'Почему я должен идти за них на Голгофу?' (из дневника, 1921 год)
Михаил Булгаков
'Категорически заявляю, я не герой. У меня нет этого в натуре' ('Сорок сороков') Михаил Булгаков
'Самый худший вид рабства тот, когда, предавшись порокам, они теряют власть над собственным рассудком' Боэций
Подборка из сочинений Монюшко, Лядова и Аренского.
Внук предка. А как вам такой поворот: все неудачи фильма напрямую связаны с текстом романа? Сатира - не реализм. То, что хорошо при прочтении смешной книги, крайне редко достигает того же эффекта, претворяясь на экране. Зритель верит только настоящим реалистическим характерам. Не этим ли объясняется относительный успех бортковского 'Идиота', камерного психологического романа с правдивыми ситуациями и героями, и поражение мистико-фантастического 'М и М'? Отсюда вопрос поковарнее: а есть ли у Булгакова по-настоящему живые, реальные герои, в которых и читатель, и зритель безоговорочно верит? Или Булгаков сугубо метафизический автор, равнодушный к проблемам маленького человека, который для него - лишь некто из толпы. Предлагаем для затравки фрагмент из черновика романа. Вариант беседы будущего Воланда - тогда еще не консультанта по магии, а инженера - с будущим Берлиозом, пока еще Владимиром Мироновичем:
'- Скажите, пожалуйста, - неожиданно спросил Берлиоз, - значит, по-вашему, криков "распни его!" не было? Инженер снисходительно усмехнулся: - Такой вопрос в устах машинистки из ВСНХ был бы уместен, конечно, но в ваших!.. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, чинимый прокуратором, да еще таким, как Пилат! Поясню, наконец, сравнением. Идет суд в ревтрибунале на Пречистенском бульваре, и вдруг, вообразите, публика начинает завывать: "Расстреляй, расстреляй его!" Моментально ее удаляют из зала суда, только и делов. Да и зачем она станет завывать? Решительно ей все равно, повесят ли кого или расстреляют. Толпа, Владимир Миронович, во все времена толпа - чернь, Владимир Миронович! - Знаете что, господин богослов! - резко вмешался вдруг Иванушка, - вы все-таки полегче, но-но, без хамства! Что это за слово - "чернь"? Толпа состоит из пролетариата, месье!'...
Аннушка. А Маркес? Есть ли в Латинской Америке реалист больший, чем этот создатель фантасмагорий? А Маркес, между прочим, признавал воздействие булгаковских реминисценций на '100 лет одиночества'? То же и Булгаков. В истории найдется немного столь убедительно и вдохновенно описанной любви! О, как верно заметил Владимир Яковлевич Лакшин: 'Подобно бродяге из Галилеи, мастер откликается на человеческое страдание, боль'. Так можно сказать только о человеке, глубоко отразившем правду жизни.
Поп. Пардон, голубушка, и вы называете это любовью...
Внук предка. Данным мне правом ведущего пресекаю преждевременную дискуссию. Сужаем формулировку: отношение Булгакова к людям, его социальный кругозор.
Диссидент. Булгаков не видел людей в том измордованном сталиниз..., авторитарной диктатурой антимире. Нет, люди были. Тот же Мастер, Маргарита, настоящие интеллигенты, не убоявшиеся восстать против гнета серости, воцарившейся после большевистского переворота. Но их мало! 'М и М' - это же звериный от бесконечного отчаяния вопль интеллигента из 'красной книги', куда его загнали с желтым билетом.
Чекист. А вы не боитесь желтой карточки? Какой уж тут социальный кругозор? У него круг людей - людей, понимаете, людей, а не уродов - предельно узок.
Эрудит. Это для вас все они уроды, а Воланд говорит: 'Люди, как люди'.
Чекист. Для Воланда? Замечательно! Ему такие и нужны. Уроды.
ВС. Я никогда не обманывался насчет беспримерной посредственности этих людей, но самая эта посредственность меня и ободряла. Я глупо надеялся, что Бог, которому я приписывал мои личные предпочтения, не допустит, чтобы эти люди были серьезно подвергнуты испытанию. Он допустил это, и теперь, несмотря на огромное значение вопроса, невозможно присутствовать без отвращения при зрелище, происходящем перед глазами. Это война кретинов с негодяями (1854).
Сталкиваясь с подобным положением вещей, буквально чувствуешь, что не хватает дыхания, что разум угасает. Почему имеет место такая нелепость? Почему эти жалкие посредственности, самые худшие, самые отсталые из всего класса ученики, эти люди, стоящие настолько ниже даже нашего собственного, кстати, очень невысокого уровня, эти выродки находятся и удерживаются во главе страны, а обстоятельства таковы, что нет у нас достаточно сил, чтобы их прогнать? Это страшная проблема... паразитические элементы органически присущи святой Руси... Это нечто такое в организме, что существует за его счет, но при этом живет своей собственной жизнью, логической, последовательной и, так сказать, нормальной в своем пагубно разрушительном действии (1868). - Федор Тютчев 'Из писем'.
Чекист. Вот я и говорю, беда Булгакова в том, что он всегда не любил людей. И своей предшествующей литературой успел доказать, что он - на стороне таких бронированных эгоцентристов, как профессор Преображенский из 'Собачьего сердца'.
Диссидент. Все лучше и нежнее, чем бронепоезд Гандзя. Если помните такой.
Чекист. В бронепоезде с пулеметами ехать надежней, чем лететь голышом на метелке.
Аннушка. Ну, кому как. Мало сыщется женщин, которые хотя бы раз не мечтали оседлать щетку Наташи!
Поп. Браво! Летающая половая щетка - аэрошвабра - в качестве нетленного идеала российской интеллигенции.
Аннушка. Я бы ответила... Но не стОите. А вот вы, постойте, бывший товарищ секретарь. Вам что и профессор Преображенский не угодил, этот милейший человек?
Чекист. Милейший? Вы меня удивляете. Да за один этот гниловатый типаж я готов простить Булгакову остальные провалы. Ваш половой хирург из 'Собачьего сердца' выписан с беспощадной, с неприкрытой иронией, даже с сарказмом. Циник и прагматик, он за чистоган занимается самым низменным в медицине бизнесом, но посмотрите только, какими высокими словами покрывает он свою низкую поживу, какими фильдекосовыми манерами, какими дворянскими штучками?! Нет, ей богу, вы можете представить Пирогова, Мечникова или Павлова, которые бы, подновляя гениталии моральных уродов, не только наживались на том, но еще и читали лекции за 'облико морале'. С денежной шушерой это мировое светило ласково и упредительно, со всеми же, кто кажется ему недостойным, - нагл, хамлив, жаден. А в чем-то - типичный инквизитор: когда рассуждает о литературе, коей не читал, но знает, что - дрянь. Преображенский язвит и утрирует всех, кто ему уступает по рангу и в просвещенности. Булгаков, не тушуясь, закладывает в это чучело тонну гротескового гексогена. Так тут, как тут умники, делающие из него икону Общечеловека. Жестокий и безжалостный Преображенский выделывает всяческие эксперименты, спускает штаны и рейтузы, ставит старушке обезьяньи яичники, выводит из пса мужика-мутанта. Примите не морщитесь. Ах, не ндра? - как скажете, мы его взад заштопаем - все зависит от настроения и симпатии. Преображенский ведь, чуете фамильный подвох со знаком наоборот? - минус-преображение? Булгаков, как и Гоголь, нормальному персонажу двусмысленную фамилию не даст. Да и много ль у него нормальных?
Диссидент. Послушать вас, профессор ничуть не отличается от другого экспериментатора - рафинированного и ядовитого, только не медицинского, а социального. Догадались, о ком я? О Ленине, о нем родимом. Ну, в самом деле, чем Преображенский лучше Ленина и, тем более, Троцкого?
Аннушка. Только не притворяйтесь, что это ваш экспромт. От Ирины Галинской я знаю, что по мнению американского профессора С. Иоффе, в конце 'Собачьего сердца', написанного в январе-марте 1925 г., речь идет о последних месяцах активности Преображенского-Ленина вплоть до 10 марта 1923 г., 'в которые Шарик-Сталин достаточно прочно закрепился в пречистенско-кремлевской квартире Преображенского-Ленина'. Эта точка зрения на образ профессора Преображенского, прототипом которого, дескать, является Ленин, была высказана до С. Иоффе американской исследовательницей творчества Булгакова Эллендеей Проффер. В ее статье к 10-томному собранию сочинений Булгакова, изданного в США на русском языке, где как раз напечатано 'Собачье сердце'. 'Аллегория, с которой Булгаков имеет дело, весьма щекотлива, - пишет Эллендеа Проффер. - В образе блестящего хирурга, предпринимающего рискованную операцию, легко узнать Ленина, представителя интеллигенции с присущим ему ученым видом'. Иван Арнольдович Борменталь, по мнению С. Иоффе, не кто иной как Лейба, э-эм, Батькович Бронштейн-Троцкий, хотя имя и фамилия у булгаковского персонажа 'не такие прямо говорящие, как у Сталина-Чугункина'. Далее исследователь замечает, что к Троцкому Булгаков, видимо, относился неплохо, поскольку 'Борменталь - фигура довольно симпатичная'. Но эта симпатия продлилась недолго, ибо в романе Булгакова 'Мастер и Маргарита' Троцкий уже выведен 'под именем глупого Лиходеева'.
Тот факт, что в романе 'Собачье сердце' Борменталь не смог уничтожить Шарика-Шарикова окончательно, что тот оказался жив и здоров и прочно устроился в квартире Преображенского, С.Иоффе поясняет следующим образом: 'Объяснение простое. Попытки Ленина и Троцкого остановить рвущегося к власти Сталина увенчались временным успехом, но затем Ленин и Троцкий потерпели поражение, а Сталин обосновался в Кремле'.
Другие персонажи 'Собачьего сердца' также имеют прототипы в московской политической жизни 20-х годов, считает С.Иоффе. Кухарка Дарья Петровна Иванова, по мнению автора статьи, - это не кто иной как Дзержинский, а машинистка Зинаида Бунина - это Зиновьев-Апфельбаум. Большая квартира на Пречистенке представляет собой кремлевскую резиденцию Ленина; чучело совы со стеклянными глазами изображает Крупскую; портрет профессора Мечникова, учителя Преображенского - это намек на портрет Карла Маркса, учителя Ленина.
Чекист. Очень рад попаданию. Преображенский-Ленин! Подумать только! Вы сами низвели, вернее, возвели, одного из кумиров демократии на одну доску со своим классовым врагом. Поздравляю. Что до Ильича, то в отличие от Троцкого и Преображенского он обходился без роскоши, обжорства и ленивого балабольства. Если б не выучка, Преображенский - тот же Шариков, только вышколенный и нахватавшийся вершков, а Борменталь - практикующий Швондер. И всего-то делов.
Диссидент. 'Уж, верно, всегда так бывает: поскоблите русского консерватора и откроете жидоеда'. Это не я сказал, а православный дядюшка Булгакова.
Чекист. По-вашему, Борменатль был жид. Я-то полагал, что немец. Но, если исходить из определения Даля, то первый жид - Преображенский.
Аннушка. Крайние русские националисты очень злятся на правду, которую они куртуазно переименовали в 'ярлык антисемитизма'.
Чекист. Ты посмотри, приладились и зудят. Придется ответить. Крайний национализм - всего лишь реакция на крайнюю русофобию, но более здоровая, ибо это реакция большинства на геноцид со стороны меньшинства. Это ярко проявленный инстинкт самосохранения здоровой части русского народа.
Диссидент. Оседлал конька-горбунка! Не дадим, батенька. А то вы в который раз трусливо, но искусно уклонитесь от неудобного виража. Виража, на котором Булгаков доверил благородному Воланду простить людям их естественное стремление к покою, к маленьким радостям, красивым вещицам, роскоши, зрелищам, мелодраматическим эффектам, вкусной еде - всему тому, что вы проштамповали уродством и мещанством. Ах, ах, напугали! А мы славим мещанство - это же не страшно и вовсе не смешно, это так естественно, так приятно, так нужно и, главное, это неистребимо! Это и есть самое человеческое, отличающее человека от животного. Мещанство - это вкус, привитый к звериному инстинкту!
Внук предка. Разрешите цитату: 'Они приложили все старания, чтобы жить среди изнеженности, пробили себе путь ко всем самым постыдным и отвратительным порокам. Их отцы при помощи труда, усилий, добродетели, воздержания и честности сделали свое отечество очень цветущим; им же, напротив, отбросившим в сторону всякий стыд, казалось, нечего было терять: они предавались игре, вину, низким удовольствиям. Погрязшие в разгуле, они предавались бессменным оргиям. Они были запятнаны всякими предательствами, всякими преступлениями. Бессилие закона и отсутствие справедливости обеспечивали им полную безнаказанность. Храбрость для них заменяли наглость и нахальство; свободой нравов считалась преступная снисходительность; светское обращение состояло в злословии и пустой болтовне. Они исполняли все медленно, лениво и беспорядочно, так как лень и низость были правилами их жизни'.
Диссидент. Прохановские штудии!
Аннушка. Скорее, Распутин.
Эрудит. Шафаревич.
Внук предка. Вы льстите их долголетию. Документ, рисующий атмосферу в итальянских городах конца XV века, воспроизведен по книге А.К. Шеллера (А. Михайлова) 'Савонарола'.
Чекист. А ваш Булгаков - более мелкий бытописатель мещанской столицы.
Аннушка. Не сметь макать Булгакова! Автор нью-йоркского 'Нового журнала' Мария Шнеерсон в статье 'Лучший слой в нашей стране. Заметки о Булгакове' напоминает, как в своем письме Правительству СССР от 28 марта 1930 г. Михаил Булгаков указал, что в пьесах 'Дни Турбиных' и 'Бег', а также в романе 'Белая гвардия' он упорно изображает русскую интеллигенцию как 'лучший слой в нашей стране'. А у вас голословные наезды.
Чекист. Вам конкретики? Извольте. Так и быть, возьмем сценку, где грустный Воланд наблюдает людей в Варьете. Если это, правда, сатана, то это уже скорбь сатаны. То есть даже дьявол устал от зла людей. Даже он ждал от них чего-то нового. Вы задумайтесь, в романе Булгакова оба раза Воланд посещает не что-нибудь, а моменты величайших духовных революций. И поди ж ты: люди все те же. И оба раза - при Тиверии-Пилате в первом веке и при Ленине-Сталине в веке ХХ-м - люди в упор не захотели принять духовные ценности. Вы посмотрите на социальную или географическую границу мирка Булгакова: дело происходит в пределах столичного округа, если не района. И кругом - мелкие страстишки-интрижки. 'Бабки', тряпки, убогие заботы тех, кого после назовут барахольщиками, фарцовщиками.
ВС. Именно бихевиористское (бихевиоризм - поведенческая психология) оружие в значительной степени погубило нашу великую державу. Сначала была искусственно сформирована и трансплантирована в советскую действительность система позитивных образов: джинсы, концерты рок-музыки, полные прилавки западного магазина, роскошная американская машина, смеющиеся и улыбающиеся люди. После первичного внедрения образов настала очередь постоянно повторяемых, внедряемых в массовое сознание слоганов-девизов: 'демократический Запад', 'изобильный рынок', 'политические свободы', 'партийная бюрократия', 'коммунистический террор', 'сталинские репрессии' и т.д., и т.п. Затем в отупевших головах советского быдла была установлена четкая и однозначная зависимость между первым и вторым... Хочешь получить много джинсов, сникерсов и колбасы? Искренне прими миражи демократии, рынка и свобод в России. Если ты примешь эти ценности, то наступит счастье и изобильное потребление. Если ты откажешься от этих миражей - то тебя ждут репрессии, тоталитаризм и голод. - Максим Калашников, Сергей Кугушев 'Третий проект', книга 2 'Точка перехода'.
Мачо. Мне импонирует ваша цепкая ухватка. Я сам думаю, что Воланд неспроста высмеивает кругозор всей этой негероической органики в метафорическом ключе: я, говорит, законопачусь барахлом.
Аннушка. Неточно формулируете, мой милый. Воланд решил законопатиться не барахлом, а тряпками.
Чекист. Но когда? Когда Марго 'милосердно' решилась 'попросить об одной вещи'. Он даже повторил эти 3 слова, заменив 'попросить' на 'потребовать'. И 'вещь', о которой попросила Маргарита был...
Диссидент. Ее любовник, мастер...
Аннушка. Нет, пока лишь Фрида.
Чекист. Для Воланда и люди - вещи.
Поп. И покойники - вещи, потому он и говорит, что ему 'остается, пожалуй, одно - обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни', чтобы не оставлять лазейки для милосердия.
Эрудит. Тряпки, шмотки, вещи - понятия одного порядка.
Диссидент. Синонимы.
Чекист. Прозорливо глядел, дьявол его побери: тряпками, шмотками, вещизмом заткнули-таки совесть. И сегодня милосердным поступком считают откуп от нищих и больных тряпкой, шмоткой, при этом сохранив для себя миллионы и миллиарды...
Мачо. Неспроста: от этого вещизма и все остальное - зависть с тщеславием, злость с изменой.
Чекист. Попрошу не обобщать. Это у Булгакова люди им понимаемого круга не захотели принять светлых идеалов. Но не надо, я требую, не надо распространять заповедничек обывательских червяков на весь космос социализма. Рядом с Поплавскими и Аннушками уже подрастали Коля Гастелло и Зина Портнова, на смену Лиходееву с Бенгальским уже родились Гагарин с Юматовым.
Инженер. И, кстати, Горбачев с Ельциным.
ВС. Горбачев и Ельцин - две уникальные фигуры в истории, которые перед лицом мирового сообщества заклеймили свою собственную страну, будучи ее верховными правителями. И таким образом, они заклеймили, поставили вне закона ее историю. Мы в нашей суматохе 'реформ' просто не отдаем себе отчета в том, что заявления государственных деятелей, дискредитирующие собственную страну в ее прежнем обличье, - страну, которую унаследовала новая власть, - есть явление небывалое. Это акция не власти, а ликвидационной комиссии, задача которой - доказать миѓру незаконность самого существования этой страны как геополитической реальности. Вступив в сговор с противником СССР в холодной войне, демонтируя политические и военные структуры, сохранявшие то равновесие, которое установилось после Второй мировой войны, Горбачев хотя бы не делал символических жестов предателя (вместо себя он выставил миру две фигуры - Шеварднадзе, чтобы обстряпывать практические дела, и Сахарова как идеологический рупор). Ельцин же открыто поехал в 'Золотую Орду' доложить, что 'коммунистический идол низвергнут. - С. Кара-Мурза 'Ленин и государственность РФ'.
Поп. Правда, подрастали они не рядом, а все больше на окраинах да в глухомани. Впрочем, это доказывает только то, что одномерности не бывает, а мир, отраженный Булгаковым, почему-то непропорционально одномерен. Автор как бы изничтожает своих бытовых... тараканов и клопов. Даже ссылает не куда-нибудь, а в Ялту. Сибирь ему явно не по нутру...
Чекист. Так она же далека, холодна, непостижима, неприютна, а поэтому и не нужна! Я и говорю: кружок, он же мирок. Очерчен резко, точно, хлестко, даровито. Но за рамочки ни-ни... Только, простите не дуйтесь, это никак не Россия, не Союз. Давайте ж и мы к Булгакову будем подходить с им скроенными местечковыми мерками - писателя узкого, вознесшегося, элитарного, правда, тою элитой не принятого, и при этом глубоко западного и антирусского. Мещанин во литературе.
Аннушка. Да что ж вы так ополчились на мещанство. Вы в нем разве разбираетесь? Или вы, может быть, не Афанасий Бебелимеринович, а Алексей Максимович?
Чекист. Вы бросаетесь злыми словами. Вам бы, наверное, было бы комфортнее, если бы я не понимал, что есть мещанство, эгоизм, бюргерство, мелкобуржуазность? А я разбираюсь, я знаю, что все это - разновидности центропупизма и возведенного в абсолют личного благополучия мЕленького и махонького 'я'. Мещанство - это ячество на любом уровне: от пупка до дерева. Ячник всегда и везде в центр ставит себя, свое узенькое благо и прочее барахло. Сегодня он млеет перед президентом, мэром, своим шефом, перед кем угодно. Но не обольщайтесь его преданностью. Завтра он расстелется перед Гитлером и перед новым боссом. И все ради сохранения статуса ячества. Ячество - вечная беда человечества. Ячник побеждает в личности человека. И он уже уподобился зверю: покушал, а остальное - трын-трава. Но ячник - и вечно обреченная категория. Побеждали-то сообща - только Мы!
Эрудит. Не согласен. Метафизика. Булгаков, наверное, не относился к числу героев-энтузиастов, но, к своей чести, сознавался в этом правдиво, прямо и прилюдно.
Аннушка. Вот-вот. Любят у нас этак легко, с гребня лет судить того, кто был продуктом своей эпохи, окруженный такими 'сокровищами', при которых не то, что развить, а увидеть человеческое - нечеловеческий труд.
Чекист. Вы о себе что ль?
Аннушка. Пушкина того и подловили-то на человеческом. И потом от Булгакова никто и никогда не требовал эпики. Хотя в лучших сценах 'Белой гвардии' и 'Бега', обращаясь к стихии народных масс, он был близок к высотам подлинного эпоса.
Диссидент. Булгаков презирал рабов, рабскую психологию. Эту мысль у него озвучил Воланд, адресовав слово 'раб' Левию Матвею, посланнику Самого!
Инженер. Другой классик не презирал раба, он лишь советовал выдавливать его по капле, и начинал с себя. Альфред Барков метко сказал об этом: 'Но разве Чехов дистанцировал себя от нашего народа, говоря о его рабской психологии? Ведь находить такие черты у других и в то же время не допускать мысли, что сам являешься носителем исторических грехов своего народа, или не к месту цеплять фиговый листок на чью-то светлую память - разве это не есть проявление именно такой психологии? Кому-то из нас удалось выдавить из себя раба на каплю больше, кому-то - на каплю меньше, но до тех пор, пока эта черта нашего менталитета не будет изжита полностью в национальном масштабе, ни один из нас не может, просто не имеет права чувствовать себя свободным. От этого клейма, по крайней мере... Поэтому, если уж говорить о наличии у кого-то рабской психологии, то делать это следует только в сравнении с кем-то, но никак не в отрицании'.
Мачо. Вопрос о рабстве очень тонок. В наше время рабства и тоталитаризма гораздо больше, чем при Спартаке.
Диссидент. Ну, вы уж совсем уж...
Инженер. Ничего не совсем. Просто все приобрело более изощренные, я бы даже сказал, изысканные формы. 'Начиная с восстаний рабов в древнем мире и до социалистической революции, борьба угнетенных всегда заканчивалась установлением новой, 'улучшенной' системы господства. Прогресс осуществлялся путем совершенствования цепей. Каждая революция была сознательной попыткой заменить одну властвующую группу другой, но каждая революция освобождала силы, которые 'перевыполняли задачу', т.е. стремились к уничтожению господства и эксплуатации. Однако они оказывались побежденными с легкостью, которая требует объяснений... По-видимому, во всякой революции можно найти момент, в который борьба против господства могла бы прийти к победе, - но этот момент всегда оказывается упущенным. Возможно, в этой динамике присутствует элемент самозащиты (независимо от таких факторов, как преждевременность и неравенство сил). В этом смысле все революции были преданы... Но чем реальнее возможность освобождения индивида от запретов, когда-то находивших оправдание в его нужде и незрелости, тем сильнее необходимость в их (запретов) сохранении и совершенствовании во избеѓжание распада установившегося порядка. Цивилизации приходится защищаться от призрака свободного мира... Индустриальная цивилизация переживает распространение тоталитаризма' (Герберт Маркузе 'Эрос и цивилизация').
Эрудит. Как не прискорбно, радикализм в воззрениях охватывает даже верхние страты интеллигенции.
Чекист. Прискорбно для вас. А вот открытые ими закономерности - трагедия для всех людей. В том числе для вас и постановщиков сериала. В одной нашей газете хлестко написано о социальных акцентах и романа, и фильма...
ВС. Что требовалось от экранизаторов романа сегодня? Да сущая малость. Ведь действительность всё сделала за них - она вернула именно те времена и нравы, о которых, 'зелено-абажурных' тосковал в романе Булгаков, прячась от строевых, маршевых, социалистических тридцатых и высмеивая их всевозможно из укрытия. Частная собственность легализовала воландовы балы - вон у нас под окнами в Эрмитаже кутят все эти новоявленные красавцы да фаворитки, и дополнительного измерения не требуется, треск салютов окрест...
Мало кем замеченный момент - когда, обратите внимание, дьявольская свита наиболее волнуется? При упоминании НКВД! И названивают в Варьете, отговаривают, и Варенуху избивают в туалете, посвящая в вампиры, и дальнейшая вакханалия - вся она ради того, чтобы НКВД ничего не узнал о происходящем. Тут у дьяволиады прослеживаются явно человеческие, слишком человеческие корни. Вполне в духе и психологии шпионов-интервентов. Но все проще. Булгаков знает о репрессиях в среде творческой интеллигенции, знает, что ждет его брата-антисоветчика, и поэтому передается это чувство боязни-неприязни НКВД (как возмездия советской, народной, швондерской власти) и сатанинской силе. И здесь обнаруживается совершенно для М.Б. неожиданная подножка сюжетная, позиционная: если слуги дьявола адски боятся НКВД - то какую силу НКВД представляет в таком случае?! Поневоле роман является документом эпохи, почти фотографическим - хоть и фундаментально ее встряхивает...
И со всеми внутренне-политическими 'нет' я продолжаю чтить 'Мастера' и написавшего его мастера. Художественное минует политические пороги, как горная неистовая река... Однако все обрисованные достоинства романа - сумели ли вы воплотить в своем телеспектакле, бортковцы-братцы? Увы... Только пустоту... Поразительная особенность советских черно-белых фильмов: за сюжетом изобиловала жизнь, художественный фильм поневоле был и документальным, отражающим непрерывное развитие: строительство, жизнь той же Москвы - вспомните фильмы Марлена Хуциева, да просто их всех не перечесть! И вот на смену им пришли скучные, одномерные телеспектакли, декорации к которым уж лучше бы делали компьютерные - опять же инвесторам дешевле. - Дмитрий Черный 'И не говорите о 'Мастере и Маргарите''.
Чекист. Вот вам, товарищи застольники, образец анализа классово-пролетарского. История - злая тетка, но справедливая. У ней все разложено по полочкам, главное - заглядывать не только в парадный сусек. И тогда понять можно, что всех свободней по жизни раб, который осознал свою несвободу, несправедливость такого положения. И именно раб становится светочем свободы в момент, когда он восстает против несвободы. А вот всех несвободней и раболепней - хозяин раба, ведь он, повелевая толпами невольников и холуев, исполняющих любой его каприз, остается рабом культа силы, он скручивает себя рабскими цепями, имя которым - узда привязанности к своему господству, без этого ему не обойтись, не прожить. Он раб своих прихотей и желаний. Он, наконец, повязан своею тягой насильно сдерживать несвободу других, ибо только она обеспечивает его 'свободу'. Он самый низкий раб в силу своей приверженности идее несвободы. Богач и политик - худшие из рабов, закрепощенные своею привязанностью к благам, к власти, к влиянию, к почитанию.
Диссидент. Это говорите вы или ваш опыт?
Чекист. Это, прежде всего, опыт прочтения Булгакова. А мой опыт говорят о том, что тот, кто больше всех осуждает абстрактное насилие, становится первым его апологетом, как только петух его долбанет в... кумпол. Помяните мое слово, вы с мадам Алтынской еще выступите инициаторами и подписантами расстрельных списков.
Глава проекта. Отметим и помянем.
Аннушка. Говорят, на глупость, не обижаются, но кто бы знал, как это тяжело.
Инженер. Если абстрагироваться от философии опять же элитарных слоев, то тематический кругозор, не говоря про кругозор населения Булгакии, Уже и беднее, нежели космос характеров и страстей в эпопеях М. Шолохова и А. Толстого. УжЕ-ужЕ чую вздернутые над башкой алебарды продвинутых фанатов, но кто я: тварь дрожащая или право имею? Ведь, если на миг забыть о безответной любви к писателю с вашей стороны - Михаил Афанасьевич сам никого не любил - то суровая правда глаголет, что социальный мирок его героев довольно мал, жалок и убог. Ну, в самом деле, что такое для гигантской Совдепии времен ликбеза прослойка служащих и интеллигенции, плюс бывших - из тех же, да из переквалифицировавшегося дворянства, купечества и духовенства? Ну, еще дворники, служанки, вахтеры, швейцары, спецы по очистке от котов... У него отроешь кого угодно, кроме рабочих и крестьян. Ни намека на великие стройки...
Чекист. Как же! Зато в фильме - огульная профанация этих строек.
Инженер. И все под соусом комически развернутых кадров кинохроники, транспарантов и плакатов. Это, разумеется, самодеятельность Бортко, но, похоже, и Булгакову стройки пятилеток были по барабану. Какое, право, дело озабоченному своей судьбою мастеру до серых и гремучих масс с их ядерной энергией двигающего горы энтузиазма?
Эрудит. До чего однобоко. Нет, чтоб повернуть, скажем, так: Булгаков, как честный художник, не хотел браться не за свое, за то, чего не знал досконально.
Инженер. Гениальный коленкор! Ведь получается, вся сатира великого писателя канализировалась только на мещанство и фарисейство. А раз эпикой тут и не пахнет, стоит ли дивиться, что роман был и будет интересен сугубо 'героизированной' в нем публике? Правда, сегодня, в упаковке миллениума, эта публика отказывается узнавать СЕБЯ, как ТУ - в обносках культурной революции. Но если неспособны себя узнать теперешние Берлиоз с Могарычем, чего нам ждать от Аннушки Чумы или там Никанора Босого XXI века? Этим всё так же до фени, как и Полиграфу Шарикову. Вахтерши Софочки из 'Грибоедова' - вот во что выродились Софьюшки из 'Горя от ума' - нынче расплодились, как грибы, и теперь не то, что безбилетного и уже умершего Достоевского, - они живого и обИлЕченного классика литературы, музыки, живописи не пропустят на корпоративную тусовку достойных людей.
Чекист. Если это не говорящая голова академика Сванидзе и Познера...
Эрудит. Как вам объяснить, чтобы поняли: не может человек переступить через свою природу. У тонкого интеллектуала Булгакова просто нет такой широкой сословной палитры в образах, типажах, характерах и темах. Нет разнокалиберной интеллектуально-этической разноголосицы персонажей, как у Гоголя, Чехова, не говоря про Александра Островского. Похоже, он их не только не встречал, но не слишком желал увидеть. И имел на это право. Право гения. Вот в чем смысл.
Поп. Если бы только. Вопрос, хотел ли он вообще понять, снизойти до проблем 'маленького человека'?
Чекист. Если б только маленького! - любого, кто чужд ему в силу того же воспитания, нехай оно и обусловлено обстоятельствами тяжелой беспросветной жизни. Ах, оставьте, барчук Миша даже знать не желал, что среди принципиально не описываемых им героев были герои, кристально честные, нравственно безукоризненные, может, даже более светлые, добрые и искренние, чем мастер, позволю себе такое кощунство. Не эгоисты, а альтруисты в том, разумеется, понимании, каковое давали условия той жестокой эпохи.
Инженер. Надеюсь, вы все трое имеете в виду не только своих коллег? Тогда продолжу. Новых героев было очень много. И их сущностное отличие от Булгакова в том, что люди эти чуяли под собой страну. И любили они всю массу народа, а не выборочные его сегменты, как это, например, подчеркнуто выделывали 'сливки' общества из 'бывших' в творениях типа 'Моссаги'. Были, были и такие, как настоящий человек, 'красный, большевистский Христос' Павел Корчагин. Они тогда же жили - не параллельно, а одновременно, и были достойны далеко не презрения. Такие не только тогда, но и всегда, стране нужны. И нужны больше, чего им и не могут простить наши интеллектуалы, ведь многие из них никому не нужны, кроме себя любимого и кружка таких же, да и то ради кругового самовыражения. Без пассионариев, мощно проросших из корешков дореволюционной 'черни' до вершин культуры и науки, не было бы великих строек, великого энтузиазма, не было бы подвига будущих челюскинцев, Маресьевых, Матросовых, Гастелло, Космодемьянских, Королевых, Гагариных. Без этого пласта героев не выстояла бы страна в войне, которую сам Булгаков не застал чуть-чуть. Доживи писатель до Победы, глядишь, и пересмотрел бы свое отношение к тем, кем брезговал, заочно и поголовно записывая в быдло: Швондеры и Шариковы. Ведь нельзя же, в конце концов, и быдлу отказывать в праве и шансе на перевоспитание. Плохо, если у Булгакова не было этого понимания или он чего-то не разглядел из-за невозможности сравнения. Ведь как хочется иной раз обмануться, что ему просто не хватило временной дистанции: великое-то видится на расстоянии. Какой спрос с человека из прошлого? Совсем другое дело, если это же чванство, барское презрение исходит от внуков того самого 'быдла' эпохи царизма: пролетарских писателей, батрацких академиков, крестьянских командармов и кулацких президентов. Это уже непростимо! Великая советская профессура - минимум на ¾ из 'чумазых'. 90 % тех, кто насел в современных телестудиях и глумится над 'пиплом' сталинизма, это прямые потомки 'чумазых'. И глумятся они над людьми труда, созидателями - своими же предками. Профессор-то Понырев тире Бездомный из таких же.
Диссидент. Как же вас забила, приплюснула коммунячья власть. В Америке эти ваши бредни никто бы не понял. Им бы было просто невдомек, что это разговор о людских массах. Это же что-то из области неразумной биосферы, лишенной элементарного понятия о свободе личности, о равенстве прав...
ВС. Критики указывают, что Соединенные Штаты никогда не жили соответственно этому идеалу равенства в свободе, а в течение своей истории исключали из этого равенства целые группы. Защитники режима указывают (с моей точки зрения, более правильно), что принцип равенства прав служил причиной постоянного расширения списка тех, кому права предоставлены. Когда было постановлено, что все люди имеют естественные права, в американской политической истории вспыхнул долгий спор о том, кто попадает в этот заколдованный круг 'людей', которых Декларация объявляет равными от рождения. Изначально этот круг не включал женщин, или чернокожих, или белых, не имеющих собственности; но он расширялся медленно и верно, и в свое время их в себя включил. - Френсис Фукуяма 'Наше постчеловеческое будущее'.
Поп. Булгаков боготворил патриархальную Россию - ту до сатанинского нашествия. Он, сын и племянник православных теологов, интеллигентов, член большой старосветской русской семьи, помнил Русь-Богоносицу до Октябрьского переворота. И, сравнивая с кормившей хлебушком полмира ушедшей Российской империей бесноватую Совдепию, он вынужден был делать вывод по совести, а совесть склонялась в пользу царского прошлого.
Чекист. Господи, до чего надоело бороться с прекраснодушной дурью об идеальной России 1913 года. Почитайте потрясающую книгу Андрея Паршева 'Почему Россия не Америка': Штаты в 8-15 и более раз обгоняли нас по таким важным показателям, как добыча угля, выплавка стали и продукция машиностроения. В 1901-1902 гг. голод охватил 49 российских губерний, а 12 лет спустя - уже 60 губерний.
ВС. Дореволюционная Россия по размерам валового национального продукта на душу населения уступала США в девять с половиной раз, Англии - в четыре с половиной, Германии - в три с половиной. Нас в этом показателе превосходила даже Испания. По энерговооруженности наша экономика уступала американской вдесятеро, немецкой - вчетверо. Во столько же раз меньше была и производительность труда (в СССР она составляла 40 процентов от США).
Синонимом информационных технологий тогда был телефон, появившийся на свет в 1876 г. Здесь мы уступали даже крохотной Дании: 97 тысяч абонентов против 98 тысяч в России. Тогда как в Германии было свыше 3 миллионов номеров, а во Франции - 185 тысяч.
У нас тогда на тысячу человек приходилось только 227-228 тех, кто умел читать и писать. Это без учета Закавказья и Средней Азии! Увы, в это время Франция обладала 93-процентой грамотностью, Германия - 98-процентной, Англия имела 816 грамотных на тысячу душ. Неграмотней нас в Европе была лишь Португалия - 214 человек из тысячи. Из тысячи новобранцев, которые шли в армию, в России было 617 неграмотных, в Германии - 1,1, во Франции - 49 человек. И это в период, когда война становилась технической!
Есть еще великая легенда о сытой и довольной России, которая кормила своим хлебом полмира. Но и она при ближайшем рассмотрении не выдерживает серьезной критики. - Максим Калашников, Сергей Кугушев 'Третий проект', книга 1 'Погружение'.
Мачо. Николай Бердяев, высланный из Совдепии в 1922-м, тем не менее, без обид свидетельствовал: 'Бесспорно в русской революции есть родовая черта всякой революции. Но есть также единичная, однажды свершившаяся, оригинальная революция... Нигде больше такой революции не будет... Для народного сознания большевизм был русской народной революцией, разливом буйной, народной стихии, коммунизм же пришел от инородцев, он западный... и наложил на революционную народную стихию гнет деспотической организации... Народные массы были дисциплинированы и организованы в стихии... революции через коммунистическую идею.., символику. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться.
Разложение императорской России началось давно. Ко времени революции старый режим совершенно разложился, исчерпался, выдохся. Война докончила процесс разложения... Религиозные верования народа, которыми держалась монархия, начали разлагаться... Христианство в России переживало глубокий кризис. Роковой фигурой для судьбы России был Распутин... В нем сосредоточилась страшная тьма русской жизни... Последний русский царь - фигура трагическая, он жестоко расплатился за зло прошлого, совершенное династией... Царь не имел никакого общения с народом, он был отделен от народа всесильной бюрократией... И вот он впервые встретился с народом в лице Распутина... Царь, и особенно царица, поверили в Распутина, как в народ... Это было страшное унижение церкви, и это совершенно компрометировало монархию. Распутин, мужик нравственно разложившийся от близости ко двору, окончательно восстановил против монархии даже консервативные дворянские круги... Это был конец династии... Русская коммунистическая революция... низвергла господствующие... классы и подняла народные слои, раньше угнетенные и униженные, она глубоко взрыла почву и совершила почти геологический переворот.' Революция 'в значительной степени была определена войной.., в России именно коммунисты более всего выиграли от войны, война привела их к победе... Коммунизм хотел и хочет войны, но для того, чтобы войну национальностей превратить в войну классов. Весь стиль русского и мирового коммунизма вышел из войны... Никогда в стихии революции... не могут торжествовать люди умеренных. либеральных, гуманитарных принципов... Большевизм, подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая с одной стороны могла докончить разложение старого и с другой стороны организовать новое. Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям...
Большевизм воспользовался всем для своего торжества: ...бессилием либерально-демократической власти, негодностью ее символики для скрепления взбунтовавшейся массы..., объективной невозможностью дальше вести войну, нежеланием солдат дальше продолжать войну, и он провозгласил мир. Он воспользовался неустроенностью крестьян и передал всю землю крестьянам, разрушив остатки феодализма и господства дворян.., воспользовался историческим расколом между народом и культурным слоем и... с легкостью разгромил интеллигенцию, ему не подчинившуюся' (Н.А. Бердяев 'Истоки и смысл русского коммунизма).
Чекист. В 1922 году после образования СССР на его долю приходился ровно 1% мировой промышленности, а спустя 50 лет - в 1972 году - 20% всего мирового промышленного производства. Вот они какие темпы социалистического созидания! СССР в середине 1980-х был в 1,5 раза мощнее Китая 1999 года, то есть как минимум равен даже Китаю сегодняшнему. А ведь современный могучий Китай вырос из несопоставимого с Союзом Китая 1980-х. А если бы СССР наращивал свой потенциал хотя бы с 'застойными темпами' - 3-4 процента годовых? Нет, нам подавай перестройку, реформы. Во что они обратили СССР? Сегодня удельный вес России в мировой экономике не превышает 1,5%... Что, это было неизбежно? Если да, то почему не для Китая, а только для СССР? Если звезды гасят, значит это кому-нибудь надо! Если бы СССР пошел не путем разрушения, обозванного 'ускорением', а реформами созидания, не обязательно китайскими, то где бы сейчас он был? Горбачевско-ельцинские 'реформы' - самое великое преступление против России за всю ее историю, а их хвалят, называют безальтернативными и божатся их продолжать.
Аннушка. Вот так всегда. Вы все мерите алгеброй и арифметикой, а высокие чувства и эмоции вам не дано понять. Вы никогда не поймете, что такое одиночество гения, потому что вас много, а нас... единицы!
Мачо. Что меня изумляет в массе современных гениев, так это их нахрапистый обскурантизм. Они не хотят не то что расти, а хотя бы повертеть головами и увидеть что-нибудь дальше кончика своего носа. Ах-ах, мастер был так одинок! И это чистая правда. Страшно одинок - среди вас, знаменитых и популярных пока. Мастер - исключение среди Лавровичей. Но ведь и вы сегодняшние - те же Ариманы и Латунские из тридцатых, вы из того же сословия. Потому как процент мастеров и ариманов во все времена примерно одинаков. И сегодняшним мастерам, может быть, еще тяжелее. Их по-прежнему третируют и высмеивают. А они как всегда в стороне, потому что не так изворотливы, не так продажны, не так циничны. Но и тогда, и сейчас они все-таки находили и находят друг друга. Они штучный продукт, но земной. Наряду с тем же Булгаковым жили и творили сотни безвестных, но твердых духом, писавших в стол или в эгрегориальную сокровищницу мирового интеллекта. Вернадский, Циолковский, Чижевский, Бахтин, Лосев...
Эрудит. Мейерхольд!
Чекист. Ба, вам что, мало его доноса на Булгакова в 1936-м? Пжалте на добавку: с 1935 года в Москве начали строить Государственный театр имени Мейерхольда. Проект феноменально претенциозный! Впоследствии из него получился Концертный зал имени Чайковского, вдвое скромнее. Так вот по проекту эту махину планировалось увенчать грандиозным монументом Всеволода Эмильевича. А Булгакову не так повезло, хотя очень скоро повезло больше, чем Мейерхольду.
Глава предка. Бедный Миша...
Мачо. Пожалуй, что из нарисованного нами портрета проглядывает мрачный и желчный тип. Как-то даже трудно верится, что такому под силу сатира.
Внук предка. Еще один парадокс жанра. Гоголь, О'Генри, Ивлин Во и Зощенко были редкостные ипохондрики и злюки. Но я больше чем уверен, что самого себя, ироническую свою часть Булгаков отразил в образе самого веселого и эксцентричного персонажа.
Диссидент. Коровьев?
Мачо. Бегемот.
Эрудит. В этом что-то есть. Булгаков по гороскопу был ведь кот. Как известно, у этого живучего знака редкий дар спасать свою шкуру в самых опасных передрягах. Это подтверждают современники Булгакова: Илья Эренбург, Сергей Вавилов. Да и Осип Мандельштам сколько надерзил, прежде чем его арестовали.
Мачо. У Булгакова Бегемот тоже самый дерзкий критик в свите Воланда. Не глумливый, но угодливый пересмешник, как Фагот, а аргументированный и остроумный критик. Это Кот, прося не делить гостей за столом, смело заступается за людей второго сорта, переча даже монументальному в своем величии и непогрешимости Воланду. Кот признает догадливость домработниц, в которой им отказывают хозяйки: 'Они все знают'. Проза Булгакова - это панегирик котам. Это реванш пушков и мурзиков. Это месть за кошачий геноцид. Как природный сатирик, Булгаков при всем желании не мог воспевать большие социально-индустриальные проекты. Это противоречило его натуре. В романе даже показано, что, по глубокому убеждению писателя, этому противостоит ни много, ни мало, само 7-е доказательство Воланда: 'В жизни ничего не стоит планировать, тем более на период сталинских пятилеток. Лучше отдаться воле Рока, не гневить Сатану. И тогда можно спастись вне общества, но если от общества не скрыться, то - вне жизни'. И финал 'М и М' в этом убеждает...
Аннушка. Да, да. Видите: великий Булгаков не мог в полный голос разоблачить эту придушенную ГУЛАГом систему порабощения личностей. Зато, Боже мой, какое счастье, что мы дожили до благословенной эры милосердия и правды. Сегодня мы можем узнать, высказать и донести до людей любую правду.
Инженер. Хм, а я думал, что правда одна?
Аннушка. Подумать только, эта возможность дарована не только Свободным Штатам Америки, но даже нашей захудалой Рассее. А кто-то еще смеет кощунствовать над великими завоеваниями Гайдара, Чубайса, Ельцина! Благослови вас, боже! Гласность и свобода слова - мы владеем, мы распоряжаемся ими, но совершенно не ценим эти достижения Западного прогресса. А бедный Булгаков не мог увидеть эту сказку даже во сне.
Инженер. Свобода слова, говорите! А если 'возникает намек на скандал с членами администрации президента? Ничего, 'Известия', 'Московский комсомолец' или 'Коммерсант' не коснутся этой истории и перекроют воздух другим изданиям, если те попытаются опубликовать ее. Кто-то жалуется на плохую работу социального обеспечения? Его жалобы утонут в криках об опасности терроризма. 'Но не могут же они так поступать!' - возмутится здравомыслящий человек. При нормальном режиме - не могут. Но мы имеем дело не с обычным правительством, перед нами - революционное движение... Так обстоят дела. Подозреваю, что многие из вас, несмотря на все, что уже случилось, сочтут нарисованную мной картину паникерством. Как писал Киссинджер: 'Тех, кто предупреждает об опасности, считают паникерами, тех, кто призывает приспосабливаться к обстоятельствам, считают здравомыслящими и уравновешенными людьми'. Однако до сих пор паникеры неизменно оказывались правы'. Не взорвитесь от возмущения, мадам, я еще не закавычил цитату. Ее автор выдающийся политолог и экономист Пол Кругман, книга называется 'Великая ложь'. Она повествует о дюже демократических реалиях современных США, коими вы безмерно восторгаетесь. Я ничего не добавил, разве что вместо американских вставил названия наших газет.
Гелла (в пилотке, передничке с лейблом 'Аэрофлот', с подносом). Свежая минералка. Нарзан, боржоми, ессентуки. Кто желает минеральной воды?