Все имена, места, события, обстоятельства и прочее подобное - вымышлены. Любые совпадения с реальностью РФ и других государств планеты - непреднамеренная случайность. Жизненные позиции, мысли и поступки героев повествования не тождественны позициям, мыслям и поступкам Автора.
Автор никого ни на что не агитирует и никоим образом не принуждает к прочтению данного произведения. Поэтому автор не несёт ответственности за поступки читателей, произошедшие после прочтения данного рассказа, поскольку Читатель волен в любой момент прекратить чтение данного произведения.
Автор также предупреждает, что произведение содержит описание сцен насилия и может вызвать негативные эмоции и ощущения у читателей.
В случае если вышеперечисленное может причинить вам какой-либо вред, воздержитесь от прочтения данного Произведения.
Танцующий бунт.
- Садитесь ...
- Так я уж, сколько лет, как сижу!
- Прекратите паясничать, вы знаете, что я имела в виду... - после чего последовал долгий сожалеющий взгляд поверх тонкой оправы очков. Но он этих взглядов уже столько насмотрелся, что ему не было даже смешно. Да и как иначе, если пытается осуждающе смотреть на тебя, по сути, пигалица, которая, кроме академии внутренних дел и средней школы, ничего в жизни толком и не видела. Тепличное растение, заботливо переносимое родителями из одной оранжереи в другую... Нет, разумеется, фотографии с мест преступления, акты вскрытия жертв и прочее подобное она видела и наверняка даже могла делать сама... Но... Всё это несколько не то, даже по сравнению с ножом у себя под ребром. Не говоря уже о забеге под обстрелом в разрушенном войной городе. Хотя это уже совсем другая история.
А разговор со следовательшей, меж тем, шёл по уже накатанному за годы его заключения шаблону: фамилия-имя-отчество... дата рождения... осужден по статье... служба в рядах... сержант запаса... и т.д. и т.п. Всё было однотипным, вплоть до интонаций. Впрочем, и сюжетная канва фраз тоже. Менялись только сами фразы и лица следователей. Или иногда, как вот в этот раз, следовательш.
Обычно после обмена колкостями, сообщения личных данных и прочей процессуальной рутины начинался непритязательный подкат на предмет, не хотите ли, дескать, оказать помощь органам следствия, скажем, поработать осведомителем, а мы вам... Ну, например, оформим смягчение режима, или свидания дополнительные. Далее, стандартно следовал закономерный, в его, разумеется, случае, отказ. Затем стороны раскланивались и расставались. И так до следующей пересылки в следующее уютное заведение с локальным периметром.
Впрочем, диалог этот, чаще всего, с молчаливого обоюдного согласия обеих сторон, сводился к формальному обмену фразами. Что-то вроде восточной чайной церемонии. Работа такая, дескать, наше дело предложить, ваше - отказаться. И хоть знаем мы, что откажетесь, гражданин осужденный, но предложить вам сотрудничество с органами следствия надо обязательно, батенька.
А то, что он непременно откажется, об этом прямо говорили материалы его уголовного дела, из которых всё было ясно любому человеку, умеющему читать и понимать прочитанное (хотя, злые языки поговаривают, что последних в органах оставалось, с каждым днём, всё меньше и меньше). Кроме того, материалам уголовного дела вторило и пресловутое сарафанное радио.
Оно, например, в красках сообщало, как осужденный, будучи водворённым в кавказскую пресс-хату, в одиночку отправил подручными средствами двоих тамошних постоянных сидельцев на свидание с их Аллахом, а ещё двоих - в реанимацию. С последующим бонусом в виде личного колясочного транспорта пожизненно. Хотя, дескать, так с виду, вроде и не скажешь, удивлялись в беседах охранники, но впредь перемещали в пространстве его только в наручниках, замкнутых сзади, и головой вниз. На всякий случай...
Ещё сарафанное радио, рассказывало, как один из неугомонных (по молодости) следователей пытался, было, угрожать подсадкой к туберкулёзникам с открытой формой заболевания, за что в мгновение ока узрел немыслимый акробатический трюк и получил мощный удар ногой в челюсть. И получил бы ещё, кабы не привлёк внимание конвоиров грохотом упавшего на стол (с отскока от стены) своего бездыханного тела. Трюк, разумеется, привёл в изумление всё начальство учреждения (ведь руки трюкача были в наручниках, пропущенных под прикрученным намертво к полу табуретом), но автор не стал раскрывать секретов мастерства даже после карцера и вдумчивого избиения охранниками.
Что до контингента по другую сторону, то публика в местах заключения, встречала его везде в основном настороженно (особенно рождённые в горах представители "маленьких, но гордых" народцев) и впоследствии предпочитала с ним не связываться. Свастичные татуировки и молва и тут делали своё дело. Ещё одним пунктом, осложняющим отношения, была принципиальная позиция фюрера по отношению к гомосексуализму, как к пассивному, так и активному. Несколько раз ему приходилось с помощью подручных средств популярно объяснять собравшимся, для чего на самом деле мужику задница, не зависимо от его социального статуса, где бы то ни было, и что ему - фюреру - совершенно безразлично, кто кому присовывает, так как все участники анальных половых утех для него - пидоры. Кончался такой диалог на повышенных тонах чаще всего пониманием чаяний активного гомофоба. Пониманию позиции весьма способствовали черепно-мозговые травмы ряда оппонентов фюрера и молва о таких инцидентах. Но иногда бритоголового активиста активно не понимало большинство соседей, и тогда всё заканчивалось переселением беспокойного субъекта, по просьбам трудящихся заднепроходного фронта, в другую камеру. В обоих вариантах закономерным продолжением были беседы у начальства заведения и карцер. Фюрер прекрасно понимал, что однажды всё может кончится пробуждением среди ночи от ощущения твёрдого металлического предмета у себя в боку, но ничего с собой поделать не мог. Поэтому успокаивал себя, что, как говаривали встарь, коли Бог не выдаст, то и свинья не съест. Да и благоприобретённая за время службы в разведке привычка чутко спать (и не более четырёх часов за ночь) никуда не делась. В общем, он был относительно спокоен. Хотя напряжённость в отношениях с прочими сидельцами, безусловно, присутствовала.
Впрочем, у такого положения были свои плюсы, никто особо не лез с расспросами, кроме тех, кто был любопытен не просто так. Что существенно облегчало их вычисление. Ну, а дальше с такими он обходился по-разному. Где-то, где отношения с сидельцами были скорее положительные, он обосновывал контингенту свои предположения и после этого, как правило, количество обладателей дырявых ложек увеличивалось (с поправкой, естественно, на отношение фюрера к гомосексуализму). Где-то, где отношения были натянутыми, он просто принимал к сведению свои выводы. А где-то, при особо мерзостном характере доносчиков, он пытался нейтрализовать их физически сам. Получалось не всегда.
После инцидентов в пресс-хате и кабинете следователя, попытки давления прекратились полностью. Он не сломался, хотя это стоило ему пары сломанных рёбер и отбитых внутренностей. Впрочем, злые языки утверждали, что свою роль сыграла также моральная (и не только) поддержка оставшихся на воле камрадов, да ещё и то, что машина начальника изолятора неведомым образом сгорела ночью на охраняемой стоянке, а в его почтовом ящике обнаружилась бумажка с наклеенными газетными буквами, которые образовали слово "угомонись"...
Потом был суд, оглашение приговора, попытки кассационных жалоб (просто чтоб были и система на расслаблялась), пересылки по этапу... За это время много чего успело поменяться. Если начинал он как лидер скинхед-группировки, то сел уже как организатор преступного экстремистского сообщества, да ещё и имея в дополнении "разжигательную" статью. В кодекс её ввели в аккурат перед самым его "тёплым приёмом" правоохранителями, после известного на всю страну летнего буйства футбольных фанатов.
Но он об этом тогда не знал, будучи с головой "в движухе". Не до того было: концерты, "акции", "акции", концерты. И всё это под толстым-толстым слоем алкоголя. Угар, угар и ещё раз угар. Поэтому после очередного правого концерта, будучи изрядно во хмелю, и потому в угаре, он не раздумывая "прыгнул" на двух подвернувшихся под горячую руку негров. И кто был инициатором "прыжка" сейчас ему даже и не вспомнить. Но... Видимо, всё-таки он сам всех тогда и взгоношил.
Одного из негров благополучно (для нападающих, естественно) быстро умертвили, но второй смог ускользнуть и призвать на помощь экипаж проезжавшего мимо "бобика". Экипаж подоспел на редкость моментально к ещё не остывшему чернокожему трупу. Против обыкновения, состав правоохранителей был из молодых парней, совсем недавно демобилизовавшихся с войны, которую власти официально нарекли "контртеррористической операцией". Поэтому парни подъехали к месту практически накатом и без светомузыки. Чисто по военной привычке.
Если б не молодой паренёк, стоявший "на стрёме", то "приняли" бы всю бригаду как говорится "без шума и пыли". А так - получилось уйти почти всем, кроме фюрера. Ибо тот был пьян, что называется до положения риз, как говаривали встарь. То есть и он, может быть, смог уйти, но покуда бежал через заброшенную стройплощадку, умудрился запутаться в ногах, споткнуться и с размаху насадиться на арматурину, торчавшую из развороченной железобетонной плиты среди травы. Насадился на редкость хорошо и капитально, так, что даже алкогольный наркоз не сильно притупил последовавшую боль. Ещё и головой с размаху о валявшийся рядом кирпич приложился. А следом прибежали служивые и ещё добавили. Добавили, может быть, и больше, но увидели быстро расползавшуюся под ним кровавую лужу и вызвали "скорую".
Пока фюрера паковали, чтоб везти в больницу, в ходе короткого матерного диалога, обе стороны выяснили, что были "там", но только в разное время. Он - давно, в первую кампанию, а охранявшие его - совсем недавно, во вторую. После чего парни извинились за жёсткий приём и сообщили, что вот если б он резал "чехов", то были б ему уважуха, моральная поддержка и прочие пряники. Они б ему, может быть, при случае даже помогли добить раненых. А так, извини, брат, не тех "плющишь". Да и никак уже, дескать, не съехать с темы им теперь.
Ему же к тому моменту было так больно, что вступать в идеологические диспуты и объяснять роль негров, далеко не таких несчастных, в отечественном наркотрафике, не хотелось совсем никак. Да и не верил он уже в эти откровения служивых. Поэтому сообщать им об успешных опытах силового противостояния его бригады этническим мафиям было, по меньшей мере, безответственно, если не глупо.
Тем временем, один из сотрудников поехал с ним на машине "неотложки" в больницу, хотя охранять его в таком состоянии было на редкость глупым занятием. Потому как убегать от вооружённых людей со сквозной дырой в теле и не умереть от кровопотери, мог только какой-нибудь сверхъестественный монстр из боевика. А тут ещё, ко всему прочему, от алкогольного наркоза не осталось следа совсем, и, подлетев на носилках на очередном торчащем из асфальта люке, он просто потерял сознание.
Пришёл в себя он уже больничной палате с зарешёченной дверью, прикованный к кровати и торчащим в теле катетером.
Оклемался не скоро, и всё это время его бессознательное тело пытались терзать следователи и прочая юридически озабоченная публика. Не добиваясь от него в таком состоянии, разумеется, ничего членораздельного, граждане начинали наседать на врачей в погоне за раскрываемостью и премиями. Поэтому из больницы его "условно-досрочно", так сказать, "освободили", как только появились первые признаки выздоровления, хотя он ещё вовсю расхаживал (вернее, ковылял) по палате с торчащим катетером и подставкой под капельницу (да и то лишь до санузла и обратно). Повезло только, что переправили не прямо в камеру предварительного содержания, а в тюремный лазарет, ибо состояние его было всё ж далёким от совершенства. Но из лазарета его, тем не менее, периодически дёргали на разнообразные следственные действия.
К тому времени умерла от инфаркта старшая сестра, бывшая ему вместо матери. Отец планомерно увеличивал длительность алкогольных "командировок", пользуясь отсутствием сына с его крепкой рукой. Девушку, с которой начало бы наклёвываться большое и светлое чувство, заботливые родители "уехали" за рубеж учиться. И если бы не верные камрады, то фюрер бы точно выкинулся из окна следователя при случае от такого "позитива" по всем фронтам.
К слову о камрадах, бесславное задержание фюрера во хмелю, было воспринято большинством из них (да и самим фюрером, впрочем, тоже) как знак свыше, что пора менять формат социальной активности. Бесперспективность прежнего подхода была очевидна. Суеты и риска было много, а на выходе не было ничего, что бы увеличивало мощь бригады, не говоря уже о правом движении в целом. Более того, несмотря на рост популярности правых взглядов (при том "благодаря" исключительно "мудрой" миграционной политике властей и её криминальным последствиям, а не пропаганде самих себя со стороны правых), мало кому из неофитов импонировала роль бегающего по улицам антисоциала. На смену одному выбывшему унтерменшу приезжали десятки его соплемёнников. Ситуация была аналогична мытью полов в квартире с прорванной канализацией: можно сколько угодно долго надрываться в вольных упражнениях со шваброй, но покуда не будет наложена заплатка на фановую трубу, чистоты в доме гарантированно не прибавится. Кроме того, при всей брутальности в общественном сознании типажа, скинхед прочно ассоциировался в массах с алкоголем в промышленных количествах. Что не способствовало росту популярности и работало на руку режиму. Поэтому сам факт пленения фюрера исключительно из-за его невменяемого на тот момент состояния, навёл многих из знавших его по правому движению на приход к начавшей набирать популярность идеологии "стрейт-эйдж". Собственно, сам фюрер был и здесь в первых рядах.
Меж тем, один из камрадов, работавший до того в охранной фирме, и начавший в силу возраста отходить от акций прямого действия ещё за год фиаско предводителя, за время следствия над последним, вдруг нежданно-негаданно сподобился стать вполне респектабельным предпринимателем, и успел открыть (но не в одиночку, разумеется) сеть фитнес-клубов.
Благодаря этому обстоятельству у камрадов появились деньги сначала на юридическую поддержку пленного, а позже - на "подмазывание" низших чинов казённых заведений. Также этот новоиспечённый бизнесмен устроил всех членов бригады на работу в своей фирме либо охранниками, либо тренерами, после чего (не без финансовых вливаний, разумеется) оформил всем оружие. Осталось лишь дождаться освобождения фюрера. Вот только ждать предстояло долго, как минимум, до грядущей зимней Олимпиады на юге страны. Разумеется, если страна останется или война какая-нибудь не начнётся.
А фюрер, меж тем, получил по совокупности обилие времени для размышлений, ибо одно только следствие шло весьма долго. За время оного страна повторно получила всенародно избранного (самим собой и компанией) лысого разведчика в президенты и очень многое начало меняться в худшую сторону ускоренными темпами. И если во времена весёлой скинхедской молодости были на слуху крупные легальные политические организации ультра-правого толка (со всякими маршами да факельными шествиями), которые имели реальные шансы выиграть выборы, то ко второму своему президентскому сроку разведчик и Ко утрамбовали политическое поле страны до схожести с асфальтовой автостоянкой, вытеснив за скобки рассмотрения любую сколько-нибудь серьёзную умеренную оппозицию, не говоря уже о правых радикалах. Последние вообще методично оседали по тюрьмам, колониям, а зачастую и на кладбищах, ибо режим практически объявил на них охоту. А парламент тем временем полностью завершил свою мутацию в филиал шапито. Притом бездарного и пафосного. Но с мигалками.
На этом фоне многие правые осознали, что никаких надежд на повторение политического пути почитаемого в ряде кругов Дедушки быть не может. Следствием осознания стал разброд и шатания. Одни начали изучать труды террористов прошлого, невзирая на политический окрас оных. Другие просто сложили руки и ждали каждый своего: кто прилёта инопланетян с мифической внешней планеты, кто - глобальных катаклизмов, кто внешней агрессии иных государств, а кто и просто отошёл от дел. И всё это под непрекращающиеся споры на религиозные и идеологические темы.
У фюрера на счёт религий было своё, весьма специфичное мнение. С одной стороны его с души воротило от одного вида большинства церковников, которых он иначе как митрозамполитами и протоевреями и не именовал. Степень неприязни была прямо пропорциональна величине храма, ибо фюрер чётко уловил связь между последней и количеством денег, проходящим через приход. А где деньги - там закономерно было очень много служивых в рясах и просто талантливых по маме персонажей, которым по-хорошему было самое место в ближайшей синагоге либо каком-нибудь штабе.
Поэтому вполне закономерным был период интереса к исконным верованиям предков. Но, пообщавшись лично с различными "волхвами" и прочими "возрождателями традиций", фюрер пришёл к выводу, что и тут не без подвоха. Глядя на ряженных в псеводоисторичекие костюмы граждан, и слушая их "потоки сознания", фюрер пришёл к неутешительному выводу, что проклинаемая либералами пресловутая карательная психиатрия далеко не всегда заблуждалась. Кроме того, многие из "волхвов" имели ярко выраженный талант по материнской линии.
Также отметались и заточенные под внешние спецслужбы разнообразные секты и учения.
Талмудический иудаизм не рассматривался фюрером как годное вероисповедание по понятным причинам. А ислам и его ветви, разумеется, фюрером отметались напрочь по одной простой причине: расовый состав большинства гипотетических братьев и сестёр по вере натурально вызывал оторопь.
Что до Ближнего Востока и тамошних верований, то фюрер был глубоко убеждён, что тамошнюю небелую публику на дух нельзя подпускать к какому угодно проповедничеству, не зависимо от конфессии. Потому, что эти небелые проповедники умудрялись превращать любое религиозное учение в питательную почву для угара и содомии. Впрочем, все эти соображения фюрер распространял и не только на Ближний Восток.
Таким образом, путём размышлений фюрер пришёл к концепции мистического атеизма для себя в качестве определения. Что она подразумевала, объяснить он толком, правда, не мог. Как, впрочем, и многие другие правые, которых фюрер определили сходным образом.
А деградация правого движения тем временем продолжалась.
Очень скоро большинство правых кругов деградировало до кружков по интересам. Но при этом, люто враждующих меж собой. Любая же персона, пытавшаяся объединить фронт либо "съедалась" режимом, либо за режим это делали сами правые в ходе внутривидовых разборок, инициатором которых очень часто становились спецслужбы режима.
Поскольку условно-досрочное освобождение фюреру однозначно не светило, а срок имел тенденцию только к увеличению, то, не забывая про "физуху", он начал изучать литературу. В самых различных областях. От философии и истории, до компьютерно-программистских тонкостей. На изучение последних его подтолкнуло общение, ещё в изоляторе во время следствия с одним, проходившим по делу об электронных махинациях, персонажем. Персонаж был типичным компьютерщиком до мозга костей, субтильный, с подсаженным монитором зрением, и если бы не защита фюрера, то он бы совершенно определённо пал жертвой половой жизни сокамерников спустя несколько минут после входа в камеру. Фюрер же быстро и доходчиво (с художественным массажем табуретом головы одного особо активного сидельца) объяснил всем любителям заднепроходных утех, при первых же поползновениях в заднюю полусферу вновь прибывшего, что гомосексуализм и, тем более, публичное склонение к оному, он не поощряет никоим образом, а вновь прибывшего он берёт под личную неусыпную опеку. Публика нехотя согласилась, но рисковать здоровьем не отважилась, памятуя о славе отморозка.
Новоиспечённый протеже в порыве благодарности, клятвенно пообещал, в последовавшей затем беседе, любую посильную помощь персонально фюреру и его друзьям, после чего был благополучно пойман на слове. Но затем фюрер успокоил, начавшего вновь терять самообладание, парнишку, что это всего лишь шутка. Так у экс-скинхеда появился свой, с позволения сказать питомец. Сходство усиливалось в том числе и тем, что по территории заведения тот старался перемещаться в паре с фюрером, порождая насмешки сокамерников, которые, впрочем, быстро гасли под испепеляющее-добрым взглядом серо-стальных глаз покровителя юного дарования.
Компьютерщик, в силу отягощённости неоконченным высшим образованием, оказался благодарным собеседником, а, кроме того, и помощником в тренировках. Сначала в виде отягощения, затем и как компаньон в упражнениях. За то время, что они находились в одной камере, фюрер смог помочь инвалиду умственного труда стать гораздо более сильным и уверенным в себе. Не обошлось и без форматирования мозга неофита.
Меж тем, общение было обоюдовыгодным. На фюрера, например, произвело неизгладимое впечатление то, с какой лёгкостью молодой парнишка с помощью коммуникатора, подогнанного к тому времени экс-скинхеду с воли (через "подмазанного" надзирателя), прямо на глазах у владельца прибора снёс официальный сайт одного из антифа-сообществ, с которым ранее у бригады фюрера часто бывали серьёзные столкновения. В том числе и с черепно-мозговыми последствиями для обеих сторон. Потому, получив утвердительный ответ на вопрос, а он сам сможет вот также ловко манипулировать электронами, если научится (с оговоркой, правда, что не за один день, естественно), с головой окунулся в изучение электронных премудростей и одновременной практикой. Сначала под руководством копьютерного гения, затем самостоятельно, когда молодое дарование освободилось (прямо в зале суда - срок его пребывания в изоляторе оказался больше того, что попросил прокурор). Но связи с гением не тереял. Наоборот, вывел на него свою бригаду, которая организовала по просьбе фюрера своего рода прачешную для отмыва грязных электронных денег. Для компьютерщика это было крайне необходимо, так как после судимости у него были проблемы с легальным трудоустройством. Особенно в комьютерной сфере, а другим он заниматься особо и не умел. Ну, а у фюрера появилась возможность пользоваться услугами нескольких бот-нетов, связи в мире программных и вирусных дел мастеров, и прочие, крайне необходимые в ряде случаев вещи.
Параллельно, всё с того же коммуникатора вождь строчил комментарии в различных блогах в основном, правого толка, давал советы новичкам. Его слог отличался от слога нового поколения и не в последнюю очередь потому, что ранее, ещё в скинхедскую бытность, он печатал свой скинзин, дешёвый и сердитый. Как, впрочем, и другие подобные, отпечатанные на струйном принтере и копеечной бумаге. И если бы не способности писателя, то журнал его, спустя пару номеров, так и растворился бы среди себе подобных, не оставив никакого значимого следа в умах читателей.
Что примечательно, тот скинзин потом ему припомнили-таки следователи. Один из номеров фигурировал в качестве доказательств обвинения по "разжигательной" статье. Видимо номер попал к правоохранителям через третьи руки, потому как к нему был присовокуплен, видимо для надёжности, акт лингвистической экспертизы, подтверждающей авторство подсудимого.
Поскольку писчий зуд после оглашения приговора никуда не пропал и настойчиво требовал выхода, он завёл себе свой личный сайт (на честно украденные молодым дарованием с кредитных карт за рубежом деньги) и начал было вести аналитику событий в мире. По сути, это было продолжением его скинзина, просто на новом технологическом витке. Но постепенно он осознал, что никому эта аналитика не нужна, все сами себе фюреры, и чем младше контингент, тем меньше почтения к любому чужому мнению. Это был и плюсом и минусом одновременно. С одной стороны, это гарантировало невосприимчивость к пропаганде Системы, с другой стороны, это гарантировало необучаемость на чужих ошибках. С точки зрения фюрера было даже не понятно, что всё-таки хуже, необучаемость или зомбированность.
Правящий режим, тем временем, в отсутствие реальных политических конкурентов и в условиях усугубляющегося экономического и социального положения, умудрился расколоться на две враждебные фракции. Обе они, уверовав в собственной выделки показуху и липовые рейтинги, полностью расслабились. И даже свои провокации, стали делать из рук вон плохо, совсем без оглядки на пресловутые народные массы. А потому, обе фракции были сильно расстроены и дезориентированы, когда вместо ожидаемых, как максимум, полутора-двух тысяч подставных "фанатов" и примкнувших к ним простаков, на очередную плановую, в рамках борьбы за власть, провокацию в центре столицы вдруг пришло на порядок больше недовольных людей самых разных слоёв. Притом власти оказались дезориентированы настолько, что им пришлось на скорую руку организовывать теракт, чтоб под его прикрытием начать окончательное превращение страны в концлагерь.
Однако и теракт, с его официальной легендой, вышел настолько неубедительным, что лишь подлил масла в огонь недовольства. Более того, продолжил череду бессмысленных с точки зрения здравого смысла террористических акций. Официальная пропаганда пыталась уверить всех, что авторы последнего теракта - теперь уже мифические международные террористы - были имбецилами, бессмысленными и беспощадными. Потому, что террористы, взрывающие с риском, для годами выстроенного подполья, всё и вся, и безо всяких официальных требований, являются однозначно дегенератами. По крайней мере, с точки зрения реально воевавшего человека, к коим экс-скинхед очень даже относился. И если заокеанские устроители пресловутой войны с терроризмом сделали ставку на один, но поражающий эмоционально мегатеракт, способный состязаться по эффектности видеоряда с блокбастером, то местные подражатели явно этого не поняли. Эффект получался как в анекдоте про тракториста, который, наблюдая безуспешные попытки тарана силосной башни самолётом сельхозавиации, задумчиво изрекает, что, мол, какая страна, такие и теракты.
Ну, а фюрер, с присущей ему экспрессией, написал в одном из своих комментариев в сети на тему недавних событий в столичном аэропорту, что, дескать, режим упрямо продолжает играть свою партию, но уже фальшивит как пьяный скрипач. Многие, видимо не понаслышке знакомые с музицированием пьяных скрипачей, оценили эту метафору по достоинству. Также бурными виртуальными аплодисментами был встречен тезис фюрера о том, что ничего лучше, чем столпотворение перед блок-постом, в качестве подарка для НАСТОЯЩИХ террористов даже и придумать нельзя.
Более того, вещал фюрер, относительно недавний летний инцидент на одной из крупнейших в стране ГЭС и обширные лесные пожары следующего года куда больше походили на настоящие теракты. Хотя, продолжал он, в условиях тотального бардака и коррупции никакие террористы не нужны. Если бы, дескать, в стране действовали всамделишные террористы, а не ряженые в таковых сотрудники спецслужб правящего режима, они бы давным-давно навели шороху на любой из ракетных частей, баз атомных подводных лодок или любом другом аналогичном объекте, поскольку реальная степень их охраны оставляет желать лучшего, резюмировал комментатор.
Помимо политического комментирования на злобу дня, фюрер любил потешаться в статьях своего сайта над разнообразными убогими поделками всяких несогласных либерального толка. Это просто какая-то, в высшей степени упоительно непостижимая, форма мазохизма, писал он, иначе понять такую протестную активность, дескать, просто не возможно. Люди из раза в раз попадают под пресс карателей, но продолжают упорно приходит на заранее провальные мероприятия. Что толку от написания резолюций, воззваний, и требований от режима, который сознательно переиначил всё, что касается выборов и пресловутых свобод, сокрушался фюрер.
Хотя на самом деле, его гораздо сильнее расстраивало, что выдающаяся своим размахом и потенциалом развития предновогодня акция фанатов и сочувствующих неудержимо вырождалась в филиал сборища несогласных, только правого толка. Ибо молодёжь правых взглядов, не смотря ни на что, продолжала стекаться на несанкционированные сборы и митинги. Даже зная про явную политическую проституцию тех, кто их пытался организовать и гарантированную затем перепись личных документов и разъяснительные беседы с пристрастием в офисах правоохранителей.
На фоне всего этого, сетевая общественность как-то на удивление вяло восприняла известия с юга соседнего континента, где местные голодранцы курортных государств свергли-таки местные диктаторские режимы, притом аж в двух странах подряд, чем подала дурной пример соседям и не только. Разумеется чувствовалась опытная рука заокеанского дирижёра, особенно в случае бунта в зажиточном исламском королевстве. И на это не преминули указать придворные державники режима.
Но всё это не отменяло важности самого факта возниконовения массовых протестов в странах с ещё ранее казавшимися незыблемыми системами правления. И "горячо любимый" фюрером режим местного разлива, не смотря на полную утрату обратных связей и веру в свою незыблемость, отреагировал хоть и неадекватно, но весьма оперативно. В активно насаждаемый день всех влюблённых, местный министр обороны санкционировал начало строительства оккупационных, по сути, баз иностранных государств. Собственно ни для кого из интересующихся политикой в стране не было секретом наличие ранее подписанного соглашения, позволяющего беспрепятственный сухопутный транзит иностранных войск через страну в рамках всё тойже титанической битвы с терроризмом. Но пресловутые народные массы смотрели на это как корова на пастуха, тащащего последнюю на бойню, мучительно не понимая, каким боком это их касается. Вот, дескать, кабы танки иноземные, да солдаты по земле родимой шастали, как лет семьдесят назад, вот тогда да, все как один, дескать, пойдём и защитим Родину. А что до того, что тогда будет уже поздно, то это в головах не находило никакого отклика, тем паче, что официальная пропаганда подавала свои "оборонные" инициативы как исключительную заботу о безопасности страны. И массы верили. Т.е. в теракты от рук террористов уже практически не верили. Видели, как режим на самом деле относится к ним каждый день, и совсем не ждали ничего хорошего от правоохранителей. Но, вот, сложить что называется два и два и сделать логичный вывод о том, что страну, по сути, УЖЕ оккупировали, не могли вот уже несколько последних лет подряд.
Фюрер всё это тщательно отслеживал и мотал на ус, пребывая в унынии от шизофренической реакции населения на происходящее. В юности он просто поражался феноменальному долготерпению простых людей своего народа. Но теперь он был далёк от мысли, что это долготерпение, нет, рассуждал он, это скорее покорность домашнего скота. И чтоб хоть как-то отвлечься от таких мрачных размышлений и осознания своего бессилия что изменить, тем более в текущем положении, он скачал адаптированную под его коммуникатор версию древней компьютерной стратегии, своего рода классики жанра. Сюжет игры был про роботообразных морпехов далекого кошмарного будущего, героически отбивающихся аж от двух инопланетных рас. Время от времени, фюрер развлекал себя, проходя уровни и одиночные битвы. В ходе одной из таких, воюя естественно за расово верных морпехов, он попробовал, чисто ради интереса, обойтись без поэтапной модернизации базы, используя лишь строительные единицы как для строительства, так и для атаки, используя способности этих подразделений причинять ущерб противнику, пусть и ничтожный на фоне чисто боевых единиц. Сначала это было просто праздным любопытством. Но затем, когда он, наконец, выиграл, используя такую тактику, его осенило: людей собирают не там, не те и не так, как нужно!
Ведь, по сути, нынешнее состояние того же правого движения очень близко к такой схеме, поскольку это самое движение представляет собой практически однородную массу неспециализированных участников и больше похоже на движение броуновское. То бишь суета какая-то есть, столкновения какие-то, посадки активистов и смерти, а режим как был так и остался оккупационным. И не в последнюю очередь это было обусловлено, выражаясь языком высоколобых стратегов, низкой боевой эффективностью среднестатистического, с позволения сказать, бойца. Всё то же самое относилось и к "овощам", как вождь, ещё со скинхедских времён, жаловал обывателей. Реальные боевые эффективности среднестатистического уличного бойца правого толка и обывателя были очень близки. Правые "бойцы" имели преимущество (и то не все) лишь в том, что были более мотивированы, многие уже имели опыт стычек с правоохранителями и агрессивными представителями инородческих диаспор, поэтому имели меньшее количество психологических стопоров. Исключения из этого правила были крайне редкими. Потому единственная возможность победить в такой ситуации, это концентрация максимального количества участников в один, минимально возможный, промежуток времени на нескольких заранее определённых целях. Сам того не осознавая, фюрер пришёл к пониманию одного из вариантов концепции "роя", важного элемента сетецентрических войн в стратегических построениях полководцев постиндустриального времени.
Таким образом вырисовывалась необходимость создать условия для концентрирования нужным образом экипированных людей в нужное время и в нужном месте. В этой задаче критическое значение приобратали факторы времени и координации людей. При том, совершенно ранее не знакомых и, в отличие от военных, не обученных мыслить в такой ситуации и не прошедших пресловутого боевого слаживания. Если такие люди будут подтягиваться к месту действия в порядке живой очереди, то их нейтрализация становится технически несложным делом, пусть и несколько утомительным.
С учётом же нынешней низкой боевой эффективности и слаженности участников "роя", не имело никакого смысла возлагать на них каких-то сложных наспупательных задач стратегического масштаба, не говоря уже о чём-то большем. Потолком боевой эффективности такого роя, по разумению фбрера, могли быть массовые беспорядки в масштабе максимум одного города и продолжительностью максимум сутки. Ну если, конечно не предпринять мер по улучшению координации участников.
Что же до координации "роя" то, учитывая даже свой личный боевой опыт, фюрер осознавал ценность командиров. Одинм из лучших вариантов защиты командира является его максимальное удаление от района боевых действий. Но обратной стороной такого решения являлась необходимость наличия систем связии. А любая система связи - это гарантированное слабое место в структуре управления и не важно, что связь позволяет управлять дистанционно.
Другим вариантом защиты командира была его виртуализация, то есть превращение последнего в программный алгоритм, которым руководствуется исполнитель. Правда в этом случае теряется гибкость выполнения задачи и последняя может сильно усложниться если цель будет активно перемещяться в пространстве. Кроме того, невозможно создать программу абсолютно на все случаи жизни. Но, в случае "роя", целью которого будет, например, организация массовых беспорядков и последующее активное участие в них, программа действий получалась достаточно простой в виду относительно небольшого количества действий и логических ветвлений.
Оставалось лишь придумать способ, каким образом собрать критические массы людей в нужное время и в нужных местах, чтоб получился именно "рой", а не очередное сборище любителей попеть песни и поорать хором всякую ерунду.
Собрать правых, с учётом последних событий было в принципе реально. Но одних правых явно недостаточно. В идеале было бы поключить к акции обывателей. Но с "овощами" всё обстояло сложнее. Обыватель стойко игнорировал любые протестные выступления под эгидой любых политических движений ибо за годы демократии выработался стойкий иммунитет на публичную политику в виду бесполезности участия в этом шапито. Тсак что выгнать на улицы городов таких людей мог только голод, либо коллапс жилищно-коммунального хозяйства. Притом, что голод, что коллапс лишь в масштабах города, если не больше. То есть покуда обыватель имеет, где поесть в тепле и поспать, ничто не в стоянии заставить его шевелиться. Ну если только массовые бесплатные зрелища. И то не все, а лишь те, к которым он ещё не успел привыкнуть. Но если дать "овощам" понять, что будет именно незабываемое зрелище, то шансы расшевелить общество увеличивались. В принципе, возможность поприсутствовать при вершении истории всегда грела пресловутого маленького человека, так что это можно было использовать как один из вариантов.
Но гораздо перспективнее смотрелась идея молодёжного тематического флеш-моба одновременно с началом работы "роя". Желательно в центре мегаполиса, абсолютно аполитичного и идиотского. Главное, чтоб этот флеш-моб получился массовым и вызвал неудержимое желание сторожевых псов Системы покусать его и облаять придворным борзописцам с СМИ. И так несколько раз, чтоб так называемые цветы жизни ни за что ни про что получив свою порцию пинков, подзатыльников и душеспасительных бесед, в конец возненавидели правоохранителей и были готовы (вместе с родителями) порвать их на лоскуты при первом удобном случае. Фактор насилия над детьми или угроза такового, цинично рассуждал фюрер, способна заставить шевелиться даже самого обрюзжего обывателя. С традиционной системой ценностей, разумеется. Ненатуралы всех мастей - отдельная песня.
Из всего, что попадалось на глаза фюреру в сети, на роль приманки для молодёжи очень походил хард-бас, то бишь, как он понял, групповые спонтанные специфические пляски молодёжи в трезовом виде и в не предназначенных для танцев местах. Действие, правда, со стороны напоминало марш церебральных параллитиков под набор промышленных звуков, но, чем бы дитятки не тешились, лишь бы не свинячили, рассуждал фюрер.
Пользуясь анонимизацией IP и на скорую руку сработанным бложиком, он втесался в сообщество столичных хард-басеров, где успешно выдал себя за тринадцатилетнюю любительницу потанцевать на открытом воздухе. После непродолжительного общения с местной публикой и обмена непечатными впечатлениями от свежего набора звуков от очередного мега-гипер-популярной-в-узких-кругах-звезды-танцпола, он, не менее успешно осуществил вброс идеи "замутить нереальный флешмобчик". Массы клюнули, нарисовали баннер и начали распространение идеи. В процессе формулировки, он вбросил с другого подставного ЖЖ идею, чтоб участники настроились на вещание одного он-лайн радио с музыкой в сотовых телефонах. Затем выкристализовалась дата и время. Это был, как он и планировал, вечер субботы.
А через неделю флеш-моб состоялся в центре столицы в крупнейшем универмаге. Пришло несколько сотен юношей и девиц, вооружённых свистками и всякими гуделками-дуделками, которые в нужное время в слилсь в экстазе группового, так сказать, танца на десяток минут, наглухо парализовав работу универмага. Всё это великолепие заснял на видео один из его камрадов (бывший там неподалёку с заранее проинструктированной младшей сестрой, которая выдавала себя за участницу), переслал фюреру, чтоб тот, уже от имени тринадцатилетней девицы, выложил в свой бложик в окружении впечатлений от мероприятия.
Затем мероприятие повторили. Уже без деятельного участия фюрера. Пришло ещё больше недоучившихся школяров и студентов младших курсов. В разы больше, поэтому всю эту публику охрана заведения с трудом выперла на свежий воздух, где те продолжили ритмические групповые корчи. Видео с мероприятия не сделал только ленивый, слава мероприятия набирала обороты, и на следующее мерприятие собрались приехать уже из области и даже других городов. В которых, впрочем, тоже уже планировали провести свои подобные мероприятия.
Вся эта катавасия повергла президента в жесточайшее бешенство, он разразился гневной тирадой в своём микробложике и пообщал самые суровые кары нарушителям общественного порядка, поскольку, прозревал оный, под видом безмятежно танцующих детишек могут скапливаться и готовиться к захвату власти фашисты и прочие экстремисты. Не смотря на свою, уже ставшую очевидность, фейерическую глупость и некомпетентность, в этот раз микроблоговладелец был чертовски близок к истине. Правоохранители, прошедшие к тому времени очередную чистку рядов под видом ребрендинга, сделали под козырёк и пришли к нужным выводам, благо перечень их и без того не малых полномочий существенно расширился.
И когда молодое поколение решило вновь массово встряхнуть телесами, их ждал жёсткий приём и транспортировка в отделения для составления протоколов. Поскольку в таких условиях не избежать эксцессов, выяснилось, что многим досталось весьма сильно: уставшие от практически ежедневных усилений по случаю очередной акции несогласных, правоохранители не церемонились. Тем более, что президент подозревал, что то не детишки собирались, а замаскированные эекстремисты, и правоохранителями тоже пришлось подозревать в пубертатных детках врагов государственного строя и конституции. Для пущей убедительности на мероприятие привезли специально обученных и проинструктированных вскидывателей правой руки. В итоге очень многие детишки вернулись домой в сопровождении родителей в синяках и ссадинах, а отдельные - с вывихами и переломами конечностей. Но больше всего шума наделала смерть в больнице одной из задержаных, получившей серию сильных ударов "демократизаторов" по голове. Оказалось, что та незадолго до того попала в автоаварию и получила ушиб мозга, не вылечилась до конца и сбежала с больницы на это мероприятие.
Общественность была взбудоражена. Назревал всплеск социальной активности, подогретый весенним повышением цен на топливо и свежими новостями о гражданской активности из-за бугра.
И вот в это самое время фюрер начал раскрутку своего нового детища...
Ещё в процессе обдумывания схемы организации массовых беспордяков, он пришёл к выводу о необходимости каскадной схемы их запуска. То есть сначала нужна информация о том, что, где и как делать, а затем - информация о том когда это всё делать. Первое решалось частично созданием специализированного сайта. Второе могло решаться массированным смс-спамом. Для начала он создал несколько сайтов (как и первый свой сайт, опять же на ворованные деньги) на очень устойчивых к ДДОС-атакам хостингах. Теоретически, чтоб обвалить сайт на любом из этих хостингов от авторов предполагаемой атаки потребовалось бы практически физически выжечь сервер. Это в принципе возможно, но потребует титанических усилий от инициаторов атаки. Один из созданных сайтов был основным, остальные несколько десятков - его зеркальными клонами. Помимо этого имелось в наличии несколько десятков блогов на различных площадках, предназначенных для копирования содержимого основного сайта.
Основной же сайт стал площадкой под инструкцию рядового участника массовых уличных беспорядков. Учитывая, что хорошее соединение с сетью есть далеко не у всех и не везде, а также то, что многие выходят через мобильные телефоны, он оптимизировал дизайн сайта, таким образом, чтобы тот внешне представлял собой белый текст инструкции на чёрном фоне (с выделенными жёлтым ссылками). Поэтой же причине текст сайта было удобно распечатывать с минимальным раходом чернил и бумаги: базовая инструкция умещалась на одном машинописном листе, поскольку была предельно короткой и написана максимально доходчиво для самого непритязательного читателя. Вернее, он сделал так, чтоб на лицевой (и единственной) странице сайта была только короткая инструкция. Всё же, что выходило за её пределы, было размещено на других сайтах, либо сделанных им же, либо уже существовавших ранее, сделанных сторонними разработчиками. Ряд ключевых ссылок былы копией содержимого адресной строки поисковой машины, полученного в результате обработки того или иного запроса. Что, разумеется, не поощрялось поисковыми сайтами, но фюреру это было безразлично.
Инструкция тематически состояла из трёх разделов. В первом было описан минимум того, что взять с собой. Во втором - куда с этим прийти. Ну а в третьем - что и как там со всем принесённым делать.
Когда он начал писать раздел, в котором он формулировал, что и как делать, он невольно озаглавил его "боевая задача". Против воли нахлынули воспоминания о том, как он провёл один из январей в прошлом, когда он умудрился, будучи сержантом-срочником, стать вдруг командиром взвода. Впрочем, взвод к тому моменту состоял лишь из семи еле живых, голодных и замёрзших бойцов, да тяжело раненного лейтенанта. Того самого, который потом преуспел в бизнесе. Хотя преуспел он исключительно благодаря настырности своего сержанта, который вытащил его на себе практически в одиночку (кроме последнего отрезка пути, когда тащили уже их обоих). Но, до того сержанту ещё пришлось приводить в чувство свой свежеполученный взвод.
Парни, оставшись без старшего командира, и будучи деморализованы первым в жизни боем, на полном серьёзе размышляли о сдаче в плен. И только настойчивая разъяснительная работа сержанта, с высокохудожественными матерными элементами, и его же настойчивые указания на гирлянду из кишок, свисавшую из окон соседней пятиэтажки почти до земли, удержали парней от такого поступка. Потом был прорыв к своим, с забегом под огнём по руинам, контузия и тяжёлое осколочное ранение, госпиталь с одной таблеткой от всех болезней, и осколок, оставшийся на память где-то в теле, не извлечённый, уставшим от конвейера человеческих ошмётков хирургом...
С трудом отойдя от некстати нахлынувшей рефлексии, фюрер продолжил работу...
Итак, "Боевая задача" глазами фюрера...
После некоторого размышления (длиной в бессонную ночь) более продуктивной показалась несколько другая, чем мыслилось ранее, схема действий. Нужно, размылял фюрер, как-то организовать хаос в виде уличных беспорядков, в котором правые будут идти с гораздо меньшим сопротивлением к своим целям, так как внимание правоохранителей будет сконцентрировано на беспорядках. А обыватель однозначно в такой ситуации, в силу своей пораженческой психологии и чисто физиологической мотивации, начнёт метаться и создавать дополнительный хаос. Например, давками в магазинах и торговых центрах в очередях за продуктами с последующим массовым мародёрством. Если же параллельно проинформировать заинтересованные органы об угрозе терактов (в духе широко известной в узких кругах идеи о "трёхста спартанцах") в таких заведениях, то коллапс будет поистине неописуемым. А если ещё и начать жечь личный автотранспорт на стоянках перед такими торговыми центрами, то фантазия рисовала сцены наподобие сцен из фильмов про атаку зомби...
Впрочем вопрос о том, кто и как будет жечь, требовал отдельного рассмотрения. Разумеется, речь не шла об антисоциалах всех мастей. Эти в ситуации уличного хаоса будут вполне предсказуемы. Но сами по себе они активизируются лишь на фоне уже начавшихся беспорядков. Инициаторами которых могли стать и правые. Но для того, чтоб они что-либо инициировали, им, каждому из них требовалась соответствующая нагрузка. С нагрузкой, учитывая выводы фюрера об эффективности среднестатистического "бойца", были однозначные проблемы. Это только герои боевиков в кино способны таскать на себе несколько пистолетов, автоматов, помповое ружье, десяток-другой гранат и авиационный многоствольный пулемёт с полным боекомплектом ко всему в придачу, и при этом бегать и прыгать, не зная устали почти сутками напролёт. В реальности же даже бойцы спецподразделений вынуждены обходиться весьма скромным арсеналом и очень экономно его расходуют. Учитывая же, что большинство из правых гражданские до мозга по природе люди, фюрер сильно сомневался, что в их случае нагрузка превысит десять килограмм. Ну, самое большее - пятнадцать. А, скорее всего - даже пять килограммов будет потолком для подавляющего большинства. Это примерно 3 килограмма в рюкзаке на спине и остальное равномерно по телу.
Арсенал того, что могут принести с собой такого рода "боевые единицы" тоже был крайне ограничен: файеры, какие-нибудь биты, обрезки металлических труб или арматуры. Бутылки с зажигательной смесью смотрелись на этом фоне просто верхом совершенства, хотя приготовить их дома мог любой человек, не прикованный к инвалидному креслу. Однако, фюрер не оставлял надежду на то, что кто-то, будучи заранее извещён о грядущих беспорядках, затеется дома и приготовит несколько килограмм самодельной взрывчатки. Но, скорее всего, размышлял он дальше, процесс после этого застопорится намертво на этапе изготовления взрывателя. Возможно - по причине самоподрыва неопытного химика-любителя. Либо соседи вызовут наряд правоохранителей, обеспокоенные нехарактерными запахами, распространяющимися по вентиляции.
Так что если подытожить, то экипировка среднестатистического воина Дня Д была примерно такой:
- что-нибудь не очень длинное и тяжёлое, но при этом жёсткое и твёрдое, в одной из рук либо в обеих.
- несколько бутылок с самодельным напалмом в рюкзаке на спине.
- ветошь для розжига напалма.
- липкая лента (типа скотч или иная другая)
- файеры или охотничьи спички (из расчета количества бутылок из расчета один к одному, впоследствии приматываются к бутылкам липкой лентой)
- банка с краской (цвет не играет роли) и полиэтиленовые пакеты или краска в стеклянной таре (для забрасывания амбразур и лобовых стёкол автотранспорта карателей)
- зажигалка (желательно негаснущая на ветру)
- марлевая или иная повязка на лицо (ещё лучше - респиратор или компактный противогаз).
Но даже этот, весьма скудный арсенал, смогут собрать предварительно и принести, скорее всего, не все. Что весьма печально.
Хотя было бы просто замечательно, если бы гипотетический "боевик" имел при себе, ещё и, скажем, мотоциклетный (или хотя бы велосипедный) шлем, налокотники и наколенники. Последние - совершенно любые, хоть от роликов, хоть строительные, лишь бы защищали от ударов. В идеале, конечно, хотелось бы видеть на участниках акции что-то комплексно защищающее, например, экипировку мотоциклиста-стритрейсера. Но... Последняя стоила денег, которые вряд ли есть в наличие у среднестатистического правого. А даже если и есть, то фюрер был готов биться об заклад, что найдутся какие угодно причины, по которым деньги будут потрачены на что угодно, кроме такой защиты.
Вообще, вопрос защиты участников такого рода мероприятий давно его занимал. В принципе, всё можно было купить в магазинах и за вполне приемлемые деньги. И даже бронежилеты и бронекаски в среднем не стоили таких уж неподъёмных денег (за исключением тех, которые держали выстрелы из снайперских винтовок с усиленными сердечниками и прочей подобной экзотики). А, например, углепластиковый противоударный "скафандр", которыми часто экипировали правоохранителей для разгона всяких манифестаций, по стоимости вообще сопоставим со средним сотовым телефоном.
Но вся проблема в психологии людей и в их привычках. Даже очень мотивированные правые, скорее всего, имея нужную сумму на руках, возьмут себе такой, вот, сотовый телефон (ну, чтоб с видеокамерой, мп3-проигрывателем и ещё кучей всего, но чтоб не шибко дорого), чем подобный костюм. Потому как сотовый телефон было понятно, как и где пользовать. Собственно сам аппарат - как средство связи, чтоб говорить в прямом эфире то, что лучше не говорить, и чтоб кто-то извне мог поставить кучу людей на "прослушку", не сильно затрудняясь, да ещё чтоб все перемещения владельца отслеживались при помощи радиопеленгации. Встроенная в аппарат видеокамера - чтоб снимать на неё "акции" и себя в них. Встроенный модем - чтоб снятое видео затем выкладывать в сеть. А телефонную книжку - чтоб записать туда всю-всю информацию о камрадах. В общем, всё, чтоб следователям было удобнее работать. Удобное ведь! И привычно. А вот что делать с костюмом робота-полицейского - не понятно как-то... Тем паче, что его, равно как и бронежилеты и прочее подобное, продавали официально только сотрудникам силовых структур, поэтому искать связи среди знакомых для покупки такого рода товара или делать самому из подручных материалов - задача неимоверной сложности с точки зрения силы воли. Гораздо проще пивка попить и потрещать лишний раз на ксенофобские темы в социальной сети.
Ну, а уж если речь заходила о личном оружии среди правых, то от уныния можно было голову в петлю совать. Его у большинства "воинов белой расы" либо не было вообще, либо приобретение находилось в зачаточном состоянии. Притом, что у всяких диаспор оружия легально было столько, что им впору было открывать комиссионные оружейные магазины. Не говоря уже про нелегальные образцы и боеприпасы к ним. Не менее прискорбно было то, что те немногие из правых, кто приобретал оружие, ограничивались оружием самообороны, мотивируя тем, что, гладкоствольное оружие дорого и долго оформляется. Хотя это не совсем так, цена и скорость в обоих случаях одинаковы.
И совсем плохо было с пониманием, зачем это оружие нужно на самом деле. Поэтому с личными травматическими пистолетами многие такие горе-владельцы умудрялись вписаться в заботливо организованные органами облавы и прочие подставы. С последующими, естественно, изъятием, санкциями и попаданием в списки на раздачу слонов в дальнейшем.
Меж тем, реальная цель таких вооружений лишь защитить себя и близких да упростить себе получение полноценного оружия, путём силового отъёма у правоохранителей, в условиях начала уличных беспорядков. Для фюрера это было вполне логично и очевидно, но таких, как он, по его ощущениям, в правом движении было единицы процентов.
Вот и получалось, что пресловутый "коктейль" - это самое массовое и мощное, что могли себе позволить массовые правые. И то "коктейль" самой примитивной рецептуры, даже не самовозгорающийся (не говоря уже у термитный смесях, прожигающих металл). Просто потому, что есть не иллюзорная гарантия того, что многие могут просто сгореть при его изготовлении в самовозгорающемся исполнении, так как технику безопасности соблюдать не будут совершенно точно.
Аналогично дело обстояло и с личным автотранспортом. Если он и был у кого, то сугубо утилитарного свойства, из разряда, чтоб удобно было стоять в пробке и слушать музыку. Ну, ещё чтоб зимой было на чём застрять во дворе многоквартирного дома. Хотя, опять же, если подходить к этой проблеме обстоятельно, то вырисовалась необходимость иметь один рамный полноприводный пикап (без засилья электроники в трансмиссии и двигателе), с усиленными бамперами и дугами, на бригаду из четырёх-пяти человек в кабине и ещё столько же в кузове. И чтоб каждый из них (не исключая водителя) был в бронежилете, каске, пулестойких очках на глазах (или с прозрачным забралом) и с автоматом (или хотя бы нарезным карабином) в руках, извлечённом из укромного места предварительного хранения.
Но это только чернокожие африканские голодранцы и бородатые среднеазиатские фанатики перемещаются и воюют таким образом. Белые воины, видимо, выше всего этого и потому ходят пешком и безоружные, нанося супостатам так сказать "плюс два к дамаджу" одним лишь усилием воли. Так что бурная фантазия фюрера, рисовавшая ему стройные колонны пикапов с вооруженными до зубов головорезами, облачёнными в индивидуальные костюмы химической защиты, тяжёлые армейские бронежилеты и противопульные каски с противопульными же забралами оставалась лишь безудержной фантазией...
Ладно, подумалось фюреру, это всё лирика усталого от жизни мизантропа, наше дело предложить, а уж как реализуют - персональное дело исполнителей. Результаты размышлений над снаряжением он свёл в раздел "Экипировка", затем снова сосредоточился на разделе "Боевая задача". Раздел был тоже небольшим, хотя и больше по объёму текста, чем раздел "Экипировка". Описывал он следующее:
- По получении информации о времени начала операции, сверить часы по столичному времени и начать выдвижение к одной из целей.
- Перемещаться к цели наземным транспортом парами или по одиночке, не выделяясь на фоне прохожих.
- После начала выдвижения стараться избегать общения с правоохранителями и представителями некоренных диаспор. В случае невозможности уклонения, применять арсенал первым, не вступая ни в какие разговоры.
- Прибыть к цели с опозданием и упреждением не более 15 минут, с нужной экипировкой, и приготовиться к применению последней.
- По прибытии на место, если имеется резерв времени, использовать последний для оценки ситуации и выявления сходным образом экипированных людей и охраняющих цель сил.
- За полминуты до начала операции приготовить нагрузку к использованию, надеть маски/респираторы/противогазы... и другие средства защиты.
- По наступлению времени начать атаку цели с использованием нагрузки.
- Бутыли со смесью (в связке с зажжёнными файерами или охотничьими спичками, естественно) бросать в экипажи карателей, скопления "черепашек", но так, чтоб не было массового заброса в начале атаки и ничего потом. Основная задача на этом этапе - дезориентировать и вывести из строя как можно больше карателей, нанеся им тяжёлые ранения и увечья. Обилие раненных и обожжённых, корчащихся перед своими товарищами по оружию и оглашающие окрестности своими истерическими воплями создаст нужную атмосферу паники рядах карателей. Идущие в арьергарде атаки опоздавшие могут (при наличии свободного времени) добивать этих ползунов холодным оружием или вешать их на столбах, ограждения и прочих. Важно делать всё, чтоб атмосфера вызывала гнетущее впечатление безысходности у стоящих в рядах карателей. Также важно, что группировки карателей на подходах и по периметрам целей не являются приоритетными на уничтожение, а есть лишь неизбежное препятствие, которое при возможности нужно обойти.
- При наличии броневиков на участке атаки, не тратить на них свои силы, а обходить их с минимальным соприкосновением. При необходимости, забрасывать смотровые амбразуры пакетами с краской. Необходимо помнить, что их колёса (при использовании системы подкачки) выдерживают порядка четырёх автоматных прострелов на каждое, после чего начинают терять давление.
- После преодоления заслонов и проникновения внутрь целевых сооружений приступить к поджогам внутренних помещений и физическому уничтожению всех находящихся внутри без исключения.
Разумеется, тактика была описана по минимуму. Существовало великое множество тактических приёмов работы в условиях массовых беспорядков (помимо различных тактик повстанцев и партизан), но все они были ориентированы на групповые действия уже слаженных боевых коллективов, оснащённых системами связи. Никаких подобных групп в подчинении у фюрера не было. Были верные друзья-камрады, участники множества уличных потасовок, но даже они были далеки по уровню подготовки от необходимого для задачи, которая рисовалась в воображении. А задача была предельно простой по формулировке - уничтожение существующего режима под прикрытием массовых беспорядков - но крайне сложной по осуществлению с учётом того, что из себя представляли правые в массе.
Этой задачей толком в стране никто не занимался последние лет двадцать как мимнимум. Даже известные октябрьские события оказались кровавым спектаклем, срежисированным извне. И плоды тех жертв пожали совсем не те, кто проливал кровь и жертвовал собой.
Впереди предстояло сформулировать и оформить на сайте список целей, затем расширения боевой нагрузки и дополнительные задачи.
Собственно список целей был одинаковым для всех городов страны. Это центральные "офисы" службы безопасности и правоохранителей. Эти места были известны вкупе с данными на самых активных тамошних сотрудников практически всем правым. Но фюрер решил подстраховаться и выложил в разделе "Цели" ссылки на нужные районы спутниковых карт по всем регионам страны.
Кроме того, сделал на отдельном сайте расширение целей, где таким же образом обозначил синагоги мечети, органы муниципального управления и районные отделения правоохранителей. В ряде случаев даже со схемами подходов в боевой обстановке.
Оставалось решить проблему массовой рассылки. Идея с смс-спамом была весьма продуктивна, но требовала вложений и имела ряд сложностей чисто психологического свойства, поскольку была завязана на владельцев баз номеров абонентов. В принципе, молодое электронное дарование из бригады фюрера имело свои наработки в этом направлении, но их было явно недостаточно. А, кроме того было необходимо зарезервировать канал рассылки на случай физической ликвидации таких спамеров. Более того, после некоторых раздумий, фюрер направил активность "электроника" (как он его называл) в другое русло. Которое, кстати, сам гений и предложил. Суть его идеи заключалась в том, что он задействует свои бот-неты и специально написанных "червей" для отсыла смс с бесплатных сервисов сотовых операторов. Один из "червей", предварительно размножившись по компьютерам бот-нетов, начинал лезть (через прокси сервера) на сайты для отправки смс, чтобы затем копировать и задействовать скрипт для обхода капчи, параллельно вставляя нужный текст в окно отправки. Другой "червь" генерировал номера сотовых телефонов из заранее заданного диапазона, отправлял их первому червю. А третий менял ай-пи компьютеров, периодически обновляя прокси-соединения. Вся эта червивая вакханалия должна была запускаться с коммуникатора фюрера, либо ещё одним червём в ближайшую к летнему солнцестоянию пятницу, если до того никто не разродится выдачей команды.
По крайней мере, так всё это понял фюрер из путаных объяснений дарования в ходе беседы в чате. Вникать глубже он не стал, предоставив дарованию самому разработать и воплотить идею. Идея была на его взгляд избыточно сложной, но как резерв основного способа рассылки годилась и, кроме того, позволяла подгрузить рвавшегося в бой компьютерщика менее опасной работой, но в том же направлении.
Помимо всего прочего, фюрер держал в голове ещё один резервный вариант уведомления публики о начале мероприятия. И этот вариант он мог осуществить сам. Он планировал в случае неудачи с смс-спамом в день мероприятия самолично устроить дефейс ряда популярных групп в социальных сетях с заменой текстов и аватарок на информацию о начале акции по всей стране. Изначально, в силу своего максимализма, он лелеял мысль вообще вынести серверы таких сайтов, но эта задача ему была явно не по зубам, и, осознав это, он сосредоточился на более реализуемом варианте.
Помимо этого он в шутку обсуждал с экс-лейтенантом варианты обрушения телевизионных вышек в мегаполисах в день акции. Однако, шутки шутками, но резюме этой беседы он сжал в текстовую инструкцию, где подробно расписал, каким образом он бы провернул такое мероприятие. Текст выложил на одном из своих сайтов, дав на него ссылку с сайта с инструкцией, озаглавив последнюю "Расширение боевой задачи 1".
Затем он дал знак своим камрадам, чтобы те сделали на отдельных площадках (сайтах, форумах, группах в сетях, блогах, сообществах и прочем подобном) тексты с расширениями боевой нагрузки и тактике действий.
Спустя неделю их трудов, фюрер узрел обширные тексты с описаниями расположения площадок хранения строительной, пожарной и другой специальной техники (вплоть до банковских броневиков) по регионам страны и того, что с ними можно было делать. Появились ссылки на апробированные рецептуры приготовления самодельных взрывчатых веществ. Были найдены в недрах сети и обозначены ссылками тексты с описанием европейского опыта проведения массовых беспорядков, тактических приёмов партизанской войны, основ и углублённых курсов ножевого боя и прочей подобной информацией. Вплоть до подробнейшего описания знаменитого бульдозерного рейда одного заокеанского борца с Системой. При подборе информации по тактике и средствам камрады в самую последнюю очередь обращали внимание на идеологическую, расовую и религиозную принадлежность источников. Просто снабжали необходимыми комментариями самые спорные ссылки, акцентируя внимание на том, как это работало в жизни. Самым приятным для фюрера было то, как весь этот объём информации был организован. Это был массив из множества отдельных текстов, фото и видеохроник, инструкций, воспоминаний, наставлений и прочего подобного, каждое из которых по отдельности не представляла из себя ничего экстремистского. Но будучи собранным воедино теоретических давали возможность сделать даже из обывателя довольно таки эффективного уличного бойца. И притом, безо всякой иронии. Фюрер лишь сгруппировал ссылки на всё это информационное великолепие по категориям и разместил на основном сайте и его зеркалах.
Ещё фюрер сформулировал краткое обращение, с обилием непечатных вкраплений в адрес сотрудников Системы с популярными разъяснениями того, что их ждёт совсем скоро. Там он объяснил, что самым лучшим, что каждый из них может сделать после прочтения этого текста, это уволиться из стройных рядов, залечь и не высовываться до конца дней так далеко от Родины, чтоб мало кому было интересно искать. При этом, фюрер оставлял всё же таким деятелям шанс на выживание и дома. Но для этого он сформулировал простое требование: в день акции экс-системщик должен предъявить голову своего непосредственного начальника, либо с оружием в руках перейти на сторону бунтовщиков и деятельно сократить ряды своих бывших коллег. Всё это не касалось деятелей некоренных национальностей. Их по разумению фюрера нужно было "зачищать" физически любыми способами в любом случае.
Покуда формулировал обращение к "системщикам", распалился и вошёл в раж, после чего написал подобные обращения к публике иных политических взглядов. С той лишь разницей, что там он кратко, но доходчиво объяснял коммунистам, социал-демократам, либералам и всем-всем-всем (разумеется, каждой группе по отдельности, в разных обращениях) почему им выгодно принять участие в намечающихся беспорядках. Существующая Система, писал он, не даёт возможностей состязаться всем независимым политическими силам в легальном поле, накапливая энергию протеста, но, не давая ей выхода. Поэтому, резюмировал он, Систему нужно убрать с пути, чтобы затем спокойно разобраться, кто кого.
После непродолжительного размышления фюрер настрочил ещё пару текстов. В одном он в красках расписал, что на его взгляд произойдёт с унтерменшами в грядущий день гнева, поэтому он настоятельно рекомендовал им тоже принять участие в беспорядках, чтобы не оказаться жертвой, а попытаться сражаться на равных. Во втором обращении всё то же самое он расписал извращенцам, стимулируя и их принять участие в грядущем бедламе.
Ссылки на обращения разместил после вопроса "Почему тебе нужно участвовать в акции?"
* * *
Спустя месяц подготовительных работ всё было готово. Осталось лишь выждать театральную паузу в пару-тройку недель, пока камрады и сочувствующие распространят "благую весть" о его инструкции и расширениях к ней в массах, после чего нажать нужную кнопку. Либо всё начнётся в автоматическом режиме в самую длинную летнюю пятницу, когда транспортные потоки мегаполисов умрут в пробках, и никто никуда не успеет во время, даже если очень захочет.
А что будет дальше, фюреру было не известно. Он знал наверняка лишь то, что в тот день он сделает всё, чтобы выйти на свободу и присоединиться к Танцующему Бунту... Система должна ему слишком много, чтоб списать это. И не ему одному, а всему его Народу. И пришло время заплатить за всё. Каждый винтик, каждая мелкая сошка, все они должны погасить свои задолженности, слезами и болью... Не говоря уже о крупной рыбе.
И прольются реки крови, и будут горы трупов. И будет зарево пожаров стоять над городами. Чтобы, погаснув, явить пепелища тюрем, где держали камрадов, и прах их надзирателей и палачей. Чтобы позже на очищенной и удобренной пеплом земле вновь расцвёл его Народ.
Если же кто придёт извне с враждебными намерениями в тот момент, тех тоже будет ждать судьба Системы. По крайней мере, он - фюрер - приложит к этому максимум усердия...