Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

Давай, вывози, 110-й!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Моя фантазия на тему автобуса, который увозит дачников со своих участков домой:...И удивительно! Как же запросто, по родному сплетаются эти несуетные дачные разговоры с чиханиями старого разлаженного автобусного механизма, с бензинным его потом, с дразнящим ароматом укропа, петрушки, огурчиков, малины... Ах, как же хочу я вписаться, вплестись в эту автобусную ауру, чтобы стать не только её случайным наблюдателем! И как же нов для меня и мелодичен этот многоголосый хор "землепашцев", в который лишь иногда вплетаются отдельные слова или незатейливые мелодии мобильников! Композиторы, где вы? Губайдулина, Кончели! Напишите, пожалуйста, симфонию моего сто десятого!.. чтобы не ушло от меня всё это! чтобы слышала я её не только в эти минуты, но когда захочу!

  
  А расскажу я тебе сегодня, мой электронный дружок Комп, о сто десятом... Да это рейсовый автобус, бегающий в пригородный посёлок Выгоничи. Утром он высаживает свой трудовой десант в областном центре, а вечером, возвращаясь из посёлка, подбирает дачников, собирая их по не обустроенным остановкам, где вместо лавочек мелькают обрезки брёвен, помятые и перевёрнутые ведра, пеньки или просто дощечки, кинутые на кочки. Когда дачники устремляются к автобусу, то с безжалостно покинутых ими мест, вдруг читаются газетные шапки статей...
  
  Ну, как почему читаются? Дачники подстилают под себя газеты, а когда... Ну, хорошо, не читаются, а...
  
  ...вдруг замелькают газетные шапки статей, весело заулыбаются красавицы глянцевых журналов, а из травы выглянут опустошённые или недопитые бутылки.
  
  Так сойдет?.. Ну, и хорошо... И часто ли это всё мелькает?
  
  Да нет, ходит сто десятый редко, но зато по расписанию, и вдоль 'дачного массива' в город последний раз проползает в двадцать сорок...
  А потому проползает, Компуша, что он - почти антиквариат, и 'выполз' из тех советских времён, когда вот таким, из двух 'салонов', сочленённых резиновой гармошкой, его сделали, отчего и собратья его похожи на длинных желтых гусениц с черными поясами.
  И хотя ползает он туда-сюда по уже асфальтированной дороге, но всегда -покашливая, почёхивая и издавая, перепоясывающей его резиновой гармошкой, пронзительно скрипящие звуки.
  
  Ну, да, Комп, при 'советских временах' вас, компьютеров, еще и в помине не было, вы только-только зарождались, и автобусы такие...
  А, впрочем, не сбивай меня с плавного повествования своими нелепыми вопросами...
  Ну, хорошо, хорошо, мой любознательный, не нелепыми, а неуместными, ибо подмигнула мне какая-то нужная мыслишка, а ты... А, вспомнила.
  
  К 'дачному массиву' сто десятый подползает почти пустой, освободившись от трудового народа в Выгоничах, и теперь подберёт уже изрядно уставших дачников, отработавших свои смены и в городе, и на дачах... но знаешь, они становятся от этого только добрее, открытее и так интересно наблюдать за ними!
  
  Да пойми: природа, земля их такими делает и тебе, механизьму компьютерному, этого не понять... Ладно, не обижайся, ты ж не виноват, что...
  
  Как-то припозднилась я и успела только к последнему рейсу сто десятого. А на остановку, к которой он подъедет и с неторопливым достоинством заберёт своё садово-огородное племя, начинают 'землепашцы' сходиться чуть ли ни за час, и для любопытствующих сколько ж интересных загорелых лиц, разговорчиков и реплик там увидится и услышится!
  
  А как же! И я кое-что увидела, услышала, вот и хочу рассказать... Думаешь, ничего интересного из этой затеи не выйдет?.. Ну, кому интересно, кому - нет, но всё же...
  
  Как-то сижу на пеньке и вижу старушку, которая, пошатываясь под тяжестью сумок подходит... наверное, та, что тяжелее, и сталкивает её вправо... нет, не подходит, а приближается к остановке, и женщина, всё это время молча стоящая над своими пакетами, вдруг изрекает:
  - Во, навьючилась, старая! Ну, куда тебе такие сумки таскать-то!
  Но 'старая', плюхнув их на траву, только улыбнётся ей, присядет на подвернувшийся пенёк, и я почти услышу то, что она могла бы сказать: а что ж делать-то?.. надо ташшыть, вот и ташшу... помочь-то некому.
  
  А в прошлый раз такое вижу: к остановке быстренько семенит молодайка в обрезанных светлых джинсах и черной обтягивающей майке с оскаленной мордой льва на бюсте, и мне тут же подумалось: наверное, им, её большим грудям, слишком неуютно и тесно под этой пастью, - подскакивая и мечась из стороны в сторону, они словно норовят выскользнуть из-под неё.
  Потом, в автобусе, усядется она как раз впереди меня, и в моих глазах блеснёт золото, - два массивных кольца в ушах и такая же цепочка на шее, - но я всё буду натыкаться на её упитанные, отливающие гранатом, волосы, хищно схваченные 'крабом', и мне всё будет казаться: сейчас!.. вот-вот!.. лишь только ослабит краб свои крабовые щупальца, и её тёмные волосы 'девятым вылом' хлынут прямо и на плечи этой упругой молодайке, погасив золотой блеск колец, и на соседку, и даже мне перепадёт от их мощной волны.
  
  Ты думаешь: слишком я всё это?.. Да вроде бы, и нет. Правда, Комп, так и показалось!
  Ну что, сделать перерывчик? Голова чуть затуманилась. Кофе попьем или на балкон я?.. Нет, подождём с кофе.
  Замолаживает!.. Определенно дождь будет, вон, всё небо уже тёмно-серое... А мои стрижи носятся! И высоко-о так! Вот чудные птички, попрятались бы в свои норы и пережидали непогодь, так нет, порхают, радуются и такой погоде... А там тепло им, наверное, и потоки воздушные носят, вон, почти крыльями не машут, а плывут.
  Стрижи милые, возьмите и меня с собой, а?
  Ладно, раз не могу парить в небе, то полетаю мысленно... над сто десятым.
  
  Ну, может, я несколько и увлеклась молодайкой, которая с крабом, но тут услышу позади:
  - Ой, какой зрелый арбуз кондукторша ест! Красный, сочный! У неё даже до локтей сок течёт, - засмеется женщина.
  И точно: в кабине, рядом с шофером, вся из себя такая домашняя, сидит кондукторша, вгрызаясь в яркие куски арбуза... и тут же запах его долетит и до меня, и даже весь автобус наполняется им, потому что мои заплечные соседки будут развивать и развивать 'тему' арбуза: уже продаются?.. и где же это она его купила?.. ох, а я ж так люблю их, аж слюнки текут!.. и красный какой, сочный!
  
  Комп, ну как ты можешь попробовать арбуз?
  У тебя же и рта нет!.. Вот-вот, а поэтому... Да я тебя успокою: ну что в этом арбузе? Так, водичка сладкая, да и только... Хорошо, поехали дальше.
  
  Обычно автобус уже через три остановки набит по завязку и дачники, судорожно ухватившись за металлические поручни, плотненько стоят даже там, под чёрной резиновой кишкой, соединяющей автобус с его хвостовой частью, на вращающейся круглой и жутковатой платформе.
  
  Да, Компуша, жутковатой. Она же под ногами ходуном ходит, а тут еще резина эта зловещая всё скрипит, скрипит! Боюсь там стоять, не веришь?.. Вот тебе и ха-ха.
  
  Но мне повезло сесть и теперь, отводя взгляд от кондукторши в сторону, чтобы избавиться от арбузного обаяния, там же, под мордочками трех щенков, что красуются с фото на стекле кабины, вижу седой ежик волос над черными бровями, потом банан носа, а под ним - во весь рот! - улыбку обладателя этого смешного 'банана'.
  Да нет, сейчас этот симпатичный пожилой мужчина немного пьяноват, а совсем недавно так-то хорошо копалось ему на своём клочке земли, так-то отрадно и уютно сиделось потом с соседом за бутылкой вина и помидорчиками со своей грядки, и так-то не хотелось спешить к последнему сто десятому, а вот теперь... Теперь он весело и открыто смотрит вокруг, словно...
  
  Что 'словно', Комп?.. Словно радуясь... словно призывая... словно маня. Всё - не то! Во!
  
  ... словно приглашая всех участвовать в своём маленьком празднике жизни.
  Но у меня свой праздник, и возвращусь-ка я вон к той пожилой интеллигентной женщине, которая сидит как раз напротив. Как же к лицу!.. к этому её тонкому лицу жемчужное ожерелье!
  
  И ты знаешь, Комп, привязалось ко мне тогда: а настоящее ли это ожерелье или бижутерия? Пристало, как банный лист, и всё трепыхалось, билось, пока не махнула мысленно рукой: ну конечно настоящее!.. по наследству переданное от её благородных предков: носи, мол, и никогда не снимай, мол... и даже когда поедешь на дачный участок, мол... чтобы помнила о нас всегда. Вот.
  
  Да, Комп, надо окно на балконе закрыть, а то... Дождь-то... раздождился! Ой, а стрижи мои и не думают прятаться, всё так же вьются. И как они так, под дождиком-то?.. А, может, только крылышки ополоснут и попрячутся? Как же весело шмыгают туда-сюда! Мне бы с ними!
  
  Ну, что, ещё - о сто десятом?.. Пожалуй, еще парочку сценок и хватит.
  
  На одной из остановок, подталкивая на ступеньки корзину и ведро с огурцами, подтягивается за поручни пожилая суховатая женщина и плюхается рядом со мной, поблагодарив девочку за уступленное место и широко светясь всеми своими загорелыми морщинками.
  - Что ж вы так нагрузились-то, - сочувствую ей.
  Но она лишь махнёт рукой: а, мол, ничего, мы привычные!.. и тут же доверительно приподнимет чистую тряпочку, прикрывающую корзину, шепнёт: - Во, посмотри-ка, какой огурец я вырастила!
  - Да-а, - удивлюсь, - сантиметров тридцать, наверное...
  - А то и больше! - вдруг рассмеется она.
  И на этот её смех с соседнего сиденья обернётся женщина помоложе, заглянет в корзину, ахнет и окликает грудастую толстушку, стоящую чуть впереди:
  - Надь, посмотри-ка какой фрукт тётя Настя вырастила!
  И та посмотрит, взметёт удивлённо брови, усмехнётся и протянет руку к моей соседке с корзиной:
  - Дай-ка, теть Насть, своему покажу, - и с шутливой интонацией крикнет через головы соседок молодому мужчине, стоящему на вибрирующей платформе под соединяющим 'салоны' резиновым укрытием:
  - Вань, видишь какой...
  А Ванька, лишь мельком взглянув на огурец, словно не услышит её и, ничего не ответив, отвернётся, а автобус 'в этих краях' вдруг наполнится смешками, намёками, репликами, весёлым говорком, и всё это будет порхать аж до следующей остановки.
  
  Не понял, о чем шутили?.. Понимаешь... Да нет, пожалуй, не буду объяснять, боюсь, что тебе это будет не интересно и не длячего. Лучше, я -дальше...
  
  А когда, засуетившись, наконец-то устоится следующая 'посадка', то до меня с сиденья, что по другую сторону прохода, долетит:
  - Нет, нет! Это совсем и не красная шапочка, это вспышка! - Шапочка, вспышка... удивлюсь я. Какая связь? Но тут же услышу: - Красная шапочка зреет медленно, а вот вспышка... вспышка сразу вся краснеет и так собирать их радостно! Только соберешь, а через день - опять...
  Захочу взглянуть на 'автора рассказа', но мои глаза наткнутся на голубой джинсовый зад. Испугаюсь: неужто напрочь запер меня на моём сиденье?.. потому что левый берег его упирается в поручни соседнего сиденья, а правый - моего, и принадлежит блондинке с молодой налитой шеей, а напротив неё женщина с увлечением... ах, с каким же блеском в глазах!.. всё рассказывает и рассказывает что-то этой собственнице зада.
  
  А дождь-то уже совсем обнаглел, горохом сыплет и гремит по крыше балкона!.. И дожинки-то какие крупные. Ой, а стрижи вьются! Как же это они... под такими каплями и?.. Ведь для них каждая, как для меня - стакан воды! Но им, видать, от этого только радостней. Не поверила б, если б не увидела.
  Нет, удивительные эти стрижи. Чудо, а не птицы!
  
  Ну, что, Компуша, под шум дождя и завершить повествование о сто десятом?.. Ага, так и сделаю. Люблю этот дождливый шум... ну, ладно, скажу грамотно: шум дождя, может, он-то меня и вдохновит на классную коду, а?
  
  И удивительно! Как же запах укропа, петрушки, огурчиков, малины, смешанный с бензинным потом разогретого автобуса, запросто сплетается с этими несуетными разговорами загорелых дачников, с чиханиями старого разлаженного механизма, со скрипами и плачем соединяющей его резиновой гармошки, - ничего, мол, ничего, хотя и жалуюсь, но всё будет ладненько!
  И как же хочу я вплестись в эту автобусную ауру, чтобы стать не только её случайным наблюдателем!
  И как же нов для меня и мелодичен этот многоголосый хор трудяг и 'землепашцев', из которого лишь иногда выплёскиваются отдельные слова или незатейливые мелодии мобильников!
  Композиторы, где вы? София Губайдулина, Гия Кончели, загляните из своего зарубежного 'прекрасного далёка' в Россию и напишите, пожалуйста, симфонию моего сто десятого, что б не ушло от меня всё это, чтобы слышала я её не только вот в такие минуты, но и тогда, когда вдруг станет тревожно и неуютно от всей той наглой болтовни, что беспардонно лезет в уши.
  
  Ну как, Компуша?.. Слишком патетически, пафосно? И даже социальщиной запахло?.. Ну, да, никак не избавлюсь от неё. Да и не только я, а даже великие...
  Знаешь, в середине девятнадцатого века жил в России Николай Алексеевич Некрасов - прекрасный поэт, но ведь даже он рухнул в эту самую социальщину. Помнишь его строки: 'От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови, уведи меня в стан погибающих за великое дело любви...' Ну, да, ты всё помнишь... Так вот, как-то так получилось, что уже в начале двадцатого свергли у нас, наконец-то, всех 'праздно болтающих, обагряющих' те, что были в стане 'погибающих', а потом и сами стали обагрять свои руки кровью... как и во Франции в своё время. Вот и думай после этого: как теперь относиться к тем, кто и сейчас призывает бороться за справедливость и 'великое дело любви' в Интернете, на митингах, демонстрациях... устраивая при этом драки и грабежи?.. Молчишь?
  Вот то-то ж, мой электронный...
  
  А еще мне кажется, что в самом числе 'сто десятый' есть что-то далёкое, старинное, даже древнее, - ушедшее? Нет, всё еще живущее, и даже цельное, настоящее, - незыблемое! - и то, во что веришь, на что так надеешься!
  Так что, давай! вывози нас, сто десятый, от лабиринтов дачных улочек, мимо осиротевших и покинутых участков, мимо садовых домиков с робким взглядом подслеповатых окошек и мимо красивых, уверенных в себе особнячков, вывози в мой шумный город с надеждой и упованием на еще более обустроенную жизнь.
  И он неторопливо выезжает на трассу, где его пожилое достоинство неожиданно вспыхивает еще ярче, - рядом-то начинают мелькать шустрые автомобили, и с его высоких сидений они смотрятся почти игрушечными.
  И думается мне уже вот такое: ну, да!.. те, что шмыгают мимо, так себе, ноль без палочки, и только вот этот автобусный мир с запахами клубники и ранних огурчиков, петрушки и укропа, букетами вызывающе огромных жёлтых ромашек в натруженных руках усталых людей, недавно прикасавшихся к земле, и есть моя Россия, её ядро, которое было, есть и, надеюсь, во веки будет.
  
  А дождь-то угомонился, только кое-где кап да кап, кап да кап. Да и солнышко уже пробивается, засверкает сейчас всё, запоет!.. Компуша, как же грустно, что нет у тебя и глаз... Ну, да есть один, но и им смотришь только на меня да на меня...
  А стрижи высоко-о вьются под открывшимся краешком бирюзы! Радость моя ненаглядная, стояла бы вот так и всё скользила взглядом за вами, любовалась, но...
  Но выйду к вам попозже, когда вы будете носиться уже в предзакатном небе, а сейчас надо идти прощаться со сто десятым...
  
  Итак, я приблизилась к финалу своего повествования, как и мой, похожий на гусеницу, герой, незаметно подползший к автовокзалу.
  Сейчас из его чрева, цепко придерживаясь за поручни и улыбчиво кивая друг другу, - до завтра, мол! - неторопливо выйдут со своими корзинами и сумками его загорелые пассажиры, а он поползёт на ночёвку в гараж, чтобы отдохнув, как и они, завтра... как и они, продолжить своё рутинное, но извечное дело.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"