*	*	*

А время ни к чему не приведет -
У Ариадны моль проела пряжу.
Язон спешил, и не заметил даже...
Язон спешил, и, убегая в грот,          
Взял компас.

	*	*	*

На улице - направо, где сберкасса,
Подкова отвалилась у Пегаса.
Она себе лежала и дымилась...
А я не удержалась, и схватилась.

И вот теперь - сплошные многоточья:
Держать не в силах, а отдать нет мочи.
(Хотя, конечно, местные поэты
Все, что угодно, мне сулят за это).
 
Но я держусь - ожоги велики,
А я все из руки, да в руку, из руки...

	*	*	*

- Милая, ну, ответь, ответь на мое чувство...
(Пахло горелой капустой,
Где-то текла вода...)
- Выключить газ?
- Да!

	*	*	*

- Его дарила мама... к празднику.
- Спалила, не прожил и месяца...
Да у тебя и чашки - грязные!
- Ну что же, мне теперь - повеситься?!
- Да ладно, что уж тут печалиться.
И вытри слезы... крокодилии...

На кладбище сгоревших чайников
Царит семейная идиллия.

	*	*	*

Немало впечатлений броских,
Но вспоминаю до сих пор,
Как в сентябре, на перекрестке
Желтел зеленый светофор.

	*	*	*

Что выбросили люди на мороз.

Как жаль, что у последнего порога
Они впервые в жизни так важны,
Но все проходит. Вечность лишь у Бога,
А Богу мы подавно не нужны.

	*	*	*

Алый закат на вечер.
Алый закат на вечность.
Падает снег, а город
Так же далек. А горы
Ближе, белей, чем небо.
Мне бы... Ах только мне бы...

	*	*	*

Нынче мартовский снег в крапинку.
Нынче солнце висит сивое.
На бульваре стою с шапкою,
Дребезжат пятачок, да гривенник.

Одиноко вам тут, бедные,
И не пахнет червонцами, "катями".        
А глаза у людей медные,
Чуть сморгнут, и на снег катятся.

Но не смотрят сюда - брезгуют,
Точно кони трясут гривами...
Если солнце падет вдребезги -
Заблестят пятачок, да гривенник.

	*	*	*

Сударь, вы мне написали, что стало темно
И неуютно в мансарде, что осень давно
Перелистала почти до конца календарь,
Скоро январь.

Вы подпираете стены немытых домов,
Вы так давно не видали приличных обнов,
Книги читая, глотая привычную хмарь...
Скоро январь.

Скоро оборванный ветер отбудет ко сну,
Голою пяткой из-под одеяла блеснув.
Пальцы истреплют карманы, но сколько ни шарь...
Скоро январь. 

Сударь, я... я...
Ваше перо узнаю по скрипу.

	*	*	*

Сидим на кухне чайников и слов,
Где по углам щелятся тараканы,
Где поутру немытые стаканы,
И пепел подметается с полов...

И лижет ночь соседние дома,
Размазывая фонари по теклам.
Здесь так легко найти в стогу иголку.
И слишком тяжело сойти с ума.

	ПРО ГАИШНИКА

Город дневные свои неудачи
Роздал усталым и лишним.
Над фонарями испуганных "тачек"
Зло насмехался гаишник.

Дома он "Балтики" выпил "четверки"
Так, что уж больше не лезло.
И регулировал ЖИЗНЬ из-за шторки
Страшно зазебренным жезлом.

	*	*	*

Нам остается память и...
Весна, и небо нараспашку,
На недописанных бумажках
Слова задумчивых витий.

Слова... Произнести боюсь -
Листаю небо, снег листаю.
А память... Память лишь местами:
Местами - снег, местами - грусть...

	КРЫСЫ

А умереть - это слишком легко.
Слишком легко, и - конечно - не ново.
Мы выбираем крысиный исход,
Не дожидаясь ихода иного...

Море послушно штурвальному кругу,
В небе - на выбор - тысячи звезд.
Но, даже в камбузе, каждый угол,
Уже - заранее - наперекос.
За паруса, что плывут облаками,
Мачты цепляются - вдруг, навсегда!

Когда с похмелья зрачки капитана
Уже колышет морская вода -
Остаться?!

Но песни, что сложит земля,
Не достигают подводного мрака...

Может быть, крысы бегут с корабля,
Чтоб после было кому оплакать.

	*	*	*

За вечные стенанья
Рифмованного вздора
Нам станут наказаньем
Пустые коридоры,

Захлопнутые двери,
Забытые газеты...
Ведь мы уже не верим
В истаcканную Лету.

Ведь мы уже не стоим
Ни лезвия, ни пули.
Не умираем стоя,
Не вышибаем стулья.

Согласно приговору,
Вот так - до самой смерти
Бежим по коридору,
Разбрызгивая ветер.