Аннотация: Инспекторский визит к тандему наблюдателей на станции ФП-8 форпост-линии "Антилёд" закончился совсем не так как планировал Пров, надеявшийся, что противостоять ему будет исключительно Ледяное Жало...
ЗАЖГИ СВЕЧУ...
Фантастический рассказ
"- Артани и Фриулов твои подопечные?
- Оба из группы Нагоя.
- Давно они находятся на ФП-8?
- Почти одиннадцать месяцев.
- Им есть замена?
- Нет и не предвидится...
- Что думаешь делать?
- Попробую их убедить лично.
- А если не получится?
- Тогда мы потеряем ещё один ФП..."
Разговор в кабинете Марка Латония всплыл в сознании Прова именно в ту минуту, когда его меньше всего хотелось вспоминать. Старик как в воду глядел, подумал Пров, осторожно ощупывая затылок - именно там гнездился нашпигованный иглами шар боли. Едва коснувшись головы, пальцы сразу стали влажными и липкими. Плохо дело: похоже, его серьёзно приложили... Пров повернулся на бок и в конце коридора увидел слабый свет. Аварийный лайт принёс настоящее облегчение: значит, со зрением всё в порядке! Осталось выяснить, почему в правой штанине хлюпает всякий раз, когда Пров пытается пошевелиться. Долго шарил дрожащей рукой по карманам куртки и брюк. Так и есть! Выгребли всё: даже идентификационный дуплекс-жетон с шеи сняли! Ну, чип-маркер от вездехода и голорамник с картой маршрута - понятно. Но зачем им понадобился идентификатор личности? Без эталонной сверки антропометрии носителя он всё равно не работает. Может, они его просто выбросили. Но зачем?.. Пров попытался сесть, но тут же взвыл от дикой боли. Сознание помутилось, руки подогнулись, голова со стуком ударилась об пол...
Выплывать второй раз из беспамятства было легче. Зная предыдущий печальный опыт, Пров не стал делать резких движений. Не переворачиваясь на живот, он принялся осторожно отталкиваться локтями от пола. Получалось не очень: локти скользили, разъезжались. Похоже, хлюпало не только в брючинах комбинезона... Одолев полтора-два метра, Пров опускал затылок на холодный пол и долго отдыхал. Он понимал, что должен спешить, должен как можно быстрее оказаться в санбоксе и остановить кровотечение, но непонятная усталость сковывала тело, усыпляла разум. Приходилось делать над собой усилие, чтобы преодолеть очередные метры. И хотя Пров полз спиной вперёд, он старался держаться ориентира - шестигранного лайта, источавшего приятный тёплый оранжевый свет. Заблудиться в длинном узком коридоре Пров не боялся, опасался другого: слишком плотно смежить веки и забыть или не суметь их раскрыть потом...
"- Ты не берёшь с собой аварийный запас?
- Ни в этот раз...
- А как же твоё знаменитое правило?
- Пусть сегодняшней рейс станет первым и единственным исключением.
- И всё-таки - почему?
- Я не уверен, что смогу убедить тандем наблюдателей.
- Тогда оставь свою затею!
- Через шесть дней сеанс связи с ФП-8. Что я им скажу?
- Что смена обязательно будет.
- Эту фразу они слышали уже трижды..."
Лампочка висела прямо перед глазами. Пров улыбнулся. "Пройти" осталось совсем немного: шесть метров налево, а там - заветная дверь. Дав измученному телу недолгий отдых, Пров попытался вспомнить, откуда у него такие повреждения? Ведь он заранее просчитал возможную реакцию Артани. Фриулова в расчёт не брал, помня его по рассказу Нагоя о рейде в Найкалу. Так что же произошло? Тандем наблюдателей не мог знать заранее о прибытии инспектора на ФП - у них нет для этого специальной следящей аппаратуры, а во время всего долгого пути Пров сохранял полное радиомолчание, значит, запеленговать вездеход через спутник они тоже не могли. И, тем не менее, Артани и Фриулов встречали его в холодном боксе ангара. Объяснение может быть только одно: в обход приказа Главного кто-то связался с ФП-8 и сообщил, что к ним с особой миссией едет гость. Что могли подумать люди, почти год запертые внутри ограниченного мирка небольшой ледовой станции, имеющей громкий статус форпоста?..
"- На станции есть оружие?
- Разумеется.
- Какого класса?
- Четыре автоматические винтовки...
- Не темни. Я должен знать, с чем мог столкнуться.
- Автономный миникапонир класса "Самум".
- Сколько стволов?
- Двенадцать.
- Зачем он им?
- Его доставили вместе с градобойным орудием..."
Прову повезло: дверь в санбокс оказалось распахнутой настежь. Однако на этом везение закончилось, потому что все медикаменты находились в металлической секции, а вход в неё закрывал стерилизатор - узкая, вертикально вытянутая кабинка на одного человека. Без сомнений штука полезная, но только не для того, кто даже сидеть может с трудом. Решать нужно было быстро, а мысли, как назло, потеряли ясность. Глаза заметались по комнате в поисках подходящего предмета. Кажется, нашёл: сразу за дверью находился шестигранный пенал для спецодежды. Подполз, поддел пальцем перфорированную круглыми отверстиями дверь. Внутри, в куче всякого хлама, обнаружил штангу с двупальцевым захватом (такими пользуются, чтобы доставать тестируемые объекты из криоёмкости). Механизм управления пальцами не работал, да в этом и не было необходимости. Пров заполз в стерилизатор. Травмированную ногу пришлось взгромоздить на небольшой откидной стульчик. Зная, что именно последует за этим нехитрым движением, Пров сосредоточился, ещё раз повторил мысленно, какие действия должен совершить, чтобы всё получилось так, как он задумал. Поднял штангу, нацелил её на выпуклый грибок жёлтой кнопки, на секунду задумался и решительно утопил её...
"- Почему я ничего не знаю о миникапонире?
- Вопрос не ко мне.
- Но "Самум" на ФП-8 отправлял ты?
- Как и прочий груз, общим весом шестнадцать тонн.
- Когда это было?
- Перед Второй Волной неконтролируемого холода.
- Обоснование составил Нагой?
- Да, незадолго до своей гибели...
- Ты думаешь, он что-то нашёл?
- Не знаю... Его последнее сообщение пришло с плато Рикалова."
Пров всё рассчитал правильно. Нажав кнопку, он запустил процесс стерилизации, длительность которой обычно не превышала двухсот секунд. Этих коротких мгновений Пров не запомнил, потому что, едва пневматика закрыла дверь, а откидной стульчик ушёл в паз, правая нога самопроизвольно скользнула вниз, взорвав сознание жгучей болью... Пришёл в себя уже внутри хирургической секции. Здесь тоже действовал режим жёсткий экономии энергоресурсов: светились только экранные панели УАТа - универсального аппарата тестирования. Но для медблока режим будет отменён тот час же, как только аналитический узел обнаружит непосредственную опасность для жизни человека. После этого всё произойдёт автоматически. Прову не нужно будет ежесекундно контролировать своё сознание, чтобы оно не скатилось в беспамятство, не нужно будет терпеть боль - растворы местных анестетиков заглушат её, загонят глубоко-глубоко. Это так. Но робомед четвёртого поколения не сможет сделать главного: он не сумеет погасить в душе Прова тревогу за двух безумцев, которые на инспекторском кумплимате (вездеходе с широким диапазоном возможностей) решили вернуться на Большой Сырт...
"- Нагой успел сообщить свои координаты?
- Нет.
- А что показывает спутник?
- Что он может показывать? Лишь безумие урагана в том районе.
- Спасательной экспедиции не было?
- Куда? В квадрат со стороной в четыреста километров?
- Значит, вы даже не пытались...
- Пытались... Как только Главный узнал - был большой шум.
- Странно, ведь Нагой его воспитанник...
- Да. Впрочем, как и Ломов, Арно, Хандани, Риз..."
Единственное, чего опасался Пров, когда силовые захваты подняли его с пола и понесли на операционный стол - впасть в забытьё. Он не мог позволить себе долгого исцеляющего тело беспамятства, потому что ещё не сделал на ФП-8 главного - не сохранил штатный тандем наблюдателей. Пока сенсоры робомеда обследовали поражённые участки, выбрасывая на обзорный экран россыпи малопонятных терминов: "этиология", "патогенез", "иммобилизация", "скелетное вытяжение", Пров думал о том, как спасти Артани и Фриулова. В голове уже начал созревать план, когда информация, появившаяся на мониторе, заставила Прова вмешаться в процесс диагностики. Травматологом он не был, но стразу понял, чем для него грозит рекомендованный малоинвазивный металлостеосинтез - фиксация костных отломков пластиной, закрепляемой в костях винтами и расположенной подкожно. Это значит - сложная операция и долгое послеоперационное лечение, а в это время... На повторный запрос робомед рекомендовал аппарат внешней фиксации - простая операция и возможность сразу подняться с кровати. Пров быстро согласился, с трудом заставив себя слушать нудный перечень возможных осложнений. Его мысли были далеко, а робомед продолжал своим хорошо поставленным модулированным голосом: "В случае неадекватности восстановления кости после проведённого лечения допускается повторная репозиция. В условиях операционной производится..."
"- Почему ты не берёшь напарника?
- У нас каждый сотрудник наперечёт.
- Не хотел говорить об этом раньше, но...
- Ты о случае "тихого помешательства" на ФП-3?
- Я не провожу аналогий, однако пойми меня правильно.
- Даже если ты прав, то мне необходимо в этом убедиться.
- С ФП-3 никто не вернулся...
- Пик холода преодолён. Весна всё расставит по своим местам.
- А будет ли весна?..
- Напомню последние слова Нагоя: "Скоро звезда согреет эту планету!.."
Пров очнулся сразу, точно вынырнул из тёмной глубины на поверхность. Расслабленно вздохнул, но тут же, о чём-то вспомнив, бросил торопливый взгляд на часы. С момента его прибытия на станцию прошло около пяти часов. Какое расстояние мог пройти за это время кумплимат? Без торосов, трещин и прочих сюрпризов - около трёхсот километров. Но это там - на Большом Сырте. А здесь? Не более пятидесяти. Теперь становилось понятным, почему Артани и Фриулов вынули из его карманов всё, что хоть каким-то образом могло дистанционно блокировать двигатель вездехода. Это они предусмотрели. Но они не учли главного: при любом раскладе Пров не собирался возвращаться на базу! Бросок на ФП-8 был рейсом в один конец. Во всяком случае, до прибытия смены. Разумеется, ни Артани, ни Фриулов не могли даже предположить подобное. Забираясь в кумплимат, и имея голорамник маршрута, они ни на миг не сомневались, что через сто часов окажутся на Сырте. Они не знали и не могли знать (об этом Пров позаботился заранее), что реальная энерговооружённость кумплимата менее десяти процентов, хотя датчики показывали "зелёную зону" - от семидесяти до восьмидесяти. Интересно, какова будет их реакция, когда двигатель встанет? Гнев? Ярость? Злость? Страх? Пров этого не узнает никогда, но он может просчитать возможное развитие событий. И Артани и Фриулова готовил Нагой. Это он заложил в своих людей определённый алгоритм поведения. Когда Пров только планировал поездку на форпост, он уже держал в голове, все эти ниточки, за которые можно было при случае осторожно потянуть, чтобы добиться от тандема нужного результата...
"- Без гравиоинвертора ты не сможешь вернуться...
- Это часть моего плана.
- Главный будет в бешенстве.
- Попробуй его успокоить.
- Не уверен, что сумею... Когда ожидать твоего сигнала?
- Я уже говорил - через шесть дней.
- Буду ждать...
- Разве мы прощаемся?
- Я буду ждать.
- Тогда - до встречи!.."
Секунд двадцать ушло на анализ ситуации, затем Пров начал действовать. Местная анестезия сковала боль и будто заморозила голень от колена до стопы. Пров осторожно свесил ноги с кровати, с боязнью опёрся на правую ступню. Терпимо, хотя чувство неприятное: словно в любую секунду ожидаешь подвоха от собственного организма. Сознание ясное, температура тела слегка повышенная, но это всего лишь защитная реакция на воспалительный процесс. Так, с телом разобрались. Что с сознанием? Тоже - норма. Удалось в деталях восстановить момент встречи инспектора с тандемом наблюдателей на станции ФП-8 форпост-линии "Антилёд". То ли анестезия подействовала, то ли робомед, сглаживая последствия шока от полученной травмы, провёл коррекцию памяти, - не суть важно. Главное, теперь Пров в мельчайших подробностях вспомнил момент встречи, и понял, где допустил ошибку: он надеялся на беседу, в крайнем случае - на блиц-ответы, но вышло всё иначе. Единственное, в чём он не просчитался - это в оценке лидера тандема. Безусловно, доминировал Артани. Беседы не получилось, потому что в интерпретации Артани она превратилась в допрос. Фриулов всё время молчал. Почему? По словам Нагоя - он самый инициативный, и вдруг такая пассивность в момент, когда решалась его судьба...
"- Мы ждали не инспектора с проверкой, а смену. Где она?
- Смена будет.
- Когда? Мы торчим на этой станции уже год!
- Смена придёт после Третьей Волны.
- Не темни, инспектор. Наши датчики ничего такого не показывают.
- На этот раз Волну ожидают по линии 1-5.
- Хватит разговоров. Либо ты нас немедленно вывозишь, либо...
- Ты мне угрожаешь?
- В этом нет необходимости.
- Что ж, тогда выслушайте последние слова Нагоя..."
Артани было наплевать на руководителя группы. Живой ли, мёртвый ли, но он был там - на Сырте, а они (живые!) здесь - в стылой бездне, над которой уже давным-давно занесён Дамоклов меч, именуемый Ледяным Жалом. О нём слышали многие, говорили почти все, но нет ни одного живого свидетеля странного физического феномена. Ледяное Жало нельзя увидеть из космоса - мешает чудовищный ураган, неделями беснующийся в зоне инициации Жала. Его нельзя увидеть с поверхности - ледяное копьё, врезаясь в землю, мгновенно понижает температуру до минус ста пятидесяти - двухсот градусов, при этом атмосферное давление падает до двух миллиметров ртутного столба. Аппаратура, созданная по принципу излишней надёжности, в большинстве случаев выдерживает. Человек - нет. На Сырте давно переняли из авиационной медицины определение "срок полезного сознания", - то есть тот период времени после взрывной декомпрессии, в течение которого пилот будет в состоянии принимать активные меры для спасения своей жизни. Для наблюдателей с форпост-линии он не превышает десяти секунд. А потом? Некоторый уровень сознания возможен в течение следующих десяти секунд; вскоре после этого наступает паралич, сменяемый общими судорогами. В это же время происходит быстрое образование водяного пара в мягких тканях и несколько медленнее - в венозной крови. Всё вместе выглядит как распухание организма, - в два раза по сравнению с нормальными объёмами. Разбухание можно предотвратить с помощью противоперегрузочного костюма - точно подогнанной эластичной одежды, которой снабжены все наблюдатели. Но даже при соблюдении всех возможных мер безопасности любому живому существу Ледяное Жало отпускает не больше двухсот секунд. За этой чертой реанимационные действия бессмысленны. Нагой об этом знал, но всё равно пошёл навстречу Второй Волне, потому что людям крайне важны любые знания о ней, а добыть их иным способом до сих пор никому не удавалось. Нагой помнил обо всех людях. Артани и Фриулов забыли одного...
"- Зачем ты это сделал?..
- Молчи! Если хочешь подохнуть вместе с ним - оставайся!
- Но мы могли просто усыпить его...
- Ты плохо знаешь Прова: он даже спит с открытыми глазами.
- У тебя паранойя! Если на Сырте узнают...
- А кто им расскажет?
- Через час-полтора инспектор очнётся, и тогда...
- Не очнётся.
- Ты хочешь сказать...
- Марать об него руки я не стану. Всю грязную работу сделает холод..."
Тело требовало немедленных действий, но разум не спешил. Он словно впал в оцепенение. Произошло это в тот момент, когда Пров, восстановив в памяти и саму встречу, и то, что ей предшествовало, понял, в какой тупиковой ситуации оказался. Выходило, что вовсе не Пров, а тандем наблюдателей оказался победителем в этой многоходовой шахматной партии: Артани и Фриулов поставили мат инспектору задолго до его прибытия на станцию. Впрочем, шах и мат они поставили и себе тоже, потому что, оставляя истекающего кровью Прова на костенеющей от холода станции, они приговорили и себя тоже. Гримаса судьбы. Все усилия Прова скорее заставить своё тело двигаться оказались тщетными. Он подгонял себя, торопил, считал часы, оставшиеся в распоряжении тандема - всё напрасно. Пров уже ничего не успеет сделать - об этом позаботились Артани и Фриулов перед тем, как покинуть комплекс. Для того чтобы узнать состояние форпост-станции, Прову не нужно вставать, шагать в диспетчерскую, вглядываться в градуированные шкалы на щите энергоконтроля. В этом нет нужды. Пров всё понял по тому, как медленно гас свет на экранных панелях УАТа - точно из них, электрон за электроном, вытекала жизнь... Что владело душами Артани и Фриулова, что довлело над их сознанием в тот момент, когда они глушили реактор? В "тихое помешательство" Пров не верил, ибо на ФП-3 всё находилось в состоянии идеальной консервации, не было только людей... Тандем же на ФП-8 сделал всё возможное и невозможное, чтобы накопители энергии оказались пусты, гравиоинвертор безнадёжно выведен из строя, а секция с батареями заварена плазменным резаком. Чтобы проделать такой объём работ, того времени, в течение которого Пров находился без сознания, явно недостаточно. Получается, Артани и Фриулов спланировали всё заранее!..
"- Случай на эскарпе помнишь?
- Тогда мы потеряли два эублефара разведки.
- И двух пилотов. Так вот, неделю назад получен отчёт комиссии.
- Выводы?
- Виновным признан Юфил Наяразин.
- Ерунда. Не мог Юфил сделать этого!
- Мы тоже так считаем. Поэтому провели внутренне расследование.
- И?
- Эублефары к броску на эскарп готовил не Юфил. Его ненадолго подменял...
- Можешь не продолжать. Это был Артани..."
Как ни странно, именно холод заставил впавший в ступор разум действовать. Но не тот холод, который снаружи сковал целый мир на долгие месяцы, а тот, который изнутри вымораживал Прова. Инспектор сомневался: стоит ли предпринимать отчаянные попытки для спасения человека, виновного в смерти Ломова и Риза? Не проще ли оставить его там, куда он намеренно отправил двух лучших пилотов?.. Сомнения. Если дать им волю, то не заметишь, как окажешься во власти коварной химеры, и поспешные, необдуманные действия будут долгие годы разъедать кислотой позднего раскаяния сознание того, кто пойдёт у них на поводу. Пров не из них. Он знает цену и своей и чужой ошибки. Он знает, как тяжело жить с ощущением вины. Поэтому он сделает всё возможное и невозможное для того, чтобы Артани с Фриуловым вернулись на ФП-8. Нагой был превосходным инструктором. В каждого своего курсанта он вложил не только полную программу выживания в экстремальных условиях, но и частичку своего сердца. Поэтому его воспитанники - лучшие, и не вина учителя, что один из них оказался порченым товаром... Пров совершенно точно знал, как поведёт себя тандем, когда поймёт, что кумплимат из надёжного и проверенного временем убежища, скоро превратится в кусок промороженного железа, способного оттаять лишь весной. Около получаса они потратят на безуспешные попытки реанимировать энергоустановку, уверенные, что произошёл не рядовой, но устранимый сбой системы. Потом поймут (скорее всего, это будет Фриулов - он первоклассный наладчик ГИ-генераторов), что всё бесполезно. Они окажутся перед непростым выбором: куда идти. Двигаться вперёд - полное безумие. Оба знают, что такое "остаточный след" Ледяного Жала - десятки километров торосовых нагромождений, на преодоление которых требуются все резервы кумплимата. Без него - безрассудство в высшей степени. Это - первый вариант. Второй - оставаться на месте. Построить иглу (они обучены возводить снежный дом на двоих за сорок минут) и ждать. Чего? Пока их спасут? Но кто?.. И третий вариант, пожалуй, самый сложный - возвращаться на ФП-8. Оба прекрасно знают, что их там ждёт: полный энергетический вакуум. Восьмислойные стены будут трое суток сдерживать натиск сильнейшего мороза, а потом сдадутся. На станции замёрзнет всё: и аппаратура, и продукты, и люди... Так куда идти?.. Пров не сомневается: они пойдут на ФП-8, потому что это единственный реальный шанс выжить.
"- Как поступишь?
- Ты о чём?
- Об Артани.
- Пусть решает комиссия.
- Ломов и Нагой были твоими друзьями больше двадцати лет...
- Почему были? Они и сейчас мои друзья.
- Может быть, только эти друзья уже не смогут постоять за себя. А ты?
- А я всегда помню о них.
- Порой этого бывает недостаточно...
- Им сверху виднее..."
Отчаяние овладело Провом. Он перебрал уже десятки способов, но для задуманного не подходил ни один. Все они требовали источника энергии, а его у Прова не было. Сколько инспектор не бродил по помещениям станции, едва освещённым хемолюминесцентными маркерными линиями, он не сумел ничего найти: ни действующего плазменного резака, ни микроаккумулятора, ни заурядной батарейки. Впрочем, пару батареек он обнаружил в мусорном контейнере и даже сумел заставить их отдавать заряд, но проблемы они решить не могли... Пров почти физически ощущал трудности, с которыми в данную минуту приходится бороться Артани и Фриулову. Они уже преодолели большую часть пути, и на всём его протяжении каждые пять минут, укрывшись от сбивающего с ног ветра за глыбой льда или снежным барханом, склоняют головы над голорамным маршрутизатором, чтобы убедиться в правильности пути. Но голорамник не рассчитан на работу при таких низких температурах. Сколько ни грей его дыханием, сколько не согревай его, заталкивая глубоко под одежду, в нём с каждым пройденным шагом накапливается погрешность. Пока её величина ничтожна, но она медленно растёт. В какой-то момент, продолжая формально функционировать, голорамник выдаст заведомо ложное направление и тогда люди обречены, если только не случится чуда. Но чудо - субстанция тонкая, почти эфемерная. Как трудно его сотворить!.. Мысли Прова точно безумные мечутся в голове, взор мысленно перебегает с предмета на предмет, пальцы шарят в потёмках в надежде на тактильное наитие. И вдруг!..
- Сколько прошли?
- Минус полтора километра.
- Значит, заблудились...
- Посмотри: скорость ветра упала до двух метров!
- Не радуйся. Это ненадолго...
- Может, построим и́глу?
- Не успеем. У нас осталось минут двадцать.
- Ты не заметил?..
- Что?
- Справа над торосами - свет!
- Блики...
- Да нет же! Смотри!
- Чертовщина какая-то... Это же силлитовые зонды. А что внутри них?
- Свет!.. Внутри каждого зонда горит свеча!..
Все мы совершаем ошибки, но только сильный признаёт их и пытается исправить.
![[]](/img/p/petri_n_z/zazgi_svechu_006/shariswecha.jpg)
![[]](/img/p/petri_n_z/zazgi_svechu_006/swechaiiglu.jpg)