Краткий курс рисунка 
обнажённой психологии самоубийцы
Пособие для начинающих


Урок 1. Чёрно-белый размер

Белый цвет необъятен, беспределен, его всегда очень много,
его не охватишь зрением, и не найдёшь, где поставить точку,
белым тополиным пухом он застилает чёрную дорогу,
а дорога настолько длинна, что не вмещается в стихотворную строчку.

Чёрный цвет ограничен, конечен, его всегда чуть-чуть не хватает,
но иногда его становится так много, что даже захватывает дух,
и тогда наступает июль, и вот уже над чёрным что-то белое летает
и застилает чёрное, и оказывается, что это - тополиный пух.

По чёрно-белому телевизору почему-то показывают одно и то же:
белых мужчин-самоубийц, стоящих посреди дороги "под мухой",
и чёрных женщин, незаметно превращающихся в чёрных кошек
и перебегающих дорогу, занесённую белым тополиным пухом.

Чёрным по белому написано на листочке, найденном у него в кармане:
"Я ухожу из жизни. Прошу никого не винить...";
она покупает цветной телевизор, но он не обращает на это внимания,
он больше ни на что не обращает внимания, он продолжает жить 
и начинает пить.

Он пьёт по-чёрному, у него аллергия на всё, кроме водки с водкой:
на тополиный пух, на кошек и на женщин, которые плачут;
она идёт по белому тополиному пуху кошачьей походкой
вся в слезах, потому что походка  не сочетается со словом кошачья.

Он пьёт что-то белое, он постоянно прикладывается к фляжке:
он думает, что фляжка скрывает цвет, и поэтому пьёт;
белым по чёрному написано на бесконечных рекламных растяжках:
"Есть вещи, которые стоят того, чтобы жить". И кто-то живёт...
Урок 2. Смена привычного ракурса

Тебя вдохновляет запылившаяся лампочка без плафона,
одноного стоящая на потрескавшемся потолке
и готовая разбиться о воздух с оглушительным звоном,
не допрыгнув до пола, лежащего на одной руке

ответственного квартиросъёмщика и безответственного человека,
проводящего и провожающего дни вверх ногами исключительно,
потому что короткая жизнь длинною в четверть века
вверх тормашками становится намного длиннее и значительней,

и все пятьдесят два - твои, и ты никому ничего не должен,
ты успеваешь вырастить детей и доживаешь до поздних внуков,
и, когда твои внуки плачут, у тебя мурашки бегут по коже,
а вирус, сидящий под кожей, пугается этих звуков,

остаётся одно из двух: либо вирус взрывается от страха
и заполняет твою чистую кровь миллионом смертельных микробов,
либо он продолжает жить, а ты постепенно оседаешь прахом
на дно сооружённого тобой и перевёрнутого внуками гроба;


но ты всё стоишь на одной руке,
 пытаясь второй дотянуться до телефона -

не слышать голоса нерождённых детей
становится всё тяжелее и мучительней,

и с телефонным звоном разбивается о воздух
запылившаяся лампочка без плафона

потому что короткая жизнь намного длиннее и значительней...   



























Урок 3. Фаза композиции

Всё стоит
 на своих местах,
всё расставлено, 
всё поставлено:
точки над i, 
рояль в кустах,
крест на себе,
 а гвозди в ставни
вбиты, 
убита последняя моль
метким ударом голода,
скрадена боль,
рассыпана соль -
два очевидных повода
для расставания
 с этим домом,
с этими мёртвыми лицами...

Что это было, 
где мы и кто мы -
за рамками композиции.