Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

За Бланкой - в клетку

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сейчас она войдёт и скажет: "Можно к тебе на минуточку?" Потом пройдёт в зал, сядет со своим вязаньем или папками, полными рисунков в кресло и... А, впрочем, что это я? Ведь с папками уже не приходит, а тогда надо вот так... Когда открывала ей дверь, всегда слышала: "Можно к тебе на минуточку?" И этот её вопрос был приветствием на её лад, потом она проходила в зал, садилась в любимое моё... и её кресло, раскрывала одну из папок и... Да нет, "долгие беседы" у нас не начинались, - если мне было некогда, то она и час, и два могла просидеть в зале одна, перебирая наброски, сделанные её мужем, и я знала, что не нужна ей вовсе, что просто захотелось ей сейчас "выпорхнуть из своей клетки", - её слова, - чтобы немного оттаять от... А оттаивать "от" начала она с год назад, когда её муж...
Сейчас она войдёт и скажет: 'Можно к тебе на минуточку?' Потом пройдёт в зал, сядет со своим вязаньем или папками, полными рисунков в кресло и... А, впрочем, что это я? Ведь с папками уже не приходит, а тогда надо вот так... Когда открывала ей дверь, всегда слышала: 'Можно к тебе на минуточку?' И этот её вопрос был приветствием на её лад, потом она проходила в зал, садилась в любимое моё... и её кресло, раскрывала одну из папок и... Да нет, 'долгие беседы' у нас не начинались, - если мне было некогда, то она и час, и два могла просидеть в зале одна, перебирая наброски, сделанные её мужем, и я знала, что не нужна ей вовсе, что просто захотелось ей сейчас 'выпорхнуть из своей клетки', - её слова, - чтобы немного оттаять от... А оттаивать 'от' начала после того, как её муж... Нет, вначале - о Бланке. Знаю её лет... Ну да, лет пять, наверное, и даже помню, как познакомились на собрании жильцов моего дома, - возвращалась с работы, а они во дворе галдели, ну и подошла к галдящим, а она возле стояла... еще и подумалось: что-то не припомню такую в нашем кооперативном дружном коллективе. А было в её славянском лице нечто нерусское, прелестно-ускользающее и это нечто вспыхнуло еще ярче, когда на мой вопрос, - и о чём, мол, волнуется 'народная стихия'? - она сразу подхватила интонацию и ответила: - Да так... Думаю, стихия просто сошлась поболтать, - и улыбнулась светло и призывно. Потом - слово-за-слово... потом отошли в сторонку, разговорились, и оказалось: зовут её Бланкой... а потому Бланкой, что уже давным-давно её предки-поляки обрусели, оставив ей внешность и имя прабабки, что недавно купил муж Костенька, - по-другому потом его и не называла, - в нашем доме квартиру, и что он 'очень, очень талантливый художник!', да и она художник, только оформитель. Ну, а теперь, после контурного наброска портрета моей героини, - ну как же рассказывать о художнице и не прибегнуть к терминам её профессии? - постараюсь прорисовать и полутона портрета, а помогут в этом наши тихие беседы и брошенные ею фразы вроде 'выпорхнуть из своей клетки', за которыми я снова и снова тащилась за нею со своими думками, перебирая, перетирая, переосмысливая... 'пере' и 'пере' их по-своему. Ну да, муж её был талантливым художником-пейзажистом, иначе Бланка за него и не вышла бы. И не только пейзажистом, были у него и наброски натюрмортов, жанровых сценок, портретов... Да нет, не гениальных, конечно, как у Пикассо, исполненных одной непрерывающейся линией, но глядя на Костины, сразу верилось: рисовальщиком был отличным. Почему был?.. А потому, что вскоре всё чаще стала слышать от моей подруги: - Опять Костенька хандрит, не пишет... - и спицы или листки в её руках начинали слегка дрожать. О, видела и я подобную хандру! Видела не раз и поэтому сразу представляла себе Костеньку, лежащим на диване и тупо смотрящим на пляшущие разноцветные картинки телевизора. Потом он встанет, - видела, видела и это! - бесцельно пройдет на кухню, постоит у плиты, может быть, заварит чай и, не допив его, снова ляжет, бессмысленно уставившись на экран. Тоскливая картина... Но что было посоветовать Бланке? Нет, не знала... И всё же, надо было - хоть что-то! Вот и пробурчала как-то, кивнув на папки: - Может, тебе не надо давать ему советы, что и как писать? - Как это?.. - захлопнула одну из них. Что за папки?.. Ну как же, всякий раз, когда приходила, то обязательно - с этими двумя коричневыми папками, на которых были наклеены белые квадратики с буквами 'G' и 'B'... еще помню, спросила её, когда увидела их: и что, мол, кроется под этими таинственными вензедями, а она рассмеялась: - Да буквы эти означают 'хорошо' и 'плохо'... по английски, а копаюсь в набросках Костеньки, чтобы потом придраться к нему. - Господи, зачем? - Ну, как же, хочу, чтобы всё лучше и лучше писал свои пейзажи, а он... - А он? - уставилась на неё, почти не скрывая не столько непонимания, сколько осуждения. Но она не поняла моей интонации, и начала взахлёб разносить портретные наброски Костеньки, засыпая меня терминами и пытаясь заразить своим неприятием творческих поисков мужа-пейзажиста. - Бланка... - попыталась остановить, - но ведь художник должен только сам... иначе... - Нет, нет и нет! - отрезала финал моих соображений, - портреты писать ему не надо и творить только пейзажи, он - пейзажист, и только пейзажист! Ну и ну... С тех пор и перестала ей советовать, - дело семейное, ну как можно?.. - а то еще нечаянно рассорю 'творческий союз'. Ну, а потом Костенька совсем перестал 'творить' пейзажи и даже стал попивать, а она - ощущать себя, загнанной в клетку. Ведь вышла-то за него, почти на пятнадцать лет старшего, только потому, что увидела в нём 'настоящего творца, - опять же, её фраза, - которому можно было служить, которому можно было что-то советовать или хотя бы просто говорить о моей любимой живописи, а он...' А он теперь забросил своё увлечение и оставил её ни с чем! Да нет, не говорила она этого, но я же видела! Иначе как можно было объяснить что-то вроде застывшего непонимания и возмущения в её угасшем взгляде, когда глаза почти кричали: я же любила его за талант, я же хотела боготворить его, а он!.. он предал мою любовь, и теперь её нет... и теперь я одна, одна! А, может, и не так всё было?.. Да нет, так. Когда забегала и я к ним, видела: заботлива с ним Бланка, - и обедами вовремя кормит, и не повышает голоса, да и он не жаловался, но был... Был словно напрочь потерявший волю человек, которому всё - всё равно, и ничего не надо, кроме как вовремя поесть, снова лечь на диван, скрестив на груди руки... как у мертвеца, потом посмотреть новости да лечь спать, а ей... А она крутилась, а вернее, выкручивалась на свою маленькую зарплату, чтобы как-то накормить своего бывшего 'творца'. Нет, всё! Выпархиваю из их клетки вместе со своими домыслами, и постараюсь дальше рассказывать только то, что видела, слышала, - поверхностный абрис, так сказать, - но вот получится ль выпорхнуть? Как-то пришла она снова, но уже с вязаньем, села в любимое... и моё любимое кресло и грустно улыбнулась: - Знаешь, часто, очень часто вижу похожие сны. Вот, сегодняшний: какой-то незнакомый город... нет, не с многоэтажками, парками, трассами и машинами на них, а какой-то древний, с каменными, обожженными солнцем домиками, возле которых почти нет деревьев, и я мечусь в узких улочках этого чужого города, мечусь и никак не могу найти выхода... А как-то видела и такой: замок ли, дворец ли?.. но потолки высоки, стены толсты... да-да, почему-то остро ощущала их давящую толщину и прочность и всё время сверлил вопрос: зачем я здесь, почему? И томилась меж этих стен, и перебегала из одной полутёмной залы в другую, из бесконечно длинного коридора в такой же, но только натыкалась на огромные резные двери, не открывающие выхода... Бедная Бланка, подумалось, ведь у тебя и впрямь нет выхода со своим депрессивным творцом и остаётся только ждать. Но чего?.. И я не предположила, и она ничего не сказала, а только взглянула коротко, но в этот раз я уже не прочла в её взгляде возмущения и непонимания, а промелькнуло нечто решительно-отчаянное, словно перед прыжком в... Но куда? Ведь ни на что не решится, а, наверное, будет... И всё же снова - за Бланкой, в её 'клетку'. Вот она приходит домой, начинает готовить ужин, ожидая Костеньку. И он приходит. Пьяно-депрессивный. И она подходит к нему, смотрит... молча, потом уходит в свою комнату, ложится на диван, взгляд в - потолок: 'Уже давно надо бы побелить этот посеревший потолок! - Закрывает глаза: - Что же делать?.. - Руки её на груди, пальцы скрещены: - Как у него... у мертвеца! - проносится в голове и она резко встает: - Но надо идти и поставить на стол ужин для него... и молчать, молчать, молчать... и что-то придумывать'. И ведь придумала! Начала искать другого 'творца'... по Интернету. И нашла. Голландца с международным именем Николай-Ника... а для неё - просто Коленька. Месяца два длилось их виртуально знакомство, потом - встреча в Москве и вскоре выпорхнула из своей клетки моя Бланка от увядшего творца Костеньки и уехала в Гаагу. 'Ну и что? - скажите Вы, - Бывает и такое. - А, может, еще и прибавите: - И правильно сделала'. Но вот послушайте: правильно ли? Так что, есть еще непрорисованные штрихи портера Бланки, и сейчас добавлю их бережно, с 'документальными' подтверждениями и конечно же! со своими домыслами и догадками. После её, довольно скоропалительного знакомства и отъезда в страну 'великих и малых голландцев', получила от неё мейл... кстати, мейл - от неё, а примерно через месяц - ключи от Костеньки: возьмите, мол, 'на всякий случай'... и опять же 'на всякий случай' взял мой мейл. Нет, не стала расспрашивать, куда, мол, наладился и что за 'случай' может нагрянуть, но ключи взяла, - ну как спросишь, если человек не хочет рассказывать, хотел бы так сразу и... Так вот, а от Бланки получила вот такой первый мейл: 'Живу, как королева! Особнячок - прелесть! Садик - чудо! Подрезанные деревья, дорожки, плиткой выложенные, и махровые цветы, цветы, цветы! Кажется, я счастлива' 'Кажется' - подумалось... А чего кажется-то! Из клетки - да в такое?.. Да каждая женщина должна радоваться... да каждая должна быть... да каждая только о таком и... И почти тут же увидела: Бланка просыпается на цветных иностранных подушках и простынях с замысловатыми иностранными вензелями, муж приносит ей на серебряном подносе утренний кофе, садится рядом и... Ой, дальше - не надо, не буду, не стану... А потом они, взявшись за руки, бродят по плиточным тропинкам сада с подрезанными деревьями и махровыми цветами, выбирая натюрморт для его следующей талантливой картины и она даёт ему советы, советы, советы... Были и еще довольно частые мейлы с упоминанием о нагрянувшем счастье, потом 'счастье' стало упоминаться реже, реже и в последние полгода этого сладкого слова и вовсе не нашла, - так, одни 'сообщения', что жива, мол, здорова, мол, того и тебе... В чем дело? - недоумевала, ведь могла бы написать просто и понятно: что-то не... ан нет! А потом мейлы и вовсе пропали. И вдруг... Вдруг Бланка объявилась как-то поздно вечером. - Бланка! - только и всплеснула руками. - Ну что ж ты, блин!.. А она и залепетала, когда уселась в моё... а вернее,и в её любимое кресло: - Ой, ты знаешь... И дальше - 'коротко о главном': жилось ей вначале с Коленькой сладко, счастливо, - 'кайфово жилось, думалось и мечталось', - опять же - её словосочетание, а потом... Потом как-то попристальней начала она вглядываться в своего голландского Нику-Коленьку и 'вначале поскучивать', - её же! - а потом и совсем заскучала. - Бланка, почему? - округлила глаза, - Почему ты заскучала в такой-то обстановке кайфовой и с таким творцом-художником? А она сидела напротив... но уже без папок и вязания, и ничего определённого не могла ответить, - так, пожимание плеч, междометия, усмешки и даже - румянец во всю щеку, а когда оный стал еще ярче, я поняла: ну, конечно же, хочет спросить о своём Костеньке, но стесняется!.. а, может, и боится? И тогда сразу же 'раскололась': - Бланка, не знаю, где сейчас первый творец... после твоего побега он тоже уехал куда-то, но вот ключи от клетки... - И она замерла... а я не стала пытать её молчанием и даже рассмеялась: - А вот ключи от квартиры он оставил, сказав при этом: 'возьмите на всякий случай', а что за 'случай' имел в виду... Она вроде бы и не услышала моих слов, - только румянец стал еще ярче, - и снова без умолку залопотала о своём житье-бытье в Голландии, но из этого сбивчивого и бурлящего потока я всё же выловила суть: надоели ей и подстриженные деревья, и махровые цветы и самое главное!.. картины Ники-Коленьки, писаные только для интерьеров тамошних обывателей и в которых не было 'таинственного свечения масляных красок, а лишь примитивность бесслойных акварельных', - её слова!.. А дальше - мои, обобщающие: ну да, не было в них ничего завораживающего, а так, лишь разноцветные кружочки, черточки и квадратики с треугольниками... и опять - её: 'прозрачность дистиллированной воды, лишенной какой-либо жизни'. - Но зачем тебе таинственное свечение, Бланка? Жила бы в особняке среди... и без этого... и просто... Нет, не смогла услышать ответа на нечаянный... и неискренний вопрос свой тогда, в наш первый вечер, - был уже второй час ночи, когда она, взяв ключи, вернулась в свою бывшую клетку, - а на другой день рано утром... А на другой день рано утром она влетела ко мне: - Ты только посмотри, сколько Костенька написал моих портретов! - и из знакомых коричневых папок вывалились на диван листки. - Ба-атюшки! - только и пропела я, рассматривая портреты и по одному водворяя назад, в паку. - Бланка, да твой Костенька портретист! Ему надо было сразу и... А портреты и впрямь были отличные, - настолько точно была поймана и проявлена суть его почитательницы!.. и особенно глаза: на зрителя... на меня смотрели глаза, в которых светились и искренний восторг, и жажда жизни, желаний... и даже какая-то, неведомая мне, глубина. А Бланка меж тем всё лопотала и лопотала, но я почти не улавливала её слов, - лишь интонацию восторга, восторга и вины перед Костенькой, который... 'ка-акой молодчина'... 'я же знала!'... 'я же говорила!'.. 'ну, настоящий творец!' Что, вот этим и закончить?.. Не-ет, пожалуй, финал таким не бывает, - точки нет! - а посему напишу, как и было. Поразмыслив, я подумала: а правильно ли сделала, что отдала ключи Бланке? А вдруг Костя возвратится с другой почитательницей его таланта, и что тогда?.. Но о своих сомнениях ей не сказала, - а где бы она жила кроме как ни в освободившейся прежней клетке? У меня?.. Так это выглядело бы нелепо: рядом пустая квартира, а она... Но мои сомнения и вопросы вскоре разрешились легко и просто, - получила мейл от Кости: как, мол, там, всё в порядке? Ага - ответила я... ну, конечно, не 'ага', а настучала по клавишам, что Бланка, мол, возвратилась, а он... Он и замолчал. И с месяц - ни ответа, ни привета. Но за это время Бланка нашла работу, повеселела, похорошела... и как раз вовремя. А вот почему. Опять же, как-то поздним вечером впорхнула ко мне: - Ой, прости, но... И мне уже не надо было объяснять суть этого самого 'но', - Бланка светилась тем самым светом, которым вспыхивает лицо влюблённой, только что услышавшей ответное признание, - ибо поняла: Костенька приехал! - Бланка, и всё же! - решилась чуть пригасить этот самый свет своими прозаическими вопросами: как же он?.. где ж он всё это время?.. и что теперь будет? Но она, ласковой кошечкой прокравшись к своему... к моему любимому креслу, только взглянула как-то... И было в этом взгляде столько тихой успокоенности и трепетной радости, что её слова уже не имели никакого значения, по крайней мере, 'на как же он'? и 'что теперь будет?' этот её взгляд уже ответил, а вот на 'где же он всё это время...' И оказалось, уехал он тогда в Тверь к своему другу-портретисту и всё это время 'стажировался' у него, да и не только стажировался, а перенимал опыт 'выживания' художников, - находить заказчиков, - и преуспел! Правда, там, в Твери преуспел, а здесь надо будет... Но это пока не печалило Бланку, - она была уверена: её Костенька - гениальный художник-портретист и если послушает её советов, то... Нет, не буду снова плестись за ней и за ее многообещающем 'то', а... А то пора выскрести из себя последнее - для резюме?.. Пожалуй. И тогда в последний раз нырну за Бланкой, но уже не в клетку, а в обитель РАСКАЯВШЕЙСЯ и ПРОСТИВШЕГО, - великие чувства! - чтобы, хотя б на минуту!.. представить себе их самый задушевный разговор: вот она зажигает свечи, - любит их тихий и мигающий свет!.. а они у нее и на полочках с сувенирами, и на пианино, на книжном шкафу, - ставит на стол бутылку французского вина, привезенного из злополучной Голландии, два фужера... ну и всё остальное, что нужно для задушевной беседы, и вот уже сидят они друг против друга, у него в одной руке - бокал с вином, изумрудом переливчатым сверкающий от свечных огоньков, а в другой... вернее, а другая - на изящной ручке сияющей Бланки, ну а потом... Нет, не буду подглядывать: а что же потом?.. Тихонечко отвернусь и в одиночестве домыслю такое: наверное, возвратилась Бланка потому, что её обрусевшая душа неизлечимо заразилась нашим русским вглядыванием, всматриванием, прозреванием явлений, душ и даже вещей: а что там... как там, если - дальше, глубже?.. и для чего?.. да и зачем, наконец? Кстати, а зачем?.. И скучно ей стало бродить среди махровых цветов по вымощенным тропинкам со стрижеными деревьями... а, может, и счастьем? И захотелось вырваться из той, уже красивой клетки, чтобы обрести... Но только что, что обрести? '... Платочком махну, но... уйти не смогу Из этой проклятой и радостной клетки'. О!.. Как раз и кода для моего рассказа - строки поэта со странным псевдонимом 'Положение Обязывает', только что выкраденные с лит. сайта. Дорогой читатель!
  Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много моих фото пейзажей. Веб-адрес для поисковых систем - - http://galinasafonova-pirus.ru
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"