Аннотация: Рассказ напечатан в "Литературной газете" ("Клуб 12 стульев") в N33 1996 г.
ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ
-"Надо судить умеючи, не зря... Хоть высеки, но чтоб за дело, по совести..." - закончила Варвара Тимофеевна и отложила книгу в сторону. - Такой вот рассказ: маленький, но по-чеховски ёмкий, заставляющий о многом задуматься. А теперь, ребята, давайте поговорим о прочитанном.
Класс замер. Все знали эту скверную привычку учительницы: ни с того ни с сего поднимать с места любого, кого захочется, и допекать назойливыми вопросами.
-Как вы думаете, - продолжала Варвара Тимофеевна, - кому симпатизирует автор в рассказе "Злоумышленник": следователю или простому мужику Денису Григорьеву? Ну, скажем... - учительница быстро пробежала глазами по ребячьим головам, - что об этом думаешь ты, Раздоева?
Сочетание слов "простой мужик" подействовало совершенно безотказно.
-Думаю, писатель сочувствует Денису, - ответила Раздоева.
-Потому что... - захлопала глазами Раздоева, - потому что Чехову жалко Дениса...
-А тебе, тебе, например, жалко?
В интонации учительницы легко угадывался ответ.
-Конечно, - ответила девочка. - Зачем же его на каторгу? Ведь он ничего особенного не сделал. Подумаешь, отвинтил гайку от рельсы. Ну и что тут такого?
Подняла руку бойкая отличница Леночка Чупина.
-В рассказе об этом чётко сказано, - заявила она. - Если бы Денис рельс поперёк пути положил, тогда б да, тогда поезд свалился бы под откос. Это было бы серьёзное преступление. А гайка... - Чупина кокетливо улыбнулась и повела плечиком.
-И вообще, - поддакнула подруге Раздоева, - сразу видно, что следователь Чехову неприятен. Сидит, буквоед, пишет что-то в свои бумажки и... и ничего ему никто не может сказать... - девочка покосилась на иллюстрацию в учебнике литературы. - А Денис стоит перед ним босой и оправдывается за какую-то гаечку, как будто это пуля от пистолета или сигаретка с анашой...
-Что-что? - удивилась учительница. - С чем сигаретка?
-Ну, наркотик такой... - замялась Раздоева.
-Ага, - машинально кивнула учительница.
Она задумчиво посмотрела на Раздоеву.
-Ты верно уловила, что Чехов явно на стороне Дениса. Ну, какой, в самом деле, Денис "злоумышленник"? Вы, конечно, понимаете, что название имеет саркастический оттенок. Рассказ пропитан авторской горечью за судьбу простого мужика в России. Дикий, неграмотный Григорьев вызывает у читателя жалость и сочувствие...
-Да какое там, к шутам, сочувствие, - раздался вдруг басовитый голос с последней парты.
Учительница насторожилась.
-Егоркин, хочешь что-то сказать? В таком случае ты должен поднять руку и встать.
Тощий долговязый Егоркин нехотя вылез из-за парты.
-Мы слушаем тебя, - строго произнесла Варвара Тимофеевна.
-Угу... - Егоркин звучно шмыгнул носом. - Я вот чё... Мой отец водит локомотив на железной дороге. И когда возвращается домой со смены, мы с матерью боимся лишний раз слово сказать.
-Почему же это? - удивилась учительница.
-А потому что приходит он злой, голодный и раздражённый. И говорит, что совсем невозможно работать стало. На железной дороге чёрт знает что творится.
-И за каждое происшествие им влетает на планёрке у начальства.
-Ты к чему это клонишь?
-А к тому, что рельсы - это очень сложная конструкция, и здесь каждый размер... ну, там ширина между шпалами и всё такое... играет важное значение...
-Ну?
-Придёт такой вот Денис и открутит гайку. А за ним ещё один, тоже рыбак, возьмёт ещё одну гайку на грузило... А в это время на поезде проедем мы с вами, а локомотив будет вести мой отец - по подвижному, разболтанному рельсу...
-И что же? - нахмурилась Варвара Тимофеевна.
-Костей не соберём, - мрачно и как-то совсем по-взрослому подытожил Егоркин.
-Да пойми же ты, - не сдержалась учительница, - рассказ совсем не о том! Это печальная, абсолютно чеховская история сломанной судьбы. Автор повествует нам о незавидной участи простого русского мужика, который не ведает, что творит.
-Угу, не ведает... А может, только притворяется дураком, - пожал плечами Егоркин. - Это, между прочим, очень удобно: я, мол, законченный дебил и знать ничего не знаю.
-Ты как-то уж слишком... - растерялась Варвара Тимофеевна, чувствуя, что нить урока медленно ускользает от неё. - Что ж, если я тебя не убедила, вот вам очерк великого пролетарского писателя Максима Горького, который однажды был свидетелем беседы Чехова с молодым юристом. Помощник прокурора сказал Антону Павловичу, что Денис в рассказе "Злоумышленник" - это, конечно, дикарь, но он и преступник, ибо его действия - ты это верно заметил - могли бы привести к крушению поезда. На что Чехов сравнил молодого юриста с граммофоном, который поёт и играет, абсолютно ничего не чувствуя, - ни тебе сострадания, ни сочувствия...
Встал плечистый, не по возрасту холёный семиклассник Львовский.
-Да, - продолжал Львовский. - Закон для всех одинаков. Незнание законов не освобождает от ответственности.
-Ну что ж, интересно, - нервно хмыкнула Варвара Тимофеевна.
-Как, по-вашему, должен был отреагировать на рассказ Чехова помощник прокурора? Слезу пустить? Вот уж нет! Давайте разберёмся: кто он такой? Интеллигент, человек с университетским образованием, которому общество доверило охрану законов, профессионал, свято выполняющий свой долг...
-А вот как Горький описывает этого твоего университетского чинушу, - стала горячиться Варвара Тимофеевна. - Мундирчик на нём новенький, и пуговицы на груди блестят "самоуверенно и тупо, как глазки на чистеньком личике юного ревнителя правосудия".
-Так ведь это культурный человек, дипломированный юрист, занимающий ответственный пост, - равнодушно отозвался Львовский. - Что же ему - замарашкой быть? Ходить в замасленном сюртуке и грязных туфлях?
-Нет, конечно, - смутилась учительница, - но, согласись, деталь броская. И какой разительный контраст с тем же несчастным трудягой Денисом Григорьевым, который в латаных портах, босой, нечёсаный, жалкий, мнётся перед грозным следователем...
-А что "Горький"? - вдруг завёлся Львовский. - Как был босяком, так им и остался. Полжизни, по сути дела, бродяжничал, потом написал нудный романчик про революционеров, чем сильно угодил руководителям социалистического государства, и они назначили его великим писателем. Естественно, такой человек всегда будет защищать своих. Дениса, например. Пусть даже мужик не то что гайку - шпалы с рельсами утянет...
-Это с чьей же подачи ты поёшь? - подозрительно сощурилась Варвара Тимофеевна.
-Разве я не имею право на собственное мнение?
-И тем не менее ты обязан уважать учителя! - повысила голос Варвара Тимофеевна. - Разговорились тут...
-Что же ещё прикажете делать на уроке словесности?
-Львовский! - вспыхнула учительница. - Не дерзи!
-Могу и помолчать, - пожал плечами мальчишка и сел.
-Львовский, я не давала тебе разрешения сесть!
-Ну, начинается, - пробурчал ученик и опять поднялся.
-Что? Что ты сказал?
Варвара Тимофеевна с откровенной злостью смотрела на Львовского.
-Ни... ничего, - растерялся школьник.
-"Ничего"? Да нет, Львовский, ты только что нагрубил учителю и даже не заметил этого. Вообще, боюсь, что твоё поведение...
И тут опять подал голос Егоркин.
-А где это видно?
-Что ещё? - Варвара Тимофеевна резко повернулась к Егоркину.
-Откуда, говорю, вы взяли, что Денис Григорьев - "несчастный трудяга в латаных штанах".
-Открой Чехова и прочитай!
-Нет, штаны - это я вижу. И то, что голова у него нечёсаная, - это тоже понимаю. Но всё остальное... Трудяга? Да он, кажись, только о рыбалке и думает. И откручивает гайки, где ни попадя. На грузила...
-Сговорились! - ахнула Варвара Тимофеевна.
-"Трудяга"... - проворчал Егоркин, предусмотрительно собирая книжки в портфель. — Всю страну разворовали эти "трудяги", до сих пор очухаться не можем. А добренькие дядечки навроде Чехова заступаются за них. И пишут рассказики всякие...
-Бойкот, значит? - тихо, с угрозой прошептала учительница.
-Ну, уж вы скажете, - поёжился ученик.
-Львовский и Егоркин! - торжественно произнесла Варвара Тимофеевна. - Немедленно выйдите из класса. И чтоб без родителей не появлялись!
-Папане некогда, - просто и печально ответил Егоркин.
-Как это - некогда?!
-Локомотив охраняет, - пояснил Егоркин, украдкой шаря в кармане в поисках окурка "Примы".
-Во-о-он!!!
-Совсем невозможно работать стало, - вздохнул Егоркин и понуро поплёлся следом за Львовским к выходу.