Свет в конце туннеля, вот - собственно говоря, и все, чего она хотела бы увидеть. Свет в конце всех тех напастей, что обрушились на нее по воле рока. Нет, конкретно она никого ни в чем не винила, она просто обвиняла во всем и сразу всех. Всех: теток, что кричали сейчас под ее окном о чем-то мимолетном и мизерном, степенно идущую под руку семейную пару из их подъезда, одинокого старика, тащившего корявой, вывернутой ревматизмом, рукой сумку на колесиках. Всех. Ее так обидели, что огромный мир, проглотивший ее слезы, как досадную ерунду, стал врагом, и она решила отомстить. Главное, выбрать цель для мщения. Главное, чтобы было побольнее.
- Клавдия Семеновна, а где Наташа? Позовите ее, пожалуйста, к телефону... Наточка, здравствуй, милая, здравствуй. Как у тебя дела? Хорошо?.. Я так за тебя рада. И когда мы встретимся?.. Очень хорошо. Буду ждать.
Она шла под теплым летним дождем и не думала ни о чем. Только жгучая, черная, как смоль, злоба кривила в циничной усмешке ее губы. Наточка -- старая подруга. У Наточки радость, скоро она выйдет замуж и уедет с мужем в свадебное путешествие. Скоро, очень скоро. А пока... А пока ей придется терпеть счастливую Наточкину физиономию и глупые бабьи разговоры ни о чем. Она знает, что сегодня, в этом самом кафе, в котором они встречаются, Наточка обратится к ней с одной небольшой просьбой: она попросит присмотреть за своим щенком.
Щенка терьера Наточке подарил жених два месяца назад. Наточка, сентиментальная и жалостливая, привязалась к маленькому существу всей душой, и теперь половина разговоров состояла из трепетных повествований о похождениях неразумного щенка. Неразумный щенок оказался ни в меру игривым. Шалапут разрушал квартиру подруги с неуемной страстью игрушечного бульдозера, работавшего на настоящей тяге подрастающих мышц. Та несла тяжелые материальные потери, но щенок все равно оставался источником неиссякаемой радости. Мама Наты болела, и сладить с бандитом не могла. Так что делайте выводы... Она же свои выводы уже сделала.
Они выбрали столик у окна и окунулись в суетную болтовню. Натка весело щурила глаза, вертела на тоненьком пальчике колечко с бриллиантиком, подаренное женихом, и строила, строила, строила радужные планы на будущее. Ее же распирало от ненависти, от вязкой, до горечи во рту, зависти и боли. Почему это все не для нее? Почему для нее только предательство и муки? Говорили много и о разном. Что-то вспоминали, к чему-то примеривались, о чем-то умалчивали. Особенно, она. Грустные глаза подруги Ната заметила только к концу встречи:
- У тебя что-то случилось? Ты, словно, отсутствуешь. Говори, может, чем тебе помочь?
- А, ерунда, не обращай внимания.
И Ната - не обратила. Она была слишком счастлива. Слишком. А такое, не прощают.
- Викусь, у меня маленькая просьба. Возьми, пожалуйста, к себе моего щенка, пока мы будем в отъезде. Если он что-то испортит, Колька согласен все оплатить. Абсолютно все, так что не переживай.
Щенок ворвался в ее жизнь, как танк врывается во вражеский город. В ответ на попытки его приструнить, он медленно и угрожающе разворачивал лохматую "корму", и выдавал бронебойные удары по ее икрам толстыми когтистыми лапами. Окрики приводили хулигана в восторг. Попытки хлопнуть рукой по упитанной попе, воспринимались, как приглашение к игре. И он играл. Он играл с ее тапочками, с ее занавесками, с ее покрывалом, скатертью и, самое главное, он играл на ее нервах. Он злил ее, доводил до полного бешенства, чем напоминал человека, который просто так, забавы ради, разрушил ее жизнь, опрокинул душу в черную тоску и исчез, наигравшись.
И тогда она решилась.
Однажды вечером, она уже и не назовет, какой это был день недели, она усадила надоеду в автомобиль и повезла, куда глаза глядят. Ей было все равно, куда они едут. Главное, увезти щенка подальше от родного двора, от Наткиной мамы, от Наткиного Кольки и от самой Натки. Особенно, от Натки. Пусть возвращается к пустой щенячьей миске, к холодному собачьему матрасику и покинутым псом игрушкам. Пусть возвращается! Пусть сначала удивиться, потом не поверит в ее подлость, потом разочаруется в ней, своей лучшей подруге. Это будет первое настоящее разочарование. О, сколько еще их последует в дальнейшем. Сколько накопится за долгую жизнь обид, унижений, горестных разлук, предательств. Но пусть это предательство будет для Натки первым. Ведь предали ее, почему же не может предать она?
Они долго плутали по сумеречным городским улочкам, сворачивали налево и направо, но ей все казалось, что они еще слишком близко от дома и она отправлялась дальше. Наконец, машина затормозила в небольшом дворике и остановилась. Она вышла из машины, потянула щенка с заднего сиденья за поводок. Дурачок смешно мотнул мордой, чихнул, зевнул во всю зубастую пасть и последовал за ней гулять. Он гулял, бегая за воронами, подсматривая под кустики и обнюхивая фантики от конфет. Он весело вилял обрубком хвоста, а она кралась к автомобилю. Он облаял маленькую белую кошечку, напугал до полусмерти толстую тетку, а она потихонечку завела мотор. Он спохватился и начал ее искать, но она уже выехала со двора и теперь выруливала на перекресток. Он испугался. Она засмеялась...
Щенок сновал среди чужих ног, крутясь меховой юлой на колдобинах двора. Это ж надо было найти такую хозяйку, что стоило ему немного отвлечься, как она сразу потерялась. И о чем только думают эти бестолковые люди. Как же теперь она? Ну, как она найдет дорогу к дому? Ладно, он. Он постарается что-нибудь вспомнить, и будет искать свой дом. А как, скажите, будет искать дом она? Она же никогда ничем не интересуется. Нет, та, старая хозяйка, была внимательней, что ни говори. И он начал искать. В первом же подъезде кто-то большой и шумный грубо отпихнул его ногой, препятствуя попытке войти. Следующие подъезды оказались запертыми, и поскуливание открыть их не помогло. Надо же, а раньше, чуть-чуть поскулив, можно было открыть любую дверь. Мир вокруг него изменился.
Вечер плавно перетек в ночь, а щенок так и не продвинулся дальше двора. Он вдруг отчетливо понял, нужно ждать и лег среди пыльного асфальта. Впервые за всю свою недолгую жизнь он терпеливо ждал.
Она мчалась во всю прыть по опустевшим улицам, и ей было хорошо. Пожалуй, давно уже ей не было так хорошо, как сейчас. Она отомстила. Она отомстила всем. Тем, кто был должен ей и тем, кому была должна она. Пусть получают по полной слез и разочарований, а ей хватит. Она больше не станет любить, грезить, надеяться и страдать. Протяжный напев мобильного телефона хлестнул по порванным в клочья нервам, поверг в омут паузы и снова взялся за свое. Она небрежно рванула на себя сумочку и почти вывернула содержимое на колени. Мобильник задыхался от нетерпения на самом дне. Кое-как пристроив кусок пластика в руке, она ответила коротким "Да".
- Вик, это ты? - его голос завис в пустом эфире, и она почувствовала соль горячих слез на губах.
Посолив свою рану досыта, холодно бросила в трубку:
- Зачем звонишь? - и сразу дала отбой. Ее зубы выбивали мелкую, едва ощутимую чечетку, а мысль рвалась прочь. - Сейчас врежусь, - безразлично подумала она. - Господи, я же сейчас врежусь!
Она затормозила у обочины и долго сидела в машине, не двигаясь, не проявляя никаких эмоций, почти, не дыша. Она сидела в машине и умирала от обиды на весь белый свет.
Натка вернулась через четыре дня после случившегося. Еще через пару часов узнала о судьбе щенка.
- Что с тобой случилось, дрянь такая?!! - только и спросила она глухо.
Потом они поехали в тот проклятущий двор и искали, искали, искали до головокружения. Они искали до свинцовой усталости в ногах маленького избалованного щенка. Иногда, когда поиски казались абсолютно безнадежными, Натка останавливалась и рыдала взахлеб. Ей было больно. Очень больно, но почему-то от этого не становилось легче той, которая наивно полагала, что свою боль можно переложить на плечи другого человека. Просто передать из рук в руки, как передают вещь, вдруг ставшую ненужной.
А щенок лежал за мусорным контейнором и крепко спал. Он намаялся, по полдня проводя в беспрестанных поисках. Все оказалось намного сложнее, чем он ожидал. Вспомнить дорогу к дому не удалось. Окружающий его мир оказался намного больше, нежели он предполагал.
- Вы кого ищите? - древняя бабуля, хрупкая, как тоненькая веточка, остановилась возле них и внимательно присмотрелась подслеповатыми глазами.
- Щенка, бабуля, щенка! - задыхаясь от волнения, кинулась к ней Натка. - маленького такого. Совсем кроху. Рыженький с белыми пятнами.
- А, - бесцветно протянула старушка. - Щенка. Шлялся тут какой-то. Вроде, рыжий. А вы за помойкой посмотрите. Ему, по моему, туда наши старухи еду носили.
Больше они с Наташей не общались. Стало ли ей легче? Нет, не стало. Просто теперь она знала, что рядом с ней живет слабый и подлый человек... Она сама.