Петров Борис : другие произведения.

Мы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть рассказывает о проведении эксперимента по объединению двух человек в одного путем пересадки частей мозга. Повествование охватывает часть жизни людей, связанных с "новым" человеком.

   Мы
  
   Москва 03-05.2017
  
   1.
  
   В просторном кабинете было сумрачно и пахло дорогой кожей с еле заметным привкусом чистого белья, доносившимся от деревянной вешалки с плотными белоснежными халатами, стоявшей недалеко от входа. Обстановка выглядела вполне дружелюбной, удобные в меру мягкие кресла, журнальный столик со свежей прессой и подносом с еще неостывшим чаем. На окнах висели плотные шторы, из-под которых с трудом пробивалось послеполуденное солнце, падая желтыми полосами на широкий деревянный стол с аккуратно сложенными пачками бумаг и ноутбуком в металлическом корпусе, горделиво стоявшим посреди массивной столешницы, не выглядевшей все же чрезмерно заносчиво. Все вокруг говорило о статусе хозяина кабинета, подчеркивая его вкус и располагая к себе посетителей своей простотой и удобством.
   Мужчина средних лет потянулся за новой чашкой чая, отложив в сторону прочитанную по диагонали деловую газету. Лицо его не выражало никаких эмоций, рот механически впускал в себя прозрачную коричневую жидкость. Не выражая ни удовольствия, ни омерзения вкусом, ничего. Его светло-коричневые глаза уставились на антикварную лампу, удачно вписавшуюся на письменном столе возле современной техники, стараясь не встречаться с пронзительным, вопящим взглядом постаревшей не по возрасту женщины с тонкими, покрытыми точечками темных звездочек руками и болезненно белым неспокойным лицом. Она смотрела на него и молчала, не в силах прикоснуться к чашке с давно остывшим чаем, налитом им полчаса назад.
   - Оля, - начал он, закончив с чаем. Его глаза больно ударили по ее поблекшему взору, заставив зажмурить красные от постоянных слез и нестерпимого жжения глаза, - Прекрати себя мучить. Мы с тобой уже все решили, не время идти на попятную.
   Он пошарил по карманам в поисках зажигалки и пачки сигарет, но вспомнил, что оставил все при входе в исследовательский центр. Рука досадливо хлопнула по бедру, а рот скривился в горькой усмешке. Она заметила это и тут же бросила на него нестерпимый поток мольбы бесцветных глаз. Он отвернулся, выбирая новый объект для исследования, но все в кабинете было изучено досконально.
   - Оля, не надо на меня так смотреть, - с нажимом проговорил он. - Выпей чаю, станет легче.
   - Я не хочу, - прошептала она, отодвигая от себя чашку.
   - А ты выпей. Мне кажется, что они туда что-то подмешивают.
   - Ты думаешь?
   - Да, я успокоился.
   - Ты и так спокойный, - ответила она, не то с укоризной, не то с похвалой.
   - Я боюсь, Сережа, боюсь.
   - У нас больше нет смысла бояться, - сухо заметил он, выбирая на столе новую газету. Быстро пролистав, он бросил ее обратно, все было одно и то же.
   - У нас больше нет времени бояться.
   - Я знаю, знаю, - она протянула ему руку, он нежно сжал ее в своей жесткой ладони.
   - Я же сама настаивала на этом, а теперь боюсь. Мне кажется, что ты был тогда прав, прав.
   Она тихо улыбнулась, раскрывая еще не увядшую совсем красоту женщины, переступившей уже через молодость, но не приблизившейся к зрелости, сохраняя в себе тонкую красоту солнечного света. Он глядел на нее и молчал, не видя в ней ту молодую старуху, в которую она себя сама превратила, он видел ее как и двадцать лет назад, молодо и ослепительно красивой, с тонкими чертами лица и яркими, брызжущими радостью и восторгом глазами с нежно-голубым оттенком. Она всегда чувствовала это, благодарила его, жестоко, зло и яростно укоряя себя за то, что сама не могла так.
   В кабинет бодрым шагом вошел высокий, уже изрядно полысевший и не скрывающий своей здоровой полноты мужчина, сбрасывая на ходу белый халат на вешалку. Он весело кивнул ожидавшим его и сел за свой стол, открывая ноутбук.
   - Так, не заждались меня? - улыбаясь, спросил он. - Дела, дела. Сами понимаете.
   Толстые пальцы громко забегали по клавишам.
   - А что мы сидим в полумраке? - он взял пульт со стола, и через мгновение шторы бесшумно раскрылись, впуская в комнату ослепительный столп света.
   - Одну минутку, и я к вам.
   Ольга взяла остывший чай и стала нервно, большими глотками пить.
   - Ну, вот и все, - мужчина вышел из-за стола и сел рядом с ними.
   - О, чай уже совсем остыл, сейчас принесут новый.
   - Спасибо, мы больше не будем, - Сергей прижал к себе начавшую было дрожать руку.
   - Понимаю, я сам не люблю ждать, хуже нет ничего, как ждать, - мужчина стал совершенно серьезным, его пальцы поигрывали золотой ручкой, вращая ее на кончиках идеально ухоженных ногтей. Тогда давайте к делу. Наблюдательный совет одобрил наш проект, уже на следующей неделе мы получим финансирование. Так что, я нас поздравляю.
   - Спасибо, - сухо ответил Сергей, заметив, как вздрогнула жена, спрятав глаза в пустой чашке.
   - Вот, так что вот. Значит завтра, я думаю, что можно уже и завтра, - он задумался, замедляя вращение ручки, - можете привозить Артема. В любом случае нам потребуется около двух недель, чтобы подготовиться к операции.
   - Так скоро? - шумно выдохнула Ольга.
   - Да, а что тянуть? Я же вам уже неоднократно говорил, что время ожидания закончилось. Процесс неизбежен, никто не сможет вам ответить, когда произойдут необратимые изменения.
   - Да, мы все помним и ни отчего не отказываемся, - спокойно сказал Сергей. - Просто поймите нас, это тяжело принять.
   - Не буду говорить, что я понимаю то, что вы чувствуете. Я не могу этого понять, не к чему лукавить. Возможно, у вас есть ко мне вопросы?
   - Александр Иванович, - еле слышно сказала Ольга. - Ему не будет больно?
   - Кого вы имеете в виду? - нахмурился Александр Иванович. - Извините, за мою циничность, но больно будет всем: и Артему, и Толе, и вам. Это неизбежно! Понимаете, неизбежно. Никто не скажет, как будет идти процесс заживления и самое главное, как пойдет приживаемость, ну или проще принятие. В этом и есть основная проблема. Не забывайте, вы первые, первые.
   - Мы помним. Завтра я привезу Артема. У нас больше нет вопросов, - сказал Сергей, взглядом останавливая готовую расплакаться жену.
   -Тогда у меня есть вопрос. Как Артем, он готов?
   - Да, он готов, - ответил Сергей. - Он все понимает и согласен.
   - У вас очень умный сын. Природа удивительная штука, насколько умен ваш сын и насколько не удался Толя, мдамс.
   - Почему Вы так говорите? - вспыхнула Ольга. - Толя замечательный мальчик.
   - Замечательный, но бракованный. Простите меня, но я врач, я все вижу иначе.
   - Но...
   - Оля! - остановил ее Сергей. - Александр Иванович, я думаю, что мы пойдем.
   - Да-да. У Леночки возьмете договор, почитаете вечерком, ага?
   - Хорошо. До свидания, - Сергей встал, Оля встала за ним, отвернувшись от Александра Ивановича.
   - До завтра. Все будет хорошо. Это будет успех! - Александр Иванович бодро пожал ему руку и супруги вышли из кабинета.
   В приемной их уже ждала молодая, слегка полноватая для своих лет секретарша в вызывающе обтягивающем ярком платье, длинные волосы как бы небрежно спадали на высокую грудь, а большие глаза бесстыже смотрели на Сергея, бросая короткие взгляды превосходства молодого тела на ссутулившуюся Олю.
   - Ваш договор, - пропела она, протягивая Сергею белую папку с символикой исследовательского центра.
   - Спасибо, - Сергей взял папку и вышел, уводя под локоть уже начинавшую вскипать Олю.
   Они быстро покинули центр, стараясь не встречаться глазами со встречными людьми. Минивенн, нагретый на солнце, ждал их, источая удушливый запах перегретой пластмассы, заставляющий неистово дышать от накатившей внезапно гипоксии. Сергей завел двигатель и вывернул ручку кондиционера на полную.
   Оля стояла рядом с машиной, щурясь на яркое солнце. Покинув центр, она будто бы ожила, свет путался в ее русых волосах, стекая золотой водой по сильным плечам. Сергей подошел к ней, с наслаждением закуривая. Она мельком взглянула на него, с легкой укоризной, помня данное им слово бросить, но это было так давно, так давно, что, казалось, этого и не было вовсе никогда, никогда... было только это - нескончаемая тоска, дурнота, бьющая тяжелой струей в голове, опустошение. И не было больше ничего в их жизни, а ведь это не так, не так!
   Она ворошила свое сознание, вытряхивая на себя все застарелое, заново переживая, заново проживая. Нет, ничего в этом нет, так зачем она снова и снова мучает себя? Оля понимала все отчетливо, но иначе она не умела, хотя желала этого.
   - Поехали, - Сергей докурил и небрежно бросил окурок в ближайшую урну.
   Они сели в машину, поток холодного воздуха разогнал пластиковый смрад, оставив в салоне свежесть морозильной камеры, стерилизованной, бездушной.
   Дорога, ведущая к исследовательскому центру, спрятанному от посторонних глаз в густом лесу, чудом сохранившемся внутри захваченной урбанизацией территории вокруг Москвы, через десять минут вывела их на магистраль. Плотный поток машин поглотил их, медленно потащив своей жаркой тягучей массой в сторону города. Шоссе стояло в обе стороны, и не оставалось надежды на малейшую возможность уйти из этого смрадного жара на объездную дорогу, навигатор неумолимо зачернял все съезды с шоссе. Из соседних машин играла развеселая квадратичная музыка, сливающаяся в своем подобии в один большой бесконечный трек.
   Оля безучастно смотрела на соседей по пробке, не находя в их лицах ничего. В них не было ни раздражения, ни досады, ни радости, ни веселья, она видела только плотные восковые маски неподвижных манекенов. Сергей медленно курил, выпуская дым в открытое окно, второй рукой он листал ленту стихийного чата пробки, пытаясь понять причину затора.
   - Дорогу перекрыли, - сделал он обобщающий вывод.
   - Что? - спросила Оля, вырвавшись из тумана своих мыслей.
   - Ничего. Ты устала?
   - Да, немного. Артем не писал?
   - Нет, спит, наверное, - Сергей открыл ленту Вайбера.
   - Может пойдем погуляем сегодня?
   - Давай, а куда?
   - Ну, не знаю. Можем у Артема спросить, - Сергей горестно глотнул, внезапная мысль, пронзившая его насквозь, заставила его сжаться от невыносимой боли и тоски - ведь это их последняя прогулка вместе, вместе...
   - Я знаю, куда он захочет, - улыбнулась Оля. - Поедем в зоопарк?
   - Давай, - стараясь не выдавать волнение, ответил Сергей.
   - Через час приедем. Напишешь ему?
   Он вытащил планшет из держателя на стекле и передал Оле. Она почувствовала, как дрожит его рука, но ничего не сказала. Тонкими пальцами она быстро набрала сообщение сыну.
   "Привет, милый. Ты уже проснулся?"
   "Привет! Да, Наргиз меня уже покормила, все хорошо. Вы скоро приедете?"
   "Надеюсь, папа говорит, что дорогу перекрыли"
   "Понятно, я вас жду!"
   "Я знаю. Милый. Пойдем сегодня в зоопарк?"
   "Да! Да! Конечно! Спасибо, мама!"
   "Ну, хорошо, тогда приедем и сразу поедем, ok?"
   "Я передам Наргиз, я буду готов!"
   "Тогда до встречи"
   "Ok!"
   - Он обрадовался, - улыбнулась Оля, погладив сухую руку мужа. - Наргиз его подготовит.
   - Хорошо. Мне надо будет купить сигарет, - он достал последнюю из пачки и прикурил от окурка.
   - Маме не звонила?
   - Нет, у нее там какие-то дела, - голос у Оли приобрел металлические оттенки, она нервно стала выстукивать пальцами по торпеде.
   - Понятно. Отец вчера спросил, надо ли им приехать.
   - Не знаю, зачем и на них это сваливать? - Оля посмотрела на него, ища глазами поддержки.
   - Я думаю, что нам не стоит оставаться одним, - Сергей дернул головой, как от укуса насекомого. - Они все равно переживают, вместе будет легче, мне кажется.
   - Ты прав, я об этом не подумала. Конечно, пусть приезжают. А что мы будем делать с Наргиз?
   Не знаю. Она столько лет с нами, я уже не представляю, как мы без нее будем.
   - Да, она так любит Артема. Мне денег не жалко, к чему они нам уже нам, Господи, - Оля закрыло лицо руками и задрожала от беззвучного плача.
   - Что мы делаем, что мы делаем? Мы же не убьем его, нет? Ну, скажи, скажи?
   - Нет, мы хотим дать ему новую жизнь, - успокаивающим тоном ответил он, хотя сам себе ежесекундно задавал тот же самый вопрос.
   - А разве мы имеем на это право? Имеем?
   - Я не знаю. И никто не знает, - он выкинул окурок в окно и закрыл его, включая кондиционер. - Никто не знает, но я уверен, что все будет хорошо.
   - Правда?
   - Правда, я уверен, - ему показалось, что его голос прозвучал фальшиво, но Оля успокоилась, с благодарностью посмотрев на него.
   Когда они подъехали, во дворе уже стояли Наргиз с Артемом. Мальчик сидел неподвижно в инвалидном кресле, жадно ловя глазами силуэт черного минивена, старавшегося втиснуться в заставленный машинами двор.
   - А вот и наши папа с мамой приехали, - мягко, немного распевно сказала Наргиз, нежно погладив по голове мальчика. Она была уже немолода, с сильными ласковыми руками, вырастившими уже не одного внука, располневшая с возрастом, что, пожалуй, только дополняло ту сердечность, что исходила от нее.
   - Ты же пойдешь с нами? - голос модуля TTS звучал неестественно, как от другого человека, передавая текст, набранный Артемом движением глаз по полю экрана, закрепленного слева от его головы на уровне глаз.
   - Да, конечно пойду, - она подвезла его к машине, после того как Сергей припарковался и стал выдвигать самодельный пандус. Сергей самостоятельно изменил машину, постоянно переделывая по мере роста сына. Их сосед по подъезду, владелец автосервиса, расположенного в нескольких кварталах от дома в гаражном кооперативе, бесплатно давал ему возможность пользоваться своим инструментом, если не было клиентов, то слесари принимали активное участие в процессе доработки автомобиля, и все принимало вид коллективного творчества, бескорыстного и честного, каким оно и должно быть.
   - Наргиз, Вы поедете с нами? - спросила Оля, пока Сергей завозил Артема внутрь автомобиля.
   - Да, я бы хотела, - Наргиз по-матерински погладила Олю по плечам.
   - Все хорошо прошло, да?
   - Да, хорошо, - Оля вздрогнула и прошептала. - Я боюсь.
   - Ничего, моя милая, бояться не надо, Тема сильный мальчик, и мы сильные.
   - Спасибо, Наргиз. Спасибо.
   Ясный день с неутомимым солнцем разогнал жителей из города, еще вчера ринувшихся на свои "фазенды" с нестерпимым желанием почувствовать себя мастером кавказкой кухни. В зоопарке было немноголюдно, не спеша слонялись молодые парочки с маленькими детьми, где-то вдалеке восторженно вопила ватага мальчишек и девчонок, участников школьной экскурсии, лениво курили в курительных загонах расслабленные мужчины. В полглаза наблюдая за тем, как их жены водят от вольера к вольеру капризничавших детей, лишенных привычного досуга в каком-нибудь ТРЦ.
   Оля легко везла Артема, чувствуя приятное напряжение в мышцах спины, обычно нывших каждый день, не соглашаясь с ее решением бросить тренировки. Все было прекрасно и светло, даже Сергей перестал хмуриться, и улыбался легко, как в первые годы рождения Артема.
  
   2.
  
   - Толя! Толя-а! - крупнолицая высокая девушка в белом халате с синими тонкими полосками, струившимися вдоль ее стройного, закаленного настоящей работой, крепкого тела. Она всплеснула большими руками и, подбоченившись, строго оглядывала заросли оранжереи, расположенной вдали от научного центра, вырывая ее посетителя из царства белого бетона, стекла и металла, захватившего почти всю территорию.
   - Ну, и где ты? Давай, выходи!
   Для пущей острастки, она топнула ногой об пушистый ковер зеленого газона. Справа зашевелились кусты, и на поляну вышел высокий парень, прикладывая к своим пухлым губам указательный палец. Он подошел к ней, смущенно улыбаясь, и посмотрел счастливыми глазами на нее. Она не смогла долго оставаться в образе строгой учительницы, и ее тонкие губы расплылись в улыбке, лицо стало совсем круглым. Черные глаза поблескивали на солнце, переполненные материнской нежностью.
   - Ну, и чего ты прятался? - уже по-доброму, ласково спросила она его, погладив по взъерошенной голове.
   - Уля, - важно сказал он, стараясь не коверкать слова, но голос все равно был неестественным, выдавая его. - Я там нашел, пойдем, покажу.
   Парень говорил по слогам, искоса вглядываясь в ее лицо. Уля вздохнула и повиновалась, следуя за ним. Пробираясь по еле заметной тропинке сквозь заросли многолетних кустраников, Уля все равно цеплялась полами халата за разросшиеся повсюду сорняки, собирая коллекцию репейников и листочков. Толя же шел уверенно, и на его джинсах она не заметила и следов назойливых растений, желавших попутешествовать за счет других. Он остановился, поднимая руку вверх, как настоящий следопыт, так было в недавнем фильме, который они вместе посмотрели, он запомнил это, находя много общего у себя с отважным героем. Не хватало еще лука в руках и легкого колчана со стрелами за спиной.
   - Вот, - прошептал он, указывая на траву возле старого дуба, вокруг которого много лет назад разбили оранжерею.
   Уля пристально вгляделась в траву, но ничего кроме высоких сорняков не увидела. Она захотела было спросить, но Толя, по-взрослому строгим взглядом, остановил ее. Когда он был сосредоточен, в глаза не бросалось его пугающее косоглазие, лицо парня становилось ровным, гладким, теряя несмываемый налет дебильности, которым его одарила природа.
   Они стояли далеко от дуба, скрытые густыми зарослями орешника. Трава у дуба зашевелилась, и из нее осторожно выглянула маленькая птичка. Быстро оглядевшись, она вспорхнула ввысь и улетела.
   - Там дом, - прошептал Толя, блестя горящими от удовольствия глазами. - Там их дом.
   - Их? - удивленно шепнула она.
   - Да, там вот столько, - он показал правую ладонь и не уверенно оттопырил указательный палец на левой ладони.
   - Шесть?
   - Да, - уверенно закивал он головой.
   - Какой ты молодец, - похвалила она его. - Пойдем? Тебя искал Александр Иванович.
   - Я не хочу, я боюсь, - Толя блеснул увлажнившимися глазами и резко скрылся в зарослях кустарника.
   - Я понимаю, но нам надо идти, - Уля поймала его через несколько шагов и сильной рукой повела из укромного места на свет.
   Они прошли через футбольное поле с идеально ровным газоном, на котором по праздникам проходили товарищеские матчи между сотрудниками научного центра, справа высилась яркая трибуна с затейливым навесом. Уля крепко держала его под руку, подавляя своей неженской ладонью росшее внутри него сопротивление уже набравшего силу молодого юношеского тела. Если бы он хотел, то легко бы вырвался из ее рук и смог сбежать так далеко, но он доверял ей, и только ей, чувствуя враждебность в безучастных лицах бесчисленных белых халатов, мельтешивших перед ним почти каждый день.
   - Привет, богатырь! - у входа в корпус их встретил улыбающийся Александр Иванович, по-дружески похлопав Толю по плечу.
   - Ну что, ты готов?
   Толя непонимающе посмотрел на Улю, она смогла лишь улыбнуться, сама не понимая, что имел ввиду этот улыбающийся человек с холодными бесстрастными глазами.
   - Ульяна, отведи его в смотровую, мы скоро подойдем.
   Холодный коридор сковал движения, и Толя с трудом доплел до белой двери, замедляя ход с каждым шагом. Ей пришлось буквально тянуть его, заставляя двигаться вперед. В смотровой было холодно от бешено дующего кондиционера и ослепительно светло, пахло озоном и чистой тканью.
   - Разденьте его, - приказала ожидавшая их ассистентка Александра Ивановича. Она властно показала на сложенную больничную рубашку на кушетке.
   Уля повиновалась взгляду серых властных глаз, помогая Толе снимать верхнюю одежду. Ассистентка недовольно морщила красивый нос, ощущая запах молодого мужчины, ворвавшийся в чистоту стерильного помещения. Толя, чувствуя себя неуютно, сопротивлялся требовательным рукам Ули. Находясь в окружении двух молодых женщин, он бегал глазами по комнате, ища лазейку, чтобы спрятать свою позорную наготу. Тонкая длинная рубашка, повисшая бесформенным мешком на нем, только добавляла ощущения беззащитности и страха.
   Уля обняла Толю за плечи и усадила на кушетку, приложив существенное усилие. Он не хотел сопротивляться, но тело, ожидавшее чего-то неизвестного, пугающе непонятного, закостенело. Превратившись, под паническим воздействием мозга, в каменный столб, готовый провалиться сквозь землю.
   Как в тумане слышались ему голоса строгой ассистентки, которая не переставая терла свой нос, было видно, что она тоже сильно волнуется, сквозь идеальный бронзовый загар, который ты не получишь в Среднерусских равнинах, проступила ледяная бледность, превращая ее хорошенькое личико в восковую маску. Напротив, Уля, быстро успокоилась и теперь спокойными движениями подготавливала шприцы с успокоительным, ровной изгородью выкладывая их на металлическом подносе.
   Через десять минут в смотровую ворвался Александр Иванович, раскрасневшийся от удовольствия, махая перед собой руками, будто бы помогая себе идти. Подтягивая свое тело вперед за незримые поручни. За ним, неуверенно, вошли мужчина и женщина. Женщина была бледная, как ассистентка, но на ее коже не было того роскошного загара, и поэтому бледность смотрелась на ней естественно. Мужчина встал рядом с дверью, не желая проходить дальше.
   - Ну, вот и наш пациент, или, может вернее сказать, донор, а? - Александр Иванович довольно хихикнул, не замечая того, как исказилось ужасом лицо вошедшей женщины, бледная ассистентка нервно почесала нос, отвернувшись к двери, где с непроницаемым лицом стоял Сергей.
   - Зачем Вы так говорите? - прошептала Ульяна, погладив по голове обезумевшего от страха Толю.
   Нет, он не понимал того, что сказал этот краснолицый человек, он лишь почувствовал, что это про него, как чувствует корова, когда ее тащат за рога на бойню.
   -Ульяна, подними-ка его, - Александр Иванович сделал властный жест рукой.
   Уля подняла Толю, что-то шепча ему на ухо, но он больше никого не слышал, глаза его округлились, а сам он хотел сбежать отсюда, туда, в спасительную оранжерею.
   - Это абсолютно здоровый организм. Ульяна, снимите рубашку, - Александр Иванович жестко посмотрел на Ульяну, которая застыла на месте с немым вопросом, бледная ассистентка что-то проворчала в полголоса, но не стала перечить начальнику.
   - Ну, давайте же!
   Как с манекена, Уля стянула с него рубашку. Толя весь сжался, не зная, как скрыться от незнакомых глаз, уставившихся на него.
   - Вы нам еще зубы покажите, - Сергей подмигнул парню, желая показать, что все в порядке, Толя смотрел на него с надеждой, ища защиты.
   - А что, зубы очень важно. Видите, тело развитое, крепкое. Если хотите, то можем показать и зубы.
   - Оля, с ужасом, посмотрела на мужа. Сергей резко двинулся вперед и, забрав у Ули рубашку, надел ее на Толю, сильной рукой посадив его обратно на кушетку.
   - Он такой же человек, как и мы с Вами, - Сергей гневно смотрел на Александра Ивановича.
   - Конечно, как же иначе? А разве я имел ввиду что-то другое? - Александр Иванович фальшиво рассмеялся.
   - Вы же понимаете, профессия сделала из нас циников, таковы издержки. Но мы же с вами должны думать о будущем Артема?
   - Да, и у нас есть вопросы по договору, - ответил ему Сергей.
   - Да-да, но это мы уже обсудим в моем кабинете, - он засуетился, отдав короткие указания своей помощнице.
   - Пойдемте.
   Когда они вышли, ассистентка шумно выдохнула и взглянула вопросительно на Улю.
   - Я не хочу, - ответила ей Уля.
   - Я тоже не хочу. И что с того?
   - Не знаю Лиз, ну поговори с ним.
   - Да ну, - Лиза махнула рукой. - Мне остался один год ординатуры здесь. Да, жалко парня, но он мне же не родной, у меня своих проблем хватает.
   Ассистентка взяла в руку шприц и кивнула Уле.
  
   - Может хотите чаю или кофе? - Александр Иванович гостеприимно улыбнулся.
   - Нет, спасибо. Нам ничего не нужно, - ответил Сергей, вынимая из портфеля договор. Оля сидела напротив и молчала, уставившись в одну точку на журнальном столике.
   - Мне не понятен юридический статус нашего сына.
   - О, понимаю Ваш вопрос, Сергей. Вы же понимаете, насколько уникальна наша операция? Никто, понимаете. Никто в мире этого никогда не делал. Но, прогресс не остановить. Новое общество требует новые технологии. И, как всегда, любая, даже самая уникальная и полезная идея сталкивается перед несовершенством законодательства. Никогда еще бюрократы не успевали за учеными. Ну, это если вкратце.
   - Простите, я не понимаю Вас, - сказала Оля, быстро взглянув на мужа.
   - Нам непонятно, почему в договор наш сын значится как донор, - Сергей открыл приложение, протянув его Александру Ивановичу, но тот только отмахнулся.
   - Я этот договор знаю уже наизусть, он мне снится по ночам. Дело в том, - он сделал паузу, будто бы подбирая слова, но по движениям его тела было видно, что ему не терпится побыстрее закончить этот разговор. - Дело в том, что юридически мы не можем из двух человек собрать одного, не можем. Нет такого понятия, это равносильно убийству, тем более, что опыты над людьми запрещены. К сожалению, это чисто юридически, ваш сын является донором, он безвозмездно, с вашего разрешения, отдает свою часть мозга, пока еще живого и здорового, вы же понимаете, сколько ему осталось жить?
   - Да, мы все понимаем. Но поймите и Вы нас, - Сергей прокашлялся. - Как нам быть с тем, что наш сын является лишь материалом.
   - Да, это ужасно, но по-другому не получится. Вы забываете главное - в итоге у Артема будет новее, здоровое тело. Он будет жить нормальной жизнью, счастливой, вместе с Вами, разве этого мало?
   Но... но что будет с этим мальчиком? - прошептала Оля.
   - А что с ним будет? Он получит новую осмысленную жизнь. Это стоит очень многого. Я не склонен давать советы, но, по-моему, вам следует думать о вашем сыне, а наших питомцев оставьте нам.
   - Питомцев? - Оля с ужасом взглянула на Сергея, у которого лицо перекосилось от его слов.
   - Простите за наш профессиональный сленг. Конечно же, я имел ввиду наших детей, которых взял под опеку наш научный центр. Поверьте, у нас значительно лучше, чем в интернате.
   - Мы можем увидеть Артема? - спросил Сергей.
   - О, да, конечно же, - Александр Иванович подошел к своему столу и набрал номер.
   - Да, я. А мы можем подойти в первый отсек? Нет, что уже? Да, быстро работаете. Понятно.
   Оля нервно заерзала на кресле.
   - К сожалению, это уже невозможно. Артема поместили в первый нейроотсек, мы уже начали процесс адаптации.
   - Но мы приехали всего час назад? - возмутился Сергей.
   - Сергей, поймите, счет идет на минуты, и поэтому, чем раньше начнем, тем вероятней успех. Мы же все этого хотим?
   - Мы можем его увидеть? - Сергей нервно сжимал кулаки.
   - Нет, вход в отсек разрешен только персоналу, необходимо исключить возможность заражения. Не беспокойтесь, через две недели вы сможете увидеться с вашим сыном, здоровым, а? Ну, это же прекрасно!
   Он широко улыбнулся и забрал договор со стола, показывая всем видом, что разговор окончен. Сергей поднялся и помог встать Оле, она ватными ногами с трудом дошла до двери, где с ними распрощался гостеприимный хозяин.
  
   3.
  
   Белый свет, яркий, режущий глаза. Нервно попискивали мониторы, выводя на широкие экраны ломанные линии графиков, шумно вздыхал аппарат ИВЛ. За стеклом сидели трое операторов, устало зевая, смотревших на мониторы, выстроенные сплошной линией на длинном столе. Небрежно валялись пустые пакеты из-под бургеров, на белой столешнице зияли два больших сладких пятна от пролитого кофе.
   - Ну, что у нас? - спросила вошедшая Лиза, вместе с ней ворвался и запах плотных духов.
   - Да все нормально, сама посмотри, - лениво отозвался один из операторов, растекшийся по креслу.
   - Вижу, - Лиза пробежалась по трендам, контролируя процесс адаптации, графики были ровные, оба мозга полностью вошли в единую информационную систему.
   - Да все нормально, вот, - другой оператор вывел на большой экран две 3D-модели мозга, где ярким оранжевым цветом выделялись области сформированных искусственных нейросетей, таблица параметров выводила равное количество развитых наноконтролеров, потенциал был достаточен.
   - Бери и меняй, тык-тык! - воскликнул третий оператор. - Plug and play!
   - Поговори мне, - фыркнула Лиза. - Вы тут срач приберите, через час начнем встраивание.
   - Че, резать будем, да? - спросил расплывшийся на кресле оператор, нежелавший менять свою ленивую позу.
   - Я тебе язык отрежу, - Лиза топнула ногой. - Уберите все тут!
   Она вышла, оставляя их в дурмане своих духов.
   Через час в операторской было не продохнуть, оправившиеся операторы с идеальной осанкой сидели за столом, ожидая команды руководства. Вокруг них, как в театре, сидели важные лица, в полголоса переговариваясь друг с другом.
   Александр Иванович, чувствуя себя, как рыба в воде, порхал вокруг, отдавая указания операторам и не переставая шутить.
   - Ну что начнем? - он не стал дожидаться ответа и кивнул Лизе.
   Лиза села за свободный стул и ввела команду. Все затаили дыхание, смотря, как за стеклом медленно стали открываться белые саркофаги, стоявшие плотно друг к другу.
   Пред ними появились две наголо побритые головы, лежащие на точечных опорах, напоминавших сотни паучьих ножек. Будто бы из-под земли появились руки робота- манипулятора, медленно примерявшегося к живому объекту. Два лазера одновременно стали разрезать черепную коробку, двигаясь быстро, по заранее рассчитанной машиной траектории. Людям за стеклом оставалось только смотреть, робот все делал сам, исключая влияние человека на процесс.
   Мягкая рука манипулятора бережно положила две черепные крышки в контейнер со льдом. Манипулятор с лазером, казалось бы, застыл на месте. Но на экране четко выводилась зона отделения. Вырезанная часть от большей головы убиралась в зависший рядом контейнер, когда как часть мозга от меньшей головы мягко переносилась и медленно внедрялась в другую голову.
   Вся операция производилась не более получаса, но все присутствующие, почему-то обливались потом. Лиза дублировала данные с экрана себе в блокнот, постоянно вертя головой от одного графика к другому, остальные же смотрели только за стекло, завороженные искусным действием.
   - Операция завершена, - сказала Лиза, после того, как робот приставил последнюю черепную крышку к маленькой голове. Клей схватывался моментально, и линию разреза можно было угадать только по остаткам крови вокруг нее.
   - Все параметры в норме. Пациент N 1 в норме, процесс адаптации на расчетном уровне. Завершение через 32 часа.
   - Ну что ж, господа, по-моему, все удалось? Да? - Александр Иванович хлопнул в ладоши.
   Операторская разразилась аплодисментами, только Лиза продолжала записывать данные в блокнот.
   - Донор N 1, параметры в норме, - ее голос прозвучал как-то издалека, напомнив всем о втором теле человека, уже лишенного части своего мозга.
   - Донор N 1 - отключить все системы, - скомандовал Александр Иванович.
   - Время смерти 15:30.
   - Но он еще жив? - удивилась Лиза.
   - Это несущественно. Господа, пойдемте к нам в зал, там мы сможем это отметить! Нам же есть, что отметить, а? - Александр Иванович довольно потер руки.
   - Да, конечно! Это колоссально! - загудели важные лица, с радостью покидая операторскую.
   - Время смерти, - повторила Лиза, глядя, как замедляется пульс Артема.
   - Кто же ты теперь?
  
   4.
  
   Душно. Раскаленный воздух подергивался легкой зыбкой на горизонте, редкий ветерок поднимал клубы пыли под ногами, не принося желаемого облегчения. Где-то вдалеке слышались рев мотора, чей-то смех, звучащий так не к месту. Сергей с силой дернул ворот рубашки, разогретая шея назойливо саднила, натертая жестким воротником, в руке опасно висела сигарета, готовая вот-вот упасть на сухую землю.
   - Сереж, ну что, поедем? - к нему подошел отец, как всегда идеально выбритый и в строгом костюме.
   - Я не хочу, - не слыша своего голоса, ответил Сергей.
   Через два дня, после того, как они отвезли Артема в центр, им выдали тело обратно. Именно выдали тело, не Артема, просто труп. Глядя на отца, Сергей вспомнил, как у него тогда задрожали руки от понимания того, что он совершил, именно он, Сергею не хотелось отдать и малую долю вины Оле, искренне желая освободить ее от этих терзаний. Как же хорошо, что они приехали, без отца и матери он бы не знал, что делать, да он и сейчас не знает. Похороны закончились, немногие, кто знал Артема, все они уже сидели в автобусе, ожидая их.
   - Спасибо, папа, - голос Сергея дрогнул, заставляя его шумно задышать, подавляя нахлынувшее колкое рыдание.
   - Ничего, ничего, сынок, - отец обнял его, машинально, как в детстве, закрывая его от взора любопытных глаз, которых, правда, никогда и не бывает на кладбище, каждый приходит сюда со своим горем, зачастую не видя ничего вокруг.
   - Пойдем, все закончилось.
   - Я не хочу ехать на поминки, - Сергей отстранился, громко прокашлявшись.
   - Не надо, я их и не заказывал. Мы с матерью решили так.
   - Вот и хорошо, а то бы их не выдержал, он извиняюще улыбнулся.
   Они сели в автобус, напротив засыпала на плече у его матери Оля, оглушенная транквилизаторами, бледная, безвольно бросив руки на колени. Сергей дотронулся до ее рук, они были болезненно холодными, Она ответила ему спокойным взглядом и отвернулась к окну.
   Дорога, освободившаяся от дачников, позволила им быстро добраться до дома. Несколько минут неловких прощаний, когда все уже было сказано, и двор опустел. Молчали птицы, утомленные послеполуденным зноем, спрятавшись в зарослях маленького сквера, окруженного бетонными стенами домов, двор был пустынен и тих.
   - Я не пойду, - Оля дернулась и пошла резким шагом на площадку.
   Она села на скамейку, отрешенно глядя в песочницу. Сергей сел рядом.
   - Я не пойду домой, - еле слышно произнесла Оля. - Не хочу, там он.
   Сергей молчал, поигрывая зажигалкой. Ему не хотелось говорить, любой звук был для него сейчас пыткой. Он вспомнил, как много лет назад они с сыном играли на этой площадке, память заботливо скрывала от сознания то, что случилось потом, оставляя только с трудом сохранившиеся счастливые моменты.
   Оля заметила улыбку на его лице и сильно сжала его руку, она вспоминала то же самое, одергиваясь от желания поднять на поверхность бесконечный кошмар, в который превратилась их жизнь. Теперь было все кончено, непонятное чувство свободы, сомнительное, злое, оно не давало облегчения, а только выдирало ее из прошлой жизни, помещая в холодную слепящую пустоту.
   Через полчаса подъехало такси. Они не заметили, как его отец вместе с Наргиз укладывали их чемоданы в багажник. Отец что-то сказал таксисту, тот понимающе кивнул и встал рядом с машиной, закуривая, не торопясь.
   - Оленька, Сереж, пойдемте, - к ним подошла его мать, взяв их за руки, потянула за собой.
   - Куда? - непонимающе спросил Сергей, повинуясь воле матери.
   - Ничего, ничего, - ласково говорила она. - Вам с Оленькой лучше пока уехать, на недельку. Мы с папой тут побудем, ну а вы пока отдохнете.
   - Отдохнем? Я не понимаю.
   - Поехали, - сказала Оля, властно взяв его под руку.
   Хорошо зная характер мужа, Оля не стала обсуждать с ним предложение его отца и сразу согласилась. Она не знала, как выразить им свою благодарность за все, что они сделали, забрав у них с мужем все тяжкие хлопоты, с которыми они вряд ли бы справились, но она чувствовала, что они не ждут благодарности, это скорее оскорбит их... как это похоже на их сына.
   - Ну, давай. Как приедете, позвоните, - отец обнял Олю и крепко пожал руку сыну, но потом резко притянул его и обнял.
   - Приказываю отдохнуть.
   - Хорошо, пап, спасибо. Спасибо, мама, - Сергей обнял мать, она поцеловала его в лоб.
   Сергей закурил напоследок, решив, что это будет его последняя сигарета. Оля с его матерью еще долго о чем-то говорили, мама гладила Олю по плечам, а до него доносился только один сдавленный вопрос, который твердила жена: "Почему она не приехала?".
   В стороне стояла Наргиз, утирая расшитым платком глаза, от набежавших слез. Его отец стоял рядом с ней, как всегда сдержанный, волевой. Сергей докурил и подошел к ним, неуклюже подбирая слова благодарности для нее. Наргиз только махнула руками и закрыла лицо платком. Подошла Оля и долго держала ее в своих объятиях.
   Время скомкалось, вырезая их из реальности. Сергей очнулся только тогда, когда такси уже давно выехала на трассу. Оля спала у него на плече, спокойная, потеплевшая.
   Их домик стоял на самом краю санатория, вдали от шумных корпусов и других коттеджей. В первую ночь они почти не спали, слушая, как шумит лес за окном, жадно вдыхая сладковатый воздух соснового бора, начинавшегося прямо за их окнами. Тихо постанывали на ветру деревянные стены, ночной ветер исследовал чердак, разговаривая с деревянными перекрытиями.
   Размеренная жизнь и строго установленный график лечебного учреждения не вызвали у них отторжения, скорее они были рады полностью довериться установленному распорядку, чувствуя себя неуютно в свободные часы.
   Оля пропадала в бассейне, изредка посещая тренажерный зал, чтобы вытащить оттуда Сергея, методично забивающего свои мышцы. Так было легче, голова пустела, лишенная энергии, избавляя от гнетущих мыслей, давая душе отдохнуть. Позже он сам стал приходить в бассейн, чтобы проплыть пару километров и полюбоваться на жену, упоенную тренировкой, набравшую былую форму, прямую, стройную, с подтянутым телом, про которое она забыла за последние годы. Она подплывала к его дорожке, с горящими от удовольствия глазами, и тянула за собой, заставляя плыть за ней, чувствовать так необходимую физическую свободу движения в воде.
   В домик они вернулись, когда на улице уже стемнело. За окном размеренно трещали цикады, яркая луна освещала комнату, наполняя ее тонким серебристым светом.
   Оля сбросила с себя легкое платье и нагая подошла к окну, подставляя покалывающее от приятного напряжения тело под струю лунного света. Он смотрел на нее затаив дыхание, влюбляясь заново, рождаясь заново. Она обернулась, блеснув страстными глазами, увлекая его к себе.
  
   Первая, за последние годы, близость не была той невыносимой, опустошающей, неизменно следовавшей за ними. Нет, чувство опустошения и боли, которую каждый хотел испытать, всего этого больше не было. Став вновь единым целым, они растворились друг в друге, чувствуя тепло и счастливую истому. Оля смотрела на него молодым счастливым взглядом, забытым ею, но возродившемся после долгой зимы.
   - Мы же все правильно сделали? - прошептала она.
   - Да, мы сделали все правильно, - ответил Сергей, с каждым слогом все больше веря в свои слова. - Все правильно.
  
   4.
  
   - Что ты видишь? - спросила Лиза, глядя, как Толя застыл перед зеркалом в ее кабинете.
   Он подошел еще ближе, почти вплотную к широкой дверце шкафа, протягивая руки вперед, в надежде дотронуться до стоявшего перед ним незнакомца, не желавшего выйти из-за зеркальной глади.
   - Я вижу его, - ответил Толя подрагивающим голосом.
   - Кого его? - Лиза сделала пометку в блокноте и спрятала его обратно в халат.
   - Опиши, пожалуйста, кого ты видишь.
   - Я вижу Толю, - ответил парень. Незнакомец в зеркале принялся ощупывать свое лицо, подрагивая от каждого прикосновения.
   - Он не очень мне рад.
   - Да? А кто это со мной теперь говорит? Это ты, Артем?
   - Сама решай, - парень отошел от зеркала и нагло плюхнулся в кожаное кресло.
   Голова, вся обмотанная бинтами, запрокинулась на спинку, глаза уставились на огоньки затейливой люстры, важно свесившейся с потолка. Лиза достала из шкафа тонометр и села на диван.
   - Иди сюда, я тебе давление померю, - она похлопала место возле себя рукой.
   - Нет, я лучше здесь посижу, - парень ухмыльнулся, не стесняясь, провел изучающим взглядом по ее ногам, скрытым до этого полами длинного халата. Пока он изучал ее стройные ноги, стянутые в строгую юбку, она внимательно следила за его лицом. Лиза расстегнула халат и сняла его, давая ему возможность полностью осмотреть ее.
   - Ну и как? Нравлюсь? - спросила она, ничуть не смущенная его откровенным взглядом.
   -Ты красивая, - ответил парень.
   - Так думает Артем или Толя?
   - Мы так думаем, - ответил он и отвернулся, потеряв интерес к фигуре молодой девушки.
   - А кто красивее, я или Уля?
   - Мама, - ответил Артем.
   - Ты маму так же рассматривал? - Лиза достала из кармана халата блокнот и быстро мелким подчерком стала записывать.
   - Нет! - вздрогнул парень.
   - Хм, понимаю. Ну а все же, кто красивее, я или Уля? Как ты считаешь?
   - Вы разные, - парень задумался. - Никто. Наш ответ - никто.
   - Интересный ответ, - Лиза подчеркнула сделанную запись несколько раз.
   Дверь приемной отворилась, и в комнату быстрым шагом вошел Александр Иванович.
   - Ну, как наши дела? - бодрым голосом спросил он, жестом приглашая их в свой кабинет.
   Парень нехотя встал и вошел вслед за ним. Лиза задержалась, продолжая делать пометки в блокноте.
   - Садись-садись, - по-отечески усадил его за журнальный столик, на то же место, где всегда сидел Сергей.
   - Ну, рассказывай. Голова не болит?
   - Нет, не болит, - бесцветным голосом отвечал парень.
   - Это хорошо. Я вот смотрю аппетита у тебя нет, - Александр Иванович пролистал электроный журнал на смартфоне и сел напротив него, - Почему есть не хочешь?
   - Просто не хочу, - пожал плечами парень.
   - Протестуешь?
   - Нет, пока нет, - парень ухмыльнулся и с вызовом посмотрел на него.
   - Артем, да? - Александр Иванович широко улыбнулся, желая настроить его на более дружелюбный лад, но ухмылка парня напротив стала только острее и злее.
   - Мы с тобой уже говорили, что пора определяться, кто ты... Ты же понимаешь, что сознание определяет тебя, да?
   - Нет, - парень устало покачал головой.
   - Это говорили Вы. У Вас очень убогая модель Сознания.
   - Артем, ты же умный мальчик, ну? Хочешь, мы с тобой еще раз посмотрим схему - от Толи у тебя осталось только тело, а человека определяет сознание.
   - Тогда я не хочу быть человеком.
   В кабинет вошла Лиза, она села рядом, встревожено посмотрев на парня. В его лице она видела еле сдерживаемую клокочущую ярость, точно такую же, какая была в первые недели после операции, когда из центра спешно уволили Улю, а родителей Артема перестали пускать на территорию, объясняя, что период адаптации еще не прошел и им не следует пока общаться с их питомцем. Конечно же, он не мог всего этого знать, но он чувствовал фальшь в речах окружающих, когда он просился то к Уле, то к маме.
   Лиза нервно подернула плечами и нежно погладила его ладонь. Ей не хотелось больше видеть, как этого несчастного парню будут глушить препаратами, превращая в овощ. Только только зажили швы на голове, которые он несколько раз пытался разорвать и освободить "Себя", как он это потом объяснял.
   - Артем, ты опять хочешь в стационар? Разве тебе там было хорошо? - нехорошо улыбался Александр Иванович.
   - Разве тебе с нами плохо? Мы с тобой одна семья, я твой отец, я тебя создал!
   - Нет, - покачал головой парень. - Нет, не вы. Вы создали из нас урода.
   - Я думаю, что Артем перенервничал. Мне кажется, что стоит на сегодня закончить, - Лиза сильно сжала его руку.
   - Хорошо, - Александр Иванович резко встал, было видно, что ему сильно не понравились слова Артема.
   - Хорошо. Подготовьте его на завтра.
   Он махнул рукой, показывая, что прием окончен. Лиза вывела парня из кабинета.
   - Пойдем, погуляем? - спросила она его, цепко держа за локоть.
   - Я хочу к Уле, - заплакал Толя, глядя на нее широко открытыми светло-карими глазами.
   На секунду ей показалось, что глаза его потемнели, вспыхнув ярким пламенем.
   - Я хочу к маме и папе, - сухо проговорил Артем, подавляя клокочущие рыдания Толи.
   - Помоги нам.
   - Пойдем на улицу, - Лиза обернулась, чтобы убедиться, что их никто не слышал, но в приемной было пусто, секретарша где-то пропадала, оставив вместо себя густой шлейф сладких духов.
   - Идем!
   Они поспешно вышли из корпуса. Полуденный зной уже спал, и воздух наполнился приятной теплой свежестью, дул легкий ветерок, вокруг было безлюдно и спокойно. Они скрылись под тенями деревьев прогулочных аллей, постепенно замедляя шаг.
   - Ты мне поможешь? - спросил Артем.
   - Я не могу протащить сюда твоих родителей, - нервно ответила Лиза.
   - Ты боишься?
   - Да, боюсь. Они меня убьют.
   - Ты еще не знаешь, что такое страх, - Артем посмотрел на безоблачное небо.
   - А я знаю.
   - Я помню, но ведь он прошел?
   - Нет. Он никогда не пройдет, - его тело дернулось в болезненной конвульсии.
   - Он боится меня.
   - А ты? Ты боишься?
   - Да - он может меня убить, а я - его, - Артем рассмеялся, но в его смехе не было ничего зловещего, казалось, что это действительно его забавляет.
   - Ты меняешься, взрослеешь. Бояться - это нормально.
   - А пойдем в оранжерею? - его глаза вновь прояснились.
   Они свернули вправо, выходя на небольшую полянку. Оказавшись рядом с любимым местом, Толя развеселился, он будто бы здоровался с каждым кустом, деревом, подолгу стоя рядом, разговаривая с ними руками. За долгие недели послеоперационной реабилитации он только пару раз был здесь, запертый все время в стерильных палатах, находясь под сотнями живых и электронных глаз.
   - Посмотри, - он показала Лизе на один кустарник, с которого сильно осыпалась пожухла листва.
   - Он болен, вот, видишь?
   На стволе кустарника и его стеблях явно виднелось поражение грибком, растение усыхало изнутри, теряя силы для борьбы с недугом.
   - Да, плохо ему, - Лиза задумалась. - Я спрошу у матери, она посоветует какую-нибудь химию. Вылечим, не беспокойся.
   Лиза сделала пару снимков пораженного растения и сбросила их матери.
   - Я думаю, что тут их несколько, - Артем углубился в чащу, находя новые очаги поражения.
   - Тут придется кукурузник заказывать.
   - Да нет, - махнула рукой Лиза. - Я принесу насос, сами все опрыскаем?
   - Правда? - загорелся Артем.
   - Мне бы хотелось об этом побольше узнать.
   - Я возьму у матери пару книжек, она их и так наизусть знает.
   - Спасибо! - глаза его горели восторгом. - Пойдем, покажу кое-что.
   Они пробрались к величественному дубу, остановившись чуть вдалеке.
   - Ну, куда смотреть? - Лиза нетерпеливо огляделась.
   -Там было гнездо, - Толя показал на высокую траву, - там птенцы.
   - Ну, это уже вряд ли. Они уже должны были вырасти, летают где-то рядом.
   - Подожди, ты слышишь?
   - Нет, ничего не слышу, - пожала плечами Лиза.
   - Тише, - Толя приложил палец к губам, призывая ее помолчать.
   Вокруг шелестела листва, не спеша перебираемая ленивым ветерком, грело ласковое солнце. Лизе захотелось просто лечь в траву, как в детстве, у бабушки на даче, и ни о чем не думать. Замечтавшись, она и не заметила, как Толя, весь встревоженный, бросился к высоким зарослям травы.
   - Лиза! - жалобно позвал он, подняв с земли что-то маленькое.
   Она подошла к нему, путаясь полами длинного халата в высокой траве. В руках он держал маленькую птичку. Шея ее была неестественно вывернута на бок, клюв слабо открывался, то ли прося воды, то ли желая что-то сказать.
   - Она хочет пить? - глаза Толи подернулись, видя, как Лиза грустно покачала головой, понимая, что это проделки сытой кошки, ради удовольствия подпридушившей беспечную птичку.
   Глаза Толи потемнели, набежавшие слезы моментально высохли. Лицо приобрело жесткий холодный оттенок.
   - Ты права, права, - Артем потрогал указательным пальцем тело птички, безвольно подрагивающее. - Ей больно, она скоро умрет.
   - Да, оставь ее.
   - Нет, ей больно, - холодно ответил Артем. - Так будет лучше.
   Рука его нежно погладила птичку и резким, точным движением завершила то, что не доделала кошка. Бережно положив ее на землю, он руками стал рыть ямку, вгрызаясь в землю так, будто бы она была виновна в случившемся. Лиза молча смотрела на его действия, ей захотелось ему помочь, но она не знала как.
   Когда все было закончено, остался лишь маленький холмик, Лиза нарвала маленьких цветов и, не боясь запачкать колготки, опустилась рядом с ним на колени, втыкая еще живые стебли в могильный холмик.
   - Что я сделал? - медленно сказал Артем, глядя на свои руки. - Что ты сделал?!
   Толя вскочил на ноги и стал рвать на себе бинты, крича: "Что ты сделал?! Что ты сделал?!"
   Лиза встала и резким броском через бедро повалила его на землю, фиксируя его руки за спиной. Удерживая его своим весом и выкручивая руки, ноне доводя болевой прием до конца, контролируя его напряжение, она сильно упиралась коленом ему в спину, ожидая, когда он затихнет.
   - Все хорошо, ты все сделал правильно, - успокаивала она его, все еще не желая отпустить, чувствуя его желание навредить себе.
   - Да? Правда? Правда? - повторял он, Лиза не могла понять, кто это говорит, Артем или Толя.
   - Ты все сделал правильно, - повторила она, отпуская его.
   Колготки были безнадежно порваны, юбка задралась, испачканная комками земли. Лиза оправилась, встряхнув с себя землю, и помогла ему встать.
   - Как это ты меня? - Артем с уважением посмотрел на нее, не понимая, как она смогла его бросить.
   - Мой папа хотел сына, но получилась я, - Лиза довольно улыбнулась.
   - Я кандидат в мастера спорта по самбо, так что имей ввиду, понял?
   - Понял, - ответил он, потирая ушибленную спину. Ему было непонятно, как она, такая легкая, смогла повалить его, более высокого и сильного, как ему до этого казалось.
   - Значит так, - строго сказала она. - Я ни кому об этом не рассказываю, а ты будешь нормально есть. Договорились?
   - Да-да, спасибо!
   - Вот и хорошо. А сейчас надо сменить бинты, пока никто не увидел.
   Они спешно вернулись в корпус, где в пустой смотровой она ловко перемотала его голову свежими бинтами. Затем она отвела его на обед, незаметно влив в компот две ампулы.
  
   65
  
   Оля сидела во дворе и наблюдала за игрой воробьев в песочнице. Наглые птички утащили у двух неповоротливых голубей пару ломтиков булки, брошенной Олей, и теперь, радостно чирикая, наслаждались добычей. Воздух наполнялся вечерним маревом, густея от лучей начавшего уже клониться к закату солнца и от жара сотней машин, застрявших на проспекте напротив.
   - Привет, - Сергей подошел и сел рядом. - Почему домой не идешь?
   - Опять задержался? - тихо улыбнулась она, бросая новый ломтик булки голубям, неторопливо шастающим поблизости.
   - Да, пришлось, - соврал он, чувствуя себя неуютно от этого.
   Она ничего не сказала, продолжая тихо улыбаться.
   - А не хочу туда идти. Мне там тяжело, ты меня понимаешь? - Оля бросила на него извиняющийся взгляд и вновь сосредоточилась на воробьях.
   - Посмотри, как им весело, правда?
   - Я... - начал он, прокашлялся и продолжил хрипло. - Я отдал машину.
   - Да? А Кому?
   - Помнишь, мы ездили в центр неврологии, ну тогда...
   - Да, помню. Ты тогда купил ее, чтобы Артема возить.
   - Так вот я поговорил с их главврачом...
   - Николаем Сергеевичем?
   - Да, с ним. В общем я передал ее их центру, не могу я на ней ездить, нам она больше не нужна, может им поможет.
   - Какой ты молодец! - Оля с восхищением посмотрела на мужа.
   - А и забыла про нее. Помнишь, как другие родители брали ее у нас?
   - Да, помню. Сам возил когда-то. Машина сейчас у дилера, они как узнали, так сами предложили поменять колодки, расходку, ну все такое. Завтра заберу.
   - А как они узнали?
   - Не знаю, сами позвонили. Ты же помнишь, они у нас еще чертежи просили.
   - Да, - она помолчала. - А давай квартиру продадим.
   - Можно. А что купим, где?
   - Не знаю, где угодно, где угодно, - Оля сжала его руку, - подальше отсюда.
   - Хорошо, завтра позвоню риэлтору.
   - Нам пришел ответ из суда, - Оля протянула ему конверт, Сергей повертел его в руках и положил на скамейку.
   - Можешь не читать, как под копирку.
   - Ничего, это ожидалось. Помнишь, что нам Паша говорил? Пройдем все инстанции, а потом подадим в Европейский суд.
   - А зачем? Я честно не понимаю, зачем нам это надо.
   - Ты хочешь это прекратить?
   - Нет, не хочу. Я только не понимаю, зачем мы это делаем.
   - Наверно потому, что надо что-то делать, - Сергей прокашлялся, рука привычно хлопнула по карману, но сигарет не было, он больше не позволял себе курить, находя в этом болезненном неудовлетворенном желании отдушину для себя.
   - Я больше на прорыв не пойду.
   - Не надо, - Оля встревожено посмотрела на него.
   - Если тебя посадят, я не выдержу, не выдержу.
   - Не посадят, успокойся, - он притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
   - Он жив, остальное не так уж важно.
   - Да, он жив, - улыбнулась Оля.
   Подъехало такси, и из него вышла худая пожилая женщина. Она направилась к их подъезду и долго стояла возле входной двери. Гулявшая рядом соседка по подъезду махнула рукой в сторону детской площадки, и женщина уверенно пошла к ним.
   - Сергей, Ольга? - спросила она, встав перед ними.
   - Да, это мы. Что вы хотели? - Сергей с вызовом посмотрел на нее, приняв за очередного сотрудника научного центра, пришедшего с новой порцией угроз.
   - Я не из института, - сказала она и селя рядом с Олей.
   - Я мама Лизы Орловой.
   Голос ее звучал спокойно и рассудительно. Сергей внимательно всмотрелся в ее лицо, в увядших за долгие годы чертах он узнал ассистентку Александра Ивановича.
   - Лиза мне все рассказала, и я сама решила вмешаться, - она поправила волосы и стала копаться в сумочке. Вытащив белый конверт, она протянула его Оле.
   - Вот, это вам. Прочтите дома. Как напишите ответ, сообщите мне, я написала телефон на конверте.
   - Как Вас зовут, - спросила Оля, не решаясь открыть конверт.
   - Анна Сергеевна. Не буду больше вас задерживать. Не торопитесь с ответом, Елизавета предупредила, что у Артема переходная психика.
   - Простите, я не понимаю, - сказала Оля.
   - Это вам лучше с моей дочерью обсудить, но ей нельзя с вами разговаривать. Поймите правильно, ей осталось чуть более полугода до окончания стажировки, от отзыва из института зависит ее дальнейшая карьера.
   - Мы все понимаем, спасибо Вам большое, - Сергей встал, не в силах сдерживать заполнившее его нетерпение.
   - О, не благодарите. Мне это только в радость, - Анна Сергеевна встала и привычным жестом поправила свое строгое платье.
   - Главное, не торопитесь. Время в центре течет иначе, чем на свободе, а от ваших слов многое зависит. Мальчик пока не может понять кто он. Конечно, прошло очень мало времени, но Лиза думает, что время тут вряд ли поможет.
   - Но, Александр Иванович говорил, что это невозможно, сознание сохранится только от одного, от Артема, - Оля вздрогнула, ужаснувшись от своих слов.
   - Мне сложно судить об этом, но Лиза не очень лестно отзывается о своем начальнике. Собственно, как и мы все - никогда не любим свое руководство. Время покажет, кто был прав. Мне пора, до свидания.
   - До свидания. И спасибо! - сказала Оля, вставая со скамейки.
   Анна Сергеевна по-доброму улыбнулась и пошла обратно к такси. Они подождали, пока машина уедет, и поспешили домой.
   В квартире приторно пахло чистотой, Оля неистово убиралась почти каждый день, пытаясь вытравить из стен, пола, мебели запахи прошлого. Сергей открыл настежь окно, на кухне, впуская теплый вечерний воздух.
   - Прочтешь? - она протянула ему конверт и обессилено села на стул.
   Внутри лежал сложенный несколько раз белый лист, одна сторона которого была исписана неровным почерком, уводя строку вверх. Он сел рядом и стал читать:
   "Дорогие мама и папа,
   со мной все в порядке, я чувствую себя хорошо. Мне очень сложно описать то, что со мной произошло. Это как игра. Когда ты управляешь кем-то другим, странное чувство. Мне иногда кажется, что меня уже давно нет, а это все сон. А иногда мне кажется, что вся прошлая жизнь была сном. Я боюсь. И Толя боится, мы все боимся. Тут все боятся.
   Я очень хочу домой, но не знаю, что теперь мой дом. Может я дома?
   Я так хочу вас увидеть, мне столько хочется вам рассказать, но я понимаю, что это невозможно. Я вас очень сильно люблю. Мне кажется, что вам тяжелее, чем мне.
   Толя тоже хочет с вами познакомиться, уверен, что вы ему понравитесь, а он вам. Толя очень добрый и сильный. Если сможете, найдите Улю, Толя очень просил. Она исчезла сразу после операции, Лиза сказала, что ее уволили.
   Напишите мне ответ, я буду ждать.
   Ваш сын Артем и Толя".
  
   Сергей резко встал и подошел к настенном шкафу. Вытащив бутылку коньяка, он налил себе половину стакана и залпом выпил.
   - Тебе налить? - задыхаясь от жгучего алкоголя, спросил он.
   Оля еле заметно кивнула, лихорадочно перечитывая письмо.
   - Держи, - он поставил около нее полную рюмку и бутылку.
   Вторая большая порция коньяка окончательно оглушила его, вводя в призрачное состояние балансирования между сном и явью.
   - Господи, как он повзрослел, - прошептала Оля.
   - Ты думаешь, что это он написал? Может это очередные эксперименты над нами?
   - Нет, это он написал. Я чувствую. Но я не знаю, что мы можем ответить? - Оля допила рюмку и потянулась к вазочке с конфетами.
   - Не знаю, не знаю. Пошли спать, сейчас мы ничего не придумаем.
   - Мне кажется, что я не усну.
   - Уснешь, - он налил полную рюмку.
   Оля зажмурила глаза и залпом выпила ее.
  
   Молодая юрист с достоинством раскладывала на столе разлинованные подписями и печатями бумаги, руки ее слегка подрагивали от удовольствия, а в глазах светился озорной огонек. Александр Иванович вполголоса переговаривался с адвокатом, нервно взмахивая руками.
   - Ну вот, - пропела девушка. - Это результат нашего последнего слушания - в возбуждении дела отказано!
   - Да когда же это черт возьми кончится! - воскликнул Александр Иванович и вскочил со стула. - Мне больше заняться нечем, чем ходить по этим вашим судилищам!
   Молодая юрист с недоумением посмотрела на него, а потом на адвоката, пытаясь понять, что она сделала не так. Адвокат мягко улыбнулся ей, призывая не принимать сказанное на свой счет. Он встал из-за стола и подошел к буфетном столику, чтобы налить кофе.
   - Александр Иванович, кофе будете? - спросил он, наливая чашку.
   - Да, пожалуй, - Александр Иванович сел обратно за стол и стал перебирать разложенные документы. Смотрел на них он вверх ногами и с таким видом, будто это была китайская грамота.
   - Машенька, вам чай?
   - Да, Борис Моисеевич, спасибо, - молодая юрист осторожно села на свое место, расправляя итак идеально выглаженный костюм.
   - Боря, вот скажи мне, ну сколько еще надо пройти инстанций, чтобы эти поняли, что им ничего не светит? - Александр Иванович сделал большой глоток и замолчал, сильно ожегшись.
   - Я не могу знать, что они думают, мне кажется, что я понимаю их желание бороться за своего сына, - начал Борис Моисеевич, но его тут же перебил Александр Иванович.
   - Какого сына? Это наш питомец, мы его опекуны! То, что они дали часть мозга не означает, что они могут претендовать...
   - Я все понимаю, - остановил его Борис Моисеевич. - Вернемся к делу. У них остается еще две попытки в наших судах, и одна попытка в Европейском. За последний я ничего не могу сказать, а вот наши, то мы выиграем. Машенька уже все подготовила.
   Молодая юрист широко улыбнулась, довольная похвалой начальника. Александр Иванович криво улыбнулся ей, чувствуя, что зря обидел девушку.
   - Да, Маша у нас молодец, все бы такими были. А нельзя сделать так, чтобы они... ну не знаю, расхотели, что ли, а?
   - Это должно быть их желание. Возможно. Конечно, их подтолкнуть к этому решению.
   - Ну так давай подтолкнем. Понимаешь, наши инвесторы не очень хотят вникать в суть вопроса, а репутация страдает. - Да, мне все понятно.
   - Вот, а раз репутация страдает, так и весь проект под угрозой. Через два года мы должны выполнить первую коммерческую адаптацию, а пока из-за этих уродов мы не можем приступить ко второй стадии!
   - Понимаешь, Саша, наше законодательство пока не позволяет нам... эм, свободно действовать. Если можно так сказать.
   - Кстати, а что у нас с законопроектом, а? Деньги отдали, а он до сих пор не внесен!
   - Нельзя, пока не утихнет шумиха вокруг этого дела, вносить что-либо на рассмотрение не стоит, поверь мне.
   - Да я верю, верю! А что толку! Давайте как-то, не знаю, принудим их отказаться от суда, а?
   - Можно обратиться к общественности. Общественное мнение обладает огромной силой воздействия, - предложила Маша.
   - Хм, Машенька, а это мысль, - задумался Борис Моисеевич.
   - Не понял, вы что, хотите вынести все на общественные слушания?
   - Не совсем так, не совсеем так, - Борис Моисеевич стал копаться в телефоне.
   - Алло, алло!
   В трубке послышался бодрый громкий голос.
   - Да, Борис Моисеевич, слушаю Вас!
   - Коля, привет. Как сам? Как жена, дети?
   - Да Вашими же молитвами. Тьфу-тьфу-тьфу - все хорошо. Как Ваше здоровье, как внуки?
   - О-о! Они мне знаешь, как здоровья прибавляют, мне кажется, что я молодею рядом с ними. Но ладно. Это мы с тобой при встрече обсудим. Я к тебе по делу.
   - Я весь во внимании.
   - Есть идейка для одного сюжета, я думаю, что это будет бомба.
   - Да, интересно. Ну а намекните, о чем речь?
   - Ну, скажем так, речь идет о продаже детских органов.
   - Хм, и где же это происходит?
   - В Москве, в самой столице.
   - Принято. Куда надо ехать?
   - Давай через два часа встретимся на Патриарших, там же, договорились?
   - Конечно, я забронирую столик.
   - Ну все, до встречи.
   - До свидания, Борис Моисеевич.
   Адвокат отложил телефон в сторону и весело посмотрел на Александра Ивановича.
   - Я не очень понял, - сказал Александр Иванович.
   - Нам следует поменять местами жертву и палача. Это. Конечно, будет стоить денег, но зато все узнают, как они вымогали деньги из научного центра.
   - А если кто-то узнает?
   - Никто даже копать не будет. Сейчас никому не нужна правда, достаточно того, что пройдет по СМИ, вуа-ля! Это и есть правда!
   - А мне нравится, давай так сделаем. Да, у нас еще один вопрос остался, по поводу моей ассистентки.
   - Уволить мы ее не можем, - начала Маша, выложив перед собой документы, - согласно пунктам 4.2 и 5.7 контракта...
   - Не надо, давай по сути, - раздраженно махнул рукой Александр Иванович.
   - Если вкратце, то она должна закончить стажировку, и только тогда центр может расторгнуть с ней контракт.
   - А чем она тебе так не угодила, вроде хорошая, умная девушка. К тому же и красивая, не понимаю тебя, - пожал плечами Александр Иванович.
   - Не знаю, что-то они с объектом сильно сдружились, а поймать ее не могу.
   - Предчувствия, предчувствия. Они частенько бывают сильнее самых веских доказательств.
   - Согласно пункту 12.7 мы можем перевести ее на стажировку в другой институт, если это следует интересам научного центра! - звонко отчеканила Маша.
   -Вот! Ну, супер! - Александр Иванович потер руки от удовольствия.
   - Я ее закопаю в реанимацию областного центра! Маша, зайдешь ко мне после обеда, составим направление, а я пока договорюсь с их главврачом.
   - Трансфер, - ухмыльнулся Борис Моисеевич.
   - А не жалко? Она же многое сделала для этого проекта.
   - Ты знаешь нет, не жалко. Была бы чуть посговорчивей, пошла бы в гору, а так, пусть получает за свои принципы, - Александр Иванович неприятно хохотнул, недвусмысленно посмотрев на Бориса Моисеевича, тот сокрушенно покачал головой.
  
   6.
  
   Лиза вошла в переговорную комнату, которая была уже забита до отказа. Ее задержал Артем, делившийся с ней впечатлениями о последней прочитанной книге, которых она ему закачала целую библиотеку на электронную книгу. Все места за столом были заняты, около Александра Ивановича сидели молодые ординаторы, явно искавшие его величайшего снисхождения. Она села в конце стола и стала внимательно изучать выведенные на экран данные.
   - Определенно мы видим положительный тренд в адаптации донорских частей мозга. Система более не выявляет нарушений в обмене потенциалов. Мы можем определенно говорить, что процесс адаптации прошел успешно! - торжественно закончил ординатор, сидевший по правую руку от Александра Ивановича.
   - Замечательно. Спасибо Антону за доклад. Ну что, друзья, я могу нас поздравить с успехом, не правда ли? - Александр Иванович хлопнул в ладоши, и комната наполнилась ликующими овациями.
   Лиза продолжала изучать таблицу на экране, сверяясь со своим блокнотом.
   - Данные неверные, - твердо сказала она. - Таблица потенциалов не соответствует текущему периоду. Это данные трех недельной давности.
   - Не понял? - переспросил Александр Иванович.
   - Все верно, я сейчас проверю, - ординатор стал листать планшет, - сейчас, сейчас.
   Ой, опять все закрылось. Одну секундочку, секундочку.
   Он долго возился с планшетом, лихорадочно открывая файл за файлом и не находя нужной информации.
   - По замерам этой недели мы можем определить, что процесс адаптации изменил свое направление, - Лиза подошла к доске и стала выписывать данные в столбцы. - Это было, а это сейчас.
   Она указывала маркером на значения, которые все больше отличались друг от друга.
   - Я не понимаю, что ты хочешь нам сказать, - раздраженно сказал Александр Иванович.
   - Черт, не могу найти, - паниковал ординатор, вглядывавшийся вместе с другими в экран планшета.
   - Я хочу сказать, что мы имеем явное падение потенциала на линии соприкосновения с наноконтроллерами. Генерация импульсов находится на том же уровне. На лицо идет уход информации по другому каналу.
   - Какому еще каналу? - все более раздражался Александр Иванович.
   - Я предполагаю, что в мозге объекта 1 формируется новая нейронная связь, отличная от существовавшей ранее и внедренной нами. Это говорит, что процесс адаптации перешел в стадию эволюционирования, и мы имеем сейчас неизвестную модель, которая требует дальнейшего наблюдения.
   Лиза вновь полистала блокнот и, найдя нужные данные, подошла к ноутбуку, выводя на экран последний анализ ДНК, сделанный вчера.
   - Объект 1 становится химерой. В его крови уже явно присутствует вторая ДНК. О разделении организма также свидетельствует раздвоение личности объекта 1, но это если использовать общепринятую терминологию. Я же настаиваю, что никакого раздвоения личности нет - это две личности, два Сознания в одном теле, причем каждое взаимодействует друг с другом постоянно. Также можно предположить, что происходит медленная деградация сети наноконтроллеров, как видно из последнего отчета.
   - Не надо! - остановил ее Александр Иванович. - Я все знаю. Твои домыслы далеки от научной мысли. Вы же у нас здесь последнюю неделю, не правда ли?
   - Да, все верно. Вы переводите меня в областную.
   - Ну почему же я? Это необходимо центру. Вы же хотите закончить свою работу?
   - Мне все понятно, Александр Иванович. Не надо объяснять,- она с вызовом посмотрела на него.
   - Я думаю, что не стоит затягивать с этим. Насколько я знаю, у Вас накопилось несколько отгулов. Я отпускаю вас в отгулы до конца недели.
   - Но я бы хотела закончить работу здесь, - опешила она.
   - Ничего, закончат Антон и Дима, - он показал на сидевших рядом довольных ординаторов, так и не нашедших нужного файла. - Вся информация у нас в базе, ребята справятся, не беспокойтесь. И спасибо за участие. Не смею более задерживать.
   - Хорошо, - Лиза резко одернула полы халата. - Единственно, я бы хотела сказать, что Вы не понимаете с чем имеете дело. Объект 1 не стабилен...
   - Вот, нашел! - обрадовался ординатор, побежав к ноутбуку.
   Лиза тяжело вздохнула и резко вышла из комнаты. Смутное предчувствие овладело ею, и она побежала в палату к Артему. Не смотря на изменения в поведении, она называла его Артемом, тем более, что он сам определил себя именно так, хотя о доминировании сознания Артема речи не шло, Толя и Артем жили вместе, на равных.
   - Уже освободилась? - Артем радостно подбежал к ней.
   - Мы с тобой больше не увидимся, меня увольняют.
   - Да, ты говорила. Но это только на следующей неделе.
   - Нет, сегодня. Ты помнишь адреса, которые я тебе писала?
   - Да, конечно помню.
   - Хорошо. Помнишь, как было в последней книге?
   - Да, конечно. Ты хочешь, чтобы я поступил точно также?
   - Я тут не причем. Этого должен хотеть ты. Вот, - она протянула ему свернутые в трубочку банкноты. - Спрячь их, но не здесь. Если решишься, они тебе понадобятся.
   - Тебе пора идти, - серьезно сказал Артем.
   - Да. Будь умницей, - она поцеловала его в щеку, отчего Артем покрылся пунцовым румянцем.
   - Мы с тобой еще увидимся. Я обещаю, - он кивнул ей, и Лиза вышла в коридор, застыв около двери.
   Завибрировал телефон. Пришло сообщение, что срок действия пропуска истек. Она усмехнулась и пошла в раздевалку.
  
   Оля остановилась недалеко от дома, странное скопление людей и машин около их подъезда смутило ее. Дорогу перегородило два микроавтобуса с большими тарелками на крыше, вокруг нервно курило несколько человек, постоянно оглядываясь. Чувство тревоги, зародившееся в ней, выросло до гигантского колоса и пригвоздило ее на месте.
   - Вон она! - крикнул один у подъезда, и вся группа, бросилась к ней.
   Через мгновение ее облепилии незнакомые люди, что-то яростно кричавшие, тыкавшие ей в лицо микрофонами и камерой.
   - Что Вы чувствовали, когда продавали своего ребенка? - кричал один.
   - Сколько стоит материнская любовь? - неистова голосила другая.
   - Вы когда-нибудь любили своего сына?!
   - Что скажет Вам ваша мать?!
   - Кто вы? Отстаньте от меня? Никого я не продавала, что вы говорите?! - Оля как могла отмахивалась от них, теряя силы от их напора. В конце концов она закрыла лицо руками и попыталась вырваться, но стоявшие позади замкнули ее плотным кольцом.
   Она не понимала, сколько это продолжалось, окруженная крикливыми вопросами, от которых становилось страшно. Как в бреду, Оля смотрела, как Сергей врезался в эту толпу, размашистыми ударами разбрасывая журналистов. Он схватил ее за руку, и она побежала за ним на ватных ногах, с трудом осознавая происходящее.
   Подъезд им открыл сосед, остолбеневший от происходившего.
   - Быстрее! - крикнул он им, готовясь захлопнуть за ними дверь.
   Все, внутри. Дверь захлопнулась, скрывая шум улицы. Они поднялись на свой этаж.
   - Сережа, что это? - Оля с дрожью в руках показала на заклеенную проклятиями дверь.
   Сергей яростно сдирал с двери наклейки с надписями "Убийцы!" и с перевернутыми крестами. Когда они вошли в квартиру, он закрыл дверь на все замки и побежал зашторивать окна.
   Оля стояла в прихожей, медленно приходя в себя.
   - Я этих уродов еще у метро увидел, - сказал Сергей, тяжело дыша.
   - Ты как, нормально?
   - Сереж, почему они так говорят? Разве мы это сделали? О каких деньгах они говорят?
   - Они нас травят, хотят, чтобы мы отозвали иск. Я сейчас звонил Паше, он сказал, чтобы мы с ними не разговаривали.
   - Они сказали, что я продала Артема. Продала? А кому? Что же это? Я не понимаю, не понимаю? - она искала ответа в его глазах, но он только покачал головой и крепко прижал е к себе.
   - Они нам мстят, надо вытерпеть. Надо вытерпеть.
   - Но я устала, я устала терпеть!
   В дверь позвонили, долго. Затем позвонили еще и еще, наращивая темп. Сергей подбежал к двери и увидел в глазке толпу в лифтовом холле. Они почувствовали его приближение и громко заорали, требуя открыть дверь. Сергей сорвал со стены зашедшийся звонок, но собравшиеся стали яростно стучать в дверь.
   - Открой, я поговорю с ними, - подошла Оля и требовательно посмотрела на мужа. В руках ее был длинный кухонный нож, а в глазах горела злая решимость.
   - Дай-ка сюда, - он мягко забрал у нее нож и, обняв за плечи, увел в комнату.
   - Почему ты не хочешь, чтобы я с ними поговорила? - Оля была спокойная на вид, но чрезмерно спокойный холодный тон выдавал ту слабую границу, преступив которую она вновь войдет в яростную истерику, так хорошо знакомую ему , так давно забытую.
   - Я вызову полицию, а потом позвоню Паше.
   - А что Паша? У него, между прочим, своя семья и дети. Ты о них подумал?
   - Подумал. Я же не предлагаю ему прибежать сюда и растолкать этих умалишенных?
   Он набрал служу спасения. Оля, оглушенная дребезжащей под ударами дверью и волной ненависти, сменяемой животным страхом быть растерзанными, смотрела на него, читая по губам, как он спокойным голосом объяснял ситуацию. Потом был долгий разговор с Пашей, который она уже не слышала, забившись в угол кровати.
   - Оля, Оля, - он потряс ее за плечо. Она открыла глаза и повернулась к нему, в квартире было тихо, а в дверях стоял мрачный Паша, как всегда поигрывая бензиновой зажигалкой.
   - Нам надо собираться.
   - Собираться? Как? Куда? Паша, что происходит? - воспоминания об осаде их квартиры заставили ее задрожать и плотнее забиться в угол.
   - Они ушли, ушли, - успокаивал ее Сергей, настойчиво тормоша, - я собрал наши вещи, нам пора.
   - Надо торопиться, - Паша посмотрел на часы.
   - Скоро должна быть вторая волна.
   - Вторая волна? - она села на кровать и широко раскрыла глаза.
   - В машине объясню, - Паша кивнул и пошел к выходу.
   Через пять минут они уже мчались вперед по проспекту. Сергей сидел впереди, а сзади Олю уговаривала выпить какое-то лекарство жена Паши Настя.
   - Нет, спасибо, я не хочу, - твердо ответила ей Оля.
   - Ладно, но возьми с собой, потом примешь, - Настя положила ей коробочку в сумку.
   - Короче, я это уже говорил Сергею, но повторю тебе - вас заказали. Поэтому вам лучше временно скрыться из города, - низким баритоном сказал Паша.
   - Я не знаю, как долго это продлится, но не думаю, что меньше двух месяцев.
   - Заказали? - удивилась Оля. - Как это?
   - Это грязно и мерзко, не хочу об этом говорить, - сказал Паша.
   - Дам совет - не смотрите пока телевизор и вообще не читайте прессу. Я и не думал, что они могли пойти на такое, но, что есть, то есть.
   - А как же работа? А квартира? - встревожилась Оля.
   - Работа? Да никак. Я завтра поговорю с вашими компаниями, возможно, что лучше уволиться. Найдете другую, когда все утихнет, - Паша открыл окно и закурил.
   - Возможно, что вам лучше насовсем уехать из Москвы.
   - Насовсем? А куда? Куда нам ехать?
   - Вариантов много, но лучше куда-нибудь подальше. Деньги у вас есть, опять же квартиру продадим, дом у вас не старый. Надо начинать новую жизнь.
   - А как же Артем? - Оля испытующее посмотрела на затылок мужа, но он ничего не ответил.
   - Артема нам никогда не отдадут, тут уже все давно решено. Я это понял после третьего заседания.
   - Получается, что они выиграли?
   - Да, они выиграли. Но не стоит добавлять свои жизни в копилку их побед. Все-таки Артем жив, и это главное.
   - Да, Артем жив. Пускай он и не с вами, но зато он живой и здоровый, - сказала Настя.
   - Живой, - повторила Оля и, блеснув глазами, шепотом добавила, - только это больше не Артем.
  
   Внутренний счет времени остановился, давая организму передышку, томившемуся ожиданием неизбежности переломного событии. Артем чувствовал это, наблюдая за тем, как вокруг него суетятся ассистенты Александра Ивановича. С него уже сняли бинт, и только опытный взгляд смог бы разглядеть тонкие шрамы от операции, но ему это было не нужно. Он и так знал их и чувствовал, ощущая жгучую грань вмешательства. Поначалу он говорил об этом, но последовавшая за этим ударная доза транквилизаторов, которыми пичкали его ежедневно, утвердила его в мыслях о молчании.
   Он старался говорить на отвлеченные темы, присущие подросткам его возраста, интересоваться, точнее делать вид, всеми современными тенденциями, превращая себя в типичного городского жителя, мечтавшего о роскошной машине и карьере в крупной компании. Ему вполне удавалась эта роль, и вскоре ему снизили дозу, возвращая сознание в менее туманную атмосферу.
   Солнце уже стало клониться к закату, когда он закончил опрыскивать фунгицидами последнюю линию кустарников. Механически выполняя несложную работу, он вновь и вновь прочитывал в голове письмо от родителей, а потом письмо от Ули. Лизе удалось пронести их на территорию, втайне передав ему эти сокровища, которые ему пришлось уничтожить сразу, после уходы Лизы из центра. Повинуясь непонятному чувству, он уничтожил письма сразу после ее ухода, а деньги положил на самое видное место, поставив на полку рядом с головоломками, которыми его заставляли заниматься.
   - Артем! - крикнул ему приставленный санитар, - пора идти.
   Это был сильный высокий парень, простой и добрый. Он довольно хорошо обращался с ним, иногда играя в баскетбол или настольный теннис, но все же той близости дружбы, которую он ощущал с Улей или Лизой, не было.
   - Иду! - Артем закончил с последним кустом, приветливо помахав ему, а в голове он снова читал для Толи письмо от Ули, а для себя от родителей, сливая их в один огромный символ надежды.
   После ужина санитар ночной смены отвел его в библиотеку, где стояли пустые полки шкафов, Александр Иванович заметил, что Артем интересуется книгами, и решил убрать все книги. Посреди комнаты стоял большой телевизор, на котором вопили последние новости. Развалившись на диване, сидели ординаторы, остановившимися глазами смотря новости. У Артема похолодело на сердце - на экране была мама, униженная, оскорбленная, гибнущая под натиском нелепых, злых слов, значения которых он не хотел для себя понимать. Повинуясь первому движению, он дернулся, но остановив себя, вывел вперед Толю, способного более глубоко скрывать свои чувства. Ординатор бросил на него взгляд, изучая реакцию, но в экран смотрел Толя, выпятивший вперед маску былой дебильности, впрочем, свойственной многим зрителям.
   Толя умело играл свою роль, хотя за последние недели он многому научился у Артема, все труднее давалось ему старая гримаса, носившая теперь лишь театральную окраску. Глаза Артема горели неистовой яростью, левая рука была сжата в кулак до белых костяшек, но Толя умело скрывал его, для пущей острастки выпячивая вперед губу.
   - Как был дебилом, так им и остался, - шепнул ординатор сидевшему рядом.
   Тот мельком взглянул на Толю, а потом на соседа слева, запрокинувшего голову.
   - Да ладно, вон, на Димона посмотри - еще вопрос, кто тут дебил!
  
   7.
  
   Усталые руки дрогнули, и ключи упали на коврик. Лиза тяжело наклонилась и подняла их, шепча про себя ругательства. Последние дежурства дались ей очень тяжело. Тело буквально отказывалось слушаться, требуя заслуженного отдыха.
   - Привет, - она вошла в квартиру и неряшливо бросила сумку на вешалку.
   - Чего так долго? - из комнаты вышел отец, неодобрительно смотря на дочь.
   - Да опять аварии. Ох, мне кажется, этому не будет конца! - Лиза умоляюще посмотрела на него, зная, что он сейчас начнет тираду о том, что не стоит работой подменять свою жизнь, и что ей уже пора бы всерьез подумать о семье.
   - Понятно, - кивнул он. - Пойдем, ужин тебя уже заждался.
   - Пап, я не хочу есть, я хочу только спать, - зевнула она, косо глядя на себя в зеркало, бледное лицо уже давно потеряло красивый загар и осунулось, делая ее старше на несколько лет.
   - Поешь, и спать, - тоном, не терпящим возражения, ответил он.
   Лиза повиновалась, понимая, что он безусловно прав. Кое-как заставив себя переодеться и умыться, она пришла на кухню, где отец уже раскладывал по тарелкам заманчиво пахнущую еду.
   - А где мама? - Лиза уселась за стол и набила себе рот жареной индейкой под сметанным соусом, фирменным блюдом отца.
   - Она пошла с подругой в театр, - он сел напротив и стал, не торопясь, есть.
   - Ты не спеши, подавишься.
   - Да-да, - ответила она, продолжая набивать рот.
   - А помнишь, как я в детстве давилась от жадности?
   - Как не помнить, конечно, помню. Это ты вся в мать пошла.
   - Но в остальном же я в тебя, правда же?
   - Ух, подлиза. Ладно, засчитано. Ну, рассказывай, что у тебя там стряслось?
   - Ой, не хочу. Сплошной кошмар! Все как всегда - кровь, мозги, ну, сам понимаешь, на кого училась.
   - Да, хорошо, что матери нет, а то бы началось.
   - Ага, что вы тут за разговор за столом затеяли! - Лиза расхохоталась. - Лучше ты расскажи, что в мире творится?
   - Да что в мире, не знаю, все тоже - вранье и войны, ничего нового. Ну, царь путешествует, что-то там открыл. Лето, говорят, аномальное.
   - Ну да, а потом будет аномальная осень и зима - и так каждый год!
   - Каждый год, да. А что ты хотела? Больше не о чем говорить. А вот если говорить о том, о чем бы следовало, тогда думать придется, а это работа.
   - Я вот бы хотела хоть пару деньков ни о чем не думать.
   - Могу устроить. Езжай со мной на дачу, я как раз баню стругать начал, мигом и думать обо всем забудешь.
   - Да какой из меня плотник, смеешься что ли?
   - А из меня? - он показал ей свои руки, не знавшие тяжелой работы.
   - Главное захотеть. Твоя мать, правда, все бухтит, что лучше бы нанять кого-нибудь, но я не хочу.
   - Правильно, папа! Могу топором помахать, помнишь, как я дрова колола?
   - Да, мастерски. Ты тогда всех мужиков переплюнула. А, да, центр ваш показывали.
   - Да? - Лиза вздернула брови, она и думать забыла о нем, полностью влившись в бесконечную пучину реанимации.
   - И что показывали?
   - Парня этого презентовали, как кукла, честное слово.
   - Черт, а когда новости?
   - Да через пару минут, включить?
   - Да! - она с нетерпением посмотрела на экран, где шутили вялые шутки престарелые комики.
   Пока шел основной новостной блок, выборочно показывая события мировой политики, Лиза успела съесть вторую тарелку. Она молча следила за новостями и пила чай. Отец не мешал ей, понимая, насколько важен будет скорый сюжет.
   На экране появилось здание научного центра. Лиза отложила чашку в сторону и выпрямилась. Журналист вкратце рассказала о деятельности центра, заставил своими неточностями, улыбнуться Лизу.
   В большом конференц-зале были заняты все места. В президиуме восседал Александр Иванович и научный совет центра. На другом конце суетливо ерзали ординаторы, нервно поглядывая на спокойного Артема, смотрящего куда-то поверх зала.
   Лиза пропустила мимо ушей вступительную часть, ловя глазами кадры, когда показывали Артема. У нее неприятно кололо сердце от его вида, слегка затравленного взгляда оглушенного препаратами мозга.
   - Они его в овощ превратят, - с нажимом проговорила она.
   - Возможно, ты же знаешь, как я к медикам отношусь, - ответил ей отец, следя за показанной выжимкой из пресс-конференции.
   - Послушай, хорошие вопросы задают.
   Камера выхватила холеного журналиста, который говорил грамотно, но с большим акцентом:
   - Александр, не кажется ли Вам, что использование данной технологии позволяет продлить жизнь, скажем честно только состоятельного человека, и сделать его практически бессмертным?
   - Главная миссия нашего института - это поиск новых методов лечения неизлечимых на сегодняшний момент заболеваний, - ответил ему Александр Иванович, - я не вижу ничего плохого, если и состоятельные люди смогут излечиться от своих смертельных недугов.
   - Но все же вы не ответили на мой вопрос. Я уточню. Мы все знаем, что наше тело имеет определенный ресурс, а как быть с мозгом, разве он не имеет временной или другой износ, если можно так сказать?
   - Конечно же и мозг изнашивается, это безусловно. Но преимущество данной технологии заключается в том, что посредством внедрения сети наноконтроллеров, которые повторяют уже имеющиеся нейронные сети - все это позволяет говорить о бессмертии мозга!
   Зал разразился бурными аплодисментами.
   - Получается, что сейчас перед нами прототип бессмертного человека? - вскочил на ноги другой журналист.
   - Ну, это из области фантастики - мы тут не занимаемся поиском философского камня! - рассмеялся Александр Иванович.
   - И все ж, мой коллега задал правильный вопрос - является ли Артем человеком, получившим вторую жизнь? Разве не это и есть бессмертие? - журналист волновался, и от этого акцент его стал еще более заметным.
   - Артем получил возможность вести новую полноценную жизнь, - ответил Александр Иванович, он напрягся и стал вертеть ручку в пальцах.
   - А ведь это дорогое удовольствие, не правда ли? - спросил второй журналист.
   - Не могу с Вами согласиться - лечение это не удовольствие. Да, операция стоит значительную сумму.
   - Насколько известно из открытых источников - это не под силу даже бюджету города Москвы! - сказал второй журналист, зал рассмеялся, - получается, что круг пациентов ссужается до списка Форбс.
   - Скажите, а возможно ли пересадить мозг мужчины в тело женщины? - молодая журналистка подняла руку и сразу же задала вопрос.
   - Я бы хотел повторить, что основной миссией нашего института является поиск методов лечения неизлечимых заболеваний, - с нажимом ответил им Александр Иванович.
   - Я думаю, что нет ничего плохого в том, чтобы человечество дало возможность продлить жизнь выдающимся ученым и деятелям, которые всю свою жизнь отдали на служение человечеству, - сказал сидевший рядом с Александром Ивановичем председатель Совета директоров научного центра.
   - То есть речи идет о том, чтобы дать избранным людям вторую жизнь, все верно? - не унимался второй журналист.
   - Если это в интересах мирового сообщества, то да - это в наших общих интересах, - ответил председатель.
   - Но мозг не вечен, не кажется ли вам, что в конце концов вместо мозга выдающегося человека останется лишь матрица искусственной нейронной сети, помещенной в пустое тело? Можем ли мы тогда считать таких людей киборгами? - зал напряженно вздохнул.
   Александр Иванович закрыл микрофон руками и стал о чем-то переговариваться с членами президиума.
   - Мы не будем давать комментарии на подобные псевдонаучные бредни, - сухо ответил он журналисту.
   - А как может быть урегулирован вопрос о донорстве тела живого и здорового человека? - спросила журналистка, иностранный журналист кивнул ей, одобряя вопрос.
   - Я прошу обратить внимание, что никто и никогда не будет использовать тело здорового человека - это невозможно и преступно! - ответил Александр Иванович.
   - Но тогда как же вашему центру удалось провести подобную операцию?
   - Здорового человека определяет сознание. Наш питомец имел достаточно оснований для проведения данной трансплантации. Вы можете направить запрос и получить подтверждающие документы, - ответил Александр Иванович.
   - Насколько нам стало известно, - к микрофонам вышел четвертый журналист, все уважительно расступились, - Ведется работа по продвижению законопроекта об изменении статуса в гражданском обществе лиц с отклонениями в развитии и душевно больных. Можете это прокомментировать?
   - Мы не вправе комментировать законодательную деятельность, - быстро ответил председатель.
   - Что ж, подобные инициативы также продвигаются и в других странах. Не кажется ли вам, что это бы сильно упростило проведение подобных операций на коммерческой основе?
   - Мы не даем комментариев по этому вопросу, - ответил председатель.
   - Зазвучал голос диктора, тезисно рассказывающего о дальнейшем ходе пресс-конференции, но сквозь его монотонную речь Лиза услышала вопрос, выкрикнутый из зала, - Разве это не новый мировой фашизм?!
   - Ты слышал, а? - спросила она отца.
   - Да, режиссер молодец. Ты не замечала, что часто новости идут в утвержденном русле, но, как бы случайно, вставляются ляпы или явные неточности? Я думаю, что это делается специально, чтобы проверить реакцию населения, а заодно и внимательность.
   - Папа, но это же ужасно! Я когда пришла в этот проект, то речь шла об использовании тел людей с умершим мозгом. Но не живых и здоровых!
   - А как же тогда удалось сделать операцию Толе? Мне кажется он вполне здоровый мальчик.
   - У него были показании! Я сама это читала в его карте... - она запнулась.
   - Читала в карте... а ведь я никогда не проверяла это.
   - Ну, моя дорогая, если не верить в систему, то ничего работать не будет.
   Она задумалась. Отец налил ей свежего чая и поставил рядом тарелку с пирожными.
   - Пей чай, нечего голову себе забивать.
   Она взяла пирожное, потом еще одно.
   - Хватит, - Лиза отодвинула от себя тарелку, - нельзя столько жрать.
   - Ничего, не разнесет. Иди спать, а то уже носом клюешь.
   - Угу, спасибо за ужин, пап, - она подошла к отцу и поцеловала его в щеку.
   - Может тебе коньяку налить?
   - Ну ты что, мне же завтра за руль садиться, - Лиза помотала головой.
   - А куда это ты собралась? Завтра же у тебя выходной.
   - Я хотела к Ульяне съездить, помнишь, я тебе рассказывала?
   - Да, хорошая девушка. Так давай я тебя отвезу, а потом заберу.
   - Да ну, что тебе туда мотаться?
   - Ничего, мы с твоей матерью по городу погуляем, - он встал и налил ей на донышке пузатого бокала.
   Лиза повертела бокал в руках и выпила.
   - Еще! - протянула она ему бокал.
   - Ты так в детстве требовала молоко, - улыбнулся он и налил. Она быстро выпила.
   - Все, я спать, - Лиза поставила бокал возле мойки и побежала в ванную.
   Потом она еще долго ворочалась в кровати, вспоминая карту Толи, ей стоило больших усилий заставить себя не вскочить с кровати и не броситься к своим записям. Усталость мягко успокаивала ее, и сон медленно овладевал ее сознанием.
  
   8.
  
   Артем сидел за столом и еле заметно улыбался. Ему нравилась легкость в голове, освобожденной от чрезмерных доз препаратов, которыми его пичкали вот уже три недели. За окном шумел ветер, лил плотной стеной дождь, в голове было пусто и приятно, хотелось петь. Он посмотрел на свои пальцы, отбивавшие ритм засевшей в голове песенки. За ним наблюдали, но его это больше не беспокоило. Ощущение себя, как образца с витрины не вызывало в нем жгучей ненависти, она конечно же никуда не делась, более того она росла и крепла в нем, но он научился не показывать ее окружающим, пряча глубоко внутри себя. И ему это удавалось, скоро снимут строгий режим и тогда... впрочем не стоит об этом думать здесь.
   - Ну что, Артем, как ты себя сегодня чувствуешь? - к нему за стол подсел лысый как шар психолог, доброжелательно глядя на него своими бесцветными глазами.
   - Спасибо, все хорошо, - улыбнулся ему в ответ Артем. Он не доверял этому человеку, подсознательно чувствуя, что он также не верит в затеянную Артемом игру.
   - Что мы будем сейчас делать?
   - Хм, да, собственно, ничего особенного. Давай мы с тобой просто поговорим.
   - Хорошо, о чем Вы хотите поговорить?
   - Ты знаешь, я бы хотел рассказать тебе одну историю. Случилась она со мной в очень раннем детстве. Мне иногда кажется, что я никогда не мог быть таким маленьким, представляешь, вот таким я был, - он показал рукой маленького человечка на столе, а потом похлопал себя по лысине.
   - И волосы у меня тогда росли, густые, да.
   Артем кивнул, что понимает, но внутри весь напрягся, не понимая к чему клонит этот человек. Часто разговоры с ним заканчивались для Артема плохо, его уводили в процедурную или палату, где вкачивали очередную дозу желтоватой или белесой жидкости, после который он на время терял себя в этом мире, собирая по крупицам сознание. Это назвалось коррекцией, как-то при нем проговорился любимчик Александра Ивановича Антон.
   - Я помню себя маленьким, - Артем решил подыграть ему, думая, что стоит идти на контакт.
   - Я любил играть в песочнице, строил красивые замки, рыл каналы.
   - Я тоже любил покопать в песочнице, за уши не оттащишь. Мне всегда казалось, что если копнуть поглубже, то можно отрыть настоящий клад!
   - Ну и как, нашли?
   - Да, пару жестяных банок и бутылочных осколков, - рассмеялся психолог, глаза его не смеялись.
   - А чтобы ты хотел откопать?
   - Не знаю, никогда об этом не думал.
   - А давай подумаем. Где можно что-нибудь найти?
   - Да где угодно, хоть здесь.
   - Вот, верно. Ну мы с тобой тут не будем копать, ведь настоящий клад зарыт в нас самих, не правда ли?
   - Наверно, - Артем максимально наивно отыграл лицом, но все же чуть дернувшаяся рука выдала его напряжение.
   - Что бы ты хотел найти в себе?
   - Найти в себе? Как это?
   - Ну как, легко и, в то же время, неимоверно сложно. Вот так. Каждый человек в процессе жизни отрывает в себе новое - это бесконечный процесс. Попробуй, ведь это так просто. Вот смотри, я всегда хотел быть поваром, но стал врачом. А если бы я тогда глубже посмотрел внутрь себя, то понял бы, что я не хочу быть поваром, я хочу вкусно есть, но не готовить. Видишь, как все просто, а?
   - Нет, не вижу, - Артему вдруг надоела эта игра. - Зачем лишать себя удовольствия неизвестности? Если каждый будет глядеть внутрь себя, то скоро придет к выводу, что он ничего не хочет делать, ничего!
   - Мне кажется, что у тебя слишком пессимистичный взгляд, неужели все люди таковы, как ты описал?
   - Это заложено природой.
   В комнату вошел ординатор и жестом показал психологу идти за ним.
   - Мы продолжим, этот разговор, - психолог встал и вышел следом, поблескивая лысиной.
   Через час Артему вкололи еще одну дозу. Это бы какой-то новый препарат, от него голова не кружилась, а просто медленно отделялась от тела. Еще чуть-чуть, и он бы смог положить ее рядом с собой. Руки не слушались, роняя на пол отделившуюся голову. Голова что-то шептала немыми губами, а тело то раздувалось, то ссужалось в такт речи.
  
   Александр Иванович нервно ходил по кабинету, сильно сжимая кулаки. Его лицо, обычно открытое для окружающих, с неизменной подкупающей улыбкой, было исковеркано гримасой гнева и страха. За журнальным столиком спокойно сидел лысый психолог и пил кофе с пирожным.
   - Что-то мне кажется, что вы все сговорились, да? - Александр Иванович метнул на него гневный взгляд. - Сначала эта мне мозги крутила, теперь ты!
   - Саша, никто тебе ничего не крутит. А Елизавета тебе все верно говорила. Конечно, у нее не было текущих данных, но чутье у нее что надо. Зря ты ее спровадил, она стоит всех твоих холопов.
   - Да эти дебилы ничего не помнят! Все время копаются в своих планшетах и смотрят на меня детскими глазками. Вот ты мне скажи, они что все такие?
   - Кто они?
   - Да молодежь! Им же ничего не надо!
   - Так и есть. Они не знают жизни, привыкли, что все есть. Это тоже самое, что с собаками - будешь перекармливать, не будут работать, нюх потеряют.
   - Да какие там собаки! Мартышки одни. Вот этот, прикинь, Антон, приходит ко мне и радостный такой сует мне сводку, а даже сам вижу, что это чуть ли не еще Лиза делала! Идиот!
   - Ну, в этом ты сам виноват, - пожал плечами психолог. Принимаясь за второе пирожное. - Присядь, толку от твоего хождения нет, только ковер протрешь.
   - Да черт с ним с ковром! Ты понимаешь, что нас могут прикрыть?
   - Понимаю. И думаю, что в итоге прикроют. Ты же чувствуешь, какая шумиха началась?
   - Да, конечно. Вот зря я этого старого еврея послушался, зачем мы ввязались в эту грязь?
   - Мне инвесторы каждый день звонят и требуют ответа, а что я им могу ответить?
   - Правду, больше нечего.
   - А в чем правда? Ты можешь мне сказать, в чем правда?
   - Давай сначала определимся, чья правда.
   - Ты мне эти свои психованные штучки прекрати. Не на приеме!
   - Если бы ты был у меня на приеме, то уже давно сидел бы в рубашечке и заколотый, понимаешь? Ну, а если смотреть на ситуацию со стороны, то ты кинул этих людей, что в итоге то и всплыло. Зря ты, конечно, поломал им жизнь, зря. Тут скорее надо было бы им ребенка отдать.
   - Да я уже готов! Этот прототип нам не подходит. Как ты сказал, повтори?
   - Средняя личность, - психолог, наевшийся сладкого, довольно откинулся на кресле.
   - Если обращаться к классической школе моей первой профессии, то я бы это назвал маниакальной депрессией с раздвоением личности.
   - Ну конечно. Так можно любого человека обозвать.
   - Не любого, но очень многих. Так вот, сейчас же мы имеем иную ситуацию - на наших глазах рождается новый человек, я бы назвал его сверхчеловеком. Ты помнишь вчерашний отчет?
   - Да, помню. Черт возьми, мне кажется, что его никакая зараза не берет! Мы уже принудительно вводили ему вакцины, он даже не кашлянул, вообще никакой реакции.
   - Я конечно не иммунолог, у тебя своих спецов хватает.
   - Да какие спецы! Все приходится перепроверять!
   - А ты не хочешь с Лизой поговорить? Она тут порядок бы навела.
   - Я пробовал, - Александр Иванович сел за стол и залпом выпил остывший кофе.
   - Она не хочет, ей нравится там, куда я ее сослал, прикинь, нравится! Меня чуть ли не каждый день Бодров благодарит.
   - Это тамошний воевода?
   - Да, главврач, козел.
   - А, я не закончил. Что хотел сказать, что даже я вижу, что мы имеем дело с иммунной системой другого рода, не знаю, более совершенной, если можно так сказать.
   - Именно! У него все другое - ты же заметил, что он мало ест, да? Вот, а сил больше чем у других.
   - Мне кажется, что это твое субъективное мнение, возможно, что тебе хочется так думать. Интересное у него будет потомство, как, кстати, у него с материалом, на анализ брал?
   - Не получается, не дает.
   - Как так не дает? В его возрасте должен стоять при любом намеке на близость.
   - А вот так, стимулировали, все тщетно.
   - Может он гомик?
   - Нет, проверяли, - ведет себя как бесполое существо.
   - Интересно-интересно, - загорелся психолог.
   - Да все у него нормально, - Александр Иванович сделал вид, что мастурбирует. - Прямо на камеру, ничего не стесняется. Он над нами смеется.
   - Смеется. Это точно. Надо снимать препарат, он уже начал к нему привыкать.
   - А что тогда делать? Так мы им хотя бы управляем.
   - Нет, не управляем, а подавляем. А делать ничего не будем - надо его отпустить.
   - Как отпустить? Не понимаю.
   - Да все просто: вошьем чип вот сюда, - психолог показал на точку около запястья, - и дадим убежать.
   - Ты думаешь, что он захочет убежать?
   - Захочет. Я думаю, что он уже все продумал, просто ждет удобного момента. Мы сделаем вид, что ищем его, потрясем слегка родителей Артема, ту медсестру, как ее звали?
   - Ульяна.
   - М-м, какое красивое старое имя. А ведь сейчас так детей больше не называют.
   - Ну, ее же назвали.
   - Это скорее исключение.
   - А как мне это объяснить инвесторам?
   - Скажи им правду.
   - Какую правду?
   - Скажи, что это продолжение эксперимента - возвращение питомца в естественную среду.
   - Может быть, может быть. Так и этот скандал утихнет, а то уже от журналюг прохода нет, этим гадам все равно, кто им платит, ни стыда ни совести!
   - Третий закон Ньютона.
   - Да-да. А ты, кстати, видел последний отчет по среднему возрасту?
   - Нет. А что он показал, сколько он проживет?
   - Более трехсот лет.
   - Ого, - психолог аж присвистнул.
   - Может это ошибка, ведь пару недель назад было только сто с небольшим.
   - Нет ошибки, нету! - Александр Иванович хлопнул рукой об стол, - я же тебе говорю, у него иной метаболизм, износ органов минимальный.
   - Ну, вот мы и родили бессмертного Голума, - покачал головой психолог.
   - Тебе самому не страшно?
   - Страшно. У меня контракт заканчивается через два года.
   - И что потом?
   - Потом? - он криво улыбнулся. - Меня здесь не будет.
  
   Артем сидел на траве, прислонившись спиной к толстому дубу. Жаркое солнце грело левую щеку, ослепляя наполовину. Вокруг было ни души, куда-то делись все его надзиратели. Он потрепал свои волосы на голове, чувствуя, что начинает дуреть от солнца. Правая рука вновь ощупала карман джинс, деньги были на месте. Он больше их не прятал, постоянно нося с собой, освобожденная от дурмана голова без устали обдумывала план побега, но ничего дельного пока в голову не приходило. Он встал с земли и осмотрелся. Странно, центр будто вымер, такое бывало и раньше в часы затянувшегося обеда. Артем прошел в глубь худой чащи, ведущей прямо к высокому бетонному забору, окантовавшему всю территорию научного центра. Он открыто смотрел на камеру наблюдения, повернутую в сторону. Слабый ветерок совсем стих, было слышно только его нарастающее от волнения дыхание. Легко вскарабкавшись по скользким уступам забора, Артем оказался снаружи, в нос резко ударил запах свободы, от которого сильно закружилась голова. Он побежал вперед, сквозь неухоженную чащу леса, интуитивно чувствуя верность выбранного направления, солнце оставалось позади него, он бежал на север. Ноги, непривычные к неровной земле, усыпанной камнями и сухими корягами, сперва начали болеть, вспоминая гладкость беговых дорожек в тренажерном зале, но, подстегнутые все более нарастающей эйфорией от желанной свободы, уверенно несли его вперед. Солнце было спрятано за пышными кронами деревьев, было прохладно и легко дышать. Через час лес кончился, и дорога вывела его к пыльной магистрали. Пройдя несколько километров по обочине, он остановился на автобусной остановке. Первый автобус пришел через двадцать минут, почти пустой.
   - Куда идет этот автобус? - спросил Артем. Сунув первую попавшуюся бумажку водителю.
   - А помельче не будет? - возмутился водитель.
   - А сколько проезд стоит?
   - Хм, для тебя сто, - ­­хмыкнул водитель.
   Артем нашел нужную бумажку и отдал ему, решив ехать до конечной, а там разберется.
   В салоне пахло открытым пивом и застарелым потом. Пассажиры изнывали от жары и вяло обмахивались. Артем сел в свободной зоне, нещадно разогретой солнцем, клонило ко сну, и он уснул. Не обращая внимания на недоверчивые взгляды пассажиров в его сторону.
   - Слышь. Дай позвонить? - окликнул Артема на конечной хмурого вида парень, постоянно что-то сплевывая в сторону.
   - У меня нет телефона.
   - Че, больной что ли?
   Артем с интересом посмотрел на него. Примеряясь, куда ударить в первую очередь, в под дых или сразу в челюсть. Парень это почувствовал и быстро ретировался, крикнув ему что-то нечленораздельное. На автобусной стоянке было безлюдно и жарко, хотя солнце уже начало скатываться за горизонт. Интересно сколько он ехал и где он. Он дошел до киоска с газетами и купил карту. Вместе с продавщицей они с трудом нашли "себя", до желанной точки ему оставалось чуть более сорока километров. Он решил идти вдоль магистрали, чтобы не сбиться с пути. Оставалось только дождаться заката.
   Чтобы убить время, он решил прогуляться по маленькому подмосковному городку. Перед ним извивались узкие улочки, сплошь заставленные автомобилями, томившимися под лучами августовского солнца. Сильно постаревшие угрюмые дома были облеплены кричащей рекламой и аляпистыми вывесками бесконечных салонов красоты и живого пива, около которых неизменно толпилась очередь страждущих. Артему стало интересно, и он вошел в один из таких магазинов. С порога его обдал крутой запах пива и вяленой рыбы, в животе призывно заурчало. Он прошелся вдоль прилавка, читая неизвестные названия и совершенно не думая о выборе.
   - Ну что, выбрал? - окликнул его молодой мужчина, отпуская очередному страждущему две полные "сиськи" пива.
   - Нет, не знаю, что и брать, - пожал плечами Артем.
   - А тебе есть разве 19? - мужчина внимательно посмотрел на него, но потом кивнул ему одобрительно. - Вижу, конечно, есть. Возьми классический лагер, в жару самое то - и освежает и сильно по шарам не даст.
   - Давай, - согласился Артем.
   Уже выходя из магазина с пакетом, в котором приятно холодила ногу литровая бутылка пива и коробочка с сушеной рыбой, он подумал, что это странно, почему его приняли за взрослого, сам он себя ощущал гораздо моложе. Подойдя к наглухо затонированной машине, он долго всматривался в свое лицо. На него смотрел молодой человек, который отдаленно походил на Толю, и на него, но это был другой, неизвестный ему человек.
   - Что, засмотрелся на себя? - рядом хохотнула молодая девушка, заметив недоумение на его лице.
   Она была высокая и худая, как тонкая береза? Ему захотелось сравнить ее именно с этим деревом. Тонкие русые волосы были небрежно затянуты в косичку, яркое летнее платье слегка прилипло от пота, едва скрывая длинные худые ноги. Она открыто рассмеялась, показывая ему ряд ровных белоснежных зубов.
   - Да, такая красота, глаз не оторвать, - решил он перевести игру на свое поле.
   - Вот то-то я и смотрю, аж засмотрелся! Ты не похож на местного.
   - Почему же? - удивился он, на нем не было надето ничего особенного, такие же джинсы и футболка, все как у всех.
   - Не знаю, просто не похож, - пожала она плечами, сверкнув на него заинтересованными глазами.
   - Да и ты не особо-то похожа, - заметил он.
   - А это еще почему? - наигранно коверкая интонацию спросила она.
   - У тебя зубы хорошие. Ты определенно из Москвы.
   - У, Пинкертон, все знаешь, - она погрозила ему пальцем. - Может ты все-таки спросишь, как меня зовут, а?
   - Как тебя зовут? - улыбнулся он.
   - Юля, - она слегка присела, делая старомодный реверанс.
   - Артем, - он задумался и повторил. - Артем.
   - Как-то ты неуверенно назвал свое имя, - Юля нахмурилась. Сквозь ее ссуженные глаза поблескивала озорная улыбка.
   - Не знаю, наверное перегрелся.
   - Понятно, а куда идешь?
   - Да никуда, просто гуляю.
   - Я иду на дамбу, пойдешь со мной?
   - Пошли. А где это?
   - Покажу. А ты не маньяк?
   - Почему ты так решила?
   - Не знаю, уж больно твое лицо мне знакомо.
   - Обыкновенное лицо.
   - Нет, необыкновенное, - Юля повертела в руках косичку.
   - Ну ладно, пошли!
   Она повела его козьими тропами, насквозь через безликие кварталы хрущевок, беспорядочно натыканных на крутых холмах. Проходя мимо этих домов, он чувствовал запах их застывшего быта, поддернутого нотками бесцветной крикливой музыки, доносившейся из каждого утюга. Пробираясь сквозь кварталы, Юля мимоходом вела для него экскурсию, дополняя услышанные им запахи рассказами о нравах обитателей этих мест. На мгновение ему показалось, что они с ней как два исследователя, попавшие в дикую местность с недружелюбным населением. В ее рассказе проявлялся ее упрямый характер, оценки она делала жесткие и бескомпромиссные, но не было в них пренебрежения, скорее чувствовалась затаенная боль и обида.
   Училась она на третьем курсе какого-то ВУЗа, название которого она сильно коверкала. Давая ему понять свое отношение к учебе. Он никак не мог понять, зачем учиться, если тебе не нравится, но слушал молча, не желая прерывать ее спич.
   - Ты, наверное, думаешь, что я болтливая, да? - Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
   - Нет, не особо. Мне нравится.
   - Правда? Ну, тогда я продолжу! - она заулыбалась.
   - А почему ты ничего не рассказываешь?
   - Мне особо нечего рассказывать, - пожал он плечами, стараясь придать себе безучастный вид. - Ничем особо не выделился.
   - Ха, а ты думаешь, я чем-то выделилась? Я вот с детства всегда хотела стать балериной. А что, я высокая, худенькая, но не взяли - разрушены все мои детские мечты! Все время делала только то, что от меня хотели. Какая хорошая девочка!
   - А разве это плохо?
   - Конечно же нет, но это я сейчас такая умная, а вот тогда! Я хочу, чтобы ты знал сразу - я истеричка, ужасная истеричка.
   - Понял, буду наготове.
   - В смысле?
   - Буду держать наготове ведро с холодной водой.
   - Только попробуй! - Юля сверкнула на него глазами и побежала вперед.
   Он проследил за ней, смотря, как ее худые ноги невесомо несли ее от него в сторону откоса, а тонкая рука плотно прижимала маленькую сумочку к груди.
   Догнал он ее у самой воды, Юля запыхалась и стояла с широко раскрытыми глазами. На все еще ярком солнце они показались ему бесконечно голубыми, отливая легким серебристым блеском.
   - Пошли купаться! - она скинула с себя платье, оставшись в простом раздельном купальнике.
   - Я не готов, - начал он, но Юля махнула рукой.
   - Вот уж трусами своими ты меня не испугаешь. Пошли, не бойся, не укушу.
   - Ну хорошо, - он скинул с себя одежду, небрежно бросая ее на песок, и побежал за ней.
   Уже в воде Артем вспомнил, что он не умеет плавать, но тело уверенно держалось на воде, быстро настигая изящную фигурку впереди. Он почувствовал, что Толя над ним смеется, взяв бразды правления на себя. Наплававшись вдоволь, они рухнули на песок. Юля облокотилась на локти, подставляя свое лицо лучам начавшего заходить солнца, по ее почти не тронутому загаром телу катились капельки воды, не желая сохнуть. Стройные ноги слегка подрагивали то ли от наступавшей прохлады, то ли от возбуждения. Его рука сама собой скользнула ей на бедро, видимо Толя не удержался. Юля ничего не сказала, а только сжала его ладонь, скрестив ноги, и повернула к нему лицо.
   Он смотрел на нее, на горделивый орлиный нос, серо-голубые глаза, тонкие, обесцвеченные после купания губы. Она была немного угловата из-за своих оттопыренных ушей, которые она даже и не старалась скрыть волосами, она была совсем другой, чем Уля, с ее большой, плотной красотой. Она не была похожа и на Лизу, будто бы выточенную из мрамора, нет, Юля была совершенно другая, такая близкая и настоящая, сейчас, рядом. Они поцеловались, недолго и осторожно, изучая друг друга. Юля прикусила губу и игриво посматривала на него.
   - Я хочу пить, - сказал она, заметив, что к ним приближается группа таких же запоздалых купальщиков.
   - А, да, - Артем опомнился от ее дурмана и потянулся к пакету.
   Юля сделала большой глоток и закашлялась.
   - Это я от жадности, - сквозь кашель сказала она.
   Артем сделал первый глоток пива и застыл с бутылкой в руках. Напиток моментально освежил его, и возбудил дикий аппетит, он не ел со вчерашнего дня. Малая доза алкоголя развеселила его, и он открыто посмотрел на нее. И не было в его взгляде ни пошлости, ни болезненного вожделения, они смотрели на нее горячо и честно. Артему с трудом удавалось сдерживать Толю, желавшего задушить ее в своих объятьях.
   - Не смотри на меня так, - Юля толкнула его локтем забрала бутылку, сделав большой глоток.
   - Почему?
   - Ты меня смущаешь.
   - Но если я честен с тобой, разве это плохо?
   - Не знаю, - она отдала ему бутылку и отвернулась, щурясь на красном солнце.
   - Я скоро замерзну. Пора домой. Ты где остановился?
   - Нигде, - он решил не врать.
   - Как так? - она непонимающе захлопала ресницами.
   - Вот так, приехал наугад.
   - Хм, так-так. Ты мне все расскажешь, а я тебе найду ночлег, идет?
   - Хорошо, пойдем?
   Они быстро оделись и, взявшись за руки, пошли вверх по откосу.
   Они подошли к дачному поселку, когда уже почти стемнело. Темные исполины неизвестно откуда набежавших облаков медленно плыли в чернеющем небе. Воздух был чист и пуст, как всегда бывает перед грозой. Умолкли птицы, в ожидании бури, только цикады продолжили свой монотонный рассказ. Артему все было в новинку. Скованный в своем старом теле, он почти и не знал окружающего мира, с его наивными желаниями выделиться из толпы или быть не хуже, что в полной мере отражалось в излишне роскошных автомобилях, дорогих гаджетах, чуть ли не в лицо демонстрируемых окружающим, по сравнению со старыми домами. Дачный поселок не был исключением этого парада тщеславия. Все те же огромные блестящие машины, аляпистые украшения сада и неизменный высоченный забор, скрывающий личность хозяина и его непотребства. Все это ему удалось разглядеть в приоткрытые ворота дачных хозяйств, часто он останавливался и всматривался в участок. Выхватывая глазом сильно постаревшие дома, построенные кем-то другим, и потерявшие настоящего хозяина. Юля видимо устала и шла рядом с ним молча, плотно прижимаясь к нему. Ее пальцы крепко сжимали его ладонь, подрагивая в такт начавшему остывать телу. Артему нравилось вот так идти с ней рядом. Читая в книгах о любви, он и не мог представить, что так будет по настоящему. Ему хотелось верить, что это и есть она, может и первая, но самая настоящая любовь. Не смотря на свой визуальный возраст, до которого он так быстро повзрослел после операции, у Артема она вызывала бурю эмоций и ликования. Ему хотелось выплеснуть на нее свои чувства, но он не находил подходящих слов, без колебаний отметая все известные ему варианты, почерпанные из книг. Поэтому они шли молча, но взрослая его часть, нет, это не был Толя, он тоже не знал, как себя вести, но вот взрослый он, тот, кто в итоге вышел вперед для окружающих, говорил им, что она ждет от него слов, пускай даже и банальных, но таких желанных и честных.
   Они дошли до колодца и остановились. Из-за туч выглянула почти полная луна, и стало светло. В лунном свете она виделась ему во стократ прекраснее, ее торчащие острые уши и орлиный отцовский нос делали ее в серебристом свете неземной, сказочной.
   - Ты не замерзла?
   - Начинаю замерзать, - прошептала она, сверкнув глазами.
   Взрослая личность взяла все на себя и ласково притянула ее к себе. Юля не сопротивлялась, она давно ждала этого и в глубине души укоряла его за нерешительность. Второй поцелуй был бесконечно долгим и ненасытным. Луна уже давно ушла обратно за стену облаков, пакет с недопитым пивом валялся где-то рядом. Он прижимал ее к себе, пытаясь согреть ее подрагивающее тело ладонями, но скоро сам почувствовал, что начинает замерзать.
   - Пойдем в дом, - прошептала она.
   - А никто против не будет?
   - Нет, все разъехались, я одна на даче, - улыбнулась она потащила его вперед.
   Ее дача находилась на самом конце улицы, с простеньким дощатым забором, невысоким, поставленным скорее для вида. Участок был поделен усыпанными гравием дорожками на ровные квадраты, засаженные цветами, посреди стоял небольшой двухэтажный дом. Они взошли на веранду, Юля стала копаться в сумочке, ища ключи. Артем несколько раз прошелся по веранде, отметив для себя, что доски стоит уже перестелить. В прочитанной им недавно книге все было просто, но в реальности он пока не представлял, с чего стоит начать, но ему очень хотелось попробовать.
   - Заходи! - скомандовала Юля, широко раскрывая дверь.
   Яркий свет лампочки поначалу ослепил их обоих. Они застыли на пороге, плотно зажмурив глаза. В доме было чисто и уютно, чувствовался запах вкусной еды, чистых вещей и дерева.
   - Чай будешь пить? - спросила Юля, скрывшись в крохотной кухне.
   - Да, спасибо, - он прошел вслед за ней и вспомнил, что пакет с пивом так и остался лежать у колодца.
   - Иди пока руки помой, рукомойник за стенкой, - она махнула рукой в сторону, колдуя над чайником.
   - Тебе чем-нибудь помочь? - спросил он, вернувшись с мокрыми после мытья руками.
   - Нет, я сама справлюсь. Должна же я хоть как-то оправдать роль хозяйки, - Юля излишне суетилась, выставляя на стол угощение.
   - По-моему, у тебя отлично получается.
   - Спасибо, - она бросила на него благодарный взгляд. - А дома меня все безрукой зовут.
   - Почему же?
   - Потому что у меня все из рук валится! - воскликнула она, и вазочка с конфетами полетела на пол от взмаха ее руки. - Ну, вот опять!
   - Ха-ха-ха, - он сел на корточки и стал собирать конфеты с пола.
   - Ну вот. И ты смеешься, - обиделась она.
   - Я же не со зла. Ведь это действительно смешно.
   - Ну, смешно, конечно. Но ты мог бы и промолчать!
   - Учту на будущее, - Артем все собрал и поставил обратно на стол.
   Голодные, они съели почти все, что было на столе. Артем не ожидал от себя такого аппетита, что-то внутри его менялось, росло и взрывалось, дрожало и сжималось, глядя на нее.
   - Ты так и не рассказал кто ты, - сказала Юля с набитым ртом.
   - Я не хочу тебе врать. А правда может тебя испугать.
   - Это вряд ли. Ты маньяк и убил двадцать девушек?
   - Нет, никого я не убивал.
   - Тогда все в порядке, рассказывай!
   - Хм, даже не знаю с чего и начать, - он встал и подошел к зеркалу, висевшему на стене. На него смотрел рослый парень, в лице которого слабо угадывались пугающие черты Толи. Новое сознание меняло его и менялось само, делая нового человека.
   - У тебя радио есть?
   - Да, вон там валяется, - она махнула рукой на полку.
   Он нашел новостную волну и стал ждать. Ведущие наперебой с экспертами обмусоливали очередные угрозы мирового порядка.
   - Выключи, мне надоела эта болтовня.
   - Подожди, скоро новостной блок начнется.
   Через несколько минут ведущая начала бойко читать новости. Сквозь поток слов о бесконечно далеких от них вещах, о макроэкономике, застарелых конфликтах, он настороженно искал сообщение о себе. Неужели они не сообщили?
   - Сегодня из научно-исследовательского центра инноваций в области медицины сбежал прототип "бессмертного" человека. Глава центра считает, что к этому причастны сторонние лица, имена которых он не имеет права называть, так как идет следствие. Следственный комитет возбудил уголовное дело о похищении человека. Мы будем следить за дальнейшими событиями, - оттарабанила ведущая.
   Артем выключил ради и сел обратно на свой стул.
   - Это я.
   - Да ладно? - Юля широко раскрыла глаза.
   - Это правда - я прототип. Но мне хочется верить, что я человек.
   - Да ну, ты все врешь!
   - Посмотри в Интернете, там есть мое фото.
   Юля встала и ушла в прихожую. Вскоре она вернулась с телефоном.
   - Хм, в целом похож, - согласилась она, смотря репортаж с пресс-конференции.
   - Но там ты какой-то странный, не пойму никак.
   - Там я обколот. Из меня делали овоща, - спокойно ответил он, находя свое тогдашнее положение похожим на героев "Полета над гнездом кукушки", которую он перечитывал несколько раз подряд, пока не выучил.
   - Так вот почему мне показалось твое лицо знакомым. В жизни ты значительно приятнее.
   - Спасибо. А ты меня не боишься
   - Нет, а что, мне есть чего бояться?
   - Нет, конечно нет, - ему показалось странным, что она так спокойно это восприняла.
   - Пойдем спать, - Юля быстро собрала со стола и пошла на второй этаж.
   Она застелила ему на кровати, стоявшей изголовьем к ее. Скрывшись в другой комнате, она вернулась в длинной белой футболке, заманчиво скрывавшей ее длинные ноги.
   - Давай ложись, - скомандовала она, устанавливая в розетки "отпугиватели" комаров.
   - Ты ничего не хочешь мне сказать? - спросила она, когда они уже легли на кровати головы их почти касались друг друга.
   - Хочу, но не знаю пока что.
   - Ну вот еще. Говори, давай! - возмутилась она, обижаясь на его нерешительность, но обида скоро прошла, она поняла, что для него все впервые.
   - Я попробую, - Артем задумался и начал тихим голосом, боясь, что она его засмеет. Стих рождался сам собой, выплескивая наружу впечатления ушедшего дня.
  
   "Томленье, плен, оковы, стражи,
   Один, средь многих, в пустоте,
   Желанье, страсть, отвага, слабость,
   Укор к себе, снова в плен.
   Побег, свобода! Радость! Бегство,
   Автобус, город - Ты!
   Смятенье, страх, волненье сердца,
   Любовь и счастье - Ты!"
  
   Он не старался следовать определенному размеру, которые рекомендовались в тех учебных пособиях, которые он изучал в центре, чтобы сбить с толку лысого психолога... Нет, он подолгу обдумывал каждое слово, выходящее из него с нажимом, отрывая кусочек его тело и растворяя его в пространстве. Когда он закончил, он повернул голову и увидел, что Юля все это время стояла рядом и смотрела на него. Она медленно распускала свою косу, и вот уже серебристые в лучах луны волосы заструились по ее плечам и груди. Артем смотрел на нее завороженным взглядом, дыхание сбивалось, гулко стучала кровь в висках.
   Юля стянула с себя футболку и бросила ее на свою кровать, смело открывая всю себя перед ним.
   Ему и раньше приходилось видеть женское тело, в центре, когда испытывали его реакцию, заставляя смотреть порно. Но она была другая, не было в ней тех идеальных форм, которые должны были возбуждать бешеное желание, а у него вызывали ничего, кроме тоски от искусственности происходящего. Он смотрел на ее стройное тело и любовался и, ощущая, с пугающей для себя быстротой, прилив неистового желания.
   Она легла на него и не дала сказать больше ни слова, взяв инициативу в свои руки, помогая ему справиться с естественной зажатостью, раскрывая для него новый мир познания другого человека.
   Он проснулся первым. За окном уже давно разгулялось солнце, но было свежо и приятно от прохлады ночной грозы, которую они не заметили, уснув рядом друг с другом, истомив себя до остатка. Он смотрел на ее безмятежное спящее лицо, совсем другое, беззащитное. По-детски наивное. Ему не хотелось ее будить, и он не двигался, терпя боль от затекших от долгого лежания мышц. Он вспомнил, как ее белое тело растворялось в слабых лучах луны, превращая ее в прекрасную, почти прозрачную фею, спустившуюся для него с самой луны.
   Артем улыбнулся своей детской наивности, считая, что имеет право на это, все-таки ему было совсем мало лет, повзрослевшее я не стало высмеивать его чувства, а отозвалось естественной реакцией при взгляде на пленительную наготу молодой девушки. От нее все еще пахло рекой и сладковатой теплотой настоящей женщины, у него закружилась голова, и он зажмурился, медленно погружаясь в ленивый дневной сон.
   Во второй раз они проснулись одновременно, их разбудил крик наглой чайки, севшей на подоконник открытого окна. Юля притянулась к нему, едва касаясь губами его подрагивающих от возбуждения губ. Ласки были утренние, ленивые, пробуждая заспанное тело снова погружая его в пленительную истому близости. Незаметно пролетела неделя. Их будило полуденное солнце, полдня они пропадали на речке, возвращаясь оттуда усталые и довольные, сгорающие от бушевавшей в них страсти, успокаивающейся лишь под утро. Дни слились в один, превратившись в одно счастливое время, которое не должно было заканчиваться.
   Но Юле надо было возвращаться обратно в Москву, никто и не задумывался о расставании, и когда пришло время, это стало тяжкой неожиданностью. Юля тянула до самого вечера, желая уехать на последней электричке. Она сильно нервничала, до крови искусав свои губы, совсем не понимая спокойствия Артема. Ей стало казаться, что его это совершенно не волнует, но, взглянув в его глаза, убедила себя в обратном.
   - И как мы будем дальше? - шептала она ему на ухо, когда они ожидали поезда на платформе.
   Она уже дала ему все свои адреса и телефоны, все, лишь бы он мог ее найти. Она хотела отдать ему ключи от дачи, чтобы он мог пожить там еще некоторое время, но он отказался, объяснив, что его ждут в другом месте и он должен там появиться. Она боялась, ведь у нее не оставалось ничего, ни одной ниточки, по которой она бы могла с ним связаться.
   - Я тебя найду, - уверенно ответил он. - Как все проясниться, я тебе напишу.
   - Обещаешь? Нет, ты обещай, что сделаешь... я же с ума сойду! - она усмехнулась, а на глазах ее проступили слезы. - Никогда не думала, что смогу так просто влюбиться, полная дурра.
   - Нет, не дурра. Это были самые счастливые дни в моей жизни.
   - И в моей. Я тебя люблю.
   - И я тебя люблю.
   Поезд уже готовился к отправке, и ему пришлось почти силой посадить ее в вагон. Двери захлопнулись, и от него удалялось вдаль ее бледное лицо, с горящими в летнем сумраке глазами. После того, как электричка уехала, он подошел к фонарю и взглянул на карту. Можно было конечно пройти по железнодорожным путям, но так его могли приметить и арестовать. Странно, но за все это время никто не обратил на него внимания, хотя в новостях регулярно показывали его фото. Он свернул карту и пошел. В пакете лежала большая бутылка воды и пакет с пирожками, которые Юля испекла для него.
   Дорога некоторое время шла вдоль станции, но потом резко ушла вправо, выводя его на магистраль. Он шел быстрым шагом, держа хорошую дистанцию от полосы, встревоженный резко проносившимися лихими фурами. Дорога неумолимо шла прямо и никак не кончалась.
   Под утро он дошел до нужного поворота, если верить карте, то оставалось еще десять километров. Артем устало сел на автобусную остановку и позавтракал, пирожки были холодными, но ему стало тепло от еды и воспоминаний о раскрасневшейся Юле, хлопотавшей около старенькой плиты. Деревня, в которую он шел, уже давно превратилась в дачный поселок, и сейчас выглядела будто бы умершей. Не смотря на уже поднявшееся солнце, вокруг было очень тихо. Артем напрягся от той мысли, что нужные ему люди тоже уехали отсюда в Москву, но вдали он заслышал мерный стук топора. Он пошел на звук, широко шагая по пустынной улице. Наверху сруба сидел пожилой мужчина в потертом комуфляже. В его руках сверкал топор, которым он что-то обтесывал на верху. Одно неудачное движение, и топор выскочил из рук и, звякнув, упал рядом.
   - Держите, - Артем поднял его с земли и протянул вперед топорищем.
   - Спасибо, - мужчина внимательно оглядел его и взял топор. - Далеко идешь?
   - Нет, не особо.
   - Понятно. Как себя называешь?
   - Артем, - он улыбнулся, это был отец Лизы, он узнал ее характерный профиль и строгий взгляд.
   - Меня зовут Владимир, для тебя дядя Вова.
   - Доброе утро, дядя Вова. Может позавтракаем, у меня и пирожки есть.
   - Откуда пирожки?
   - Юлька напекла.
   - Кто такая Юлька?
   - Моя будущая жена.
   - Ух, а ты, я смотрю, времени даром не теряешь, - дядя Вова легко спрыгнул вниз и, пожал Артему руку. - Пойдем в дом, там все расскажешь.
  
   9.
   Охрана на въезде в Исследовательский центр не успела толком разглядеть открытые перед окошком удостоверения, но, выхватив взглядом не требующую возражений атрибутику силового ведомства, поспешила открыть ворота. Тихо шурша шинами, на территорию въехали две абсолютно черные машины. Они двигались почти бесшумно, медленно. С видом хозяина подъезжали к центральному входу. На крыльце центрального входа их уже ждал сильно побледневший и осунувшийся за последние недели Александр Иванович. Его жалкая свита позорно пряталась за дверью, не понимая, что им делать, и поэтому плавно размазанная по стенам коридора с лицами преисполненными высочайшего покорства и услужливого кретинизма.
   - А, добрый день, добрый день! - неестественно радостно встретил гостей Александр Иванович.
   Трое неразговорчивых мужчин в одинаковых, сшитых по фигурам костюмах, вышли из черных автомобилей. Один из них, он был явно старше, видимо ехал один, т.к. из его машины больше никто не вышел. Александр Иванович попытался сквозь лобовые стекла рассмотреть салон, но глухая перегородка скрывала пассажиров.
   - Пройдемте в ваш кабинет, - сухо проговорил пожилой мужчина и остановился, ожидая, когда Александр Иванович поведет их за собой.
   Он недолго помялся на входе и повел их за собой, чувствуя за спиной их недоброе молчание. Он шел по коридору своего центра, но в душе его все трепетало от чувства неистовой тревоги и страха, ему казалось, что его конвоируют в собственный кабинет.
   - Проходите, пожалуйста, - Александр Иванович широко распахнул дверь приемной, ожидая, что они войдут, но, поймав требовательный взгляд, вошел первый. Пройдя в свой кабинет, он небрежно бросил, - Может хотите чаю или кофе?
   - Воды, пожалуйста, - сказал перепуганной секретарше один из мужчин, задержавшийся в приемной. - Откройте, пожалуйста, сейф.
   - Но... - начала было секретарша, но, увидев вежливо развернутое перед ней удостоверение, быстро засуетилась, набирая незатейливый код.
   - Чем могу быть полезен? - спросил Александр Иванович пожилого мужчину, верно определив, что он старший по званию.
   - Я думаю, что многим, - сухо ответил тот.
   - Вам не стоит сопротивляться. Вы понимаете, что вопрос решенный. А то, что мы с вами сейчас разговариваем здесь - это лишь наша добрая воля. Прошу это верно расценить и начать сотрудничество.
   - Да я всегда готов. О чем Вы говорите! - воскликнул Александр Иванович.
   - Чем я могу быть полезен?
   - Прошу предоставить все логины и пароли для вашего файла хранилища, - медленно выговаривая каждое слово, сказал второй мужчина, открывая свой ноутбук.
   - Простите, но это невозможно, - твердо сказал Александр Иванович. - Информация, расположенная на нашем файлохранилище является секретной и не может быть разглашена или передана без решения правообладателей.
   - Вам стоит ознакомиться с этим документом, - пожилой мужчина достал из портфеля несколько папок с гербовым тиснением.
   - Но, я уверен, что Вы это все получали по почте. Это вторые экземпляры, и Вы можете удостовериться в их подлинности.
   - Я знаком с этими документами! - резко ответил Александр Иванович, отталкивая от себя папки. - Мы уже готовим протест в Верховный суд!
   - Вы не можете заявлять никакого протеста, так как этот вопрос не является субъектом правого поля гражданского кодекса, а относится к пяти вопросам национальной безопасности. Вы можете только подчиниться вынесенному определению и не усугублять свое положение. Пока, я подчеркиваю, пока мы не имеем к вам лично никаких оснований для обвинении в госизмене. Подумайте об этом.
   - Это ни в какие ворота не лезет - Александр Иванович вскочил и бросился к своему ноутбуку. Странно, но связи не было, он яростно бил по клавишам.
   - Что за черт!
   - Не старайтесь, вся связь в центре заблокирована. Пока она блокирована нашими средствами, но скоро мы сможем переключить управление информационными потоками на себя, - бесцветным голосом сказал мужчина с ноутбуком, не отрывая взгляда от экрана.
   Александр Иванович бросился к окну и отдернул штору. На площади перед центром сгруппировалось до двух десятков блестящих автобусов, некоторые были с мощными антеннами на крыше. Группы людей в одинаковых серых комбинезонах быстро и аккуратно разматывали бухты кабелей, заводя их внутрь здания.
   - Это же захват! Вы рейдеры, да?! Нет, нет! Я сейчас позвоню, позвоню кому следует! - Александр Иванович набрал номер и, больше не сдерживая себя, метался по комнате.
   - Алло, алло! Да, я! Что, а ты не знаешь? Нас захватили! Кто?
   - Переведи на меня, - сказал пожилой мужчина и выставил в ухо наушник. Мужчина с ноутбуком несколько раз ударил по клавишам и в разговор вмешался третий собеседник. - С кем я разговариваю?
   У Александра Ивановича от неожиданности чуть не выпал телефон из руки. Он ошарашено смотрел на захватчиков, оглушенный, не слыша их разговора. Чувство тревоги, зародившееся в нем, взорвалось, сменившись отчаянным страхом.
   - У Вас же хороший дом на побережье Франции, не понимаю вас, почему не хотите быть там через неделю, - все также глухо произнес пожилой мужчина, закончив разговор с поседевшим на другом конце сенатором.
   - Через неделю? - только и смог выдохнуть Александр Иванович.
   - Да, я думаю, что недели будет вполне достаточно, верно, Егор? - пожилой мужчина кивнул своему подчиненному, не отрывавшемуся от экрана монитора.
   - Все верно. Итак, я надеюсь, Вы сообщите нам пароли?
   - Что ж, пожалуйста, - Александр Иванович открыл ящик своего стола и протянул ему флэш-карту.
   Егор вставил ее в порт и стал ждать. Александр Иванович, довольный, сел за свой стол, еле заметно поблескивая глазами. Егор несколько минут не двигался, все также неотрывно глядя в монитор, потом сделал неопределенный жест рукой. Пожилой мужчина напротив тяжело вздохнул и покачал головой.
   - Зря, зря, Александр Иванович. Упакуйте.
   В кабинет ворвались двое здоровых парней в безликих серых комбинезонах и стремительно скрутили Александра Ивановича, залепив ему рот скотчем.
   - Ну что, Егор, все нормально?
   - Да, Анатолий Ефремович, только виртуальную машину обрушил. Иван, вроде, в сейфе нашел нужные коды, будем подбирать.
   - Ну, я на вас надеюсь, не подведите. А с этим дома поговорим.
  
   В деревянном домике было тихо и уютно. За окном уже давно разгулялся день, но вставать отчаянно не хотелось. Вот так бы и весь день проваляться под лучами последнего теплого солнца, слушать редкие птичьи разговоры, да жужжание последних насекомых, еще копавшихся в осенней траве.
   Артем нехотя поднялся с кровати. Сегодня не хотелось ничего делать, баню он почти доделал, остальное пока было не к спеху. Он вновь в голове обдумал увиденный им сон, там была и мама, и Юля, и Лиза, не было только Ули, о чем жалел Толя, нетерпеливо махая левой рукой. Но главной была Юля. Как ему хотелось позвонить ей, хотя бы несколько минут. Он судорожно сжал телефон в руках, но номер не набрал, помня данное им отцу Лизы обещание. Он прошел мимо кухни и вспомнил, что не ел уже несколько дней. Артем оглядел себя в зеркале, вид был нормальный, как всегда, слегка усталый. Вспомнились пирожки, которые испекла ему Юля, и в животе заурчало. "Надо себя заставлять", - вспомнил он наставление приезжавшего сюда военного врача, добродушного человека с открытым лицом и большими пышными усами.
   - Надо себя заставлять, - повторил вслух Артем и стал собирать на стол незатейливый завтрак. Он и не заметил, как на участок въехала машина. Погрузившись в размышления о своей будущей судьбе, которая представлялась ему не столь уж безоблачной, он чувствовал, что попал из одного плена в другой, но здесь ему хотя бы позволили свободно мыслить и говорить, без довлеющего над сознанием гнета управляющих препаратов, без постоянного надзора за его действиями.
   В сенях хлопнула дверь, и в кухню вошла Лиза. На ней был, как и в прошлый раз, тонкий трикотажный спортивный костюм, превращавший ее в школьницу старших классов, только не вовремя повзрослевшая кожа на кистях, да строгий взгляд умных глаз не давали сомнений о ее настоящем возрасте.
   - Привет! - воскликнула Лиза, ставя на стол пакеты с едой. - Опять ничего не ел, да?
   - Привет, - улыбнулся Артем и смущенно пожал плечами. - Я честно не хотел, вроде бы даже не устал.
   - Это тебе так кажется, - возразила Лиза, неодобрительно вглядываясь в его похудевшее лицо. - Придется тебе режим составить и сиделку пригласить.
   - Не надо мне сиделку.
   - Ну, это смотря какую. На пару недель, думаю, ты не откажешься, - Лиза подмигнула ему и вышла из кухни.
   На кухню тихо вошла Ольга и встала у входа. Она молчала, боясь даже своего дыхания. На нее удивленно и взволновано смотрел молодой парень, у которого было уже мало общего от того питомца, это был уже совсем другой, взрослый, с изменившейся формой черепа и лица человек. Он был отдаленно похож и на Артема, и на кого-то другого, неизвестного ей, но в его глазах она чувствовала тот любящий взгляд ее Артема, память о котором она берегла в своем сердце.
   - Мама, - прошептал Артем, и тут же бросился к ней и крепко обнял. - Мама, мама!
   Она не знала, как ей быть, слезы душили ее, она чувствовала тело неизвестного ей человека, чужие руки, но это все равно был он, он! Слова, взгляд, голос, запах - все было Артема, пускай даже и нового, неизвестного ей.
   Вошел Сергей, доверху нагруженный коробками, за ним прошмыгнула Лиза, ставя на стол нарядные бутылки.
   - Здравствуй, Артем, - сказал Сергей, поставив коробки на пол.
   - Здравствуй, папа, - ответил Артем, не в силах оторваться от объятий Ольги.
   - Ничего, ничего, - похлопал его по плечу Сергей, успокаивая растроганного встречей сына.
   - Ну что же, у нас сегодня праздник! - радостно воскликнула Лиза и бросила на стол новенький электронный паспорт.
   - Ну, успеете еще! Давайте поздравим нового члена общества, уникально гражданина! Сергей, на правах мужчины, а?
   Она протянула ему бутылку шампанского и полезла на шкаф за фужерами. Сергей кивнул сыну, приглашая его к столу, и стал разматывать проволоку.
   - Может хочешь сам?
   - Да! - обрадовался Артем, давно тайно мечтавший самостоятельно открыть бутылку шампанского.
   Ольга, раскрасневшаяся от избытка чувств и слез, помогла Лизе разложить на столе принесенные деликатесы. Артем боязливо отворачивал пробку, контролируя сильной рукой рвущиеся наружу газы. Звонко хлопнула пробка и врезалась в потолок, Артем суетливо разливал пенящуюся амброзию по бокалам, не желая потерять и капли мимо.
   - Ну, кто скажет? - Спросила Лиза, оглядев присутствующих.
   - Я скажу, - сказал Артем, поднимая со стола свой электронный паспорт.
   - Все, что произошло - это и удивительно и пугающе для всех нас, особенно для вас, мои мама и папа.
   - Мне очень повезло в жизни, ведь на моем пути встречались такие замечательные люди как ты, Лиза. Возможно, моя речь выглядит излишне высокопарной, но я действительно так думаю. У меня нет злости ни на кого, ни на Центр, ни на его руководителей. Ведь не будь их - не было бы и меня. Спасибо Лиза тебе, твоим родителям, то, что организовал твой отец просто немыслимо.
   - Да, папа у меня валенком прикидывается, - улыбнулась Лиза, сама не ожидавшая таких связей у своего отца.
   - Вот поэтому я хочу выпить за всех вас и за себя! - Артем высоко поднял бокал и кухня наполнилась звоном стекла.
   Все выпили, и Сергей разлил остатки.
   - Кстати, я еще не говорила, но Артему, как оказалось, полагается довольно крупная сумма грантов, которые получил на него Центр. Поздравляю, ты стал довольно состоятельным человеком, - поздравила его Лиза.
   - Спасибо, но я бы не хотел их просто так потратить, - задумчиво ответил Артем.
   - А что бы ты хотел сделать сначала? - спросил Сергей.
   - Ты уже думал о планах на будущее, все-таки ты сам выбрал свой биологический возраст.
   - Да, мне двадцать лет, и чувствую я себя взрослым. Я хочу получить образование - это первое, с чего стоит начать.
   - Ну, а второе? Образование ты получишь, парень ты смышленый, через год сдашь единый экзамен и сможешь выбрать ВУЗ, - Лиза допила свой бокал и принялась за разложенную на столе рыбу. Сквозь ее бронзовый загар проступил еле заметный румянец легкого опьянения и радости.
   - Потом я женюсь.
   - Женишься? - удивилась Ольга, бросив взволнованный взгляд на Сергея.
   - А уже есть на ком? - спросил Сергей.
   - Да, есть. Я надеюсь, что она не откажет.
   - Это та девчонка? - уточнила Лиза.
   - Да, она.
   - Какая девчонка? - волновалась Ольга.
   - Он тебе все расскажет, - успокоил ее Сергей.
   - Ну, а что ты думаешь делать? - спросил Артем Лизу.
   - Да ничего особенного. Уходить из реанимации я не хочу, хватит с меня научной работы, - она картинно замахала руками.
   - А что кроме работы? Ведь не девочка уже, - строго сказал Артем.
   - Ну прямо мой отец, - всплеснула Лиза руками. - Обязуюсь в следующем году решить этот вопрос.
   - Отлично, я запомню, - ответил Артем.
   - А знаешь, что действительно отлично - Лиза прищурилась, смотря на него.
   - Ты перестал называть себя во множественном лице. Это игра или самосознание.
   - Это самопринятие, - ответил Артем, выдерживая ее взгляд. - Теперь есть только Я.
  
   Ветер уже во всю гонял опавшую листву по тротуару, задувая зазевавшимся пешеходам холодные струи под плохо застегнутые полы курток и пальто. Юля вышла из учебного корпуса и, махнув на прощание подругам, пошла в противоположную сторону. Рядом прогромыхал полупустой трамвай, редкие прохожие спешили за ним на остановку.
   Она прошла до перекрестка и остановилась на светофоре. Слева показался ее автобус, можно было еще все передумать и поехать домой, но ей захотелось узнать, верна ли была ее догадка, и поэтому она уверенно перешла дорогу, идя к пологому спуску к большому пруду, рядом с которым разместился летний стадион. Ветер игриво раздувал выбившиеся из-под берета пряди волос, большие уши по-мальчишечьи торчали поверх высокого воротника пальто, будто бы она специально выставляла их напоказ, не желая прятать под вязаным беретом. Она остановилась перед входом на стадион, рука потянулась за телефоном, но она остановила себя, перечитывать сообщения не было смысла, она и так почти заучила их наизусть на последних парах. Сердце учащало ритм, внутри укрепилась уверенность, что это был он. Вспоминались последние новости, которые она в последнее время стала внимательнее читать, желая узнать о нем побольше.
   Она прошла мимо футбольного поля с открытыми трибунами, по которому вяло бежали недовольные студенты, и прошла дальше вниз по пологому склону к пруду. На мокром пляже было пустынно, где-то каркали недовольные вороны. Юля остановилась и нервно огляделась.
   С дальней трибуны ей помахала темная фигура и побежала к ней. Она не смогла толком разглядеть его, забыв вставить линзы, но побежала навстречу, доверившись чувству. Они остановились друг перед другом на расстоянии одного шага, не решаясь подойти ближе.
   - Ну, что ты стоишь! - воскликнула она и первая бросилась к нему. Через час стемнело, а они все так и стояли в лучах заката, не в силах сдвинуться с места.
  
  
  
  
  
  
  
  

165

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"