Аннотация: Рассказ-победитель конкурса sur noname. Написан в соавторстве с barabulkin (LJ-nickname)
Полк байрагы*
Приказ по полку Љ821 ШБ-02 (от руки, с печатью штаба полка)
" ... По результатам подготовки к боевым действиям, за ударный труд, высокую дисциплину и твердую политическую позицию рядовые Галимаханов Аскар Булякбаевич и Попа Иона Аурелович награждаются высоким доверием начальства и честью нести постовую службу у красного знамени полка, в ночь с 4-ого по 5-ое августа 194... "
***
Уже который жаркий и душный денек шел к вечеру. Сушились портянки, болтались на шестках, воняя кирзой, солдатские сапоги, клубился махорочный дымок.
Окопы вышли знатные, хоть завтра немецкие панцири встречай. Отвал накидали, фашистам на радость, еще бы дождику, чтобы развезло землицу, тогда и воевать не надо - сиди, самокрутки смоли, да поглядывай, как фриц рожей в глину шмякается. Блиндажик командиру накатали, опять же, загляденье. Эх, видать долго здесь стоять - вшей кормить. Основательно закопались. Со дня на день подтащат уже и пулеметов пучок, винтовок телегу да патрон полуторку. Начнем фрицев воевать. Те тоже окопались, да повыше еще. Пока ложбинку с болотцем пройдешь, так весь свинец Третьего Рейха сколлекционируешь и частей тела по полю минному поразбросаешь ровным слоем. Не интересно это. Скучно даже.
В рощице отстучала уже ложками солдатня. Урча полуголодными животами, стали разбредаться на посты, да ночлег. По ложбинке потянуло холодком: лето к концу идет - скоро иней будет на траве, да зубы по утрам стучать, что твой "Максим". Набрал силу туман. Сначала плоским, да тощим одеяльцем покрыл ручеек, что через трясину пробивается, к закату уж стал к брустверам подбираться. Немцы-то, хоть и повыше будут, да, один черт, не видят ни солдатни советской, ни окопов - хорошо зарылись. Лишь на прихолмке торчит дрына худая, оглобля что ли, ну, и красное знамя на ней лениво покачивается. Толи немцев пугает решимостью, толи подсказывает, куда артиллерии лупить. Это надо бы у замполита уточнить будет. А к знамени, вместо того, чтобы сном или добавкой к обеду наградить, в ночь поставили бравых воинов и ударников рытья и копания по результатам недели.
Свечерело, зажглись звезды и месяц. Покрасовался еще багровый закат, да и утонуло все в липком тумане окончательно. Бойцы с кряхтением и матерком ложились спать. Складывали пилотки в четверо, да шинельками жидкими укрывались. У кого сапоги поновее, то их заместо подушки пользовали, да и спокойнее так.
Чернявый, долговязый паренек, глянул еще раз на ненавистную тряпку на длинном шесте, сплюнул в окоп и достал мятую перемятую флягу. Соратник его по оказанной чести охраны армейского стяга, коренастый, невысокий, да раскосый, покосился на флягу, сглотнул, и сказал:
- Вы, русские, вот все пьете много-много, потому и в говне сидите. И всем с вами сидеть приходится.
- Эй-да!? - возмутился чернявый. - Сам ты! Я молдаванин, между прочим, чистокровный. На вот, хлебни лучше вишнёвой настойки, а то злой какой-то, как не брат.
Раскосый, замявшись, взял флягу, хлебнул и протянул руку товарищу по оказанному командованием доверию.
- Аскар улы Булякбай, из Башкирии.
- Ион Аурелович.
Бойцы разговорились и вскоре уже самозабвенно спорили, коротая нелегкую службу и охраняя от фашистских захватчиков доблестное полковое красное знамя.
- А на счет питья ты прав, - поболтав полной фляжкой в воздухе, сказал Ион. - Ты не думай, это я на дежурство взял только. Ну, чтобы не заскучать. Чувствуешь? А, то-то - вырви-глаз настоечка. Я вообще не пьющий. Дома только вино домашнее, если жажда. А чтобы так синячили, - Попа кивнул на спящих по окопам сослуживцев, - на фронте в первый раз увидел. У нас и русских-то почти нет. Считай, Европа. Была.
- Да, а у нас Азия! - грустно усмехнулся Аскар. - Тоже была. Теперь коммунистическая средняя Азия.
- Башкирия еще не Азия, - пробормотал кто-то из темноты сквозь сон. - Это Африка.
Аскар тяжело вздохнул. Ион прилег на склон окопа и посмотрел на проплывающие в ночном небе облака:
- Вот война кончится, и домой. - Он протянул Иону ароматную толстую самокрутку, пахнущую пряными степными травами и чем-то ещё незнакомым.
- На, покури.
Вождь
- Эх, да-а, дома хорошо. Утром проснешься, залезешь на шихан, стоишь и смотришь, как солнце всходит.
- Что это еще за такое - шихан?
- Как что?! Гора такая. Горы даже. Четыре. Высоченные, огромные. С каждой всю Башкирию видно, и границы.
- Ну, это уж ты заливать горазд, - хмыкнул Ион.
- Заливаю, не заливаю, слушай уже. Смотришь, значится, как солнце всходит. Кругом красота, куда ни глянь. Внизу бежит Агидель, холодная, чистая, манящая.
- Кто, кто? Девки у вас, что ли, холодные?!
- Да что ты говоришь, сам ты холодный! - не на шутку обиделся Аскар.
Тут неподалеку в темноте зашевелился во сне боец, пошамкал, побурчал что-то и замычал под нос:
- ... капли о былом.
Ах река-рука, поведи крылом.
Я тону, и мне, в этих пустяках,
Рюмка на столе, сам я под столом...
Аскар, сколько мог, вытянул шею, посмотреть, кто там такой образованный. Одобрительно покачал головой и с укоризной заявил:
- Вот смотри, там земляк все знает: Белая река это - А-ги-дель. А ты девка, холодная. Тьфу.
- Ну ладно, ладно, не дуйся. У меня с геополитикой средней Азии плохо.
Аскар хотел было вспылить по поводу "средней Азии", но лишь чертыхнулся по-башкирски и продолжил:
- Красиво у нас было, в общем, понимаешь? И что потом? Пришел русский, с этой, с индустри-лизацией.
- Ализацией, - поправил Ион.
- А? - не понял Аскар, но снова махнул рукой. - Пришел и говорит: "У тебя, башкир, тут есть минералы всякие, сода и нефть. - Так прямо и сказал. - Давай, мол, меняться. Мы тебе иликтрификцию и образования, а ты нам место дашь, чтобы у тебя завод построить и вышки - нефть качать".
Иону порядком надоело поправлять Аскара, он молча слушал, и со временем мысль его потекла от стерлитамакских земель на запад, к себе, к Днестру. К девушкам, не холодным и быстрым, как у башкир, а к спелым и горячим, чернобровым, да смешливым.
- А мы даже подумать не успели, а нам уже и завод, и вышки, и знания, и коммунизм притащили, - не обращая внимания на задумчивость собеседника, продолжал Аскар. - Шарах-бабах, глядь, а вместо красоты уже Пятилетка. Еще немного, и вольный башкир вместе с русским водку пьют, да нормы всякие выполняют. Причем русский больше пьет, а башкир больше выполняет.
Чернявый вздохнул и подумал, что в Молдавии тоже самое. Работяг с хуторов в колхозы согнали, да русских агрономов навезли. Они, конечно, народ толковый, да землю не уважают и работника не ценят. План, да норму подавай. И терпкие домашние вина уж давно не в цене, зато свекольный спирт, да сливовый самогон.
Когда он снова прислушался к собеседнику, Аскар уже разошелся не на шутку:
- Гюзель, говорю, любимая, куда тебе ехать?! Вот мой дом, здесь, живи со мной! Она мне знаешь что? Говорит: Университет. Вот как! Университет есть в Москве, туда всех-всех самых красивых девушек собирают и умными делают. А я ей говорю, мол, зачем же тебе умной быть, если ты красивая уже. Зачем тебе Университет, что ты потом будешь делать - умная, говорю?!
Галимаханов примолк на секунду, видно вновь переживал те трагические моменты своих отношений с красавицей Гюзель. Но тишине не удалось сгуститься надо окопом, Аскар глубоко вздохнул и тихо сказал:
- Говорю, кызымка моя, останься, я тебя всю жизнь на руках носить буду! Посмеялась. Мол, не грусти Аскар, вернусь ученым-агрономом, поносишь меня еще вдоволь, на руках своих. И уехала. Соседки судачили, что вышла замуж за математика. Кто такой, я не знаю. Пропала, в общем.
Пустить скупую мужскую слезу обоим не дал внезапно образовавшийся шум. Из ночной темени и тумана материализовался тарахтящий звук. Остановился, что-то скрипнуло, хлопнуло, послышались голоса.
Совсем рядом раздалось смачное солдатское матюкание на предмет недовольства из-за отдавленной руки. Тут же послышался бодрый картавый голосок:
- Вы, батенька, не сейчайте, лучше спите кьепче, иначе на завтга сил вгага бить не останется! - голосок довольно хе-хекнул.
Галимаханов и Попа уставились в темную щель окопа, из которой возник невысокий силуэт мужичка с бородкой, в кепке, и добрыми-предобрыми глазами.
- Ага! - воскликнул мужичок так громко и радостно, что постовые подскочили. - Товагищи кгасноаймейцы!!! Бдите тут, значит, мо-ло-дцы!
Аскар посмотрел на Иона и пожал плечами, мол, я не бдел. Чернявый тоже отрицательно покачал головой.
Тем временем, мужичок осмотрел бойцов, хлопнул Галимаханова по плечу, потеребил портупею на Попе, и, удовлетворившись, продолжил:
- Вот это я понимаю - интегнационал! Пголетайии всех стган, объединяйтесь. И снова - мо-ло-дцы! - мужичок вплотную приблизился к Аскару, и тот, ёкнув, прошептал:
- Товарищ, Ле-енин!
На мужичка это произвело исключительно положительный эффект. Он радостно подскочил на месте, хлопнул Галимаханова еще раз по другому плечу и воскликнул:
- И-мен-но! А вы, товагищ боец, я так понимаю, из Казахстана! Пьекгаснейший кгай, я вам скажу... - но, заметив угрюмо сдвинутые брови, Ленин осекся и задумался на мгновение.
- Галимаханов, Аскар улы Булякбаев, - буркнул коренастый боец. - Из Стерлитамака.
Ленин бесцеремонно взял Аскара за голову обеими руками, отодвинулся, прищурился и, широко улыбнувшись, заявил:
- Ну, конечно же! Башкогтостан! Пьекгасный кгай! Шиханы, Агидель. Эх, товагищ Аскар Булякбаевич, я вам искьенне завидую. Да-а-а-а. А ведь, батенька, если бы не Башкийия, не было бы ни коммунизма, ни электйификации, ни-че-го-шень-ки!
Аскар ошарашено уставился на вождя мировой революции. Ленин, будучи человеком очень проницательным, тут же заметил замешательство красноармейца и пояснил:
- Вы, товагищи башкийцы, буквально подагили нам несметные богатства, пгигодные, куйтуйные и духовные. А сколько талантливой молодежи?! А люди? Че-ло-ве-чи-ща! Из таких людей... - тут товарищ Ленин замялся, словно вспомнив, что когда-то это уже говорил.
Оставив Галимаханова в покое, он развернулся к Иону, и так же пристально сощурился на бойца.
- Та-ак, так, так. А вы, батенька, видать, с Кайпат?! - но, снова уловив незаметное движение лица, Ленин тут же выдал правильную версию, - Нет, нет! Вы, товайищ боец, пожаловали из житницы нашего молодого, со-ци-а-ли-сти-че-ско-го госудайства - Молдавии! Ах, батенька, пгекгасные места, я вам скажу. Йеспублика - коймилица, наше главное богатство. Жаль, жаль, товагищ. Но мы ведь под-на-ту-жим-ся?! Мы ведь выдавим фашистскую гадину?! Мы с вами - силища. Кулачище. Айхимогучее!
Тут товарищ Ленин мельком глянул на хронометр, суетливо засуетился и сказал:
- Что ж, бойцы, очень, очень был счастлив поиметь с вами беседу. Вы уж давайте, на бой кговавый... отважно и непоколебимо. Година в вас вейит! А мне, батеньки, пога. Дела. Пгошу извинить.
Не успели Аскар с Ионом и слова сказать, товарищ Ленин ловко выпрыгнул из окопа, одернул жилетку, поправил кепочку и юркнул в недра темнеющего броневика. Тот сей же час затарахтел на весь окрест, заблестели синие огоньки на упрямом бронированном лбу боевой машины. Немного поплевавшись вонючим дымом, броневик тронулся и, набирая скорость, понесся по проселку в тыл, оглашая ночь смешным кряканьем, словно из охотничьего манка.
- Вот ведь: Ленин - кыш, Ленин - пыш, Ленин - тохтамыш! - тихо сказал Аскар.
- Да уж, - ничего не поняв, согласился Ион.
- Зачем приходил, куда пошел, не понятно, - продолжил бормотать себе под нос Аскар. Бойцы недолго посмотрели вслед мигающему броневичку и обернулись туда, откуда этот самый транспорт приехал. Получалось аккурат с укрепточки фрицевской.
- Инцелес? - неуверенно прошептал Ион. - Там же минное поле до самых брустверов. И дороги никакой, вроде, не было. Болото одно...
- Вечером точно не было, а сейчас есть! - Аскар для верности потёр глаза и снова уставился в сторону болота. Лёгкий ночной ветерок на секунду разорвал клочья тумана, и бойцы увидели добротную асфальтовую дорогу, уходящую в белесое ничто. На дороге явственно различались влажные следы колес. А у правой обочины трепетал красный транспарант: "Вперёд к светлому будущему, товайищи!".
Ион молча взглянул на своего соседа и махнул рукой в сторону тыла:
- Стало быть того... домой поехал... В тёмное прошлое... - Они оба нервно хихикнули и по очереди хлебнули из фляжки. Отвернулись спиной к линии фронта и замолчали, пытаясь уловить нить прерванной беседы.
- Странно как-то это. - Аскар достал кисет и принялся мастерить новую самокрутку.
- А я раньше не курил - вдруг разозлился Ион. - А на фронте научился, - он с досадой продолжил, - всякой хрени научился. Жрать помои, работу бесполезную спокойно делать, матюки командира слушать...
- Ну, ну, не заводись. Замполит помнишь, что позавчера сказал? Мы - герои войны. Наши имена будут высечены на граните, коли помрем. А если нет, то на золотой доске. А башкирские шишки курить - это считай о доме помнить.
- Эх, увидать бы хоть одного настоящего героя, - вздохнул Ион.
Космонавт
Ему в ответ снова подул прохладный ночной ветерок, слизнул туман с русского пригорка. Окрестность озарилась светом полнеющей луны. На покатых боках холмов поблескивала влажная трава. Рощицы, словно искусно вырезанные из черной бумаги, темнели на фоне неба. В лощинке переливался голубым туман, норовя снова укрыть верхушку холма.
Ион откинулся назад и залюбовался на звезды. Аскар тоже посмотрел наверх, подумал было сказать, что в Башкирии звезды самые красивые и самые яркие. Но посмотрел на заулыбавшегося своим мыслям Иона и промолчал. Только подумал, что у Попы, наверное, тоже самая-самая лучшая родина. И звезды над ней самые яркие. И каждый это про свою родину знает, и умный ни спорить про это не станет, ни хвастать.
Тут послышался странный звук. Словно кто-то бежал в противогазе и запыхался. Тяжелое дыхание, с шипением и присвистом приближалось. Галимаханов приподнялся, Попа лишь пошевелил ушами. Из темноты прямо на них вышел неведомый зверь. Огромные его контуры, напоминающие человеческие, были совершенно неземными. Весь он был темный, но в свете луны можно было разобрать, что шкура его красна.
Ион уже поднял было винтовку, но Аскар вдруг шикнул на него и отвел рукой ствол. И правда, на груди чудовища виднелось гордое "СССР".
Скоро стало понятно, что это свой. Даже человек, а не зверь. Просто одет во что-то совершенно уж безобразное, громоздкое и неуклюжее. Если бы бойцы видели когда-нибудь водолазов глубоководников, то непременно решили бы, что это один из них.
Тем временем "водолаз" оступился и с шорохом, увлекая куски земли, сполз в окоп к постовым. Те ждали. Человек потянулся огромными ручищами к круглой голове, взял ее с боков, что-то щелкнуло, что-то покрутилось, и шлем был сброшен. На лунный свет показалось молодое, добродушно улыбающееся лицо. Визитер приветливо поднял руку в толстенной перчатке и просто сказал:
- Здравьжелаю, товарищи солдаты! Я - Юра.
- Здравствуйте, - немного недоверчиво протянул Галимаханов. - Аскар.
- Ион Аурелович, - подошел поближе Попа. - А вы, Юра, простите, откуда к нам... такой.
- Я, граждане, прямиком из космоса! - он уже стянул перчатку и указал пальцем вверх.
Галимаханов сначала даже подумал, что это некая партийная организация, и прибыл товарищ прямиком из Москвы. Но, посмотрев вслед за указующим пальцем, Аскар увидел звезды.
- Как так из космоса?
- А вот именно так, - Юра вопросительно посмотрел на фляжку, Ион согласно кивнул и тут же вручил неведомому космонавту Юре остатки настойки.
Тот сделал добрый глоток, крякнул, растер и спросил:
- Папироску бы?!
- Сейчас сделаем, - полез за принадлежностями Аскар. - А вы, товарищ, пока расскажите уже, как это из космоса?
- В будущем, граждане, причем не далеком, советские люди будут летать в космос. На космических ракетах.
- Ра-ке-е-тах? - протянул Ион.
- Именно так, гражданин... ммм, эээ, Ион! - Попа снова согласно кивнул, и Юра продолжил:
- Космическая ракета есть аппарат, который летит при помощи реактивной тяги и способен преодолеть притяжение Земли и выйти в открытый космос.
- Прямо туда? К звездам? - не забивая себе голову реактивными притяжениями спросил Аскар.
- Конечно, прямо к звездам, - прикурив ответил Юра.
Он сделал глубокую сладкую затяжку, словно полгода уже не дышал ни свежим ночным воздухом, ни табаком. Аскар с Ионом даже позавидовали. Чтобы так наслаждаться паршивым самосадом с башкирскими шишками.
- Но знаете, граждане, я вам вот что скажу. Куда бы не занес меня мой космический корабль, нигде я не видел земли краше советской. И скажу я вам вот еще что - наши советские космонавты скоро всю Вселенную сделают коммунистической, так и знайте. Не в одной отдельной стране, не на одной отдельной планете, а в целой Галактике! А еще, товарищи, - Юра понизил голос и придвинулся к собеседникам, - знайте - буржуи не спят, а Галактего в опасносте!
Аскар и Ион разом ахнули, а Юра хлебнул еще.
- Был я однажды на Марсе. А там значит диктат. Простой марсианский народ угнетается почём зря, крестьянам продохнуть не дают, день и ночь пашут красную марсианскую землицу. Держал их там всех за горло некий господин Таскуб, - Юра сплюнул со злобы. - Мерзейший марсианин, скажу я вам! Совершенно прогнивший капиталист! Пришлось, конечно, провести с ним политбеседу, со ссылками на товарищей Ленина и Сталина. Пригрозить советской космической армией, ну, и, в общем, потолковать с буржуином.
Бойцы заслушались, покачивая головами, мол, вот что творится.
- А еще была у Таскуба дочь, красавица, каких я не видывал. Да ни кто на Земле не видывал, что уж там, - Юра загадочно сощурился. - И говорит она такая мне, мол: - "А что Юра, ты же коммунист, космонавт, полковник, - при этих словах Аскар с Ионом подтянулись, - возьми, говорит, меня в жены, прямо сейчас!"
Юра примолк, задумчиво улыбаясь, и сделал еще одну затяжку. Бойцы терпеливо молчали.
- А я ей такой, мол, нет Аэлитушка, не могу я. Во-первых, не сподручно мне, человеку партийному и идеологически подкованному, связывать свою жизнь с дочкой тирана и деспота. Вот когда победит у вас коммунизм, когда будет у вас народ править Марсом, когда украсят красные звезды и флаги вашу красную планету... - тут все трое посмотрели на охраняемое знамя полка и подняли руки в уважительном салюте, - тогда еще можно подумать. А во-вторых, ты, говорю, конечно прекрасна, спору нет, но нет на свете никого красившее, ласковее и умнее, чем простая советская девушка, хоть с Латвии, хоть с Туркменистана, но что бы своя, родная!
Тут Аскар и Ион снова разом выдохнули, мол, да, товарищ космонавт, все так, все верно!
- Ну, поплакала марсианка моя, да делать нечего. Слово коммуниста, что титан, - Юра постучал по шлему. - Ну а вы, товарищи бойцы, вы уж защищайте нашу страну как можете. Нам ведь еще в космос летать. Сеять доброе, светлое и вечное.
- Да мы, товарищ Юра, защищаем же. Как можем, - уверенно сказал Попа.