Недотепа
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Она предпочитала жить мечтами. Ну, и долго ими проживешь? А меж тем...
|
Недотепа
Это ничего не означало. Сначала она думала, что его обещание встретиться снова чистая правда, но теперь поняла, это ничего не означало. Захочет - встретится, не захочет - нет. Всю субботу просидела рядом с телефоном, страшась отойти в магазин, вдруг, позвонит. Не позвонил. Тоже было в воскресенье. В понедельник сурово уговаривала себя забыть о нем. Забыть, словно никогда не было. Уговаривала во вторник и среду, а в четверг вечером ревела. Ревела долго и безутешно, что называется от души. Сменила пару носовых платков и, наконец, успокоилась. Это было все. Знала по прошлым случаям. Теперь она его забыла. Стало жалко себя. Стало очень жалко себя. Стало так жалко себя, что она снова заревела. Потом гладила себя по руке и говорила самой себе, какая же она хорошая, прекрасная, можно сказать, просто великолепная, и как сильно она себя любит. Ну, должен, в конце концов, ее хоть кто-то любить. Пусть это будет она, раз уж так складывается. Подруг у нее не было, с родителями отношения напряженные, вот и выходит, сама себе компаньон. Впрочем, она почти привыкла. Почти...
С детства была не в фаворе у мальчиков. Росток невысокий, лицо круглое, волосы блеклые и тонкие. Ничего примечательного. Серая мышка. Но как она умела фантазировать. В своих мечтах становилась недосягаемо прекрасной, умной и удачливой. Что там принц на белом коне, целая очередь этих самых принцев мучила ее проблемой выбора. Мучила всю жизнь, мучила и до сегодняшнего дня. Их там, в ее мечтах было столько, претендентов на руку и сердце, что целая армия ее клонов, вряд ли смогла бы насытить эту прорву. Она почти уже потеряла ощущение реального мира, но реальность придуманного с годами становилась все явственней. Вот и теперь, когда парень, с которым познакомила коллега по работе, ее бросил на следующий же день, долго в унынии пребывать не собиралась. Ну, бросил, ну, и что. У нее таких, как этот пруд пруди. Вот возьмет, и сама бросит парочку. И немедленно бросила. Оба страшно отчаялись. Один пытался наложить на себя руки, другой уехал в глубинку, чтобы там спиться. А ей наплевать. Пусть спивается.
На следующее утро он позвонил. Позвонил рано, часов в шесть. Ее будильник заявлял о своем присутствии ровно в семь и час полноценного сна, которого она лишилась, поначалу ее разгневал. Но когда услышала в телефонной трубке его голос...
Собой он был не так, чтоб очень. Ни в какое сравнение с ее тамошними, из мечты, не шел. Но у него было неоспоримое преимущество - он был в реале. Он просто был, а их не существовало. И это преимущество делало его самым самым из всех. На вопрос, где пропадал целую неделю, рассмеялся весело и просто, словно пропадать неделями это признак очень хорошего воспитания. Она решила больше не спрашивать. Ну, пропал, но так появился же. Договорились встретиться у нее в квартире. Он, естественно не москвич, подразумевай, был бы москвич, фиг позвонил бы. Не в его же съемной квартире им встречаться. Снимает он ее не один. Вместе с другом. Так выгодней. Она не возражала. Ни против того, что не москвич, ни против встречи на ее территории. У нее была своя территории площадью сорок квадратных метров. Хорошая однокомнатная квартира на симпатичной зеленой окраине Москвы. Досталось, как наследство, от бабушки. Хорошее наследство. Хоть в чем-то повезло. А еще квартира была ее рыболовным крючком. Снастью в бесконечном потоке попыток выловить того единственного, от которого можно родить ребенка и с которым нужно завести семью. Именно в такой последовательности. Если прокатит ребенок, тогда можно и в ЗАГС. Просто сожитель, заселившийся на ее территорию не нужен. Года поджимают. Уже двадцать восемь. Так и промечтаешь всю жизнь. А ей хотелось ребенка. Пусть одного, но хотелось очень.
Вечером парень явился к ней на свидание. Открыла дверь и разочарованно вздохнула, ну, совсем ничего особенного. Но парень был о себе совершенно иного мнения. Держался так, словно краше и умнее его на целом свете никого не было. Она в этом сильно сомневалась, но старалась сомнения скрыть. Он ее едва замечал. Разве, что ради приличия. Но говорил почему-то обратное, получалось, внешне она ему так, ни рыба, ни мясо, а внутри он весь ее, и этого своего внутреннего взора отвести от нее никак не может. Чуден этот мир. Разве скоро разберешься. Она решила не торопить события. Что должно быть, то и будет. Стали встречаться. Сначала пару раз в неделю, потом почаще и, наконец, он предложил съехаться. Ей стало смешно, ибо захотелось спросить, в каком конкретно месте они съедутся. Надо думать посередине пути между ее собственно квартирой и его съмной. Но в его понимании середина пути, почему то проходила посреди ее квартиры. Вероятно, у парня плохо с геометрией.
Они съехались через день и зажили совместной жизнью. Он совместно с ней завтракал и ужинал, иногда пользовался ее телом, все остальное делал отдельно. Частенько где-то пропадал, не давал никаких денег, почти не разговаривал. Вообще, у нее складывалось впечатление, что она ему сильно мешает. Вот если бы ее вообще не было, тогда другое дело. Тогда он бы был вовсе не против их совместной жизни. Через пару месяцев ее завсегдатаи из мечты стали возмущаться таким положением дел и науськивать на паренька. Она крепилась, но в глубине души понимала, долго не выдержит. С парнем жить было еще хуже, чем одной. Ей остро захотелось одиночества.
На ее внезапное предложение снова разъехаться, он ответил тем, что просто повертел пальцем у виска. Мол, совсем дура. Откуда у меня деньги на съемную квартиру. Это же нужно выложить сразу три суммы: одну риэлтеру и две хозяевам. Мысль возвратиться к приятелю его не посетила, но зато застряла гвоздем в ее мозгу. Через пару дней она ее озвучила. Разразился скандал. Как только он ее не обзывал. Недотепа, уродина и скупердяйка - самое мягкое из того, что пришлось выслушать.
Шли дни, и она постепенно переставала чувствовать себя хозяйкой в собственной квартире. Зачастили его друзья, затем друзья стали приходить со своими подругами, и места для нее становилось все меньше и меньше.
Однажды она решилась и пошла в милицию к своему участковому. Участковый обслуживал их участок, а не проявлял участие. Тут самое главное не перепутать. Выслушать ее он выслушал, но участие проявить категорически отказался. Сама привела, сама и выгоняй. У паренька была подмосковная прописка, возможно фиктивная, но это родную милицию не беспокоило. Так она и жила. В мечтах здорово, в реальной жизни плохо. Паренек с ней теперь совершенно не церемонился. Ложилась она за полночь, согласно его личному расписанию, вставала на работу в семь. Здесь могла немного порезвиться, ибо паренек раньше полудня не поднимался. Ему так удобней. Она резвилась час в душе и на кухне, после чего пулей вылетала из квартиры. На работе все валилось из рук, глаза слипались от хронического недосыпа. Так дальше продолжаться не могло. Что-то нужно было делать.
Однажды на работе к ней подошла та самая коллега, которая свела в недобрый час их с пареньком, Спросила, как дела, и конкретно об их взаимоотношениях с парнем. Внезапно, пожалуй, впервые в жизни она выложила коллеге все, как есть. Не стала приукрашивать и скрывать. Сил терпеть не было. Желание с кем-нибудь поделиться переполняло. Коллега слушала, затаив дыхание. В ответ сочувствие и удивление от неслыханной наглости мучителя. Она почувствовала себя почти счастливой. Теперь на свете был человек, с которым можно всем поделиться. Особенно собственными неприятностями. Это обычно никому не нужно, поэтому все так охотно и делятся.
Шли недели. В ее жизни ничего не менялось. От родителей свои неудачи старательно скрывала. Те постараются уколоть за такую оплошность, а помочь, не помогут. Поэтому лучше держать их в неведении. Паренек чувствовал себя барином и иногда снисходил до общения с ней. Советовался о какой-то ерунде, просил денег взаймы. Она не давала. Возвращать долг он не собирался. Просто не из чего. Был гол, как сокол. Правда, теперь, вроде, и нет, раз состоял при ее квартире. Но однажды он куда-то пропал. Сначала она просто обрадовалась, посчитав, что это ее небольшой отпуск и вскоре мучитель вернется. Все его вещи остались на месте, включая зубную щетку и бритвенный прибор. Впрочем, если он нашел новую дурочку, то та на первых порах вполне могла все это ему прикупить. Так, что в ее мечты снова вернулась основательность, а в жизнь - мимолетность. Она торжествовала. Проходили дни, но паренек упорно не возвращался. Потянулись недели, паренек отсутствовал. Наконец, она решила, что баба с возу, кобыле легче. За вещами заедет позже. На этом и успокоилась.
Евсеевич искал очки. Он помнил, куда положил их вчера, но там их не было. Там, где клал очки позавчера, их тоже не было. Где они могли быть, не представлял. Жена уже умчалась на работу, Евсеевич на работу опаздывал. Хотелось ругаться, но никого рядом. Телефон зазвонил очень вовремя. Там, за неспешными радиоволнами, прятался на другом конце провода Павлик Чусовой, самый надежный друг и помощник Евсеевича.
Прятался, потому что Евсеевич, не дослушав Павлика, тут же начал его отчитывать по полной. Прорвавшись в щель короткой паузы, Павлик обиженно попытался выяснять, в чем конкретно виноват. То, что он выяснил, его немало удивило. Выходило, что по его, Павлика, вине Евсеевич сейчас не может отыскать в своей квартире свои собственные, между прочим, очки.
- При чем тут я?- не выдержал Павлик.
- А я, что тебя в чем-то обвиняю. Это из-за нашей вечной неразберихи на работе я ничего уже не помню. Скоро самого себя забывать начну.
- Ничего - успокоил Павлик - я потом тебя, Евсеевич, буду отыскивать и возвращать. На то я и ищейка.
- Ищейка он. Чего звонишь ни свет, ни заря.
- Ну, чего. У нас всегда только одно. Снова труп. В скверике, в Медведково. В полночь один товарищ обнаружил. Он там свою любовницу выгуливал. Ну, зазнобе приспичило. Рядом никого. Он ее в кустики и направил. А в кустиках этот самый труп. Вот так пописала. Он любовницу потом полчаса успокоить не мог. Так что собирайся Евсеевич без очков. Труп большой, ты его и так разглядишь.
Евсеевич горестно вздохнул и, оглянувшись у входной двери, сразу заметил очки, чтоб их, родимых.
Им было очень хорошо вместе, и порознь не скучали. Вроде жили вместе, а как будто порознь. Но если людей устраивает, то почему бы и нет. Она ловила каждую минуту жизни с такой жадностью, словно испытывала некую вечную жажду. Красивый мужчина, и вот она уже вся его. Престижная вечеринка, она в первых рядах. Он любил тихую, спокойную жизнь. Чтоб обязательно без стрессов, без излишних забот и проблем. Диван, телевизор, кровать.
Ее устраивало. Он на диване, она в кабриолете. Каждому свое. Между ними установилась некая гармония, мало кому доступная. Полное соответствие желаемого с действительным. Так и жили. Она вечно где-то шарахалась с новыми знакомыми, он вечно пребывал в дреме без каких-либо знакомых. Вечером, если оставались силы, пересказывала свои приключения, он слушал и радовался, что лишен таких приключений. Засыпали в одной постели, каждый со своего края и никогда не просыпались посередине. Чужая территория - это святое.
Того парнишку она приметила на одной из вечеринок. Кто его привел, не уточняла. Паренек показался забавным. Конечно, ни рожи, ни кожи, но смешливый, а, значит, скучно не будет. После вечеринки добавили в каком-то кабаке, поехали на квартиру к его другу. Когда-то они снимали эту квартиру вдвоем, но сейчас паренек притулился у москвички и в жилье не нуждался. Нуждался только в веселой компании. Так же, как и она. В компании друг с другом им было весело. Встречаться стали изредка. Таких, как он у нее было много.
Однажды друзья пригласили на дачу в ближнем Подмосковье. Друзья не бедствовали, и дача представляла собой добротный трехэтажный коттедж. До кучи решили захватить с собой некоторых знакомых. В том числе пригласила паренька. Он поехал с радостью, которой нисколько не скрывал. Ее компания ему льстила. Ей льстила его лесть. Вечер выдался на редкость теплый и тихий. В листве ни ветерка, на небе ни облачка. Компания собралась в саду и весело сторожила пару мангалов и богато накрытый стол. Паренек ходил за ней, как приклеенный и порядком надоел. Она не привыкла кем-то себя связывать. Поэтому попросила знакомую паренька закадрить, чтоб отвязаться. Знакомая с внешностью кинозвезды закадрила "на раз" и уединилась с партнером в одной из комнат коттеджа. Она же продолжала круиз между знакомых и незнакомых с ней людей, увеличивая число первых. Веселились долго и усердно. Количество выпитого не считали, количество съеденного, тем более. У нее, вообще была булимия, ела много, но никогда не полнела, отчего ела еще больше. Уже звезды высыпали на небе, как серебряное конфетти, стол опустел и покрылся пятнами от кетчупа и пролитого вина, а они все не могли насытиться праздником. Заснули очень поздно, кто куда дошел. Она дошла до маленькой комнатки на втором этаже и рухнула на узкий диванчик. Утро застало ее врасплох. Она никак не могла проснуться. Сознание включалось частями, то она слышала, то открывала глаза, но соединить восприятие этого мира воедино не могла. Через пару часов заглянула хозяйка и весело предложила продолжить банкет. Хозяйка легким ветерком упорхнула в сад, она же скинула с дивана тяжелые, как стопудовые гири ноги, и опять задремала. Наконец, не с первой попытки, удалось встать. Встать, это, конечно, громко сказано. Ее здорово покачивало из стороны в сторону, и стоять было проблемно, но передвигаться по чуть-чуть смогла. Когда водрузила разладившееся тело на садовый стул, жить не хотелось, но кружка теплого пива и какая-то еда свое дело сделали - она ожила. Стала узнавать знакомых, те постепенно узнавали ее, словом начали приходить в себя. К вечеру все было в полном ажуре. Снова тихо и тепло, пара мангалов и много чего выпить да поесть. На следующее утро проснулись намного раньше, так как осилить столько же, сколько накануне, не смогли. Быстрее выползли в сад и заняли свои места. Пиво пить не стали, точнее, не смогли, зато выпили реку чая и опустошили берега булочек.
И тут разразился скандал. Такого скандала она давно не помнила. Слушала с удовольствием, пока не добрались до главного, а главным оказалось то, что кто-то привел в дом мерзавца, который в первую же ночь вчистую обокрал ту самую красотку с внешностью кинозвезвезды. Обобрал до нитки и исчез. Почему та хватилась на второй день понятно, все, в том числе и она, были пьяны в стельку. Только-только начали оживать. Красотка, наоравшись вдосталь, стала искать кого-то нетрезвым взглядом. Она же инстинктивно пригнулась пониже, так как сразу поняла, что ищут ее, ведь речь идет о приглашенным в компанию пареньке. Сколько не пригибайся, а свое получишь, поэтому пришлось долго оправдываться, потом усердно вспоминать все, что о нем знала. Оказалась, что знала очень мало, или почти ничего. Так как у красотки было немало влиятельных знакомых, ей грозили крупные неприятности. Нужно было что-то предпринимать. Она решительно заявила, что если на протяжении ближайших дней прочесать места, в которых он раньше бывал, читай кабаки и рестораны, возможно, пропавший и отыщется.
Домой приехала ближе к вечеру и застала друга жизни в состоянии сладкой дремы перед включенным телевизором.
- Где была? - спросил он, потягиваясь.
- Лучше не спрашивай.
- Не буду - покладисто согласился друг.
- Я в такую историю влипла - сообщила тихим голосом.
- Ну, это само собой, - откликнулся друг.
- Тебе что, не интересно? - обиделась она.
- Не очень, - выказал свою честность спутник бытия.
- Ну, и свинья же ты.
- Разумеется - не поддержал конфликт партнер.
На следующий день после работы поехала по кабакам и злачным местам родной столицы. В заштатном ресторанчике без труда отыскала паренька. Тот ни от кого не прятался, и, судя по всему, совершенно ничего не боялся. Вышла в туалет и набрала мобильный красотки.
Через час в зал вошли два неслабых мужичка, подошли к парню, что-то ему сказали, и все трое вышли из ресторана. Куда, ей было все равно. Она свое дело сделала.
Евсеевич смотрел на тело молодого невысокого паренька и грустил. Всегда обидно, когда из жизни уходят только-только заступившие на вахту . Итак, в стране рождаемость хуже некуда, так еще и молодняк не закрепляется. Молодежь выбивают, словно на поле боя. В бандитских разборках, автокатастрофах, от наркотиков и алкоголя гибнет народу столько, словно немцы до сих пор стоят под Москвой. Вот и сейчас, чем этот молодой человек не угодил жизни? Почему его тело распластано под высокими кустами московского сквера? Одни вопросы, а отвечать на них должен Евсеевич. Вот она, жизнь московского сыщика.
Вернувшись к себе в кабинет, Евсеевич первым делом заварил чай. Святая процедура заваривания чая никогда им не нарушалась. Здесь главное не торопиться, и Евсеевич не спешил. Спешил Павлик Чусовой. Он спешил всегда, когда не летел, как ветер. Едва Евсеевич прикоснулся к заварочному чайнику, Павлик с размаху вбежал в комнату и плюхнулся в офисное кресло.
- Фу-у-у...- сказал Павлик.
- Ты это кому? - сострил Евсеевич.
- Это я себе. Запыхался с дороги.
- А я думал, это ты мне чай пить запрещаешь.
- Тебе Евсеевич запретишь. Сам потом не обрадуешься. Ты уж лучше пей вволю, а то будешь злой и ворчливый.
- А ты ждешь, когда я стану добрым и молчаливым.
- Жду, конечно. Все в этой жизни чего-нибудь, да ждут.
- Ладно. У убитого парня из сквера документов при себе не оказалось, так что ты с ребятами выясняй личность убитого, а я пока займусь другими делами. Вон сколько висяков. Начальство скоро нас без зарплаты оставит.
- Это почему. Не мы же всех их поубивали. Так за что нас наказывать.
- Ты не остри, а то уколешься. Сказал, выясняй личность, так выясняй.
- А чего ее выяснять. У него в мобильном куча телефонов с именами знакомых. Вот сейчас и обзвоним. Они нам про эту личность сами все расскажут, как миленькие.
- Вот иди и разгреби эту кучу. Потом отчитаешься.
Павлик мигом выпорхнул из комнаты и пошел наводить шухер среди своих коллег.
Первые же звонки помогли им достигнуть желаемого. Знакомые убитого подробно выдали о нем все, что знали. Одни назвали имя, другие, откуда родом, чем занимался и, наконец, удалось узнать полный адрес по которому убитый проживал последнее время, а также имя девушки, с которой делил ее, между прочим, крышу.
В дверь позвонили. Она не спешила открывать. Кому надо подождет. Ей, так никто сейчас не нужен. В дверь снова позвонили и, на всякий случай, тут же постучали. Она поняла, что лучше открыть. За дверью оказался ее ко всему безучастный участковый и вместе с ним молодой симпатичный парень. Парень представился, показал документы и без церемоний проследовал в комнату. Приглашения не ждал. Туда же подтянулся участковый. Пришлось пройти следом за ними. Показали фотографию. Сердце ее забилось так сильно, что она на миг испугалась этого гулкого мотора.
- Что с ним?
- На фотографии он мертвый - спокойно проговорил молодой человек и внимательно посмотрел в ее глаза. Она побледнела и не произнесла ни слова.
- Когда Вы видели его в последний раз?
- Давно.
- Как давно?
- Несколько недель назад.
- Вы, что поссорились?
- Лично я с ним не ссорилась. Я, вообще, была ему глубоко безразлична.
- Как это? Жили вместе, а он был к Вам равнодушен?
- Разве такого не бывает?
- Бывает. Но тогда зачем вообще жить в одной квартире?
- Потому, что другой у него не было.
- А Вы, почему терпели?
- Не знаю. Я пыталась его выпроводить, но он не уходил.
- Но теперь ушел, правда, вперед ногами. Вы, случайно, руки к этому не приложили?
- Вы с ума сошли. При чем тут я. Наверно, только и ищете на кого убийство повесить. Знаем. Читаем, что о вас всех пресса пишет.
- Рад, что грамотная - Павлик посмотрел на девушку с плохо скрываемой неприязнью. Она ему не понравилась. Уж больно на что-то злится. Только не очень понятно на что. Да, здесь работай и работай. Теперь придется выяснять, что между ними было, да как. Опять новый висяк, не иначе.
- Вы уточните, пожалуйста, где были вчера с девяти вечера до, примерно, половины одиннадцатого.
- Дома.
- Одна.
- Конечно.
- Почему, конечно? Молодая девушка, почему, конечно, одна. Может, как раз, с кем-нибудь?
- У меня кроме вот этого - и она указала на лежащую на столике фотографию, последние полгода никого не было. Те, из мечты, страшно обозлились, но она приказала им молчать.
- Ну, это еще надо проверить - уколол Павлик - во всяком случае, алиби у вас нет. По свидетельству экспертов, парень погиб как раз в это время.
- Она несколько месяцев назад приходила ко мне по его поводу - вдруг ожил участковый - просила помочь с выселением.
- А Вы, что? - поинтересовался Павлик.
- А, что я мог? У него подмосковная регистрация. В принципе имеет право находиться в Москве. Я им не нянька - отрезал милиционер.
- Тоже верно - утешил его Павлик.
- У вас все верно - снова взялась за свое девушка - что ни сделаете, все хорошо. Только бы отфутболить народ.
Павлик встал и поспешил на выход. Выслушивать жалобы трудящихся в его должностные обязанности не входило.
После их ухода она села на диван и замерла. Сердце еще продолжало стучать, как молотобоец. Нервная система всегда пошаливала, а после того, что случилось, так и вовсе вышла из под контроля. Что-то последнее время ей капитально не везет.
- Обойдется - заверили парни из мечты.
- Мы защитим, если что - подольстились более решительные.
- Да, ну вас всех - обозлилась она - толку то от вас. Только голову морочите.
Мечту пришлось выключить и подключить реальность. Она попала в трудное положение. Парня, которого она сильно недолюбливала, чего, собственно говоря, ни от кого не скрывала, убили. Ей это на руку. Но вот алиби на время убийства нет. И это уже на руку ее противникам из милиции. Получается не слишком здорово, если точнее, то слишком плохо.
Она опять вышла на охоту, пока ее бойфренд похрапывал под очередной сериал про отечественную мафию. У одного из друзей назрела и реализовалась неплохая вечеринка. Можно было от души повеселиться. Веселились все, кто мог, кто не мог, делали вид, что весело. Иначе нельзя. Перестанут приглашать. Ей притворяться не приходилось никогда. Источник ее веселья был неиссякаем и назывался он полная и безоговорочная безалаберность. За это ее и любили. По ходу всеобщего оглупления от выпитого, кто-то пустил слушок о том, что парня, с которым многие из присутствующих познакомились на недавних дачных посиделках, тюкнули насмерть в каком-то московском скверике. Когда слушок достиг ее ушей, танцпол ушел из-под ног. Ей стало не по себе. Ох, не нужно было тащить его в коттедж. С другой стороны, кто знал, что так будет. Сам виноват. Нечего переживать, и с головой окунулась в омут танца.
Она не то, чтобы очень хорошо, но знала красотку с дачной вечеринки. Познакомились на одном корпоративе. Корпоратив был так себе и все отчаянно скучали. От скуки начали знакомиться между собой. Слово за слово и через час они с красоткой были, вроде, как подруги. Красотка изливала душу, если точнее желчь. Именно так можно было охарактеризовать то, что красотка именовала словом "душа". Неуемное самомнение и дикая неприязнь к роду человеческому. Любимое выражение, которым она щеголяла "что б они все сдохли". Сдохнуть, по ее мнению, должны были и организаторы вечеринки, и те, кто на нее пришли, и, вероятно, до кучи, весь род человеческий. То, что красотка рискует в этом случае, остаться на планете совершенно одна ее ни сколько не волновало. Слушать было противно, но не слушать нельзя. Красотка уже приручила пару влиятельных особ и с тех пор с удовольствием демонстрировала их полномочия. О таких демонстрациях ее невольные слушатели были уведомлены и сейчас. В частности, по ее словам выходило, что один нерадивый молодой человек, с которым красотка была не прочь переспать, этому весьма деятельно воспротивился, не скупясь на характеристики в адрес последней. На следующий день несчастный уже лежал в реанимации городской больницы. С ним произошел очень несчастный случай, который красотка живописала во всех подробностях, из чего следовал вывод, что перед благодарной публикой сам режиссер проекта. Продолжать не стоит, ибо, все остальное походило на первое.
Евсеевич страдал. Жара взяла Москву без боя и, по старой наполеоновской традиции, решила сжечь. Правда, здесь немного просчиталась. Деревянных домов в первопрестольной не осталось. Панельные многоэтажки гореть не собирались, но торфяные болота, щедро обнимающие Подмосковье со всех сторон, горели весьма охотно.
Дым застилал улицы города, гарь проникала во все щели квартир, москвичи бедствовали. Евсеевич включил кондиционер. Тот деловито начал охлаждать комнату, щедро вбрасывая в нее новые дозы угарного газа. Евсеевич выключил кондиционер и выматерился. Немного полегчало. Телефонный звонок внес разнообразие в серый поджаренный вечер. Звонил Павлик Чусовой, решивший уточнить планы на следующее утро. Евсеевич реагировал вяло. Честно говоря, в такой обстановке ему было все "до лампочки". Павлик неистовствовал в деловой активности, никак не утихомирившись за день.
- Тебе чего, мало приключений на твою шею. Ты днем мне покоя не давал. Теперь решил доставать и по вечерам?
Павлик сбавил обороты и обиделся.
- Да, ладно, Евсеевич, позвонить, что ли, нельзя. Я просто так. Узнать, как ты там, в этом смраде?
- Еще жив.
- Я тоже, но надоело. Может нам куда-нибудь выбраться на выходные?
- Куда?
- Допустим, на природу.
- Издеваешься? Мы на дачу вторые выходные не выезжаем, чтобы этой гари еще больше не вдыхать, а ты меня прямо в очаги пожара зовешь.
- Да ты что, Евсеевич, я же не это имел в виду. Может, нам командировку организовать и махнуть туда, где посвежее?
- Это где у тебя посвежее?
-Ну, допустим в Анапе. У меня там друг из наших. Может помочь. Там кое-что вырисовывается по одному старому делу. Подойдет, как повод для командировки, и поедем. Заодно, поделимся с ними опытом.
- И какой же у тебя опыт такой необыкновенный, Павлик, которым стоит обмениваться аж с самой Анапой?- ехидно поинтересовался Евсеевич.
- Да, никакого - признался честный Павлик - просто надоело вдыхать через раз. А там море, чистый воздух и такие девочки.
- Ну, девочка у меня и дома есть. Если она про твоих девочек узнает, мне, точно, не жить. Тебе даже опыт не потребуется. Сразу определишь, кто меня...
- Да, ну тебя, Евсеевич, все ты выворачиваешь. Я же с лучшими намерениями.
- Ладно, не обижайся, а насчет командировки подумаем. Может, что-нибудь и выгорит.
- Ага... Лучше пусть не выгорает, а получится. Гари нам и так хватает.
- Все. До завтра. - Евсеевич положил трубку, и ощутил, как же сильно хочется ему в Анапу.
Она вместе с другом жизни бросила замученный город и уехала в Анапу. Поезд, покачиваясь, неспешно выбирался из дымного Подмосковья. Они ехали мимо дачных поселков, окутанных серым туманом, и радовались своему освобождению. Соседи по купе, серьезный мужчина средних лет и молодой симпатичный парень, молча наблюдали грустные пейзажи за окном. Когда состав, наконец, вырвался из подмосковных угодий, они приоткрыли окно и вместе с нарастающей скоростью, ощутили первые дуновения свежего ветерка. Все оживились, завязался неспешный разговор. Говорили о несущественной ерунде, больше, конечно, о пожарах, немного коснулись личного и стали собирать небогатый дорожный стол. У кого что было. Выпили, закусили. Ее друг разговорился с мужчиной, она же вышла в тамбур покурить. Молодой человек последовал за ней. Закурили. Молча стоять, стало неудобно, продолжили ни к чему не обязывающую беседу, только теперь уже более свободную, без свидетелей. Она дала понять, что не против маленького флирта. Молодой человек спросил про друга.
- Да, это так. Мы друг друга за руку не держим.
- Ничего себе - удивился Павлик Чусовой - это уже из старины глубокой. Хиппи, кажется?
- Ну, и что - засмеялась она - мы, конечно, не хиппи, но на жизнь смотрим реально. Каждый хочет жить, как хочет. Почему же не принять это и не дать друг другу определенную долю свободы.
- Можно, не спорю. Но сам бы не дал.
- Поэтому я и предлагаю только флирт. Большего у нас с Вами не получиться.
- Спасибо, но у нас не получиться и флирта. Наличие вашего друга связывает меня по рукам и ногам.
- А Вы, весьма, старомодных взглядов.
- Это точно. Из меня продвинутого скаута никогда не выйдет. Воспитание подвело.
- А Вы, собственно говоря, кем работаете? Если не секрет, конечно.
- Да, особого секрета нет. Я сыщик. Но не частный. Государев. Так, что с деньгами не дружу. У меня, их, вечно, в обрез.
- Так почему не перейдете в частное агентство?
- Не хочу. Говорю же, что не продвинутый.
- Да, теперь верю.
И они весело расхохотались.
- А у меня - продолжая улыбаться, проговорила она - недавно был случай. Странный. Как это у вас называется "криминальный"?
- Ну, в нашем ведомстве все случаи криминальные. А что произошло с Вами?
- Не совсем со мной. Просто я познакомилась с одним пареньком - сделала многозначительную паузу, чтобы Павлик все осознал правильно. Павлик осознал, и она продолжала - и мы в одни из выходных поехали к моим знакомым на пате.
- На что? - заинтересовался Павлик.
- На вечеринку. Там этот самый паренек запал на одну девицу. Переспал с ней. А утром эта особа заявила, что парень ее обокрал.
- Да. Неприятный случай.
- Ладно бы только это. Хоть мне и пришлось натерпеться от этой нахалки.
- Так я не понял. Парень же с Вами приехал. И у Вас с ним, насколько доступно моему недоразвитому разуму, были интимные отношения. Почему же он переспал с той девицей, а не с Вами.
- Мы только что обсуждали эту тему. Захотел и переспал. Мне то что. Мне, вообще, до него дела нет. Случайно познакомились, случайно разбежались.
- Ах, да, да. Я запамятовал. Все, понимаете, сужу с плеча. По простецки. Вы уж простите.
- Не иронизируйте. Сейчас дойду до главного.
- А это, значит, только, второстепенное? Ну, то, что он переспал с другой и ее же обокрал.
- Да, это все мелочи.
- Ничего себе. До чего же я запущен. Просто совершенно отстал от жизни. А мне, между прочим, нет и тридцати.
- Так учитесь жить. Говорю же, давайте устроим маленькую интрижку, и я Вас всему научу. Еще спасибо скажите.
- Не надо. А то испортите меня в конец. Потом сама же и не обрадуетесь. А, вдруг, я не отстану. Начну всерьез отбивать Вас у Вашего спутника.
- Не отобьете. Он меня очень устраивает.
- А Вы его?
- Спросите.
- Лучше поверю на слово.
- Тоже устраиваю.
- Как же я рад за Вас.
- Вам интересно, что произошло дальше?
- Валяйте.
- Так вот... через некоторое время я узнаю, что парня убили. Представляете! За кражу.
- С чего Вы взяли?
- Что за кражу?
- Да.
- А за что еще. У этой крали есть влиятельные знакомые. А там знаете, какие нравы. Жизнь ничего не стоит.
- Прямо так и ничего?
- Вы же сами, наверно, не раз с этим сталкивались.
- Сталкивался, конечно. Но, чтобы совсем за пустяк, это уж слишком. Может свиснул что-то очень ценное?
- Не знаю. Она, конечно, на содержании и дорогие вещи у нее есть. Но на дачу и в крутых брюликах, это уже слишком. Не помню, какие на ней были украшения...
- Да, чего только не бывает. Ну, что, пойдем.- Павлик предупредительно открыл перед ней дверь в коридор вагона, и она прошла мимо Павлика и его возможности ухватиться за первую настоящую свидетельницу по совершенно безнадежному делу.
В Анапу их отпустили ненадолго. Там наметился след по давно лежащему в ящике стола старому делу. Его уже хотели списать в висяки, но друг Павлика, его коллега, нашел таки новые сведения. Вот так и образовалась у них с Евсеевичем эта командировка. Честно говоря, можно было и не ехать. Послать кого-то из сотрудников, рангом пониже. Но в силу природных аномалий, из Москвы уезжали рангом повыше.
Поезд полз по выжженной земле юга. Вместо пышных березовых лесов, взгляд натыкался на желтую иссушенную землю и с непривычки требовал чего-нибудь поярче. Ничего яркого вокруг не было. Юг щедро дарил тепло, но скудно, природу. Север, наоборот. По вагону шныряли анапские риелторы, предлагающие жилье на все вкусы и кошельки. Они в жилье не нуждались, поэтому безучастно смотрели в окно. Море, промелькнув среди чахлых кустиков, исчезло, и обожженная земля грустно пялилась на гостей с севера. На вокзале их уже встречал друг Павлика. Сначала обрадовано пожал руки, потом весело поинтересовался, почему поездом, а не самолетом.
- Начальство пожадничало - пояснил Евсеевич.
- Это и к лучшему - успокоил коллега - у нас тут недавно пару анапских самолетов посадили в Геленжике. Правда, потом автобусами, за счет перевозчика доставили в Анапу, но все равно неудобства.
- Да, встрял Павлик - поэтому мы сразу к вам, минуя Геленжик.
Все засмеялись и направились к машине. Коллега был по южному беспечен и москвичи немного ему завидовали. Не знает, счастливец, ни московских пробок, ни московских проблем. Поселили их в небольшой частной гостинице на улице, носящей имя вождя пролетариата. Делами не загружали, намекая на возможность отдохнуть и расслабиться. Ближе к вечеру москвичи направились на пляж. Сопровождал их друг Павлика, взявший на себя обязанности гида. Море плескалось у ног северян, с мягкой ленцой ворочая свое огромное тело. Сопровождающий жизнерадостно пояснил, гостям повезло, потому что в прошлом году в это самое время море нещадно цвело, и горы гниющих водорослей осаждали окрестные пляжи.
- Запашок стоял еще тот - рассказывал он.
- Это нас господь пожалел - поделился своей догадкой Павлик - мы и так уже надышались запашком гари, водоросли бы уже не потянули.
- Да, слышал. Не повезло вам в этом году. Ладно, отдыхайте, работа не волк, как говориться.
Вечером они бродили по праздной набережной и в маленьких винных магазинчиках попивали местное вино. На следующий день приятель Павлика расстарался и организовал экскурсию в Абрау-Дюрсо. Туристический автобус, изрядно пропетляв по узенькой дороге, доставил, наконец, на место. Первое, что представилось их любопытным взорам, большое красивое озеро. На противоположном от них берегу стояла непривычного вида православная церковь. Старый кирпич, из которого были сложены ее стены, делал облик церкви плохо узнаваемым. В центральной России церкви, как правило, штукатурят и выбеливают, словно подгоняют под цвет царственных берез. Здесь в одеянии церкви торжествовал бордовый, покрытый легкой белесой патиной. Подземелья завода игристых вин встретили густой, вязкой и сырой прохладой. Экскурсовод деловито начала вводить туристов в курс дела. Производство шампанских вин на Кавказе в стародавние времена наладили еще французы. Свято хранили они свои секреты от русских мастеров, держа тех на второстепенных ролях. Но нет того секрета, который не смог бы разгадать русский человек. Природа одарила эту нацию столь щедрой на выдумку изобретательностью, что напрасно мучили себя секретностью жадные до денег французы. Русские мастера секреты разгадали и, вскоре, перестали нуждаться в помощи французов. После революции производство игристых вин наладили сами, и ничуть не хуже, потому брали на французских выставках медали за медалями. Особенно поразили москвичей бесконечно длинные туннели завода, измерявшиеся в километрах. Армады тяжелых бутылок с вином лежали на поддонах, затянутые металлической сеткой или торчали кверху донышком из специальных стоек. Здесь казалось, весь мир существует только для того, чтобы однажды вскрыть под радостные возгласы и легкий хлопок пробки веселое вино и отведать плод неустанного и весьма тяжелого труда виноделов, воздавая им хвалу за работу. Потом основательно дегустировали. Сначала в тишине, потом в легком гуле, и, наконец, в шумном радостном возбуждении. Обратно ехали, обсуждая увиденное всем автобусом, или, вернее, со всеми его пассажирами одновременно.
Но, сколько не гуляй, а работать все равно нужно. Засели в тесном кабинете и основательно погрузились в изучение дела. Вечером следующего дня утомленный Евсеевич идти на набережную отказался. Павлик побрел один. Вяло ходил между кафешками, ресторанами, магазинчиками, лавируя в толпе. Когда его окликнули, долго не мог выхватить взглядом знакомое лицо. Наконец, почувствовал прикосновение к плечу и оглянулся. Это была та самая попутчица, с которой Павлик так и не завел интрижку. Она была одна, и Павлик поинтересовался судьбой ее друга.
- Спит - коротко ответила та.
- Зачем же он сюда приехал? Спать можно и дома.
- Дома дымно, во - первых. Во - вторых, он сопровождает меня.
- А Вы в этом нуждаетесь? -съязвил Павлик
- Еще как. Мне одной скучно.
- Вы бываете одна? - на Павлика нашло.
- Очень редко, но старюсь не допускать и этого.
Они взялись за руки и медленно пошли по набережной. Иногда их толкали. Иногда они сами наступали на чьи то ноги, но в целом было неплохо.
- Так как насчет легкого флирта? - вернулась она к прерванной беседе.
- Ну, не знаю. Жалко Вашего друга. А я, собственно, совершенно свободен.
- Ну, раз свободны, я знаю, где можно не на долго уединиться.
- Так сразу? - растерялся Павлик
- Ладно, живи пока. Кстати, почему мы не переходим на "ты"?
- Давай перейдем. Они долго вымеряли шагами окрестные улочки, целовались на укрытых от чужих глаз скамейках, выпивали в кафешках и, наконец, обменялись телефонами. Утром Павлик еле - еле продрал глаза. Евсеевич протрубил подьем часов в семь и деловито сновал по номеру. Павлик страдал.
- Полцарства за пару часов сна, Евсеевич.
- Вставай, царь. Ты, между прочим, на работе, если забыл. Отпуск у тебя еще не начался.
- А, может, возьму за свой счет. Ну, пару часиков.
- Никакого своего счета. Здесь все только общее. Раз я встал, значит и тебе пора.
- Вот ты какой, Евсеевич. Работай с тобой после этого.
- Можешь работать и без меня. А я пока пойду, искупнусь.
- Ну, это, ни в какие ворота. Ты для чего меня будил. Я купаться не собираюсь.
- Тогда отправляйся в кабинет и штудируй бумаги.
- Нет. Лучше искупнусь, а то чего-нибудь напутаю.
Она сидела у окна и смотрела в него, как в экран огромного телевизора. Опять одна. Нет, конечно, те из мечты всегда рядом, но не здесь. Ни в этом огромном ко всему на свете безразличном городе. Ее уже несколько раз вызывали на допросы. Пытались что-то выяснить, в чем-то обвинить, но ни того, ни другого у них не получалось. Этот паренек, проживший рядом с ней, но совершенно без нее, столько времени, прошелся каленым железом по фасаду ее реальной жизни. Долго теперь отсиживаться в своих нелепых мечтах. Но совершенно неожиданно, мечты утратили былую сладость. В ее душе царственно поселилась боль. Коллега, так опрометчиво пожалевшая ее когда-то, стала той отдушиной, рядом с которой она теряла осторожность и изливала все, что наболело. Немного позже узнала, та сама явилась в милицию и основательно ее заложила. Выдала все, что услышала от нее с единственной целью, помочь следствию. Следствию не помогла, в душу наплевала. Теперь частенько слезы приятельствовали с ее снами и не только. Иногда она ревела просто так, сидя на любимом диване и полностью, без остатка, предаваясь отчаянию. Однажды ей позвонили на домашний телефон и спросили паренька.
- Он умер - тихо сказала она.