Аннотация: Киносценарий короткометражки. Теплая история о "теплом" творчестве.
Монолог Вдохновения
Москва, 2002
(по рассказу М. Б. Ермакова "Смерть Бабушки Мо")
Сцена 1
Крупно - лист бумаги. В кадре появляется перо. Кто-то начинает выводить строчки: "Было это тридцатого числа, месяца ...ня, сего года. Самое раннее, помятое утро, когда солнце еще только смутно угадывалось за верхушками деревьев". - Камера плавно отодвигается назад и в кадре возникает силуэт взрослого мужчины. Он продолжает писать: "Подавая знаки, говорившие о том, что оно и сегодня собирается взойти". План плавно вытекает и меняется. Раннее утро. По шпалам железной дороги молча идут семь человек. Сзади доносится звук приближающегося поезда. Люди нехотя сворачивают на обочину. Мимо проносится состав. Становится жарко. Люди идут в сторону Востока.
Герой (за кадром): Нас было семеро: Я и еще шесть человек. Имен их я называть не стану. Это были люди искусства: художник, писатель, музыкант... И только я мог говорить, я был наставником, я все это придумал и собрал их и повел за собой. Я должен был направить их мысли в правильное русло, привести их к высшей истине, подтолкнуть к осознанию сути нашего похода, его главной цели.
Герой начинает говорить, обращаясь к своим спутникам.
Герой: Я не помню своих родителей. Я был сотворен по образу и подобию Божьему - и я его дитя.
Сзади снова доносится гул поезда. Состав проносится мимо. Мелькают вагоны. На этом фоне происходит резкая смена плана.
Сцена 2
Герой (м) резко просыпается в чугунной ванне, стоящей в широкой ванной комнате. В воду падает капля. Герой (м) лежит голый. Общий интерьер ванной (только крупные планы): кафель, кран, ванна, вода в ванной.
Герой (за кадром): Но люди из великого дара Божьего сделали для себя очередную игрушку, удовлетворяя свою телесную похоть, не думая о детях. Я не хочу думать, будто бы я есть плод того, что двое людей ублажали свои животные страсти. И будто бы я зачался лишь оттого, что озабоченный самец поимел пошлую самку. Я же был слеплен из глины и в глину же помещен - в грязи и сраме начиналась моя жизнь.
Рядом с ванной на стуле с резными, толстыми ножками и мягкой спинкой сидит пожилая женщина, с прекрасным лицом и стройным подтянутым станом. Лицо строгое, без единой морщинки (даже не ясно, что выдает ее возраст), изящное домашнее платье, чашка чаю в руке и голубые и глубокие глаза. Она видит, что Герой (м) ее заметил и начинает говорить.
Мо: Как тебя называть?
Она ставит кружку с чаем на край ванны. Герой (м) молчит.
Мо: Тогда я буду называть тебя Кси. Ты согласен?
Она берет кружку и прикладывает к губам. Герой (м) пожимает плечами.
Мо: Меня зовут Мо. Для тебя, бабушка Мо. Здесь полотенце. Вылезай. Теперь ты живешь у меня.
Она встает и выходит из ванной. Герой (м) еще лежит в воде. Потом он встает, берет в руки полотенце и прикладывает его к коже. Оно мягкое и колючее. Тело покрывается пупырышками.
Герой (за кадром): Повезло ли мне или я лишился свободы? Сказать спасибо это старой женщине или сбежать сегодня же? Многие, я знаю, мечтают об этом и стремятся к этому, делают все, чтобы жить в семье, в настоящей семье. Мне же досталась их мечта, хотя я к ней, в общем, никогда и не стремился и теперь сомневаюсь, пользоваться ли ей. Справедливо ли это или есть в этом судьба?
Герой (м) выходит из ванной. Камера скользит в сторону по стене. Далее планы меняются таким скольжением по стенам. На протяжении все оставшейся Сцены 2 интершума нет, звучит только музыка и голос Героя.
Герой (за кадром): Я не любил Бабушку Мо: в ней не было нежности; всегда оставалась она холодной и возвышенной, всегда требовала, а не просила, всегда пахла лучшими французскими духами и аристократической пылью.
Стол, за ним сидит Герой (м). Рядом прохаживается Мо, и что-то поучительно говорит. Герой (м), изредка поглядывая на неё, слушает. Планы старой квартиры.
Герой (за кадром): Я больше любил кухарку, что работала на нее, ласковую, пышную, будто сделанную из собственноручно замешанного мягкого теста.
План кухни. Кухарка что-то готовит у плиты. За обеденный стол садится Герой (м). У него в руках листы. Некоторое время он сидит молча, потом начинает писать что-то на листах. Камера показывает то, что говорит Герой.
Герой (за кадром): Часами, когда Бабушки Мо не было дома, я мог сидеть на кухне, и впитывать запахи лука. Кухарка только косилась на меня через плечо, черными угольками из-под очков... мы даже с ней никогда не разговаривали. Но за то, что выходило из ее рук и попадало в мой рот, прощало ей ее неразговорчивость. Сидя на кухне, я обычно писал, точнее переписывал. Бабушка Мо начала с того, что решила учить меня читать и писать. Каждый день я должен был усердно переписывать по пять страниц текста.
План гостиной. В кресле сидит Мо, рядом стоит Герой (м) и что-то ей читает.
Герой (за кадром): Вечером же Бабушка Мо проверяла меня, требуя прочесть ей написанное.
План кабинета. Шкаф с огромным числом книг. Мо достает из шкафа книги и дает их Герою (м).
Герой (за кадром): Когда, по ее мнению, я выучился сносно писать и читать, на меня обрушилась огромная библиотека из гостиной Бабушки Мо. Рабле, Мопассан, Шекспир, Гомер, Гоголь, Пушкин, Сервантес, Данте, Блейк.
План гостиной. В ней стоит большой белый рояль. Герой (м) садится за него и начинает играть. Видно, что ему это не нравится. К нему подходит Мо и слушает.
Герой (за кадром): Рояль. Белый, лакированный, гладкий. Рояль был невыносим, а часы занятий на нем - пыткой, я обходил рояль стороной, и только строгий взгляд Бабушки Мо мог заставить меня сесть за него.
План гостиной. Диван. Герой (м) подбегает к нему, садится и делает недовольное лицо.
Герой (за кадром): Выходить из дому мне не позволялось год. Бабушка Мо имела все причины думать, что я сбегу, и только после того, как она стала мне более или менее доверять, я смог выходить во двор. То было событие из рада вон выходящее, переменившее в корне наши прежние отношения с Бабушкой Мо: она стала нежна ко мне, и, кажется, увидела во мне своего ребенка, я кроме уважения приобрел сыновью любовь к ней.
Сцена 3
План столовой. Только что закончившийся ужин. За столом сидят Мо и Герой (м). На столе еще стоят остатки еды.
Мо (обращаясь к горничной): Нина, принеси водки.
Горничная приносит графин водки и уходит. Мо наливает стопку, резко её опрокидывает и смотрит на Героя (м). Пауза.
Мо: Ты боишься меня? Почему же? (пауза) Да. Наверное, я слишком сурова к тебе.
Мо опускает глаза. Некоторое время она сидит так. Словно размышляет. Скоро она вновь поднимает глаза.
Мо: Но ты должен понять: это для твоего же блага. Ты должен учиться... или хочешь закончить там же, где начинал - на улице?
Герой мотает головой.
Мо: Разве тебе не нравится читать? Будь со мной честен!
Герой (м): Нравится.
Мо: Что тебе понравилось больше, Кси?
Герой (м): Гоголь и Мопассан, Бабушка.
Мо: Вот, видишь... что же тебя смущает? Честно.
Герой (м): Рояль, Бабушка. Я не люблю... рояль...
Мо, наливает еще одну стопку, выпивает, вздыхает.
Мо: Что ж, Бог с ним... Бог с ним, Кси... но тогда ты будешь больше читать. Согласен?
Герой (м): Хорошо, Бабушка (Герой (м) бросается к ней на шею). Спасибо, спасибо!
Герой (м) вдруг отступил, потупился. Видно, что он хочет заплакать.
Мо: Ну, что ты, что ты...
Мо привлекает Героя (м) к себе, обнимает и усаживает на колени. Герой (м) вдруг заплакал. Мо выпивает еще водки, и запускает пальцы в волосы Героя (м). Герой (м) прижимается к груди Мо, а Мо гладит его.
Мо: Хочешь знать, кем была Мо, пока не стала бабушкой? Хочешь, Кси? Я была музой... я вдохновляла. Делала людей гениями, а они творили ради меня, они жили мной и мною питались.
Кадры молодости Мо. Четко видно только ее лицо, остальных людей не разобрать. За кадром, на фоне слов Мо звучит музыка. Смена планов похожа на вальс. Художники, поэты, все общаются с Мо (м), восхищаются ею. Мо (м) улыбается, разговаривает с ними, обнимается.
Мо (за кадром): Они брали мою энергию и лепили из нее произведения искусства. Прекрасные были времена, счастливейшие времена...
План возвращается в гостиную. Мо выпивает еще водки, морщится. Достает длинную сигарету, закуривает. Мечтательно смотрит в даль. Пауза. Камера плавно перемещается на дым сигареты. Дым заволакивает пространство и план меняется. Темная комната, горит одна настольная лампа. Лицом к камере на стуле сидит Мо (м), на ней легкая прозрачная ночная сорочка, похожая на дымку. Мо (м) курит, и дым заволакивает комнату. Камера движется по кругу, проходя сзади по плечам мужчины, держащего в руках рукопись и читающего её.
Мо (за кадром): Володя Маяковский, читал мне "Облако в штанах", мы выпивали с ним коньяк, и я курила, помнится, прекрасную сигару. Дым окутывал нас, и кроме дыма на мне не было ничего, а он был шикарен!: в постели - как в "Бродячей собаке"! Боже!
Пауза. Музыка.
Мо (за кадром): Но никто, никто не понимал меня лучше Сережи, единственно он знал, кто я такая есть, и знал, что я могу ему дать, но он не любил меня никогда... он любил жену, а мною пользовался... пользовался.... Да ты сравни только: "О муза, друг мой гибкий" и "Письмо к женщине" - и сразу все становиться ясно... все становиться на свои места. Но так и должно быть! Так и нужно...
Непонятные кадры: постель, на ней ворочаются мужчина и женщина. Потом мужчина резко вскакивает, накидывает пиджак и выходит из комнаты, хлопнув дверью. План меняется. Крупно - изгибающаяся спина Мо (м), камера скользит по ней вверх. Видно, что она сидит верхом на каком-то мужчине. У него в руках револьвер и он крутит барабан ладонью. Мужчина улыбается. Камера продолжает движение и переходит на Мо. Она, сидя на нем, изгибается и широко улыбается. Закидывает голову и стонет.
Мо (за кадром): Помню с Севой, когда он ставил "Клопа", кажется, в 29-ом... да-да, в 29-ом... играли в "русскую рулетку", я сидела на нем, он лежал на спине, а пистолет мог в любой момент прервать наш оргазм... этот треск крутящегося барабана, холодная рукоятка в потной ладони... и безумная, чертовская улыбка на его лице, когда дуло упиралось в мой лоб...! помню...
План резко возвращается в столовую. Мо смотрит на стол, ставит на него графин с водкой и убирает пальцы из волос Героя (м).
Мо: Ты уже спишь, Кси?
Герой (м): Нет, Бабушка.
Мо: Но так или иначе, пора спать... пойдем.
План спальной. Герой (м) уже лежит под одеялом. Мо поправляет ему одеяло, тушит светильник, который стоит на тумбочке, рядом с кроватью. Становится темно, в комнату попадает свет от уличного фонаря. Мо наклоняется и прикладывает свои губы к щеке Героя (м).
Мо: Спокойной ночи, Кси.
Герой (м): Спокойной ночи, Бабушка.
Мо хочет уходить, но герой (м) не пускает ее руку.
Герой (м): Бабушка, будь моей музой, я хочу писать...
Мо улыбается и тихо говорит:
Мо: Ты еще молод, а я уже слишком стара...
Она идет к двери, медленно шаркая тапками по ковру, на пороге она оборачивается:
Мо: Пиши... у тебя будет своя муза.
Сцена 4
Снова планы в темпе вальса. Герой (м) постепенно взрослеет. Планы различного возраста мальчиков. Один читает, другой пишет. Наконец, Герой достигает возраста Сцены 1. План коридора. Герой закидывает за плечи сумку и выходит из квартиры. Камера отъезжает назад. На переднем плане понуро стоит постаревшая Мо. Она грустно смотрит в пол.
Герой (за кадром): Я прожил у Бабушки Мо еще год, а потом ушел. Мне нужна была свобода, и я хотел писать, но Бабушка Мо навсегда осталась в моем сердце, и каждый месяц ее ждало письмо от меня.
Сменяющиеся планы: герой работает в библиотеке, сидит на лекции в университете.
Герой (за кадром): Я работал в библиотеке: читал, читал, а потом поступил в университет и начал писать и печатался, и стал тем, кем являюсь сейчас.
Сцена 6
Смена плана. Та же сцена, что и в начале Сцены 1: по шпалам идут семеро человек. Герой продолжает говорить.
Герой: Пять лет назад я отыскал Бабушку: она уехала из Москвы и жила теперь в маленьком провинциальном городке В...ре, в двухэтажном доме на втором этаже. Я перевез ее к себе, а квартира пустует, туда мы и направляемся и там проведем ночь.
Герой замолкает. И люди молча идут дальше по шпалам. Мимо то и дело проносятся поезда. Через некоторое время компания подходит к поселку. Начинает смеркаться. Герой ведет людей по узким улочкам, мрачным, и подводит их к дому и низкому подъезду.
Герой (указывая на дом): Здесь.
Компания поднимается по тяжелым ступенькам, с ямками по средине в каждой. Первый этаж - глубокие, на втором - почти ровный бетон. Герой открывает дверь. Люди тихонько заходят.
Герой (почти шепотом): До утра ни слова. Теперь спать. Все впечатления завтра.
Герой стелит людям одеяла и матрасы прямо на полу в гостиной. Они заваливаются и сразу засыпают. Герой сидит в кресле и смотрит на них. Компании жарко - ворочаются, скидывают одеяло, что-то шепчут невнятное. Герой встает, идет на кухню. Квартира маленькая: узкий коридор с засаленными обоями. Кухня: три стены, плита, стол и две табуретки, окно с занавеской. Герой наливает стакан воды, глотает половину, остальную плавно допивает. Подходит к окну, отдергивает занавеску. За окном холм, дома по бокам, маленькие и грязные, а за холмом зарево - отражается в окнах домов. План меняется, и герой оказывается на улице. Сначала непонятно, где он. Герой (со стаканом в руке) проходит немного вперед и выясняется, что он стоит перед домом, куда они только что пришли. Дом пылает. Все два этажа охвачены огнем. Вокруг бегают, суетятся люди.
Герой (за кадром): Почему люди до сих пор не знают одной простой истины, я к ней уже привык, и пользуюсь ей всегда? Почему бегут из горящего дома, ведь ясно, что нужно, наоборот, идти внутрь? Для меня это просто, обыденно. Я знаю, что, заходя в горящий дом, ты попадаешь туда, куда тебе хочется: хочешь домой - будешь дома, хочешь к друзьям - будешь среди них, хочешь на пляж где-нибудь на Кипре - пожалуйста. Вы не знали? Но это так, поверьте! Это так же естественно, как ... ну не знаю... как то, что дважды два - четыре!
Люди бегают, кричат, льют воду, пытаются потушить пожар, но бесполезно. Герой идет к горящему дому. Подходит, выливает остатки воды на землю, рядом с домом. Заходит в подъезд - пламя обдает героя жаром, завлекает.
Герой (смотря в сторону): Хочу домой...
Сцена 7
Герой проходит через непонятный узкий темный коридор и оказывается на кровати в светлой комнате. Спальня - небольшая комната, стены из стекла и можно видеть город; в центре кровать с мягкой периной. Над кроватью - вентилятор, огромный, белый. Вентилятор - Стрекоза. Герой некоторое время лежит на кровати, потом в одних трусах встает и выходит в коридор. Камера идет за ним. Герой заходит в гостиную. В коридоре Бабушка Мо.
Мо: Ты там всё, Кси?
Герой: Да.
Мо: Пойду тогда, полежу
Мо уходит в спальную. Герой заходит в гостиную: огромная, единственная комната, кроме спальни. В гостиной по колено воды. Видно, что Герою нравиться ходить босиком по гостиной, чтобы ноги были мокрыми. В гостиной кресло в углу и больше ничего. Под потолком гостиной слой невесомости толщиной в метр. Там плавают ручки, книги...Спиной к Герою стоит девушка (Ка) и курит белые длинные сигареты. Ка абсолютно нагая, только тонкие трусики еле-еле держаться на бедрах. Они чуть приспущены, будто хотят сами соскользнуть. Ка выкуривает сигарету до половины и бросает в воду, она шипит и тухнет. В воде плавает множество таких же сигарет - белые с красным ободком от помады - вся гостиная усеяна ими. Герой подходит тихонько сзади, обнимает Ка за талию и поднимает руки вверх к ее груди.
Ка: Привет, Кси.
Герой: Привет, Ка.
Они обнимаются и целуются.
Герой (за кадром): Ка удивительная. Серебристо-белая и активная как Кальций, и одновалентная как Калий - имеет связь только с одним... Она любит только меня, а я только ее; я знаю, Ка никогда мне не изменяла, а я ей: лучше ее нет. Она великолепная.
План меняется. Герой и Ка сидят за круглым столом, друг напротив дуга и оба что-то пишут. Они смотрят друг на друга и улыбаются.
Герой (за кадром): Она всегда писала со мной одновременно, тоже, что писал я - наши идеи были общими, она писала даже лучше, я удивлялся, а она отвечала, что все это сниться ей во сне. Я улыбался, а она отдавалась мне полностью, и мы вместе писали книги, лучше которых не сыщешь. Ка гениальна.
План кухни. За столом сидят Герой и Ка. На столе стоит графин с водкой, рюмки и закуска.
Герой (за кадром): Она совершенство во всем. И безрассудна. Мы сидели до рассвета, и пили водку вдвоем.
Герой (в кадре): Ты уже пьяна, Ка?
Ка: Нет, Кси. А ты?
Герой: Нет
Они делают новый глоток водки, и их тут же рвет. План меняется. Гостиная. Ка и Герой обнимаются, расходятся, подходят к Мо. Мо и Ка садятся в кресла напротив друг друга, начинают разговаривать, Герой выходит.
Герой (за кадром): Я без ума от нее. Когда к нам переехала Бабушка Мо, она влюбилась в Ка, а Ка полюбила ее: они обе знали себе цену и знали, о чем говорить. Я любил их обоих.
План возвращается к Герою и Ка. Герой держит руку на обнаженной груди Ка.
Герой: Что делаешь, Ка?
Ка: Курю, как видишь.
Герой: Поднимемся под потолок, я тебя хочу.
Ка улыбается, подходит к лестнице и ловко поднимается в невесомость, трусики падают Герою на лицо. Интершум прекращается, начинает звучать только музыка. Герой и Ка плавают в воздухе и ласкают друг друга. Под ними плещется вода, усыпанная белыми полусигаретами с красным ободком. Герой будто весь проваливается в красный пьянящий ободок, расплывается как воск по мягкому, горящему телу Ка. Он скользит по ее волосам, бедрам. Томится и изнемогает. Ка похожа на плющ, обвившим тело Героя. Они сливаются в одно.
Сцена 8
Музыка. Фокус расстроен. Видны только размытые обнаженные тела. Они сливаются воедино и переходят в лист бумаги. Он летает в воздухе и плавно опускается на стол. По листку начинают бежать строчки текста. "Меня заколотило. Спокойно, хватит бояться и потакать своим слабостям. Ведь мне повезло, я видел два мира, я знаю больше, чем другие люди, а главное я попробовал осмыслять и видеть мир, пользуясь сначала системой, принятой в моем мире, а потом системой этого мира. И она меня затянула, не давая разуму свободу, не давая ему допустить даже мысль о том, что существует другая система восприятия действительности, а для этого ее (эту другую систему) нужно было, прежде всего, забыть". Камера плавно скользит по листу, то следя за строчками, то давая общие планы. Где-то на середине этого текста на листок падает капля крови (а строчки продолжают бежать по листку). Через некоторое время в эту каплю крови падает капля молока. Они перемешиваются и расплываются по листку. Музыка достигает апогея.
Сцена 9
Резкий срыв. План возвращается в гостиную. Ка спускается вниз.
Герой: Приготовлю завтрак, ты хочешь есть?
Ка: Да.
Ка садится на кресло, закуривает, пепел падает в воду. Герой спускается вниз.
Герой: Я позову, когда будет готово.
Герой проходит через всю гостиную и открывает дверь в кухню. Вода хочет хлынуть через порог, но останавливается. В кухне сухо. Герой заглядывает в холодильник. Достает яйца. Он открывает шкаф и достает кофе. Жарит яичницу, молет кофе. Ставит кофе на плиту и варит. На сковородке шипят яйца.
Герой: Ка, иди есть и Бабушку позови, она в спальне!
Герой разливает кофе, складывает на тарелки яичницу. Он садится на стул и ждет. Открывается дверь - на пороге Ка, в руке сигарета. Она затягивается, и бросает сигарету в воду.
Ка: Бабушка Мо умерла.
Сцена 10
План резко меняется. Горящий дом. Тот самый, куда поднялись семеро людей. Рядом мечутся люди, пытаются потушить огонь.
Герой (за кадром): Я похоронил ее так, как она завещала: в ее доме, там, в этом провинциальном городишке В...ре, в квартире на втором этаже, положил на кровать в спальне, и поджог дом - она так хотела. Похороны были в ночь с тридцатого числа на тридцать первое. Шестеро сгорели вместе с ней. Она так хотела.
Абсолютно непонятные, красивые планы: огонь, Мо в старости, молодости, маленький Герой, взрослый. На некоторое время возникает силуэт мужчины, который дописывает последнюю строчку (Сцена 1): "Похороны были в ночь с тридцатого числа на тридцать первое. Шестеро сгорели вместе с ней. Она так хотела". Камера плавно надвигается на текст. И останавливается. Вдруг в кадре появляются огоньки пламени. Все больше и больше. Становится понятно, что это горят края рукописи. Затемнение. Последнее - яркий огонь.