Встретилась мне тут белая кошечка. Не альбинос, такого легкого кремового оттенка и глаза чисто зеленые. Я еще подумал, что если плохая примета, когда черный кот дорогу переходит, то отличная примета должна быть, если белая кошка не пересекается на своих тропинках с тобой. Вопрос, конечно, спорный. Как бы то ни было, эта кошка была худа, как скелет. Довольна высокая в холке, поджарая, чем-то она мне напомнила не буду называть ее имени всуе. Одну пепельную натуральную блондинку стасемидесяти двух сантиметров ростом и весом в сорок с чем-то килограмм, которая злоупотребляла высотой шпилек и прочими марихуанами.
Бедная кошечка шла рядом со мной, мяукая, и слегка пошатываясь... Кстати, слышал, что кошки мяукают, только общаясь с людьми, и это похоже на правду. Я тоже говорю "кс-кс-кс" только кошкам. Язык межнационального. И вот она подходит уже практически ко мне, как тут ее что-то отвлекает. Ну, как бывает, когда пепельная блондинка видит пепельного блондина или что-то вроде того (о ювелирной лавке говорить пошло!). И этот бродячий бездомный бухенвальд, только что шатавшийся от порывов воображаемого ветра, вдруг преображается и становится безжалостным и неумолимым убийцей, трепыхающейся белой лентой среди зеленой травки, лентой, обернутой вокруг наконечника боевой стрелы.
Я не сразу и заметил-то этих воробьев. А воробьи не сразу заметили бело-кремовую худышку, или просто не приняли ее всерьез. За это они поплатились одним из своего народца. Ибо наша страдалица ошибок не прощала. Думаю, никогда и никому.
И вот кстати о воробьях. Кормил я тут недавно голубей в парке. Кормил такими длинными белыми солеными семечками, которых никто не видел в их естественных условиях. Говорят, это китайские семечки. Вполне возможно. Не удивлюсь, если китайцы обычные подсолнуховые черные семечки вытягивают и раскрашивают вручную, почему бы и нет? Так вот, голуби мало того, что не могут самостоятельно разгрызть эти китайские поделки, так еще настолько тупы и ленивы, что позволяют воробьям воровать их у себя из клюва. Стоит такой голубиный придурок, видит, что возле него упала разгрызенная лично мной семечка, думает, наверно, "алилуйа!", и вдруг один - всегда один! - из воробьев, стоящих полукругом возле голубя, делает незаметное глазу движение и съебывает с едой из голубиного благодарного клюва подальше. Ну, то есть, если голуби - это птичье обличье педального лоха, то воробьи - типичные представители гопников, рабоче-крестьянской, пролетарской крови дворовая шпана с заводских окраин.
А теперь представим, что произошло у меня на глазах с моей бедняжкой белой кости и голубых кровей. Она, заебаная нищетой и быдлячей жизнью практически на помойке, осталась хищницей - суровым безжалостным бойцом с немыслимой грацией и реакцией, превосходящей все, что мы только можем себе вообразить. Она не прощает ошибок никому. Она не простит ошибки даже своей судьбе, стоит той только слегка замешкаться, как та воробьиная шпана, потерявшая нюх, обувая педальных лохов.