Разумеется, у иммиграции есть масса неприятных моментов. Как, впрочем, и приятных. Лично для меня самыми ценными из них, из приятных, являются возможность значительно расширить свой кругозор, открыть новые горизонты, попробовать себя в чем-то новом, обогатиться знаниями, к которым в прежней, доиммигрантской, жизни вряд ли бы получил доступ.
На родине круг знакомств и орбиты общения достаточно примитивны и из них не вырваться. С годами школьные друзья один за другим куда-то пропадают, встречи с ними случайны и ничего кроме разочарований не приносят. Приятно ли столкнуться нос к носу с дородной неопрятной теткой и узнать в ней первую красавицу в классе, в которую был влюблен когда-то? А потом слушать про ее мужа-неудачника и троих детей - хулиганов и двоечников, выискивая повод поскорее прервать негаданную встречу с обещанием созвониться. С институтскими приятелями видишься раз в несколько лет и опять же исключительно для обмена воспоминаниями о былом. Остаются коллеги. Но что принципиально нового может рассказать программист программисту, медик медику, а музыкант музыканту?
Другое дело имммиграция. Тут жизнь постоянно сталкивает тебя с людьми самых разных судеб и профессий. Общий язык словно магнит притягивает соотечественников друг к другу, подталкивает на долгие задушевные беседы. И едва ли не каждый из встреченных может рассказать такое, о чем раньше даже не подозревал. Особенно, если беседа ведется не "всухую".
Одной из первых моих знакомых в Испании оказалась некая Дарья. Жили мы тогда в довольно крупном портовом городе на севере Испании. Познакомившись с Дарьей (или просто Дашкой) и ее мужем Антоном, стали часто проводить вместе досуг. Выезжали на пикники, ходили друг к другу в гости, совместно отмечали дни рождения и всяческие праздники. Но какой бы многочисленной компанией мы не собирались, Дашка неизменно была ее душой. Под действием обожаемого ею белого вина, она во всех подробностях начинала рассказывать о своих последних производственных успехах. По профессии она была медиком, время от времени работала медсестрой, замещая персонал испанских больниц, а на постоянной основе трудилась в одной частной клинике. Гинекологом. Спустя полгода после нашего знакомства я почти наверняка тоже мог бы попробовать себя в качестве женского доктора. Подробные лекции Дашки оснастили меня всем необходимым багажом теоретических знаний. Не хватало лишь практики.
Ее муж Антон трудился по смежной специальности, он был урологом. Когда Дашка ненадолго отвлекалась на посторонние разговоры, не имеющие отношения к ее профессии, включался Антон. От него я узнал про замечательную и весьма популярную у испанцев операцию под названием вазектомия. Ее подробное описание было повторено столько раз, что я, вероятно, при случае смог бы с закрытыми глазами сделать разрез в нужном месте и провести все необходимые манипуляции, результатом которых стала бы невозможность пациента в дальнейшем претендовать на звание производителя.
Что я знал про Израиль, живя на родине? Небольшая далекая страна, не в меру агрессивная по отношению к свои соседям, куда мечтает когда-нибудь уехать каждый уважающий себя еврей. По настоящему познакомил меня с Израилем десятилетний пацан Семен. Он вместе с русской мамой, которая уговорила его еврейского папу эмигрировать на родину предков, приехал в наш город к кому-то в гости. Когда мы с Семеном, оказавшись на совместном пикнике, отравились в лес на поиск дров, парнишка охотно отвечал на любые мои вопросы о стране, в которую он попал в пятилетнем возрасте. Он мне сообщил, что Израиль занимает очень выгодное стратегическое положение - между двумя морями. Врагам, даже во сне мечтающим уничтожить еврейское государство, практически невозможно застать его граждан врасплох. Вернувшись к столу, Семен довольно резко осадил свою русскую маму - она, пользуясь отсутствием сына, тянула в рот пищу, которую настоящим евреям есть не положено.
В том же испанском лесу, снова собирая дрова, я многое узнал о жизни негров в Анголе и в Киеве. Вместе с приятелем мы повалили сухое дерево и стояли, обсуждая, тащить ли его целиком или попытаться переломить в нескольких местах. И тогда из-за ближайших кустов вышел самый настоящий негр и неожиданно для нас на чистом русском языке, почти без акцента, спросил: "Мужики, у вас топорика случайно не найдется?" Негр оказался из наших. Учился в Киеве и как честный человек женился на тамошней дивчине, когда у нее на свет появилось весьма смуглое дите. Но оказалось, что жить в киевской студенческой общаге это еще туда-сюда. А вот, имея африканские корни, остаться в Киеве резидентом, переехав в пятиэтажку в рабочем районе - совсем другое. Устав от нападок расистов и просто хулиганов, супруг потянул семью в Анголу. Жена отказалась наотрез. Пришли к компромиссу - поехали в Испанию, попросили убежища. На вопрос, отчего же супруга не захотела переехать на жительство в Анголу, наш темнокожий собеседник немало рассказал нам о своей далекой родине. Нам жизнь в Анголе не понравилась.
Однажды, снова отдыхая на лоне природы, наша компания слилась с другой, оказавшейся по соседству. У новых знакомых, оказался магнитофон, но с музыкой было негусто, крутили в основном блатняк. Я вызвался принести из машины что-нибудь более оптимистичное. Парнишка, сидевший за столом напротив, с надеждой заглянул мне в глаза и спросил: "А у вас папины диски есть?" "А кто у нас папа?" - спросил обалдевший я. "Костя Кинчев", - сказал мальчик, потупив взор. Кассеты с "Алисой" в машине нашлись и на радостях, что, приехав с мамой в гости заграницу, он смог услышать песни в папином исполнении, парнишка немало мне рассказал о закулисной жизни знаменитой питерской рок-тусовки.
Корабли. Вы бывали на кораблях? Нет, не в качестве пассажира, а в качестве почетного гостя? Чтобы капитан вам показывал вверенное ему судно, подробно отвечая на любые ваши дурацкие вопросы. Если жили у моря, то возможно да. А я вот в прежней жизни, до эмиграции, жил от морей и океанов вдали. Оказавшись же в Испании, почти сразу угодил на огромную плавучую консервную фабрику. Вернее, сразу на три рыболовецких судна, которые сами же все пойманное закатывают в банки. Советский Союз успел заказать их производство испанской верфи, а вот полностью расплатиться за заказ не успел и распался. Два десятка моряков во главе с капитанами, приехавшие на приемку, сначала расстроились, что корабли им не отдают. Потом смирились, подружились с соотечественниками-резидентами и охотно приглашали их на корабли провести досуг. Длилось это братание примерно год, потом корабли все же покинули испанский порт. Но к тому времени я уже знал, чем гальюн, о котором я читал в книгах, отличается от туалета. Мне не очень понравилось. Зато неизгладимое впечатление произвел капитанский мостик, своими приборами чем-то напоминающий кабину космического корабля.
Нет, на космическом корабле я, конечно, даже благодаря иммиграции еще не бывал. Зато умудрился в качестве переводчика провести день на борту американского авианосца, заглянувшего в один из испанских военно-морских портов с миссией дружбы. Большего рассказать не могу, связан обещанием не разглашать.
Или вот, например. Разве узнал бы я, не эмигрировав, чем отличаются испанские сантехники, электрики и прочие "мастера" от их российских коллег? Наши умельцы, во всяком случае в советское время, когда я с ними общался, за трешку или ее поллитровый эквивалент готовы были устранить любую неисправность даже голыми руками. Местный, берущий за свои услуги значительно больше, является в дом и первым делом спрашивает, нет ли у меня плоскогубцев - он свои в машине оставил. Или отвертки. Или стремянки. Я уже к этому привык, не удивляюсь. Разве что иногда. Как-то пришел спец ставить мне спутниковую антенну на крышу. Попросил дрель. Я молча принес. Ну, действительно, отправляясь ко мне сверлить дырки в моей крыше за мои же деньги, не тащить же ему собственную дрель с собой. Глянул он презрительно на мою дрель и говорит, мол, нет, такая не пойдет, нужна помощнее, промышленная. И желательно с перфоратором... В общем, не понравилась ему моя дрель. Сказал, с глубоким вздохом, что завтра свою притащит. Завтра, как это и положено в Испании, наступило спустя неделю.
Музыку я любил всегда. Но на родине средств и времени хватало только на посещение рок-концертов. До филармоний и консерваторий все как-то руки (вернее - ноги) не доходили. Иммиграция заполнила эту нишу в моей культурной жизни, а значит обогатила новыми познаниями. Знакомство с замечательными музыкантами из "Виртуозов Москвы", а также с одной великолепной певицей из Грузии не раз приводили меня в испанские концертные залы. Побывал я даже в овьедском театре "Кампоамор", где разглядывал его более чем достойный интерьер, одновременно слушая классический репертуар. Балет вживую, а не по телевизору, кстати, я также впервые в жизни увидел лишь в иммиграции. Мне понравилось.
Знакомства с художниками-соотечественниками сами понимаете куда меня привели. Я стал завсегдатаем художественных выставок, кое-как даже поддерживаю беседы, стараясь скрыть свое дремучее дилетантство, на их открытиях, когда приглашают. Интересно, что в Прадо и других художественных музеях Мадрида, где я теперь живу, бывать мне приходится значительно реже, чем на выставках соотечественников.
Ну и, наконец, этот небольшой рассказ-исповедь появился на свет тоже исключительно благодаря иммиграции. Знакомства с несколькими живущими в Испании русскими писателями и их творчеством подтолкнули к мысли попробовать перо. Попробовал. Мне понравилось. А вам?