Город назывался Сан-Мартино. Однако это я узнала уже днём, походив, позанимавшись делами, более или менее неотложными, и вызвав в памяти пережитое приключение.
Но какое-то время для меня это был просто Город с большой буквы, странный и одновременно привычный, потому что многие города со старинными улицами и архитектурными памятниками бывают похожи. В особенности - те, что обладают таким неуловимым, коварным очарованием. Вот ты идёшь по улице, исполнившись благоговения и впитывая красоту вокруг себя. Восхищает решительно всё: медальон с лукавым личиком купидона, завитки лепнины, строгий кованый балкон, само здание, незатейливо прямолинейное, но такое характерное для классицизма, колонны, шрифт аптечной вывески, ресторанчик под маркизой, а при входе на фонарях - горшки с геранью, почему-то висящие вверх ногами, цветками вниз - каково! где это видано? И саму герань язык не поворачивается назвать просто "розовой" - нет, ты знаешь, что эти роскошные оттенки зовутся "маджента" и "сольферино".
И вот рука привычно тянется к фотоаппарату, ты хочешь запечатлеть увиденное, прочувствованное. Вот уже ищешь ракурс и щёлкаешь, но... Получается не то. Хоть убей - не то. Вздыхаешь. Получается изображение без воображения, невнятный эрзац, и поди пойми, в чём дело: в отсутствии у тебя мастерства? Или в том, что такую улицу в принципе невозможно снять с выгодного ракурса?
Как бы там ни было - всё это мне было хорошо известно, я познала немало таких разочарований. И поэтому с сознательным наплевательством оставила фотоаппарат дома. Такую красоту можно унести лишь в воспоминаниях.
Итак, Сан-Мартино. Самым примечательным было солнце - город был буквально напоен им, потоки золотых корпускул переливались через края скамей, рамы велосипедов, каменные стены, поребрики тротуаров и особенно через зазоры между пальцами, окрашивая не просто их контуры, а зажигая буйно-рубиновым светом почти всю ладонь. Даже тень здесь была не такая, как у нас - не мрачная, а ласковая, томно-манящая, кажется, даже другого оттенка.
Жара не давила - с моря постоянно дул освежающий бриз, дающий возможность не устраивать сиесты и не ждать темноты, чтобы выбраться погулять. Однако и местные жители, и туристы всё равно не могли устоять перед соблазнами фиолетовой бархатистой ночи, подобной лепестку орхидеи с мерцающими светлячками.
Уезжать было, конечно, жаль. Однако меня совсем не мучила меланхолия. Я пребывала в удивительно беззаботном настроении, как человек, знающий, что может вернуться сюда в любой момент.
Даже эта моя поездка была возвращением - ведь мы с Ариной уже были здесь год назад, я припоминала, что мы уже ходили на экскурсию во дворец чешского графа - не то дипломата, не то мецената, богача, предпочитающего тёплые края родной земле. Мы отправились сюда и сейчас, но на этот раз не столько для того, чтобы глазеть по сторонам и бродить по залам, слушая имена и даты, которые всё равно не запомним.
- Есть хочется...
- И пить! У-ух, у меня ноги гудят...
- И у меня... Вот бы сока! Холодненького, из запотевшего стакана...
- Не трави душу, давай до какой-то забегаловки дойдём...
- ...сочок из сицилийского апельсина, красный, его ещё "кровавым апельсином" называют... - начала занудствовать я.
- Какие мы кровожадные и беспощадные! Апельсин - только кровавый, только сицилийский! - начала поддевать меня Арина.
- А то. А давай не пойдём никуда, развернёмся и вернёмся туда.
- Во дворец? Зачем? Ты имеешь в виду ресторан?
- Ну да. А что, можем же себе позволить.
Арина замедлила шаг (мы перешли на вовсе черепаший темп), и через пару секунд изрекла:
- А давай. Хватит уже фигнёй из переходов питаться, хоть тут разгуляться бы! Будем мой грант проедать.
Я не выдержала и расхохоталась:
- Вот это чётко!
Далеко мы не успели отойти - нужно было лишь пробраться через фигурную калитку с восточной стороны и пересечь парк (вообще разных входов на территорию поместья было много, зато почти все - тайные).
***
С графским особняком как-то совсем не вязалось слово "музей" - скорее, культурный центр. Самой главной и необычной чертой была открытость - можно было заходить в любые помещения, садиться на стулья, вальсировать по паркету, играть на фортепьяно. Здесь постоянно проводились экскурсии, выставки, литературные вечера, парк был излюбленным местом прогулок для горожан и приезжих. Странно, но здесь совсем, в принципе не бывало мусора, хоть я не видала ни одной урны. К тому же, несмотря на оживление, поместье не казалось переполненным.
Мы с Ариной поднялись на второй этаж и прошли в воздушный бело-золотой банкетный зал, где и находился знаменитый ресторан. Здесь стояли огромные столы с кипенно-белыми скатертями, со стульями а-ля Людовик XV, в бокалах и вазах со свежими букетами отражались свечи.
Каждый просто садился на свободное место, к нему подходил официант во фраке (они сновали тут во множестве, проявляя чудеса манёвра), принимал заказ, но вообще-то на столе всегда стояли прочие яства - за них полагалась фиксированная цена, а за то, что заказывалось кроме того - отдельная плата. Поэтому всё здесь производило впечатление нескончаемого пиршества, торжественного бала - и это впечатление довершалось живой классической музыкой.
Меня всегда ослепляли и чаровали все эти дворцовые атрибуты: позолота, изысканная резьба на мебели, тяжёлые портьеры, канделябры и люстры, роспись на потолке, высоченные двери, гербы... Надо мной подтрунивали, но в таких местах и мне хотелось выглядеть как можно наряднее, представительнее. Сегодня я не знала, куда мы пойдём, но каким-то шестым чувством угадала, что нужно надеть белые сандалии с золотыми пряжками и длинное, развевающееся алое платье, подол которого напоминал лепесток тюльпана.
Аринин подход был принципиально другим. Сейчас она сидела в бандане, бриджах, майке и удобных открытых кроссовках. Она считала, что в условиях туристической поездки главное - мобильность и выносливость, а нездоровое эстетство до добра не доводит. Что я на себе и прочувствовала, когда безбожно спалила плечи на летней прогулке в Вене, надев эффектное открытое платье.
- Так какими судьбами? Грант, говоришь, дали?
- Умгу. Я теперь грантосос.
- Обалдеть просто. А что за тема, что за...
- Ой, да та же теория коммуникации, культурные всякие фишки... Заодно тут конференция переводческая, я и на неё решила смотаться.
- Ничего себе, так ты доклад будешь читать или кого-то переводить?
- Не поверишь, и то, и другое! Теперь уж и не рада, что столько на себя взяла.
- О да-а...
- Ну, а вообще - тут будут итальянцы, немцы, шведов даже парочка. Хотя как они тут от жары не сдохнут...
- Ой, не гони, нормальный тут климат.
В ответ скептическое фырканье - даже жевание блинчика с печёночным муссом выглядит скептическим. Это один из пунктов, по которому мы с Ариной расходимся. Она жару терпеть не может, а я просто обожаю - конечно, в разумных пределах, но до такой степени, что Сан-Мартино кажется мне раем на земле.
После обеда мы отправились всё-таки побродить по дворцу, смешавшись с перетекающими из зала в зал, с этажа на этаж группками людей. Мы вместе с ними слушали смутно узнаваемые реплики экскурсоводов, рассматривали картины, зеркала и статуэтки, ловили чьи-то реплики, да и сами потихоньку беседовали.
- Ну, а ты так и не рассказала, что тут делаешь.
В прошлом году мы были здесь проездом во время одной из этих утомительных автобусных экскурсий в стиле "галопом по Европам". Но на этот раз...
- Да я тут по разным вопросам: по поводу продажи картин, купить кое-что и с этим итальянцем встретиться, который мою коллекцию в стиле милитари вызвался на показы выводить и пиарить... И родственникам опять же кое-что передать да от них забрать - бедный мой чемодан, не знаю, как он закроется.
- Ого, ну ты тоже деловая колбаса.
- Да... Как-то так.
Я заметила, что люди здесь больше похожи не на туристов, а на приглашённых на раут или конференцию.
- Так здесь на самом деле всё и будет проходить. Сегодня, вижу, народ пришёл полюбопытствовать. О, я вон того шведа знаю! Hej, Anders! [1]
С коммуникацией у Арины не только в плане теории, но и на практике всегда было лучше, чем у меня - я б ещё пару минут стояла, набираясь смелости.
Мы подошли к высокому сухощавому мужчине в прохладно-синем костюме, который так гармонировал с его светлыми скандинавскими глазами и юношески открытой улыбкой. Я тоже, поздоровавшись, произнесла пару фраз и поделилась впечатлениями от города, а потом, извинившись, отошла, предоставив коллегам болтать сколько вздумается.
Я спустилась в сад и пошла бродить по извилистым плиточным дорожкам, укрытым пятнистой южной тенью. Сад и парк плавно переходили один в другой и в целом напоминали сказочный лабиринт с фонтанчиками из старого камня, статуями античных персонажей, с плющом на стенах и множеством переходов. Там были и беседки, и павильоны, и оранжерея, и даже небольшой музей с коллекцией холодного оружия.
В парке постоянно ощущалось бурление жизни, но ускользнуть в укромный уголок было очень просто - вот что меня удивляло в этом загадочном месте. Равно как и то, что ни один турист не пытался что-то заснять - неужели они постигли ту же тщету?
Незаметно для самой себя я оказалась возле усыпальницы графа. Не знаю зачем, но решила войти. Это было наполовину открытое помещение, выполненное вроде грота, с полукруглым сводом потолка, в светло-синих тонах. Надгробная плита была сделана с лежащей статуей а-ля крестоносец: сурово вытянутое тело, руки сложены на груди, только вместо доспехов - сюртук конца восемнадцатого века. Это художественное решение тоже отдавало странностью. Но почему-то импонировало. У стен полукругом были расставлены чёрные кованые подсвечники на высоких ногах. Мерцали лампадки, кое-где лежало несколько букетов пионов. Каменный пол даже сквозь подошвы обуви источал холод и сырость - резкий контраст с жарою в городе.
Я засмотрелась на скульптуру, на цветы, и тут меня продрал по спине неприятный холодок. Точнее - не холод, а что-то вроде электрического импульса. И не по спине, а неглубоко под кожей. Но внутрь закралась неприятная, гнетущая жуть - угрожающее незримое прикосновение. Навязчивое бесплотное присутствие. То, что всегда так пугало и до сих пор пугает меня в тёмных комнатах.
Самое ужасное: ведь это не проигнорируешь, не сбросишь усилием воли. Я сглотнула комок. Для этого Нечто нет подходящего контекста: за моей спиной разогретый солнцем парк и город, который кое-где парадоксально напоминает Прагу, переходящую в Сан-Ремо.
Я понимала, какое сейчас жалкое зрелище являю собой в ментальном плане: однако я нашла силы выдавить пару дипломатичных фраз и вежливо извиниться за беспокойство. Я с трудом развернулась и вышла на ватных ногах; да, обернуться было труднее всего - так всегда уходишь из тёмной комнаты с ожиданием ножа в спину...
На зелёной аллее из платанов я еле отделалась от тошнотворного чувства. Хотя в принципе поняла, что граф просто не в духе.
Стресс частенько заедают - я купила мороженое.
- А-а, вот ты где!
Арина всласть наговорилась со шведом и отправилась искать меня - мы нашли друг друга без звонков. Теперь мы подкрепили силы, но предстоял путь до автобусной остановки, а там съезд в Нижний Город по серпантину. По дороге к остановке случилось происшествие: Арина упала в обморок. Не свалилась как подкошенная, но стала медленно оползать прямо мне на руки, ведь я, хоть испугалась не на шутку, кинулась подхватывать.
На попытки отволочь её на скамейку Арина запростестовала. Через полминуты она смогла твёрдо встать на ноги, а потом ещё и пойти как ни в чём ни бывало. Затем мрачно потребовала минералки. Чертыхнулась из-за того, что вода тёплая, но всё равно сделала два-три глотка. А потом развинченным жестом швырнула бутылку прямо под обрыв, в заросли тигрового алоэ. Кто-то мог бы возмутиться, но там, внизу, стояли мусорные баки. Увенчался ли бросок попаданием, было неважно - главное было доехать теперь домой в целости и сохранности.
Что мы, в общем, и сделали вопреки духоте и тряске: Арина благополучно доехала до отеля, а я до дома родственников. По прибытии сценарий у нас был одинаков: скинуть всю одежду, залезть под душ, а потом - рухнуть в постель, под накрахмаленную прохладную простынь.
Тётя Маурисия зашла спросить, когда я буду собирать вещи. Я что-то промямлила и, перевернувшись на спину, уснула. Она махнула рукой и ушла на кухню. Во сне было не видно. Просто я знала за ней этот жест.
Самолёт завтра. Вылетает в три. С утра всё спакую.
Вечером я выбежала в ближайший магазинчик купить креветок и помидоров. Возвращалась, чувствуя, как пакет оттягивает руку, а ветер гуляет по лопаткам: вышла я в линялых шортах и белой борцовке. И, естественно, в шлёпающих вьетнамках в палец.
Потом мы всей честной компанией очень душевно посидели, поедая "морских гадов" и запивая их наполовину разбавленным розовым вином. Гулять не пошли, просто время от времени подходили к окну, благо вид в этом элитном районе был шикарный, как с открытки.
Да и квартирка у них ничего так. Пять комнат, испанский стиль - светлые стены тёплых оттенков и насыщенно-тёмная мебель. Кому-то покажется тяжеловато, а по мне - красотища. Надо у себя придумать что-то похожее...
Но самым интересным в этом доме был лифт. Просторный, с зеркалом, медными окантовочками, большой панелью с кнопками, на которой - странно! - была ещё и карта, напоминающая схему метро со станциями. Причём названия в основном были какие-то странные и дурацкие. Например, какая-то "Альфа-лавка" или "Электросила"... Все надписи на плане я не смогла удержать в памяти. Но мне это напомнило поездку на Введенское кладбище в Москве и станции Электрозаводскую и Бауманскую.
Меня это интриговало, но в кнопки я не тыкала, пользуясь показанными мне в первый день пребывания. Зачем предназначались остальные, было неясно, но даже декоративная их ценность была неоспоримой: обтекаемые, бронзовые, гладкие на ощупь, они образовывали на светлой панели этюд какого-то узора.
Назавтра тётя, дядя и все мои кузины занимались моими сборами и поочерёдно проверяли мой багаж, прикидывали, как мне лучше добираться до аэропорта. Однако нервотрёпки не наблюдалось. Обсуждение шло так, словно речь шла о троллейбусе, а не о самолёте.
Наконец пакеты были компактно уложены, мелочи распиханы, чемодан застёгнут. Объятия, рукопожатия, улыбки, ободряющие слова. Я стояла и поджидала свой жёлтый автобус на чистенькой площадочке, где с одной стороны была скальная стена с гирляндами из ярко-розового физалиса, с другой стороны - панорама бухты и города с терракотовыми крышами, наконец, через перила - просто море. Спокойное, синее, уже не посеревшее от зноя, который спал уже вчера под вечер - с сегодняшнего дня наступали более свежие деньки, иногда с облаками. Мы смотрели вчера прогноз.
Наверное, уезжать было самое время.
Об этом я думала, рассеянно поглядывая за окно автобуса и машинально придерживая чемодан в проходе. Когда нас тряхнуло на повороте, взгляд мой невольно оторвался от пейзажей и...
Я увидела сидящего чуть поодаль Генерала. В таких случаях полагается драматическая пауза. Но ничего драматичного не происходило, мы просто оставались на своих местах. Тем более, мне не впервой встречать в транспорте выдающихся личностей.
Казалось, его никто не замечал. А он - не видел меня. Генерал выглядел очень потрёпанным, старым, уставшим, и явно нуждался в поправке здоровья. Ещё немного, и лицо его будет в тон мундиру - а был он в своей обычной серой униформе. Странно, что и этого никто не замечал, словно так и надо (ага, этакую фуражку не заметить!). Какой-то пассажир обратился к моему Генералу с занудными расспросами. Тот отвечал на удивление терпеливо, медленно выговаривая слова своим надтреснутым голосом, в котором сочетаются кошачья резкость и бархатная хрипотца - просто цедил фразы, не в силах сопротивляться. Не говоря уже о том, чтоб рявкнуть и отшить. Выражение лица у Генерала было утомлённое и грустное - скорее, не от душевных потрясений, а от плохого самочувствия.
Я пребывала в возбуждении. Я попыталась привлечь его внимание пристальным взглядом. В ответ, отозвавшись на ощущения, он твёрдо, неотрывно посмотрел мне прямо в глаза. Ох, всё-таки дал понять, что видит меня, знает, что я здесь. Но больше - никаких знаков сближения. Скорее всего, так было надо. Он не желал привлекать внимания. А я - если б я помахала рукой или пробралась к нему - я бы его просто выдала.
И тут меня охватило странное чувство. Автобус ехал... обратно! Неужели он сделал где-то крюк? Если да - почему?! Или я каким-то непостижимым образом попала из автобуса, едущего в аэропорт, на тот, что отправлялся оттуда в город? Но мне уже было плевать - чёрт с ними, с билетами. Я была рада, что мы возвращаемся.
У Генерала были в Сан-Мартино свои дела - это ощущалось. Оставалось лишь выяснить, какие. Но первым делом я бы посоветовала ему устроить себе здесь длительный отпуск и восстановить силы. Пусть берёт пример с дворян, ездящих "на воды".
Жёлтый автобус затормозил на центральной площади, пассажиры высыпали из дверей, оживлённо болтая. Генерал тоже направился к дверям, я шла сзади; тут он исчез в ореоле дневного света, а потом его и вовсе кто-то заслонил. Но можно было заметить, что чемодан у него сразу забрали и подали ему руку. Встречала его сама донья Люсия, были ли с нею дети, я не увидела (оттёрли, оттеснили!) - но почувствовала: да. Жаклин и Марко Антонио.
На свежем воздухе уже можно было закричать, окликнуть, помахать руками - но повод для этого исчез, я потеряла своих из виду! - да, растолкала недовольных пассажиров, прорвалась, спугнула целую стаю сизых голубей - но всё впустую. Я увидела лишь удаляющееся такси.
Ничего. Я чётко уяснила две вещи. Один: непонятно, зачем, но (я польщена!) они направляются к моим родственникам. Два - проще простого: нужно их догнать. Во что бы то ни стало. А там - поговорить с Генералом и наградить его порцией объятий и нежностей.
Мы с таксистом засунули вишнёвый чемодан в багажник, и вот я уже сидела на переднем сиденье, погружённая в думы. Вряд ли мне устроят головомойку из-за нежданного возвращения. Да, не улетела, да, примчалась обратно. Мало ли, может рейс отменили? Что-нибудь набрешу.
А они уже поднялись.
Я расплатилась и отказалась от помощи, чемодан превратился для меня в миниатюрный рюкзачок: я одним рывком втащила его по лестнице и втолкнула в лифт, мимоходом бацнув по панели почти вслепую.
Кабина мягко тронулась и проехала нужное число этажей. Звоночек. Отъезжающая дверь. Скорей!
Щёлкнула ручка чемодана. Колёса приглушённо застрекотали по стыкам плитки, завязли в ворсе бежевого ковра на площадке - я рванула чемодан за собой, ринулась вперёд: дверь квартиры была открыта.
- Уже иду! - раздалось изнутри.
Но я остановилась как вкопанная. Навстречу мне вышла не тётя, а какая-то незнакомая молодая женщина с каштановыми волосами. она была в домашних джинсах и белой маечке-поло. Да и квартира была не нашей - хотя за спиной у незнакомки виднелась похожая секция тёмного дерева с расставленными там книгами и вазами.
- Э-э... здравствуйте.
И мне пришлось озадаченно объяснять, что попасть я намеревалась совсем в другое место - но, наверное, промахнулась по кнопке...
- О-о, ну конечно! - всплеснула руками женщина. - Вы случайно перешли на Ломбардскую линию, вот оно что. С этими лифтами нужно быть внимательнее - ведь это настоящий летательный аппарат.
Мне говорили, что я никудышная актриса; труднее всего мне удаётся скрывать гнев - в принципе, вообще никогда не удаётся. Здесь же на моём лице слишком явно проступило непонимание.
Незнакомка даже рассмеялась:
- Ах, минутку, я вам всё объясню! Да вы пока проходите, не стесняйтесь. Ну и что, чемодан поставьте здесь, в прихожей.
В течение нескольких последующих минут меня поили капучино с бисквитами и разъясняли принцип действия лифтов. Они не просто могут ездить горизонтально, они движутся по координатам, указанным на карте. Профан просто не обратит на неё внимания, но жильцы-то знают, в чём всё дело. Названия станций действительно являются шифром. Также эти лифты служат средством сообщения между всеми домами элитной постройки, выполненными по одному обширному проекту (притом, что несколько таких домов находятся в других городах).
И расписывала она мне всё это не просто так.
- Вы ведь родственница семейства Рикарди?
- Да, - важно ответила я. Потому что "семейство Рикарди" прозвучало как-то очень значительно.
- Я им сейчас позвоню, предупрежу, - улыбнулась женщина, - и можете отправляться, теперь вы не потеряетесь.
Она набрала номер на аппарате, сделанном под старину, и начала что-то говорить в трубку, я мысленно уловила тёплую дружескую атмосферу и присутствие Люсии в доме (она почему-то ощущалась очень яркой), я поправила волосы...
И проснулась. Рука была закинута на подушку, пальцы зарывались в волосы, как гребень. За окном светало, но всё ещё горел этот фонарь, который то гас, то зажигался и менял цвет.
Ну вот, я так и не попала к родственникам, не поздоровалась с августейшим семейством и не обняла самого Аугусто...
Ну и ладно. Ничего страшного. Теперь-то я точно знаю, что, если сильно захочу, могу вернуться.