Аннотация: Стоит хоть раз позволить себе прислушаться к дождю, позволить делать то, чего желает душа - и мир меняется... Можно говорить, но это будут пустые слова, а можно молчать - и сказать больше, чем за всю жизнь.
В комнате властвовал полумрак. Неоновый свет от монитора резал усталые, слезящиеся глаза. Повсюду царили тишина и пустота, разбавляемые лишь мерным тиканьем ходиков в соседней комнате. Перед глазами мелькали какие-то бесконечные строчки текста, сливаясь в такую же бесконечную гипнотизирующую матрицу. Смертельная апатичная усталость с каждым мгновением все сильнее овладевала сознанием девушки, сидящей за компьютером, парализуя ее. Но когда напряжение достигло своей критической точки, Дина, отгоняя оцепенение, помотала головой, оттолкнулась от стола и, подкатившись к окну, устало закинула ноги на подоконник. Закрыв глаза, девушка стала вслушиваться в дробный перестук капель.
Дина любила свое одиночество. Она спешила, стремилась к нему, пропуская окружающий мир мимо, сторонясь, прячась от него за метровой стеной отчуждения. Такое своеобразное заточение как никто и ничто дарило ей успокоение и какое-то внутреннее равновесие, потерянное уже бог знает как давно! Девушка могла часами лежать на полу в гостиной, раскинув руки или сложив их за голову, и наблюдать, как бегут облака по пронзительно синему небу. Шло время, небо окрашивалось в розовый, а затем в фиолетовый цвета, но Дина не двигалась, изредка переводя взгляд к потолку, будто задумываясь над чем-то своим. Она любила тишину. Тишина - самый лучший собеседник для того, кто умеет слушать, для того, кому не с кем больше разговаривать... Тик-так, тик-так, тик- так. Старые ходики привычно отмеряют путь солнца...
-Холодно. Хотя все равно...Неважно.... Но боже, как же все-таки холодно и пусто там, внутри!
Так пусто и одиноко Дине не было уже давно. Обычно девушка наслаждалась своим одиночество, но именно сегодня оно давило на нее не хуже могильной плиты. Наверное, виной всему был дождь. Сплошная, серая пелена, плотным пологом висевшая за окном. Холодный, безразличный, бесконечный осенний дождь, поглощающий все на своем пути, пробуждающий самые темные чувства, мысли, воспоминания.
-Скажи, что ты несешь? Потери, разочарования? Боль утраты? Твой стук по крышам похож на биение сердца. Но разве ты можешь быть живым? Разве можешь чувствовать, знать, помнить? Нет.... Твой стук - только холод, который вымораживает внутренности, а душу превращает в стеклянное крошево зеркала Снежной Королевы.... Ты шепчешь? Пытаешься оправдаться? Нет. Тогда что?
Не выдержав, Дина с отчаянной силой и болью ударила кулаком по подлокотнику кресла. И внезапно, будто что-то почувствовав, в безумном порыве вскочила и метнулась в прихожую. Ноги привычно скользнули в старые растоптанные кеды. Ключи полетели в карман ветровки. Дина торопилась, она боялась, что не успеет, что дождь, холодный осенний ливень, вдруг закончится. Уютная квартира вмиг стала тюрьмой, а тишина - смертельной удавкой. Ей не хватало воздуха. Дина задыхалась от безысходности и отчаяния, разрывавшего ее изнутри, как тишина разрывает барабанные перепонки. Куда угодно, только бы больше не оставаться здесь!
Ледяная вода обжигала. Ее нескончаемые потоки низвергались с неба, будто Всемирный Потоп решил повториться. Пронесшаяся машина, с ног до головы окатила девушку мутной водой, обрушившейся, как цунами. Тонкие потрепанные джинсы и легкая ветровка, окончательно пропитавшись влагой, противно липли к телу. Дине было все равно. Разве мог этот холод сравниться с тем холодом, что царил сейчас в ее душе? Арктика считалась бы южным курортом по сравнению с этой внутренней ледяной пустыней... Ноги в фонтанирующих кедах, получив полную свободу от занятой мыслями головы, привычно направились в парк.
Мимо пронеся желтый лист, сорванный безжалостным потоком с дерева. Ветка, на которой он только что трепетал, тут же стала какой-то беспомощной, сиротливой. С немым укором она взирала в небо, черной иглой пытаясь проткнуть свинцовые тучи. Темная земля размокла и пузырилась. Дине же ужасно захотелось заплакать, как в детстве - навзрыд, совершенно не стесняясь и не сдерживая своих чувств. Пусть это видит небо, пусть это слышит дождь, а не подушка темной ночью, душащая малейший звук и всхлип. Взрослые, сильные люди не должны плакать, не должны показывать свою боль, свои слабости! Никогда! Как бы плохо и тяжело не было...
-Пусть опять предают, пусть опять делают больно! Она все вытерпит! Что не ломает, то делает нас сильнее! И неважно, что подушка снова будет насквозь мокрой, что в душе будет пусто, а стена отчуждения вырастет еще на метр и станет толще на два! Доверять людям? Кто-то либо безумец, либо дурак! Неважно, что холодными зимними вечерами захочется разбить голову об стенку от желания выть! Когда внешний холод сливается с внутренним, это сводит с ума, отбирая надежду на то, что еще есть солнце и лето. Неважно... все неважно, когда твоими собеседниками являются тишина и небо, порой поражающие своим равнодушием. Ты могла бы дать миру свою любовь и верность. С радостью поделиться светом и душевным теплом. Этого добра у тебя много. Но вот только есть одна маленькая проблема - твои чувства, этот товар, не нужен ни миру, ни людям, живущим в нем.
Девушка танцевала. Мокрая, дрожащая от холода, но безразличная к этому. Закрыв глаза, Дина выписывала замысловатые пируэты. Пускай она не знала ни одного танца, но каждое движение являлось порывом ее души. В каждой капле соленой воды она стремилась выплеснуть внутреннюю боль и отчаяние, она пыталась рассказать дождю свою историю, а он слушал. И в этом грохоте потока слышался его голос, напевающий тихий осенний блюз своей нежданной гостье.
-Наконец-то дождь. Иначе я бы просто сошел с ума: усталость по капле точит внутренний стержень...
Денис, спрятавшись за огромным черным зонтом от спешащих куда-то людей, грязных машин, от свинцового неба, мерил черными лакированными ботинками мостовую. Ноги привычно несли хозяина к излюбленному месту.
-Наконец-то можно перестать сдерживать себя, свои эмоции, порывы. Выплеснуть все, что накопилось, расправить крылья души и взлететь. Почувствовать себя хотя бы на такое короткое время живым! Какая изощренная пытка.... Стремиться к свободе и каждую ночь запирать дверь клетки на ключ, неизменно проверяя целостность замка, а в случае малейшей поломки вызывать мастера. Долг... Обреченный этим чувством, ты забываешь о собственной свободе. Быть собой.... Неужели это так много? Для меня, да. Непозволительная роскошь, которую мир дарует только в такие пустынные дни. Неугасимая жажда свободы и тысяча внутренних и внешних преград и ограничений, душащих ее!
Парень, возможно сам того не осознавая, избегал тех мест, где существовала хотя бы призрачная вероятность встречи кого-то даже в такую погоду. Но оставшись в полном одиночестве, Денис все никак не мог расслабиться, раскрыться. Что-то сдерживало его. Что-то внутреннее цеплялось якорем и не давало отбросить в сторону зонт и помчаться по лужам, запрокидывая голову к небу и, как мальчишка, выбирать места, где глубже, чтоб наверняка. Невидимое противостояние занимало всю сущность парня, а ноги продолжали привычно мерить пространство, двигаясь в неизвестном направлении.
Прикосновение... Обжигающее, неожиданное и оттого еще более пугающее. Открыв глаза, Дина испуганно отшатнулась. Напротив нее стоял незнакомый высокий парень. В левой руке он сжимал ручку огромного черного зонта, а правой секунду назад легко обхватывал ее ледяное запястье. Словно затравленный маленький зверек, девушка бросила несколько беглых испуганных взглядов по сторонам. Никого....Никто не видел ее слез и отчаяния, никто кроме.... Дина, наконец, подняла глаза на незнакомца, который, по-видимому, совершенно не собирался уходить.
Элегантное серое пальто, черные явно дорогие ботинки, слегка растрепанные темно-каштановые волосы и большие шоколадные глаза. Слегка удивленно Денис оглядывал мокрую растерянную девчонку в старой кофте непонятного цвета с капюшоном и в разодранных кедах. Губы посинели от холода и мелко дрожали, глаза были красными, как будто она плакала, хотя может ему это просто показалось. В такой дождь ничего не разберешь. В ее глазах читался откровенный испуг, одно неловкое движение и она бросится бежать сломя голову. Девушка сделала шаг назад, увеличивая дистанцию.
-Зачем? Чего он от меня хочет? Что ищет в такой ливень? Все это - простое любопытство или желание помочь? А может очередная пачка сигарет, не дающая покоя даже в такую погоду? Но я не нуждаюсь, ни в помощи, ни в сочувствии! Я сильная, сильнее этого! Мне не нужны случайные собеседники в этом разговоре, хотя они хороши тем, что исчезают навсегда. Я не хочу пускать никого к себе в душу. И так в ней осталось слишком много грязи после прошлых визитов...
-Странная мокрая курица. Не ожидал, что кого-то встречу здесь сейчас. Что это? Протест против правил или бегство? Забавно, только в такую погоду можно убежать от себя: дождь смоет все следы, и гончие разума и воспоминаний не найдут жаждущего тишины, одиночества, свободы.
В задумчивости Денис отступил на шаг и протянул руку. Дина замерла. Шоколадные глаза успокаивали, но на их дне было что-то, что заставило сердце внезапно дернуться. На мгновение девушке показалось, что она увидела себя, свою душу, отраженную в глазах незнакомца, со всеми страхами и надеждами. И вместе с пониманием ее захлестнула горечь. Нет, таких глаз не может быть у случайного прохожего. И все же....
Парень не предлагал впустить его. Не прося раскрываться, он не раскрывался сам. Денис лишь хотел разделить разговор. Скрытые друг для друга, эти двое были открыты для дождя, их общего собеседника. И пусть каждый находился в собственной исповедальной комнате, отделенный сплошной пеленой, осенний дождь служил единым исповедником для обоих.
Сейчас каждый преследовал собственные цели, каждый имел свои страхи. Но порой только избавление от них может дать возможность на дальнейшее продвижение. Замок клетки может быть сломан и открыт, а метровая стена забора разрушена до основания.
Согласится или нет? Протягивая руку, Денис, откровенно говоря, ни на что не надеялся. Впервые за сегодняшний день он просто поддался порыву. Может, виной всему что-то до боли знакомое, на миг промелькнувшее в глазах этой нелепой девчонки? А может, странная надежда, заставившая сердце учащенно забиться? Согласится или нет?
Дина в нерешительности взялась за горячие пальцы. Несмело, неуверенно две кисти переплелись. Обжигающе лихорадочная рука парня и ледяная безучастная рука девушки. Потоки воды неумолимо лились с неба. Шаги нового танца были тихи и почти невесомы. Прерванный встречей разговор продолжился, но теперь это был разговор на троих. Все остальное уже не важно. Есть только здесь и сейчас...