалось приоткрытым, а потому в комнате было очень свежо. Передёрнув плечами, Милао поскорее растопила печь, стараясь не разбудить гостя. Нужно было приготовить завтрак, ведь бабушка вчера вечером на ужин гостю отдала всё, что у них оставалось на утро. Оглянувшись на шкаф, где хранились скудные запасы крупы, молодая хозяйка чуть не закричала: в углу стояла мрачная фигура. Лишь мгновением позже девушка узнала в этой фигуре плащ гостя.
"Не мудрено было испугаться. У него доспехи не разбираются, что ли? - подумала Милао, протянутой ладонью ощутив жёсткую поверхность под складками чёрной ткани. - Как будто чёрный призрак!"
Вернувшись к обычным делам, девушка приготовила пшеничную кашу и пошла в огород за овощами. После встречи с этим незнакомцем, после встречи с "призраком", она была уверенна, что уж насекомых-то точно не испугается. Милао успела набрать в корзинку помидор и огурцов, и направилась уже за зеленью, когда из-за куста смородины выпрыгнула огромная, почти с голову, уродливая серая жаба. Её кожа была так сильно усеяна бородавками, что больше походила на початок кукурузы с чрезвычайно вздутыми зёрнами. Амфибия села посреди дорожки и, казалось, уставилась своими выпученными блёклыми глазищами на девушку.
Милао сама не поняла, когда крик вырвался наружу. Раскатились в стороны помидоры и огурцы, корзинка ещё несколько раз качнулась и застыла у ног девушки. Страх полностью сковал тело и не позволял шевельнуться. Лишь крик продолжал жить, биться в груди как птица в клетке, клокотать в горле как горный поток. Но и его сила иссякала. Ещё немного, и крик прекратится. И она останется один на один с этим чудовищем, пристально смотрящим в её глаза. Как только крик угаснет, она умрёт. Умрёт от страха. И никто не придёт, ведь все давным-давно привыкли к её крикам...
Громкий хлопок вывел Милао из оцепенения. На пороге дома стоял вчерашний гость. Босиком, в одних подштанниках, он быстрым взором окинул огород и кинулся к девушке. Слёзы потоком вырвались из застывших глаз и Милао бросилась со всех ног к незнакомцу. Жабы на дорожке уже и след простыл, да и не было желания у перепуганной девушки высматривать этого монстра. Милао обхватила Арекуса, от рыданий её трясло как при лихорадке. Ещё никогда прежде она так не радовалась незнакомцу.
Мужская рука легла на голову Милао и потрепала волосы. Страх мгновенно улетучился, остались лишь озноб и слёзы. И девушка никак не могла понять, почему же она плачет? Из-за страха? Или же из-за обиды, что вновь не смогла подавить его?.. А, может, всё дело в том, что слабая девушка могла сейчас поплакать на груди мужчины, не пугающего её?
- Чего же ты так испугалась-то? Ни разбойников, ни чудовищ... Ну же, вытри слёзки. А ещё лучше - улыбнись. Я тебя ещё не видел улыбающейся, но, думаю, улыбка тебе идёт больше слёз, - молодой человек обнял Милао за плечи и проводил в дом. - Посиди-ка лучше здесь пока. А я принесу, что ты там просыпала.
Милао видела улыбку на лице Арекуса, чувствовала его ладони на своих плечах, слышала его голос, и от этого было так спокойно, что, появись вновь эта жаба, девушка бы только посмеялась над ней. Но когда с плеч девушки пропало тепло рук, когда в дверном проёме скрылась спина Арекуса, Милао вновь почувствовала себя маленькой, слабой, трусливой и одинокой. Она хотела окликнуть его, попросить ещё немного побыть рядом, но...
"Неужели я влюбилась? Почему мне так спокойно рядом с ним? Нет... Я же его совсем не знаю! Просто... он отличается от остальных. Не пойму чем, но отличается... Нужно немного успокоиться. Жабы уже нет. Бояться нечего. Так что мне не нужно его присутствие рядом".
Милао вышла, и вместе с Арекусом собрала все просыпавшиеся овощи. А заодно и зелени нарвали. Девушка и вправду ощущала себя гораздо спокойнее и защищённее, когда рядом находился этот необычный молодой человек. Конечно, она не рискнула бы протянуть руку к ползавшему по укропу пауку, но и желания убежать не возникло.
"Странное у него тело... Не воинское, - подумала девушка, глядя на нездоровую бледность кожи Арекуса, покрытую потницей спину, лишний жирок на боках и животе. - Да и мышцы не развиты. У деревенских парней и то мускулы побольше будут... А рядом с дядькой Эторивом он будет вообще ребёнком смотреться... Да и меча при нём нет... и магического посоха... Кто же он?"
- Я такой странный?
Милао в момент зарделась - Арекус заметил её изучающий взгляд. Девушке захотелось провалиться под землю, спрятаться, убежать... Но содеянного не воротишь. Чувствуя, как волосы, лежащие на ушах, вспыхивают ярким пламенем, Милао, заикаясь и с трудом двигая бревно, которое почему-то оказалось в пересохшем рту вместо языка, ответила:
- Н-нет! Я не... Ты... В-всё нормально!
- Ну, если "нормально", то тогда всё нормально, - улыбнулся Арекус и пошёл в дом. Милао поплелась следом, ругая себя на чём свет стоит.
- Ты, кстати, точно не болеешь? - спросил гость не оборачиваясь. - Вчера бледнела и дрожала, сегодня краснеешь...
- Ничего я не болею! - выпалила девушка, не успев опомниться. А потом вновь увидела широкую улыбку гостя, скрывшегося в дверном проёме.
"Милао, ты дура! Учись говорить с другими людьми, чтобы не казаться настолько глупой! Не стоит поддаваться на провокации".
В доме уже начала хозяйничать Чираё, первым делом попросив гостя отремонтировать стол. Арекус посмотрел на инструмент, что ему принесла бабушка, и отправился к соседям одолжить нормальный.
- Ну, некому следить за инструментом в этом доме, - ворчала в спину гостя Чираё, указывая, как пройти к кузнецу.
Арекус вернулся минут через пятнадцать, когда в доме уже поплыли запахи вкусной пшеничной каши с курицей - дед Опарис уже заглянул в гости со "скромным гостинцем милым дамам". А есть сели за, впервые на памяти Милао, не шатающийся стол.
Впервые Милао ощутила себя обычной девушкой. Она спокойно могла заниматься хозяйством: осознавая, что в любой ситуации на помощь может придти мужчина, Милао, наконец-то, перестала шарахаться от насекомых. Страх никуда не делся, но он перестал быть всепоглощающим, с ним теперь можно было бороться.
Стук молотка, жужжание пилы, скрип рубанка - эти звуки наполнили жизнь девушки и её бабушки. Арекус и вправду не соврал, когда говорил, что справится с ремонтом. К концу первого дня он разобрал и вновь поставил фронтовую часть забора. И, хоть доски в нём использовались старые, Милао подумала, что забор стал как новенький, крепкий. Теперь только самые высокие люди смогли бы увидеть, что в их огороде делается.
Время стремительно понеслось вперёд. И, несмотря на то, что до сих пор по утрам девушку будили кошмары, днём её жизнь кипела замечательной повседневностью. Да и бабушка Чираё здорово повеселела. Милао ещё не видела, чтобы её неразговорчивая бабка так часто смеялась и шутила. Да и хозяйство их постепенно преобразовывалось. Незаметно прошла неделя*, и колодец оказался почищен, а его сруб поправлен, разваливающийся сарай теперь выглядел надёжным убежищем, а стены дома укреплены и выровнены. Арекус явно задержался дольше, чем рассчитывал, но Милао поняла, что он не оставит их одних, пока не починит всё, что сможет. И девушка была благодарна ему за это.
А ещё Арекус оказался любителем вкусно поесть. И, чтобы удовлетворить своим запросам, он не скупился на продукты. За эту неделю женщины вместе с Арекусом съели столько мяса - и не только куриного - сколько обычно они растягивали на три-четыре месяца. Из своей сумки он достал несколько мешочков с различными перцами - оказывается, перец не только чёрный бывает, лавровым листом, мускатным орехом, имбирём и другими специями, о которых даже пожившая Чираё слыхом не слыхивала. Но самыми удивительными оказались сушёные листики, которые нужно было класть в кипящую воду, а потом пить. Арекус называл их чаем, и сначала Милао и Чираё не понравился терпкий, слегка горьковатый вкус напитка. Но после нескольких чашек - Арекус настоял на этом, женщины привыкли, а потом и вовсе полюбили этот незнакомый напиток.
Иногда Милао могло показаться, что всё это лишь сон... если бы сны девушки могли быть столь мирными. А потому, когда в ворота стали ломиться двое мужчин, Милао даже не поняла, что случилось что-то неправильное.
Чираё отправилась в Речинск на рынок, а Арекус пошёл к Эториву прикупить дранки для ремонта крыши - кузнец недавно сарай новый построил, и у него остался лишний материал. Девушка была одна дома и не сразу сообразила, что громкие удары, а потом и крики происходят возле её ворот. Милао вышла на крыльцо и с его высоты увидела, как Ашекуш и Арарик - известные хулиганы из Речинска, били деда Опариса. Вернее, она увидела, как они перестали бить неподвижно лежащего старика, отвесили оплеуху выскочившей было разнять их Лории, и вновь принялись ломать поставленные неделю назад Арекусом ворота.
- Твою же ж мать! - выругался Ашекуш. - Сказали же, что всё разваливается, к демонам! А тут долбанная крепость!
"Зачем они ломают ворота? - билась в голове Мило мысль. - И кто сказал? Зачем они вообще пришли?"
- Гляди, а вот и цыпа! - заржал Арарик, подгухивая, как сова. - Сама вышла, голуба.
Ашекшу сообразил, наконец, и прекратил ломать ворота. Он подсадил менее здорового Арарика, помогая тому перелезть через забор.
"Я?! Зачем я им нужна? - подумала Милао. - Нужно бежать. В дом - и запереться. Скоро Арекус придёт. Нужно продержаться до его прихода... Ну же, ноги! Не стойте, двигайтесь!"
Арарик скинул брус, запирающий ворота, и уже вдвоём с Ашекушем они направились к парализованной страхом девушке.
"Хоть закричать! Он услышит. Обязательно услышит и прибежит на помощь!"
- Ну, что, курва? Сама с нами пойдёшь? Или силком, тащить? Не хотелось бы тебя такой смазливой мордахой - да по дерьму, - сплюнул под ноги Ашекуш.
- Да, чего с ней цацкаться?! На плечо - и вся недолга, - вновь загухал Арарик.
Милао видела две пары злобных глубоко посаженных глазок, ехидные ухмылки, открывающие здоровые желтоватые зубы, и мир сейчас замкнулся лишь на них, а потому она не заметила, как в ворота вошёл Арекус, оставил мешок с дранкой у входа и уверенно направился к ним. На молодом человеке была лишь шёлковая чёрная рубаха и кожаные штаны да сапоги того же цвета - свой доспех и пугающий плащ он оставил в доме.
- Мужики, вы что тут забыли? Вы же пугаете девчонку, не видите, что ли?
Голос Арекуса, обычно мягкий, сейчас звучал твёрдо, как сталь клинка. Но девушка не обратила внимания на изменения в интонациях - ставший знакомым и родным голос привёл её в чувства, и она вновь почувствовала власть над ногами и голосом.
- Они деда Опариса избили! И даже тётку Лорию ударили!
Хулиганы, как по команде, развернулись в сторону Арекуса, в их глазах сквозили отголоски неуверенности и страха - явно не ожидали, что кто-то может им помешать. Но, увидев перед собой Арекуса, сразу расслабились и вновь осклабились.
- Шёл бы ты к демонам, щенок, - почти по-дружески посоветовал Ашекуш. - Не до тебя, выблюдок.
Милао только сейчас заметила, что Арекус на голову ниже Арарика и почти на полторы - Ашекуша, а в плечах уступал им вдвое.
"Почему я так рассчитываю на него? Он же явно слабее? Может, крикнуть ему, чтобы убегал и позвал на помощь Эторива? И других? Но... я почему-то уверенна, что он сильнее... Странно..."
- Думаю, что удалиться придётся вам, мужики: или уйти, или улететь. Выбор за вами, - усмехнулся Арекус. И столько спокойствия и уверенности в собственных силах было в его голосе, что Ашекуш - он посообразительнее своего дружка - начал подозревать что-то неладное. Но Арарик, не привыкший, что ему указывает кто-то кроме Ашекуша, с рёвом бросился на Арекуса. Девушка хотела зажмуриться, но не успела. Её гость сделал скользящий шаг влево, перехватил правой рукой летящий в него кулак, левой ладонью упёрся в локоть пойманной руки и... без особой натуги отправил в полёт здоровенного бугая. Арарик летел довольно долго. Его тяжеленное тело перелетело через забор, стоящий почти в пяти метрах от дома, и шлёпнулось посреди дороги, подняв тучу пыли.
- Первый пошёл, - вновь усмехнулся Арекус и посмотрел многообещающе в глаза Ашекуша.
- Ах, ты!.. - начал было закипать здоровяк, но он, всё же, был поумнее своего дружка, а потому сразу же изменился в лице и примиряюще поднял руки на уровень груди развёрнутыми ладонями вперёд. - Ладно-ладно. Всё понял. Уже ухожу.
Арекус проводил его взглядом до самых ворот, а потом повернулся к Милао.
- Ты как? Не тронули они тебя? Нет? Тогда лучше иди в дом, а я осмотрю деда Опариса. Ему, думаю, нужно оказать первую помощь.
Милао послушно прошла в дом, и лишь там поняла, что её колени дрожат, а из глаз текут солёные водопады. Ей очень хотелось, чтобы сейчас рядом оказалась бабушка или Арекус, но бабушка в Речинске, а Арекус... он же рядом. Просто позвать его... но деду Опарису нужна помощь, а потому Милао так и осталась одна стоять посреди комнаты и плакать.
Немного успокоившись и высушив слёзы, девушка решила проведать старика - всё-таки он за неё вступился. Хотя знал ведь наверняка, что не справится. Снаружи собралась уже целая толпа народу: пришли, пожалуй, все деревенские. Но больше всего обрадовало девушку присутствие Иларина Однорукого. Когда-то он был приключенцем-клириком - скитался по миру, совершал подвиги, боролся с бандитами, убивал чудовищ, но очень быстро получил увечье: мантикора, как он рассказывал, откусила ему правую руку. А с одной рукой он не мог творить свои божественные заклинания, вот и вернулся в родную деревню. Но огромные познания в медицине у него остались, а потому, даже перестав быть приключенцем, он не утерял ни капли уважения земляков, став единственным лекарем на всю округу, не считая доктора в Речинске. Но, говорят, Иларин лечит куда эффективнее.
Жутко смущаясь такого скопления народа, Милао вышла за ворота и спросила у Иларина о здоровье Опариса.
- Я осмотрел его. И, зная его уже давным-давно, уверен, что подобные побои должны убить его... Но я не знаю, что сделал тот парень!.. Ну, который живёт у вас. Опарис жив, и ему ничто не угрожает. Только на синяки жалуется. Скажи мне, кто этот человек?
- Я... Он... Н... Он хороший человек.
- Ясно... Просто, если бы он был клириком или друидом, и лечил его с помощью божественной магии, я бы почувствовал это. Если бы он применил колдовское зелье - я бы тоже смог это распознать. Но он ничего такого не сделал. Говорит: "Я просто попросил его не умирать". Виданное ли дело: человека просят не умирать, и он не умирает! - воскликнул, всплеснув единственной рукой, бывший приключенец. - В любом случае, старику крупно повезло, что жив остался. Сейчас ему нужен покой и уход. Я не могу сидеть у него целыми днями, так что тебе, по-соседски, придётся помогать.
- Конечно! - девушка прошла в дом деда Опариса и просидела с ним до самого вечера, ухаживая за охающим от боли стариком. А вечером её сменила бабушка Чираё, что несказанно обрадовало старика.
Лишь придя домой, Милао поняла, что не видела Арекуса с тех самых пор, как он её спас. И доспех его тоже исчез.
- Арекус, почему же ты ушёл? - вырвался придушенный шёпот из уст медленно попятившейся назад девушки. - Мне же страшно... Так страшно...
- Прости-прости! - знакомый мягкий голос с шутливыми интонациями за спиной заставил Милао вздрогнуть от неожиданности, но лёгшие на плечи ладони сразу же успокоили дрожь, прогнали страхи и вернули спокойствие.
- Дурак! Хоть бы предупредил... - без злобы прошептала Милао, не поворачиваясь к гостю, чтобы тот не увидел проступившие слёзы.
- Просто нужно было кое-куда сходить... По делам... Но я уже вернулся. И сегодня я даже не обедал, так что голоден, как волк. И лучше бы тебе покормить меня, а то съем и тебя, и тётушку Чираё! А соседей на закуску оставлю.
Его не уместная шутка заставила улыбнуться, а потом и засмеяться Милао, высушив её слёзы и заставив забыть ужасы сегодняшнего дня.
--------------------------------------------------
*Неделя в Полномирье длится пять дней, в месяце девять недель, в году восемь месяцев и восемь дней Демиурга, являющихся праздничными и разделяющих месяца между собой.

Глава 3. Владыка Элементов


Солнце с самого утра пекло как сумасшедшее, а потому днём, когда Милао вышла позвать к обеду Арекуса, восседавшего на коньке крыши, улица мало чем отличалась от печи, в которой девушка готовила щавелевые щи. Над камнями воздух шёл волной, и даже в тени было настолько жарко, что все жуки попрятались поглубже под камни. И лишь неутомимые цикады выводили свои серенады, игнорируя окружающий мир.
Арекус, приложившийся в очередной раз к фляге с водой, заметил Милао ещё до того, как она успела что-либо сказать, и помахал ей красной рукой - зря забрался на крышу без рубашки:
- Милао, надеюсь, твоего обеда хватит на четверых?
- Ты так проголодался? - удивилась девушка, в который раз поражаясь лёгкости, с которой могла говорить с этим человеком.
- Нет... кажется, к тебе гости...
Не успел молодой человек договорить, как из-за ворот послышался уверенный женский голос. Довольно низкий и слегка грубоватый, но его ещё можно было назвать приятным и, даже, красивым:
- Доброго дня, хозяева! Пустите ли вы в свой дом жрицу Демиурга?
Милао чуть не выронила черпак, который держала в руке. Жрецы Демиурга... Они отдали свою жизнь служению равновесия в этом мире. Они следят за исполнением Воли Демиурга и обладают огромной силой и властью. Одним своим словом жрец Демиурга может лишить разума, одним жестом - вернуть с того света, одним взглядом - укротить самого лютого убийцу. Жрецы Демиурга - это самые почитаемые персоны не только в Родноземье, но и во всём Жизнемирье. Даже приключенцы склоняют головы перед ними и не спорят с их решениями. Ведь всем известно: кто перечит жрецам Демиурга - перечит Воле Демиурга. Многие хотели бы стать жрецами ради власти, которую даёт это звание... Но разве ж может кто-то обмануть Волю Демиурга? Каждый год тысячи и тысячи стекаются к тринадцати храмам Демиурга, чтобы вступить в ряды жрецов, и лишь один-два удостаиваются подобной чести. Остальные же возвращаются назад, не в силах вспомнить, что же было внутри храмовых стен, но с непреодолимым желанием стать лучше, жить, следуя Воле Демиурга.
"Наш дом крайний, вот сюда и постучали... Наверное, будет расспрашивать... Но что же привело жрицу Демиурга в нашу деревню? Как её встречать? Что нужно сказать? Как приветствовать? Может, стоит одеться понаряднее? А бабушка у деда Опариса..."
Перед крыльцом приземлился съехавший с крыши Арекус, отряхнулся, подмигнул Милао и пошёл к воротам.
- Тебя пока дождёшься - зима наступит! Накрывай пока на стол, а я встречу путников, - улыбнулся молодой человек и, неловко поводя сгоревшей спиной, снял брус с ворот. - Извини уж, что хозяйничаю так...
- Не беспокойся, - промямлила Милао, увидев двух девушек, примерно одного с ней возраста, что стояли за воротами.
Одна была жгучей, такой же угольно-чёрной, как Милао, брюнеткой. Только напротив мягких шелковистых длинных волос Милао с аккуратной прямой чёлкой до бровей, её короткая стрижка выглядела жёсткой и колючей, а длинная и неровная чёлка постоянно лезла в глаза девушке. С мальчишеской фигурой ее вполне можно было принять за миловидного юнца, если бы не женского фасона кожаный доспех, суженный в талии. Длинные ноги её были в коричневых - под цвет доспеха, кожаных штанах и обуты в тяжёлые мужские ботинки с металлическими набойками на носах.
Другая гостья девушка - рыжеволосая, в белом платье с обтягивающим верхом и свободной длинной юбкой, из-под которой видны были лишь самые кончики белых кожаных сапожек. По верхней части платья жрицы - а это именно она была жрицей - был выложен узор из узких, всего в палец, чёрных металлических пластин, создающих каркас лёгкого доспеха. Этот узор, напоминающий морской коралл, был настолько искусен, что если бы не огненно-рыжие волосы, ниспадавшие почти до пояса, намертво бы приковывал к себе взгляд. А глядя на великолепно сложенную жрицу Милао ощущала себя тринадцатилетней девочкой.
Жрица первой вошла в распахнутые Арекусом ворота. Её спутница проследовала за ней, подозрительно поглядывая на улыбающегося юношу, будто ожидала от него подвоха.
- Добро пожаловать, гости дорогие! Проходите в дом, чувствуйте себя как дома, - всё так же широко улыбаясь, произнёс Арекус. Только в его голосе, почему-то, проскальзывали нотки сарказма. - Но не забывайте, что вы в гостях. Меня можете звать Арекусом, а эту красавицу зовут Милао.
Непосредственность молодого человека и его спокойствие в присутствии столь важных гостей вновь подарили Милао ту уверенность, что была с ней всю последнюю неделю. Лишь скованность в движениях всё ещё выдавала дискомфорт, который она ощущала.
Неловкой походкой Милао вошла в дом, не столько слыша, сколько чувствуя, как следом за ней движутся обе гостьи. От присутствия этих важных незнакомок девушка просто деревенела. Но, когда Арекус вошёл в дом, и стал помогать накрывать на стол, самообладание вернулись к девушке окончательно.
Жрица и её спутница сели за стол первыми, но не притронулись к еде, пока к ним не присоединились Милао и Арекус. Ели молча, соблюдая традиции Родноземья, и, лишь когда пустые миски были отставлены в сторону, жрица начала беседу. Её мягкий голос, казалось, будто проникал в душу.
- Моё имя - Рихио. Я жрица Демиурга из четвёртого храма Демиурга. Мою спутницу и подругу зовут Тацуэ. Мы уже две недели в пути и, честно, впервые за всё это время нам довелось вкусить столь великолепную пищу. Она может поспорить даже с храмовой праздничной трапезой. Что ж, можно смело сказать, что хозяину этого дома повезло с женой.
Лицо Милао сначала сделалось алым, потом пунцовым, потом и вовсе багряным.
- М-м-мы не женаты! Он просто гость! Как и вы! - мгновенно воскликнула девушка.
- К сожалению, мне так повезти не может... - улыбаясь подтвердил слова Милао Арекус, разводя руками. - Я на самом деле лишь мимоходом в этих краях, и завтра-послезавтра уже собирался продолжить свой путь.
Рихио немного сконфузилась, и на мгновенье опустила взгляд. Но почти сразу же тёмно-серые огромные глаза жрицы вновь смотрели в лицо всё ещё пунцовой девушки.
- Простите, кажется, я сказала, не подумав, - улыбнулась Рихио. Только сейчас Милао обратила внимание на едва заметные веснушки, усыпавшие вздёрнутый аккуратный носик и скулы жрицы.
- Рихио, может, наконец, перейдёшь к делу? - прервала неловкую паузу Тацуэ. - На тебя смотреть тошно. К тому же у всех есть свои дела. Не трать попусту время.
- Да, конечно. Извините. Что ж, тогда я начну издалека, но так вам будет понятнее цель нашего путешествия. Вы, наверное, знаете, что такое Воля Демиурга?
- Решила начать с сотворения мира? - поднял правую бровь Арекус. Вот только в противовес удивлённому выражению лица, в голосе молодого человека отчётлива слышался сарказм, а не вопрос. Тацуэ злобно посмотрела на него и плотнее сжала и так тонкие губы. Взгляд карих, казалось бы, тёплых глаз был таким же колючим, как и её причёска.
- Наш мир существует только потому, что мы ее соблюдаем, - продолжила жрица так, будто молодой человек и не вставлял своего замечания. - Для сохранения Воли Демиурга в Полномирье существует три силы. Одна из них - это боги. Они создали пять из восьми планов и их призвание - следить за жизнью и развитием мира согласно Воле Демиурга. На шестом плане - Жизнемирье, кроме богов за соблюдением Воли Демиурга следят ещё и жрецы Демиурга. Ведь Жизнемирье - единственный план, где живут существа, способные изменять мир - наинты*.
- Наинтов очень много, в то время как богов мало, всего сорок пять изначальных, - продолжила Рихио. - А сейчас, после Эпохи Великих Войн, их стало ещё меньше, даже несмотря на то, что некоторые смертные сами смогли стать богами. В помощь им и существуют храмы Демиурга.
- Разве такое возможно? - не удержалась от вопроса Милао. - Разве можно стать богом?
- Возможно, - невозмутимо ответила жрица. - Ярчайший пример - бог смерти, чьё имя забыто из страха. Он был когда-то дроу** и жил то ли в конце Эпохи Великих Войн, то ли сразу после её окончания. Сейчас уже никто не знает, как он смог стать богом. Даже ваматы***. Но именно этот бог поглотил Мара - изначального бога смерти, и занял его место. С тех пор начало твориться неладное.
- Откуда вы знаете о Маре? Что это за "неладное"? И, если всё так, то почему только сейчас стали хоть что-то делать? - включился в разговор Арекус, чем опять заслужил не обещающий ничего хорошего взгляд Тацуэ.
- О произошедшем в Богомирье**** узнал старший жрец четвёртого храма Демиурга, подвергая свою жизнь опасности, частично слился своим разумом с Волей Демиурга около месяца назад, - ответила Рихио. - Потому мы и начали "что-то делать" так поздно. А о том, что же происходит... В последнее время уже мало кто знает, что когда у смертного жизнь подходит к концу, то его душа стремится слиться с Волей Демиурга. Но с приходом нового бога смерти почти все души стали оседать в Душемирье или вообще в Смертомирье*****. А большое количество призраков из Смертомирья позволило некромантам набрать огромные силы. Многие из них стали образовывать различные культы бога с забытым именем, ведь он наделил их несказанной силой. Но на них можно было бы не обращать внимания, если бы не культ Дыхания Ночи. Старший жрец четвёртого храма выяснил, что последователи Дыхания Ночи желают дать своему богу достаточно силы, чтобы он смог объединить Душемирье, Смертомирье и Жизнемирье.
- И что... что тогда будет? - Милао даже побледнела, задавая свой вопрос.
- Не знаю, - честно ответила Рихио. - Но это идёт в разрез с Волей Демиурга, согласно которой Полномирье должно состоять из восьми планов. Потому жрецы Демиурга и решили действовать. Но даже мы не можем тягаться с бессмертным богом. Вот тут-то и должна вступать в действие третья сила - Владыка Элементов... Владыка Элементов - это смертный, чья сила может сравниться с божественной. За всю историю существования Полномирья ещё ни разу не возникала необходимость в силе Владыки Элементов. Но сейчас... Мы ищем того, кто был избран Демиургом на эту роль.
- И как успехи? - ухмыльнулся Арекус, и ему в лоб прилетела ложка, пущенная меткой рукой Тацуэ. В её взгляде чётко читалось: "не смей так разговаривать со жрицей Демиурга". Молодой человек приподнял руки с раскрытыми ладонями в знак примирения.
- Владыку Элементов, пока он не прошёл специальный обряд посвящения и обучения, выдаёт его неполноценность, - ответила Рихио, придерживая руку Тацуэ с ножом. - Пока он не имеет власти над Элементами, пока разлучён со своей этой частью, он не способен жить спокойно. Ему страшно. Он боится абсолютно всего. Он подсознательно понимает свою важность для Полномирья, а единственным спасением для существа, не наделённого силой, является инстинкт самосохранения. И у Владыки Элементов он развит настолько сильно, что ему страшно даже жить. Поэтому не могли бы вы рассказать, есть ли в вашей деревне человек, подходящий под это описание?
Каждое слово, произнесённое жрицей Демиурга, делало Милао всё бледнее. Ужас снова сковал её, и даже сидящий рядом юноша уже не спасал от страха. То чувство, что зарождалось внутри неё, было настолько сильнее всего ранее испытанного ею ужаса, насколько лесной пожар сильнее пламени свечи. Холодная липкая испарина покрыла кожу Милао, тело начала сотрясать крупная дрожь. Холод, зародившийся в груди, быстро распространился по телу.
- Милао, ты в порядке? - ладонь Арекуса легла на правую руку девушки. Живительное тепло волной прокатилось от руки до сердца девушки. А оно уже учащёнными толчками поспешило передать это тепло всему телу. Волнами оно прокатилось по Милао, выжигая страх и отчаяние.
- А, не слишком ли это сложно - обойти весь мир? - Милао отказывалась верить в то, что она подходит под описание жрицы.
- Ну, мы же не только вдвоём, - улыбнулась Рихио. - Иначе это действительно превратилось бы в поиски жемчужины среди песков пустыни. На поиски Владыки Элементов отправились все свободные жрецы Демиурга.
- А вы уже много прошли? А вдруг, кто-то уже нашёл, а вы всё ещё в пути? - девушка надеялась, что кому-то другому выпала такая судьба, и хваталась за каждую соломинку.
- Мы обошли половину Родноземья. Другие тоже на месте не сидели. Демиурговы земли****** уже почти полностью проверены, и большая часть жрецов уже перебрались на другие осколки. А если бы кто-то встретил Владыку Элементов, то я, как жрица Демиурга, узнала бы, что поиски завершены.
Милао всё ещё боялась признать себя какой-то особенной. Конечно, она привыкла, что отличается от остальных. Но при этом всегда оставалась незаметной. Признать же себя Владыкой Элементов было слишком тяжким бременем для девушки. И лишь одна мысль не позволяла Милао солгать и отправить жрицу дальше. Мысль, что если она и вправду та, кого ищет Рихио, то она может избавиться от своих страхов. Нужно лишь пройти обряд, и страхи навсегда её покинут. И она сможет спокойно жить вместе с бабушкой, больше не будет ей обузой...
- Меня всю жизнь преследуют страхи, - Милао сама не заметила, как начала говорить. Трое гостей уставились на неё. Два взгляда сверляще-изучающих и один - отечески-успокаивающий. - Правда, последнюю неделю я стала бояться гораздо меньше...
Голос девушки становился всё тише, пока и вовсе не сошёл на нет, под давлением смотрящих гостей.
- Так ты... всего боишься? - в голосе Рихио, которая всю беседу выдерживала нейтральные тона, послышалась надежда.
- Можете у соседей...
- Этого не нужно, - прервала Милао жрица. На её лице сияла улыбка, а голос звенел как колокольчик на дуге в упряжке. - Я вижу, что ты говоришь правду. В таком случае, попрошу тебя со...
Лязг железа, конское ржание и мужские голоса, которые слышались ещё издалека, остановились возле дома Милао. Шум, издаваемый всадниками, прервал беседу.
- Эй, курва, выходи! - услышала Милао знакомый уже голос Ашекуша. - И пёс твой цепной тоже пусть выползает! Сегодня я отправлю его на свиданку к демонам!
- Что происходит? - спросила Рихио.
- Вчерашние гости? - удивился Арекус. - Я думал, им должно было хватить... По крайней мере этим двоим. Видимо, их инстинкт самосохранения совсем не работает. Не знаю, зачем, но они пришли за Милао.
- Мы их прогоним, - Рихио встала из-за стола. Следом за ней последовала Тацуэ, и девушки вышли из дома.
- Не уверен, что их послушают, - пробормотал Арекус, подойдя к своему доспеху и, приподняв складки плаща, подлез под него. Какое-то время Милао видела лишь шевелящуюся ткань, а потом над плащом появилась голова юноши.
- Именем Демиурга, оставьте эту девушку в покое! - послышался из-за окна певучий голос жрицы.
- Иди к своему Демиургу в задницу! - послышался незнакомый низкий, привыкший отдавать приказы голос. - Если он существует, конечно же...
- Лысый гоблин! Я согласился помочь поймать эту курицу, но я не подписывался противостоять жрецам Демиурга! Иди к демонам, Имерон! - воскликнул Ашекуш. - Вчера один ублюдок отмундошил Арарика! Он до сих пор полумёртвый лежит! А сегодня ещё и жрица Демиурга на её стороне! Срать я хотел на твои грёбаные деньги. И на...
Дальнейшая речь потонула в булькающем хрипе. Милао попятилась и села на скамейку.
- Жди здесь и не высовывайся, - тихо сказал Арекус и направился на выход.
Но Милао не могла усидеть на месте, зная, что сейчас три её гостя будут биться с бандой вооружённых людей. Сама она ничем не могла помочь. И понимала, что если выйдет, то только усложнит бой. Но и сидеть в неведении она не желала, а потому подошла к окну. За забором девушка заметила с десяток вооружённых мужчин верхом на лошадях. Все были облачены в металлические достпехи. Большинство - в кольчужных, пара - в ламеллярных. У всех на головах был простые шлемы с вытянутыми навершиями. Лишь один из них выделялся - одет он был в полный латный доспех, а на голове красовался бацинет без забрала.
- Нда... Кажется, не хотят они подчиняться Воле Демиурга, - Арекус, с неизменной улыбкой, иногда, как и сейчас, превращающейся в усмешку, встал на крыльце слева от Рихио. Справа от жрицы стояла Тацуэ. - Видимо, придётся нам преподать им урок и объяснить, что этот мир - не что иное, как одна из мыслей Демиурга, и глупо идти против его Воли.
- Глубокомысленны речи твои, Арекус. Даже не ожидала подобной мудрости в словах столь юного наинта! - воскликнула Рихио.
- На себя посмотри, девчонка - огрызнулся Арекус и обратился уже к Тацуэ. - Ну, что ж, Тацуэ по прозвищу Железный Кулак, проучим это хамьё?
- И вправду умён не по годам, - ухмыльнулась воительница, делая разминающие круговые движения плечами. - Когда ты узнал меня?
- Как только увидел.
- Железный Кулак?! Она же мастер-приключенец. Да, нам хана! - в рядах конников обозначилось сомнение и намёки на панику. Но жёсткий голос закованного с головы до ног в латный доспех рыцаря быстро навёл порядок в рядах.
- Успокоились, сучьи потроха! Она всего лишь человек! Руби, как обычно, и победишь!
С этим возгласом, он ударил своей палицей в ворота. Первым же ударом он сорвал их с петель, и отряд из десяти конных наёмников ворвался в огород.
- Вандал - мой! - воскликнул Арекус, указывая рукой на главаря. - Я эти ворота неделю назад поставил!
Дальше началась карусель смерти. Милао хотела зажмуриться, но уже не могла - её сковал ужас от льющейся крови, летающих тел, криков ярости, воплей боли, стонов... Первым в бой ринулся Арекус, навстречу двум кольчужным всадникам, вырвавшимся вперёд. Они подняли длинные мечи, но их кони успели сделать лишь один скачок во двор, как юноша в чёрном плаще резко вскинул руки в их направлении. Всё, что было у пары наёмников выше пояса, свалилось вбок от лошади. Кольчуги, как и плоть, оказались перерезаны, будто хорошо наточенный нож прошёл сквозь свежий хлеб. Лошади и двор сразу же окрасились в красный цвет. Арекус же опустил руки и прыгнул вперёд, перелетев лошадей и взмыв до высоты крыши. Он приземлился прямо на закованного в латы предводителя, который только ещё въезжал в ворота. Устрашающий плащ взвился на ветру. Его складки чёрным демоническим пламенем объяли облачённую в доспехи фигуру юноши.
Тацуэ тем временем первым же ударом кулака отбросила наскочившую на неё лошадь с располовиненным Арекусом всадником, послав её уже бездыханное тело в сторону остальных нападавших. Сбив троих скачущих следом лошадей, Тацуэ посеяла хаос и давку в их рядах. Её удары были чудовищны. Она убивала лошадей одним ударом, пробивала щиты, ломала доспешные пластины, даже падающие ей на голову удары мечей встречала голыми кулаками, не только отбивая их, но и не получая ни единой царапины.
Арекус скинул с мерина предводителя наёмников и, оставив того валяться в пыли в безуспешных попытках подняться, направил боевого скакуна в самую гущу врагов, пылая чёрным факелом. Милао впервые увидела его лицо во время боя. Вместо привычной улыбки, или ожидаемой ненависти к врагам, оно стало пустым. Ни одной эмоции - абсолютное равнодушие ко всему: к жизни, к смерти, к врагам... Светло голубые глаза сделались льдистыми и страшными.
Вопль "Чёрный демон" разнёсся над деревней. Среди оставшихся шести наёмников началась паника ещё до того, как в центр общей свалки влетел Арекус. Милао видела, что как только превратившийся в демона юноша оказался среди мечущихся на малом участке врагов, во все стороны полетели части тел: руки, ноги, головы, куски срезанной плоти...
Милао не смогла сдержаться, и её вырвало. Она на четвереньках отползла от окна. Она хотела сполоснуть рот, но на пути к кувшину с водой её вывернуло ещё раз. А у самого кувшина - ещё. Она безуспешно пыталась забыть увиденное, но перед глазами всё равно стояла кровавая картина. Арекус... Добрый Арекус, что всю неделю спасал её от кошмаров, в одно мгновение преобразился в демона.
На улице стих шум битвы. Лишь переговаривались гости, но Милао не слышала слов. И не желала слышать их. Это ужасные люди. Как можно вот так спокойно забирать чужие жизни?! Как можно вот так жестоко поступать?! Тацуэ, что казалась неуязвимой и неумолимой, как сама смерть! И жрица Демиурга Рихио, что спокойно наблюдала за происходящим! Все они чудовища! Но самым страшным оказалось превращение Арекуса. Этот новый Арекус... Нет, этот Демон стал кошмаром, что превзошёл даже тот, что девушка испытала, узнав, что она Владыка Элементов. Это определённо не мог быть тот Арекус, которого она знала. Этот Демон - живёт внутри её Арекуса, и, лучше бы, никогда не выходил наружу.
Слёзы покатились из глаз девушки. Ей захотелось забиться в самый дальний угол. Сбежать как можно дальше. Захотелось, чтобы её обняли надёжные бабушкины руки. Захотелось, чтобы Арекус потрепал по волосам и улыбнулся, как обычно... Не Демон, а тот, настоящий Арекус. Как и всякий раз за последнюю неделю, когда Милао испытывала страх, ужас, отвращение ей хотелось, чтобы рядом оказался этот юноша. И даже осознание того, что внутри него живёт настоящее чудовище, не могло побороть этого желания.
"Да, что же со мной?! Нет! Нельзя к нему так относиться! В нём прячется зло... Он... Он... Он же... всего лишь защищал меня... Жестоко... Беспощадно... Защищал... Меня... Это я... Я виновата в том, что погибли все эти люди! Если бы не я, они бы сейчас были живы. Зачем? Зачем всё это?"
Мысли Милао прервал чудовищный вопль. Девушка сжалась в комок и тоже закричала, не в силах больше сдерживать нахлынувший на неё страх.
--------------------------------------------------
*Наинты - разумные существа, способные к созидательному образу жизни; кроме наинтов разумом в той или иной степени обладают существа и из других категорий: мутанты, бестии, магические бестии, демоны и некоторые типы нежити.
**Дроу - полноправная раса Полномирья, тёмные эльфы, живущие в рукотворных пещерах.
***Ваматы - полноправная раса Полномирья, механическая форма жизни, известны как величайшие учёные, их цивилизация постигла большинство законов Полномирья.
****Богомирье - третий план Полномирья, где в своих замках живут боги.
*****Смертомирье - седьмой план Полномирья, где обретают души смертных, отягощённые сильнейшими чувствами, не позволяющими им подниматься вверх к Воле Демиурга.
******Демиурговы земли - самый большой осколок Жизнемирья, сохранивший свою целостность лишь благодаря силе тринадцати Храмов Демиурга - единственным уцелевшим во всём Полномирье.

Глава 4. Путешествие.


Пришла в себя девушка, как обычно, на сундуке. Колени прижаты к подбородку, руки двойным кольцом обхватили ноги, ногти впились в плечи, дрожь всё ещё пробегала по телу. Во рту стоял привкус металла - так и есть, прокусила губу до крови. Красно-коричневая, уже подсохшая, полосочка тянулась вдоль подбородка от раны на губе до того места, которым девушка упиралась в колени. На сарафане тоже обнаружилось пятнышко засохшей крови.
Перед Милао на табуретке сидела Чираё, поглаживая свою внучку по спине. Её тёплая, грубая, шероховатая ладонь всегда успокаивающе действовала на девушку. И только благодаря этому сейчас вид крови не заставил её вновь оцепенеть.
- Бабушка, они же чудовища... - только и пролепетала перепуганная Милао.
- Чудовища, это те, кто ворвался во двор. А Арекус, жрица и её телохранительница лишь защищали тебя.
- Да... Защищали... Если бы не я... Это я виновата в их смерти. Я виновата... - слёзы из, уже, казалось бы, высушенных до предела глаз вновь потекли по щекам девушки, вновь рыдания начали сотрясать её тело, а лицо исказили те морщины, что обезображивают даже самую красивую девушку во время плача.
- Глупенькая. Ты не виновата, - тихим голосом приговаривала старуха, продолжая гладить Милао по спине. - Они сами выбрали путь меча. А выбравшие этот путь, обычно, умирают не своей смертью. Когда сражаются двое воинов, один, как правило, умирает. И я рада, что умерли они, а не твои защитники. Не знаю, из-за чего весь этот сыр-бор. Не знаю, почему ты стала так важна этим людям. Но для меня ты всю жизнь была и останешься навсегда самым дорогим, родным и важным человеком! Я сама, если бы только могла, поубивала бы всех этих негодяев, что захотели причинить тебе вред.
Откинулась занавеска и в комнату вошли гости. Милао сильнее съёжилась на сундуке и зажмурилась. Дрожь вновь прокатилась по её телу.
- И опять она дрожит... - пробормотал Арекус, и Милао услышала его приближающиеся шаги. Ей захотелось стать как можно меньше, отдалиться от него на максимально возможное расстояние. Исчезнуть, в конце концов!
- Я же говорил тебе не высовываться, малышка, - тихий и мягкий, по-отечески тёплый голос, прозвучал уже над самой головой девушки. - Теперь ты увидела, что из себя представляет жизнь приключенца: схватки, крики, боль... Но, надеюсь, мы останемся друзьями?
"Как бы не так!" - хотела крикнуть Милао, но в этот миг её головы коснулась ладонь. Она сразу узнала её. Именно эта ладонь столько раз за прошедшую неделю спасала её от страха. Именно эта ладонь поддерживала, когда девушка нуждалась в помощи. Это была ладонь не хладнокровного убийцы-демона - это ладонь Арекуса. И в этот миг Милао стало абсолютно наплевать на то, что Арекус делит своё тело с Демоном. Что Демон этот убивает других людей. Девушка мгновенно простила Арекусу всё. Сегодняшний страх в прямом смысле рукой сняло. Арекус потрепал Милао по волосам, и девушка бессознательно потянулась головой за ладонью. Арекусу пришлось продолжить гладить мягкие волосы.
Сейчас Милао не испытывала ни ужаса, ни отвращения к тому, что произошло. Она знала, что это неправильно. Она знала, что это ужасно. Но то спокойствие, та уверенность, что девушка испытывала сейчас, были сильнее любого другого чувства. Она уже простила и Тацуэ за её жестокость, и Рихио - за её безучастность. Милао открыла глаза и снизу посмотрела на Арекуса. Его рука, гладившая девушку по голове, закрывала обзор, и она не могла видеть половину лица юноши. Но другая половина, что предстала перед девушкой, была точно такой же, какой она запомнила её при первой встрече: светлые голубые глаза, мягкие черты, пухлые губы с поднятыми кверху уголками, небольшой шрам на подбородке. Всё тот же добрый и надёжный Арекус.
- Ну, как? Тебе полегче?
- Угу.
- Ну, и хорошо. Рихио, подлатаешь её?
- Я не могу этого сделать, - возразила жрица Демиурга. - Она пострадала не из-за нарушения Воли Демиурга.
- А разве Демиург не завещал помогать попавшим в беду?
- Но мы - жрецы Демиурга, не можем вмешиваться в дела простых смертных.
- Она же не простая смертная! В конце-то концов, она пострадала только потому, что чего-то испугалась. А испугалась она битвы. Битва произошла из-за того, что Дыхание Ночи решили в неизвестных нам целях забрать Милао. Но мы знаем, что Милао - Владыка Элементов. И мы знаем, что старший жрец твоего храма приказал тебе помочь ей обрести свою силу. Если так, то любой, кто станет мешать тебе в этом, даже не осознанно, противится воле жрецов Демиурга, а, следовательно, и Воле Демиурга. Соединя всё это в один вывод, можно сказать, что Милао пострадала из-за того, что кто-то противостоял Воле Демиурга. Ты и теперь будешь отнекиваться? Тогда добавлю, что соблюдение Воли Демиурга распространяется на всех жителей Полномирья! Не важно, простой ты смертный, жрец Демиурга или бог. Жрецы Демиурга, конечно, связаны с Волей Демиурга, о чём говорят чёрные линии на одежде. Но сам белый цвет одежды ведь говорит, что вы живёте в этом мире, и являетесь его неотъемлемой частью!
Рихио ошарашенно посмотрела на молодого человека. Он не только смог очень быстро вывернуть ситуацию в том направлении, в каком ему было выгодно, но и сказал одну из истин, известных лишь жрецам Демиурга. Белый цвет - цвет Полномирья. Он действительно означает, что жрецы - неотъемлемая часть этого мира. Чёрный цвет - цвет Демиурга, не вмешивающегося в дела собственного мира. Не зная, стоит ли расспрашивать таинственного парня, откуда он узнал то, что знают лишь жрецы Демиурга, Рихио решила подлечить Милао.
Она приложила указательный палец правой руки к прокушенной губе Милао и тихонько прошептала "Именем Демиурга". Всё ещё сидящая на сундуке девушка почувствовала, как мягкий белый свет начал обволакивать её лицо. От прикосновения Рихио, хоть её рука и совсем не была похожа на арекусовскую, Милао почувствовала такое же тепло, такое же спокойствие. Пусть эти чувства и уступали немного в силе тем, что исходили от прикосновений юноши. Остатки страха покинули, и девушка опустила ноги на пол.
Пока Рихио лечила девушку, Арекус вышел и вернулся с ковшом воды. Милао так устала от непрерывных слез и жары, что с благодарностью припала к протянутому юношей ковшу. Студёная колодезная вода жгучим морозом обожгла губы, зубы девушки заныли, а к желудку спустился холод. Милао не любила пить настолько холодную воду, но сейчас её мучила столь сильная жажда, что она не могла остановиться и выпила почти полковша.
- Милао, те ублюдки были посланы Дыханием Ночи. Так что уходим отсюда, и поживее, - сказала Тацуэ, как только девушка вернула ковш с водой Арекусу. - Собирайся. Тебе опасно тут оставаться.
- Я... Как я могу уйти и оставить бабушку?.. Всё это так неожиданно... Я... Не думаю, что я готова.
- Тебе здесь опасно оставаться, - вступила в разговор Рихио. - Дыхание Ночи не оставит своих попыток. Оставшись здесь, ты подвергнешь риску не только себя, но и окружающих тебя людей.
- Я никогда никуда не ходила. Что нужно взять с собой? - Милао пыталась сдержать вновь подступившие слёзы. Она не хотела вот так срываться с места. Но поняла, что выбора у неё нет.
- Походную одежду, в которой будет удобно двигаться. Пару запасных комплектов. Палатка у нас есть, но спальник придётся тебе брать свой. Вот, собственно, и всё. Всем остальным мы тебя обеспечим.
- Боюсь, у меня нет ничего подходящего...
- Значит, купим по дороге, - улыбнулся Арекус и тоже приложился к ковшу.
- Охладись! Ты с нами не идёшь. Я тебе не доверяю, - заявила воительница.
От таких слов Арекус подавился водой и закашлялся. Чираё хотела ему постучать по спине, но юноша протестующе поднял руки.
- Кхе... Ну, Тацуэ, ну... Кхе... скажешь же! Ра... Кхе... Разве справитесь сами?.. Кхе... Понимаю, если бы вы сра... Кхе... сражались против монстров... Кхе... или приключенцев, или какого-нибудь бешеного... Кхе... орка, но ид... Кхе... но идея сражаться против... Кхе... против организации культистов... Кхе... которые не признают сущест... Кхе... существование Демиурга... Кхе... Разве это не глупо? - последнюю фразу Арекус произнёс качая головой и устремив свой взгляд в глаза жрице Демиурга.
Милао заметила, что во время речи Арекуса глаза Рихио расширились так, будто в его словах услышала откровение самого Демиурга. Но, быстро взяв себя в руки, она вернула спокойствие своему лицу.
- Хорошо. Мы с благодарностью принимаем твою помощь, Арекус по прозвищу Чёрный Демон. Прошу, помоги нам успешно и с честью завершить нашу миссию.
- Что?! - в этот раз Тацуэ стала напоминать сову. - Какого демона ты согласилась?! Это же Чёрный Демон! Ни один здравомыслящий человек не станет с ним связываться! Да он один в союзниках опаснее всех культистов Полномирья во врагах! Рихио, одумайся!
- Это моё решение. Решение жрицы Демиурга!
Если бы Тацуэ могла открывать рот достаточно широко, то он бы точно достал до пола. Ошарашена, ошеломлена, поражена... Нет слова, который смог бы описать достаточно точно то состояние, в которое вогнали воительницу последние три слова, произнесённые подругой.
- Пусть Рихио и доверяет тебе. Пусть даже Воля Демиурга на то, чтобы ты пошёл с нами. Но будь уверен, Чёрный Демон, я не спущу с тебя глаз! - прошептала Арекусу Тацуэ достаточно громко, чтобы услышали все, и вышла из комнаты.
- Простите её, пожалуйста. Она очень эмоциональная и вспыльчивая. Я верю, что она отойдёт, и всё наладится. А теперь, Милао, тебе и вправду стоит собираться. Мы подождём тебя на улице.
Рихио и Арекус тоже вышли из комнаты. А Милао осталась один на один с бабушкой. Понимание, что сейчас ей придётся расстаться с единственным родным человеком, с той, с кем провела все прожитые годы, навалилось на девушку подобно лавине - разом, беспощадно ломая и сметая решимость, которая, вроде, только что появилась.
- Бабушка, я... - попыталась что-то сказать Милао, но голос дрогнул. Девушке казалось, что что-от липкое и холодное подобралось к горлу откуда-то из груди. Глаза защипало, и по щекам пролегли две горячие дорожки.
- Не говори ничего, - ласково прошептала старушка, быстро подойдя к внучке и обняв её. Огрубевшие от крестьянского труда руки с необычайной нежностью прошли по волосам и спине девушки. Чираё, как и множество раз, когда ещё маленькая Милао плакала, стала ласково гладить её по голове и спине.
Склонившись, девушка уткнулась лицом в плечо бабушки, а руки судорожно схватились за её сарафан. Плечи стали подрагивать, а из горла, словно продирающийся сквозь заросли дикий зверь, с трудом, будто царапая стенки, вырвался первый всхлип.
Милао плакала навзрыд. Это были самые горькие слёзы в её жизни. Она цеплялась за бабушкин сарафан, так по-родному пахнущий травой и специями. И совсем чуть-чуть - потом.
Больше не было произнесено ни одного слова. Просто одна молодая девушка плакала, а одна старуха обнимала её, не обращая внимания на промокшее плечо. Чираё гладила внучку, пока та не перестала вздрагивать и всхлипывать
- В добрый путь, - прошептала бабушка на ухо Милао, когда та, успокоилась.

Через два часа зарёванная Милао, в своём праздничном белом платье, вышитом крупными красными и жёлтыми цветами, и сапожках из красной кожи присоединилась к поджидавшим её в тени яблонь гостям... Вернее, уже спутникам. Между Тацуэ и Арекусом всё ещё чувствовалось напряжение, но видно было, что воительница потихоньку отходит, и уже не огрызается на каждую реплику юноши.
Проводить землячку в дорогу вышли все, кто в это время находился в деревне. Напутствия, пожелания удачи, просто дружеские напутствия... Девушка вновь чуть не разревелась, но уверенная рука Тацуэ взяла начинающую путешественницу под локоть, и первое в жизни Милао приключение началось.

- Куда мы теперь? - спросила девушка, когда деревня скрылась из виду. Вдоль дороги, довольно широкой - в ряд смогут проехать шесть всадников или две телеги, тянулись деревенские поля, в основном засеянные, в основном, чернецом и рожью. Встречались, правда, и овес с ячменем и даже пшеница. Зелёные пока ещё побеги злаков, если не будет засухи, через месяц-полтора зазолотятся и прокормят до следующего урожая не только тех, кто их посеял, но и добрую половину жителей Речинска. На северном горизонте синел, словно полоска густого тумана, Сонный лес. Гиблое место. Зайти в него и выйти обратно удавалось далеко не каждому. Местные духи явно озлобились на род человеческий - уж больно жадно люди отбирали у леса земли под пашни. На юг, насколько хватало глаз, простирались поля. Часть из них была засеяна, но в большинстве, всё же, земли стояли под паром*.
- Для начала - в Речинск. Нужно же купить тебе походное снаряжение, - пожал плечами Арекус. - А там посмотрим.
- Нам нужно будет совершить паломничество в одиннадцатый храм Демиурга, чтобы там ты смогла получить власть над элементом земли, - Рихио шла впереди, и говорила, не оборачиваясь назад, но её голос был прекрасно слышим. - Затем - в тринадцатый, где тебе подчинится элемент воды. В четвёртом храме Демиурга ты овладеешь элементом воздуха. В первом храме - элементом огня, а во втором - элементом энергии. Получив власть над пятью элементами, ты сможешь противостоять силе бога. Этого будет достаточно для того, чтобы жрецы Демиурга справились с Дыханием Ночи.
- Эм... Если мне не изменяет память, то одиннадцатый храм находится на Акульих островах? - уточнил Арекус.
- Да.
- А тринадцатый - в Рубиновой крепости дроу?
- Всё верно.
- Но ведь четвёртый храм находится здесь, в Родноземье. Всего пара недель хода. А ты предлагаешь сначала двинуть на Север к морю! Да, нам же туда месяца два добираться! А потом - в противоположную сторону, в земли дроу, что в Опоясывающем хребте на юге. А ведь это ещё дальше отсюда, чем Акульи острова! Неужели нельзя как-то более разумно составить наш маршрут?
- В древних текстах сказано, что Владыка Элементов должен подчинить пять элементов: землю, воду, воздух, огонь и энергию. Указано именно в таком порядке. Так что не станем... рисковать и пойдём... по... спис... ку, - последние слова жрица говорила всё неувереннее и неувереннее.
- Хм... Не знаю... По-моему, там элементы указаны просто в порядке увеличения внутренней энергии... Но кто я такой, чтобы трактовать древние тексты? Веди, Рихио, жрица Демиурга, своих смертных спутников верным путём! - последнюю фразу Арекус сказал настолько напыщенно и гордо, что пришлось уворачиваться от двух ударов Тацуэ.
-Да, кто ты на самом деле такой?! - воскликнула воительница, после третьей безуспешной попытки зацепить своего вёрткого оппонента. - Ты знаешь и можешь слишком много для простого смертного!
- Ну, и тебя дурой или слабачкой не назовёшь, - улыбнулся Арекус. - Или ты с этим не согласна?
- Ах, ты! - закипела вновь девушка, не зная, воспринимать ли слова юноши как комплимент или оскорбление.
- Ты ведь одна из одарённых?
- Да. Это не секрет... Так, ты тоже одарённый?!
- Простите... Кто такие одарённые? - тихонечко спросила Милао.
- Ты не знаешь?! - хором воскликнули Тацуэ и Арекус и посмотрели друг на друга. Но на улыбку молодого человека воительница ответила презрением.
- Простите... - ещё тише и с нотками вины в голосе произнесла девушка.
- Ладно-ладно, не смущайся. Сейчас объясню, - Тацуэ решила проигнорировать идущего невдалеке Арекуса и на несколько секунд замолчала, собираясь с мыслями. Взгляд её пробежал по окрестностям. Вдоль дороги всё ещё тянулись деревенские поля. На северном горизонте всё так же маячил Сонный лес.
- Одарённые - это особые личности, - начала рассказ Тацуэ, поравнявшись с Милао. - Боги по каким-то признакам выбирают их. И дают дар. И уже от рождения все одарённые обладают особой силой, которую могут использовать после двенадцати лет. Кто-то может понимать чужие желания без слов. Кто-то - кидаться огнём. Кто-то - шевелить волосами. Но есть особые дары. И даёт их сам Демиург. Его дары куда могущественнее. И значительно реже встречаются. Я, например, могу кулаками раздробить любую скалу. И не получу травмы. И даже боли не почувствую. Я даже могу голым кулаком встретить самый острый клинок. И ни царапинки не будет. Слышала я и ещё об одном одарённом Демиургом приключенце. Он мог свободно перемещаться сквозь предметы.
- У каждого дара есть своё имя, - продолжил Арекус, в который раз испепелённый взглядом Тацуэ. - Но широко известны лишь имена наиболее сильных даров. Дар этой дикой воительницы... Ай!.. называется также, как и её прозвище: Железный Кулак. Дар того, кто проходит сквозь предметы - Призрачное Тело. Есть ещё дар Демиурга по имени Пламенная Душа. Владелец этого дара может свободно управлять любым огнём неподалёку от него. Даже оторвать от источника, придать форму птицы и заставить летать. Есть и дары богов, достаточно сильные, чтобы их имена были известны. Это Каменные Руки - дар, похожий на тот, что у Тацуэ, только, конечно, уступающий ей. Владелец Каменных Рук и боль частично чувствует. И раны от мечей получить может, хоть это и будут лишь неглубокие порезы или царапины. Зато удар стального молота или булавы способны сильно повредить. Всё-таки, камню не тягаться с железом. Но что самое важное, так это то, что каждый дар - уникален. И один дар может быть лишь у одного владельца. То есть пока владелец не умрёт, дар никогда не перейдёт к другому.
- А почему о своём даре молчишь? - Тацуэ явно до сих пор не принимала Арекуса в отряд и ожидала от него неприятностей.
- Мой дар называется Крыло Ветра. Я могу создавать вокруг себя ветер и управлять им.
- Не ври! Ветер не может делать то, что ты вытворял!
- Ты с магами школы Аэромантии общалась когда-нибудь? Не доводилось слышать о чаре РЕЖУЩИЙ ВЕТЕР**?
- Но эта чара не способна же разрезать человека пополам!
- Ни одна чара не способна дать человеку возможность разбивать гранит голыми руками.
Тацуэ явно хотела возразить, но крыть было нечем. Дары Демиурга никогда не вписывались в стандарты и правила.
"Странно. Сейчас они говорили об убийстве, о разрезании человека, но я не испытываю отвращения или страха... Почему? " - Милао пыталась разобраться в себе, но так и не могла понять, почему же она так спокойна... Пока в её ладони не шевельнулась рука Арекуса в попытке высвободиться из цепкого капкана.
"Когда же я успела? " - чуть не воскликнула девушка, мгновенно отпуская мужскую руку. Милао пришлось отвернуться, чтобы Арекус не заметил, как она покраснела. За спиной она услышала, как её спутник откупорил бурдюк, и вновь ощутила сухость во рту.
- Сегодня просто невыносимо жарко, - попыталась как-то прервать повисшую тишину Милао.
- Ничего удивительного, - мягко ответила Рихио, тоже сделав глоток воды и протянув бурдюк новой спутнице. - Самый разгар месяца Жары - как раз время для таких солнечных дней. Но, будем надеяться, что Демиург не допустит засухи хотя бы в этом году.
- Засуха? - удивилась Милао, проводя рукой по макушкам зелёных колосьев. - Разве последняя засуха была не более десяти лет назад?
- В окрестностях Речинска - так и есть. Ведь он стоит не берегу Безбрежки - одной из крупнейших рек Родноземья. Но там, где нет столь крупных естественных источников воды, последнюю сотню лет жара всё растёт и растёт. Ежегодно гибнет больше половины урожая из-за нехватки дождей летом. Спасает Родноземье лишь то, что там, где влаги хватает, зерна родится достаточно, чтобы впроголодь, но поддерживать жизни людей.
- Какой ужас! - Милао была поражена, ведь, хоть им с бабушкой и приходилось туго, но, в деревне голода не знали вовсе.
- Ну, думаю, этот год будет достаточно дождливым, - со вздохом произнёс Арекус.
- Тебя так печалит, что люди хоть в этом году смогут сытно поесть? - ехидства в голосе Тацуэ хватило бы на десятерых, но Арекус пропустил мимо ушей тон, которым воительница произнесла свой вопрос.
- Нет, конечно! Мне, если честно, нет до них дела. Каждый сам является кузнецом своего счастья. Если так надеются на Демиурга или богов - это их проблемы. Но могли бы и оросительные каналы построить, как в Предгорьях. А печалит меня то, что нам в этот дождливый год придётся мотаться по миру. Кстати, через пару часов начнётся гроза, так что нам лучше поспешить, если хотим переждать её под крышей.
Милао взглянула на чистое небо без единого облачка и дуновения ветерка. Солнце жарило просто нещадно. Воздух плыл уже не только над камнями, но и над всей землёй. Как в пустыне - подумалось Милао, когда у неё всплыли в голове образы детских сказок, услышанных когда-то давным-давно от странствующего барда.
- Откуда здесь возьмётся дождь?! Ты на небо-то хоть посмотри! - возмутилась Тацуэ.
- Вот так и понимаешь, что тебя совсем не слушают... - жалобно произнёс Арекус, но, получив яростный взгляд воительницы и вопрошающие Милао и Рихио, объяснил. - Я же говорил, что обладаю даром Крыло Ветра. Я прекрасно чувствую движение ветров. И то, что здесь тихо, вовсе не значит, что в верхних слоях атмосферы так же спокойно. Сейчас там ветер такой силы, что пройдись он здесь - все мы оказались бы в воздухе, а деревья бы повырывало с корнями. А идёт ветер с юга, с Опоясывающего хребта. А там в это время года всегда очень много дождей. В особенности - гроз.
- Давайте пойдём побыстрее! - взмолилась Милао, представив, как гроза застанет её в открытом поле. - Не люблю молнии. Если Арекус ошибся - значит мы просто пораньше придём в Речинск. Но, если он прав, то мы здорово выиграем.
- Дело говоришь, малышка! - улыбнулся молодой человек. - К тому же до Речинска - во-о-он он - рукой подать.
Вдали, на пределе видимости и вправду была видна неровная линия, которую можно было бы спутать и с лесочком.
"И это - "рукой подать"? ", - подумалось Милао. Представив, сколько же ей ещё идти, девушка поёжилась и прибавила шагу.
--------------------------------------------------
*Поле под паром - вспаханное, но оставленное на целый год без засевания поле; под паром оставляют землю, чтобы она отдохнула и на будущий год принесла больше урожая.
**Названия заклинаний в Полномирье обладают особой силой, и собеседник всегда способен понять, имеется ли в виду простое словосочетание или именно название чары. В тексте такие названия выделяются заглавными буквами.

Алексей Поцелуев

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список