Петров Борис : другие произведения.

Подо льдом / Часть 1-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  Часть 1. Лицевой оборот
  
  
  1.
  
  Германия, предместье Мюнхена.
  
  На старой площади небольшого городка под Мюнхеном толпа туристов из Китая оккупировала близлежащие кафе и рестораны, радостно обсуждая недолгую прогулку вверх по склону до замка. Медленно проплыли машины такси со скучающими турками за рулем, владельцы магазинов с сувенирами и бутиков нетерпеливо ожидали покупателей, нервно поглядывая на дорогу.
  По выложенной разноцветной брусчаткой улице медленно шли два контролера, осматривая места парковок. Это были две уже немолодые женщины в одинаковых темных жилетах со сканерами в руках. Они громко переговаривались друг с другом, помечая новые машины на парковках, еще не успевшие оплатить стоянку, к ним они вернутся позже, минут через двадцать. Так они прошли до конца площади и свернули на тихую улочку, соединяющую старую площадь с другой половиной исторической части города. Улочка шла полукругом, стеснительно открывая потемневшие со временем дома с серым облицовочным кирпичом, на котором красовались яркие старомодные вывески кабачков и книжных магазинчиков, раскрашивая безликую стену старых жилых домов. Улочка вывела их на широкую, по сравнению с другими, улицу, вымощенную крупной брусчаткой, идущей невысокими волнами. Возле отеля "Золотое солнце" они остановились, подметив, что обнаруженный ими в начале смены белый мерседес все еще стоит на парковке. Третий штраф гордо болтался на слабом ветру под дворником. Одна из контролеров направилась в отель, уточнить, не объявился ли хозяин автомобиля, так как они должны уже вызвать эвакуатор, как вдруг на третьем этаже отеля прогремел взрыв. Яркое пламя вырвалось из разбитой рамы, озаряя солнечный день пылающим жаром. На парковку полетели осколки и остатки окна, из почерневшего оконного проема повалил черный дым, сменяющийся выбросами желтого пламени.
  Из всех машин больше всего досталось белому мерседесу. Он стоял точно под этим окном. Крыша была помята и исцарапана, лобовое стекло приняло на себя кусок стеклопакета, вонзившегося в него как пика всадника, беззаботно смотрящего на все это с соседнего флага пивного ресторана.
  Пожарные и полиция прибыли одновременно. Контролерши, как свидетели, прилежно ожидали их на другой стороне улицы, продолжая отмечать быстро опустевшие после взрыва места парковок.
  - Это 307-й номер! - обратилась слегка полная девушка, с туго зачесанными назад волосами,к вошедшему полицейскому. - Там уже работают пожарные, говорят, что пламя потушено.
  Полицейский кивнул ей, жестом пригласив ее в столовую, где уже был собран весь персонал и все жильцы, остававшиеся днем в отеле. На лестнице послышались тяжелые шаги, и вскоре появились уставшие пожарные, xмуря почерневшие лбы.
  - Остальное по вашей части, - сказал старший, проходя мимо инспектора.
  - Вы что-то нашли? - уточнил тот, нервно почесав коротко стриженную бороду на полном лице. Его светло-голубые глаза обеспокоенно смотрели то на пожарного, то на лестницу.
  - Да, там два трупа, - прокашлялся пожарный. - Короче, сами все увидите.
  - Вот так да, - пробормотал инспектор и пошел наверх.
  Пожарные внизу грeмели своим оборудованием, послышался звон посуды, видимо девушки решили угостить героев. На третьем этаже медленным ручьем разливалась белая пена, угасающая в открытом пространстве, не находя своей пищи. Дверь была отброшена на стену, так и прилипнув к ней черным пятном, судя по всему это сделал взрыв. Инспектор взглянул в комнату 307. Номер был небольшой, а сажа после пожара делала его совсем крохотным. Большая двуспальная кровать вся почернела, на ней лежало тело мужчины, голое и обгорелое. Голова трупа странно лежала на подушке, находясь в неком отдалении от тела. Инспектор зажал нос платком и шумно задышал. В другом углy комнаты, отброшенный взрывом, лежал второй труп, весь скрюченный. На нем еще проглядывались остатки обгорелой одежды. Инспектор зажмурился и пошел вниз, ждать судмедэкспертов.
  Внизу его встретили встревоженные жильцы, вопросительно глядя на него.
  - Мы можем подняться в наши номера? - спросил один из жильцов, нервно сжимая телефон. Он говорил с явным акцентом.
  - Нет, это место преступления. До завершения следственных действий доступ закрыт, - слабо улыбнулся инспектор, пытаясь сгладить напряженность собравшихся перед ним людей.
  - Но у меня скоро самолет! - завопил другой нервный жилец, с трудом выговаривая немецкие слова.
  - На каком праве вы нас задерживаете? - возмутился третий. - Как ваша фамилия и должность?
  - Меня зовут Андре Шонер, - инспектор показал свое удостоверение. - Я прошу вас соблюдать спокойствие. Мы все понимаем, что эта ситуация для всех нас неожиданная и трагичная.
  - Трагичная? - девушка с ресепшена схватилась за лицо. - Там кто-то умер?
  - Я не могу давать комментарии, - Андре кивнул полицейским, спокойно стоявшим у входа, и они развели толпу, приглашая вернуться обратно в столовую.
  Инспектор подошел к стойке администратора и сел за нее. Рядом тут же появилась та же встревоженная девушка, нервно мнущая в руках белую полотняную салфетку.
  - Вы не могли бы мне вновь открыть книгу учета гостей? - спросил он, не отрывая взгляда от своего телефона.
  - Да, конечно, - девушка быстро открыла на экране книгу учета и послушно отошла назад, ожидая новых указаний.
  Инспектор долго листал журнал, узнав по фотографиям в паспортах нескольких посетителей, требовавших пройти в свой номер. Все они жили на втором этаже. По-хорошему, он бы мог сопроводить их в свои номера под присмотром полицейского, но странный червь сомнений заставил его подождать с этим. Никто из постояльцев не регистрировал белого мерседеса, и за ним никто не пришел, хотя сигнализация уже должна была передать хозяину информацию об аварии.
  - Скажите, Штефани, - обратился он к послушной девушке. Она профессионально улыбнулась и вся напряглась, ожидая каверзного вопроса. - А вы не знаете, кто владелец этого мерседаса у входа?
  - Вы знаете, Герр Шонер, это скорее всего гость нашего постояльца из 307-го номера, - она запнулась и в ужасе схватилась за лицо ладонями, подавляя в себе крик.
  - Очень хорошо, а вы случайно не знаете, как его зовут? - он пристально посмотрел на нее и жестом головы приказал сесть рядом, она села, все еще закрывая лицо руками. - Вы хотите мне что-то сказать?
  - Господи! - выдохнула она. - Они оба там, да?
  - Откуда вы это знаете? - без эмоций спросил он, продолжая сверять свои записи с гостевой картой.
  - Никто не видел, чтобы они выходили из номера, - быстро нашлась она, глаза ее блестели, а сильные, не девичьи руки, скрутили салфетку в крепкий жгут.
  - Что вы можете сказать о вашем госте из 307 номера?
  - Ничего особенного. Герр Захаров заказал его через booking, живет он у нас уже вторую неделю. В основном его не бывает в номере, он уезжал рано утром, а приезжал, как правило, после десяти вечера.
  - Приглашал ли он к себе гостей? Может вы видели его с кем-нибудь в ресторане, возможно, с женщиной?
  - Нет, он бывал у нас только на завтраках, а на ночь брал бутылку вина и сыр с сухими булочками, он очень просил оставлять их для него после завтрака. А женщин с ним не было, - она дернула правым краем губ, сдерживая усмешку.
  - Скорее его интересовали мужчины.
  - Да, вы так думаете?
  - Я это видела, - она быстро взглянула в глаза инспектору, давая ему понять, что не ошибается. - Он так на нашего стажера засматривался.
  - Очень интересно, потом позовете его ко мне. Как его зовут?
  - Стажера? Да вы что? Это мальчик совсем, Паулю нет еще и 13 лет, - отмахнулась она рукой.
  - Очень интересно, - еще больше нахмурился инспектор. - А что вы можете сказать о его вчерашнем госте?
  - Да что сказать? - пожала она плечами. - Если хотите, я могу дать номер его кредитки, он оплатил парковку до девяти утра.
  - Да, пожалуйста.
  - Вот, здесь все должно быть, - она достала кассовую книгу, найдя нужный чек. Инспектор сделал снимок и тут же его переслал.
  - Вы знаете, я думаю, что они любовники.
  Девушка вся зарделась, но ее рот подернулся в глумливой усмешке.
  - Вы не очень любите геев? - нейтральным голосом спросил ее инспектор.
  - О, нет, как вы могли так подумать, - забеспокоилась девушка, но, увидев, как он засмеялся, покраснела еще больше. - Признаться, я их не понимаю, так будет точнее.
  - Признаться, я тоже. А почему вы решили, что они, как вы сказали, пара?
  - Это и так видно, - ответила она ему тоном уверенного в своей правоте человека. - Все эти ужимочки, случайные касания рук, смешки, - она поморщилась. - Не сомневайтесь, я это точно знаю.
  - Я не сомневаюсь в вашей правоте, - его телефон завибрировал, пришло -? имя владельца карты Отто Франк. - То есть вчера они были в вашем ресторане?
  - О, да! Они сидели до одиннадцати, и не хотели уходить. Мы уговорили их заказать что-нибудь в номер, - она вздохнула.
  - Замучили вас, да?
  - Не то слово, - она перекрестилась, вспомнив, что гости были наверху.
  - Не переживайте. Можете мне позвать Пауля?
  - Да, конечно. Но вы не особо верьте ему, он готов соврать в три короба, - она встала и ушла в столовую.
  Через пару минут вышел розовощекий мальчик в фирменном костюме официанта. Голова его была взлохмачена, а на пухлых щеках горел яркий румянец.
  - Привет, Пауль. Присядь, пожалуйста, - инспектор указал ему на место возле себя. Мальчик сел, весело глядя вокруг. - Пауль, что ты можешь рассказать о госте из 307 номера?
  - Вы про господина Грегори? - уточнил мальчик.
  - Да, я про Герра Захарова.
  - Захaров, - с трудом повторил мальчик. - Он называл себя Герр Грегори. Странный дядька, но щедрый.
  - Щедрый?
  - Да, он всегда давал мне чаевые, хотя я работаю на завтраках. А он мне всегда давал пять Евро.
  - Хм, может он что-нибудь говорил тебе при этом? Можешь вспомнить, что он говорил во время завтраков?
  - Нет, я не помню, - пожал плечами мальчик. - Да я и не запоминаю. У меня после работы учеба, так что нет времени запоминать. Эм, он не пил кофе, пил по утрам только сок и ел свежие булочки с джемом.
  - Хорошо, спасибо. Если вспомнишь, позвони мне, - инспектор передал ему свою карточку, мальчик пожал плечами и сунул ее в карман курточки.
  Когда он ушел, инспектор вновь открыл карточку гостя из 307 номера.
  "Григорий Захаров, г. Москва, Россия" Он постучал ручкой о стол, обдумывая, что делать дальше. В любом случае это дело у него заберут, так как в нем фигурирует иностранец, но это убийство, без сомнений убийство. Перед его глазами вновь встала жуткая картина из номера, но теперь он рассматривал ее с непроницаемой отрешенностью, не давая волю чувствам. Все выглядело, как ритуальное убийство. Тело жертвы лежало ровно посреди кровати, обезглавленное очень острым предметом. Он задумался, чем бы это могло быть совeршено, но насколько он смог разглядеть, на нож это не было похоже.
  От раздумий его оторвал звук шагов, входящей в отель группы экспертов. Они деловито кивнули ему, старший остался рядом с ним, а остальные пошли наверх, неся с собой инструменты и приборы в металлических ящиках. Инспектор коротко описал старшему ситуацию, не вдаваясь в подробности, и попросил одного человека для проведения осмотра машины на парковке. Старший эксперт, молча кивнул, и пошел наверх.
  Через десять минут вниз спустилась невысокая девушка с мощными плечами. Она вопросительно посмотрела на инспектора, выражая явное нетерпение. Он встал и поспешил за ней, прихватив одного из полицейских, скучавших у входа.
  - Как вас зовут? - спросил ее инспектор, когда они вышли на улицу.
  - Бриджит, - быстро ответила она, доставая из своего объемного ящика пачку бумаг.
  Пока она заполняла формуляры, Андре оглядел улицу, она будто бы замерла в ожидании. Воздух был тих и по-летнему жарким, яркое солнце выглянуло из серых сентябрьских туч, разгоняя их своими лучами. Инспектор щурился на солнце как кот на крыше, разглядывая неподвижную стену зевак на противоположной стороне улицы, застывшей в одной позе при их появлении. То тут, то там уже шныряли запоздалые журналисты, делая фото и видео на свои телефоны, но никто не пытался подойти поближе, ходя вокруг огороженной лентой площади. Над домами возвышался башенный кран, на соседней улице велись строительные работы. Кран тоже застыл в странной позе, стрела его повисла над крышами домов.
  - У вас есть ключи? - спросила его Бриджит, закончив с формулярами.
  - Нет, ключи должны быть у хозяина, - инспектор непроизвольно кивнул наверх.
  - Тогда будем вскрывать, - без эмоций ответила она и принялась фотографировать автомобиль с разных точек.
  Часы уже перевалили за полдень, нет, не так он планировал сегодняшний день. Он поморщился от мысли, что не успеет на выступление дочери в школьном театре, но все же, оставалась надежда, что скоро прибудут его коллеги, и он с чистым сердцем передаст им дела. Мысли его блуждали между школьным спектаклем и их воскресным походом на выступление фигуристов в Мюнхене. Он стоял и улыбался, вспоминая, как дочь восторженно смотрела на совсем еще юных девочек и мальчиков, так легко порхающих на льду, невесомо взлетая в головокружительных прыжках... все эти красочные картины вдруг померкли, а перед ним засветилась ярко, нестерпимо четко поза трупа на кровати в номере. Счастливая улыбка тут же сошла с его лица, сменившись свинцово-каменной уверенностью.
  - Скажите, Бриджит, - он подошел к девушке, отрывая ее от просмотра сделанных фотографий.
  - Да, господин инспектор, - ответила она, не глядя на него.
  - Я вот что подумал, не видели ли вы в комнате коньков?
  - Коньков? - удивилась она. - Каких коньков?
  - Ну, коньков, на льду кататься, понимаете?
  - А, все, я поняла. Вы знаете, я только успела войти в помещение, как меня отправили к вам. К сожалению, я ничего не видела.
  - Ничего, это я просто так подумал, - инспектор осторожно подошел к машине и заглянул в нее. На сиденьях лежали журналы, парочка была спортивных, на обложке которых была новая звезда фигурного катания Катя Васильева. Он знал это точно, так как на билете и на афишах была она. Красивая тонкая девочка со светло-русыми волосами застыла в грациозной позе, отыгрывая лицом взрослые эмоции своего образа. Он задумчиво произнес по-русски с акцентом.
  - Бедная Лиза.
  - Что вы сказали? - удивилась Бриджит, подойдя к нему.
  - Бедная Лиза, - повторил он по-немецки, указывая на журнал. - Это фигурное катание, я ходил в воскресенье с дочкой.
  - О, как вам повезло. Я тоже хотела, но было много работы, - неожиданно девушка просияла. - Это Катя Васильева, она просто супер.
  - Да, она действительно замечательная, - Андре сильно помрачнел и стал нервно чесать бороду. - Давайте откроем багажник, мне кажется... не знаю, давайте откроем.
  Бриджит ушла к своему чемодану и вернулась с инструментами. Сняв отпечатки с двери, она недолго колдовала над замком и открыла водительскую дверь. Следом открыла багажник. Внутри лежал небольшой черный чемодан, упаковка воды и пустой футляр от детских коньков.
  - Вы оказались правы, - сказала Бриджит, аккуратно вытаскивая футляр. А почему вы решили, что тут будут коньки?
  Он незаметно провел рукой по горлу, показывая линию разреза, Бриджит только охнула, с уважением посмотрев на него.
  - Вы знаете, - она перешла на шепот. - Наш руководитель, Герр Шнайдер, сразу сказал, чтобы мы искали коньки или что-то подобное. Он, как только вошел, так и сказал, даже не подходя к телу.
  - Это скорее случайность, - пожал плечами инспектор. - Просто мне был не понятен характер раны, но я ее на самом деле плохо видел. Попал пальцем в небо. Давайте откроем чемодан.
  Бриджит ловко обработала чемодан порошком, снимая отпечатки. Затем, вооружившись отмычкой, вскрыла его. Внутри лежали чистые сорочки, несколько косметичек, а внизу лежало детское платье, завернутое в полотенце. Платье было короткое, с кучей блестящих вставок и скорее напоминало концертный костюм.
  - Надо передать это платье в лабораторию, возможно на нем сохранились следы, - сказал он, осторожно ощупывая его в перчатках, которые дала ему Бриджит.
  - А я и так вижу, что остались, - Бриджит вытянула пинцетом длинный черный волос, который явно не мог принадлежать мужчине. Она положила его в пакетик и промаркировала. - Что вы думаете?
  Андре лишь покачал головой, лицо его все больше серело, а руки в перчатках судорожно сжимали кузов автомобиля. Бриджит скорчила в омерзении лицо и пошла осматривать салон автомобиля. Больше ничего интересного найдено не было, телефон и другая техника были, видимо, наверху, сгорев в пожаре. Салон был идеально чистым, В аптечке помимо прочего были антисептик и большая пачка презервативов.
  - Ничего интересного, - сказала Бриджит. - Надо проверить эту машину, может она числится в угоне?
  - Нет, она принадлежит предположительной жертве, - ответил ей инспектор, просматривая входящие сообщения на своем планшете. - Можно я сделаю пару фотографий?
  Бриджит обрадовано кивнула, ожидая от него указаний. Он попросил ее аккуратно раскрыть платье и заснял его, отправив своим коллегам.
  - А зачем вам оно? - удивилась девушка.
  - Да так, просто с утра мой коллега Майер рассказывал, что в Мюнхене кто-то обокрал номер спортсменки из Словакии. Я не сильно разбираюсь в платьях, но чем черт не шутит.
  - Вы знаете, я думаю, что все в нашем мире связано, - важно сказала Бриджит.
  - Да, все возможно. Я где-то читал об этом.
  - Это так и есть! - уверенно воскликнула она.
  Оставив ее заканчивать осмотр, инспектор вошел обратно в гостиницу. В холле столпились постояльцы и персонал, оживленно разговаривая друг с другом. Заметив его, они разом замолчали. Дремавшие за стойкой и у лестницы полицейские стали вяло загонять людей обратно в столовую, вызывая этим волну беззвучного роптания.
  - Пригласите ко мне каждого из них по очереди, - распорядился инспектор, сгоняя со своего места за стойкой расслабившегося полицейского.
  - Конечно. Начать с персонала? - осведомился тот, поправляя на себе форму.
  - Да, пожалуй.
  Все следующие два часа он разговаривал с персоналом гостиницы и небольшой частью постояльцев, так неудачно оказавшихся в этот час в отеле. Все они прилежно отвечали на его вопросы, многие из них с трудом скрывали свое нетерпение и недовольство, выспрашивая его, когда их смогут отпустить. Только мальчик был спокоен и никуда не торопился, получив подтверждение от инспектора, что тот выдаст ему справку о причинах отсутствия в школе. Когда инспектор заканчивал беседу с последним постояльцем, также прибывшим из России, инспектор долго пытался вывести его на разговор о госте из номера 307, но тот только скалился и ухмылялся, отвечая ему по-немецки, что не общался с ним, изредка добавляя как бы про себя по-русски, что он с такими не общается.
  - С какими такими? - уточнил инспектор, быстро взглянув на него, до этого он не смотрел на сидевшего напротив него человека.
  - О, так вы говорите по-русски? - засмеялся мужчина, весело подмигнув ему. Он оскалился еще сильнее и перешел на русский язык. - Тогда я скажу не для протокола. Я видел несколько раз этого пидора, у вас же их любят?
  - Да, в Германии спокойно относятся к ним, - мягко улыбнулся инспектор, медленно говоря по-русски. Речь его была понятна, но до смешного пародийно он путал ударения.
  - У нас тоже, спокойно, - ответил мужчина. - Я с ним здоровался пару раз, но он, видимо, считал себя выше, делая вид, что не понимает меня. А русского видно сразу, как бы он не пытался замазаться под иностранца.
  - Замазаться? - переспросил его инспектор, мысленно стараясь подобрать значение слова.
  - Быть как местные жители, - пояснил тот. - Он усиленно строил из себя европейца. Мне это не нравится в людях.
  - То есть, вы хотите сказать, что вы его не любили?
  - Я его знать не хотел, так будет точнее. Он же не девушка, чтобы его любить, - захохотал он.
  - Да, не девушка, - инспектор ухмыльнулся и незаметно подмигнул ему. - Может вы видели его девушку?
  - А, вы этого гомика имеете ввиду?
  - Гомика?
  - Ну, гея, не знаю, как это по-немецки.
  - Я вас понял. Вы их видели вместе?
  - Да, и не раз.
  - Да? Здесь?
  - Да нет, что вы, - махнул тот. - Знаете пивнушку, тут недалеко, по улице к площади?
  Мужчина стал описывать руками в воздухе дорогу, инспектор сразу догадался, о чем он говорит.
  - Да, там еще рядом книжный магазин, верно? - уточнил инспектор.
  - Да, точно. Так мы его там видели с его, как вы выразились, девушкой. Они там были почти каждый вечер.
  - А на каком языке они говорили друг с другом?
  - Не знаю, мы сидели далеко, а я не прислушивался. Меня больше интересовало пиво, - мужчина довольно улыбнулся.
  - Да, понимаю, - инспектор заметил, что к нему спускается старший эксперт. Он протянул мужчине свою визитку. - Если вспомните еще, сообщите, пожалуйста.
  - Конечно, сообщим, - он встал и задержался в раздумье. - а откуда вы знаете русский?
  - В школе учил, - коротко ответил инспектор.
  - В школе? В разведшколе? - мужчина хитро посмотрел на инспектора, но тот лишь развел руками, не выражая лицом ничего определенного. - Вот, и наш тоже разведчик, знаете, да?
  - Вы про президента?
  - Конечно. Настоящий мужик, согласны?
  - Согласен, - кивнул головой инспектор.
  - Вот бы и вам такого же, сразу бы порядок был бы!
   - Не думаю, что нам это подойдет, - рассмеялся инспектор.
  Мужчина громко захохотал и ушел обратно в столовую, оставив после себя стойкий дух пары литров выпитого пива. Эксперт стоял рядом, молча наблюдая за этой сценой.
  - Мы готовы, - быстро сказал эксперт. - Через десять минут придут машины, будем грузиться.
  - Хорошо. Мы можем потом разрешить постояльцам пройти в свои номера?
  - Да, мы сделали все, что нужно, - эксперт направился к выходу.
  - Подождите, а когда я получу отчет?
  - Завтра, - он вышел, не желая отвечать на другие вопросы.
  Инспектор скомандовал полицейским, чтобы они закрыли дверь в столовую и никого не выпускали. Как и сказал эксперт, через десять минут подъехало несколько машин и одна карета скорой помощи. Мимо него мелькали люди в безликих комбинезонах, перенося собранные вещи для дальнейшей экспертизы и тела на носилках, закрытые черными мешками.
  После их ухода инспектор поднялся на третий этаж. Кто-то уже убрал пену с пола, больше не было двери у номера, а лишь висела плотная штора с крупной надписью "Вход воспрещен". Он аккуратно отодвинул ее и взглянул в комнату. После работы команды экспертов, он смог четко разглядеть точку начала пожара, скорее это была даже точка взрыва, от нее отходили смертоносные лучи почерневшего пола, изгибаясь в неповторимой завораживающей пляске. Он попытался представить, как это могло произойти, но ничего определенного в голову не приходило, одна лишь мысль плотно закрепилась в ней, что пожар был неожиданностью для того, второго, тщетно пытавшегося защититься в левом углу. Эта мысль подтянула за собой и другие, выстраивающиеся в одну шаткую теорию, или нет, рабочую версию, так ему это больше нравилось. Вот тут лежала первая жертва, он решил называть их так, тут, где раньше стояла кровать, а теперь покоился лишь ее каркас, весь матрас эксперты забрали с собой. Бомба, почему-то ему казалось, что это должна была быть именно она. Вторая жертва определенно собиралась покинуть номер живой. Так вот, бомба, она должна была скрыть следы, но разве это возможно? Наврядли вторая жертва была настолько глупа, нет, это походило больше на казнь, хотя нет, на ритуальное убийство, хм, может, это должна была быть жертва, но тогда зачем столько сложностей?
  От размышлений, порой вводивших его в кажущуюся лёгкую дремоту, его оторвал полицейский, сообщивший, что эксперты уехали. Инспектор распорядился, чтобы он оставался пока здесь, не пуская зевак и журналистов в номер, а сам спустился вниз.
  - Вы можете подняться в свои номера, - сказал он, входя в столовую. Вздох облегчения прошелся по ней, девушки радостно захлопали глазами.
  - Остальные могут быть свободны. Если нам понадобится, то мы свяжемся с вами. Спасибо за помощь.
  Все радостно зааплодировали, благодаря его. Он еле заметно поклонился и вышел на улицу. Большой эвакуатор уже грузил поврежденный мерседес, было в этой картине что-то истинно печальное, автомобиль смотрел на него грустными глазами фар, подергивая лицом при резких движениях эвакуатора, будто бы он прощался со всеми.
  - Скажите, вы ведете это дело? - набросилась на него рыжая журналистка, направляя ему в лицо камеру телефона.
  - Я не уполномочен давать комментарии, - покачал он головой, девушка была ему симпатична, молодая, энергичная. Возможно, она была обыкновенным стримером и просто потом продаст свое видео новостному порталу.
  - Правда, что одна из жертв из России? - не унималась она, не давая ему сделать и шагу. - Правда, что вторая жертва работала в Федерации фигурного катания Германии?
  - Я не могу ответить на ваши вопросы, - покачал он головой, про себя удивляясь, откуда она это знает.
  Девушка, завидев идущего к ним полицейского, убрала телефон и спросила.
  - Вы сможете дать мне интервью? Вы же ведете это дело.
  - Откуда вы знаете? - удивился он. - Я пока не могу сказать, кто будет вести это дело.
  - Я знаю, - уверено ответила она. - Так вы дадите мне интервью?
  - Когда это будет возможно, конечно.
  - Я запомнила! Я от вас не отстану, Герр Шонер, - воскликнула она и убежала, не желая общаться с полицейским.
  - Все в порядке, инспектор? - спросил его полицейский, взглядом останавливая других журналистов.
  - Да, Гюнтер, все в порядке. Ты знаешь эту девушку?
  - Вы про эту рыжую? Да, очень назойливая барышня, - ухмыльнулся тот. - Я должен сказать, что наш Петер все ей разболтал, пока я не объяснил ему, кто она.
  - Хм, ну что ж, что сделано, то сделано. А откуда она?
  - О, она не работает на кого-то определенного, мы ее не в первый раз видим. Ее зовут Амалия Стокс.
  - Мне кажется, я что-то слышал, - почесал бороду инспектор.
  - Вы легко найдете ее в Интернете, - Гюнтер отошел, отгоняя особо назойливых зевак от входа гостиницы.
  Инспектор посмотрел на часы, время уже приближалось к семи вечера. Спектакль уже должен был заканчиваться, он вздохнул и с тоской посмотрел назад. На его радость к нему уже бежал молодой слегка полноватый мужчина с густой черной шевелюрой.
  - О, Андре! - хлопнул его по ладони подбежавший мужчина. - Ты сегодня задержался на работе, да?
  - Да, сам видишь. А чего ты тут делаешь, Тоби?
  - Так тебя пришел сменить. Тут уже все закончилось, да? - с надеждой спросил он. Тоби не был особо охотником до работы, но, когда требовалось, мог работать как и все остальные.
  - Да, остались одни формальности.
  - Давай, я закончу, ты же уже все бумаги составил, верно?
  - Конечно, - Андре похлопал рукой по своей сумке.
  - Ну, тогда до завтра! - он крепко пожал ему руку. - Ты где машину оставил?
  - Я пешком пришел.
  - А, так пусть ребята тебя добросят. У Анны сегодня выступление?
  - Да, уже должно начаться.
  - Так чего ты стоишь! - Тоби потянул его к патрульной машине, на ходу отдавая указания застывшему в безделье водителю.
  Через полчаса Андре был у школы. Из здания уже выходили группы родителей с детьми, короткий отчётный спектакль закончился. Андре попрощался с водителем и направился к школе. Проходя мимо выходивших зрителей, он намеренно медленно шел, пытаясь угадать в их разговорах впечатление от увиденного, но это были в основном разговоры об учебе, он прибавил шагу.
  - Папа! Ну, где ты был! - схватила его за поворотом девочка двенадцати лет с остатками яркого грима на лице.
  - Извини, Аня, - сказал он ей по-русски, а потом вновь перешел на немецкий. - Я был на работе, очень много работы.
  - Да я понимаю! - воскликнула она и шепнула ему на ухо. - Ты ничего и не пропустил.
  - Ну как же? - удивился он.
  - А вот так, прошло и ладно, - отмахнулась она.
  - Пока, Анна! - крикнули ей, проходящие рядом девчонки, быстро маша ладошками.
  - До завтра! - ответила им Аня. Она была выше них, светло-русая с тонкими чертами еще совсем детского лица, совсем не похожая на своего отца, если не считать глаз. - Ты знаешь, а мне даже хлопали.
  - Тебе понравилось?
  - Ну, не знаю, - замялась она, пряча серо-голубые глаза. - Да, понравилось. Я же похожа на принцессу?
  - Да, ты самая красивая, - шепотом сказал он.
  - Я тоже так думаю, - ответила она ему по-русски и рассмеялась. - Пойдем домой?
  - Пойдем, Да, пойдем. Только я не на машине. Можем пройтись пешком.
  - Давай, через парк?
  - Давай через парк. А ты не устанешь?
  - Нет, я не устану, - ответила она, широко зевнув, - может чуть-чуть.
  Выходя из школы, Аня увидела приближающийся автобус и заставила отца неуклюже догонять ее. Проехав почти весь путь, они вышли недалеко от центра, поднявшись вверх по улице по направлению к центру города, и свернули на канал. Темная вода шелестела неторопливыми волнами, подсвеченная разноцветными фонарями близлежащих домов, пестревших яркостью старинных фасадов. Они дошли до старого шлюза и встали на развилке после моста. Дорога домой уходила влево, уже довольно четко виднелись кварталы панельных домов вдалеке. Девочка потянула его вправо, на мост. Мимо них пронеслись молодые турки на БМВ, а за ними степенно проехало несколько других машин, дорога постепенно оживлялась, светящиеся змейки машин двигались в сторону туннеля, выводившего на автобан.
  - Давай сходим в кино? - предложила Аня, рассматривая афиши кинотеатра, находившегося на последнем этаже торгового центра, стоявшего на углу перекрестка.
  - Сегодня уже поздно, не находишь? - сказал он, оборачиваясь назад, чтобы разглядеть афиши. Первая мысль его была о том, что если обойти этот торговый центр справа и пройти прямо, то скоро можно будет выйти на улицу, к отелю, где он провел весь день. Лицо его помрачнело, а брови нахмурились.
  - Ну не хочешь, не пойдем, - ретировалась девочка, видя, как он нахмурился. - Я просто предложила.
  - Нет-нет, я не против, - поспешил он ответить, не в силах согнать с себя маску печали. - Я просто про работу вспомнил.
  - А ты сегодня бандитов ловил? Или, - Аня приблизилась к нему, чтобы шепнуть на ухо, он слегка склонил голову. - Или террористов?
  Она обернулась на людей, озорно глядя на них, желая понять, услышали они ее или нет.
  - Нет, не угадала, - покачал он головой. - Я не буду рассказывать, мы же с тобой договорились.
  - Да, я помню. Но мне интересно! - заупрямилась девочка. - Я же все равно все узнаю из газет.
  - Но ты не читаешь газет, - ехидно усмехнулся он.
  - А зачем мне их читать? Все найду на Facebook.
  - А тебе ничего не задали?
  - Задали, но я все сделаю завтра утром, - развеселилась она.
  - Как это завтра утром? У тебя во сколько первый урок?
  - В одиннадцать. Слушай, там такая ерунда, сделаю за десять минут, - хвастливо ответила она.
  - Мне кажется, что ты слишком самоуверенная, - он взял ее за руку , и они начали переходить дорогу.
  - Да это для дебилов задания! - громко воскликнула она, несколько пешеходов удивленно посмотрели на нее.
  - Ну, почему же, - запротестовал он. - Есть же разные задания.
  - Ерунда! - крикнула она по-русски и бросилась к искусственным деревьям с ветками из дюралайта, синхронно мерцавшими разноцветными цветами. Деревья стояли в ряд, обрамляя площадь перед хмурым серым зданием, прятавшимся в вечерних сумерках позади площади. - А зачем они здесь стоят?
  - Для красоты, - он отвел ее от одного деревца, с которого ее пытливый ум уже хотел отломить одну из веток. - Не надо портить.
  - А не лучше ли было посадить здесь настоящие деревья?
  - Мы сейчас и идем к ним.
  Дорога уходила вниз, впадая в спрятанный туннель, удачно вписанный в ландшафт, с другого угла он напоминал скорее зеленый холм. В парке, лежавшем вдоль реки, было безлюдно. Где-то далеко лаяла собака, и мигали огоньки фонарей. Слабый свет редких фонарных столбов, стоявших около самой реки, освещал лишь небольшие участки, вырывая их из сгустившегося сумрака позднего вечера.
  - Папа, а здесь есть маньяки? - спросила Аня, переходя на шепот. Она отлично отыгрывала роль, в страхе прижимаясь к нему от каждого непонятного звука.
  - Нет, маньяков у нас нет. Все маньяки живут в Мюнхене, - засмеялся он.
  - О, да! Там так много странных людей, правда?
  - Правда, много. Но ты не должна об этом говорить.
  - Я помню, ты объяснял. Но если они придурки, почему я должна молчать? - разошлась она, переставая играть в испуганную девочку.
  - Потому, что это может их обидеть.
  - Ну а какое мне дело до их обид? - спросила она по-русски, он прокашлялся, с трудом понимая ее, и она повторила вопрос по-немецки.
  - Потому, дорогая, что мы все живем вместе.
  - Ну уж нет, я с ними не живу! - горячо воскликнула она.
  - Ты, надеюсь, об этом в школе не говорила?
  - Нет, я помню, что было тогда, - ответила она, сжав его руку. - Я больше к этим психологам не хочу ходить. Почему я должна была к ним ходить? Почему ты не мог это запретить?
  - Я не могу, - вздохнул он. - Таковы правила. Если бы я пошел с ними на конфликт, то... не знаю, не хочу об этом думать.
  - Я уже взрослая, и могу сама решать, где мне жить, - важно ответила она. - Я читала.
  - Не все так просто, к сожалению, - он приобнял ее, слабо пожав плечо. - Надо быть чуточку хитрее.
  - А я и так хитрая. Я же это только с тобой говорю. Ты же меня не сдашь.
  - Конечно, не сдам, - засмеялся он.
  
  Русло реки уходило резко вправо, они перешли по мосту на другую сторону и направились от реки по дорожке к жилым кварталам. Под ногами хрустела опавшая листва, а с двух сторон важно кивали на ветру высокие липы. Через десять минут дорожка стала расширяться, а с обеих сторон появлялись обвитые зеленым плющом невысокие заборы частных домов. Аня все пыталась разглядеть, что делают хозяева, но все окна были плотно зашторены, так, что не видно было даже тени, только яркий свет ламп, выбивающийся из окна. Частный сектор сменился невысокими, в четыре-пять этажей панельными домами. Они свернули направо, спускаясь вниз по пологому склону к своему дому.
  Их четырехэтажный дом был несколько лет назад разобран на половину, оставшиеся же жильцы сгруппировались в двух подъездах. Андре это было больше по вкусу, чем переезжать в новый дом с большим количеством жильцов, так они заняли весь четвёртый этаж, Объединив две квартиры, остальные две пустовали. В доме было тихо и спокойно, он знал каждого соседа лично, в основном это были уже пожилые люди и несколько мигрантов из России и Казахстана.
  Аня поднялась быстрее него на этаж, гремя ключами. Встретила его широко распахнутая дверь и зажженный везде свет. Ему это всегда очень не нравилось, он, тихо ворча под нос, выключал свет по пути ее следования.
  - Опять ты все выключаешь! - возмутилась Аня, включив обратно свет на кухне. - Мне темно!
  - Но ты же была в комнате.
  - Ну и что! Я теперь уже здесь. Иди, мой руки, - скомандовала она, надевая фартук.
  - Ты будешь готовить ужин?
  - Да, мы же должны поесть, - ответила она как учительница нерадивому ученику.
  - Ну, я просто подумал, что ты захочешь отметить твой дебют, - заулыбался он.
  - На который ты не пришел! - воскликнула она. - Но, не переживай, мама Марии-Луизы все записала на видео, она мне пришлет завтра.
  - Это здорово, я очень хочу посмотреть.
  - На мой позор? - Аня вновь перешла на русский, ее речь была практически без ошибок, лишь иногда проскальзывала приобретенная путаница в ударениях. - Я все время забывала текст. А когда я забывала, то делала вид, что это я так играю, а сама бешено вспоминала!
  Она полезла в холодильник и радостно вскрикнула, увидев заказанную им заранее пиццу.
  - Папочка, ты просто чудо! - она подбежала к нему и поцеловала. - А ты одну купил, да?
  - Одну, много есть вредно.
  - Это тебе вредно, а мне можно, - нагло сказала она, ткнув его в упругий живот. - Тебе надо похудеть.
  - Не поделишься со мной и кусочком?
  - Так уже и быть, - великодушно согласилась она, ставя пиццу в микроволновку разогреваться. - Ты чего стоишь, иди мой руки!
  Когда он вернулся, на столе уже была разложена пицца, у него на тарелке лежал самый большой кусок, а Аня мастрячила какой-то салат. Движения ее были еще не совсем опытные и отрывистые, чашка с салатом опасно вертелась на столе, норовя слететь на пол, когда она яростно перемешивала.
  - Пап, а ты меня завтра в школу отвезешь?
  - Надеюсь, - он взглянул в свою почту на телефоне и глубоко вздохнул.
  - Понятно, - тоном бывалого человека сказала Аня. - Ну, сама на автобусе доеду, а обратно меня мама Машки отвезет.
  - Да, хорошо, - закивал он.
  - Я же все понимаю, у тебя важная работа, - сказала она, быстро взглянув на него, ища одобрения. Получив его, она вся расцвела, довольно напевая.
  - Что ты поешь? - удивился он, не понимая слов, хотя дома они и говорили по-русски, он все еще с большим трудом понимал тексты песен, особенно когда она кривлялась, намеренно искажая слова, подражая жеманным исполнителям.
  - Да так, ерунда! Просто застряла в мозгу.
  - Застряла в мозгу, - повторил он, не до конца понимая фразы. Он быстро набрал ее в переводчике. - Надо запомнить.
  - Я тебя еще и не такому научу! - Аня наложила ему полную тарелку салата и плюхнулась на своё место, с жадностью принимаясь за пиццу.
  
  2.
  
  Андре Шонер сидел за столом в своем кабинете. Лицо его было погружено в серую задумчивость, глаза, будто бы остановившись, смотрели в одну точку перед собой. На самом деле он смотрел на распечатанный предварительный отчет судмедэкспертов о причинах смерти Григория Захарова и Отто Франка. Каждое слово, каждая запятая этих отчетов стремительно запутывали общую картину в плотный клубок невозможных совпадений, который он не хотел распутывать. Он вообще не хотел заниматься этим делом, ему нравилась его спокойная жизнь в этом тихом городке, знавшем в середине осени только нашествия туристов, желавших потерять свое последнее достоинство во всеобщей пьянке на фестивале пива. Но он также и не хотел отдавать это дело другим, чувствуя уже воцарившийся здесь формальный подход к расследованию. Все ждали, когда приедет человек из русского посольства. Он поморщился и сложил бумаги вместе, уложив в папку.
  Сидевший рядом коллега, весело подмигнул ему, указав головой на часы, время близилось к обеду. Андре вежливо улыбнулся, поддерживая эту засаленную рабочую шутку.
  "Ты тоже ждешь, когда у нас заберут это дело" - подумал Андре, взглянув на коллегу. От этой мысли ему стало смешно, и он заулыбался, коллега воспринял это как продолжении шутки и жестом предложил в обед выпить пива, но Андре отказался, он не очень любил пиво, да и есть не хотелось. Голова его все обдумывала сухие данные отчетов, которые он и так уже знал, не надо было быть особо одаренным, чтобы придти к тем же выводам, что и эксперты.
  Итак, Григорий Захаров был убит, и это уже неоспоримый факт, зафиксированный на бумаге, что придавало ему значительно больший вес, чем умозрительное заключение инспектора, увидевшего отсеченную голову. Если это факт убийства, то должны быть мотивы... Андре отогнал от себя пустые рассуждения, слишком мало информации, но мозг его уже закипал от количества версий. Значит, убит, убит, хм, путем отделения головы от тела, да, так звучит не столь ужасно. Предположительно орудием убийства является лезвие конька, в номере была обнаружена обгорелая пара детских коньков. Экспресс анализ показал, что в крови Захарова обнаружены следы большой дозы транквилизаторов, но не смертельной, такую дозу можно принять по ошибке или специально, получается, что жертву усыпили перед убийством... Андре постучал ручкой по столу и достал свою записную книжку. Не смотря на то, что все рабочие записи он делал в служебном планшете, свои осторожные мысли он привык записывать в потертую книжку в коричневом кожаном переплете. Коллеги называли его за это уважительно "Герр инспектор", не злобно посмеиваясь. Он записал: "Жертва доверяла гостю, возможно, что препараты были приняты жертвой добровольно". Он открыл папку с отчетом и бегло просмотрел его, так и есть, обнаруженная доза лишь незначительно превышает терапевтическую. Он подчеркнул свою мысль и спрятал книжку обратно в карман пиджака.
  В зале послышалось какое-то движение, сидевшие на дальних столах полицейские глухо посмеивались, глядя на стол Андре. Он не обращал на них внимания, продолжая по-детски покусывать ручку, пребывая в раздумье.
  "Вторая жертва, предположительно убийца, - думал он. - находилась в комнате в момент взрыва. Герр Франк сгорел, причина смерти остановка дыхания... нет, это по отчету, остановка, смешно, сгорел при попытке настроить взрывное устройство". Он достал книжку и записал эту мысль, ему не нравилось, что эксперты настаивали именно на взрывном устройстве, хотя ему казалось, что это была обыкновенная канистра с бензином, ему не верилось, что подобный господин смог бы достать настоящую взрывчатку. Он представил перед глазами личное дело Отто Франка и сам себе покачал головой. "Найдены следы бензина. Взрыв произошел случайно в незапланированное время, скорее всего из-за негерметичности емкости или..." - он прекратил писать в книжке, ощутив, что над ним склонилась какая-то девушка.
  - Андре, здравствуйте! - радостно воскликнула Амалия, не спрашивая, пожав ему руку вместе с ручкой. Она нагло села напротив него, с интересом глядя то на него, то на его книжку. Она была одета в светло-синий искусственно потертый джинсовый костюм, рыжие волосы были завязаны в строгий пучок, из которого торчали толстые черные японские палочки.
  - Добрый день, Амалия, - он недовольно посмотрел на тихо ржущих коллег рядом и спрятал книжку от нее в стол. - Разве у вас назначено на прием ко мне?
  - О, не беспокойтесь. Я все обсудила с вашим шефом! - махнула она ему рукой. - Или вы думаете, что меня бы так просто сюда пустил к вам ваш цербер снизу?
  - Пожалуй, что нет.
  - Ах, инспектор, - засмеялась она. - Но у вас другие мысли, я понимаю.
  - Очень рад. Чем я могу быть вам полезен?
  - О, очень многим! - она говорила восторженно и как-то даже слишком бодро. Андре пристально взглянул в ее лицо, на бледном лице девушки ярко, лихорадочно горели зеленые глаза, а на щеках играл нездоровый красный румянец. - Почему вы на меня так смотрите?
  - Потому, что мне вас жалко, - ответил он и встал. Вскоре он вернулся со стаканчиком сладкого кофе и небольшим кексом из автомата, все это он молча поставил перед ней.
  - Спасибо, - с благодарностью проговорила девушка, принимаясь за кофе. - А то я как-то позавтракать забыла.
  - И поспать забыли, уже вторые сутки, - добавил он, убирая со стола бумаги, она заметила это и негромко рассмеялась.
  - А вы наблюдательны, не буду спрашивать, как вы узнали, секрет мастерства.
  - Нет никакого секрета. Просто вы мне напоминаете мою старую знакомую, - ответил он.
  - О, как интересно. Расскажете?
  - Нет, не буду.
  - А, я поняла, это, наверное, грустная история. Вы ее любили? - девушка аж загорелась.
  - Вы очень наглая, вам не кажется?
  - А вы тоже за словом в карман не лезете, - ответила она. - А я наглая, это у меня от бабушки, она из Одессы, а сейчас живет в Москве, знаете такой город?
  - Да, конечно.
  - А я вот почти местная, почти, - она хитро прищурилась. - Так же, как и вы. Вы же приехали из Дрездена?
  - Не совсем, из Радебойля. Вы и это накопали уже?
  - Да что там копать. Ваши коллеги все сами расскажут, - пожала она плечами, оборачиваясь на уже уходивших на обед полицейских. - Так вы дадите мне интервью?
  - Вам? Хм, а я думал, что того материала вполне достаточно? Более того, о чем вы хотите со мной говорить?
  - Ну, Андре, - расхохоталась она. - Ту заметку я уже продала, вы получились очень неплохо, смотритесь очень внушительно в кадре. Я же вам говорила, что вы будете вести это дело? У меня свои источники, поверьте мне.
  - Не расскажете о них?
  - Нет, конечно. Такую информацию нельзя разглашать.
  - И вы думаете, что я буду вам рассказывать об этом деле? Амалия, разве это не наивно?
  - Может и наивно, но только отчасти. Я же не прошу вас углубляться в детали, я понимаю, что это никому пока не нужно, нужны проверенные факты.
  - Как те, что вы мне тогда выдали?
  - Я тогда ошиблась, Отто Франк не работает в Федерации, он, как и Герр Захаров, работал в одном из фондов, спонсирующих спортивные соревнования по фигурному катанию, художественной гимнастике, артистическому плаванию - продолжать?
  - Достаточно, вы неплохо подготовились. Только это все разные фонды.
  - Конечно, но разве нам с вами имеет смысл перечислять все эти названия, мы же конкретные люди, верно?
  - И что же вы думаете, конкретный человек? - он усмехнулся и достал из ящика стола свою книжку и портмоне.
  - Что вы должны дать мне интервью.
  - Давайте сначала пообедаем, я вас приглашаю на обед, - он встал и поправил чуть помявшийся пиджак.
  - А потом вы мне дадите интервью!
  - Только без камеры, пойдет?
  - Да, тем более, что я намеревалась продать это паре сетевых газет. Вы, кстати, не видели мой репортаж с вами?
  - Нет, не видел.
  - Андре, ну как же так! - она с досадой хлопнула ладонью по столу, это выглядело так непринужденно и по-детски, что он рассмеялся. Амалия порылась в сумке и достала визитную карточку. - Вот, я бы могла прислать вам ссылку, но я думаю, что вам больше нравятся физические носители.
  - Да, вы угадали, - он положил ее визитку в свою записную книжку и дал ей свою карточку.
  Она вскочила со стула, едва не уронив сумку на пол, в ее движениях виделась явная усталость, двигалась она резко, отрывисто, как бы боясь, что не сможет до конца довести задуманное рукой или ногой. Они вышли из участка и прошлись пару минут по улице. Потом Андре свернул налево. Увлекая ее за собой в небольшое тихое кафе, спрятавшееся под тенью зеленой беседки, обвитой лозой кислого винограда.
  - О, привет Андре, - поздоровался с ним хозяин, помахав рукой из открытой двери. - Тебе как обычно?
  - Привет Гюнтер. Да, без изменений.
  - Хорошо, тогда один стандарт. А что будет есть твоя спутница? - хозяин подошел к ним, с широкой улыбкой глядя на Амалию.
  - Не знаю, - пожала она плечами. - То же самое, только без пива.
  - О, Андре не любит пиво, - засмеялся Гюнтер. - Первое время я был готов убить его за это.
  - Ты сейчас все секреты выболтаешь, - занервничал Андре.
  - А вы давно знакомы? - заинтересовалась Амалия.
  - О, уже почти шесть лет, как время летит, - хозяин хлопнул себя по ногам и побежал на кухню.
  Через несколько минут на столе уже появились фермерский салат, овощной суп и кусок шницеля с картошкой. Амалия не отказалась от томатного сока, отметив, что ей нравится вкус Андре. Она справилась с едой первая, лицо ее порозовело, а в бледно-зеленых глазах горел сытый огонек. Ей нестерпимо хотелось спать, но она держалась, делая вид, что готова к работе.
  - Амалия, - Андре строго посмотрел на нее. - Я думаю, что вам стоит идти домой. Вы хотите спать, незачем себя так насиловать.
  - Но, как же интервью? - запротестовала она, но не упорно, незаметно для себя подчиняясь его воле.
  - Вы поспите, отдохнете, а потом пришлете мне свои вопросы. Если смогу, то я на них отвечу.
  - Обещаете? - обрадовалась она.
  - Обещаю. Может вам вызвать такси?
  - Нет, не надо. Я на автобусе быстро доеду, мне недалеко, полчаса, не больше.
  - Для жителей нашего города это очень далеко.
  - Да ну, ерунда какая, всего-то полчаса, - она открыто зевнула и помотала головой. - А вы такой добрый, почему?
  - Что почему?
  - Ну, почему вы такой добрый? Ведь для вашей работы это не...
  - Все вопросы вечером, - перебил он ее.
  - Нет, это не для интервью. Это мне для себя понять.
  - Я не знаю, что вам ответить на этот вопрос.
  - А вы подумайте, а потом мне скажете. Сколько я должна за обед? - она стала рыться в сумочке.
  - Нисколько, я вас хочу угостить.
  - Но у нас же так не принято мы же не в... - она запнулась, понимая, что выдала себя.
  - Да, мы здесь, - ответил он, делая вид, что не заметил. - У вас же бабушка живет под Москвой, это нормально для русских.
  - А вы были в России?
  - Никогда.
  - А хотели бы побывать?
  - Так, опять вопросы. Идите уже отдыхайте.
  - Нет, нет, я просто спрашиваю. Я вот очень хочу к бабушке съездить, но денег нет, - она вздохнула. - А выговорите по-русски?
  - Немного понимаю.
  - А я вот не умею, пытаюсь, но... что-то я заболталась, - Амалия встала и протянула ему свою тонкую руку, он встал и пожал ее. - Спасибо вам, Андре. Вопросы пришлю вечером.
  - Не сомневаюсь.
  - И не сомневайтесь, - она игриво подмигнула ему и убежала.
  Через минуту появился Гюнтер.
  - Кто такая? Худенькая, плохо ест, - покачал он головой.
  - Журналистка. Ты смотри, не разболтай ей все, - погрозил ему Андре.
  - Ты что? Я же не такой.
  - Такой-такой.
  - Эх, была у меня одна журналистка, почти как эта. Ух, я тебе скажу, - он осёкся, завидев в дверном проеме строгую фигуру его жены. - Ну, давай.
  Гюнтер забрал деньги и часть посуды. Кофе принесла жена Гюнтера Марион, высокая строгая женщина с грустными серыми глазами.
  Распрощавшись с хозяевами, Андре вышел из кафе, немного помедлив перед выходом на улицу. Взгляд его выхватил на другом конце дороги желтый Mini, за рулем которого сидела черноволосая девушка, делая вид, что изучает карту навигатора. Он сделал несколько шагов в сторону своего отделения, и машина тронулась с места, уезжая к перекрестку. Он дошел до небольшого кармана для парковки машин и остановился, ожидая, когда этот mini развернется. Машина подъехала через несколько минут и встала перед ним. Девушка лучезарно улыбнулась, опуская стекло пассажирской двери.
  - Андре? - спросила она, делая вид, что не уверенна, но ее темно-карие глаза смотрели на него уверенно и с неприкрытым озорством.
  Андре пристально посмотрел на нее, ничего не ответив. На вид ей было лет тридцать пять, больше он бы не дал. Красивое, круглое лицо с большими яркими глазами и черными как смола пышными ресницами, нос был чуть приплюснут, гармонируя с полными щеками. Приветливая улыбка открывала ровные белые зубы, красивый рот подёргивался от сдерживаемого смеха, было видно, что его хозяйка привыкла много и часто смеяться. По плечам ее спадали пышные черные волосы, скрывавшие большие сережки в виде золотых колец, она ему внезапно напомнила цыганку из какой-нибудь костюмированной пьесы. Но цыганка ничего не просила у него, а грациозно потянулась к ручке двери, открыв ему, чтобы он сел. Он все еще стоял, разглядывая "цыганку", проигрывая в голове ее голос, он был готов биться об заклад, что она русская, и ему казалось, что она этого и не скрывает. "Цыганка" не выдержала и засмеялась, кокетливо поправляя свои волосы на белоснежной блузке, теперь он смог разглядеть, что на ее молочно-белой шее висел маленький золотой кулон, его взгляд не смутил ее, она только покачала головой, погрозив ему тонким пальцем с длинным ярко-розовым ногтем.
  - Андре, ну садитесь, - пропела она, нетерпеливо постучав пальцами по рулевому колесу.
  Он сел и пристегнулся. Машина вырулила обратно на дорогу и вскоре они проехали мимо их отделения. Он ничего не спрашивал, поглядывая на нее, когда они подъехали к светофору, "цыганка" повернулась к нему и сказала:
  - Какой вы молчаливый. Мне, конечно, сказали, что вы скрытный человек, но я думала, что вам было бы интересно узнать, как меня зовут.
  - Я думаю, что вы мне сами это скажете, - ответил он ей по-русски тоном героя одного из шпионских фильмов.
  "Цыганка" залилась громким смехом, по-дружески толкнув его рукой в плечо. Ему понравилась эта фамильярность, эта женщина определенно умела располагать к себе. Он не сдержался и рассмеялся тоже.
  - Ну, вот вы меня и раскусили, - сказала она по-немецки, когда они проехали перекресток. - Меня зовут Оксана. Я уверенна, что вы понимаете цель нашего разговора.
  - Нет, цель мне пока не ясна. А вот причина абсолютно понятна, - ответил он ей по-немецки.
  - Вы знаете, я сегодня разговаривала с вашим шефом, и она разрешил мне получить вас до конца дня. Вы, надеюсь, непротив?
  - Как же я могу быть против? - удивился он. - Общество молодой красивой женщины значительно приятнее, чем бетонная коробка конторы.
  - О, Андре, а вы умеете сделать комплимент женщине. Спасибо. Правда, я уже не такая уж и молодая.
  - О, женщины, - вновь перешел он на русский, вспомнив эту фразу из одного фильма. Оксана вся покраснела от смеха, чуть не нарушив правила перестроения.
  Они подъехали к гостинице "Золотое солнце" и встали напротив. Машин на улице было немного, редкие пешеходы шли по направлению к центральной улице, все было как обычно, тихо, спокойно, только зияющая чернота сгоревшего окна висела как бельмо на глазу, вырывая эту безмятежную картину из потока обыденности.
  - Вы хотите осмотреть место преступления? Не думаю, что вам это позволено, - сказал Андре.
  - Нет, что вы. Я не хочу, - замотала она головой. - Мне было достаточно прочитать отчет ваших экспертов, до сих пор не по себе.
  - Хм, странно, что вам передали этот отчет.
  - Ничего странного, - пожала она плечами. - Так как в этом деле погиб наш соотечественник, то я должна войти в группу расследования. Но скажу прямо, я от этого не в восторге, но работа есть работа, вы же понимаете меня?
  - Понимаю, но вы не представились. Кто я вы знаете.
  - О, сейчас-сейчас, - она достала из бардачка кипу визиток и дала одну ему.
  - Оксана Кузнецова, - прочитал он, спрятав визитку к себе в записную книжку. - Но вы же дипломатический работник.
  - А вы думаете, что у нас здесь есть штат следователей? Тем более, что это не требуется.
  - Хм, значит господин Захаров непростая фигура, раз уж вы приехали так быстро.
  - Непростая, это вы правы, - она нахмурилась, желая что-то добавить, но промолчала, отвернувшись к окну. Ему была всегда не понятна эта черта русских женщин, резко уходить в задумчивость, неизвестно от кого. Аня уже научилась этому, часто и подолгу глядя в окно дождливыми вечерами. Оксана резко повернулась к нему и спросила, - может прогуляемся, а то мне, знаете, не по себе от этого места, как вспомню, аж мурашки по коже.
  - Хорошо, - он собрался было выйти, но она положила ему свою мягкую ручку на ладонь, останавливая его.
  - Нет, давайте прогуляемся по замку, заодно и поговорим, там нам никто не помешает.
  - Согласен.
  - Вот и хорошо, - обрадовалась она, уезжая со стоянки.
  На бесплатной парковке у склона было пусто, основной поток туристов уже спал, расплескавшись по пивным и кафе. На вершине холма высился древний замок, давно превращенный в бывалую достопримечательность, но все также важно смотревший на когда-то подвластный ему город. Вверх вела идеально ровная однополосная дорога с выложенными брусчаткой пешеходными дорожками. По обеим сторонам дороги дрожали на ветру еще зеленой листвой разросшиеся кустарники и величавые деревья, знавшие еще истинных хозяев этого замка.
  Оксана шла рядом с Андре, крепко схватив его под локоть. Ее длинная пышная юбка шелестела в такт ее шагу, на одно мгновение Андре поймал себя на том, что вслушивается в этот шелест, от волнении дыша все чаще.
  - Мне кажется, - начал он, когда они вошли в замок, направляясь сквозь центральную площадь на другой конец, где был проход сквозь неприступную стену к небольшой беседке у самого обрыва.
  - И что вам кажется? - спросила она, сильнее сжимая его локоть.
  - Мне кажется, что вы меня вербуете.
  - Хм, а что если и так? Вам, разве, это не нравится? - без тени смущения ответила она.
  - Нравится, как это может не нравится. Но вы сильно опоздали. Вам следовало бы этим заняться лет десять, а лучше даже пятнадцать назад.
  - Ну-ну, вы не такой старый, еще вполне ничего, - она чуть прижалась к нему, в довершении своих слов. - Тем более, что вы сегодня заигрывали с еще более молодой особой, не то, что я. Вам нравятся молоденькие рыжие девочки?
  - Вы и это знаете?
  - Конечно, знаю. У вас такие отзывчивые коллеги.
  - Это да, болтать они любят.
  - И спасибо им за это.
  Они дошли до беседки и зашли в нее. Оксана подошла к перилам, стоявшим почти у самого обрыва, и оперлась на них руками.
  - А красиво здесь, как считаете? - спросила она, вглядываясь в открывшуюся перед ней панораму города.
  - Да, красиво.
  - Но вам больше нравится дома, правда? - она блеснула на него глазами, подтверждая, что знает многое о нем.
  - Вы уже собрали на меня досье?
  - Нет, пока нет. А разве это требуется?
  - Мне думается, что это часть вашей работы.
  - И вы это знаете не хуже меня.
  Он ничего не ответил и встал рядом, заложив руки за спину.
  - Так чем занимался господин Захаров? - спросил он.
  - Вы решили меня допросить? - удивилась она. - Это же была моя работа.
  - Ну, это же наша общая работа.
  - Хорошо, мне это больше нравится. Я вообще думаю, что мы с вами сработаемся, или может с тобой? Ты не против?
  - Хорошо. Давай на "ты".
  - Значит, я первая? - она закусила губу, усмехнувшись. - Хорошо. Захаров, как я уже говорила, фигура непростая. Он работал у нас в нескольких фондах, названия их значения не имеют, так как они все под покровительством наших гигантов.
  - А, Газпром, Роснефть.
  - И они тоже. Так вот эти фонды занимаются развитием детского и юношеского спорта. Захаров занимался в основном художественной гимнастикой и фигурным катанием.
  - Понятно, но почему он так важен?
  - Я честно не знаю. Но многие, и это очень странно, эм, вот эти многие желаю знать, удалось ли обнаружить его ноутбук и другие...
  - Вся электроника сгорела и восстановлению не подлежит. Это несекретная информации, поэтому я могу говорить об этом вполне открыто.
  - Я тебе верю. А что с этим Отто Франком? Ты смог понять, что он там делал?
  - Что делал, мне понятно. Но, ты должна понимать, это пока только версия.
  - Я понимаю, рассказывай.
  - Господин Франк и господин Захаров были любовниками. Это подтверждают показания свидетелей и данные медэкспертизы. Перед случившимся у них был половой акт. Я не буду вдаваться в подробности этого вопроса.
  - Не надо, - Оксана поморщилась. - Фу, как это мерзко.
  - Согласен, мне это тоже не нравится, но у нас это нормально.
  - Но почему он убил его?
  - Не знаю, мне мотив пока непонятен.
  - А что с этим платьем? А правда, что он был убит...
  - Каким платьем?
  - Ну как каким? Ты же сам отправил запрос по поводу этого концертного платья, которое было обнаружено в багажнике машины Отто Франка, - Оксана нетерпеливо посмотрел на него. - Я это знаю, откуда, неважно. Более того, это не секрет и уже есть статья в сетевой газете.
  - По платью и конькам ничего определенного сказать не могу. Завтра или позже придет ответ от наших мюнхенских коллег. Предварительно могу сказать, что это по виду точно такое же, что было похищено из номера одной из спортсменок.
  - А еще были похищены ее нижнее белье и личные вещи! - воскликнула Оксана, не боясь, что ее кто-нибудь услышит, рядом никого не было, а вокруг шумел теплый ветер в листве. - И личные вещи были похищены не только у нее. Более того, сейчас идет разбирательство, в некоторых номерах были установлены скрытые камеры.
  - Откуда ты это знаешь?
  - К сожалению, знаю. Откуда, неважно.
  - Хм, это многое объясняет, - он задумчиво покачал головой. - Стоит дождаться ответа коллег.
  - Мы направили запрос в Facеbook по поводу пароля на страничку Захарова, но они отказываются его выдавать. Может и вы со своей стороны запросите?
  - Однако, быстро вы работаете, - ответил он, уже по-другому глядя на Оксану. Ее темные глаза стали холодными и серьезными, а с губ сошла улыбка. - Мы ждем ответа по Отто Франку. Пока, правда, нам отказали, но это временно. Я отправлю запрос и на господина Захарова.
  - Отлично, а то, ты же понимаешь, что нам лишний раз светиться не стоит. Итак уже обвиняют во всех взломах на планете, - она криво усмехнулась. - Будто бы нам до этого есть дело.
  - Да, я знаю, ваша страна везде сует свой нос.
  - Вот-вот. Поэтому подождем. Но, я тебе могу сказать, что у нас есть люди, которые хотят это дело закрыть побыстрее.
  - Побыстрее, - Андре нервно почесал лоб, ему вспомнился разговор с шефом, который все пытался ему намекнуть, чтобы он не особо раздувал это дело, стоило отработать основную версию ревности и все.
  - Я рада, что мы друг друга хорошо понимаем. Еще я должна тебе сказать, что с нашей стороны с тобой свяжется наш следователь, я пока не знаю, кого назначат на это дело.
  - А разве не ты будешь его курировать?
  - Не переживай, - она вновь стала жизнерадостной, что ей шло безусловно больше, серьезность выставляла вперед ее истинный возраст, в котором Андре ошибся на семь лет. - Ты от меня никуда не денешься.
  Позади послышались голоса, к беседке шли сонные после плотного обеда туристы. Они ввалились в беседку, не обращая внимания на Андре и Оксану.
  Оксана довезла Андре до его участка, где у входа грелись на солнце несколько полицейских, попивая кофе из стаканчиков. Андре они встретили одобрительным гулом, недвусмысленно подшучивая над ним.
  
  - Пап! А у тебя есть деньги? - Аня стала нагло лазить по карманам его пиджака.
  - Не ройся, иди сюда, сейчас дам, - он отозвался из кабинета, устало поднимаясь из-за стола.
  - Дай мне двадцать, нет, лучше тридцать евро, - Аня протянула руку, ожидая выдачи денег.
  - А тебе зачем столько? - удивился он, выдав ей тридцать евро.
  - Ну как зачем? А еще инспектор. Я сегодня ходила в кино, так?
  - Так, предположим, а остальные?
  - Ну, мы потом ходили в кафе, я должна Машке отдать деньги.
  - Хорошо, а остальное в качестве резерва?
  - Вот видишь, ты же все понимаешь, - заулыбалась Аня, подпрыгнув на месте. Уже на пороге она оглянулась и спросила. - А кто такая Оксана?
  - Оксана? - он удивленно посмотрел на нее, а внутри его все напряглось. - Ты кого имеешь в виду?
  - Не знаю, просто у тебя в кармане пиджака визитка Оксаны Кузнецовой. Твоя новая знакомая, да?
  - Это по работе, у нас общее дело, - успокоился он, ему было неприятно от мысли, что за его спиной кто-то стал бы разговаривать с Аней.
  - А она красивая?
  - Да, красивая, но почему ты спрашиваешь?
  - Так, интересно.
  - Она мне в дочери годится, успокойся, - соврал он.
  - Правда? Она такая же маленькая, как я?
  - Ну, ты мне больше во внучки годишься, - рассмеялся он.
  - Нет, ты мой папа, самый любимый, - она подбежала к нему и поцеловала в щеку, он расплылся в улыбке. - Дай еще двадцать евро?
  - У ты, какая лиса, - поворчал он, но дал бумажку.
  - Спасибо! Ты у меня самый лучший!
  - Иди уже, - он сел за стол и вновь углубился в компьютер, не заметив, что Аня так и осталась стоять рядом.
  Девочка внимательно следила за тем, что он делает, не выдавая себя. Ей было не очень интересно читать странные отчеты, где было много незнакомых слов, поэтому она оживилась лишь тогда, когда он открыл письмо от Амалии, машинально переходя по ссылке на ее канал в Инстаграмме. На главной странице было ее фото, сделанное, видимо, кем-то другим. Рыжая девушка куда-то бежала, прижимая к сердцу свой главный инструмент - большой смартфон. Он открыл последние публикации в ленте, сразу же наткнувшись на репортаж с собой.
  - О, так ты у нас телезвезда! Восхищенно воскликнула Аня. - Классно смотришься. Такой серьезный.
  - Ты чего это подсматриваешь? - он попытался ее схватить, но девочка ловко отпрыгнула в сторону.
  - Да ничего я не подсматриваю, просто увидела. Надо на ее канал подписаться.
  - Не надо, там ничего хорошего нет.
  - Ну как нет, там есть ты! Слушай, так ты ведешь это дело?
  - Какое дело?
  - Ну как какое! - возмутилась она. - Я вообще чья дочь, забыл? Дело о взрыве в отеле!
  - Откуда ты об этом знаешь?
  - У меня есть свои осведомители, - важно заметила она, но тут же проговорилась. - Мама Марии-Лузы сказала, что в этом деле замешаны какие-то извращенцы.
  - И это ты знаешь, ты смотри. А откуда она об этом знает?
  - У нее есть друг в полиции, но не у нас, в Мюнхене. Он ей позвонил, спрашивал.
  - А что спрашивал?
  - Не знаю, я не интересовалась. А, вот, вспомнила, она сказала, чтобы мы были поосторожнее и не общались с незнакомыми.
  - Я это тебе постоянно говорю.
  - Я помню и следую вашим указаниям, - Аня приложила руку к голове, пародируя американских солдат. - Да, сэр, слушаюсь, сэр!
  - Вольно! - скомандовал он. - Как у нас с ужином?
  - Ой, совсем забыла! - Аня убежала на кухню, где у нее уже начинал подгорать пирог с яблоками. Через несколько минут она вернулась, держа в руках планшет. - У нее столько всего на страничке.
  - У кого?
  - У Амалии, ну та, рыжая.
  - Ты все-таки вошла туда.
  - Я уже в друзья к ней попросилась. Так, а ты чего сидишь?
  - Все, уже иду, - он встал из-за стола, закрывая крышку ноутбука.
  
  
  3.
  
  Москва.
  
  В приемной было совсем тихо, отчетливо слышалось гудение ламп на потолке и прерывистое дыхание секретарши, стоически открывавшей очередной архив с документами. Денис сидел на стуле напротив двери, разглядывал свои руки, сложенные на коленях. В костюме было жарко, а галстук давил на покрасневшую от духоты и долгого ожидания шею, с трудом помещавшуюся в узком вороте рубашки. Он переглянулся с секретаршей, миловидной девушкой лет тридцати, одетой в строгий серый костюм и белоснежную блузку. Она показала ему рукой на свою челку каштановых волос, беззаботно болтавшуюся на ее лбу, и вновь углубилась в заполнение формуляров. Денис попытался пригладить свои непослушные черные волосы, но они держались только под его ладонью, освобождённые топорщились в разные стороны. Он пожал плечами, делая неуловимый жест девушке, она хихикнула, и снова все погрузилось в тягучую тишину.
  Он потер свой крупный нос рукой и со вздохом посмотрел на большие напольные часы, неизвестно как очутившиеся в этом помещении, обставленном новой серой мебелью. Деревянный корпус часов был выкрашен темным лаком, цвет которого менялся уже несколько раз, выплывая неровным островками на боковых стенках. Часы шли практически бесшумно, но Денису хотелось, чтобы они наконец огласили это место боем или мелодичным перезвоном. Стрелки часов установили четыре часа дня, но часы молчали, угрюмо смотря на него безразличным циферблатом. Дверь кабинета генерала резко отворилась, и приёмную вышел Константин Павлович вместе с генералом.
  - Денис, заходи, - скомандовал генерал, освобождая проход. Это был невысокий плотный мужчина с едва наметившейся лысиной на голове, с короткими темно-русыми волосами и смешным носом картошкой.
  - Слушаюсь, - Денис с готовностью встал и вошел в кабинет.
  Денис был почти на голову выше генерала и на пол головы выше Константина Павловича. Как только Денис вошел в кабинет, дверь за ним закрылась, и он остался один.
  Кабинет был большой. Посреди стоял массивный стол из темного дерева, он напоминал своим стилем часы, стоявшие в приемной. К столу торцом были приставлены безликие серые столы, тянущиеся к двери длинной ручкой молотка. На столах аккуратно лежали стопками папки, стулья были плотно задвинуты.
  - Ну что, Костя, - генерал похлопал по плечу Константина Павловича широкой ладонью. - Ты подожди немного, я его скоро отпущу.
  - Я пока схожу покурю, - ответил Константин Павлович. Доставая из кармана пиджака пачку сигарет.
  Генерал кивнул ему и вошел в свой кабинет. Константин Павлович сделал гримасу секретарше, та беззвучно рассмеялась, покрываясь легким румянцем. Он был уже почти полностью седой, еще оставались тонкие пряди уцелевших волос, но определить их цвет было почти невозможно, все вместе они напоминали чуть почерневшее серебро, за что он и получил кличку "Князь серебряный". Почему князь не знал никто, все знали, что так его назвали давно. И никто уже не мог вспомнить кто, а сам Константин Павлович молчал, придавая своему виду еще больше аристократичности. И в целом ему это шло, лицо его было с правильными чертами, ровными, без лишних эмоций, но строгими и четкими. Длинный острый нос наряду с небольшими глазами, плотно посажеными в глазницы, придавали ему вид хищной птицы, колкий взгляд серых глаз как бы высматривал в собеседнике добычу. Тонкие губы почти всегда были сжаты, но это было обманчивым впечатлением, все, кто знал его лично, и с кем он дружил, знали о его весёлом и несвойственном его внешности добром нраве, но это знали лишь избранные, для остальных же он был князем, стройным, даже в свои пожилые года, строгим и немногословным.
  Генерал вошел в кабинет и по-дружески схватил Дениса за руку, подводя его к столу. Они были чем-то похожи друг с другом, как земляки, но они не были земляками. Генерал был родом из Курской области, а Денис приехал из Екатеринбурга. Но все же в их облике было нечто общее, так называемый русский тип лица, без особых отличительных примет, неказистые носы, темные глаза, смотрящие слегка наивно, но могущие в миг сделаться решительными, непоколебимыми. Все это было в них общее, и большие руки с крупными пухлыми ладонями, немного по-обезьяньи свисавшими ниже пояса. Широкие покатые плечи, словом не было сомнений в их рабоче-крестьянском происхождении. По сравнению с ними Константин Павлович выглядел настоящим белым офицером, какими привыкли их показывать в еще советском кинематографе.
  - Садись, - генерал сел за свой стол, новое черное кресло затрещало под его тяжестью.
  Денис сел за один из серых столов рядом, не зная, куда деть руки, в итоге он оставил их на коленях. Вид генерала не был устрашающим или грозным, чему должен был способствовать синий мундир, но крупные звездочки на погонах наоборот даже располагали собеседника к нему, не позволяя фамильярности, но и не придавая этому антуражу излишней чопорности. Денис чувствовал это во всем, в обстановке кабинета, не пестревшей роскошеством или в свежем воздухе, в конце кабинета справа от двери было открыто настежь окно, из которого доносился звук улицы.
  - Итак, Денис Владимирович, - сказал генерал, для вида открывая его личное дело, которое он и так уже знал. - Я вижу, что парень ты способный, нам такие нужны.
  - Очень рад, - обрадовался Денис, все еще сомневавшийся, что его примут.
  - Да, квалификация хорошая, у нас как раз не хватает таких специалистов. Да, и языками владеешь?
  - Да, английским и немецким, - с готовностью ответил Денис.
  - Молодец, я вот раньше только английский знал, а сейчас больше на старославянский перехожу, когда выпью, - пошутил генерал. Денис улыбнулся, генерал хитро взглянул на него и быстро спросил. - А чего не женат?
  - Не знаю, как-то не получилось, - пожал плечами Денис.
  - Не получилось, хм, а что там получиться не может? Простой же техпроцесс, а?
  - Ну, не такой простой, - замялся Денис, не зная, как реагировать на эту шутку.
  - Так, ты смотри не стесняйся, не мальчик уже.
  - Да, 34 года уже.
  - Вот-вот. А о семье надо подумать. Я бы тебе свою Олю отдал, - генерал кивнул на дверь, где сидела в приемной секретарша. - Но она уже опомнилась, через полгода в декрет уйдет. А новую ждать, ну, не знаю, пришлют какую-нибудь кикимору из архива.
  - Я, пожалуй, как-нибудь сам.
  - Вот это правильно, - похвалил его генерал. - Главное знай, семья она в нашем деле опора, то место, куда ты хочешь вернуться. Но, бывает, что это твой якорь, понимаешь меня?
  - Понимаю.
  - Это хорошо, что понимаешь. Но я на тебя давить не стану, дело твое, но, подумай об этом.
  - Хорошо, я подумаю.
  - Подумай-подумай, - генерал полистал его дело. - Знаешь, иногда мне хотелось, чтобы я был один, так легче, во всем легче. Тогда нет мыслей. Сомнений. Это тоже есть, свобода... мдам, но ты должен знать, что будет в сухом остатке.
  - Я вас понял, - ответил Денис, ему уже начала надоедать эта навязчивость касательно его личной жизни, и он заерзал на стуле.
  - Не выдержал, - усмехнулся генерал. - Вот тебе первый урок. Ты должен уметь терпеть даже самые неприятные разговоры, и никогда не показывать своих чувств. Вон бери пример с нашего князя - не человек, а памятник. Собственно больше вопросов у меня к тебе нет, твои вопросы мне не особо интересны. Когда сможешь приступить?
  - С завтрашнего дня.
  - Вот, правильный ответ. Ну, все, свободен, - генерал поднялся и протянул ему руку. Денис вскочил и пожал ее.
  - Добро пожаловать.
  - Спасибо большое.
  - Пока не благодари. Иди домой, завтра князь тебе все покажет.
  - Понял, до свидания, - Денис вышел.
  В приемной его ждал Константин Павлович, стоявший у стола секретаря и беседовавший с ней в полголоса. Девушка вспыхивала от его слов, с трудом подавляя в себе смех.
  - Все, отстрелялся? - кивнул ему Константин Павлович.
  - Вроде да.
  - Пошли, - Константин Павлович подмигнул секретарше, та отмахнулась от него, пряча покрасневшее лицо в ладонях.
  Они вышли в коридор и быстрым шагом отправились в отдел, где Денис оставил свои вещи. В комнатах было уже немноголюдно, часть сотрудников, пользуясь отсутствием начальства, ушла домой, выписывая себе незначительные дела в архиве.
  - Так, ну жду тебя завтра. Документ на тебя уже готовы, не опаздывай, -Константин Павлович крепко пожал ему руку и ушел в свой кабинет.
  Денис некоторое время постоял, осматриваясь, но на него никто не обращал внимания, все были поглощены работой, уткнувшись в мониторы. Он взял свою куртку и вышел.
  Город плыл в прозрачном тумане теплого дождя, неуверенного, сбивающегося при каждом порыве ветра. Денис спустился до Бульварного кольца, прячась от изредка усиливающегося дождя под деревьями. В его сумке лежал зонт, а на руке неудобно болталась куртка. Ему не хватало воздуха, может это были последние жаркие дни сентября, а может это он сам горел изнутри. Спешащие мимо него прохожие под большими зонтами, не замечающие никого кроме себя, утонувшие в недрах мобильного интернета, иногда врезались в его спину или больно били краем зонта по шее или голове. Он с удивлением смотрел на них, убегавших вперед, не удостаивая его даже поворота головы. Несколько раз ему показалось, что в него врезались специально, какой-то парень, идущий ему навстречу, жестом руки выразил его чувства, кивая на убегавших вперед двух женщин, до этого почти врезавшихся в стоявшего у лавки Дениса. Дождь усилился, и ему пришлось встать под толстым деревом, раскинувшим широко свою крону. Забавно было наблюдать, как ускорился бег спешащих прохожих. Через полчаса где-то рядом открылись ворота офисов, и на бульвар повалила шумная толпа бегущих к метро, путавшаяся в полах плащей и курток, жестко сцепляясь друг с другом зонтами. Внезапно он подумал, что, наверное, он единственный, кто не торопится сейчас, поток людей был бесконечен, а дождь, ожидавший их выхода, разыгрывался все больше, уже хлесткими струями врезаясь в землю.
  Внезапно на его островок спокойствия вбежала девушка. Она была вся мокрая, с длинных черных волос струями лилась вода, а фирменная черная футболка и брюки были уже насквозь промокшими. Она встала поближе к дереву и принялась выжимать волосы, бросив пару взглядов на спину Дениса. Он это почувствовал и повернулся.
  - Промокли? - доброжелательно спросил он, глядя на нее.
  - Ой, какой наблюдательный, - фыркнула девушка, вздернув тонкий нос, возле которого на щеках кто-то рассыпал целую горсть веснушек.
  - Да, это моя работа, - невозмутимо ответил он, протянув ей свою куртку. - Вы скоро замерзнете, оденьте.
  - Не надо - запротестовала она и громко чихнула. Она быстро посмотрела на него, ловя усмешку в его глазах, и рассмеялась в ответ, отчего ее черные глаза сузились в небольшие щелки. Она стала похожа на изображения древних цариц, которых можно было бы увидеть в музеях на Алтае или Башкирии. Денис не смог точно понять, откуда она, и просто разглядывал ее лицо, все также держа протянутую куртку перед ней.
  - Почему вы на меня так смотрите?
  - Мой взгляд вас оскорбляет? - удивился он. - Как мне смотреть, в сторону? Но это будет тогда невежливо.
  - А вы поговорить любите, - девушка еще раз чихнула и нахмурилась, острые скулы отчетливее отразились на ее лице, а в глазах он увидел разрешение.
  Он подошел к ней ближе и помог одеть куртку. Девушка замоталась в нее как в халат и блаженно выдохнула, начиная согреваться. Она была немногим ниже его, высокая с длинной тонкой шеей. Рядом с ним она производила впечатление очень худой, но, по правде сказать, уже долгие четыре месяца не могла сбросить позорные, как она считала, шесть килограмм, слегка округлившие ее фигуру.
  - Когда же он закончится, - проворчала она, рассматривая бегущих мимо них прохожих.
  - Скоро, еще минут десять, - Денис взглянул на помрачневшее небо, непредвещавшее скорого окончания непогоды.
  - А, ну да, - фыркнула она и вновь зачихала.
  - Спорим?
  - Да? - она округлила глаза. - А на что?
  - Да на что хочешь, - пожал он плечами.
  - Я сейчас хочу только в тепло и есть, - ответила она.
  - Тогда спорим на ужин.
  - Ты меня что, склеить решил? - усмехнулась она.
  - Нет, просто хочется поесть на халяву, - невозмутимо ответил он, чуть вздернув бровь.
  - Вот еще. Стану я всяких кормить бесплатно.
  - Боишься проиграть?
  - Я не буду спорить неизвестно с кем, - твердо сказала она, бросив на него уничтожающий взгляд.
  - Ну-ну, - усмехнулся он и повернулся к дороге, где глухо стояли мокрые, запотевшие автомобили, переговариваясь друг с другом редкими сигналами клаксонов.
  Дождь кончился резко, также, как и начался. Когда упали последние капли на землю, девушка боязливо вышла из-под дерева, недоверчиво глядя на небо.
  - Я же говорил, - довольным голосом сказал Денис.
  - Да ты был прав, - она стала снимать куртку, но запуталась в полах, ее волосы зацепились в молнии.
  - Дай помогу, - он распутал ее волосы. - Пойдем, провожу до работы.
  - Откуда ты все знаешь? - возмутилась она. Денис показал пальцем на ее грудь, а потом на вывеску магазина, находившегося на другой стороне справа от них.
  - А, ты же наблюдательный.
  - Именно. Пошли.
  Они дошли до пешеходного перехода и встали, ожидая, когда разъедутся троллейбус и не к месту ретивый автолюбитель.
  - Так что насчет ужина? - спросил он, после того, как они перешли дорогу. Натертая воротником рубашки шея сильно саднила, он поморщился, сильнее раскрывая ворот.
  - А я с тобой не спорила, - довольным голосом ответила она, встав у двери магазина.
  - Как хочешь.
  Она отдала ему куртку и собралась уже уйти, но задержалась, чтобы еще раз отжать волосы.
  - Ну, спасибо, - сказала она. - Кстати, тебе нужна новая сорочка, эта тебе мала.
  - Потом, не хочу, - сказал он, вешая куртку на руку.
  - Смотри, если надумаешь, заходи к нам. Я тебе, так уж и быть, сделаю скидку.
  - Я подумаю.
  - Ну, думай, - слегка обиженно ответила она, бросая на него колкие взгляды, - я работаю по вторникам, четвергам и субботам.
  - Запомню, а до скольки?
  - Сам узнай. Все, пока, и спасибо, ты меня согрел, - она помахала ему рукой и скрылась в магазине.
  Денис хмыкнул и пошел к метро, станция "Тургеневская" была уже недалеко, а вместе с дождем куда-то смылся и основной поток конторских служащих. Он спустился на станцию и сел в поезд. Думать ни о чем не хотелось, он достал планшет и углубился в чтение. В последнее время его увлекали романисты XIX века, в их книгах все было наигранным, наивным, но в то же время полностью иным, будто бы с другой планеты, позволяя хотя бы на время отдохнуть от реальности настоящей жизни и его работы. Он вновь подумал об ужине, дома было шаром покати. Поезд уже подъезжал к его станции, время за чтением пронеслось моментально.
  Выходя к остановкам, он увидел толпы народа, штурмующие автобусы до Коммунарки, и пошел на рынок. В квартире он жил один, и торопиться было некуда. Борясь с желанием подняться в торговый центр до фудкорта, он зашел на рынок, жадно вдыхая вонзившиеся в него ароматы.
  Проснулся он рано утром, былая привычка вставать в половине седьмого не позволяла спать дольше и, наложившись на разницу во времени, подняла его задолго до пяти часов. Сообразив несложный завтрак, Денис открыл настежь окна в маленькой квартире, с трудом помещаясь на небольшом клочке свободного места между кухней и гостиной зоной, где стоял диван, о который он несколько раз ударился ногой, пытаясь размяться. Делать зарядку в такой тесноте он не привык, поэтому быстро закончил, решив с завтрашнего дня снова начать бегать по утрам. Высмеяв себя за подобную уверенность, он сел завтракать.
  На первом автобусе он подъехал к метро. Он жил уже чуть меньше месяца в Москве, но его до сих пор поражало, что в такую рань автобусы и вагоны метро приходили уже забитыми не проснувшимися пассажирами. После Кольцевой вагон опустел, и до своей стации он ехал практически один.
  Утренняя Москва встретила свежестью и чистотой улиц после ночного дождя. Бульвары шумно дышали листвой деревьев на прохладном ветру, редкие прохожие никуда не спешили, находя в своем пути время для короткого созерцания пустых улиц, освобожденных на миг от нашествия деловой саранчи.
  В контору он пришел одним из первых, охранник узнал его и пропустил, бегло взглянув на документы. Так же, как и город, здание дышало свободой, по пустым коридорам бродил завывающий ветер, хлопая дверьми, раскрытыми уборщицами для проветривания только что вымытых комнат.
  - Привет, хорошо, что приехал пораньше, - Константин Павлович поймал его у входа в отдел, было видно, что он пришел давно, а может и не уходил вовсе, но свежая рубашка и пара порезов под подбородком говорили, что домой он все-таки ездил.
  - Доброе утро. Вы приходите первым? - Денис пошел в комнату и повесил свою куртку на вешалку.
  - Иногда, когда дел много. Так, это твое место, - Константин Павлович подвел его к столу у окна, где стоял новенький монитор, опутанный сетью проводов, уходящих под стол.
  - Здорово, хорошо, что у окна.
  - Хм, у нас все отказываются, говорят, что дует.
  - Я не боюсь.
  - Это хорошо. Ты пока обживайся, - Константин Павлович ушел к себе в кабинет.
  Денис сел за стол, похлопал пустыми ящиками и включил компьютер. Система загрузилась моментально, будто бы ожидавшая его прихода, логина и пароля у него не было. На столе лежали ключи от шкафа, стоявшего у окна рядом со столом. Денис встал и открыл его, на полках стояли пустые папки, пачка бланков и кипы новых файлов.
  - Так, вот твои данные, - Константин Павлович протянул ему белый лист с логином и паролем, - запомни их.
  - Я запомнил, - ответил Денис, возвращая ему лист.
  - Хорошо, если понадобятся, запросишь у меня.
  - Понял, - Денис сел за стол и уверенно ввел входные данные. Система задумалась и стала грузить его профиль.
  Константин Павлович бегло рассказал ему, что где находится, какой уровень доступа ему положен, и бежал, оставляя его разбираться дальше самому. Денис методично просмотрел все сетевые ресурсы, остановившись на нормативных документах, просматривая по очереди каждый из них. Отдел медленно заполнялся сотрудниками, часть хмуро садилась на свое место, не замечая никого рядом, другие подходили к нему, знакомясь. Через час комната гудела от голосов и непрекращающихся звонков.
  К 10.:0 вернулся Константин Павлович. Он коротко поприветствовал всех и позвал Дениса к себе в кабинет.
  - Закрой дверь, - сказал он, когда Денис вошел. Денис бесшумно затворил дверь, и гул исчез, словно отсеченный острым ножом. - Я думаю, что тебе не нужен переходный период, верно?
  - Система единая, мне все понятно, - ответил Денис.
  - Вот и я о том же. Я тебе поручаю одно дело, - он протянул ему закрытую папку. - После работы сдашь ее на хранение.
  - Ого, секретное дело.
  - Дело не в секретности, просто все дела, связанные с другими государствами, находятся у нас под особым контролем.
  Денис взял папку и принялся изучать материалы. Он пролистал документы и закрыл ее.
  - Где я могу запросить подробные данные по этому делу? Они есть на сервере?
  - Частично. Тебе необходимо будет наладить контакт с немецкой стороной, в этом тебе поможет сотрудник нашего посольства, ее карточка есть в деле.
  - Да, Кузнецова Оксана Анатольевна, - сказал Денис.
  - Вот, держи с ней контакт. Пока следственные мероприятия в Германии не закончены, тело они смогут выдать только после окончания своего следствия.
  - А зачем нам тело? - удивился Денис. - По-моему из материалов итак понятно...
  - Ты погоди с выводами. А тело нам нужно, хм, как бы сказать, в похоронах на родной земле заинтересованы большие люди. Но, я прошу тебя лично, попытайся разузнать побольше об этом Захарове. Если бы нам удалось получить доступ к его аккаунтам, было бы неплохо.
  - А запросы мы уже делали?
  - Делали, но ответа пока нет.
  - Понятно, - Денис махнул рукой. - Они с нами сотрудничать вряд ли будут.
  - Может и так. Ты попробуй пробить это через немцев, у них, все-таки, прямой выход.
  - Ну да, они свои.
  - Именно. Сам все понимаешь. Запомни, от нас не требуют досконального расследования, но я хочу все же копнуть глубже, не нравится мне эта активность, вокруг этой персоны. Я думаю, что стоит подробнее изучить деятельность этого Захарова.
  - Изучим. Мне тоже не очень понятно, чем он занимался, - Денис открыл папку и вчитался в досье жертвы. - Тут только общие слова, похож на решальщика.
  - Вот-вот, а особенно мне не нравится, что нашему генералу уже начали звонить из разных мест, пока рекомендуют отработать по-простому. Это тебе для информации. Вопросы есть?
  - Будут, - улыбнулся Денис.
  - Верно, если нет вопросов, значит, ты не отработал по-честному. Докладывай без напоминаний.
  - Понял.
  - Да, по поводу обеда решай сам, столовая работает до трёх.
  - Хорошо. Какой код от сейфа?
  - Какого сейфа?
  - У меня под столом стоит. Я же могу там хранить дела?
  - А я думал, что не спросишь, - Константин Павлович протянул ему бумажку с написанным кодом.
  - Запомнил, - Денис вернул бумажку, Константин Павлович порвал ее и выбросил в ведро, кивнув ему на выход.
  Денис вернулся на место. Проверив код сейфа, он углубился в чтение дела, открыв чистый документ, чтобы по ходу делать заметки. Часть документов была на немецком языке с приложенным переводом. Денис периодически сверялся с немецким исходником, зная по опыту, что переводы редко подвергаются нормальной специализированной корректуре. Про себя он повторял прочитанное, отбрасывая ненужные подробности:
  "Григорий Григорьевич Захаров. 1965 года рождения. В браке состоит, 32 года, детей нет".
  Денис пристально всмотрелся в фотографию Захарова. С крупного фото смотрел ухоженный мужчина с явными следами инъекций ботокса на лице. Белесые глаза смотрели непонятно, были в этом взгляде и восторженность, и надменность человека, привыкшего получать все, что хочет. Крупный нос, пухлые губы, скулы слились с толстыми щеками, светло-русые волосы, зачесанные левым пробором, ничего примечательного, такого человека встретишь на улице и вряд ли запомнишь. На фото он улыбался, демонстрируя идеальный прикус ярко белых зубов.
  Денис записал в файле: "Восторженный". Рядом с ним встал мужчина с соседнего стола и взглянул сначала на фото, а потом на экран.
  - Это он, что ли, "восторженный"? - спросил мужчина, он был ниже Дениса, но значительно шире и толще. На голове была шапка непослушных волос, крупное мясистое лицо оттенялось тонкой серебряной оправой очков.
  - Да, этот, - Денис запнулся.
  - Восторженный, - повторил мужчина и покачал головой. - Восторженный педик вот, что я вижу.
  - Похоже на то, - согласился Денис. Он протянул ему руку. - Денис.
  - Петр, - мужчина пожал ему руку стальной ладонью. - Ты дело убери пока в сейф, пойдем чаю попьем, еще успеешь, они от нас никуда не денутся.
  - От нас никто никуда не денется, - сказал Денис, убирая дело в сейф.
  У кафетерия они встретились с Константином Павловичем, он выходил с полным пакетом пирожков в руках.
  - Князь, ты бы лучше сходил нормально пообедал, не мальчик уже, всякую дрянь есть, - пожурил его Петр, сдавливая протянутую начальником руку.
  - Вот похудеешь, схожу, - ответил ему Константин Павлович, - кстати, рад, что познакомились. Денис - наш новый сотрудник.
  - Да, я так и понял. Ты его уже завалил работой, я смотрю.
  - Денис, - Константин Павлович кивнул на Петра. - Держись этого ворчуна, он, как правило, много говорит, и часто не по делу! Но Петр Ильич человек опытный и принципиальный, ты его спрашивай, не стесняйся.
  - Что ты меня тут рекомендуешь, будто я тебе барышня какая, - возмутился Петр. - Разберемся сами. Я думаю, что сработаемся.
  - Вот и хорошо, - Константин Павлович побежал к себе.
  - Тоже мне, - проворчал Петр, когда они вошли в кафетерий. - Любит начальство разговоры пустые вести, спасу от них нет. А я так думаю, если человек работать не хочет, так зачем его и себя мучить? Пускай идет домой, торгует чем-нибудь. Ты не представляешь, в прошлом году к нам психологов приводили, смешные люди, сидят важные такие, думают, что все знают, а на деле ничего о нашей работе не знают.
  Они взяли чай и по паре пирожков и сели за свободный столик в углу. В кафетерии посетители быстро сменяли друг друга, на ходу запивая выпечку чаем или сладким кофе. Девушка за барной стойкой только и успевала наливать чай, да пробивать кассу, поэтому через несколько минут выросла очередь, начинающаяся от самого входа.
  - Это мы удачно пришли, - сказал Петр. - Тут как у собаки Павлова, время чая, у всех выделяется желудочный сок. Вон, видишь, сколько набежало.
  - У нас тоже такое было, - ответил Денис, не торопясь отпивая чай, он переборщил с сахаром, и в купе со сладким пирожком у него стало ломить зубы от сладости. - А потом все дружно бежали курить.
  - Сам не куришь?
  - Нет, бросил пару лет назад, больше не хочу. А так курил с армии. В один момент просто надоело, взял и бросил.
  - А я вот никак не могу, уж как и не пытался, а дело какое-нибудь навалится, так снова срываюсь. Я даже психолога этого пытал, как мне бросить курить. Она сидит, глазками хлопает и говорит мне так уверенно, что я должен, дескать, сам этого захотеть, и тогда все получится. А я не хочу, что с этим делать?
  - Тогда не надо бросать.
  - Как же не надо? Ты что! К нам даже наш главный приезжал, втирал про честь мундира и облик, который мы транслируем гражданам. Мы должны быть примером, вот так. Только это же неправильно, наша работа совсем в другом.
  - Это да, но люди приходят к нам, мы общаемся с ними, конечно мы должны транслировать им модели поведения.
  - Вот, и ты говоришь, как эта балда. Мы тогда с ней долго разговаривали, я ей рассказал про нашу работу, да-а, ушла она от меня в слезах, мне тогда так влетело от начальства. Вот, я не договорил, наша работа должна быть в том, чтобы граждане никогда с нами не встречались, понимаешь? Вот он главный критерий эффективности, а они про облик талдычат, мы же не в банке работаем.
  - И не депутаты, - добавил Денис. - Но это ж не возможно. Как бы мы не старались, а люди будут совершать преступления, это заложено в их природе.
  - В их, а ты себя отдельным видом считаешь?
  - Нет, ну я не так выразился.
  - Не обращай внимания, это я тебя подколоть решил.
  - А что с той девушкой потом было?
  - С кем?
  - Ну, с тем психологом, она еще ушла от тебя в слезах.
  - А, да ничего. Пришла на следующий день, сказала, что всю ночь не спала. Она потом ко мне неделю ходила, разговаривали с ней после работы, - Петр замолчал, уставившись в пустую чашку.
  - И что в итоге?
  - В итоге? Да ничего, пошла учиться дальше, бегает теперь у нас стажером, составляет психологические заключения. Ты с ней еще познакомишься.
  - Я к ним нормально отношусь. Есть хорошие, а есть плохие, которые могут загнать человека в угол, особенно, если он переживает горе. Но также в каждой профессии.
  - Да, в каждой. Но вот почему их стало так много? Ладно, пошли на место, а то засиделись что-то.
  Денис вернулся в отдел один, Петр ушел курить, прокомментировав в ярких выражениях положение новой курилки, спрятанной позади здания. Достав дело из сейфа, он углубился в работу.
  Получалось, что Захаров работал в четырех фондах, занимающихся поддержкой спорта и организацией соревнований. Названия были на слуху, но они перекликались с другими фондами, поэтому он решил не делать поспешных выводов. Во всех фондах он имел различные должности, но из них было трудно понять, чем он конкретно занимался. Обобщенно выходило, что он был консультантом по общим вопросам. Денис решил завтра посетить один из этих фондов, он внес себя в график командировок. Больше информации об этом Захарове не было. Оказывалось, что это обыкновенный человек, без примечательной судьбы, не имел наград, публичных достижений... странно, у него был высокий уровень дохода, на счету лежала крупная сумма по вкладам, отдельный счет был у его жены.
  - Совсем закопался, - похлопал его по плечу Петр, - собирайся, уже скоро три часа.
  - Да? - Денис посмотрел на часы, время пролетело незаметно.
  - Давай, еще успеем на обед. Если будешь голодным, толку от тебя будет мало.
  - Да, сейчас, - Денис пометил на копии выписки из банка последнюю крупную сумму в валюте, за две недели до смерти ему на счет пришло 120 000,00 Евро, после обеда ему необходимо было отправить уже большое количество запросов в разные органы и фирмы, особенно его интересовал ответ ФСБ по поводу деятельности Захарова в Интернете, данных было мало, но он верил, что по номеру мобильного удастся наткнуться на верные следы, люди, подобные Захарову, редко уделяют должное внимание конспирации, не способные запомнить больше одного или двух паролей.
  
  4.
  
  Проспект стоял в утреннем заторе, очередь на разворот выстроилась уже с прошлого перекрестка. Некоторые не выдерживали и с резким взвизгиванием колес вырывались из западни. Сильно спешащие пытались вклиниться вторым или третьим рядом на повороте, но, завидев строгую фигуру полицейского, указывающего полосатой палочкой требуемое знаками направление, вместо разворота уходили на перпендикулярную улицу, вставая в новый затор. Пыль, прибитая ночным дождем, размазалась липкой серой грязью по дороге, было влажно и потливо.
  Денис вышел к гостинице, обходя ее со дворов слева. Навстречу ему неслись машины, решившие так объехать пробку, и тем самым они углублялись во дворы, теряясь в тупиковых закоулках. Он спустился в подземный переход, по которому спешили густо пахнущие женщины и мужчины в стоявший напротив гостиницы бизнес-центр. Повинуясь их темпу, он проследовал вместе с ними внутрь этого помпезного здания, кичившегося своим статусом, но не опускавшегося до банальной роскоши в отделке, все было неожиданно просто и не загромождало пространство. Но именно в этой кажущейся простоте скрывался уровень. Денис прошел общим потоком сквозь турникеты, успевая проскочить за высокой девушкой. Охранники не обратили на него никакого внимания, больше следя за тем, чтобы вращающиеся двери не застопорились от нахлынувшего потока.
  Он не встал вклиниваться в первую партию лифта, пропустив вперед себя сонных девушек, беспрестанно зевавших, с трудом удерживая в тонких руках свои вещи. В следующий лифт набилось еще больше народу, придавливая его к задней стенке. Большая часть людей поднималась на последний этаж, он вышел вместе с ними. Лифт тут же уехал, а второй болтался где-то на этажах. Пассажиры рассеялись по этажу, сбиваясь на группы по фирмам, было тихо, слышался только писк магнитных замков и свист плотно закрывающихся дверей. Он спустился по лестнице на этаж ниже, все этажи были как братья близнецы, та же цветовая гамма, одинаковые двери, разница была лишь в номерах над дверьми и небольших бронзовых или стальных табличках с названиями компаний.
  Комната 423 находилась далеко от лифта в левом крыле. На стене не было никакой таблички или другого указателя. Его обошла стройная девушка с распущенными на плечах белыми волосами и встала возле этой комнаты, копаясь в сумочке. Узкая юбка строгого серого костюма не позволяла ей придержать сумку коленом, и от этого она стояла в неудобной позе, никак не находя злосчастный пропуск. Денис подошел к ней в тот момент, когда из ее рук выскочил пакет, упав рядом на серый ковролин. Он молча поднял пакет и придержал ее сумку за ручки. Девушка с непониманием боязливо посмотрела на него, пряча синие глаза, и судорожно достала пропуск.
  - Спасибо, - прошептала она, забирая у него пакет. Открыв дверь, она хотела было войти, но Денис не отошел в сторону, ожидая, когда она его пропустит. - Вы сюда?
  - Да, мне сюда, - ответил он и улыбнулся.
  - Но это... а вам назначено? К кому вы? - замялась она, но, увидев развернутое перед ее лицом удостоверение, испугалась еще больше, сильно побледнев.
  - Не беспокойтесь, - сказал Денис. - Я никого арестовывать не буду.
  Шутка в конец напугала девушку, и он решил больше с ней не шутить. Они вошли в офис. Девушка убежала за стойку, желая спрятаться от него, поблескивая из-за стойки встревоженными глазами. Денис неторопливо осматривался, вдыхая застоявшийся офисный воздух. Зашумел вентилятор ноутбука, девушка убежала в другую комнату, открыть окно. В помещение ворвался шум соседней улицы и терпкий городской воздух. Комнат было около шести, если считать по дверям. Узкие двери Денис принял за санузлы и кладовку, на стойке не было никаких логотипов, а стена возле двери, где стояли кожаный диван и кресла, была увешана всевозможными дипломами и грамотами. Он подошел к этой стене и стал разглядывать их. Доска почета занимала собой уже всю стену, удивительно, сколько проходит мероприятий, о которых ты бы никогда не узнал, если бы не стал специально интересоваться. Были здесь и благодарственные грамоты от Федераций художественной гимнастики, фигурного катания, артистического плавания. Мелькали страны, фамилии, должности, но не было ни одной фотографии, привычных для подобных стен тщеславия с улыбающимися лицами, жмущими друг другу руки или обнимающими друг друга за плечи.
  - А кто вам нужен? - спросила девушка, отрывая его от созерцания грамот.
  - Сложно сказать, - он повернулся к ней и подошел к стойке. - Возможно, что вы мне подскажете.
  - Я не знаю, чего вы хотите, - смущенно засмеялась девушка, боясь глядеть на строгого следователя.
  - Как вас зовут?
  - Мария, - она впервые улыбнулась и вновь спряталась в ноутбуке, нервно щелкая мышкой.
  - Маша, могу я вас так называть?
  - Да, если хотите.
  - Хорошо, меня зовут Денис Ефимов. Я бы хотел поговорить о Григории Захарове, - он заметил, как плечи ее дернулись, спина сгорбилась еще сильнее. - Вы знакомы с ним?
  - Я его видела несколько раз. Я с ним не общалась, - скороговоркой ответила она. - Извините, мне надо работать. Через полчаса должен прийти наш руководитель, я думаю, что эти вопросы лучше задать ему.
  - Обязательно задам. Я не хочу вас долго мучить, но прошу все же уделить мне немного времени, - он приветливо ей улыбнулся, девушка быстро взглянула на него и спросила.
  - Может хотите кофе?
  - Если вы выпьете его со мной, то, конечно, буду рад.
  Она встала и побежала на кухню. Зашумела кофемашина, и через несколько минут она вернулась двумя чашками эспрессо. Она достала из своего стола открытую пачку шоколада и предложила ему одну дольку.
  - Я всегда пью кофе с шоколадом, так легче просыпается, - сказала она. Денис взял одну дольку и поблагодарил.
  Они пили кофе молча, Маша бросала на него короткие взгляды, ловя добрую улыбку в его глазах, постепенно она успокаивалась, видя перед собой простого парня.
  - Спрашивайте, - наконец сказала она и, не стесняясь, грациозно потянулась. - Извините, я очень хочу спать. Никак не могу проснуться.
  - Осень, так будет до весны, - ответил он.
  - Да, ужасно. Но вы не подумайте, я люблю зиму, чистую, красивую, чтобы снежок лежал, а вот осень нет, очень тоскливая пора.
  - Очей очарованье, - сказал Денис. - Я думаю, что дело не в осени. У природы нет плохой погоды, человеку портит жизнь его работа.
  - Это да! - оживилась девушка, явно повеселев. - Была б моя воля, я бы не работала.
  - Понимаю, - ухмыльнулся он. - А вы давно здесь работаете?
  - Уже почти пять лет, - она прислушалась и добавила шепотом. - И хочу отсюда поскорее уволиться.
  - Правда? А почему?
  - Ну, так сразу и не скажешь. Поработайте здесь и поймете, - рассмеялась она, - вы меня уже допрашиваете, верно?
  - Нет, мы с вами разговариваем. Допрос совсем другое. Не думаю, что мне надо будет вас допрашивать.
  - С пристрастием, - сказала она.
  - Это уж как хотите, - усмехнулся он. - А чем занимается ваш фонд?
  - Сложно сказать, - она нахмурила лоб. - У меня мало информации, я же только секретарь.
  - Тогда вы точно все знаете.
  - Ну нет, - запротестовала она. - Но, кое-что знаю, конечно. Наш фонд собирает деньги у спонсоров на поддержку детского спорта, ну там фигурное катание, синхронное плавание. Даже ходила пару раз на соревнования, у подруги билеты распространялись от спортшколы, вот мы и пошли, мне понравилось.
  - А что вам больше понравилось?
  - Вы знаете, все понравилось. Там такие красивые девочки, совсем маленькие, просто чудо. Я сначала думала, что мне будет скучно на синхронном плаванье, но потом я так загорелась, мы с подружкой ходили, болели как умалишенные, кричали что-то! - она покраснела. - Но вам это неинтересно?
  - Интересно. Я раньше тоже ходил на соревнования, в основном на футбол, конечно, хоккей - остальное для девчонок.
  - Ну почему же? Это очень красиво.
  - Наверно, стоило подрасти. Сейчас я по-другому смотрю на это.
  - А вы сами занимались спортом?
  - Самбо, в армии получил кмс.
  - Это видно, - сказала она.
  - Вот теперь вы меня в краску вгоняете, - рассмеялся он, заметив довольные искорки в ее глазах. - Хорошо, но речь, к сожалению, не об этом. Вы же знаете, что любому человеку приятно рассказывать о себе любимом.
  - Я не люблю о себе рассказывать, - ответила девушка и отнесла пустые чашки на кухню, через минуту она вернулась. - Давайте, спрашивайте, я готова.
  - Насколько я понял, вы не очень любите господина Захарова, верно?
  - Я этого не говорила, просто, ну как сказать, не знаю даже, - она села на свое место и взглянула на него снизу, ища поддержки. - О мертвых же нельзя плохо говорить?
  - А вы не говорите плохо, скажите правду. Правда не может быть ни плохой, ни хорошей.
  - Ну, не знаю, - замялась она. - Он был такой человек, всегда так себя вел, будто вокруг никого не видел. Я приносила ему только зеленый чай, а после они запирались с нашим директором и долго о чем-то говорили.
  - Он часто приходил?
  - Нет, пару раз в месяц, если не было никаких мероприятий. Как начинались какие-нибудь соревнования, особенно в Европе, так у нас тут никого не бывает, счастливое время.
  - Понятно. А вы сами ходили на соревнования, которые спонсировал ваш фонд?
  - Нет, ни разу. Я как-то пыталась попросить пригласительные на гимнастику, сто раз пожалела потом.
  - Странно, я думал, что в организациях, подобно вашей, билеты распространяются среди сотрудников.
  - Может в других местах, но не у нас. У нас скорее удавятся, всегда билетов не хватает, а в итоге остается куча неиспользованных пригласительных.
  - А господин Захаров общался только с вашим директором или быть может еще с другими сотрудниками?
  - С нашим админом они часто разговаривали. Я ничего не понимала в их разговорах, какие-то криптовалюты обсуждали, биржи и прочее, чепуха. Но, - она зашептала, - я заметила, что наш сисадмин стал часто менять машины. Теперь он ездит на большом таком джипе, я не разбираюсь.
  - Интересно. А как его зовут?
  - Админа? Дима Сидоров. Он раньше одиннадцати часов не приходит.
  Дверь офиса открылась, и в помещение вошел густо смазанный дорогим одеколоном человек в блестящем темно-сером костюме. Костюм был ему уже явно мал, неприятно расширяясь в ненужных местах. Он бегло взглянул на Дениса и ушел в кабинет слева от входа, не сказав ни слова.
  - Это наш директор, Федор Михайлович Нестеренко, шепнула Маша, тут же затрезвонил ее телефон. - Да, Федор Михайлович. Нет, нам ничего не предлагают, нет, это не торговцы. Это пришел следователь по поводу господина Захарова.
  Связь оборвалась, и дверь кабинета распахнулась, и оттуда вылетел блестящий от волнения мужчина в тесном костюме.
  - Извините, я не подумал, что это могли быть вы, - начал он торопливую речь, голос его был под стать лицу, слегка высокий, без уверенных ноток, но с явным оттенком капризного ребенка.
  - Я не представлялся, - ответил Денис, пожимая его маленькую потную ладонь, - Ефимов Денис, следователь.
  Он достал удостоверение и показал его директору.
  - Пойдемте в мой кабинет. Машенька, сделай гостю кофе, или может, вы будете чай? - засуетился директор.
  - Нет, спасибо. Маша уже напоила меня кофеем.
  Они прошли в кабинет, Денис сел на предложенное ему кресло, стоявшее около массивного стола из красного дерева.
  - Чем можем быть полезны, Денис Владимирович? - спросил директор, не решаясь сесть за свой стол. - Может воды или чего покрепче? У меня есть хороший виски.
  Он подошел к шкафу и открыл бар, достав красивую бутылку дорогого напитка.
  - Нет, спасибо, я не употребляю алкоголь, - ответил Денис.
  - Вот, это правильно. Ваше поколение должно быть здоровее нас. Я всю жизнь отдал детскому спорту, а сам вот, как видите, не могу отделаться от этих пагубных привычек, - он налил себе виски в толстый бокал и выпил. - За Гришу, святой был человек.
  - Он был вашим другом?
  - Конечно! Гриша был замечательный человек. Какая трагедия, какая трагедия, - запричитал он, наливая себе новую порцию, алкоголь начал действовать и он явно успокоился. Сев за стол, он отодвинул от себя ноутбук, то и дело прикладываясь к стакану. - Гриша был золотой человек, у него было золотое сердце. Он не мог смотреть, как эти несчастные дети гибнут в этих гадюшниках. Вы знаете, сколько он вывел талантов? Никто, понимаете, никто сейчас не назовет его, есть другие люди, но он был боец невидимого фронта, настоящий боец! Какая нелепая смерть, какая нелепость.
  - Что вы имеете ввиду?
  - Не понял? - насторожился директор.
  - Что вы имеет ввиду под нелепой смертью?
  - Ну как же? - удивился он, - пожар в гостинице, и где? В Германии! Я бы мог понять, чтобы это произошло где-нибудь в Перми или, не знаю, в Сыктывкаре!
  - Хм, вы считаете, что господин Захаров угорел при пожаре?
  - Конечно, это все знают.
  - Откуда? Откуда вы получили эту информацию?
  - Ну. Молодой человек, мы же имеем свои источники информации.
  - И все же.
  - Мне это сказал мой друг, у него есть знакомые в посольстве в Германии, -заговорщицким голосом сказал он.
  - Интересные у вас друзья, только они вам наврали.
  - Не может быть! Вы хотите сказать, он жив?
  - Нет, он умер. Но умер он не от пожара, его убили.
  - Убили? - с ужасом воскликнул директор.
  - Да, убили. Ему отрезали голову детским коньком, - сказал Денис, ловя на лице директора тень ужаса.
  - Это невозможно, - хрипло проговорил он и выпил стакан до дна. Его руки затряслись, а глаза покраснели. Весь его вид выдавал безумный страх, охвативший его. - Это невозможно.
  - Почему вы так думаете?
  - Что? - он посмотрел на Дениса невидящим взглядом, но, поняв, кто пред ним, выпрямился и сказал. - К сожалению, я сейчас сильно занят. Мы бы не могли перенести этот разговор на другое время?
  - Вы куда-то спешите? - удивился Денис.
  - Да, я вспомнил, у меня неотложное дело. Прошу меня извинить, - директор начал судорожно собираться.
  - Когда вы сможете со мной поговорить?
  - Я прошу вас уточнить у секретаря, - сказал он, взглядом показывая, что разговор окончен.
  - Хорошо, продолжим позже, - Денис встал и протянул ему руку. - До скорой встречи.
  От его слов директор весь передернулся, но руку пожал. Денис вышел, коротко попрощавшись с секретарем. Спустившись на первый этаж, он встал справа от входа, так, чтобы его не было видно выходящим к стоянке людям, и принялся ждать. Через несколько минут выбежал директор и понесся к своему LandRover, занимающему сразу два парковочных места. Денис записал его номер и стал разглядывать припозднившихся посетителей бизнес-центра. Скоро внимание его привлек огромный черный джип, нагло въехавший на стоянку. Водитель долго парковался, было видно, что машина для него новая, и он ездит неуверенно, не чувствуя ее. Кое-как встав, из нее вышел сутулый парень в джинсах и растянутой футболке. Когда он прошел мимо Дениса, тот окликнул его.
  - Сидоров, Дмитрий?
  Парень лихорадочно обернулся и, увидев что к нему идет высокий мужчина, бросился бежать.
  - Куда! - крикнул Денис, но толпа вышедших из бизнес-центра китайцев преградила ему путь.
  Парень успел запрыгнуть в троллейбус. Денис не стал гнаться за ним, собственно у него не было основания для этого. Поднявшись обратно на четвертый этаж, он застал секретаршу в праздном безделье. Она охотно выдала ему паспортные данные директора, админа и главного бухгалтера, распечатав все на принтере, на обратной стороне написав номера телефонов. Он поблагодарил ее и поехал в контору.
  На этаже около отдела его поймал Петр Ильич, бодро сжав руку.
  - Ты чего так рано? Я думал, что ты сегодня и не придешь? - удивился он.
  - Не захотели со мной разговаривать, а один даже пустился наутек.
  Они вошли в отдел, в помещении было пусто, только подрагивали жалюзи на ветру, окна были открыты, и в комнате было довольно прохладно.
  - Сбежал, говоришь, очень интересно, - Петр постучал тяжелыми пальцами по столу. - А кто сбежал?
  - Судя по всему админ. Мутная контора, я думаю, что они там деньги отмывают, а сам фонд это ширма, - ответил Денис.
  - Хм, а как фонд называется?
  - "Движение к успеху", существует уже десять лет.
  - Знакомое название, знакомое, - Петр Ильич сел за свой стол и разбудил компьютер. - Где-то я его уже встречал. Сейчас найду.
  - Слушай, а где все? - Денис сел за свой стол и включил компьютер.
  - А, эти то, - махнул рукой Петр Ильич. - Сегодня очередной семинар этих психологов, пошли учиться.
  - Понятно.
  - Да ты не расстраивайся, впустую бы потратил время, а так людей побегать заставил.
  - Да, это веселее. Я поначалу хотел догнать его, но потом подумал, что лучше провести там обыск.
  - Ты думаешь, что они не вынесут все оттуда? Время то идет.
  - Надеюсь, что нет.
  - А, вот, нашел... Проходил у меня этот фонд по одному делу. Там, понимаешь была одна фирмочка, не пойми чем занималась, а по счетам крупные суммы ходили. Она по системе высветилась, а фирмы то и нет, одна комната в офисном центре, да перепуганная насмерть бухгалтер. Вот оттуда я помню этот твой фонд, много денег туда перевела эта контора, да, а как я решил копнуть этих благотворителей, так указание пришло, не трогать. Кстати, дело еще не закрыто, ищем концы, ищем-ищем.
  - А почему? Директора нашли?
  - Нашли, только это дурачок какой-то, ему по 15 штук в месяц переводили, а он пару раз приезжал документы подписывал.
  - И много таких фирм?
  - Да целая корзинка, тут тебе и Москва, и область, Иркутск, Калининград, Мурманск - почти вся страна. И ведь что самое интересное, все они такие совестливые, как посмотришь бухгалтерию, так дух захватывает, какие суммы жертвуют.
  - Я думаю, что мне должны дать ордер на обыск, - сказал Денис, принявшись заполнять документы.
  - Согласен, у тебя они идут по другому делу. А дай-ка и я к тебе пристроюсь, все-таки этот фондик и по моему делу проходит, - развеселился Петр Ильич, принявшись тарабанить по клавиатуре своими мощными пальцами.
  Через два часа пришел Константин Павлович, он сразу вызвал к себе Дениса в кабинет.
  - Ну что напугал всех? - сказал он, садясь за стол.
  - Никого я не пугал, - пожал плечами Денис и протянул ему документы.
  - Так, решил значит так. Хм, а нашему генералу уже звонят, настоятельно так просят не трогать этих святых людей, - Константин Павлович быстро подписал все документы, отдав ему их обратно. - Только вот генерал сделал вид, что их не понял. Ты особо не распространяйся об этом, это тебе так, для информации. Когда думаешь начать?
  - Сейчас, чего время терять. Может еще тепленькими возьмем.
  - Верно, ты же спать сегодня не собирался?
  - Спать? А зачем мне спать?
  - Вот и я о том же, - усмехнулся Константин Павлович.
  В кабинет, громко постучав, вошел Петр Ильич.
  - Я к тебе, князь. Держи грамоту, - он протянул ему свою пачку документов.
  Так, а ты чего? - Константин Павлович пробежался по документам и его рот застыл в гадливой усмешке. Он подписал все документы и отдал их Петру Ильичу. - Давайте, возьмете ребят и вперед.
  - Слушаемся! - ответили они хором и, смеясь, вышли.
  Константин Павлович тяжело вздохнул и набрал генерала.
  - Оленька, сам у себя? Здорово, соедини, пожалуйста.
  
  Под занавес рабочего дня, когда толпы отработавших клерков спешат покинуть этот храм капитала, в бизнес-центр вошла группа полицейских в сопровождении двух симпатичных овчарок, весело поглядывающих на опешивших людей. Собаки внимательно смотрели на застывших на месте охранников и не успевших сбежать клерков, организуя их своим взглядом получше выкриков полицейских. Замыкали группу Денис с Петром Ильичом.
  Часть поднялась на лифте, другие пошли по лестнице вместе с собаками. Денис вырвался вперед, попросив подождать, пока он поговорит. Он постучал в дверь, магнитный замок запищал, и он вошел вместе с Петром Ильичом.
  - И снова здравствуйте, - улыбнулся Денис секретарше. - Маш, вы только не пугайтесь.
  - Добрый день, милая барышня, - пробасил Петр Ильич. - Следователь Самсонов.
  - Старший следователь, - поправил его Денис.
  Маша перепугалась, став еще бледнее. Синие глаза широко раскрылись, смотря то на Дениса, то на грозного Петра Ильича.
  - Машенька, - сказал Петр Ильич. - Пригласи-ка всех сесть на ваш чудный диванчик.
  - Да-да, я сейчас. У нас только я и наш бухгалтер, - засуетилась она и убежала в крайнюю правую от входа дверь.
  - Вот и хорошо, а больше нам пока никто не нужен, - улыбнулся Петр Ильич.
  В бухгалтерии кто-то заохал и будто бы даже упал со стула. Через несколько минут появилась бледная как бумага женщина в больших очках, нервно сжимающая в руках ручку.
  - А вы по какому вопросу? - решилась спросить она.
  - Пожалуйста, - Петр Ильич протянул ей постановления на обыск. - Садитесь, пожалуйста, рядом с Машей.
  Он забрал у нее постановления и сам проводил к дивану, где сидела напряженная секретарша, смотревшая лихорадочно веселым взглядом на то, как в их офис входит группа полицейских с собаками. Один из полицейских сел рядом с ними, собака послушно села на пол, ожидая команды.
  - А ее можно погладить? - спросила Маша. - Как ее зовут?
  - Ее зовут Искра. Можете погладить, она не кусается без команды.
  Маша погладила собаку и немного успокоилась. Сидевшая рядом бухгалтерша будто бы кол проглотила, беспрестанно вертя головой. После того, как Петр Ильич вынес из бухгалтерии забитый бумагой шредер, ей сделалось дурно и она грузно свалилась на пол в полуобмороке. Ее унесли в кабинет директора и вызвали скорую.
  Обыск продолжался больше четырех часов. Комнаты были буквально выпотрошены, каждый клочок бумаги просматривался перед тем, как определить его в соответствующую коробку. Скорая долго общалась с бухгалтером, у нее начался гипертонический криз, ей сделали несколько уколов, но от госпитализации она отказалась.
  Денису было немного неудобно перед секретаршей, он чувствовал вину, что пришлось втянуть ее в это дело, но девушка, на удивление, воспринимала это все с живым интересом. Она охотно общалась с полицейскими, отвечала на все вопросы. Через пару часов Денис заметил, что несколько полицейских примостились возле нее, проводя "предварительный допрос", от их вопросов девушка краснела и смеялась, происходящее явно ее не волновало.
  - Ну что, закончили, - потирая руки, сказал Петр Ильич. - Вот теперь они от нас не отделаются, я выкопаю их из этой трясины, не уйдут, не уйдут!
  Денис подивился его уверенности, но ничего не сказал. Он отпустил домой Машу, а за бухгалтером приехал бледный, как смерть, супруг, постоянно извиняющийся, с трясущимися руками.
  - Вы же не подозреваете Ниночку? Она же всегда все делала, как положено, - суетился он, заглядывая в глаза Денису.
  - Мы проводим доследственные мероприятия, - отвечал он в который раз. - Если она ничего не совершала, то бояться ей нечего.
  Когда они ушли, он вздохнул свободно, ему порядком надоел этот субъект и его припадочная жена.
  - А я бы ее к нам на ночь бы пригласил, - сказал Петр Ильич. - Так, побеседовать до утра.
  - Угу, - сказал Денис. - А утром в морг бы повезли. Нет, вот только таких проблем нам не хватало.
  - Нет, не думаю. Эта бабенка еще всех нас переживет, ей бы в МХАТе выступать, - ответил он и взглянул на часы. - Поздновато уже, конечно.
  - А ты спешил куда-то?
  - Да, сегодня "Динамо" играет. Точнее играло.
  - А, понятно, - протянул Денис, он не интересовался особо столичным футболом, поиграть был бы не прочь, но смотреть, как по полю бегают миллионеры он не любил. - Так можно счет посмотреть.
  - Нет, я так не люблю. Я хочу матч сам посмотреть. Что такое счет? Это запись в бюллетене, а вот игра - это жизнь, и счет тут не важен.
  - Не знаю, мне больше нравится самому по полю побегать.
  - Я раньше тоже любил, но годы, да и вес уже неподходящий. Ладно, что будем делать дальше?
  - Не знаю, конечно бы еще этого бы админа пощупать, но дома он не появлялся, - Денис просмотрел почту. - О, прислали его соцсети, посмотрим, что это за фрукт такой.
  Он бегло пробежался по его страничке ВКонтакте, ничего примечательного, обычный задрот. Внимание его привлекло то, что каждые полгода он фотографировался на фон нового авто, как и говорила секретарша.
  - Может заедем к нему, вдруг появится? - предложил Петр Ильич. - Ночевать же он где-то должен. Квартиры у него нет, живет с матерью.
  - Давай, может и попадется, чем черт не шутит.
  Офис опечатали, и они сели в патрульную машину. Все коробки и сервера поехали к ним в контору, а Денис с Петром Ильичом отправились на север города, где в крайнем районе, почти у МКАДа, проживал сисадмин.
  - Вот дурак, - усмехнулся Денис, отмечая, что только что этот парень зачекинился в кинотеатре рядом с домом. - Поражаюсь этим придуркам.
  - Ты о чем? - Петр Ильич оторвался от своих мыслей, повернувшись к нему с переднего пассажирского сиденья.
  - Да вот, смотри, - Денис показал ему на экране телефона "Инстаграм" сисадмина. - Видишь, он в этом кинотеатре.
  - Я в этом ничего не понимаю, - отмахнулся Петр Ильич и обратился к водителю, молодому полицейскому. - Тема, знаешь там кинотеатр?
  - Знаю, он там один, который на шоссе, да?
  - Да, он самый, - подтвердил Денис.
  - Слушай, а он может часом и сеанс написал? Или его по всему ТРЦ рыскать? - спросил Петр Ильич.
  - Прикинь, написал. Я просто поражаюсь этим придуркам, - засмеялся Денис. - Но, нам же проще. Через час фильм закончится, успеем?
  - Конечно успеем. Может люстру включим, так за пару минут долетим? - предложил водитель.
  - Нет, не надо, дороги и так свободные, - ответил Петр Ильич. - Незачем будоражить население. А то оно больно нежное стало.
  Через сорок минут они уже стояли у ТРЦ. Водитель остался ждать их, а Денис с Петром Ильичом поднялись на четвертый этаж, где располагался многозальный кинотеатр. Девушка администратор даже бровью не повела, когда они показали свои удостоверения, и сама проводила их к пятому залу.
  - Из зала никто не выходил, - сказала она. - Вы можете подождать еще минут двадцать, пока закончится сеанс?
  - Конечно, мы подождем, - ответил Денис. - Я думаю, что вам особая шумиха не нужна, верно?
  - Да, не хотелось бы. Вы же понимаете, что наши посетители приходят сюда отдыхать, и лишний стресс им ни к чему, - ответила девушка. - Мы сделаем все, как вы скажете, главное, чтобы задержание было не на территории нашего кинотеатра.
  - Само собой, - кивнул ей Петр Ильич. - Но это не всегда возможно.
  - Тогда прошу без лишнего шума, - настаивала девушка. - Поймите, всю нашу смену тогда оштрафуют, а без премии мы ничего не получим в конце месяца.
  - И это я понимаю. Давайте так, я вам покажу его фото, узнать его будет несложно. Пусть кто-нибудь из ваших позовет его обратно в зал, по любому поводу, а дальше мы сами.
  Девушка согласилась. Когда сеанс закончился, из зала стали выходить сонные зрители. В общем потоке этого парня не было, он появился одним из последних, беспрестанно зевая.
  - Молодой человек! - позвала его администратор, делая вид, что она вышла из зала. - Подойдите, пожалуйста, сюда.
  - А? Чего? - парень недоуменно обернулся и подошел к ней. - Чего?
  - Молодой человек, вы же понимаете, что нельзя мусорить в зале? Зачем вы бросили попкорн прямо на пол? - возмутилась девушка. - Могли бы и донести стаканчики до мешка, на выходе же стояла наша уборщица!
  - Какой попкорн? - удивился парень. - Я ничего не бросал.
  - А вот пойдемте, я вам сейчас покажу, идемте, - она поманила его в зал.
  - Зачем, никуда я не пойду, - заупрямился парень.
  - Ну, чего же вы, если вы не мусорили, то вам нечего бояться. Какое ваше место?
  Он стал искать билет в карманах джинс, когда Денис схватил его под локоть, сжав руку так, что он невольно охнул, понимая, что вырываться бессмысленно.
  - Пойдем, поговорим пару минут, - сказал Денис, уводя его в зал.
  Девушка администратор сразу же испарилась. Они вошли в зал, а Петр Ильич притворил дверь, чтобы никто не мешал.
  - Сидоров Дмитрий Анатольевич, - сказал Денис, усаживая парня на кресло.
  - Это не я, - замотал головой парень. - Вы меня с кем-то спутали! И вообще, кто вы такие?! Я сейчас полицию вызову!
  - Спокойно, - Денис показал ему свое удостоверение. - Итак, почему ты утром решил от меня сбежать?
  Парень только сейчас узнал в этой нависшей мощной фигуре того мужика, который окликнул его на парковке. Это случилось сразу после того, как ему позвонил шеф, приказав забрать из офиса все сервера.
  - Ничего я не убегал. Просто вспомнил, что забыл сделать другое дело. Почему должен отчитываться, вы меня арестовываете?
  - Нет, мы с тобой пока просто разговариваем, - ответил ему Денис.
  - Тогда отпустите меня, я не желаю с вами разговаривать. Вы не имеете права!
  - О, моя любимая песня, песня про права, - Петр Ильич подошел к нему и с силой сжал плечо. - Заканчивай орать, поехали, поговорим в интимной обстановке.
  - Я требую, чтобы мне предоставили адвоката! - фальцетом взвизгнул парень и попытался набрать номер телефона, но Денис успел выхватить его смартфон.
  - Давай, без глупостей, - сказал Петр Ильич, отпуская его.
  Админ совсем сник, сильно ссутулившись. Они вышли из кинотеатра незамеченными, посетители были больше заняты выбором кинофильма и пивом у бара. Уже спустившись на первый этаж, админ спросил:
  - Если я буду сотрудничать, то мне же ничего не будет грозить?
  - Сотрудничать? Хм, что ты хочешь от нас услышать, что мы с тобой готовы заключить сделку? - спросил его Денис. - Ты американского кина насмотрелся. А сотрудничать тебе все равно придется.
  - У меня мама больная, - сказал парень. - Вы ей, пожалуйста, не говорите.
  - Этого мы не обещаем. Если понадобится, то и маму твою вызовем, - ответил ему Петр Ильич.
  - Не надо, она тут ни при чем, - сказал админ.
  Он сам, без принуждения сел в машину и молчал всю дорогу, смотря невидящим взглядом в окно.
  - Как фильм? - спросил его Денис, когда они уже подъехали к конторе.
  - Что? - удивился парень.
  - Фильм как? Ты же его только что смотрел.
  - Никак, зря время потратил, - ответил парень.
  Поздним вечером в конторе было пусто. На входе их встретил недовольный охранник. Они провели админа в комнату для допроса, Петр Ильич ушел за кофе, а Денис остался с админом.
  - Я хочу вас попросить, - сказал админ, он сидел за столом ссутулившись и исподлобья смотрел на Дениса, сидевшего напротив. - Машка ничего не знает. Она вообще не при делах.
  - Она тебе нравится?
  - Хорошая девчонка, добрая.
  - Хорошо, я это учту.
  - Можно я матери позвоню, она будет волноваться.
  - Пожалуйста, - Денис пододвинул к нему телефон и внимательно посмотрел на него.
  Админ набрал номер, через пару гудков ответил встревоженный женский голос.
  - Да, мама, я. Слушай, не жди меня, я буду поздно или завтра...да... да, работы привалило, опять Федор херней занимается... ладно, давай, ага, не забуду, - он повесил трубку.
  В комнату вошел Петр Ильич. В своих больших ладонях он держал три стакана с кофе и тарелку с кексами. Он поставил все на стол и сел рядом с Денисом.
  - Давай сначала не для протокола, - предложил Петр Ильич, пододвигая к нему кофе, админ отпил кофе и кивнул. - Время пока не имеет значения, все, что надо, мы найдем
  - Мне скрывать нечего, - пожал плечами парень. - Я особо ничего и не делал. Я работаю здесь года четыре или пять, не помню уже. Я пришел, а потом Машка пришла, вот. Сначала все как обычно, смотрел за компами, 1С-ку правил, ну, понимаете, да?
  Денис кивнул и пододвинул к нему тарелку с кексами, Петр Ильич шумно пил кофе вприкуску с кексом.
  - Вот, а потом меня генерал позвал, спросил, знаю ли я что-нибудь про криптовалюту. Смешной такой, я лет пять уже биткоин майню, дома комп не выключается никогда. Там еще этот был, забыл, как его зовут. Весь такой слащавый.
  - Захаров Григорий? - подсказал Денис.
  - Да, верно. Так эти ламеры начали меня допрашивать, что да как. Где можно обналичить, какая биржа. Я смотрю, они вообще не одупляют, что почем. Достал этот Захаров флешку, а там биткоинов тыщ на пятьсот баксов. Ну, я быстро на биржу вышел. Они эту ведьму позвали бухгалтершу нашу. Собственно и все. Раз в месяц приходил этот Захаров, я им сбрасывал биткоины на биржу, следил за котировками, а потом та по счетам раскидывала, куда, не знаю.
  - Интересно. А откуда приносил Захаров эти биткоины? - спросил Денис, Петр Ильич весь напрягся, он с трудом понимал, что сказал этот парень, но он четко уловил самую суть.
  - Вот этого я не знаю. Они там вместе с Федором все решали. А когда я работал на бирже, этот Захаров всегда сидел рядом. Не знаю, дела пошли. Федор стал мне тачки подгонять, от своих знакомых, так, покататься пару месяцев, потом подгонял новую. Я их продавал, с каждой по пару сотен рублей брал.
  - Неплохо, нормально поднялся?
  - Да, пару лямов поднял.
  - А куда деньги уходили? - спросил Петр Ильич.
  - О, это вы у бухгалтерши спрашивайте. У нее там целая схема, я сам настраивал. Не знаю, я особо не вникал, у нас же куча ИПшек открыта, наверно как-то там размазывали.
  - Ты сможешь это письменно составить? - спросил его Денис.
  - Да не вопрос. А вы меня домой отпустите?
  - Напишешь, сам отвезу, - сказал Петр Ильич.
  - Ну, Оk, тогда давайте. Только я писать не умею, еще со школы больше трех предложений не могу.
  - Ничего, поможем, - Денис достал из стола бумагу и ручку. - Начинай.
  К трем часам ночи они закончили. Приходилось выдавливать каждое слово из админа, писать он действительно не умел. Денис заставил его три раз прочесть и только потом подписывать. Админ уже засыпал на глазах, но повиновался.
  Петр Ильич, как и обещал, отвез его домой. Парень еле стоял на ногах от стресса, но в лице его была взрослая решимость.
  - Не трогайте мать, она этого не заслужила. Если надо, я еще что-нибудь напишу, но не трогайте мать, у нее и так со здоровьем плохо.
  - Не беспокойся, пока к твоей маме вопросов не будет. Ты главное не пропадай, чтобы всегда был на связи, хорошо? - сказал ему Денис.
  - Хорошо, звоните, товарищи мусора! - откозырял им парень.
  - Ты поосторожнее, - сказал ему Петр Ильич.
  - А чего? Мне уже терять нечего, да? - пожал плечами парень, махнул им и ушел к дому.
  - Да, жалко парня, пойдет по статье, - задумчиво проговорил Петр Ильич. - Ну что, тебя домой?
  - Наверное. Может обратно на работу? - пошутил Денис.
  - Нет, надо поспать, какой от тебя толк, если ты не выспишься?
  - Мне еще запросы надо отправить, - замялся Денис.
  - Отправишь после обеда, никуда они от тебя не денутся. А завтра, может быть, получим предварительную выписку по их счетам от наших финэкспертов. Все, не обсуждается.
  
  На работу Денис пришел после полудня. Петр Ильич уже сидел за своим столом, внимательно вчитываясь в предварительный отчет по счетам фонда. Было видно, что это давалось ему тяжело.
  - А, привет, - пожал он руку Денису. - Выспался?
  - Да что-то похоже нет. Все тело болит, как после тренировки.
  - Ничего, переживешь. Я вот смотрю, через этот фонд неплохие суммы проходили, прямо даже зависть берет.
  - Откуда зависть? - удивился Денис, садясь за свой стол. - Хочется там поработать?
  - Да пару премий бы не помешало. Хотя я вот зарплатную ведомость смотрю, хорошо там получали только директор и бухгалтер.
  - Ну, это понятно. Кстати, я ей звонил, никто трубку не берет.
  - Да? Интересно. А ведь она должна к трем часам к нам прийти, - Петр Ильич набрал номер и долго разговаривал с дежурным.
  Денис пробежался по рабочей почте, отчет по счетам ему не хотелось пока смотреть. Было несколько писем по поводу аккаунтов Захарова, удалось выловить его по номеру мобильного. Адреса и ящики совпадали с досье, но было и несколько новых.
  - Слушай, - сказал Петр Ильич. - Я вот в толк не возьму. Значит, этот Сидоров помогал им продавать эти. Как их, коины, так?
  - Да, и покупать. Они проводили операции тогда, когда курс был наиболее им выгоден.
  - Да это я понимаю. Но получается так, что если я переведу деньги в эти коины, то могу неограниченную сумму вывести за границу на жестком диске?
  - Да, вполне возможно, что так они и делали. Мне пришел ответ от немцев. Пишет некто Андре Шонер.
  - Андрей по-нашему.
  - Хорошо, пишет нам Андрей из Германии. В целом все, что он сообщает, мы уже знаем. Они пока пытаются пробить информацию по поводу некого Отто Франка, это, видимо, второй труп в номере.
  - Ясно. С другой стороны, что тут расследовать? Не понимаю. Один другого зарезал, а следы скрыть не удалось. Вот и все дело, - пожал плечами Петр Ильич.
  - Не совсем. Андрея из Германии смущает то, что этот Отто Франк совершил все уж больно картинно, я могу ошибаться в переводе, - Денис полез в словарь. - Да, как бы напоказ. А еще он прислал мне пароли на личную почту Захарова на Gmail.
  - Им все-таки ее дали, верно?
  - Да, им дали все пароли на facebook и gmail.
  - А нам отказали, рылом не вышли.
  - Не вышли. Но не суть. Он пишет, что его больше всего заинтересовало несколько писем от некого "whitelittlepony". Он пишет, что не может точно определить и просит нас подробнее разобраться. Как-то так.
  - А что пишет этот пони? - Петр Ильич подошел к Денису, встав рядом, чтобы было видно экран.
  - Это какой-то инвайт, - сказал Денис, находя письма от этого отправителя в веб-интерфейсе.
  - Что это такое?
  - Приглашение на сайт, скорее на закрытую страничку на ВКонтакте.
  - Ну, так зайди, давай посмотрим, - нетерпеливо сказал Петр Ильич.
  - Нет, так нельзя. Вот смотри, у этого Захарова был ник bluebear.
  - Так, и что ты предлагаешь?
  - Надо зарегистрироваться под подобным ником, мысли есть?
  - Если этот "голубой медведь", то мы будем pinkelefant.
  - Пойдет, - Денис создал новый аккаунт и с него перешел по ссылке "инвайта". Ничего больше не произошло, не было ни ответных писем, ни всплывающих форм. - Подождём. Может, пока на обед сходим?
  - Давай, а то я чувствую, что эта припадочная к нам не придет, - сказал Петр Ильич.
  Они собрались и ушли в столовую. Через полчаса компьютер Дениса пискнул от входящего сообщения.
  С обеда они вернулись поздно. Дежурный сообщил, что им не удалось связаться с бухгалтером фонда, и Петр Ильич, набросав обоснование и подписав его у князя, отправил за ней машину для принудительного привода на допрос.
  - Ответили, - махнул ему Денис, подзывая к себе.
  - Так, и что ответили? - Петр Ильич подошел ближе к нему.
  В сообщении было короткое приветствие: "Приветствую тебя, pinkelefant! Ты не случайный гость, добро пожаловать в сказочный мир!".
  - Детсад какой-то, - нахмурился Петр Ильич. - Где-то я уже это слышал.
  - Сейчас посмотрим, - Денис перешел по ссылке.
  Браузер вошел на закрытую группу в ВКонтакте, и оба мужчины отпрянули от экрана. Прямо на них смотрела девочка около десяти лет, она была абсолютно голая, а поза, в которой держали ее крепкие руки, не позволяла и подумать иначе, сомнений не было.
  - Вот тебе и маленький пони, - Петр Ильич грозно выругался и замахал Денису. - Закрой, закрой, сейчас стошнит.
  Денис вышел из ступора и скрыл страницу с экрана. Он отвернулся к окну, ему было стыдно смотреть на коллег, ему было стыдно за себя и за то, что ему пришлось увидеть.
  Петр Ильич набрал номер внутреннего телефона. На другом конце долго не отвечали, наконец, послышался усталый голос.
  - Привет Артем. Слушай, можешь подойти?
  - А зачем? - ответил недовольный голос.
  - Ты подойди. Как раз по твоей части. Помнишь, ты мне про белую пони рассказывал?
  - Сейчас буду!
  Петр Ильич еще долго держал в руках трубку, в задумчивости сжимая ее в руках.
  - Сейчас придет Артем Дроздов, - сказал Петр Ильич. - Это как раз по его части. Вот так, черт, как же мерзко, твою ж мать.
  - А что с этим пони? - спросил Денис.
  - Артем как-то рассказывал, что у одного извращенца нашли видео с девочками, короче, детское порно. По следам установили, что это было снято в одной из детских школ по художественной гимнастике, то ли Румыния, то ли... не помню уже. И вот там фигурировал этот пони.
  - Надо Константину Павловичу сказать.
  - Надо, но его сейчас нет. Его к генералу вызвали. Похоже натворили мы вчера дел, - затарабанил пальцами по столу Петр Ильич. - Но это может и к лучшему.
  - Что к лучшему? - удивился Денис.
  - Вот это, - Петр Ильич показал пальцем на монитор. - Теперь не дадут задний ход.
  В комнату ворвался невысокий бледный мужчина с жидкими волосами. Он пожал руку Петру Ильичу и Денису, ладонь его была сухая и жесткая.
  - Знакомься, это Денис. Он ведет дело по фонду "Движение к успеху", - сказал Петр Ильич.
  - Знаю, слышал, - сухо ответил Артем. - Чего нашли?
  - Вот, - Денис открыл перед ним страницу.
  Артем пробежался по топикам группы, ненадолго задерживаясь на страницах. Казалось, что его лицо не выражало никаких эмоций, но рука все сильнее била по клавишам мыши. Помимо простых разделов, там были и заблокированные. Щелкая по виду спорта, открывались разделы, сгруппированные по странам и школам. Были здесь и гимнастки, и фигурное катание, футбол, хоккей, плавание...
  - Где вы это нашли? - спросил Артем.
  - Мы нашли инвайт в почте фигуранта нашего дела, - ответил Денис.
  - Хм, инвайт, - Артем жестко почесал голову. - А мы уже долго пытаемся попасть в эту группу. То, что она есть, мы знали, но найти пока не удалось, должен быть еще сайт, это всего лишь визитка. А как его звали?
  - Bluebear, - ответил Денис.
  - Так, вот он, - Артем показал на одного из подписчиков. - Я забираю это дело. Где этот ублюдок?
  - Не торопись, - Петр Ильич положил ему тяжелую руку на плечо. - Дела на всех хватит. А этот хрен уже отправился в мир иной. Денис, покажи этого Захарова.
  Денис открыл фотографию Захарова. Артем долго смотрел на него и сказал:
  - Этот больше любит мальчиков.
  - Какая мерзость, - поморщился Денис.
  - Так, надо подумать, Артем нахмурился. - Как бы нам на этого пони выйти? Ну-ка.
  Он просмотрел входящие сообщения на странице, которую создал Денис. Висело одно сообщение от whitelittlepony: "Любишь спорт?".
  - Ответь ему, - сказал Артем.
  - Что ответить? - удивился Денис.
  - Что ответить, что ответить, - забормотал Артем. - Как бы не вспугнуть. Напиши, что обожаешь.
  Денис написал, тут же пришел ответ от пони: "Ты же знаешь правила".
  - Правила? - Артем схватился за голову. - Черт, какие правила! Ускользнет, ускользнет!
  - Погоди, давай подождем, - Денис обновил страницу, высветилось новое сообщение от пони, там была сумма и адрес электронного кошелька. - Надо внести взнос. Что будем делать?
  - Не понял, деньги перевести? - спросил Петр Ильич. - На это надо разрешение получить. Не думаю, что это будет скоро.
  - Нет, это в биткоинах, - сказал Артем. - Разрешение получу завтра, у меня есть в загашнике. Короче, Денис, ты пока выйди, а завтра решим. Надо их в оффлайн как-нибудь вызвонить.
  Денис с радостью закрыл браузер. Артем, не попрощавшись, выбежал из кабинета, но столкнулся с вернувшимся Константином Павловичем.
  - Так, Дроздов, ты чего тут забыл? - строго спросил его князь.
  - Ребята позвали. Я, кстати, у вас дело забираю.
  - Какое еще дело?
  - Дело этого Захарова.
  - Это еще почему? Зайди ко мне, - Константин Павлович пригласил его к себе в кабинет и недовольно посмотрел на Петра Ильича и Дениса. - А вас что это не касается?
  Когда все вошли в кабинет, Константин Павлович закрыл дверь на замок и сел за свой стол. Жестом руки он приказал всем сесть на свободные стулья.
  - Итак, скажу прямо, нам влетело за этот фонд. Не знаю, откуда эти покровители, но все, что мы изъяли, приказано вернуть. Это первое, - Константин Павлович рукой остановил возмущенный вопрос Петра Ильича. - Втрое. Вы вчера незаконно провели допрос сотрудника этого фонда. Но, это полбеды. Когда вы его отпустили?
  - Мы его даже домой отвезли, - сказал Петр Ильич. - Часа в четыре утра.
  - Хм, это еще интереснее. Вы сводку читали? - строго оглядел Петра и Дениса Константин Павлович.
  - Так, просматривал, - пожал плечами Петр Ильич, Денис отрицательно покачал головой.
  - А зря. Замочили этого парня, как раз между пятью и шестью утра. Охранники ТРЦ обнаружили его тело на парковке в машине. Его отвезли в морг, а камеры должны прислать в ближайшее время. Это два.
  - Быстро. Потеряли свидетеля. А может еще и эту нашли? - спросил Петр Ильич. - Как же ее?
  - Анисимова Нина Ивановна, - подсказал Денис, - главбух фонда.
  - Нет, ее пока не нашли. А что с ней? - нахмурился князь.
  -- Не пришла на допрос. Я за ней машину отправил, - сказал Петр Ильич.
  - Может и правильно. Надо по аэропортам передать, упорхнет, птичка. Так, а почему здесь еще Дроздов?
  - Потому, - буркнул Артем. - Педофил этот ваш Захаров. Денис расскажи.
  - Из Германии сбросили пароли на его личную почту, там был инвайт на закрытую группу, - Денис замялся.
  - Это те же ребята, что по румынским гимнасткам проходили, - сказал Артем.
  - Нашел своего пони? - спросил князь.
  - Да, надо им аванс внести, может поможешь с согласованиями? - спросил его Артем.
  - Помогу, но торопиться с этим не стоит. Если мы сразу переведем деньги, то это будет странно. Надо выждать паузу, - Константин Павлович сделал пометку в своем ежедневнике. - Ты готовь бумаги. Денис, раз уж ты начал это, то заведи новый номер, не надо вводить с нашего IP, кто его знает, что они могут. Нужен изолированный канал, достань симку и вперед. Держи контакт с Артемом.
  - Я бы не хотел этим заниматься, - Денис сильно сжал кулаки.
  - А ты думаешь мне это по кайфу? - возмутился Артем.
  - Да, Денис, нечего выбирать. Артем пойдет по своим каналам, а ты будешь вести переписку. Заведи отдельный планшет или телефон для этого, только смотри не потеряй.
  - Слушаюсь, - ответил Денис, понурив голову.
  - Петр, на тебе Анисимова, - сказал Константин Павлович.
  - А что делать с директором фонда, с господином Нестеренко? - спросил Петр Ильич. - Не мешало бы с ним поговорить по-хорошему.
  - Сказали не трогать, - ответил Константин Павлович. - Но, у нас же теперь есть и дело об убийстве сотрудника фонда, возьмёшься за него?
  - А то, конечно, - обрадовался Петр Ильич. - Может я к нему съезжу домой?
  - Не надо дразнить гусей, - ответил ему Константин Павлович. - Давай разберёмся с их бухгалтером, а потом видно будет. Отправь пока повестки по месту жительства.
  - Убежит, боюсь, - заворчал Петр.
  - Скорее всего уже убежала, - сказал Денис.
  
  5.
  
  Германия, Мюнхен.
  
  Андре Шонер сидел в большой гостиной квартиры Отто Франка. Дом находился в хорошем районе, инспектор мысленно прикидывал, сколько бы ему стоило потратить жизней, чтобы позволить себе подобную роскошь. Он сидел на старомодном диване, сделанном под антиквариат. На полках стояли всевозможные статуэтки, лежали украшения, по углам высились китайские вазы, все было богато, дорого и в целом безвкусно. Всего было слишком много, складывалось ощущение, что хозяину было лень придумывать, как лучше все расставить, он скорее хотел показать все, что у него было.
  К нему подошла полная служанка, открывшая дверь, и поставила перед ним чашку с кофе.
  - Фрау Франк сейчас выйдет, - ответила она и удалилась.
  Андре отпил немного кофе и поставил чашку на место, кофе был препротивный, возможно так здесь показывали расположение к гостям. Через полчаса, заставив его ждать, появилась фрау Франк. Это была невысокая худая женщина с жидкими волосами и совершенно невыразительными глазами. По ее дергающемуся птичьему лицу, бегающим маленьким глазкам, Андре безошибочно определил, что она сильно взволновано. Она несколько раз провела языком по сухим губам, не решаясь начать разговор.
  - Добрый день, фрау Франк, - Андре встал и пожал протянутую ему руку.
  - Просто Сюзанна, - почти шёпотом проговорила она. - Присаживайтесь.
  Они сели, фрау Франк взглянула на уже остывший кофе и крикнула служанку.
  - Яна! Иди сюда! - Служанка появилась, смотря на нее невозмутимым взглядом. - Убери это и принеси нормальный кофе.
  - Слушаюсь, фрау Франк, - сказала служанка, забирая чашку.
  - Нет, спасибо, мне не надо, - сказал инспектор.
  - Может, вы хотите вина? У нас есть неплохое вино, - предложила фрау Франк.
  - Спасибо, но вина тоже не надо, - улыбнулся ей инспектор.
  Служанка удалилась и вернулась с бокалом красного вина для хозяйки.
  - А я выпью, с вашего позволения, - сказала фрау Франк и осушила почти половину бокала. - Задавайте ваши вопросы, вы же по поводу Отто пришли?
  - Все верно. Скажите, в каких отношениях вы были с вашим мужем?
  - Отношениях? - она визгливо рассмеялась. - Не было у нас с ним уже давно никаких отношений. У меня своя жизнь, у него своя.
  - Понятно. Почему вы не развелись?
  - А зачем? - она пожала плечами. - Так ему приходилось меня содержать, меня это вполне устраивало.
  - Насколько я знаю, у вас не было детей.
  - Слава богу! - воскликнула она.
  -- Вы знали о его связях с другими мужчинами?
  - О, да. Конечно, это началось почти сразу после свадьбы. Я буду с вами откровенна, сначала мне это даже нравилось, понимаете? Двое мужчин и я, - она усмехнулась. - Нет, вы не такой. Но вряд ли я вас шокировала. Разве может вас что-либо шокировать с вашей профессией?
  - Может, я же тоже человек.
  - Оставим мои пристрастия, все это в прошлом, - она допила вино и окликнула служанку, та принесла ей еще один бокал. - Я не знаю, чем занимался мой муж. Он был часто в командировках, знаю, что работал в каком-то фонде. Удивляюсь, как таких людей берут на работу туда, я вот считаю, что им там не место.
  - Что вы имеете ввиду?
  - Ничего, - рассмеялась она. - Если хотите, то можете осмотреть его кабинет. Я туда не захожу, так что внутри все его. Он иногда заезжал сюда. Пару раз в месяц.
  - Спасибо. А какой он был человек?
  - Отто? Не знаю, - она отпила вино и закашлялась. - Вот вы спросили, и мне смешно стало, никогда не задумывалась об этом. Какой он был человек? Да, сложный вопрос. Пожалуй, он был нарциссом, жадный, мстительный, вспыльчивый, жалкий, продолжать?
  - Вы не очень хорошего мнения о нем, как я посмотрю.
  - Вы знаете, я не очень хорошего мнения и о себе.
  - Скажите, а что вы знаете о его счетах? Не так давно, буквально пару недель назад он снял со своего счета почти все деньги. Зачем ему понадобилась такая крупная сумма?
  - О какой сумме идет речь? - без интереса спросила она.
  - 350000,00 Евро. Равными платежами эта сумма была перечислена на 60 счетов.
  - Я думаю, что вам проще спросить у тех, кто получил эти деньги, - усмехнулась фрау Франк.
  - Сюзанна, а разве вас не волнует, куда ваш муж подевал эти деньги?
  - Нет, не волнует. Мой счет цел, остальное его проблемы. Я нигде не работаю, думаю, что это и так видно, но не в этом суть. Мой отец оставил мне хорошее состояние, вот его я и проедаю. А если бы решила развестись с ним, то пришлось бы отдать ему одну треть, это стоит в нашем брачном контракте. Вы знаете, я даже рада, что его убили.
  - А почему вы решили, что его убили?
  - Не знаю, а разве это не так? Он же сгорел в гостинице, взорвался! - она истерично рассмеялась. - Это лучший конец для него, хотя, по-моему, он и этого не заслужил. Извращенец.
  - Почему вы его так назвали? - инспектор уловил в ее глазах искры неприкрытого гнева и омерзении.
  - А это уже ваша работа - отрезала она. - Если хотите, то можете сейчас осмотреть его комнату.
  - Спасибо, но у меня и так есть ордер на это, - инспектор протянул ей документ, она пробежалась по нему глазами и кивнула, в знак согласия.
  - Если хотите, можете и мои вещи обыскать, - пожала она плечами. - Вряд ли вы найдете что-нибудь интересное, разве что-нибудь у этой воровки Яны.
  - Я постараюсь, чтобы это не доставило вам сильных затруднений, - сказал инспектор. - Мы начнем через полчаса, я как раз жду экспертов.
  - А, понятно. Решили сначала поговорить. Вы знаете, если бы у меня был такой муж, как вы, возможно, что я была бы совсем другим человеком, но, зачем об этом думать и говорить! - она залпом допила вино и встала. - Если понадоблюсь, то я в своей комнате.
  Она ушла, громко хлопнув дверью, оставляя после себя стойкий запах вина и дорогих сигарет. Инспектор остался ждать судмедэкспертов в гостиной. Ему хотелось быстрее зайти в кабинет Отто Франка, но опыт подсказывал, что торопиться не стоило.
  Группа экспертов прибыла ровно в назначенное время. Инспектор стоял на пороге кабинета Отто Франка, внимательно следя за действиями бесстрастных работников, вытаскивавших из ящиков бумаги, просматривая их и упаковывая в коробки. Один из экспертов, молодой парень, очень долго всматривался в пустой ящик, пока не вытащил пинцетом несколько длинных черных волос. Он уложил их в пакет и пронумеровал. В целом комната выглядела нежилой. Почти все шкафы были пусты, кое-где оставались старые вещи. На столе стоял ноутбук. Инспектор попросил, чтобы его включили, через пару минут загрузилась абсолютно чистая ОС, будто бы только недавно восстановленная с резервной копии.
  - Мы сможем попытаться вытащить удалённые файлы? - спросил инспектор молодого парня, листавшего пустые папки на компьютере.
  - Конечно, думаю, что сможем, - ответил тот. - Винду установили несколько недель назад.
  - Значит до взрыва минимум неделю назад он был здесь, - пробормотал инспектор. - Что-нибудь интересное нашли?
  - Нет, ответил руководитель группы, явно раздосадованный, что их вызвали ради такой ерунды.
  Инспектор оглядел кабинет, ничего примечательного, простой компьютерный стол, два шкафа по двум сторонам, большое зеркало возле двери, на стенах в тонких рамках висели всевозможные дипломы и грамоты. Комната была будто бы вычищена перед их приходом.
  - Инспектор, - позвал его тот же молодой парень, перевернув зеркало. На тыльной его стороне была прикреплена фотография формата А4, отпечатанная на цветном принтере на фотобумаге. - Возможно, вы это искали?
  Инспектор надел перчатки и взял фото в руки. На него смотрели шесть испуганных девчонок в спортивных костюмах, он не был специалистом, но по характеру спортивного костюма это была либо художественная гимнастика, либо синхронное плавание. На заднем плане виднелись разбросанные шары и маты, видимо фото сделали во время тренировки. Он перевернул фото, на обратной стороне был отпечатан странного вида пони. Нарисован он был в мультяшной манере, но вот выражение его морды, хотя скорее это больше напоминало лицо, было совсем не детским, как требовал жанр, нет, этот пони смотрел на тебя со странной глумливой улыбкой, а пышные ресницы, вздернутые вверх, в купе с полуприкрытыми веками придавали его облику вполне человеческую пошлость. Рядом была надпись: "Рождественскому зайцу от белого пони. Теперь ты познал истинный мир волшебства". Инспектор отдал фотографию парню, тот проверил ее на предмет отпечатков, ничего не было, только непонятные жирные разводы. Он вложил фото в файл и отдал инспектору обратно.
  Андре попросил служанку позвать снова фрау Франк. Она вышла через несколько минут, судя по всему, она уже спала.
  - Вы когда-нибудь видели эту фотографию? Можете что-нибудь мне об этом сказать?
  Она долго смотрела на фото, потом села на диван и широко зевнула, показывая, как ей это все неинтересно.
  - Это гимнастки, - сказала она. - Художественная гимнастика. Это единственное, что я могу вам сказать. Я сама в детстве занималась художественной гимнастикой до замужества с Отто, выглядела как маленькая девочка, в это сейчас трудно поверить, но это было так. Мой муж, как вы знаете, работал в этом фонде, не помню его название, не важно. Они вроде собирали деньги для спортсменок из Восточной Европы, но не спрашивайте меня, для кого.
  - Понятно. А не знаком ли вам этот логотип? - он указал на пони на тыльной стороне фотографии.
  - Нет, вроде нет. Хотя, подождите. Я как-то копалась в его компьютере, захотелось узнать, чем он занимается. Так вот было несколько писем от этого пони, да, точно, там еще в подписи такой же логотип был.
  - А о чем были эти письма, вы не помните?
  - А что, разве вы не включали его ноутбук? - она взглянула на инспектора и засмеялась. - А, значит он все стер.
  - Это было неделю назад, верно?
  - Неделю? Не помню, сейчас у Яны спрошу, - она подозвала служанку. - Ян, а когда этот приходил в последний раз.
  - Неделю назад, - быстро ответила служанка. - Он тогда еще столько вещей с собой увез и сказал, что еще вернется за остальными.
  - Ну вот, достаточно? - спросила инспектора Сюзанна.
  - Не совсем. Сможете ли вы вспомнить, что писал этот пони вашему мужу и когда?
  - Ой, там подобная бредятина, что на этой фотографии. Про какую-то райскую страну или волшебный мир. А, последнее письмо было около месяца назад, там было что-то про долг или возмездие, не помню. Я не особо вчитывалась, меня больше интересовали его банковские выписки.
  - А до этого вы говорили, что не интересовались его финансами.
  - Пока он не стал брать деньги с нашего счета, - сказала она. - Я вам тогда соврала, уж извините. Эти 300000,00 он взял с моего счета, могу выписку показать.
  - Не надо, она у меня есть, - сказал инспектор. - Я попрошу вас завтра приехать ко мне в офис, там мы продолжим наш разговор.
  Он протянул ей визитку, она сморщилась, но ничего не сказала.
  Он попрощался с ней, поблагодарил группу экспертов, вызвав ответное вялое приветствие от их руководителя, и поехал домой.
  Уже выезжая на трассу, ему позвонила Амалия. Он и забыл, что сам дал ей свой номер телефона.
  - Андре! - радостно воскликнула она в трубке. - А куда вы пропали? Я вас сегодня ожидала застать на месте, а мне сказали, что вы отправились к вдове Отто Франка.
  - Добрый вечер, Амалия. А что вам еще рассказали?
  - Ну так, по мелочи. Я вот знаю, например, что с половины одиннадцатого до взрыва утром никто из номера 307 не выходил, вот так. А вы знали и это?
  - Да, знал. А позвольте полюбопытствовать, откуда вы это узнали?
  - Ах, Андре, ну не буду же я вам выдавать свои источники. Хотя, это не секрет. Я просто попросила милого парня в отеле посмотреть лог срабатывания магнитного замка в этом номере.
  - Ловко, поздравляю.
  - А еще, - она замялась. - Андре, это сложно, может, я ошибаюсь. Мы можем встретиться?
  - Прямо сейчас?
  - Да, чем скорее, тем лучше. Вы же домой едете?
  - И это вы знаете.
  - Нет, просто слышу, что вы на трассе. Я буду возле того кафе, где мы с вами обедали, я вас жду.
  - Только давайте договоримся, чтобы не использовали это для ваших заметок в интернете, хорошо?
  - Нет, давайте так - я не буду на вас ссылаться, пойдет?
  - Я чувствую, что у меня нет выбора.
  - Абсолютно точно, вы меня правильно поняли, Андре. Я вас жду. Пока.
  - Пока, - он положил трубку и набрал дочь.
  Аня ответила почти сразу, на заднем фоне гремела музыка, видимо она вовсю развлекалась дома, как обычно делая уроки под музыку.
  - Привет! - завопила она, перекрикивая музыку. - Ты скоро?
  - Я немного задержусь, надо еще в одно место заскочить. А так я уже подъезжаю к повороту.
  - Ты смотри, не опаздывай. Я тут решила пельменей налепить, так что если опоздаешь, пеняй на себя - я все сама съем!
  - Я буду стараться. А откуда ты мясо взяла?
  - Так ты же мне деньги даешь, - удивилась Аня. - А, ты думал, что я их все трачу. Ха-ха, не все, но трачу, конечно же. Видишь, какая я у тебя хозяйственная!
  - Ты просто молодец.
  - Я все сделала, как мама учила, но, что-то у меня плохо лепится, Аня погрустнела, он всегда чувствовал это по ее голосу.
  - Я уверен, что у тебя получилось очень хорошо. А сразу ни у кого не получится. Надо сделать несколько раз, и тогда будет лучше с каждым разом. Помнишь, какие ты сначала пироги пекла?
  - Ой, и не напоминай мне про эти угольки! - завопила Аня, она вновь вернулась в свое обычное бодрое и веселое настроение. - Все, я тебя жду!
  Он отключил громкую связь, в салоне автомобиля стало тихо, только шелестела дорога снаружи. Вот уже и показался их городок вдали, навстречу ему пронеслось несколько машин, и все вновь погрузилось в темную прохладу.
  Он подъехал к кафе, где его ждала Амалия. Девушка была в том же джинсовом костюме, но было видно, что она сильно замерзла. Кафе было уже закрыто, он открыл дверь и замахал ей, приглашая в машину.
  - Ух, как я замерзла! - Амалия вся вжалась в кресло его машины, прижимая худые руки в груди. - Я и забыла, что они закрываются днем.
  - Вы так заболеете, - сказал Андре, поворачивая ручку климат контроля. Задул теплый горячий воздух. Он медленно поехал вперед. - У вас что-то важное?
  - Я думаю, что да. Но я не знаю, с чего начать. Понимаете, я попросила того парня просмотреть лог роутера, - затараторила она. - Там столько всего! Вот бы еще вычленить нужное.
  - Поражаюсь вам, Амалия. Мне кажется, что вы не там работаете. Наверное и лог записали на флешку?
  - Конечно, я вот и хотела с вами ее просмотреть.
  - Это можно, но, может завтра?
  - Завтра я не могу. Я уезжаю на пару дней, - виновато ответила она. - Вдруг там что-то важное, а мы теряем время?
  - Вы очень настойчивы. А куда уезжаете?
  - К родителям, - вздохнула Амалия. - Но, это не важно.
  - Надеюсь, у них все хорошо?
  - Конечно, не беспокойтесь. Эти кого хочешь переживут, - отмахнулась она.
  - Амалия, я могу рассчитывать на вашу дружбу и честность?
  - Конечно, Андре! - горячо воскликнула она. - Не знаю почему, но я вам доверяю. Вы знаете, бывает такое чувство, когда доверяешь человеку просто так, без доказательств, без всяких там условий, а просто доверяешь.
  - Да, я знаю. Я вас попрошу не распространяться никому о том, что вы увидите или услышите, тем более не писать это у себя в газете. Я хочу пригласить вас к себе в гости, в другом месте посидеть нам вряд ли удастся, уже очень поздно, а вы, как я могу увидеть, опять не обедали и очень плохо завтракали.
  - От вас ничего не скроешь. Вы хотите пригласить меня к себе домой, я угадала?
  - Дорогу узнали? - ухмыльнулся он, въезжая в их квартал.
  - Нет, просто догадалась. Честно-честно!
  - Я вам верю. Я живу с дочерью, это вы знаете. Она как раз приготовила пельмени.
  - О, пельмени! - обрадовалась Амалия. - Обожаю пельмени!
  - Правда?
  - Конечно. Когда моя бабушка приезжала к нам, я тогда еще в школу ходила, она всегда готовила их. Я даже немного умею, но кулинар из меня не очень.
  - Хорошо. Я предупрежу дочь, - он позвонил дочери. - Ань, я буду с гостем.
  - С каким это еще гостем? - ответила ему Аня по-русски.
  - Со мной - ответила ей Амалия по-русски медленно и с жутким акцентом. - Гость - это я. Я - это гость.
  - Кто это? - забеспокоилась Аня, переходя уже на немецкий.
  - Это Амалия, ты еще ее канал смотрела, помнишь?
  - Круто! - обрадовалась Аня. - Привет, Амалия! Я смотрела твой канал, ты крутая!
  - Привет, Аня. Спасибо
  - Так, поговорите еще. Ты, давай, воду ставь, - сказал Андре.
  - А ты уже подъехал?
  - Да, уже паркуюсь во дворе.
  - Ok! - Аня бросила трубку.
  Андре поставил машину на свое место, и они вышли. Амалия долго осматривалась.
  - Ну, как? Не привыкли к таким домам? - спросил ее Андре. - Зато соседи хорошие и места много.
  - О, что вы, Андре, - Амалия хмыкнула. - Видели бы вы мои трущобы.
  - А что вы так мало зарабатываете?
  - Мало, - честно призналась Амалия. - В штат брать не хотят, а за заметки платят все меньше, хотят сенсаций, а где мне их взять? Я же не могу их из пальца высасывать, как некоторые.
  - Мне кажется, что вам надо искать другую работу. Человек вы способный, у вас острый ум.
  - Вы говорите, как мой отец! - возмутилась Амалия.
  - Так может стоит в серьез об этом задуматься? - Андре взял ее под локоть и повел к дому.
  - Может и стоит, - согласилась она, голос ее сразу помягчел. - Вы, правда, думаете, что у меня получится?
  - Если захотите, то конечно получится, главное знать свои силы и иметь немного нахальства, верно? С нахальством у вас все в порядке.
  - Скажете тоже, не такая я уж и нахальная, - Амалия перехватила его руку, оперевшись на его локоть. - Давайте пока сосредоточимся на пельменях!
  - Согласен, это сейчас самое главное.
  Они поднялись на этаж, там их встретил гул ритмичной музыки. Как только Андре открыл дверь, гул вырвался наружу, заставляя дребезжать подъезд от напора басов и барабанного боя.
  - Аня! Сделай тише, - попросил Андре, но дочка его не слышала, приплясывая на кухне около плиты.
  - О! пришли! - Аня бросилась к колонкам и выключила музыку. - А я не слышала.
  - Неудивительно, - проворчал Андре, эта музыка его раздражала, но он считал, что он просто уже стар для нее, чтобы понять. - Аня, знакомься. Это Амалия Стокс, журналистка.
  - Привет! - Аня подбежала к Амалии и деловито пожала ей руку. - Я смотрела твои репортажи.
  - Ну и как, понравилось? - улыбнулась Амалия, с интересом разглядывая ее, она то и дело бросала взгляды на Андре, сравнивая их.
  - Да, мне было интересно. Особенно тот, где ты папу допрашиваешь, - ответила ей Аня.
  - Допрашивать - это моя работа, - заметил Андре.
  - Так, давайте за стол, а то все остынет! - возмутилась Аня.
  Амалия попросила дать время, чтобы умыться. Пока она фыркала в ванной, Андре в ожидании сидел за столом, наблюдая, как Аня пытается выловить шумовкой последние пельмешки из кастрюли. Получалось у нее это не всегда, строптивые пельмени норовили выскочить обратно, обдавая ее парой капель брызг горячего бульона на фартук.
  - А можно мне бульон отдельно налить? - спросила Амалия, вернувшись из ванной. Она сняла джинсовую куртку, повесив ее в на вешалке в коридоре, и осталась в яркой зеленой обтягивающей футболке. Рыжие волосы она распустила по плечам, скрывая чуть лопоухие уши за ними, посвежевшая после умывания, она выглядела не старше, чем школьницы из последних классов гимназии.
  - Папа так тоже любит, - сказала Аня, наливая ей полную чашку бульона с мелконарезанной зеленью.
  На столе появилась сметана, Амалия очень удивилась, откуда они смогли ее достать, на что Аня заважничала и сказала, что она своих секретов не откроет, но через минуту выболтала, где ее можно купить в их квартале. Аня так хлопотала вокруг них, что Андре пришлось поймать ее и усадить есть вместе с ними.
  Амалия оказалась открытым и общительным человеком, они сразу же сдружились с Аней, не умолкая, зачастую перебивая друг друга. Незаметно стёрлась граница возраста, Амалия была на десять лет старше Ани, да и инспектор не заметил, как стал называть Амалию на "ты", но она не позволяла себе панибратства по отношению к нему, уважительно называя его на "вы". Аня забрасывала ее вопросами о работе журналиста. Ей было интересно все, она не успевала дослушать ответ, как задавала все новые вопросы. Амалия, незаметно для нее, перешла на Аню, на ее интересы, и вот уже Аня сидит и взахлеб рассказывает про школьный театр.
  Часовая стрелка шагнула за полночь. Андре стоило больших трудов затолкать Аню в свою комнату, она упиралась, доказывая, что завтра можно в школу и не ходить, все равно там ничего интересного не будет, но совместными усилиями им удалось уложить ее спать.
  - Знаете, Андре, - сказала Амалия, когда они расположились у него в кабинете за столом. - Я, когда училась в школе, тоже не хотела туда ходить, считая, что там нечего делать.
  - А сейчас как считаете?
  - Вы знаете, а ведь ничего не изменилось, - негромко рассмеялась она, на её щеках играл яркий румянец, а глаза заволокла сонная пелена.
  - Когда вы завтра уезжаете?
  - Хотела ранним утром, чтобы успеть сесть в Мюнхене на экспресс.
  - Вы можете переночевать у нас, у нас есть две гостевые комнаты. А утром я отвезу вас домой и на электричку. А то вы проспите все, а так я вас разбужу.
  - Как хорошо вы меня узнали, - смутилась Амалия. - Все так и будет, как вы сказали. А зачем вам столько гостевых комнат, у вас часто бывают гости?
  - Не так часто, как хотелось бы. Просто есть комнаты свободные, вот мы и решили с Аней сделать из них гостевые. Бывает, что у нас дома остаются ее подруги из школы, но это скорее под Рождество. Давайте посмотрим, что у вас там и пойдем спать. Признаться, я бы не прочь поспать.
  - Ага, - Амалия широко зевнула. Она дала ему флешку.
  На флешке был всего один файл, Андре про себя подумал, что это очень предусмотрительно с ее стороны, его всегда удивляло, когда его коллеги используют рабочие накопители и суют их во все неизвестные места, часто не следя за тем, не скопирует ли кто-то другие файлы себе. В корневике лежал большой табличный массив закрытых сессий интернет-шлюза за два дня. Он пробежался по адресам, ничего понять было нельзя, одни безликие ip-адреса, ни названия домена сайта, только ip и dns. Амалия сидела рядом и засыпала. Она хотел было что-то сказать, но сильная зевота поглотила ее. Андре решил разобраться сам. Его внимание привлекли имена устройств, которые открывали сессии на роутере. Там было много фамилий, названия компьютеров, но бросился ему в глаза одно имя - "bluebear", он даже стал волноваться. Открыв его сессию, он отфильтровал ip-адреса по частоте обращений и скопировал один, самый популярный.
  Амалия заставила себя проснуться и сказала:
  - Меня тоже привлек этот пользователь. Откройте страничку, мне, честно, как-то не по себе от нее.
  Андре вставил адрес в браузер, компьютер зашумел вентилятором, и через пару минут на экране появилось приглашение для входа на сайт. Но поле для ввода логина и пароля было по середине, снизу стояла кнопка для подтверждения ключа шифрования, а в левом верхнем углу топтался на месте белый пони. Андре сразу узнал его, пони смотрел тем же пошлым взглядом, а анимированные глаза подмигивали ему.
  - Вот! Я попыталась пробить этот сайт, но ничего не нашла. Андре, я не знаю, может я глупая, но мне не по себе от этого пони, - Амалия закончила говорить шепотом.
  Он долго молчал, потом закрыл браузер, предварительно стерев историю.
  - Я могу переписать себе этот массив?
  - Забирайте флешку, я ее вам подготовила. Так, что вы думаете?
  - Я уже видел этот логотип, точнее этого пони, - медленно проговорил Андре. - Знаешь, это непростой сайт.
  Он потер свое лицо, в голове его появилась глумливая улыбка фрау Франк.
  - Андре, я не буду об этом писать, честное слово. Вы можете мне доверять, - Амалия умоляюще посмотрела на него. - Скажите, вы же что-то знаете об этом.
  - Я видел этого пони на одной фотографии.
  - Вы ее нашли у Отто Франка, верно?
  - Верно, как догадались? Просто попала пальцем в небо?
  Амалия замотала головой, потом вскочила и убежала в прихожую, где она бросила свой рюкзак. Вскоре она вернулась с планшетом. - Вот, смотрите, этот пони несколько раз появлялся в делах по насилию в спортивных школах в Польше, Молдавии и России, - она показала ему подборку статей, они были на разных языках, Андре по диагонали пробежался по одной на русском языке, выхватив из текста сказанное Амалией.
  - Я все читала через переводчик, но не думаю, что сильно ошибаюсь. Вы же можете, например, отправить запросы по этому поводу в другие страны, можете же, правда?
  - Я это сделаю, но тебя прошу ничего об этом не писать.
  - И никому не говорить, иначе мы вспугнем этих уродов, - закончила за него Амалия. - Я все прекрасно понимаю.
  Он посмотрел на нее, еще ни разу он не видел ее настолько серьезной и решительной. Андре пожал ей руку и сказал:
  - Зато потом у тебя будет эксклюзивный материал.
  Она улыбнулась и широко, не закрываясь, зевнула. Он отвел ее в гостевую комнату. Она поблагодарила его и, как он вышел, быстро разделась и легла на кровать, плотно завернувшись в одеяло, и тут же уснула, как ребенок.
  
  6.
  
  Амалия два раза проспала свой будильник, даже не сдвинувшись с места. Телефон отыграл второй раз мелодию и обиженно погас, намереваясь через 10 минут повторить попытку. В дверь настойчиво постучали. Она по привычке, не открыв глаза, слезла с кровати и замерла на месте, это была не ее комната. Амалия напряглась, но тут же пожурила себя за излишнюю мнительность, события вчерашнего вечера довольно быстро восстановились в памяти. В комнату постучали еще раз.
  - Да, сейчас, - сказала она сиплым голосом, скорее всего то, что она перемерзла вчера на улице, не пройдет для нее даром.
  Она подняла с пола разбросанную одежду и оделась. Стоило бы причесаться, но расческа осталась в рюкзаке. Кое-как пригладив растрепанные волосы, она вышла. На кухне у плиты стоял Андре и медленно помешивал кашу в кастрюле.
  - А, проснулась, - сказал он, кивнув заспанной Амалии. - А то я думал придётся расталкивать.
  - Доброе утро, - просипела Амалия и раскашлялась. - Я обычно так рано не встаю.
  - Это видно. Иди умывайся, скоро поедем, - он снял кастрюлю с плиты и накрыл ее крышкой.
  Когда Амалия выходила из ванной, навстречу ей шла Аня, девочка широко зевала и не глядела куда идет, врезавшись в нее.
  - О, извини, - сказала Аня . - Как спала?
  - Отлично, у вас хорошо спится, спокойно так, тихо.
  - Как на кладбище, - сказала Аня. - Это я так шучу.
  - Я поняла, - улыбнулась ей Амалия и оставила ее одну умываться.
  Аня долго умывалась, фыркая и брызгая вокруг себя. Наигравшись вволю, она, как была в пижаме, вошла на кухню и села на свое место, Андре поставил перед ней полную тарелку каши.
  - А чего не причесалась? - спросила ее Амалия, осторожно пробуя горячую овсяную кашу с зеленью и сыром.
  - А зачем? Потом опять причесываться перед выходом, - сказала Аня, насыпая себе еще тертого сыра с тарелки. - Пап, а можно сегодня в школу не ходить?
  - Нельзя, что это ты опять удумала? - удивился он.
  - Да так, просто спросила, - ответила Аня, быстрее Амалии справившись с кашей.
  - А ты не любишь ходить в школу? - спросила ее Амалия.
  - А ты разве любила? - удивилась Аня.
  - Сначала да, не нравилось. А потом появлялись другие интересы, - ответила Амалия, принимаясь за чай. - Но это неизбежно, в школу придется ходить, иначе ты будешь никому не нужна, как эти, из лагерей, понимаешь?
  - Да я все понимаю, - нетерпеливо махнула на нее рукой Аня. - Папа мне достаточно нотаций прочитал. Ходить придётся, но это не значит, что мне это должно нравиться.
  - Так, ты давай доедай и собирайся. У тебя занятия скоро, я посмотрел расписание, - сказал Андре, забирая у Ани тарелку с печеньем.
  - Иду, - буркнула Аня и тяжелыми шагами ушла в комнату.
  - Я была такой же, - Амалия с силой потерла виски, в голове гудело, она почувствовала, что у нее жар.
  - Ты заболела? - Андре обеспокоенно посмотрел на нее.
  - Ничего, продуло вчера, - слабо улыбнулась она.
  - Может тебе отложить твою поездку?
  - Нет, это невозможно. Не переживайте, я доеду, посплю в поезде, - она обеспокоенно взглянула на часы.
  - Успеваем, - сказал Андре. - Сейчас Аня соберется и поедем. Сначала я ее заброшу в школу, а потом поедем к тебе, это по пути.
  - Спасибо, - после чая она совсем расквасилась, чувствуя легкий озноб в теле.
  Амалия не успела допить свой чай, как из комнаты шумно вышла Аня, демонстративно таща свой рюкзак по полу.
  - И за что мне эта кабала? - проворчала Аня по-русски, она обращалась скорее к себе, продолжая ворчать под нос. - Тюрьма, немецкая тюрьма.
  - Что она говорит? - Амалия заморгала глазами, не угадав ни одного слова.
  - Она ворчит, сейчас успокоится, - ответил Андре.
  На улице стоял густой туман. Амалия села вперед и не заметила, как уснула. Сквозь сон она попрощалась с Аней, пообещав, как ввернётся, зайти в гости, и снова уснула.
  Она снимала дешевую комнату в пансионе, куда заезжали разве что случайно, а основным контингентом были выходцы из Восточной Европы и молодежь, которой некуда было идти. Комнатка была маленькая, не видавшая давно ремонта. Амалия покидала одежду из шкафа в дорожную сумку, туда же засунула сумку с ноутбуком и побежала назад. Андре стоял возле машины и осматривался.
  - Дыра, правда? - спросила она, почему-то извиняющимся тоном.
  - Нет, бывают места и похуже, - сказал он. - Но, я думаю, что тебе здесь не место.
  - Наверное, вы правы, - сказала она, вспомнив, как совсем недавно еле отбилась от приставания пьяного мужика, потом долго ломившегося в ее дверь. - Но зато недорого и можно спокойно работать, никто тебя здесь искать не станет.
  - Это да, я думаю, что многие жители нашего города и знать не знают, что есть такое место, - они сели в машину, и он поехал к железнодорожной станции. - Тебе долго ехать?
  - Вечером буду на месте. Вы за меня беспокоитесь? - смутилась Амалия.
  - Да, беспокоюсь.
  - А почему? Помните, я спрашивала Вас, почему вы такой добрый, заботливый? Вы обещали мне ответить.
  - Хм, не помню, чтобы я тебе это обещал, но в этом нет секрета. Поговорим как-нибудь в другой раз, сейчас не время.
  - А Аня не ваша дочь, ну, неродная?
  - Аня приёмная, - коротко ответил он. - Это не секрет, и она это тоже знает.
  До конца пути они ехали молча, Амалия держала себя в руках, чтобы не засыпать его вопросами, впервые в жизни ей было стыдно давить на собеседника, куда-то улетучилась ее природная наглость. Он посадил ее на поезд и стоял на перроне до тех пор, пока электричка не скрылась из виду.
  Доехав до вокзала, Амалия купила билет и ватными ногами пришла на перрон. Купив воды в автомате, она изрядно напихала в себя таблеток, выпив всю бутылку, стало легче, но гул в голове не ушел. Подошел экспресс, контролер помог ей найти свое место, Амалия соображала с трудом. Она попросила, чтобы ее не забыли предупредить о том, когда прибудет поезд на ее станцию, на что котроллер засмеялся и сказал, что поезд идет именно до ее станции, и в Дюссельдорфе ее точно разбудят. Она не поняла его шутки и упала на кресло в купе.
  Пробежавшись глазами по новостной ленте, она пропустила заметку о том, что в одном из фешенебельных жилых комплексов в Мюнхене приходящей служанкой был найден труп ее хозяйки, следствие предполагает, что это было самоубийство, так как следов взлома или насилия не было обнаружено. Голова ее не соображала, но все же в последний момент она пометила эту заметку, так и не поняв до конца ее смысл. Поезд уже набрал ход, за окном пропадал Мюнхен, Амалия прислонилась к окну и уснула тяжелым сном без сновидений.
  
  Андре пришел на работу одним из первых. На столе его ждали запечатанные пакеты с окончательными отчетами экспертов, он решил ознакомиться с ними после обеда, не хотелось с утра погружаться в это. Он медленно пролистывал электронную почту, кофе на столе уже остыл, что-то его волновало с самого утра, поэтому привычная чашка рабочего кофе давалась ему с трудом. Закончив с рутинными письмами, он открыл сообщение от Дениса Ефимова. На немецком языке с кучей ошибок, но в абсолютно железобетонной манере повествования, такой, что даже серьезные ошибки не позволяли неправильно понять его речь, Денис благодарил его за информацию и просил пробить по их каналам еще один ресурс. Андре пробежался глазами на присланные ссылки, щелкнул мышкой на одну из них.
  На экране появилась тоже приглашение на сайт с белым пони, только адрес ресурса был другой, здесь уже не было сомнений, коллаж из фотографий отчетливо давал понять пользователю, на какой ресурс он собирается войти. Андре дернулся, рука его сбила на пол кофе. Он не мог долго оторвать взгляда от экрана, входя в ступор, потом лихорадочно скрыл все окна. Денис писал дальше, что они вышли на этот ресурс через почту Захарова, получив приглашение. Если понадобится, то они могут прислать скриншоты сайта, так как они уже оплатили клубный взнос и имеют доступ к сайту. Их отдел занимается разработкой этого ресурса, но пока все ссылки ведут в Казахстан и Польшу, скорее всего там расположены сервера или арендуются хостинги. У этого ресурса много доменных имен, но все они сводятся к одному исходному ресурсу.
  Андре стал набирать ответ Денису:
  "Привет Денис,
  Спасибо, что поделился информацией. Мы тоже нашли следы этого сайта, он проходит по логу роутера отеля, в ночь убийства Захаров и его убийца заходили на этот ресурс.
  Мы будем работать по этому делу совместно, я попрошу подключиться наших коллег, которые занимаются этими вопросами. Как получу новую информацию, то сразу же сообщу.
  Очень рад, что мы движемся с вами в одном направлении, только я пока не могу понять, куда мы в итоге придем.
  
  Андре".
  
  Он перечитал, проверяя, не слишком ли сложно он написал. Много общаясь с русскими в прошлой жизни, он знал, как бывает трудно неносителю языка понимать все эти сложные немецкие конструкции, поэтому он старался писать односложно, разбивая на простые предложения сложную мысль. Отправив ответ Денису, он тут же написал письмо в отдел, который занимался вопросами насилия над детьми, ответ ему пришел моментально, предлагая встречу после обеда в его офисе.
  Андре шумно вдохнул и встал. Вытерев кофе с пола салфетками, он заблокировал свой компьютер и вышел на улицу подышать. Рука сама набрала номер Ани.
  - Да, пап, - ответила ему недовольная Аня.
  - У тебя все хорошо?
  - Нормально, если бы еще в школу не ходить, - проворчала дочь. - Ты представляешь, я могла бы сегодня и не ходить! Я это уже сдала, просто теперь время теряю!
  - Ничего страшного, - он облегченно выдохнул, непонятная тревога, накатившаяся на него несколько минут назад медленно утихала, ему сейчас хотелось просто услышать ее.
  - Амалия уехала?
  - Амалия? А, да, уехала. Она вечером будет в Дюссельдорфе.
  - Она прикольная, я могу с ней дружить, ты разрешаешь?
  - А почему я должен быть против?
  - Так разрешаешь или нет?
  - Разрешаю.
  - Ладно, мне пора на урок, я тебе позже позвоню хорошо?
  - Хорошо, - он замялся и кашлянул. - Аня.
  - Что? Давай быстрее говори.
  - Так, ничего, беги.
  Он убрал телефон в карман пиджака, Он не представлял с чего теперь начать. Дело запутывалось все больше, а мыслей не было, была паника, страх познания. Ему вдруг захотелось пойти к шефу и попросить передать это дело другому, но это было малодушием с его стороны. К полудню должна придти на допрос фрау Франк, он меньше всего сейчас хотел разговаривать с ней, но чувство долга погнало его наверх, где со вчерашнего вечера ожидал отчет от финэкспертов касательно движения средств на ее счетах и счетах ее мужа. Он снова сел за стол и погрузился в чтение.
  Поначалу цифры были как лавина, накрывшая его с ног до головы, но постепенно общая картина вырисовывалась. Как и сказала Фрау Франк, ее отец оставил ей значительную сумму денег, которую они потратили довольно быстро, сомнений не было, ее речи о богатом наследстве были ложью. Андре достал свою книжку и записал себе этот вывод, подкрепив его датами и цифрами.
  На протяжении десяти лет на ее счету появлялись крупные суммы денег и, ненадолго задерживаясь, переводились на большое количество счетов. Рядом с каждым счетом стояла ремарка, что отследить дальнейшее движение средств не удалось, так как данные счета уже не обслуживаются. Так продолжалось вплоть до того злосчастного вечера, когда был убит этот Захаров. Последнюю транзакцию с ее счета провели незадолго до смерти Захарова, то есть запрос на перевод был отправлен 00:30.
  Андре открыл свои записи по Захарову, время смерти его установили между 00:15 и 00:45. Андре поднял биллинг телефона Отто Франка, так и есть, в 00:20 он звонил своей жене, этого уже было достаточно для ее ареста, основание он подготовит позже, главное, чтобы она пришла, с другой стороны, зачем ей это? На ее месте он бы попытался покинуть страну.
  Он углубился в изучение отчета и не заметил, как над ним выросла маленькая фигура комиссара. Это была невысокая полная женщина, возраст никто не мог определить на первый взгляд, но она была немногим младше Андре. Глухие смешки пронеслись по комнате, но быстро утихли, ожидая развязки.
  - Андре, - сказал она скрипучим голосом. - Вы на сегодня вызвали госпожу Франк на допрос, верно?
  - Все так, фрау Мюллер, - ответил он, оторвавшись от бумаг. - Я как раз изучаю финансовые дела этой госпожи.
  - Интересно, а знаете, что она не придет к вам на допрос, знаете? - в своей привычной издевательской манере спросила она.
  - Могу догадываться. Я хотел инициировать ее задержание, документы у меня почти готовы, - он повернул к ней заполненные формуляры.
  - А в этом нет уже смысла, - отрезала она. - Госпожа Франк сейчас находится в морге, и я не понимаю, почему вы еще здесь!
  - В морге? - Андре встал от удивления. Он был значительно выше нее, но она умела смотреть так, что всем казалось, что это она смотрит на других сверху вниз.
  - Это просто поразительно! - всплеснула она руками. - Вы ведете это дело, и вы, зная, что фигурант может скрыться, сбежать из страны, просто назначаете ему вызов на допрос. Это поразительно!
  - Но вчера у меня не было оснований для ее ареста, - попробовал объяснить Андре, но она не дала ему договорить.
  - А меня это не волнует! Если вы не справляетесь с этим делом, то я передам его другому!
  - Я должен сказать честно, что на данный момент в деле открылось слишком много новых эпизодов, и я действительно не справляюсь.
  - Вы что, хотите, чтобы меня повесили? - завопила она. - А кому я поручу это дело, если вы не справляетесь?! Давайте Андре, если вам нужна дополнительная информация или помощь, вы мне скажите, но это дело необходимо закрыть в ближайшее время, вы меня понимаете?
  - Простите, но не понимаю. Мы не можем закрыть его.
  - Почему? Что нам еще не понятно? Все же просто! - распалялась она. Он хотел предложить ей продолжить разговор у нее в кабинете, но она ничего не хотела слушать, жестами приказывая ему замолчать.
  - Я вам сейчас расскажу: господин Франк совершил убийство господина Захарова путем отделения головы от тела лезвием конька. Это есть в отчете судмедэкспертов, это факт, который не требует доказательств. Второе, господин Франк, пытаясь скрыть следы преступления, совершил умышленный поджог номера гостиницы и сам сгорел в нем. Все, вот и все дело. Оформляйте документы и сдавайте его в архив, а тело господина Захарова я распорядилась передать русскому дипкорпусу для транспортировки его в Россию, где он и будет захоронен. У вас две недели, Андре, запомните, две недели.
  Она яростно впилась в него глазами и, топая, направилась к своему кабинету. Уже возле входа она бросила ему, вспомнив:
  - Да, и вас ждут. Соизвольте спуститься вниз.
  - А кто ждет? - удивился Андре.
  - Так спуститесь и узнаете - рявкнула фрау Мюллер и захлопнула дверь своего кабинета.
  Тишина в комнате стала еще глубже, сидевшие за столами боялись дотронуться до клавиш и ждали, кто первый нарушит эту тишину. На столе Андре зазвонил телефон, он поднял трубку. Дежурный сообщил, что его ожидает госпожа Кузнецова.
  - Какая яростная сегодня, - шепнул ему коллега, сидевший за соседним столом, - она только что из Мюнхена, там было какое-то собрание, большие головы решали.
  - Тогда понятно, - хмуро ответил ему Андре. Он не то чтобы не понимал ее, нет, он сам не раз был в такой ситуации, дело было ясное, но почему никого не интересуют мотивы преступления, ведь вытягивая по ниточке из этого клубка, картина не то, чтобы прояснялась, нет, она затуманивалась все больше.
  Он спустился вниз. В зоне для посетителей на диване сидела Оксана. Лицо ее было напряженным, а руки сжимали ручки сумки, то скручивая их, то расправляя опять, было видно, что она нервничает и немного злится.
  - Здравствуйте, Оксана, - поздоровался он.
  Она резко встала и попыталась улыбнуться, но от этого ее лицо стало еще печальнее.
  - Здравствуйте, Андре. Вот мы с вами опять встретились, вы не рады?
  - Признаться, я этому очень рад, просто день сегодня довольно скверный. У вас ко мне дело?
  - Да, только может мы поговорим в другом месте?
  - Где бы вы хотели поговорить?
  - Не знаю, - она поправила длинное серое платье, сидевшее на ней безупречно. - Сегодня холодно.
  - Да, для прогулки погода не очень подходит.
  - Я хотела предложить вам съездить на стадион, знаете, здесь не далеко?
  - На каток? - удивился он, он не раз был там с Аней, она любила кататься на коньках, а он выглядел там, как слон.
  - Да, на каток. Я все узнала, там сейчас тренировка, можно просто посмотреть, заодно и поговорим.
  - Хорошо, я предупрежу руководство. Подождите пару минут, - он поднялся к себе и вернулся через пять минут покрасневший и задумчивый.
  Они вышли из участка, Оксана нагло припарковалась на служебной парковке, но никто не был против. Ледовый дворец находился на другом конце города, рядом с выездом на трассу. Всю дорогу Оксана молчала, внимательно смотря на дорогу. Это уже была не та веселая девушка, какой она была в первый раз.
  На каток они прошли без лишних вопросов, в этот день проходили открытые уроки, куда приглашались родители будущих дарований, но трибуны были практически пусты, только внизу на двух рядах сидели взволнованные мамаши, наблюдая как их чада участвуют в хоккейной раскатке под руководством молодого тренера. Андре с Оксаной сели на самом верху, откуда было хорошо видно поле, но не видно их.
  - Знаешь, - Оксана будто бы успокоилась, попав в другое место, - а я раньше очень любила ходить на спортивные мероприятия, еще когда жила в России.
  - А почему сейчас не ходишь?
  - Работа, - улыбнулась она, но в тот же момент маска грусти опять захватила ее лицо. - А ведь они товар, такой же, как любой другой.
  - Что ты имеешь ввиду? - удивился ее речам Андре.
  - Дети, посмотри на них. Что ты видишь?
  - Я вижу счастливых детей, которые хотят играть в хоккей.
  - Согласна, но посмотри шире. Вот все эти стадионы, все эти турниры, фонды, команды - что это все?
  - Это уже больше бизнес. Мне кажется, что спорт все равно в этом остаётся, но это уже бизнес.
  - Деньги, - сказал Оксана. - В Германии или в других благополучных странах все выглядит безупречно. Скажи, ты понял, чем занимался этот Захаров и Отто Франк?
  - Ты знаешь - нет, я пытался несколько раз получить информацию по фонду, где работал Отто Франк, но мне ее отказываются предоставлять, а...
  - А ваш шеф не хочет брать на себя лишние проблемы, верно?
  - Можно сказать и так. Формулировка другая, но суть передана верно.
  - Ну а мысли у тебя есть, чем могли заниматься эти два господина?
  - Я думаю, что они занимались легализацией и отмыванием денег, пока другого вывода у меня нет. Но у меня нет и доказательств.
  - Ты молодец, у меня есть чуть больше информации об этих фондах, но не думай, у нас тоже все не так просто. Тебе же писал Денис?
  - Денис? Да, это следователь из Москвы. Мы с ним друг друга понимаем.
  - Это здорово. Так вот тебе для информации. Они нагрянули в один фонд, где работал Захаров, изъяли всю документацию, провели обыск - там такое началось! Повезло в том, что одного из свидетелей убили, но это другой вопрос совсем. А к другим фондам даже подойти не могут, вот так.
  - Это у вас называется везеньем? - удивился Андре. - Хотя я бы тоже не прочь провести обыск в этих фондах.
  - Вряд ли тебе это дадут сделать. Скорее всего ваши будут настаивать на том, что дело раскрыто, а тело Захарова надо передать нам.
  - Откуда ты это знаешь?
  - Так это общая договоренность. Не думай, что наши не общаются с вашими, еще как общаются, и когда надо, то договорятся обо всем и вне зависимости от политической ситуации.
  - Да, мне это понятно. Получается, что мы ничего не можем?
  - Можем, поэтому я решила с тобой поговорить. Господин Захаров и его подельник Отто Франк - это всего лишь мелкие фигурки, которые заигрались. На их место придут другие, я думаю, что уже пришли. Схема вывода денег проста до идиотизма, спасибо криптовалютам. Захаров был вроде курьера, Отто Франк играл роль посредника, а чтобы не было связи с другими лицами, все операции они проводили с частных счетов, собственно со своего и его жены. Знаешь, его жена не такая уж простая фигура в этой схеме. Ты знаешь, кем она была до этого?
  - Признаться нет, пока не удалось выяснить.
  - А мы знаем. Госпожа Франк была в детстве профессиональной спортсменкой, занималась художественной гимнастикой, даже учувствовала в кубках мира среди юниоров.
  - Да, она говорила, что раньше занималась спортом.
  - А еще интереснее ее отец. Это был известный лоббист в мире детского спорта. Мы не можем утверждать, но его имя фигурировало в делах о проституции в детских спортивных школах Польши, Румынии. Так получилось, что его дочь переняла семейный бизнес. Но у нас нет доказательств, вряд ли кто-то станет ворошить прошлое. Используя связи отца, она быстро наладила дело, ты же получил письмо от Дениса по поводу белого пони?
  - Да, - Андре поморщился, все, что говорила Оксана отдавалось в нем как удар колокола, а сам он был где-то далеко. - Мы тоже вышли на этот сайт. В ночь убийства на него заходили с компьютера Захарова. Но почему ты думаешь, что они занимались этим? Позорные пристрастия этих двух мужчин понятны, точнее не понятны, не важно. Что делала эта женщина, я не знаю, допускаю, что она могла устраивать подобные дела для извращенцев, не знаю, как это назвать, но почему ты считаешь, что в этом замешаны и фонды? Отмывание денег, согласен, это имеет смысл, но зачем нужна эта грязь?
  - Хм, зачем. А ты не заметил, как помолодел спорт?
  - Что ты имеешь ввиду?
  - Я объясню издалека. Помнишь, что раньше девушек выдавали замуж в раннем возрасте?
  - Так в Саудовской Аравии и так выдают, то ли в 9 лет, может в 10 лет.
  - Верно. А теперь взгляни на спорт высших достижений, на женский спорт. Например, художественна гимнастика, спортивная гимнастика, фигурное катание, артистическое плавание. Вспомни, кто участвует во взрослых турнирах? Разве можно назвать этих девочек женщинами? А ведь они соревнуются как женщины. И как можно к этому относиться, когда выходит 14-ти или 15-ти летняя девочка на ковер, на лед, кому больше будут уделять внимания, вспомни?
  - Я думал об этом. Да, мне это непонятно, почему пятнадцатилетние соревнуются вместе со взрослыми девушками. Мне это непонятно.
  - Это мое личное мнение, но я считаю, это потому, что решения принимают извращенцы. Ты же слышал про лобби гомосексуалистов в ветвях власти?
  - Ты хочешь сказать, что есть такое же педофильское лобби в спорте?
  - Уверена, что да. Я не могу иначе объяснить этого. Все виды спорта, где девочки красивые, выглядят как куколки - везде идет снижение возрастного порога. Везде! А что мы имеем в итоге? А в итоге мы видим, как взрослые мужчины, и не только мужчины, пускают слезу, глядя на то, как какая-нибудь еще не сформировавшаяся девушка катается по льду или машет лентой, мерзко, правда?
  - Да. Но это все рассуждения. Если в гостиничном номере сгорели два извращенца, то это еще не значит, что весь мир такой.
  - К сожалению, такой. Знаешь, зачем Отто Франк отрезал голову Захарову?
  - Нет, для меня это до сих пор загадка. Очень театральное убийство, мог бы просто усыпить и поджечь номер, а тут какой-то ритуал.
  - Именно - это была казнь. Причем Отто Франк был обязан это сделать, иначе его ожидала бы подобная участь.
  - Не понимаю, почему?
  Оксана достала из сумки планшет и открыла несколько скриншотов. Протянув планшет Андре, она долго смотрела на лед, собираясь с мыслями.
  - Мы не хотели отправлять это по вашей почте, незачем это. Эта группа белого пони объединяет в себе большую группу сообществ в разных странах. Помимо порнографического контента, они устраивают встречи, личные встречи. Это стоит дорого, очень дорого, но желающих масса. Как и другие подобные клубы, назовём это так, - она прокашлялась, во рту было гадко от того, что она говорила, а в желудке разыгралась изжога. Оксана достала бутылку воды из сумки стала медленно ее пить, закончив, она продолжила. - Так вот, любая подобная организация может существовать только за счет фанатиков. Насколько наши ребята смогли оценить, они делятся на несколько основных групп: вуйаеристы, те, кто только потребляет контент, понимаешь меня, да?
  - Понимаю, - Андре слушал ее и вчитывался в переписку Захарова, почему они сами не стали изучать это, имея доступ.
  - Вторая большая группа, которая хочет иметь и личные встречи со спортсменками и спортсменами. Вот тут мы скорее всего попадаем в уважаемых людей, возможно даже тех, кто принимает решения, в любом случае у них есть деньги, у них есть позорная страсть и они становятся зависимыми и управляемыми. Ну, а третья группа это абсолютные фанатики, причем к ним причисляются и другие, имея разную степень вовлеченности. Не думай, что это я такая умная, мне передали отчет наших следователей, к сожалению, я не могу его тебе передать. В этом клубе есть свой тотализатор, ставки очень крупные, и, как правило, проигравший, если он не может выплатить свой долг, обязан отработать.
  - Я вот вижу, что Захаров уже много раз проигрывал, его долг вырос до 700000,00 Евро, если верить последнему напоминанию от белого пони.
  - Достаточная сумма, чтобы убить, не правда ли? Помнишь, три года назад убили в Нью-Йорке японскую фигуристку, тогда на месте преступления задержали обезумевшего фаната?
  - Да, помню это ужасное дело.
  - Так вот, он тоже был членом клуба белого пони. Кстати, помнишь, что у Отто Франка нашли концертный костюм в машине? Ты узнал, чей он?
  - Да, это платье словацкой фигуристки, его украли из номера в гостинице во время Гран-при.
  - И не у нее одной. Теперь мы не узнаем, для кого оно предназначалось, но, я думаю, что Отто взял его для себя.
  - Возможно, что ты права. Но, это все как-то глупо, ты не находишь?
  - А почему ты решил, что эти люди умны? О каком уме ты говоришь? - Оксана от возмущения повысила голос. - Я бы их расстреливала на месте, а мы с ними в гуманность играем!
  - Не кричи, - попытался он ее успокоить.
  - Извини, просто меня это все взбесило. Я спать не могу, я больше не могу, была б моя воля, я бы сама этому Захарову второй раз башку отрезала и все остальное тоже! И Отто этому, и его жене - всем им!
  - Пойдем отсюда, а то на нас уже смотрят, - сказал Андре и вывел разгневанную Оксану из здания катка.
  Они прогулялись по аллее и остановились около большой клумбы, давно потерявшей цветы, пахнущей сырой землей и осенью.
  - А ведь уже середина октября. Как время летит, - сказала Оксана. - Меня отзовут в конце года.
  - Ты больше не приедешь в Германию?
  - Ну, почему же, как туристка, могу приехать, - ответила она. - Андре, я не сказала, зачем я тебе это все рассказывала. Дело закроют к ноябрю, тело передадут нам - это все. Но, я не призываю тебя бросаться на ветряные мельницы, я знаю, как это бессмысленно и глупо. Но, мы же можем все передать четвертой власти, как думаешь? Есть у тебя на примете бесстрашные журналисты?
  - Есть такой человек, - сказал Андре, вспомнив об Амалии. - Но мне страшно за нее.
  - Так помоги ей. Ты скоро уйдешь на пенсию, тебе же нечего терять?
  - Кроме пенсии, - рассмеялся он. - Но, я тебя понял. Ты можешь мне прислать это, - он показал на планшет, который все еще держал в руках.
  - Я его принесла тебе, там еще много информации, много скриншотов с этого сайта. На следующей неделе Денис едет в командировку в Казахстан, они хотят найти физически один из серверов. Было бы неплохо, если вы сможете накрыть и в Польше, парочка есть в Венгрии, посмотришь, там есть полный список. А главное, как ознакомитесь с документами, начинайте постепенно сбрасывать все в прессу. Я думаю, что чем больше мы поднимем шумихи вокруг этого вопроса, тем сложнее будет существовать этому клубу извращенцев.
  - А ты не думаешь, что мы так их вспугнем?
  - Пускай, главное, чтобы спортивные федерации, судебные органы, полиция - да кто угодно, но начали проверять, чтобы растрясли это болото. И тут нам поможет только пресса, - она скривила губы в гадливой усмешке. - Как это и не мерзко, но вопрос детского насилия выгоден многим политикам, так пусть они и будут главными локомотивами расследования. Взрыв в этой гостинице вскрыл лед, я хочу, чтобы все увидели, что находится под ним!
  Андре посмотрел на часы, день близился к вечеру. Возвращаться на работу ему не хотелось, от всего сказанного Оксаной, стоявшей сейчас возле клумбы и перебиравшей белыми пальцами крупинки мокрой земли, от ее слов у него похолодело на сердце. Ему было многое непонятно, не хотелось верить в это, логический ум выискивал несоответствия, неточности, острые углы в ее теории, но к чему это все, сердцем он понимал, что она говорила правду, возможно, что это была ее правда, но для него она стала и его правдой сейчас. За долгие годы жизни он второй раз столкнулся с тем, что не может изменить. Первый раз это было с матерью Ани... он вновь ощутил тот самый мертвенный холод, он вспомнил Катю, маму Ани, сердце его притихло, а лицо сильно побелело.
  - Что с тобой? - Оксана обеспокоенно взглянула на него. Она дотронулась до его лица. - Ты такой холодный. Тебе плохо, может вызовем скорую?
  - Нет, сейчас пройдет, - он сел на клумбу, не боясь испачкаться. - Просто вспомнил плохое, вот и стало не по себе.
  Оксана села рядом и взяла его под локоть, мягко, как может только настоящая женщина, прижавшись к нему.
  - Я в последние дни вспоминаю только плохое, все как отрезало. Вспоминаю развод, смерть отца, боюсь на детей смотреть, это просто ужасно.
  - У тебя есть дети?
  - Да, конечно. Я же не молодая уже. Мальчик и девочка, сын старший, очень серьезный. Он немного на тебя похож.
  - Тоже толстый и бородатый?
  - Нет, честный и добрый, не любит несправедливость. Это же ты?
  - Не знаю, со стороны виднее.
  - Это ты, - уверенно сказала она. - Я читала на тебя досье, ты поступил как настоящий мужчина, это большая редкость в наше время.
  - Откуда вы все знаете?
  - Агентура, агентура, мой друг Андре, - Оксана засмеялась. - Как в лучших шпионских фильмах, только сейчас все проще - все можно накопать в сети.
  - Иногда мне кажется, что лучше и не копать.
  - Нет, не думай даже так! - Оксана вскочила, глаза ее горели. - Надо копать и выжигать, понимаешь - выжигать!
  Последнюю фразу она сказала по-русски, не заметив этого. Андре ее понял, пускай даже и не знал этой формы глагола - часто слова другого языка не требуют перевода, когда ты сам чувствуешь то же самое!
  
  Оксана довезла его до участка и сразу же уехала, никто не хотел долгого прощания. Он проводил взглядом ее mini и поднялся к себе. На столе лежали кипы бумаг и конверты, в его отсутствие никто не захотел просмотреть входящую почту. Он взглянул на часы, еще было время, чтобы забрать Аню из школы, Андре забрал ключи и побежал вниз.
  Он не успел подъехать к школе, как Аня уже запрыгнула в салон, радостно рассказывая ему сегодняшний день. Он изредка ей поддакивал, радуясь ее веселью, медленно возвращаясь в хорошее настроение.
  - Папа, а Амалия доехала?
  - Не знаю, наверное.
  - А ты ей разве не звонил? - возмутилась дочь. - Дай я позвоню!
  Аня потребовала у него телефон и набрала Амалию, на другом конце долго не отвечали, потом послышался сонный голос Амалии.
  - Алло.
  - Амалия, привет! Это Аня! - завопила Аня.
  - О, привет, Аня. А я смотрю, что твой папа мне звонит.
  - Нет, это я тебе звоню, он не захотел. Ты доехала, все нормально?
  - Да, спасибо, так, небольшая температура, за пару дней оклемаюсь. Как у тебя дела?
  - Ты давай, лечись! У меня все отлично. Сейчас папу дам, - Аня передала трубку Андре.
  - Алло, Амалия, доехала без проблем?
  - Да. Вы видели, что фрау Франк скончалась?
  - Откуда ты это знаешь?
  - Это просто, я позвонила в редакцию, мне сказали какой это дом, даже квартиру. Это не сложно, люди такие болтливые, - Амалия засмеялась и сильно закашлялась.
  - Так, как вылечишься, позвони, надо будет поговорить.
  - Да? Вы что-то накопали, да?
  - Амалия, я буду разговаривать с тобой, только когда ты выздоровеешь, понятно?
  - Андре, вы как мой отец! Вы случайно не знакомы?
  - Не думаю. Все, отдыхай, до встречи.
  - Спасибо, Андре. Спасибо! До встречи!
  Амалия радостно вскочила с кровати и побежала к столу, где стоял ее ноутбук. Она была одета в пижаму с детскими рисунками, плюшевые медвежата валялись у ее на спине и на ногах, рыжие волосы беспорядочно лежали на плечах, все лицо горело, а глаза пылали жгучим желанием найти то, что хотел ей рассказать инспектор, она была уверенна, что все можно уже найти в сети.
  - Так, опять за старое, - в комнату вошел ее отец, высокий рыжий мужчина с длинными руками. Он забрал у нее ноутбук, не обращая внимания на ее сопротивление. - Ложись, давай!
  - Но папа! - возмутилась она. - Я же уже не девочка.
  - Тем более должна понимать, - сказал отец и закрыл за собой дверь.
  
  Дома Андре вполуха слушал дочь, вскоре она заметила это, понимая, что он думает о чем-то другом и скорее всего о работе. Не желая ему мешать, Аня быстро помыла посуду после ужина и отправилась готовиться к школе. Андре оставил на столе недопитый чай и закрылся в свое кабинете.
  Несколько раз он порывался достать из сумки планшет, который отдала ему Оксана, но в последний момент он останавливал себя. Мысли его блуждали от одного эпизода дела к другому, начали уже сливаться лица, факты, картина вырисовывалась сама собой, будто бы без его участия, он был скорее сторонним наблюдателем за тем, как разрозненные факты и события, подкрепленные размышлениями Оксаны, обрастали мясом, это уже не был шаткий скелет, это уже была версия. Мощная, плотная, с толстым слоем мяса из фактов, доводов и логических размышлений.
  Его больше не смущала горячая уверенность Оксаны, пускай она, возможно, была и не права в некоторых моментах, но что если была права во всем? За свою карьеру ему не раз приходилось сталкиваться с тем, что люди, достигшие определенного уровня социального статуса или богатства, хотя в чем разница? Так вот эти люди часто теряли границу своей власти, считая, и, к сожалению, часто обосновано считая, что им теперь все дозволено. Именно тогда проявлялись все скрытые, скрытые и гадкие желания человека, признанные сейчас архаичными, но признано кем? Кто может быть уверенным до конца, что человек способен вырваться из плена своих животных желаний? Он вспомнил, как в начале своей службы накрывал притоны, где помимо иммигранток из Украины и Молдавии подкладывали под господ их дочерей, которым часто не было и 14 лет... а ведь никто и не считал их за людей, товар, как же была права Оксана, всю жизнь он боролся с собой, не разрешая себе видеть в людях этого, не разрешая себе опускаться до подобного цинизма, а ведь это мешает его работе! Излишняя щепетильность, этикеточная гуманность - все это заставляет закрывать глаза на многие вещи, считая их невозможными, придумывая себе свою правду...
  Он включил компьютер и решил проверить рабочую почту. Отложив до завтра письма от фрау Мюллер, обычно под конец дня рассылавшей всем бесполезные по сути, но необходимые для учета документы, Андре открыл письмо от коллеги из Мюнхена, проводивший сегодня осмотр тела фрау Франк и допрос ее служанки. На этот раз служанка рассказала, что Отто Франк бывал часто в доме, и что их отношения с покойной хозяйкой были вполне хорошими. Служанка не знала про их дела, но говорила, что фрау Франк часто кричала на мужа, называя его остолопом и дебилом. За день до взрыва в номере гостинцы "Золотое солнце" фрау Франк заставила ее выбросить почти все вещи из комнаты ее мужа, а сама долго занималась с компьютером, постоянно звоня в техподдержку.
  - Очень интересно, - сам себе сказал вслух Андре, ему было неприятно, что он сразу не расколол ее, он же чувствовал, что она ему врет, но его тогда больше заинтересовала фотография с белым пони на оборотной стороне. Он написал ответное письмо, прося коллегу попробовать навести справки по поводу прошлого фрау Франк и, особенно, по поводу ее отца. Инспектор из Мюнхена тут же ему ответил, соглашаясь, что это хорошая идея, и у него тоже были мысли по поводу ее отца, так как фрау Франк в девичестве была Сюзанна Кропп, а ему памятна эта фамилия.
  Пробежавшись по почте, Андре недоумевал, на его запрос о сайте белого пони никто не ответил, пришла отписка, что информация передана в другой отдел, и ему стоит обращаться туда. Все, как предсказывала Оксана, интересно, насколько велика их агентурная сеть?
  От размышлений об этом его отвлекла Аня, она, судя по всему, что-то уронила в своей комнате. Андре закрыл ноутбук и вышел из кабинета. Постучав в дверь ее комнаты, он приоткрыл ее и спросил:
  - У тебя все хорошо?
  - Я упала, - ответила Аня, пытаясь на шатко стоявшем стуле дотянуться до дальней коробки на верху шкафа.
  - Почему ты меня не позвала? - спросил он, снимая ее со стула и вставая на него. Коробка была далеко, но ему удалось до нее дотянуться.
  - Ты был так занят, не хотела тебя отвлекать. Дай мне ее, - она схватила коробку и принялась рыться в ней. Достав оттуда атлас мира, который он давным-давно покупал ей, она бросила коробку на кровати, садясь за стол, раскрыла его.
  - А что ты делаешь?
  - Нам задание задали по географии, вот, - она показала на экран ноутбука, где было заполнено всего несколько строк.
  - Ты решила все-таки с книжкой работать, - обрадовался он, смотря, как Аня уверенно ищет нужные страны по оглавлению.
  - Да, эти карты неудобные, пока загрузится, я быстрее так сделаю.
  - Молодец, тебе помочь?
  - Пока не надо, - покачала она головой. - Мне надо самой, а то у меня низкий балл в этом семестре. Но, если я не найду, тогда поможешь, хорошо?
  - Хорошо, - он пошел к двери.
  - Ты куда? А кто мне помогать будет? - заволновалась Аня.
  - Я сейчас, возьму с кухни пару печенек, ты не против?
  - Мне три! - обрадовалась девочка.
  
  7.
  
  Денис сидел за столом и смотрел в окно, уже давно стемнело, а он никак не мог закончить работу. Получалось так, что чем больше они делали, тем больше оставалось открытых вопросов. Проще всего было сейчас закрывать дело по формальному признаку, не закрывать, конечно же, а отправлять его на пыльную полку висяков, собственно к чему их настойчиво и призывали, пока легкими намеками, но их становилось все больше.
  Петр Ильич взял себе дело об убийстве этого бедного сисадмина, не повезло парню, но с другой стороны сам виноват, он знал, с кем связался, должен был догадаться, должен. Бухгалтера фонда удалось отыскать, она пыталась скрыться на своей даче, с ней сразу же случился припадок. Денис рассмеялся про себя, вспоминая, какими словами крыли его и Петра Ильича за то, что они определили ее в СИЗО, где она и находилась до сих пор, сменяя камеру на палату больницы. Упорная женщина, сидела и молчала, будто бы чего-то ждала, определенно она знает многое.
  Исходное дело об убийстве в Германии гражданина России выросло до целого пакета уголовных дел, об отмывании денежных средств, выводе валюты за рубеж, неуплат налогов, хищения в особо крупном размере - это все были громкие и красивые названия, не ведущие, к сожалению, к желаемому итогу. Константин Павлович старался отстоять, выдержать натиск, только давление было сильнее, даже генерал признал, что стоит немного сбавить темп. Пришлось отозвать судебные требования по обыску и выемки документации других благотворительных фондов, чудесным образом сплетенных с фондом "Движение к успеху" по бухгалтерским книгам.
  Оставалось вести дело об убийстве Сидорова Дмитрия и пытаться найти следы белого пони. Как и обещал Константин Павлович, он помог Артему получить разрешение на использование денежных средств для получения криптоключа для входа на сайт. То, что обнаружили они на сайте, повергло всех в глубокий шок. Денис старался не принимать все увиденное там близко к сердцу, сосредоточившись на определении пользователей сайта. Им был доступен только российский сегмент, Артем предположил, что они наткнулись на разветвленную глобальную сеть. Но полученных ников подписчиков из группы в Вконтакте было достаточно. Целыми днями они с Артемом анализировали отчеты ФСБ о сетевой активности людей с подобными никами. Это был огромный массив информации, но шаг за шагом круг ссужался, выявляя наиболее вероятных личностей. Под подозрение сразу же попадали все лица, связанные с работой с детьми и спортом. На особом учете были пользователи, имевшие задолженности по тотализатору. Денис определил двоих человек, которые требовали детальной проработки.
  В комнату вбежал Артем, как всегда в помятой рубашке с недельной щетиной на лице, он уже почти месяц нормально не мог спать, все свободное время отдавая рысканью в массивах данных, присланных ФСБ.
  - Все, попался, попался! - радостно воскликнул он, бросая перед Денисом распечатку биллинга одного из провайдеров, - вот, видишь, вчера это урод выходил из дома на сайт! Попался, теперь никуда не денется, не денется!
  - Поздняков Александр Николаевич, - прочитал Денис, - 1976 года рождения, женат, имеет сына. Думаешь, что это он?
  - Я тебе говорю, попался. Я запросил у сотовиков биллинг на район, может он с мобилы заходит, найдем.
  - Надо за ним последить. Нельзя сразу брать, можем вспугнуть, может и не он.
  - Уже, я отправил двух бойцов, пока не будем трогать. Вот еще бы остальных придавить, - взволновано сказал Артем.
  Из кабинета вышел Константин Павлович. Он подошел к ним.
  - Так, а где Петр?
  - Петр Ильич поехал к областным, там задержали подозреваемых в убийстве Сидорова Дмитрия, - ответил Денис.
  - Хорошо, но долго, - ответил Константин Павлович. - Надо быстрее работать, а то полмесяца номера проверяем.
  - Так работаем, - сказал Артем. - Другого не будет. Было б дело поважней, то и сработали бы за сутки.
  - Нечего языком чесать. Идите домой. Денис, завтра какие планы? - Константин Павлович взглядом заставил Артема оставить при себе накипевшие в нем возражения.
  - Работать, - пожал плечами Денис. - На следующей неделе лечу в Алма-Аты.
  - Завтра возьми выходной, у тебя накопилось много отгулов, проветри голову, погуляй. Это приказ, - Константин Павлович повернулся к Артему. - И чтобы тебя я завтра здесь не видел, понял меня?
  - Но князь! Что ты меня лечишь? Я сам знаю, - начал было возражать Артем, но Константин Павлович оборвал его.
  - Во-первых, так не разговаривают со старшим по званию, а во-вторых приказы не обсуждаются. Побудь с семьей, тебя Ольга скоро выгонит из дома.
  - Почти уже выгнала, - ответил Артем. - Но как ты не понимаешь, если мы сейчас упустим, то потом сколько лет будем ждать случая, когда эта мразь высветится?
  - Это приказ, - повторил Константин Павлович и ушел.
  Артем еще некоторое время ругался, но быстро сдался. Он предложил Денису подкинуть его до метро, но Денис решил прогуляться, голова болела от работы, во рту было мерзко и подташнивало.
  Денис спрятал документы в сейф, не торопясь оделся и тяжелыми ногами пошел в сторону бульвара. Оказавшись на пустынном бульваре, слушая шелест последней листвы на ветру, горевшей в свете фонарей желтым и красным огнем, он вспомнил, что сегодня не обедал, да и толком не завтракал. В последние дни ему с трудом удавалось встать с постели, а о зарядке или завтраке говорить не приходилось. Готовить было лень, а когда он возвращался домой, все было уже закрыто, да и идти через весь район к круглосуточному магазину не хотелось. Дойдя до памятника, он прошел мимо высокой девушки, копавшейся в сумочке. Девушка кивнула ему, как знакомому, но он не заметил ее, пройдя мимо. Через мгновение он ощутил сильный толчок в плечо сзади, повернувшись, он увидел недовольное лицо девушки, она была ему знакома, но вот где он ее видел...
  - Это невежливо, не здороваться, когда с тобой здороваются, - сказал она.
  - А разве культурно бить других людей? - удивился Денис.
  - Ой, прямо так и ударила, - ее губы подернулись в издевательской усмешке. - Не рассыплешься. Ты так и не зашел за новой рубашкой.
  - А, это ты, - вспомнил Денис ту девушку под деревом, которой он дал свою куртку. - Ты меня ждала?
  - Вот еще, но план бы ты мне подправил, - огрызнулась она. - Чего так поздно гуляешь?
  - А ты?
  - А я работаю до одиннадцати.
  - Понятно. И я работаю, - он широко улыбнулся и протянул вперед свою большую ладонь, - Денис.
  - Ты со мной познакомиться хочешь что ли? - прищурилась она.
  - Денис, - повторил он, улыбка сошла с его губ, а изо рта вырвался вздох разочарования, меньше всего ему сейчас хотелось с кем-либо перепираться.
  - Алина, - девушка вложила ему в ладонь свою тонкую ладошку. - Что дальше?
  - Дальше? Пошли, поужинаем.
  - Ты опять за старое, может, новое что-нибудь предложишь?
  - Нет, нет сил на что-то другое, - покачал он головой.
  - Кого я обманываю, - Алина горестно рассмеялась. - И у меня нет сил. Пойдем, если угощаешь.
  - Конечно, только все закрыто, наверное.
  - Нет, есть один бар тут рядом, там хорошая кухня. Пойдем, я тебе покажу, - она взяла его под локоть.
  - Куртку дать? - спросил он, оглядывая ее длинную приталенную куртку.
  - Не надо, я подготовилась. А я тебя не сильно ударила? - Алина погладила его плечо.
  - Нет, не сильно.
  - То есть в следующий раз можно посильнее?
  - Не надо. Ты чего такая агрессивная?
  - А вот такая! Возраст, понимаешь? Старая и злая.
  - Да не такая уж ты и старая.
  - А ты, как я погляжу, мастер комплиментов. Кем ты работаешь?
  - Я следователь, - вздохнул Денис.
  - Ого, ты меня насквозь видишь, да?
  - Нет, не вижу.
  - А разве вас этому не учат?
  - Учат, но не хочу на тебя так смотреть.
  - Ты наверное еще и романтик, и 100% не женат, я угадала?
  - Не женат, насчет романтика - не мне об этом судить.
  Она провела его вверх по переулкам, углубляясь все дальше влево от Сретенки. Бар находился на одном из узких переулков, скрытых от дороги массивными арками. Внутри было немноголюдно, большинство уже заканчивало угощаться, смакуя коктейли в высоких рюмках.
  - Давай я закажу, не бойся, это тебя не разорит, - предложила Алина, он согласился.
  Она убежала к барной стойке, поприветствовав хозяина, как старого знакомого, и вернулась с бокалами ледяного пива. Через пару минут на столе появились два солидных куска мясного пирога и тарелка с крохотными пирожными. Пирог принесла сестра хозяина, высокая красивая блондинка с сильными руками, привыкшими к работе с тестом. Денис непроизвольно даже засмотрелся на нее, уловив насмешливый взгляд Алины.
  - Как нехорошо, - покачала Алина головой, судя по всему подражая своей бабушке, настолько это выглядело комично. - Но я тебя не осуждаю, Ирина очень красивая женщина, а как готовит. Это их с братом бар, сами с нуля его построили.
  - Приятное место, - согласился Денис, принимаясь за пирог.
  Алина не уступала ему в аппетите, и пирог они съели почти одновременно, переглянулись и оба предложили повторить. Алина раскраснелась от съеденного и пива, надменность полностью сошла с ее лица, делая ее моложе и интереснее. Пока они ждали вторую порцию, он изучал ее, а она его. Никому не хотелось ничего говорить, еще тогда, когда они шли к бару, Денис поймал себя на мысли, что ему очень приятно идти рядом с девушкой, без всяких мыслей, без особых желаний, ему просто хотелось, чтобы кто-то был сейчас рядом. Алина прочитала это в его лице и самодовольно улыбнулась.
  - А почему ты до сих пор не женат? Парень ты вроде ничего, не красавец, конечно, но и не урод, - Алина откусила большой кусок пирога и жевала, от наслаждения прикрывая глаза.
  - Не сложилось. Тот же вопрос и тебе, - ответил Денис.
  - Я? - Алина поперхнулась куском пирога, став обильно запивать его пивом. - Так никто и не звал, не нужна никому, вот такие дела.
  - Я думаю, что ты сама в этом виновата.
  - Да, от тебя поддержки не дождешься, - нахмурилась Алина, но не смогла долго продержаться, от выпитого пива у нее разыгралось настроение и ей хотелось смеяться и гулять. - Конечно, сама виновата, тут и обсуждать нечего. Ох, спасибо, что накормил.
  Она потянулась к пирожным, Денис заказал себе еще одно пиво и спросил.
  - Ты будешь?
  - Если еще одно выпью, то ты меня понесешь до дома. Конечно, буду!
  Последние посетители попрощались с барменом, и они остались одни. Денис решил взять с собой пирога, но оказалось, что они съели последний кусок. Ирина не готовила много, почти все всегда съедалось за день. Забрав остатки яблочного пирога и пару кусков торта для Алины, он расплатился, поблагодарив хозяев. Ирина ему улыбнулась, так мило и сердечно, что с его сердца слетела колючая проволока, мешавшая ему жить последние недели из-за этого дела. Он уже и не вспоминал о нем, князь был прав, ему действительно требовался отдых.
  - Ты далеко живешь? - спросил он захмелевшую Алину, повисшую у него на руке.
  - О, ты хочешь меня проводить? Но знай, я девочка воспитанная, без трех свиданий не даю, - расхохоталась она.
  - Я пока тебя и не рассматривал.
  - Вот же хамло, - Алина повела его в сторону Сретенки. - Давай, провожай. Я живу недалеко, снимаю комнату на проспекте Мира.
  - А, тогда понятно, откуда ты знаешь это место.
  - Да, что скрывать. Мы с девчонками часто приходим сюда пропустить по паре коктейлей. А чего еще нам делать? Мужиков нет, перспектив тоже нет, вот пьем. Кстати, Рома, это бармен, готовит сногсшибательные коктейли.
  - Нет, я не большой любитель.
  - А, ты же настоящий суровый парень, - она остановилась и стала разглядывать его шальными от алкоголя глазами. - Ты с Урала, я угадала? Ебург, да?
  - Это очень просто, - рассмеялся он. - Если с Урала, то либо Ебург, либо Челяба.
  - Нет, я точно знаю - ты из Ебурга.
  - Все верно. А ты откуда? Давай так, пойду по штампам. Ты из Башкирии, так?
  - Почти, хотел сказать, что из Уфы?
  - Верно, я больше не знаю.
  - Нет, я с Магнитогорска. Пошли, а то я скоро усну прямо здесь, - нарочно коверкая язык, ответила Алина, подражая своим соседкам по квартире.
  Пройдя Садовое кольцо, Алина срезала путь, уводя его в темные дворы. Дом вырос неожиданно, издеваясь над сознанием уставших и захмелевших людей. Она долго копалась в своей сумке, выискивая ключ от подъезда.
  - В гости не приглашаю, мы втроем живем, три девочки, а делить с ними тебя я не хочу.
  - Боишься, могут отбить?
  - Могут, - она встала к нему ближе, почти касаясь его лицом . - Я вполне реально оцениваю свои шансы.
  - Значит, я тебе интересен, - он почувствовал тепло ее кожи, вырывающееся дыхание с губ и поцеловал, нежно прижав руками к себе.
  Алина не сопротивлялась, отдаваясь в пьяном веселье в этот поцелуй.
  - Ну, я пошла? - прошептала она, вырываясь из плена накатившего желания.
  - Что ты делаешь завтра?
  - А ты?
  - У меня выходной.
  - И у меня, - она рассмеялась. - Как глупо.
  - Пускай. Я зайду за тобой?
  - Только не рано, в час, хорошо?
  - Хорошо.
  Она продиктовала ему номер, мессенджер сразу нашел ее.
  - До завтра. Она прильнула к нему и долго не отпускала, нежно целуя, распаляясь еще больше, ей захотелось затащить его к себе в комнату, но Денис, почувствовав это, отстранился.
  - До завтра, - прошептал он и отошел, ожидая, когда она уйдет. Алина смущенно улыбнулась и скрылась в подъезде.
  Он не успел дойти до метро, когда получил от нее сообщение по whatsapp.
  "Напиши, как домой доедешь".
  "Это будет очень поздно, я далеко живу".
  "Все равно напиши! А то я не усну".
  Денис проснулся рано, еще не было семи часов. Спать уже не хотелось, не смотря на позднюю вечернюю прогулку и долгую переписку с Алиной. Он не мог точно понять действительно он ей понравился, или это на нее так повлиял алкоголь и усталость после долгого рабочего дня. Меньше всего сейчас ему хотелось об этом думать, гадать, анализировать - все это он уже проходил много раз, как сложится, так сложится. Соскочив с кровати, он с удовольствием размялся, раскрыв настежь окно. Прохладный октябрьский воздух густым туманом заполнил душное после ночи помещение, за окном лаяла собака и больше ничего, складывалось ощущение, что сейчас в мире только он и эта собака, пробегавшая мимо по своим делам. Он подошел к окну и огляделся, туман и спящие машины вокруг дома, не было даже дворников.
  Через час пошел дождь, и на улице стало совсем уныло. Тщательно пропылесосив квартиру, он с удовольствием нашел в холодильнике куски яблочного пирога. Наконец-то у него был нормальный завтрак, стоило сбегать еще в магазин, вряд ли ему удастся затащить Алину к себе домой, но самому тоже надо есть, блюда из столовой вызывали у него изжогу.
  Закончив с завтраком, он вновь принялся за уборку. Привычка жить одному выработала в нем все необходимые навыки, ему физически было неприятно находиться в грязной квартире. Тем более что он никогда не опускался до досужих штампов о разбросанных по всем углам носках и трусах, о которых так любят говорить женщины.
  Время пролетело незаметно, стрелка часов приближалась уже к одиннадцати, когда он с полными пакетами вышел из супермаркета. В кармане как назло завибрировал телефон, это была Алина.
  - Привет, ты уже проснулся? - было слышно, как она зевает, ее голос был немного охрипший, но это не придавало ему сварливости.
  - Да, давно, - ответил Денис, ловя равновесие, чтобы не уронить телефон. - Давай я тебе перезвоню минут через десять, рук не хватает.
  - Ok, слушай, а ты придешь сегодня, да?
  - Конечно, мы же в час договорились.
  - Я так, спросила, вдруг ты передумал, - Алина почувствовала, что она с ним заигрывает голосом, перенимая эту манеру от своей соседки Оксаны, всегда разговаривавшей капризным изнеженным голосом. Ей стало стыдно, и она добавила уже бодрым голосом. - Я тебя жду, я почти готова.
  - Здорово. Вот только я не придумал, куда бы нам пойти, погодка не фартовая.
  - Не важно, решим. Ну, давай, я побежала нос попудрить, сам понимаешь, надо же блеснуть.
  - Ну, блесни, - рассмеялся он. - Ты вчера была очень красивая.
  - Ой, спасибо. Но я вчера была выжатая после работы, вот сейчас я открою огонь из всех орудий.
  - Вас женщин не понять, - Денис чуть не выронил телефон. - Говоришь то, что думаешь, возражают.
  - Ну как ты не понимаешь? Я же знаю, какая я была вчера, знаю все свои проблемы, чего скрывать. А мне хочется быть красивой, понимаешь?
  - Понимаю, что хочется. Но это только тебя так сильно волнует.
  - Конечно, еще бы тебя это волновало, я тебе должна нравиться в любом виде.
  - А вот это уже нагловато.
  - Ничего, потерпишь. Ну, все, давай, пока-пока.
  - Пока, - он кинул телефон в один из пакетов и быстрым шагом пошел к дому.
  Ровно в час дня он уже стоял у ее подъезда, держа в руках небольшой букетик из красных и белых роз с маленькими бутонами, обрамленный листьями папоротника. Букет был по-летнему свеж и ярок, казалось, его выдернули из другой реальности, настолько сильно он контрастировал с серым небом над головой, нескончаемым дождем, хмурыми стенами мокрых домов.
  - Привет, - Алина выскочила из подъезда и побежала к нему, прячась под зонт. Она быстро поцеловала его и схватила букетик. - Какой ты милый, я же сказала, что ты романтик.
  - Ты выглядишь просто офигительно, - сказал Денис, любуясь ею. От ее волос пахло цветами, Алина сделала себе легкий макияж, умело подчеркивая достоинства своего восточного типа лица, она была в меру яркая и свежая, как этот букет.
  - Спасибо, как поэтично, - засмеялась она, нюхая цветы. - Куда пойдем?
  - Ты знаешь, куда угодно, но под крышу. Боюсь, что мы долго гулять не сможем, погодка дрянь.
  Они прошли к метро. Алина прижималась к нему, стараясь уместиться под зонтом, а он уже давно большую часть зонта держал над ней. Он чувствовал, что под длинной курткой скрыто изящное платье, он не знал какое, небольшие участки проглядывали сквозь тонкий голубой платок, которым она подвязала шею, в его воображении это было облегающее серо-зеленое платье, которое определенно требовало публики, нельзя было его таить под черной курткой.
  - Пошли в музей, - предложил он. - Что у нас сегодня, вроде четверг, да?
  - Давай. А то я замерзла, - она поежилась, чувствуя поток холодного воздуха от приближающегося поезда. - У меня соседка ходила с подругами в ЦДХ, там новая выставка открылась.
  - А ты знаток искусства?
  - Я? Да как ты мог подумать, - Алина от приступа хохота чуть не выронила букетик. - Ну, Малевича от Серова отличить смогу. Кстати, там что-то вроде Малевича или импрессионисты какие-то.
  - Какие-то, - повторил Денис. Они вошли в поезд и сели в конце вагона на свободные места. - Какие-то - это лучшее для них определение.
  - Да ладно тебе, не занудничай, может понравится.
  - Я не против, поехали.
  - Только чур, за билеты я плачу, договорились? А то мне неудобно как-то.
  - Как хочешь.
  В вагоне стало совсем шумно и они замолчали, не желая перекрикивать скрип тормозов и гомон стоявших рядом пассажиров.
  На "Октябрьской" дождя не было, сквозь серые тучи пыталось выглянуть солнце, но все его попытки безжалостно пресекались сильными порывами ветра. Алина уверенно провела его к музею, он ни разу здесь не был, за все время проживания в Москве он был только на Поклонной горе, до художественных музеев он так и не дошел.
  Очередь на вход была небольшая, кассирша сказала, что им повезло, они пришли в пересменку, через час навалит толпа любителей искусства.
  В гардеробе он забрал куртку Алины и пошел сдавать ее вместе со своей. Алина встала у зеркала, чтобы поправить прическу. Чутье его не обмануло, на ней было обтягивающее платье из плотной ткани, цвет он с трудом определял, решив для себя назвать его болотным. Алина расчесывала длинные черные волосы, придирчиво оглядывая свои бедра, что-то ей в себе не нравилось, особенно глядя на молоденьких девушек, открыто дефилирующих рядом своей нездоровой худобой.
  - Ну чего? - возмутилась она, увидев, что он стоит сзади и смотрит на нее. Она покраснела от смущения, но он не отвернулся, а подошел ближе, встав рядом с ней.
  - Тебе очень идет это платье, - он приблизился к ней и шепнул на ухо. - Ты тут главный экспонат.
  - Скажешь тоже, - толкнула она его в грудь. - Пойдем.
  Схватив его под локоть, она властно потянула его в зал. Посетители выставки подолгу стояли около странного вида картин, понять которые, видимо, мог только настоящий ценитель. Алина и Денис недолго задерживались возле каждой, обмениваясь колкими замечаниями в адрес художника. Несколько раз они замечали, как на них с явным неодобрением и даже гневом смотрели другие посетители, Дениса это смешило, ему хотелось пообщаться с этими людьми, но Алина уводила его в сторону, не желая вступать в конфликт.
  Через час они просто сидели на кушетке, Алина прислонилась к нему как к спинке дивана, она устала от культурного шока и играла с букетом. Они наблюдали за другими посетителями, находя в этом больше интереса, чем в представленной экспозиции.
  - Устала?
  - Так, немного, - прошептала она. - Поехали к тебе.
  - Ко мне, - Денис дернул головой, поправляя ворот неудобной рубашки. - Я не против, но это далеко от твоего дома.
  - А я не спешу, - она долго смотрела ему в глаза и поцеловала, - или ты не подготовился?
  - Всегда готов.
  Как и обещала кассирша, на выходе их встретила огромная очередь в кассы. Как только Алина вышла из здания, она громко рассмеялась, не в силах больше сдерживать эмоции.
  - Вот куда они идут, ладно мы, дураки! - хохотала она.
  - А ты, как я посмотрю, не особо доброжелательна к людям.
  - А почему я должна быть добра к ним? Разве они ко мне доброжелательны? Нет, так и я нет. Оставь это попам, это их дело, профессия.
  - Может миссия?
  - Ты что? Не смеши меня! Такая же профессия как твоя или моя. Насмотрелась я на них в свое время, но неважно, Я не хочу сегодня говорить о плохом! Сегодня такой чудесный день! - воскликнула она, прохожие обернулись на них,
  по-доброму улыбнувшись. - Я сегодня не в себе, похоже?
  - По-моему ты нормальная. Не в себе как раз те, кто не способен радоваться.
  - Ну, ты меня еще не знаешь, я сумасшедшая! Ты не боишься?
  - Нет, не боюсь.
  Алина потащила его к метро, идя впереди и постоянно оглядываясь на него. Он не ожидал от нее такой энергии, еле поспевая за ней, отвечая глупой улыбкой на ее быстрые взгляды.
  Дорога пролетает незаметно, всегда, когда рядом человек, который интересен тебе, и которому интересен ты. Они почти проскочили нужную станцию, в вагоне было многолюдно, их прижали к противоположным дверям так, что было трудно дышать. Все это вряд ли имело значение, каждый из них давно не чувствовал себя так легко и свободно. Перед ними освободился проход, и они выбежали из вагона.
  - Денис, ты почему все молчишь? - возмутилась Алина, рядом прогудел встречный поезд, и Денис сделал вид, что не слышал вопроса. Уже при выходе на улицу, она повторила свой вопрос.
  - Я тебя слушал, - ответил он и потащил ее к подошедшей маршрутке.
  Усевшись на последнем ряду, Алина зевнула и почти улеглась у него на плече. Денис достал телефон и стал что-то выбирать в приложении.
  - А теперь я хочу тебя послушать, рассказывай, - сказал она. - Что ты там делаешь?
  - Пиццу заказываю. Мы приедем, а она как раз будет готова. Ты с чем хочешь?
  - Мне все равно, только без салями, у меня на нее изжога.
  - Хорошо, такая подойдет? - он показал ей предварительный заказ.
  - Пойдет. А у тебя дома больше ничего нет?
  - Что-то есть, но это надо готовить, а мне неохота.
  - А ты умеешь готовить?
  - Что-то умею, есть можно.
  - А я хорошо готовлю, не подумай, что я хвастаюсь, меня бабушка учила, а потом мама.
  - Это здорово, а то сейчас с этим беда, вы, женщины, так разленились, скоро мужики и детей грудью кормить будут.
  - Вот бы еще и рожали, - мечтательно потянулась Алина. - А так да, ты прав. Вот я живу с двумя девочками, ну как, девочками, ха-ха, я там, конечно, самая старая.
  - Ты старше, ты совсем нестарая.
  - А мне кажется, что старая. Ты представляешь, они покупают мясо, овощи, а я должна готовить. А знаешь почему? А потому, что на фудкортах вредно есть, а сами они не умеют. И представь, ищут себе принцев, чтобы был обязательно на белом коне, желательно S-класса.
  - Ну, естественно.
  - Ага, с большой квартирой, желательно не меньше трешки, и чтобы умел готовить. Я их спрашиваю, а вы чего делать-то будете для него?
  - А они будут его радовать.
  - Слушай, ты что, знаком с ними? - рассмеялась Алина.
  - Вряд ли, схема известная. Так ты готовишь?
  - Приходится, жалко мне их, итак тощие совсем. Они меня называют мамочкой. Так и говорят: "Мамочка, а ты чем нас кормить будешь?". Я уж думаю, может мне притон открыть, денег подниму.
  - Нет, не стоит - это я тебе авторитетно заявляю. У тебя связей нужных нет, сделают из тебя козла отпущения и показательно выпорют.
  - А почему ты решил, что у меня нет связей?
  - Вижу, ты хорошая.
  - Что мне с этого толку, - она погрустнела и уставилась в окно. Маршрутка встала в традиционную пробку перед поворотом на Газопровод. - А тут всегда так?
  - Почти, рано утром хорошо, город летит.
  - А почему ты решил здесь жить? Не мог поближе место найти?
  - Не знаю, мне понравилось здесь, тем более, что я особо не выбирал.
  - Понимаю. А почему ты решил переехать в Москву? Ты же вроде не мальчик, поздновато, нет?
  - Пригласили, я решил попробовать, терять все равно нечего.
  - Почему? - удивилась она. - Разве у тебя там не было друзей? Только не говори, что у тебя там девушки не было, небось в разводе, и не один раз!
  - Давай потом, неудобно. У нас будет еще время наговориться.
  - Я хочу все знать!
  - Поверь, все знать не стоит, никогда это еще пользы не приносило.
  Маршрутка, наконец, прорвалась через светофор, бодро набирая ход. Через пять минут они вышли. Судя по всему дождь здесь кончился давно, под выглянувшем солнцем асфальт даже слегка подсох. После душного метро и трассы здесь дышалось легко. Алина делала глубокие вдохи, особо не всматриваясь в пейзажи, район как район, она видела такие и не раз. Новые дома, наполовину даже не обжитые, широкие улицы, ничего особенного, но ей нравилась тишина и легкость, которую она ощутила здесь.
  Он оставил ее около пекарни, а сам пошел забирать пиццу. Алина вошла внутрь, с порога ее захватил запах свежих тортов и еще горячего хлеба, который девушка с кассы вытаскивала из небольшой печи, стоявшей прямо в торговом зале.
  - Что-нибудь выбрали? - спросила ее молодая армянка.
  - Даже не знаю, - повертела головой Алина. - Тут столько всего. А что подойдет мужчине?
  - Какому мужчине? - заулыбалась молодая девушка, она сложила горячие багеты в бумажные пакеты и стала пробивать их заждавшимся покупателям.
  - Настоящему мужчине, сильному и доброму.
  - А, поняла, - хохотнула девушка. - Вы подождите, я сейчас пробью и подскажу.
  Алина отошла назад, чтобы не мешать покупателям, набиравшим по два-три багета. Когда последний покупатель ушел, девушка с кассы убежала во внутренние помещения. Оттуда слышалась полурусская, полуармянская речь, второй собеседник был явно старше ее, судя по всему, это была ее мать. Наконец она вернулась, а за ней и добрая, но уставшая армянка, с белыми от муки руками.
  - Мам, что ты можешь предложить?
  - Он тебе нравится? - без вступления спросила Алину пожилая армянка.
  - Да, нравится, - удивилась Алина этому прямому вопросу, но решила не спорить.
  - Все мужчины сладкоежки, - авторитетно сказала пожилая армянка. - Возьми этот торт себе и ему, много не бери, тут как раз на двоих.
  Она показал пальцем на большой кусок шоколадного торта, Алина кивнула в подтверждении, он ей сразу понравился, девушка на кассе переложила его в пластмассовый бокс.
  - Одного мало, может еще что-нибудь? - засомневалась Алина.
  - Ты что, милая? - удивилась пожилая армянка. - Много сладкого на столе тоже плохо, ты должна быть для него самым сладким блюдом, а если мужика закормишь, так он больше ничего хотеть и не будет. Понравится, приходи еще.
  - Мы так кассу не сделаем, - рассмеялась девушка за кассой. - Мама, если ты будешь отговаривать покупателей, то мы в трубу вылетим.
  - Я знаю, что я говорю, - ответила ей пожилая армянка.
  В пекарню вошел Денис, держа в руках коробку с густо пахнущей пиццей. Пожилая армянка оценила его взглядом и сказала Алине:
  - Ничего больше не надо, - она развернулась и ушла обратно на кухню.
  - Чего не надо? - удивился Денис.
  - Да так, ничего, - ответила Алина, и они с девушкой за кассой громко расхохотались.
  - Вы не обращайте внимания, это все гормоны, - сказала ему сквозь смех девушка за кассой.
  Алина расплатилась, забирая заветный пакет, и они вышли на улицу.
  - Что вы там задумали? - спросил ее Денис, сощурив глаза.
  - Ничего я не задумала, ты же следователь, давай, расследуй.
  - Глупости какие. Пройдя вверх по улице, они скрылись в жилых кварталах. Он вел ее узкими дорожками, через детские площадки, пока они не подошли к кварталу высоких башен.
  - Ого, - сказала Алина, - а ты, на каком этаже живёшь?
  - Не высоко, на одиннадцатом.
  Лифт дернулся в начале движения и, еще не успев толком разогнаться, остановился на одиннадцатом этаже.
  - Напоминает гостиницу, - сказала Алина, идя по коридору, по периметру, замыкающему всю башню.
  - Я тоже так подумал в первый раз, а сейчас привык. Добро пожаловать!
  Он открыл перед ней дверь, пропуская вперед. Квартира была небольшая, вход на кухню был прямо, квадратный стол с толстыми ножками, похожий на кубик, диван напротив телевизора и высокие окна. Он помог ей раздеться, галантно принимая ее куртку. Пол был теплый и чистый, было видно, что его совсем недавно мыли.
  - Какой ты молодец, - искренне восхитилась она. - Признаться, я ожидала, что попаду в жилище холостяка.
  - С грязными носками по углам, кучей посуды и бычков в бутылке из-под пепси? По-моему это все штампы, придуманные телевизором.
  - Да нет, это не штампы. Причем, я должна сказать, что так себя могут вести все, и девушки тоже. Я таких свиней знаю, ты не представляешь!
  - Представляю. Когда опером по Екатеринбургу бегал, такого насмотрелся, лучше и не вспоминать. Чай поставить?
  - Погоди пока, - Алина хитро улыбнулась. - А что у тебя там?
  - Там? Спальня, вот, - он открыл дверь в комнату, где стояла одна двуспальная кровать и длинный шкаф почти на всю стену.
  - Слушай, а у тебя есть полотенце, я хочу умыться?
  - Конечно, держи, - он открыл шкаф и достал наугад первое попавшееся.
  - А больше нет?
  - Нет, они все одинаковые, - пожал он плечами.
  - Ну, как знаешь, - сказала Алина и ушла в ванную.
  Денис ухмыльнулся сам себе и стал готовить чай. В ванной зашумела вода, но его слух уловил, что это было лишь для антуража, никто в душ и не входил.
  - Куда можно повесить одежду? - Алина вышла из ванны в одном белье, на ней был строгий, на первый взгляд, белый комплект, придававший ее фигуре утончённость и изящество греческой мраморной статуи.
  - Можешь пока на диван положить, - он опешил, не ожидая такой прыти от нее, она это заметила и бросила на него такой откровенный и насмешливый взгляд, что он весь покраснел.
  - Брось ты это, - сказал она, потянув его за ворот рубашки в спальню.
  Они были одни в квартире, но Алина закрыла дверь в спальню. Стремительный бросок, который они совершили друг к другу, продлился недолго, у него вышла осечка, в молодости он бы сгорел от стыда за такое, но сейчас ему было не стыдно, ему было жалко. Рядом лежала разгоряченная Алина, нежно ласкавшая его, а он деревенел от ее ласк, не зная, что делать с собой.
  - Не переживай, - прошептала она, - не переживай. Ты был прав, насчет чая, давай поедим, хорошо?
  - А потом еще раз попробуем? - усмехнулся он.
  - И не раз, - она скользнула жаркими губами по его плотно сжатым губам. - Все хорошо.
  - Я так не думаю.
  - Я так думаю, это важнее. Ну, пойдем.
  Она соскочила с кровати, открыла шкаф и вытащила оттуда его рубашку, накинув ее как халат, побежала на кухню.
  - Ну, ты идешь? - крикнула она оттуда, вновь загудел чайник.
  Он надел шорты и вышел. Было забавно наблюдать за Алиной в его рубашке, длинные белые ноги были полностью открыты, маня к себе, сквозь ткань угадывался тонкий стан и волнующая округлость бедер, на которые она втайне грешила. Она видела, как он на нее смотрит, начиная кривляться, изображая героинь фильмов. Ему нравилось смотреть, как она хлопочет на его кухне, как она специально наклоняется к нему, ставя тарелку с кусками пиццы, давая ему возможность разглядеть всю себя.
  Она села напротив него, один взгляд, и они оба расхохотались, признавая комичность и театральность этой ситуации.
  - Ты чего ржешь? - спросила она, медленно успокаиваясь от смеха.
  - А ты чего?
  - А я, как ты.
  Они принялись за еду. Алина с жадностью здорового человека набросилась на пиццу, съев два здоровых куска, он едва поспевал за ней.
  - Эй, я еще не доела! - взмутилась она, когда он подошел к ней и взял на руки, унося в спальню, а у него в голове вертелась только одна фраза, сказанная ему еще в армии их капитаном: "Так, Ефимов, и чтобы без косяков!".
  
  8.
  
  Самолет мягко приземлился в аэропорту города Алма-Аты. Артем облегченно выдохнул, за три с небольшим часа полета он так и не смог расслабится после приветствия капитана экипажа, оказавшегося женщиной. Он бурчал всю дорогу, взывая то к сознательности авиакомпании, то к сидевшим рядом пассажирам, первое время поддерживающим его в надуманных опасениях. Только Денис не обращал на это никакого внимания, его утомила эта олимпиада по выбору самой скабрезной шутки в адрес пилота, поэтому он полностью погрузился в чтение книги.
  - Ну, слава Аллаху, - проговорил Артем, - увидев, как к самолету подъезжает трап. - Здесь же надо к Аллаху обращаться, верно?
  - Это как тебе хочется. Можешь и по старому адресу запросы отсылать, - ответил ему Денис.
  В проходе столпились пассажиры, желая первыми выскочить из самолета. Артем и другой пассажир, сидевший у окна, смотрели с неодобрением на Дениса, спокойно сидевшего на месте, ожидая, когда пройдет основной поток. Когда почти все вышли, Денис встал и потянулся за своей сумкой на багажной полке. Артем суетливо встал, за ним вышел и недовольный пассажир, что-то сказавший сквозь зубы в адрес Дениса.
  - Вот ведь дурак, - проговорил Денис, провожая пассажира взглядом. - Все равно встретимся все в одном автобусе.
  - Ну, ты, конечно, прав. Но хочется же быстрее покинуть самолет, оказаться на твердой земле. Это психопатия городского жителя, - объяснил Артем. - Я сам такой же психопат, мне обязательно надо первым выскочить из самолета, это как спорт, понимаешь?
  - Понимаю, - кивнул ему Денис. Они прошли через салон, попрощавшись с симпатичными стюардессами, одна из них была высокая казашка, она ему очень понравилась, так как напоминала ему Алину. Спускаясь по трапу и ловя недовольные взгляды других пассажиров, нервно ожидавших всех пассажиров самолета, Денис продолжил. - Я когда маленький был, в школу ходил, так всегда садился в конце автобуса, когда ехали в школу и в начале, когда возвращались обратно в детдом. Мне тогда казалось, что так я меньше времени провожу в школе. Правда, потом, когда стал постарше, хотел подольше остаться в школе.
  - В школе? Ну уж нет, что там делать? - недоумевал Артем. Они вошли в автобус, сзади их подтолкнули последние пассажиры, двери закрылись, и автобус поехал к терминалу.
  - Чем старше я становился, тем меньше мне хотелось быть в стенах детдома. Это так кажется, что школа тюрьма, смотря с чем сравнивать. Мне в этом плане повезло, меня заметили на соревнованиях, я перевелся в спортшколу.
  - Это понятно, но каждый смотрит со своей колокольни, - Артем оглядел людей вокруг, от его колкого взгляда многие отворачивались, некоторые возмущенно таращили глаза, но никто не посмел что-то ответить ему на вызов. - Да каждый человек заложник своих убеждений.
  - И опыта. Часто опыт довлеет над тобой больше, чем обстоятельства, - добавил Денис.
  - Согласен.
  В багажном отделении их уже ждал Нурлан, сотрудник местной полиции. Это был невысокий, плотно сбитый казах с жестким лицом. Они обменялись крепким рукопожатием и, не произнося ни слова, вышли на парковку. Только сидя в машине, Нурлан начал говорить.
  - Как долетели?
  - Все нормально, - ответил Артем.
  - Я тогда вас в гостиницу отвезу, а завтра пойдем на место.
  - Почему завтра? - удивился Денис, рейс был ночной, и впереди оставался весь день.
  - Нет, лучше завтра. Сегодня там никого нет, у меня человек следит. А завтра должна хозяйка приехать, - пояснил Нурлан. - Так, думаю, будет лучше.
  - Согласен, - ответил Артем. - У тебя план есть?
  - Какой план? - удивился Нурлан. - Приедем, поговорим. Я возьму пару наших админов, посмотрим. Ты же не думаешь, что они сидят здесь? У нас только хостинг или сервак, не особо разбираюсь.
  - Скорее всего так и есть, но смысл есть все равно. Не помню, как у них это называется, но с сервака мы сможем первичные адреса вытащить.
  - Это да, не вопрос, - согласился Нурлан.
  Они въезжали в город, на улицах начиналось столпотворение, несколько машин нагло подрезали других, срываясь на светофорах, поворачивая под знак налево.
  - Ай, шайтаны!
  - Кто это такие? Московские, что ли? - пошутил Артем.
  - Да нет, это из Техаса, - пояснил Нурлан.
  - Техаса? - переспросил Артем. - У вас есть свой Техас?
  - В Казахстане все есть, ты не думай. Это Шымкентские, правил вообще не знают, - Нурлан выругался по-казахски.
  - Чувствуешь, это казахский национализм проснулся, - заметил Артем.
  - Казахстан - центр мира, - добавил Нурлан и гортанно рассмеялся.
  Нурлан высадил их возле гостиницы, она располагалась практически в центре, как сказал Нурлан: "Полчаса пешком до места". Гостиница была небольшая, построенная еще в советское время. На первом этаже не было привычного ресепшена, стоял диван возле серых дверей, а на другом конце, справа от входа, было окошко администратора, напоминавшее кассу железнодорожной станции маленького городка.
  Девушка-администратор забрала у них документы, уйдя ксерить их в соседнее помещение. Артем оглядывался и морщился, ему явно не нравился внешний вид гостиницы, перенесшей недавно ремонт. Денис же все это время читал правила гостиницы, вывешенные на стенде слева от окошка администратора.
  - Вот, ваши ключи и паспорта, - пропела девушка, она совсем не напоминала казашку, русые волосы убраны в хвост, на лбу торчала шаловливая челка, курносый носик, таких барышень легко можно встретить в любом русском городе. - Желаю вам приятно провести время в нашем городе. Если вы планируете остаться подольше, то надо будет заполнить миграционную карту, скажете, если что, хорошо?
  - Спасибо, - Денис улыбнулся, она ответила ему широкой улыбкой, игриво сузив глаза. - А вы настоящая казашка, я угадал?
  - Конечно, разве не похожа? - девушка громко рассмеялась. - Алтыншаш Нурсултановна.
  - Прямо так и Нурсултановна, - продолжил Денис.
  - А как же иначе, у нас все, кто что-то хочет, скажет, что он от Нурсултана. Ну, вы понимаете, о чем я?
  - Понимаю, у нас обычно от Владимира, - ответил Денис.
  - Ну вот, у вас Владимир, у нас Нурсултан, - пожала она плечами.
  - А как вас зовут по-настоящему? - Денис застыл у окошка, Артем недовольно смотрел на него, стоя рядом.
  - Катя, - ответила девушка, у нее зазвонил телефон, и она помахала ему ручкой, приглашая пройти в номер.
  Когда они поднялись на третий этаж, Артем спародировал Дениса тонким голоском:
  - А вы казашка? Тьфу, аж слушать было противно!
  - Ты чего такой злой?
  - А ты доживи до моих лет, не такой будешь, - огрызнулся Артем, он был почти на двадцать лет его старше. - А еще я хочу есть и спать. Хорошо, что рандеву с серваком у нас завтра.
  - Да, поесть не мешало бы. Давай, через час пройдемся, заодно денег снимем?
  - А ты куда хочешь?
  - Не знаю, я в Москве карту смотрел, тут недалеко должен быть рынок, давай наши желудки и проверим, плова хорошего поедим?
  - Дело говоришь, - согласился Артем. - Тут водка хорошая, от нее голова не болит.
  - Какая водка? Они же мусульмане? - удивился Денис.
  - Э, брат, ты что! Когда Коран писался, бетона еще не было, вот так брат. Так-то Аллах сквозь бетон видеть не может, можно пить, понимаешь? - ответил Артем, пародируя кавказцев. - Этому меня в Грозном научили.
  - Ты был на войне?
  - Был и не буду об этом говорить, - Артем в одну секунду стал непроницаемым, лицо его утратило саркастическую улыбку, а глаза стали холодными и жесткими.
  - Мне стыдиться нечего, но и поводов для гордости тоже нет.
  - Я тебя понял, - сказал Денис.
  Их номера были рядом друг с другом, можно было стучать соседу в стенку. Денис пошел в номер и устало сел на кровать, разбирать сумку не хотелось, хотелось спать. За стенкой зашумел душ, Денис достал планшет и подключился к местному wifi.
  Он набросал несколько сообщений Алине, она как раз должна была уже быть на работе, и лег на кровать, почти моментально проваливаясь в короткий сон.
  Через час его разбудил стук в дверь, он медленно поднялся и открыл ее. Артем стоял в коридоре чуть поодаль, прислонившись к стене, сгорбившись, он напоминал морского конька, склонившегося над ярким экраном планшета.
  - Готов? - не глядя на Дениса, спросил он.
  - Почти, сейчас умоюсь.
  - Давай, я буду внизу, - Артем гулко зашагал по коридору.
  Когда Денис спустился на первый этаж, девушки в окошке администратора уже не было. Нельзя сказать, что она ему очень понравилась, но поболтать с ней еще раз он был бы не прочь. Это не было для него командировочным флиртом, желанием поразвлечься вдали от дома, общаясь с местными жителями, преимущественно с молодыми девушками, он всегда пытался понять, чем живет этот город, его настроения, характер. Люди охотно шли с ним на контакт, открываясь его вполне искреннему добродушию, его интерес был вполне искренен, и это подкупало собеседников.
  Артем курил возле входа в гостиницу, хмуро поглядывая на небо. После каждого порыва ветра он плотнее закутывал шарф, хотя на улице было довольно тепло.
  - Куда идем? - спросил он подошедшего Дениса.
  - Прямо, вперед по улице, - Денис махнул рукой в сторону от дороги, по которой они приехали.
  Они пошли молча вниз по улице. Жилые кварталы панельных домов постепенно сменились невысокими домиками, где располагались парикмахерские и магазины, продававшие все и в одном месте. Пейзаж был привычен и похож на многие, выбивались лишь вывески на казахском языке. Спустившись дальше по склону, они вышли на рынок, дорога уходила еще дальше под большим углом, вдалеке пыхтел старый автобус, поднимавшийся вверх. Денис остановился, всматриваясь в его движение. Это напомнило ему детство, когда они ездили на экскурсию, он уже не помнил куда, а автобус был почти точно такой же. Им тогда приходилось выходить на крутых подъемах и идти пешком вверх, так как автобус не мог подняться вместе с ними.
  Они прошли рынок насквозь, идя на запах уйгурской кухни, заполнивший собой все вокруг. Денис ожидал увидеть настоящий восточный базар, о котором он читал в книгах, в тайне понимая, что все это осталось в далеком детстве, но ожидание хотя бы малой доли сказки были разрушены пробравшейся и сюда глобализацией. Одни китайские товары, скучающего вида продавцы, не обращавшие на них внимания, полностью ушедшие в свои телефоны, малое количество покупателей, бегающих от павильона к павильону и все как и везде. Вздох огорчения вырвался у него из груди, Артем подбадривающее кивнул, Денису показалось, что он понял его.
  - Вот он, наш рай на земле, - сказал Артём, как только они вошли в небольшое кафе, расположившееся с другого края рынка. Он шумно вдыхал заманчивые запахи плова, на котле рядом варился бешбармак, голодный организм требовал всего и побольше.
  К ним подошел круглолицый повар в уже засаленном белом халате, толстые руки были по локоть засучены, на почти лысой голове неподвижно лежал сползающий колпак, а глаза выражали такое радушие, которому позавидовал бы самый крутой метрдотель ресторана в Москве.
  - Заходите, заходите, гости дорогие, - распевно пригласил он гостей к свободному столику возле открытого окна. Смахнув полотенцем крошки на пол, он улыбаясь, спросил, - может водочки, грамм триста, для начала?
  -- О, искуситель, - также нараспев ответил ему Артем. - Неси! Только давай нормальную, чтобы без дров, хорошо?
  - У нас хорошая водка, - покачал головой повар. - Может и не самая дорогая, но я сам ее пью, как видишь, все отлично. Давайте, сейчас Айгуль принесет, а вы подождите немного, скоро бешбармак сготовится, очень рекомендую.
  - Как скажешь, во всем твоя воля, хозяин! - расхохотался Артем.
  Довольный повар ушел, и через пару минут появилась девочка лет шестнадцати с хитрыми прищуренными глазами, а волосы были сплетены в тонкие черные косички. Она была очень похожа на повара, только лицо было не таким круглым.
  - Пожалуйста, - пропела девочка, поставив холодный графин с водкой на стол и тарелку с закусками.
  - Ого, холодненькая, -- обрадовался Артем.
  - Конечно, теплая водка так себе, - ответила девочка.
  - А ты что, уже пробовала? - удивился Денис.
  - Пробовала, - девочка насмешливо оглядела его, был в ее взгляде и интерес молодой девушки, и озорство веселой девчонки. - Мне не понравилось.
  - Это правильно. А ты в школе учишься? - спросил Денис.
  - Конечно, как же иначе? - удивилась она. - А после школы с дядей работаю.
  - На iphone копишь? - спросил Артем, разливая ледяную водку по рюмкам.
  - Нужен он мне, - махнула на него рукой Айгуль. - Я хочу себе два новых объектива купить на Сanon, один с увеличенной диафрагмой и телеобъектив, ну вы все равно не понимаете.
  - А что обычно снимаешь, горы, может на Иссыкуль ездишь? - Артем кивнул Денису, и они, кивнув девушке, выпили.
  - Я люблю птиц снимать, особенно когда они высоко летят, так красиво, - она аж подпрыгнула на месте. - Хотите, покажу?
  - Давай, - закивал Денис. - У тебя есть профиль свой в инстаграмчике?
  - Конечно! У кого его нет! - девочка развеселилась и стала диктовать Денису свой ник. Уже скоро он нашел ее. - Вот, можете ставить лайки.
  - Обязательно, но я не ставлю, если мне не понравится, хорошо? - сказал Денис, рассматривая выложенные фотографии.
  - И не надо, не понимаю этой глупости, если не нравится, чего лайкать? Ладно, я побежала, меня дядя зовет!
  Она убежала на кухню и выскочила к новым посетителям, уже расположившимся за дальним столиком.
  - Красивые фото, - сказал Денис, показывая экран Артему. На фото были горы, цветы, бескрайние луга и много птиц, от городских воробьев, в полете выхватывающих у неповоротливых голубей кусок хлеба, до величественных орланов, парящих высоко в небе.
  - Да, неплохо, - согласился Артем, - надо еще с композицией поработать, точку освещения чувствовать. У меня сын увлекается фотографией, сколько мы ему объективов в свое время купили понакупали.
  - А сейчас что? Сколько ему лет?
  - Да уже здоровый лоб, 20 лет. Его сейчас больше девки интересуют, учебу забросил. Гм, но это моя вина, я все время на работе, - он налил еще по рюмке, и они молча выпили. - Но это все не то, ничего, это мои проблемы. Вот ты думал, а чем мы с тобой здесь заниматься хотим?
  - Не понимаю твоего вопроса.
  - А знаешь, почему не понимаешь? А я тебе скажу, потому что нет в этом смысла, - Артем быстро налил еще, предлагая ему выпить. Они выпили снова, пока Денис сооружал себе что-то вроде бутерброда с лепешкой, конской колбасой и зеленью, Артем показал Айгуль руками, чтобы она принесла второй графин с водкой. - Как все начиналось? Вышли вы на эти фонды, ну супер, правда? Вот тебе и отмывание средств в особо крупном размере, вот тебе и коррупции в высших эшелонах, думаешь, чего это они там все так забегали?
  - Да, как тараканы. Но что им теперь бояться?
  - Вот и я о том же. Пускай мы побегаем за ip-шниками, какое-никакое занятие, но ведь оно не даст результата. Закроем в одном месте, появится в другом. Если бы это вводило бы их в расходы, так тоже нет! Им эти траты, что... не знаю, зачем это все? Петя может сколько угодно кричать, что он их теперь прижмет к ногтю, но только кто ж ему даст?
  - Нет, подожди. У Петра Ильича несколько дел открыто в производстве, а также есть одно убийство.
  - Не смеши, у него этих дел открыто уже лет семь, а что толку? Вот, а толку нет. Как только подойдет поближе, так генералу команда, передать дело или не лезть.
  - Тогда и нам ничего делать не надо?
  Артем не ответил. Айгуль принесла большие тарелки с дымящимся бешбармаком и полный графин с водкой.
  - Вы больше не заказывайте, не надо, - сказала она Денису. - Много это, хорошо?
  - Мы больше не будем, спасибо, - улыбнулся ей Денис.
  - Вот и отлично, лучше чаю попейте, а я вам вкусного пирога принесу, ага?
  - Договорились, - подтвердил Денис.
  Она убежала на кухню. Артем принялся за бешбармак, насытившись, он поднял голову от тарелки и, пристально глядя в глаза Денису, сказал:
  - А делать это надо потому, что этой мрази не должно быть на этом свете. Пусть не дают, пускай хоть по рукам и ногам свяжут, но я буду зубами грызть эту тварь, вот так. Все, давай есть, завтра все увидишь.
  Будто бы угадывая их желания, Айгуль принесла после бешбармака по тарелке овощного салата с большими красными помидорами и душистым маслом. Еда была настолько вкусной, что допивать водку не захотел никто, оставалось еще половина второго графина. Потом девочка принесла им чай и пирог с алычой, похваставшись, что это она сделала, появившийся рядом повар закивал в подтверждении, улыбаясь, как начищенный медный таз.
  - Ну, хозяйка, спасибо! - сказал Артем, вставая из-за стола так, будто бы он объелся и уже не может ходить. - Покатились мы отсюда, обкормила.
  - И вам спасибо! - улыбалась Айгуль, считая деньги, Денис и Артем оставили ей солидные чаевые. - Приходите к нам еще, не забывайте нас, договорились?
  - Обязательно придем, вы до скольких работаете? - спросил Денис.
  - Обычно до десяти вечера, но если будут посетители, то можем и подольше, но лучше не стоит, - ответила она и убежала, хвастаться дяде чаевыми.
  - Какая хорошая девочка, - сказал Артем, - я ей завидую, у нее еще все впереди.
  - Не хандри, что расклеился? - Денис хлопнул его по-дружески по плечу.
  - А может я хочу хандрить? Может мне этого и надо.
  Они вышли из кафе и медленно поплелись по рынку. Ноги несли их дальше от гостиницы, хотелось просто идти вперед, куда глаза глядят. Возле небольшого прилавка они увидели забавную картину. Молодой парень, явно приезжий, как и они, шел через рынок с пакетом, а под мышкой у него была домбра. Его остановил рослый казах, круглолицый, деревенский, кровь с молоком, он как раз торговал сыром и кумысом, и попросил дать поиграть на домбре. Парень спросил, как ее настраивать, молодой казах пожал плечами, настроил на слух и стал играть.
  - Вот она настоящая жизнь, - сказал Артем, слушая музыку степи, простую, однообразную, но такую точную, идущую из завывания ветра и потрескивания костра в ночи.
  Молодой казах доиграл, было видно, что он очень обрадован, счастлив. Денису не было слышно, что они говорят друг другу, но было видно, что довольны оба. Когда парень с домброй прошел мимо них, Денис окликнул его и спросил, где он купил ее. Парень сказал, что им стоит идти дальше вниз по улице, и там будет универсам с целым этажом сувенирной продукции.
  Через полчаса неспешной ходьбы Денис с Артемом дошли до универсама. Это было типичное здание советской торговой промышленности со всеми его недостатками, облепленное яркими вывесками. Они поднялись на четвёртый этаж, в тесных киосках и павильонах скучали продавцы, предлагавшие разного вида тюбетейки, украшения из серебра, ножи и прочее. Артем углубился в отделы, выбирая подарок для жены и дочки, а Денис почти сразу увидел то, что хотел купить Алине. Это был серебряный треугольник с круглыми малахитами. Орнамент был по-народному прост. Денис представил, как он будет смотреться на Алине, и купил, не торгуясь.
  Артем купил несколько тюбетеек, одну надел на себя и стал похож на стареющего татарина.
  - Все купил? - спросил его Денис?
  - Да, по паре украшений, они у меня любят всякие побрякушки, - улыбнулся Артём, может быть впервые за все время их знакомства. - Они у меня самые красивые. А сам купил что-нибудь?
  - Вот, - Денис показал треугольник на серебряной цепочке.
  - Хм, ты решил предложение сделать?
  - Нет, пока я об этом не думал.
  - По-моему это свадебные украшения, но я могу ошибаться.
  - Неважно, пошли в гостиницу, что-то я спать захотел, - сказал Денис.
  Дорога до гостиницы, идущая все время в горку, полностью отрезвила их. Девушки администратора не было, Денис этому даже обрадовался. Зайдя в номер, он быстро помылся, и улегся переписываться с Алиной. Уже стемнело, когда они, наконец, закончили. Денис все думал, как странно, что когда они вместе, то им не хочется говорить, а сейчас ему хотелось продолжать беседу дальше. Поставив телефон на зарядку на столе, он еще долго стоял в неудобной позе, перечитывая их разговор.
  "Ложись спать" - написала Алина через час.
  "Хорошо, сначала ты".
  "Я уже. Да, не надо мне ничего покупать хорошо?"
  "Почему?"
  "Не люблю сувениры, привозят обычно всякую дрянь".
  "Поздно, я уже купил. Спокойной ночи".
  
  Он лег на кровать и стал засыпать. Вдруг телефон завибрировал от входящего звонка по мессенджеру.
  - Да, ты чего не спишь? - ответил он.
  - А что ты купил? - спросила Алина шепотом.
  - Не скажу, это сюрприз.
  - Ну, скажи, я же спать не буду.
  - Нет, так нельзя, привезу, увидишь. Я думаю, что тебе понравится.
  - Не скажешь?
  - Нет, не скажу.
  - Тогда я тебе тоже что-нибудь куплю, в отместку!
  - Давай, только чур, не объемное, место мало.
  - Только попробуй не обрадоваться! Понял?
  - Я уже радуюсь, не слышишь?
  - Не слышу! Все, до завтра, а то мне завтра в смену.
  Она прервала связь и вышла из мессенджера. Он подождал для проформа и отправил ей последнее пожелание, Алина тут же появилась, отправив уведомление о прочтении.
  - Это никогда само не закончится, - сказал вслух Денис и выключил телефон.
  
  Никто не ожидал стремительных оперативных мероприятий, задержания виновных или подобной романтики, живущей только разве в кино или детективных романах. За каждым делом стоит долгая и утомительная работа, зачастую бесполезная, однообразная. Ожидания оправдались и не оправдались, сложно было подвести однозначный итог.
  Утром за ними заехал Нурлан, рядом с ним сидел молодой парень, высокий и тощий. Он представился как Азамат, руки его беспрестанно ползали по экрану планшета, а голова склонялась вперед, от этого он напоминал голодную хищную птицу, смотрящую вниз с высокой горы.
  Интересующая их контора находилась в паре кварталов от гостиницы, можно было пешком дойти. Они проехали по проспекту и свернули направо. Слева высилось здание полиграфкомбината, на третьем этаже которого размещались всевозможные организации. Охранник на входе не стал ничего спрашивать, увидев развернутое удостоверение Нурлана.
  В конторе их ожидала бледная, как бумага, хозяйка. Она ломала руки, не понимая, что от нее хотят, спрашивая о каких-то dns, ip-адресах. Она твердила, что скоро придет Дима, ее сотрудник, и он все покажет.
  Денис с Азаматом прошли в соседнюю комнату. Там стояли серверные шкафы в два ряда, а с двух сторон бешено дули кондиционеры. Азамат с видом знатока обошел все сервера, переписывая обозначения. Через час подошел заспанный парень, это и был Дима. Разговаривать с ним было особо не о чем, он выдал пароли и уселся в углу, рядом с Азаматом, прислонившись к стене, и скоро уснул.
  Хозяйка часто выходила, она звонила кому-то, громко разговаривая в коридоре. Через несколько часов приехали крепкие ребята. Они вошли стремительно, хлопнув дверью.
  - Кто вы такие? - спросил первый, поигрывая телефоном в руках. Нурлан даже не шелохнулся и поманил его пальцем к себе. - Я спрашиваю, на каком основании вы тут хозяйничаете?
  - А ты кто такой? - спросил Нурлан, отправив сообщение по мессенджеру.
  - Я адвокат, - проревел вошедший. Двое его подчиненных уже силой отстранили Азамата от рабочей станции, где он списывал логии сервера, Четвертый недвусмысленно глядел на Дениса и Артема, спокойно сидевших в другом конце комнаты.
  - А что здесь делать адвокату? - удивился Нурлан.
  - Вопросы здесь задаю я! - проревел адвокат, он подошел к Нурлану и с силой толкнул его в плечо. - Давай, вали отсюда.
  Нурлан сделал вид, что повредил плечо, неловко водя рукой, но в одно мгновенье схватил адвоката за волосы и ударил его головой об стол.
  - Спокойно, встали к стеночке, - сказал Нурлан, направляя пистолет на бросившихся к нему помощников адвоката. - Зря вы так, зря.
  Хозяйка закрыла лицо руками и затряслась в беззвучном плаче. Пауза затянулась, Нурлан держал на мушке двоих, третий медленно поворачивался к нему, пытаясь незаметно вытащить из-под куртки пистолет. Денис перехватил его руку и сложил его в болевом захвате.
  - Стоять! - крикнул Нурлан, бросившимся было к нему помощникам адвоката.
  - Ты даже не представляешь, на кого пошел, - простонал адвокат с пола.
  - Ты лучше заткнись, да? - сказал Нурлан.
  В коридоре послышались быстрые шаги и, перешедшие в топот тяжелых ботинок. В комнату ворвались пятеро полицейских, с автоматами наперевес.
  - Всех пакуйте, - Нурлан показал на адвоката и его помощников. - И ее тоже. А парня мы привезём.
  Через пару минут помещение было очищено, остался сидеть только админ Дима, смотревший на это с полным безучастием.
  - А ты не боишься? - удивился Азамат, глядя на него.
  - А чего мне бояться? - зевнул Дима, - мое дело за серваками следить, что там, я не знаю.
  - Предположим, - усмехнулся Азамат. - А где договора лежат знаешь?
  - Знаю, - Дима пододвинул клавиатуру к себе и открыл клиентскую базу.
  - Надо будет все проверить, все сайты, - сказал Нурлан, подойдя к ним, в табличном массиве была выгружена информация о плательщике, объеме, исходном ip и т.д.
  - Проверим, - сказал Азамат. - Дим, ты поедешь с нами.
  - Да я понял. Вечером-то отпустите?
  - А ты спешишь куда-то? - спросил его Нурлан.
  - Вечером футбол будет, - ответил Дима.
  - Ничего, если что у нас и посмотришь, - ответил ему Азамат.
  - Тогда пофиг, - пожал плечами Дима.
  - Денис, - Азамат позвал его к себе. - Посмотри. Вот, видишь?
  - Ага, - Денис встал рядом и склонился к экрану.
  - Договор заключен с некой ООО "Адриана", знакомое название.
  - Адриана, Адриана, - Денис почесал голову в задумчивости, а потом бросился к своей сумке. Достав планшет, он долго листал в нем файлы и с торжеством мальчишки, попавшем мячом в девятку, воскликнул. - Нашел! Есть такая! ООО "Адриана", там ИНН есть?
  - Нет, надо договор искать, - ответил Азамат.
  - Я думаю, что она. Смотри, - Денис показал Артему таблицу. - Наш фонд переводил этой компании каждый год одну и ту же сумму.
  - Слушай, а мы можем как-нибудь подключиться к ним, чтобы снимать информацию, кто запросы делает? - спросил Азамата Артем.
  - Думаю, что можем. Дим, как думаешь? - спросил засыпающего после ночной гулянки админа Азамат.
  - На этом железе нет, сдохнет. Можно поднять дополнительный сервак, туда и писать лог, - ответил админ.
  - Переведи, - попросил его Артем.
  - Можно, сделаем, - засмеялся Азамат.
  - Вот и супер, - хлопнул в ладоши Нурлан. - Азамат, ты с Димой остаешься, он же бежать никуда не собирается?
  - Куда мне бегать, - зевнул Дима.
  - Короче, как закончите, вези его к нам, поговорим еще вечером, а я пока ребят покатаю, что им тут сидеть? - предложил Нурлан.
  - Вы на Медео были? - спросил их Азамат.
  - Мы нигде не были, вчера прилетели, завтра улетаем, - ответил Денис.
  - Тогда надо съездить. Это недалеко, там красиво, - сказал Азамат.
  - Точно! - воскликнул Нурлан. - А то я уж думал их в наш театр отвести.
  - Нет, не надо нам театров, - замотал головой Артем.
  - Ну почему же? Я думаю, что вы не смотрели спектакли на казахском, - сказал Азамат и громко рассмеялся, - я сам угораю, когда меня моя туда тащит.
  - Это для ценителей, - заметил Дима. - Тут что-то посильнее алкоголя нужно.
  - Ты молчи лучше, - погрозил ему Нурлан.
  - А что, я ничего не употребляю, - Дима демонстративно закатал рукава. - Только отечественную, народную казахскую.
  - Ну, ты и трепло, - покачал головой Нурлан. - Слушай, а кто были эти адвокаты?
  - Эти то? А, не знаю. Они иногда приезжали, крыша вроде или хозяева. Работа была ненапряженная, а в остальное я не лез, - ответил Дима.
  - А дальше что думаешь делать? - спросил его Денис.
  - Ничего, у меня десять фирм на контракте, эта самая туфтовая, мало платили.
  - А чего работал? - удивился Артем.
  - Сервера хорошие, интересно было. Надо же профессионально расти, а на простых базах отупеешь. Я там скриптов написал, раз в месяц прихожу, делаю вид, что серваки чищу.
  - Давай, удачи, - Денис пожал ему руку.
  - Счастливо, - ответил Дима.
  Попрощавшись, они оставили Азамата с Димой одних. Уже на выходе к ним подбежал взволнованный мужчина в помятом костюме, выспрашивая, будут ли у них проблемы, ведь они же ничего не делали.
  - Найдем, будут, - Нурлан пытался отвязаться от него. - Если ничего нет, то нечего и бояться.
  Мужчина еще что-то сказал, но Нурлан громко попрощался с ним, и они вышли на улицу.
  - Дождь пошел, - сказал Нурлан, задрав голову кверху.
  - Да вроде слабый, - ответил ему Денис, смахивая крупные капли с носа.
  - Да нет, это может и хорошо, пыль прибьет. Поехали? - Нурлан сел в машину.
  - Ты идешь? - спросил Артема Денис, тот медленно курил у входа. Он затушил сигарету и побежал к машине.
  Улица оживилась, вставая в послеобеденную пробку. Нурлан уехал в другом направлении, уходя по свободной дороге вглубь квартала. Скрылись производственные здания, Денис заметил школьный забор слева, на спортивной площадке дети лениво играли в футбол.
  - Мы этих баранов сейчас объедем, - пояснил Нурлан. - Дорог никто не знает, только по прямой ездят.
  - А как здесь еще ездить? - удивился Артем. - У вас же нет слова "назад".
  - Как нет? - удивился Денис.
  - Это такой анекдот. По-казахски вперед означает алга, а слова "назад" нет, - пояснил Артем. - Поэтому если казаху надо поехать назад, то он поворачивает коня и алга!
  - Да, есть такое, - рассмеялся Нурлан. - Но надо знать, куда коня поворачивать.
  Они объехали район с другого конца, и выехали рядом с рынком.
  - Здесь неплохая кафешка, хорошая кухня, - сказал Нурлан.
  - Да, мы тут вчера были, - сказал Денис.
  - А Айгуля была? - оживился Нурлан.
  - Да, была. Красивая девчонка, - ответил Денис.
  - Слушайте, вечером пойдете, передайте ей привет от дяди Нурлана. Скажите, что я помню свое обещание, - попросил Нурлан.
  - Так сам и скажи, с нами сходишь, - предложил Артем.
  - Нет, я не могу. У меня сегодня у дочки выступление, должен быть, - ответил Нурлан.
  Они пересекли проспект и ехали мимо драматического театра. Около входа стояла группа людей, напряженно изучая стенды.
  - Не там выступает? - спросил Артем, показывая на театр.
  - Нет, рано еще, ты что? Ей только 12 лет. Она танцами занимается, там у них что-то вроде показательных выступлений или конкурс. Не помню, жена все знает, мне все нравится, я не разбираюсь, - ответил Нурлан.
  - И поэтому ты самый благодарный зритель, - сказал Артем. - Плавали, знаем.
  Вскоре дорога вывела их из города, местность все больше становилась похожей на горную, резко менялся ландшафт, и вот они уже вместе со всеми карабкаются на гору. Их автомобиль легко обогнал перегруженный автобус, сквозь открытые окна которого слышалась перебранка пассажиров. Денис мимолетным взглядом уловил их лица, у кого-то напряженные, скованные, некоторые сидели в тупой задумчивости, вырванные моментом сближения.
  - Чего они ругаются? - спросил Денис.
  - А, тут всегда ругаются, сколько себя помню. Садятся много деревенских, а гонору много. Кто-то не так встал, кто-то от двери отойти не может, и пошло поехало.
  - Понятно, у нас также, - сказал Денис.
  - Да как может быть иначе? Столько лет, веков жили одной страной, - Нурлан прибавил газу, и их машина пошла на обгон по встречной, обходя засыпающие автомобили на подъеме. - Можешь, как хочешь называть, но страна была одной, этого не изменить, люди-то те же остались. Сколько еще должно родиться, чтобы все поменялось?
  - Уже меняется, - заметил Артем. - Тут скорее другое, скольким еще надо сдохнуть, чтобы все поменялось.
  - Наверное, ты прав, - согласился Нурлан. - Но разве наши дети не привнесут в мир наше сознание?
  - Мои точно нет, - ответил Артем. - Ты очень сложно мыслишь, все гораздо проще. Человек не будет менять мир, это удел исключительных людей. Человек будет меняться под существующий мир, приспосабливаться.
  - Э, как грустно это. Что мы, животные, что ли? - цокнул языком Нурлан.
  - А что, разве не животные? - удивился Артем.
  - Сложные вопросы задаешь. Сложные. Не хочу знать на них ответа, не хочу, -сказал Нурлан. - Хочется пожить еще в своих заблуждениях подольше, так и жить радостнее.
  - Согласен, в этом и есть весь человек, - ответил ему Артем.
  Справа показался открытый каток, Денис чуть не вывернул шею, пытаясь разглядеть, катаются на нем или нет. Нурлан припарковался выше и предложил подняться наверх. Навстречу им спускались группы туристов, обвешанных фотоаппаратами, На другой стороне стоял автобус, ожидая пассажиров.
  Наверху дорога расходилась в две стороны, Т-образный перекресток образовывал подобие набережной, вдоль которой гуляли туристы, ездили велосипедисты, а дорога уходила дальше направо, поднимаясь все выше и теряясь в зеленой дали. За перилами ограждений открывался чудесный вид, внизу, вдоль ярких лугов, бежала речка, все еще будто бы цвело и пахло, но мягкая кисть осени уже добавила своих красок. Позади остался конькобежный стадион, он был виден сверху хорошо, можно было даже различить фигуры немногочисленных спортсменов, методично нарезавших круги по стадиону. Они пошли по дороге вдоль ограждения, когда отошли довольно далеко от других людей, Нурлан остановился и, опершись руками о перила, сказал:
  - Это хорошо, что вы приехали. Вот если бы мы просто отработали ваш запрос, то завтра уже пришли люди, объяснили, кто был не прав.
  - Замяли бы, это хочешь сказать? - спросил Артем.
  - Да, замяли бы, - кивнул Нурлан, повернувшись к нему. - А сейчас не получится.
  - Хорошо, если так, - пожал плечами Денис. - Меня, если честно, очень удивили эти ребята. Я думал, что это уже ушло в небытие.
  - У, ты что. Все только начинается, - Нурлан с силой хлопнул ладонями по ограждению. - Вы же найдете этих ублюдков? Я смотрел дело, не понимаю, как это можно, как? По-моему их надо расстреливать на месте.
  - Вряд ли, - покачал головой Артем и ухмыльнулся. - А насчет того, что ты не понимаешь, то не стоит кривить душой. Во сколько лет принято было еще не так давно девочек замуж выдавать?
  - Нет, но сейчас такого нет! - возмутился Нурлан, - я как подумаю, что кто-то моих дочерей тронет. У, шайтан, я его точно убью, и мне не нужен никакой суд, ни к чему это.
  - Может ты и прав, так и надо, - Артем достал сигарету и закурил. - Это, кстати, к нашему разговору. Твои предки не поняли бы тебя. Не перенес ты их понимание жизни сквозь года, не перенес.
  - Ай! Ты меня совсем запутал! - воскликнул Нурлан и спросил Дениса. - Он всегда такой?
  - Это он еще вполне ничего, - ответил Денис.
  - Ну, а что? Раньше это не считалось преступлением, - сказал Артем. - Вот только все это впустую. То, чем мы сейчас занимаемся - это никому не надо. Есть громкие заявления, есть потрясание кулаками - Не допустим! А толку нет. А нет его потому, что не дадут нам дело закончить, не дадут. Я не пессимист, все так и будет. Ведь все просто: убери финансирование, уберешь и спрос, не будет и предложения. Экономика в чистом виде. А вот финансы трогать нельзя, слишком большие люди сидят на этой кормушке, а это так, игры для извращенцев, которые тоже приносят неплохие деньги.
  - Нет, я не понимаю. Если все всё знают, то почему не хотят это уничтожить? Разве трудно поймать за руку тех, кто продает детей? - возмущался Нурлан. - Нет, я не понимаю, как такое может быть?
  - А что не понятного? А сколько девок в сексуальное рабство продается? А дети более дорогой товар, штучный, можно сказать. Тем более, что клиенты вряд ли простые люди. Все под контролем кого надо, а раз есть факт преступления, факт этой позорной страсти, то можно их использовать, а потом, если понадобится, демонстративно покарать, - Артем докурил и стал искать место, куда бросить бычок. Бросать, как другие, за ограду, ему не хотелось, он достал бумажку из куртки и завернул его туда, убрав обратно в карман.
  - Какие страшные вещи ты говоришь, - вздохнул Нурлан. - А как с этим жить?
  - Никак. Я и не живу, - Артём подошел к ограде и перелез через нее, усаживаясь на зеленом склоне. Денис и Нурлан сели рядом с ним.
  Небо прояснилось, выглянуло теплое солнце, светя им лицо. Они зажмурились, улыбаясь друг другу.
  - Когда я смотрю на солнце, то мне кажется, что я живой, - сказал Артём. - Но, когда возвращаюсь обратно и смотрю в эти лица, то чувствую себя мертвым.
  - Нет, это неправильно, - Нурлан по-дружески толкнул его в плечо. - У тебя есть семья, дети - это твоя жизнь, а это работа, то же жизнь, но она твоя только на время, а семья навсегда.
  - Сказал бы ты мне это лет двадцать назад, - грустно усмехнулся Артем. - Я может быть и иначе думал, жил иначе.
  - Ничего, ничего. Ты что, помирать собрался? Не говори ерунды! Приедешь домой, первое, что сделай, поцелуй жену, детей, обними их, понимаешь? Просто спроси, как у них дела. У тебя родители живы?
  - Нет, умерли уже все.
  - Съезди на их могилу, просто постой, не пей, просто приди, поговори с ними. Расскажи им то, что у тебя на душе, тебе станет легче. Езжай вместе с женой. Давай, чего ты в самом деле? - Нурлан удивленно взмахнул руками. - Твоя жизнь в твоих руках, думай головой, действуй сердцем.
  - Ты меня будто бы вербуешь, - засмеялся Артем.
  - Да пускай и так. Вербуйся, не сопротивляйся, - я тебе дело говорю!
  - Спасибо, Нурлан, - Артём крепко пожал ему руку. - Я попытаюсь.
  - Э, когда я служил в армии, у нас не было слова попытаюсь, это вообще было непонятное понятие. Могло быть только "сделаю".
  - В армии только два варианта? Никак нет, и так точно, - добавил Денис.
  - Вот, дело говоришь, - поддержал его Нурлан.
  - Так точно! - воскликнул Артем.
  Через час Нурлан отвез их к гостинице. Они долго прощались, не говоря больше ни слова про работу. Артем даже начал шутить, получалось у него это не очень, но было видно, что делал он это искренне. Распрощавшись с Нурланом, Денис и Артем, не сговариваясь, пошли в сторону рынка. В кафе их встретила раскрасневшаяся от жара кухни Айгуль. Она очень им обрадовалась и побежала протирать стол возле окна, там, где они сидели.
  - Так, водку я вам не принесу, - безапелляционно сказала Айгуля, грозно посмотрев на них.
  - А мы и не хотим, - ответил ей Артем, - или ты будешь?
  - Нет, я не хочу, - сказал Денис. - Что посоветуешь?
  - А что советовать? - удивилась Айгуль. - Берите плов, я салат вам принесу.
  - А пирог? - спросил Артем.
  - Ой, пирога нет, - извинилась Айгуль. - Не сделала. Вы бы предупредили!
  - Ничего, все нормально, - сказал Денис.
  - А нет, есть баурсаки, я сейчас наделаю, будете? - оживилась Айгуля. - Полчасика подождете, хорошо?
  - Как скажешь, хозяйка, как скажешь, - ответил ей Артем, - нам двойную порцию.
  - А зачем так много? - удивилась девочка.
  - Мы завтра утром улетаем домой, а так будет прекрасный завтрак, - ответил ей Артем.
  - А, тогда ладно, сделаю! Можно еще лепешек с мясом напечь.
  - О, давай, - обрадовался Денис. - С собой заберу, они же доживут до завтра?
  - В холодильник положите, доживут, - ответила Айгуль.
  - Да, подожди минутку, - остановил ее Артем, когда она уже собралась убежать на кухню. - Тебе привет передавал дядя Нурлан. Сказал, что все помнит и сделает, как обещал.
  - Дядя Нурлан? - девочка изобразила походку Нурлана, слегка косолапую.
  - Да, он, - подтвердил Артем. - А что он должен сделать?
  - Не скажу, - Айгуль закусила губу, таинственно поглядывая на них. - Ладно, вам скажу, все равно вы скоро уезжаете и никому не проболтаетесь.
  - Ну ты и хитрюга, - Артем дернул ее за длинную тонкую косичку, так безответственно болтавшуюся возле него.
  - Ай! Не хулиганьте! - возмутилась она. - Он мне обещал, мы с его дочерью в одну танцевальную школу ходим, только я в старшей группе, короче он обещал мне экскурсию в полицейский участок.
  - А тебе это интересно? - удивился Денис.
  - Конечно! Я же хочу стать журналистом, у меня уже заказ есть на этот репортаж.
  - И для этого тебе нужен объектив с большой светосилой, так? - предположил Артем.
  - Можно и китовым обойтись, но с ним, конечно, фотографии получились бы улетные! Все, я побежала делать баурсаки.
  
  9.
  
  На часах уже было почти десять вечера, когда из ледового дворца показалась последняя группа спортсменов. Две девочки с большими рюкзаками подбежали к солидному паркетнику, радостно смеясь.
  Поздняков стоял в тени голых деревьев сквера, ведущего к центральному входу в ледовый дворец, они не могли его видеть, зато он хорошо видел их, точнее ее. Он не сводил глаз с девчонки с ярко красным рюкзаком и в белоснежной куртке. Как только она села в машину, он с ожесточением выдохнул и крепко, до боли в руках, сжал кулаки. Если бы кто-нибудь видел его сейчас, то его приняли бы за душевнобольного или наркомана, переходящего из стадии экстаза в стадию жесточайшей ломки. Именно так выглядело его лицо, больше похожее на вытесанную из серого камня гримасу боли, гнева и страха.
  Пора уже было на что-то решаться. Если эту маленькую тварь так и будут забирать каждый день, то у него не останется выбора. Впрочем, одна или две, какая разница. Он знал, что иначе решат за него. Перед глазами в снежном вихре завертелись белые круги, его затошнило, он вспомнил, что не ел сегодня целый день. В кармане настойчиво вибрировал телефон, это звонила жена, подождет, не до нее сейчас.
  Он скрытно выбрался из своего укрытия, план был хорош, сюда не добивали многочисленные камеры, а Катя Васильева заканчивала тренировки последней, готовясь к очередным соревнованиям. Один шанс, одна секунда и дело сделано. Не зачем тратить время на созерцание или ненужную театральность, он сделает все быстро. Идя по улице, он ощутил, что все еще сжимает в руках прозрачную леску, по спине пробежался липкий холодок, он судорожно спрятал леску в карман, заставляя себя не оборачиваться. Но странное чувство тревоги, подавлявшее его после этого злосчастного проигрыша на тотализаторе, нет, ну зачем он взял такое огромное плечо! Но он был уверен, что эта девчонка победит, а она, эта маленькая дрянь! Она уступила японке, упав в самом начале на тройном риттбергере. Он зашел в Макдональдс и встал в очередь.
  - Здравствуйте, что вы будете заказывать? - спросила его девушка у кассы, но он ее не слышал, погруженный в свои мысли. - Могу вам порекомендовать наши фирменные бургеры, сегодня на них скидка.
  - Эй, ты что, уснул? - его грубо толкнули сзади.
  - Да-да, сейчас, - очнулся он, озираясь назад, за ним стоял высокий парень с крупным мясистым лицом и нагло смотрел ему в глаза. - Я возьму вот этот комплект.
  Поздняков показал на левую картинку, девушка, не переставая улыбаться, предложила ему взять еще пирожок или кекс, он взял оба, и, ссутулившись, пошел с подносом к свободному месту в темном конце зала. Он и не заметил, что во время толчка этот наглый тип позади второй рукой прицепил к его пальто крохотную метку. Поздняков некоторое время озирался, всматриваясь в лица безразличных к нему людей, занятых поеданием бургеров и копанием в интернете всякой ерунды. Успокоившись, он принялся за еду.
  Выбегая из закусочной, он не обратил внимания на стоявших около такси мужчин, один был высокий с широкими плечами, второй был ниже и нервно курил.
  - Смотри, как побежал, - сказал Денис, провожая взглядом Позднякова.
  - Домой, - ответил таксист, широко зевнув, он облокотился на дверь, высовывая голову из окна. - Может и мы по домам, а?
  - Да, - Артем отбросил от себя недокуренную сигарету. - На сегодня все.
  Они сели в такси, водитель резко стартанул, обгоняя на повороте неторопливых автолюбителей.
  - Вов, ты поосторожнее, не надо привлекать внимания, - сказал ему Артем.
  - Последний рейс, спешу домой, - засмеялся водитель.
  - Все-таки мне не нравится эта игра на живца, - сказал Денис. - Почему мы не можем взять его сейчас? Ты понимаешь, что будет с этой девочкой? А если мы не успеем? И вообще, как она будет с этим жить?
  - А они? - Артем посмотрел на него бесцветным взглядом. - Если я буду жалеть всех, то ничего не получится. Нужен прецедент, тогда эта махина зашевелится. Кто-то должен пострадать, а за девчонку не волнуйся, справится.
  - Не знаю, не нравится мне это, - сказал Денис, отслеживая перемещение метки, оставленной им на поле пальто Позднякова. - В метро зашел.
  - Понятно, - Артем нервно дернул головой. - Я, кстати, сделал все, как посоветовал Нурлан.
  - Так, и что в итоге? - Денис после командировки не стал расспрашивать Артема, считая, что это его не касается.
  - Ты знаешь, вроде неплохо, - Артем подернул губами в смущенной улыбке. - Решили все вместе съездить в отпуск в январе, покататься на лыжах.
  - Так это же здорово, разве не так?
  - Здорово, но что делать с этими уродами?
  - Никуда они от нас не денутся, - ответил водитель, нагло лавируя между потоками машин, - они тебя подождут, не беспокойся.
  - Вовка прав, - поддержал его Денис.
  - А как твоя, понравился ей свадебный орнамент? - спросил Артем.
  - Ты знаешь, я специально искал и нигде не нашел, что это свадебное украшение, - сказал Денис. - А так была очень рада. Я даже не ожидал, что так обрадуется. Теперь носит его почти каждый день.
  - Вот-вот, - хмыкнул Артем. - Женись в августе, тогда не так жарко.
  - Я пока не собираюсь жениться, - удивленно сказал Денис. - С чего ты взял?
  - Ты не собираешься, а Алина твоя уже хорошо за твой джойстик схватилась, скоро начнет управлять, поверь мне.
  - Ну ты скажешь! - воскликнул водитель. - За джойстик, ха-ха!
  - Посмотрим, - буркнул Денис. У него зазвонил телефон, это был Петр Ильич. - Да, слушаю вас, Петр Ильич.
  - Алло! Денис! Ну как у вас там дела? - завопил в трубку Петр Ильич так, что слышно было всем в машине.
  - Да никак, - ответил ему Денис, отстраняясь от телефона, чтобы не оглохнуть. - Нападения не было.
  - Так нечего ждать, берите его как есть! - воскликнул Петр Ильич. - А там базу подведем, не проблема.
  - И я так же думаю, но Артем не соглашается, - ответил Денис.
  - Надо подождать, - крикнул в трубку Артем.
  - Чего ждать? Брать надо, брать! - возмущался Петр Ильич.
  - Завтра возьмем, - ответил ему Артем.
  - Утром берите, - не унимался Петр Ильич. - Вы его сколько уже караулите?
  - Неделю, - ответил Денис, переводя телефон на громкую связь.
  - Так вот человек неделю уже готовится к убийству, как ты думаешь, когда он сорвется? - не унимался Петр Ильич. - Вы что, хотите, чтобы были тяжкие последствия?!
  - Ого, Петр, я смотрю, ты нашу Наташу уже цитируешь. А говорил, что психологов не любишь, - сказал Артем.
  - Так и не люблю! А ты мне зубы не заговаривай. Берите его прямо с утра, как только он появится в этом районе, сразу берите!
  - А что, по-моему, Петр прав, - неожиданно сказал Артем. - Я согласен, надо брать. Молодец, Петь, как бы мы без тебя, а?
  - Поговори мне еще. Денис, я за тобой заеду рано утром, поговори с Наташей, захватим ее по дороге, - сказал Петр Ильич.
  - А зачем ее? - удивился Денис.
  - Затем! Если что случится, ты будешь людей успокаивать? То-то! Все, в пять утра заеду, давай. Всем выспаться, чтобы завтра были здесь не позже шести утра! - рявкнул Петр Ильич и положил трубку.
  - Какой, а? - покачал головой Артем. - Ну что, Вов, давай, заберешь меня, хорошо?
  - Не вопрос. Надо бы еще пару ребят взять на служебной, не помешает, - ответил Вова.
  - Давай, возьми два наряда, я сейчас позвоню, ты скоординируешь, закроете оба выхода, хорошо? - сказал Артем. - Все, меня тут высади.
  Он вышел возле метро и скрылся в подземном переходе.
  Поздняков пришел домой за полночь. Во рту было мерзко от съеденного ужина, живот крутило, а на глазах скрипел песок. Он открыл дверь и вошел в квартиру. Свет горел только в его кабинете, он, не раздеваясь, вошел туда, обнаружив там жену, сидевшую за его компьютером. Она была бледная и прижимала руки к лицу, не в силах оторваться от экрана.
  - Что ты тут делаешь? - зашипел он.
  Женщина дернулась и упала со стула, увидев его. Она судорожно прижимала руки к себе, отодвигаясь от него все дальше.
  - Так вот зачем тебе понадобились деньги, - еле слышно шептала она. - Саша, что же это, Саша?
  - Зачем, зачем ты... - он схватился руками за голову и ринулся к ней.
  - Не трогай меня, не трогай! - закричала жена, пытаясь защититься от его ударов. - Ты больной! Больной!
  Ей удалось от него отбиться, и она выбежал из комнаты. Он настиг ее на кухне, женщина держала в дрожащих руках кухонный нож.
  - Не подходи, не подходи ко мне, - крикнула она, глаза ее подернулись, и на щеки закапали слезы. - Ты же сказал, что ты излечился, Сашенька.
  - Зря, зря ты это сделала, - сухо ответил он, подходя ближе.
  - Не подходи, не подходи! - закричала она.
  - А что ты думала? Откуда у нас все это? - закричал он, обводя руками вокруг себя. - Я столько не зарабатываю, подумай сама, а?
  - Саша, не подходи. Я все им расскажу, я все расскажу, - прошептала она, забиваясь в угол кухни.
  - Никому ничего ты не расскажешь!
  Он бросился к ней, нож неглубоко пробил пальто, чуть вонзившись в живот. Страх, эапах собственной крови и боль раззадорили его, он стянул леску на ее шее, все туже стягивая за деревянные ручки петлю. Он тянул до тех пор, пока она не повисла в его руках безвольной куклой с выпученными глазами.
  - Никому ты ничего не расскажешь. Никому ты ничего не расскажешь, - повторял он снова и снова, как умалишенный, все туже сдавливая петлю, будто бы желая совсем отрезать голову. Его пальто и брюки были уже запачканы кровью, но он этого не замечал.
  Отбросив труп жены в угол, он повесил пальто на вешалку и, как ни в чем не бывало, пошел мыть руки. В зеркале на него смотрела зверская обезьянья морда, скалившая клыки, горя затуманенными кровью глазами.
  Помыв руки, он вернулся на кухню. Достав из шкафа бутылку коньяка, он налил себе полную рюмку и с наслаждением выпил. Его взгляд иногда натыкался на труп жены, но он его не замечал, теперь это было для него так же обычно, как и стол, стоявший посреди комнаты или стулья, плотно задвинутые в него. Налив себе еще рюмку, он пошел к себе в кабинет.
  На компьютере был открыт его профиль, рука трепетно потянулась к экрану, желая потрогать застывшую картинку. Но в колонках прозвенел колокольчик, пришло новое сообщение. Он свернул видео и открыл почту. Медленно, окаменевшими руками он открыл письмо от белого пони. По экрану заскакал смеющийся белый пони, а потом появилось простое сообщение, то, что он и так знал: "Ты опять не смог. У тебя осталось три дня, запомни это".
  - Да сделаю, сделаю! - крикнул он, с силой ударив кулаком в монитор, экран пошел рябью, но устоял на месте, - сделаю, слышишь ты? Завтра, завтра.
  Не раздеваясь, он лег на диван и уснул.
  Утром, еще до восхода солнца, он встал, накинул пальто и вышел из дома. За ночь кровь на его одежде высохла и стала похожа на грязь. Незаметной тенью он шмыгнул в метро, слившись с первой волной.
  - Появился, - сказал Денис, метка определилась на карте, объект быстро приближался к входу в ледовый дворец. - Он очень быстро идет.
  - Так, пошли, - скомандовал Петр Ильич, и они вышли из машины. Он махнул рукой патрульной машине, стоявшей рядом, и она почти бесшумно покатилась к центральным воротам.
  - Ты думаешь, он станет это делать с утра? - спросил Денис, стрелка часов на его руке медленно подвигалась к половине восьмого.
  - По-моему, я его вижу, - сказал Петр Ильич. Он остановился и сделал вид, что закуривает.
  Денис проследил взглядом темную спешащую фигуру, скрывшуюся в глубине аллеи, ведущей к входу в ледовый дворец. На парковке появилась черная БМВ, из которой выскочила девочка в белой куртке и с красным рюкзаком на плечах. Она помахала рукой женщине за рулем и побежала к входу. Машина развернулась и уехала.
  - Пора, - сказал Денис.
  Они разделились с Петром Ильичом, Денис пошел по соседней аллее, а Петр Ильич почти бегом стал обходить небольшую парковую зону с другой стороны. Они окружали зверя, как это делают охотники, выпуская вперед ничего не подозревающую приманку.
  Денис следил за положением зверя, обходя его слева по узкой дорожке. Под ногами хрустели замерзшие листья, слегка присыпанные первым снегом. Впереди по главной аллее промелькнула белая куртка, Денис бросил только один взгляд на экран телефона, метка рванула вперед, и он рванул за ней. Голова полностью освободилась от мыслей, он такое часто испытывал на соревнованиях, концентрируясь перед выходом на ковер. Руки и ноги действовали без его участия, он набрал хорошую скорость и как пушечное ядро, вылетев из-за поворота, сшиб уже успевшего выбежать на дорогу Позднякова. Зверь, ошеломленный, сбитый с ног, стал неистово бить его руками, пытаясь набросить на шею Дениса петлю. Денис с трудом справлялся с ним, пропуская удары в лицо, хотя и был гораздо выше и тяжелее соперника. Поздняков бился неистово и ожесточенно, что-то крича, нечленораздельно, больше это походило на рык. Показалась фигура запыхавшегося Петра Ильича, он старался, как мог, но возраст и вес давали себя знать. Наконец удары Дениса достигли своей цели, и Поздняков обмяк и повалился на него.
  - Готов? - только и успел спросить Петр Ильич, подбегая к нему.
  - Готов, - Денис поднялся с земли, нервно отряхивая куртку. - Здоровый, гад.
  - Да, хорошо он тебя зацепил, - Петр Ильич придирчиво осмотрел лицо Дениса. - Ничего, заживет.
  - Куда деваться. Слушай, а где девочка? - Денис стал озираться, но белой куртки нигде не было.
  - Убежала, - сказал Петр Ильич. - Молодец, все правильно сделала. Вон она с Наташкой.
  Он показал на другой конец аллеи, где виднелась фигурка в белой куртке и высокая женщина, прижимающая девочку к себе.
  - Ну, слава аллаху, - выдохнул Денис. - Черт, черт!
  - Чего ты? - удивился Петр Ильич, глядя, как Денис машет от злости руками.
  - Да ничего! Вот зачем было до этого доводить? А если бы не успели? - воскликнул Денис. - А если бы не успели, понимаешь?
  - Понимаю, но по-другому никак, - Петр Ильич хлопнул его по плечу с клонился над оглушенным Поздняковым. Он перевернул его и надел наручники, туго застегнув браслеты. - Такая работа, Денис, такая работа. Кто-то должен быть жертвой, нет жертвы, нет дела.
  - Тошно мне от этого, тошно! - крикнул Денис, он не мог успокоиться, сердце билось в разбалансированном танце, стало трудно дышать.
  - Это пройдет, пройдет, - сказал Петр Ильич. Он подозвал к себе двух полицейских, бегущих к ним с другого конца аллеи, и показал на шевелящееся тело. - Ребят, пакуйте его и к нам, поняли?
  Ребята легко подняли Позднякова и потащили его к машине, Поздняков не в такт перебирал ногами, и часть пути его волокли как мешок. Петр Ильич достал сигарету, повертел ее в руках и убрал обратно.
  - Пойдем, тебя ждут,
  Денис часто задышал, желая успокоиться, и они пошли к главным воротам.
  Девочка смотрела на подошедших мужчин с интересом, не было в ее взгляде страха и непонимания. Это очень удивило Дениса, он ожидал увидеть испуганного ребенка, а тут на него смотрел взрослый взгляд, но с искорками детского озорства.
  - Спасибо вам большое, - ровным, важным голосом сказала девочка.
  - Извини, - сказал Денис.
  - За что? - удивилась девочка.
  - Вам не за что извиняться Денис, - сказала ему штатный психолог Наташа. Она была высокая с вьющимися каштановыми волосами, форма хорошо смотрелась на ней, придавая значительность ее образу. - Я думаю, что Петр Ильич не будет в этот раз со мной спорить.
  - Абсолютно точно, - подтвердил Петр Ильич и подмигнул девочке. - Ну что, Кать, не испугалась?
  - Нет, что вы, - замотала головой девочка, сбрасывая с себя ненужную и неуместную взрослость молодого спортсмена. - На меня уже не в первый раз пытаются напасть. Первый раз это было на кубке в Токио. Там один сумасшедший хотел, не знаю, что он хотел, короче его задержали.
  - Почему ты не боишься? - спросил ее Денис. Наташа нахмурилась, делая ему знаки лицом.
  - Не знаю, просто нет страха, - пожала плечами Катя. - Я привыкла не бояться. Я все понимаю, я уже немаленькая девочка.
  - Автограф то дашь? - улыбнулся Петр Ильич, желая сменить тему разговора, видя, что Денис никак не может придти в себя.
  - Конечно! Но у меня нет с собой постеров. Идемте на каток, там у тренера целая коробка. А еще, если хотите, есть пригласительные, или нет, надо у тренера узнать.
  - Конечно, хотим, - радостно ответил ей Петр Ильич. - У меня внучка фанатеет от тебя, уши уже все прожужжала.
  - А она тоже занимается фигурным катанием? - Катя с любопытством профессионала посмотрела на него.
  - Только начала, ей семь лет.
  - Ну, это уже много, уже не пингвиненок, да?
  - Вроде да, - Петр Ильич сделал вид, что сильно задумался. - Что-то она такое говорила, а я все мимо ушей, болтает и ладно.
  - Ничего, разберетесь, - Катя протянула ему руку и важно пожала. - Спасибо.
  Она протянула руку Денису, он помедлил, достал платок и вытер ладонь, ему не хотелось касаться ее руки после того, как этим кулаком он бил того урода. Катя крепко, неожиданно для него, пожала ему руку, демонстрируя хорошую физическую силу.
  - Вы просто молодец. Я буду рада, если вы придете на мои выступления. Да и вообще, приходите, у нас такие классные девчонки и мальчишки катаются.
  - Обязательно приду, - улыбнулся ей в ответ Денис. - Обязательно.
  - Вы обещали, - она погрозила ему пальцем.
  - Наташ, тогда ты сходишь с Катей, а мы в контору, - сказал Петр Ильич. - Не забудь забрать автографы.
  - Я напомню, - сказала Катя.
  Наташа шепнула Денису на ухо, чтобы он сегодня зашел к ней, и ушла с Катей. Денис долго провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду. Он стал смотреть на свою большую ладонь, которую только что пожала эта смелая девочка, и ему стало стыдно... стыдно за себя, за них, за всех.
  - Знаешь, я когда молодой был, ну как молодой, - Петр Ильич засмеялся. - Уже лет десять отработал почти. Так вот пришел к нам Артем, он был моложе тебя. Такой же энергичный и честный. Так вот сейчас это совсем другой человек, не бери с него пример, это самоуничтожение приведет тебя к могиле, так долго жить нельзя.
  - Я понимаю, - ответил Денис, пряча покрасневшую руку в карман. - Но я не хочу меняться.
  - Ты думаешь, что это будет предательством с твоей стороны?
  - Именно так я и думаю. Их надо убивать на месте, брать и убивать! Без суда и следствия, как на войне.
  - Нельзя, этого нельзя делать. А если ты ошибешься?
  - Я отвечу.
  - А разве ты вправе решать? Кто дал тебе это право? Ладно, нечего лясы точить, пошли позавтракаем и в контору.
  - Пошли, - согласился Денис. - Слушай, а где Артем?
  - Он поехал на квартиру к гражданину Позднякову, будут делать обыск. Как раз документы подготовили или нет, не важно, впишут, как положено.
  
  Посреди комнаты, привязанный к стулу, сидел Поздняков. Петр Ильич вытирал руки бумажным полотенцем, он только что с трудом смог утихомирить задержанного, белая рубашка была безнадежно заплевана кровью. Поздняков следил за ним глазами, не поворачивая головы, склоненной набок. На лице его застыла глупая усмешка, рот дергался, обнажая красные от крови зубы.
  - Вы считаете, что это смешно? - спросил его Артем, все это время наблюдавший за происходящим, сидя за столом. Пока Петр Ильич и сержант усмиряли буйного, Артем заполнял документы.
  - Да, - Поздняков сплюнул на пол перед собой и раскрыл рот в дебильной улыбке. - Вы можете строить из себя кого угодно, мне вас бояться нечего, не вышли рылом.
  - Интересно, а кого же вы тогда боитесь? - Артем спросил его, и снова принялся за заполнение документов.
  - Никого, мне бояться некого, - ответил Поздняков. Он бросил взгляд на сержанта и Петра Ильича. - Хорошо я вас, да?
  - Что-то ты больно смелый, - сказал Петр Ильич, старательно скрывая свои чувства, сейчас ему хотелось подойти к нему и ударить по этой наглой морде.
  - Зачем вы убили свою жену? - спросил Артем, не отрываясь от бумаг.
  - Потому, что она мне надоела, - гадко усмехнулся Поздняков. - Просто надоела.
  - То есть вы подтверждаете, что совершили убийство сознательно? - уточнил Артем, подняв на него глаза.
  - А это уже твоя работа, гражданин начальник! - рассмеялся Поздняков. - пиши, что хочешь. Мне уже все равно.
  - А почему это тебе все равно? - спросил Петр Ильич, грузно садясь на стул возле Артема.
  - Все равно, - повторил Поздняков, взгляд его стал серьезным. В глазах заблестела черная сталь. - А знаете, вы ведь никогда не сможете их поймать, никогда.
  - Тебя же поймали, и других поймаем, - ответил ему Петр Ильич.
  - Нет, я это так, шрапнель, ничто, - он вздохнул, взгляд его стал грустным, даже мечтательным. - Вы, наверное, думаете, что мы все изверги такие, насильники, да? А нет. Многие, поверьте мне, очень многие, сами готовы себя продать. А что, работа, как говорится, непыльная, а деньги неплохие.
  - О чем это он? - нахмурился Петр Ильич.
  - Он говорит о том, что часто детская проституция является сознательной и добровольной, - пояснил Артем.
  - Да ну, ты что такое говоришь? - возмутился Петр Ильич.
  - Ха-ха-ха! Я разрушил твой хрустальный мирок! - заржал Поздняков.
  - К сожалению, он прав, - сказал Артем и долго смотрел в глаза Петру. - В сети много объявлений, где дети сами предлагают себя, и это не фейк. Мы отслеживаем их, но часто родители не дают хода делу, желая скрыть позор, есть и другие причины. Гражданин Поздняков, вы проработали больше десяти лет тренером по спортивной гимнастике, верно?
  - Одиннадцать лет, Одиннадцать чудесных лет, - ответил Поздняков.
  - И что, там тоже были те, кто хотели себя продать? - вскипел Петр Ильич.
  - Представляешь себе, да? Очень много было. Даже родители были не против, - ответил Позняков.
  - Ты врешь, сука, врешь! - заорал Петр Ильич.
  - Петь, сходи покури пока, - сказал Артем, не выдавший лицом ни одной эмоции.
  - Покурить? Да я лучше этому уроду башку проломлю! - Петр Ильич дернулся на стуле, но сел обратно, беря себя в руки.
  - Давай, давай, мой малыш, - подбадривал его Поздняков, заливаясь булькающим смехом.
  - Гражданин Поздняков, ваш сын учится и живет в Финляндии, все верно? - спросил Артем.
  - Js wohl! вы же все знаете, отправьте меня спать, я хочу спать. Согласно Женевской конвенции, вы не можете ущемлять мои права на естественные нужды.
  - Ваш сын проживает в Финляндии вместе с матерью вашей жены. - Артем сделал вид, что не расслышал его просьбы.
  - Верно, вместе с этой старой дурой.
  - У вас в собственности находится три квартиры в Москве, дача, два автомобиля и несколько депозитов на общую сумму около 20 миллионов рублей. Неделю назад вы закрыли депозиты и выставили квартиру и автомобили на продажу. Зачем вам понадобились деньги?
  - Ну как зачем? Отдать долг. Знаете, что карточный дог превыше всего? - глаза Позднякова заблестели, в них появился лихорадочный огонек человека с болезненным азартом сумасшедшего. - Я сильно проигрался, очень сильно. Я понимаю, что все к этому шло, но все было выверено, все! Понимаете? Если бы эта дрянь не упала, если бы она не упала! Вы смотрели?
  Он потянулся к ним на стуле, было ощущение, что он сейчас упадет. Горящие сумасшедшей страстью глаза вонзились в Артема.
  - Вы видели? Это был подкуп, это все было спланировано! Нельзя так падать, нельзя! Я знаю, она это специально подстроила! - он говорил прерывисто, задыхаясь от гнева. - Они все там в сговоре, все. Я видел котировки, это они, они все подстроили, а эта маленькая сучка получила свой гонорар, поверьте мне!
  - О чем это он? - Петр Ильич непонимающе посмотрел на Артема, но тот не сводил глаз с Позднякова.
  - Гражданин Поздняков, можете ли вы сообщить свои источники дохода, на которые было приобретено все ваше имущество? - спросил Артем, гипнотизируя его взглядом, правая рука так сильно сжала ручку, что пластмассовый корпус начал трещать.
  - Я делал ставки. Сначала по чуть-чуть, проигрывал, а потом несколько раз фортануло.
  - Ваша жена знала об этом?
  - Знала, но она вам об этом уже не скажет, - он откинулся назад, задыхаясь в булькающем смехе.
  - Чем вы занимались на работе, где вы работали?
  - Как где? У вас нет этого в досье? - удивился Поздняков.
  - Вы должны сказать это сами для протокола, - ответил ему Артем.
  - "Спектр +", - пожал он плечами.
  - Вы продавали спортивный инвентарь, верно?
  - Можете это называть и таким образом, - ответил он и зевнул. - Надоели вы мне, больше не буду отвечать на вопросы. А где мой адвокат?
  - Вы знали Захарова Григория?
  - Кого? Это еще кто? - удивился Поздняков. Артем показал ему фотографию Захарова. - Может и да, видел. Я таких гомиков много видел, наш клиент, наш.
  - То есть, вы можете подтвердить, что устраивали встречи с несовершеннолетними для этого человека? - уточнил Артем.
  - Не помню, этого не помню. Помню других, но имена их называть не стану, - он хмыкнул. - Могу, конечно, но вам все равно никто не поверит.
  - Так назови, а мы сами решим! - Петр Ильич треснул кулаком по столу.
  - Нет, не хочу, не хочу. Я требую адвоката. Ты где? - Поздняков снова засмеялся. - Дайте покурить?
  - Перебьешься, - ответил ему Петр Ильич.
  Открылась дверь, и в комнату для допроса вошли четверо мужчин. Старший протянул Артему бумагу, он долго и внимательно читал ее, потом молча передал Петру Ильичу.
  - Это с какой это радости? - возмутился Петр Ильич, бегло просмотрев постановление о переводе их пленника в СИЗО.
  - Там все написано, все подписи есть, - сухо ответил ему старший, это был майор с бесцветными глазами и низким, как у собаки, лбом.
  - Вот так вот, - сказал Поздняков, когда его отвязали со стула вошедшие сотрудники полиции. - Вот и адвокат скоро придет. Я вас всех по судам затаскаю. Лично тебя, понял?
  Он ткнул пальцем в сторону Петра Ильича, тот хотел было встать и дать ему по морде, но Артем схватил его за руку, останавливая.
  Когда Позднякова увели, Артем вновь принялся заполнять бумаги. Петр Ильич шумно дышал, борясь с гневом.
  - Неделя, - сказал Артем.
  - Что, неделя? - переспросил Петр Ильич.
  - Жить ему осталось неделю.
  - Думаешь уберут?
  - Да, все, закончили. А где Денис?
  - Его Наташа к себе забрала на беседу, - ответил Петр Ильич.
  - Это хорошо, но не поможет, - Артем собрал документы в папку и встал, собираясь уходить.
  - В воскресенье пойдем в ледовый дворец?
  - Куда? - Петр Ильич не сразу вырвался из своих раздумий. - А, ты про билеты. Я пойду с внучкой. Я ей уже сообщил.
  - Мы с дочкой пойдем, жена что-то заупрямилась, дела у нее какие-то. Денис- то идет?
  - Да, вроде да. Он хотел, девушка его так вообще в восторге, слышал бы ты, как она вопила по телефону, забавная.
  - Ну и прекрасно, пойдем?
  - Подожди. Я вот никак не пойму, вот ты мне скажи, это действительно так выгодно? У нас что так много уродов, кому это надо?
  - Ты про сутенерство?
  - Да, про это.
  - Много, ты даже не представляешь сколько. Причем, я тебе скажу так, если это все разрешить, для эксперимента, хотя бы на годик, то... лучше об этом даже не думать.
  - Нет, я не понимаю, как это, ну как? Это же больные люди!
  - Теперь больные, а век назад вполне себе были здоровые. Мир поменялся, но человек не поменяется никогда. Тебе же не дали добить этот фонд, верно?
  - Не дали. Эту бухгалтершу собираются отпускать, видите ли нет оснований для возбуждения дела, прикинь?
  - В карман залезли, вот и заволновались. Если бы мы хотели бороться с такими уродами, как этот Поздняков, то занимались бы в первую очередь финансами, мы же ловим полусумашедших сутенеров и выключаем сервера.
  - Но это тоже надо делать.
  - Надо, но это капля в море. Собственно вся эта группа, или клуб "белого пони" - это все мелочь, приятная мелочь, но не более. Хотя, нет, я не прав - это инструмент воздействия, база данных для вербовки.
  - Да понимаю я это, - отмахнулся Петр Ильич. - Кстати, что там с этими казахами?
  - Да ничего особенного, очередное зеркало. А эти бодрые ребята всего лишь охраняли майнинговые фермы, так что ничего особенного.
  - То есть зря съездили.
  - Нет, не зря. Твой любимый фонд оплачивал этот хостинг через некую компанию, забыл ее название, не важно, там учредитель и директор какой-то алкаш. Вот так.
  - Ну хоть что-то, а то, я так чувствую, что хотят нам это дело засыпать.
  - Уже засыпали, уже.
  
  В комнате было прохладно, из полураскрытого окна задувал снежный ветер, таявший в ту же секунду, как пролетал над горячим столбом сильно перетопленной батареи. Денис сидел за столом и слушал звуки улицы, там была жизнь, простая и сложная, со своими проблемами, радостями, может и пустяшными, но он хотел туда, к людям. Странный орган мозг, когда надо он отказывается помогать, топя его в трясине воспоминаний, забытых переживаний и нескончаемой тоске по давно утраченному детству. Он подумал, а что было бы, если бы он жил также, как и другие, в своей семье, с родителями, может братом, нет, лучше с сестрой, обязательно младшей. Он помотал головой, отгоняя от себя эту назойливую мысль, преследовавшую его со школы.
  В комнату вошла Наташа, на ней был строгий мундир, расцвеченный беззаботным розовым платком. Она быстро прошла к своему месту, краем глаза уловив, как Денис ищет место своим большим рукам, и никак не может его найти.
  - Не холодно? - спросила она, бросив на него быстрый взгляд темно-карих глаз.
  - Нет, нормально, - хрипло ответил он и прокашлялся. От долгого молчания у него першило в горле, связки будто бы присохли, не желая произносить ни звука. Он ответил ей долгим взглядом, в очередной раз рассматривая ее лицо, немного большое для девушки, рябое на щеках и с мясистым носом. Она не была красавицей, хорошо сложена, красивые темно-карие глаза, чувственный рот, было в этом лице далекое и бесконечно близкое, несвойственное для современного города и настоящее для деревни.
  - У нас с вами одинаковые носы, - сказала она, показав пальцем на свой нос.
  - Простите? - Денис удивленно вскинул брови.
  - Нос, - она еще раз показала на свой нос указательным пальцем, демонстрируя яркий маникюр. - У нас с вами большие носы, вы же только что его рассматривали, верно?
  - Да, наверное. Но у вас вполне ничего, хорошенький носик, - он смутился, не сообразив, как выйти из этой ситуации.
  - Не придумывайте, у меня большой нос, как хороший клубень, - ответила она серьезным тоном. - Я раньше хотела исправить его, сделать пластику.
  - Как у Моники Беллуччи?
  - Может и так, - она задумалась. - А вам нравится эта актриса?
  - По-моему, она нравится всем мужчинам.
  - Пожалуй да, она олицетворяет в себе истинное понимание женщины, будущей матери, не находите?
  - Никогда об этом не думал, просто смотрел, - пожал плечами Денис.
  - А какой вам фильм с ней больше нравится, мне вот она понравилась в роли Клеопатры, не смотрели?
  - Что-то припоминаю. Мне она понравилась в другом фильме.
  - Интересно, в каком?
  - Могу ошибаться, но вроде он назывался "Человек, который любит".
  - Да, я смотрела этот фильм. Но что вам там понравилось? У нее совсем маленькая роль в этом фильме.
  - Не знаю, наверное, она там больше похожа на настоящую.
  - Интересно. Я не думала об этом. Надо будет пересмотреть фильм.
  - Фильм ни о чем, - пожал плечами Денис. - Мы о кино будем разговаривать?
  - Можем и о кино, - она игриво щелкнула пальцами по столу, кокетливо поправляя платок на шее. - Почему вы не женаты?
  - Почему вы не замужем?
  - О. я смотрю, вы настоящий ученик Петра Ильича, - засмеялась она и погрозила ему пальцем. - Ничего, я этого носорога победила, и с вами справлюсь.
  - Очень рад, - он погрузился в изучение своих покрасневших рук, от нервного напряжения кожа стала шелушиться, и его одолевал нестерпимый зуд.
  Психолог вздохнула и взяла папку со стола, достав оттуда чистые бланки, она немного подумала и перевернула их, пододвигая листы к Денису.
  - Если хотите, можете сами все заполнить, - сказала она.
  - Но это будет неверно, -он покачал головой, отодвигая их обратно.
  - Я вам доверяю, я уверена, что вы все заполните честно.
  - Спасибо, я знаю эту уловку.
  - Это не уловка, - в ее голосе послышалась легкая обида. Она улыбнулась, сбрасывая с себя это настроение, и притянула листы к себе, принявшись их заполнять. - А вы мне доверяете?
  - Да.
  - А почему?
  - Вы меня не обманывали, у меня нет причин вам не верить.
  - Как вы считаете, все люди врут? - она не отрывала взгляда, расставляя галочки напротив опросника.
  - Да, иначе невозможно было бы жить.
  - Я понимаю вашу мысль, я тоже так думаю. Человек, всегда говорящий правду, опасен и невыносим. А как вы думаете, надо ли врать себе? - он почувствовал на себе ее испытующий взгляд и поднял на нее глаза.
  - Если себя не обманывать, то можно сойти с ума. Я верно угадал ход ваших мыслей?
  - Да, все верно. Вы считаете себя идеалистом?
  - Нет, не считаю.
  - Вы совершали ошибки?
  - Как и все, не один раз.
  - Вы ругаете себя за это? Как долго вы можете казнить себя за совершенную ошибку?
  - Как я должен отвечать на этот вопрос? - возмутился Денис. - Как можно говорить об этом? Я понимаю, к чему вы ведете.
  - Да? Тогда может скажете? - она отложила бланки в сторону, демонстративно кладя ручку на край стола.
  - Вы все ведете к тому, что никто не всесилен, что нельзя предугадать всего, что не стоит сильно переживать из-за допущенной ошибки, что не совершает ошибки тот, кто ничего не делает - и подобную хрень! - он встал и подошел к окну, желая остудить своё лицо под струей снежного ветра. Постояв пару минут, он повернулся к ней и сказал. - Только вот все это отговорки для слабаков. Каждый должен отвечать за свои поступки и тем более за то, чего он не сделал, а должен был сделать! Это бывает гораздо хуже, гораздо хуже...
  Голос его затих, и он отвернулся к окну, схватив руками подоконник. Психолог встала и подошла к нему, едва дотронувшись до него плечом.
  - Я не хотела лечить тебя штампами, не против, если мы перейдем на "ты"?
  - Давай, - буркнул он, не поворачиваясь к ней, его взгляд следил за собравшейся на улице пробке.
  - Я рада, что ты не против. А то бывают некоторые, ты даже не представляешь, - она засмеялась, прикоснувшись пальцами к холодному стеклу. - Ты знаешь, все что ты говоришь верно, каждое слово. Но есть одно большое но.
  - Какое?
  - Если хочешь жить, тебе придется научиться закрывать на многое глаза. Ты же хорошо знаешь Артема, да?
  - Я с ним общался только по одному делу, какой он человек я не знаю.
  - Знаете и скоро превратитесь в него. Ой, я опять на вы, что это я? Денис, бери пример с Петра Ильича, поверь, это мое профессиональное и личное мнение. Может показаться, что мы с Петром Ильичом находимся в ссоре, но это не так, у нас с ним бесконечный профессиональный спор. Я у него очень многому научилась, только ему об этом не говори, хорошо?
  - Не скажу. Наташ, я все это знаю и все понимаю. Что ты от меня хочешь?
  - Я хочу, чтобы ты для начала отдохнул. Возьми пару недель отпуска, тебе нужны другие эмоции, у тебя же есть девушка?
  - И это ты знаешь?
  - Ну, это видно, - усмехнулась она, вытаскивая из-под воротника его рубашки длинный черный волос. - Тебя пометили.
  - Меченный, как бык.
  - Ну, может и бык, - она шутливо бросила взгляд на его поясницу. - Ей виднее.
  - Так, давай говори, что хотела еще сказать.
  - Ok, тогда по-серьезному. Денис, чтобы ты не думал, как бы ты не переживал, но это все не должно касаться пострадавшего, для него ты должен быть уверенным в себе, непоколебимым...
  - Я не робот! - перебил он ее. - Я человек, понимаешь, человек!
  - Вот и я о том же! - она внезапно повысила голос, заглушив его, он остановился, заморгав от неожиданности. Не снижая громкости, Наташа продолжила, - Так подумай своей башкой, что то, что ты хочешь сам от себя, может только робот! Ты человек! Ты слабый и несовершенный! Нечего разыгрывать из себя капитана Америку, научись быть несовершенным, ты не Господь Бог - ты человек, всего лишь человек. Нельзя мыслить одними далекими идеалами, в жизни это невозможно, или ты долго не проживешь.
  Он прислонил голову к стеклу и шумно задышал. Все сказанное было ему понятно, он уже не раз слышал это, многие пытались донести ему эту мысль, часто неумело, но искренне.
  - Я это все знаю, но я не могу, - ответил он, отнимая голову от стекла. - И никогда не мог.
  - А мы попробуем, - она широко ему улыбнулась, от вспышки гнева, озарившей ее лицо минуту назад, не осталось и следа. - Я тоже идеалистка, у меня получится.
  - Посмотрим, - он ухмыльнулся и, поймав смешинку в ее глазах, рассмеялся. - Кто кого?
  - Кто кого, - важно сказала она. - Но я победю.
  - Победи, - передразнил он ее.
  
  10.
  
  Германия, Мюнхен.
  
  Экспресс остановился на платформе, из белых дверей стали степенно выходить пассажиры. Амалия вышла одна из последних, долго собирая вещи в сумку, которая буквально трещала по швам. На плечах висел тяжелый рюкзак, она вся скрючилась, медленно двигаясь по платформе. Как назло рядом не оказалось ни одной тележки, взгляд ее обшаривал блестящий перрон, вперед она смотрела исподлобья, бросая короткие взгляды, не в силах выпрямиться. Вдруг она почувствовала, что врезалась во что-то живое и твердое.
  - Ой, - охнула она, отходя назад, едва не завалившись на спину.
  - Ну ты и нагрузилась, - Андре забрал у нее сумку и стал снимать рюкзак. - Ты чего это, на войну собралась?
  - Здравствуйте, Андре, - она бросилась к нему и обняла, но тут же смутилась и отошла назад. - Извините, я вас не обидела?
  - Нет, что ты, - рассмеялся он, легко поднимая ее поклажу. - Мне это очень даже приятно. Ты похорошела, поправилась немного.
  - О, да. Меня там так закормили, как рождественского гуся. Андре, а вот вы, мне кажется, похудели, да?
  - Наверное, - он пожал плечами и пошел вперед. Амалия побежала за ним, удивляясь его бодрому шагу. - Как доехала?
  - Замечательно. У меня были такие хорошие соседи, им было плевать на меня, очень здорово. Андре, я думала, что вы пошутили, что встретите меня.
  - Почему же пошутил? - удивился он. У меня выходной, сегодня воскресенье. Кстати, тебя встречаю не только я. Вон, бежит.
  Он показал на бегущую к ним Аню, бродившую до этого по вокзальной площади, выбирая букет для Амалии.
  - Привет! - издали закричала Аня, почему-то по-русски, размахивая букетиком. - Привет, Амалия!
  - Я сейчас заплачу, - Амалия закрыла лицо ладонями, пряча увлажнившиеся глаза. Она быстро взглянула на Андре и прошептала. - Спасибо вам большое, спасибо.
  - Да ну, прекрати, - ответил он, не теряя улыбки с лица, глядя, как Аня буквально набросилась на Амалию, радостно визжа.
  - Привет, Аня, - ответила ей Амалия почти без акцента, она все эти недели болезни пыталась немного выучить русский язык, но сейчас из головы вылетело абсолютно все, что она учила.
  - Ну наконец-то ты приехала! - вопила Аня, но видя, что Амалия не понимает, перешла на немецкий. - Ты чего так долго болела?
  - Ну, вот так, - смутилась Амалия, освободившись от радостных объятий Ани. - Зато выздоровела. Твой папа сказал, что я похорошела и поправилась.
  - Да ты стала получше, - Аня, с видом знатока, осмотрела ее со всех сторон. - Но надо еще попу нарастить.
  - Аня? - удивленно воскликнула Амалия. - Как ты можешь?
  - А что, пап, разве я не права? - Аня требовательно посмотрела на Андре. - Ну, скажи, что я права!
  - Аня, ты задаешь очень нескромные вопросы, особенно для мужчины, - ответил он, - но в одном ты права, Амалии стоит набрать еще пару килограмм.
  - Я буду стараться, я сама так думаю, - сказала Амалия.
  - А ты же с нами будешь жить, да? - Аня схватила ее под руку, и они вместе пошли к выходу. - Да?
  - Мне кажется, что это будет неудобно, - замялась Амалия.
  - Ты не хочешь? - Аня округлила глаза и дернула ее за руку. - Ты что? У нас же здорово!
  - Нет, у вас замечательно, просто, мне кажется, что вы и так много для меня делаете, мне неудобно.
  - Аня, не дави на Амалию. Я думаю так, пока Амалия поживет у нас, а потом, когда сама определится, найдет себе хорошую квартиру, - сказал Андре, весело поглядев на Амалию.
  - Да! - воскликнула Аня и просительно добавила. - Ну, соглашайся, соглашайся!
  - Конечно, я согласна, - ответила Амалия. - Я вам очень благодарна, спасибо!
  - Заканчивай благодарить, - Андре поморщился .
  Они подошли к его машине на парковке, пока он укладывал вещи в багажник, Аня шепнула Амалии на ухо.
  - Он не любит, когда его благодарят.
  - А почему? - удивилась Амалия, говоря тоже шепотом.
  - Я тебе потом расскажу, - Аня увидела, как к ним подходит Андре.
  - Чего шепчемся? - спросил он.
  - Ничего, - Аня хитро сузила глаза. - О мужчинах!
  - Тебе рано еще о них думать, - отрезал он, показав рукой на машину.
  - А нам в школе уже все рассказали, - она показал папе язык и села в машину рядом с Амалией.
  - Так, и чего это вам там могли рассказать? - спросил он, садясь в машину.
  - Все! Я все знаю, - самоуверенно ответила Аня.
  - Ну-ну, - усмехнулся он.
  Машина выехала с парковки, Андре встал в конец змейки, медленно выезжавшей на проспект. Аня сзади не унималась, засыпая Амалию вопросами, на половину которых она отвечала сама. Было видно, что Амалии это совсем не в тягость, уже скоро позади него не смолкал дружный веселый девичий смех, он поддался ему, не вслушиваясь в разговор, просто улыбаясь и ни о чем не думая.
  До дома они доехали быстро. Амалия хотела часть вещей сама поднять наверх, но Аня утащила ее вперед, заметив, что папа все сам поднимет. В квартире было все готово к приезду нового жильца. Аня с гордостью показала ей ее комнату, хвалясь, что все она подготовила. Амалии было неудобно, но от запаха испеченного еще с утра пирога с капустой у нее заурчал живот, разрушая всю ее скованность и смущение дружным смехом.
  - Я еще пельменей налепила, сейчас обожремся! - воскликнула Аня и побежала на кухню. - Иди мой руки, и вообще, будь как дома!
  Амалия помыла руки и пошла на кухню. Вошел Андре, слегка запыхавшийся, в машине лежали еще пакеты с продуктами. Амалия подбежала к нему и взяла их.
  - Можно я помогу? - спросила она.
  - Конечно, больше не спрашивай, у нас тут закон простой, не тормози и не спрашивай лишнего, - ответил он.
  - Отлично! - обрадовалась она и убежала на кухню, решив там похозяйничать.
  Андре внес ее вещи в комнату и закрыл дверь. Раздевшись, он долго мыл руки, слушая, как перебивают друг друга две женщины на кухне, от этого хозяйского спора у него теплело на душе, вспоминалось только лучшее, не давая памяти напоминать все остальное. Он вошел на кухню и встал по середине.
  - Так, что вы тут устроили? - грозно спросил он, глядя на то, как вся кухня была заставлена тарелками, чашками и другой посудой, в которой уже четыре руки что-то мастрячили.
  - Так, мы тебя пригласим, иди пока в свою комнату! - Аня погрозила ему кулаком.
  - Да, Андре, мы сами! - Амалия, уже совсем освоившись, потом она будет долго думать, как ей легко это далось, погрозила ему пальцем. - У нас творческий процесс.
  - Все, я ушел, - ответил он, обрадовавшись, что все случилось так легко, что не пришлось говорить заранее заготовленную речь, убеждать Амалию, все произошло так, как и должно было быть.
  Он вошел в свой кабинет, закрыл дверь и набрал отца Амалии.
  После обильного обеда, незаметно перетекшего в ужин, все отправились спать. Андре устроился на диване в своем кабинете, углубившись в чтение книги. На улице совсем стемнело, он встал, чтобы зажечь люстру, через пару секунд в его дверь постучали, будто бы кто-то ждал, когда полоска света пробьется сквозь щелку в двери.
  - Вы не спите? - спросила Амалия, входя в кабинет.
  - Нет, я читал. А ты разве не устала?
  - Нет, я выспалась в поезде, так, пока переваривала съеденное с родителями поговорила, они передают вам большой привет.
  - Да, спасибо. В обед мы, конечно, погорячились, - он похлопал себя по плотно набитому животу,- но не есть было невозможно.
  - Конечно, вы же хотите, чтобы я потолстела, - она села на диван, делая вид, что поправляет футболку из-за выпирающего пуза, но все съеденное никак не отразилось на ее фигуре.
  - Ладно, ты хотела поговорить, я так понимаю, что о деле?
  - Вы как всегда проницательны, - она заулыбалась, быстро скрутила распущенные волосы и небрежно откинула за спину, готовясь к работе. - Я много чего узнала, думаю, вам будет интересно.
  - Ну, давай посмотрим, - он сел рядом, заглядывая в экран ее планшета.
  - У вас же отпуск с завтрашнего дня, да?
  - Да, премировали отпуском, а по сути выгнали, чтобы не мешался, - ответил он, грустно улыбнувшись. - Может это и правильно. Дело закрыли, остальное передали в отдел нравов, а я вроде как молодец, такое дело распутал.
  - Вы и правда молодец. Не подумайте, я не подлизываюсь, терпеть этого не могу в людях.
  - Я тебе верю. Что ты накопала?
  - Я списалась с некоторыми знакомыми. Ну, полазила по архивам.... Короче, - она шумно выдохнула, готовясь не выпалить все сразу. - Я буду пытаться говорить по порядку.
  - Вот это правильно, - он встал и достал из ящика стола свою записную книжку. - Ты не против. Если я буду записывать?
  - Конечно, нет, я себе такую же завела, - она достала из заднего кармана джинс небольшую зеленую записную книжку. - Никогда не думала, что это так удобно.
  - Надо бороться со своей ленью, тогда будет легче жить.
  - Итак, Сюзанна Франк, в девичестве Сюзанна Кропп, дочь некого Роберта Кроппа, ну это вы знаете.
  - Да, господин Кропп был замешан в деле о сутенерстве, но был оправдан за недостаточностью улик, - ответил он.
  - Да, я нашла решение суда, там все как-то очень гладко вышло, но, я узнала, что этот господин Кропп был знаком с неким господином Шнайдером, который являлся на тот момент главой коллегии судей по федеральной земле Вестфалия, дело слушалось там. И этот господин Шнайдер одобрил ходатайство адвокатов господина Кроппа об отзыве судьи.
  - Молодец, у нас таких данных нет. Как узнала?
  - Вот, - Амалия торжествующе открыла фотографию. - Тот, что слева, это Кропп, а рядом с ним этот самый господин Шнайдер. Эта фотография сделана через полгода после закрытия дела. Это на каком-то форуме, не помню уже, да и не важно.
  - Но этого мало для доказательства, косвенная связь, - покачал он головой.
  - Я все понимаю, сейчас это и не имеет особого значения, но, для статьи вполне достаточно, согласны?
  - Согласен, можно же не утверждать, можно просто задать вопрос.
  - А вы думаете, как журналист, - обрадовалась она. - Еще интересно то, что это дело было рассмотрено именно в Вестфалии, хотя сам он проживал в Мюнхене, а объекты дела находились в небольшом городе в Чехии, недалеко от границы с Германией.
  - Хм, понятно, - он почесал бороду и что-то записал у себя в книжке. - Давай и дальше называть всех "объекты дела", мне будет так проще это воспринимать.
  - И мне, - она побледнела и до крови закусила губу. - Вы знаете, это конечно слухи, мне один знакомый журналист написал: поговаривали, что этот господин Кропп, не знаю, как сказать получше, в общем, он совершал акты инцеста со своей дочерью.
  Андре закашлялся, перед глазами встала Сюзанна Франк, он вспомнил ее лицо, когда она говорила, что раньше занималась гимнастикой. Тогда он не заметил искру усмешки и горькую боль в глазах, а может это ему сейчас так кажется, людям свойственно наделять других, особенно покойных, чертами, которые они и не имели при жизни, делая их тем самым лучше, глубже, умнее.
  - Вы что-то знали об этом? - спросила Амалия, заметив, как он изменился в лице.
  - Нет, я об этом даже и не думал, - ответил он, возвращаясь в привычное сосредоточенное состояние. - Что ты еще накопала?
  - Вот, начинается самое интересное, - загорелась она, - ее отец имел коммерческие связи с неким господином Франком Дюваллем. У них была открыта совместная консалтинговая компания, они занимались консультациями спортивных клубов, федераций, так, по крайней мере, указано на их сайте. Компания до сих пор работает, мне удалось даже получить ее финансовую отчетность.
  - Она открыла несколько файлов, Андре бегло прочитал их и кивнул, предлагая продолжить дальше.
  - После смерти Роберта Кроппа его место заняла Сюзанна Кропп, еще не Франк. Все доли в деле перешли к ней, более того, на многих документах стоит ее подпись. Так что на рантье она не очень походит.
  - Да, меня тогда это тоже смутило, уж больно сильно она пыталась меня в этом убедить.
  - Вот-вот, а еще вместе с компанией к ней перешли и все связи отца. Я в этом уверена. Отто Франк был исполнителем, центром была она! Я пока не получила информации об этом Франке Дювалле, но, надеюсь, что скоро мне ее пришлют.
  - А что ты хочешь о нем узнать? - Андре встал и сел за свой стол.
  - Хоть что-нибудь. Его доходы, деятельность, может он выведет нас на других, как думаете?
  - Вполне возможно, но я больше не веду это дело, - он задумчиво постучал пальцами по столу. - Но могу отправить запрос, у меня как раз есть один знакомый в Мюнхене, помнишь, про украденное платье?
  - Да-да! Конечно, помню! Вот это тоже вопрос, удалось действительно установить чье оно?
  - Да, удалось. Платье хозяйке еще не вернули, впрочем, ее семья отказалась получать его обратно, когда узнали, кто и зачем его украл из номера. Кроме того, - он с силой потер виски и перешел на шепот, боясь, что Аня может услышать, - на этом сайте белого пони, наши коллеги из России обнаружили видео из ее номера, снятые скрытой камерой.
  - Какой ужас! И вы это смотрели? - Амалия удивленно смотрела на него.
  - Нет, они передали скриншоты и общий массив данных, с указанием имен, дат, стран - ты даже не представляешь, сколько там всего. Если понадобится, то они могут предоставить и полные материалы, но я пока не буду это запрашивать.
  - Да, я вспомнила, что-то после болезни у меня с памятью случилось, - сказала Амалия.
  - Ты просто устала, все вернется, просто подожди.
  - Хорошо. Андре, а Вы же знаете причину смерти Сюзанны Франк?
  - Да, конечно. Это же не секрет, - пожал он плечами. - Удивительно, что ты не знаешь.
  - Нет, официальную версию я знаю, - затараторила она. - Но стоит ли ей доверять? Мне кажется, что такая женщина не могла сама отравиться.
  - А вот тут бы я с тобой поспорил. Ты знаешь, что стало с ее матерью?
  - С матерью? - Амалия удивленно раскрыла глаза, соскочила с дивана и всплеснула руками, звонко хлопнув себя по бедрам. - Вот что я забыла! Ну и дура же я!
  - Ну-ну, не надо таких громких речей, - улыбнулся Андре, - просто немного не сообразила. Думалка сломалась (последние слова он сказал по-русски).
  - Думалка сломалась, - медленно повторила Амалия. - Это по-русски или по-польски? Что это значит?
  - Так Аня часто говорит, когда у нее что-то не получается или что-то забыла, - объяснил он. - Голова не работает.
  - Думалка, - повторила Амалия. - Так что с ее матерью?
  - Трагичная судьба. Когда Сюзанне было двенадцать лет, ее мать совершила первую попытку самоубийства. Позже было еще две, каждый раз ее откачивали после смертельной дозы таблеток. А сейчас она находится в сумасшедшем доме.
  - Надо бы с ней поговорить, где эта психушка?
  - Это не имеет смысла, как сообщил мне мой коллега, она ведет скорее вегетативное существование, там больше не с кем разговаривать.
  - А мне кажется, что стоит попробовать, - сказала Амалия. - Кстати, а кто платит за психушку, муниципалитет или дочь платила?
  -Интересный вопрос, я им не задавался. Можешь это проверить, возможно, что тебе и ответят.
  - Узнаем, - уверенно сказала Амалия, пометив это себе в зеленой книжке.
  - Хорошо, а я попробую разузнать про этого господина Дювалля.
  - Прекрасно! Вот мы и работаем в команде, Андре! - воскликнула она. - Мы прекрасная команда!
  - Рано радуешься, - ответил он, смутившись от ее слов, определенно ему было это очень приятно.
  - Так и есть! А когда вы мне отдадите материалы от русских?
  - Ну уж точно не сегодня, - замахал он руками, показывая, что спорить тут не о чем, - надо все постепенно. Давай, ты сначала подготовишь материал про Сюзанну Франк, поставишь там нужные вопросы, а дальше поглядим, какая будет реакция.
  - Вы же мне поможете? Вы будете моим первым читателем и рецензентом, согласны?
  - Почту за честь, - он взглянул на часы, стрелка уверенно перешагнула за полночь. - На сегодня, думаю, хватит. Главное в работе - соблюдать режим, тогда и голова будет лучше соображать.
  - Думалка не сломалась, - сказала Амалия с сильным акцентом и быстро добавила по-немецки. - Я верно сказала?
  - Это ты у Ани спросишь, она тебя научит.
  - Это да, - она хитро прищурилась и стала немного похожа в этом взгляде на Аню, - а вы знаете, что она хочет стать журналисткой?
  - Она мне этого не говорила, - он почесал в задумчивости голову. - Пусть лучше так, чем полицейским.
  - Только я вам этого не говорила, ok?
  - Иди уже, - махнул он на нее, отправляя в свою комнату. - Завтра поговорим. Подъем у нас ранний, все живут по одному режиму, поняла?
  - Слушаюсь, сэр! - Амалия приложила руку к пустой голове и зашагала к выходу из комнаты, неумело чеканя шаг.
  
  11.
  
  Легкая изморозь покрыла дорогу, снег выпал неожиданно, бессовестно наплевав на все прогнозы и ожидания. На пустом автобане не было машин, Андре шел с небольшой скоростью, чувствуя, как колеса готовы сорваться в занос на необработанной реагентом полосе. Машины техслужбы остались позади, медленно ползущие по дороге, покрывая полосы бесцветной жидкостью. Солнце только встало, светя прямо в лицо багровым пламенем, это напомнило ему кадры из классических вестернов, которыми он засматривался в детстве, представляя себя храбрым ковбоем, пугая соседей во дворе своими внезапными прыжками. Он помнил все это в большей степени по поздним рассказам родителей, всегда с улыбкой и странной застенчивостью вспоминавшие это. Так и он помнил все, что происходило с Аней, а она, со свойственным подросткам абсолютизмом и нигилизмом яростно все отрицала, но он помнил и расскажет ей потом, когда она будет готова ему поверить.
  - У вас хорошее настроение, Андре, - сказала Амалия, потянувшись на соседнем кресле.
  - Амалия, мы же с тобой договорились, что ты больше не будешь называть меня на "вы" или "господин инспектор", - сказал он, кинув на нее улыбающийся взгляд. - У меня даже есть свидетель этому, не забывай.
  - Это не свидетель - это вымогатель! - сказала Амалия, вспоминая, как Аня насела на нее, требуя прекратить этот дурацкий формализм в их доме. - Я буду стараться, Андре, правда-правда. Ты мне веришь?
  - Верю, у тебя пока неплохо получается. Когда я только пришел работать в полицию, еще юнец, после армии, - начал он рассказ, но Амалия сразу же перебила его.
  - А я думала, что ты закончил училище, а потом пошел работать.
  - Нет, я закончил школу и пошел в армию. Отслужив, я устроился в полицию, начинал с постового. Когда ты молод, то редко понимаешь, чего действительно хочешь, а я больше всего на свете не хотел учиться. Правда и работать за прилавком тоже не хотелось, на завод идти бы пришлось, пошел бы, но отец уговорил сначала попробовать поработать в полиции. Не знаю, как он увидел во мне эти задатки, но я ни разу не пожалел об этом.
  - А где работал твой отец?
  - А вот он-то как раз всю жизнь, сразу же после девяти классов, отмахал на заводе. Рядом с нами был, да и есть, конечно же, завод по производству печатных машин.
  - А, знаю, такие монстры, газеты печатают. Я несколько раз была на типографии, это так сложно, у меня даже голова закружилась, вокруг одни бумажные ленты, все крутится, шипит!
  - Да, это действительно непросто. Я тоже думал пойти туда работать, но не пошел, как видишь. Но я хотел сказать о другом, так вот, когда я был постовым, у меня был напарник, которого я по праву считаю своим наставником, ему тогда было уже далеко за пятьдесят лет, но он не хотел идти учиться или пробиваться по карьерной лестнице. Так вот он меня гонял за то, что я никак не мог сказать ему "ты". У меня просто язык не поворачивался, что-то зажималось внутри.
  - И как вы победили себя? - Амалия схватилась ладонью за рот. - Ой, я опять сказала "вы". Может, когда мы занимаемся работой, я могу говорить "вы"? Ну, чтобы для других это было понятней, а то панибратство с инспектором выглядит не очень красиво.
  - Согласен, давай так. Тогда и я буду обращаться к тебе вполне официально, я же должен уважать прессу?
  - Конечно, прессу надо уважать, все-таки мы четвертая власть!
  - Только не особо важничай.
  - Так, говорите мне "вы", - погрозила ему пальцем Амалия.
  - Вот еще, мы еще в дороге. Ладно, давай закончу историю. Я так и не перестал говорить ему "вы", даже после того, как мы попали в одну перестрелку с турками, но это неважно. Он делал вид, что обижается, но я уверен, что ему это нравилось, для всех остальных он хотел быть простым парнем. Немного разгильдяем, но каждый хочет получить уважение, и тут дело даже не в словах, как мне кажется.
  - Да, вы правы, то есть ты прав, - Амалия вытянула вперед шею, вглядываясь в указатели. - По-моему, скоро наш поворот.
  - Вполне возможно, - Андре бросил взгляд на навигатор. - Скоро приедем, позже, чем рассчитывали, но это может и к лучшему, пропустим утренний обход.
  - Точно! - она достала из сумочки сложенную вдвое газету и развернула ее на второй полосе, с восхищением разглядывая свою статью, занявшую всю полосу. - Все-таки напечатанная статья в газете стоит большего, у меня до сих пор руки дрожат!
  - Это же твой труд, надо им гордиться, но не зазнаваться, - улыбнулся он, сворачивая с автобана под указатель частной психиатрической клиники "Летние думы".
  - Но это и твой труд! - горячо воскликнула она. - Как точно ты предложил заголовок статьи "Подо льдом", я бы никогда не догадалась!
  - Догадалась, это же на поверхности, - ответил он. - Главное то, что внутри, заголовок лишь привлекает внимание читателя, важно удержать его внимание, заставить думать.
  - Я вот что подумала, - Амалия слегка коснулась его руки, хитро подмигнув, - может стоит открыть детективное агентство, мне кажется, что мы бы отлично сработались вместе.
  - Вот честно говоря, мне бы не хотелось. Пока я на службе, даже и думать об этом не хочу.
  - Но сейчас же ты в отпуске, сколько тебе еще осталось недель?
  - Больше двух недель, может три, я не считал.
  - Три недели и четыре дня, - ответила она. - Я посчитала. Кстати, Тоби прислал тебе что-нибудь по месье Дюваллю?
  - Пока нет, но он обещал, ждет данных от банка.
  - Скорее бы, - Амалия нетерпеливо заерзала. - Мне этот месье не нравится, надо бы его на чистую воду вывести!
  - Выведем. Я же тебе говорил, что перед отпуском подложил мину?
  - Ага, это ты хорошо придумал, но ты не боишься, что ваш комиссар будет сильно сердиться из-за этого?
  - Пускай сердится, но я все сделал точно по протоколу, есть факт перевода крупной суммы со счета подозреваемого, это дело еще пока не закрыто. Иногда формальный подход играет нам на руку.
  - Вы опасный человек, господин инспектор! А кто ведет это дело?
  - Я веду, а пока я в отпуске меня замещает Тоби.
  - Это хорошо. Он такой забавный, я с него ухахатываюсь просто!
  - Ты ему понравилась, вот он и выпендривается.
  - Это он тебе сказал? - Амалия округлила глаза, резко повернувшись к Андре.
  - Нет, я и так вижу, когда петушки хвост распушают, сам таким был.
  - Вот уж не поверю, мне кажется, что ты всегда был серьезным и обстоятельным, как сейчас. Не могу представить тебя таким же, как Тоби.
  - Таким же балбесом я не был, - рассмеялся Андре, - а так поверь, все было, все, а ты, делая из себя синего чулка, многое теряешь, не будь дурой.
  - Вот вы опять заговорили, как моя мама! - обиженно воскликнула Амалия. - Я прямо даже начинаю жалеть, что вы познакомились.
  - Но мы только заочно, не переживай.
  - Да вы все спелись! - она возмущенно хлопнула ладонями по торпеде, через минуту ее показной гнев пропал, и она вновь стала серьезной. - А как Тоби удалось отправить запрос в банк? Это же просто так не дают, ну я пробовала, мне много раз отказывали, потому, что я не имею на это права, или как-то так, защита личных данных, ерунда, короче!
  - А тебе бы хотелось, чтобы кто-нибудь знал про твои счета?
  - Да пусть смотрят, там ничего нет!
  - Когда будет, заговоришь иначе. Тоби в этот раз проявил сообразительность, надо сказать, что это для него несвойственно. Какая бы ни была сложная система, но ведь в ней работают люди. Я кое-кого знаю, у него много знакомых, пару несложных запросов, парочка почти липовых бумажек и все готово, обоснование вполне достаточное. Как же он это назвал, вроде предварительное расследование или доследственные мероприятия.
  - Молодец, Тоби! Похвалю его при встрече.
  - Похвали, он расплывется как блин на сковородке, - Андре подъехал к воротам частной клиники, закрытой от взора проезжающих высоким забором из вековых елей и крашеного в зеленый цвет металлического забора, визуально почти сливавшегося с деревьями. Все выглядело незаметно и спокойно, сами ворота были не очевидны для случайного человека, рядом протекала дорога в город, по которой непрерывно курсировали автобусы, тяжелые фуры, видимо неподалеку находился складской комплекс.
  Андре встал слева от въезда, чтобы не закрывать проезд, и стал ждать, когда камера считает его номер, а служба охраны даст разрешение на открытие ворот. Ожидание затянулось, притихшая было Амалия начала ерзать на кресле, недовольно ворча себе под нос. Андре не проявлял беспокойства, осматривая территорию клиники через решетку ворот. Внутри все было высажено тенистыми деревьями, он разглядел аллею лип, с другой стороны, судя по еле заметным клочкам ветвей, была аллея голубых елей. Его это несколько озадачило, вся территория делилась центральной дорогой на две части, в довершение его предположения, он обратил внимание на невысокую изгородь из жесткого, уже потерявшего свою листву, коричневого кустарника, обрамлявшую дорожки для прогулок, не позволяя визуально и физически сойти с проложенного маршрута. Вдалеке показались одинокие фигуры, идущие как по заданной траектории с опущенной головой. Но они не напоминали классических больных, одетых в нелепые пижамы или застиранные рубашки, шаркающих стоптанными тапками, как любят показывать их в старых фильмах.
  - Посмотри правее, видишь, на дальней дорожке? - спросил он Амалию, не делая ни одного движения, продолжая демонстрировать покорность ожидания.
  - Где? - Амалия завертела головой, смотря то на него, то за ворота. Он несильно сжал ее руку, заставляя успокоиться. - Ты про тех прогуливающихся?
  - Да, это, видимо, пациенты. По часам завтрак должен был уже быть, время утренней прогулки. Ты не вертись, не забывай, куда мы приехали.
  - Думаешь, что они могут меня здесь оставить? - удивилась она, но приняла спокойный вид, пародируя его. - Я буду непроницаема.
  - Посмотрим. Ты, кстати, не забыла служебное задание от редакции?
  - Нет, все при мне, я даже копии сделала, видишь, какая я умная? - она самодовольно посмотрела на него.
  - Вижу. Все, готовься, - он заметил, как на верхней стойке датчиков зажглись красные лампочки, и ворота медленно поехали в сторону, открывая им проезд.
  - Ну, поехали, - он шумно выдохнул, выпуская накопившееся напряжение. Ему было не по себе от этого места, все вокруг ему казалось фальшивым, ненастоящим, а с другой стороны он отчетливо понимал, кто здесь находится и почему, и от понимания этой действительности становилось страшно. Он не впервые приезжал в сумасшедший дом, но те были гораздо страшнее на первый взгляд: старые здания, больничный запах, перемешанный с запахом плохо мытого тела и страха, крики, стоны из комнат, это все нагоняло ползучий ужас, но только в первое время, потом к этому привыкаешь. Но здесь он чувствовал иное, все было слишком хорошо, все было слишком по-доброму, гуманно, он не верил в это, ощущая отчетливый запах платной тюрьмы.
  - О чем ты думаешь? - спросила Амалия, глядя на его медленно серевшее лицо.
  - Мне напоминает это тюрьму, - сказал он.
  - Но дурдом - это же и есть тюрьма, - пожала плечами Амалия. - Люди изолируют тех, кто не подходит им по поведенческим моделям, можно сказать по моральным.
  - Не совсем так, большинство, все-таки, находятся там вполне заслуженно.
  - Согласна. А, поняла, тебя смущают эти больные? - она оглянулась назад, машина уже припарковалась возле центрального входа, объехав массивную клумбу, накрытую грязной пленкой. - Да, они вполне себе неплохо выглядят.
  - И дорого стоят. Ты же смотрела, сколько стоит год лечения здесь?
  - О, да, почти семьдесят тысяч, кто за это платит? - удивилась она. - Не понимаю.
  Они вышли из машины, Андре делал вид, что собирает вещи, укладывая документы в свой старомодный портфель. Рядом стояла Амалия, видя, что он хочет ей что-то сказать, направив свой слух на него.
  - Если вспомнишь, - начал он шепотом. - То в истории часто рассказывалось про платные тюрьмы, куда упекали неугодных или неудобных людей. Часто этим бизнесом занимались монастыри.
  - Да, что-то припоминаю. А теперь этим занимаются психушки, да?
  - Не только они. Есть еще дома престарелых, которые ничуть не лучше. Идем, сейчас все узнаем сами.
  Он закрыл машину, осмотрелся вокруг, к ним никто не вышел, но он понимал, что за ними следят и следят очень внимательно. Хорошо, что он уговорил Амалию оставить всю фотоаппаратуру дома, определенно так будет проще начать разговор. Они поднялись по невысокой лестнице, сделанной под старину, облицованной мраморными плитами. Собственно весь главный корпус был построен в духе неомодернизма, на фасаде виднелись медальоны с греческими богами и героями, яркие скульптурные изгибы, все было сделано хорошо, но чрезмерно и нарочито, особенно перестарались с искусственным старением. Он потянул за бронзовую ручку массивную деревянную дверь, через мгновенье раздался мелодичный перезвон колокольчиков, а из здания их обдал жаркий запах больницы.
  В холле их встретил высокий бледный мужчина в белоснежном халате, из-под которого выглядывал пятнистый галстук. У него была небольшая голова с маленьким острыми глазками, в целом лицо его было сложно запомнить. Они поздоровались. Мужчина, не представляясь, долго рассматривал документы, переданные ему Андре, стало понятно, что он не собирается приглашать их в кабинет или отвести в другую комнату. В холле было пустынно и тихо, слышался звук работающего кондиционера из приоткрытой двери слева, а от центральной лестницы дул прохладный ветерок.
  - И о чем же вы хотите разговаривать с фрау Кропп? - спросил мужчина, отдавая бумаги Андре.
  - Фрау Кропп является единственной живой родственницей. У нее умерла дочь и ее муж. В рамках следственных мероприятий мы должны поговорить с фрау Кропп о ее дочери и муже, - ответил Андре, спокойно выдерживая взгляд мелких глаз мужчины в белом халате. - Вы боитесь, что эти известия ее сильно огорчат?
  - Нет, этого я не боюсь, - ответил он, покачав головой. - Я думаю, что ей будет все равно. Должен сказать, что вы мало что сможете узнать у нее, она давно не общается со своей дочерью, а тем более с ее мужем.
  - Скажите, а кто оплачивает ее лечение здесь? - спросила Амалия, достав свою зеленую книжку.
  - Нет, не лечение, - мужчина покачал головой, - нахождение. Мы не можем помочь ей излечиться, это невозможно. Мы лишь поддерживаем ее жизнь.
  - Каким образом? - спросил Андре.
  - Я не буду отвечать на этот вопрос, - мужчина в белом халате выдавил из себя дежурную улыбку. - По оплате вы получите краткую справку из нашей бухгалтерии, я попрошу ее подготовить в ближайшее время. А теперь пройдемте со мной, я отведу вас к фрау Кропп.
  Он провел их через все здание, и они вышли через другой выход, расположенный в левом конце главного корпуса. Мужчина быстро шел по недавно почищенным дорожкам, совсем не боясь переохладиться на легком морозе. Дорожка все глубже уводила их в лесную чащу, здесь уже был смешанный лес, а небольшие корпуса стали встречаться все реже. По пути им встретилось несколько сотрудников, ведущих под руку стариков с неподвижными лицами, от их вида Амалия вся побледнела, боясь глядеть им в глаза.
  Они подошли к трехэтажному корпусу, выкрашенному простой белой краской. Не было на нем никаких украшений, ни барельефов, просто плиты и ординарные окна с решетками.
  Войдя внутрь, они ощутили резкий запах хлора и сырость, здесь часто мыли пол. Мужчина в белом халате провел их на второй этаж к дальней палате. Возле нее уже стоял внушительного вида санитар, Андре удивился, не понимая, зачем нужен такой детина против одной женщины.
  - Если что, зовите Бруно, - мужчина в белом халате показал пальцем на детину, смотревшего на них с глупой улыбкой. - Как закончите, скажете ему, но прошу не более получаса.
  - Хорошо, а почему только полчаса? Фрау Кропп устанет? - спросила Амалия.
  - Устанет? - переспросил мужчина белом халате, он переглянулся с санитаром, и они оба рассмеялись.
  - Эта не устанет, - пробасил Бруно. - Если что, стучите, я буду недалеко.
  Он шумно зашагал к креслу, стоявшему у окна, и развалился на нем, подперев большую голову пудовым кулаком.
  Мужчина в белом халате вошел в палату и закрыл за собой дверь. За ней послышался его спокойный голос и больше ничего. Он вышел и жестом пригласил их войти. Дождавшись, пока они войдут, он оставил дверь приоткрытой и удалился быстрым шагом.
  Палата была небольшая, одна кровать, одна секция платяного шкафа, стол и два стула. Стол стоял у самого окна, где спиной к ним сидела скрюченная полная женщина и что-то читала. Она даже не пошевелилась, когда они вошли. Андре встал у входа, оставляя Амалии второй стул, но она даже не подошла к нему, застыв у дверного косяка. Амалия глядела то на хозяйку палаты, то на Андре, не зная, что делать, что спрашивать.
  - Доброе утро, фрау Кропп, - начал разговор Андре. - Меня зовут инспектор Шонер, а эта милая особа Амалия Стокс, журналистка.
  Женщина за столом непроизвольно дернула левым плечом, но не повернулась, отрывистым жестом перевернув страницу.
  - Мы пришли к вам, чтобы поговорить с вами, - сказал Андре, обдумывая в голове, как начать разговор.
  - Кто-то умер? - спросила фрау Кропп, приподняв голову от книги.
  - Да, к сожалению, это так, - ответил Андре.
  - Это хорошо, - ответила она и вновь опустила голову к книге, рывком перелистнув страницу. - Комиссар.
  - Инспектор, - поправил он ее.
  - Ничего, будете комиссаром, - сказала она, не двигаясь. - Раз вы пришли ко мне, значит у вас голова работает. Скажите, комиссар, уж не моя ли любимая доченька подохла, а?
  - Сюзанна Франк покончила жизнь самоубийством, - ответил Андре, понимая, что фрау Кропп берет на себя инициативу и, возможно, это и есть выход. - Ее муж, Отто Франк.
  - Что с этим ублюдком? Небось, радуется? - перебила его фрау Кропп, подернув плечами.
  - Нет, он тоже мертв. Сгорел при пожаре в гостиничном номере, - ответил ей Андре.
  Фрау Кропп выпрямилась и облегченно выдохнула, на секунду Амалии показалась, что она шепотом поблагодарила господа за это, а ее рука дернулась в желании перекреститься, но в палате не было ни одного распятия или иконы, только голые стены, обитые мягкой тканью. Фрау Кропп резко встала, движения ее были отрывистыми, она боялась, что если не сделает это сейчас же, то больше не сможет. Она повернулась к вошедшим и громко расхохоталась. Это был смех радости, ярости, гнева, боли, страха, наверное, таким и должен быть смех душевнобольного? Амалия с ужасом в глазах глядела на нее, вжавшись спиной в стену.
  - Какой сегодня прекрасный день! - воскликнула фрау Кропп. - Не знаю, есть ли Господь на небе, но сегодня вы принесли мне замечательную весть!
  - Почему вы так радуетесь смерти вашей дочери? - спросил ее Андре, внимательно следя за движениями ее рук. До него и Амалии ей было совсем недалеко, в два броска она окажется прямо перед ними.
  - Это не моя дочь, - резко ответила фрау Кропп. - Не моя. Я воспитывала другого человека. Вы знаете, почему я здесь? А, ну знаете, конечно. Я самоубийца, вот так. Но даже этого мне нельзя, нельзя и все. А знаете, почему? А, думаю, что не знаете, да и не узнаете, кто вам теперь скажет - все сдохли, все! Ха-ха-ха! Ну, я скажу, это не секрет, в чем секрет? Секрета нет, нет секрета, и не может быть в этом секрета, потому что скрывать нечего, мне нечего скрывать, но разве меня кто-то слушает? Никто меня не слушает, никто!
  - Мы пришли сюда, чтобы вас выслушать, - сказал Андре.
  - А? Что? А, ну вот и прекрасно, мой комиссар. Я им нужна, понимаете? Даже сейчас им нужна. А зачем? Спросите, зачем, ха, так вот все же просто, все просто. У них ничего нет, своего нет, все мое. И у этого урода, Роберта - это мой муж, ну, вы, конечно же, знаете. Он тоже ничем не владел, все мое, на меня оформлено. Нет, не оформлено, я забыла, представляете, забыла. А ведь я по образованию... господи, кто же я? Это все эти чертовы препараты, становишься безмозглым идиотом. Нет, не таким, как этот дебил в коридоре. Эй, Бруно, ты там?
  Бруно ничего не ответил, она махнула рукой и продолжила расхаживать взад и вперед по комнате, не смотря на гостей.
  - Все же мое, все мое. Я же все им отдала, все. Какая же я была дура, какая же дура. Я думала, что если умру, что прекращу это, но они не дали мне умереть, не дали! А я слаба, да, я слаба! Надо было вены резать, ха-ха-ха! Как я боюсь крови, нет, уже не боюсь, не боюсь, я бы каждому из них башку отрезала, каждому, особенно этому Отто!
  - Почему? - спросила Амалия, не слыша своего голоса.
  - Почему? А вы про этого Отто не знаете? Ой, ну я вам расскажу. Знаете, чем он любил заниматься? Нет? А я расскажу, расскажу, мне никто не верит, но я все помню. Он любит резать, любит резать головы, я это видела, да я это видела, как он резал баранов сам. Я видела его лицо, я видела его лицо! - она застыла на месте и вдруг посмотрела на них. На мгновенье Андре уловил в ее взгляде осознанность здорового человека, вырвавшегося на мгновенье из своего бреда. Она заговорила медленно, выговаривая каждое слово, стараясь закрепить его в пространстве этой маленькой комнаты. - Вы должны посадить Франка Дювалля. Я уверена, что он платит за меня, иначе вся его фирма отойдет в благотворительный фонд. Я успела написать завещание, они не могут его оспорить, поэтому я должна жить. Жить... У него есть загородный дом, большой дом. Обыщите его, обыщите, прошу вас! Посадите его, убейте его! Убейте!
  Ее глаза стали заполняться дурным туманом, чувствуя это, она затараторила, боясь, что не успеет досказать:
  - Я видела их там, еще когда был жив мой муж. Там, из кухни, есть вход в подвал, там они насиловали мою дочь. Мне никто не поверил, мне никто не поверил, никто мне не верит, никто мне не верит!
  Она страшно закричала, схватившись за голову, и упала на пол, продолжая кричать, ударяясь головой о пол, потом резко вскочила и страшными глазами уставилась на Амалию.
  - Сюзи, милая моя, - прошептала фрау Кропп, глядя на Амалию. Андре остолбенел, медленно, слишком медленно беря себя в руки. - Милая моя, тебе нельзя с этим жить, нельзя. Дай мама все сделает, я все сделаю.
  Фрау Кропп бросилась на Амалию, желая ее задушить. Андре поздно среагировал, но успел оттолкнуть фрау Кропп в сторону? Она тут же бросилась на него, подавляя его нечеловеческой силой.
  - Беги! - успел крикнуть Андре Амалии, она выскочила из палаты, не в силах сказать ни слова.
  Бруно нехотя поднялся и подошел к палате. Войдя, он долго оттаскивал фрау Кропп от Андре, потом привязал ее к кровати и помог Андре выйти. Андре был весь красный от напряжения, а на его шее отчетливо виднелись следы от ее пальцев.
  - Полчаса прошло, - хмыкнул Бруно, оглядев их. - Пойдемте, я покажу, где можно умыться.
  - А что будет с ней? - прошептала Амалия, не в силах слышать яростные крики и вой из палаты.
  - А ничего, побесится час, потом сестра вколет ей микстурки и баиньки, - зевнул Бруно. - Ничего нового.
  - И часто у нее так? - спросил Андре, осторожно трогая израненную шею.
  - Раз в неделю точно, - ответил Бруно. - Идемте, или вам тут понравилось?
  Он загоготал и пошел вперед, показывая им дорогу до процедурного кабинета.
  Умывшись, Андре терпеливо ждал, пока Амалия робкими движениями обработает его шею антисептиком. Потом они быстро распрощались с Бруно и вышли из корпуса. Холодный воздух поздней осени был сейчас лучшим, что может быть на свете. Они быстрым шагом ушли от этого корпуса поглубже в парковую зону и долго с наслаждением дышали, не желая застегивать куртки, заматываться шарфами, ощущая в медленно холодевшем теле болезненное наслаждение, освобождение. Амалия боялась смотреть на Андре, ей начинало мерещиться, что его опять начинают душить.
  - Пойдем, - сказал Андре, беря ее под локоть. - Застегнись, простынешь опять. Она послушно застегнулась, задрожав всем телом от волнения.
  У входа в главный корпус их встретил мужчина в белом халате. Он передал Андре выписку по платежам, заметив, что они в целом не обязаны давать эту информацию. Андре поблагодарил его, отказавшись от предложенных таблеток в бесцветной пластине. Мужчина в белом халате в первый раз улыбнулся и сказал, что это правильно, и что он их предупреждал. По его мнению, больше им не потребуется разговаривать с фрау Кропп, Андре согласился.
  Через десять минут они были уже на шоссе. Амалия молчала, смотря вперед обесцветившимися глазами. У нее был подавленный вид, а губы дрожали в сдерживаемом рыдании. Андре понимал, что ей надо самой все пережить, хотя сам до сих пор был в подавленном состоянии, нельзя было таким возвращаться домой. Всю дорогу до дома они ехали молча, уже перед самым въездом в город с автобана Андре свернул на другом повороте, уходя по незнакомой Амалии улице.
  - А куда мы едем? - удивилась она?
  - Надо немного поесть, - сказал Андре. - Аня уже должна вернуться из школы, давай поедим, а потом поедем, домой, хорошо?
  - Да, ты прав, - закивала она головой, как ребенок. - Андре, почему люди такие?
  - Какие такие?
  - Такие ужасные, почему?
  - Потому, что они люди, а человек - это животное, как бы он не старался затмить придуманной другими моралью свою истинную сущность, - ответил он, одергивая руку, чтобы не расчесать ноющую шею.
  - Тогда зачем мы этим занимаемся, если человека не изменить?
  - Затем, что мы другие, и нас должно быть больше.
  Домой Андре пришел первым, Амалия попросила высадить ее при подъезде в их микрорайон, а Аня еще не вернулась из школы, у них началась спонтанная репетиция в школьном театре. Он вошел в пустую квартиру, открывая настежь окно на кухне, ему было тяжело дышать, в груди, как и раньше, сильно давило. Он вспомнил, что обещал Ане пройти обследование, но так этого и не сделал, а еще хвалился, что держит слово. Андре бросил на себя взгляд, неясно отражаясь в окне на фоне темнеющего неба, и поразился своей ухмылке, нет, это не была усмешка, это больше походило на гримасу, и строил ее он сам себе. Резко отвернувшись, он быстрым шагом пошел в свой кабинет и плотно притворил дверь. События дня бесцеремонно подавляли его волю, вмешиваясь в его мысли, ломая хрупкие стены, когда он пытался подумать о чем-то другом. Он вдруг вспомнил лицо Оксаны, когда она рассказывала ему про этих людей... он дотронулся до своего лица, гримаса стала еще уродливее, людей?! Кого он пытается назвать людьми?! Воспоминания об Оксане стали для него тем спасительным мостиком, который помог выйти ему из этой зловонной ямы, в которую он сам себя загонял, жестоко, с некоторым наслаждением, до этого неизвестным ему.
  "Интересно, а она уехала? - подумал он, ему хотелось бы вновь увидеться с ней, но не говорить о работе, а просто поговорить, как старые знакомые. Чувствуя в себе уже приближение неминуемой старости, он снова произнес свою мысль вслух: "Надо бы найти ее контакт на сайте, надо найти".
  Включив ноутбук, он встал с кресла, и, подойдя к шкафу, достал почти полную бутылку водки, это была простая водка, без особых претензий на уникальность. Этикетка была на английском языке, но в самом низу он прочел, что изготовлена она в Мордовии, Россия. Он налил себе рюмку и залпом выпил. С тоской поглядев на бутылку, он налил еще одну рюмку и выпил. В кладовой оставалось еще несколько бутылок от того ящика, который он очень давно покупал в Польше, стоило пополнить запас. Нельзя сказать, что он был большой поклонник водки, он особо не любил алкоголь, это была скорее дань памяти. Каждый раз, когда он пил водку, он вспоминал, как они вместе с матерью Ани, когда ее еще и на свете не было, просто сидели за столом у нее в квартире в квартале мигрантов из бывшего Союза, и она угощала его пельменями. Нет, он не был в нее влюблен, как считала тогда его жена. Интересно, где она сейчас, все с тем же рыжим Фритцем? Он ухмыльнулся, чувствуя, что гримаса спала с лица, возвращая обратно в его обычное спокойное и слегка саркастическое настроение.
  Ноутбук сообщил о входящих сообщениях. Андре сел за стол и лениво открыл почту. Открыв ворох бюрократических сообщений от комиссара, он остановился на одном письме. Комиссар Мюллер требовала, чтобы он немедленно, то есть уже завтра с утра, явился в участок для проведения разъяснительной беседы
  - Ну, понятно, - сам себе сказал Андре, идти не хотелось, но стоит признать, что он на самом деле уже соскучился по работе.
  Хлопнула входная дверь, он не разобрал, кто пришел и пошел посмотреть. Это была Амалия. В ее руках опасно болталась красивая коробка с тортом, а другой рукой она пыталась снять куртку, боясь поставить торт на пол.
  - О, Андре, возьмите его, а то я, мне кажется, его уже разломала. Я пока несла, уронила его, - она передала ему коробку и смущенно улыбнулась.
  - А что у нас за праздник? - удивился Андре, с вожделением ребенка оглядывавший сладкое лакомство.
  - Мне перечислили гонорар за статью и аванс за следующую! - радостно воскликнула она, разобравшись со своей курткой. Она покопалась в сумочке и протянула ему конверт. - Вот, держите!
  - Это еще что? - он возмущенно посмотрел на нее.
  - Так, Андре! - она топнула ногой и нетерпеливо затараторила. - Мы же с тобой договаривались! Я не собираюсь жить здесь бесплатно, за все надо платить, и если вы не возьмете плату, то я на вас обижусь и... и съеду обратно! Вот!
  - Так, не кипятись, - он взял конверт и отнес торт на кухню, убрав его в холодильник. Он достал деньги из конверта и пересчитал, так и есть, она положила больше, чем они договаривались. Он вернулся к ней и отдал разницу.
  - Нет, Андре! Я считаю, что это должно стоить дороже, чем я снимала там! У вас просто замечательно, и я не могу так мало это оценивать, нет, возьмите их себе!
  - Амалия, уговор есть уговор, - улыбнулся он, вкладывая деньги в ее сумку. - Мы с тобой договаривались на другую сумму, так?
  - Да, но я подумала, что...
  - Нет, если ты договорилась, то ты не должна в одностороннем порядке решать за всех, так?
  - Ой, а ты, оказывается, зануда! - с жаром воскликнула она, он только шире улыбнулся. - Хорошо, тогда я приглашаю всех, ну, не знаю, а, давайте сходим в кино.
  - Дело твое, - засмеялся Андре. - Но, если ты будешь так часто баловать Аню, то она с тебя потом не слезет. Эта хитрая девчонка вытащит у тебя все деньги.
  - Ну и пускай, мне не жалко! - Амалия гордо посмотрела на него и расхохоталась. Ее нюх уловил запах алкоголя, и она прошептала так, чтобы никто не услышал, хотя больше никого не было. - А мне нальете?
  - Налью, - кивнул он и пошел к себе в кабинет.
  Амалия помыла руки и нетерпеливо вошла, к нему. На столе уже стояла приготовленная для нее чистая рюмка и бутылка водки. Амалия подошла и с видом знатока налила себе рюмку почти до краев. Выпив ее залпом, она несколько секунд крепилась, а потом стала жадно хватать ртом воздух, лицо покраснело и стало ярче, чем ее волосы.
  - Еще? - насмешливо спросил ее Андре.
  - Нет, спасибо, мне хватит. Как вы это пьете? - она выбежала из кабинета, вскоре на кухне загремели стаканы.
  Андре убрал все в шкаф и пошел к ней. Амалия стояла возле окна, под холодным ветром, и жадно пила воду. Он закрыл окно и сел на подоконник.
  - Мне завтра надо на работу сходить, - сказал он.
  - А, понятно. Будут мозги выносить? - Амалия поставила пустой стакан на стол и села. - Фух! Хорошо!
  - А по виду не скажешь. Ты сходи, умойся, а то видок у тебя еще тот.
  - Успею, - отмахнулась она. - С меня просят вторую статью и побыстрее. Эту они уже продали дальше, будут переводить на другие языки. Как думаешь, может стоит сначала поговорить с этим месье Дюваллем?
  - Конечно стоит, но будет ли он с нами разговаривать?
  - А даже если и не будет, то это даже лучше, - уверенно заявила Амалия. - Отказ от интервью в нашем мире считается признанием своей вины.
  - Но ты же не хочешь опускаться до такой журналистики?
  - Если это поможет делу, то опущусь. Главное, чтобы они знали, что мы знаем о них! - она сверкнула глазами, показывая свою непоколебимость.
  - Ты говоришь прямо как Оксана, - сказал он.
  - Оксана? Эта та русская из посольства?
  - Да, верно.
  - Вот видите, мы обе правы, разве не так?
  - Так, но давай об этом завтра поговорим, Аня идет, - он кивнул на входную дверь, за которой послышались громкие шаги, кто-то шел по лестнице, чеканя шаг, как солдат почетного караула.
  
  На ковер к комиссару Андре пришел в назначенное время, но госпожа комиссар задерживалась, оставив требование у своего секретаря задержать Андре, если понадобится, то силой. Большеглазая девочка, недавно устроившаяся к ним на работу, долго над этим смеялась, в красках описывая ему, какие она будет предпринимать меры, когда он захочет уйти из участка.
  Наобщавшись с этой милой, но несколько глуповатой девушкой, что часто является довольно ценным для послушного секретаря, Андре подошел к своему рабочему месту, с удивлением не обнаружив на нем привычную стопку бумаг, которую любили оставлять ему коллеги в его отсутствие, не желая разбираться во входящей корреспонденции. Сейчас же, что было еще удивительнее, в пустом зале сидел Тоби и, не отрывая головы от стола, работал.
  - Привет, - Андре подошел к нему и пожал протянутую руку.
  - Привет, Андре, - вздохнул Тоби и устало потянулся. - Когда ты из отпуска выйдешь? А то на меня наша фрау так насела, я не привык к такому.
  - Устал работать?
  - Да, она так тебя ругала, ну, за это дело, - он ухмыльнулся. - Да только это все показуха.
  - Почему показуха? Я думаю, что она очень недовольна тем, что я перед отпуском открыл это дело, ей же лишняя головная боль.
  - Нет, ты просто не знаешь, - Тоби вскочил и запрыгал на месте, разминая затекшие ноги. - Пойдем, попьем кофе, а то я здесь с семи утра сижу.
  Они дошли до кофейного автомата, Тоби сделал кофе сначала Андре, а потом себе - двойной эспрессо без сахара.
  - Что это ты? - удивился Андре, помня о пристрастиях Тоби к сладкому.
  -Не хочу, точнее хочу, но не буду. Я уже неделю держусь, - похвалился Тоби. - Знаешь, даже лучше спать стал.
  - Смотри, ты так похудеешь, - ухмыльнулся Андре.
  - Это вряд ли, генетика, против нее не попрешь, - покачал головой Тоби. - А ты чего пришел-то?
  - Наша фрау вызвала.
  - Понятно. Как в отпуске?
  - Прекрасно, хочется отдохнуть, но что-то не получается.
  - А потому, что надо нормально отдыхать. Съездили бы с Аней в Италию или Испанию, да куда угодно, главное, чтобы подальше от работы.
  - Постараюсь это сделать летом, ну или весной, когда у Ани каникулы будут в школе.
  - Ты давай, отпуск себе бронируй, а то приходила комиссия, ты у нас самый главный должник по отпускам.
  - Я знаю. Посмотрим, как получится. Может, как и в прошлом году отправлю Аню вместе с ее подругой, они летом вроде в Черногорию собрались.
  - Нет уж, давай сам езжай, - назидательно сказал Тоби. - Ладно, а что думаешь делать с этим Франком Дюваллем? Я получил отчет по его финансам, ты знаешь, занимательная личность, хочется пообщаться.
  - Надо пообщаться, и, желательно, у нас, - Андре допил кофе, и они вернулись в офис. Он хотел сесть рядом со столом Тоби, но тот схватил стул и бумаги, подсаживаясь к столу Андре.
  - Значит так, - Тоби разложил перед ним листы с отчетами по движению средств, желтым маркером были выделены самые интересные суммы. - Вот, смотри, через эту компанию за прошлые три года прошло немного не мало, а целых семь миллионов, неплохо, для консалтинговой компании?
  - Не знаю, смотря, чем она занимается, - пожал плечами Андре, изучая документы.
  - Да в том-то и дело, что получается, что ничем. Я обзвонил несколько компаний, с которыми у них был заключен договор на оказание услуг, так там мне не смогли толком объяснить, что это были за услуги. А самое интересное, что несколько фирм вообще отказались со мной говорить. И поэтому, я запросил информацию и об этих компаниях - тут такой мрак! Я отдал это нашим экспертам, но даже мне ясно, что это напоминает мошенничество.
  - Верно, стоит быть осторожными с формулировками. Помнишь, какую реакцию вызвали наши обращения в спортивные фонды по поводу их связи с Отто Франком?
  - Андре, ты не поверишь, но наша фрау комиссар, - он понизил голос, делая вид, что пытается сказать что-то секретное в общем зале, куда уже начали подтягиваться служащие. - Она повторно отправила твои запросы, и скоро мы должны получить ответ. Вот так. После выхода этой статьи тут же пришла команда разобраться, вот мы и разбираемся.
  - Вот она, сила убеждения. Ну, хотя бы так. Я вот думаю, что стоит выписать ордер на обыск дома этого господина Дювалля, как думаешь?
  - Конечно, только давай ты, а то у меня всегда проблемы с оформлением этих документов.
  - Хорошо, только я боюсь, что не подпишет, мало оснований.
  - Пф, подпишет, как миленькая, - уверенно заявил Тоби. - Для нее это дело, как красная тряпка. А, ты же не знаешь.
  - Что не знаю? - удивился Андре.
  - Если она себя проявит, то ее повысят, понимаешь, к чему я веду?
  - Что ж, она этого всегда желала, буду рад за нее, - пожал плечами Андре.
  - Фу, какой ты, честное слово! - возмутился Андре. - А кого на ее место поставят, не думаешь?
  -- Не знаю, пришлют кого-нибудь.
  - Пришлют кого-нибудь, - передразнил его Тоби. - Тебе нельзя отдыхать, все мозги расплылись. Должны тебя поставить.
  - Нет, не должны. Тем более, я не хочу, хватит. Меня все устраивает, - Андре махнул рукой на удивленного Тоби. - Ты поменьше болтай.
  - Так я тебе точно говорю, ты мне не веришь?
  - Дело не в вере. Давай вернемся к делу. Я подготовлю документы, если подпишет, то может завтра съездим, как у тебя со временем?
  - Я всегда за! - радостно воскликнул Тоби. - Мы должны будем еще мюнхенских коллег пригласить, так?
  - Куда же без них. Все, за работу, а документы эти мне пока оставь, ладно?
  - Так я тебе их и подготовил, файлы в базе, все как положено.
  - Молодец, научился, наконец-то, - похвалил его Андре.
  К обеду приехала фрау Мюллер. Она отрывистым движением позвала к себе в кабинет Андре, громко хлопнув дверью. Андре встал и, взяв со стола подготовленную папку с документами, пошел к ней, провожаемый сочувствующими взглядами коллег.
  - Андре! - воскликнула комиссар, когда он вошел к ней и бесшумно затворил дверь. - Вы что-нибудь придумали в свое оправдание?
  - Добрый день, фрау Мюллер, - поздоровался он спокойным тоном, а в груди, еще с утра, у него все сжималось, не давая нормально дышать. Вид рассерженного начальника не волновал его, скорее даже забавлял.
  - А вот стоило бы подумать, не считаете, Андре? - она перестала бегать по кабинету, это был ее ритуальный танец перед обструкцией подчиненных. - Вы же должны понимать...
  - Фрау Мюллер, - начал он спокойным голосом. - Я выполнял свою работу, давайте к делу, незачем задавать эти риторические вопросы.
  - Это уж мне решать, - перебила она его и посмотрела ему в лицо. Внезапно все в ней переменилось, она спросила его с искренним беспокойством. - Андре, вы такой бледный, вам нехорошо?
  - Так, разве что чуть-чуть, - слабо улыбнулся он, делая глубокие вздохи, дышать с каждой минутой становилось все труднее, а кабинет начал плыть перед глазами. - Я подготовил документы по делу...
  Он не успел договорить, рука положила папку ей на стол, а сам он бесшумно сполз на пол, замерев в неестественной позе.
  - Андре! - вскричала Фрау Мюллер и вскочила со своего кресла, подбежав к нему. - Андре! Что с вами?
  Она выбежала за дверь и криком приказала вызвать немедленно скорую помощь. Тоби соскочил со своего стула и подбежал к ней. Не спрашивая, он вбежал в кабинет и стал осматривать Андрея. Он положил Андре на спину, как и приказала фрау Мюллер.
  - Откройте окно и принесите снизу набор для дефибрилляции!
  - Он что, умирает? - задыхаясь от волнения, спросила его фрау Мюллер.
  - Давайте быстрее! - прикрикнул он на нее, растегивая рубашку Андре.
  Тоби с трудом прощупал его пульс, и тут же потерял его. Через минуту принесли аппарат, он подключил его, не смотря в инструкцию, пульса не было. Он проверил дыхание, но ничего не обнаружил. Все его действия были как у автомата, отточенными и беспристрастными. Проводя реанимацию, он не позволял себе думать ни о чем другом. Рядом столпились коллеги, но фрау Мюллер, опомнившись, выгнала всех, требуя найти носилки, и что ей плевать, что их здесь нет.
  - Ну где же он! - возмущенно сказала Аня, глядя на часы в телефоне. - И трубку не берет. Что такое!
  - Аня, значит не может, - сказала Амалия, сама поглядывающая на часы, время подходило к началу сеанса, а Андре все не было. - Ты ему когда звонила?
  - Да только что! Не берет трубку!
  - Странно, на него это не похоже. Он бы написал, - Амалия достала свой телефон, ища в контактах Тоби. - Я его коллеге сейчас позвоню. А вот и он сам звонит!
  - Папа?
  - Нет, Тоби, - Амалия кивнула Ане, что сейчас все узнает. - Привет, Тоби!
  - Амалия? - Тоби задыхался от волнения. - Фух, я телефон разбил свой, пока нашел твой номер!
  - Тоби, что-то случилось? - Амалия подошла к дивану и оперлась на него, предчувствие, которое зародилось в ней от его взволнованного голоса, заставило ее сильно побледнеть. Аня встала рядом, округлив глаза.
  - Ты только не волнуйся, все в порядке. Слушай, такое дело, хм. Аня рядом?
  - Да, рядом. Мы в кино собрались. Да говори ты уже!
  - С Андре случился сердечный приступ. Он жив, и это очень здорово. Я сейчас в больнице, врачи говорят что все...
  У Амалии опустились руки, телефон упал на пол, глухо ударившись о ковролин.
  - Алло! Алло! - раздавалось снизу.
  Она подняла трубку и ответила не своим голосом.
  - Когда это случилось? Куда ехать?
  - Я сейчас за вами заеду, вы где?
  - В кинотеатре, на перекрестке, недалеко от туннеля.
  - А понял, ждите, я скоро.
  Он положил трубку, Амалия еще долго держала телефон, прижатым к уху, боясь посмотреть в глаза Ани. Девочка стояла рядом, из глаз капали крупные слезы, она задыхалась от сдерживаемого рыдания, точно уловив в ее разговоре суть.
  - Что с ним? Он жив? Его убили? Папа жив? - Аня стала дергать Амалию за плечо, не понимая, что говорит по-русски. - Он не должен умереть, не должен! Он жив, да? Он же не умрет, как мама? Амалия, ну что ты молчишь?!
  - Твой папа в больнице, - ответила Амалия, справившись с собой, она не понимала, что ей говорит Аня и прижала ее к себе, гладя по голове. - Он в больнице, он жив, все хорошо. Сейчас приедет Тоби, и мы поедем к нему. Все хорошо, хорошо.
  - Правда? Ты мне не врешь? - спросила ее Аня по-русски. - Не смей врать, не смей мне врать!
  - Он жив, у него был сердечный приступ, так сказал Тоби, но все обошлось, - ответила Амалия.
  - Я ему говорила, говорила, чтобы он пошел к врачу! Я говорила! - плакала Аня, но через несколько минут она собралась и выпрямилась, утирая руками слезы. - Пошли, надо билеты сдать.
  - Я тебя не понимаю, - извинилась Амалия, не выпуская ее руки.
  - Извини, - сказала Аня по-немецки, она смотрела на нее серьезным взглядом, лишь потеки на щеках и красные глаза говорили о том, что она недавно плакала. - Надо будет домой заехать, собрать его вещи.
  - Да, правильно, - Амалия пошла к выходу, но Аня догнала ее и забрала билеты.
  - Папа бы этого не одобрил, - сказала Аня и побежала сдавать билеты в кассу.
  
  12.
  
  Москва, начало декабря.
  
  Алина подошла к зеркалу и завертелась, разглядывая себя в новом платье, его отдала ей за полцены подруга. До выхода оставалось еще полчаса, а она никак не могла определиться с прической.
  - Ты готова? - Денис подошел к ней, застегивая рубашку, на плече висел подаренный Алиной галстук, который он не хотел надевать, но покорился ее уговорам.
  - Почти, еще чуть-чуть, - пропела она, довольная своим видом. - Как думаешь, мне волосы подобрать или оставить так, а?
  - Вот ты спросила, - пожал он плечами, нахмурившись, лицо еще болело после побоев, и каждая эмоция отдавалась неприятной тянущей болью. - Так, вроде, очень неплохо.
  - Я тоже так думаю, - согласилась Алина. - Тем более, что мне не очень хочется сильно заморачиваться, не на бал же мы идем, верно?
  - Мне кажется, что мы слишком празднично одеваемся, - заметил он, с тоской глядя на галстук. - Все-таки это не театр, а фигурное катание.
  - Но это же то же искусство, - она подошла к нему и принялась завязывать на нем галстук. У нее это получалось ловко и быстро, ему никогда не удавался такой узел, - надо тебе лицо тональником подмазать.
  - Не надо, - нахмурился он, покачав головой.
  - Не вертись! - возмутилась она. - И не спорь, это не больно.
  - Не знаю, это, как-то, неприятно, что ли.
  - Фу, какой ты. Сейчас многие мужчины пользуются тональниками, есть даже те, кто губы подкрашивает, брови красят, - сказала она, достав из сумочки свою косметичку.
  - И тебе такие нравятся?
  - Мне? - она удивленно приподняла брови, - конечно же нет, эти любят только самих себя.
  - Гомики, - сказал Денис, с недоверием глядя на то, как она подбирает тон крема на его лице.
  - Ты знаешь, нет, не все. К нам такие иногда заходят, сразу и не поймешь. Так, ты не вертись, я только закрашу самые страшные места, а то неприлично, все-таки дети будут, зачем их пугать.
  - Ну да, я тут самая страшила, - буркнул он.
  - Помолчи, ты мне мешаешь, - Алина закрасила синяки тональником, но сквозь крем все равно проступали неясные синеватые пятна. - Ладно, так лучше, хотя тоже плохо.
  - Сойдет. Одевайся, скоро такси приедет.
  - Я готова, - она надела украшение, привезенное им из Казахстана, и блестя глазами посмотрела на него, ища одобрения.
  - Я смотрю, тебе оно еще не надоело.
  - Нет, не надоело, - растягивая слова, ответила она. - Мне кажется, что оно особенное. Вот такая у меня дурь в голове, смирись.
  - Это наименьшее зло из возможного, - ухмыльнулся он.
  - Да? А какое еще бывает? Ну, расскажи-ка? - она пробежалась яркими ногтями по его небритым щекам.
  - Опять? Не начинай! - возмутился он, отстраняясь.
  - Я пошутила, не переживай, просто шутка, - рассмеялась она. - Как легко тебя вывести из себя.
  - Твои подозрения кого угодно выведут из себя, - ответил он, надевая пиджак. - Пойдем, подождем на улице.
  
  К ледовому дворцу они подъехали за час до начала соревнований. Это были уже показательные выступления, завершавшие кубок страны. Они решили прогуляться вокруг дворца, сидеть внутри здания не хотелось. Вычищенные от последней листвы дорожки были покрыты легким снегом, чудом еще не растаявшим в теплеющем воздухе. Небо темнело прямо на глазах, закрываясь темно-серыми тучами как плотным занавесом в театре.
  - Привет! - на плечо Дениса упала тяжелая рука Петра Ильича.
  - О, привет! - Денис обрадовался встрече с ним, они повернулись и он представил Алину Петру Ильичу. - Алина, это Петр Ильич, самый главный по экономическим делам нашего отдела.
  - Скажешь тоже, - хмыкнул Петр Ильич, вытаскивая из-за спины озорную девчонку, смотревшую на незнакомых взрослых с любопытством и притворным страхом. - Эта обезьянка Людка, моя внучка.
  - Сам ты обезьянка, - заметила девочка, недовольно поглядев на деда. - А я девочка.
  - Здравствуй Людмила, меня зовут Алина, это Денис.
  - Привет! - замахала им девочка. - А вы тоже пришли смотреть фигурное катание?
  - Да, боле того, мы еще вместе будем сидеть, - сказал Денис.
  - Здорово, а то дедушке будет скучно, - серьезно заметила девочка. - Это мне интересно, с профессиональной точки зрения.
  - А ты тоже занимаешься? - удивилась Алина.
  - Да! Я уже даже разряд получила, - похвасталась девочка.
  - Молодец, когда на соревнования поедешь? - спросил Денис.
  - Не знаю, мне еще рано, да и конкурентов много! Вот бы убрать их, на время, - на лице девочки появилось выражение театрального коварства, подсмотренное, скорее всего, в телевизоре.
  - Так, чего это ты тут болтаешь? - Петр Ильич сурово посмотрел на внучку. - Не морочь людям голову.
  - Ничего и сказать нельзя, - обиделась девочка, попытавшись вырваться из его руки. - Пусти! Я хочу с Алиной идти, ты мне не нравишься.
  - Вот это новости, - сокрушенно покачал головой Петр Ильич и отпустил ее, она тут же прицепилась к Алине, начав трогать ее куртку.
  - Ничего, это она играет, - сказала Алина, схватив ее за руку. - Я такая же была.
  - Я знаю, - сказал Петр Ильич. - Денис, не знаешь, Артем придет?
  - Вроде собирался, - ответил Денис. - Они с дочкой и женой хотели прийти. А Наташка не сможет, у нее дела.
  - Какая еще Наташка? - Алина внимательно посмотрела на Дениса и Петра Ильича.
  - Это наш штатный психолог, - пояснил Петр Ильич. - Нет причин для ревности.
  - Да я и не ревную, - сказала Алина, Денис только криво ухмыльнулся, предвкушая выяснения и расследования позже, когда они останутся одни, хорошо, что она сегодня ночует у себя. Алина заметила его улыбку и добавила шепотом. - Потом поговорим.
  - Конечно, - хмыкнул Денис.
  - Давайте пойдем внутрь, - предложил Петр Ильич. - Чего на эти мерзлые деревья смотреть.
  Трибуны были заполнены уже наполовину, их места находились на самом верху, откуда было видно все поле почти целиком. Денис рассматривал сидевших на нижних трибунах, многие пришли с детьми, держащими в руках мягкие игрушки, яркие коробки с конфетами, но все же больше внимания он уделял другим зрителям, пришедшим в одиночку. Некоторые сидели как столб, нервно вертя головой, другие же полностью погрузились в планшеты и телефоны.
  Алина сидела рядом, отданная на растерзание Людмиле, которая не умолкала, рассказывая о любимом виде спорта, безошибочно называя тех, кто будет выступать и вспоминая тех, кто по ее мнению должен был бы выступать. Денис
  вполуха слушал эту болтовню, удивляясь Петру Ильичу, сидевшему с невозмутимым лицом, то и дело включавшемуся в разговор с нарочито нелепыми вопросами, вызывая бурю негодования у внучки, переключавшейся на него, настойчиво и заносчиво, как это бывает у детей, что-то узнавших, объясняя деду очевидные на ее взгляд вещи. Эта игра продолжалась почти до самого начала выступлений.
  - Привет, - рядом с Денисом сел Артем, также, как и Денис, вырядившийся в костюм. - Всем привет.
  - Алина, это Артем, мой коллега, - сказал Денис.
  - Здравствуйте, - поздоровалась Алина с ним и подошедшими женщинами.
  - Это Оля, моя жена, а это Лиза, моя дочь, - представил их Артем.
  - Очень приятно, - только и успел сказать Денис, как его заглушила приветственная музыка, выступление призеров началось. Два часа пролетели как одна минута. Поначалу Денис сомневался, ему казалось, что это будет затянуто и неинтересно, как это часто бывало на принудительных спектаклях, и выступлениях художественных школ, куда их гуртом возили из детдома. Сейчас же он смотрел во все глаза, слушая комментарии то со стороны внучки Петра Ильича, принявшей на себе добровольно роль спортивного комментатора, то выслушивая незлобное бухтение Артема, вспоминавшего прошлые скандалы, связанные с судейством.
  Последней выступала чемпионка Катя Васильева. При ее разминке с другими спортсменами, зал уже ликовал, волнами скандируя ее имя. Как только она вышла на лед и встала ровно по центру, готовясь откатать свою фирменную программу по мотивам первого русского сентиментального романа Карамзина "Бедная Лиза", зал замер в ожидании, буквально затаив дыхание. Зазвучал романс, стилизованный под музыку того времени, и спортсменка поплыла надо льдом, полностью вживаясь в свою роль. Денис не видел ни сложных прыжков, ни головокружительных вращений, он воспринимал все одним целым - музыку, катание, саму девушку, которой недавно только исполнилось шестнадцать лет, он видел перед собой героиню романа, как и в юности переживая ее судьбу, теперь уже разыгранную на холодном льду, как нельзя кстати подходившем для этого, самый чистый холст для трагедии молодой души. Выступление закончилось, зал буквально взорвался овациями. На лед полетели игрушки, конфеты, цветы. Он ощутил прикосновение прохладных пальцев Алины, она незаметно для него стерла пару слезинок с его глаз, не подав и виду, что заметила это. Ее лицо светилось от радости и восторга, сливаясь в этом свете с ликующей девочкой, забывшей про свои обязанности комментатора, уже неистово прыгавшей на своем кресле.
  - Все, поймал, - сказал Петр Ильич, схватив внучку и усадив ее на место.
  - Она классная! Да? - вопила Людочка, желая прыгнуть туда, где ликовала толпа, приветствуя свою любимицу. - Я тоже так смогу!
  - Обещаешь? - спросила ее Алина.
  - Я буду стараться! - ответила девочка. - Вот увидите!
  - Она вам и не такое наобещает, - сказал Петр Ильич. - Так, уже поздно, тебе давно пора спать. Идем-ка.
  - Но деда! - возмутилась девочка. - А вдруг еще что-то будет?
  - Нет, видишь, уже и свет погасили, люди расходятся, - объяснил он.
  - Ну и пусть расходятся, а я не хочу! - заупрямилась девочка.
  - Сейчас очередь в гардеробе, подождем немного, - сказал Денис.
  Они встали и спустились ниже, трибуны быстро пустели, на льду все еще собирали игрушки и букеты цветов пингвинята. Артем с семьей наскоро попрощались, сказав, что торопятся, и убежали прорываться в гардероб. Денис осматривал зал, заметив, что несколько человек, также, как и они, не уходят, а продолжают смотреть на лед или бродить вдоль рядов, впитывая в себя последние волны спортивного праздника, еще колебавшие воздух дворца.
  - Деда, я хочу мороженое, - внучка жалостливо посмотрела на Петра Ильича, он глубоко вздохнул, показывая, что на все согласен. - А вы не хотите?
  - Я бы не отказалась, - сказал Алина. - Денис тоже не откажется, правда же, сладкоежка.
  - Не откажусь, - согласился Денис. - Только не из "макдака", лучше нашего.
  - Я хочу "Мини Ми"! - сделала заказ девочка.
  - Где я тебе его найду? - удивился Петр Ильич.
  - Тут рядом должен быть магазин, что-нибудь найдем, - сказал Денис.
  Выйдя из дворца, они не спеша прошлись по скверу, а Денис, как самый молодой, так решил Петр Ильич, был отправлен в магазин за мороженым. Когда он уже подходил к магазину, он поймал на себе взгляд, ему показалось, что он видел этого человека в ледовом дворце. Но он решил не забивать голову новой паранойей и вбежал в магазин. На удивление он смог найти все заказанное, спрос был небольшой и холодильник лежал полный. Выбегая из магазина, он обернулся, ища глазами того мужчину, но его уже не было. Пожурив себя за несвоевременную мнительность, он побежал к друзьям.
  - Тебя как за смертью посылать, - сказал Петр Ильич, забирая у него заказанную им "Лакомку".
  - Неправда, я был очень быстр, - запротестовал Денис.
  - Какое у тебя прикольное мороженое, - сказала Алина, разглядывая нестандартное эскимо у девочки.
  - Оно самое вкусное! - ответила та, попрыгав по дорожке назад.
  - Осторожнее, - забеспокоился Петр Ильич.
  - Да ладно тебе! - девочка остановилась, быстро доела мороженое и прыгнула с места один оборот. - Шестерной тулуп!
  - Браво! - захлопала в ладоши Алина.
  - Люда, иди сюда, - строго сказал Петр Ильич, девочка подбежала к нему. - Все, мы пошли, а то уже поздно.
  - Да и нам пора, - сказала Алина. - А то завтра опять на работу.
  - И не говори, - сказал Денис.
  Распрощавшись в метро, Петр Ильич с внучкой поехали на север, Денис с Алиной устало сели в вагоне. Они оба устали, чувствуя приятную слабость от культурного события, хотелось побыстрее доехать до дома и лечь спать. Он проводил ее до дома, прощание затянулось как всегда, пока ее не вырвал из его объятий звонок телефона, звонила Ксения, ее соседка по квартире, они что-то сделали с плитой и никак не могли разобраться что именно.
  - Ладно, мне пора, - Алина в последний раз поцеловала Дениса и вошла в подъезд. - Напиши мне, как домой придешь, хорошо?
  - Конечно, не переживай, - он помахал ей рукой и, дождавшись, пока дверь не закроется, пошел быстрым шагом к метро.
  Входя в вагон, он уловил боковым зрением знакомую фигуру, Денис был готов поклясться, что это был тот же человек, что и у магазина. Он бросил взгляд в соседний вагон, но не нашел его там. Достав телефон, он написал об этом Петру Ильичу, тот не сразу ответил. Денис уже подъезжал к своей остановке, когда у него зазвонил телефон.
  - Алло, ты чего трубу не берешь? - возмущался Петр Ильич.
  - В метро был, не ловило.
  - Ты давай внимательней помнишь, что Артем сказал вчера? - он понизил голос, видимо кто-то был рядом. - Мне князь намекнул, что дело по фонду скоро возобновят.
  - Да, помню. Это из-за этой статьи в интернете?
  - Наверное. Короче поступил запрос из нашей думки, требуют взять под особый контроль, а там сам знаешь, главное, чтобы дали команду знамя поднять.
  - Ну и хорошо, хоть так.
  - Это да, хоть что-то полезное от них поступило. А ты давай внимательней. Может тебе машину прислать?
  - Не надо, я устал, вот и мерещится. Все, давай, мой автобус, - Денис убрал телефон и побежал к собравшемуся уходить автобусу.
  Уже забежав в него, он прошелся до самого конца, быстро разглядывая пассажиров. Успокоившись, он сел в конце салона и задремал.
  Проснулся он вовремя, уже давно чувствуя время подхода автобуса к его остановке. Следуя за последними пассажирами на автомате, он дошел до пруда, находившегося рядом с его башней. В кармане зазвонил телефон, он достал его, думая, что это звонит Петр Ильич, но в эту же секунду щёлкнул выстрел. Пуля вонзилась ему в спину, он пошатнулся и упал в воду. К пруду подошел мужчина в неприметной одежде, лицо его было скрыто маской. Он долго высматривал тело Дениса в пруде, но завидев приближающихся людей, бросил ствол в пруд и побежал в другую сторону, скрываясь за забором школы.
  Денис, вытерпев сколько смог, вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Тело слабело от потери крови, руки не слушались. Он кое-как подплыл к краю пруда, схватившись за землю, но сил выползти уже не было, сознание опрокинулось в черную бездну, решив так спасти его организм.
  Его с трудом вытащили из воды, сначала думали, что он просто пьяный, спасшие его мужчины долго спорили со скорой, пока один из них, желая найти документы Дениса, не нащупал на него спине пульсирующую струю крови, выбивающуюся из раны.
  
  - Слушай, а чего он трется у нашей машины? - Оля показала Артему на темную фигуру, стоявшую возле их машины.
  - Сейчас выясню, - Артем отдал ей пакет с продуктами.
  - Ты давай там, осторожней. Мало ли что за придурок, - сказала Оля.
  - Нормально, идите домой, - он махнул им рукой и направился к стоянке.
  - Лиз, подержи, - она отдала дочери пакеты и закурила.
  - Папа! - в ужасе вскрикнула дочь. Мужчина у машины вышел вперед и, ничего не говоря, выстрелил в идущего к нему Артема, он не успел среагировать, пуля попала в живот. Артем упал на землю. Убийца подошел ближе и сделал два выстрела в голову. Потом он бросил ствол и скрылся, уходя сторону от главной дороги, к электрички.
  Яростно зазвонил телефон, Петр Ильич вскочил с кресла, хватая трубку.
  - Да, алло! - крикнул он, - Денис, ты? Ты чего трубку не берешь?
  - Петя, Петя! Артема убили, убили! - задыхалась в трубке Оля. - Петь, он лежит там, я не могу подойти к нему, я боюсь, боюсь.
  - Оля, да что случилось? Как убили? - он уже выбежал в коридор, на ходу накидывая на себя куртку.
  - Я не знаю, не знаю. Петь, помоги, помоги, я не могу, он там лежит, я не знаю, помоги, - слова ее путались, он расслышал рядом с ней судорожные рыдания Лизы. Оля стала путать слова, начиная путать имена, называя его Артемом.
  - Я сейчас, сейчас! Ты только не клади трубку, хорошо?
  - Да, Артем, я все сделаю, только приезжай - ответила она, связь прервалась.
  Он выбежал из подъезда, на ходу набирая Дениса, но абонент был отключен.
  - Черт тебя возьми, Денис! - ревел он, выезжая со двора. Он набрал Константина Павловича. - Алло, не спишь?
  - Нет, что случилось? - Константин Павлович ответил почти сразу, фоном доносился шум какого-то праздника.
  - Ты выйди, надо поговорить.
  - Подожди, - Константин Павлович вышел из квартиры в подъезд, захватив с собой сигареты. Закурив одну, он сказал. - Давай, я слушаю.
  - Мне звонила Оля, Артема застрелили.
  - Когда?
  - Да вот только что! Я сейчас еду туда. Я не могу дозвониться до Дениса.
  - Вы все вместе ходили?
  - Да. Он мне звонил, говорил, что заметил слежку за собой. Черт, Кость, что происходит?
  - Так, Петь, ты езжай к Артему. Вызовешь наряд, все сам контролируй, а я пока отправлю патруль к Денису.
  - Все понял. Ты мне позвони, что да как, хорошо?
  - Обязательно, - Константин Павлович затушил сигарету и набрал дежурного. Продиктовав ему адрес, он подождал некоторое время. Из его квартиры выглянула белокурая головка девушки и помахала ему рукой.
  - Папа, ну где ты? - позвала она его.
  - Я сейчас, Маш, сейчас, - ответил он, в трубке уже диктовал дежурный.
  Девушка подошла к нему и взяла за руку, глядя в глаза.
  - Что-то случилось?
  - Случилось, - прошептал он.
  - Если надо, езжай, я не обижусь, - прошептала она, прижавшись к нему. - Я все понимаю.
  - Нет, я не уеду, уже не надо, - вздохнул он. - Я сейчас подойду, хорошо, десять минут.
  - Хорошо, - она повеселела и скрылась за дверью.
  Дежурный выдал всю информацию и ждал распоряжения, Константин Павлович поблагодарил его и набрал Петра Ильича.
  - Да! - рявкнул в трубке голос Петра Ильича.
  - Живой, везут в больницу. У тебя что?
  - Еду, еще минут двадцать. Киллера задержали?
  - Ты смеешься что ли? Так, мне пока не звони, завтра все. Сам все сделаешь?
  - Конечно сделаю, все, до завтра.
  - Отбой, - Константин Павлович положил телефон на подоконник и посмотрел в окно. На улице было темно, мелькали огни запоздалых машин. Он увидел свое отражение в стекле и с силой ударил в него кулаком.
  
  Константин Павлович сидел в своем кабинете и отрешенно просматривал документы, скопившиеся у него еще с прошлой недели. Рука механически подписывала формуляры, работая параллельно от его мыслей. Дверь в кабинет была полуоткрыта, в такой ранний час обычно никого не было. Он услышал приближающиеся шаги и встрепенулся, как вспугнутая птица на болоте. Шаги приближались, и через минуту в кабинет уже ворвался Петр Ильич, принося с собой запах мороза и крепких сигарет. В отличие от Константина Павловича Петр Ильич был небрит, рубашка была явно несвежая, а глаза его горели нездоровым огнем, судя по всему, он так и не ложился этой ночью.
  - Я вот что подумал, Костя, - загремел он, сбрасывая мокрую от растаявшего снега куртку на ближайший стул.
  - Дверь закрой, - кивнул ему Константин Павлович. - Во-первых, здравствуй Петя.
  - Да брось ты свои церемонии! - раздражено воскликнул Петр Ильич, с силой захлопывая дверь в кабинет.
  - Не шуми, мы же с тобой живы. Тебе надо успокоиться.
  - А я не хочу успокаиваться, не хочу! Я тебе больше скажу, тут надо всех...
  - Подожди, сядь пока, - перебил его Константин Павлович. - Давай сначала по делу. Рассказывай.
  - Да что там рассказывать, - Петр Ильич махнул рукой и стал усердно тереть виски, разгоняя боль, одолевавшую его последние четыре часа так, что ему порой было трудно открыть рот, скованный давящей силой головной боли. - Заказное убийство, тут нет даже сомнений. Орудие убийства найдено, киллер бросил его рядом с телом. Записи с камер наблюдения пока не просматривал, но вряд ли они что-то дадут, стоянка находится в отдалении, качество будет плохое.
  - Как Оля?
  - Очень плохо, очень плохо, - Петр стал смотреть в стену красными глазами.
  - Это произошло прямо у них на глазах. Там еще его дочь была.
  - Какой ужас, - еле слышно выдохнул Константин Павлович и нахмурился, колкая боль ударила в затылок. Он подошел к шкафу и достал оттуда пластину с белыми таблетками. Он проглотил одну и протянул пластину Петру Ильичу. - Будешь?
  - Давай, -сказал Петр Ильич, глотая сразу две, Константин Павлович дал ему стакан воды и ожидал, пока тот выпьет. - Они заметили, что кто-то трется у их машины, Артем пошел выяснить. Они его ждали и точно знали, когда он придет, понимаешь?
  - Понимаю, - ответил Константин Павлович, прислонившись плечом к шкафу.
  - Остальное получим после вскрытия и экспертизы. Ствол скорее всего ничего не даст.
  - Не скажи, может и даст. Не надо сразу паниковать.
  - А я не паникую, - неприятно спокойным голосом сказал Петр Ильич. - Кость, я знаешь, что думаю, это же не просто так, не просто так. Надо искать крысу, тогда найдем остальных.
  - Какую крысу?
  - Что значит, какую крысу? - взревел Петр Ильич. - А кто по-твоему дал наводку на Дениса и Артема? Кто еще знал, что это они ведут это дело? Только мы, отсюда ушла информация, отсюда!
  - Тогда почему тебя не тронули? Ты же тоже ведешь это дело.
  - А я с себя подозрений не снимаю! - воскликнул Петр Ильич. - И ни с кого не снимаю! Ни с тебя, ни с генерала! Ни с кого!
  - Давай потише, итак голова болит, - попросил Константин Павлович. - Все ты верно говоришь, утечка есть, но то, что заказали только Дениса и Артема говорит о том, что тот, кто сливает информацию знает не все.
  - Он не знает, что я тоже веду это дело.
  - Вот именно. Надо набросать список.
  - Троих уже знаем, - ответил Петр Ильич.
  - Троих знаем. Как думаешь, Денис мог рассказывать своей подруге, как ее зовут?
   - Алина. Нет, исключено, я за Дениса уверен.
  - Я тоже не думаю, что он мог, но исключать ничего нельзя. Так, Артем никогда не рассказывал своей семье о работе, я поговорю с Олей.
  - Не получится, - покачал головой Петр Ильич. - Она пока не в себе.
  - Ничего, придется пережить, - сказал Константин Павлович, и ему самому стало тошно от своих слов. Он переглянулся с Петром Ильичом, тот понимающе кивнул. - Психолога надо тоже проверить. Кстати, она вчера была с вами?
  - Нет, она написала, что не сможет, у нее какие-то дела.
  - А ты с ней не разговаривал, вы же вроде нормально общаетесь?
  - Нет, я звонил, но номер был недоступен.
  - Хм, интересно. А что ты о ней знаешь?
  - Да особо ничего, - пожал плечами Петр Ильич. - Не замужем, живет одна в квартире, которая досталась ей от бабки. С семьей общается редко, видимо рассорились.
  - Слушай, если она сегодня не придет, то надо бы к ней съездить, - задумчиво сказал Константин Павлович, - материалы дела не были открыты, доступ имеют только мы и еще несколько людей, хм, их я возьму на себя, но не думаю, что это они.
  - Почему ты так думаешь?
  - Потому, Петь, что ты живой, слава богу. Тот, кто слил информацию, не знал, что ты тоже участвуешь.
  - Но тогда Наташка тоже ни причем, она же была на задержании. Да и Поздняков меня видел.
  - Да, ты прав. Но у нее нет доступа к делу, ты же ей не говорил, что тоже участвуешь в нем?
  - Нет, конечно.
  - Вот, получается, что ты участвовал только в задержании, а это другое.
  - Ну, ты накрутил, князь, - замотал головой Петр Ильич. - Откуда тогда ей знать, что Денис тоже ведет это дело?
  - А вот тут очень просто. Она проводила беседы с Артемом и Денисом, но не с тобой.
  - Не со мной, - повторил Петр Ильич. - Не понимаю, зачем этой ей? Глупость какая-то.
  - Никого не обвиняю, мы пока строим версии. Все бывает, сам знаешь.
  - Знаю, бывает, но я не хочу в это верить.
  - Нашего желания мало, к сожалению, мало, - на его столе зазвонил телефон. Он подошел к нему и поднял трубку, помолчав, он положил ее обратно. - Все, пошли.
  - Куда?
  - К генералу, он нас ждет.
  - Этого только не хватало, - заворчал Петр Ильич, тяжело вставая со стула.
  Они поднялись к генералу, он ждал их в приемной, нервно расхаживая взад и вперед.
  - О, пришли, - воскликнул он, протягивая вперед свою большую руку. Он крепко пожал ее Петру Ильичу и долго смотрел ему в глаза. - Спасибо, Петь, спасибо.
  - За что спасибо? - начал вскипать Петр Ильич, но генерал похлопал его по плечу, приглашая зайти в свой кабинет.
  - Заходи, заходи. Сейчас все переговорим, - генерал обернулся к своей секретарше, хлопотавшей около кофейного столика. - Оль, меня ни для кого, хорошо?
  - Я поняла, - ответила ему бледная секретарша. - Я сейчас все подготовлю и принесу.
  - Спасибо, - генерал вошел в кабинет и закрыл дверь.
  Петр Ильич встретил его горящими от негодования глазами, но промолчал, остановленный взглядом Константина Павловича, неподвижно стоявшего посреди кабинета с заложенными за спину руками.
  - Все знаю, все знаю, - сказал генерал и пригласил их сесть за стол, сам сел рядом, не став занимать свое место. - Давайте сначала позавтракаем, никто же не ел с утра.
  - Нет, - буркнул Петр Ильич.
  - Вот и я нет, - сказал генерал. - Кость, не откажешься?
  - Да, поесть надо, - согласился Константин Павлович.
  Секретарь внесла поднос с чаем и пирожками из буфета, потом вернулась и поставила на стол еще небольшую вазочку с конфетами.
  - Кость, как прошла защита у твоей дочки? - спросил генерал.
  - Защита будет в январе, сейчас пока только экзамены сдали. Все хорошо, - ответил Константин Павлович.
  - Ну вот и хорошо, с защитой проблем быть не должно, - сказал генерал, наливая им чай. - Петь, не стесняйся.
  Петр Ильич угрюмо стал жевать пирожки, шумно запивая чаем. Чаепитие продлилось недолго, они ели молча, не смотря друг на друга.
  - Хорошо, - генерал встал и сел за свой стол. - Итак, что скажете?
  - А что сказать? Надо брать всех и колоть! - воскликнул Петр Ильич.
  - Ты еще скажи, что ногти вырвать, чтобы всю правду сказали, - ответил на его выпад генерал.
  -- И скажу! Надо будет, вырвем! - еще больше разгорячился Петр Ильич.
  - Нет, нельзя, времена другие, нельзя. Как Денис, что врачи говорят? - генерал посмотрел на Константина Павловича.
  - Ночью прооперировали, требуется переливание крови. Пока все, ждем, - ответил он.
  - Так я свою отдам! - Петр Ильич почти подскочил с места, но генерал усадил его обратно на стул.
  - Нет, Петь, твоя кровь нужна здесь, а кровь мы достанем, не проблема, - он записал себе в ежедневнике. - Что по версиям?
  - Мы думаем, - Константин Павлович посмотрел на Петра Ильича, призывая помолчать, - что надо искать среди своих. Есть обоснованные подозрения, что утечка произошла именно от нас.
  - Ну, не только от нас, - заметил генерал. - Ребята ездили в Казахстан и там засветились.
  - Верно, это мы тоже проверим, - сказал Константин Павлович.
  - Я думаю, что это сделал кто-то из наших, - сказал Петр Ильич. - Причем тот, кто не знаком со всеми эпизодами дела.
  - Петя хочет сказать, что у этого человека нет доступа к базе, - сказал Константин Павлович.
  - Может быть, может быть. Петь, а ты вчера ничего не заметил, слежки за собой? - спросил его генерал.
  - Нет, ничего не было. Денис заметил, - ответил Петр Ильич, - говорил же я ему, вызови машину!
  - Да, Кость, надо будет это оформить, чтобы больше такого не было. Лучше пусть это будет и ложным вызовом, но все же не помешает, как думаешь?
  - Я проведу работу с персоналом, - кивнул Константин Павлович.
  - Хорошо, тогда так, до вечера сделайте предварительный список подозреваемых, потом обсудим, - сказал генерал.
  - А может это из СИЗО? - спросил Петр Ильич. - Мог же Поздняков это донести до своего адвоката, а тот дальше, а?
  - Может и мог, но вряд ли, - задумался генерал. - Тогда бы и было нападение на тебя, а в протоколах допроса Дениса нет, он не мог знать, как его зовут, тем более что вряд ли он вообще что-то мог рассказать.
  - Это почему это? - удивился Петр Ильич.
  - Гражданин Поздняков сейчас проходит психиатрическую экспертизу, - сказал Константин Павлович.
  - Знаем мы эти экспертизы, чтобы от наказания уйти! - возмутился Петр Ильич.
  - Нет, там действительно так и есть, - сказал генерал. - Тем более что и адвоката у него нет.
  - Странно, что его еще не замочили в камере, - сказал Петр Ильич.
  - Мы его перевели в одиночку, пока это исключаем, - ответил генерал. - Все, тогда до вечера. Вопросы есть?
  - Надо охрану у Дениса поставить, - сказал Петр Ильич.
  - Уже поставили круглосуточный пост, - сказал Константин Павлович.
  - Я не знал, - сказал Петр Ильич.
  - У тебя своих дел много, - сказал генерал. - Дело по убийству Артема передашь другому следователю, Костя скажет.
  - Но почему? - Петр Ильич вскочил с места.
  - Не спорь, так будет лучше, а то ты дров наломаешь, - сказал генерал.
  - Ты будешь в группе, не переживай так, - сказал Константин Павлович. - На тебе отработка версии об утечке, а бегать киллера искать найдем кого-нибудь другого.
  - Понятно, но если я увижу, что это дело будут заворачивать под стол, то вы мне его отдадите, - Петр Ильич требовательно посмотрел на генерала и на Константина Павловича.
  - Согласен, - сказал генерал. - Сам все знаешь. Все, свободны.
  
  Наташа опоздала на работу, проспав нужную электричку. Выходные она провела у своего друга на даче и поэтому находилась в прекрасном расположении духа. Войдя в свой кабинет, она удивилась, увидев, что здесь провели тщательный обыск, содержимое шкафов и ящиков стола было аккуратно разложено на столе и подоконнике. Обыск проводился внимательно и вежливо, было видно, что старались. Она задумчиво стала развязывать яркий шарф, не решаясь дальше пройти в комнату к платяному шкафу. В кармане настойчиво завибрировал телефон, это звонил Петр Ильич.
  - Да, Петр Ильич, - ответила она. - Да, я на месте. Вижу, что-то случилось... нет, не знаю... хорошо, я жду вас.
  Через несколько минут влетел Петр Ильич. Он долго смотрел ей в глаза и, наконец, спросил.
  - Ты ничего не хочешь мне сказать?
  - Даже не знаю, Петр Ильич, что вы хотите, - пожала она плечами. - Я понимаю, что случилось что-то ужасное. Вы очень устали, вам не здоровится?
  - Это не важно, - Петр Ильич сильно прокашлялся. - Перед тем, как начнем, я хочу, чтобы ты знала - все, что я буду делать, я вынужден, не могу от тебя этого требовать, но я прошу попробовать понять меня, понять нас.
  - Звучит угрожающе, - сказала она, но осознав, что Петр Ильич не шутит, Наташа стала абсолютно серьезной, сбросив с себя настроение выходных, внутренне готовясь к худшему. - Я вас поняла. Куда идти?
  - В комнату для допроса. С собой ничего не бери. Все скажу там, идем.
   Он вышел первым, ожидая, когда она разденется, и выйдет. Идя вместе по коридору, Петр Ильич шел впереди, хотя бы так заставляя себя думать, что он не конвоир, а она не пленная. Он не мог поверить в ее вину, тем более, что ее спокойствие укрепляло его в этой мысли, но он знал, что случайностей не бывает. Есть факт предательства или халатности, результат - два убийства, одно из которых не удалось завершить. Борясь с собой, разгоняя себя еще больше, он распахнул дверь комнаты для допросов и открыл настежь окно, впуская влажный холодный воздух.
  - Садись, воды принести? - спросил он.
  - Да, если можно, - сказала Наташа, голос ее стал хриплым от волнения, гортань будто бы сжалась в нежелании говорить.
  Петр Ильич вышел и вернулся с полным графином воды из кулера. Поставив перед ней графин и стаканы, он налил один ей, а второй осушил одним глотком.
  - Сначала поговорим не для протокола, - сказал он, садясь прямо напротив нее.
  - Я прошу тебя отвечать честно на каждый вопрос, так будет проще всем, договорились?
  - Хорошо, я готова.
  - Ты знаешь, что произошло вчера вечером?
  - Нет, а что произошло? Когда?
  - Вчера было совершено два нападения на наших сотрудников: на Дениса Ефимова и Артема Дроздова. Артема застрелили во дворе собственного дома, Дениса недалеко от дома.
  - Господи! - воскликнула Наташа, закрыв лицо ладонями. - А что с Денисом? Он жив?
  - Он жив, пока в реанимации. Это было заказное убийство, киллер в обоих случаях оставил на месте преступления орудие убийства. Мы отрабатываем только одну версию, а именно их совместное расследование.
  - Да, я понимаю, понимаю. Артем меня тоже привлекал к работе по этому делу, - Наташа всхлипывала, но голос при ответе у нее был спокойным и четким.
  - Он просил меня составить ориентировочные психологические портреты участников этого сайта.
  - Понятно. На самом деле это была самодеятельность со стороны Артема, он не имел права без согласования с руководством привлекать других сотрудников к этому делу, - сказал Петр Ильич, у него на душе отлегло, но он тут же отбросил эти эмоции, стараясь быть беспристрастным. - С кем ты обсуждала это дело кроме Артема?
  - Ни с кем, - замотала головой Наташа.
  - Подумай хорошо, с кем ты могла его обсуждать? Кто знает о твоей работе?
  - Я не рассказываю родным о своей работе, никогда.
  - Почему ты не пошла на соревнование вместе с нами?
  - У меня были личные дела.
  - Какие личные дела?
  - Я была у своего друга, и была я там все выходные.
  - Он может это подтвердить?
  - Не надо его впутывать, это ни к чему, - запротестовала она.
  - Наташа, что за глупости? Убили наших коллег. Говори, кто это?
  - Петр Ильич, но он правда ничего не знает, - взмолилась она, но Петр Ильич уже вскочил и стал ходить по комнате, яростно сжимая кулаки.
  - Мы тут не в детские игры играем! - вскричал он. - Ты должна это понимать! От твоих показаний зависит твоя судьба, как ты этого не понимаешь?!
  - Он здесь ни при чем, не надо его впутывать в это дело! - запротестовала она, Петр Ильич со всего размаху ударил кулаком по столу, отчего стаканы повалились на бок. Наташа рефлексивно закрыла лицо руками.
  - Говори! Имя, фамилия, отчество! Где работает, сколько лет! - взревел он у ее лица.
  - Алешин Александр Иванович, сколько лет не помню. Работает в сетевой газете редактором, - заревела она, не выдерживая его разъяренного взгляда.
  - Когда и где вы познакомились? Как долго встречаетесь?
  - Да я училась с ним вместе! Пять лет! И с его женой! Все, вы это хотели узнать?! Что вам еще надо от меня?! Спим ли мы вместе? Да, спим! Понятно?!
  Он налил ей стакан воды, она медленно пила, не в силах успокоить дрожь в теле. Ее красные от слез глаза с ненавистью смотрели на него, а он не прятался от ее взгляда, выдерживая упреки, ненависть и не поддаваясь мольбе.
  - У меня такая работа, я должен, я не могу по-другому, - глухо сказал он, садясь обратно. - Я не могу по-другому.
  - Я знаю и не виню вас. Мне надо просто успокоиться, - прошептала она. - Я уже говорила вам, что вы должны быть палачом.
  - Должен быть палачом, - повторил он. - Хм, палачом. Вспомни, пожалуйста, как Артем показывал тебе материалы сайта? Он приносил флэшку или что?
  - Нет, не флэшку. Он просто зашел с моего компа на этот сайт, залогинился и все. У меня потом куча троянов повылазила, а Шамиль никак не дойдет до меня, чтобы проверить.
  - Значит, ты смотрела сайт со своего рабочего компьютера, так?
  - Да, все верно, - она глубоко вздохнула и стерла остатки слез ладонью. - Всегда с моего компьютера. Артем говорил, что у нас можно только с моего войти.
  - Это почему? - удивился Петр Ильич.
  - Я точно не поняла, но он сказал, что я отдельно, вне домена, или как-то так.
  - Точно! - хлопнул себя по колену Петр Ильич. - Точно, как же мы сразу не догадались. Теперь все сходится. Когда у тебя начались проблемы с компом?
  - Почти сразу после первого входа. Там надо устанавливать какую-то программку, чтобы ключ заработал. Она так подвешивает компьютер, просто ужас.
  - Наташ, а данные по сотрудникам, ну, твои отчеты, ты хранишь на своем компьютере?
  - Часть да, те, что закончила, выкладываю на сервер. А что?
  - Получается, что если мы предположим, что у тебя завелся троян, то он мог получить доступ к твоим файлам, так?
  - Не знаю, я в этом ничего не понимаю, - улыбнулась она. - Мне Шамиль объяснял, но это почти бесполезно.
  - Проверим. Да, ты брала компьютер домой поработать?
  - Да, бывало пару раз.
  - А когда, не можешь вспомнить?
  - В мае, когда была аттестация. Я тогда все выходные доделывала. Мне Константин Павлович пропуск оформил.
  - Отлично! - обрадовался Петр Ильич. - Молодец!
  Он подошел к ней и поцеловал в лоб, она удивленно взглянула на него.
  - Вы определённо нездоровы, Петр Ильич.
  - Наверное, наверное. Эх, не сердись на меня, не надо.
  - Я уже почти не сержусь, это правда.
  - Хорошо, тогда бери бумагу и пиши объяснительную. Вспомни даты, пиши максимально подробно, а я потом приду и почитаем, поняла?
  - Про аттестацию писать?
  - Конечно пиши, и укажи, кто выписывал пропуски и зачем это было нужно, короче обоснуй. Все, часа хватит?
  - Постараюсь.
  - Тебе принести что-нибудь?
  - Если можно, то кофе.
  - Сейчас принесу.
  - Только без сахара! - окликнула она его в дверях.
  
  - Похоже на правду. Шамиль уже занялся, - сказал Константин Павлович, передавая объяснительную Полевой Н. Е. Петру Ильичу. - Подошьешь к делу. На сегодня все, иди домой.
  - Какой домой? - удивился Петр Ильич, - еще светло.
  - Иди домой, с генералом я сам поговорю.
  - Да я и не хотел туда опять идти, - проворчал Петр Ильич.
  - Так чего упираешься?
  - Надо Алину найти. У тебя нет ее телефона?
  - У меня нет. Все правильно, а то у Дениса родственников нет, а поддержка ему сейчас необходима, а то не выкарабкается, - согласился Константин Павлович. - попробуй разыскать, она вроде где-то недалеко работает от нас.
  - Да, марку бутика я знаю, - сказал Петр Ильич. - Найдем, не проблема. Я вот не знаю, что ей сказать.
  - Скажи правду, - Константин Павлович встал и достал из шкафа бутылку коньяка и две рюмки, - а я вот не знаю, что Оле говорить.
  Он налил две рюмки, и они, не чокаясь, выпили. Петр Ильич долго причмокивал, не ощущая вкуса напитка, была только горечь на языке.
  - Ничего не говори Кость, ничего не говори. Просто поезжай к ней, я завтра приеду. Главное, не оставлять их одних, нельзя этого делать. А говорить будет она, ты слушай, а когда тебя спросят, вспоминай его живого, живого.
  - Ты мудрее меня, - сказал Константин Павлович. - Я для себя до сих пор не решил этот вопрос.
  - Ладно, что говорить, - Петр Ильич встал. - К Денису не пускают?
  - Нет, он в реанимации, состояние очень тяжелое.
  - Ничего, посмотрим.
  - Ты хочешь съездить?
  - Да.
  - Давай только без ругани.
  - Посмотрим.
  Они обменялись рукопожатием, и Петр Ильич вышел. Борясь со сном, он прошелся вверх по бульвару, до магазина одежды, где работала Алина. Там ему сказали, что она отпросилась домой и плохо себя чувствует. Девушки не сразу дали ему адрес, но после того, как он показал им удостоверение, выдали всю информацию. Он решил не звонить заранее, вернулся к управлению и поехал к ней домой.
  - Алина, ты кушать будешь? - Ксения вошла в комнату Алины, осторожно постучавшись.
  - Нет, без меня, - Алина сидела на кровати, обхватив ноги руками, и смотрела в окно.
  - Да ладно тебе, - сказала Ксения, она немного гнусавила, подражая модному акценту. - Ну чего ты? Да все с ним нормально, что ты там напридумывала?
  - Нет, он бы позвонил, что-то случилось, я чувствую, - сказала Алина, крепче сжимая украшение, которое он ей подарил.
  - Да что ты там чувствуешь, пошли есть! А то заболеешь, помнишь, как меня лечила? Давай! - Ксения стащила ее с кровати и увела на кухню.
  На столе уже ждали две тарелки с супом, громко орал телевизор.
  - Выключи, - попросила Алина, садясь за стол.
  - Ага, - Ксения выключила телевизор и села рядом. - Хватит копаться в тарелке, ешь.
  Алина насилу заставила себя съесть тарелку супа, отказавшись от второго, которое она пару дней назад сама приготовила для девчонок. Пока Ксения шаманила с чаем, Алина медленно засыпала, перестав бороться с нервным напряжением, сковавшим ее с утра, когда она не смогла дозвониться до Дениса. Напряжение росло весь день, пока не превратилось в панику, и она сбежала с работы домой.
  - Так, - Ксения разлила вкусно пахнущий чай по красивым чашкам. - Тебе пирожное дать?
  - Нет, я не буду, - едва слышно проговорила Алина.
  - Ну, тогда я растолстею, давай напополам, а? - Ксения разрезала на блюдце пирожное, придвинув к ней.
  В дверь позвонили. Алина вся напряглась, дернулась вперед, но Ксения ее остановила.
  - Опять коммивояжеры, сейчас уйдут, - сказала она. - Тут днем ходят постоянно, про какой-то пенсионный фонд затирают.
  В дверь позвонили настойчивее, интервалы между звонками все сокращались, пока звонок не перешел в невыносимый звон.
  - Я сейчас ему голову проломлю! - возмутилась Ксения и побежала открывать дверь. - Вам чего надо?
  - Где Алина? - спросил Петр Ильич, властно входя в квартиру.
  - Вы кто такой? - возмутилась Ксения. - И какого черта вошли?
  - Где Алина? - повторил вопрос Пётр Ильич громче.
  - Я здесь, - Алина вышла из кухни, услышав его голос. Привиде Петра Ильича, она мертвенно побледнела и упала в обморок.
  - Алина, ты чего? - заорала Ксения, бросившись к ней.
  - Иди окна открой, - скомандовал Петр Ильич, поднимая Алину на руки. - Где ее комната.
  - Здесь, - засуетилась Ксения, показывая ему дорогу. Она долго возилась со старым окном, он подошел и рывком открыл его, впуская свежий воздух.
  - Принеси нашатырь.
  - Но у нас нет, - извинилась Ксения.
  - Водка есть?
  - Водка есть, - обрадовалась Ксения и выбежала.
  Она быстро вернулась с початой бутылкой водки и парой рюмок. Петр Ильич намочил пальцы и втер водку в виски Алины, а потом налил в рюмку, давая ей понюхать. Алина медленно открыла глаза, и он насильно влил в нее рюмку. Она сильно закашлялась, махая руками, чтобы он не влил еще.
  - Живой, живой, - сказал Петр Ильич, взяв ее за руку.
  - Где он? - прошептала Алина.
  - В реанимации, но все будет хорошо, - ответил он.
  - Я хочу к нему! - Алина дернулась, но он уложил ее обратно на кровать, придавив ладонью.
  - Позже, сначала успокойся, выпей, - он налил ей еще одну рюмку, и она послушно выпила ее залпом. - Обедом накормите?
  - А? Да, конечно, - засуетилась Ксения. - Мы как раз обедали.
  - Пошли, Петр Ильич встал, выходя в прихожую.
  - Она плохо поела, - доложила ему Ксения.
  - Все нормально, разберемся, - ответил он, вешая куртку.
  - Когда я смогу его увидеть? - Алина вышла из комнаты, накидывая на себя на ходу свитер.
  - Поедим и поедем, - сказал Петр Ильич. - Сейчас торопиться не имеет смысла. Садись за стол, я тебя на себе тащить не хочу, надо поесть.
  - Хорошо, только не врите мне, пожалуйста, не надо.
  
  
  
  Часть 2. Капля свежести
  
  
  1.
  
  
  Стрелки часов давно перешли первую половину дня, а на хмуром небе так и не проявилось солнце, как бы в воздухе висел густой туман, перемешанный с мелким снегом, напоминая жидкий кисель с непромешанным крахмалом. Аэроэкспресс прибыл на Белорусский вокзал, перрон заполнился усталыми пассажирами, тянущими по скользкому перрону большие чемоданы. Из предпоследнего вагона вышли трое мужчин, одетых в тонкие пальто. Они весело смеялись, подтрунивая друг над другом и над страшными русскими морозами, температура болталась в район нуля градусов. Мужчины не спеша пошли к выходу, таща за собой аккуратные чемоданы для коротких командировок.
  Они покинули вокзал и направились по периметру площади к бизнес-центру, расположенному на противоположной стороне. Маршрут был хорошо известен, они уверенно лавировали между движущейся толпой, не переставая разговаривать друг с другом. Бросившаяся было к ним попрошайка, скрюченная женщина, изображавшая из себя больную старуху, в последний момент отошла назад, расслышав в их разговоре немецкую речь. Они даже не заметили ее, как не замечали и других людей, мимо которых проходили. Бизнес-центр был построен в оригинальной манере, напоминая детские кубики, визуально шатко установленные друг на друга. Они вошли внутрь, у каждого был свой пропуск, к которому был прикреплен бейдж с фамилией и названием компании на русском языке. Поздоровавшись с охраной на русском языке с большим акцентом, первый из них вызвал лифт, остальные задумчиво смотрели в сторону кафетерия, из которого разносился манящий запах свежего кофе.
  Они поднялись на четвертый этаж, где у входа их уже встречала сияющая женщина в обтягивающем по фигуре сером платье. Они удовлетворенно осмотрели ее, отпустив пару дежурных комплиментов. Встречающая приветливо смеялась корпоративным смехом на дежурные шутки, отпускаемые представителями учредителя при каждом приезде. Ни характер шуток, ни их сюжет никогда не менялись, сводясь к одной простой мысли, что, если бы они не были женаты, то, безусловно, стали бы ухаживать за ней и, возможно, даже им пришлось вызвать друг друга на дуэль, так как она одна, а их трое. Женщина вся раскраснелась от смеха, а в глазах ее читалась открытая усталость.
  Офисы были огорожены прозрачными стенами, и можно было увидеть, чем занимаются ваши соседи по бизнес-центру, услышать их разговоры, никто не утруждался закрывать двери, тем более, что в период отопительного сезона батареи грели нещадно, а воздуха из системы принудительной вентиляции было недостаточно. Все окна не открывались, класс бизнес-центра подразумевал высокоразвитую систему вентиляции и кондиционирования с дополнительной очисткой воздуха, так значилось в рекламной брошюре.
  - Добро пожаловать, - женщина вошла в офис первой, приглашая гостей войти в их офис.
  Все сотрудники встали, улыбаясь приветствуя гостей, отчетливо понимая, кто здесь настоящий хозяин. Мужчины лучезарно улыбались, открыто разглядывая разодетых молодых девушек, специально одевшихся к их приезду. Все это со стороны напоминало приезд барина, еще не забытый генетической памятью, и неистребимый. Немцы прошли в комнату для переговоров и загремели чемоданами, вытаскивая свои огромные ноутбуки.
  - Может хотите кофе или чай? - засуетилась женщина в сером платье.
  - Да, кофе, много кофе, - ответил самый высокий из них, по виду начальник. Его русская речь была вполне сносной, но он делал вид, что знает плохо, хотя уже пять лет учил язык, желая знать, что говорят за его спиной.
  Женщина вышла, отправив одну из сотрудниц в общую столовую, девушка удалилась, а женщина в сером платье, забрав из своего кабинета небольшой тоненький ноутбук, прошла в переговорную, плотно затворив за собой дверь. Весь офис вздохнул с облегчением, сотрудники переглядывались друг с другом, обмениваясь ухмылками.
  - О, какой у вас красивый ноутбук, - заметил один из немцев, рассматривая ее вычислительную машину, в воздухе взвешивая на ладонях свой и ее аппарат.
  - Да, мой старый сгорел. Техника становится с каждым годом все хуже, - ответила она на чистом немецком языке, показывающим уровень языкового вуза.
  - Да, - кивнул другой. - Иначе не будет продаж, техника должна ломаться, или нам нечего будет кушать.
  Все дружно рассмеялись, старший из них снял пиджак, всем своим видом показывая, что в комнате очень душно.
  - О, я сейчас прибавлю, - засуетилась женщина, схватив пульт со стола.
  Кондиционер шумно загудел, выбрасывая плотную струю охлажденного воздуха, но почему-то никому не стало легче, наоборот они принялись расстегивать ворот рубашки, женщина закашлялась, с недоумением смотря на вентиляционную решетку, из которой била струя холодного воздуха.
  - О, кофе, - сказал старший и подошел к двери, чтобы открыть ее.
  По коридору, слегка сгорбившись, шла девушка с подносом, на котором стояли чашки с горячим кофе, две тарелки с печеньем и кексами. Девушка подошла к двери в офис, распахнутой, как и у других, и рухнула возле нее, схватившись за грудь. Через мгновенье стали задыхаться и остальные, парень, бросившийся к ней, жадно хватал ртом воздух, борясь с неистовым кашлем. Было видно, что в соседних офисах люди резко вставали со своих мест, многие падали на пол, пытаясь разорвать ворот рубашки, платья, чтобы освободить грудь. Никто не смотрел ни на кого, каждый пытался вдохнуть хотя бы немного воздуха, но паралич сковывал тело, фиксируя человека в неестественной позе в попытке вдохнуть, выплюнуть то, что сдавливало горло и рвало на части легкие. Те, кто были сильнее, яростно кашляли, не замечая того, что вместе с кашлем выплевывали кровь и выворачивали легкие наружу. Несколько парней, замотавшиеся в смоченные шарфы, ломали окна, но крепкий стеклопакет не поддавался под ударами стульев, пока двое парней, качаясь от гипоксии, не проломили один из них столом. Они сделали несколько глубоких вздохов и стали подтаскивать своих коллег к окну, уже лежавших без движения, но скоро сами упали замертво, пораженные клубами бесцветного газа. Прошло не больше пяти минут, как все стихло. Не раздавалось больше ни хрипов, ни стонов, никто не пытался встать или выбить окно. В стеклянных офисах, как в аквариумах, пораженных болезнью, на полу лежали люди. Слышался только гул вентиляции и стоял запах неестественной свежести, с улицы задувал снег, шум машин, не способный заглушить все более нарастающие крики ужаса, переходящие в один сплошной крик, сливающийся со звуками сирены, но это все было позже, сейчас все здание замерло в невесомости, медленно выпуская из себя дыхание смерти на улицу.
  
  Жизнь замерла, зажмурившись от страха... что стоит жизнь одного человека против сотен, кто в праве взвешивать их на весах? Перекрыть дороги, закрыть вокзал, метро, эвакуировать тысячи людей, дома, больницы, офисы, торговые центры... Как разом увезти, убрать, очистить квартал, целый район города, боясь, чтобы облако смерти не перекинулось на другую часть города, молясь, чтобы оно рассеялось в атмосфере, распалось, испарилось.
  Город вымер, кто смог, кто хотел, все пытались убраться из него поскорее. СМИ раздули истерию до колоссальных размеров, уже не понимая, что сами создали новое информационное облако смерти, покрывающее уже все информационное пространство страны. Вылетные магистрали встали, запруженные машинами. Люди дрались за место в электричках, автобусах, отовсюду раздавались сообщения об отравлениях, заставляя верить в эту жестокую шутку, истерику.
  Петр Ильич стоял возле ограждения, закрывающего вход на 1-ую Тверскую-Ямскую улицу. Особого смысла в нем не было, все вокруг выглядело мертвым, как город из американского блокбастера про неизбежный апокалипсис. И вот он наступил, внезапно, подло. Он смотрел на дома, на брошенные на улице машины, вставшие в глухие заторы из-за перекрытия района. Он смотрел на все это вокруг и думал о том, что его семья далеко, все были еще на даче, так и не отойдя от долгих новогодних праздников, не желая возвращаться из зимней сказки в серый промозглый город. Когда пришло сообщение, он первым вызвался, и больше никто. До места пришлось идти пешком, проехать по центру города было невозможно, везде стояли брошенные машины, а полиция постепенно расставляла посты, чтобы предотвратить мародерство, следующее, как шакал, за каждой катастрофой. Скоро должны принести ему костюм, и он вместе со спецами из Минобороны, пойдет к эпицентру. У него не было страха, он хорошо знал правила и не боялся, отчетливо понимая, что все проблемы, которые подстерегали его, случаются в большей степени от беспечности и халатности. У него не было ни одной версии. Прошло уже более трех часов с момента химической атаки, но ни одна из террористических организаций еще не заявила о своей причастности к этому, но многие СМИ уже усиленно взбивали эту тему, выискивая двусмысленные комментарии, сообщения, возводя все в ранг новостной молнии. Он обновил страницу и пролистал новостной дайджест, ничего нового, сейчас это было самым лучшим, если было возможным употреблять эти слова. Он заметил, как к нему идет молодой парень, неся в руках коробку с костюмом, и убрал планшет в свой портфель.
  - Петр Ильич, - сказал парень. - Вот, вроде должен вам подойти. Можете переодеться там.
  Он махнул на выстроенный из палаток бокс, куда уже провели дезактивационный душ.
  - Хорошо. Что я могу с собой взять? - спросил Петр Ильич, принимая коробку с костюмом.
  - К сожалению, пока ничего, - ответил парень. - Мы пока не знаем, с чем имеем дело.
  - Понятно. Когда группа выдвигается?
  - Через десять минут. Вы сходите, куда нужно, там не будет такой возможности, - парень забрал у него портфель.
  - Скольких уже госпитализировали?
  - Пока 120 человек. В основном это те, кто был рядом с бизнес-центром. А также полицейские и фельдшеры скорой помощи. Там еще много, - парень вздохнул, обернувшись на звук сирены выезжающей из закрытой зоны скорой.
  Машина заехала в бокс, где ее принялись обрабатывать дезактивационным раствором.
  - Куда их везут? - спросил Петр Ильич.
  - Не знаю, - честно ответил парень. - Вы идите, переодевайтесь. Когда вернетесь, я все выясню.
  - Спасибо, Коля, увидимся, - Петр Ильич пожал ему руку и пошел переодеваться.
  На выходе из палаточного бокса его уже ждала группа из шести человек, облаченных в одинаковые костюмы химзащиты. Он коротко кивнул им в знак приветствия, уловив ответ в глазах руководителя группы на его первое желание протянуть руку. Они молча развернулись и пошли по середине улицы. Заданный ими темп заставил Петра Ильича быстро вспотеть, лицо его покраснело от жара, в костюме было безнадежно душно, а дышать через противогаз было просто невыносимо, особенно после недавно выкуренной сигареты. Оценивая свои ощущения, он дал себе слово не курить до закрытия дела, отчего другая его часть затряслась от хохота, вспоминая прошлые подобные невыполненные обещания.
  - С вами все нормально? - раздался голос у него в наушнике, судя по всему это был руководитель группы, так как он остановился и повернулся к нему.
  - Да, нормально. Просто душно, - ответил Петр Ильич.
  - Постарайтесь выровнять дыхание, иначе я отправлю вас обратно, - сказал руководитель группы.
  - Сделаю.
  Продвигаясь дальше по улице, Петр Ильич поймал себя на мысли, что все вокруг было ему знакомо, и в то же время он ощущал, что видит это все впервые. Улица, одетая в новое платье после городской программы, никогда не спавшая, даже в самый поздний час здесь было всегда много машин, следующих транзитом через весь город, эта улица виделась ему сейчас незнакомой, чужой. Он уже видел это, но тогда это был другой город, и это была война, но здесь войны не было. Внезапно замолчавшие дома, с яркими вывесками, еще недавно полные людей, спешащих, праздно шатающихся, гул машин - это всплывало из памяти, накладываясь на гнетущее безмолвие. Огни вывесок, свет магазинов сиротливо горели в свете дня, так же как и он, не понимая, что здесь произошло. По мере приближения к площади вокзала он стал замечать трупы птиц, валявшихся на тротуаре или у самого края дома, будто бы они потеряли ориентацию и пикировали прямо в стену домов. Несколько человек из группы отошли в сторону и стали укладывать трупы в пакеты, маркируя каждый. Он догнал руководителя группы и дотронулся до его плеча.
  - Что-то случилось? - обернулся тот.
  - Нет, я просто хотел поговорить. Давайте сначала познакомимся, все-таки работать вместе, - сказал Петр Ильич.
  - Не думаю, что мы будем работать вместе, - отрезал тот. - Ваше присутствие здесь для меня непонятно, но я приказы не обсуждаю. И у меня не было приказа работать вместе с вами.
  - Послушайте, - рассердился Петр Ильич, - давайте оставим эту грызню нашим генералам. Моя задача, как и ваша, я уверен, найти причину и наказать виновных. Остальное - не наша задача. Здесь погибло много людей, не хватало нам еще над их трупами выяснять отношения. Петр.
  Он протянул ему руку, руководитель группы замялся, принимая решение. Оглядевшись, он пожал ему руку и сказал,
  - Меня зовут Анатолий. Все вопросы задавайте только мне. Если я смогу ответить, то отвечу, но, понимайте правильно, есть информация, которую я вам предоставить не смогу.
  - Договорились, - кивнул ему Петр Ильич. Ему хотелось видеть своего собеседника, но маска противогаза не позволяла это. Анатолий был на полголовы выше его, судя по тому, что костюм свободно висел на нем, то он был значительно тоньше Петра Ильича.
  Один из группы подошел к Анатолию и показал на стеклянную колбу с потемневшей жидкостью. Они о чем-то переговаривались, но Петр Ильич не слышал их, в наушнике раздавался только белый шум. Анатолий переключился на частоту Петра Ильича и сказал.
  - Мой коллега замерил атмосферу в этой точке, это приблизительно середина улицы. Здесь атмосфера почти нормальная, незначительное содержание отравляющих веществ. Это означает, что если ветер не переменится, то рассеивания ждать еще долго.
  - Я не ощущаю никакого ветра, - сказал Петр Ильич, наблюдая за тем, как снежинки ровно падают на дорогу прозрачной тюлью. - А что это за реакция?
  - Это качественная реакция на группу веществ, - пояснил Анатолий. - Это пока единственное, что я могу вам ответить.
  - Хорошо, я вас понял, - Петр Ильич огляделся вокруг и заметил, что на третьем этаже дома слева мелькнула какая-то фигура в окне и скрылась за жалюзи. Он остановился и стал всматриваться в окна. Тень промелькнула еще раз, движения ее были резкими, ленты жалюзи раздвинулись, и показалось бледное лицо женщины. Она заметила, что он смотрит прямо на нее, и отпрянула от окна.
  - Что случилось? - спросил Анатолий, видя, что Петр Ильич застыл на месте.
  - Я видел женщину в том окне, - он показал на окно третьего этаже, это был жилой дом, но жалюзи указывали скорее на то, что это были офисы.
  - Вы в этом уверены?
  -- Да, видите, вот, она опять стоит у окна, - Петр Ильич показал на другое окно рядом, где осторожно открывались жалюзи.
  Анатолий переключился на другой канал и что-то долго говорил. От нетерпения он стал размахивать руками, видимо разговор был неприятный. В бессильной злобе махнув рукой, он подозвал к себе одного члена группы и указал на дом, объясняя. Тот кивнул, подошел к другому, несшему большую сумку с оборудованием, и вытащил оттуда комплект для гражданских. Махнув рукой еще одному, они некоторое время смотрели на окна, пытаясь определить расположение квартиры, и пошли в дом.
  - Получается, что не всех эвакуировали? - спросил Петр Ильич.
  - Скорее всего нет. Люди часто боятся покидать свои дома, - ответил Анатолий и сделал жест рукой, чтобы они шли дальше.
  Петр Ильич стал внимательно всматриваться в окна домов, Анатолий тоже замедлил шаг, иногда останавливался, подолгу рассматривая дома. Когда они дошли до площади прошло уже больше часа. Петр Ильич полностью смирился с духотой костюма, сердце билось медленно, дыхание стабилизировалось, только тело горело и безумно чесалось.
  На площади стояло несколько карет скорой помощи. Повсюду были люди в костюмах химзащиты, они ходили от одного тела к другому, осматривая трупы. Петру Ильичу хотелось, чтобы кто-нибудь из них побежал за носилками, и одна из карет скорой помощи рванула бы с места с еще живым человеком, но этого не происходило, машина, которую он видел, она была последняя. Люди в костюмах химзащиты собирали тела погибших, укладывая их на носилки и относя к семитонному фургону. Анатолий позвал его, и он пошел вправо. По дороге ему стало встречаться еще большее количество тел, разбросанных по асфальту как бисер на столе. Люди лежали в тех позах, в которых их застигла смерть, уродливых, страшных, смотря на него с мольбой и укором в выпученных от гипоксии глазах.
  Возле старообрядческой церкви лежали целые пласты трупов, было видно, что люди, повинуясь древней памяти, пытались найти спасение в церкви. Двери были вдавлены внутрь, он решил не смотреть, что творилось в ней, продолжая идти за группой.
  К Анатолию подошел его подчиненный с новой колбой, теперь цвет был огненно- красным с переходом в черный, колба заполнилась им вся, не как в прошлый раз, делясь слоями. Анатолий покачал головой и пальцем показал на колбу Петру Ильичу.
  - У них не было ни одного шанса, - сказал Анатолий.
  - Я не понимаю, это же истребление, - ответил Петр Ильич.
  - Это химическое оружие, оно не может бить точечно, оружие массового поражения. Если вы не готовы, то можете вернуться, это не будет слабостью с вашей стороны.
  - Я готов, - хрипло ответил Петр Ильич.
  Они дошли до бизнес-центр. Главный вход в центральный корпус был сломан, двери выдавили наружу. Чтобы войти внутрь, им пришлось идти по телам, наваленным кучей повсюду. Люди пытались вырваться из него, давили другу друга в панике, падали, затаптывая тех, кто не успел. Петр Ильич отбросил от себя мысли о том, как все было, сосредоточившись на рассудочном, но отрешенном, будто бы это было не с ним, осмотре.
  Турникеты были вырваны с корнем, снесенные лавиной, истерично раздавались телефонные звонки, разрушая безмолвие, придавая всей картине панический окрас. Петр Ильич почувствовал, как в его груди растекается лед, сдавливая грудь тисками, звуки этих телефонов давили на него, бросали в дрожь. Он подошел к Анатолию, стоявшему у заблокированных телами лифтов, и дотронулся до его плеча.
  - Почему не выключили сотовые станции? - спросил Петр Ильич.
  - Не знаю, - ответил Анатолий. - Сейчас выясню.
  Он перешел на другой канал и отошел в сторону. Казалось, что он стоял неподвижно, осматривая холл бизнес-центра, но по дерганию головы в противогазе было видно, что он спорит, держа себя в руках. Он дернулся вперед, уводя за собой Петра Ильича и двоих из группы наверх. Остальные остались на первом этаже, собирая пробы.
  - Здесь несколько корпусов, - сказал Петр Ильич, когда они поднялись на второй этаж. В стеклянных офисах лежали люди, из проломленных окон неспешно залетал снег, и только неистовый вой сотовых телефонов звенел в воздухе, мелодии слились в одну адскую трель.
  - Нет, несколько корпусов. Из других удалось эвакуировать людей, очень много пострадавших, - ответил Анатолий. - Им повезло, что ветер дул в другую сторону.
  - Понятно, Анатолий, видите, окна в некоторых офисах проломлены, судя по всему столами.
  - Да, вижу.
  - Значит, они не могли их открыть, - Петр Ильич подошел к окну одного из офисов, перешагивая через трупы молодых девушек. Окна были сплошные, без возможности открытия. Толстый стеклопакет в прочной раме. - Видите? Они бы не смогли их открыть.
  - Это бизнес-центр класса А, - пояснил Анатолий. - Здесь система вентиляции и кондиционирования общая для всех.
  - Хм, тогда источник вброса следует искать на крыше, - сказал Петр Ильич.
  - Скорее в служебных помещениях под крышей, где стоят установки очистки и кондиционирования воздуха, - сказал Анатолий. - Мы до нее дойдем, пока надо предварительно осмотреть каждый этаж.
  Они обошли весь этаж, не было сомнений в том, что живых здесь не было. Поднимаясь по лестнице, Петр Ильич остановился перед входом на третий этаж.
  - Анатолий, - позвал он руководителя группы.
  - Что, Петр?
  - Лестница пустая, посмотрите на пролеты выше, ни одного человека.
  - Это пожарный выход, в основном все пользуются лифтами, - пояснил тот.
  - Да, это понятно, но почему никто не попытался даже спуститься по ней?
  - Возможно выше мы увидим их, - сказал Анатолий.
  - Возможно, но я думаю о другом. Я не специалист, но получается так, что они просто не успели до нее дойти. То есть не знаю, как сказать правильно. После вброса этого вещества, гм, у них не было времени и сил.
  - Вы имеете ввиду, что поражение отравляющим веществом было скоротечным и имело высокую эффективность поражения?
  - Вот, именно! Это я и имел ввиду.
  - Я думаю, что вы правы, - Анатолий подошел к нему ближе, будто бы желая что-то шепнуть на ухо, хотя они и разговаривали по радио связи. - Считайте, что я вам этого не говорил, но, судя по тому, что я здесь вижу, это непростое и очень сильное вещество. Его нельзя просто так достать, это практически невозможно. Но, я вам этого не говорил.
  - А я не слышал, - сказал Петр Ильич. - Но я же могу сам сделать такой вывод?
  - Безусловно. Есть справочники и другая литература. По фактическому урону и простому анализу можно определить класс вещества по его эффективности.
  - А следовательно и ограничить рамки состава, верно?
  - Все верно, - кивнул Анатолий, - идемте дальше.
  - Скажите, Анатолий. Я знаю ответ, но все же, хочу, чтобы я был не прав, они же сильно мучались, так?
  - К сожалению, я думаю, что да. Но, недолго, относительно недолго. Если вспомнить первые отравляющие газы, то человек, часто умирал долго и мучительно. Они умерли быстро, вы можете сказать, что я циник, но я скажу, что это хорошо.
  - Я тоже так думаю, - Петр Ильич стукнул с досады себя по голове, - я вот в толк не возьму только - зачем? Вы думаете это газ?
  - Зачем, не знаю, я об этом стараюсь не думать. Но, я уверен, что это был не газ. Газ неэффективен и занимает большой объем. Скорее всего это был жидкий концентрат.
  - А система вентиляции сделала свое дело.
  - Абсолютно точно. Это был точный и жестокий расчет.
  Они вошли на третий этаж. У Петра Ильича захватило дыхание, и он прислонился к косяку двери, отвернувшись. Анатолий похлопал его по плечу, показывая, что он понимает. Слева от выхода на лестницу лежала девочка лет восьми, смерть застала ее в движении, рядом валялись два стакана с чаем, она несла их со столовой в конце этажа.
  - Не думайте о ней, - сказал Анатолий, - не думайте о людях, мы должны делать работу, думать будем потом, от этого никуда не денешься.
  - Да-да, я понимаю, - сказал Петр Ильич, сбрасывая с себя обрушившеюся на него панику, - просто это всегда тяжело.
  - Смерть детей самая тяжелая. Взрослые пожили, их меньше жалко, таков закон природы.
  Они прошли весь этаж. Один из членов группы показал черную колбу, концентрация была высокой, не помогали даже проломленные окна. Система вентиляции молчала, а с решетки кондиционера, висевшей прямо на потолке, капала вода. Анатолий достал банку для пробы стал под каплями, набирая в нее этот конденсат. Собрав материал, он отмаркировал банку и отдал ее своему подчиненному, дав дополнительные указания.
  Петр Ильич медленно ходил по этажу, вглядываясь в искривленные болью и ужасом лица. Что-то в душе его надломилось, и он больше не видел в них людей, в голове строилась версия произошедших событий, а глаза примечали названия компаний, висевших на табличках возле распахнутых дверей в офисах. Он заметил, что двери были раскрыты всегда, на них не было ударов, не было ударов ручки о стеклянную стену, он подумал, что здесь было всегда довольно душно. Попытавшись представить, как они работали, он вошел в один из офисов и встал около пустого стола. Все было видно сквозь стеклянные двери, что делали в соседних кабинетах, а из-за открытых постоянно дверей они слышали друг друга. Получалось, что это было наподобие современной общины, нет, неверное слово, он попытался подобрать другое, но не смог. Разные люди работали на разные компании, ничего не скрывая друг от друга, общаясь в одной столовой, здороваясь каждый день, что-то было в этом противоестественное, но и желанное, и недостижимое. Может так и должно развиваться общество, в направлении полной открытости друг перед другом? Он заметил, как в соседнем офисе сотрудники Анатолия придвинули столы к кондиционеру, а один полез наверх, чтобы попробовать взять мазки с решетки.
  "Другой мир", - подумал Петр Ильич, сравнивая эти офисы с тем, к чему он привык. К глухим кабинетам, подозрительным и лицемерным людям. Нет, здесь, конечно же, было много лицемерия, но было и больше воздуха, хотя бы внешне. Он пошел вместе с Анатолием на другой этаж, пока ребята собирали пробы.
  Проходя этаж за этажом, поднимаясь все выше, они не видели ничего нового. Лица людей слились в одну гримасу, безликую и бледную, не имеющую ни выражения, ничего. Некоторые офисы были пусты, закрытые на ключ. Анатолий приказал своим ребятам попытаться взять пробы воздуха из них. Вскоре послышался визг дрели, они вскрывали замок. Как и предполагал Петр Ильич, лестница была абсолютно пуста, лишь на десятом этаже они нашли около входа несколько тел, стремившихся сбежать на лестницу, в основном же все были в своих кабинетах, не считая пары человек у лифта, скорее всего ожидавших его еще до начала химической атаки.
  Двери на технический этаж были закрыты. Ребята долго возились с замком, высверливая личинку. Первый, кто вошел на этаж, сделал пробу воздуха, колба почти не изменила цвет, разноцветные столбики остались в спокойном состоянии. Петр Ильич кивнул Анатолию, чтобы тот разъяснил.
  - Здесь очень малая концентрация или отсутствуют взвешенные вещества или аэрозоли, -- пояснил тот, указав своему подчиненному, чтобы тот закрыл дверь.
  - Получается, что это чистое помещение? - уточнил Петр Ильич.
  - Можно сказать и так. Видите, забор воздуха здесь ведется прямо с улицы, а не с венткамер, - Анатолий показал на вентиляционные короба, спускающиеся прямо с потолка. - Я думаю, что это прямой забор с крыши.
  Они прошлись по техническому этажу, пока другие вскрывали двери вентиляционных комнат. Каждый отсек был хорошо организован, на дверях висел цифровой код, а рядом с дверью табличка, указывающая назначение комнаты. Все комнаты помимо замка, врезанного в дверь, имели магнитный ключ, здание не было обесточено полностью, все системы жизнеобеспечения работали по отдельной линии. На дверях не было следов взлома, пол был чистым, как и двери и стены. На этаже был невысокий потолок, и не было ни одного окна.
  - Что мы имеем, - начал рассуждать Петр Ильич. - Первое, дверь была закрыта и следов взлома не обнаружено. Второе, помещение и другие отсеки также на первый взгляд не имеют следов взлома или несанкционированного проникновения. Я сомневаюсь, что кто-то мог беспрепятственно проникнуть сюда, повсюду висят камеры, если что, мы сможем их отследить.
  - Все верно, - кивнул ему Анатолий. - Честно говоря, опять же, это только версия и не для протокола, я думаю, что заряд установили заранее.
  - Вы имеете ввиду, что это могла быть бомба с часовым механизмом?
  - Вряд ли это была бомба в классическом смысле, взрыва не было. Но какое-либо механическое устройство с электронным таймером или другим типом отсрочки открытия могло быть установлено непосредственно в шахту вентиляционной системы.
  - Или в кондиционер, например. Как бомбу под бензобаком, - предложил Петр Ильич.
  - Возможно, бомба вам ближе, - Анатолий сделал движение головой, показывая усмешку.
  - Я их в 90-х насмотрелся.
  К ним подбежал один из сотрудников, показывая Анатолию колбу с сине-черной жидкостью внутри. Анатолий резко повернулся и пошел за ним, Петр Ильич поспешил следом.
  В комнате стояла группа внушительных вентиляторов, возле каждого из них висела яркая сенсорная панель. Пока сотрудники Анатолия собирали мазки с вентиляционных коробов, Петр Ильич подошел к одной из панелей и стал щелкать по экрану. К нему подошел один из сотрудников Анатолия, возраст было определить сложно, не видя ни лица, ни тела человека, но по стремительности Петр Ильич решил, что это был довольно молодой парень, не больше 25 лет. Парень отключил двигатель вентилятора и хотел было сделать то же самое на других, но Петр Ильич остановил его, пытаясь сказать, но у парня не было другого канала связи, он лишь развел руками. Тогда Петр Ильич попытался показать пальцами, что ему нужно, пока к ним не подошел Анатолий. Он что-то сказал парню, видимо слышав просьбу Петра Ильича, парень закивал головой, показав Петру Ильичу большой палец.
  - Он говорит, что это отличная идея, - сказал Анатолий. - Он сейчас откроет лог-файл.
  Парень уверенно бегал по меню, пока не открыл многострочный лог, где отмечались все основные события, связанные с работой агрегата. Петр Ильич подошел ближе, почти вплотную приблизившись к экрану. Парень отошел, давая ему возможность самому прокрутить ленту событий. Петр Ильич немного пролистал ее назад, потом вернулся и ткнул пальцем в одну из строчек.
  - Что-то нашли? - спросил Анатолий, смотря на запись в лог файле.
  - Видите, 28 декабря было проведено ТО, я так понимаю, что это оно, насколько я понимаю английский, - сказал Петр Ильич.
  - Все верно, - кивнул Анатолий.
  - Вот, а значит, агрегат был остановлен. А теперь смотрите, 6 января было проведено ТО.
  - Хм, странно. Замена фильтров на такой агрегат не должна быть чаще одного раза в квартал, - согласился Анатолий.
  - Вот и я о чем. А какие тут фильтры стоят?
  Анатолий переключил канал и переговорил со своим подчиненным. Парень внимательно осмотрел агрегат и ушел к чемодану с инструментом.
  - Здесь стоят кассетные фильтры, сейчас он вынет его, - пояснил Анатолий.
  Парень вернулся с ключами стал откручивать крепление короба, затем фиксаторы и с усилием вытянул многослойный фильтр. Кассета была вся мокрая, а по ее центру был установлен странного вида серый блок, из которого продолжала капать жидкость. Анатолий руками приказал Петру Ильичу отойти назад и вместе с побежавшим к ним другим сотрудником с пластиковым мешком, затолкали туда кассету. Костюм парня, вытаскивавшего кассету, был весь в каплях. Он стоял неподвижно, пока его товарищи стирали с него влагу, убирая салфетки в другой пластиковый мешок.
  - Вы думаете, это оно? - спросил Петр Ильич, но Анатолий ничего не ответил, едва заметно кивнув головой.
  - Я думаю, что на сегодня осмотр закончили, - сказал Анатолий, жестом призывая Петра Ильича покинуть помещение.
  Когда они вышли на лестницу и стали медленно спускаться, Петр Ильич остановился и, удерживая Анатолия за руку, спросил: "Кто-нибудь нас слышит?"
  - Нет, эта частота не записывается, - ответил Анатолий.
  - Отлично. Скажите честно, вы же знаете, что это за устройство в фильтре? Ведь его там быть не должно.
  - Я не могу ответить на ваш вопрос.
  - Хорошо. Тогда просто предположение: подобные фильтры должны стоять во всех трех венткамерах, верно?
  - Возможно, надо проверить. Мы пока открыли только одну из них.
  - Когда мы сможем получить отчет?
  - Это не мне решать. Идемте, я должен сопроводить вас обратно.
  - А как же ребята? Вы их оставите?
  - Они знают, что нужно делать. Я уже вызвал дополнительную группу, нам здесь больше делать нечего.
  - Последний вопрос - это устройство, если подтвердится, что там была химическая бомба, его же нельзя собрать сидя дома или в гараже?
  - Собрать можно, но нужна документация. Это единственное, что я могу вам ответить.
  - То есть компоненты доступны в продаже? Вы же знаете, что это за устройство?
  - Вы можете и беспилотник собрать у себя в гараже, но надо знать как, в этом и есть главная ценность. Прошу вас больше не задавать вопросов, мы скоро выйдем в общий эфир.
  - Я понял. Спасибо, Анатолий, - Петр Ильич протянул ему руку, тот пожал и, не отпуская, посмотрел ему в глаза сквозь стекла противогаза.
  - Будьте осторожны, Петр, - он сильно сжал ему руку и быстрым шагом стал спускаться вниз. Петр Ильич поспешил за ним, борясь с желанием спросить еще что-нибудь, а вопросы все прибывали, распирая голову.
  Они вышли на улицу. Пока Анатолий давал указания новоприбывшей группе, теперь их было значительно больше, возле входа стояло три машины с черными номерами. Петр Ильич увидел на дереве напротив птицу, сидевшую на голой ветке. Ворона смотрела в сторону, он проследил ее взгляд, не найдя там ничего приметного, но птица упрямо держала голову влево. Сильный ветер поднял с асфальта снежные хлопья, на улице стремительно холодало, птица покачнулась и камнем упала вниз.
  Дорога обратно была короткой, их подбросили на одной из машин. Все молчали, смотря в сторону друг от друга. Их высадили около входа в палаточный бокс. Здесь Анатолий попрощался с Петром Ильичом, сухо кивнув ему головой, и обратно сел в машину. Петр Ильич проводил взглядом уезжающий транспорт и вдруг вспомнил про женщину в окне. Он попробовал спросить Анатолия, но связь была уже недоступна, в наушнике отозвались лишь сильные помехи.
  Пройдя бокс, он вошел в дезактивационный душ, по радиосвязи ему указывали, что он должен делать, он выполнял все беспрекословно, вставая в нужные места, поворачиваясь под струю. После душа он наконец-то снял костюм, который предварительно вытерли тканью санитары, облаченные в более простые костюмы, их речь можно было слышать сквозь маски, работали они быстро и подбадривали его шутками, желая показать, что ему бояться больше нечего.
  Он переоделся в свою одежду, но не почувствовал желанного облегчения, тело продолжало гореть, а в груди сжимался холодный ком. Он понимал, что это его нервы, но ничего с ними поделать он не мог. Его окликнули у самого выхода, миловидная девушка взяла его под руку и отвела к себе в палатку. Она доброжелательно улыбалась ему, и от ее приятного доброго голоса он стал успокаиваться, не заметив, как она отобрала у него полный шприц крови.
  - Вы настоящий храбрец, - сказала она. - Даже не пикнули. Обязательно, выпейте сейчас воды, а через пару часов хорошо поешьте, желательно жирного.
  - Я и так ем жирное, сами видите, - ответил он, едва выдавив из себя заезженную шутку.
  - Ну, что вы! - возразила она. - Вы очень даже симпатичный! Вот, выпейте сейчас, а через часик еще минимум пол-литра.
  Она поставила перед ним полный пластиковый стакан для пива и целую полоску таблеток. Он сделал глубокий вдох и выпил все таблетки, под конец с трудом допивая воду, хотя несколько часов назад он был готов выпить целую бочку. Девушка похлопала его по плечу и вручила ему несколько пачек таких же таблеток.
  - Выпейте половину полоски на ночь, и потом по полполоски два раза в день, можно утром и вечером перед едой.
  - Хорошо. А водку можно пить?
  - Мы, конечно, не можем давать таких советов, сами понимаете, - на мгновенье она сделалась абсолютно серьезной, он увидел перед собой умную женщину, у которой не было и тени сомнения о том, что творилось там, в конце улицы. Она долго смотрела ему в глаза и сказала. - Если вам это поможет, то даже нужно. Но это не решение, помните об этом.
  - Я знаю, - кивнул он, она понимающе улыбнулась и, покопавшись в ящике, протянула еще одну полоску, таблетки были маленькие, подобные он видел у жены.
  - Пропейте это всю неделю. Сделайте это, пожалуйста. Я вижу, что вы сильный, но это необходимо. Сделаете?
  - Сделаю, - сказал он. - Также два раза в день?
  - Нет, две на ночь, перед сном, только не мешайте с алкоголем. И помните, вы мне обещали, - она заулыбалась той же доброй улыбкой.
  Попрощавшись с ней, он вышел из палаточного бокса. Ветер встретил его ворохом жестких снежинок, но это было как раз то, что нужно. Из полицейской машины вышел Вова, оперативник из их отдела, и подошел к нему.
  - Привет, Петр Ильич, - сказал он, пожав ему руку. - Ну, что там?
  - Война, - ответил Петр Ильич и пошел в сторону от машины.
  - Я за тобой приехал, - пошел за ним Вова. - Меня князь просил привезти.
  - Я хочу немного посидеть, ноги болят, - сказал Петр Ильич и дошел до качелей, установленных посреди площади. Он сел на качели, даже не смахнув снежную шапку, и застыл на месте, смотря вдаль.
  - Есть не хочешь? - спросил Вова. - А то у меня есть пирожки из буфета, брал в обед, но не съел.
  Петр Ильич отрицательно покачал головой и достал из кармана полоску с маленькими таблетками. Вова хлопнул его по плечу и убежал к машине за бутылкой воды, но Петр Ильич уже сунул в рот две таблетки, медленно разжевывая их, ощущая на языке сначала сладковатый вкус оболочки, а потом отвратительно горький вкус препарата.
  - Тебе нехорошо? - тревожено спросил Вова, передав ему початую бутылку воды, Петр Ильич отрицательно покачал головой и стал через силу пить. - Ты там не надышался этой дряни?
  - Если бы я надышался, то остался бы там лежать. У меня нет желания ехать в контору.
  - Понимаю, но мне сказали привести тебя. Там полный беспредел, понаехало генералов, ужас.
  - И что они от меня хотят? - угрюмо спросил Петр Ильич.
  - Князь сказал, что им нужны версии, и чтобы ты готовился.
  - Готовился, вот ведь придурки, - он встал и, поставив бутылку на скамейку качели, принялся размахивать руками, желая сбить с себя накатывающую тошнотворными волнами дурноту. Он чувствовал, что начал успокаиваться, но ощутил и другое чувство, более опасное сейчас, абсолютно не нужное никому и ему в первую очередь. Он понимал, что если его прямо сейчас начнут допрашивать все эти холеные рожи с генеральскими погонами, не видевшие ничего, кроме зада своей секретарши и ведомственной дачи, то он может не сдержаться и набить им морду, как тому полковнику, страшно сказать, уже почти тридцать лет назад, когда он был таким же молодым, как сейчас Вова, стоявший рядом и не знавший, что ему делать.
  - Сколько у нас есть еще времени? - спросил его Петр Ильич.
  - Не знаю, я еще не сообщал, что встретил тебя, - пожал плечами Вова.
  - Хорошо. Тогда поехали сначала ко мне домой, - он остановил возражения Вовы, подняв большую ладонь вверх. - Мы с тобой пообедаем, а потом поедем. Это займет не больше полутора часов. Дороги же сейчас свободны?
  - Да город вымер, - усмехнулся Вова. - Я пока ехал никого не видел, ни машин, ни пешеходов. Почти, как 1-го января в час дня.
  - Ну, тем более. Поехали.
  Через сорок минут они были дома у Петра Ильича. В квартире было пусто, а во дворе они встретили одиноко бродившего дворника Шерзада, удивлявшегося, почему никого нет на улице. Петр Ильич достал из холодильника кастрюлю с борщом, который наварила перед отъездом его жена, приезжавшая с дачи на выходные, чтобы он не остался голодным. Вова сидел за столом, нервно поглядывая на часы.
  - Не переживай, все возьму на себя, - сказал Петр Ильич, достав из морозилки бутылку водки.
  - Не-не, - запротестовал Вова. - Я на работе, ты что?
  - Надо Вова, надо, - ответил Петр Ильич, ставя перед ним полную стопку. Он достал из холодильника домашнее сало и нарезал его тонкими ломтиками, сложив на блюдце. - Не чокаясь.
  Они выпили. Вова закашлял, но сало не взял. Петр Ильич налил по второй стопке и сказал.
  - А теперь за живых.
  Они выпили, Петр Ильич вложил ему в руку кусок бородинского хлеба с салом, а сам закусывать не стал, уставившись в одну точку в окне.
  - Я разолью, - сказал Вова, заметив, что суп уже начал закипать. Петр Ильич грузно сел на стул, следя за тем, как Вова сервирует стол.
  - Знаешь, - начал Петр Ильич, размешивая сметану в тарелке. - Я никогда такого не видел. Это не похоже на то, что я видел в Грозном, там было другое. Не знаю, как сказать, но там было все честнее, нет, это я не то говорю.
  Он замотал головой, пытаясь привести мысли в порядок, но голова кружилась, не давая ему придти в себя.
  - Ты поешь, - сказал Вова.
  - Да, надо поесть.
  Через час они уже входили в Управление, на КПП их встретил подтянувшийся охранник, в воздухе витал дух генеральского присутствия, казалось, что все вокруг блестело в подобострастном раболепном обожании начальства. Петра Ильича опять затошнило, но он силой воли удержал этот рвотный позыв.
  На этаже их поймал Константин Павлович, он был бледнее, чем обычно, а скулы на лице были постоянно напряжены.
  - Петь, у меня к тебе большая просьба, - начал он.
  - Знаю, я сдержусь, не переживай, - глухо ответил он, голова его свесилась вниз, он будто бы засыпал.
  - Выглядишь ты неважно, - заметил Константин Павлович.
  - Ты тоже, - ответил ему Петр Ильич.
  Они поднялись к генералу. В приемной слышались шумные голоса, кто-то спорил, громко, властно. Секретарша смотрела на вошедших большими полными слез глазами. Петр Ильич подошел к ней и, взяв ее за руку, вывел из приемной.
  - Давай, милая, ступай отсюда. У тебя есть дела поважнее, - он посмотрел на ее большой живот. - Мы с Костей скажем, что тебе стало плохо, и ты пошла в медкабинет.
  - Но если вдруг что-то понадобится, - забеспокоилась она.
  - Ничего, перебьются, - отрезал он, - нечего тебе это слушать.
  Он сделал попытку улыбнуться, выдавив из себя напряженную гримасу. Оля погладила его по плечу и скрылась на лестнице.
  - Петь, пошли, - позвал его Константин Павлович.
  Они вошли в кабинет генерала. Там уже сидело пять неизвестных Петру Ильичу людей, соперничавших друг с другом в блеске мундиров. Он подумал, что они все тут делают, можно же было вызвать их в свои кабинеты, почему же они этого не сделали?
  - А, вот и наш Петр Ильич, - генерал подошел к нему и крепко пожал ему руку. - Ну, ты как?
  Петр Ильич ничего не ответил, а только хмуро посмотрел ему в глаза сквозь жирные стекла очков. Генерал вздохнул и кивнул, что понимает. Все присутствующие испытующе смотрели на него, ожидая, что он скажет, но Петр Ильич не торопился. Он снял очки и стал их медленно протирать несвежим платком.
  - Докладывайте, - властно сказал один из генералов.
  - Докладывать что? - переспросил его Петр Ильич.
  - Вы что, издеваетесь? - вскипел тот. - На нашу страну совершено нападение, а вы тут комедию ломаете!
  - Вы не задали ни одного вопроса, - спокойно ответил Петр Ильич, чувствуя себя курсантом на экзамене с той лишь разницей, что никто не хотел слушать его ответов, имея при себе уже сформированную версию
  - Сколько погибших? - спросил другой генерал.
  - Это еще необходимо будет подсчитать. По приблизительной прикидке в самом бизнес-центре не менее 600-500 трупов, но, скорее всего, будет больше, - ответил Петр Ильич. - Количество умерших на улице я оценить не могу.
  - Какое отравляющее вещество было применено? Где была заложена бомба? - спросил другой генерал.
  - Вещество неизвестно, это установит лаборатория, - ответил Петр Ильич. - Взрыва обнаружено не было.
  - Но, тогда как была произведена химическая атака? - возмутился тот же генерал.
  - Предположительно через систему вентиляции, - ответил Петр Ильич. Он заметил, что здесь присутствовали и военные, он обратился к ним. - Я думаю, что об этом следует спросить военных.
  - Почему вы так думаете? - с нажимом спросил военный генерал.
  - Потому, что примененное вещество определенно не могло быть создано на кухне или в гараже. Может быть я не химик, но такие вещи понятны и без специализированного образования.
  - Вот и остановимся на том, что вы не химик, - оборвал его генерал. - Нечего здесь высказывать свои нелепые догадки.
  - Нелепые? - Петр Ильич сверкнул глазами, - может вы объясните, как в центр города могло попасть химическое оружие? Как и кто смог установить устройства в фильтры системы вентиляции отложенного действия?
  - Поясните, о чем вы говорите? - спросил другой генерал.
  - Я не специалист, но по первому взгляду это устройство собрано профессионально и, возможно, из заводских деталей. Отравляющее вещество было в жидкой форме, возможно, там был таймер, может быть другая система, - ответил Петр Ильич, - после обнаружения этих устройств, меня попросили удалиться.
  - Вы что, подозреваете в этом кого-то определенного? - вскипел военный генерал.
  - Нет, я просто говорю, как все было, - ответил Петр Ильич. В животе у него сжался желудок, а к горлу подкатила еле сдерживаемая рвота. Он вышел из кабинета и бросился в туалет на этаже.
  Константин Павлович вышел за ним следом и нашел его склонившегося над раковиной. Петр Ильич побледнел как бумага.
  - Все нормально? - спросил Константин Павлович.
  Петр Ильич ничего не ответил, второй приступ рвоты заставил его уйти в кабинку. Через несколько минут он вернулся и долго умывался, пытаясь прополоскать рот и горло.
  - Чего они от меня хотят? - спросил Петр Ильич, вытираясь бумажным полотенцем.
  - Насколько я понял, они не хотят, чтобы мы тоже участвовали в расследовании, - ответил ему Константин Павлович.
  - Я тоже не хочу в этом участвовать.
  - Петя, я тебя не узнаю.
  - Я сам себя не узнаю, - он перешел на шепот. - Если они начнут лечить про террористов, то... гм, тот эксперт, что был со мной, он узнал это устройство. Я думаю, что это военные или эти.
  - У тебя нет доказательств. Нас привлекли для того, чтобы придать расследованию большую открытость, понимаешь? Этот эксперт даст показания?
  - Не думаю. Я даже его фамилии не знаю.
  - Тогда ничего нет.
  - А что есть?
  - Есть убитые, есть люди. Надо работать.
  - Так пусть работают! - махнул рукой Петр Ильич.
  - Давай Петь, без истерик.
  - Ты понимаешь, что они не дадут нам работать?
  - Сделаем, что сможем, не нам решать.
  - Ну да, а делать надо. А что с остальными? Что, так и бросим все?
  - Приоритет сейчас другой, но это не значит, что надо бросать другие дела.
  - Да? А почему же вы забрали у меня убийство Артема, почему? А кто почти убил Дениса? Кто будет это все расследовать?
  - Ты все знаешь, тебя отстранили.
  - Ну, конечно! Потому, что я псих!
  - Нет, ты заинтересованное лицо и поэтому есть опасения, что ты...
  - Чушь! Тогда отстраняйте о дел, запихните меня в кабинет, раз уж я ни на что не годен!
  - Ты перегибаешь. Перестань. Пойдем в медкабинет.
  - А как быть с этими?
  - Ничего, я все объясню, тебе надо отдохнуть. Идем.
  
  2.
  
  Денис стоял у окна в левом крыле холла больницы и смотрел на пустую улицу. В вечерних сумерках снег падал сплошной серой массой, ярко подсвечиваясь в лучах уличных фонарей. Вот проскользнула фигура спешащего вверх по улице мужчины, проехал пустой автобус, большие светящиеся окна его выглядели теперь как пустая витрина. Автобус остановился на остановке, туда окна корпуса больницы не выходили. Денис оглянулся назад, на этаже было пусто, только в коридоре гудел от новостей телевизор, больные с жадностью средневековой толпы поглощали последние сводки о погибших в результате химической атаки, строя нелепые в своей грандиозности замысла версии, с ходу обвиняя во всем зарубежную закулису, открыто, по их мнению, ведущую войну против них. Он вспомнил их рассуждения, доносившиеся до него приглушенным шепотом, это были всегда одни и те же слова, люди не отделяли себя от государства, чувствуя праведный гнев в нападках на родимое государство, как будто враги вошли именно в их хату, чтобы сжечь и убить всех в ней. Массовость этой истерии, подогреваемая журналистами и экспертами на грантах, сильно утомляла его, он не вступал в эти бессмысленные споры и уходил наматывать круги по корпусу. От долгого лежания болело все тело, особенно ноги, не получавшие необходимой нагрузки. Недавно он понял, что прошло уже больше месяца, как он здесь, а сколько ему еще тут куковать. Он осторожно открыл окно и набрал снега на оцинкованном карнизе, снега хватило на средний снежок. Он закрыл окно и огляделся, услышанное позади движение насторожило его, не хотелось опять спорить с медсестрами, ругавшими его за излишнюю активность. Снежок приятно холодил руку, отдаваясь стонущей болью в левой лопатке. Ему вдруг подумалось что его же ни разу не отстреливали, как зайца. Да, были ножевые ранения, он получал по касательной ранения в перестрелках с отморозками, это было все очень давно, когда он опером бегал по Екатеринбургу. Но это были честные бои, он ощущал в них ту же старую романтику, почерпнутую им из приключенческих романов XIX века, когда герои были непогрешимы, а бандиты абсолютны. Он не раз бранил себя за эту детскую картинку, от которой он так и не смог избавиться за все годы циничной работы.
  В своих раздумьях он не заметил, как из его палаты, расположенной позади, вышла Алина и бесшумно подошла к нему сзади, обняв его и приложив мокрую от снега голову к его спине.
  - Привет, - прошептала она, боясь разрушить окутавшую их тишину.
  - О, привет, - он повернулся к ней и поцеловал, губы ее были холодные после улицы, а на щеках горел яркий румянец. - Вот, достал себе кусочек свободы.
  Он показал ей таявший снежок, она засмеялась, забрав его, и унесла в палату, чтобы выбросить.
  - Там этого еще много, не переживай, - сказал она, когда вернулась. - Ты не слишком много ходишь, тебе же запретили?
  - Сидеть тоже невмоготу. Я почти здоров, - весело ответил он, повинуясь ее рукам, уводящим его на кушетку. Они сели, и он ощутил усталость. - Я думал, что ты сегодня на работе.
  - Я тоже так думала, но руководство решило пока закрыть магазин. Ты даже не представляешь, что творится там, - она округлила глаза и сжала его ладонь. - Я уже боюсь домой идти.
  - Почему? Что там происходит? - забеспокоился он.
  - В том то и дело, что ничего не происходит. Город будто вымер, ни людей, ни машин. Мне так кажется, что от нас что-то скрывают. Я спокойно перехожу кольцо по дороге, представляешь?
  - Нет, я такого представить не могу. А как твои соседки?
  - У, они как только это случилось, сразу же уехали. Одна домой в Рязань, вторая на дачу к своему хахалю.
  - Это не так уж и плохо, как думаешь?
  - Конечно же не плохо. А я прихожу домой, а в квартире пусто, и дом молчит. Раньше хоть эти полоумные старухи телевизор смотрели на максимальной громкости, а теперь тишина, как в каменном мешке. Я сама теперь телевизор врубаю погромче, чтобы с ума не сойти. Представляешь, я ночью услышала, как этажом выше кто-то врубил музыку, так я чуть не расплакалась от счастья, - она бросила на него короткий взгляд и отвернулась, боясь увидеть в его глазах насмешку.
  - Это кошмар, - искренне сказал он. - А почему ты не хочешь у меня пожить? Мне кажется, что там должно быть лучше, все же далеко от центра.
  - Я боюсь к тебе ехать, - замотала головой Алина.
  - А чего бояться? - не понял он. - Это же меня хотели убить.
  - Не напоминай! - она впилась ногтями ему в ладонь. - А почему сняли охрану, разве тебе больше не угрожает опасность?
  - Видимо, нет. Я думаю, что это был разовая акция, больше она не повторится, - в очередной раз попытался он успокоить ее, но слова его звучали фальшиво, и он это отчетливо понимал.
  - Ты меня просто успокаиваешь, не надо, я не девочка и все понимаю. Вот Петр мне такого не говорил, он вообще ничего не говорит.
  - А, Петр Ильич он такой, врать не будет, просто будет молчать, как партизан, - улыбнулся Денис, прижав ее к себе.
  - Он мне сказал, что с него сняли ваше дело, почему так?
  - Не знаю, значит были причины, - ответил Денис, для себя он имел объяснение, но Алине лучше о нем не знать. - Знаешь, его отправили на больничный.
  - Что-то случилось? - встрепенулась Алина, он прижал ее к себе обратно.
  - Ты не ерзай, больно же, все-таки. Нет, ничего не случилось, если можно так сказать. Он был в том бизнес-центре.
  - Он надышался? - Алина выскользнула у него из рук и с тревогой посмотрела ему в глаза.
  - Нет, нет, я неверно выразился. Он был там после атаки, как положено, в костюмах защиты и противогазе, не знаю точно. Я ему звонил, он сказал, что из него делают психа, заставляют пить какие-то таблетки.
  - Может это к лучшему, а то он плохо выглядел, когда я его в последний раз видела.
  - Наверное, к лучшему, он себя изматывает.
  - Ясно. Слушай, я тебе там принесла кое-чего, - она схватила его за руку и встала.
  - Алин ну я же то еще не съел, - запротестовал он.
  - И мне интересно, почему это ты не съел? Тебе что врач сказала?
  - Я помню, - он встал и пошел за ней в палату. - Кстати, тут появилась новая дежурная врач, такая шикарная блондиночка, тебе бы понравилась.
  - Ты мне поговори еще, - заворчала она, понимая, что он ее нарочно провоцирует.
  На его тумбочке лежали пакеты с фруктами и контейнеры с пирогами, запеченным мясом. Денис аж охнул от увиденного, аппетит у него пропал, и ел он теперь через силу. Алина, довольная собой, заставила его сесть и протянула контейнер с мясом.
  - Давай ешь, а то исхудал совсем.
  - Что, не нравлюсь?
  - Ты не болтай, будешь есть на моих глазах, - строго сказала она.
  - Алин, но я стараюсь, честно. Ну не лезет кусок в горло, что я могу с этим поделать?
  - Вот еще глупости, - рассердилась она. - Считай, что это тренировка, через боль, но делай. Давай, борец.
  - Вот умеешь ты, умеешь, - засмеялся он и принялся за еду. Алина смотрела на него с нерастраченной материнской нежностью, а в душе все рвалось наружу, в желании уговорить его бросить работу, она болела этой мыслью уже много недель, мысль превратилась в навязчивую идею, и она это понимала. Он заметил, как у нее заблестели глаза, и спросил. - Что случилось?
  - Ничего, я просто радуюсь, -ответила она, подавляя всхлип, и прошептала. - Что ты жив остался.
  - Алин, ну перестань, пожалуйста, - он отложил контейнер, желая сесть ближе к ней, но она пересела на другую койку, пальцем указывая на контейнер. - Алин, мы же все обсудили.
  - Да какой толк в этих разговорах, - она спрятала лицо в ладонях и с минуту так сидела. Потом отняла руки и спокойно сказала. - Извини, я не сдержалась.
  - Тебе не за что извиняться, - сказал он, продолжив есть. - Давай и ты со мной, а?
  - Нет, я не хочу, - замотала она головой.
  - А я один не могу.
  Алина улыбнулась и отломила себе кусок пирога, демонстративно кусая его.
  
  Константин Павлович вышел из своего кабинета после девяти вечера и с удивлением обнаружил за своим рабочим столом Петра Ильича.
  - Так, что ты тут делаешь? - строго спросил он.
  - А что я по-твоему тут делаю? - ответил ему Петр Ильич, не отрываясь от экрана.
  - Ты же должен быть на больничном.
  - А я все выполняю, вот, - он поднял со стола маленький пакетик с коробками таблеток. - Все пью, как сказали. Можешь проверить.
  - Я верю. Раз уж пришел, давай, рассказывай.
  - А что рассказывать? - Петр Ильич посмотрел на него тяжелым взглядом. - Ты лучше выпиши ордер на обыск этой компании.
  - Пока нет оснований, - покачал головой Константин Павлович. - Есть распоряжение никого не трясти.
  - Вот те раз! А какое же еще должно быть основание?!
  - Ты не кипятись, давай по делу.
  - Хорошо, давай по делу. Я им отправил запрос по поводу обслуживания системы вентиляции и кондиционирования.
  - И что в итоге?
  - Ничего, офис у них закрыт, впрочем, как и многие другие. Ответа нет. Я сегодня к ним ездил, так там все заперто.
  - Интересно, а что это за компания?
  - "Вектор М+", кстати, очень интересная компания. У нее сейчас уже финишируют несколько разбирательств с другими компаниями, я получил ответ от Арбитражного суда. Так вот по пяти искам дело уже было передано судебным приставам.
  - И какова сумма к исполнению?
  - Так больше двух миллиардов получается, это не все. Я бы сказал, что эта компания уже банкрот.
  - Хм, я смотрел по делу, у них еще два бизнес-центра и один ТРЦ в управлении.
  - Так вот по ним и судятся. Кость, теряем время. Они сейчас все вывезут, ищи потом свищи их в Лондоне.
  - В Лондоне мы ничего не найдем, - покачал головой Константин Павлович. - Ты документы подготовил?
  - А то. Я вот как раз закончил. Пойдешь к генералу?
  - Пойду, он, скорее всего, не ушел.
  - Да куда ему уходить? Он должен сидеть безвылазно, вся надежда на нас, - сказал Петр Ильич.
  - Давай не ехидничай.
  - А я не ехидничаю, я от чистого сердца.
  - Что-то на тебя таблетки плохо влияют.
  - Нормально, видишь, ничего же не ломаю, -он громко щелкнул по клавише, и принтер зажужжал, принимая работу.
  - Я возьму, - Константин Павлович встал около принтера, принимая документы, - тебе люди нужны в помощь?
  - Вовку за мной закрепи, жалко, что Дениса нет.
  - Ты можешь его подключить, он там от безделья мается. Может, что накопает в сети.
  - А это мысль, голова, не зря начальник.
  - Жди, я скоро, - Константин Павлович вложил документы в файл и бодрым шагом вышел.
  Некоторое время Петр Ильич сидел без движения, лицо его было обращено к экрану, но глаза не видели открытый документ, где за бездушностью фраз и кодов скрывались человеческие жизни, точнее то, что от них осталось. Очнувшись, как от внезапного сна, он быстрым движением закрыл все приложения и открыл браузер. Новостная лента тут же выдала ему первые заголовки, все новости были об одном. Он открыл первую попавшуюся, открылся новостной репортаж центрального канала.
  Эмалированная ведущая грозным и назидательным тоном говорила, что количество погибших в результате этой подлой атаки достигло уже тысячи человек, кто ответит за смерть людей? Кто повинен в этом акте террора, так как ни одна из известных террористических организаций не взяла на себя ответственность. На экране появились официальные лица, строившие суровые гримасы, президент отчитывал генералов и глав ведомств, давая поручение обстоятельно и полностью расследовать это дело, чтобы ни один виновный не ушел от ответа... Петр Ильич убрал звук и смотрел на это все в тишине и думал о том, что значит тысяча человек? Одно большое село, целое предприятие, один микрорайон. Что значит для них эти люди, что они значат для него? Лица на экране менялись, каждый спикер, каждый депутат старался выдвинуться вперед на чужих костях... он не мог оторвать взгляда от этих лиц, следя за каждым движением губ, вздергиванием бровей, растопыриванием ноздрей в устрашающей маске какого-нибудь негритянского племени. А почему надо давать указание расследовать дело полностью? Разве другие дела не должны быть расследованы? Разве есть ранжир или мерило, каким измеряют значимость преступления? Он знал ответы на все эти вопросы, да, мерило есть, он не раз видел его в действии, и не мог понять, зачем он смотрит это, зачем мучает себя? Препараты действовали хорошо, он даже не хотел, как обычно, разбить экран или выбросить его в окно, как почти сделал дома, хорошо, что жена его остановила. Вместо возмущения по артериям текла спокойная кровь, но из желудка поднималась едкая желчь, а сердце сковывало холодом.
  - О, Петр Ильич! Я думала, что вы на больничном! - радостно сказала вошедшая с двумя стаканами чая Наташа, в одной руке у нее был еще пакетик с крупно нарезанным кексом.
  - Здравствуй, - повернулся он к ней и выключил монитор.
  Она улыбнулась ему и села рядом с ним, поставив стаканы на его стол. Развернув пакетик с выпечкой, Наташа заморгала глазами, желая развеселить его серое лицо. Они не виделись с допроса, который он ей проводил после убийства Артема и покушения на Дениса. Ему было неудобно с ней разговаривать, и поэтому он избегал встреч с Наташей, а она, заметив это, не настаивала. Он долго переживал после этого допроса, со стороны этого не было видно, но каждый раз это выщипывало у него часть сердца, оставив ему голый остов, готовый вот-вот разорваться на части, но это все было внутри него, снаружи же это видела только его жена и дочь, дома.
  А сейчас он смотрел на нее, не зная, что сказать. Раньше бы он не позволил ей так просто, одной улыбкой связать его. Наташа была по возрасту чуть младше его дочери, и ему было обидно за нее. Он думал, что видимо это и есть старость, когда становишься излишне сентиментальным. Он мог бы давно уйти на пенсию, благо возраст и выслуга лет позволяла.
  - Ну чего вы насупились? - спросила Наташа, подвигая к нему пакетик с кексом. - Я сама испекла.
  - Да, спасибо, - кивнул он, ухватив большой кусок, попробовав, он удовлетворенно кивнул. - Прекрасно, а то мне эти из буфета уже поперек горла стоят.
  - Ой, я так рада, что вам понравилось. Я тогда вам его весь принесу, а то я испекла, а мне нельзя, и так толстею на глазах, - она заметила удивленный взгляд Петра Ильича, за последний месяц она сильно похудела, отчего ее большое лицо стало интереснее. - Мне надо худеть.
  - Ну-ну, -проговорил он, принимаясь за второй кусок.
  - Знаете, мы с вами давно не разговаривали, и мне этого не хватало. Честное слово.
  - Мне тоже.
  - Я скажу прямо - я так долго на вас злилась, просто ненавидела!
  - А сейчас?
  - А сейчас нет, совсем не злюсь.
  - Я рад это слышать, только я понимаю, что был не прав тогда.
  - Это не имеет значения, - махнула она рукой. - Хороший бы я была психолог, если бы не разобрала этот разговор на буковки, не переживайте. Я вот все время думаю о том, что вы мне сказали.
  - Это о чем то?
  - Ну, вы мне сказали, что мне надо перестать... эм, не помню точно, смешно. Короче, чтобы я взялась за голову. А ведь никто из друзей мне этого никогда не говорил, вот такие у меня друзья.
  - И что в итоге?
  - Я взялась за голову. Больше не встречаюсь с женатыми, я хотела все рассказать его жене, мы же подруги, но потом решила, что это будет подло, по отношению к ней, хотя я и так подло поступала, но не в этом главное, а главное то, что теперь я поняла, чего хочу.
  - Ну, ты и дура, - покачал он головой.
  - Почему дура? - удивилась она, ничуть не обидевшись, зная характер Петра Ильича. - Мне всегда говорили, что я очень даже смышленая.
  - А я и не сказал, что ты глупая, ты - дура, это совсем другое.
  - А, вы про другой ум, не интеллект, да?
  - Да, называй как хочешь.
  - И опять мне нечего вам возразить! - расхохоталась она. - Вы когда домой пойдете?
  - Я не спешу, я вообще на больничном. А ты чего тут сидишь?
  - А что мне дома делать? Мне здесь интереснее, с настоящими мужчинами.
  - Так цепляй кого-нибудь и тащи его к себе домой.
  - Кого цеплять? Все женатые, вон, Дениса тоже захомутали.
  - Ну уж это твоя проблема, нечего клювом щелкать. А Саня, Шамиль? Ну, Пашка, наконец.
  - Вы что это, свахой решили стать? - прищурилась она в наигранном недоверии, но положила ему свою сухую горячую ладонь на руку, желая показать, что шутит. - Вы не уходите, я сейчас к себе сбегаю, хорошо?
  - Зачем?
  - Я же вам кекс обещала, там еще много.
  - Давай, Косте часть отдам.
  - Хорошо, - она уже вышла за дверь, когда он окликнул ее.
  - Кстати, Наташ!
  - Что? - она вернулась.
  - А что с твоим компом, Шамиль его наладил?
  - Нет, мне другой дали, а этот оставили, может опять проявится кто-нибудь, тогда попытаются засечь через канал или что-то такое, я не поняла.
  - Гм интересно, - он задумался, Наташа, видя, что он занят, убежала к себе.
  Вернулась она уже одетая и с большим пакетом, где лежал кекс и несколько булок. Она стеснительно улыбнулась и, важно пожав ему руку, вышла за дверь. Петр Ильич стал рассматривать, что она принесла, когда ее голова вновь появилась в дверном проеме, как играют дети на переменах.
  - Петр Ильич, - позвала она его, он кивнул, нахмурясь от ее нелепого вида. - Я не сказала вам главное.
  - Ну? Что еще?
  - Не бурчите! Мне кажется, что вы мой настоящий друг. Вот так.
  - Вот тебе новость, иди уже отсюда, балда, - смутился он, махнув на нее большой ладонью. Она рассмеялась и убежала, по коридору хорошо слышался цокот е каблуков.
  "Да нет, Петя, это ты дурак" - подумал он и включил монитор на компьютере. Закрыв новостную ленту, он открыл карту города и стал внимательно ее изучать, тыкая мышкой в здания, расположенные рядом с бизнес-центром. Напротив, он помнил это, но тогда не обратил внимания, стояло огромное здание судебных приставов. Территория была все еще под запретом, и охрана здания была снята. Он набрал номер коллеги, но в конторе уже никого не было, придется ждать утра.
  Вбежал Константин Павлович и положил перед ним пачку подписанных документов.
  - Все согласовали, завтра поедешь с Вовкой, - он бросил взгляд на пакет с выпечкой. - Откуда такое роскошество?
  - А то ты не знаешь? Наташа принесла. Забирай половину.
  - Э, нет. Мне нельзя, а мои дамы теперь вообще ничего не едят, хотят к лету похудеть.
  - Да уж, бабы. А у тебя что, опять сахар поднялся?
  - Да, старики мы уже, про одни болячки начинаем разговаривать.
  - Ага. Слушай, а кто у нас занимается охраной учреждений в этом районе?
  - Ты что имеешь ввиду?
  - Я про это, - Петр Ильич указал пальцем на здание судебных приставов.
  - Хм, в обычное время, наверное, ФСО или гвардия. А сейчас скорее всего никто, там же до сих пор "красная" зона. Думаешь, кто-нибудь захочет этим воспользоваться?
  - Не исключаю такой возможности. Там еще работы ведутся?
  - Конечно, думаю, что да.
  - Так, Вовка вроде здесь, мы тогда с ним туда метнемся, а ты договорись со всеми, чтобы нам костюмы выдали, хорошо?
  - Так-так, - Константин Павлович постучал костяшками пальцев по столу. - Так-так. Хорошо, собирайся, я договорюсь.
  - Давай, на связи, - Петр Ильич грубо выключил свой компьютер и крепко пожал руку Константину Павловичу. - Все равно не спим.
  - Генерал сказал, что нам теперь спать не положено.
  
  Прошло уже больше часа с того момента, как Петр Ильич и Вова прибыли на ближайший КПП на площади около метро "Маковская". Они стояли около входа и ждали, когда закончатся вереницы согласований, и им будет дано разрешение на вход за периметр ограждения. Над головой висело черное небо, из него хлопьями падал снег, вспыхивая желтыми огоньками, попадая в лучи киловаттных прожекторов, пробивавших улицы далеко вперед. Фонари освещения разгорелись, покрывая положенную им зону белым светом.
  Вова неистово зевал и тер лицо, пытаясь сбросить напавшую на него сонливость. Он полез было в карман за сигаретами, но Петр Ильич остановил его руку, отрицательно покачав головой. Вова убрал пачку и пожал плечами.
  - Что-то долго, - сказал Вова, принявшись разминаться прямо у входа в КПП.
  - Это еще недолго, я в прошлый раз почти три часа ждал.
  - Есть охота.
  - Не стоит, после поедим.
  - Да я не жалуюсь, думал, что сегодня смогу поспать дома.
  - Да что тебе там делать?
  - Ну как, делать всегда есть что, - возразил Вова. - Я вот, например, уже несколько месяцев назад купил новую раковину в ванну. Так она так и стоит в коробке в коридоре, ждет, когда я ее смонтирую.
  - А что со старой сделал?
  - Разбил, что еще можно с ней сделать, - усмехнулся Вова. - Так бы и не трогал ни за что на свете.
  - Давно бы уже мастера заказал, так и год пролежит.
  - Да и пускай лежит, а заказывать не хочу.
  - Денег жалко?
  - Нет, не жалко. Сам хочу сделать, представляешь? А то мне моя высказала, что я полный ноль, только и могу морды бить, как животное. Но, боюсь, что она была права, я пока даже не подходил к этому вопросу, все откладываю.
  - Как она тебе еще за разбитую раковину мозг еще не вынесла?
  - А вот так, сама же разбила. Вот и молчит, а мне пинок нужен, хороший такой пинок. Я когда домой прихожу, то и делать ничего не хочется. Сажусь на диван, пульт в руки и все, слюни на диван сидишь пускаешь, как животное. Самому противно, как обезьяна.
  - Женись, сделай ребенка, тебе тогда еще и не такой мотивационный пинок дадут.
  - Не-е, я еще молодой, рано жениться.
  - Да какой ты молодой? Скоро 30 уже. Все, вроде согласовали, - Петр Ильич кивнул на палатку, откуда вышел высокий мужчина в военной форме.
  Мужчина подошел к ним, нервно сбивая тонкий слой снега с плеч бушлата, едва успевший упасть на него. Он хотел что-то сказать, но отрывисто кивнул им в сторону бокса. Они вошли в бокс, там их заставили сдать телефоны, ключи и другие личные вещи. Вова долго упирался, не соглашаясь оставить свой пистолет, пока им доходчиво не объяснили, что тогда они не смогут пройти на территорию зоны. Все вещи убрали в пластиковый бокс, подписав стикер, и боксы убрали в металлический шкаф.
  - А, вы опять к нам? - в комнату вошла та же миловидная девушка, на ее шее болталась маска, а лицо было изможденным, но все же милым и приветливым. Скорее всего она практически не спала эти сутки, а может и вторые подряд. - Как вы себя чувствуете?
  - Спасибо, хорошо. А вот вам следует отдохнуть, - ответил Петр Ильич, принимая свой костюм.
  - Да, вы правы, - согласилась она. - Но это немного невежливо.
  - Простите, если я вас обидел, - сказал Петр Ильич.
  - Нет, не обидели, -она широко зевнула, пряча ровные зубы слегка молочного цвета ладонью. - Я смотрю с вами теперь товарищ еще?
  - Вова, - он протянул ей руку, она деловито пожала ему руку, а в глазах ее засветился веселый огонек. - А этот правдоруб Петр Ильич Самсонов лучший следователь, самый лучший.
  - Людмила, - назвала она себя и поймала неодобрительный взгляд мужчины в форме, все это время стоявшего у входа с каменным лицом. Она никак не отреагировала на этот взгляд и обратилась к Петру Ильичу. - Как вас ваш друг отрекомендовал.
  - Болтает много, - буркнул Петр Ильич.
  - Хорошо, я желаю вам успехов. Как вернетесь, так зайдете ко мне, хорошо? - Она улыбнулась им и прошла к другой двери, она повернулась к мужчине в форме и сказала ему. - Без надобности не будите.
  Мужчина кивнул ей, и она ушла, плотно закрыв за собой дверь.
  Петр Ильич не надеялся, что их будет опять сопровождать Анатолий, так и случилось, их встретил после бокса невысокий мужчина плотного телосложения, коротко отдававший им указания по радио связи. Они сели в машину и уже скоро были возле бизнес-центра. Картина резко поменялась, здесь остались многочисленные служебные и спецмашины, везде было движение безликих лиц в защитных костюмах и противогазах, но не было одного - улицы были чисты, все тела увезли. Если убрать отсюда все эти спецмашины, а главное людей в защитных костюмах, то город выглядел вполне буднично, как в часы самого раннего утра, когда с дорог исчезают почти все автомобили, а дома спят крепким сном, только свет фонарей, да снег, мягко падающий на тротуар, дорогу, расползаясь маленькими сугробами возле деревьев и фонарных столбов.
  Плотный мужчина стоял возле них и нетерпеливо мял руки. Петр Ильич сам пока не знал, что он хочет делать, ему надо было просто осмотреться. Они вошли в главный корпус бизнес-центра, никаких тел, никаких следов, все чисто и стерильно, остался сломанный турникет, как напоминание о трагедии. Из лифта вышли несколько человек в костюмах, неся в руках металлические ящики, и на этом все стихло.
  - Что вы хотите здесь увидеть? - спросил его плотный мужчина.
  - Давайте пройдем к другому зданию, - сказал Петр Ильич.
  - Это зачем? - удивился тот.
  - Надо посмотреть, это недалеко, - ответил ему Петр Ильич, вкладывая в свой голос максимум спокойствия, не желая выпустить наружу свой гнев, взорвавшийся внутри него от этих глупых вопросов. Он вспомнил, что забыл выпить таблетки перед уходом, препарат медленно отпускал его, голова прояснялась, в руках чувствовалась сила.
  Пройдя до раскольнической церкви, они встали. Вова зашел внутрь и быстро вышел оттуда, качая головой. Петр Ильич кивнул ему, но тот только махнул туда рукой, не желая говорить по открытой радиосвязи. С этой точки Петру Ильичу хорошо было видно здание судебных приставов. Он пристально смотрел на припаркованный рядом с входом "Спринтер" фургон белого цвета. На кузове не было никаких опознавательных знаков, номера не были видны.
  - Это ваша машина? - спросил Петр Ильич мужчину, нервно ожидавшего их.
  - Какая? - переспросил тот, Петр Ильич указал ему на "Спринтер". - Возможно, я не знаю всех машин.
  - Что она там делает?
  - Не знаю, значит есть задание. Почему вы спрашиваете? - возмутился тот.
  - Вов, пойдем посмотрим кто это, - сказал Петр Ильич.
  Подойдя к машине, они не обнаружили никого внутри, на лобовом стекле висел пропуск, двери кабины были открыты, на сиденьях лежала коробка с патронами для противогаза, перчатки.
  - Пару часов стоит, - сказал Вова, сбивая снежную шапку с капота. - Может, кузов откроем?
  - У вас есть разрешение? - воскликнул мужчина, но Петр Ильич вежливо отодвинул его в сторону.
  Вова дернул за дверь, она поддалась, но не открылась. Они дернули вместе с Петром Ильичом. Внутри кузова было темно, виднелись неясные силуэты металлических шкафов, напоминавших серверные стойки.
  - Похоже сервера, - сказал Вова, залезая внутрь. Он на ощупь изучил шкафы и вылез, явно довольный, кивая головой. - Точно, серверные стойки.
  - Вы можете как-то это объяснить? - спросил мужчину Петр Ильич.
  - Сейчас узнаю, - ответил тот, кивнув на выходящих из здания трех человек. Двое несли тяжелый шкаф.
  Он переключился на другой канал и подошел к ним, было видно, что те трое на что-то решались, мужчина замахал руками, требуя ответа, но трое вышедших его не слышали. Первый резко двинулся к нему, сопровождающий внезапно согнулся и повалился на землю. Двое с серверной стойкой бросили ее и кинулись к Вове и Петру Ильичу. В свете уличного фонаря Петр Ильич разглядел нож с черным лезвием. Один из нападавших прорвал его костюм, лезвие полоснуло по животу, не достигая мышечной ткани, Петр Ильич успел отбить руку в сторону, нанося тяжелый удар в голову нападавшему. Рядом с ним что-то неприятно хрустнуло, Вова успел заломать руку второму нападавшему, как раз в тот момент, когда первый из троих пытался нанести удар по нему, но попал в своего подельника. Первый бросился к машине и вскочил в кабину, "Спринтер" завелся с "пол-оборота", и машина резко дернулась с места, обдавая всех снежными брызгами. Третий, напавший на Петра Ильича, попытался подняться, но второй удар в голову повалил его на землю..
  - Ты как? - спросил Петр Ильич Вову.
  - Нормально, тебя не ранили?
  - Так, полоснули слегка, - ответил Петр Ильич, ощущая неприятную мокроту от вытекавшей из живота крови. Он подошел к лежавшему на тротуаре и потряс его за плечо. - Вы как?
  Сопровождающий ответил шипящим стоном в наушнике. Вова опустил своего соперника на землю. Тот получил сильный удар ножом, да и вывернутая рука вряд ли смогла дать ему возможность бежать. Вова побежал к работавшим вдалеке костюмам, размахивая руками. Петр Ильич слышал его призывы в радиоэфире, но остальные работали на другой частоте. Вскоре Вова появился с группой из пяти человек, один из них стал кого-то вызывать по рации, через минут пять приехала машина. Пока грузили раненых, Петр Ильич смотрел на дерево на другой стороне улицы возле церкви, там сидела ворона, но она активно вертела головой, что-то каркая и взмахивая от нетерпения крыльями, вдруг что-то ее напугало, и она вспорхнула в небо, улетая прочь.
  - Петр Ильич, у вас кровь, - обеспокоенно сказал Вова, показывая ему на живот, где виднелся порез на костюме.
  - Знаю, ничего страшного. Поехали.
  Они сели в карету скорой помощи, водитель включил люстру, идя на малой скорости в сторону КПП.
  
  3.
  
  Германия, пригород Мюнхена.
  
  Андре сидел на стуле возле больничной койки, лежать уже не было сил и желания. Его поместили в одноместную палату, так как страховка это позволяла, но это в большей степени не радовало его. Он не был общительным человеком, беспрестанно ищущим собеседников, но подобная изоляция угнетала. Строгость режима, горы таблеток, упорядоченно стоявших в невзрачных пластиковых банках на тумбочке возле кровати, приторная белизна стен, постельного белья, мытье пола два раза в день, массивный озонатор возле входа и полный запрет на выход на улицу, он решил для себя, что так и должна выглядеть тюрьма, пускай даже и комфортабельная.
  Больница находилась не в черте города, она терялась в лесопарковой зоне возле шоссе, до его дома отсюда было полчаса езды. Больница была новая, блестящая, как все новое. Его сюда перевели через неделю, когда состояние улучшилось, об этом лично хлопотала госпожа комиссар, навестившая его на прошлой неделе. Большинство дверей было с магнитными замками, и когда он попытался выйти на улицу, чтобы погулять на свежем воздухе вокруг главного корпуса, хотя бы вокруг него по ровным прогулочным дорожкам, которые он видел из окна своей палаты, но ни разу не видел там прогуливавшихся больных. Во-первых, Андре не смог найти свою одежду, шкаф в палате был пуст, а во-вторых, двери на лестницу были закрыты, кнопка лифта срабатывала только при валидации пропуска, а его карточка не работала. В первый попытку несостоявшегося побега его ругали врачи, объясняя, что ему положен покой, и что его прогулки по коридору следует ограничить и т.д., он особо это не слушал, вежливо кивая и надеясь, что они скоро от него отстанут. Так и протекала жизнь в этой белоснежной тюрьме.
  Несколько раз в неделю к нему заходил Тоби, это не нравилось лечащему врачу, требовавшему, чтобы больного оградили от отрицательных эмоций и переживаний, потом к этому привыкли, и его приходы стали одним из пунктов режима дня, повелевавшего жизнью больного.
  Через три недели после приступа госпожа комиссар подписала ордер на обыск дома Франка Дювалля. Открытое Андре дело переквалифицировали, обнаружив след отмывания денег группой лиц с привлечением иностранных контрагентов. Андре и Тоби были единодушны в том, что это просто здорово, так как дело ушло уровнем выше, получив должную известность в СМИ, не без участи Амалии. Обыск дома проводили уже мюнхенские коллеги, Тоби получил от них отчет. Как и говорила сумасшедшая мать Сюзанны Франк, на кухне был обнаружен вход в подвальное помещение, где располагалась хорошо оснащенная студия для производства видео. Атрибуты и реквизит не оставлял сомнений о характере продукции, которая здесь выпускалась. На сервере следователями были обнаружены архивы с рабочими видео, предстояла большая работа по идентификации лиц, участвовавших в видеосъемках, пока же были идентифицированы сам Дюваль, Отто Франк и его жена, случайно попавшая в рабочие кадры. Тоби начал было рассказывать про сами видео, но, заметив, как стал бледнеть Андре, решил не заострять на этом. В итоге было открыто больше десятка дел, срок по которым виновным уже сильно превышал срок жизни человека. Франк Дюваль заблаговременно скрылся из страны, это произошло почти сразу после самоубийства Сюзанны Франк, пока полиция пыталась определить его местонахождение, объявив в международный розыск.
  Андре открыл тумбочку и достал газету. На первой полосе размещался кусок статьи Амалии, второй части, которую она подзадержала, боясь показать Андре рабочие материалы. Ее и Аню врачи запугали до смерти, сделав из него смертельно больного. Первое время Аня почти каждый день приезжала к нему, пока он не убедил ее, не без приказа, что она должна приезжать только в выходные, не чаще. Она должна учиться и это ее основная задача. Аня обмолвилась, что в школе к ней хотели приставить соцработника, т.к. он в больнице, но это уладилось само собой, она не хотела вдаваться в подробности, ругая себя за то, что вообще проговорилась. Андре потом узнал все от Амалии, о том, как она несколько дней подряд ходила по инстанциям, убеждая чиновников, готовя бесконечные заявления.
  Андре пробежался по статье и раскрыл газету, статья заняла почти всю третью полосу. На этот раз, для усиления эффекта, редакция поместила заретушированные снимки скриншотов сайта, о чем предупреждалось на первой полосе. Общественность загудела, разделившись на два лагеря. Первые требовали немедленного расследования и наказания, вторые же возмущались тем, что подобные статьи нарушают моральные устои общества, что не стоит выносить на публичное обсуждение столь ужасные вещи, способные подорвать психику подрастающего поколения и спровоцировать тех, кто имел латентную склонность к этому. Вторая точка зрения уверенно набирала обороты, по телевидению выступали многочисленные эксперты, осуждавшие в большей степени воздействие на массы подобных разоблачений, а не само преступление. Это было так удивительно и напоминало дрянную пьесу, выступали главы Федераций, чиновники от спорта и соцработники, в один голос твердившие, что это просто невозможно и является провокацией со стороны России. Ему была смешна эта засаленная карта об истинном зле, которым представляли Россию, спихивая все проблемы на ее деятельность против Евросоюза и их ценностей, против демократии, толерантности и прочего, демонстрируя тем самым полнейшую толерантность к педофилам. Об этом не преминула огласить зловредная пресса, ни разу не замеченная в симпатиях к России.
  Вся эта грызня порядком надоела, уже не были интересны ни Украина, ни Сирия. Политологи и эксперты, поддерживаемые депутатами законодательного органа Евросоюза, забыли и про прокладку второй очереди газовой магистрали из России в Европу, все было забыто в этом дребезжании возмущенных голосов. Но все это было не больше, чем сотрясание воздуха. Статьи Амалии и других журналистов, включившихся в рабочую группу, были перепечатаны в Америке, вызвав там эффект разорвавшейся бомбы. В США уже не раз разгорались скандалы о растлении малолетних, злоупотреблениях в спортивных школах. Благодаря этому была создана межнациональная рабочая группа, куда вошли США, Германия, Франция, Англия и, как это не было тяжело для многих, Россия. Сразу же с экранов исчезли все толерантные эксперты, будто кто-то закрыл кран с вонючей водой, оставляя одно мнение, требование расправы. Проводились проверки по всем учреждениям, на экранах мелькали бледные лица чиновников, директоров школ и других воспитательных учреждений. Достаточно было слегка надавить, чтобы нарыв вскрылся. Внезапно, для всех, были обнаружены сообщества, где можно было за определенную плату купить кого угодно. Внезапно все обратили внимания на гетто эмигрантов, где в культуре было заложено замужество с 9 лет, все это выглядело так нелепо и смешно, все эти высказывания, лицемерные восклицания, плохо отыгранное непонимание, гнев - ведь в их совершенном мире оказывается есть место животному, затолканному глубоко в человека, но никогда не покидавшего человека. Стали припоминать прошлые скандалы, замятые и стертые из инфосферы... Андре устал от этого, почти не включая телевизор. Он видел, что их благое намерение, как они считали, превращается в политическую игру, он видел, кто и как набирает за счет скандала очки, выдвигаясь вперед, лопаясь от собственной важности, повторяя пустые грозные слова, вряд ли понимая их истинный смысл.
  Амалия была циничнее его, спокойно объяснив, что этого они ожидали и ничего с этим поделать нельзя. Она не стала говорить, сколько заработала газета, СМИ всегда зарабатывают на крови, главное, что дело движется, пускай и уродливо покатываясь от популизма к толерантности, но все равно движется. Людям никогда не нужна была правда, большинство хочет зрелища, крови, как и раньше, когда толпы собирались около виселиц, эшафотов, желая увидеть выражение лица, после того, как отсечет голову, и, желательно, не с первого раза, зловещего вида палач, которого часто боялись больше, чем феодала. Она говорила об этом спокойно, с ужасающей хладнокровностью. Тогда он увидел совсем другую Амалию, без времени повзрослевшую и уставшую от жизни. Он потом не раз говорил с ней об этом, уговорив ее в итоге вернуться в университет и закончить образование. Амалия и сама сознавалась, что выбранный путь, во многом из протеста, тяготил ее, а родители всегда хотели, чтобы она стала юристом.
  А потом случилась трагедия в Москве. Андре поймал себя на том, что он, подобно средневековому жителю не в силах оторваться от экрана, показывающего кадры мертвого города, снятые камерой беспилотника, десятки машин, складывающих как бревна трупы в полиэтиленовых мешках. Кадры сменялись выступлениями официальных лиц из России, дополненные мнениями европейских экспертов. Аня как-то сказала, что часто русскую речь переводят неверно, опуская некоторые слова или предложения, он попросил ее перевести ему несколько стенограмм на русском, действительно отметив, что в прямой речи, идущей с немецким переводом, отсутствуют высказывания по поводу страны происхождения отравляющего вещества. Один из генералов заявлял, что химическое вещество, использованной в этой атаке, имеет следы изготовления из бывшей Чехословакии и восточной Германии. Об этом в немецких СМИ не было ни слова. Они бездумно подхватывали мнения английских экспертов и парламента Англии, упиравшего на то, что русские стали травить своих людей своим же химическим оружием, желая устрашить мир, и поэтому они все должны объединиться против России и заставить ее ответить за свои злодеяния. Слабые попытки перевести русло дискуссии в сторону взаимного сотрудничества и помощи России в расследовании были безжалостно разбиты об стену общего фона негодования... Он больше не включал телевизор, чувствуя, что тут врачи были абсолютно правы - это вредно для его здоровья. Источником информации для него стала Амалия и Аня, каждую субботу и воскресенье переводившая ему с листа статьи русскоязычных изданий, потом они сравнивали их с немецкими СМИ. Аня не понимала многих вещей, о которых они читали, ее сознание ребенка видело все иначе, отображая реальность в виде плохого кино.
  Пришел февраль. Ему разрешили выходить на улицу днем, перед обедом. Это был настоящий воздух свободы, которым трудно было надышаться, возможно, это были последствия болезни, но он определенно стал чувствовать себя лучше, закидывая удочки врачу о скорейшей выписке.
  Андре проснулся рано утром, часовая стрелка нехотя подбиралась к пяти утра. Он встал, совершил ежедневный ритуал умывания и легкой зарядки, к которой он пристрастился за долгие дни нахождения здесь, находя в ней поначалу просто убивание времени, а теперь ощущая положительный эффект. Он стал вставать рано, спать совершенно не хотелось, может так и должен себя чувствовать здоровый человек. Это была его последняя неделя здесь, во вторник его обещали отпустить, ну а сегодня была суббота, и должны приехать Аня с Амалией. Аня будет его поучать, наставлять назидательным тоном, легко вживаясь в роль строгой мамаши, воспитывающей нерадивого сына. Он не останавливал ее в этом желании, только иногда они с Амалией посмеивались над ней, когда Аня возносила свой праведный с ее точки зрения гнев до небывалых высот абсолютизма, граничившего с глупостью. В целом же она была абсолютно права, он наплевал на себя, а значит и на нее. Сначала его это обижало, но он поборол в себе этот инфантилизм, трезво посмотрев на себя со стороны, а как это бывает важно и ценно, вряд ли захочется это делать снова, т.к. фигура вырисовывалась не очень приятная.
  Он закончил с зарядкой и закрыл окно. Выглянув в коридор, он осмотрелся, медсестер не было. Они играли друг с другом в детскую игру, он нарушал режим, они его ловили на этом. Аня сказала, что это игра в казаки-разбойники, но правил она не знала, так мама называла подобную чехарду, вот тоже интересное слово, которое он долго разучивал. Оставаться в палате не хотелось, поэтому он взял книгу и пошел к центральному холлу, где по периметру стояли яркие диваны и кресла, перемежаясь с кадками вкусно пахнущих лимонов, пальм. Там всегда горел свет, и как-то ночью, когда ему не спалось, он находил там и других больных, страдающих бессонницей. Они всегда обменивались кивками, не желая нарушать тишину. Но сейчас здесь был он один, было так тихо, что слышалось гудение трансформаторов ярких ламп над головой, стоял густой острый запах лимона, возбуждающий аппетит.
  Утро прошло впустую. Перед завтраком его осмотрела дежурный врач, высокая тонкая девушка с большими зелеными глазами, густыми прядями соломенных волос и круглым лицом. Андре поймал себя на мысли, что слегка заигрывает с ней, шутя над собой и над больницей. Девушка отзывалась на его простенький юмор сдавленными смешками. Она была финка по отцу и русская по матери, училась в Германии. Она объявила ему, что все процедуры с него сняты, искренне поздравив с этим.
  С неба капал противный колючий дождь, небо было стянуто серыми тучами, низко висевшими над землей. Дождь стал усиливаться, и Андре быстрым шагом направился к беседке, стоявшей от главного корпуса в сотне метров. Войдя в нее, он расслышал позади торопливые шаги, кто-то цокал каблуками по мокрой плитке, изредка поскальзываясь. Его подмывало обернуться, посмотреть, кто это, но он решил, что это запоздавший сотрудник клиники спешит на работу. Однако шаги приближались, и через пару минут в беседку вошла женщина.
  - Фух, ну и погодка! - воскликнула она по-русски, он узнал этот голос и сердце его, как у юнца, забилось от нетерпения.
  - Оксана? - удивленно проговорил он, обернувшись. Оксана стряхивала с волос капли воды, положив зонт у входа в беседку. На ней было длинное пальто темного непонятного цвета с болотным оттенком. Она сняла с шеи яркий розовый платок и подошла к нему, обняв как друга и поцеловав в щеку.
  - Здравствуй, Андре. Извини, я недавно узнала, где ты и что с тобой, - улыбнулась она. - Выглядишь неплохо, мне кажется, но даже лучше, чем в нашу последнюю встречу.
  - Я думал, что ты уехала, я помню, что ты говорила об этом.
  - Я вернулась, - таинственно заулыбалась Оксана.
  - Ага решила поддержать свои агентурные связи?
  - Конечно. А ты как думал? - залилась она искренним смехом, все ее поведение было настолько простым и искренним, что не оставалось сомнений, что именно тебе она говорит правду. - Ты же мой любимый агент.
  - О, какая честь, - ухмыльнулся он. - Ну, все, я растаял, допрашивай, я готов.
  - Ха-ха-ха, ну ты скажешь! Допрашивай! А ты, я смотрю, стал веселее, это очень хорошо, - она взяла его руку и крепко сжала, глядя прямо в глаза. - Ну, как ты? Мне сказали, что тебя выписывают.
  - Ну, конечно, ты уже все выяснила, - смутился он, тепло ее ладони, легкая тревога во взгляде умных добрых глаз, как жаль, что они не встретились лет 15-20 назад, ради такой женщины он бы пошел на все. Эта шальная мысль, тешившая его самолюбие и одновременно смешившая, полностью отразилась на его лице. Оксана это почувствовала, улыбаясь еще шире, какая опасная женщина, чуть не сказал он. - Расскажи лучше о себе, как твои дети?
  - О, ты помнишь.
  - Конечно, я все помню, как можно тебя забыть?
  - Можно, и забывали, - легкая тень грусти скользнула по ее лицу, - а дети, дети хорошо. Поворчали сначала, трудно возвращаться в российскую школу, это как попасть в другой мир. А сейчас ничего, учатся. За ними теперь бабушка приглядывает, как капрал с палкой, не дает спуску, но они хитрые, перехитрят все равно. А так, все хорошо.
  - Что-то я не услышал в твоем голосе особого восторга.
  - A ты мог бы этого и не заметить, - сказала она. - Но не думай, я не жалею. Все-таки на родной земле чувствуешь себя по-другому.
  - Согласен, я до сих пор чувствую себя здесь не так, как дома.
  - A ты бы хотел вернуться обратно?
  - Нет, не хотел бы. И Анне не стоит, слишком много плохих воспоминаний. Ну, ты же все и так знаешь.
  - Нет, не знаю. Я не стала сильно копать в этом деле, хотя, я тебе должна сказать, что многие готовы посплетничать.
  - И это тоже причина, почему я уехал. Спасибо, что не стала поднимать пыль с могилы.
  Оксана все еще не выпускала его руку, сжимая его ладонь короткими импульсами. Она отвернулась влево, глядя на то, как поднявшийся ветер колышет мокрые ветви голых деревьев, дождь усиливался, но на небе стали проглядываться лучи солнца, облака задвигались, сталкиваясь друг с другом, как угрюмый скот, идущий по дороге, открывая проплешины в этом тяжелом стертом одеяле.
  - Ты знаешь, а я к тебе по делу, - наконец сказала она, это прозвучало так, будто бы ей было неудобно от своих слов, и это действительно было так.
  - Я понимаю, но все равно я очень рад тебя снова увидеть.
  - И я рада. Скоро придут твои девочки, -улыбнулась она, мне в регистратуре сказали.
  - Да, все так, они должны придти уже скоро.
  - Хорошо, - она стала серьезной. - Ты же знаешь, что произошло в Москве?
  - Да, это ужасая трагедия, у меня в голове до сих пор это не укладывается.
  - Да, это ужасно. Я была там, район уже открыли, но люди боятся возвращаться домой, и я их отлично понимаю. Я бы не смогла вернуться, пускай говорят, что вещество должно было распасться, но ты приходишь домой, тебе говорят, что опасности нет, но требуют, чтобы ты обработал все в квартире, вымыл все вещи, стены, потолок... это кошмар, что творится. Но есть и люди, кто нажился на этом, подонки.
  - Да, я смотрел в новостях про мародеров, к сожалению, это неизбежно, это было во все войны. Всегда.
  - Если бы только мародеры, - покачала она головой. - Но ты прав, это действительно война.
  - Кого с кем?
  - Я не знаю ответа на этот вопрос, честно, не знаю. И не хочу знать! - ее глаза вспыхнули. - А то тошно становится, и жить не хочется. Но это все лирика. Я перейду к сути, это недолго. Я не могу вдаваться в подробности дела, ты понимаешь, что это так и должно быть.
  - Да, я понимаю и не требую этого. Что ты хочешь, чтобы я сделал.
  - Я узнала у вашего комиссара, что ты должен вернуться на работу через неделю. Видишь, я теперь говорю источники и ничего не скрываю, - она ухмыльнулась, он хмыкнул в ответ, посмеиваясь в усы. - Она попросит тебя провести небольшое расследование в рамках двухсторонних взаимоотношений наших стран, все официально, ты получишь от нее наш запрос. Нас интересует одна компания, она поставляла комплектующие для системы вентиляции в Россию. Мы ее ни в чем не обвиняем, но необходимо узнать о ней подробнее, о производстве, коммерческих партнерах. Всю схему ты получишь от наших коллег из Москвы, ты уже с ним работал, это Денис Ефимов.
  - О, Денис, я его помню. Как у него дела?
  - А, ты не знаешь, - кивнула она. - Я думала, что ты видел репортажи по Russian Today по поводу того дела?
  - Да, Амалия мне показывала. Там, конечно, многое осталось несказанным, но в целом картинна отражена верно.
  - Да. Так и есть. Мы, кстати, читали статьи Амалии, ты же помогал ей?
  - Так, проводил корректуру, а в большей части это ее работа.
  - Это очень хорошо, что ты доверил это ей. Мне кажется, что у нее должно быть хорошее будущее в журналистике, но я отвлеклась. Ты видел в репортажах, что на двух следователей было совершено нападение?
  - Да, одного убили, это было в сюжете, - закивал он, освежая в памяти репортаж.
  - Так вот Денису повезло, его ранили. Он сейчас в больнице, проходит курс восстановления.
  - Это ужасно. Я и не думал, что это речь шла о нем. А кто был второй?
  - Ты его не знаешь, он работал вместе с Денисом по этому делу.
  - Убийц нашли?
  - К сожалению, нет, - покачала она головой. - Это очень сложно, зачастую здесь одного таланта следователя мало, но это уже наша специфика, не думай об этом. Так вот Денис будет держать с тобой контакт. Ваш комиссар сказала, что к этому делу подключат еще одного молодого сотрудника.
  - Тобиаса?
  - Верно, его. Как ты его оцениваешь?
  - Он хороший парень, только ленивый, но честный и, если надавить, прилежный. Он тоже работал по прошлому делу, его же у нас забрали выше, - он саркастически ухмыльнулся.
  - Это удивительно, - покачала она головой. - А не так уж мы не похожи.
  - Где система, там и бюрократы, а это люди без национальности.
  - Хм, надо запомнить. Ладно, я тебя прошу не отказываться и принять это дело, тем более, что, как я поняла, летом тебя ждет повышение.
  - Вот интересно, я об этом не знаю, зато каждый второй мне об этом говорит.
  - Это нормально, не кипятись, - она пожала его руку. - Ну что, ты мне обещаешь?
  - Тебе - все что угодно, - улыбнулся он, вдали показались фигуры Ани и Амалии, идущие под большим зонтом. - О, мои девочки идут.
  - Ты не против, если я с ними познакомлюсь?
  - Нет, не против. Мы с тобой еще увидимся?
  - Мне бы этого хотелось, но просто, как друзья. Я постараюсь, но ничего обещать не могу.
  Амалия с Аней вошли на веранду, Аня увидела, что стоявшая возле ее отца женщина держит его за руку и удивленно вскинула бровь.
  - Привет! - обрадовался Андре. - Знакомьтесь, это Оксана. Мы работаем вместе.
  - А, это та Оксана, - проворчала Аня по-русcки.
  - Именно та самая, - ответила ей Оксана тоже по-русски. - Очень рада с тобой познакомиться.
  - Говорите по-немецки! - возмутилась Амалия, протянув руку Оксане. - Амалия Стокс.
  - Оксана Кузнецова, - пожала ей руку Оксана и перешла на немецкий. - Я читала твои статьи, это очень хороший материал.
  - Я так понимаю, что это вы его и передали, - ответила Амалия.
  - Hо остальное же сделали вы. Главное, чтобы это не забылось, стоит периодически встряхивать этот вонючий мешок, - сказала Оксана.
  - Вы говорите так, как наш редактор, - улыбнулась Амалия. - Вы не знакомы с ним?
  - Думаю, что нет, - улыбнулась Оксана. - Вы не против, если я вас всех сниму на память?
  Аня что-то проворчала, она не выспалась, но встала рядом с Андре, с другой стороны встала Амалия. Оксана сделала несколько кадров на телефон и довольно улыбалась.
  - А теперь я вас, - сказал Андре, доставая свой телефон.
  - Ну, опять, - заворчала Аня.
  - Не ворчи, - сказал Андре. Оксана встал между ними, и он сделал снимок.
  - Только не надо выкладывать это в сеть, - улыбалась Оксана, крепко держа под локоть недовольную Аню. Она вновь перешла на русский. - Ты очень красивая.
  - Это я в маму пошла, - ответила Аня.
  - Вы не против, если я передам фотографию Денису? - спросила Оксана. - Ему будет интересно.
  - А кто это? - заинтересовалась Амалия.
  - Это следователь из Москвы, он вел это дело, - пояснила Оксана.
  - О, тогда пусть и он пришлет свою, - сказала Амалия. - Может, мы о нем материал напишем, а?
  - Думаю, что не стоит, - вежливо улыбнулась Оксана. - Но фотографию я вам обещаю.
  - А скиньте мне вашу, - Амалия вытащила свой телефон, Оксана передала ей снимок.
  - Андре, - позвала Оксана, он подошел и передал ей свой снимок. - Мне пора. Была рада познакомиться.
  - Это мы вас вспугнули? - забеспокоилась Аня. - Так мы можем уйти, подойдем попозже.
  - Нет, Аня, вы нам не помешали. Мне действительно пора. Была рада с вами познакомиться. Счастливо.
  Оксана по-дружески поцеловала их в щеку, а потом Андре, отчего он зарделся. Аня прыснула от смеха, зажимая рот ладошкой. Оксана похлопала Андре по плечу, подняла зонт и, обернувшись напоследок, помахала им рукой и убежала, громко цокая каблуками высоких черных сапог.
  - Красивая, правда? - сказал Аня, проводив ее взглядом.
  - Да, красивая, - согласился Андре.
  - И ты ей нравишься, - настойчивей сказала Аня.
  - О, не придумывай, она гораздо моложе меня.
  - Я бы не сказала, - Амалия приняла задумчивую позу. - Не больше 5-7 лет разницы.
  - Давай, папа, не трусь, - громко сказала Аня.
  - Не придумывай, мы из разных миров, даже если это было бы возможно, то это невозможно, - ответил он.
  - Не понимаю, - замотала головой Аня, сбрасывая с челки крупные капли дождя.
  - Вот и радуйся, - ответила Амалия, подмигнув Андре. - У тебя пока самое счастливое время.
  - Что вы со мной как с маленькой! - возмутилась Аня. - Я уже все знаю и так.
  Амалия пихнула ее локтем в бок, заставив Аню еще больше ворчать.
  - Она не выспалась и не позавтракала, - сказала Амалия.
  - А почему? - удивился Андре.
  - Не говори! - возмутилась Аня.
  - Хорошо, хорошо, - сказала Амалия. - Скажи сама.
  - Я испекла торт, нам врач разрешил! - выпалила Аня.
  - Здорово, ты все сама сделала?
  - Да. Сама! - подтвердила Аня.
  - Она меня не подпускала, такая строгая, - сказала Амалия.
  - Нет, я просто хотела все сделать сама. Но, Амалия все равно помогла мне, у меня крем не получался! - Аня разгорячилась, распахнув ярко-желтую куртку.
  - Он у нее сгорал, не хватало терпения, - пояснила Амалия. На ней было длинное синее пальто английского морского кроя и черный берет, придававший ей вид карикатурно-военный.
  - Как тебе пальто? - спросила Аня, показывая на Амалию. - Это мы вместе выбирали.
  - Да, Аня настояла, - кивнула Амалия.
  - По-моему, - он сделал задумчивый вид, выдерживая паузу, отчего получил толчок от Ани в живот кулаком. - По-моему тебе идет, а то с джинсами надо заканчивать. Я бы брюки на юбку поменял.
  - Вот и я ей тоже говорила! - воскликнула Аня.
  - Ну хорошо, уговорили, - отмахнулась от них Амалия, берет слетел в строну, она сняла его, выпуская на свободу непослушные волосы. - А ты тогда должна купить то платье.
  - Ну, нет, я в нем как барби, - замотала головой Аня.
  - Так ты и есть барби, - удивилась Амалия.
  - Сама ты барби! - возмутилась Аня. - Папа, ну скажи ты!
  - Если не хочет, то пусть не берет, -сказал Андре.
  - Да хочет она, это все театр, да, Аня?
  - Ну, оно мне идет, - самодовольно сказала Аня.
  - Тщеславие, мой любимый из грехов, - сказал Андре.
  - Это из фильма, да? - спросила Амалия.
  - Да, "Адвокат дьявола", - ответил он.
  - Я такой не смотрела, - сказал Аня.
  - Точно! - воскликнула Амалия.
  - А я его смотрела? - спросила Аня Андре. - Он когда вышел?
  - О, давно, ты еще не родилась, мне кажется, - ответил Андре.
  - А, старье, не интересно, - хмыкнула Аня.
  - Зря ты так, отличный фильм, - запротестовала Амалия.
  - Нет, это не для меня. Наше поколение его все равно не поймет, - сказала Аня. - Нам так в школе говорили.
  - Это не так, настоящее искусство понятно любому поколению, а кино - это искусство, - сказал Андре. - Интересно вас в школе учат.
  - Да нечего там делать! - начала снова свою любимую песню Аня.
  На улицах было пустынно, капал противный дождь, заставляя дворники без отдыха суетиться на лобовом стекле. Было что-то незнакомое, волнующее в возвращении на работу, пускай даже и порядком надоевшую, после долгого отсутствия. Новыми казались и знакомые улицы, сменившие одеяния поздней осени на европейскую зиму, с ее неустойчивой погодой, грозившей то снегопадами, то проливаясь дождями по целым неделям.
  Он приехал как всегда первым и встал на свое место. Странно, но судя по всему на него никто не вставал до него, т.к. только здесь еще лежали остатки недавнего снегопада, изрядно размоченные дождем, свалявшись до серой массы. Он вошел внутрь и заново ощутил запах участка, вдохнув полной грудью иную атмосферу. Долгие недели в больнице приучили его к чистому, озонированному воздуху, с примесями следов медикаментов, спирта и чистых бинтов. Здесь же пахло совсем иначе, запах спирта тоже был, но это был совсем другой спирт и совсем другой запах. В воздухе столбом стояли слои конского пота, жженого кофе, хороших и плохих сигарет, сливающихся в одну кислую пепельницу, запах нагретой бумаги и тонера, машинного масла, металла, пластика, картона и бог весть каких дрянных обедов, которые приносили сюда его коллеги. Все эти запахи перемешивались, сталкивались, подавляя друг друга, пропадали, появлялись, будоража мозг... и он понял, что наконец-то он дома.
  Сев за свой рабочий стол, он долго осматривался, мысленно отмечая для себя, что изменилось вокруг, а потом погрузился в чтение рабочей почты. Стрелки часов уже уверенно перешагнули за начало рабочего дня, а в участке он был будто бы один. Эта странная тишина вырвала его из рабочего забвения, ухо уловило внизу какое-то движение, словно там собралась толпа людей, перешептывающихся друг с другом. Этот шепот напомнил ему шипящий свист, а шуршание одежды и вовсе укрепило его в мыслях, что внизу ползет огромная змея, громадная бюрократическая змея. Он представил ее себе, почему-то одетую в бесконечный темно-серый костюм, и с головой канцлера.
  На лестнице послышались шаги, первым появился Тобиас, а за ним шумной гурьбой ввалились все остальные, пропуская вперед госпожу комиссара, сменившую свой обычный брючный костюм на не менее строгую юбку, но в ней она стала похожа на женщину. Все остановились в полукруге от него, госпожа комиссар вышла вперед и начала торжественную речь.
  - Андре, наверное, это будет удивительно услышать из моих уст, но я и мы все очень рады, что вы вернулись к нам. Вас нам не хватало, вашей педантичности, занудства, кто же еще будет со мной спорить? - присутствующие рассмеялись. - Андре, не смейте больше болеть, это наш приказ. Добро пожаловать!
  Он так удивился, что даже не встал, когда она подошла к нему и крепко пожала его руку. Он вскочил с места, это ее сильно рассмешило.
  - Андре, вам пока не положено сильно перегружаться, так же сказали врачи? Поэтому пока вы можете работать вполсилы, - она повернулась к коллегам, стоявшим сзади, и кто-то выкрикнул,
  - А он не умеет вполсилы!
  - Придется научиться, - строго сказала комиссар. - Мы подготовили вам небольшой подарок, но не вздумайте его использовать здесь, знаю я, найдутся желающие. Возьмете это домой, порадуйте свою семью, тем более, что она у вас подросла.
  Тобиас скрылся и вернулся с красивой корзиной с вином, колбасами, сыром и другими деликатесами. Под громкие аплодисменты корзина была поставлена на его стол, а госпожа комиссар погрозила всем пальцем.
  - Не трогать, понятно?
  - Так точно, фрау Мюллер! - хором ответили все.
  - Спасибо, очень тронут, - сказал Андре. - Вы настоящие друзья. Я принес с собой, это Аня подготовила, небольшое угощение в честь возвращения, - он подошел к свободному столу, на котором выставил тарелки с нарезанными пирогами, которые накануне готовили Аня и Амалия. - Это готовили Аня и Амалия, вот кто какой, не помню.
  - Ну все, месяц похудения насмарку, - сказал один коллега, имевший довольно внушительные размеры.
  - Да, по тебе заметно, - ответили ему.
  - Я возьму парочку, - сказала фрау Мюллер, кладя себе на тарелку несколько тонких кусочков разных пирогов.
  - Да берите больше, - сказал ей толстяк.
  - Ну нет, вот мне точно нельзя, - засмеялась она, представляясь перед подчиненными простой, немного даже кокетливой женщиной, которую она усиленно прятала от окружающих. - Андре, еще раз скажу, как мы все рады. Можете немного попраздновать со всеми, но через двадцать минут жду вас у себя в кабинете.
  - Конечно, фрау Мюллер, - улыбнулся ей Андре.
  - Двадцать минут, - повторила она и удалилась, наказав своей секретарше принести ей кофе.
  Тобиас убрал корзину на шкаф и присоединился к шумному чаепитию. Через двадцать минут Андре вошел в кабинет фрау Мюллер, а в офисе все еще стоял гомон голосов, доедавших угощение. Фрау Мюллер сидела за столом, собранная, как обычно, слегка подергивая носом при чтении почты, она так всегда себя вела, когда читала письма из Главного управления.
  - Садитесь, Андре, - сказала она, не отрываясь от монитора.
  Он сел и стал терпеливо ждать, она будто бы не замечала это, нервно щелкая мышкой.
  - Вы, наверное, знаете, что я летом перехожу на другую службу? - спросила она, не отрываясь от большого монитора.
  - Да, знаю. Поздравляю, вы настойчиво к этому шли.
  - Спасибо, Андре. Мне особенно приятно, что я не услышала в вашем голосе привычных для вас иронических ноток, - сказала она. - Я хотела вас спросить, т.к. вы человек опытный и грамотный. Кого бы вы назначили на мое место?
  - Я не думал об этом, - пожал он плечами.
  - А вам не надо думать, - она повернулась к нему. - Андре, я знаю вас уже не первый год - вы всегда знаете ответ на вопрос, просто держите его в себе. Итак, кого бы вы назначили на мое место?
  - Не могу ответить, я не вижу подходящей фигуры, - честно ответил Андре.
  - Не видите? - она прищурилась и хмыкнула, - а вот в Управлении, я с ними согласна, другого мнения.
  - Это ваше право, - сказал Андре. - Но я бы рассмотрел кандидатуру извне.
  - Нет, Управление на это не пойдет. Мне была поставлена задача подготовить смену из имеющихся кадров.
  - Это будет очень сложно. Я не говорю, что мои коллеги имеют низкую квалификацию, но ваша работа требует иных качеств, которые им придется нарабатывать большим трудом.
  - Я с вами согласна, Андре. Здесь мы с вами абсолютно единодушны, но вы упорно отказываетесь рассматривать свою кандидатуру.
  - Да, я себя в расчет не беру. Мне не так уж далеко до пенсии, и продвижение по службе мне не нужно.
  - Ну о пенсии, скажете тоже. Тогда и мне недалеко. Но вас же никто на нее не гонит, верно? Вот, не гонит. А я всерьез рассматриваю вас. Более того, пока вас не было я пообщалась с некоторыми вашими коллегами, все как один предлагали вас. Более того, в вашу пользу говорит то, что вы уже занимали эту должность.
  - Вы так говорите, что у меня, получается, нет выбора.
  - Именно, Андре - у вас нет выбора, просто нет. А если вы вздумаете упираться, то я сделаю все, чтобы превратить вашу работу в ад, я смогу, не сомневайтесь.
  - Я не сомневаюсь, вы можете.
  - Вот и хорошо, что мы друг друга поняли. Вы поможете мне, я помогу вам. Признайтесь честно себе, вам же этого хотелось бы, - она сняла свою маску и превратилась снова в женщину. - Я вижу, что вам тесно в вашей должности. К тому же, вы уже не мальчик, бегать положено Тоби, ваше время бегать прошло.
  - Да, вы правы, не мальчик уже.
  - Так вы согласны?
  - А разве у меня есть выбор?
  - Ну, прекратите. Ответьте честно - согласны?
  - Согласен. И спасибо.
  - Не благодарите. Ваше согласие очень выгодно мне, - она вновь превратилась в привычную госпожу комиссара. - А теперь к делу. Я знаю, что вы имели разговор с сотрудником посольства России.
  - Да, я общался с Оксаной Кузнецовой, она приезжала ко мне в больницу.
  - Прекрасно, тогда будем без лишних предысторий.
  - Один вопрос
  - Какой?
  - Насколько я мог понять из СМИ, наши страны находятся в не особо дружественных отношениях. Насколько допустимы подобные контакты?
  - Ой, отбросьте эту политику в помойное ведро! - воскликнула она. - Я вот никогда не поверю, что вы это всерьез спросили!
  - Я просто хотел уточнить, - улыбнулся Андре.
  - Опять иронизируете, - она покачала головой. - Знаете, мне этого будет не хватать. Ладно, давайте к делу. Нас попросили помочь им в расследовании. Материалы по делу вам пришлют позже. Я прошу вас отнестись к этому максимально дотошно, больше дел у вас пока не будет. Вы можете взять себе помощника, вы, вроде с Тоби хорошо работаете?
  - Да, он хочет учиться.
  - Это видно, он похудел, не заметили?
  - Да, заметил, - Андре усмехнулся, Тоби за последние месяцы усиленно ходил в зал, сбрасывая с себя позорные килограммы, вытянулся. Андре знал, для кого он старается, хотя Амалия, насколько он смог понять, итак к нему тянулась, найдя в нем простого открытого парня, который от нее ничего не требовал и умел стойко переносить ее закидоны. - Он помолодел.
  - Да, это очень хорошо. Андре, мне, конечно, намекнули сверху, что не стоит сильно копать, есть мнение, что во всем виноваты русские, это официальная версия, но я хочу, чтобы вы действительно отсекли эту версию или подтвердили ее. Политика не имеет ничего общего с жизнью людей, может кто-то и хочет наживаться на крови, но я считаю это подлым, уверена, что и вы тоже.
  - Да, это подло.
  - Я могла бы поручить это дело другому, запрос пришел две недели назад, но русские попросили, чтобы именно вы занимались им. Вы им понравились, они дали вам очень хорошую характеристику, но я ее не показывала в управлении, сами понимаете, это может сыграть в обратную сторону.
  - Ах, политика, политика, - пропел он на манер затертого водевиля.
  - Что ж, Андре, я желаю вам удачи. Если нужна будет поддержка, обращайтесь. Не ждите, что подпишу любой ордер, но буду стараться, - она взглянула на часы, это означало, что разговор окончен. Андре встал, чуть склонил голову и вышел.
  У рабочего стола его догнала секретарь комиссара, передав ему запечатанный конверт и убежала к себе. В конверте лежала папка с документами, все они были сшиты ниткой, он никогда не видел, чтобы так делали. Это были двусторонние договоры на английском и русском языках, копии счетов и другие документы. Часть документов была переведена на немецкий язык, а на первой странице папки был приклеен листок из желтой бумаги, на котором ручкой было написано: "Андре Шонеру лично в руки".
  - Уже нагрузили работой? - спросил Тоби, он придвинул свой стул и сел рядом. - Опять этот пони?
  - Нет, мы же передали это дело в мюнхенское управление, - удивился Андре.
  - Передали, вот только они никак разобраться в нем не могут. Ты знаешь, адвокаты этого Франка Дювалля оспорили результаты нашего обыска, вот так вот. Интересно, правда?
  - Как это оспорили? А что суд?
  - Суд принял их доводы, обыск признан незаконным и его результаты не должны учитываться в рассмотрении дела.
  Андре почесал бороду и недовольно цокнул языком. Тоби развел руками, желая показать, что они здесь практически бессильны.
  - Хорошо, а откуда взялись эти адвокаты? - Андре достал свою записную книжку и сделал несколько пометок.
  - Ну, откуда. Там их большая контора. По имеющимся данным их нанял лично Франк Дювалль, но я в это не верю.
  - Не понимаю, а мы что проглотили все это?
  - Нет, конечно. Пока все остается в силе, его счета арестованы, а наши коллеги готовятся к апелляции. Адвокаты уповают в основном на то, что было незаконно открыто первичное производство против герра Дювалля. Наша фрау Мюллер ездила на суд, давать показания. Ты бы ее видел потом, ходила у себя в кабинете и ругалась, это мне ее секретарь сказала.
  - А ты Амалии об этом рассказывал?
  - Нет, пока нет. Хотел с тобой посоветоваться сначала.
  - Так надо будет рассказать, решение по делу же можно получить?
  - Конечно можно, я ей сброшу реквизиты, а она сама на сайте найдет, - улыбнулся Тоби. - Но есть еще один нюанс. Фрау Мюллер просила мне тебе это передать, значит, есть мнение высоко-высоко, что не стоит сильно раскручивать дело, т.к. это позорит честь многих высокопоставленных людей. Оказывается, что этот Франк Дювалль имеет ряд наград за вклад в развитие детского спорта в Восточной Европе, но не это главное, основной удар идет по большому количеству организаций и фондов. Ты же знаешь, что все запросы касательно контрагентов фирмы Дювалля и Франка были отклонены. В учредителях этих фондов стоят серьезные личности, а такие скандалы ни к чему.
  - Ты знаешь, мне подобное рассказывала Оксана, сотрудница посольства.
  - Это та, которая передала материалы по сайту?
  - Именно. Получается, что у них то же самое.
  - Скорее у нас то же самое, что у них. Мне Амалия показывала, ты же видел, какие там суммы на тотализаторе крутились?
  - Да.
  - Так вот наши финаналитики подсчитали, - это все такая мизерная часть от общего потока. А, ты прессу не читал еще?
  - Нет, решил пока настроение себе не портить.
  - А ты близко к сердцу это не принимай, для тебя это очень актуально, - Тоби протянул ему планшет с открытой статьей.
  - Да уж, для меня это актуально, - Андре стал читать статью.
  Собственно материал представлял собой заявление чиновников и общественных деятелей, подкрепляемое доводами психологов и юристов. Это можно было бы назвать ответом на всю шумиху, что поднялась после обнародования информации о преступном сообществе под названием "white little pony". Основная мысль сводилась к тому, что выявление подобного сообщества - это безусловное благо и все благодарят и полицию, и журналистов, и даже русских, что было просто немыслимо. Но изложенная мысль постепенно сводилась к итогам, а именно к тому, что подобная публичность подорвала доверие к детскому и юношескому спорту и к спорту в целом, т.к. стали активно появляться материалы и заявления бывших и действующих спортсменов о том, что они становились объектами домогательства и сексуального насилия. В основном это были спортсмены "с дальних скамеек", но это только усугубляло картину. Авторы статьи делали вывод, что в таком информационном поле получалось, что весь мировой спорт прогнил насквозь, приводя доводы в обратном. Чем дальше Андре читал, тем яснее понимал, кто был заказчиком подобного материала, или одним из основных заказчиков. Авторы статьи сетовали на то, что в текущей ситуации остановлена работа многих фондов, ставятся под вопросом проведение большого числа соревнований, сборов... но конец статьи Андре удивил, журналисты, выполнившие заказ и, видимо рассчитывающие, что материал не будет дочитан заказчиками до конца, стали задаваться вопросами, а все ли хорошо в школах, интернатах для детей сирот и инвалидов, давая краткую справку о последних скандалах из бывшего СССР и Восточной Европы. Финал статьи был открытым, во многом с авторами статьи можно было согласиться, многое вызывало негодование от того, что они пытаются скрыть пороки общества от него же самого, не желая провоцировать всплеск активности тех, кто никак себя до сих пор не проявлял, но за всеми доводами и опровержениями Андре видел главное - желание заказчиков статьи сохранить свои деньги, свой бизнес.
  - Ну, как? - спросил Тоби, когда Андре отложил планшет в сторону и задумчиво уставился в стол.
  - Я уж подобное видел, было несколько сюжетов.
  - Возможно, я телевизор перестал смотреть. Что думаешь?
  - Пока не знаю, надо подождать реакцию общества.
  - А чего ждать? - Тоби хихикнул и взял планшет, покопавшись, он открыл подборку статей. - Вот, реакция есть уже давно.
  Андре взял планшет и бегло просмотрел короткие обращения клубов, родительских комитетов и других организаций, требовавших оградить их детей от этой грязи и защитить их право на образование и спорт. Обращения были настолько похожи, что стали сливаться в глазах в один сброшенный образец.
  - Все к одному, - сказал Тоби. - Фрау Мюллер сказала, что дело должны замять к концу года, никому скандалы не нужны.
  - Ну, как же, а политикам? Я много их видел, грозящих с экрана.
  - Ну так это был hype, они на нем поднялись. А теперь вектор направили в другую сторону, какой у нас главный враг, мировой злодей? Вот теперь все копья направили на Россию, Амалия сказала, что у русских есть пословица, ей Аня перевела: "Вскочить на своего любимого коня". По-моему очень точно.
  - Я это тоже заметил. У меня же было много времени, я полностью погрузился в это. Сначала меня это удивляло, как быстро сочувствие сменилось обвинениями.
  - Как всегда, основанными на мнениях, агентуре и информации из соцсетей, - добавил Тоби. - Как по предыдущим делам, когда наша канцлер, как марионетка, поддержала весь этот бред.
  - Да, я помню. Так вот теперь английские эксперты являются непререкаемыми авторитетами, я смотрел, как наши повторяют все слово в слово, но даже мне, не посвященному в дело, понятно, что версия бездоказательная и построенная на том, что Россия не может быть не виноватой.
  - Удивительно, как они не сказали еще, что Россия убила Кеннеди, - рассмеялся Тоби.
  - Да? А я думал, что уже давно это доказали, - пожал плечами Андре. - Но не все так плохо. Тебе фрау Мюллер не говорила?
  - Нет, а о чем?
  - У тебя много открытых дел?
  - Не особо, так, несколько краж, совершенных эмигрантами из Сирии, там все просто, уже на завершающей. А что, тебе дали новое дело?
  - Именно, и я хочу привлечь и тебя.
  - Я готов! А то мне эти трущобы надоели. Вот где разгул насилия, кошмар.
  - А ты заметил, как в прессе защищали их право на культурные особенности? - Андре ехидно сощурился, глядя на него.
  - Нет, а где это было?
  - Да много где. Выступали какие-то общественные деятели, защищая права эмигрантов на культуру брака, они же привыкли выдавать девочек замуж в 10 лет или чуть позже.
  - Хм, это вроде больше к ваххабитам относится, вроде.
  - Так они там тоже есть. Куда мы катимся?
  - Да куда, известно куда, в жопу! Вот чего их пустили сюда? Сколько лет уже прошло, а никто из них не хочет работать! А зачем? Мы же им дали жилье, деньги, еду - зачем работать? А почему я должен на них работать? Кто они мне? Не понимаю!
  - Ты так не горячись, сам знаешь.
  - А почему в своей стране не имею права высказывать свое мнение? Я здесь родился, мои родители здесь родились! Я служу своей стране, почему я не имею права даже говорить. Почему мы, коренные жители, должны бояться что-то сказать против тех, кто приехал сюда за лучшей жизнью? Почему мы должны перед ними пресмыкаться?
  - Ну и место ты нашел для этих разговоров, - остановил его Андре. - Мне Аня тоже часто задает подобные вопросы, но у нее мысль идет в другую сторону. Она хоть и родилась здесь, но отчетливо понимает, что она эмигрантка. Так вот она все время спрашивает, почему немцы боятся? Я не знаю, что ей ответить, потому, что сам не знаю ответа.
  Вокруг них образовался кружок из слушателей, они согласно кивали, и толстяк с добродушным лицом пробасил.
  - Правильные вопросы задает твоя дочь, Андре. Это видит даже ребенок, а наши фюреры не видят!
  - Ты что? Не смей говорить фюрер! - пугливо сказал стоявший рядом с ним, схватившись якобы от страха за него. - Нас же всех посадят!
  Все расхохотались. На шум вышла госпожа комиссар и подошла к ним.
  - Так, это что за политсобрание? Почему не работаете? - прикрикнула она на них.
  - Так ведь обед уже, фрау Мюллер, - пробасил ей толстяк.
  - А ты уже проголодался? - ехидно спросила она.
  - Вы что, фрау Мюллер, он же форму потеряет! - воскликнул его сосед.
  - Идите на обед, - сказала фрау Мюллер. - И чтобы через час были на месте!
  - Так точно, мой фюрер, - отрапортовал толстяк, поддержанный новым всплеском хохота.
  Никто не заставил себя уговаривать, офис быстро опустел. Остались лишь Андре и Тоби. Фрау Мюллер стояла рядом с ними и будто бы о чем-то думала.
  - Андре, - начала она. - Тоби вам все рассказал?
  - Да, он ввел меня в курс текущих дел, - кивнул Андре.
  - Андре, я хотела бы вас попросить, не как ваш руководитель, - она замялась и склонилась к нему. - Я знаю, у вас же еще остались козыри на руках?
  - Вы имеете ввиду, эм, все ли было опубликовано?
  - Именно.
  - Не могу сказать точно, но там еще работы много, не хватает некоторых данных...
  - Андре, - перебила она его, - я сейчас скажу то, что никому говорить не стоит, Тоби, ты понял?
  - Да фрау Мюллер.
  - Хорошо, и вообще, меньше высказывайся. Итак, есть сильное давление сверху, но мое мнение, и мнение вышестоящего руководства, что это дело бросать нельзя. Вы подумайте, что вам нужно, а мы с вами решим, как это все оформить.
  - Но может быть также, как с делом Франка Дювалля, - сказал Андре.
  - Ну и пускай, дело это не проиграно, - хитро подмигнула она ему. - Считайте это тактическим отступлением.
  - А у нас разве идет война внутри себя же? - удивился Тоби.
  - А она никогда и не прекращалась, - ответила ему фрау Мюллер. - Так, вы на обед идете?
  - Пока нет, я хотел приступить к новому делу, - ответил Андре.
  - Вот и отлично, как раз все ушли, - фрау Мюллер повернулась и быстрым шагом ушла к себе в кабинет.
  - Ого, - удивился Тоби, - как изменилась наша госпожа инспектор.
  - Она всегда такой и была, просто ты видел в ней лишь вредную начальницу.
  - А разве она не такая?
  - Конечно, такая, и даже хуже. Так, давай не будем терять время, - Андре открыл письмо от Дениса и поставил его на печать. Тоби вскочил и взял листы с принтера.
  Денис прислал фотографии непонятного на непросвещенный взгляд изделия. Тоби предположил, что это похоже на большой воздушный фильтр, и кратко описал подтвержденные факты. Денис писал по пунктам, коротко и просто, не оставляя двусмысленных пассажей, зачастую встречающихся в переписке и требовавших знание контекста. Складывалась следующая картина:
  "1. Было установлено, что химическое отравляющее вещество распылили по системе вентиляции;
  2. В систему вентиляции были установлены фильтры с системой дозирования эфирных масел и других дезодорантов;
  Остатки химического отравляющего вещества были обнаружены в дозирующих устройствах, смонтированных на фильтрах;
  4. Фильтры были поставлены из Германии компанией Luftversorgung Elektrikkraft Gmbh по заказу российской компании "Технопрогресссервис+" в конце декабря и установлены в начале января сервисной службой этой же компании".
  В письме Денис просил проверить производителя, многократно повторяя, что они не считают эту компанию виновной и только просят прислать о ней справку и, по возможности, осмотреть производство и поговорить с персоналом. Также он писал, что сотрудник российской компании, устанавливавшей фильтры, вскоре после этого попал в больницу с приступом астмы, но связь между этими событиями не подтверждена, они ждут результаты его анализа крови на предмет поиска остатков отравляющего вещества и его метаболитов. Денис предупреждал, что примененный в Москве газ был в жидкой форме, легко испаряемый и малого количества достаточно, чтобы убить большое количество людей. По расчетам специалистов, для атаки на одно здание достаточно было двух подобных фильтр-кассет с дозирующими устройствами, а их было установлено шесть штук.
  - Хм, он просит нас быть осторожнее, - сказал Тоби и нервически почесал голову. - Как я это все не люблю, сложно бороться с тем, чего не видишь.
  - Можешь не ехать, я завтра сам съезжу.
  - Да нет, я не боюсь, просто не по себе как-то. Получается, что если кто-то распылит эту гадость, то мы даже и не заметим?
  - Скорее всего да, я плохо знаком с этим.
  - Странно, я слышал, что установили, что это сами русские травят своих граждан. Я смотрел передачу, так там заявляли, что за всем этим стоят друзья президента России.
  - Ага, а еще, что это он лично отдал такой приказ.
  - Я смотрю, ты тоже смотрел это.
  - Может быть, я такого мусора насмотрелся.
  - Да, меня тоже смутила эта безапелляционность. Помнишь, было недавно что-то похожее в Лондоне? Правда, там никто не умер, как-то все быстро замяли.
  - Помню, виновного определили моментально, чудеса юриспруденции.
  - Во-во, мне это все один фильм напоминает, "Идиотократия", не смотрел?
  - Вроде нет, - задумался Андре, пытаясь вспомнить.
  - Да, скорее всего не смотрел. Это знатный треш из США. Я не буду вдаваться в подробности, фильм идиотический, но там был суд показан, суд будущего, где судья говорит, что я не понимаю, о чем идет речь, прокурор не понимает и адвокат тоже не понимает, но мы все знаем: "Что ты до хрена виновен!".
  - Ты как будто современный суд описываешь, - усмехнулся Андре. - Ну что, поедем завтра с утра?
  - Давай, а может пока запросим досье на них? Я нашим финаналитикам напишу, в сети посмотрю, что это за компания.
  - Давай, а я пока документы подготовлю, надо же дело открывать.
  - Вот и хорошо, а то у меня с этими бумажками сам знаешь. У тебя реквизиты есть?
  - Держи договор, сделай себе копию, - Андре протянул ему документы из конверта.
  - Нет, я лучше скан сделаю, так привычнее, - Тоби взял папку и ушел к массивному МФУ, стоявшему на другом конце офиса.
  Рано утром за Андре заехал Тоби. Андре поднялся раньше всех, стараясь действовать бесшумно, но перед самым его уходом вышла заспанная Аня, молча прижалась к нему, когда он уже стоял в дверях. Постояв так некоторое время, Аня взглянула ему в глаза то ли с просьбой, то ли с требованием, он поцеловал ее в лоб и прошептал:
  - Не беспокойся, все нормально. Иди, спи, рано еще.
  Она кивнула и, шумно шаркая, ушла обратно к себе в комнату.
  На улице было темно, шел колючий снежок, больше напоминавший мелкий град. Андре сел в машину, Тоби сидел в водительском кресле, прислонившись к двери и часто прикладывался к стаканчику с кофе. Он морщился и что-то фыркал себе под нос.
  - Привет, - Андре пожал его плечо. - Чего такой недовольный? Не выспался?
  - Выспался, - ответил Тоби и протянул ему закрытый стаканчик с кофе. - Если мало сахара, возьми в бардачке.
  - Да нет, нормально, - Андре отпил еще горячий напиток, дома он не стал включать кофеварку, чтобы не разбудить домочадцев.
  - Ой, ну и гадость, - Тоби с омерзением допил кофе и убрал пустой стаканчик от себя подальше. - Кофе без сахара полная дрянь.
  - Понимаю, мне тоже не нравится, особенно, если он сильно крепкий.
  - Да уж, а есть любители и такого.
  - Это ты на Амалию намекаешь? - ухмыльнулся Андре.
  - Не только, у меня мать такая же, все мозги мне уже проела.
  - Так может не зря, вон как ты подтянулся.
  - Да согласен я, все это правильно, но жить то от этого не легче?
  - Это да, - Андре допил кофе и убрал его в пакет позади сидений к стаканчику Тоби. - Ну что, поехали?
  - Давай, - Тоби плавно тронулся, мягко шелестя шинами выехал из двора. - Нам ехать чуть больше часа, рано приедем.
  - Ничего, заодно осмотримся и позавтракаем, а то я не смог ничего проглотить.
  - Угу, - ответил Тоби, выезжая на пустую дорогу. Город еще спал, на улицах не было ни одной машины, и через двадцать минут они уже выезжали на автобан.
  Они доехали до соседнего города, свернув на промышленную улицу, где за красивыми чистыми заборами виднелись цеха и складские здания, окруженные ровными лужайками с прогладывающими сквозь сетку зелеными травинками многолетнего газона. Объехав всю улицу вперед и назад, требуемое предприятие находилось почти на самой окраине, рядом со складами машиностроительной фабрики, и поехали в город. Остановившись в ближайшем турецком кафе неподалеку от заправки, они решили подождать в нем.
  Тоби забрал заказ у стойки и принес поднос к столику, отодвигая в сторону документы, разложенные Андре.
  - Давай поедим, у нас еще есть время, - сказалТоби, собирая отчеты от финэкспертов, присланные ему вчера под вечер. Он бегло ознакомился с ними, сделав вывод, что компания находится в непростом положении.
  - Да, сейчас, - Андре засуетился, сгрудив листы в одну кучу. - Ты смотрел это?
  - Да, пробежался по верхам, - кивнул Тоби, принимаясь за еду. - В прошлом году у них было мало реализаций.
  - Да, я посмотрел зарплатный фонд, судя по всему, летом они уволили большую часть сотрудников.
  - Скорее всего так, - пожал плечами Тоби. - У них неуникальная продукция, есть много аналогов. На сайте я вычитал, что они готовы воплотить самые сложные решения, но вряд ли это кому-то нужно. Я сужу по автомобилям, они стали одинаковыми, по сути. Есть, конечно, разница, но общая концепция не меняется.
  - Возможно, я всегда воспринимал машину как инструмент. А что производит эта компания?
  - В основном все, что связано с вентиляцией, вытяжки и прочее. Вентиляторы они покупают американские, или китайские, а сами собирают шкафы и встраивают дополнительное оборудование. Сборочная мастерская. А вообще изначально они находились в Чехии, судя по документам, у них остались там какие-то активы. Я, правда, так и не понял какие.
  - Узнаем, они должны уже начать работу.
  - Сомневаюсь, мы когда второй раз проезжали мимо, я не заметил там и намека на какое-либо движение. Такое ощущение, что здание опечатано, дорожки не чищены, следов нет.
  - Проверим, если что, вызовем наряд из местных и вскроем.
  - Ты думаешь, что фрау Мюллер разрешит?
  - Разрешит, у нее уже лежат эти документы на столе, как только я подтвержу, они будут пущены в дело.
  - Ну ты мастер, - уважительно сказал Тоби. - Как это вы договорились? Поразительно.
  - Есть указание сверху, думаю, что стоит этим воспользоваться.
  Закончив с едой, они собрались, Андре перекинулся парой слов с турком у кассы, посетовавшим на то, что стало мало клиентов, раньше приезжали работники с заводов, а теперь многие перешли на полсмены.
  Ворота предприятия оказались закрыты. Соседние фирмы медленно начинали свой рабочий день, вдалеке шумела погрузочная техника, улица оживала. Тоби поставил машину напротив въезда во двор компании и удобнее откинулся на кресле, Андре шелестел отчетами, искоса поглядывая на дорогу.
  - Да, так бизнес не сделаешь, - протянул Тоби, взглянув на часы, время приближалось к десяти утра. - Может, начнем обыск?
  - Давай подождем до полудня, а там решим, - сказал Андре, устало отложив назад папку с документами.
  В половине двенадцатого к воротам подъехала машина, водитель долго жал на дистанционный пульт, ворота, наконец, поддались, открываясь рваными рывками. Тоби потянулся, вытащил из кобуры пистолет и проверил боезаряд, потом дослал патрон в патронник и поставил на предохранитель.
  - Думаешь, что понадобится? - спросил Андре.
  - Надеюсь, что нет, но так спокойнее. Мне не дает покоя твой рассказ о нашем русском коллеге.
  Машина въехала во двор, водитель поставил ее у входа в двухэтажное здание, стоявшее поодаль от ангара, выполнявшего роль цеха. Андре и Тоби вышли из машины и трусцой перебежали на другую сторону, пройдя во двор. Водитель не заметил их, копаясь в багажнике.
  - Доброе утро, - поздоровался Андре, когда они подошли к водителю машины позади.
  Водитель нервно дернулся и ударился головой о багажник. Он повернулся и с недоумением и тревогой посмотрел на них.
  - Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, - сказал Тоби, открыв перед ним удостоверение и широко улыбаясь, ему нравилась эта фраза, он говорил ее небрежно, подражая героям полицейских сериалов.
  - А в чем собственно вопрос? - спросил водитель, это был невысокий мужчина чахоточного вида с тонкой рыжей бородкой на угловатом лице.
  - Не беспокойтесь, может пройдем внутрь? - предложил Андре.
  - Да-да, конечно, - засуетился мужчина. - Скоро должен приехать директор, может лучше вам с ним поговорить?
  - И с ним поговорим, - ответил ему Тоби.
  Они прошли внутрь здания. Небольшой холл, стойка секретаря, все выглядело заброшенным, на столешнице лежал густой слой пыли, на полу стояли коробки с папками. Узкая лестница вела на второй этаж, а за ней уходил вглубь темный коридор.
  Сотрудник компании провел их на второй этаж в крошечную переговорную, включив свет, он вошел в комнату напротив и быстро вернулся, уже без верхней одежды. Он был одет в темный костюм и мятую белую рубашку. Узловатые ладони в мелких веснушках запрыгали по столу, убирая толстые папки с документацией. Закончив, он слабо улыбнулся и ожидающе посмотрел на гостей, сидевших напротив него. Тоби рукой пригласил его сесть, и мужчина сел.
  - Чем могу вам помочь? - спросил мужчина.
  - Как вас зовут? - спросил Андре, доставая свою записную книжку.
  - Бруно Майер, я работаю здесь кредитным контролером, а сейчас, по совместительству, и бухгалтером.
  - Прекрасно, - улыбнулся Андре. - Меня зовут Андре Шонер, с Тоби вы уже познакомились. Бруно, я же могу вас так называть?
  - Да, конечно, - ответил тот.
  - Бруно, насколько я могу судить, ваша компания переживает не лучшие времена, верно? - спросил Андре, выкладывая на стол отчет финэкспертов, Бруно мельком взглянул на бухгалтерские балансы и кивнул головой, соглашаясь.
  - Конечно же, вы это знаете, - сказал Бруно, беря в руки отчеты. - Да, мы готовимся к банкротству.
  - А почему? Разве ваша продукция не востребована на рынке? - спросил Тоби.
  - Востребована, и рынок нельзя сказать, что сократился. Просто заказчики предпочитают использовать стандартные решения, можно сказать, что наше время прошло, хотя запросы приходят, но мы уже не можем конкурировать по цене. Это если вкратце, но вы же не бизнес пришли обсуждать? Вы не похожи на налоговую полицию, - Бруно в первый раз улыбнулся, застенчиво и искренне, было видно, что ему скрывать нечего и он тяготится своим положением.
  - Все так, нас интересует один из ваших последних заказов. Вот, это копия инвойса на поставку, - Андре протянул ему документы.
  - Да, я помню этот заказ. Он свалился нам под конец года. Честно говоря, мы сначала не хотели его брать, работы, конечно, несложные, партия была небольшая, всего 100 штук модернизированных фильтров, но наш директор в итоге взялся за него. Пришлось вызвать уволенных работников, вы, наверное, уже заметили, что цех закрыт.
  - 100 штук? - удивился Тоби, смотря на инвойс, лежавший к нему верх ногами на столе рядом с Бруно, - но по инвойсу было поставлено только 10 штук, куда делись остальные?
  - Остальные? А, это совсем интересно. Странный клиент, но это не нам судить. Одна русская компания, там сложное название, я забыл, - сказал Бруно. - В инвойсе стоит импортер, переговоры же вела другая компания, если надо, то я найду.
  - Будем вам очень признательны, - сказал Андре.
  - Так вот к нам обратилась одна русская компания. Сначала мы ей отказали, т.к. достать в такой короткий срок дозаторы для эфирных масел было уже не возможно, обычно срок поставки на подобные устройства более трех месяцев, но они сказали, что знают поставщика и свели нас с ним. Это была чешская компания, мы получили предоплату от русских, они оплатили 70% от суммы контракта, точнее оплатил импортер, а мы закупили у чехов эти дозаторы уже заполненные. Первая партия составила 20 шт., остальные нам привезли в середине января. Знаете, интересно то, что изначально я принимал и первую и вторую партию дозаторов, так вот они разные, насколько я могу судить, может, конечно, я не специалист, но первые дозаторы были сделаны из другого металла. Ко второй неделе декабря мы успели сделать только 10 штук, которые и отгрузили. Остальные же мы должны были отгрузить после оплаты еще 30%, но деньги до сих пор не пришли.
  - Скажите, а эти дозаторы или, точнее, эти дозирующие устройства все еще на вашем складе? - спросил Тоби.
  - Да, они лежат в цеху, - ответил Бруно.
  - А вы можете сказать, по какому принципу они работают? Там есть электрический механизм? - спросил Андре, лицо побледнело от внезапной мысли.
  - Нет, они работают иначе, как мне объясняли наши слесари, когда температура воздуха становится выше минус 5 градусов, то заслонка приоткрывается и происходит дозирование.
  - А как быстро расходуется жидкость внутри, как долго они смогут работать? - спросил Тоби.
  - Это зависит от настроек, обычно калибруется на заводе, мы только устанавливаем, - ответил Бруно.
  - Сейчас на улице чуть ниже нуля, а в цеху, наверное теплее, не откроются ли заслонки? - спросил Тоби.
  - Не должны, эти устройства необходимо, забыл, как же говорили ребята, а, вспомнил! Их необходимо взвести или снять предохранитель, тогда система начинает работать, - пояснил Бруно. - Если хотите, я могу вам их показать.
  - Я думаю, что не стоит, - сказал Андре. - Скажите, а мы можем поговорить с работниками, которые осуществляли монтаж?
  - А, вот теперь я понимаю, почему вы здесь, - погрустнел Бруно. - Но это же несчастное стечение обстоятельств, есть медицинское заключение.
  - Что вы имеете ввиду? - спросила Андре.
  - Это было неожиданно для нас, но, я даже не знаю как начать, - Бруно задумался. - В середине декабря, почти перед Рождеством, у одного из работников случился приступ астмы, который перешел в анафилактический шок и он скончался. А потом, почти друг за другом, скончались от подобного и остальные двое парней. К нам приезжала полиция, осматривала помещение, но медицинское заключение определило, что они, скорее всего, имели склонность к этому заболеванию, и оно перешло в острую фазу. Я хорошо помню эти документы, они у меня даже сохранены.
  - Я могу попросить вас передать нам копии? - попросил Андре.
  - Конечно. Значит, вам нужны данные по заказчику и копии медицинского заключения, верно? - уточнил Бруно.
  - Да, все верно.
  - Я должен сказать, что наш директор после этого происшествия сильно изменился, - Бруно замялся, услышав звук открывающейся двери. - Он очень переживает, поэтому стал грубее.
  Дверь внизу открылась, и Бруно поспешно встал и вышел. В дверях его остановил вопрос Андре.
  - Еще один вопрос, Бруно, какова маржинальность этой сделки?
  - О, это продукция с высокой потребительской стоимостью, маржинальность для России выше 80%, дозаторы нам достались в полцены, так что если они не заберут оставшиеся фильтры, то мы, нам это убытками не грозит.
  - А вы связывались с ними? - уточнил Тоби.
  - Неоднократно, но на письма они не отвечают, а телефон отключен. Это бывает с русскими компаниями, через полгода объявятся, такое уже было и не раз, - Бруно быстро вышел, а на лестнице застучали тяжелые ботинки.
  Через пару минут в дверях появился невысокий толстый мужчина с удивленным и возмущенным взглядом. Он нервически дернул головой и спросил:
  - Кто вы такие?
  - Полиция, - ответил Тоби, открывая перед его лицом свое удостоверение.
  - Полиция? - мужчина взял его удостоверение и долго в него вчитывался, потом взял удостоверение Андре. Закончив осмотр, он отдал их и спросил охрипшим голосом. - Мы уже все объясняли, есть медицинские заключения, что вы от нас еще хотите?
  - Присядьте, пожалуйста, - мягко сказал Андре. - Мы здесь по другому делу.
  Мужчина сел за стол и, увидев инвойс, переменился в лице. Толстые щеки его резко опали, кожа стала бледной, как бумага. Он быстро взглянул на Андре и снова уставился в счет.
  - Я вижу, что вам знаком этот документ, господин Осснер, я не ошибся?
  - Это наш заказ, - еле слышно проговорил он. - Разве с ним есть проблемы? Мы не получили оплаты от заказчика по контракту, Как только они оплатят, мы отгрузим товар.
  - Финансовая сторона дела нас не волнует, - сказал Андре. - Вы же знаете, что произошло в Москве?
  - Конечно, я смотрю новости. Эти русские не жалеют даже себя! Это какие-то антихристы, как можно травить своих же граждан?! - вскипел господин Осснер.
  - Не делайте поспешных выводов, это еще не доказано, - сказал Андре, Тоби решил молчать, хотя его подмывало забросать, утопить этого человека в вопросах.
  - Как же? Я же сам видел? - удивился господин Осснер.
  - Давайте оставим политику в стороне. Ваши фильтры были установлены в системе вентиляции бизнес-центра, где была совершена химическая атака.
  - Я не знаю конечного клиента, наша продукция не находится под санкциями, я не обязан был выяснять всю цепочку сделки.
  - Это не связано с экспортным контролем и или соблюдением наложенных на Россию санкций, более того, мы понимаем, что эти санкции являются выполнением политической воли, не имеющей отношения к бизнесу. Я должен вам сообщить, что по данным наших российских коллег химическое отравляющее вещество было помещено в дозирующие устройства ваших фильтров.
  - Этого не может быть! Это дозаторы для эфирных масел, чтобы воздух пах соснами и обеззараживался! Нет, этого просто не может быть, я в это не верю! - Он побагровел от возмущения и стал усиленно тереть горящее лицо. - Нет, нет, вы не там ищете. Мы честные люди и никого, никогда не хотели отравить, мы маленькая производственная компания, зачем нам это?
  - Мы вас ни в чем не обвиняем. Скажите, где вы купили эти дозаторы, они же пришли к вам уже заполненными и опломбированными?
  - А, вот вы о чем, - он выдохнул. - Мы никогда не работали с этой компанией из Чехии, и узнали о ней от нашего заказчика. Он настоял, чтобы мы купили дозаторы там, это другие устройства, мы с такими не работали, но суть у всех одна и та же. Мы закупили и установили, вот и все. Не впутывайте нас в это дело, у нас и так трагедия... вы знаете, как трудно увольнять людей, которых ты принимал еще мальчишками после школы? А теперь их нет, я старше их на двадцать лет! Какая трагедия, какая трагедия. Да, я сейчас покажу вам все документы, чтобы вы не сомневались. Бруно!
  В дверях из соседнего кабинета появился Бруно.
  - Бруно, подготовь, пожалуйста, господам всю документацию по этой сделке, контракты, переписку, наши закупки - все подготовь. А я соберу электронную почту и распечатаю вам, могу переслать.
  - Лучше все документы на флэшку и распечатать, - сказал Тоби, протягивая ему пустую флэшку.
  - Хорошо, мы все сделаем, но придется подождать немного, может час. Извините, кофе у нас нет, сами понимаете, - сказал господин Осснер. - Могу предложить пиво.
  - Нет, спасибо. Господин Осснер, мы хотели бы вас попросить разрешить нам провести осмотр вашего цеха и закупленных дозаторов, - сказал Андре.
  - А, так пойдемте, я вам все покажу, - он энергично встал, но Андре покачал головой.
  - У нас есть основания предполагать, что в закупленных вами дозаторах могут быть следы химического отравляющего вещества. Мы вызовем бригаду экспертов.
  - Вы думаете, что это все хранилось у нас? - господин Осснер упал обратно на стул и схватился за лицо. - Так вот отчего ребята умерли, вы думаете это так?
  - Мы пока только предполагаем, - ответил ему Андре.
  - Скажите, а вы дозаторы получили сразу все или партиями? - спросил Тоби.
  - Ой, дайте вспомнить. Нет, не все. Сначала 10 штук, а потом все остальное. Бруно принимал, - господин Осснер повернулся к нему, вопросительно посмотрев на него.
  - Да, все верно. Я уже говорил господам, что это были разные устройства, - пояснил тот.
  - Точно! Мне Микки говорил, это один из моих ребят, он, к сожалению, умер. Фух, он говорил, что первые устройства выполнены для дозирования химических реагентов, устройства были выполнены с кислотостойким исполнением.
  - А что это означает? - уточнил Андре.
  - Материал корпуса, уплотнения, материал самого дозатора, чтобы его не разъело и не было утечек.
  - Хорошо, с этим понятно. Тогда я вызываю экспертов. Единственно, что я должен сказать, придется провести эвакуацию всей улицы, это требование безопасности, - сказал Андре.
  - Делайте, как считаете нужным, меня чужой бизнес мало интересует. Но знайте, главное, мы только устанавливали, на этом наша часть и заканчивается. Не надо нас впутывать в это дело!
  - Я вас понял. Прошу пока подготовить для нас документы, - сказал Андре.
  Господин Осснер вышел, давая уже в коридоре указания Бруно. Тоби встал и тоже вышел, решив осмотреться. Он плотно закрыл дверь и стал прохаживаться по коридору, заглядывая в кабинеты. Идти к цеху ему не хотелось, объективный страх, чувство самосохранения подначивало его вскочить в свою машину и рвануть куда-нибудь подальше, но, вспоминая курсы по чрезвычайным ситуациям, он понимал, что если бы и было что-то в воздухе, то их бы уже не было на свете.
  Через два часа приехали эксперты и десятки полицейских машин. Они стали проводить массовую эвакуацию предприятий по всей улице, въезды работали только на выезд, за несколько кварталов от промышленной улицы стояли регулировщики, направляя потоки в другую сторону. Удивительно, сколько же людей одновременно находилось на этой улице. Потоки машин с работниками предприятий не кончались, двигаясь как селевой поток по обеим полосам движения, люди нервничали, не зная о причинах, но инстинктивно боясь этого, стоял невыносимый гул клаксонов, визг шин, крики людей, требовавших их пропустить первыми. Андре и Тоби наблюдали весь этот управляемый хаос в стороне, сидя в машине. Их вместе с господами Осснером и Бруно заставили покинуть территорию, чему никто и не сопротивлялся. Господин Осснер оставил все свои контакты полицейским, и они вместе с Бруно уехали, им разрешили выехать в другую сторону.
  Не смотря на весь кажущийся хаос, эвакуация закончилась за час с небольшим. Улица опустела и замерла, в ожидании. Стали появляться люди в защитных костюмах, специалисты готовились вскрыть ворота цеха. К ним подошел один из экспертов и, показав на уезжающих полицейских, приказал и им покинуть улицу, сказав, что результаты они получат в отчете, а по соображениям безопасности им необходимо уехать.
  Они вернулись в город, когда уже начало темнеть. Улицы заполнились спешащими домой автомобилями, пешеходами, переминающимися с ноги на ногу под колким снегом, стоя на переходе в ожидании зеленого сигнала светофора. Андре поймал себя на том, что он давно не был дома в это время, обычно он был либо на работе, либо на выезде, оказывается, здесь жило столько народа, и все куда-то спешат. Тоби свернул с улицы, уходя в сторону участка, дорога к дому Андре была сильно запружена.
  В участке было пусто и темно, только полоска света выбивалась из-под двери кабинета комиссара. Андре включил свет в фойе и сел за свой стол, включая компьютер. Вскоре появился Тоби, держа в руках два стаканчика с кофе и парой сэндвичей в упаковке. Он поставил кофе с сэндвичем возле Андре и плюхнулся на свой стул, с жадностью разрывая упаковку.
  - Я думаю через полчаса поедем, - сказал Тоби. - Ты же недолго собираешься тут сидеть.
  - Недолго, может ты заполнишь документы? - спросил Андре, вбивая одним пальцем данные учетной записи, вторая рука была занята стаканчиком с кофе.
  - Нет, спасибо, - замотал головой Тоби. - У тебя это получится быстрее.
  Из кабинета вышла комиссар и удивленно посмотрела на них. Она уже собиралась уходить, в руках были документы для секретаря, а свет в кабинете был погашен.
  - Добрый вечер, фрау Мюллер! - бодро поздоровался Тоби.
  - Добрый вечер, - ответила она, раскладывая бумаги по лоткам секретаря. Закончив, она подошла к ним. - Ну, что скажете? Страху навели на Управление, мне оттуда раз двадцать звонили.
  - Ну, звонить то они мастера, - покачал головой Андре.
  - А вы не ехидничайте, Андре. Скоро вам с ними разговаривать, стоит начать учиться, - заметила она, но, увидев искорку смеха в его глазах, добавила. - Хотя, вы и так знаете все сами.
  - Знаю, - вздохнул Андре. - И я от этого не в восторге.
  - Хотите восторга, идите в цирк, - сказал она. - Что можете сказать по этому делу?
  - Пока ничего определенного. Фирма закрывается, скорее всего банкротство, судя по отчетам финэкспертов. Все закрыто. Вид довольно запущенный, - ответил Андре. - Эксперты должны прислать предварительный отчет завтра.
  - Думаете, они что-нибудь найдут? - сощурила глаза комиссар.
  - Думаю, что да, - ответил Андре.
  - У них трое сотрудников скоропостижно скончались, - сказал Тоби. - Один за другим. И они и занимались этим заказом, я не верю в такие совпадения.
  - Да, вера в нашей работе вещь недопустимая, - сказала комиссар. - Надеюсь, что вы не подхватили этой заразы.
  - Мы не заходили в цех, там все было закрыто, - сказал Андре. - Интересно, что буквально лет шесть назад эта компания чувствовала себя довольно неплохо.
  - Шесть лет? - фрау комиссар задумалась. - А они с кем в основном работали?
  - В основном с Россией и другими странами их таможенного союза, - ответил Тоби. - Но, как ввели санкции, тю-тю бизнес. Я вот до сих пор не понимаю, кто и против кого санкции ввел?
  - Так, это не входит в твою работу. Ты мне, когда отчет сдашь по прошлым делам? - строго спросила его фрау Мюллер.
  - Но фрау Мюллер! - возмутился он. - Я почти все сделал, на днях закончу.
  - На днях - на неделях! А что вы собственно сюда пришли? - она посмотрела на Андре, молча заполнявшего документы в компьютере.
  - А мы хотим, чтобы вы подписали разрешение на эксгумацию, - ответил Тоби, Андре кивнул в подтверждении.
  - Нет уж, давайте дождемся предварительного отчета экспертов, - запротестовала фрау комиссар.
  - А я завтрашним числом все подготовлю. Просто сюда было ближе, чем домой ехать, такие пробки.
  - Да, заторы жуткие, - кивнула фрау комиссар. - Я на прошлой неделе 40 минут домой возвращалась!
  - А вы уже в Мюнхен переехали? - спросил Тоби.
  - Ты пошути мне, - погрозила она ему пальцем. - Андре, документы готовьте, но подпишу их не раньше понедельника, завтра меня не будет.
  - Ничего, ребята подождут, - сказал Тоби.
  - Не убегут, - добавил Андре.
  - Я смотрю, вы оба в шутники записались, -усмехнулась она и, кивнув, удалилась быстрым шагом.
  Тоби проводил ее взглядом и, дождавшись, пока она выйдет из участка, сказал:
  "А ей определенно пошло на пользу повышение".
  Андре хмыкнул в усы, давя смешок, они переглянулись и расхохотались, выпуская наружу скопившееся за день напряжение в этом беззлобном, но немного насмешливом смехе.
  Прошел час. Тоби заставил Андре оторваться от компьютера, напоминая о данном им обещание не засиживаться за работой, и отвез его домой. На предложение зайти, он замялся, ему не хотелось встречаться с Амалией в несвежей рубашке, несмотря на все заверения Андре, что вот ее-то это вряд ли испугает.
  - Ну, наконец-то! - воскликнула по-русски Аня, когда Андре вошел домой. - Где ты был?
  - На работе, - ответил он по-русски.
  - Добрый вечер, - из гостиной вышла Амалия она произнесла слова по-русски почти без акцента, уроки Ани не проходили для нее даром, тем более жить рядом с носителем языка, да еще с таким упрямым.
  - Боюсь, что я не осилю вечер русского языка, - сказал Андре по-немецки.
  - Ты устал? - Аня перешла на немецкий и взяла его за руку, всматриваясь в глаза. - Ты не перетруждался?
  - Нет, я все сделал, как надо, - ответил он.
  - Ты не обедал! - упрямо возразила Аня.
  - Да, ты права, я не обедал, - сказал Андре. - Но ты же накормишь меня ужином?
  - Конечно, мы с Амалией такой салат приготовили! Тебя ждали, не ели еще. Но я тебе не дам объедаться, помнишь, что врач сказал?
  - Не дашь даже пару печенья? - удивился он.
  - Парочку дам, но не больше, - заулыбалась Аня, таща его в ванную.
  В гостиной гремел телевизор, шли новости. Андре слышал их голоса, но не мог разобрать, звук был странный, или, может, это он устал. Ясно было одно, голоса звучали тревожно и местами пронзительно.
  - Что там такое? - спросил он, выходя из ванной.
  - А? Ты про новости? - Аня побежала в гостиную и выключила телевизор.
  - Здесь рядом, в соседнем городе, нашли химическое оружие. Прошла информация, что готовилась террористическая атака, - пояснила Амалия. - В интернете уже гуляет версия, что есть русский след, и что найденный газ идентичен тому, что был применен в Москве.
  - Однако, - удивился Андре, пытаясь понять, как могла вообще быть подобна утечка, и добавил как бы про себя, но вышло вслух. - Кто же слил?
  - Слил? - переспросила Амалия и внимательно посмотрела на него.
  - Я тебе ничего рассказывать не буду, и не настаивай.
  - А я ничего и не спрашиваю, - улыбнулась она. - Ты же с Тоби ездил, да?
  - Амалия, не лезь в это дело, не надо, - строго сказал он, - и Тоби не допрашивай, он хороший парень, не надо его использовать.
  - Я пошутила, Андре, - успокоила она его. - Что ты в самом деле? Мне бы этого "белого пони" добить. Меня издательство прессингует, надо материал выдавать, а я не знаю, что писать. Ты мне не поможешь?
  - Помогу, но сначала ужин, - ответил он.
  - Пап, а все что говорят в новостях правда? К нам прилетит это химическое облако? - спросила Аня, накладывая ему большую тарелку салата с морепродуктами.
  - Они говорят неправду, ничего к нам не прилетит, там ничего нет, - ответил он, заметив, как Амалия залилась смехом. - Я проговорился да?
  - Ну так. На статью хватит, - заулыбалась она.
  - Хм, а вот это можешь написать, но только без ссылок на меня, надо успокоить людей.
  - А почему в новостях врут? Мама Марии-Луизы собирается уехать к друзьям в Дюссельдорф, - Аня села напротив Андре, набрасываясь на тарелку с салатом, и добавила, с набитым ртом. - Зачем они нас пугают?
  - Сложно сказать, мне самому это интересно. Наверное, Амалия знает лучше, - он ухмыльнулся, видя, как вытянулось лицо у Амалии. - Наверное, потому что больше нечего сказать, а заставить бояться самое простое.
  - И прибыльное, - добавила Амалия. - Им надо продать эфирное время, удержать зрителей у экрана, а цена этой игры значения не имеет.
  - Но это же подло! - воскликнула Аня.
  - Давайте сменим тему, - предложил Андре. - Что было в школе?
  - Да что там обсуждать, - отмахнулась Аня. - Мы купили мне платье!
  - Отлично, покажешь? - спросил Андре.
  - Да! - Аня вскочила и убежала в свою комнату переодеваться.
  
  
  4.
  
  Андре сидел в комнате отдыха и смотрел телевизор без звука. Передавали местные новости вперемежку с короткими репортажами о жителях района, рассказывающих о своей работе и жизни.
  На экране крупным планом показывали пожилую женщину, которая рассказывала о том, как она всю жизнь проработала медсестрой в больнице, а сейчас для нее главное развлечение и счастье готовить огромный противень ее фирменного штруделя для всей большой семьи и особенно для шести внуков. Ее полные, слегка отекшие руки мастерски замешивали тесто, раскатывая его в тончайшие полоски, все этапы приготовления штруделя проходили так легко, что могло показаться, что это под силу любому. Андре вспомнил, как они с Аней вдвоем, это было, наверное, уже больше двух лет назад, пытались приготовить что-то подобное. Получилось съедобное, но это был определенно не штрудель. Сюжет закончился, и на экране появился мужчина средних лет, уже получивший солидное пивное брюхо, с огромными руками и добрым, по-детски глупым лицом. Он рассказывал, как после школы пошел в училище при заводе и вот он уже токарь высокого класса. Он рассказывал про свою работу, искренне называя себя членом общей семьи завода. Замелькали кадры производственных помещений, где кипела работа. Вот оператор выхватывает его из стройных линий производственных участков, наблюдая за его работой со стороны. В следующий отрезок он уже дома, где всегда есть дело для его умелых рук, ему помогает его сын, через несколько лет он тоже пойдет в училище при заводе, сын хочет начать как его отец, но потом доучиться до инженера.
  В комнату отдыха постепенно стали приходить с обеда коллеги Андре. Он посмотрел на время, часовая стрелка приближалась к двум часам. Дел у него было немного, фрау комиссар не разрешала ему брать новые дела, требуя соблюдения режима реабилитации, прописанного врачами. А он нарушил их правила, он опять не пошел на обед. Одному есть не хотелось, а Тоби уехал по своим открытым делам в лагерь беженцев, там было простое дело о краже, особо и не стоило вникать в него, никто и не отрицал своей вины. Андре достал свою записную книжку и стал перечитывать сделанные и накануне записи. Он и так все помнил, но, когда перечитываешь написанное, зачастую становится понятней, открываются новые вопросы, ставя под сомнение ранее сделанные выводы. Но сейчас озарения не приходило, слишком мало было информации. Отчет от экспертов еще не пришел, на столе у фрау комиссар лежали запросы на проведение эксгумации тел погибших сотрудников той фирмы, он уже подготовил документы для возбуждения нового уголовного дела об отравлении химическими отравляющими веществами, не хватало лишь предварительного отчета экспертов.
  Один из его коллег взял пульт и стал щелкать. Найдя новости, он сделал громче. Комната наполнилась решительной музыкой отбивки, и на экране появились лица ведущих, пристально глядевших в душу зрителям. Дикторша с эмалированным лицом повторяла всю ту же заученную, как мантру, новость о проведении поисковых работ на территории промышленного района города... Андре не слушал, стараясь сосредоточиться на записях, но ее голос уверенно подавлял внимание. Сделанные на месте кадры оцепления, тревожные лица спасателей, десятки спецмашин - все это было снято с нужного угла, доводя картину почти до панической. Замелькали лица жителей близлежащих домов, с надеждой глядевших в камеру, многие боялись возвращаться домой, увозили детей к родственникам в другие города. Камера показала будто бы вымершие улицы, ни одной машины, только ветер поднимает клубы мелкого снега, растаявшего через несколько часов после съемки.
  - Я слышал, что это все русские, - сказал один полицейский, сидевший слева от Андре в конце зала. Его поддержали другие.
  - Да, говорят, что они готовили теракт против нас в ближайшее время, - добавил другой. - Вот только утром слышал.
  - Какая чушь! - воскликнул третий, топнув ногой. - Как можно верить этому бреду?
  - Не скажи, почему бреду? Эти русские сначала травили своих же шпионов в Англии, потом помогали этому, забыл как его там... - начал было первый, но его перебил оппонент.
  - Так ведь ничего доказано не было! Как можно верить этим сказкам? Из нас делают дураков, рисуя образ врага, но зачем им это надо!
  - Не доказали потому, что эти русские хорошо умеют заметать следы. Вот у нас в доме жил один, никогда не докажешь, что это он... - начал было второй, но его перебил оппонент.
  - Тогда получается, что они хитрее и профессиональнее нас, - сказал его оппонент. - А мы, получается, как дети малые, ничего не можем.
  - А ты что, за них, что ли? - вскричал первый. - Ты чего их защищаешь?!
  - Я никого не защищаю, - спокойно ответил ему его оппонент. - Сам подумай, зачем им это? Вот зачем им весь этот бред? Может они и у себя сами своих же отравили?
  - Так ведь это уже доказали, разве нет? - удивился второй. - Я сам видел в новостях. Наши эксперты провели расследование и определили, что...
  - Да никто не пустил бы и на километр этих экспертов туда! - воскликнул третий. - Как ты можешь верить в этот бред? Сколько уже было заявлений, а на деле все оказывалось враньем!
  - Хочешь, я тебе скажу, зачем им это? Хочешь? - первый встал и подошел к третьему. - А я тебе скажу, скажу! Им завидно, они не могут допустить, чтобы мы жили лучше, понимаешь? Они считают, что раз они тогда смогли выиграть войну, то сейчас могут нам указывать, как мы должны жить! Заставляют нас вкладываться в строительство этих труб с газом, угрожают нам энергетической блокадой!
  Его оппонент не знал, что ему ответить, сокрушенно качая головой. Они обратили внимание на Андре, все это время молча наблюдавшего за ними.
  - А давайте Андре спросим, он же хорошо знаком с русскими, - сказал второй.
  - Вы слишком много говорите и не по делу, - сказал Андре. Он посмотрел на первого спорщика. - Все как раз наоборот. Евросоюз и другие пытаются указывать России, что она должна делать. Все рычаги влияния находятся у нас, так что все с точностью наоборот.
  - Ты же был на месте, вы вчера с Тоби туда ездили? - спросил Андре самый толстый инспектор, подойдя к нему ближе. - Есть правда в этих сюжетах?
  - Правда в том, что там действительно проводили обыск с привлечением спецсредств, остальное домыслы журналистов.
  - Так там нашли химическое оружие? - спросил первый спорщик.
  - Возможно, что найдут его следы, но не более - ответил Андре. - А вам стоит прекратить верить всему, что показывает этот ящик.
  На экране показывали интервью с военным экспертом, который в красках рассказывал про советское химическое оружие, как одна бочка этой дряни может уничтожить небольшой город и про то, что в России остались огромные запасы, и она готова применить его в любой момент, шантажируя этим другие страны через своих дипломатов. Эксперт был явно доволен своей речью и произведенным эффектом, но из зала стали раздаваться вопросы о том, что после распада СССР комиссии США, Англии и других стран участвовали в программе уничтожения запасов химического оружия, получается, что они не выполнили своей работы? Ему напомнили, что первой в мире химическое оружие применила именно Германия в Первой мировой войне. Брифинг шел в прямом эфире, режиссер трансляции выхватывал лица журналистов, задававших вопросы. Эксперт весь покраснел, переходя на откровенно повышенный тон, обвиняя журналистов в работе на Москву. Камера выхватила из толпы молодого парня, который уже давно тянул руку, чтобы задать вопрос.
  - Да, ваш вопрос, - спросил эксперт, сверля его взглядом.
  - По нашим данным, во времена СССР химическое оружие производилось также и в Чехословакии, и Восточной Германии. Мы имеем информацию, что оно было доставлено именно из Чехии, как вы это прокомментируете?
  - Откуда у вас эта информация?! Это ложь, я не понимаю, почему вам разрешается проводить дезинформацию среди населения?! - вскипел эксперт.
  - Скажите, пожалуйста, - камера показала Амалию, на ней был строгий темно-серый брючный костюм, сменивший потертый джинсовый, на воротнике белой блузки был завязан платок фирменных цветов издательства, на которое она работала. - Как получилось так, что, по вашему мнению, российским диверсантам удалось из России провезти химическое оружие в Евросоюз, к нам домой? Получается, что наши спецслужбы ни на что не пригодны?
  На ее вопросе трансляция прервалась, телевизионный эфир перешел на привычную сетку вещания, началось очередное кулинарное шоу.
  - Это же твоя знакомая, да, Андре? - спросил толстяк.
  - Да, это Амалия, - ответил Андре, он не распространялся о том, что она живет вместе с ними, об этом знали только Тоби и фрау Мюллер, сама указавшая на то, что больше об этом знать никому не стоит, но большинство и так догадывалось по его случайным оговоркам, сделанным случайно, когда он рассказывал про Аню.
  - А чего они прервали? Я хочу услышать ответ, - возмутился молодой стажер, все время стоявший у входа в комнату.
  - А потому прервали, что нет ответа, - ответил ему третий спорщик, - ребята просто заврались!
  - Нет, я все равно в это не верю, - замотал головой первый спорщик. - Россия наш враг, это факт!
  - Главный враг всегда внутри, - сказал толстяк. - У России и без нас проблем хватает, ей до нас дела нет, не обольщайся. В этих рассуждениях нет логики, а русских дураками нельзя назвать.
  - Получается, что дураки мы, потому, что слушаем эту дребедень! - воскликнул стажер. - Также как это было по этой, как ее, Украине - что нам до нее? Потом эта Сирия, а еще раньше Ливия и другие - мне на них плевать, почему мы должны переживать за них?
  - Ты это кого это назвал дураками? - возмутился первый спорщик. - Не дорос ты, значит, до этих вопросов.
  - А я смотрю, ты перерос уже, - ответил ему стажер.
  - Все, закончили, - рявкнул толстяк, и все разом замолчали, - скоро комиссар вернется, хватит отдыхать, идите работайте.
  Он взял пульт и выключил телевизор.
  - Эти русские должны ответить за свои преступления! - громко воскликнул первый спорщик и вышел с видом победителя, задев плечом прислонившегося к косяку двери стажера. Стажер повернулся в его сторону, желая ответить, но толстяк подошел и добродушно похлопал его по плечу.
  - Не переживай, он человек такой, иногда находит, а так в целом не хуже нас с тобой.
  Стажер покачал головой, перекинувшись взглядом с третьим спорщиком, который отрицательно качал головой на слова толстяка, и ушел на свое рабочее место. Оставшиеся несколько раз попробовали начать беседу на другую тему, но даже обсуждение футбола не заставили разговор разгореться, слова неуклюже повисали в воздухе, чередуясь с минутами тягостного молчания. Поэтому все быстро разошлись, большая часть ушла к кофейному автомату или курить, другие вернулись на рабочие места, и скоро офис заполнился нестройным клацаньем мыши и перестукиванием клавиш на клавиатуре.
  Андре вышел последним, он остался на некоторое время в тишине, сбивая с себя пыль бесцельного спора. В электронной почте он обнаружил ответ от чешских коллег касательно его запроса по чешской компании, которая поставила дозирующие устройства. Коллеги сообщали, что такой компании по указанному адресу нет, это был жилой дом, а приведенные реквизиты ложны и относятся к небольшому ресторану в пригороде Праги. Андре распечатал их ответ и приколол к общей папке по этому делу. В ней уже были документы, переданные из Москвы и распечатки счетов и договоров, которые им вчера подготовил Бруно.
  В конце сообщения коллеги из Чехии предлагали ему приехать в гости, может и никого не найдут, но зато отличное пиво и угощение они обещают точно. Ниже прилагались данные ресторана с фотографиями. Из них было понятно, что искать там было нечего. На фото были хозяева, полный мужчина и его жена, фигурой под стать ему. Их лица отражали гостеприимное радушие, а глаза искрились простой добротой бесхитростного человека. Возможно, что они были отличные актеры, но это все равно был тупиковый след, реквизиты ресторана были в меню, они, скорее всего, и вспомнили бы того посетителя, который решил позаимствовать их данные, но надо было знать, о ком спрашивать. Андре задумался и машинально достал свою книжку, делая пометки, тут же в голову пришла мысль, он открыл facebook и принялся искать господина Осснера, но попадались в основном молодые парни и пара древних стариков. Бруно он нашел почти сразу, страничка была со свободным доступом, на фотографиях Бруно был почти всегда со своей семьей с широкой улыбкой. Андре открыл сайт компании, на страничке Бруно была прикреплена ссылка на его место работы. Сайт был прост, каталог продукции, сервис и решения, все, как и у других. Пролистав вкладку с референциями, Андре нашел хорошее фото господина Осснера вместе со своими работниками. Они стояли возле большого блестящего агрегата, положив друг другу руки на плечи.
  - Андре, зайдете ко мне? - фрау Мюллер подошла к своему кабинету и оттуда позвала его.
  - Да, сейчас, одно письмо закончу, - ответил он.
  Отправив коллегам из Чехии фотографии, он попросил попробовать узнать у хозяев ресторана, был ли кто-нибудь из них в последнее время, летом или осенью.
  - Закройте, пожалуйста, дверь, - сказала фрау Мюллер, когда Андре вошел в ее кабинет.
  - Закрыл, - Андре сел напротив нее, на предложенный жестом стул.
  - Андре, - протянула она, не отрываясь от монитора. - Как вы думаете, когда у нас заберут ваше дело?
  - Думаю, что скоро, - ответил он. - Отчета от экспертов я не получил, а на мои письма они не отвечают.
  - Завтра, - ответила фрау Мюллер и отправила документ на печать. Она встала из-за стола, взяла страницы с принтера и передала их Андре. - Вот, это предварительный отчет. Завтра прибудут наши коллеги и соберут все материалы по этому делу.
  - Я вас понял, - Андре стал читать отчет, стараясь запомнить почти наизусть.
  Эксперты долго перечисляли проделанные работы, приводя описание методики поиска, проведения качественных анализов отобранных материалов. В этой занудной бумаге сразу выделялись результаты на поиск следов химических отравляющих веществ. В таблице были приведены цифровые данные, понятные специалисту, но и их было достаточно, чтобы понять, что следы были найдены. Само отравляющее вещество в исходном состоянии обнаружить не удалось, но имели место многочисленные следы распада вещества. В отчете говорилось, что после проведения анализа вероятность определения типа и, возможно, страны происхождения отравляющего вещества довольно высокая.
  Он протянул документ фрау Мюллер, но та отрицательно покачала головой.
  - Делайте с ним все, что посчитаете нужным, - ответила она. - Я вам никакой информации не передавала, хорошо?
  - Не передавали, - Андре сложил листы пополам.
  - Что вы думаете по этому поводу, Андре?
  - Я думаю, что нам не дают работать.
  - Да, это теперь дело не нашего уровня, вам обидно?
  - Нет, это меня не обижает.
  - Ну, вот и отлично, - она взяла с лотка бумаги и сунула их в шредер. - Это ваши запросы по поводу этой компании и ее руководства. Я не могу дать им ход, у меня есть строгое указание по этому поводу.
  - Придется подчиниться, - пожал плечами Андре, - я должен сказать, что отправил запрос коллегам из Чехии, мне его отменить?
  - Нет, отчего же? - удивилась она. - Как получите ответ, решайте сами, что с ним делать. У вас же есть копии документов по этому делу, я видела, что вы завели новую папку в сейфе.
  - Да, там собраны все документы по этому делу, включая те, что передали из посольства России. Мне их завтра передать коллегам вместе с кейсом на сервере?
  - Вы знаете, я уже забыла об этой папке, - ответила она. - Вам необходимо будет подготовить всю электронную почту к передаче, просмотрите рабочий планшет, телефон, сами все знаете.
  - Хорошо, я все подготовлю. А как быть с эксгумацией?
  - А что с ней? Вы дело возбудили, никто никаких указаний по этому поводу мне не давал, работайте дальше, Андре, работайте. Если что, то я вам скажу, не сомневайтесь.
  - Спасибо фрау Мюллер, - он встал, намереваясь уйти.
  - Да, Андре, - окликнула она его. - С Тоби поговорите, чтобы он все подготовил, а то он ненадежен в этом плане.
  - Хорошо, он должен скоро вернуться.
  - Я на вас надеюсь, Андре.
  
  Вечером Тоби довез Андре до дома. После больницы Андре не хотелось садиться за руль, он находил простое удовольствие в прогулке пешком, утром он прогуливался по парку вдоль реки, а потом садился на автобус, приезжавший точно в то время, как он подходил к остановке.
  Тоби ехал задумчиво, странно было видеть его молчаливым. Он вскользь, по возвращении, рассказал про лагерь беженцев, сильно хмурясь и морщась, поэтому Андре не стал его пытать. Вечером он с Амалией собирался сходить в театр, но по его виду было понятно, что он сейчас от этого не в восторге.
  - Не переживай, - Андре пожал ему плечо, когда они повернули к ним во двор, вдалеке уже маячила фигура Амалии в темно-синем пальто. - Ты главное заставь ее говорить, она это любит, тем более, ей есть, что тебе рассказать.
  - Не знаю, что-то у меня нет настроения, - проворчал Тоби.
  - А вот это ты брось, женщины этого не любят. У нее тоже был непростой день, так что вам обоим стоит немного отвлечься.
  - Да я понимаю это, - ответил Тоби. - Мне не понятно, почему у нас это дело отбирают? Мы же только-только начали?
  - Потому, что это не наш уровень. Ты же сам пробил данные из отчета в интернете?
  - Но это не факт, что правда, - замотал головой Тоби. - Хотя, конечно, все указывает на то, что это отравляющее вещество было произведено где-то у нас.
  - Ну, где оно было произведено сложно сказать, а вот то, что оно состояло на вооружении НАТО - вот это факт. Смотри, завтра не проговорись об этом.
  - Да я им слова не скажу! - возмутился Тоби. Он припарковался и помахал рукой подходившей к ним Амалии.
  - Выйди-то из машины, - пожурил его Андре.
  - Ах, да, - Тоби поспешно вышел, неуклюже зацепившись ногой за порог.
  Андре быстро попрощался с ним, желая оставить молодых одних, но Тоби и Амалия будто бы не хотели его отпускать. Он театрально рассердился, строго приказав от него отстать, и пошел домой.
  Дома он застал Аню на кухне, она делала уроки за обеденном столом. В последнее время ей нравилось так делать, стол был большой, можно было разложить, как она считала, или разбросать, как говорил Андре, все учебники, рабочие тетради с текстами.
  - Папа, привет, - помахала она ему рукой, не отрываясь от работы.
  - Чем занимаешься? - он подошел к ней и посмотрел, что она пишет.
  - Нам задали написать небольшое эссе по своей любимой книге, а я не знаю, с чего начать. Кучу всего исписала, а все не то!
  - А что ты писала? О какой книге? - Он сел рядом, беря в руки один из листов, на котором красивым почерком было написано эссе на немецком, а по бокам мелким почерком комментарии на русском.
  - Ну я сначала взяла одно произведение Цвейга, "Кристина", по-моему, -начала она.
  - Так ты не помнишь? Это же твое любимое произведение? - удивился он.
  - Ну как любимое, - поморщилась она. - Нам дали список произведений, чтобы мы выбрали оттуда свое любимое, а мне ничего не нравится! Как-то получается неинтересно!
  - А это потому, что нельзя написать работу по навязанному произведению, выдавая его за твое любимое. Вот и получается нечестно, - ответил он, отложив листы в сторону, эссе действительно получалось формальным с большой порцией канцелярита и вынужденных фраз.
  - Вот и я также думаю. Ну что мне делать?
  - Напиши о том, что тебе действительно нравится.
  - Но они дали список, там его нет.
  - А что тебе нравится? О чем ты хочешь написать?
  - О, мне много что нравится. Я вот сначала думала написать о Гарри Поттере, но это будет очень много, а потом хотела выбрать что-нибудь другое, но все кажется не таким, как хочется!
  - А что бы ты хотела, давай, подумай. Помнишь, ты мне рассказывала про одну поэму, ее написал русский поэт? Там еще такое сложное название, я не могу запомнить.
  - А, ты про "Кавказский пленник"! - воскликнула она. - Папа, ты такой молодец! Я вот о ней все думала, только не могла решиться.
  -Тебе же она понравилась, напиши об этой поэме. Мне кажется, что это будет интересно твоим друзьям.
  - Но мне могут поставить низкий бал, мы его не проходим в школе.
  - Да ну и что? Ты напиши, подумай, а потом мне расскажешь. Время еще есть, - он посмотрел на часы, было без десяти восемь.
  - Так и сделаю, - обрадовалась она, сгребая бумаги со стола.
  - Подожди, а чего ты все убираешь?
  - Сначала я должна тебя накормить, а потом напишу, я уже знаю, что хочу написать, - Аня собрала все в кучу и унесла в свою комнату. Вернувшись, она подергала его за плечо, отвлекая от чтения одного из неудавшихся эссе, которые он успел выхватить из ее рук. - Пап, я завтра с тобой пойду, рано утром. Я хочу в школу пораньше придти, мы с Марией-Луизой договорились порепетировать перед уроками.
  - Хорошо, я довезу тебя, - сказал он, вздохнув про себя, ему очень не хотелось садиться за руль, странная боязнь, появившаяся у него после больницы, не давала ему покоя.
  - Нет, мы пойдем пешком, а потом я сяду на автобус, мы же с тобой на одном автобусе поедем, просто мне выходить позже.
  - Ну да, точно. Давай так, - улыбнулся он.
  - Отлично! - Аня загремела кастрюлями. - Я думаю, что Амалия сегодня вечером не придет.
  - Почему ты так решила?
  - Ну, она так долго мылась, а потом не могла выбрать платье. И вообще, пора им побыть наедине, а то ведут себя, как дети.
  - Ты откуда все знаешь?
  - А у нас начался курс сексуального воспитания, - меланхолично ответила она.
  - Да? И что же вам там рассказали?
  - Да про цветы пока рассказывают, презерватив принесли, такая смешная вещь. Мы его с Машкой водой наполнили и с последнего этажа вниз бросили!
  - Хулиганье.
  - Нам тоже так сказали, - Аня посмотрела на него довольным взглядом. - Меня называют хулиганкой.
  - Ты смотри, осторожнее.
  - Папа, я уже взрослая и все понимаю. Я не перехожу грани допустимого, - важно ответила она. - Ты не представляешь, какие они смешные! Особенно эти психологи, разговаривают с тобой, будто бы знают тебя лучше, чем ты сам!
  - Это опасные люди, они могут тебе навредить. Тебя вызывали на беседу к ним?
  - Нет, они нам курс читают про половое воспитание или сексуальную грамотность. Сказали, чтобы мы предохранялись, а еще рассказали, что в некоторых странах девочки моего возраста и даже младше выходят замуж и рожают детей, и что это их культура и ее надо уважать.
  - Ну, то что это их культура верно, но уважать ее мы не обязаны, - нахмурился Андре.
  - Вот и я так думаю. У нас мнение такое, что есть предмет, его надо сдать, а пусть говорят, что хотят.
  - Это очень прагматичный подход к учебе, - заметил он.
  - Какая школа, такая и учеба. Мы разговаривали с парнями из старших классов, они на три года старше меня, так вот они сказали, что дальше будет еще хуже! Мы вместе в театральный кружок ходим. Они обещали нам дать ответы на тесты, вот так!
  - Смотри, не попадись.
  - Ты что? Я гораздо хитрее них, у тебя учусь!
  - А я разве хитрый?
  - Ты? Еще какой! Амалия тоже так думает.
  - Ну, не знаю. Я о себе был другого мнения.
  
  
  5.
  
  Москва.
  
  В комнате для допросов было искусственно душно, все окна были закрыты, а батареи вывернуты полностью. Яркий свет добавлял раздражения, несколько ламп мигали, монотонно щелкая стартерами. Посреди комнаты стояло два стула спинками друг к другу так, чтобы сидевшие на них люди не могли касаться друг друга затылками, но чувствовали близость друг друга. Они были прикованы к железным спинкам наручниками, чрезмерно туго стянуты браслеты, неестественное положение рук, они были слегка вывернуты, но, не доводя до болевого шока, ноги были стянуты веревкой, свободной оставалась лишь голова, бесцельно мотавшаяся из стороны в стороны. С обоих мужчин градом лил пот, они постоянно сглатывали от жажды. У одного из них все лицо было покрыто массивным кровоподтеком сине-красного цвета, закрывающим глаза, второй же нервически дергал шею от боли в вывернутой при задержании руки, которую теперь так нещадно заломили.
  Комната была звукоизолирована, и им не было слышно, что творится за дверью. Оба мужчины не разговаривали друг с другом, понимая, что все записывается. Выбранная ими тактика пока приносила свои плоды, предыдущие допросы не дали ровным счетом ничего, кроме заученной, как мантра, версии, что они ничего не знают, и что им пришлось защищаться, когда на них напали. Версия была глупа, но позволяла следователям понять, что задержанные готовы идти по этапу в одиночку. В коридоре стоял Петр Ильич и ждал Вову с реквизитом. Он смотрел, что происходит в комнате для допросов, честно говоря, ему уже порядком надоели эти пустые разговоры, ложившиеся на бумагу серыми пластами, как грязь на дорогу. Он листал почту на телефоне, Шамиль недавно сделал ему доступ, и теперь Петр Ильич осваивал новые технологии, не находя, правда, в них ничего полезного, вся эта скорость, мобильность и прочая современная чушь приводили лишь к поверхностному пониманию прочитанного, торопящийся мозг выхватывал лишь экстремумы, пиковые значения, теряя, зачастую, важные нюансы. Он стал замечать за собой, что поступает точно также, сбиваясь на телеграфный текст и не желая разбираться в вопросе.
  Слева послышались шаги, и он обернулся, еще не зажившие шрамы от ножевого ранения застонали, Петр Ильич непроизвольно поморщился, в очередной раз укорив себя за излишнюю мягкотелость, он не должен был обращать внимания на такую пустячную по сути боль.
  - Ну что, принес? - спросил Петр Ильич подошедшего Вову, держащего в руках коробку с "реквизитом".
  - Да, только я слабо верю, что это поможет. Князь сказал, чтобы мы не увлекались, у ребят очень хорошие адвокаты.
  - А князь не сказал, откуда у ребят такие дорогие адвокаты? - проворчал Петр Ильич. - Откуда у этих лохов такие деньги?
  - Платят сами, видимо, деньги есть, - пожал плечами Вова.
  - Ну-ну, рассказывай. А то, что платят налом, это, почему-то, никого не волнует. Я не совсем понимаю то, что мы здесь делаем.
  - Ты знаешь, я тоже, - вздохнул Вова. - Странно как-то, вроде дали команду, а как только подойдем поближе, так отзывают назад, не понимаю. Почему не подписали ордер на обыск этой фирмы?
  - Ты про "Вектор М"?
  - Да, именно.
  - Они сейчас находятся в статусе пострадавшей стороны, тебе же все объяснили, - ухмыльнулся Петр Ильич.
  - Да ничего не объяснили! - возмутился Вова. - Дураков из нас делают! Тоже мне, пострадавшая сторона! Я тебе больше скажу, я думаю, что все хотят это дело замять.
  - Ну, замять не получится. Скорее переклассифицировать в теракт. Ты прессу почитай, им все понятно.
  - Ну, нет, я как телевизор дома включу, так убить кого-нибудь хочется, ты видел этих идиотов? Сидят там, рассуждают про внешних врагов, а ведь враг-то здесь, внутри нас.
  - Ладно, что без толку лясы точить, давай закончим с этими, а то поздно уже.
  - Так полночь уже, - сказал Вова. - Сколько мы их там уже держим?
  - Уже больше пятнадцати часов, - Петр Ильич открыл дверь, пропуская Вову с коробкой вперед.
  Звук открывающейся двери заставил мужчин на стульях синхронно обернуться к ней. Они увидели, как вошел знакомый им следователь, он поставил на стол тяжелую коробку, из которой медленно стал доставать сумки с противогазами, баллон с кислородом и несколько масок. Последней в коробке была небольшая баночка или, скорее, баллон аэрозоля. Следователь поставил ее посреди стола так, чтобы взгляд мужчин был прикован именно к ней.
  Вошел Петр Ильич, оба мужчины бросили на него взгляд, тот, у которого была вывернута рука, непроизвольно дернулся, Петр Ильич это заметил. Он подошел к столу и взял из коробки запечатанный в полиэтилен новенький оранжевый плащ. Звук разрываемого полиэтилена заставил вздрогнуть обоих мужчин. Вова запирал комнату на все замки, закончив, он подошел к столу и включил все лампы, направив потоки полукиловаттного света прямо на мужчин на стульях.
  - Итак, - начал Петр Ильич. - На улице уже глубокая ночь, а мы все тут с вами нянчимся. Спрашиваю в очередной раз, кто вас нанял?
  В ответ он услышал глубокое молчание, только дребезжал в воздухе жар галогеновых ламп. Мужчины не могли видеть все, что делают Петр Ильич и Вова, но в этом слепящем ярком свете их фигуры, одетые в тонкие защитные плащи, стали напоминать фигуры венецианских (чумных докторов), вытаскивавших баграми трупы из чумных домов и сваливавших их на телеги или гондолы, спуская вниз по реке, дальше из города. Вова надел противогаз и сходство стало практически полным.
  - Хорошо, тогда я расскажу вам, - сказал Петр Ильич, он взял со стола баллон аэрозоля. - Вот это, к сожалению, не та дрянь, что вы распылили в бизнес-центре. У меня нет сомнения, что это сделали вы или ваши хозяева, это абсолютная правда. И поэтому, пока, вы будете отвечать за всех.
  - Мы не имеем к этому отношения! - воскликнул мужчина с вывернутой рукой.
  - Заткнись! - прошипел второй.
  - Я так не думаю. Я думаю, что вы! Непосредственно вы принимали в этом прямое участие. У меня нет основания думать иначе, нет!
  - Хочешь из нас козлов отпущения сделать? - прошипел мужчина с избитым лицом. - Хочешь на нас все повесить?
  - А почему бы и нет? Людям нужны виновные и исполнители, а дело написать не сложно, - засмеялся Петр Ильич, но в его смехе не было смеха, в нем слышалась лишь ненависть и кипящая злоба. - Знаете, как они мучились? Знаете, как задыхались сотни мужчин и женщин? А как умирали дети? Знаете это? Нет, не знаете, не знаете!
  - Ты нам на жалость не дави, - сказал мужчина с избитым лицом.
  - А я и не собираюсь давить на жалость, - спокойно ответил Петр Ильич. - Нам, конечно же, нельзя использовать то, что вы распылили там, но это тоже неплохо. Вы, конечно же, от него не умрете, но помучаетесь отлично. Это малая часть того, что вы заслуживаете.
  Он стал надевать противогаз. Вова поправил свой плащ, проверяя, чтобы не было ни одного открытого участка кожи.
  - Ты не имеешь права! - вскричал мужчина с избитым лицом. - Ты ответишь за это!
  Петр Ильич его не слушал, он проверил свой плащ, затянул потуже горло и взял со стола баллон с аэрозолем. В воздухе раздался еле слышный пшик, звук выпускаемого газа. Несколько минут казалось, что ничего не происходит. Газ был класса раздражающего действия, концентрация была незначительная, но в купе с жаждой, ярким светом и затекшими от долго сиденья в неудобной позе мышцами эффект должен был быть значительным.
  Мужчины на стульях принялись усиленно ерзать. Тот, у которого было разбито лицо, стал дергать руками, желая высвободиться, второй принялся громко и часто кашлять, мотая головой. Они стали задыхаться, поминутно сплевывая в сторону и на себя тягучую мокроту, глаза перестали видеть, подавляемые слепящим светом ламп и действием психотропного газа, начиналась паника. Они стали кричать, сначала это были призывы на помощь, прерываемые приступами кашля, но уже скоро все превратилось в неразборчивое хрипение. Мужчина с избитым лицом сильно раскачивался на стуле, и в конце концов упал на пол. Выплевывая мокроту, ему показалось, что он стал выплевывать свои легкие, сознание играло с ним, он перестал осознавать, где находится, и от этого истерично закричал от страха, захлебываясь своей мокротой. Второй громко хрипел, жадно хватая ртом воздух, но это не приносило облегчения, а лишь усиливало жгучую боль и желание вырвать свои легкие из груди.
  Петр Ильич кивнул Вове, и тот подошел к упавшему и поднял его, развернув боком ко второму. Потом Вова взял баллон с кислородом и надел каждому на лицо маску. Мужчины жадно задышали, пытаясь вдохнуть как можно больше. Вова следил за ними и, заметив, что одного из них стало трясти, снял маску, мужчину вырвало на себя. Он надел маску вновь. Подошел Петр Ильич и склонился над ними, нависая грозной скалой. Вова вернулся к столу и выключил свет. Петр Ильич потянулся к их маскам, но мужчины вжались в спинки стульев и судорожно затрясли головами, в знак согласия. Петр Ильич взял со стола два картонных планшета с чистыми листами, на первом он написал "30 минут". Мужчины затрясли головами. Подошел Вова и освободил их руки, Петр Ильич передал им планшеты и ручки и показал на стрелку манометра на баллоне.
  Через двадцать минут, после того, как Петру Ильичу вернули планшеты, Вова открыл окна и вышел за дверь. Он скоро вернулся с двумя ведрами воды и вылил на каждого из мужчин по ведру. Надев наручники, Вова отвязал ноги. Вместе с Петром Ильичом они вывели их из комнаты, оставив ее проветриваться. Если бы кто-то в это время увидел их в коридоре, то задал бы очень много вопросов. Двое человек в противогазах и плащах ведут двоих мокрых хрипящих мужчин под локоть. Мужчины лихорадочно озирались, не до конца понимая, куда их ведут.
  Они отвели их в душевую, где их ждала новая одежда, старую, со следами газа, Вова убрал в пластиковый мешок. Мужчины долго и тщательно мылись, боясь оставить на себе хоть часть этого яда, постепенно они стали приходить в себя.
  Выйдя из душа, они долго смотрели на двоих мужчин в противогазах.
  - Это не законно, и вы это знаете, - сказал мужчина с избытым лицом. - Вы не сможете эти показания пришить к нашему делу.
  Петр Ильич снял противогаз и долго, пристально посмотрел ему в глаза. Живот вновь начало саднить от боли, шрамы задвигались, до этого он ничего не чувствовал.
  - А тебе не западло, что кто-то, просто так убивает сотни человек, как собак? - спросил Петр Ильич.
  - Кто они мне?
  - А те кто тебе? А ты сам кто?
  Мужчина с избитым лицом стал медленно одеваться, казалось, что он задумался. Второй бросал на него боязливые взгляды. Одевшись, он посмотрел на Петра Ильича и спросил: " Сколько детей?"
  - Сорок восемь, пятерым было меньше трех.
  Мужчина схватился за голову и сел на пол, уткнувшись лицом в колени.
  - Ты... это... они же нас, - залепетал второй.
  - Я все подпишу, - сказал мужчина с избитым лицом, выдержав взгляд Петра Ильича, потом он усмехнулся и добавил. - Но тебя грохнут, мент.
  - Посмотрим, - ответил ему Петр Ильич, привыкший уже к подобным фразам и не воспринимавший их всерьез.
  - Нет, ты не понял. Тебя грохнут свои, - засмеялся тот.
  
  - И что вы хотите от меня? - Константин Павлович посмотрел на нависшими над ним Петра Ильича и Вову, они провели ночь в управлении, перебиваясь дерганным сном на диванах в приемной, и поэтому были на взводе. - Этого мало, более того...
  - Как это мало?! - взревел Петр Ильич. - Надо брать всех и под замок, а там расколются!
  - Да не расколются, - устало ответил ему Константин Павлович, кивнув недоуменному Вове, чтобы тот сел, Вова повиновался. - Вот который сейчас час?
  - Девять утра, - ответил Вова, широко зевнув.
  - Так вот что, ребята, послушайте меня внимательно. Эта бумага стоит очень дорого, - Константин Павлович поднял со стола признательные показания, полученные ночью. Они были переписаны начисто, а внизу стояли ровные и четкие подписи задержанных. - Это документ, только вот он нам не поможет. Не перебивай, Петя, не перебивай.
  Петр Ильич устало сел на стул и обхватил колени руками, начав слегка раскачиваться, это было всегда, когда он перебарывал в себе сильный приступ гнева. В этом качании было что-то из его детства, когда его, еще совсем маленького и доверчивого били на горке возле дома, а он не мог ответить, не мог ударить по лицу человека... но это прошло с годами, когда он перестал видеть человека в людях.
  - Я уж не знаю, кто и как передал, но их адвокаты, заметьте, это не простые пиджаки, это целая команда. Так вот эти адвокаты уже написали такую кучу бумаг, что нам до конца года с ней не разобраться.
  - Да пусть пишут, нам то что? - процедил сквозь зубы Петр Ильич.
  - Да, мы разве сделали плохо? По-моему четко отработали допрос, - сказал Вова.
  - Вот с этим я не спорю, сработали вы четко и грамотно, но мы же не на войне, сейчас другое время, - сказал Константин Павлович, но его заглушил рев Петра Ильича, вскочившего с места.
  - Не на войне?! Не на войне?! А что это по-твоему?! Это война, Кость! Война против нас! И ведем ее мы сами против себя! Нет, не надо говорить, что сейчас время другое, не надо! Ты знаешь, я был на обеих войнах, я видел, я знаю, да я сам, сам, понимаешь, сам! Вот этими руками, вот этими! - Петр Ильич затряс огромными кулаками в воздухе. - Но не говори мне, что мы делали там что-то неправильно, не говори! Иначе мы все преступники - все! А я не считаю себя преступником, не считаю! А преступники - они, я солдат, я должен выполнять приказ - и вчера мы его выполнили! Выполнили без вопросов, без вопросов, выполнили... выполнили...
  Его речь стал замедляться, в одно мгновенье он упал на стул, и если бы его не подхватил Вова, то сполз бы на пол. Петра Ильича стала бить мелкая дрожь, он пытался говорить, но вместо этого изо рта раздавались булькающие звуки, пошла пена. Вова испуганно смотрел на Константина Павловича, тот выворачивал ящики стола, вытряхивая из них содержимое, ища заветные таблетки. Наконец безликая полоска упала на пол. Константин Павлович сунул две таблетки в рот Петру Ильичу, Вова бросился к графину с водой, прямо из него заливая воду в рот.
  - Что с ним? - голос у Вовы дрожал. А в глазах блестели слезы.
  - Он контуженный, два раза, - пояснил Константин Павлович. - Опять забросил лечение, ох, Петя.
  - Я не знал, он никогда не рассказывал об этом.
  - И не спрашивай, он не любит этих разговоров, - Константин Павлович посмотрел в лицо Петру Ильичу, его глаза прояснялись, лицо медленно наливалось здоровым цветом.
  - Я нормально, - сказал Петр Ильич.
  - Нет, ненормально, - покачал головой Константин Павлович. - Вов, отвезешь его домой, заодно и сам отдохнешь. Это дело надо переспать, а то дров наломаем. А я пока все у нашего генерала согласую.
  - Хорошо, - Вова помог Петру Ильичу подняться, его еще пошатывало. - Может, мы завтра с утра съездим в этот "Вектор М"? Так, просто поговорим, а?
  - Можно, - согласился Константин Павлович. - Я пока дам задание, ребята нароют вам про этого Руслана.
  - Не то это все, - глухо произнес Петр Ильич. - Он такое же ничто, как те, что у нас сидят. Надо брать этого директора и колоть, как мы этих. Сразу все расскажет, сразу!
  - Не кипятись, посмотрим, если разрешат, то обязательно сделаем, - Константин Павлович похлопал его по плечу. - Завтра к ним съездишь, только, Петь, надо вежливо, хорошо?
  - Хорошо, - пробурчал тот в ответ.
  - А Руслана этого надо пробить, все же есть? И телефон, и приметы. Вот мне только одно непонятно, что они собирались делать с этими серверами? Они же не смогут вытащить с них ничего, не получится, без ключей доступа.
  - Я с Шамилем это обсудил, он думает, что они и не будут ничего искать или взламывать, а просто уничтожат их. Это же надежнее, чем пытаться украсть информацию, физическое уничтожение данных, а там пока восстановят, у-у, столько времени пройдет, - ответил Вова. - Я, кстати, уже запрос по мобильнику отправил, должны скоро все сбросить.
  - Молодец, - похвалил его Константин Павлович. - Завтра приедете пораньше, посмотрите.
  - Ты лучше Денису сбрось, а он нам расскажет, - предложил Петр Ильич, приходя в себя, будто бы приступа и не было.
  - Верно, так и сделаем, - согласился Константин Павлович. - Все, до завтра.
  Он пожал каждому руку и стоя проводил их. Как дверь закрылась, Константин Павлович подошел к столу и еще раз перечитал выбитые ночью показания, под сердцем защемило, он с силой потер это место, день намечался отвратительный.
  
  - Ты что собираешься делать? - спросил Петр Ильич Вову, когда они сели в машину.
  - Не знаю, день свободный, - пожал тот плечами, выезжая с парковки, - ничего, наверное. Моя сегодня на сутках, появится утром.
  - Ясно, она вроде собиралась перейти на другой график, или я что-то путаю.
  - Нет, не путаешь. Не разрешили, пока. Точнее, уговорили.
  - Может и правильно, ей же вроде нравится там работать.
  - Нравится, но брать полторы ставки каждый месяц, не знаю, мне ее жалко.
  - Так женись, и перестанешь жалеть.
  - Какой ты циник! Как же не жалеть, она же у меня гинеколог.
  - Вроде хирург?
  - Ну, так и есть.
  - Что-то я туго соображаю. Значит тогда так, сейчас едем ко мне, завтракаем, а потом поедем к тебе, повесим, наконец, эту раковину.
  - Ой, неохота так.
  - Ты поговори мне еще.
  - Слушаюсь, товарищ старший следователь!
  Дома у Петра Ильича их встретила его жена, высокая, она была чуть-чуть выше Петра Ильича, женщина с фигурой диаметрально противоположной мужу. Она была на зависть стройная, а в ее движениях и походке улавливалась сила и грация укротительницы тигров. На его бурчание она отвечала ему лаской, одаривая еле заметными прикосновениями, заставляя его бурный нрав повиноваться своей воле. Вова весь замлел от ее ухаживаний, зачарованно смотря, как она собирает им на стол, и все вздыхал, что ему такого вряд ли дождаться.
  - Не торопись с выводами, - сказала ему жена Петра Ильича, звали ее под стать ее облику - Маргарита Львовна. - Как укротишь свою жену, такой она и будет.
  - Это еще кто кого укротит, - буркнул Петр Ильич, принимаясь за пышный омлет с колбасой и зеленью.
  - А ты не бурчи, медведь, - легонько толкнула она его в плечо. - Ты лучше ешь, а то исхудал совсем. Не спали всю ночь, да?
  - Да так, немного прикорнули на диване, - сказал Вова, наслаждаясь домашней едой.
  - Ну ничего, отдохнете, - сказала она. - Петь, а Людочка тебя вчера так ждала.
  - А что случилось? - удивился Петр Ильич.
  - Ну как же, у нее скоро выступление, а деда нет. Кто ей поможет советом?
  - Пусть мама поможет.
  - Ну, Петь, у Ксюши новая работа, ей некогда.
  - Да ей всегда некогда.
  - Володя, вы нас не слушайте. В нашей семье постоянный спор по поводу дочери. Вот Петя ее ругает, а я защищаю, но, когда надо, он первый бросится ей помогать.
  - Бабе тридцать пять лет, а мозги как у двадцатилетней! - возмутился Петр Ильич.
  - Ну-ну, прекрати, - погрозила ему пальцем Маргарита Львовна. - Не всем же так повезло, как мне с тобой. Володь, еще будешь?
  - Конечно! - Вова протянул ей пустую тарелку, на которую она положила остатки омлета и вчерашние сырники. - Петр Ильич, может, часика через два поедем, а?
  - Что, объелся? - Петр Ильич насмешливо посмотрел на жену. - Эта сирена потопила не один фрегат.
  Он демонстративно ткнул вилкой в жену и безудержно зазевал.
  - Володь, я вам постелю в гостиной на диване, поспите пару часиков, - улыбнулась Маргарита Львовна. - Вот уже и Петя засыпает.
  Петр Ильич угрюмо уткнулся в чашку с чаем, но очень быстро затрясся от смеха, глядя на то, как Вова корчил просительную физиономию.
  
  
  6.
  
  4:30. В черном небе сквозь плотные облака не проглядывается ни одной звезды. Редкие машины поспешно проезжают открытую площадь вокзала, устремляясь на проспект. Со стороны проспекта медленно въезжают несколько машин, пара пикапов и легковые. Группа продвигается по площади, уходя в сторону бизнес- центра. Машины останавливаются у ограждения и глушат двигатели. Темные фигуры выходят из машин и принимаются разгружать пикапы. Мужчины берут деревянные брусья и переходят линию ограждения, идя прямо к бизнес-центру. После разгрузки пикапы уезжают, а на их место встают газели, спринтеры, из которых все более прибывающая толпа берет пиломатериал и идет к бизнес-центру, где первые уже начинают сколачивать деревянный остов. Людей становится все больше, они прибывают со всех концов, кто-то приезжает на такси, кто-то пешком, кого-то привозят родные. Они друг друга знают, все друг друга знают, обнимаются как старые знакомые, но никто не говорит ни слова, каждый знает зачем он здесь и почему. Когда деревянный остов почти готов, его укрепили металлическими профилями, скрепляя их болтами, конструкция становится похожа на скелет пирамиды. Новоприбывшие укладывают рядом с пирамидой доски, тюки с вещами, кто-то принес покрышки, канистры с бензином. Пирамиду набивают всем, что есть, набивают яростно, порой остервенело вбивая вещи внутрь, но нет в этом успокоения для людей, движении их становятся более отрывистыми, кто-то начинает плакать, но никто не пытается их успокоить, не потому, что нет дела, а потому, что этого нельзя делать, многие перестали чувствовать, перестали плакать, имея вместо сердца кучу пепла, способную родить лишь ненависть... Пускай те, кто может, плачут, значит, у них есть шанс, маленький, но шанс остаться людьми. Но очень скоро все стихает, боль от расставания с дорогими сердцу вещами близких проходит, вместо нее вперед выходит ненависть, кажется, что от нее темнеет вокруг, и уже не видно света фонарей, отблеска маяков сломанного ограждения.
  За ними издали наблюдают полицейские, но никто из них не решается подойти к ним, никто не хочет им мешать. К площади стянуты автобусы с ОМОНом, с гвардейцами, они стоят вдалеке, их не видно, но им видно все. Офицеры молча смотрят за происходящем, смотрят друг другу в глаза, и никто не готов отдать приказ, приказ, который им дали накануне - разогнать, разогнать любой ценой. Стоят заряженные водометные машины, солдаты готовы.
  Собравшиеся на площади знают, что за ними следят, они знают, чем им это грозит, и не боятся, бояться ради чего? Здесь собрались те, кому нечего терять, собрались, чтобы вырвать ответ, вырвать из лживых глоток правду... правда никто в это не верит, что они узнают правду. Пирамиду поджигают, и красное пламя, подбодренное разлитым бензином, вырывает улицу из мрака. Пирамида сильно разгорается, треща, разбрасывая во все стороны снопы искр. Есть в этом пламени успокоение, есть древнее, глубоко похороненное гуманистическим миром наслаждение. Собравшиеся заворожено смотрят на огонь, смотрят на лица друзей по несчастью и молчат. Все знают их требование, и они не уйдут отсюда, пока оно не будет выполнено.
  Через полчаса их берут в кольцо окружения, солдаты, убрав оружие за спину, стоят и смотрят на огонь. Время остановилось, пламя горит, наступает утро, а никто не двинется с места. Надрываются рации, офицеры переглядываются со своими подчиненными, солдатами, ОМОНовцами в глухих шлемах, находя поддержку своего решения не следовать преступному приказу. Подъезжают новые машины, подходят люди, каждый несет что-то свое, чтобы бросить в костер. Их пропускают, безмолвно и свободно. Здесь уже не только те, кто потерял своих близких, здесь собрался город, впервые объединенный, впервые за многие годы, отказавшийся от своих интересов, мелких, ничтожных, город, который представляли люди, объединившиеся в народ... но почему для этого нужно, чтобы погибали люди?
  Автобусы телеканалов стали вдалеке, полиция не подпускала их к костру, отчетливо давая понять их причастность к черной лжи, заполонившей все вокруг. Некоторые журналисты требовали, но их не слушали, а особо рьяных уводили в автозаки и закрывали там, чтобы успокоились.
  Небо светлело, а люди все прибывали. Кто-то пытался начать митинг, но их тут же сами собравшиеся затыкали, выгоняя из своих рядов. Оцепление расширялось, и скоро вся площадь была заполнена людьми. Многим не было видно горящей пирамиды, но был виден черный дым, взметавшийся в небо. Всех, кто приходил с вещами, пропускали вперед по незаметным коридорам, граждане, не сговариваясь, сами организовали себя, уважая стоявшего рядом, пускай он и другого сословия, здесь все были равны.
  Когда толпу попытались разрезать кортежи высоких чинов, толпа сомкнулась, а мерседес генерала, решившего на месте давать указания, почти перевернули, дав ему возможность позорно отступить назад. Граждане не повиновались, а органы не приказывали, став в этот миг такими же гражданами, некоторые солдаты смешались с толпой, повинуясь внутренней воле, свободной воле.
  
  В холле отделения было многолюдно. Больные и медсестры, забывшие на время о назначениях и режиме, как загипнотизированные смотрели в экран телевизора. В верхнем правом углу был выведен экран прямой трансляции с площади, открывающий вид с крыши дома недалеко от вокзала. Толпа народа заполнила всю площадь, оставив две полосы для проезда машин. Вдалеке высился костер, напоминавший с этого угла скорее развевающееся знамя. Ведущая тревожным голосом, нагнетая атмосферу, озвучивала версии официальных лиц, видевших в этом проявлении народного протеста влияние сил запада, называя все это новой "оранжевой революцией". Студия сменялась записью интервью депутатов, глав комитетов, грозными, но слегка подрагивающими голосами, приказывающие всем разойтись и утверждая, что провокации не пройдут. Депутаты сменялись экспертами, завсегдателями телевизионных ток-шоу, которые повторяли одно и то же, привязывая к событию ненужные аналогии, домысливая своим же версии до небывалого идиотизма.
  Больные вполголоса обсуждали это, поделившись на три лагеря. Первый беспрекословно верил всему, что говорили, второй лагерь говорил, что это ложь, но был и третий лагерь, самый многочисленный, который молчал и просто смотрел на бегущую внизу строку, куда режиссер телеэфира помещал прилетавшие молнии.
  Денис сидел ближе к выходу в коридор, внимательно следя за бегущей строкой. Вот промелькнула новость, что корреспондентов BBC вытолкали из толпы, куда они пытались протиснуться под видом простых людей, некоторым набили морду. Следом прилетела строчка о том, что избили съемочную группу государственного канала, после того, как собравшиеся услышали, о чем говорит корреспондент. Краем глаза он ловил холеные рожи чиновников и депутатов, рассуждавших об угрозе суверенитета и словом не обмолвившись о чувствах и желании людей знать правду. Собравшихся называли не иначе, как безмозглым скотом, который собрали под свои знамена многочисленные представители "пятой колонны", которую стоило добить еще в зародыше, а не играть в никому ненужную демократию. Но не было главного, президент молчал, и каждый спикер прыгал из штанов, чтобы предугадать волю главного феодала.
  На экране появилась новостная отбивка, давая людям отдохнуть от новостей. Вздох облегчения пронесся по холлу, все устали это смотреть, но никто не мог и пошевелиться, экран затягивал, манил к себе, давая долгожданное зрелище и ожидание крови.
  Появилась прямая трансляция с брифинга ведущей партии. Спикер говорил о недопустимости влияния на политику сил Запада, перекрикивая неодобрительный гул из зала. Он повышал голос, усиливал накал, и в один момент в него полетел пакет с майонезом, потом яйца, бутылки. Зал кричал, требуя его заткнуться. Спикера с позором увела служба охраны, камера показала зал, лица негодующих журналистов и просто граждан, пришедших сюда. Полицейские просили успокоиться и разойтись, гвардейцы не трогали разгневанную толпу, складывалось впечатление, что был дан сигнал с самого верха никого не трогать.
  Экран мигнул, и появилась другая прямая трансляция с Пушкинской площади. Силы оппозиции на скоро сбитых подмостках в мегафоны вели пропаганду, повторяя по сути то же самое, но с другой стороны, обвиняя во всем власти и требуя решительных действий, желая возглавить протест. Камера показывала то трибуну, то собравшихся на митинг. Поначалу первые ряды приветствовали слова оппозиционера, но, как только он стал заявлять свои притязания на акцию на вокзальной площади, толпа тут же ответила ему гулом, вперед выступили мужчины и женщины, открыто призывающие его уйти со сцены. Оппозиционер, поддерживаемый своими соратниками, не уходил, начиная тыкать в них пальцем, что это кремлевские провокаторы, но первые ряды, до этого поддерживающие его, двинулись вперед, массой сбивая его со сцены. К микрофону вышел высокий мужчина, он снял шапку, он начал говорить, но трансляция прервалась, включая студию.
  Ведущая, до этого смотревшая на всех грозным лицом, теперь была немного весела, рассказывая о том, как сорвались брифинги и пресс-коференции представителей власти, о скоротечных попытках организовать митинги оппозиционными силами. Денис подумал, что СМИ все равно, кого мазать грязью. Они готовы продать любую новость, любого, главное, чтобы это продавалось. Тон вещания перешел от настойчиво патриотического в ехидно-иронический, показывая беспомощность властей и бессмысленность оппозиции. Холл загудел, стали раздаваться смешки, противоборствующие лагеря объединились в насмешке над всеми, только третий лагерь молчал, погружаясь все глубже в хмурую задумчивость.
  Денису стало тошно от всего этого, он рывком поднялся, ощутив сильную боль в лопатке, боль отрезвила его, вырывая из плена телезомбирования. Вернувшись в палату, он закрыл дверь, убирая гул из холла. Желая отвлечься, он сел за компьютер, решив еще раз проверить себя, желая понять, упустил ли он что-то в аналитической справке, которую он ночью готовил по поручению Константина Павловича. Телефон почувствовал его присутствие и завибрировал, напоминая о пропущенных звонках. Звонила Алина, пять раз.
  Она взяла трубку почти сразу, в телефоне стоял непонятный гул, напоминавший движение огромного вентилятора, гул заглушал ее голос, и Денис догадался, что это гул тысяч голосов.
  - Ты где? - спросил он.
  - Мы на площади! - крикнула ему в ответ Алина.
  - Как на площади? - испугался он.
  - Подожди, я сейчас прикрою! - крикнула она, в динамике зашуршало, ее голос стал глуше, но более разборчивым. - Мы все пошли сюда, пешком! Метро не работает, мы шли от Лесной улицы. У нас все магазины закрылись, мы все пришли! Представляешь?
  - Алина, там же еще не все убрали, ты далеко от бизнес-центра?
  - Нет, мы как раз у него стоим, зашли с другого конца, тут толпа меньше!
  - Алин, будь осторожна, они же только начали дезинфекцию здания, - Денис встал и от волнения подошел к окну, барабаня свободной рукой по подоконнику.
  - Да какое это имеет значение? - крикнула она в ответ. - Нас всех могут отравить в любой момент, а никто и не скажет даже за что! Нечего бояться, время бояться прошло!
  Денис услышал одобрительные возгласы рядом с ней, поддерживающие ее слова.
  - Ты будь осторожнее, пожалуйста.
  - Хорошо, ты не волнуйся! Послушай, ты слышишь? - Алина подняла трубку над своей головой.
  По толпе, как волна, стал нарастать гул голосов, повторяющих одно и тоже слово, сначала не в такт, но постепенно все синхронизировались, и вся площадь заполнилась дрожью от десятков тысяч голосов, повторяющих вопрос: "Кто? Кто? Кто?" Это было и страшно и волнующе, казалось, что земля дрожит вокруг, еще немного, и здания рядом рассыпятся в мелкую пыль, и мир треснет. Денис слышал голос Алины, также самозабвенно повторяющий этот вопрос, и ощутил, что сам проговаривает его про себя.
  В палату ворвалась медсестра и впустила гул от телевизора, повторяющего с задержкой безответный вопрос: "Кто?!"
  - Денис, там такое! - сказала она.
  Денис включил громкую связь на телефоне, медсестра подошла к нему и схватилась руками за лицо, звук из телефона был страшнее любой трансляции, опережающий ее на секунды.
  - Что же это? Что же будет? - спросила она его.
  Внезапно связь оборвалась, Денис тщетно пытался набрать Алину, но номер был недоступен. Затих и телевизор в холе, послышались звуки промежуточной отбивки. Денис попробовал набрать Петра Ильича, но номер был недоступен.
  - Похоже вышки отключили, - сказал он.
  - Что делать? - спросила медсестра, ища в его глазах ответ, но он не знал, что ей ответить. Она поняла это и расплакалась, закрыв лицо руками.
  - Не расстраивайся, не надо плакать, - он притянул ее к себе, успокаивая, как ребенка. Собственно она была ребенком, по сравнению с ним. Молоденькая, не больше двадцати лет, с большими доверчивыми глазами и добрыми руками.
  - Но ваши же знают? - с надеждой спросила она,.
  - Все знают, не переживай так, не надо, - а у самого сердце заходилось от волнения.
  В палату вбежала старшая медсестра и забрала ее, нескольким больным стало плохо. Гул телевизора пропал, погрузив отделение в звенящую тишину. Денис попробовал набрать Алину, но связи все еще не было. Он сел за компьютер и заставил себя сосредоточиться на деле.
  По показаниям допрошенных лиц задержанных у здания судебных приставов, был установлен один из организаторов кражи серверов. Личности самих исполнителей не имели особого интереса - это были рецидивисты, неоднократно судимые. Денис проговаривал все про себя, будто бы строя обвинительную речь, так было проще найти ошибку. Их нанял гражданин Еремеев Руслан Викторович, 1968 года рождения. Здесь Денис остановился, поставив вопросительный знак, данные были получены по номеру мобильного телефона, возможно, что это была ошибка. Но другие факты говорили, что ошибки нет, призывая отработать эту версию.
  Гражданин Еремеев являлся до 1995 года кадровым военным. Согласно справке из военкомата он дослужился до майора инженерных войск. С 1991 по 1995 гг. участвовал в совместной работе по утилизации химического оружия вместе с военными из США и Великобритании на полигоне в г. Чапаевске Саратовской области. Здесь информация заканчивалась, о его роли в данной работе ничего известно не было. С 1997 года гражданин Еремеев работал на компанию "Фулгуард-Пауэр", русско-американскую компанию, по кодам деятельности они оказывали услуги по консультации в вопросах безопасности зданий и складских комплексов. С 2007 г. работает в компании "Вектор М Консалтинг" на должности начальника службы безопасности.
  Уже по имеющимся данным можно было брать всю эту компанию без бумажной волокиты, но Дениса смущало то, что дело было настолько топорно организовано. Ему вспомнились слова Петра Ильича, который всегда недвусмысленно говорил, что не стоит недооценивать преступников, но и наделять их сверхумственными способностями тоже не стоит. Часто имеет место обыкновенная глупость и самоуверенность, наглая, жесткая, и это их преимущество. Но почему так защищают эту компанию? Почему не дают зеленого сигнала, чтобы встряхнуть ее, ведь что-нибудь и выпадет. Денис не верил, что эта компания не имеет никакого отношения к этому преступлению. Все указывало на нее, но компания была в долгах, на исполнении лежали дела, с компании должны были взыскать значительные суммы. Это с одной стороны, опять же, судебные приставы, почти через дорогу. С другой стороны все их здания были застрахованы, а страховая компания, используя связи, не дает информацию о величине выплаты при теракте, ведь все сводилось к этому, точнее говоря, сводили. Стоило и эту страховую потрясти, но опять запрет, команда не трогать.
  Денис откинулся на спинку кровати и посмотрел в окно. Удивительно, как разгулялась погода. Еще вчера шел снег, а сейчас ветер разогнал все тучи, открывая взору теплое весеннее солнце. Он задержался на этой мысли и подумал об Алине. Отбрасывая переживания, все должно быть хорошо. Март только-только наступил, а скоро и апрель, так хотелось думать, его должны будут выписать домой... интересно, как быстро она стала самым близким для него человеком, а он для нее, может он ошибался, но ему очень хотелось в это верить. Глядя на солнце, ему в голову пришла новая мысль, вспомнился отчет финаналитиков, оценивших страховку зданий и других активов в более чем 15 миллиардов рублей.
  - Есть за что бороться, - сказал вслух Денис, коря себя за то, что раньше не подумал об этом.
  Интернет работал, странно, значит, блокировали только мобильную связь. Он отправил запросы по поводу всех имеющихся фигурантов дела на предмет их работы или других отношений со страховой компанией. Он набрал Петра Ильича, он был доступен, но не ответил. Тогда он набрал Алину, связь тут же оборвалась. Перезвонил Петр Ильич.
  - Привет, как дела? - спросил он бодрым голосом.
  - Нормально. Ты видел, что творится?
  - Да, мы с Вовкой заезжали туда, это, я тебе скажу, сила. Вот так, что-то будет, что-то будет.
  - Там Алина.
  - Молодец, она мне нравится. Ты не переживай, провокаций не будет, наши ребята не допустят. Там целый полк согнали, провокаторов сразу в автозаки и увозят.
  - Хорошо, ты меня успокоил. А куда вы едете?
  - Мы едем в гости к "Вектор М", - важно сказал Петр Ильич. - Дано высочайшее разрешение поговорить.
  - Ты собираешься разговаривать с ними?
  - Да нет, конечно же. Мы взяли четыре наряда, будем брать всех, кто там будет, а потом разберемся. Князь согласовал это у генерала. Если что, ответим все вместе.
  - Добьем гадину! - послышался голос Вовы. - Денис, привет!
  - И Вовке привет, - улыбнулся Денис, - жалко, что меня с вами нет.
  - Ты не жалей, и на тебя ублюдков хватит, - ответил Петр Ильич. - Главное, чтобы к лету восстановился.
  - Конечно, обязательно. Даже отжиматься начал.
  - Молодец, так держать. А чего звонил?
  - Я вот подумал, а почему мы не трясем эту страховую, "Гарант-Сервис Групп"? Я бы пощупал их, на предмет сговора.
  - Мысль, - согласился Петр Ильич. - Но, боюсь, что сегодня мы всех не окучим. Вечером поговорю с князем, может разрешат, а так тряхнуть бы не мешало, согласен. Слушай, а что немцы, молчат?
  - Молчат. Андрей писал в последний раз, что это дело переходит выше, ну все, как у нас.
  - Это да, одно и то же воронье.
  - Во-во, но у него есть еще пара открытых вопросов, он обещал отписаться.
  - Ты его потереби.
  - Да не надо, он, насколько я понимаю, очень ответственный. Обещал через посольство прислать посылочку с подарками.
  - Прямо так и с подарками?
  - Ага, мне звонили оттуда, на следующей неделе привезут.
  - Быстро, надеюсь, там будет что-то ценное.
  - Уверен, что будет, иначе бы он этим не занимался.
  - Ну лады, пиши, что да как. Мы уже подъезжаем.
  - Хорошо. Он скидывал пару ссылок на статьи из их газет, у них такая шумиха поднялась, обвиняют Россию в подготовке к теракту в Германии.
  - Это из-за пары грязных тряпок в ангаре?
  - Да, раздули катастрофу.
  - Мне вот кажется, что везде сработают одни и те же любители - и все идиоты!
  - Похоже на то, эра "постправды".
  - Поясни?
  - Это когда доказательств не надо, по одному или нескольким сообщениям в интернете устанавливается истина, доказательства не нужны, более того, они отвергаются сразу. Презумпция виновности, раз, кто-то написал, то значит правда.
  - Что-то это мне советское телевидение напоминает, раз по телеку сказали, а там врать же не будут.
  - Похоже на то. Андре написал, что у них там так радовались, когда СССР рухнул, а теперь перенимают все самое худшее оттуда.
  - Ну да, а мы от них. Ладно, обсудим потом за бутылкой коньяка, Вовка должен проставиться.
  - Должен-должен, - подтвердил Вова.
  - Договорились, - ответил Денис. - До связи, расскажете, как все прошло.
  - Непременно, - Петр Ильич положил трубку.
  Денис вздохнул и отложил телефон. Пискнул мессенджер, он моментально схватил его, писала Алина: "Я еду домой, связь отрубили, все нормально".
  "Куда едешь?".
  "Домой к тебе, в центре связь не работает, а я на работу завтра не иду".
  "Отлично!".
  "Ты рад?"
  "Конечно, приедешь, позвони".
  "Ага".
  У него отлегло от сердца, и проснулся аппетит. Организм напомнил ему, что он не завтракал, а уже был обед. Достав из холодильника контейнеры с едой, которую принесла ему Алина, он сел с ним у тумбочки, листая свободной рукой почту на компьютере.
  С неизвестного адреса пришло письмо от Андре Шонера, он писал с личной почты, в нике которой значилась женское имя, Денис прочел его как Амалия. Андре писал, что завтра они едут на эксгумацию тел работников завода, где собирали фильтры, а потом в Чехию, искать компанию, которая продала дозаторы, коллеги из Чехии вроде напали на след. Он спрашивал, нет ли у него дополнительной информации или может фотографий подозреваемых, чтобы он смог проверить их у свидетелей. Денис отложил еду и стал быстро набирать ответ, он сам хотел его об этом просить, подготовив небольшие досье на немецком на каждую персону.
  
  В офисе было немноголюдно, но царила неестественная спешка. Все куда-то бежали, перетаскивая из кабинета в кабинет толстые папки с бумагами. Из комнат раздавался звук работающих шредеров и нервная ругань, когда уничтожитель бумаги забивался от толстой пачки или застревали забытые скрепки. К бледной секретарше подошел высокий ухоженного вида мужчина и постучал пальцами по столу.
  - Я жду ответа, Игорь Валерьевич, - ответила девушка на его дробь. - Они должны вот-вот прислать ответ.
  - Ксюша, ну ты им позвони, пусть поторопятся, - сказал он высоким голосом. - Позвони, позвони.
  - Да, Игорь Валерьевич, - секретарша набрал номер и после ответа быстро проговорила. - Это "Вектор М", есть...а, нашли? Спасибо большое. Присылайте, да, очень ждем.
  Она кивнула начальнику, Игорь Валерьевич радостно хлопнул ладонью по столу и улыбнулся.
  - А обратный билет вам брать? - тихо спросила секретарша.
  - Нет, пока не надо, - ответил он, не ожидая этого вопроса, на его лице отразился ответ, и девушка побледнела еще больше, прошептав.
  - А как же мы, что с нами?
  - А что будет? - наигранно сказал Игорь Валерьевич. - Ничего не будет. Мы же здесь ни при чем. Мы же не можем нести ответственность за этих террористов, верно?
  - Тогда почему вы уезжаете?
  - А вот это не твое дело, - резко ответил он, вперившись в нее своим маленькими глазками. - Ты что-то много себе позволять стала.
  - Извините, Игорь Валерьевич.
  Дверь офиса открылась, и в помещение стремительно вошли полицейские в бронежилетах и с автоматами наперевес. Игорь Валерьевич отшатнулся от стойки, лихорадочно доставая телефон, но один из полицейских грубо выхватил его из рук и толкнул его к стене.
  - Какое вы имеете права? - вскричал Игорь Валерьевич.
  - Не разговаривать, - сказал полицейский, удерживая его у стены, он передал телефон подошедшему Вове, тот спрятал его в прозрачный пакет.
  - Всем отойти от своих мест и встать у стены лицом к ней, руки положить на стену так, чтобы мы их видели, - скомандовал другой полицейский.
  - На каком основании?! - вскричал Игорь Валерьевич, но получил тычок ствола в поясницу.
  Секретарша послушно встала и подошла к стене, поднимая руки выше лица. Другие полицейские стали выводить из комнат сотрудников с перекошенными от страха лицами, выстраивая их вдоль стены.
  - Добрый день, - сказал входя Петр Ильич. - Меня зовут Петр Ильич Самсонов, мы будем производить у вас обыск.
  - Кто вы такой?! - закричал Игорь Валерьевич.
  - Подведите его ко мне, - скомандовал Петр Ильич, полицейский грубо подтолкнул его к нему. Петр Ильич раскрыл свое удостоверение перед его лицом и сказал. - Старший следователь Самсонов Петр Ильич. Ваше имя и фамилия?
  - Да ты знаешь, что уже не работаешь? Ты уже уволен, понял, ты, урод?! - вскричал Игорь Валерьевич, но тут же получил удар прикладом в бок.
  - Имя, фамилия, - повторил Петр Ильич. - Так, в молчанку играем. Может кто-то другой знает?
  Секретарша подняла руку, и он подошел к ней.
  - Это Комаров Игорь Валерьевич, директор нашей компании, - прошептала она, Петр Ильич шепнул ей в ответ слова благодарности и сказал, чтобы она не волновалась, и вернулся к Игорю Валерьевичу.
  - Значит это сам гражданин Комаров, - улыбнулся Петр Ильич и кивнул Вове, чтобы он начал выводить задержанных из помещения. - Отлично, пойдем, поговорим?
  - Ты что, бессмертный? - спросил его Игорь Валерьевич, куда-то делся весь лоск и холеность, открыв его прошлое лицо, лицо из 90-х.
  - А ты не пугай, - сказал Петр Ильич и толкнул его в строну переговорной. Они вошли туда, Петр Ильич закрыл за собой дверь.
  Когда вывели всех, и в офис вошли эксперты, Вова пошел к Петру Ильичу, оставляя капитана следить за порядком. В переговорной на стуле сидел Игорь Валерьевич и прижимал ладони к носу, с них капала кровь.
  - Чего это с ним? - спросил Вова.
  - Ничего, кровь носом пошла, - хладнокровно ответил Петр Ильич, держа руки за спиной.
  - Я требую зафиксировать - он ударил меня! - вскричал Игорь Валерьевич, но, увидев, что Вова удивленно поднял брови, затих, прошептав. - Вы за это ответите.
  - Может, мы его на площадь отвезем, а? - предложил Вова, - я думаю, что там ему самое место.
  - Это хорошая мысль, - согласился Петр Ильич, заметив ужас в глазах Игоря Валерьевича.
  - Вы этого не сделаете, - процедил он сквозь зубы, насмешливо смотря на следователей. - Кишка тонка.
  - Вов, пристегни-ка его, - скомандовал Петр Ильич.
  - Ok, - Вова пристегнул руки Комарова к стулу. - Может, еще ноги пристегнем?
  - Необязательно, не убежит. Итак, гражданин Комаров, вам есть, что сказать следствию?
  - Не понимаю причину моего задержания и требую отпустить меня! Ваши действия незаконны! - закричал Комаров.
  - Ну, законность у нас определяет суд, так что не торопитесь с выводами, - ответил ему Петр Ильич. - Значит, сказать нечего. Это плохо, плохо для вас, гражданин Комаров.
  - Вот только не надо мне угрожать, - рассмеялся Комаров. - Через четыре часа, может позже, но меня выпустят, а ты, и ты, вас больше не будет, вы никто, понимаете? Никто.
  - Знакомая песня, не правда ли? - сказал Вова.
  - Ага, знакомая, - ухмыльнулся Петр Ильич. - Ну что, как обычно?
  - Давай, - Вова открыл настежь окна и вышел.
  Через несколько минут он вернулся с объемным пакетом. Вытащив оттуда длинные перчатки, Вова уверенно достал плотно запечатанный пакет, в котором лежали мокрые на вид тряпки. Затем он достал широкий скотч и кивнул Петру Ильичу, что готов.
  - Так будет каждый день, пока ты не заговоришь, - сказал Петр Ильич, закрывая дверь в переговорную.
  Вова подошел к Комарову и, быстро открыв пакет, надел его ему на голову, заматывая скотчем вокруг шеи. Закончив, он отошел назад, любуясь своей работой. Тряпки были сбрызнуты раздражающим газом, которым они вчера пытали задержанных. Концентрация была доставочная, чтобы газ стал разъедать кожу, заставлять кашлять, захлебываться в собственной мокроте. Гримаса ужаса застыла на лице Комарова, он шатался на стуле, тщетно пытаясь освободить руки, чтобы сорвать пакет, кожа на лице начала синеть, и Вова содрал пакет с головы.
  Когда Комаров отдышался, Петр Ильич подошел и склонился над его лицом.
  - Сорок восемь детей, ты ответишь за каждого, я буду отрывать от тебя по кусочку, пока ты не расскажешь мне, зачем вы это сделали.
  Комаров ничего не ответил, он шумно дышал, задыхаясь, захлебываясь от желания вдохнуть побольше воздуха.
  - Ну что, пакуем? - спросил Вова.
  - Давай, его в отдельную.
  Вова увел задержанного, а Петр Ильич подошел к окну. Он понимал, что эта игра в гестапо была ребячеством, но оно было искренним. Он знал, что утром Комарова отпустят, а до утра он не сможет ничего из него выбить, а если он ни при чем? Нет, не может быть, причем! И он, и этот Руслан - все они, все! Уверенность росла в нем гигантскими скачками, ему не нужен был мотив, он знал его - деньги, и больше ничего. Сколько стоит жизнь человека? Миллион рублей, десять миллионов? Пускай даже и десять и больше, но разве жизнь может мериться деньгами, кто дал им на это право?
  Он набрал номер и долго ждал ответа.
  - Алло, приветствую вас, товарищ начальник, - раздался в трубке расслабленный голос.
  - Надо поговорить.
  - Ну, надо, так надо. Давай как обычно.
  - Хорошо. Один придешь?
  - Ну, не знаю, может и нет, сам понимаешь. Дело срочное?
  - Да.
  - Понял, до встречи, товарищ начальник.
  Петр Ильич убрал телефон и глубоко вздохнул. Ему было не по нраву то, что он сейчас сделал, но другого выхода он не видел.
  Вошел Вова и спросил с порога.
  - Петр Ильич, может, девчонок-то отпустим? Чего их мучить? Как думаешь?
  - Данные все собрал?
  - Да, конечно, обижаете.
  - Тогда отпускай, завтра пускай приходят к нам, незачем им жизнь ломать.
  - Согласен, девчонки вроде нормальные. Тут собственно одни клерки остались, из руководства только этот Комаров, да бухгалтерия.
  - Ясно, отпускай, чтобы завтра к нам, а иначе задержим, объясни популярно.
  - Сделаю, - обрадовался Вова. - Да, Князь звонил, у тебя телефон занят был.
  - Что сказал?
  - Ну, что сказал, хм, сказал, чтобы мы готовились, грядет буря.
  - Всегда готов.
  
  7.
  
  Германия.
  
  По кладбищу гулял ветер, забираясь под полы пальто и норовя задуть за воротник, он кружился вокруг в неистовом танце, жестко встречая непрошенных гостей, выгоняя их со своей земли. Но люди, собравшиеся здесь возле отрытой могилы, не обращали внимания на его нападки, плотнее кутаясь и куря в ладонь. Рабочие с надеждой смотрели на полицейских, им хотелось, чтобы все прошло как можно быстрее, но инспектор только отрицательно качал головой. Возле могилы стояли Андре, Тоби и местный инспектор герр Шварц, уже сильно пожилой мужчина небольшого роста, но с большими, роскошными усами на маленьком лице. Вся его наружность производила впечатление добродушного старичка, не брезгующего лишней кружкой пива, но его истинный характер выдавали стальные серые глаза, смотревшие на собеседника не мигая, пронзая, испытывая его волю, в то время как лицо продолжало улыбаться. Он курил крохотную трубку, выпуская сизые клубы вкусно пахнущего дыма.
  - Как вы думаете, герр Шварц, долго нам еще ждать? - спросил Андре, замечая, как начинают нервничать судмедэксперты, ожидавшие рядом в машине.
  - Не знаю, это тяжелый вопрос. Сами, думаю, понимаете, - герр Шварц говорил медленно и обстоятельно, что придавало его облику законченность фигуры настоящего инспектора. - Как это случилось, они все стали одной семьей. Это интересно, а ведь раньше они терпеть друг друга не могли, писали жалобы. Как чудна и жестока жизнь, чтобы узнать человека, надо, чтобы другой умер. Дайте им немного времени, не думаю, что мы сильно спешим, мертвые не любят суеты.
  - Да, вы правы, - кивнул Андре. - Вы говорите, что они раньше враждовали, верно?
  - О, да! Они живут на одной улице. У Микки, его кремировали, он лежит здесь же, но на другой аллее. Так вот у него еще в школе была собака, большая такая, хорошая, я ее помню, умная, черт возьми. Так вот она покусала Гарри, они все учились в одном классе. Вот с этого все и началось. А Йозеф, да, Йозеф был всегда между ними. Он дружил и с Микки, и с Гарри. Это благодаря ему, они вместе пошли в одно училище после школы. Странная жизнь, дети дружили, а их матери враждовали, вот так.
  - А где отцы? - спросил Тоби, потирая замерзающее лицо.
  - А вот тут совсем интересно. Отца Микки не было с рождения, а вот отец Йозефа, как поговаривали, мог быть и отцом Гарри. Вы знаете, люди любят посплетничать.
  - У вас тут хоть сериал снимай, - усмехнулся Тоби.
  - А что, идея неплохая. Пусть это и называют городом, но вырос он из деревни и ею же и остался. Тут можно ничего не придумывать, понатыкать камер по домам и пускать в прямом эфире. Я уверен, что рейтинг будет не хуже "Игры престолов".
  - Ну вы вспомнили, - удивился Тоби. - Это уже не модно.
  - А мода не нужна, это важно для рекламы, а людям нужно всегда одно и то же: секс, кровь и немного сюжета.
  - Мне кажется, что вы не там работаете, - заметил Андре. - Может, стоит пойти на телевидение? Напишите сценарий, уверен, что материала у вас навалом.
  - Может быть, но я ленив, - усмехнулся герр Шварц. - А, вот и наши дамы.
  Вдали показались три женские фигуры. Они шли рядом друг с другом, держась за руки.
  - По центру мама Йозефа, фрау Шеффер. Она не захотела кремировать сына. Я думаю, это связано с ее профессией.
  - А кем она работает?
  - О, она уже не работает, вышла на пенсию. Она работала в нашем морге, удивительно спокойная женщина, она даже на похоронах не плакала.
  Женщины подошли к ним и сухо поздоровались. Герр Шварц дал команду, и рабочие стали вытягивать гроб наружу.
  - Вы действительно хотите на это посмотреть? - спросил герр Шварц у фрау Шеффер, та молча кивнула.
  Ее подруги в страхе отошли назад, издали наблюдая за тем, как гроб поставили на подготовленный постамент и стали открывать. Фрау Шеффер подошла к гробу и сама открыла крышку, глядя на уже начавшее разлагаться тело сына.
  - Йозеф, как ты изменился, - прошептала она, не решаясь до него дотронутьс, - но ты все равно улыбаешься, как всегда.
  Она сделала движение вперед, но подоспевший к ней герр Шварц отвел ее назад.
  - Он всегда улыбался, даже когда ему было больно, всегда улыбался, - повторяла она.
  - Да, это был ваш сын, - сказал герр Шварц, передавая ее подругам по несчастью. - Он всегда останется таким, как вы его помните.
  Фрау Шеффер пожала ему руку, и ушла, ведомая под руку подругами по несчастью. К герру Шварцу подошел судмедэксперт и что-то долго высказывал ему, нервно размахивая руками. Герр Шварц ничего ему не отвечал, морща лоб, эксперт выдохся и, бросив громко, что он будет жаловаться, ушел контролировать погрузку тела. Герр Шварц проводил его взглядом и, заново раскурив трубку, подошел к Андре и Тоби, наблюдавшими за погрузкой тела в машину судмедэкспертов.
  - Если бы мне кто-нибудь хотя бы намекнул на то, что стоит поискать следы химоружия, - герр Шварц попыхтел сизым дымом, - наверное, иначе бы смотрел на все это дело. Меня, конечно, смутили отчеты медиков, уж больно они единогласно определили диагноз, а ведь ребята были здоровые, насколько я могу судить. Играли в местной футбольной команде, а с астмой вряд ли и полтайма отбегаешь.
  - Астма бывает разная, - сказал Тоби. - Посмотрите на профессиональных лыжников.
  - Это профессиональный спорт, - скривился герр Шварц. - Это другой мир, мир иллюзий, мир тщеславия, к нам он не имеет никакого отношения, и это к лучшему.
  - Но если у вас были сомнения, то почему так быстро закрыли дело? - спросил Андре. - Я смотрел отчеты, производство было завершено в очень короткие сроки.
  - У меня есть руководство, как и у вас, не правда ли? А у руководства свои задачи, и это как с профессиональным спортом, понимаете, о чем я?
  - Очень хорошо понимаю, - ухмыльнулся Андре.
  - Вы знаете, меня уже третий год пытаются выпихнуть на пенсию. Я считаюсь тугодумом. А все потому, что у меня много вопросов, значит, я плохо соображаю, - улыбнулся герр Шварц, а в глазах его взорвалась такая тоска. - Эффективность, коллеги, знакомое слово, верно, Тоби?
  - Тоби тоже задает много вопросов, это плохой пример, - сказал Андре.
  - Это я у него научился, а на самом деле я действительно туго соображаю, поэтому и задаю кучу вопросов, причем иногда одних и тех же.
  - А вот не скажите, молодой человек. Я всегда задаю одни и те же вопросы и по многу раз, люди редко запоминают, и выдают себя, - похлопал его по плечу герр Шварц. - Эффективность должна быть в голове, а не на бумаге.
  - Нет, на бумаге это было раньше, теперь в базе, - поправил его Тоби.
  - Да, в базе. Вся наша жизнь бинарный код, по сути что? А по сути ничего, пшик, всего лишь несколько электрических импульсов, пара магнитов в ячейке, а как может это поменять судьбу человека, как может это уничтожить человека. Немыслимо, это просто немыслимо. Человек создал машину, которая сотрет его самого, как ненужный файл. Но это для фантастов, не буду отбирать их хлеб.
  - Герр Шварц, вам определенно стоит написать сценарий про свой город, точнее деревню. Может что-нибудь в духе "Твин Пикса", - предложил Андре.
  - И "Битва престолов", - добавил Тоби. - Чтобы крови и секса побольше, а то смотреть не будут.
  - Мечты, мечты, - ответил ему герр Шварц. - Что ж, господа, на этом все, тело увозят, результаты будут не раньше, чем через несколько недель, а может и не будет результата, все-таки много времени прошло.
  - Результат должен быть, я разговаривал со специалистами, метаболиты можно найти почти всегда, а нам этого и надо, - сказал Андре.
  - Вы знаете, это поможет мне, - ухмыльнулся герр Шварц. - Вы уже мне помогли. Я заново открываю дело.
  Они пожали друг другу руки и распрощались. Андре и Тоби ушли к машине, а герр Шварц остался с рабочими, закапывающими могилу, он обещал поставить им пиво.
  - О чем задумался? - спросил Тоби Андре, когда они выехали из города на трассу, Андре держал в руках записную книжку, но смотрел прямо перед собой, морща лоб.
  - Ты помнишь, что нам говорил господин Осснер о своих работниках?
  - Да, он был искренне подавлен их смертью. Мне показалось, что они были для него как семья.
  - Вот, и я об этом думаю. У него, кстати, своей семьи не было, только куча долгов по кредитам.
  - Да, помню. Как ты думаешь, почему он не пришел сегодня на кладбище? Может он не знал.
  - Нет, ему было отправлено уведомление неделю назад. Надо герра Шварца спросить, - Андре набрал номер герра Шварца, через минут он ответил.
  - Да. Слушаю вас, Андре,.
  - Герр Шварц, один вопрос, что вы можете сказать о господине Осснере?
  - А, я догадываюсь, что вы говорите о директоре этой фабрики, у нас Осснеров в городе много, но вряд ли они вам интересны. Если вкратце, то это неплохой человек, в меру жадный, но, если обещал, то выполнит, даже себе в убыток. Это, кстати, его и подвело, долгов у него накопилось много. Что еще сказать, любит играть в казино, в основном ездил на побережье Франции, но в последнее время вроде перестал, по крайней мере у меня этой информации нет.
  - Интересно, а вы знали, что в начале года он выплатил большую часть своих кредитов и на половину выкупил дом? - спросил Андре, сверяясь с записями в записной книжке. Он перевел телефон на медиа систему автомобиля, и в салоне послышалось задумчивое сопение герра Шварца.
  - Вы знаете, Андре, я этот момент не проверял. Мне кажется, что без надобности не стоит смотреть в чужие кошельки, но это очень любопытная информация.
  - А он мог уехать? Фабрика закрыта, бумагами занимается Бруно? - спросил Тоби.
  - Нет, уехать он не мог. Не такой человек. Он будет на фабрике до последнего.
  - Хм, а как вы думаете, кто мог знать, что у него появились деньги? - спросил Андре.
  - Ну, если верить банковской тайне, то никто, кроме сотрудников банка, - герр Шварц запыхтел трубкой. - Надо сказать, что мать Микки как раз там работает в операционной кассе. Вы, наверное, хотите к нему съездить? Вы недалеко уехали?
  - Нет, разворачиваемся, - ответил Тоби, давно перестроившись в сторону разворота. - Где вас подобрать?
  - Я недалеко от кладбища, там есть небольшой бар, увидите, он там один. Называется "Зеленый змий".
  - Хорошо, через полчаса будем, - ответил Тоби, задавая команду навигатору свободной рукой.
  - Отлично, а то у меня как раз осталась одна недопитая кружка, - ответил герр Шварц и повесил трубку.
  Герр Шварц ждал их у входа в бар. Над дверью питейного заведения красовался потрепанный, но забавный флаг с изображением добродушного зеленного змия, с ужасом глядящего на огромную бутылку с абсентом. Герр Шварц бодро подошел к ним, в его облике ничего не изменилось, только, наверное, усы стали торчать выше, а в глазах горел веселый огонек. Но, как только он сел в машину, они ощутили, что он изрядно принял на грудь, салон заполнился крепким запахом горького пива и табака.
  - Нам надо выехать за город, господин Осснер живет там, - сказал Герр Шварц. - Еще его отец выстроил тот дом, тогда земля дорого не стоила, можно было себе позволить.
  Он задумался и, казалось, задремал. Тоби знал адрес и в штурмане не нуждался, тем более тревожить старика не хотелось.
  - Вы знаете, после смерти ребят, - начал вдруг герр Шварц, очнувшись от оцепенения, - господин Осснер выплатил их матерям крупные суммы наличными. Я тогда не придавал этому особого значения, господин Осснер всегда хранил в сейфе на работе крупные суммы. Это пару раз даже стоило ему большой головной боли, когда пришлось объяснять, зачем ему столько наличных.
  - Как вы думаете, на что могли потратить деньги эти женщины? - спросил Андре.
  - Ни на что, - ответил герр Шварц. - Я пару раз бывал у них, так сумки с купюрами так и стоят у них при входе.
  - А почему они не отдали ему их обратно? - удивился Тоби. - Ну, если не нужны, зачем хранить?
  - Вот этого я не знаю, возможно, что он их уговорил, в начале, а потом было неудобно. Не так уж и много времени прошло, а для них это один день, который никак не может закончиться, понимаете меня?
  - Понимаем, - кивнул Андре.
  Герр Шварц вновь погрузился в сонливую задумчивость, уронив голову на грудь. Тоби, наблюдая за ним в зеркало заднего вида, переглянулся с Андре, тот сделал жест руками, чтобы он его не будил.
  Маленький город закончился, они свернули на узкую улочку пригородных дач и частных домиков, выстроенных ровной линией вдоль дороги. Дом был в самом конце улицы, а по нумерации в самом ее начале, скорее всего улица стала тянуться обратно к городу, оставляя первых поселенцев на задворках. И вправду, дорога стала грунтовой, под колесами зашуршал мокрый щебень. Герр Шварц проснулся и сказал, что они проехали дом. Вернувшись назад, Тоби действительно разглядел за высоким забором утопленный глубоко в сад дом, который он не заметил, приняв сад за продолжение предыдущего участка. Дом был старый, но выглядел посвежевшим. Было видно, что его много раз перестраивали, прибавляя два небольших флигеля и большой гараж справа.
  Тоби припарковался у входа, и они вышли. Дверь в воротах была открыта, ее шатало на ветру, и поэтому они вошли без звонка. Пройдя по саду к дому, они увидели, что возле гаража стояла машина господина Осснера, судя по сухому асфальту под ней, она стояла здесь уже давно.
  - Наверное, стоит все же постучаться, - сказал герр Шварц и нажал кнопку звонка. Раздался птичий свист, он выждал положенное время и дернул дверь, она открылась. - Теперь можно и войти.
  В доме их встретил беспорядок, повсюду валялись вещи, стулья были опрокинуты на пол, ничком лежал посудный шкаф, все указывало на то, что здесь велась борьба. Но главное - запах, нестерпимый тошнотворный запах, знакомый каждому полицейскому. Они продвигались медленно, стараясь не затоптать следов, из комнаты в комнату, но везде было пусто. Комнаты были не тронуты, обыкновенный беспорядок и ничего более. Обойдя весь дом, Андре удивленно почесал голову, запах был везде, но нигде не было тела.
  - У него был тренажерный зал в подвале, - вспомнил герр Шварц, показывая на узкую дверь возле кухни.
  Когда Тоби открыл дверь, волна смрада вырвалась наружу, они закашлялись, закрывая лицо шарфами, но дышать все равно было невозможно. Войдя внутрь, Тоби нашел выключатель, тусклая лампа в светильнике, который был гораздо старше, чем он, осветила пологий спуск, ведущий вниз. Медленно спускаясь, Тоби подсвечивал себе телефоном, но света было все равно мало. В тренажерном зале горели такие же тусклые светильники. Несколько штанг с одной стороны, три громоздких тренажера с другой, а посреди стояла гимнастическая скамья, на которой лежало тело. Трудно было узнать в нем кого либо, все тело раздуло от газов, живот был вспорот, и из него торчали разноцветные пачки бумажек. Тоби решил не ходить дальше, сделал снимок и вернулся обратно.
  - Фух, - выдохнул Тоби и поспешил на улицу, глотнуть воздуха.
  Там уже стояли Андре и герр Шварц. Они долго рассматривали фотографию, наконец герр Шварц сказал, что, скорее всего, это господин Осснер, но идти туда, чтобы удостовериться, он не желает. Он вызвал полицию, долго им объясняя, почему он оказался на месте преступления. Пока он говорил, Андре сделал максимальное увеличение и показал Тоби размытые бумажки, торчащие из живота трупа.
  - Похоже на деньги, - сказал Тоби.
  - Именно, скорее всего это они и есть. Мне кажется, что убийца и не пытался замести следы.
  - О ком ты говоришь? - удивился Тоби.
  - Я говорю о фрау Шеффер. Обрати внимание на положение тела, да и сам антураж. Женщина она крупная, могла вполне с ним справиться.
  - О чем это вы? - спросил их герр Шварц.
  - Андре думает, что нам стоит поговорить с фрау Шеффер, - ответил Тоби.
  - Хм, может и стоит, - глаза герра Шварца сузились, а губы подернулись в усмешке. - Ей ничего не стоит разделать человека. Профессия, сами понимаете. Но следует дождаться группу, не думаю, что она сбежит.
  - А я не думаю, что это сделала она одна, - заметил Андре. - Мы должны найти следы нескольких человек.
  - Возможно, возможно, - герр Шварц покачал головой. - Она так странно смотрела на меня сегодня, будто бы пытаясь узнать, знаю ли я что-то. Однако старый я стал, пора на пенсию.
  
  Полиция прибыла через пять минут. Герр Шварц энергично раздал указания и, захватив с собой одну патрульную машину, поспешил уехать к дому фару Шеффер. Андре и Тоби поехали за ним, Тоби держался короткой дистанции, непривычно быстро для этого города двигались полицейские, применяя наработанные навыки, так и не пригодившееся за долгие годы службы.
  Они приехали в большой микрорайон, застроенный четырех- и пятиэтажными панельными домами. Время было ранее, многие были на работе, дети в школе, и поэтому их приезд остался незамеченным. Герр Шварц выбежал из машины, лицо его покраснело, видимо стал выходить выпитый алкоголь. Он нетерпеливо ждал, пока Андре и Тоби выйдут из машины, осмотрятся. Во всей этой спешке он не обратил внимания, что на соседнем парковочном месте стояла незаметная машина. Тоби подошел к ней, сомнений не было, он уже видел ее на кладбище, возможно, она принадлежала одной из матерей погибших ребят.
  - Ну чего вы копаетесь - заворчал Герр Шварц.
  - Скажите, вам знакома эта машина? - спросил Тоби, указывая на старенькую "Джетту".
  - Подождите-ка, - Герр Шварц подошел к ней и удовлетворенно кивнул. - Это машина фрау Кох, матери Гарри.
  - Скорее всего, - задумчиво произнес Андре. - Они все здесь и ждут нас.
  - Вы думаете? - удивился герр Шварц. - А давайте-ка проверим, может поспорим?
  - Нет, не хочется мне спорить, - покачал головой Андре. - И арестовывать их тоже не хочется.
  - А вам и не придется, это дело нашей юрисдикции, - ответил ему герр Шварц. - Так что не переживайте зря.
  - А они все здесь живут? - спросил Тоби.
  - Да, фрау Кох в том доме, - герр Шварц махнул рукой влево. - А фрау Шнайдер там же, но в другом подъезде. Что вы хотите, деревня. Ну что, идем?
  Они вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Дверь в квартиру была полуоткрыта, а из нее раздавалась нестройная песня под гитару, пели три голоса, сбиваясь, смеясь, но было слышно, что они старались. Запись кончилась, и ее включили снова. Они вошли в квартиру, герр Шварц предварительно постучал, но не стал ждать ответа.
  На кухне сидели три женщины, на столе стояла пустая бутылка водки, а к стене был прислонен планшет, где и крутилась эта песня. Женщины не обратили внимания на вошедших, фрау Кох, когда песня умолкла, включила ее еще раз и потянулась к бутылке, но фрау Шеффер остановила ее.
  - Тебе хватит, Эльза, - сказала она и посмотрела на вошедших. - Это наши мальчики поют. Пять лет назад, на дне рождении Микки. Вы знаете, а ведь больше ничего не осталось, только их странички в facebook, но там не они, это их образ, а здесь они живые. Посмотрите, посмотрите.
  Андре подошел к ним и взглянул на экран. Трое парней сидели рядом, один неуверенно держал гитару. Камера подрагивала, руки оператора тряслись от еле сдерживаемого смеха, пробивавшегося высокими взвизгами.
  - Это Йозеф играет, - сказала Фрау Шефер. - А справа Микки, слева Гарри. Правда, они похожи, как братья?
  - Да, сходство есть, - согласился Андре, еще до этого, разбирая дело, ему казалось, что они братья.
  - Это Бриджит снимала, она была тогда подругой Гарри, - сказала фрау Шнайдер. - Потом у них что-то разладилось, а сейчас я думаю, что это к лучшему. Она так плакала на похоронах, хорошая девочка.
  - Понятно, - сказал Андре.
  - Вы, наверное, нашли господина Осснера, - улыбнулась фрау Шеффер, в ее глазах зажегся довольный огонек.
  - Все верно, - ответил Андре, герр Шварц стоял рядом и просто наблюдал, давая ему возможность поговорить с подозреваемыми; полицейский, стоявший в дверном проеме, нервно щупал свою кобуру, не понимая, что они тут делают.
  - Вы знаете, после того, как мы получили запрос на эксгумацию, это было... - фрау Шеффер задумалась.
  - Это было почти две недели назад, - ответил ей Андре.
  - Верно, две недели, - повторила она и погрустнела, - а я так и не чувствую время, понимаете? Время остановилось, его нет, понимаете меня?
  Она взволновано посмотрела ему в глаза, увидев в них понимание и искренне сочувствие. Андре отлично ее понимал, с трудом вырывая себя из этой трясины после убийства Кати... ради Ани, ведь он обещал ей. Фрау Шеффер успокоилась и улыбнулась ему.
  - Вы тоже теряли близкого человека, я это вижу. Я все расскажу, во всем виновата я, они ни при чем.
  - Ну уж нет! - хлопнула кулаком по столу фрау Кох, блестя пьяными глазами. - Мы все вместе - и за все ответим вместе! Не слушайте ее!
  - Да, не слушайте ее, мы все сделали вместе! - подтвердила фрау Шнайдер.
  - Мы разберемся, не переживайте, - ответил им герр Шварц.
  - Вы разберетесь, - усмехнулась фрау Шеффер. - Как вас зовут?
  Она дотронулась рукой до Андре, полицейский дернулся, но Тоби положил ему руку на плечо, останавливая его движение.
  - Андре Шонер.
  - Андре, можно я буду вас так называть? - спросила она, он кивнул в ответ. - Так вот, Андре, я, как только, получила эту бумажку, сразу позвонила вот им. Мы же теперь одна семья, думали даже съехаться, теперь точно съедемся.
  Она засмеялась, фау Кох истерично хохотнула.
  - Мы целый вечер читали эту бумажку и не могли понять. А потом, будто бы осенило. Как вспышка, раз и все, - продолжила фрау Шеффер.
  - Да, нас же господин Осснер уговаривал кремировать, сам! - перебила ее фрау Кох.
  - Я бумаги, конечно же, сразу подписала. Мы пошли, отдали их в участок, а потом поехали к нему, - продолжила фрау Шеффер, после недолгого молчания. - Он не ждал нас, а может и ждал. Сложно сказать, он был мертвецки пьян. Мы его спрашивали, почему так, что они хотят найти, а внутри у нас росла уверенность, что это он виноват во всем, во всем... деньги, разве они этого стоят? Не хочу вдаваться в подробности, вы же сами все видели. Знайте одно, я ни о чем не раскаиваюсь. Они, эти храбрые женщины, не трогали его. Это я разделала его, как свинью, жалко, что он почти ничего не чувствовал, как мне бы этого хотелось!
  Андре увидел в ее глазах холодный стальной огонь настоящего убийцы, который не ждет снисхождении, который уверен в своем поступке и сделает это снова, если понадобится. Он уже видел подобный взгляд, но это были уголовники, не признающие жизнь человека, но было и у нее с ними что-то общее, она тоже больше не признавала права на жизнь другого человека.
  - Он нам все рассказал, все. Я думаю, что многое, вы уже знаете, или догадываетесь. Сейчас я не смогу все изложить, слишком много выпила, извините.
  - Почему вы не обратились в полицию? - спросил Андре.
  - Зачем? Чтобы они его посадили? Нет, я хотела его сама раскроить, как свинью, больше он не стоит. Девочки привезли его деньги, он же их хотел, пусть забирает с собой. Вот и все, а остальное - это ваша работа. Я больше ничего не скажу.
  Она резко встала и протянула ему руки, - надевайте ваши наручники, я готова. У входа стоит моя сумка, можете ее проверить, - сказала она.
  Остальные женщины тоже вскочили и встали рядом с ней, полные решимости пойти вместе.
  - Забирайте, - вздохнул герр Шварц, кивая полицейским.
  Пока полицейские надевали наручники и выводили женщин, Андре и Тоби стояли на месте, осторожно осматривая квартиру, будто бы боясь что-нибудь в ней сломать взглядом. Чистая уютная кухня со старомодными занавесками, неновый гарнитур, чистый пол и больше ничего. Взгляд боялся наткнуться на подобие иконостаса, часто создаваемого безутешными родителями, но в комнатах все было обыкновенно, даже комната сына выглядела непринужденно, ожидая своего хозяина в любую минуту. Вся эта обыкновенность колола глаза.
  - Я пришлю вам показания, - сказал герр Шварц.
  - Хорошо, - хрипло ответил Андре. - Я думаю, что нам пора.
  - Да, и мне, пора, - закивал герр Шварц.
  Они быстро вышли из квартиры, аккуратно закрыв дверь. Внизу Андре с Тоби коротко попрощались с герром Шварцем, оставшимся ожидать очередную группу, и поехали домой.
  Они молчали всю дорогу, впечатлений за день было достаточно, и никто не хотел ничего говорить. Собственно говорить и было не о чем. Через несколько дней у них намечалась командировка в Чехию, фрау Комиссар одобрила ее, даже ни разу не спросив, на какой счет ей придется повесить эти расходы, но теперь Андре не видел особой необходимости в ней, хотя и понимал, что это все минутная слабость, ее надо просто переждать, перебороть.
  Дома уже была Аня. Она не ожидала увидеть Андре в это время и сильно разволновалась, что-то буркнув ему в ответ, и убежала в свою комнату.
  Пока он мыл руки, до уха его долетели приглушенные всхлипы. Он вытер руки полотенцем и подошел к двери дочери, тихо постучав три раза, их условленный стук в детстве.
  - Не входи! - сквозь всхлипы выдохнула Аня.
  - Аня, что случилось? Я вхожу, - он медленно приоткрыл дверь.
  Аня сидела на кровати, поджав ноги и упершись головой в колени.
  - Что случилось? - он сел рядом с ней.
  - Ничего, - прошептала она.
  - Нет, что-то случилось, говори.
  - Я больше в школу не пойду! - она с вызовом посмотрела на него. - Не пойду!
  - Так, это я понял. А почему?
  - Потому, что я русская! - выкрикнула она и вскочила с кровати, убежав на кухню.
  Он вышел за ней и нашел ее у холодильника, жадно пьющую сок из бутылки.
  - Они обвиняют меня, что это я хочу их всех убить! Я же русская! Говорят, чтобы я убиралась обратно к себе! Говорят, что я хочу их смерти, что я убийца! - вскричала она, бутылка выскочила из ее рук, Андре еле успел подхватить ее у пола.
  - Кто это говорит? - спокойно спросил он, а у самого внутри все кипело от злости.
  - Все! Все говорят! А учителя их не останавливают, они с ними заодно! Понимаешь, заодно!
  - Понятно, но это же дети, им как сказали, так они и повторяют.
  - Но сказали им это их родители! Понимаешь?! - Она сильно схватилась за его руку, бессознательно терзая острыми ногтями, а потом прижалась к нему и заплакала. - Папа, что делать? Нам опять придется уехать?
  - Нет, не придется, - ответил он, но голос его дрогнул, а руки еле заметно задрожали.
  В квартиру вошла Амалия, шелестя пакетами.
  - А вот и я! - радостно сказала она, но, увидев плачущую Аню и сгорбленного от злости Андре, осеклась. - А что случилось.
  - Аня, побудь пока с Амалией, я скоро вернусь, - сказал Андре и подвел ее к Амалии.
  - Ты куда, папа? - забеспокоилась Аня. - Не надо, не надо, папа!
  - Не беспокойся, я только поговорю, - Андре накинул куртку и схватил ключи от машины. - Амалия, не выпускай ее!
  Он выбежал за дверь, с силой захлопнув ее.
  
  Мария-Луиза вернулась домой после школы. Ее дом находился в другой стороне города в дорогом районе с малоэтажной застройкой. Дома была мама, она вычесывала на улице их мокрого пса, нахватавшего прошлогодних колючек с кустов после прогулки в небольшом лесу, расположенном в паре километров от их таунхаусов.
  - О, уже вернулась, - помахала ей рукой мама. - А мы с Тедом только-только погуляли, смотри, какой он грязный вернулся. Он меня умотал, ничего, что мы тебя не дождались?
  - Все нормально, - ответила Мария-Луиза.
  Девочка была отдаленно похожа на свою маму, в большей степени она пошла в отца. Она была невысокой, относительно ее подруги Ани, с черными волосами, пышными кудрями, спадающими по ее плечам и не терпящие никаких заколок или других средств стеснения, большие карие глаза, мамины глаза, смотрели почти всегда восторженно и удивленно. Но сегодня она была нахмурена, а в глазах лежала печать тягостного раздумья, если это можно было сказать про девочку ее возраста.
  - Ты чего такая грустная? В школе что-то случилось? - мама подошла к ней и поправила шапку, норовившую сползти с пышных волос.
  - Да надоело просто, - в сердцах воскликнула Мари-Луиза.
  - Так-так, - улыбнулась мама. - Но вряд ли случилось что-то непоправимое, верно?
  - Нет, случилось, - передразнила ее Мария-Луиза и подошла к веселому псу. - В понедельник возьму с собой Теда, пускай он там всех покусает!
  - Это плохая идея, - покачала головой мама. - Аня была в школе?
  - Не-ет, - протянула Мария-Луиза. - Ей отец разрешил не ходить пока. Она говорит, что им, наверное, придется переехать в другой город.
  - Ну, глупости какие. Ты из-за этого такая грустная?
  - Не только, - она набрала в грудь воздуха и сказала, долго готовясь. - Мама, я подралась. Тебя ждут в понедельник в школе, будет разбирательство или что-то такое, я не слушала. Только папе не говори!
  - А почему? Я думаю, что ему стоит тоже поехать, он же все-таки юрист, да?
  - Нет, он меня ругать будет! Он всегда говорит, что вопросы надо решать путем переговоров.
  - Ну это смотря какие вопросы, - заговорщицки улыбнулась мама. - Давай пойдем в дом, и ты мне все расскажешь, хорошо?
  - А можно еще погулять с Тедом? - спросила дочь.
  - Конечно, я думаю, что он будет не против, - ответила мама, показывая рукой на пса, угадавшего их намерении и скакавшего от радости.
  Они вышли на улицу и пошли вдоль симпатичных домиков, огороженных невысокими заборчиками. Домики были поставлены посреди участков, вокруг росли фруктовые деревья и кустарники. Мария-Луиза вела пса, он шел рядом с ней, не натягивая поводок, весело крутя головой, вынюхивая только ему ведомые следы.
  - Ну, ты мне расскажешь? - мама приобняла дочь, пожав ей плечо.
  - У нас есть один противный мальчик, Петер, я тебе о нем рассказывала, помнишь?
  - Да, помню, - ответила мама, понимая, о ком она говорит. У них в классе был мелкий мальчишка с крысиной мордочкой, бегавший жаловаться по каждому поводу. - Он не очень хороший, это правда.
  - Вот, а сегодня он стал оскорблять мою подругу, ну, Аню! Он говорил, что она и такие же как она собирались отравить нас всех в этой школе. Это ему папа сказал, что русские хотят нас убить! Я сказала, что он врет, а он начал кричать ругательства на меня, на Аню. Вот я его и побила, а я виновата почему-то!
  - А что делал учитель?
  - Ничего, она смотрела на это все, а потом бросилась разнимать. Я его хорошо уделала, меня Аня научила одному приему, я его через бедро кинула.
  - Умница, ты умеешь за себя постоять. А что твои одноклассники, они что говорили?
  - Да ничего, почти все не перечат учителю. Мам, а почему этот Петер так говорит? Разве он имеет право обвинять кого-то без доказательств?
  - Конечно, нет, я думаю, что папе обязательно стоит пойти, он там наведет порядок.
  - А он не будет меня ругать?
  - Ну, разве что немного, за то, что не разбила Петеру нос! - мам щелкнула ее по носу.
  - А я разбила! - гордо воскликнула Мария-Луиза, - его в медкабинет увели из класса, и больше он не приходил.
  Мама громко рассмеялась, пес, подхватывая настроение хозяйки, стал прыгать вокруг них.
  Вечером, за ужином, Мария-Луиза рассказала все папе. Он внимательно слушал, пару раз поморщив нос и строя строгую физиономию, но в уголках его глаз блестели вспышки смеха.
  - Да, это, конечно, неподобающее поведение, - важно начал он, строго смотря на дочь, Мария-Луиза вжалась в стул, ища глазами поддержки матери. Он улыбнулся и подмигнул ей. - Но это было неизбежно. По правилам ты должна была бы пожаловаться на него, но вряд ли тебя стали слушать.
  - Да они, мне кажется, согласны с ним! - воскликнула дочь.
  - А вот это недопустимо. Это называется разжигание межнациональной розни. У нас в стране это серьезное преступление, - сказал он.
  - Да, мне Аня тоже самое сказала! Ее отец уже подал жалобу на директора школы. В школе ходят слухи, что он приехал вечером и чуть все там не разнес!
  - Того, что ты мне рассказала, достаточно, чтобы инициировать проверку. У меня есть старый знакомый, он как раз по этой части, - ухмыльнулся папа. - Не переживай, а в понедельник я пойду, я такого точно не пропущу.
  - Мне можно не ходить? - спросила мама?
  - Отчего же? Это будет забавно, - ответил папа. - Во сколько это, в шесть вечера? Я предлагаю Марию-Луизу с Аней отвести в кино, а потом вместе пойдем в кафе, как идея?
  - Отличная! - воскликнула Мария-Луиза. - А то она одна сидит дома. Папа ее уехал в командировку, вроде в Прагу, а Амалия, ну она живет с ними, журналистка...
  - Да, я читал ее статьи, - закивал папа.
  - Вот, она вся в работе, ей надо сдавать материал.
  - А завтра мы можем поехать в зоопарк, - предложила мама, - погода вроде будет повеселей.
  - Да! - завопила Мария-Луиза. - Я Анне скажу!
  Она вскочила из-за стола, не доев свою порцию, и убежала в свою комнату. Через минуту из-за стены раздался дружный смех.
  Папа налил себе чай и долго смотрел в чашку, пытаясь разглядеть сквозь крепкую заварку белое дно. Он, в отличие от его коллег, не пил кофе, его научили пить чай в Египте, Где он работал несколько лет после окончания ВУЗа.
  - Ты знаешь, - начал он, понизив голос, чтобы дочь не услышала. - Это довольно мерзкая ситуация.
  - Да, мне это тоже очень не нравится, - согласилась мама. - Я разговаривала с другими родителями, в школе развели настоящую травлю этой бедной девочки.
  - Я думаю, что Марии-Луизе надо менять школу, она же все равно будет этого требовать, когда Аня уйдет в другую. Они очень дружат.
  - Ты думаешь? Хм, у нас есть тут рядом неплохая школа, правда, она стоит денег.
  - Ее отец способен платить за частную школу. Тем более, что его летом повысят.
  - А, да, ты говорил. Я тогда съезжу туда, посмотрю школу.
  - Отличная идея. Давай, как ее отец вернeтся, пригласим их в гости? Давно Андре у нас не был.
  - Давай, я как раз нашла новый рецепт торта, надо же его на ком-то испытать!
  
  Чехия.
  
  - Через пару минут будем на месте, - радостно сказал Алекс, высокий черноволосый чех из местного полицейского управления. Он встретил Андре и Тоби на вокзале и очень удивился, что они пожелали сразу же отправиться в пригородное кафе, поговорить с хозяевами. - У нас, конечно, так не принято. Следовало бы сначала закусить, а потом дела делать.
  - Так вот там и закусим, - ответил ему Андре, Алекс хорошо говорил по-немецки с восточно-германским выговором.
  - Ну, можно и так, пожалуй. У них неплохая кухня, хотя я бы отвел вас в другое заведение.
  - Мы ненадолго, на два дня, - заметил Тоби.
  - Что? Завтра обратно уедете? - расстроился Алекс. - Редко к нам гости приезжают.
  - Много дел, работа такая, - сказал Андре.
  - Это да, работа не терпит выходных и отпусков.
  Ресторан находился недалеко от трассы и скорее напоминал трактир, выполненный в духе средневековой рефлексии, на которую бывают так падки туристы из дальних стран. Двухэтажное здание с пристройкой для кухни, на втором этаже располагались гостевые комнаты, о чем кричал рекламный щит у дороги. В этот час посетителей было немного, заняты были не больше трети столов.
  Они сели за столик подальше от заплутавших туристов, поедавших наваристый ароматный гуляш. К ним подошла полная хозяйка, она была точь-в-точь, как на фотографии.
  - Желаете пообедать или может сначала принести пива? - спросила она грудным голосом.
  - Нет, мы пообедать, - ответил Алекс.
  - У нас сегодня хороший гуляш, - улыбнулась она, - или хотите что-нибудь посерьезней?
  Алекс перевел Андре и Тоби, те закивали, что согласны на гуляш. Через несколько минут на столе стояли три дымящиеся тарелки и большая чаша с фермерским салатом и глиняными плошками.
  - Я думаю, что мы сначала поедим, - сказал Алекс. - Незачем пугать хозяев, они меня и так узнали, видите, она шепчется у барной стойки с мужем.
  Он еле заметно кивнул на барную стойку, где хозяйка взволновано шептала на ухо толстому мужчине, который нервно закручивал усы от ее слов.
  После того, как они поели, хозяева сами подошли к ним, не решаясь сесть.
  - Садитесь, - сказал Алекс. - Эти господа прибыли из Германии, чтобы задать вам несколько вопросов.
  - Мы ничего не знаем! - выпалила хозяйка, но, повинуясь руке мужа, тяжело опустившейся на ее плечо, села.
  - Что вы хотите узнать? - хрипло спросил хозяин, глядя то на Андре, то на Тоби.
  Андре кивнул, что понимает, и стал выкладывать на столе распечатанные фотографии. Там были фото, которые прислал Денис, фото господина Осснера и несколько случайных фотографий.
  - Мы уже говорили, что он у нас бывал, - указал пальцем на фото господина Осснера хозяин.
  - Вот с ним! - хозяйка притянула к себе фотографию его чешского партнера.
  - Когда вы их видели в последний раз? - спросил Алекс.
  - В последний раз он был один, - хозяин показал на господина Осснера. - Точнее с ним.
  Палец хозяина уткнулся в фото Руслана Еремеева. Андре с Тоби переглянулись.
  - А вы видели их вместе с ним? - просил Алекс, подкладывая рядом фото чешского партнера господина Осснера.
  - Мне кажется, что да, - сказала хозяйка. - Летом, помнишь? Они у нас еще весь бар выпили.
  - Да, точно, - закивал хозяин. - Они долго гуляли, нам пришлось закрыться под утро. Очень тяжелые гости.
  - Да, этот такой наглый, - сказала хозяйка, указывая на Еремеева. - Все что-то требовал, размахивал деньгами. Я не люблю таких, лучше, чтобы они к нам не приходили.
  - Вы сможете это подтвердить в заявлении? - спросил Алекс.
  - Да, мы подпишем все, что надо, - засуетилась хозяйка. - А нам что-то грозит? Мы же ничего не сделали?
  - Не беспокойтесь, вам ничего не грозит, - улыбнулся Алекс. Он обратился к Андре и Тоби, которые и так все понимали без перевода. - У вас есть вопросы?
  - Да, один вопрос, - Андре показал на фотографию чешского партнера господина Осснера, - что они могут сказать об этом господине?
  Алекс перевел, и хозяин криво ухмыльнулся.
  - Что сказать, ничего особо не скажу. Деньги у него были, но он всегда торговался, а когда был с другими, то никогда не платил. Он как-то напился и стал мне говорить, что он раньше работал на разведку и одно только слово, и он уничтожит этот город вместе со всеми его обитателями. Пусть дадут приказ. Я тогда не стал всерьез воспринимать это, мало ли что кто болтает, а вот теперь вы пришли.
  Алекс перевел, Андре сказал, что больше вопросов нет, если появятся, то они попросят его позже помоч. Алекс перевел хозяевам, и они синхронно выдохнули, заморгав глазами.
  Они расплатились за обед, хотя хозяева настаивали, что это за их счет, но Алекс был непреклонен, буквально всучив им деньги.
  - Мне кажется, что у нас достаточно оснований для начала разговора с господином Новаком, - весело сказал Алекс, выезжая на трассу, ведущую обратно в город.
  - Вполне достаточно для ареста, - добавил Тоби.
  - Ну, Тоби, маловато оснований, - покачал головой Андре.
  - Но припугнуть-то можно? - заметил Тоби. - Алекс, это далеко отсюда?
  - О, нет, у нас все рядом, двадцать минут и мы на месте. Он живет в начале города, немного поплутаем по кварталу и вот, скоро приедем.
  - А вы раньше с ним не разговаривали - спросил Андре.
  - Нет, я ждал вас. Так что, он может и не ответить, а тут вы, уже международное дело. Мы же свое дело не открыли пока, начальство все думает, - хмыкнул Алекс.
  - Да, работа у него такая, - сказал Тоби. - Начальство должно думать.
  - И это правильно, - сказал Алекс. - Мы должны действовать, а они думать. Думать, как наши действия оправдать.
  - Что вы имеете ввиду? - удивился Андре.
  - А то, что сейчас с вами мы идем на авантюру. Возьмем его на испуг, наверно так правильно, я не знаю, как это точно перевести на немецкий.
  - На понт, - сказал Андре по-русски, угадав ход его мыслей.
  - О, да вы говорите по-русски, - уважительно сказал Алекс. - Да, именно это выражение я и имел в виду. Мне его объяснил, давно еще, один мой коллега. Он долго работал с русскими, еще когда СССР был. А откуда вы знаете русский?
  - Я тоже с ними работал, - улыбнулся в усы Андре.
  - Так у нас с вами много общего! - обрадовался Алекс. - Вечером точно пойдем в один кабачок, я вам покажу, как надо пить в Чехии!
  - Давайте сначала с делом закончим, - рассмеялся Андре, толкнув в плечо Тоби, картинно почесывающего кадык.
  Машина въехала в строй однообразного квартала, высаженного однотипными домами. Алекс уверенно рулил в этом однообразии, в конце концов приткнув свою машину в свободное место возле панельного дома, облицованного красным кирпичом.
  - Приехали, - сказал Алекс и вышел из машины.
  Он достал из багажника полицейскую куртку и фуражку и стал переодеваться. С другой стороны улицы к нему поспешила пожилая женщина, маша ему рукой, чтобы он ненароком не убежал.
  - Наконец-то вы приехали! - возмущенно воскликнула она. - Сколько вас можно вызывать? Ведь так жить невозможно! Я не могу находиться дома! Целый день провожу на улице, дышать просто невозможно!
  - Добрый день, гражданка, - улыбнулся ей Алекс, улыбка скидывала с него лет десять, делая тридцатилетним юношей. - Чем я могу вам помочь?
  - Вы можете мне помочь! - женщина взяла его под руку крепкой хваткой и повела к подъезду. - Вы, разве, не по нашему обращению? У нас уже весь подъезд написал, а вы все не едете!
  - Давайте по порядку, расскажите, спокойно, в чем дело?
  - Да что тут рассказывать? Я вам сейчас все покажу! - возмутилась она и повела его в подъезд.
  Алекс махнул рукой Андре и Тоби, чтобы они шли за ним.
  Войдя в подъезд, они ощутили мерзкий запах, напоминавший спрятанную в углу тухлятину, будто бы где-то сдохла кошка, а найти ее никак не могут. Лифта не было, и поднимаясь все выше, запах становился все нестерпимей. Женщина торжествующе остановилась возле квартиры номер 209, указав пальцем на дверь.
  - Воняет оттуда! Мы уже и стучали и звонили, но никто не открывает!
  - А как давно? - спросил Алекс.
  - Так уже неделю как, а почему вы не приехали?
  - Я это выясню, - сказал ей Алекс. - Вы идите, пожалуйста, вниз.
  - Нет, я хочу знать, что там такое! - возразила она.
  - Нет, идите, пожалуйста, вниз, а как приедет патруль, проведите его к нам, хорошо? - настойчиво сказал он. Женщина повиновалась, продолжая при спуске вниз ворчать. Алекс сверился с документами, сомнений не было, здесь и жил господин Новак.
  - Будем ждать патруль? - спросил Тоби, трогая дверь. Дверь была деревянная и довольно хлипкая, впрочем, как и у соседних квартир, видимо, никто не беспокоился, что их могут ограбить.
  - А что ты предлагаешь? - спросил его Алекс.
  - Я могу ее выбить, - ответил Тоби.
  - Одну секунду, - Алекс постучал в дверь и, подождав две минуты, кивнул Тоби. - Теперь можно.
  Тоби отошел назад, попробовал пол, не сильно ли он скользит, весь напружинился и с разбегу ударил ногой в дверь. Дверь пошатнулась, заскрипев косяком, но не открылась. Тоби отошел подальше и, быстро метнувшись вперед, вложив в прыжок весь свой вес, ударил ногой в прыжке по двери, влетев вместе с ней в квартиру. Дверь была выломана вместе с косяком, вырвав кусок старой стены.
  Из квартиры вырвалась дикая вонь, Андре и Алекс зажали нос рукавами, начиная задыхаться. Тоби встал и увидел впереди себя подвешенный к крюку люстры уже начавший разлагаться труп мужчины. Тоби не дышал, не желая вдохнуть трупных газов. Он подошел ближе и увидел на груди мужчины белый листок бумаги, на котором было написано по-русски: "Мне не может быть прощения!". Написано было ручкой, было видно, что рука человека в этот момент дрожала. Тоби не понял, что написано и сделал снимок, поспешно удаляясь из квартиры в подъезд на улицу, кубарем летя по лестнице. Только снаружи он позволил себе сделать глубокий вдох.
  - Вот так да, - покачал головой Алекс, - говоря по-чешски.
  - Что здесь написано? - спросил Тоби, показывая фотографию. - Это по-чешски?
  - Нет, это по-русски, - ответил Алекс. - Здесь написано, что ему нет прощения, что он не имеет права на прощение, вроде так.
  Андре взял телефон Тоби и долго всматривался в фото.
  - Вы думаете, что это сделали русские? - спросил Алекс.
  - Даже если и так, они имели на это право, - ответил ему Андре.
  - Я скажу, но не как полицейский, - сказал Алекс. - Вы правы, Андре, я тоже так думаю. Но это немыслимо для нашего города и нашей страны.
  - И для нашей тоже, но, возможно, это лучший из исходов.
  - Это опасные слова, Андре, нас за такое по голове не погладят.
  - Так мы не будем их говорить никому, - сказал Тоби, - наряд вызвали?
  - Конечно, уже едет, еще полчасика, - ухмыльнулся Алекс. - Обед, сами понимаете.
  На следующий день, сидя в поезде, Андре в уме сопоставлял факты и события, так стремительно нахлынувшие на них в последние дни. Чем дальше они пытались распутать это дело, тем больше ему казалось, что это в итоге кончится ничем. Напротив него сидел измученный вчерашней попойкой Тоби, решивший перепить Алекса, может это стоило сделать и Андре, сидел бы и спал в кресле, и ни о чем не думал.
  Алекс оказался веселым парнем, алкоголь расшевелил его, заставляя и их забыть про повешенное тело, про нестерпимый запах, оставшийся даже после стирки в отеле на их одежде. Этот запах был неистребим, но окружающие его не чувствовали, он был лишь в голове у Андре, решившего по приезду выбросить все вещи на помойку. Отчет по трупу господина Новака обещали не раньше, чем через неделю, Алекс же добавил, что вернее будет недели через две. Беглый осмотр квартиры показал, что дверь не была взломана, не считая удара Тоби, все замки были целы, без видимых царапин.
  "Убийца и жертва были знакомы, возможно, что убийца имел свои ключи", - стал по инерции думать Андре, входя в это дело, но вовремя себя остановил. Это не их дело, и вести его будут другие люди, им достаточно отчета или пояснительной записки.
  Андре встал и убрал в дорожную сумку свою записную книжку, сел обратно за стол и углубился в чтение газеты. Строки прыгали перед глазами, норовя вернуть его мысли обратно к убийству господина Новака, но взгляд выхватил короткую заметку, рассказывающую про выявление национальной нетерпимости по отношению к эмигрантам из России в средней школе. Он очень удивился, не веря глазам, сверился с датой, все так и было, суббота, газета была абсолютно свежая. Неужели его разбирательство возымело такую силу? Нет, тут что-то не то. Он углубился в чтение. В статье говорилось, что по заявлению группы родителей в средней школе началось разбирательство среди административного и учительского состава за допущение травли учениками другого ученика из-за его национальной принадлежности. Журналист специально уходил от имен и точных наименований школы и улицы, но Андре было понятно, что это пишут про них, про Аню. Дочитав до конца, он несколько раз перечитал и только обратил внимание, что подписи не было. Так обычно поступали, когда статья была написана автором, не включенным в штат редакции. Он ухмыльнулся и набрал Амалию.
  - Привет, Андре, - она ответила сразу, скорее всего телефон лежал рядом. Голос у нее был уставший, говорила она медленно. - Ты уже домой едешь?
  - Да, мы едем домой. Тоби спит, он вчера сражался, теперь отдыхает.
  - Да, я знаю, - зевнула она - он меня вечера завалил сообщениями, такой смешной, когда выпьет.
  - Рад, что тебя это веселит. Ты ничего не хочешь мне сказать?
  - Я? Да особо нет. Сижу над следующей статьей, нужна твоя здравая мысль, а то у меня одни эмоции выливаются, я же не роман пишу.
  - Так может стоит подумать о романе? Неплохая, кстати, мысль.
  - Я пока не готова к этому. Ты же вечером приедешь, посмотрим статью, хорошо?
  - Да, конечно. У меня тут на столе газета лежит, там есть небольшая заметка про Аню. Ты ничего не знаешь об этом?
  - А, ты про это, - она долго зевала в трубку, не в силах побороть желание лечь поспать. - Я же тебе писала, меня отец Марии-Луизы попросил написать заметку об этом деле, а он отдал ее своему приятелю в издательстве. Он такую шумиху поднял. Они пытались тебе позвонить, ты был недоступен.
  - Возможно, пару часов не было связи. А где Аня?
  - Она поехала с Марией-Луизой и ее мамой в зоопарк. Ты что, ничего не читаешь? Она же тебе писала.
  - Я забыл, наверное, вчера было как-то не до этого.
  - А что случилось? Вы нашли кого-то? - Амалия проснулась, голос ее стал вновь бодрым и напряженным, как хвост у гончей, почуявшей след.
  - Я тебе расскажу, но не сейчас.
  - А, ну ладно. Ты позвони родителям Марии-Луизы, они хотели с тобой поговорить.
  - А о чем?
  - Ну, я тебе, конечно, не должна говорить, но они хотят переводить свою дочь в частную школу у себя в районе и приглашают Аню тоже перейти туда.
  - Хм, может быть, - Андре покрутил усы, нахмурив лоб. - Я и сам думал, куда Аню переводить, в этой школе она учиться больше не сможет. А они пошли на опережение, какие молодцы.
  - Вот и они также сказали, ее папа приезжал поговорить с Аней. Мне он понравился, рассудительный.
  - Ну еще бы, он уголовный адвокат, тебе было бы неплохо с ним познакомиться, он может тебе материал подбрасывать иногда.
  - А я уже с ним познакомилась, адвокат Фальк Бретшнайдер, у меня его визитка есть. Мы с ним хорошо поговорили, он пригласил меня на следующей неделе на одно слушание, может и выгорит материал. Правда он такой хитрый, прямо ничего не скажет, надо самой догадываться, прямо как ты!
  - Ну а ты хотела, чтобы все было уже готовое? Надо работать самой, своей головой.
  - Да знаю я, но хочется же и полениться. Признайся, тебе же тоже хочется?
  - Хочется, иногда, но не получается, - Андре взглянул на проснувшегося Тоби, хлопавшего глазами напротив. - Я тебе сейчас дам одного лентяя, поговори с ним.
  Он отдал трубку Тоби и стал наблюдать, как меняется его лицо при разговоре с Амалией от восторженно радостного до извиняющегося и гневного, а потом вновь восторженного. Наблюдая за ним, Андре медленно освобождал голову от мыслей, начиная больше думать о дочери и новой школе. Эта идея все больше радовала его, пускай это и слегка ужмет их бюджет, это-то его как раз волновало в меньшей степени. Вспомнилась Катя, мама Ани, память высветила в нем только хорошие моменты, наполняя сердце приятной теплотой и силой.
  
  8.
  
  Москва, площадь Белорусского вокзала
  
  Неделю горел костер, неделю дежурили возле него люди, сменяя друг друга, уходя на работу и снова возвращаясь, площадь будто дышала, впуская и выпуская из себя народные массы. По периметру стихийной демонстрации выстроили палатки с бесплатным чаем, стояли стройные ряды синих и зеленых кабинок, помогая собравшимся не потерять связь с цивилизацией. Вечером из магазинов и ресторанов, даже с маленьких кафе привозили то, что не удалось продать или истекал срок годности. Еду и воду раздавали волонтеры от различных организаций, рядом стояли и непримиримые политические противники, бросившие бесполезные попытки возглавить протест. А его уже не было, вопрос, требование - все сменилось молчанием, звенящим сильнее в ушах собравшихся.
  СМИ запутались в собственном вранье, перехватывая у конкурентов новости, наполняя своим бесполезными оценками, комментариями. Когда люди замолчали, все разом решили, что вот он, перелом, скоро, уже скоро они устанут разойдутся... но тут вмешался бизнес, немонопольный с открытой господдержкой, а самый простой, живущий на грани рентабельности. Площадь стала превращаться в стационарное место протеста, пускай и молчаливого, но протеста. Открытый наспех фонд, куда все желающие сбрасывали средства, был переполнен и уже значительно превышал потребности. Оставшиеся деньги стали распределяться на другие нужды путем коллективного голосования, фонд превращался из открытой интернет площадки в независимую политическую силу, требовавшую перемен. Витавшая в головах с самого начала мысль, наконец, обрела скелет и стала обрастать мясом. Рос новый человек, свободный от пропаганды, свободный от религиозного дурмана, способный думать самостоятельно и, что главное, желающий этого, а разве не это есть настоящий кошмар для власти? Думающий человек опасен, а если их становится много? Пускай, пускай многое воспринималось сейчас излишне идеалистично, пускай, это не важно, главное не растерять, не сломать зыбкую уверенность в свои силы, не погубить желание действовать, желание жить иначе, пока горит костер в сердцах.
  Виктор был здесь с самого начала. Он был одним из первых, кто приехал сюда ночью, кто вместе с остальными собирал скелет пирамиды. Ему больше некуда было идти, на работе его не ждали. После случившегося он попросил отпуск на полгода и ему его дали, он был свободен, но к чему она была теперь? Здесь он потерял все, что любил, свою жену и дочь, и неродившегося сына. В тот страшный день она приехала попрощаться с коллегами перед декретом, он сам привез их утром, сам привез... Это не давало ему покоя, он каждый день прокручивал это утро в голове, желая найти хоть что-нибудь, что он упустил, допустил их гибель, да. Он желал этого! Желал обвинить себя, найти виновного в себе, но нет, все было тщетно, а ведь так было бы легче, он так думал, что было бы легче... легче убить себя, так бы все и закончилось, а оно не заканчивалось, он не смог этого сделать, испугался, трус, трус! Так он себя теперь называл, упиваясь этим самоуничтожением.
  Все дни он не покидал площади, его знали все, знали его историю, и ему, тридцатипятилетнему парню, доверяли, его уважали и слушались. А он видел себя таким же пустым и безмозглым парнем, как и раньше, когда они только познакомились с женой, для него ничего не изменилось, кроме одного, их больше нет, а он есть. Он боялся взглянуть на себя в зеркало, боялся увидеть того, кого видели в нем окружающие, но он им не отказывал, никогда и никому он больше не отказывал. Один раз, в мобильной душевой он мельком увидел себя, с плотной черной бородой, вдавленными в глазницы темно-карими глазами, это был не он, это был другой человек. Тогда он отшатнулся от зеркала, все воспринималось как в бреду, он обрадовался, может он заболел и тогда все, но нет, болезнь ушла сразу же, после одной таблетки, которую его заставила выпить молодая врач, медпалатка была со стороны моста, больных, требовавших лечения, сразу же увозили в сторону Боткинской больницы, ставшей для них личным стационаром. Потом они могли вернуться обратно, медики сами пришли, не желая развития вирусных заболеваний в плотно сомкнутых рядах протестующих. Именно тогда он почувствовал, что они не одни.
  - Привет, Виктор, - к нему подошел мужчина пятидесяти лет, у него здесь погибла жена.
  - Привет, Алексей, - Виктор пожал ему руку, Алексей приходил под вечер, после работы и стоял почти всю ночь, уезжая потом с другими на бесплатных такси домой, таксисты тоже вносили свою лепту, приезжая после смены и развозя бесплатно тех, кому надо было домой, так стиралось пренебрежение друг к другу, закреплялось искреннее уважение.
  - Ты не смотрел новости?
  - Нет, не смотрел, а был смысл?
  - Да как сказать, - Алексей пожал плечами. - Вот, царь, вроде, хочет к нам приехать.
  - На кой он нам тут нужен? Придется всех разогнать.
  - Не думаю, что он такой дурак, - покачал головой Алексей. - Им сейчас точно не стоит дразнить людей.
  - Да, точно! - подхватили другие голоса, образовывая стихийный разговорный кружок, норовивший перерасти в начало митинга. Люди жаждали общения и желали новостей. - В Новосибирске началась акция.
  - И в Крае началось, мне брат вчера звонил, - подтвердил другой.
  - Не надо нам тут царя! - воскликнули стоявшие позади, по толпе пронесся возмущенный гул.
  - Вот и я так думаю, - сказал Виктор.
  - А я вот нашла кое-что, - сказала молодая девушка, она потеряла здесь мужа, отправившегося в этот день к судебным приставам, разбираться с ложными постановлениями. - Значит, здесь пишут, что завели уголовное дело на следователей Прокуратуры.
  - Правильно! Надо сажать их за бездействие! - загудела толпа.
  - Да подождите вы! - возмутилась девушка, она была небольшого роста и слегка полновата, а когда злилась, то вся краснела, напоминая свинку из мультика. - Нет, дослушайте до конца! Дело завели из-за превышения служебных полномочий!
  - Пытали что ли? - спросил густой бас рядом с ней, он был на полторы головы выше ее и всегда стоял рядом, взяв на себя обязанность охранять ее, по возрасту она годилась ему в дочки.
  - Да, именно из-за пыток. Вот, тут написано, что старший следователь Самсонов П. И. и следователь Зотов В. А. проводили дознание директора фирмы "Вектор М" с применением недопустимых мер воздействия.
  - А что это за фирма? - удивились некоторые.
  - Так это владелец бизнес-центра, - ответил Алексей. - Так ребята все верно делали, так, получается?
  - Они кого защищают?! - воскликнули вокруг.
  - Подождите, - остановил их Виктор. - А что они сделали?
  - Тут не написано, - извиняющее улыбаясь, ответила девушка.
  - Я нашел! - воскликнул парень позади нее. - Они травили его газом, имитируя газовую атаку. Все признательные показания признаются недействительными, а ребят под суд отдадут.
  - Да что же это?! - вскричала женщина. - Значит все правда? Значит, это они все устроили?!
  - Не волнуйтесь так, - сказал Виктор. - Давайте позвоним в прокуратуру и выясним. Они же не отказывались с нами разговаривать?
  - Да, точно! - поддержала его толпа.
  - Но это уже завтра утром, сегодня поздно, - сказал Алексей.
  Весь разговор передавался по рядам, и с концов прилетало эхо возмущения и громкие восклицания.
  Неожиданно толпа стала расходиться, пропуская четырех мужчин, несущих на плечах гроб из необработанной сосны. Они были одеты в безликую спецодежду, а лица наполовину были закрыты медицинскими масками. Они поднесли гроб к костру и положили его рядом с ним. Трое тут же ушли обратно, а оставшийся пошел к Виктору, верно выхватив его из толпы.
  - Это ваш, - глухо сказал он. - Вы вправе делать с ним все, что посчитаете нужным.
  Он протянул Виктору флэшку и быстрым шагом скрылся в толпе.
  Виктор и Алексей подошли к гробу, остальные не решались, помедлив, подошел и бас, оставив девушку стоять на месте, хоть она рвалась посмотреть, ее разбирало любопытство.
  - Еремеев Руслан, - прочитал Алексей имя на листке, прибитом к крышке гроба.
  - А, ну-ка, - бас отодвинул их и поднял крышку.
  В гробу лежал связанный человек, он был без сознания весь в синяках, на лице черными струйками лежала запекшаяся кровь, а на груди была прибита гвоздями фанерная табличка с надписью: "Мне нет прощения!".
  - Кто это? - удивился Алексей.
  - Ответ, видимо, здесь, - сказал Виктор и пошел в сторону медиацентра, там можно было вывести на экран любую информацию, это был подарок от одной газеты. Девушка, сидевшая за компьютером, с сомнением посмотрела на него.
  - Виктор, ты уверен, что надо это делать?
  - Нет, но делать надо, - ответил он и взял микрофон.
  Над площадью раздался треск, а затем голос Виктора, уже привыкшего к публичным выступлениям.
  - Мы решили ничего друг от друга не скрывать, - начал он. - Я не знаю, что на этой карте, но, если вы не готовы это смотреть, не смотрите, но мы должны знать все.
  - Да! - ответила толпа. - Включай!
  Виктор кивнул девушке, она поморщилась, но стала готовить трансляцию.
  - Может стоит сначала передать это органам? - спросила она, перед тем, как нажать на кнопку запуска видео.
  - Потом передадим, - сказал Виктор. - Иначе мы не будем знать.
  Девушка проверила систему, запустив тестовый ролик, на экране появились разноцветные полоски, застучал обратный отсчет. Ее рука застыла на переключателе, она ждала подтверждения от издательства.
  - Вы дадите это в эфир? - спросил Виктор.
  - Конечно, это наше право на эксклюзив, сам понимаешь, - ответила она, пристально глядя в экран ноутбука, сообщение пришло. - Все, запускаю.
  Она включила видео. На экране в луче яркого света сидел на стуле человек. Руки его были связаны, а прожектор бил настолько сильно, что нельзя было понять, где он находится, человек и стул находились в клубе яркого света, не имея связи с землей, ни стены за спиной, ни пола, ничего, только свет и испуганное избитое лицо. Человек стал говорить, медленно, стараясь отчетливо произносить каждую фразу:
  "Я, Ереммев Руслан Викторович, глава службы безопасности ООО "Вектор М" признаюсь в совершении тяжкого преступления при участии группы лиц. Находясь в сговоре с генеральным директором Комаровым Игорем Валерьевичем, нашел и заказал у немецкой компании фильтры для системы вентиляции, с установленными дозаторами химических веществ. Все было ввезено под видом системы ароматизации воздуха и установлено в бизнес-центре.
  Это страшная случайность, дозаторы не должны были сработать, все планировалось закрыть как попытку террористического акта, после чего получить полную выплату по страховке. В этом деле участвовала и страховая компания, но я лично этих людей не знаю, их знает Комаров.
  Я и другие мои бывшие сослуживцы похитили из здания судебных приставов сервера. Это было сделано для отвода подозрений от нас и формирования другой версии. Мы вывозили сервера три дня, используя поддельные пропуска на въезд. Пропуски организовал Комаров по своим каналам. На третий день нас задержали сотрудники МВД, мне удалось скрыться".
  Мужчина, наконец, посмотрел в камеру, глаза его были сухие от жаркого света, лицо поддергивалось в подавляемых рыданиях.
  "Простите меня, этого не было в планах, никто не должен был пострадать, никто... не так... делайте со мной, что хотите, но не трогайте семью, они здесь ни при чем!"
  За кадром послышался приглушенный голос, мужчина на стуле встрепенулся и криво ухмыльнулся.
  "Да, забыл сказать, мне тут напомнили. Химоружие чешское, мне его достал старый знакомый из чешской разведки. Он же и помог вывезти за границу, а у нас никто и не проверял. Я не знаю всех участников сделки, это спрашивайте Комарова, моя часть техника, это моя часть, мо... Я все сказал, можете убить, но дайте поспать!"
  Он дернулся на стуле, желая освободить руки, но не смог, стул закачался, он стал его раскачивать сильнее, пока не упал на бок, уже ногами помогая себе скрыться от пронизывающего света. Запись прервалась.
  Виктор вышел на ватных ногах из палатки. Девушка попыталась его остановить, схватив за руку, ее испугало его белое лицо, он не почувствовал этого, идя вперед, как старый навьюченный мул. Он так долго ждал этого, ждал возможности увидеть, даже не взглянуть в глаза, хотя бы просто увидеть того, кто это сделал, и вот теперь он здесь, рядом, в их руках... а что делать дальше? Он не мог привести мысли в порядок, оказывается, что вся та ненависть, какую он копил в себе, вся эта ненависть ничего не стоила, он не знал, что делать с этим, что делать с ним. Не было сомнений, что на видео этот человек говорил правду, нет, он даже и мысли себе не позволял такой. Правда, абсолютная, такая желанная и такая пустая в конце, правда, а нужна ли она была?
  Виктор не заметил, как подошел к костру, где лежал гроб с мужчиной, тот пришел в себя и с ужасом смотрел вокруг, сев в гробу, беспорядочно вертя головой. Он производил впечатление безумного, а может он и сошел с ума, так просто было сойти с ума. Сначала неделя пыток, а может меньше, мужчина не знал, может и меньше, а кто пытал? Нет, это не менты и СБ-шники, нет, это другие, он узнал их по запаху, раз уж он у них, значит с ними не договоришься. Есть предел человека, у любого человека есть предел, и он тоже заговорил. А что теперь? За спиной горит костер, ты сидишь с гробу, связанный, а перед тобой сотни, тысячи обезумевших от горя и ненависти лиц, жаждущих твоей крови, и неспособные этой кровью насытиться, никогда, эта жажда вечна, вечна, как этот мир...
  Все это тоже промелькнуло в голове у Виктора, он не видел в гробу палача, убийцу, он видел безумца, он видел безумцев, готовых при малейшем звуке броситься на этого жалкого человека и разодрать его на куски, дай только знак, дай им знак, Виктор, ведь они от тебя ждут приказа, они верят тебе, они ждут!
  Виктор подошел вплотную к гробу и спросил:
  - Ты Еремеев Руслан?
  - что? Что? - переспросил мужчина, будто бы он не слышал, но он слышал, но не понимал.
  - То, что было на видео, правда? - спросил Виктор, голос его дрогнул, последнее слово ему пришлось выдавить из себя.
  - Что? Что? - затараторил мужчина, хватаясь то за лицо, то за голову, желая скрыть себя от тысяч глаз. Один взгляд в сторону, и он нашел выход, вывалившись из гроба, он пополз к костру, совершенно не боясь пламени.
  - Куда! - крикнул Виктор и бросился его оттаскивать.
  На помощь к Виктору бросился бас, вдвоем они с трудом оттащили мужчину от костра.
  - Пустите! Пустите! - страшно закричал мужчина. - Я сам, я сам этого хочу! Пустите, ну пустите!
  Мужчина заплакал, свернувшись на голой земле. Виктор и бас стояли рядом, не смотря друг на друга, упершись взглядом в землю.
  - Так пусть идет! - кто-то крикнул из толпы.
  - Туда и дорога! - поддержали другие.
  - Я сама ему помогу, дайте я! - истошно закричала женщина, но к ним никто не вышел.
  Крики продолжались, пока их не оборвал страшный голос, неожиданно вырвавшийся из груди Виктора.
  - Замолчите! Замолчите! - он обвел взглядом стоявших перед ним. - Что вы говорите? Вы только послушайте себя, что вы говорите?!
  Толпа загудела, задним рядом не было видно и слышно, толпа волновалась. Из нее выбежала запыхавшаяся девушка из медиапалатки и прицепила на Виктора переносной микрофон, в руках у нее была камера, на экране появилась картинка, костер, мужчина на земле и яростный взгляд Виктора.
  - Вы хотите его убить? Сами хотите убить своими руками? - загремел голос Виктора, - а разве вы убийцы? Разве кто-то из вас хочет стать убийцей? Нет, никто не хочет, вы хотите, чтобы кто-то другой это сделал, другой, но не вы!
  - Так он сам хотел, зачем ты его остановил? - выкрикнул кто-то из толпы.
  - Зачем я его остановил? Затем, что мы не убийцы, нет, не мы - убийцы они! - неожиданно рука Виктора указала в сторону 1-й Тверской-Ямской улицы. - Они там! Это они покрывали вот их! Они допустили это! Они не считают нас за людей! Но мы должны остаться людьми, мы не должны перейти эту грань, только тогда мы сможем их победить!
  Толпа молчала, девушка с камерой шумно дышала, восхищенно глядя на него, освещенного жаром костра, с неистовыми красными глазами.
  - Для чего мы собрались здесь? Для кого мы собрались здесь? Задайте себе вопрос, задайте и ответьте сами! Для живых, мы здесь для живых! В этом костре должна сгореть не наша память, не наша боль - нет! Тысячу раз нет! В этом костре должна сгореть наша рабская воля, наше ничтожество! И сгорев, должен родиться из пепла новый человек! Я не призываю к революции, нет - это кровь, которую прольют честные и невинные, а взрастут на ней лживые и подлые! Зажгите костер у себя в душе, в своем доме! В своем дворе, городе! Боритесь с этой мразью, бейте ее же оружием, не жалейте, добивайте! Вот, для чего мы здесь, чтобы показать пример, для этого... В наших сердцах нет больше места для боли, там нет места ни для чего, значит настало время перемен!
  Толпа заглушила его, поддерживая, повторяя его слова. Камера задрожала в руках девушки-оператора, влившись в общую волну, она кричала вместе со всеми.
  На самом краю площади, прислонившись к дому, стояли Петр Ильич и Вова. Им было все видно и слышно. Вова смотрел во все глаза, удивленно взмахивая руками, переглядываясь с Петром Ильичом.
  - Думаешь, что-то будет? - спросил Вова.
  - Думаю, что нет, - покачал головой Петр Ильич.
  - Ну почему же? А я хочу в это верить.
  - Верить можно, даже полезно, но не до фанатизма. А не будет потому, что стаду нужен пастух, а они хотят все вершить на основе свободного выбора людей, а это еще никому не удавалось.
  - Но это было раньше, сейчас люди другие!
  - Ты уверен? Вот уж не нам с тобой об этом говорить и уж тем более в это верить, - покачал головой Петр Ильич. - Люди никогда не изменятся, никогда.
  - Ох, вот знаю, что ты прав, но хочется возразить! - засмеялся Вова.
  - И возражай, это полезно. А парня этого жалко, сомнут его, перемелют в пыль.
  - Ну, это если он к ним попадется.
  - А другого пути нет. Ладно, у нас своих проблем хватает.
  - Это да, опять завтра на ковер к этим придуркам, - Вова нервно дернул головой. - Я вот не считаю, что мы сделали плохо, четко отработали, все, как положено.
  - Не совсем так. Нам бы это простили, если бы было военное время.
  - Подожди, а что нам наш генерал говорил до этого, разве не отдал приказ действовать на свое усмотрение, что нам объявлена война?
  - Это был устный приказ, бумажки нет, это плохо. Тут князь прав. И зачем он полез в это дело?
  - Затем, что он друзей не бросает! - ответил Вова.
  - Это, конечно, хорошо, но если все будут бросаться на амбразуру, то кто будет воевать в итоге?
  - А вот об этом я не подумал, - Вова почесал голову. - Ты, наверное, прав. Незачем ему было лезть туда.
  - Что сделано, то сделано. Смотри, как разбушевались, - Петр Ильич кивнул на толпу на площади. - Еще немного и с факелами на Кремль, а?
  - Ну, это вряд ли. Еще не дожали мужичка до смерти, не встанет.
  - Не встанет, но голову начал поднимать.
  - И пусть не опускает!
  
  Петр Ильич и Вова демонстративно сидели за столом Дениса у окна и играли в карты, бравируя выученными в начале службы тюремными выражениями. Вова выигрывал, то и дело отвешивая Петру Ильичу щелбаны, Петр Ильич терпел, не ведя даже бровью.. К ним подсел плотно сбитый мужчина с короткими черными волосами и накаченной как у борца шеей. Сломанные уши довершали облик, портил впечатление излишне высокий голос, так неподходящей к его внешности.
  - Привет, ребята! - поздоровался мужчина и звонко хлопнул им по ладоням тяжелой кистью. - Чего это вы тут делаете?
  - Не видишь, Андрюха, готовимся к посадке, - ответил ему Петр Ильич, вымучивший победу у Вовы.
  - А, ну это всегда полезно, - усмехнулся Андрей, внимательно следя за тем, как Петр Ильич отвешивает заслуженные щелбаны Вове. - Пока вас не определили, есть у меня пара новостей.
  - Давай, что там на ниве уголовщины взросло? - спросил Вова, потирая красный лоб.
  - Да ничего особенного и не взросло, все как обычно. Помните, мы ребят в области взяли по подозрению в убийстве гражданина Сидорова Д.?
  - Это админа того фонда, да? - спросил Вова.
  - Да, именно, - подтвердил Андрей. - Петр, ты же знаешь, это дело отдали нам в отдел, ты уж не серчай, мы бы его никогда не взяли себе сами.
  - Конечно, все висяки нам. И что, отпустили ребят, верно? - усмехнулся Петр Ильич.
  - Ну как отпустили, по делу они, конечно, не пойдут, обыкновенные гопстоперы, решили тачку угнать, чтобы потом на разборку скинуть. А так да, ничего они не знают, божатся, что не имеют к этому никакого отношения, да я и сам вижу, что лохи обыкновенные. Их дело барсетки и легкие гоп-стопы, на мокрое они не пойдут, не тот контингент, - ответил Андрей. - А так больше следов-то и нет. Все камеры просмотрели, как назло, ничего не видно, одни тени, а что по ним установишь? Да видна машина, но ни номера, ни даже марку не разберешь, короче глухарь.
  - Вы его уже на полку положили? - спросил Петр Ильич, неуклюже тасуя колоду.
  - Обижаешь, оно у нас в топ-листе, одно из первых, вот так.
  - Ладно, я так, ерничаю. Сам знаю, что дело глухое, - Петр Ильич хлопнул его по плечу. - А что еще расскажешь? Не гоп-стоперов же ты пришел нам предъявлять?
  - А, нет, конечно, - засмеялся Андрей. - Есть еще один интересный момент. Помните бухгалтера этого фонда, она еще не вылазила из больницы в СИЗО?
  - Анисимова Н. И., - как автомат ответил Петр Ильич. - И что с ней, отпустили?
  - Можно сказать и так, в СИЗО ее больше нет. Померла она, странно так померла, быстро. Как в камеру вернулась, так через два дня приступ, а там язва открылась, ну и в туже ночь, как говорится, богу душу то и отдала, - развел руками Андрей, выражая недоумение. - Чудеса, не поверишь, пока сам не увидишь.
  - Хм, долго они ее держали, - покачал головой Петр Ильич. - Я все думал, когда она расколется, а она молчала, настоящий кремень.
  - Так чего сразу не мочканули? - удивился Вова.
  - Черт их знает, а вдруг сама, а? Вскрытие пока ничего не обнаружило, - сказал Андрей.
  - А ты ее к нашим переведи, знаю я тамошних, они и топор в спине не заметят, скажут, что стигматы открылась, смерть от кровопотери, - сказал Петр Ильич.
  - А что ты думаешь, кто-то помог? - насторожился Андрей.
  - Я просто в этом уверен, - сказал Петр Ильич. - Ты же знаешь, что я еще тогда требовал перевести ее в другую больницу, чтобы образцы тканей отобрать на анализ.
  - Да, я помню эти документы в деле, тебе три раза отказывали, - сказал Андрей.
  - Вот-вот, а теперь откинулась на тот свет, значит что? А значит, что травили ее все это время, потихоньку, помаленьку. Ты к князю иди, пока он здесь, напишет обоснование, а то захоронят, небось еще и кремировать хотят?
  - Откуда знаешь? - поразился Андрей. - Вот чего тебе это дело не оставили?
  - Того, слишком много сую свой нос не туда, а еще я психопат, как считают у нас в управлении, - объяснил Петр Ильич. - Что по убийству Артема?
  - Вообще ничего, - вздохнул Андрей. - У нас весь отдел занимается, сам понимаешь, дело чести. Но по нулям! Ни одной ниточки. Даже фоторобот, который составил Денис, ничего не дает. Вроде весь город в камерах, везде люди, а в итоге пустыня - никто, и ничего, и нигде.
  - Жаль, - проговорил Петр Ильич, он увидел, что пришел Константин Павлович и кивнул Андрею. - Иди с князем поговори.
  - Сейчас, надо подготовиться, - сказал Андрей.
  - А что с тем педофилом, забыл, как его фамилия. Он еще жену свою задушил? - спросил Вова.
  - Ты про Позднякова? - удивился Андрей. - А что с ним? Жив и здоров. Находится в санатории, колют ему что надо, он и булькает что-то и под себя ходит. Все, как и положено - на лечении.
  - С него толку мало, - сказал Петр Ильич. - Он действительно псих. Плохо то, что он так и не выдал своих клиентов.
  - Мы их и так всех знаем, - сказал Андрей, - и они знают, но есть команда, а что мы против нее?
  - Что же это получается, что зря все? - возмутился Вова.
  К ним подошел Константин Павлович, Андрей тут же вскочил с места.
  - Так, Шибаев, что тут делаешь? - спросил его Константин Павлович.
  - Вот, с ребятами пришел поговорить, - начал Андрей, но, увидев недовольный взгляд Константина Павловича, быстро добавил. - Хотел получить разрешение на перевод гражданки Анисимовой к нам на вскрытие.
  - А, ты об этом, - Константин Павлович посмотрел на Петра Ильича. - Слышали мы эту версию, знаем. Бумаги подготовил?
  - Нет еще.
  - Так чего стоишь? Давай быстрее, - сказал ему Константин Павлович. - У нас через час заседание, надо успеть.
  - Все, уже бегу, - Андрей быстрым шагом вышел.
  - И что же решил высокий суд? - саркастически спросил Петр Ильич.
  - Ничего не решил, трудная у него будет задача, - криво ухмыльнулся Константин Павлович.
  - А чего там сложного? - удивился Петр Ильич, разыгрывая искреннее непонимание. - Ведь понятно, кто здесь преступник, ну а эти же - жертвы, враги то мы, разве не так?
  - Уже не так, - сухо рассмеялся Константин Павлович. - Вы бы лучше новости посмотрели, а не в карты резались.
  - А что их смотреть? - спросил Вова. - Мы вчера были там и все сами видели.
  - Пойдем, - Константин Павлович поманил их рукой к себе в кабинет.
  
  Когда они вошли, он стоял, наклонившись к столу, и щелкал мышкой. Найдя нужную ссылку, он, не без торжественности, повернул к ним экран ноутбука. На экране крупным планом появилась разгневанная честь президента. Он водил грозным взглядом с одного генерала на другого, все молчали.
  - Вот скажите мне, я вас спрашиваю, - с нажимом говорил президент. - Как так получается, что какие-то уголовники находят фигурантов дела, допрашивают их, предъявляя доказательства, а вы ничего не можете?!
  - Уважаемый господин президент Российской Федерации, - начал было один генерал, но президент его резко оборвал.
  - Я разве давал вам слово? Говорите тогда, когда вам разрешат, это понятно или надо объяснять? - он вновь сверкнул гневным взглядом в камеру, в сердцах зрителей в этот момент должен был зажечься праведный гнев, тем более ругают начальство, а не это ли истинное наслаждение? Президент продолжил, - почему ваши сотрудники, которые честно исполняют свой долг, теперь стали подозреваемыми? Разве они не раскрыли это ужасное преступление?
  - Уважаемый господин президент Российской Федерации...
  - Я вам слово не давал! - перебил его президент. - Значит так, это и ребенку понятно - вор должен сидеть в тюрьме, так? Так я вас спрашиваю? Отвечайте же!
  Так точно! - хором ответили генералы.
  - А ребят нечего кошмарить, я вообще считаю, что их надо наградить, вам понятно?
  - Но они нарушили права человека, - вступил другой генерал, президент долго и недоуменно смотрел на него.
  - Удивительно это слышать от вашего ведомства, - пошутил президент. - Видимо что-то в этом мире уже не так, раз уж вы боретесь за права человека. Очень жаль, что вы не поняли до сих пор. Нам объявили войну, и это не Америка, не исламские террористы, нет! Нам объявила войну кучка подонков, которые должны, я подчеркиваю, должны понести заслуженное наказание любой ценой. Если для этого придется нарушить их права, пусть так! После того, что они сделали, у них больше нет прав - это не люди, понимаете, не люди! И нет такого наказания, которое бы они заслуживали, все слишком мягко и гуманно, а хочется, чтобы они ответили, ответили за все!
  Камера показала общий план, генералы согласно кивали, разгневанная честь президента горела алым пламенем.
  - Мы, конечно, не будем снимать с себя международные обязательства. Никто не будет заниматься четвертованием их на площади, хотя они этого и заслуживают. Но, я уверен, что никто в мире не осудит нас за то, что при расследовании мы немного ущемили их права. Да все так делают! Все! Более того, в этом я согласен с нашими гражданами, которые уже много дней ведут свой молчаливый протест в центре нашей столицы. Я их понимаю и сам готов быть рядом с ними, но я в ответе за все, не вы, а я. Поэтому я требую, чтобы уже завтра у меня на столе лежал отчет о том, кто и как занимался укрывательством этих подонков. Я сам готов назвать несколько фамилий, но я даю вам шанс проявить себя. Не будет отчета, завтра же вы пойдете на улицу, зачем вы нужны? Я вас лично отвезу на площадь Белорусского вокзала. Все свободны, не теряйте время.
  Камера показал студию, и Константин Павлович выключил видео.
  - Какой грозный, - покачал головой Петр Ильич.
  - Отец родной, не иначе, - подхватил Вова.
  - Вы смотрите, только там не проговоритесь, а то такое начнется, - сказал Константин Павлович.
  - А что начнется? - пожал плечами Петр Ильич. - Так можно почти всех брать и в СИЗО, так, для профилактики. Всех, не ошибешься.
  - Ты давай тут, экстремизм свой не распространяй, - нахмурился Константин Павлович.
  - А я то что? Дальше этой комнаты не выйдет. И вообще, осталось сорок минут, а мы не пообедали. Князь, пошли в столовую с нами.
  - Нет, у меня еще куча дел, - засомневался Константин Павлович.
  - Кость, да чего ты ломаешься, как девка? - Петр Ильич взял его под локоть сильной рукой и потащил к выходу. - На голодный желудок будет еще тошнее. Не сопротивляйся, ты арестован на время обеда.
  - Я сам пойду, гражданин начальник, - пропищал тонким голосом князь, пародируя героев тупых ментовских сериалов.
  - Вова, видал? А Князь-то и шутить умеет? - кивнул Петр Ильич Вове.
  - Да все он умеет, важного только из себя строит, - ответил Вова.
  - Вова, ты забываешься, - погрозил ему Константин Павлович.
  - Разговорчики, идите вперед, задержанный, - ответил ему Вова.
  
  Такси с разгону врезалось в пробку, потыкалась по еле заметным щелям и обиженно встала со всеми. Шоссе дымило газами в лучах закатывающегося за горизонт солнца, новый район светился ярким багровым заревом. Денис жадно смотрел в окно, после долгих недель в больнице ему была интересна даже эта злосчастная пробка. Он всматривался в лица водителей рядом, глядел на задушенных пассажиров в автобусе и улыбался. Один из пассажиров автобуса, заметив его улыбку, сделал воображаемую петлю на шее, высунув язык. Денис вспомнил его, это был жилец соседнего дома, они пару раз встречались возле Конторского пруда, когда Денис бегал по утрам, кроме них так рано никто не бегал. Они обменялись приветствиями, такси дернулось, найдя карман, и выдвинулось вперед, как шахматная фигура, поставленная игроком на позицию нападения.
  У Дениса зажужжал телефон, это звонил Петр Ильич.
  - Привет, ну, как прошло? - спросил Денис.
  - Прошло, - ответил хрипло Петр Ильич, его это заседание или суд, как назвал его Вова, порядком измотало. - Отделались легким испугом, спасибо царю-батюшке.
  - Ты это о чем?
  - А, ты тоже нормальный человек, не то, что князь, новости не смотришь.
  - Нет, что там смотреть? Надоело все, противно.
  - Вот и мне теперь противно, - сказал Петр Ильич. - Я вот увольняться думаю.
  - Почему? Да брось ты, что за слабости?
  - Может и слабости, а разве я не имею на них право. Да, сам знаю, что не имею, настроение такое. Вот мы, я и Вовка, нас же должны были по-хорошему под суд отдать, мы столько пунктов конвенции нарушили, а что в итоге? Есть политическое решение, так нас еще и наградят, вот так.
  - Да уж, вот это, по-моему, уже лишнее. Но ты же не считаешь, что вы были не правы?
  - Да, не считаю, но правда и закон вещи разные, они, конечно, могут пересекаться, но это, друг мой, редкость. А жить и работать мы должны по закону, какой бы он ни был, а если каждый станет его нарушать, даже для благих целей, то так и всему конец настанет.
  - Поясни, не очень понял.
  - А ты историю вспомни. Если каждый будет решать по своей правде, то что настанет? Правильно, гражданская война. Эти ребята у костра на это вряд ли способны, а вот те, кого я просил, еще как способны, их и стоит опасаться. Но это не моя забота. А, кстати, этим толстопузам я так и сказал, что должен понести наказание согласно закону, а они мне акт в лицо тычат, дескать есть указ Верховного главнокомандующего о введении на короткое время военного положении для расследования дела, вот так вот.
  - Лихо, лихо сработано, - Денис отвел телефон от уха, такси дернулось и рвануло к мигающему светофору, - и что в итоге?
  - А ничего, летом нас с Вовкой отправят на обучение, реабилитацию. С нами будут работать специалисты психологи и еще кто-то, я не стал слушать.
  - Сочувствую.
  - А что, это даже весело. Считай отпуск, только санаторий жена выбирала или теща.
  - Рад, что ты положительно настроен.
  - Не настроен, а настроили. Меня князь на путь истинный пытается поставить, да и Вовку бросать не хочется одного.
  - Ну вот, а ты уходить собрался!
  - Я же говорю, слабость прошибла. Ты домой едешь?
  - Да, уже почти подъехал, еще два светофора.
  - А, жаль, что не смогли забрать.
  - Да ладно. Я на такси, все нормально.
  - Это хорошо. Алина дома уже?
  - Наверное, она с работы ехала, хотела со мной, но я настоял, чтобы она время не тратила.
  - Да сдалось ей это время, - Петр Ильич недовольно цокнул языком. - Дурак ты, Денис.
  - Нет, я все понимаю. Я уже решение принял.
  - Молодец, что решился или?
  - Я решился, не знаю, что она скажет. Представляешь, боюсь, оказывается, это так важно, никогда не думал.
  - Да думал, и много раз. Ты кого лечить вздумал, я тебя как книгу читаю, тоже мне герой нашелся. Все нормально будет, она у тебя боевая, классная девица.
  - Это да. Слушай, а когда едем на кладбище?
  - Кто тебе сказал?
  - Константин Павлович звонил, спрашивал, буду ли я. Скоро полгода, как случилось.
  - На первые майские, я тебе сообщу. Если не хочешь, можешь не ехать, все поймут.
  - Я хочу, все-таки я с ним работал, вели одно дело.
  - Вот и правильно, а то развели у нас разговоры, что тебе не стоит, чтобы не напоминать о покушении... Чушь собачья, ты же не барышня чахотная, в обморок не упадешь. Ладно, я к тебе может послезавтра заеду, дома будешь?
  - Буду, никуда ехать не хочу.
  - Отлично, а то моя такую настойку сделала, надо ее добить, а то сил моих нет на нее смотреть, а одному пить не хочется, мои бабы теперь не пьют, у них ЗОЖ.
  - А, понятно. Ну, держись!
  - На меня это не распространяется, мне теперь готовят отдельно. Мне и Людочке, она ребенок, ей надо калорийно питаться, а они пусть свой сельдерей жрут, все равно моей дуре это мужика не принесет на блюдечке, не так это делается.
  - Ты на нее не дави, обидится.
  - Уже молчу дома. Все, до встречи.
  - Пока, увидимся, звони!
  - Завтра позвоню, договоримся.
  Такси свернуло во двор и лихо лавировало возле припаркованных вдоль односторонней дороги машин. Вот уже показался его дом, сердце неожиданно забилось, тот пруд был с другой стороны, но непонятное чувство тревоги разлилось неприятным холодом по его груди, заныла лопатка и стала неметь рука. Застыдив себя за эту глупую нервозность, он заставил себя придать своему лицу радостное выражение, не хотелось пугать кислой миной Алину, возможно, она была уже дома. Такси остановилось возле узкого проема между машинами, подъехать к подъезду было просто невозможно. Денис расплатился, забрал сумку из багажника и прошел во двор.
  Он стоял возле подъезда, спиной к детской площадке и скамейкам, он не обратил внимания, кто был позади него, но озираться не хотелось, в этом просто не было смысла. Он стоял и ждал, не решаясь войти в свой подъезд.
  - Чего ждешь? - услышал он за спиной знакомый голос и обернулся, Алина еле сдерживала улыбку, корча строгую физиономию.
  - Тебя жду, - ответил он, опуская сумку на чуть влажный асфальт.
  - Меня? Да ты не мог меня видеть, я только подошла.
  - Я тебя учуял, - он показал пальцем на свой нос.
  - Да, правда? Это, наверное, мои новые духи? Тебе нравятся? Я их специально вчера купила, - засуетилась она, радостно ища в его глазах одобрение.
  - Да, именно их я и учуял, - соврал он, расслышав наконец запах ее цветочных духов с легким привкусом остроты.
  - Какой ты неумелый врун, - сказал она, обняв его за шею. Алина всегда знала, когда он пытается ее обмануть, все выдавало его лицо, он не мог ей врать, ей одной, - пойдем домой?
  - Пойдем, - он крепко прижал ее к себе и стал целовать.
  - Подожди, дома, дома, - робко отпиралась она, почему-то боясь, что их увидят.
  - А плевать, пусть смотрят, это их проблемы, - сказал он, чувствуя, как она тает под его руками. Он подхватил ее на руки и тут же опустил обратно, от лопатки до кончиков пальцев хлестнула жгучая невыносимая боль, и он тихо застонал.
  - Ну, прекрати, герой, - прошептала она, наградив его жарким поцелуем. - Я и так знаю, что ты сильный, не надо мне это больше доказывать. Ты мне нужен здоровый, понял?
  - Понял, это я сглупил, - согласился он, поднимая сумку. - У нас есть, что на ужин?
  - Я считаю этот вопрос оскорбительным для себя! - гордо сверкнула глазами Алина, и они расхохотались, и в обнимку направились к подъезду.
  
  9.
  
  Германия.
  
  Лето пришло раньше положенного срока, природа распустилась яркой красотой, обрамляя цветами, запахами и свежестью последних майских дней идеальные улицы немецкого города. Все вокруг было по-летнему празднично и, словно в стоп-кадре кинопленки, замерло, ожидая лишь дуновенья ветра, начала новой жизни.
  Андре шел пешком на работу, жмурясь на теплом солнце, наращивающим свою энергетическую мощь с каждой минутой. Время было раннее, редкие машины проезжали мимо него по улице, не торопясь на работу, никто не торопился в этот день, птицы вяло стрекотали, сонный ветер тормошил густую траву на газонах, день обещал быть жарким.
  На парковке около участка он обнаружил машину фрау Мюллер, но в здании ее самой не было, он, как всегда, пришел самый первый. Настроение у него было прекрасное, надо было разобраться с делами до обеда, сегодня он не должен был пропустить спектакль, Аня сказала, что обидится и не будет с ним неделю разговаривать. Такая угроза была скорее поощрением, но он не стал ей этого говорить, сделав вид, что он уже заранее этим огорчен. А сколько их уже было, подобных ультиматумов, несбывшихся угроз, наказаний для него, и не перечесть! Аня всегда первая сдавалась, видя, что ему даже неплохо от ее бойкота, но раз за разом она пыталась ему угрожать, как она была этим похожа на свою мать, как многое дети даже в малом возрасте перенимают от своих родителей. Он задумался, а что он перенял от своих, какие его черты можно было бы назвать отцовскими, что досталось ему от матери? Его не часто посещали подобные раздумья, давались они ему легко, беспристрастно сравнивать его научила работа, но он не видел в этих копаниях смысла. Однако сегодня он всерьез занялся этим анализом, сравнивая себя с родителями, а потом с Аней, неожиданно отмечая, сколькому она от него научилась, сколько черт переняла, порой не самых лучших, по его мнению. Раскидывая рабочую почту на автомате, он ушел в свое обычное состояние, когда работа делалась механически, часто не требуя особой мозговой деятельности, а голова параллельно обдумывала другой вопрос, и было очень приятно, что сегодня он не обдумывал очередное убийство или кражу.
  Начали приходить коллеги, с удивлением увидев его на своем рабочем месте. Все спрашивали его, что он тут делает? Сначала он не придавал этому вопросу значения, но на десятом коллеге, который протянул ему руку для приветствия и искренне удивился, задавая один и тот же вопрос, Андре внутренне вскипел от негодования, но вида не подал, лишь на лбу появилась строгая морщина.
  - Привет! - прибежал Тоби и крепко пожал ему руку.
  - Привет, у тебя же выходной? - удивился Андре, радуясь, что Тоби не задал ему этот дурацкий вопрос.
  - Ну, решил забежать, пару писем отправить. А потом убегу, у нас в полдень мероприятие с Амалией, ну, ты знаешь.
  - Да, на спектакль успеете? - Конечно, обижаешь, - улыбнулся Тоби и пружинящей походкой подошел к своему столу, скорее всего он утром был в зале, сквозь тонкую рубашку отчетливо проглядывались плоды его трудов на тренажерах. Он поймал насмешливый взгляд Андре и улыбнулся в ответ, разведя руками в стороны.
  - Андре! - властно сказала фрау комиссар, привычно встав у его стола, наклонившись к нему и грозно сложив руки на бока. - Что вы тут делаете?
  - Ох, и вы ту да же, - вздохнул Андре. - Работаю, сами видите.
  - Это я вижу, что не бездельничаете, как некоторые. Но я спрашиваю вас, почему вы сидите здесь?
  - А где я должен сидеть? - недоуменно спросил Андре.
  - Я смотрю, вам голову напекло, - сказала фрау комиссар и весело взглянула на сидевших в зале инспекторов, все дружно засмеялись. - Ваш кабинет вон там.
  Она показала на дверь своего бывшего кабинета, возле которого стояли коробки с ее вещами.
  - Нет, еще же не время, - запротестовал он. - До приказа еще две недели.
  - Нет, я решила, что нечего тянуть, - отрезала она. - Тем более, что в Управлении тоже не считают нужным дольше тянуть. Меня ждут там, а вас ждет работа здесь. Так что слушайте мой последний приказ, комиссар Шонер, займите свой кабинет, немедленно! - она сделала свое обычное недовольное лицо, делая пародию на саму себя, но долго не выдержала и, взяв Андре за руку, отвела его в кабинет.
  - Здравствуйте, комиссар Шонер, - улыбнулась ему секретарь теперь уже бывшего комиссара Анна-Мария, немного глуповатая, но крайне исполнительная девушка.
  - Здравствуй, Анна-Мария, - ответил он ей.
  - Вам принести кофе? - с живостью спросила она, зная, что фрау Мюллер всегда начинала день с кофе.
  - Спасибо, я уже пил, - ответил он ей.
  - Ну, как же, - замялась девушка. - Вот вы скажите, и я принесу, хорошо?
  - Хорошо, давай попозже, - рассмеялся он, видя, как эту девушку смутило изменение знакомого распорядка. - Мы с тобой все позже обсудим, хорошо?
  - Хорошо, - обрадовалась девушка. - Вы не подумайте, фрау Мюллер меня многому научила.
  - Я знаю, - ответил он.
  - Так, у меня нет столько времени, чтобы слушать вашу болтовню, - сказала фрау Мюллер. - Андре, ну войдите же в свой кабинет.
  Они вошли вместе, первым, как новый хозяин, Андре, затем Фрау Мюллер. Андре долго не решался, но, под настойчивым взглядом фрау Мюллер, сел в ее кресло, которое уже кто-то настроил под его рост.
  - Вы, если захотите, имеете право сделать здесь ремонт, может захотите обои в цветочек, - ехидно улыбнулась фрау Мюллер, - в бюджете на это деньги выделены.
  - О, нет, спасибо, - покачал он головой, ему нравился стиль кабинета, строгий, без лишних украшений. - Я думаю, что лучше эти деньги потратить на покупку новой кофеварки, а то постоянная очередь возле старой, думаю, что это нужнее.
  - Вам решать, но я бы не стала поощрять этих бездельников, - ответила ему фрау Мюллер, - разве что вы поставите ее у себя в кабинете.
  - Хм, может вы и правы, я подумаю еще.
  - Правильно, подумайте, это самое легкое, решать, куда потратить деньги, тем более, если они не твои, - сказала Фрау Мюллер. Она подошла к стене и сняла с нее большую фотографию в рамке, сделанную в прошлом году. Там был весь участок, стоявший в парадной форме возле здания на плацу рядом с флагштоками. - Я, пожалуй, возьму ее себе, все-таки десять лет прошло. Я помню, как вы приходили Андре. Вы мне тогда сразу не понравились, все время спорили.
  - Понимаю, - кивнул Андре. - Это мало кому нравится.
  - Да, и вы не исключение. Вы не любите, когда с вами спорят, но вы умеете слушать и, иногда, корректировать свое мнение. Этому я научилась от вас, от вас, Андре. Надеюсь, что вы чему-то научились и от меня.
  - Конечно, многому. Например, я научился от вас глубоко прятать свои чувства.
  - Хм, пожалуй, вы правы. Но, закончим эти похвальбы друг другу, еще успеем, я же не прощаюсь с вами, вы будете под моим надзором, как и другие, но наш участок, он всегда останется и моим, он будет самым любимым, а это значит, что?
  - Это значит, что нас будут разглядывать под лупой, - ответил ей Андре.
  - Верно, вот такая моя любовь к вам всем, - засмеялась она. - Старого коня новым трюкам не научишь.
  - А мы и не против.
  - Это вы пока так говорите, а как до дела дойдет, будете про себя ругаться.
  - Конечно, и это будет.
  - Да, Андре, я знаю, что у вашей дочери сегодня отчетный спектакль в их театре.
  - Да, в шесть вечера начало.
  - Я буду в это время уже в Мюнхене, но, я буду смотреть трансляцию в интернете, а потом, если мне не понравится, обязательно вам об этом скажу.
  - Буду ждать.
  - Кстати, как ей в новой школе? Больше нет этого позора?
  - Нет, там все хорошо. Я даже рад, что мы туда перешли. Далековато, но зато она теперь с интересом начала учиться.
  - Это прекрасно, а как по финансам, не сильно накладно?
  - Накладно, но не сильно. Тем более, мне же поднимут зарплату.
  - Ха, не намного, у вас и так была высокая ставка, не надейтесь на большой выигрыш.
  - Ну хоть что-то, уже неплохо.
  - Конечно. Вам же остается и моя машина, негоже комиссару ездить на таком старом автомобиле, как у вас.
  - О, я на нем уже не езжу.
  - Да, знаю, но иногда же порываетесь. А так этот автомобиль закрепляется за вами, через два года вам будет передан новый.
  - Мне кажется, что это излишне.
  - Это политика, полиция должна быть в авангарде технологий, это касается и автомобилей. Вы потом увидите это в планах, будет обновляться весь парк.
  - Понятно, надо же и свою промышленность поддерживать.
  - Точно, а теперь, если вам несложно, поможете мне по-дружески отнести вещи в машину, мне уже пора ехать.
  - Конечно, фрау Мюллер.
  Он взял ее коробки, и они пошли вниз. Следом на улицу вышли и все остальные. Пока Андре укладывал ее коробки в багажник, фрау Мюллер жала руку каждому полицейскому, называя всех по имени и делая последние наставления. Потом она стала прощаться с Андре, по-дружески обняв его и, смахнув с глаз парочку честных слезинок, уехала.
  - Ваш первый приказ, комиссар Шонер? - спросил его самый толстый полицейский, что-то пряча у себя за спиной.
  - Идите работать, - сказал Андре.
  - Так точно, герр комиссар! - хором ответили все.
  Толстяк достал из-за спины огромную бутылку шампанского и профессиональным жестом открыл ее, наливая пенистый напиток в подставленные бокалы.
  - За нового комиссара! - хором воскликнули все, поднимая вверх бокалы.
  - Да, за меня! - засмеялся Андре, зазвенели бокалы, и они выпили.
  
  Зал медленно наполнялся, зрители, преимущественно родители детей и их друзья, вполголоса обсуждали простые вопросы. Проверяя видеотехнику, встречая знакомых, Андре сидел в третьем ряду, заняв места для Амалии и Тоби. Родители Марии-Луизы сидели в другом месте, чуть подальше, это была лучшая точка для видеосъемки, позволяющая обхватить всю сцену. Все места рядом с ними были заняты такими же операторами, поэтому Андре выбрал полупустой ряд. До начала оставалось еще полчаса, Андре углубился в чтение коротенькой программки, вкратце пересказывающей сюжет сказки Андерсона "Снежная королева". Он несколько раз пробежался по действующим лицам, отмечая имя дочери в главной роли, чувствуя внутри себя самодовольство амбициозного родителя. Рядом с ним села женщина, охватив его волной цветочного аромата.
  - Можно мне посмотреть? - спросила она по-русски, выхватывая у него из рук программку.
  - О, Оксана! - удивился он.
  - Да, это я, - улыбнулась она и быстро поцеловала его в щеку. - Я же тебе обещала, что мы увидимся. Я смотрю, Аня, будет играть главную роль?
  - Да, она хотела снежную королеву, но это ей не по возрасту.
  - Снежную королеву могла бы сыграть я, как думаешь? - спросила она, взяв его под локоть.
  - Безусловно, - ответил он, не ощущая дискомфорта от того, что говорит с ней по-русски, во многом додумывая ее слова, находя ответы в ее лице, улыбке.
  - Так, я немного скажу о работе, никуда без нее не деться. Это пару минут, хорошо? - она увидела, что он не понял, и перешла на немецкий. - То, что вы нам передали, очень помогло в расследовании. Спасибо, я знала, что ты так не оставишь.
  - Я очень рад. Дело движется?
  - О, да! Мы пошли со своего конца, распутывая этот узел, и пришли уже на границу с Евросоюзом, в Польшу. Здесь, конечно, есть трудности, но, я уверена, что скоро они разрешаться. С Польшей, к сожалению, всегда проблемы.
  - Насколько я понял, так исторически сложилось.
  - Да, историческая неприязнь, ты же знаешь, можно какие угодно меморандумы писать, но историческая память сильнее.
  - Я вот не понял одного, если они хотели только имитировать атаку, то почему дозаторы полностью открылись?
  - А вот это очень интересный вопрос, и искать ответ на него следует именно в Европе. К сожалению, этот бывший чешский шпион ничего уже не расскажет. Ты только не думай, что это мы его, нам это не выгодно.
  - Я так и думал, убирать свидетеля... скорее это было похоже на заметание следов.
  - Вот и мы так думаем. Официально, эту версию никто не поддерживает, новости ты видел.
  - Да, во всем виноваты вы сами.
  - Именно, но это же телекартинка, к жизни она имеет лишь косвенное отношение, показывается то, что следует в этот момент показать. На уровне спецслужб у нас есть понимание, но, у меня лично, надежды нет.
  - Понимаю, правда может ударить по многим.
  - Ну, не ударить, но поставить острые вопросы. Пока же моя страна остается главным злодеем на планете, ну, после ИГИЛ, конечно. Все, на этом все, - она сильно сжала его руку. - Теперь мы больше не будем говорить о работе, не сегодня, обещаю!
  - Я очень рад. Ты не останешься после спектакля? Мы потом идем все вместе в кафе.
  - Останусь, у меня сегодня весь вечер свободный, но к десяти я должна быть в Мюнхене.
  - Здорово!
  Зал почти заполнился, Одними из последних прибежали запыхавшиеся и красные от смущения Амалия и Тоби, Оксана одним взглядом ввела их в краску, одним взглядом разгадав причину их опоздания, и спектакль начался.
  Поднялся занавес, свободные декорации давали лишь намеки на интерьеры. На сцене была Аня, в роли Герты. Она начала, слегка волнуясь, но увидев в зале папу с Оксаной и Амалию с Тоби, заметно успокоилась и стала четче играть, постепенно перевоплощаясь в свою героиню.
  
  0.
  
  Москва.
  
  - Шамиль, ты скоро? - Наташа подошла к нему, обвив руки вокруг его шеи и смотря в экран монитора, где он быстро набирал очередной скрипт, который хотел испытать завтра на коллегах.
  - Да, одну минутку, - ответил он, поцеловав ее ладонь.
  - Смотри, мы так опоздаем, - улыбнулась она. - Я, в принципе, не буду сильно огорчена.
  - Нет, надо на концерт попасть, хотя бы один раз, - сказал он. - Погоди, две минуты.
  - Хорошо, - она отошла от него, шелестя длинным летним платьем. Запах ее духов и жар тела, только что касавшегося его, выбили Шамиля из рабочего режима, он закрыл все и резко встал.
  - О, ты закончил?
  - Да как тут работать, когда ты рядом, - ответил он.
  Он схватил свою сумку и взял ее за руку. У самой двери их остановил звук пришедшего письма.
  - Это у тебя? - спросил Шамиль.
  - Нет, не у меня, - Наташа достала свой телефон и пробежалась по мессенджерам.
  - А, вот это кто! - воскликнул Шамиль, беря со стола планшет, который давно завел Денис. - Что это еще за хрень?
  Пришло новое письмо от "white littlepony".
  - Не надо, не открывай, - остановила его Наташа. - А то мы никуда не пойдем.
  - Ты права, - он отложил планшет в сторону и нахмурился. - Значит, не добили эту гадину?
  - Это невозможно, помнишь, что Петр Ильич сказал?
  - Да, что нам не дадут это сделать. Кстати, как он? Не озверел еще?
  - Нет, я была с ними на прошлой неделе. Они с Вовкой развлекаются, девчонки с них просто плачут, говорят, что они непробиваемые.
  - Вот и молодцы!
  - Если бы я не работала здесь, то возненавидела бы тебя за твои слова! - она сверкнула на него гневным взглядом.
  - Но ты же все понимаешь, все-все, - сказал он, выводя ее из кабинета. - Потом к тебе или ко мне?
  - Давай к тебе, а то я не прибиралась, - она часто заморгала пышными ресницам. - Мама же против не будет?
  - О, нет, конечно. Она опять уйдет к подруге. Давай, я ей сообщу, - он достал телефон.
  - Я уверена, что она знает, а дома тебя уже ждет кастрюля с мантами, - прошептала она ему на ухо.
  Шамиль тряхнул пышной черной копной волос, он был немного ниже ее, и на вид стройнее, хотя это было и не так. Выслушав наставления от матери, требовавшей от него большей решительности, он посмотрел на Наташу, которая шепнула ему в свободное ухо.
  - Маме привет.
  - Мама, тебе привет от Наташи, - сказал он и, погодя, передал ей трубку.
  - Алло, да, здравствуйте, - расплылась в улыбке Наташа. - Конечно, конечно, сделаю, не переживайте, у него все будет отлично, я обещаю.
  Она недвусмысленно посмотрела на Шамиля, давя в себе приступы смеха.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"