Аннотация: Как всегда у меня - о людях и, наверное, о жизни. Стоит ли продолжать? Посмотрим...
Завтрак, зарядка,
Поет труба в сумрачном гетто,
Четок аллюр ворона коня по мостовой...
Жизни лишь вон до того столба,
Дальше - легенда,
Только легенда
Да Млечный путь - над головой...
Олег Медведев
"Нет, все-таки прикольно. Сколько лет прошло и ты пы и ты ды, а много народу собралось все же." - с некоторой даже гордостью размышлял Юра (ну, кому Юра, кому Юрий Петрович, кому Дикий Аятолла Яма-Дхармский УхУ Пятый, а вот не фиг было читать одновременно Желязны и "Старшую Эдду"), глядя на скопища палаток у берега сибирской реки, огни костров, блеск воды под луной... - "Когда это я в последний раз на такое мероприятие ездил, лет пятнадцать назад? Все же молодец Лёва, собрал толпу на юбилейную десятую игрушку. Весь цвет общества - Лёха Пенталгиныч, Лёха Сколот, Васильич приехал, который Великий Дракон... молодежь конечно нам завтра наваляет, куда мы денемся. Хотя с другой стороны... наши на отцов и матерей не попрут со всей дури, все же мы их правильно воспитали, а не наших я почему-то не боюсь. Школа не та."
После чего меланхолично крутанул вокруг себя совну на укороченной рукояти - естественно, с резиновым лезвием в вес настоящего, с поблекшими ленточками, привязанными под "лезвием" - известный в свое время в мире ролевых игр (вот ведь опошлили, сволочи пиндостанские, такое хорошее название было, а сейчас скажешь - за извращенца примут) Бурханчик, с которым в свое время выиграл не один турнир, да и в бугуртах отметился неплохо, в очередной раз с грустью вспомнил Хоббитские Игрища девяносто шестого, когда им, гондорским пограничникам, запретили их явно востоканского типа совны и сабли, выбросил и задавил насквозь неигровой "бычок" от красного "Бонда". И пошел к огням.
У костра на краю леса сидела теплая компания - бывшее Дикое Княжество Яма-Дхарма образца одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Все восемь человек. Не в полном составе, конечно - Славентий исчез в девяносто восьмом, Димка разбился на машине в двухтысячном, но все же... Юра вытащил из-за пазухи бутылку хорошего коньяка, открыл, ритуально плеснул в костер и возгласил:
- Во имя Великого Всеприсущего Триединства Буха, Траха и Глюка изопьем сие, братие!
- Аминь! То есть песец! - привычно откликнулись друзья, доставая тару.
- Петрович, опять ты с этими клопами... - поморщился Лёха Курудол (он же соотвественно - Панадол-Пенталгин-Пенталгиныч) подставляя кружку под струю. - Водки же немерено, вон в ручье стынет. Шашлык сейчас дойдет. Некультурно получается.
- Лёха, если от нас завтра будет вонять водовкой, потомство нас не поймет. Твой где?
- Скооперировались с твоим, Сколотовской Татьяной и Ленкой, прибрали кое-что из хавки и слиняли к Деревянному, там Васильич с детками своими зажигает.
- Эти могут... - и потекла степенная, спокойная беседа в общем-то немолодых людей - работа, дом, машины, после третьей и четвертой - о женщинах, благо жены отсутствовали, Лёха, который Сколот достал гитару, спели пару песен... утром их, команду стариков-разбойников, ждала Игра. Спасибо Лёве, не поленился приехать из своего Еврейланда, собрать народ.
Новосибирские юные рыцари, надо отдать должное - в хороших доспехах, с грамотными щитами и мечами, выбежали на склон холма, построились...
- О вы, презренные! - ломким мальчишеским голосом закричал старший - высокий стройный парнишка, на щите которого был нарисован пышущий огнем Годзилла. - Сдавайтесь и примите справедливую кару за разоренный замок лорда Наруто Первомайского!
- Ага, щазз, разбежалси... - преодолевая одышку (эх, старость не радость, молодость не жизнь!) ответил за всех Дикий Аятолла. - Русские не сда... тьфу ты, Яма-Дхарма непобедима! Может быть, во избежание лишнего кровопролития решим вопрос поединком между нами, прекрасный, хы, сэ-эр?
- Во-во, УхУ, давай я его зарою. - воинственно заявил Сколот. - Вы без меня там все почти пробесчинствовали, так хоть сейчас оттянусь. - после чего почесал грудь сквозь кольчугу и перекинул щит со спины в левую руку.
Юный рыцарь задумался на долгие тридцать секунд. Ну да, игра шла уже третий день, в первый - был турнир, где "старички" устроили показательные выступления, а их дети - тупо турнир выиграли, не оставив остальной молодежи шансов... проигрывать не хотелось, старичья было мало, пять против пятнадцати...
- Воины, вперед!
- Петрович, нас стопчут...
- Ни хрена, хоть отдохнем, надоело бегать.
В Царстве Мертвых наливали пиво, потому-что Лёва Лискович решил, что сегодня будет Валгалла. Зрелище маленького носатого человечка с накладными пейсами в махровом халате, одевшего скандинавский кожаный доспех и рогатый шлем, было настолько комичным, что гордо вступившие на поляну, за ограждение из пластиковых черепов на веревочке "старички" дружно заржали.
- Ну, блин, Всеотец, ты даешь... - сквозь смех выдавил Пенталгиныч. - Круче было только когда тебе Витек Горлум копьем по яйцам зарядил...
- Я рад за вас, воины! - ответил Лёва. - Доблестно ли вы пали в бою?
- У этих спроси, вон идут.
- И спрошу! А пока - испейте живительной влаги! - Лёва нажал на кран блестящей алюминиевой кеги, струя стукнула в пустое дно большого металлического ведра. - И закусите мясом вепря Сэпримнира! - свободная рука указала на столик, где под табличкой "Свинина кошерная. В натуре." горкой лежали небрежно нарезанные ломти окорока.
- Ууууу! - радостно взревели не жравшие с утра "покойнички". - Аятолла, молви!
- Сейчас, профую, скашу. - проглотив кусок мяса, Юра воздел руки к небу. - От имени и по получению Всеприсущего Святого Триединства Буха Траха и Глюка возблагодарим же место сие, пролившее на нас воды милости своей и хозяина места сего, ибо оный зело благ и добр к нам, воистину оборзевшим!
- Аминь! То есть песец!
Ребята (команда собралась в полном составе - хабаровские викинги "вынесли" оставшихся в лагере Андрюху, Петра и Вовку Лидова) почти тихо наливалась пивом, мирно беседуя с противниками, кого успели обидеть. Юра под хороший портвейн разговаривал с Лёвой:
- Ну, так там у вас? Арабцы бунтуют?
- Да по-всякому. В целом - тишина. Кстати, мне тут вчера сказали, что место это с историей. Даже вроде кто-то из твоих здесь отличился.
- Ну... как отличился. Славентия Старинова помнишь? Он сюда на охоту поехал и пропал с концами. Кстати, собака довела почти до этой вот полянки, метров сто-сто пятьдесят не дошла. Мы с Толей Павловым и ментами здесь были, нашли одежду и ружье.
- Может, он искупаться полез и утонул?
- Без трусов? Ты Славу помнишь?
- Знаешь, с трудом.
- Я уже тоже. Старинов никогда штаны не снимал. Вообще. Его ж из армии комиссовали по ранениям, там не ноги были, а конструктор "Сделай Сам". К тому же не пил он в это время. Непонятки, в общем. Хороший был человек. Да.
- Помянем. - Лёва плеснул портвейн в пластиковые стаканчики. Выпили не чокаясь. - А ты мне точно это место показать можешь? Сфотографировать хочу, у нас в Бат-Яме одна дама собирает такое, уфолог как бы. Говорит, ауру считывает с фотографий. Ближе к вечеру, после массовой махаловки.
- Да, слушай, пора завязывать. Нас уже потеряли. Кого на работе, кого дома. Одни выходные за лето, и то нормально отдохнуть не дадут.
- Женщины - загадочные существа. - задумчиво промолвил Лёва. - Вечно им что-то от нас надо. Но без них жизнь скучна. Ладно, сейчас пойду приколюсь, вечером встречаемся у "мастерятника", проводишь... блин, где бугурт устраивать-то? Только на сенокосе у реки, там траву убрали уже вроде бы...
Разделившись примерно поровну, бойцы собрались на широком приречном лугу. "Старички" из Яма-Дхармы встали на левом фланге, рядом со своими детьми - сборной Иркутска и Бурятии.
- Папа, а дядя Витя и Степан Васильевич против нас попали. - подошел к Юрию сын - здоровенный, на голову выше невысокого Дикого Аятоллы детина в русском доспехе. - Весело будет.
- Они немного протупили, Роман, хы. - ухмыльнулся Юра. - В центре встали. Зря. Которые против них стоят - стопчут, короче. Как стопчут - командуй своим, чтобы ломились за нами, обойдем с фланга, размотаем строй, а дальше...
- Ну да, папа, я то же самое хотел сказать.
Рати сошлись и задумка Юры, которую он в мечтах прокручивал (ну, между основной рабочей деятельностью) лет этак десять, сработала. Короткий тяжелый разбег, прорыв мимо строя противника, разворот - и опыт старых фехтовальщиков, фиг ли, школу Степана Васильевича не пропьешь, начал работать против оппонентов. В схватках один на один изображавшие варваров "старички" были сильнее...
Вечером праздновали. В небо взмывали огни фейерверка, у костров шумно веселилась молодежь. Юрий Петрович, одетый уже в цивильное, подошел к лагерю мастеров игры:
А эпоха текла
Где-то рядом, едва одолимая...
Тень всемирного зла
Пронеслась над речными долинами,
И на битву звала
Песня рога с фигуркой орлиною...
...Как кусочек стекла -
Голубое море у Линдона. - пела у костра Лариска Тихомирова.
- А, Юра, ты пришел. - друг вывернулся откуда-то слева. - Я как тебя увидел, начал фотоаппарат искать, потом флешку Сарину, потом...
- Пошли, короче. А то совсем стемнеет.
Это была самая обычная лесная поляна...
- Вот, три березы и осина старая. Точно.
- Где, говоришь, нашли одежду с ружьем? - Лёва щелкал фотоаппаратом, как заведенный.
- Та-ак... сейчас покажу. Вот здесь где-то. Я сейчас встану на это место, смотри.
- Фотаю. Чи-из, Аятолла!
Сверкнула вспышка - и изумленный Лёва Лискович увидел, как опадает на землю одежда. Кистенев Юрий Петрович, 1971 года рождения, образование высшее, женат, не привлекался, не судим, не... ИСЧЕЗ.
... Шыйх Авсан Пётар нашел голого бутэгфцы тоошала у тропы, по которой он, Шыйх, гнал сельских уухоор на водопой. Тоошал лежал поперек тропы - огромный, белый, не завернутый в тооша хам дылу и оглушительно храпел. На губах тоошала пузырилась белая пена. От него оглушительно пахло ару дха...
- Оу! - удивился Шыйх Авсан Пётар, после чего занялся непривычным для обычного черна делом, а именно - задумался. Получалось с трудом, это тебе не уухоор мужээ кастрировать, поэтому промаявшись некоторое время, он решил - надо сначала напоить скотину, а потом доложить про бутэгфцы тоошала гулве села, он умный, он все знает. С тоошалами, с ними нельзя шутить, их бояться надо, не дай Тен-бож, раньше времени придут...
Гулва Доожмы Лехаш, пришедший на зов довольно-таки быстро - солнце еще не успело дойти до третьего угла неба, оценил ситуацию, примерился и аккуратно ткнул храпящего тоошала палкой в жирный бок. Тот перестал храпеть, попытался встать на четвереньки... мутные глаза цвета тра соодо, появляющейся после теплой зимы, уставились на черна, гулву, прочих сопровождающих селян. Затем тоошал невнятно промычал что-то вроде "Vo blya, hobbity!" и вновь рухнул на землю - уже лицом в грязь.
- Готовьте носилки. - подумав, приказал гулва. - Несем его в село, там привяжем у нодла скоты, потом решать будем. Долго-долго.
Ночью тоошал очнулся. Сначала попытался порвать кожаные веревки, но у него не получилось, а до привязанного в шести шагах от него нодла худаха дотянуться не смог, хотя и пытался. Начал что-то громко говорить на непонятном селянам языке, видимо своем тоошальском...
- Тоошал кушать хочет. - прервал длящееся вот уже который час совещание гулва. - Кто пойдет или отдаст?
Главы тосхоо дружно промолчали... гулва продолжил:
- Жребий бросать будем, как десять солнц назад. Лоопса Дмитар, неси гадальные камни!
- А может, уухоор или муура забить? - робко поинтересовался кто-то.
- Это же тоошал! Ты хочешь, чтобы все село ответило за оскорбление? Где Лоопса?
- Оу, гулва! - Лоопса споткнулся о порог изгы, камни из мешочка в его руках высыпались на пол... гулва, внимательно присмотревшись, замолк ненадолго, потом сказал:
- Камни говорят - он никого кушать не будет. Как это?
Все замерли, пораженные. После долгого мрачного молчания подал голос Баммн Отоо Евыхэ с дальних выселок:
- А может, он хочет чтобы мы его... он пришел без хым дылы, без цырыг ака, голый как муура...
- И глаза у него не уурэ, а тра...
- И говорит непонятно...
- Гулва, а может это... тихо и все? А остатки прикопаем, да? Не все же им...
- Я подумал. Пусть утро покажет. - решил гулва. - Если до солнечного верха тоошал не покажет, что он тоошал, мы устроем больша еди. Все вместе.
- Оу! - главы тоосхо и начали тут же, на месте, устраиваться на ночлег, благо до утра оставалось совсем немного.
К утру тоошал перестал орать, скорчился, пытаясь согреться, замер у багрового подножия нодла скоты. Потом согрелся на солнце, стал с интересом оглядывать село, плетни из веток дерева больша шугы, уухоор и муура, щиплющих травку, круглые изгы, стоящие на невысоких столбиках... вышли старшие люди села, присели на корточки поодаль от него.
- Vo, est kontakt! - оскалил большие и острые зубы тоошал. - Ya! - тут он ткнул толстым белым пальцем в безволосую грудь. - Yura! Ya hochu GRAT!
- Жрат, жрат... - пронеслось по толпе. - Тоошалы всегда так говорят! Что будем делать, гулва?
Доожмы Лехаш замер в легком ступоре... судьба решила за него. Кто бы подумал, что тихий скромный огородник Тонх Павал столь близко примет к сердцу нужды общины? Невысокий для черна, почти безволосый человечек снял рубаху, как положено при всех ритуально справил сначала большую, потом малую нужду, подошел поближе к пришельцу, взял в руки острый, сильно сточенный клинок нодла худаха - и почти не дрогнув рукой, вонзил его себе в грудь. Все облегченно вздохнули, тоошал - потемнел лицом, видимо, от предвкушения. Гулва, оценив ситуацию, первым бросился к телу Тонха Павала, закрыл его глаза, вскрыл живот, вырезал печень и с поклоном поднес голому и страшному тоошалу... того стошнило желтой слизью прямо на серую домотканую рубаху Доожмы. Затем тоошал дернулся изо всех сил, порвал веревку, дотянулся до нодла худаха, привычным ловким движением освободился от пут и с криками "Vu chto, sovsem ohueli!? Ludoedi!" начал гонять жителей деревни, пиная ногами и тыча нодла хуваха тех, до кого успевал дотянуться. Затем снял с плетня старое покрывало из шерсти уухоор, завернулся в него, влез в один из домов, выскочил из него с узлом, из которого сыпалось зерно для муура и убежал в лес, в сторону Дикого Болота.
- Неправильный тоошал. Бутэгфцы, на голову больной. - сказал Баммн Отоо Евыхэ, спускаясь с крыши изгы. - Доожмы Лехаш, твои предки жили умнее моих, скажи нам - что это было?
- Он похож на того, про которого мне говорил дед Ханаа. - задумчиво молвил гулва, почесывая шишку на голове и морщась. - Только тот был больше на черна похож. Так, где оно лежит? Во-от. Охотник Хулсна Пётар, подойди ко мне.
- Я здесь!
- Найди бутэгфцы тоошала в лесу. Посмотри что и как он ест. Отдай ему вот это... - в руку охотника легло нечто, завернутое в ткань.
- А он меня не убьет?
- Если тот, о ком я думаю - не должен. Дед Ханаа говорил, что не должен. Запомни все, что он скажет. Передай мне. Понял?
- Да, понял.
- Ну тогда иди. Оу, как больно... а вы все тут что встали? Тосхоо Павала, ройте могилу, остальные - работать!
Охотник Пётар тихо подкрадывался к сидящему на опушке леса перед болотом тоошалу... тот рвал изъятое в селе покрывало на полосы, резал нодла хуваха кору с дерева и приматывал полосы к ногам, что-то бормоча... Пётар прислушался.
- Vot blya, sbulas mechta idiota, popal v skazku na her! Hobbity, blya, oni ge menya tak nakormit dumali... I pro grat yavno ponimayut. Petrovitch, gde logika? Ladno, seychas smotayus v tuman, prikinu chto da kak I vsem tut... - слова казались Пётару смутно знакомыми, будто кто-то говорил на его родном людском наречии черна, только много и странно. - Stoi, suka! - полуголый тяжеленный монстр как-то очень быстро оказался рядом с охотником, большая рука сцапала за шею. - Huli pryacheshsya?
- Вот! - только и смог крикнуть Пётар, протягивая тошалу тряпицу с посылкой сельского гулвы. Сознание померкло... очнулся охотник уже привязанным к дереву своей же любимой веревкой. Тоошал поднес к его лицу что-то блестящее, изогнутое, со странным рисунком посредине. - Starinоva toge sograli, urodi? A? Her s toboy, drugih lovit nekogda. Umatyvaem, blya, horosho hot kashu smaroderil. - и к изумлению охотника загреб немытой ладонью горсть каши из глиняного котла, отправил в рот. Сам Хулсна Пётар тоошалов до этого не видел, они приходили пять больших солнц назад когда его еще на свете не было. Но то, что они, повелители, едят только мясо - знали все... потом был долгий бег в сторону заката по краю болота. Отойдя от села на полтора дневных перехода, вспотевший и уставший неправильный тоошал сбросил Пётара с плеча (тот вырубился почти сразу же), снова зафиксировал у дерева, наломал веток, построил нечто вроде маленькой изгы, налил в опустевший котел воды из бегущего рядом ручья, больно ткнул охотника пальцем в солнечное сплетение:
- Имя! - охотник понял...
Через восемь дней они подходили к деревне вдвоем и не таясь.
- Юраа, гулва хорош человек, умный низко жил зла не хочет. Выше тоошал, ниже наша там.
- А Старинова съели.
- Черна не больша еди, не еди тоошал, не еди люди. Тоошал еди.
- Да понял я. Ошибочка вышла. Иди вперед, скажи - бутэгфцы тоошал Юра уухоор ест, тра ухаа ест, черна не ест. Говорить хочет. Гулве скажи. Понял, хоббит недоеденный?
- Хулсна не хообиит, Хулсна черна.
- Чеши в деревню, гуманоид! - легким пинком Юра придал аборигену ускорение в нужную сторону...
Вот уже две недели Юра жил в селе черна - то ли данников, то ли пищевого ресурса неведомых повелителей-тоошалов. Осваивал язык, простой и немудреный (после французского и английского - как два пальца... в основе языка лежал, как он понял, архаичный русский с большим количеством то ли монгольских, то ли тюркских слов, непонятно откуда взявшихся, только монголов-хоббитов не хватало для полного счастья, словарный запас был крайне мал, где-то около полутора тысяч слов, к восприятию абстрактных понятий они явно не были способны), вернул на место нож для забоя скота (нодла худаха), соорудил себе худо-бедно одежду - теплую тунику из двух хоббитских покрывал, трусы и шапку (иголку пришлось делать костяную, благо костей уухоор, этакой маленькой лохматой короволошади, хватало, камня тоже), сочинил обувь - убогие поршни с прокладкой из коры, но все лучше, чем ничего, вооружился каменным топором, переделав местную мотыгу, сплел щит из веток чего-то, похожего на иву...
История мира, в который он угодил, по рассказам гулвы (старосты) села оказалась весьма простой и безыскусной. Тен-бож жил под землей. Ему стало скучно одному. Он вырыл большую пещеру и создал тоошала. Тоошал ел вкусную пищу, в изобилии росшую на стенах пещеры, и размножался. Когда тоошалов стало слишком много, Тен-бож создал черна для того, чтобы тоошалы ели их, а вкусную пищу пускали на ару дха, радующую душу. Те черна, что жили ближе к тоошалам в глубине пещеры, обрели дар ума и были поставлены над прочими, их потомство поедалось не так часто. Потом злой Шут-чер обрушил стену пещеры и черна вышли на поверхность земли. Тен-бож научил их пасти прирученных уухоор и муура, засаживать поля зерном баада, собирать его... жизни для черна было Тен-божем положено восемь больших солнц, за это время черна должен родить трех детей. Раз в десять больших солнц из-под земли приходят тоошалы и забирают с собой половину родившихся за последние пять больших солнц. Как знак своего прихода они оставляют на месте забоя скота новый нож. Каждые три больших солнца черна варят ару дха из зерна бадаа, чтобы уподобиться Тен-божу и тоошалам. Каждую половину большого солнца - сводят в семьи тех, кто созрел для брака... так было и будет всегда, ибо ослушников его воли Тен-бож наказывает - приходят тоошалы с острыми цырыг ака, убивают и съедают всех.
Погоды в этом мире стояли ровные и мягкие - судя по положению солнца, Юра находился (если бы это было на Земле) где-то в районе Восточной Сибири, между тем холодных снежных зим, судя по быту аборигенов, не наблюдалось. Трава росла, скотина плодилась, колосилось просо... про Старинова узнать толком ничего не удалось. Да, дед гулвы Доожмы, Хараа Лехаш, встретил то ли тоошала, то ли черна в лесу, потом нашел в том же лесу блестящую штуку, потом отец Доожмы, Маалги Лехаш, отвел пришельца к соседней деревне, потом пришли тоошалы и забрали отца, дед, впавший в дряхлость, почти ничего внуку не сказал. Вот так, примерно.
- Эй, хоббиты! Стоп, черна ты, мени иди, еди ухоор больша неси! Ухожу в село другое, Пётар проводи! - озвучил наконец Юра свое требование. Может быть, удастся найти следы Славентия. Да и с тоошалами этими связываться не хотелось... Ножик-то почти сточился...
... По времени этого мира прошло примерно полгода, ложно получалось считать дни в этом ровном и теплом климате. В мире после катастрофы, которая была очень, очень давно. Это Юрий Петрович уже понял. Для заведующего производством на достаточно серьезном заводе в той, почти полузабытой жизни это было достаточно легко - уж больно много фактиков, лыко в строку ложится одно к одному. Хоббиты - явные мутанты плюс искусственный отбор, их вывели как выводят породы животных, бедная природа, ни одной скотины или зверя больше метра в холке размером, повелители-каннибалы из подземелий, хым дыгу (костюм ОЗК в переводе с местного), прочие веселые детальки жизни... последствия Старинова нашлись только в третьей по счету посещенной им деревне. Последствия в прямом смысле этого слова - гулва и его сын, высокие для черна сероглазые блондины, причем гулва, несмотря на предельный для этих гуманоидов восьмилетний возраст, стареть явно не собирался. "Хорошо Славке." - мрачно подумал Юра. - "У него рост метр шестьдесят, у местных - метр двадцать-метр сорок. Ему как раз получается. А вот куда мне, блин, крестьянину податься? Эх, "ведь говорила мне моя родня - нельзя из людоедок брать жену!", что бы вы на моем месте делали, Владимир Семенович?
Первое время дико давила тоска по дому, но Юра знал - вернуться назад не получится. Друг бы всяко нашел выход из этого мира херовых элоев и суровых морлоков... постепенно воспоминания затирались каждодневными заботами о еде, одежде, обуви, ночлеге. Одолевали насекомые - здоровенные комары, непонятные мухи, блохи, от которых удалось избавиться лишь последовательным обритием всего и кипячением одежды, хорошо хоть болезни, которые эти летающие сволочи явно переносили, были под человека не заточены. Отсутствие курева перестало напрягать к концу месяца... привык.
Потомство пропавшего друга указало путь дальше, вниз по течению быстрой горной реки. Он шел от селения к селению, расплачиваясь за гостеприимство работой (поправить заборы, соорудить зернотерку на водяном приводе, месяц ушел, однако, попробуй сочини водяное колесо при помощи камня и веревок!), приводя себя в форму... исчез лишний жир, мышцы налились силой, каменная алебардочка, изготовленная вместо топора, так и летала в руках. Стали забываться простые каждодневные слова, пришлось начать петь на ходу и вспоминать то, что было когда-то прочитано, ибо не стоит уподобляться дикарям в их дикости. Проводники, которых он брал в каждой деревне, внимательно слушали. Память у черна оказалась хорошей, грех жаловаться - обрывки песен, причудливо искаженные местным языком, порой Юру обгоняли, валом прокатываясь по селам...
- Бутэгфцы тоошал, наша дальше идти нельзя. Болу наш дорога здесь, черна там не живет. - проводник встал посреди тропы у кривой невысокой березки. На стволе деревца кто-то глубоко и четко вырезал до боли знакомый в свое время значок - зубастый динозаврик на фоне гор... - Там моото живут, кто к ним абяя, тех тоошалы гысхыы. Иди сам дальше!
- Наказывают, говоришь? Ну да, за дезертирство из котла надо жрать сырыми. Папуас папуасу - друг, товарищ и еда, хы. Свободен, ороо, абяя домой. Дальше сам пойду.
- Не ходи, тоошал Юра, гулва просит. Оставайся у нас, учить будешь, тосламгоо будешь, хорошо станет черна жить.
- Не, я десертом быть не хочу. Бойороо, черна Нихидаа!
А у Миклухо у Маклая
Табакерка золотая,
Доски белые под ноги легли,
И патлы черные миклухины
Соленые ветра теребят.
Они несут с собою легкое
Цветочное дыхание
Зеленой папуасьей земли... - что надо делать, чтобы люди другой культуры не пришибли сразу же? Три варианта. Первый - прибить всех оппонентов, типа всех убью, один останусь. Не принимается, ему с ними еще жить и общаться. Второй - сдаться на милость и проявить покорность. Не принимается - всерьез не воспримут, обидят, опустят во всех смыслах, у дикарей с этим просто. Не у дикарей - тоже. Остается третий путь - сознательно выпасть из социума. Удивить до такой степени, чтобы дураком не посчитали, но и не прибили, а привели к начальству. Что сделал Миклухо-Маклай? Нагло улегся на порог хижины и изобразил, что давит ухо. До спящего папуасы доскрестись не рискнули, а после уж Миклухо с ними договорился. Так что надо выпадать... и Юра, перестав таиться, двинулся по узкой тропинке - шумно, ломая сучки и задевая ветки. Щит он перекинул за спину, алебарду закинул на плечо и орал то, что аборигены от Старинова (да, именно от Славентия, Славкин экслибрис на книгах, клеймо на мебели и герб на игровом щите он опознал точно) должны были услышать.
Эх, плыть бы мне на катере,
К растакой-то матери,
Да видать - не суждено,
Нет воды в фарватере! - обезопасить границу своих владений друг обязан, служба оповещения у него работать должна...
Дно скрежещет по камням,
Стон стоит по пристаням,-
Там, слезами умываясь,
Рыба требует ням-ням.
Вместо корма ей везут
Отработанный мазут! - глаза между тем внимательно стригли по кустам и кронам деревьев. Дураков нет, если кошмар приходит снизу, надо прятаться повыше. Как раз вон скальничек добрый километрах в двадцати, он бы на нем неплохую крепостишку устроил...
Рыба плавниками бьет,
Птица рыбу не клюет
И от голоду немедля
Богу душу отдает.
Звери, птицы не поев,
Умирают околев.
У клещей и прочих блох
Рацион из рук вон плох,
Потому что мир животных
Преимущественно сдох.
Гнус в отсутствии зверей
Кровь сосет из егерей! - стрела вонзилась Юре под ноги. Не длинная, сантиметров пятьдесят, с кожаным оперением, как выяснилось после осмотра - железным наконечником. Остановившись и высоко воздев руки, он продолжил:
Без растительных пород
Исчезает кислород,
А без оного без газу
Задыхается народ.
Задыхается народ,
По колхозам недород!
- Хватит орать, всех уже распугал в округе. - появившегося из-за куста похожего на жимолость человечка с луком в руках, одетого в хитро выкрашенный шерстяной комбинезон, вокальные данные Петровича явно не впечатлили. - Оружие на землю, потом отойди на десять шагов. Иначе - смерть.
- Ой, я прям испугался... - хмыкнул Юра, выполняя требуемое. - Откуда дровишки, ороо? И вообще, представься по форме, уж больно хорошо ты на русском базлаешь.
- Стоять! Ребята, выходите. Командир третьего поста старший сержант Старинов Василий Вячеславович, внук Марса. Доволен, тоошал?
- Доволен. Только ты борзость-то прикрути, перед тобой целый капитан запаса, а ты его людоедом обозвал. Веди к папе, короче. И зашли перед собой во-он того рядового, у него ноги длинные. Пусть скажет, чтобы поляну накрывал. Аятолла в гости приехал, хы.
Слава устроился неплохо - все же выпускнику военного училища легче обосноваться в такой вот жизни, чем инженеру-технологу в недавнем прошлом, а биологу - в прошлом давнем. Как выяснилось, жил он в одном из сел около года, оценивая и разведывая обстановку, прикидывая шансы. Аборигены его не напрягали - с чего, спрашивается? Крупные черна не были редкостью в кормовой популяции... затем сманил гулву и всю деревню в путь, отойдя от подземных путей тоошалов, организовал новое поселение. Ну и трудился ночами, кой-чего не покладая... тоошалы, конечно, пришли. Пришли в небольшом количестве и ночью, удалось отбиться. А ко времени их возвращения за новым мясом у князя Старинова под рукой имелось уже семь тысяч подданных, из которых три оказались его детьми и внуками, так уж получилось.
- У чернавки беременность как у кошки - три месяца. Три года мужику - и он вполне взрослый. С мозгами правда тяжко, примерно на уровне шести-семи летних детишек соображают. Мои получше, но не сильно. Бадаа ихнее шесть урожаев в год дает, коровы плодятся как кролики, травка тоже махом зеленеет. Вот и размножились типа. Юра, как там? С моими что? - в который уже раз спросил друг, прикладываясь к емкости с пивом.
- Там сложно, Славентий. Народишко охренел в корень со всеми этими кредитами и безработицей, два кризиса, мало не показалось. Вообще, идем к закономерному армагеддону, во.
- А мои?
- Софья тебя не дождалась, во втором году замуж вышла, третьего родила. Люда политех окончила, у меня работает в конторе, Славентий младший - компьютеры ремонтирует. Устроились, в общем. Ты-то как?
- А то не видишь?
Княжество располагалось в небольшой горной долине. Зеленели правильные квадраты полей (е-мое, пока научил правильно работать... думал, сам свихнусь на фиг, тупые они... но если правильно замотивировать, работают как трахаются, то есть до полного изнеможения...), на огороженных пастбищах паслись тучные стада ухоор, дома в трех деревнях и одном столичном селе стояли на высоких сваях, на озере в дальнем углу долины возвышалась воздвигнутая из последних сил (больше такое не потянем, кончился строевой лес...) крепость, способная вместить князюшку, его многочисленное семейство (а-а, кто бы их считал? Пусть Дима-военком с ними разбирается, я уже тут больше для декорации, мозговой центр типа...) да с пару сотен воинов плюс семьи, подготавливалось к частичному затоплению остальное жильё... князь принимал друга в своем столичном тереме, в скромной парадной зале.
- Железо уже приходится далеко копать, здесь мы все выбрали. Через неделю экспедиция выходит в район бывшего Усолья.
- ....
- А ты до сих пор не понял? Да, Юра, это Земля. Не знаю, сколько уж тысяч лет вперед, но Земля. Радиации почти не осталось, химия тоже считай на нуле. Херанули когда-то классно, мало никому не показалось. К Байкалу дороги нет, все завалило там и фонит до сих пор, из моих двое явно там от лучевки загнулись, вместо Ангары - опять Лена, мы с тобой - где-то в районе Тулуна, вот так получается.
- Знаешь, я догадывался. Но, бля, не хотелось завершать такое вот логическое построение...
- А придется. Хорошо, что ты появился. Давай накатим.
- Пиво пить не буду, уже не лезет.
- Обижаешь, Аятолла. Вот, смотри.
- Ни хрена себе.
- "Как я могу себе позволить предложить даме водку?" - мерзким голосом процитировал Старинов. - "Это же чистый спирт!"
Утро получилось вполне ожидаемым - головная боль, отвратительные ощущения во всем теле, жуткая кака во рту. Отодвинув на край широкой постели какую-то из дочек Славентия ("Размножайся, Петрович! Мои покрупнее, с ними можно и нужно! Чем больше нас, тем меньше их! Давай еще хлопнем, с этими не выпьешь, не умеют!") Юра проковылял к выходу из комнаты.
- Ой, блин, как хреново-то... есть кто живой?
- Я живой. Пива хочешь? - на друге последствия вчерашней пьянки явно не отразились. "Вот что значит - полтора десятка лет здоровой жизни без компьютеров и прочей цивилизации!" - мелькнуло в голове. - Ты хоть помнишь, до чего мы вчера допились?
- Смутно. Я тебе железо пообещал в любых количествах вроде бы. Ты весь вечер хвастался своей армией. Потом песни пели, откуда гитара, кстати?
- Год неустанного труда. Ты пей, пей, похмеляйся. Потом на парад двинем в твою честь. Ты ж у нас пророк, во!
- Чего?
- Того! Как бы я иначе сломал систему? Народ, еще кувшин пива и пожрать принесите! Ты что, Юрка, не помнишь что я вчера рассказывал?
- Перебор получился. Уф, вроде отпустило... Ладно, после торжественного парада - повторение пройденного. Как на мавзолей влезем, улыбайся. Люди любят идиотов.
...Сотни три хоббитов повзводно прошли перед мавзолеем, воздвигнутым из дерева. Лучники. Пехотинцы с копьями и щитами. Кавалерия на колесницах. Пророк Юра, Принесший Надежду и все такое, милостиво кивал, махал рукой и вообще изображал благость. Пророк Слава, Победитель Тоошалов, молча гордился. Из венчающей верх мавзолея трубы за их спинами валил густой черный дым...
- Кремация. - пояснил Старинов. - Рождаются и мрут непрерывно. Сжигаем, ни себе ни людям, типа. К богам возносятся.
Религию для мутантов он, будучи поклонником Древнего Рима, замутил в том самом римском духе. На небе живут Марс, Юпитер и прочие которые добрые, под землей - Тен-бож, который насквозь злой и тоошалы, слуги его. От богов приходят пророки, такие как Слава Победитель, пророк Марса или друг его Юра, пророк Гефеста... много работы, много разговоров, пара "чудес" - и повелись бывшие черна к своему благу. Строем и с песнями.
- Понты корявые твоя армия... - вздохнул Петрович после парада. - Эти подземники их ссаными тапками разгонят.
- Не скажи. Там почти все мои. И дисциплинка на уровне.
- Что с той дисциплины, если они убивать не умеют? То есть, понимаешь... умеют, наверное, но не смогут.
- В прошлый раз смогли.
- В прошлый раз этих сколько было?
- Штук сорок кушать пришло. Да ты не волнуйся! Если добудем металл в разумных количествах - мы даже не соприкоснемся с ними, будем бить издали и больно. Ладно, сегодня еще гуляем, завтра отходим, а с послезавтра - инспекция материальной базы и. - Старинов довольно щелкнул пальцами. - РАБОТА НОВАЯ! А то что-то задрало все уже...
-... Слушать! Ты - поднимаешь наверх кубики! Понял?
- Да. - и ритуальное движение поклонения.
- Ты - медленно роняешь кубики внутрь. Понял?
- Да.
- Ты смотришь на трубочку. Когда дергать веревку?
- Когда из трубочки пойдет белый дым. - и опять движение поклонения, фирменный щелчок пальцами.
- Ты - вычищаешь снизу, когда вода перестанет стучать в металл. Понял?
- Да.
- Ты - крутишь лисапед пока вода стучит в металл. Потом слезаешь. Понял?
- Да.
- Ты - подменяешь вот его на лисапеде, как он слезет. Понял?
- Да.
- Дмитрий Вячеславович, за трубы ручаешься?
- Все промазано как вы говорили, Юрий Петрович.
- Ну тогда - с... Гефестом! - в топку газогенератора полетел факел. Полыхнуло, затем затихло, превратившись в ровный негромкий гул. Процесс пошел.
- Знаешь, что мне это напоминает? - сказал пророк Славентий. - Анекдот про тысячу китайцев и рогатку.
- Есть такое дело. Сумеем сочинить шелк и эбонит - изобразим электростанцию... скажи там своим на домне, чтоб открывали и поджигали.
- Мда, у меня тринадцать лет было. И не смог.
- Просто не успел. Вон сколько уже наворочено, стахановец ты наш. Я на готовое пришел. Дима, мать твою хоббитскую, почему у тебя на лисапеде тормозят! Чаще меняй!
- Итак, всего-то на три месяца делов. - подытожил он вечером. - Железо у нас есть. При необходимости - сталь и сплавы в ассортименте. Когда будем делать изобретать промежуточный патрон?
- Это... Аятолла, ты не перегрелся сегодня?
- Нет, прикалываюсь. Лет через десять после того, как ты пропал, возник у нас жанр такой - альтернативная история. Типа - попал кентяра в мрачное прошлое, настучал там всем по тыквам и стало у нас прекрасное будущее.