Итак, я приглашаю читателя вновь очутиться на Монетной улице, которую мы недавно описывали, и у которой не произошло никаких изменений, в здание полиции, в котором всё-таки произошли некоторые изменения после отставки полковника Жака Жуанье и назначения комиссара Томаса Мора.
На внешних стенах была новая краска, гораздо ярче старой, новые флюгера на крышах (хотя при полковнике их вообще не было), пластиковые окна вместо деревянных. А если зайти в здание, то можно было увидеть под ногами новый паркет, в некоторых местах ковры, в коридорах поставлены скамейки для очередей.
Кабинет начальника жандармерии тоже приобрёл новизну: клетки с птицами были убраны (у некоторых сотрудников полиции была элергия на помёт экзотических птиц), ковры новые, шкафы, столы, табуреты, окна, люстра, всё было новым.
За письменным столом Жуанье тоже произошла замена: там сидел не полковник, а хорошо знакомый читателю молодой человек лет двадцати пяти-двадцати шести. Одет он был в гражданский костюм, но во внутреннем кармане пиджака лежало удостоверение на комиссара полиции. Волосы светлые, пижёно зачёсаны назад; строение лица больше напоминало поляка, чем француза: тонкие губы, худое лицо и т.д. Наверное, вы уже догадались, что имя этого молодого комиссара - Томас Мор.
Да, это был именно он. А напротив него сидел его помощник, уже с гораздо большими усами, чем в последний раз, когда мы его оставили на дороге к ресторану. Он, подобно своему патрону, был одет в светло-бежевый костюм, в который было вложено полицейское удостоверение. Это был знакомый нам по "Смертельной идее" Люка Ларье, который был не только партнёром Томаса Мора, но и его другом.
Итак, два друга сидели один против другого. Люка принёс отчёт о проверке города, а Том читал его. И казалось что эта идиллия, продолжавшаяся уже четверть часа, продлиться ещё столько же, но в этот момент зазвенел телефон на столе. Томас, заинтересованный каким-то очень важным отчётом, пригласил Люка взять трубку, что последний выполнил на совесть.
Новое дело молодого комиссара.
Как мы уже сказали, Люка взял телефонную трубку и ответил на звонок. Мор, сидящий напротив Ларье, услышал в трубке взволнованный мужской голос. Когда помощник комиссара повесил трубку, последний спросил:
- Ну, что там?
- На какой-то лошадиной ферме умерла мадам Жороль. Это произошло в девять двадцать утра, как раз после того, как она выпела своё утреннее кофе. ЕЁ сын, а это он сейчас звонил, говорил, что у неё врагов нет, завистников тоже нет, - и затем, видя, что его друг снова погрузился в отчёт о проверке и происшествиях в городе, добавил, - и ещё: он попросил прислать кого-нибудь из полиции, так как врач сказал, что это отравление.
- А у нас кто-нибудь есть?
- Нет. Ну, то есть да, - быстро прибавил Люка, - но всё же, между прочим, эта наша работа.
- Какая?, - произнёс Том, медленно поднимая глаза на своего друга.
- Раскрывать убийства! - с торжеством воскликнул его собеседник.
- Ну, хорошо! - сказал Томас, складывая документы в ящики письменного стола и запирая их на замок; после этого комиссар встал со стула и направился к двери, - всё-таки месяц уже не практиковался.
На улице они сели в полицейскую машину, точнее в гражданскую, но с мигалкой на крыше. За рулём, естественно, был Люка. Рядом с ним его начальник и друг Томас Мор.
Когда они отъехали, Том зажёг себе сигарету чтобы лучше думать (это всегда ему помогало), и принялся расспрашивать своего приятеля по несчастью.
Как только они оказались напротив шикарного здания, Том выскочил из машины, отбросил в сторону окурок и начал усердно развивать суставы. Через пять-шесть минут два полицейских двинулись по направлению к ферме, на ходу осматривая левады, лошадей и природу, окружающую всё вышеперечисленное.
Лошадиная ферма Жоролей.
Вся лошадиная ферма представляла собой конюшню, несколько левад, крытых манежей, закрытых, водилок и моек. Все остальные здания были для слуг и хозяев.
Конюшня была большой, светлой, со стеклянными стенами и большими дверями. Через стёкла хорошо были видны огромные денники. Полы в них были застелены свежими опилками, в углу лежало сено, а лошади хрустели отборным овсом, насыпанной в витые кормушки.
На улице, в леваде, огороженной белым забором, паслась кобыла. Недалеко от левады, в конюшню вели статного молодого жеребца. Его походка и высоко поднятая голова говорили о хорошей родословной и чемпионской карьере. Тёмно-гнедая шерсть блестела и переливалась на солнце.
Ещё подальше можно было увидеть открытый манеж. Там тренировался роскошный вороной жеребец. Каждый его шаг был отточен, а прыжки - необычайно легки и высоки. Казалось, что у него были крылья.
- Ого! Вот на таких я бы поставил тысяч пять-шесть!
- И проиграл бы как на бирже? - подхватил Том.
- Нет, ну почему... - хотел было воспрепятствовать месье Ларье, но в тот момент два друга-полисмена обнаружили, что к ним приближается третий. Зоркий взгляд Мора смог рассмотреть этого человека с расстояния в тридцать метров.
Новоподходивший был холёный человечек лет сорока от роду. На волосах пробивалась седина и лысина, длинные чёрные усы явно были налачены. Одет он был в тёмно коричневый костюм довольно плотного материала.
Когда этот человек подошёл к уже знакомым нам двойке, последние, как сиамские близнецы, уже держали полицейские значки, поэтому ему оставалось только представиться:
- Люсьен Жороль, начальник лошадиной фермы и академии.
- Начальник? - переспросил Люка, более просвещенный в таких делах, чем его товарищ.
- Ну, управляющий, - признался толстенький человечек, - а вы скорей всего следователи?
- Комиссар Мор, - представился Том, вновь показывая свой значок, а затем указывая им на Люка, - мой помощник, месье Ларье.
Если читатель заметил, Томас называл своего друга на "вы" для поднятия его важности и авторитета.
- Хорошо, хорошо, - продолжал их собеседник, - моя мать убита, а точнее отравлена. Если вы...
- Где вы были в девять двадцать утра сегодняшнего утра? - перебил речь потерпевшего полицейский комиссар.
- Я был в конюшне, осматривал нового вороного коня. А когда я осматривал ему правое переднее копыто, я услышал два крика: один просто кричал что-то неопределённое, а другой, мужской, звал меня и слуг на помощь. Когда я пришёл, - после минутного молчания продолжал трагическим голосом Люсьен, закуривая дорогую сигару, - всё было кончено.
"Скотина! Ты ещё будешь со мной лицемерить!" - подумал Томас, хотя на его лице царило понимающее выражение, что придавало честь его умению владеть собой.
- А где ваш отец? - вслух спросил Том, тоже закуривая.
- Он сейчас на веранде, ответил месье Жороль, показывая на ту часть дома кончиком своей сигары, - я могу вас проводить туда.
И он решительным шагом направился по указанному им ранее направлению, ведя за собой двух полицейских.
"Так, так. Этих двух олухов можно обдурить элементарно!" - думал управляющий.
На южном фасаде дома действительно сидел человек, но Том не сразу признал в нём разумное существо. Из далека он был похож на большой мешок с зерном, а в близи всё-таки выделялись черты лица.
Волосы нового персонажа отсутствовали, усы тоже. А что касается, толщены и плотности, то можно было бы сказать "ОЧЕНЬ ТОЛСТЫЙ", но мы сравним его только с одним из трёх толстяков с рассказа Юрия Олеши.
Когда три человека подошли к тому месту, вышеупомянутый принимал успокоительное или что-то вроде того. Том моментально оценил расстояние и, незаметно ни для кого, подошёл к столу, медленно и аккуратно взял одну таблетку и положил в карман.
"Да, ребятам из лабораторного отдела прийдёться попотеть!" - подумал сам, и прибавляя вслух вышеозначенный вопрос.
- Где я был в девять часов двадцать минут сегодняшнего утра, в минуту смерти моей жены? - переспросил допрашиваемый своим грубым и мощным басом.
- Да, - растерянно продолжал Мор, предпочитавший более сжатую форму вопроса.
- Я шёл по коридору в ванную комнату, - вновь продолжал месье Ней, - и тут услышал крик из спальной комнаты моей жены. Когда я зашел, она лежала на полу и задыхалась. Через пять минут она умерла.
Едва он закончил свою речь, как в комнату вошёл жандарм подразделения Томаса.
- Месье комиссар, - услужливым голосом попросил полицейский своего патрона, - там тело сейчас будут увозить в МОРГ. Не хотите взглянуть?
Мор кивнул и направился за своим жандармом, не прощаясь с Жоролём; а Люка, более воспитанный, чем его друг, сказал своё "простите" и пошёл вслед за всеми.
Трое полицейских направились в комнату мадам Жороль, она находилась на втором этаже дома, а так как Люка терпеть не мог лестниц, по которым нужно идти самостоятельно, он решил остаться внизу "чтобы покараулить", как он сам выразился. В ответ на этот монолог Том только пожал плечами и энергично зашагал по лестницы, оставив своего друга стоять внизу.
Очутившись на втором этаже, провожатый Мор хотел было направиться к комнате погибшей, но в этот момент услышал странный вопрос, исходящий от его патрона:
- А где здесь ванная комната?
Жандарм резко повернулся и, несколько озадаченный, проговорил:
- Она в конце этого коридора.
- А комната месье Жороля?
- Молодого или... - в полном непонимании ответил слуга закона.
- ... Старшего, - видя, что про эту фразу забыли, закончил комиссар жандармерии.
- Она рядом с ванной.
- Отлично, - поговорил Томас, доставая и записывая полученные сведения в свой блокнот. Закончив, он поднял голову на жандарма, и попросил его продолжать путь.
Комната мертвеца представляло собой довольно-таки скромное помещение. В углу стояла зелённая кровать, возле окна стол, по стенам тянулись два шкафа. Но Том обратил своё внимание на пол: на нижней части комнаты лежало распростёртое тело мадам Жороль. Вокруг него кружились доктора, жандармы, журналисты.
Томас осмотрел тело, прочитал факты, найденные у мёртвого человека, а так как там ничего интересного нет, поэтому я считаю, что будет лишним рассказывать об этом, и Том быстро ушёл вниз, к своему товарищу.
Встретив его, беседующим с каким-то жандармом Мор взял Люка под руку и увёл к машине, в которой они приехали. Как только они готовились отъехать, Люка спросил:
- Ну, что? Узнал что-нибудь интересное?
- О да! - с восторгом воскликнул Томас, - по крайней мере, знаю где искать!
Ларье, слегка удивлённый таким восторженным поведением своего друга, повёл машину в жандармерию.
Следование продолжается.
Как мы уже сказали, два детектива направились в знакомую жандармерию на Монетной улице, только вот отдел, куда они направились совсем не знаком читателю: это был научный отдел, обычно именно здесь проверяют предмет на отпечатки пальцев, или след зубов на куске шоколада и т.п.
Подойдя к двери того отдела Томас развернулся на сто восемьдесят градусов и сказал Люка:
- Значит так, вдвоём нам здесь делать нечего. Ты сейчас иди и проверь личное денежное состояние месье Ней Жороля.
Ларье пожал плечами и отправился выполнять приказание своего патрона, а последний зашёл в научный отдел. Оказавшись среди компьютеров, белых халатов и жандармов комиссар направился к одному из профессоров. Подойдя к седому очкарику в белом халате, Мор вынул из кармана белую таблетку Нея, и отдал его вышеупомянутому лицу "для проверки". Через два часа, после бессмысленного хождения по улице, его снова позвали в научный отдел. Подойдя к знакомому читателю профессору, Томас быстро спросил:
- Ну, что это?
- Кокаин.
- Отлично! О` кей! Well! - продолжал восклицать Том, не обращая внимания на удивлённого профессора, и выскакивая на улицу. Там он встретил своего помощника, который медленным шагом двигался по направлению в жандармерию. Встретив его Мор, слегка успокоился и спросил дрожащим голосом:
- Ну, что у тебя?
- У месье Нея в кармане нет ни франка, зато у жены ферма на два миллиона. А у тебя что?
- Те таблетки, которые я принял за успокоительное, оказались кокаином.
- А как ты обратил на это внимание? Я даже не заметил этих таблеток!
- Потому что месье Жороль очень странно принимал своё успокоительное: сначала нюхал, а потом кидал на пол. Более того, когда мы с ним разговаривали, у него слегка слезились глаза.
- Феноменально! Значит, мы нашли убийцу! - запинаясь, говорил Люка.
- А вообще-то нет, - задумался его собеседник, - понимаешь, слишком это просто.
- Ну, смотри, - продолжал доказывать Ларье, - у него было время это сделать, у него был мотив сделать это, он сам путался в своих показаниях...
- Послушай, прервал его речь Том, - если это будет так, то я дам тебе десять тысяч франков! Согласен?
- Идёт! - воскликнул Люка, представляя себе лёгкую наживу.
Два друга пожали друг другу руки, и разошлись в разные стороны: Том - доказывать невиновность месье Жороля, а Люка - доказывать виновность месье Жороля.
Взятие доказательства.
Итак, два друга разошлись в две разные стороны. Но так как Люка никаких доказательств по виновности Нея не нашёл, я прошу разрешение читателя проследить за дальнейшими действиями Томаса Мора.
Наш главный герой взял себе такси и поехал на лошадиную ферму семьи Жоролей. Оказавшись на месте, начальник жандармерии направился на кухню, по дороге спрашивая дорогу. Месье Нея он не встретил: новый хозяин фермы в данный момент был на скачках.
Войдя на кухню, Том даже присвистнул: высокий потолок, новейшие механизмы для готовки еды, огромный размер самого помещения... разве от такой картины не может закружиться голова у бедного комиссара полиции, недавно прийдя на свою службу.
Как ни странно, за одной плитой кропотливо работала кухарка лет пятидесяти пяти - шестидесяти. В белом фартуке она резала овощи для супа.
На новые механизмы она смотрела не очень благоприятным взглядом: точнее сказать, с некоторой ненавистью.
Подойдя к ней, Том вытащил своё удостоверение:
- Комиссар жандармерии Мор, - а затем положил его обратно в карман, - у меня есть к вам пару вопросиков.
Реакция кухарки была очень пугливой, как и у всех людей, у кого не в порядке совесть. Но всё же это не помешало задать Тому "пару вопросиков".
- Скажите мне, - вновь заговорил комиссар, - а месье Люсьен часто заходил на кухню?
- Время от времени, - тревожно проговорила кухарка.
- Яды у вас на кухне?
- Некоторые да.
- Где?
- В аптечке, - и она указала на тумбочку.
Том подбежал к месту хранения опасных жидкостей и порошков, и стал открывать их поочерёдно, но, видя, что все они новые и полные, клал их на место. Потом он отдышался после быстрой работы и вновь задал вопрос:
- А где здесь кабинет месье Люсьена Жороля.
- По коридору налево.
- Пойдёмте со мной. Вы меня проведёте.
Кабинет управляющего представлял собой большое и просторное помещение светло зелёного цвета. Возле окна, на свету, стоял ореховый стол. Именно к нему в первую очередь подбежал Томас, принялся открывать все ящики. Запертые он открывал своим ключом (отмычкой). В одном из них Том нашёл чёрную баночку с черепом на крышке. Он быстро вскрыл её и удовлетворённо вздохнул: она была наполовину пуста. Вдруг Мор услышал беспокойный голос служанки:
- Месье комиссар, Вы ищете убийцу мадам Жороль?
- Именно так.
- В таком случае я могу вам помочь!
И она поведала страшную тайну о смерти своей хозяйки, которую читатель очень скоро узнает.
Последний удар.
Теперь я прошу читателя представить себе жаркий день в Париже. Разумеется, не такой жаркий, как на экваторе, но для местных жителей это был убийственно жаркий день.
По дороге на лошадиную ферму ухал "гольф" светло-бежевого цвета. В нём сидел уже знакомый читателю Люсьен Жороль, управляющий лошадиной фермы. Он сидел на заднем сидении, расслабившись и выкуривая сигару за сигарой. Вдруг машину остановили две неизвестных личностей, причём один из них держал значок на комиссара полиции, а второй просто стоял в стороне. Когда машина остановилась, Том, (а это был он) не обращая внимание на водителя, обратился к пассажиру:
- Месье Жороль, Вы едете на вашу ферму?
- Да, - пробормотал тот, сев более уважительно, - если вам нужно туда же, то я могу вас подвести.
- Разумеется, - и Том сел с одной стороны Люсьена, а Люка по другую. Через некоторое время такое положение стало раздражать человека, сидящего посередине.
Уже в кабинете Люсьен заметил, что два жандарма следуют за ним повсюду, куда бы он ни пошёл. Месье управляющий повернулся к двум безмолвным статуям и воскликнул:
- Что вам двоим от меня нужно?
- Месье Жороль, - естественно первый начал Том, - я думал, что Вам будет интересно послушать как идёт дело о убийстве Вашей матери?
- Допустим.
- Мы сумели развить успех: узнали, что Ваш отец принимает наркотики, и что у него кончились деньги - мотив преступления; он сам путался в своих показаниях, но путался так, что могло дать ему лишнее время, чтобы добавить яд в кофе своей жены.
На этом моменте Том остановился и посмотрел на своего собеседника: он казался раздавленным. Тогда Мор снова начал говорить:
- Но меня удивило то, что всё это было слишком просто.
Люсьен поднял голову.
- И я начал проверять других подозреваемых.
Глаза у управляющего засветились.
- Я проверил Ваш кабинет, с разрешением начальства, разумеется, и увидел, что в Вашем столе лежит именно тот яд, которым была отравлена Ваша мать. Но и это не доказательство: Вас же мог подставить месье Ней, подложив этот яд.
Люсьен открыл рот и молча слушал, поддакивая и кивая.
- Но в этот момент ко мне пришёл свидетель, который видел как Вы бросали яд в кофе, который видел, как Вы собственноручно отнесли это кофе в комнату Вашей матери, и который видел, как Вы ждали, пока мадам Жороль не выпьет это кофе.
Эта речь произвела на убийцу огромное впечатление: он вскочил, покраснел от злости. Но всё это продлилось, по крайней мере, полминуты. После этой вспышки бывший управляющий без сил сел в своё кресло.
- Месье, мне прийдёться арестовать Вас за убийство мадам Жороль, Вашей родной матери, - добавил Том, делая на слове "родной" ударение.
Эпилог
Дело в том, что автору волей-неволей прийдеться заняться описанием реакции конкурентов лошадиной фермы Жоролей, после ареста её управляющего.
Как читатель может догадаться, все были в восторге. А один фермер даже наградил комиссара жандармерии, дав ему сто тысяч франков.
Итак, Томас Мор сидел в своём кабинете (в жандармерии) и спокойно покуривал сигарету, представляя себе жизнь богатого комиссара. Его план был очень прост: как только он докурит свою сигарету, он пойдёт покупать недвижимость.
Вдруг в кабинет вошёл его помощник, Люка Ларье.
- Том, - обратился к своему другу новоприбывший, - к тебе там человек какой-то. Говорит, что срочно.
- Ну что же, зови! - Мор в этот момент напоминал больше американского мафиозо, чем комиссара полиции.
В кабинет вошёл стройный человек лет сорока восьми. Одет он был в элегантный чёрный костюм и блестящий галстук. Строение лица выдавало в нём поляка: тонкие губы, большие глаза, худое лицо и т.д.
Подойдя к комиссару, он достал своё удостоверение и проговорил тихим, бархатным голосом:
- Кредитный инспектор, пан Новитский.
Несчастный Томас вскочил со своего кресла, потом сел, вскочил, сел, вскочил и в конце концов снова сел.
- Я узнал, что Вы не платили некоторое время кредиты, обанкротили Вашего домовладельца и незаконно убежали из Польши. Значит так, или Вы сейчас отдаёте мне сто тысяч франков, и мы все забываем эту историю, или я сообщаю в газету, Вы теряете своё положение, и за Вами следит уже французская полиция.
Раздавленный Том побрёл к драгоценному ему чемодану с деньгами и отдал его своему новому посетителю, который тут же достал из кармана документ о том, что "пан Томас Мор выплатил сто тысяч франков польскому правительству, тем самым погасил свою задолженность". Том подписал эту бумагу не читая. Люка проводил пана Новинского и повернулся к своему другу: бывший богач выглядел скорее трагично-комично, чем трагично. Через две минуты молчания Люка слегка хихикнул, Том повторил этот звук. Ларье хихикнул погромче, его друг почти рассмеялся. Затем два приятеля рассмеялись в полный голос. Комиссар поднялся со своего стула и сквозь смех сказал Люка:
- Кстати, с тебя десять тысяч за пари!
У Ларье широко раскрылся рот. Он перестал смеяться, что было совсем не похоже на его товарища.