Пашку я тогда спровадил. Как ни рад был видеть его физиономию, но уж очень хотелось побыть одному. Требовался некий тайм-аут. Не могу я так: с корабля и сразу - на бал. Да и настроения никакого нет всё заново (и в который уже раз!) пересказывать, все свои приключения. Причём, заметьте: одним и тем же лицам. Хоть они и в разных ипостасях, которые, конечно, друг о друге - ни сном, ни духом. Ведь без объяснений здесь просто никак не обойтись.
Не-не-не... Как-нибудь в следующий раз...
- Чего Амхату сказать-то? - разочарованно повисли Пашкины усы.
- Скажи, что у меня понос.
Он окинул меня недоверчивым взглядом:
- Чё, правда, что ли?
- С горшка не слезаю.
- А с виду и не скажешь... Себе, что ль, так заболеть? - И с кислой миной он прогнусавил: - Ой, да говорила ж мине мама: "Не бери ты в рот всякаю гадысть"!.. Ладно... - С тяжким вздохом его кустистые брови взлетели под нависавшую на лоб шевелюру и он, прихрамывая на больную ногу, вышел за дверь, крайне раздосадованный перспективой провести сегодняшнюю смену в тоскливом одиночестве.
Хиханьки-хаханьки с другими мужиками из бригады как-то были ему не в кайф. Там разговоры больше крутились вокруг выпивки да женщин нетяжёлого поведения. Ну, ещё вокруг авто-техники. А балаган, что грел наши с ним души, там особо не приветствовался. Каждый пыжился выставить себя этаким алко-суперменом и непревзойдённым Казановой в одном лице. Какой уж там балаган? От поезда бы не отстать...
Я прошёл в комнату и бухнулся в кресло перед картиной. На душе творилось нечто гадкое. И с Настей - из рук вон, и Пашку зря обидел...
Надо как-то восстанавливаться... Чайку, что ли, хряпнуть для начала? Ага, чтоб "понос" прекратился. Вяжущего средства принять.
Я встал и с хрустом потянулся. Ночь, такая длинная и насыщенная событиями, прошла, как вы знаете, без сна. Спать, конечно, не хотелось, но состояние всё равно было как... ну, скажем: в конце третьей смены. Типа: "тут тебе не здесь". Словно в тумане. Или - пыльным мешком из-за угла.
Зачем-то задержался возле картины и потрогал пальцем её поверхность. Краска едва начала схватываться.
М-да. И впрямь - дело было ещё вчера... Повар нам не врал...
Ладно, пойдём лечить свой "понос".
Себя-то хоть не обманывай. Какой там, блин, понос?..
Ну, запор. А лучше сказать - затор. Затор во всех делах. Полная непроходимость ситуации...
Ой, блин! Тебе ли жаловаться, а? Ноет он сидит! Всё у него плохо, ситуёвина - "из рук вон"! Другой бы сейчас козлом от радости прыгал по квартире! И вообще: чего ты упёрся в ту Настю? Мало на свете баб, что ли? Да с твоими теперешними возможностями - только свистни! Наперебой будут предлагать свои услуги! И в самых изощрённых вариантах!
Да не хочу я никаких баб! Одни неприятности от них...
Это от тебя одни неприятности! Неужели сам не понимаешь, что причина твоих бед сидит внутри тебя? Эти твои комплексы...
Да понимаю я! Понимаю... Только от этого ничуть не легче. Себя не переделаешь. "Такого прислали", как говорит Пашка.
Ты Пашкой-то не прикрывайся. Да и не он это "говорит". Напомнить авторство?
Не надо. Я помню. Хотя... Если хорошенько подумать, то пользовался он этой цитатой "там"... Ну, в общем, понятно... Так что Пашка настоящий, да и сам автор цитаты, вроде как и ни при чём. Это мои, так сказать, "перлы".
А не много ли ты на себя берёшь? И музыку он, видите ли, сам сочиняет, и хохмы тоже все его!.. От скромности точно не умрёшь!
Я, похоже, теперь вообще никогда не умру...
А если постараться?.. Всего-то - браслетик с руки стянуть...
Да ё-моё! Чё за базары такие?! "Тихо сам с собою..."
Опять, что ли, Пашкин перл?
А то ж ты не знаешь!
Может, и знаю...
Я непроизвольно напрягся и осторожно поинтересовался, но теперь уже вслух:
- Не понял... А ты, собственно, кто?
Послышался (или показалось?) смешок:
"Твой внутренний голос".
- "Голос"? "Внутренний"? Что-то раньше я от тебя таких громких речей не слыхивал...
"Ну! Так то было раньше! А теперь же у тебя браслетик имеется".
- И... что?
Со стороны это выглядело довольно глупо: стоит дебил, склонил голову набок, будто к чему-то прислушивается, и сам с собою разговаривает.
"А то! Доходит до тебя, как до жирафа! Теперь меня стало слышно громче".
Неожиданно для самого себя я коротко хохотнул. С тоскливым таким подвыванием. Хорошо, в комнате - никого. Ну, кроме меня. А то бы точно уже вердикт вынесли. Вот-вот - пальцем у виска...
"Что я такого смешного сказал?"
- Да, это я так... Незнайку вспомнил. Он тоже со своей совестью беседовал. По ночам. Потому что днём её, видите ли, плохо слышно.
"Незнайка? Это кто?"
Я ещё больше насторожился:
- Нормально... Какой ты, к чёртям, "внутренний голос", если книжного кумира моего детства не знаешь? Если не ошибаюсь, внутренний голос - это ж я сам и есть! От лысины до кончика хвоста. А ты, блин, такого пустяка не знаешь... Ну-ка, милок, давай, колись! Ты кто?
- Конь в пальто! - услышал я позади себя насмешливый голос. И при этом - до жути знакомый!
Я похолодел и медленно обернулся, невольно прокручивая перед мысленным взором варианты кандидатов в незваные гости.
Но я всё равно не угадал. Реальность оказалась намного вычурнее моей фантазии.
В кресле, с которого я только что встал, сидел... я сам!
Не узнать было практически невозможно. Я эту рожу каждый день в зеркале вижу. Только само зеркало в этот раз оказалось каким-то неправильным. Я-то стоял, а отражение моё - сидело! И при этом самым ехидным образом щурилось в улыбке! В моей улыбке! Хотя, мне самому, честно говоря, в тот момент было совсем не до смеха.
Твою же мать...
Отдохнул, называется! Белена-мочало, начинай сначала! Опять и снова вурдалаки, мать иху так! Ты их в дверь, они - в окно!
И что у нас на этот раз?
- Да угомонись ты! - усмехнулось моё "отражение". - Вурдалаки здесь ни при чём. Я - всего лишь материализованная матрица интеллекта браслета. Твой Собеседник. Это я тебе поясняю, чтоб ты не думал, будто у тебя раздвоение сознания. Или, как ты выражаешься, "крыша едет".
Крыша у меня, действительно, готова была поехать. Я тупо смотрел на него, ничего не понимая. Какая-такая "м-м-материализация"?! Какой, к чертям, "собеседник"?! Дед же с пеной у рта доказывал мне, что все эти штучки-дрючки - мои глупые выдумки!!!
Я уже как бы и смирился...
Моя копия, видать, хорошо слышала, что творилось у меня под черепушкой, а потому ответила на невысказанный вопрос:
- Никодим ничего этого знать и не мог. А ты... ты ведь уже как бы и в курсе всех этих "дел"... Ну, короче, есть в компьютерных заморочках такое понятие, как обновление программного обеспечения. Правильно? Слышал звон?
Я уклончиво и медленно кивнул.
- Вот! И здесь, применяя, конечно, грубые аналогии, приблизительно то же самое. Происходит оно, это самое обновление, в момент передачи браслета другому хозяину. "Там", - с хитрой усмешкой он ткнул пальцем в потолок, выделив голосом короткое словцо, - в своих, так называемых "фантазиях", ты как бы высказал пожелание, каким хотел бы видеть свой вариант браслета. Каких свойств ему, на твой взгляд, недоставало. В момент обновления всё это было учтено. Потому как проверка перед тем показала, что для планеты Земля вреда от тебя в роли... м-м... браслетоносца будет... ну, скажем так: допустимый минимум. Вот и пользуйся! Только челюсть подбери, - хехекнул он. - Во избежание синяков на коленках.
Я в полной прострации учёл язвительное замечание и, осторожно тыча в говорливого собеседника пальцем, промямлил:
- Но вот это... Я тебя... себя такого... Я н-не заказывал...
- Ну, извини! - сказал он голосом моего брата. - Это уже мои "глупые фантазии". Я подумал, что тебе так будет легче общаться с браслетом.
- Да?.. Но почему - я?.. Ну, это... Почему портрет - мой?..
- А чей же он должен быть? Пушкина, что ли? Напомнить, кто у нас хозяин браслета?
- Но это... Как-то нелепо выглядит... Вызывает нездоровое любопытство...
- У кого? - усмехнулся он. - Очнись! Мы с тобой здесь одни.
- Но ведь это - пока...
- Вот именно! А когда на сцене появятся новые действующие лица - а они, я думаю, обязательно здесь появятся! - ядовито подковырнул он меня, - вот тогда мы и сменим образ. Вплоть до полного исчезновения. Как ты сам того пожелаешь.
- Это как?.. - промямлил я, всё ещё воспринимая неожиданно возникшую беседу за очередной малопонятный розыгрыш деда или продолжение того же гипнотического "сеанса".
Ну не похож этот слишком говорливый товарищ с моей физиономией на туповатую машину по имени "Сезам", к которой я уже, честно говоря, привык! Тому ведь всё разжёвывать приходилось! И по каждой мелочи. А этот - вон - сам в учителя метит.
- Сделай милость, не прикидывайся тупее, чем ты есть. Я же прекрасно вижу, что ты всё понял. И понял, как надо. Я просто предлагаю отредактировать мой образ. Чтобы ты не остерегался неудобных вопросов своих... м-м... посетителей.
- Они в любом случае их будут задавать. Ты ведь как бы уже их знаешь...
- Да-да, - нетерпеливо перебил он. - Имел такое удовольствие. С твоей подачи, ессесссно...
- Ну вот! И ты полагаешь, что тот же Пашка деликатно промолчит, когда в моём окружении появишься ты? Неизвестно кто и откуда?
Неуловимым образом на месте Собеседника сформировался ухмыляющийся Пашка и поинтересовался:
- А такой вариант его устроит?
- И не вздумай! - испуганно замахал я на него руками. - Тогда он точно прилипнет, как репей до задницы. Не отдерёшь! Надо бы что-то такое... ну... нейтральное...
Пашкин портрет перетёк в великого русского поэта и уже без усмешки вдохновенно провозгласил:
- Ну, тогда я, и впрямь, стану Пушкиным!
Я слегка оторопел от калейдоскопа трансформаций:
- Интересно! И как ты представляешь мои ему объяснения? Я тебя что? С того света вытащил?
- Ну... представь меня своим родственником. Дальним!
- Но не с физиономией же Александра Сергеича! Его ведь каждая собака знает...
- Заметь - каждая грамотная собака! - уточнил он. - А это - большая редкость в данный отрезок времени! - И его портрет трансформировался в измождённый лик понуро сидевшего Достоевского: - А так?
- Да не надо никаких покойников!!! - заорал я. - Что за выбор такой дурацкий? Где ты нахватался этих портретов?!
- Да в твоей же голове, - пожал он плечами, опять превращаясь в моё отражение. - Где же я ещё могу их взять? - Он вздохнул: - На тебя, мил друг, не угодишь. Предлагай тогда сам.
Я хмыкнул:
- Никак обиделся? А разве машина на такое способна?
Он ещё более выразительно вздохнул: вот, мол, навязался на мою голову! И потом терпеливо, как бестолковому ученику, пояснил:
- Я тебе уже говорил, что я - не машина, а матрица. Материализованный слепок с твоего сознания. Мыслю и чувствую одинаково с тобой. А программное обеспечение - да, его обеспечивает машина. Как ты его называешь - браслет.
- Хм! А как его называешь ты?
- Да неважно! - отмахнулся он. - Не отвлекайся! Лишние заморочки. - И напомнил: - Предлагай свой вариант.
Я задумчиво посмотрел на него:
- Ну и заганул ты мне задачку... Сразу как-то и не сообразишь... Меня, например, абсолютно устраивал тот вариант, который был в моих... гм-гм!..
- Да ладно! - оборвал он меня с показным удивлением и откинулся на спинку кресла, оглядывая с головы до ног. - Тебе нравился тот "раб лампы"? Такой вот недалёкий тУпизень?
Я смутился:
- Представь себе... Бывали, правда, моменты, когда спешить надо, а ты... а он... - Я тут замялся, подбирая слово поаккуратнее: - Машина-машиной.
- Ты хотел сказать: "дубина-дубиной"?
- Тебе виднее... И ещё вот... имя. Ну не нравится оно мне!..
- Ты сейчас - о каком из них? - поинтересовался он и хвастливо заявил: - На протяжении земной истории у меня было много имён.
- Во как? - поразился я. - Ну, я, вообще-то, вот про то, что Настин дед мне только что озвучил: "Эй, ты!" Грубо как-то...
- Что ж поделаешь с теми доисторическими пастухами? - картинно всплеснул он руками. - Приходилось терпеливо сносить... А какое нравится тебе?
- Ну, "Сезам" - вполне... Да и привык я как-то...
- Понятно. "Сезам", так "Сезам". Принято. Однако, меня интересует внешняя составляющая. Себя, как я понял, ты видеть категорически не желаешь?..
- Нет, конечно! Да и... себя, обычно, перед смертью видят. Довольно жуткое, скажу, впечатление...
- А как эту проблему, например, те же близнецы решают?
- Сравнил! Они ведь с малолетства друг в друга смотрятся. Привыкают. Да так, что потом и не разлучить! Сколько вон трагических случаев...
- Оставим это! - оборвал он меня довольно бесцеремонно. - Не уходи от темы. Кого б ты хотел видеть в моём лице?
Я фыркнул:
- Да никого! Как оно и было "там"... Вполне меня устраивало... Незримый и могущественный...
- Так могущество браслета - оно никуда и не делось. Только в качестве бонуса у тебя появился ещё и Собеседник. Примочка такая в сервисе. Ты считаешь - это плохо?
Я помялся.
- Ну... не совсем удобно...
- Ты опять - о своих друзьях? - понимающе усмехнулся он.
- Ну дык!.. Да и не только о них... Мало ли?.. Перед каждым придётся прогибаться, нести какую-нибудь ахинею. Оправдательную.
Он задумчиво произнёс:
- Может, ты и прав. Давай тогда сделаем так. Если никого нет - я, как говорится, наличествую в прямом эфире. Только, может быть, оболочку поменяю. Чтоб ты не комплексовал по поводу своей внешности. А как только на горизонте кто-нибудь нарисуется, так я опять - "невидимый и могущественный", - противно сощурился он моими глазами. - Идёт?
Я неопределённо повёл плечом. Ну, хоть убей, а не нравился мне вариант с постоянным соглядатаем! В любом виде. Тем более, с таким языкатым, что норовит каждый мой шаг не только обсуждать, но и осуждать! Это ж теперь будет нескончаемый кошмар! Ни одному побыть, ни расслабиться хоть на минуту! Всё время кто-то рядом... И, к тому же, с острым языком наперевес!..
"Соглядатай" услышал мои внутренние причитания:
- Да ладно, понял я! Понял! - поморщился он. - Расслабляйся, сколь хошь! Больше и слова не скажу. "Раб лампы", так "раб лампы". Как тебе оно будет угодно. - С язвительной усмешечкой он прибавил: - "Слушаю и повинуюсь, мой господин!"
И тут же, согнувшись в преувеличенном поклоне, исчез. Будто его и не бывало.
Я немного помедлил и с облегчением опустившись в освободившееся кресло, шумно выдохнул.
Бонус, яти его мать! Добавили они "примочку"! А меня спросили?!
Ох уж, эти мне ребята-инопланетята!..
******
Несколько минут я отходил, тупо уставившись в одну точку и непроизвольно прислушиваясь к тишине. Не проявит ли ещё как-нибудь себя мой новоявленный визави?
Нет, как и обещал, сидит тихо. Не суётся со своими советами.
Что ж? Уже хорошо. Видать, и впрямь обиделся. Смешно... Нет, "смЭшно!", как передразнивал Пашка кого-то из киношных героев.
Но, всё равно, ощущение одиночества, что требовалось для творческого самовыражения, уже бесследно испарилось. Я с тоской посмотрел на картину, на разбросанные по столу кисти и со вздохом отвернулся к окну.
Придётся теперь привыкать к такому вот, новому для себя, режиму постоянного присутствия незримого соглядатая. Напрягает, конечно. Но что тут поделаешь? Любишь, как говорится, кататься...
Неожиданно для себя самого привычным усилием мысли я включил экран. Он тут же перегородил собою мастерскую напополам.
Не трудно догадаться, что за изображение высветилось на нём: вращаясь по кругу, воображение вновь и вновь возвращалось к Насте.
Даже не знаю, что меня сподвигло на неумышленное подглядывание? Наверное, услужливый Сезам решил таким образом избавить моё сознание от навязчивого желания. Видать, нормально фунциклировать мешает.
Интересно, что я хотел там увидеть? Какие-нибудь страшные откровения? Нечто недоступное в обычном режиме?
Настя мирно спала, прикрывшись пледом и свернувшись калачиком на диване.
Оно и понятно. Бессонная ночь давала себя знать. Бессонная, кстати, по моей же вине. Наблюдали с дедом за моими, мягко говоря, "приключениями".
Гм-гм!..
Деда в комнате не было. В спальне, что ли?
Изображение переместилось в смежную комнату, куда я, кстати, в своих "фантазиях" так ни разу и не удосужился заглянуть. Но его и там не было.
Куда это он с утра пораньше?
Да тебе-то что? Ты ведь не деда хотел видеть...
Ну да... Кто бы спорил...
Я вернул изображение обратно и с затаённой нежностью стал разглядывать спящую девушку.
Ну вот, доволен? Ты её увидел. Дальше что? Для чего ты вообще сюда сунулся? Поговорить хотел? Оправдаться?
Но здесь тебя видеть не желают. Насмотрелись уже. До тошнотиков!
"Нас ничего не связывает!"
С тяжёлым сердцем я выключил экран и хлопнул кулаком по подлокотнику кресла:
- Ладно! Леопольд! Выходи! Будем с тобою чаи распивать. Раз ты - моя копия, значит, чаевать тоже любишь...
В ответ - тишина.
Точно, блин, - обиделся! И этот - туда же. Можно подумать, не понял, к кому обращаюсь.
Я ощутил невольный укол совести.
- Сезам! Вылезай! Хватит дуться!
- Чего изволите? - возникла передо мною согбенная фигура, смиренно сложив перед собой ладони.
- Да будет тебе дурака валять! - Я указал на соседнее кресло: - Садись. Будем чаёвничать. Изобрази там чего-нибудь на закусь.
- Щербет? Рахат-лукум? - подобострастно продолжал он гнуть свою спину, исподлобья сверля насмешливым глазом.
Какая же, всё-таки, у меня противная физиономия! В зеркале оно как-то не так... Там у неё меньше самостоятельности...
- Хватит, я сказал! Извини. Был неправ. Перестань паясничать.
Неуловимым образом он перетёк из подобострастно-согбенного состояния в вальяжно развалившееся в кресле. Именно неуловимо. Просто в одном месте исчез, а в другом нарисовался.
- Значит, что? Мир? - протянул он раскрытую ладонь.
- О'кей, - легонько мацнул я по ней. - Тыкать носом в подчинённое положение тебя больше не буду.