Правило белой вороны.
Если вы хотите доказать, что не все вороны
чёрные, достаточно найти среди них одну
белую.

12 сентября 1967года. Москва.
Ночь казалась тёплой, но порывы ветра высоко поднимали края лёгких занавесок. Девушка сидела за столом и, по-детски прикусив кончик языка, старательно выводила буквы на плотной бумаге. Она то и дело сверялась с рукописью. Старинный пергамент был плотно исписан. Нельзя пропустить или изменить ни буковки. Совершенно непонятная ей, мёртвая латынь нагоняла сон. От выцветших коричневатых строк резало глаза.

На круглом обеденном столе, рядом с чернильницей, лежал пакет для переливания крови. Он смотрелся чуждо на белой скатёрке с вышитыми васильками. Ещё несколько исписанных страниц подсыхали на кровати, прижатые безвкусными фарфоровыми статуэтками, чтоб не сдуло ветром.

Девушка потянула с книжной полки новый лист и на пол выпал сероватый конверт с печатью вместо марки. Глаза привычно наполнились слезами. Она вспомнила страшные слова письма ...ваш жених совершил самоубийство... Его армейский друг, тоже не смог найти более сердечные слова. Маме её Сашеньки вообще пришли казёные строчки ...рядовой Каретников погиб от несчастного случая при невыясненных обстоятельствах... Прижав конверт к губам, она всхлипнула, потом бережно вернула его на место. На стене, над отрывным калёндарём, часы отбили полночь. Теперь дата на последнем листке перестала быть верной. Уже тринадцатое.

Занавески взметнулись и ночное небо озарила яркая вспышка. Только что дописанный лист соскользнул со стола и спланировал под комод. Лампочка с коротким щелчком перегорела. Рама хлопнула и, пока хозяйка дома в темноте пыталась затворить окно, за спиной у неё возникла тень.

Следующий разряд молнии высветил две фигуры. Одна, маленькая и скорченая, лежала на полу. Другая, тень от которой ползла по стене, искажаясь и удлинняясь, нависла над первой. Как-будто горбатый гриф с тощей шеей собирался закусить падалью.

Май 655 года н.э. Деревня Бет-Дуррабия в горах Масшу на востоке Верхней Месопотамии. ( территория современной Турции).

Пастух Хассан ещё и ещё раз благодарил высшие силы. У него родился сын. Мальчик оказался крепким, здоровым. Ему дали имя Абдул.

-Подрастёт, будет кому помочь со стадом.

Наследник.. Сын.. он так его ждал. В семье уже были две дочери. И теперь радость в доме была полной.

Мальчик рос и у него появились странные видения. Часто он впадал в ступор и начинал говорить на непонятном языке. Соседи чурались его и считали одержимым демонами. Деревенские мальчишки дразнились и швырялись сухими комьями земли.

Бывало, он исчезал и часами родители не могли найти его. Иногда отец отыскивал сына на утёсе, пялящимся на звёзды или сестры встречали у горного ручья, куда ходили за водой. Он складывал и громко пел затейливые песни. Сёстры не любили и стеснялись его.

-Кто возьмёт замуж девушку у которой такой брат?- жаловались они матери.

Отец частенько грозился поучить кнутом, правда никогда этого не делал. Но по ночам, когда ужасные чудища из его снов будили малыша и мать прибегала на жалобные крики, он прижимался к ней и говорил, что мечтает увидеть, что скрыто за далёкими горными вершинами и в долинах, затянутых туманной дымкой.

А, когда ему исполнилось девять лет, он сбежал из дома. Путники, появляющиеся в селении, жалея безутешных родителей, лгали, что кажется видели похожего мальчика, то в одном месте, то в другом. На самом деле они полагали, что ребёнок давно погиб, сорвавшись с утёса. Либо его сожрали дикие звери. А может просто умер голодной смертью. Но настоящей судьбы своего единственного сына семья так и не узнала.

А жизнь ему предстояла долгая и полная приключений.

15 сентября 1967 года. Москва.
Дверь подъезда поддалась с трудом. Тугая пружина тявкнула визгливо, как скандальная собачонка и пнула следователя по заду. Капитан выругался. Голова, мутная со вчерашнего перепоя, соглашалась думать только о пиве. Руки предательски дрожали.

Ближайший к райотделу магазин уже неделю таращился в переулок закрашенными бельмами витрин. По побелке пальцем были прорисованы кружка с пышной пеной и улыбающаяся тарань. И три больших восклицательных знака. Очевидно, вместо международного слова из трёх букв.

Устало вздохнув, следователь потащился по лестнице мимо грязных обшарпаных стен, где несловарной наскальной живописью баловались равно все местные обитатели, а не только те, кого именовали шпаной.

Звонок зиял чёрной дырой, выжженой окурком. Из отверстия хищно торчал острый кончик пружины. Видимо, пропуском в квартиру был анализ крови. Лампочка на площадке привычно отсутствовала. Глазок украшал засохший плевок. Один из многочисленных замков, наверное, унесли грабители. Судя по видавшему виды дермантину с выдерганой ватой, больше взять было нечего. Футуристический узор, намазанный непонятной субстанцией, убедил следователя не стучать кулаком. Он попинал дверь носком ботинка.

В отверстие просочилось весёленькое бульканье сливного бачка. Потом кто-то пришаркал к двери и засопел, будто сунулся к дыре не глазом, а носом.

-Кому, бля, дома не сидится?- последовал из-за хлипкой преграды негостеприимный вопрос.

-Следователь Черевкин,- охрипшим голосом прокаркал посетитель,- откройте, поговорить надо.

-Поговорите,- издевательски ответили из-за двери,- а открывать не буду. Настроения нет. К одиннадцати может. И то, только чтоб надпись повесить "Без поллитры не входить!"

-Я бы и себе такую на кабинет повесил,- устало сказал следователь,- только начальство не одобрит.

В квартире заржали. Причём уже дуэтом.

Лязгнул замок и дверь отворилась с препротивным скрипом. На пороге стояли два мужичка. Абсолютно одинаковые. Следователь сморгнул и подумал стандартной фразой.

-Надо меньше пить.

Потом присмотрелся и увидел, что клоны отличаются расположением грязных пятен на синих трикотажных майках.

-Близнецы..-понял он.

Мозги продолжали тормозить. А нужно было работать. Дело об убийстве девчонки в соседнем доме пока не двинулось с мёртвой точки.

-Никто из оперов не предупредил, что их двое,- подумал следователь,- кто же из них свидетель?

-Ты из-за Гальки припёрся, чтоль?- как будто в ответ на его мысли, сказал первый, с застиранными разводами, явно от какого-то красного винища.

-Так она шалава,- добавил второй.

Он выпятил впалую волосатую грудь, закрывая вход, будто транслировал лозунг "мой дом - моя крепость" .

Его домашняя одёжка отличалась от братовой свежим пятном от кильки в томате и даже ещё кисло воняла, бередя память следователя о вчерашней тоскливой попойке с операми.

-Где бы пивка купить, посплетничали бы за вашу шалаву,- попробовал заинтересовать свидетелей капитан. Он сам был бы рад похмелиться.

-Так я слетаю к бочке на проспект,- оживился любитель консервов,- финансируешь?

Следователь вяло кивнул и клон исчез из виду ровно на пару секунд, чтоб материализоваться с битым эмалированным битончиком и скомканой авоськой.

-Пиво без водки - деньги на ветер,- проиллюстрировал он пустую тару и просительно глянул на гостя.

Тот вздохнул и покопался в полубабском круглом кошелёчке с металлической застёжкой. Извлёк мятую трёшку и две серебряные монетки по десять копеек. Монетки сунул обратно.

-На дорогу,- пояснил он,- если добавите, будет и водка. А у меня денежная машинка сломалась.

-Ну мне тоже по завещанию достались только братец да геморрой, но классовая независимость не позволяет с ментом бухать на шару. Он вывернул карман брюк и сунул брательнику две рублёвых купюры и горку мелочи.

-А как же время?- мельком взглянув на часы со стрелками, будто залипшими около девяти утра, спросил Черевкин.

-Нынче у баб хронический недотрах,- как-то не в тему заявил побегучий братец уже с лестницы.

-Не понял,- ступил следователь.

-А продавщицы кто?- поучительно подняв палец к небесам, изрёк оставшийся в квартире близнец. У него с Веркой из винного отдела - шашни. Он отступил в сторону и распахнул дверь.

Кухня оказалась на удивление чистой. На столе, застланом цветистой клеёнкой, стояла стопочка вымытой посуды, прикрытая совершенно новым кухонным полотенцем. Хотя в раковине уже скопилась внушительная горка грязной.

-Верка,- хмыкнул хозяин, проследив за моим взглядом. И, со смешком, накрыл газеткой облупленный табурет. После появления трёшки он стал гораздо приветливее.

-Так кто из вас двоих был свидетелем?- решил ковать железо капитан, пока есть трезвый собеседник.

-Васька. Облом,- весело развёл он ручки в стороны и, увидев в глазах следователя разочарование, добавил,- забей.. я тебе и сам всё расскажу. Ты Ваську не слушай. Никакая девочка не шалава. Это для него все бабы сучки, стервы и подстилки.

-Как он вообще там оказался?

-Так Верка же,- поднял брови рассказчик.

-Точно,- следователь заглянул в папочку,- свидетельница к которой он собирался зайти дальше Никифорова Вера Вадимовна.

-Слушай, а чего ты бродишь по домам? Прислал бы повесточки и сидел в кабинетике.

-Ага, а вы бы ждали пока за вами наряд приедет. Так бы твой Васька и явился по повестке. Да мы ещё и вмазали вчера, почует запашок начальство и светит мне лишение премии, минимум. И так затрахали, давай, капитан работай, тебе видать звёзды жмут. По району маньяк бродит, а ты в кармане шары перебираешь.

Следователь понял, что проговорился. В СССР маньяков не бывает. Такая установка от руководства. Но его визави очевидно связал слово маньяк со странной жестокостью убийства и особо не отреагировал.

Квартира убитой и правда была похожа на бойню. Алые брызги по стене от перерезанного горла. Лужа на полу. Платьице разрезано до поясницы и покрыто подсохшей кровью.. На спине мёртвой девушки вырезан странный знак.

Следователь тряхнул головой, чтоб отогнать воспоминания. Поговорить со свидетелями на месте не удалось. Пока эксперты осматривали квартиру и он занимался протоколом, они успели упиться в хлам.

-Нервы полечили,- уточнил, посланный за ними, участковый.

-Так ты расскажешь, как получилось, что твой Васька оказался в квартире, где произошло убийство?

-Ну, да, точно. Васька оказался. Это всё Верка. День рождения у неё был. А квартира её прямо рядом..с той.. И Гальку она с детства знала. Девчонка сначала родителей потеряла. Автобус с грузовиком поцеловался. А потом парень её в армии повесился.

Во время разговора хозяин времени не терял. Порубил подсохший батон на крупные ломти. Открыл вездесущую кильку в томате. Принюхался к бледному ошмётку докторской и, посомневавшись недолго, и ей придал форму закуски.

-Продезенфицирует..- закруглил он свои сомнения одним словом.

Следователь решил, что он рисковать желудком не станет. Ему и от работы язва обеспечена.

-Так во-о-т..-протянул добровольный свидетель,- она из-за парня своего чуть сама не того..

-Чего, не того?

-Ну жизни себя не лишила. Еле вытащили. Все в больничке девчонку жалели. Кстати, я её недавно там встретил. Ещё подумал, что к подружке своей ходила. Сестричкой операционной работает. Как раз в то время и сошлись.

Так вот, потом, значит, стали вокруг неё какие-то людишки странные появляться. Личности, как по мне, не вполне в своём уме. Верка у неё спрашивала, а она ей всё какую-то чушь несла. Что есть человек, мол, через которого она со своим Сашенькой говорит и скоро он её саму научит.

-А видела Верка того человека? Или вообще кого с ней..

-Васька видел. Мужик с ней в дом входил. Не старый, одет.. ну, хорошо одет, вобщем. Дорогие на нём вещи были. Только лица он не видел. Со спины. Высокий, худой. Брюнетистый такой. И прикинь.. пижон.. трость у него такая, с ручкой эбонитовой. С узорами. Вот брательник девку в шалавы и определил.

-А давно видел?

-Да нет. С неделю. Васька, он баб ругает, а к Верке прикипел, каждый день или он к ней бежит, или она к нему.

-Ладно. А тело как обнаружили?

-А,.. так праздновали допоздна. Ночью гроза началась. Сначала задуло. Чуть окна не побило. А потом дождь пошёл, ветер успокоился. Мы на балкон вышли, покурить. А балконы-то рядом. Верка и заметила, что окно открыто, а свет горит не в комнате, а в коридоре. Засомневалась, если б Галька спать лягла, погасила бы. А, если не спит, то чего ж в комнате темно, а в коридоре свет?

Она ведь её приглашала на день рождения. А та сказала, что у неё работа какая-то. Верка приобиделась вроде. Но тогда мы уже весёлые были, она и стала звать соседку. Всё равно свет горит. А она не отзывается. Васька ржёт, давай, говорит, я перелезу посмотрю с кем эта шалава там "работает", что рюмку водки за уважение выпить не хочет. Верка не пускала, только братишку уже понесло. Вот и обнаружил.. Вылез назад, белый весь, и всё бухло на ветер. Вывернуло его знатно. Я побежал в автомат, ментам.. вашим тоесть, звонить.

-А в квартире никого не было? И время.. во сколько это было, когда Васька туда полез?

-Да где-то заполночь. К часу поближе.

Стукнула дверь. Явился сияющий Васька с битоном пива и четвертушкой.

-Верка, зануда, больше не дала,- с неуместно счастливой улыбкой, заявил он,-говорит, нечего напиваться с утра. Вредно для здоровья. Заботится.. Зато воблы дала под пиво.

По делу, впрочем, сразу помрачневший свидетель ничего толкового не добавил.

Пиво было прохладное. Капитан с трудом заставил себя обойтись парой кружек. Водку оставил братьям.

Омеядский халифат город Эр-Ракка северный берег реки Евфрат год 665 н.э.
Сборщик налогов Хасан-ибн-Юсуф сошёл на берег. Он устал от стеснённой обстановки плаванья и желал пройтись пешком. Встретиться с помощником эмира, наместника халифа Муавии он ещё успеет. Вперёд отправился посыльный, который предупредит чиновника о его приезде. Налоги - ремесленнический закат, подушный джизья, поземельный - харадж и ушр. Некоторые из них взимались с мусульман, другие касались не принявших ислам.

На самом деле сборщик считал, что все послабления сделанные местным, принявшим святую веру, следовало бы отменить. Доходы съедают войны и государственная казна страдает.

Проходя мимо рынка, Хасан почувствовал запах свежих лепёшек. Торговец рассыпался в благословениях. Цена была много меньше полученного динара. Но это не значило, что маленький грязный воришка, который попытался стащить под шумок себе завтрак, не будет схвачен и бит. Судя по его страшной худобе, это мог быть не только завтрак, но и обед и ужин.

Дородный торгаш схватил тощую ручонку. Мальчишка выскользнул, но, не вовремя подвернувшийся, камень заставил его растянуться на пыльной дороге. Несмотря на страх и болезненное падение, хлеб он не выпустил. Он вскочил, но был немедленно схвачен одним из слуг.

Хасан поднял было палец, чтоб пристыдить и наставить вора, но, увидев его голодные и полубезумные глаза, приказал слуге оставить ребёнку еду и взять его с собой. Он поговорит с мальчиком, когда закончит дела и узнает как он дошёл до такого состояния.

-Правоверные дают пищу бедным, сиротам и пленникам и говорят, что кормят их ради лика Аллаха и не желают от них ни награды, ни благодарности!- сурово сказал он торговцу.

-Ешь, пока хозяин добрый,- толкнул мальчишку слуга,- зовут-то тебя как?

-Абдул,- затравленно глянул из под густых бровей мальчишка и вгрызся в ещё тёплую лепёшку так, как будто не ел, по меньшей мере, неделю. Что, впрочем, было не так далеко от истины.

-Абдул - Абд..Алла.. значит раб Аллаха.

Сборщик налогов улыбнулся. Имя связанное с пророком давало понять, что он не зря оказал покровительство мальчику. Аллах привёл его под руку истинного правоверного.

16 сентября 1967 год. Москва.
Вчерашний день закончился безрезультатно. Почти. Вера, профессионально уловив запах пива по вчерашнему перегару, неодобрительно сморщилась и сказала почти то же, что следователь узнал у близнецов. Но у него сохранилось стойкое ощущение, что она чего-то недоговаривает.

-Надо будет натравить на неё Славку. Неотразимого опера. Чемпиона по женской откровенности. Пусть размажет начальство (смотри следователя Черевкина) по стенке и получит все женские секреты на блюдечке.

Портрет потерпевшей, частично нарисовался из дневничка тире песенника. Его дочка делала такие же. Песни-стишки-вырезанные и любовно вклеенные картинки из открыток и старых журналов. Только тут были ещё и откровения из юношеской жизни. Видимо таковые присутствовали, потому что заглянуть тайком в секреты было некому. Не было строгого отца и любопытной, но заботливой матери, от которых нужно было скрыть первый робкий поцелуй и девчачьи страхи и сомнения.

Правда дневничок обрывался на дате 30 октября 1964 года. Почему именно тогда стало ясно, когда обнаружилось письмо из части Александра Каретникова. Жениха убитой девушки Гали.

Что происходило с душой и жизнью потерпевшей в последующий период времени, следователь должен был сложить по крупицам свидетельских показаний.

Поход в морг и к экспертам тоже добавил не много. Маньяков в нашей стране быть не могло по определению. Ну не может советский человек быть подобной скотиной. Но дело было на контроле "наверху", поскольку похожие трупы появлялись регулярно и ежемесячно уже почти год. Хотя обратили внимание на сходство не сразу. Первые три обнаружились в разных районах. Дальше, по "счастливой случайности" образовались два в одном. В его собственном районе. Дёрнуло его позвонить соседям и поинтересоваться, не встречалось ли и у них чего-нибудь этакого. А инициатива, как известно, наказуема. Все следователи, занимавшиеся предыдущими, мёртво повисшими, делами, облегчённо потёрли ладошки. Все висяки свалились на меня. За что-то на меня судьба обиделась.

Впрочем, убрать это чудовище с улиц никто бы не отказался. И звёздочек бы насыпалось на погоны. Конечно, скорее всего, начальству. Возможен вариант, что до меня докатилась бы премия. Звезда вряд ли. А то вручат грамоту. Бумага не много стоит. Ещё и проставляйся за неё. Только следов было на удивление мало. При всей кровавости убийств. Сейчас хоть кто-то видел необычного франта с тростью. А ещё нашёлся лист странного текста под комодом. И бумага была нестандартной, и чернила. И язык не русский. В общем хорошая зацепка. Что только скажут эксперты?

Витальич - харизматичная личность. Видно, от молодости и желания приобрести профессиональный вес, требовал звать его по имени-отчеству. Опера сначала ржали, потом, получая свои экспертизы с небольшой затяжкой, в сравнении с теми, кто требование эксперта уважал, приобвыкли. И Витальич приклеилось. Но как-то без имени. Впрочем, несмотря на молодость, экспертом он был очень даже не плохим. Дело своё любил самозабвенно и самообразованием не брезговал.

-Привет, Николай Алексеевич,- доброжелательно встретил он Черевкина. Между ними были хорошие отношения. Не так, чтоб близкие, но доверительные. Перед тем как зайти к нему, капитан ткнулся в морг, но дверь штатного прозектора была закрыта.

-Значит режет,- патологоанатом терпеть не мог, если ему приходилось отрываться от работы для приёма непрошенных посетителей.

-Кто такие отшельники знаете,- шугал он следаков,-зря я что ли себе молчаливых пациентов выбирал? Вот и не нарушайте уединения, если я вас не приглашал. Кроме того, мои гости, по большей части, невинно пострадавшие. Нечего разглядывать их как тушки на витрине. Наше общение интимное, а вы грубые циничные люди и к смерти относитесь непочтительно.

-Поскольку дело срочное и на карандаше у начальства, то, если наш добровольный затворник уже отработал потерпевшую, то бумаги скорее всего у Витальича,-решил следователь. Готовые экспертизы все туда сносят. Парень Севка общительный, любит обсудить дело со следователем и нередко вставит свои очень деловые пять копеек.

Всеволод, увидев капитана, возбуждённо замахал из-за стеклянной перегородки, приглашая его побыстрее заходить.

Севин "Привет" прозвучал нетерпеливо. Николай брякнулся на предложенный стул и тут же получил в руки заключение из морга. Но читать не полез, поскольку молодой эксперт подпрыгивал от нетерпения и жутко обиделся бы, если бы ему тут же не было оказано всё возможное внимание.

Он осторожно взял предмет экспертизы - лист с витиеватыми буковками текста и, с придыханием восторга, выложил свои новости.

-Представляешь, бумага ручной выделки. Ни в одном деле ещё не встречал!

-Как-будто у него их тысяча,- про себя улыбнулся следователь.

-А написано..- пауза и зловещий шёпот,..- кровью.

-Мама, дорогая! Третий класс, вторая четверть. Не знал бы, что он толковый парень, ни одного слова всерьёз не принял бы.

Но Витальич с капитаном расслаблялся и выпускал своего внутреннего ребёнка побегать. Николай никогда не смеялся над ним и терпеливо, как отец с восторженным малышом, дожидался пока он выплеснет эмоции и начнёт говорить по делу. К счастью, Сева застеснялся последней реплики, попахивающей театральщиной и уже спокойнее добавил интриги.

-Кровь погибшей не принадлежит. Группы разные. Кроме того, присутствует цитратно- солевой стабилизатор и антибиотик.. Ну,- сделал паузу он и, поскольку капитан молчал, добавил,- кровь консервированная. И Бармалей проверил.

Патологоанатомов следаки часто дразнят Айболитами, но своего районного, из-за нелюдимости и сварливого характера, они переименовали в Бармалея.

-А ещё он сказал, что текст на латыни. Правда перевести не смог. Говорит у него латынь специализированная на медтерминах.

Всеволод что-то прокрутил в своей голове, потом, очевидно, решился.

-Мой двоюродный работает экспертом в госбезопасности. Он по делу как-то сталкивался со священником католического храма Святого Людовика. Только ты не говори никому, что он обсуждает со мной дела. Там, сам понимаешь, куда как строже..

Следователь сделал знак, как-будто повернул ключик у губ и промолчал, закрывая тему.

-Я могу поговорить с ним, чтоб он перевёл документ. Только не стоит тебе встречаться с ним в храме. Он на Малой Лубянке и за ним присматривают. Я договорюсь. Встретитесь где-нибудь рядышком, в скверике.

Омейядский халифат город Халеб (территория современной Сирии) 666год н.э.

Сборщик налогов задумчиво смотрел на Абдула. Он серьёзно относился к тем, за кого взял ответственность перед Аллахом. Из всех заданных вопросов он получил внятный ответ только на один. Что родился его подопечный в семье пастуха, в горной деревне. Про то, как он оказался в Ракке, без семьи и средств к существованию он рассказывал, то ли выдуманные, то ли привидевшиеся в момент одинокого помешательства, ужасные истории. В них присутствовали и дикие звери, и гули, и демоны. В конце концов хозяин решил оставить мальчика на попечении его собственных пастухов, пасших стада на землях к северо-востоку от Халеба. Он рассчитывал, что обстановка, близкая к его детству, приведёт в порядок его пострадавшее сознание.

Сейчас пастухи вернули Абдула в дом хозяина с жалобами на то, что мальчик не присматривает за козами, а сбегает в развалины мёртвого города. Иногда он чертит на земле непонятные фигуры. Пугает страшными криками стадо по ночам. Если бы он не сочинял такие прекрасные песни, можно было бы подумать, что его душой владеют тёмные демоны.

Долг снова звал сборщика в ежегодное плаванье по реке и он решил взять мальчика с собой. Во время путешествия он научит его чтению святой книги и послушает, что за песни слагает маленький поэт. Не напевает ли ему в уши шайтан - извечный враг правоверного мусульманина.

Хасан, младший сын Юсуфа, родился в городе Мекка. Их семья принадлежала к одной из мелких веточек знатных родов племенного древа курейш. Через Мекканский оазис проходил караванный торговый путь. Родоплеменная верхушка делила между собой всю головку сладкой халвы, оставляя остальным только крохи. Но юному Хасану не пришлось попользоваться даже небольшой семейной долей. В те времена торговые пути сместились в Персию и доходы от караванной торговли сильно упали. Семье грозила бедность.

Юноша увлёкся идеями секты ханифов и стал приверженцем нового учения за которое ратовал Мухаммед, ставший впоследствие светочем правоверных. Хасан даже отправился с ним в Ясриб. Он впитал идеи, отражённые после смерти пророка в Коране. Что ислам должен стать религией для всех народов. А для этого нужно подчинить их, а тех, кто не подчинится - уничтожить или превратить в рабов. Забрать их земли и их имущество.

Он воевал в армиях нескольких халифов и лишь недавно осел, получив в бою рану. Клинок врага перерезал сухожилие и теперь его ладонь не сжималась в кулак и держать оружие было больше не под силу старому воину.

Из завоёванных земель савафи, принадлежавших правящему дому, он получил в награду надел у Халеба, недалеко от Дамасска, куда была через пару лет перенесена столица халифата. И должность сборщика налогов. Сначала в Халебе, а после того, как он стал возить товары по Евфрату к Персидскому заливу, ему было поручено собирать налог в казну по всем городам на берегах великой реки.

17 сентября 1967года. Москва.
Славка Тридцать два зуба был ослепительным красавчиком. За белокурую шевелюру и хищную улыбочку, опера его дразнили ещё и Белой акулой. Любую бабу схарчит, походя.

Длинные кликухи среди мобильных оперов обычно не приживались. Осталась только Акула.

Славка не обижался. Понимал, завидуют. Поэтому Веркин столбняк принял как должное. Как только она открыла дверь и застыла на пороге, обалдев от живой картинки, как из журнала Советское кино, опер сделал мягкий шаг в её сторону и навис над ней всей своей Акульей тонной мужского обаяния. Верка пискнула и попятилась.

Лейтенант грациозно вплыл на освободившийся пятачок и собрался приступить к опросу, пока градус обаяния не остыл.

Но ситуация неожиданно накалилась. Из спальни выполз Васька в семейных трусах и, моментально проведя сравнение с самцом, забравшимся на чужую территорию и углядев отмороженную Веркину улыбку, кинулся на Акулу таким себе озверевшим окуньком. Продолжая морскую тематику, можно было сравнить Верку с прилипалой, которая умудрилась повиснуть сразу на обоих, пытаясь остановить этот нежданный морской бой.

В результате, скорого на расправу, Ваську профессионально уложили на пол с заломленой рукой, а Верка, так и не поняв откуда взялся борзый красавчик и ещё под впечатлением убийства по соседству, с воплем "Милиция!!" выскочила на лестницу и понеслась звонить в отделение.

Наряд тоже не задержался. И, скорее всего, по тем же причинам. Потому что ломанулись в опечатанную квартиру. Тем более, что печати были сорваны. А замок открыт.

В квартире всё было перевёрнуто. Примчавшаяся вслед Верка, указала на ошибку, но Славка уже разобрался с Васькой по-мужски и выполз на шум. Оказалось, что заходя к свидетельнице, он печати проверил. Значит, в те недолгие минуты разборок, в соседской квартире кто-то побывал. И что-то искал. Но поторопился сбежать, когда услышал Веркины призывы к органам правопорядка.

Опять вызвали экспертов поискать пальцы. А Славка снова попытался разговорить свидетельницу. Но, сидевший рядом, надутый Васька явно мешал её откровениям. Славка видел, что капитан был прав и что-то женщина утаивала, но увидеться с ней стоило наедине. Поэтому он сделал вид, что ему нужно поприсутствовать на обыске, вышел, а в коридоре шепнул, провожавшей его хозяйке, что встретит её в конце рабочего дня у магазина. Верка покраснела и торопливо кивнула.

Без пяти восемь лейтенант подошёл к местному Гастроному. Заглянул в витрину у винного отдела. За прилавком последних посетителей обслуживала другая продавщица. Акула поболтался у освещённых витрин, поджидая пока вытолкали задержавшихся покупателей и из магазина стали выходить работники. Веры не было. Славка удивился. Судя по реакции, она должна была нетерпеливо переминаться у входа ещё до его появления. По крайней мере, так обычно вели себя женщины, которым он назначал встречу.

Он подошёл к двум девушкам и включил улыбку. От вечернего фонаря падал круг тусклого света. Уже стемнело. Девушки, застенчиво кокетничая, указали на вышедшую усталую женщину, как на напарницу Веры. Лейтенант церемонно откланялся и поспешил навстречу торопившейся продавщице. Она удивлённо остановилась, когда Славка позвал её.

-Так Вера ушла. С полчаса как. Она вроде ждала кого-то. Потом подошёл грузчик и сказал, что за магазином её мужчина спрашивал. Верка отпросилась и убежала.

-А грузчик этот ещё здесь?

Славкину ментовскую интуицию тревожило нехорошее предчувствие.

-Да вроде допивал ещё с дружками в подсобке. Бутылку портвейна у меня взяли.

Женщина, глянув на помрачневшего лейтенанта, тоже забеспокоилась.

-Давайте со двора прямо в подсобку постучим.

И нырнула в подворотню. Славка отстранил её и пошёл впереди, вглядываясь в тёмный закуток у магазина, где стояли мусорные баки и кем-то вынесенный сломанный комод. Он совсем не удивился, когда увидел тёмную лужу, вытекшую из-за дубового монстра. Для уверенности, он перегнулся через угол бывшего обломка благосостояния трудящихся и толкнул женщину к арке.

-Позвоните в милицию,- сдавленым шёпотом сказал он. Оружия у него не было. Его обычно получали при выезде на задержание.

Двор был глухой. Выход один - там где вход, через арку. Скорее всего, преступник уже ушёл, но Славка всё равно облазил все окрестности, ощущая лёгкую дрожь в мышцах от напряжённого ожидания. И всё время поглядывал в ту сторону, куда ушла испуганная продавщица. Когда услышал сирену расслабился. За спиной раздался шорох. Ноги моментально свело. Лейтенант обернулся. В кустах шевельнулся маленький комочек. Котёнок тоненько мяукнул, он резко нагнулся, чтоб взять его и тут почувствовал острую боль. Сирена завопила уже ближе. Тёмная фигура торопливо выпрямилась, бысто пересекла двор, проскочила арку и, обходя тусклый круг фонарного света, завернула за угол.

Омейядский халифат город Басра (территория современного Ирака) 666 год н.э.
Зияд ибн Абихи, что значит сын своего отца( Абу-Суфьяна ), а значит сводный брат халифа Муавии, прижитый им от рабыни, умел взять от жизни желаемое. Для этого нужно одно - не иметь принципов.

Умный, хитрый и жестокий, он стал талантливым полководцем, поучаствовав в походах Умара-аль-Фарука и Усмана-аль-Кураши, второго и третьего халифов Омейядской династии. Имам Али назначил его наместником Басры, города ставшего центром оппозиции после убийства его благодетеля.

Но достаточно было Муавии публично признать его братом и позволить присоединить имя отца, Зияд-аль-Абу-Суфьян изменил позиции. Со всей ему присущей жестокостью, он повернул против мятежников. Казнили хариджитов и шиитов сотнями. Многие бежали. После победы он создал объединённую из всех племён армию, под руководством командиров, назначенных правительством.

Хасан-ибн-Юсуф делил с ним все трудности прежних воинских походов и даже однажды спас ему жизнь в бою. Когда он приезжал с товарами в Басру, старые друзья собирались вспомнить прошлое. Финансами наместник предпочитал заниматься сам. Поэтому и о настоящем заботится нужды не было. Дела по налогам решались на этих же встречах. На сей раз, Хасан решил порадовать друга, подарив ему маленького раба умевшего писать чудесные стихи.

Собственно сам сборщик налогов ничего в стихах не понимал, и, как многие, считал, что поэтов на творчество вдохновляют джинны. Но даже Коран писался в стихах, хотя Мухаммед утверждал, что его на это вдохновил сам Аллах и поэтому он никакого отношения к поэзии не имеет. Однако, знающие люди называли мальчишку талантом, а поскольку в хозяйстве он был бесполезен, Хасан ублажит боевого товарища и нужного человека. Зияд имеет слабость к певцам и поможет другу отправить товары в Китай и Индию. Там он получит с них больший доход.

Вечером за ужином подарок был представлен новому хозяину. Жизнь Абдула вновь должна была измениться. Хасан в красках рассказал его историю. И так же то, что всю дорогу сюда учил его читать, что увеличивало ценность раба. Умолчал правда о том, что обучение шло трудно. Мальчик говорил на северном наречии и не всегда даже устное общение давалось легко. А уж непонятные крючки и закорючки пугали его донельзя. Он с детства привык, что не всё о себе нужно говорить другим людям. Это может кончится тем, что тебя изобьют палками. Значки на пергаменте напоминали ему фигуры из его снов.

Когда он был совсем маленьким, ночные чудовища так пугали его, что он тут же просыпался с криками и слезами. Когда он стал старше, то они стали появляться в его голове даже днём. Шептали ему слова на непонятном языке и тогда он застывал, не имея возможности шевельнуться, пока не повторял вслух того, что наговаривали ему пришельцы. Потом, когда он оставил дом, ему стали приходить картинки с разными знаками и фигурами. Он заметил, что когда он рисовал их на земле, то ночь проходила спокойно и дикие животные не досаждали ему даже воем поблизости. А, когда те, Другие, впервые завели его в Мёртвый город, заставив бросить стадо, фигура, похожая на рогатого козла напугала местных духов и он смог спокойно осмотреть развалины.

Хасан, его новый хозяин, был хорош уже тем, что не бил его. Кормил. И давал возможность увидеть новые места, не подвергая себя ужасам одиноких скитаний. Убегая из дома, Абдул не представлял себе всех трудностей, что предстояли ему в пути. Он не думал, что утёсы и ручьи вдали от дома совсем не гостеприимны. И как важно иметь возможность вернуться к тем, кто любит тебя. Он мечтал, что когда-нибудь, увидев весь мир, приедет домой и обнимет маму. Расскажет отцу как много он узнал и споёт сёстрам свои лучшие песни.

Он понял, что Хасан хочет оставить его у этого незнакомого человека с холодными глазами только тогда, когда сборщик податей заставил его показать всё, что он умеет. Зажав в раненной руке, похожей на когтистую орлиную лапу, кусок жареного мяса, он, второй рукой, размахивал в такт его пения, как-будто пытаясь выставить товар лицом. Хозяин дома, несколько презрительно зыркнув на простоватого гостя, вперил свои глаза, похожие на чёрные льдинки, в поющего мальчика. Абдул на секунду осёкся, почувствовав как перехватило горло.

Новый хозяин остался доволен. Хасан, видимо получивший то, на что рассчитывал, уходя, довольно потрепал Абдула по щеке.

-Помни своё имя и будешь счастлив. Абд - это раб. Раб должен быть послушен и угодлив. Но ты Абд-Алла, раб Аллаха и его рука над тобой. Не забывай благодарить его в молитвах. Исполняй намаз и будь покорным, как требует ислам.

Мальчик старательно пел, чтоб понравиться пугающему человеку. Но, когда он остался с ним один на один, почему-то почувствовал, что у него холодеют ноги.

Новый хозяин одним движением пальца подозвал его к себе и заставил сесть на циновку у своих ног. Абдул съёжился, стараясь показаться таким маленьким, чтоб совсем исчезнуть из под этого взгляда.

-Так говоришь ты прошёл от гор Масшу до Эр-Ракки совсем один?

-Нет, господин, иногда мне встречались пастухи со стадами, торговцы и паломники. Один раз меня подобрали и накормили бедуины-разбойники в пустынных нагорьях. Но я много времени пробыл один. Это правда,- добавил он увидев недоверие в глазах наместника.

-А что ты там выдумывал за сказки для легковерного Хасана о каких-то демонах и чудовищах?

Абдул давно уже пожалел, что наговорил слишком много. Но тогда он голодал так долго, что его живот совсем высох. Ему очень хотелось, чтоб добрый человек, накормивший его тёплой лепёшкой, оставил его у себя. И он не стал лгать, уже зная как люди любят слушать страшные рассказы и его песни. Никто и не думал, что чудовища, о которых он говорит, так реальны для него.

Но этому человеку солгать не получится даже, если он захочет что-то скрыть. Его взгляд выворачивал наизнанку, а рука, которую он опустил на шею мальчика казалось прожигала кожу. Абдул задрожал.

-Демоны..-рассмеялся наместник,- что ты можешь знать о них? Когда они приходят к тебе с белыми мёртвыми глазами..

Он замолчал, видимо решив, что и так сказал лишнее и потянул к себе Абдула, крепко сжав ладонью тоненькую шейку. Мальчик так испугался, что представил себе тот знак, что пугал зверей так явственно, что он вспыхнул у него перед глазами, как будто загорелся настоящим огнём. И страшный человек отпрянул, тряся рукой, как будто его обожгло этим пламенем.

-Как ты это сделал!?- закричал он. Абдул перепугался ещё больше. В глазах у него потемнело и он потерял сознание.

Очнулся мальчик от того, что кто-то холодной влажной тканью обтирал его лицо. Он побоялся открывать глаза, но женщина, полноватая и улыбчивая, сразу поняла, что он пришёл в себя.

-Не бойся, я же вижу, что тебе лучше. Напугал тебя Зияд? Не бойся, он мальчиков не трогает. А что он хотел у тебя узнать? Всё кричал, чтоб привела тебя в чувство. Что он всё равно узнает, как ты это делаешь. Что ты там сделал такого? Вместо тебя мальчишке Фаруху досталось. Синяк теперь на поллица.

Абдул открыл глаза. Он не понимал и половины из того, что говорит женщина. Говор был южный. Но не понимал он другого. Почему у неизвестного Фаруха синяк, если этот страшный Зияд мальчиков не трогает? И как объяснить новому злому хозяину то, чего он сам не понимает.

За решёткой окна было темно. Уже наступила ночь? Он лежал в маленьком закутке какой-то кладовой. Женщина погладила его по голове.

-Спи. Отдыхай, малыш. Но хозяина больше не зли. А то оттаскает плёткой так, что и лекарь не поможет. А уж тем более я.

-Отсюда нужно бежать,- решил Абдул,- пока наместник не узнал, что я в порядке.

Он послушно закрыл глаза и женщина ушла. Тогда мальчик сбросил застиранное покрывало и бросился к двери. Толкнул легонько. Дверь не поддалась. Видимо была закрыта на щеколду снаружи. Он осмотрел комнату. Окно узкое, да ещё и закрыто крепкой лепной решёткой. Всё помещение занимали громадные тюки хлопка. Он спрятался за них. Может кто-то откроет дверь и ему удастся сбежать.

Абдул долго лежал с открытыми глазами кутаясь в тонкое покрывало. Время от времени поднимался и выглядывал в окно. Окно глядело в сад. Кое-где горели светильники и он видел как время от времени у дальней ограды проходит стражник. Заснул он под утро. А проснулся совсем скоро. Кто-то разговаривал у самой двери грубыми голосами.

-Грузите тюки на повозки. Везите к барке. Она должна уйти до того, как встанет хозяин. Иначе вам пораспишут спины палками!

В кладовую зашли двое рабов. Подняли громадные тюки на спины и потащили наружу. Громогласный остался у двери. Наблюдать за работой. Абдул принял решение.

-Сейчас или никогда. Другого случая может не быть..

Он быстро начал вытаскивать ватные клочья и выбрасывать их наружу, под окно. Потом спохватился, что их могут заметить и стал совать в соседние тюки. Что-то он оставил рядом с огромным кубом. За это время в кладовую уже несколько раз заходили рабы за новой порцией товара. Надсмотрщик поторапливал их и скоро они уже смогут добраться до его убежища. Наконец, выдрав нору своего размера, благо, он был маленьким и совсем щуплым, Абдул влез в тюк, скорчился как мог и закрыл дыру, посильнее смяв охапку вынутого хлопка. Тот пружинисто разошёлся, закрыв отверстие и мальчик затих, как мышка, прячущаяся от кота.

18 сентября 1967 года. Москва.
Районная больница воображения не поражала. Несмотря на столичную принадлежность. Но и не ужасала, как провинциальные чистилища. Вполне чистые простыни, прикрывающие полосатые стёганные матрасы. Металлические пружинные кровати. Вполне милые медсестрички. Больничная еда, конечно не сравнится с домашней, но вполне сопоставима со столовской. Славку разносолами баловать было некому. Родители остались в родном Клину. А девушки менялись так часто, что их кулинарные способности лейтенант проверить не успевал. Хотя, если бы он только им это позволил, его откормили бы быстрее, чем племенного бычка.

-Да чёрт с ней, с больничной едой, главное остался жив. Чёртов котёнок, он отвлёк, он и жизнь спас. Лезвие прошло не по шее, а по спине. И, приехавший по вызову, наряд быстро обнаружил и не дал истечь кровью из длинного разреза, нанесённого острейшим клинком.

-Рана глубокая, но чистая,- сказал, подъехавший на труп, Бармалей. Он успел обработать и зашить разрез прямо в своей труповозке. Врач скорой помощи только поаплодировал ювелирным стежкам.

-От ножевых ранений можно истечь кровью минут за пятнадцать, особенно если раневая поверхность такая обширная,- прокомментировал он свои аплодисменты,- а шовчик, как у актрисы на личике.

-А чтож я такую натуру буду портить? Меня его девицы потом самого прооперируют в подворотне,- позволил себе пошутить патологоанатом, пока Акулу перегружали в скорую.

Бармалей и своих клиентов не уродовал. Шил аккуратненько, чтоб не травмировать и без того убитых родственников ещё больше.

Славка, ещё слегка бледный, но уже вполне пришедший в себя, чтоб кокетничать с сестричкой, которая привезла обед, полоскал ложку в больничном супе.

-Говорят вы в милиции работаете,- робко спросила девушка,- и это вас преступник ранил?

-Точно,- кивнул лейтенант,- ничего, мы его ещё достанем.

-А это тот, кто Галю убил.. и Веру? -побледнев, сильнее чем пациент, задала она ещё один вопрос.

-А вы их что, знали?- насторожился Славка.

-Веру так, шапочно. А с Галей мы дружили. Ещё с тех пор как её Саша погиб.

-И вы не предполагаете за что её могли убить так жестоко?

-Я не знаю,- залепетала девушка, но профессиональная интуиция опера уже сделала собачью стойку.

-Не поверю, чтоб такая умница ни о чём не догадывалась,- начал очаровывать сестричку Акула.

В палату заглянула старшая медсестра.

-Никитина, ты что здесь табурет просиживаешь? Это не твоя работа обеды разносить. Тебя в операционной ждут. А этот пациент вполне в состоянии пообедать самостоятельно.

Девушка вскочила. Славка поймал её руку и задержал, нежно пожав.

-Вы ещё зайдёте ко мне?- включая самый неотразимый из взглядов с поволокой, жалобно попросил он,- мне не выздороветь без вашей заботы.

Акула флиртовал беззастенчиво.

Девушка сама нашла повод прийти к нему. Значит нужда в этом у неё была.

Она кивнула. Но, когда её фигурка скрылась за дверью, у него вдруг защемило сердце. Он пожалел, что отпустил сестричку.

-Один раз он уже отложил разговор.. Но тогда преступник скорее всего следил за соседской квартирой и увидел его у Валентины. Что же он там искал? Интересно, здесь за ним никто не следит?- промелькнули у него быстрые мысли.

Лейтенант с трудом поднялся, опираясь на здоровую руку и подойдя к двери палаты, резко выглянул. По длинному больничному коридору шла нянечка с тележкой и собирала посуду. Больше не было никого. Ходячие обедали в столовой, а лежачие по палатам. Голова у него закружилась.

-Надо пообедать, всё таки много крови потерял.

Славка вернулся в постель и приступил к подостывшему супу.

Следователь Черевкин позорно сбежал от плачущего Васьки. Это не были пьяные слёзы. Васька был абсолютно трезв и горевал искренне. Но так и не смог сообразить, что могла знать Вера, за что стоило теперь её ещё недавно такую живую и тёплую оставить на холодном столе морга. Брат, уводя его из обители Бармалея, осуждающе посмотрел на капитана.

Черевкин злился на проклятого маньяка, на Ваську, а больше всех на себя. Из-за того, что не смог разговорить Веру, и теперь она мертва. Из-за того, что подставил под нож всеобщего любимца Славку.

Он шёл к нему в больницу и ел себя поедом, хотя это никак не помогало. На входе он столкнулся со спешившей куда-то девушкой. Она была бледной и напуганной.

-Может кто-то у неё очень болен,- привычно состроил предположение капитан, поднимая, выпавший из её рук, пакет. Пальчики, ткнувшиеся в его ладонь, были ледяные.

Черевкин поднялся по лестнице на второй этаж. Славка допивал компот из сухофруктов и обрадованно замахал Николаю.

-Слушай,- торопливо сказал он,- кажется я облажался. Ко мне приходила сестричка. Сама приходила, видно что-то хотела узнать или рассказать. Она знала эту убитую девочку. Но её в операционную позвали. А мне что-то не спокойно. Вон с Веркой разговор отложили и что теперь? Ты сходи к операционной. Дождись там её, если она занята.

Николай нашёл операционную не сразу. Но туда не пускали. Готовили больного к операции. Следователь попросил позвать его сразу, как закончат, и вернулся к Славке.

-Это ненадолго,- сказал он лейтенанту,- там аппендикс удаляют. Так нянечка прочитала. На доске написано.

Через час Николай сам вернулся наверх. И вышло так, что вовремя. Доктор говорил с родственниками.

-А с вашей медсестрой поговорить можно?

-С которой?- приветливо улыбнулся доктор,- та, что должна была оперировать отпросилась и ушла ещё до операции. Плохо себя почувствовала.

Капитан чертыхнулся.

-А адрес,.. где она живёт вы знаете?

-Нет.. Узнайте в кадрах, хотя нет, вот наверное Полина в курсе. Совсем молоденькая сестричка заволновалась, следя как следователь торопливо записывает адрес в блокнот.

-А что случилось?- крикнула она в спину убегающего капитана.

Звонок разрывался за дверью. Капитан не выдержал и заколотил в неё кулаком. Он уже понял, с кем встретился у больницы. Внутри наростало чувство безысходности. Это следствие какое-то кладбище упущенных возможностей. Больше всего он боялся, что придётся звать слесаря и участкового, вскрывать дверки, которые можно открыть ногтём и опять с отчаяньем смотреть на лежащее в луже крови тело.

Оказывается соседка уже секунд десять кричала на него из-за спины, а он всё лупил кулаком до боли. Наконец до мозгов додолбились её истерические нотки. Ну, конечно, она сейчас вызовет милицию! Удивила. Лучше бы вызвала кого-нибудь, кто умеет поворачивать время вспять.

-Ну, я милиция, капитан Черевкин,- достал он удостоверение дрожащими руками,- вот же нервы, ни к чёрту.

-Так чтож вы колотите,- смутилась соседская дама,- никого там нет.. Я в магазин шла встретила её, с сумкой большой, клетчатой. На остановке сидела, которая на Комсомольскую, к Трём вокзалам. Уехала, наверное. А больше с ней никто не живёт. Померли все. Мать от сердца. Отец не знаю от чего. Сама она его досматривала.

-Спасибо,- буркнул следователь и сбежал вниз по лестнице.

Он постучал носком в бетонный порожек, гда торчал кусок железной арматуры. Посыпалась каменная крошка. Николай обдумывал дальнейшие действия.

-Мчаться на вокзальную площадь? Так поди знай куда она поехала и вообще поехала ли.. Мало ли куда можно отправиться с сумкой. На работе сказала, что нехорошо ей стало. Не отпросилась, отпуска не взяла. Так может ненадолго. Может в прачечную бельишко повезла. Может хотела что-то из дому вывезти, спрятать? А может и впрямь так перепугалась, что сбежала..

Нет, вокзалы, конечно, отработать надо. А девчонку что, в розыск объявлять? Ладно, сейчас в кассы, а потом уже к начальству на ковёр. Туда надо с чем-то идти. Любой результат - это результат. Дальше пусть начальник думает. У него голова большая и погоны на шурупах. А у меня дочка и жена вон, беременная. Мне ошибаться никак нельзя. Жалко фотографии нет. Хорошо он её сам видел. Хоть испорченного телефона не получится. А то давать описание с чьих-то слов. Хуже нет. Прикрыл глаза и увидел бледненькое личико с едва различимыми веснушками. Серо-голубые глаза и худенькие руки с холодными тоненькими пальчиками. Б-р-р,..Снегурочка,.. хорошо хоть не труп опять..

Море Фарса (Персидский залив), на пути к Ормузскому проливу, барка Зияда-ибн-Абу-Суфьяна. 666 год н. э.
Абдул проснулся от криков матросов, жары и удушья. Пока он в своём хлопковом коконе ждал конца перемещений и боялся, что его обнаружат, ему было не до сна. Но очутившись на палубе барки, он незаметно для себя задремал. Страхи, переживания и почти бессонная ночь, видимо, послужили причиной.

Он не знал сколько прошло времени, куда плывёт корабль и где находится сейчас. Очень хотелось пить и есть. И срочно нужно было хоть немножко свежего воздуха. А ещё хотелось по малой нужде.

Когда тюки погрузили на повозки, его привезли в последней ходке. А значит поставили где-то впереди. И вылезать следовало осторожно. Если они недалеко отплыли, его могут вернуть хозяину. Если вокруг кричат и переговариваются, значит ещё день. А ему нужно попытаться выбраться ночью, найти какую-то пищу и воду и дождаться пока барка будет далеко в море. Или в каком-то порту, где можно будет сбежать. Но попробовать проделать дырочку, для лучшего доступа воздуха, можно.

Проход он за собой закрыл как мог плотно, но, конечно же, не так, как был спрессован остальной тюк. Он осторожно перекладывал клочок за клочком, пока не смог вдохнуть пахнущий солью воздух. А потом попытался разглядеть что-нибудь за пределами своей мягкой тюрьмы. В пределах видимости никого. Хорошо бы дождаться темноты, но, если он не попытается сейчас, то намочит одежду. Абдул выбрался и, не думая уже о том, что кто-то обнаружит дыру, побежал за сложенные на палубе грузы, поближе к борту.

-О, какое облегчение,- мальчик даже зажмурился и тут же взвизгнул от того, что жёсткие пальцы ухватили его за ухо.

Поймавший его на горячем, малорослый, но широкий в кости, надсмотрщик за гребцами, потащил его по палубе. А чтоб не вырвался, ещё и ухватил другой рукой за ворот.

-Нахуд,- выкрикнул он, увидев капитана, смотри какого крысёнка я нашёл. Пускал струю за борт.

И он шлёпнул беглеца ладонью по затылку.

-Ещё бурю накличет. Не знаешь, шайтан, что так морских духов разозлить можно?

-Всё во власти Аллаха, Али. Мальчик не знает морских обычаев. Небось сбежал из дому, как ты когда-то. Не помнишь, как я тебя таким же нашёл в корзине с фруктами.

-Нет, я поменьше был,-захохотал Али.

-Да ты и сейчас не больно велик,- пошутил капитан и, когда тот притворно нахмурился, добавил,- не переводятся мальчики, которых тянет увидеть мир. Отпусти его, Али. Хочешь путешествовать?

-Хочу,- нисколько не соврав, ответил Абдул.

-Ну, так тебе повезло. С благословения Аллаха, можешь увидеть Индию. Только не думай, мальчишка, что ты будешь здесь, как халифская невеста, под навесом сидеть и гранаты кушать. Будешь работать, как вся команда на этом корабле. Ты что делать умеешь?

-Стихи слагать.. и петь,- запнулся он от хохота Али.

-Ну это в свободное время,- покачал головой капитан,- иди с Али, он тебе работу найдёт. Да накорми его, вон какой худющий. Да, не от хорошей жизни, видно, мальчик из дому сбежал.

Ночь на корабле похожа на ночь в горной пустыне, когда небо над головой прямо хрустит звёздной крошкой.

-Эти звёзды,- показывал на небо Али,- называют похоронной процессией. Вот видишь четырёхугольник н'аш - носилки, а дальше три звезды- плакальщицы, вот эта предводительница - Алькаид. А вот эти звёзды рядом, это Малые сёстры погребальных носилок - Банат н'аш. А в них есть звёздочка которую ещё называют Джадиун, Козлёнок, по ней можно найти север.

Сегодня яркая луна и мы продолжаем наш путь, хотя на носу всё равно всё время стоит наблюдатель. Если бы было темнее, мы подплыли бы ближе к берегу и стали на якорь. А, если бы началась буря, постарались бы укрыться в какой-нибудь тихой бухте. Наш корабль такой маленький, по сравнению с бушующим морем.

-А как называется это море?- Абдул слушал, открыв рот.

-Фарса. Мы плывём в Индию. Но дальше, есть ещё страна, которую называют Китай. Чтоб попасть туда, нужно пересечь семь морей. Это Фарса, Лара, Харканда, Калабар, а ещё Салахат, Кундрандж и Санха. А ещё дальше говорят есть страна Ас-Сила, Корея. Рассказывают, что там и земля богаче, чем ты можешь представить, рожает множество плодов, и вода чище, чем во всех других местах и столько золота, что там украшения из него делают не только для людей, а и для собственных собак. Но там я никогда ещё не был. Может ты вырастешь и поплывёшь.

-Сколько удивительных мест есть на земле. Только я думаю, что не всюду можно попасть людям. Я точно знаю, что есть места, которые охраняют демоны. Я видел их во сне,- Абдул подружился с Али и не боялся рассказывать ему о своих страхах.

-Я думаю, малыш,- ничуть не удивился его собеседник,- что до таких мест и добираться не стоит. Только есть вещи и пострашнее. Те, которые мы не ищем, но они, случается, сами нас находят. Видишь здесь море широкое, но когда дойдём до Ормуза, там есть пролив, за которым частенько нападают пираты. Раньше тут всегда были корабли с солдатами халифа, теперь многие из них погибли в битвах и халиф строит другие, гораздо большие корабли, в Серединном море. А торговые пути стали настоящими пиратскими владениями. Так что, как выйдем из Ормуза - смотри в оба.

И всё таки он их пропустил. Барка вошла в пролив когда небо только начало сереть. Капитан хотел проскочить опасные воды ещё до наступления дня. Поставили паруса и все гребцы помогали на вёслах. Пиратские корабли могли прятаться как на любом из многочисленных островов у берегов Персии, так и в изрезанном бухточками мысу на оконечности Аравийского полуострова. Даже, если плыть посередине узкого пролива, до любого из берегов не больше часа на стремительных пиратских кораблях.

Когда из морского тумана вынырнуло небольшое узкое судёнышко, Абдулу оно показалось настолько маленьким и не страшным, что он даже крикнул не сразу. Его поставили на носу, вперёдсмотрящим, потому что для вёсел он был слишком мал и слаб, а для парусов черезчур неумел. Хотя лазать по мачтам ему страшно не было. Высоты он не боялся. Это почти как на горных утёсах.

Кораблик, его даже можно было назвать большой парусной лодкой, оказался не один. Когда из тумана показался второй, Абдул громко закричал. За ним скользнул третий. Мальчику стало очень страшно. Желудок сжался как от голодного спазма. Недаром он с вниманием слушал байки моряков о зверствах пиратов и ужасах нападений на торговые корабли.

Тяжёлая гружёная барка очень быстро оказалась окружённой более манёвренными пиратами. Она была похожа на медведя, загнанного стаей собак. И они приближались. На палубу полетели первые горшки с горячими угольями. Часть матросов бросилась их тушить. Часть бросила такие же в ответ. Капитан приказал приготовить их заранее, зная, что может их ждать во время нападения.

В некоторых была маслянистая чёрная жидкость, которая загоралась от следующего, брошенного на неё горшка, и растекалась по палубе. Но, когда разбился очередной и матросы бросились тушить его, по осколкам поползли разозлённые ядовитые змеи. Матросы бросились врассыпную, а один, оказавшийся слишком близко, застыл от ужаса и был тут же атакован взбешённой египетской коброй.

Для Абдула всё произошло так быстро, как будто он временами проваливался куда-то в другой мир, и, выныривая, видел отдельные жуткие картинки нападения. На борта полетели абордажные крюки, и люди с зажатыми в зубах клинками полезли по верёвочным лесенкам на палубу. Завязались схватки. Не у всех матросов были мечи или сабли, но почти у всех были ножи или дубинки. Но гребцы, которые практически все были рабами, не желали сражаться. Они прятались под тяжёлыми скамьями и пережидали побоище. По большому счёту, им было всё равно у кого оказаться в рабстве. Может быть на невольничьем рынке тебя продадут служить в дом. Не слишком сладка судьба гребца на корабле. Не даром чаще всего в гребцы попадают преступники. Правда, по большей части, на военных кораблях. Там, самых опасных, частенько, приковывают цепью к его лавке; и он так и существует, не отходя от весла. До боя, в котором можно и не выжить.

Моряки сражались отчаянно. Но перевес оказался на стороне нападающих и вскоре горстка побеждённых уже была согнана в центр и оказалась окружённой галдящими пиратами. Абдул нашёл глазами Али и, стараясь не привлекать к себе внимания, перебрался к нему. Прижался к его руке и, дрожа, поднял взгляд на друга. Через один его глаз шла длинная царапина. Но лицо было так залито кровью, что было непонятно сохранился он или вытек. Скорее всего это и помешало ему сражаться.

Пираты осматривали пленников. Тех, кто был слишком плох, убивали без сожаления. Когда очередь дошла до Абдула, главарь скривился. Тощий мальчишка не впечатлил его и он поднял кривую саблю. Но безоружный Али изо всех сил ударил его головой в живот. С его ростом это было как раз самое удобное место. Пират злобно полоснул его клинком и маленький моряк упал на палубу. Абдул кинулся к нему. Его глаза застилали слёзы.

-Не плачь, малыш,- шепнул тот,- я всё равно не смог бы жить рабом. Я слишком люблю море.. и свободу..

Главарь снова схватил мальчика и тот, закрыв глаза, представил тот же огненный знак, что и в доме Зияда. Пират зашипел и отшвырнул его на палубные доски. А потом, как будто забыл о нём. Другие связали ему руки и посадили к тем, кого приготовили к участи рабов.

Один из нападавших ткнул носком в труп Али.

-Сильный. Только он всё равно не был бы хорошим рабом. Знаю я таких. Жалко переведённой еды. От него были бы одни неприятности.

Абдул снова остался где-то в междумирье. Оттуда он видел только неповреждённый глаз Али, который постепенно затягивался тусклой пеленой. Когда на него села большая муха, мальчика стошнило. А потом он потерял сознание. И к нему пришли Другие. Они были огромны. Состоящие из серого и зелёного слизистого тумана. С гибкими щупальцами и пустыми белёсыми глазами с вертикальным узким зрачком. Он слышал, но не хотел понимать их речь. Наконец они оставили его, и темнота накрыла всё окончательно.

19 сентября 1967 года. Москва.
Следы пропавшей медсестры обнаружились на Ярославском вокзале. Кассирша вспомнила девушку с клетчатой сумкой, которая была такая бледная и нервная, что она спросила не нужна ли ей помощь. Девушка ответила, что, кажется, съела что-то несвежее и купила билет куда-то в пригород. Куда, женщина вспомнить не смогла.

Черевкин утешился тем, что она жива. И, кажется, у неё хватило осторожности поискать уединённое место, чтоб спрятаться от убийцы. По крайней мере, именно это подсказывала его логика.

-Чтоб отыскать девушку нужно отработать собственность её семьи, родственников и друзей в пригороде. Иголка в стоге сена. Он поручит это сделать кому-нибудь из старых оперов. У них и терпения больше и опыта. А сам зайдёт к Всеволоду. Может тот договорился о встрече со священником.

Сева сидел над бумагами и что-то внимательно читал. Вид у него было явно расстроенным. Он кивнул на стул и вздохнул.

-Получил я от брательника,.. но встречу он назначил. Сегодня в 15-00 на Чистых прудах у Меньшиковой башни.

-Ты мне лист этот запакуй аккуратненько.

-Может фото возьмёшь? Улика же..

-Нет, на фото видно плохо. Надо увеличить, кстати. Ничего, я верну сразу после встречи.

Около парка было тихо и совсем мало народа.

-Понедельник. Середина рабочего дня. Вот вчера здесь скорее всего было столпотворение,- подумал Николай,- как давно он обещал сводить дочку с женой в какой-нибудь парк. А эти выходные опять пришлось бегать по делу проклятого маньяка.

-Здравствуйте,- с лёгким прибалтийским акцентом послышалось за спиной.

Следователь обернулся и увидел стройного, даже худощавого мужчину лет тридцати пяти.

-Зденек Качинский, настоятель храма Святого Людовика,- представился он чуть церемонно.

Он был в светской одежде. Ничего, кроме белой полосочки стоячего воротничка не напоминало о сане.

-Вы из Польши?- услышав имя спросил Николай.

-Нет, из Риги, но отец у меня поляк. Пройдёмся до воды? Как-то редко получается выйти просто погулять. А тут так спокойно. И красиво. Ранняя осень безумно хороша.

-Да, у меня тоже с прогулками как-то не складывается.

-Я знаю, что вы по делу. Вот присядем в каком-нибудь тихом местечке и поговорим.

Под ногами уже шуршали первые опавшие листья. Они сели на лавочку. По воде озера ветерок гнал лёгкую рябь. Мимо нас, сзади по дорожке, прошёл седой старик с маленькой чёрной собачкой. Он заметно хромал, опираясь на палочку. Собака семенила впереди на длинном поводке.

-Я вас слушаю,- священник нагнулся и, подняв сухой листок, крутил его двумя пальцами.

-Извините, отвлёкся.

Капитан аккуратно раскрыл большой коричневый конверт с уликой и протянул исписанный лист настоятелю. Тот начал было читать, но вдруг резко отодвинул от себя злополучную бумагу.

-Это латинская копия Некрономикона,- сказал он с некоторым отвращением и, видя непонимающий взгляд следователя, уточнил,- Книга Зла, Книга Мёртвых, Книга-Ключ. Как её только не называют. Изначальный вариант был написан в начале восьмого века, приблизительно 730 год нашей эры и назывался он Аль Азиф, если взять художественный перевод, то он звучит как Вой ночных демонов. Это мерзость для нас, людей верующих. Её использовали для колдовства очень гадкие люди.

-Вы серьёзно? Для колдовства?- следователь скептически поджал губы, Нет, я могу, конечно предположить, что есть люди, которые в это верят.. Но.. А что ещё вы знаете об этой книге? Нам попал в руки только один этот лист. Судя по экспертизе, он написан совсем недавно, человеческой кровью, на бумаге ручной выделки.

-Ходили слухи, что арабский оригинал писался на человеческой коже, хотя я не представляю где автор мог найти такое количество для написания семи томов текста. Скорее всего это была кожа животных или вообще обычный пергамент.

-Семь томов?- следователь нахмурился,- и всё заклинания..

-Нет, по большей части автор описывал свои путешествия. Он искал истину, пытался открыть тёмные тайны связанные с Древними предтечами, существами прошлых рас, которые якобы жили прежде людей и ушли в другие миры, но обещали вернуться и захватить землю. Он описывал методы достижения Фаны, когда маги сбрасывают с себя оковы, притягивающие их к реальной жизни, и поглощаются Великой Пустотой..

-Это всё хорошо. Но малоупотребимо как-то в нашей жизни, вам не кажется?

-Не могу вас убеждать и не хочу. Есть много вещей, которые считаются чудесами, но на самом деле поощряют худшие человеческие качества. Если это,- он оттолкнул лист в сторону следователя,- писалось недавно, то может значить только то, что кто-то пишет новую копию Некрономикона. Возможно старая потеряла силу, возможно обветшала настолько, что владелец боится потери или искажения текста. Но, во всяком случае, чтоб новая книга вошла в силу, старая должна быть уничтожена. Говорят, на Земле может одновременно существовать не более девяноста шести копий. И только семь из них имеют изначальную силу. Три арабских, одна греческая, две латинских и одна английская. Если ваша копия связана со смертями, возможно, что колдун, составляющий её, таким образом освящает, вливает в неё мощь, убивая через ритуал.. или делает из жертв сторожей для книги.

-Ну, возможно, есть сумасшедший убийца, который в ваши колдовские штучки верит. Но.. как мне его найти?

-Не знаю, молодой человек, возможно, для этого вам не понадобится колдовство. Идите по уликам, как при обычном убийстве. Но эта книга оставит за собой след. Ищите необычное.. А мне, извините, пора.

Священник поднялся и пошёл к выходу из парка. А следователь смотрел на странный лист со смешанными чувствами. Зашелестели листья, и к нему подбежал давешний чёрный пёсик.

-Привет, собачка,- он посвистел ей и протянул руку. Пёс оскалился и зарычал. И у капитана Черевкина возникло странное ощущение жжения в районе шеи. Он ещё успел увидеть как на бумагу брызнули алые капли и провалился в пустоту.

Настоятель вошёл в храм, привычно опустил пальцы в кропильницу и перекрестился. Ему требовалась молитва. Он прошёл в прохладную полутьму и опустился на колени перед алтарём. Спустя четверть часа он всё ещё шептал что-то с закрытыми глазами, пока его не отвлекли шаги и постукивание трости.

Священник закончил молитву, снова осенил себя крестом и повернулся. Чуть ли не в шаге от него стоял человек. Лицо его показалось смутно знакомым. Блёклые голубоватые глаза и нелепо сидящий на голове седой парик. Он мог бы обмануть издали, но сблизи волосы выглядели неестественными и мёртвыми. Тёмная одежда очень хорошего качества и массивная трость с чёрной резной ручкой. У его ног сидела маленькая собачка, молча скалившая острые, как иголки, зубы. Свет падал так, что за человеком с чёрной собакой тянулись длинные тени. Казалось их фигуры стали вдвое больше.

-В Храм нельзя приводить собак,-сказал священник. Он почему-то чувствовал, что все сказанные слова лишние сейчас. В голове промелькнул образ дьявола и сопровождавшего его пса.

Посетитель потянул за ручку трости и в щёлке блеснула старинная бронза клинка.

-Ты пришёл убить меня, Дьявол?- невольно дрогнувшим голосом спросил настоятель.

-Много чести, пан Качинский, чтоб сам тёмный Ангел приходил за тобой,- с кривой улыбочкой ответил убийца перед тем, как нанести удар.

Зденек всмотрелся в его лицо и понял где видел эти мутные буркалки и ехидно улыбающийся рот.

Омейядский халифат город Сана(территория нынешнего Йемена) 666-667 годы н.э.
Дорога поднималась круто вверх. Город-крепость пристроился на верхушке горы Джебел Нукум и притворился её естественным продолжением. Караван, в котором среди стайки испуганных рабынь оказался и Абдул, двигался медленно и размеренно. За эти несколько месяцев, что прошли после нападения пиратов, мальчик поменял множество хозяев, двигаясь всё время вдоль берегов Аравийского полуострова. Остальные: и рабы, и маленькая горстка выживших матросов, остались в тайных логовах пиратов. Их судьбой скорее всего станет жизнь, прикованных к лавкам пиратских лодок, гребцов. Хозяин ограбленного корабля не последняя личность в халифате - сводный брат самого халифа Муавии. Лучше, чтоб история захвата его собственности осталась похороненной в тайных Аравийских бухтах.

Абдул же, как будто стал невидимкой для главаря. Он больше не пытался его зарезать. И в первую же встречу с одним из купцов, занимающихся работорговлей по всему полуострову, его продали. Он и дольше ходил бы по рукам перекупщиков. К хозяйству и службе приспособлен не был, для ублажения любителей мальчиков - слишком хил и худосочен. А ещё лицо имел грубоватое, с густыми бровями и крупным носом. Не было в нём ни капли гаремной круглости и миловидности. Но случилось так, что Абдул закончил свою новую песню и не мог сдержаться, чтоб не услышать как она звучит. Так и попал в караван, идущий на рабский рынок в Сану.

Баб-эль-Йаман - крепостные ворота, давали понять откуда у города такое имя. Сана - хорошо укреплённый. Узкая улица с высокими домами башнями, построенными на основаниях из огромных блоков камня и узкими оконцами, выходящими на улицу, давала возможность похоронить здесь целую армию нападающих. Толстенные стены окружающие город и стража у массивных ворот.

-Мне никогда не выбраться отсюда,- с тоской подумал Абдул,- я Никогда не увижу Индию и НИКОГДА не вернусь в свой родной дом. Так и умру здесь, рабом в какой-то из этих страшных башен.

Впрочем, страшными башни делало только отчаянье мальчика. На самом деле они были замечательно украшены гипсовыми узорами и оригинальными окошками, где нижняя часть была открытой для доступа воздуха и возможности увидеть, что находится снаружи, но гипсовые решётки не давали увидеть, что находится внутри.

Улица вывела караван прямо на огромный Сук. Базар был разделён на зоны, более мелкие базарчики, со своей спецификой торговли и ремесленных лавок. Где-то продавали ткани и ковры, где-то ковали и украшали оружие, где-то обрабатывали камни и делали прекрасные украшения. Откуда-то разносились запахи специй и кофейных зёрен. Варили гышру. Рот Абдула наполнился слюной от вида свежих и сушёных фруктов. Наконец они пришли. Их усадили кучкой под охраной караванщиков. Купец ушёл договариваться о своей очереди выставить товар.

Мальчику было жарко. Рынок находился под открытым небом. Крытыми были только некоторые лавочки, да и то только над головой торговца. Абдул устал. Если девушек не заставляли бить ноги, то его это совсем не касалось. Никому не нужна была его холёность и нежность. Он и так был товаром на любителя. Просто в Сане было достаточно богатых и знатных жителей со странными вкусами. Может кому-то понадобится уродливый заморыш, поющий стихи собственного сочинения.

Торговля началась не скоро. А, когда началась, то хитрый купец решил сначала выставить несколько девиц, чтоб разогреть публику, а потом, пока у покупателей ещё есть деньги и интерес, мальчишку-сочинителя.

Пока толпа глотала слюни, глядя на хорошеньких рабынь и отпускала сальные шуточки, караванщик завёл Абдула между верблюдиц и, сдёрнув грязную набедренную повязку, окатил водой, недопитой верблюдом. Потом бросил длинную чистую рубаху и ещё, заставил прикрыть, непокорно торчащие, волосы головной повязкой.

Абдул знал, что это первый помощник купца и с ним лучше не спорить. Он был злобный и бил всегда в живот, чтоб не оставлять следов и не портить товар. После его первого и неожиданного удара, Абдул долго не мог как следует дышать и чувствовал боль в правом подреберье ещё несколько дней.

Оказавшись, наконец, на помосте перед толпой, которая тут же начала шумно бросать реплики в его адрес, мальчик смутился. Но потом вспомнил о новой песне, которую оборвал тот болезненный удар в живот и решил, что самое время спеть её. Именно этого и ждёт от него купец.

Он посвятил эти стихи погибшему Али. Абдул глубоко вдохнул несколько раз и звонким, ещё не сломавшимся, голосом запел.

Он рассказывал об широких морских просторах, солёном ветре и ночном небе над маленьким корабликом. О мальчике, который так хотел увидеть мир, что оставил дом и любящую мать. О том как мальчик вырос среди парусов, рвущихся от бурь и жестоких морских сражений, но зато увидел райские земли, где поют прекрасные птицы и зреют невиданные плоды. И как погиб он от руки пиратского главаря, закрыв собой такого же мальчишку, каким был он когда-то. Как душа его поднялась к звёздам Погребальной процессии и носилки понесли его в другие миры.

Толпа потрясённо молчала, некоторые женщины даже плакали. В первом ряду стоял дородный человек в дорогом халате и именно он первым поднял руку, когда песня кончилась и объявили торг. Слушали Абдула хорошо, но покупателей было не много. Далеко не всем нужен в хозяйстве поэт. И человеку, поднявшему руку первым, не пришлось набавлять много. Но купец и так был доволен. Он вряд ли рассчитывал, что продаст мальчишку вот так сразу же.

Масуд-ибн-Джабир-Аль-Беруни был одним из богатейших жителей Саны. Кроме того он был необыкновенно красив. Кожа его была светлее, чем у любого из сыновей аравийских племён и глаза зелёные, как у блудливого кота. Ходили слухи, что его мать, которая была привезена из далёких стран третьей женой его отца, забеременела от джинна, в одну из ночей в Аравийской пустыне. Но, конечно, это была только человеческая зависть. Потому что не только богатством и красотой был известен Аль-Беруни, но и талантами к наукам.

В башне, которая стала теперь домом для Абдула, в одном из нижних этажей, где в прочих домах держали скотину, была лаборатория и библиотека. А на крыше дома хозяин наблюдал за звёздами. Кроме того он тоже писал неплохие стихи и талант мальчика растрогал его.

Масуд был прекрасным и терпеливым учителем. Куда более образованным и умелым, чем сборщик налогов Хасан. И Абдулу представилась прекрасная возможность узнать множество непостижимых вещей. И, для начала, нужно было выучиться читать.

20 сентября 1967 года. Москва.
Труп Черевкина обнаружили почти сразу. Прошло может минут тридцать-сорок. Бледненький студент, решивший побегать, чтоб подтянуть дряблые мышцы и понравиться девчонке, едва мог говорить. Колени его дрожали. Устав от пробежки, он плюхнулся передохнуть на скамейку прямо рядышком с окровавленным телом..

Документов у убитого не обнаружили. Только кругленький кошелёчек с мелочью и два простеньких ключа. На коленях лежал сухой лист. Волосы шевелил ветер. Выражение лица у следователя было недоумевающим и немного обиженным.

Опознали его только на следующий день после звонка плачущей жены о пропаже мужа. Прошлись по сводке и нашли похожий труп по описанию. И почти сразу в отдел позвонил Севка. Ему не терпелось узнать результат встречи. Да и за улику переживал.

Начальник РОВД на подчинённых орал так, что все только о том и думали, чтоб его самого не хватил удар. Парни были обозлены. Сначала Славка, теперь Николай. Сколько же наглости у этой гниды. Они и без начальственного разгона были готовы землю рыть.

В разгар нагоняя дверь открылась и в кабинет вошёл незнакомец. Поджарый, но не хилый. Вкрадчивый и тихий, как песчаная гадюка, что охотится зарывшись в песок. Лицо такое, что сразу не вспомнишь, даже, если он только минуту назад прошёл мимо и поздоровался.

-Что! Кто! Кто разрешил! Мы заняты, у нас совещание!- сорвался в крик подполковник.

-Я знаю,- бесцветным голосом сказал вошедший,- капитан госбезопасности Кирилов. Мы забираем у вас дело маньяка.

Начальник замолчал и, как рыба хватая воздух, некоторое время приходил в себя. Капитан, покачиваясь на каблуках, ждал.

-Выйти всем,- наконец сказал подполковник.

Дальнейший разговор остался втайне от остальных. В отделе больше никто о происшествии не говорил. Только скрипели зубами, когда беременная жена Черевкина выходила из кабинета подполковника с серым лицом и, пошатнувшись, оттолкнула руку Славика, когда он хотел поддержать её. Тот сбежал раньше времени из больницы и подначивал всех искать убийцу товарища и послать подальше комитетчиков.

-Это что ж, мы за своего так и не впишемся,- хватал он за руки оперов из отдела,- всё конторе оставим? Сами падлу найдём. Неужто мозгов не хватит?

Только всё, что было по делу, изъяли. А к новым уликам доступа не было. Некоторые даже втихую радовались, что с одтела спишутся все висяки. Может к Новому году всё забудется и дадут квартальную премию к празднику.

На вскрытие тело Черевкина увезли в конторский морг. А о том, что экспертом там был Севкин брат, из всего отдела только Николай и знал. Ну и Севка, конечно. Но он ещё больше замкнулся. О гибели священника он узнал из сводок.

С чего вдруг на дело маньяка сделало стойку ГБ, он даже боялся спросить у брата. Пока того не беспокоили, но виноватый всегда чувствует прицел между лопаток.

Омейядский халифат г.Сана 690 год н.э.
Абдул сидел у постели учителя. В последнее время тот всё чаще чувствовал себя больным и разбитым. Тогда случались дни, в которые он совсем не хотел подниматься и ученик просиживал с книгой рядом с ним от рассвета до темна. Талант ли преподавания пробудил в бывшем заморыше способности или его собственное трудолюбие и тяга к поиску, но теперь, когда он стал взрослым тридцатипятилетним мужчиной, его не интересовало ничего больше, кроме знаний. Он изучил с десяток языков, добился успехов в астрономии, медицине и географии. Библиотека в доме пополнялась уже его стараниями и все владельцы лавок старьёвщиков знали, для кого нужно оставить затёртые свитки и рассыпающиеся от старости книги.

Но больше всего его интересовали запретные знания. Астрология, алхимия не удовлетворяли его. Он искал магические трактаты. Его детские сны никуда не делись. И, если будучи маленьким ребёнком, он загонял их в самые дальние уголки сознания, то познав силу потусторонних пришельцев через огненный знак, спасший его жизнь, он хотел найти истоки этого могущества.

-Учитель, а почему говорят, что книги связанные с миром мёртвых и магическими сущностями, есть зло и выбирают себе хозяев порочных и безумных?

-Книга, мой мальчик, не живое существо, это только вещь. Слово, написанное в ней, имеет свою жизнь. Но и то, и другое, только инструмент. Если ты берёшь в руки нож, то можешь зарезать им человека и порезать овощи. Не книги делают нас порочными, а мы сами. И сами выбираем как использовать знания, которые получаем.

-Я думаю людей пугают тайны. А возможности, не доступные большинству, вызывают зависть и страх.

-Так чтож, дорогой? У людей вызывают зависть и красота, и богатство. Главное не заражаться их страхом. Живи тем, для чего предназначен и боги помогут тебе. А пренебрежёшь данным тебе знанием - жестоко отомстят.

-Но ислам говорит нет бога, кроме Аллаха..

-Ну, чтож, тогда либо у него своё имя в каждом племени, и люди зря бьют друг друга защищая свою веру, с благословения единого бога. Либо есть множество богов и каждому есть место в этом мире.

-А если..

-Нет-нет.. Скажи мне лучше, что ты думаешь о том, что я говорил тебе по поводу женитьбы. Я стар и у меня нет детей. Всё, что у меня есть, я оставлю тебе. И я чувствую себя виноватым, что жизнь проходит мимо тебя. Ты мужчина, а до сих пор не познал женщины.

-Но ты же сам говорил, что страсть к женщине затуманивает разум и отнимает время предназначенное для познаний.

-Я говорил тебе это, когда тебе было восемнадцать, а мне почти шестдесят. Сейчас я глубокий старик и, хотя я люблю тебя как сына, но мне жаль, что мой дом не наполнен детским смехом.

-Я подумаю, но..

-Когда о любви думают, это уже не любовь. Любовь, сынок, в некотором роде безумие. Ты прекрасный поэт.. Не то что я. У меня никогда не было такого яркого языка. Ты поразил меня, когда я услышал тебя мальчиком на Суке и радовал своими стихами всё время, пока ты был рядом со мной. В них не хватает только безумия и страсти плотской любви.

-И всё же.. во всех трактатах силы, говорится, что Врата легче открыть тем, кто целомудрен телом. А великие поэты говорят, что самые лучшие стихи написаны познавшими любовь. Я не хотел бы ошибиться, выбирая путь. Скажи мне, я могу понять это чувство через тебя? Ты позволишь мне это?

-Мой мальчик,- Масуд закашлял хриплым смешком,- боюсь моё старое тело не выдержит настоящей страсти, но, если мне предстоит умереть, чувствуя себя мужчиной, я скажу тебе да!

-Я хочу, чтоб ты жил,.. отец..

-Я тоже, но Великая Пустота зовёт меня. Какая разница произойдёт это сегодня или ещё через несколько дней, наполненных только болезнью.

-Тогда я позову ИХ,- прошептал Абдул,- ты не боишься?

-Боюсь.. Но вполне возможно, что когда я уйду, то мне всё равно предстоит познакомиться с ними.

Абдул кивнул. Он достал очень древний манускрипт, страницы которого едва держались в кожаном переплёте. Кусочки настоящего китайского шёлка, были заложены в нужных местах. Ещё не слишком опытный маджнун волновался от того, что впервые сможет применить свои знания суфийской магии на человеке. Если бы он попробовал проделать это с любым другим жителем Саны, кроме учителя, его, наверняка, побили бы камнями на площади Сука.

Абдул положил перед собой книгу, открытую на закладке ярко-зелёного шёлка и ударил друг о друга два тяжёлых медных колокольчика без язычков. Тонкие ушки задрожали между пальцев и колебания, вместе с нежным звоном перелились в руки, потом в плечи. Волна тепла прошла от макушки до паха и свернулась там горячей спиралью.

Маг задышал ритмично с присвистом, перемежая вдохи и выдохи стрекотанием, похожим на цокот цикады. Потом заухал, как ночной филин и мысленно позвал Других. Они вышли из туманной дымки, огромные, пышущие силой и показали знак. Абдул проколол палец рыбьей косточкой, вымоченной в крепком меловом растворе с солью и нарисовал его кровью прямо на каменном полу.

Туман сгустился, потом в нём появилось сияние. Тёплое, как от маслянной лампы. Потом он увидел женщину. Тело её прозрачно светилось, как спелая виноградная гроздь на солнце. Ему казалось это его рука касается мягкой кожи, ощущает тяжесть полной груди, катает языком черешневую косточку соска, чувствуя во рту ягодную сладость.

Мышцы наливаются обжигающей кровью, тело трепещет от желания. Змейка энергии внизу живота упруго распрямляется и бросается вперед. Эта боль такая сладкая, что сознание уходит в свет.

Абдул тяжело дышит, тело его содрогается в такт телу Масуда. Первый крик мага становится последним стоном старца. Когда ученик приходит в себя, его учитель лежит мёртвым со счастливой улыбкой на губах.

15 ноября 1967 года г. Москва
Кирилов Геннадий Трофимович капитан госбезопасности, был следователем, который специализировался по делам нестандартным. Его интересовало всё, что не вписывалось в преступления по побуждениям банальным.

Ещё его отец, профессор юриспруденции говорил ему о том, что большинство преступных деяний связаны со стандартными человеческими страстями.

-Что приводит человека к убийству? Это сильные чувства. Страх. Ревность. Жадность. Зависть. Иногда, довольно редко, убивают существа больные, со сломанным мозгом. Убивают потому что хотят и до того момента, пока могут.

Но даже самые кровавые и запутанные серии убийств могут вписываться в рамки примитивных желаний. Однако случается, среди чёрных ворон, появляется белая. Дело за которым стоит длинная история тайн, загадок и интересных человеческих судеб. Такие расследования порой связывают какие-то исторические ниточки, дают тебе в руки редкие артефакты, открывают путь к неизведанному и возможность управлять и властвовать.

Мать, балованная генеральская дочка, ни дня в своей жизни не работавшая, имела однако слабость к единственному сыну и посвящала ему всё свободное время. Он получил замечательное классическое образование. И продолжал интересоваться чистой наукой, сохранил связи в научных кругах, даже поступив на службу. Геннаша, как называла его бабуля-генеральша, должен был стать достойным продолжением рода. И дед, хотел или не хотел, а под давлением своих, не привыкших к отказам, женщин, пихал внучка впереди себя, как мощный локомотив.

Геннадий пользовался паровозом, но не выставлял на трубе знамя. Народ и так просекал, небось не мальчик с улицы. Но ему тоже приходилось докладывать начальству о громких делах, висящих на баллансе. Тем более, если подвижек в них не наблюдалось.

-Товарищ капитан,-полковник нервно крутил рыжевато-седой ус,- прошёл почти месяц, а реально мы до сих пор не имеем даже подозреваемого. Нам повезло, что с тех пор, как мы забрали дело, новые трупы не появляются, как грибы на полянке. Убийца по каким-то причинам затих, но это не значит, что мы не должны его искать. Я дал вам режим всеобщего благопреятствования. Вы могли подключить столько людей, сколько нужно. Создать группу, наконец. По столице до сих пор ходят слухи и мне не хотелось бы докладывать в конце года товарищу Андропову, что маньяк у нас до сих пор ещё не сидит в клетке, дожидаясь заслуженной пули. Расскажите мне, в каком состоянии находится расследование.

-Я думаю, причиной убийства следователя было похищение единственной найденной улики. Значит она важна, и в этом направлении нужно продолжить розыск. Просмотрев фотографии рукописного листа, сделанные экспертом, и его заключение о том, что документ написан на латыни, я предположил связь с убийством настоятеля католического храма, находящегося поблизости, и произошедшее почти в то же самое время. Наши эксперты, после вскрытия, подтвердили идентичность способа убийства. Это вряд ли могло оказаться совпадением. Видимо следователь обратился к священнику для перевода текста.

Я привлёк к этому Фёдорова Николая Алексеевича. Мы познакомились с ним во время наблюдения за участниками Бухарестского конгресса и считаю, что он один из ведущих латинистов в Москве. Мне удалось выяснить, что текст оккультный, связан с древней книгой Аль-Азиф, в греческой транскрипции Некрономикон. А именно, с её латинской копией. Я не буду подробно докладовать мои умозаключения, скажу только, что установить владельцев книги на тот момент было малореально. Но, убийца должен был понимать, что остались фотографии, значит для него важно не то, что мы установим содержание текста, а получение оригинала списка.

Я подобрал ещё одну ниточку, которую начал разрабатывать следователь. Пропавшая медсестра. Я надеялся, что она выведет меня на след. Черевкин установил, что девушка направлялась в пригород и попытался установить может ли быть какая-то собственность у её родственников или знакомых в этой зоне. Но оперативники успели только изъять её дело в отделе кадров больницы.

Обыск квартиры дал не много. Нашёл только одно старое фото. Установить кто на нём пока не удалось. Документов в доме не было. Пришлось запрашивать в паспортном столе. Девочка оказалась воспитаницей Киевского детского дома. Узнать что-то о её предполагаемых родственниках я мог только через личное дело. Но и там ничего не оказалось. Обычный подкидыш. Но я не остановился на документах, а попытался узнать у работников не посещал ли кто ребёнка. Одна из воспитательниц вспомнила, что в 1954 году очень симпатичный иностранец, то ли поляк, то ли немец с таким милым акцентом, просил передать девочке письмо. Там была только старая фотография и она передала. Документы она, к сожалению, не спросила. Он представился как пан Йозеф.

-У тебя есть это фото?- вдруг оживился полковник.

Кирилов покопался в папке и достал маленький снимок, сделанный в каком-то парке. На нём был красавчик юноша лет восемнадцати и женщина явно старше, лет около двадцати четырёх. Выглядели они счастливой парочкой, снявшейся на память во время свидания. Женщина держала букет полевых цветов.

Полковник всматривался недолго. Он хищно оскалился.

-Пан Йозеф, говоришь?

-Так точно.

-Помнишь ликвидатора Степана Бандеры?

-Богдан Сташинский, перебежчик..

-Работал по легенде Йозефа Лемана. И в это время он был в Киеве. Изучал польский и немецкий.

-Так он вроде в шестдесят первом бежал, ему восемь лет дали..

-Он отсидел половину. Ходили слухи, что ему сделали пластическую операцию и переправили в ЮАР. А что если он здесь, в Москве?

-Вы думаете эта девочка может быть его внебрачным ребёнком? И для чего он её разыскал? И как это связано с этой оккультной книгой?..

-Боюсь, капитан, что за этот кончик нам ничего не вытянуть. Сташинский разведчик. Боевик. И прятаться он умеет. Попробуйте поискать женщину с фотографии. Это его юность. Тогда ещё он не был обученным сотрудником. И узнайте как можно больше о самой книге.

Омейядский халифат. Мекка. Медина. Дамасск. Деревня Бет-Дуррабия. 690-692 годы.
Смерть учителя освободила Абдула. Хотя он и не чувствовал себя рабом в доме учителя, но обязан был в городе носить рабский знак. Ему было запрещено одному выходить за стены Саны. Теперь он официально стал свободным человеком и наследником Масуда-аль-Беруни, одного из богатейших людей не только столицы, но и всего Йемена.

Оставшись один в пустом доме, Абдул ощутил прежнюю страсть к путешествиям. И он хотел сдержать обещание данное самому себе в детстве - вернуться в родные края и навестить семью. Теперь он мог помочь им выбраться из бедности. Он не знал когда вернётся в Сану и вернётся ли.. С собой он взял только золото и книги, которые не должны были попасть в чужие руки, в случае, если он больше не откроет сам тяжёлые окованные двери дома учителя.

Купеческий караван шёл в Мекку. Абдул был просто обязан увидеть родину пророка. О едином боге он так и не сложил своего мнения. Он будет искать истину. А пока, записывая подробности пути, вспоминал слова учителя, что чернила учёного столь же достойны уважения, как кровь мученика.

В одной из книг он прочёл, что место расположения Мекки стало священным прежде, чем было заселено. Именно в окрестностях Мекки пророк Ибрахим хотел принести в жертву Богу своего сына Исмаила. Между мекканскими холмами ас-Сафа и аль-Марва металась в поисках воды для маленького Исмаила жена Ибрахима Хаджар (библейская Агарь), уведенная им в пустыню по велению Всевышнего. Во спасение Исмаила там, где он топнул ножкой, ангел Джабраил (Гавриил) иссек из-под земли воду источника Зам-зам. Близ Мекки в 'пещере сокровищ', была устроена первая могила Адама и его супруги Хавы, перенесенная после потопа в Иерусалим; мекканская могила праотца людей отмечала центр мира.

Однако Абдулу, после благодатной Саны, жаркая Мекка с её солоновато-горькой водой, упрятанная в тесной узкой долине, показалась похожей на ловушку для его свободного духа. Он не чувствовал силы в камне, которому издревле поклонялись дикие аравийские племена. И он поспешил дальше, в Медину, примкнув к другому каравану и оставив, нашедших своего бога, приносить ему хвалы в священном для них месте.

Абдул, пользуясь тем, что не стеснён в средствах и измученный тяжёлой дорогой в Мекку, снял техтереван. Что-то вроде крытых носилок, укреплённых между двумя верблюдами. Двигались они медленнее, но зато он мог не так страдать от жары, мог читать или даже спать, убаюканный равномерным покачиванием. Зато по вечерам, он вместе с охраной каравана, сидел у костра, слушал байки мукавима или записывал свои дневные впечатления.

Ложась спать, он окружал свои носилки верблюжьей верёвкой и рисовал потихоньку на земле оберегающий знак. Его он запомнил ещё со времён своего бегства из дома.

Однажды ночью, когда вой зверей раздавался почти рядом с его местом ночлега, маленький Абдул влез в узкую трещину между камнями и придвинул к входу костёр. В полночь он проснулся от странного гортанного пения и увидел, кружащиеся вокруг костра, чёрные фигуры в длинных плащах, с капюшонами, прячущими лица. Во тьме светились глаза какого-то зверя. Но он не подходил к краю освещённого круга. От теней исходила мощь, которую мальчик знал из своих снов. Один из них остановился и начертил в воздухе знак, который засветился зеленоватым светом. Костёр погас и фигуры исчезли.

Как ни трясся Абдул в темноте, но выбраться из щели он побоялся до утра. Никто его так и не побеспокоил, и на рассвете он решил, что если не сможет согреться, то просто умрёт. У кострища лежали три плаща. Он подцепил палкой один из них и оттуда выбралась струйка зеленоватого тумана. Знак висевший в воздухе оказался выбитым прямо в тверди скалы. И он его заучил.

Каким-то образом Абдул знал, что оберег защитит его от змей, насекомых и даже кочевников-бедуинов, грабящих караваны. Они не всегда нападали открыто, сражаясь со стражей. Иногда для них было проще прокрасться под покровом ночи и срезать у спящих пару кошелей или уволочь тюк товара. Его носилки и вьки с грузом, снимаемые с верблюдов на ночь, неизменно оставались нетронутыми к утру.

Последний день пути выдался трудным. С самого утра дул ветер из пустыни. Жаркий, иссушающий. Пришлось остановиться и переждать самое знойное время. В Медину караван прибыл затемно. Квадратная площадь караван-сарая с колодцем внутри заполнилась верблюдами и людьми. И, пока слуги определяли на ночлег верблюда и относили вещи в его комнату, Абдул присел на камень у колодца.

Он вздрогнул, когда возле него появилась женская фигура. Кажется её не замечал больше никто, кроме него. Она поманила его за собой и он, как привязанный безмолвно пошёл за ней. Выйдя за стены, укутанная в ткань до самых глаз, женщина засеменила в узкую улочку. Абдул шёл и понимал, что сам он ни за что не отыщет дороги назад.

Наконец в высокой глухой стене скрипнула низкая дверца и ему пришлось наклониться, чтоб войти.

Женщина ввела его в дом и усадила на подушки, потом сняла верхнюю накидку и Абдул оторопел от её красоты. Тонкая прозрачная рубаха ничего не скрывала. У неё была кожа цвета тёмного мёда и почти чёрные глаза, блестевшие в свете лампы. Волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам. Высокая, гибкая, почти его роста. Яркие чувственные губы с дерзким изгибом. А голос оказался глубоким, низким.

-Джинны послали меня за тобой,- сказала она наклонившись прямо к его лицу, так, что он почувствовал её дыхание на коже,- я дам тебе знание, а ты дашь мне силу. Она есть в тебе, а я могу получить её только через мужчину. Не бойся, энергия маджнуна восстановится в тебе, а я отблагодарю тебя любовью.

-А разве женщины тоже могут владеть силой?

-Конечно. Джины дают нам красоту, чтоб мы могли получить свою силу через соитие. Энергия Фаны не уходит в никуда. Если маг может собрать её через места силы, то мы можем взять свою толику через него. Мужчина ищет в силе власть над миром, женщина - власть над мужчиной. Сейчас в тебе скопилось столько энергии, что она может повредить твой мозг. Я слышала эту силу ещё за день до того, как ты появился в городе. Когда мой отец учил меня, он делился своей силой со мной.

-Но это не правильно.. Инцест..

-Замолчи. Мой отец только свершал ритуал, пока я не научилась чувствовать появление мага в Медине. Пророк Мухаммед возжелал жену своего приёмного сына и, хотя это было приравнено к инцесту и, кроме того она была его двоюродной сестрой, он изменил закон и вернул ему имя его родного отца и возлёг с возлюбленной, получив разрешение от имени Бога.

И колдунья иронично усмехнулась.

-Кто я, чтоб спорить с Богом?- сказал Абдул и потянул руку к животу женщины, просвечивающемуся сквозь прозрачную рубаху. Сила пронизала его тело, и он застонал, вспомнив магическое видение. Женщина освобождала его от оков одежды и условностей, а он познавал её и истину со всей страстью к непознанному прежде.

Его отсутствия в караван-сарае не заметили. Комната стояла пустой. Животным задавали корм. Девятнадцать дней незнакомка учила его магическим обрядам. А он читал ей стихи и делился силой. Женская магия была отлична от того, что он знал по книгам. И, хотя она была ближе к природной и могла управлять стихиями, но не требовала такой запредельной концентрации, как мужская, целью которой было перемещение между мирами и общение с Иными сущностями.

Женщинам с охотой повиновались джинны, поощряющие их шалости с ураганными ветрами и волнами-цунами. Мужчины же пытались поработить их, заставить трудиться, чтоб оставлять память по себе циклопическими сооружениями, добычей несметных богатств, созданием колдовских трактатов. Сущностей этих впускали в мир из-за грани недобрые колдуны для больших целей и платили за это дорого. Например, закапывая живьём в землю собственного ребёнка. Но рано или поздно энергия жертвы иссякала и огненные существа освобождались. Тогда ими пользовались другие маги.

На двадцатое утро он проснулся в караван-сарае, не помня как попал туда и где находится таинственный дом, в котором он провёл последнее время. Несколько дней он бродил по городу, то ли осматривая его, то ли разыскивая прекрасную колдунью. В конце концов Медина утомила его своей суматохой и толчеёй. И он снова нашёл попутчиков. На сей раз до Дамасска.

За то время пока он жил в Сане, родоначальника Омеядского халифата Муавию первого, правившего почти двадцать лет, сменила череда недолгих правителей. Его сын Язид пробыл у власти всего каких-то три года, малолетний Муавия второй и старик Мерван первый и того меньше, около года каждый. Сейчас в Дамасске власть взял Абдул-Малик ибн Мерван. Родом он был как раз из Медины. И планы имел весьма воинственные и реформистские. Смены власти происходили на фоне племенных и наследственных разногласий, восстаний и военных конфликтов.

Путешествие заняло более полутора месяцев. За это время Абдул, нагулявший в доме Масуда лёгкую полноту, похудел, подтянулся. Горячий ветер вытопил лишний жирок. В новом караване не удалось снять носилки. И Абдул взял несколько шуртуфов - грузовых верблюдов и нанял слугу, всю дорогу ведущего его связку и обихаживающего животных. На ночь он ставил для Абдула небольшой лёгкий шатёр. Иногда маг уставал от сидения в седле и проходил часть пути пешком.

Ещё в самом начале его пути из Саны, в сердце Абдула поселилась тревога. Он как будто и хотел посмотреть новые города, но что-то гнало его дальше. Кроме того в городах объединённых исламом, трудно было найти возможности для изучения альтернативных верований. Если и существовали учителя, то они не афишировали своих взглядов. А Абдул ещё не был так силён, чтоб найти людей силы самостоятельно, как нашла его Мединская колдунья. Дамаск поразил его. Он напоминал Абдулу срезанное дерево, где от пня и древних корней густо пошла молодая поросль. Но тревога его так усилилась, что он дал себе обещание вернуться сюда ещё раз, а сейчас, после небольшой передышки поспешить дальше, к местам, где он родился.

Он не смог найти попутчиков до горной деревни. Ему пришлось купить мула для груза и ещё одного для себя. Дорогу он находил по солнцу и звёздам, но чаще шёл по наитию и совсем не удивился, когда вышел к месту отмеченному знаком на скале.

В эту ночь он не мог заснуть. Свет костра давал возможность читать. Наконец Абдул отложил книгу. Всё прочитанное только утверждало его в мысли, что тайные знания передаются от народа к народу с глубокой древности. Как бы хотелось ему погрузиться в глубины времени и узнать о тех, кто жил прежде. Какие причины заставили их уйти и как сделать так, чтоб люди не повторили ошибок Предтеч. Или наоборот, достигли их могущества. Погибли наши предшественники или стали равными богам? Вот что хотелось знать магу.

Он учился технике медитации по книгам, но пробовал и различные растения, упоминаемые в трактатах. В медной плошке он сжёг сбор сухих трав и подышал дымом. Он поставил на валун кристалл горного хрусталя и сосредоточил взгляд на точке света, отражающейся в нём от костра. Сознание начало уплывать и он увидел свой дом. Вокруг было пусто. Даже животных не было видно.Над крышей висело зеленоватое туманное облако. Оно как будто стекало струйками по стенам. Маг почувствовал боль в костях и жар затопивший голову.

Очнулся он только с рассветом. Собирая вещи, он уже понимал, что не успевает. Что-то страшное случилось в доме.

Ему потребовалось полных три дня, чтоб добраться в селение. Вокруг его дома стояла толпа. Крыша уже просела от огня. Он рвался вверх сквозь обгоревшие балки.

Абдул бросился в толпу, но люди стояли плотно и оттолкнули его. В стороне стояла женщина и плакала.

-Что здесь случилось? Почему никто не тушит пожар?- закричал он.

-Они все заболели. Один за другим. Когда люди увидели их лица, им приказали не выходить из дома. Когда никто не вышел через две недели, дом подожгли, чтоб зараза не вырвалась в деревню.

-А что не так было с их лицами?- продолжал настаивать Абдул.

-Эй, ты кто такой, что тебе надо от моей матери?- заорал молодой парень с грубым темным лицом, обожжённым горным солнцем.

-Я их сын.. и брат..

-Иди отсюда по хорошему, их сын погиб давным-давно. Ты думаешь, если у тебя богатый халат, так ты можешь приставать к чужим женщинам? Нам здесь не нужно чужестранцев, которые лезут не в свои дела.

Абдул ещё раз обернулся в сторону догорающего дома.

-Я так и не вернулся к тебе, мама,..-прошептал он.

1 - 4 декабря 1967года Львов-село Борщовичи Западная Украина.
Геннадий Трофимович умел разговаривать с женщинами. Вне зависимости от их возраста. В село он приехал как писатель, который пишет книгу о войне. И не стал скрывать, что, как эпизод, его интересует судьба их соотечественника. Только говорить с ним не очень хотели. Не то чтоб совсем молчали, но соседки, к которым, в основном и обращался капитан, кроме стандартных фраз, ничем не порадовали.

Хороший, мол, был мальчик, вежливый, соседям помогал, хорошо учился. А, что он, тех же соседей за сотрудничество с националистами их же конторе и сдавал, про то они понятия не имеют. Поехал хлопчик в Москву, где-то там и работал. К родителям как-то приезжал, невесту показывал. И платье вспомнили и туфли, а про побег за границу ни-ни. Он же ж переводчиком где-то у дипломатов работал? Что-то, где-то, как-то..

С кем в деревне дружил Богдан, была ли у него девушка до того, как уехал, никто ни сном ни духом. Не вызывать же их с этим на допрос. То же самое скажут. Кто ещё больше замкнётся, а кто со страху напридумывает сплетен. Замучишься потом соседкам под юбки заглядывать.

Ещё перед отъездом, капитан нашёл в архиве доклад сотрудников, державших руку на пульсе дела Сташинского. И, хотя новый глава КГБ Андропов стал первым руководителем, осуждавшим точечные операции по уничтожению изменников, наблюдение за фигурантами велось. В докладе говорилось, что Инга Поль-Сташинская развелась с мужем ещё 23 июня 1964 года, а после исчезла в неизвестном направлении. Геннадий с гадливостью относился к наёмным убийцам, хотя понимал, что беглые агенты наносят ущерб разведке. Но что проку им мстить после того, как вред уже нанесён?

Он покопался ещё в отчётах самого Богдана. В истории с его браком, смертью первенца, которая ему самому показалась очень уж своевременной. Но приказов агентам об уничтожении младенца не обнаружил. Хотя Богдан с супругой, видимо, были в участии чекистов уверены, раз уж бежали, не похоронив сына.

Оставив неговорливых односельчан Сташинского, он уже под собственным именем съездил во Львов, к старшей сестре Богдана. Она никак не была связана с подпольем и никогда не вызывалась на допросы, как остальные члены семейства. Но и она ничего не добавила, кроме того, что видела брата в последний раз в 1961.

Сокурсники по Львовскому педагогическому вспомнили, что была у Богдана зазноба, но только одна девушка, по предъявленному фото, опознала повариху из ближайшей к институту столовой. Как звали женщину и что с ней случилось, капитан узнал в самом общепитовском заведении.

Звали её Оксана Садченко. Было ей 25 лет, когда она обратилась в больницу с обширным кровотечением, как сказали врачи, связанным с домашними родами. Спасти её не удалось. Куда пропал ребёнок мать не сказала. Через час после поступления в больницу умерла от потери крови.

Итак, Кирилов вполне мог предположить, что детдомовская медсестричка Олечка вполне могла быть внебрачной дочерью Сташинского, что косвенно подтверждает -разыскиваемым маньяком он тоже мог бы быть. Как она попала в Киевский детдом, следователя уже не интересовало. Скорее всего Сташинский сам увез и подбросил младенца в другом городе. Это, конечно не красило молодого отца, но и обьясняло за какие такие достоинства обратил внимание на юного безбилетника Сташинского бдительный чекист-вербовщик Ситниковский.

Каким бы белым и пушистым он не притворялся перед западными коллегами, а убивать людей лицом к лицу, глядя как они задыхаются от яда, совсем не так просто. Не верится что такой волчара вдруг стал овечкой, полюбив провинциальную немецкую парикмахершу. Которая ни интеллектом особым, ни красотой не выделялась. Скорее всего уже тогда у Сташинского была иная цель. Может быть та, которая обусловила цепочку московских смертей.

-Чтож, придётся вернуться к науке, и выяснить всё о книге, листок из которой был найден на месте убийства.

Руины Вавилона 693 год н.э.
-Я понимаю царя Александра..-прошептал Абдул, стоя у величественных руин. Я бы тоже хотел восстановить разрушенное. Увидеть такое во всём блеске, наполненным энергией жизни. Даже мёртвые камни здесь дышат силой. Представляю живыми эти храмы и башни. Не удивляюсь гордости жителей. За заносчивость перед богами и прокляты..

...Вавилон, краса царств, гордость халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра, не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем; не раскинет аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами; и страусы поселятся; и косматые будут скакать там. Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены - в увеселительных домах...

И вправду, зловещая тишина, только зверьё глупое шастает.. Абдул вступил в огромные врата и медленно пошёл по дороге вымощеной огромными плитами. Кое-где, под мусором, камнями и клочьями желтой сухой травы, виднелись выбитые письмена. Наклонившись, он очистил пятачок и прочёл имя Мардука. Он был так далёк от того мальчика, не умевшего сложить двух букв. Теперь он знал несколько языков. Ему захотелось окунуться в ауру этого места. Большой плоский камень позвал его к себе. Маг устроился для медитации и отрешился от лишних мыслей.

Он увидел процессию шествующую по этой дороге. Высокие мужчины в богатых одеждах, с крупными чертами лица и тёмными дерзкими глазами, женщины, выставляющие напоказ прекрасные тела и носилки с золотой статуей бога. У него был облик чудовища с телом львиным и головой драконьей. И рядом стоял жрец в золотой хламиде с окладистой бородой, уложенной рядками завитых колец. Толпа вливалась в храм по широкой лестнице с множеством ступеней. Когда на первую ступень вступили несущие статую, над ней образовалось облако зелёного тумана и в нём проступил истинный лик бога. Он был хорошо знаком Абдулу.

Какими бы не представляли себе богов люди, они все имели одну сущность. Все верования исходили из предшествующих и только уйдя в глубокую древность можно понять истоки истинной силы.

Буквально кожей, Абдул почувствовал присутствие чужой магии. Он выпал из видения неожиданно. Тело его сотрясалось и слабость сковывала руки и ноги.

Напротив его камня стоял человек в запылённой одежде, с простым деревянным посохом, грубо очищенным от коры ножом.

-Я Яктхуб, суффийский маг. Ты позвал меня?

-Я не знаю,..кажется,.. нет. Но я ещё не слишком сведущ в путях.

-А хотел бы выучиться..

-Я люблю учиться.

-Я могу взять тебя в ученики, но у тебя немного времени.

-Почему?

-Я скажу тебе, когда будешь готов. Но в тебе таится недавнюю боль. Она может помешать тебе. Всё, что случилось с тобой должно было произойти. В конце обучения я объясню тебе почему.

Абдул оглянулся на руины храма и ворот. На миг ему показалось, что он видит их такими какие они были несколько минут назад, в его мыслях. Голубые и золотые.. И над всем этим местом громадное зеленоватое существо, клубящееся, меняющее форму и тем не менее остающееся неизменным.

-Пойдём. Здесь нельзя оставаться долго. Время может поглотить тебя. Таково проклятие этих стен, что выйти за них не могут те, что пропитаны энергией этого города. Они остаются тут навсегда и теряются в реальностях.

Абдул поспешно спустился с камня, и две фигуры, чем-то неуловимо схожие, двинулись к выходу из каменного логова мёртвых душ, заключённых в этих стенах, за то, что почитали себя чуть ли не равными богам.

Москва 5 декабря 1967 года.
-Мне важна каждая мелочь, которую можно найти об этой проклятой книге,- хмурился капитан,- если до конца года я не найду этого человека, то получу неприятностей больше, чем после череды его убийств. Особенно, если я прав по поводу подозреваемого. Если мысль о том, что это именно он может быть в Москве, да ещё и устроил здесь резню, по каким-то, только ему известным, резонам застрянет в голове моего начальства.. А мы не можем его найти.. Это прямая профнепригодность. Тут не только моя голова может слететь.

-Ну, из всего того, что я рассказал тебе об Некрономиконе, сейчас нужно вычленить то, что ты можешь использовать в расследовании.

-Профессор, мы не всегда знаем, что окажется важным. Иногда мелочь, на первый взгляд, может послужить ниточкой, за которой потянется весь клубок.

-Геннадий, я это понимаю, но считаю, что стоит сначала воспользоваться тем, что даст наибольшие шансы. Давайте попробуем систематезировать всю эту гору легенд, предположений и загадок. Вот, например, содержание книги скажет нам о цели её использования. Это первый и самый очевидный вывод.

То, как книга попала к убийце, может открыть нам неизвестные связи и события из прошлого этого человека. А значит?..

-Поможет его отыскать. Возможно..

-Правильно. А есть ещё сами убийства. Допустим, что человек, как я понял создающий новую копию книги, как мне ни странно об этом говорить, действительно верит в магию. В данном случае мы знаем, что в содержании книги присутствует история странствий автора, его поисков истины, как он считал. Далее следует описание его виденья мира, существ силы, его населяющих. Богов или древних Предтеч человеческой расы. Ну и гримуар заклятий и ритуалов для их вызова. С целью получить знания, силу или помощь. Это уже не суть важно..

-А что в наше время есть сила, профессор? Это деньги плюс информация. Ты же не настолько наивен, чтоб полагать, что это какое-то сверхмощное оружие, про магию я вообще молчу. Один человек с мощным оружием, может уничтожить мир полностью, включая себя любимого. Я не думаю, что это является целью преступника. Но иначе, его просто уничтожат. В максимально серьёзном случае, положат, как в прошлой войне ещё сто миллионов баранов. Простите профессор, мой цинизм, но вы понимаете, что перед умным человеком расшаркиваться бессмысленно.

Если этот псих верит, что его защитит волшебное оружие или магия, то, рано или поздно, он совсем сорвётся с катушек и мы его возьмём. А в божественное заступничество или армию демонов за плечами, я, простите, не верю.

-Я согласен, Геночка. Один в поле не воин. Продажа какого-то супероружия или технологии, без того, чтоб об этом не стало известно какой-нибудь из спецслужб, невозможно. А уж дальше, через кротов, которых запускают рыть все у всех, информация разойдётся как круги по воде. И на продавце повиснет большая мишень.

-Если это тот человек, которого подозреваю я, он не может этого не знать.

-А что, он имеет отношение к спецслужбам?

Геннадий Трофимович тяжёлым взглядом посмотрел на профессора и тот побледнел.

-Я не из любопытства спрашиваю, ты же понимаешь..

-Ладно, профессор, спрашивать лишнее тоже не нужно. Мишени на спине и за меньшее растут.

-Я просто хочу сказать, что есть вещь, которую человек, обученный конспирации, скрыть может, не слишком себя ограничивая. Это деньги. Во всех упоминаиях об Абдуле-аль-Хазреде, говорится, что он побывал, например, в подземельях Мемфиса. Что вошёл туда, зная как открыть запечатанный ход под Сфинксом. А уж сколько легенд, что хранят они не только древние знания, но и несметные богатства, я даже не посчитаю.

-Ну, предположим, цель преступника деньги. Давайте тогда, по этому же методу.. зачем он создаёт новую копию книги и что ему для этого может понадобиться? Зная это, можем предположить следующий ход убийцы.

-Вообще-то чернокнижие, всякие там гримуары, писались, по всем сказочным правилам, человеческой кровью, иногда, для особо изобретательных, на коже девственниц.

-Ну да, ну да.. Такое количество кожи девственниц могли собрать разве что по гитлеровским концлагерям.. Судя по тому, что уликой был лист бумаги, ручной работы правда, запасников СС наш фигурант не обнаружил.

Поглядев на ещё больше побледневшего профессора, капитан усмехнулся.

-Просто есть свидетельства, что гитлеровцы действительно сделали копию на коже заключённых..

-Кажется, я превысил дозу допустимого для вас цинизма, профессор. Простите. Шутка была плохого толка. Вернёмся к нашим баранам. При написании действительно использовалась человеческая кровь. Но кровь достать можно, не убивая людей. Зачем привлекать к себе внимание властей, если у тебя есть в кругу знакомых хирургическая медсестра? А даже, если бы и не было. Гораздо легче просто купить кровь. Для этого можно придумать вполне приличные цели. В крайнем случае, человек продающий её, может списать такое желание на странности покупателя, на болезнь, подпольный аборт, наконец. С уменьшением роли церкви, это перестало быть преступлением в глазах обывателя. Опять же, если человек покупает кровь, значит не хочет добывать её преступным путём.. Продавец легко оправдает свою жадность.

-Допустим. Но есть ещё какие-то ритуалы для магических артефактов. В них вливают силы. Им добывают духов-хранителей. Да мало ли.. Подумай об этом. Я тоже поинтересуюсь. А вот историю появления переводов книги Аль Азиф я просто законспектировал. Могу зачитать.

...арабская копия книги была сделана практически сразу после написания. Тоесть в конце седьмого века. Кто её делал упоминаний нет. И куда пропали оба экземпляра неизвестно. Ни в одной из арабских, египетских и индийских библиотек их не обнаружили. Позже был сделан греческий перевод. Приблизительно в десятом веке византийским учёным Теодоом Филетом, тогда же он получил общеизвестное имя Некрономикон, вместо Аль-Азиф. По приказу патриарха Константинополя Михаила против Теодора начались гонения, а манускрипты с переводами были сожжены. Однако несколько экземпляров сохранились и разошлись по миру.

Латинский перевод был сделан в 1487 году. Сделал его доминиканский монах Олаус Вормиус. Этот немец был секретарём самого Томаса де Торквемады, Великого Инквизитора Испанского. Скорее всего в Испании она оказалась с маврами. А в руки инквизиции попала во времена принудительного новообращения в католичество.

Эта книга наверняка оказала на переводчика сильное впечатление, поскольку в конце концов он был сожжен по обвинению в ереси после того, как послал экземпляр "Некрономикона" Иоганну Тритейму, аббату Спангейма (более известным под именем "Тритемий"); в сопроводительном письме содержалась подробная и весьма богохульная интерпретация нескольких фрагментов Книги Бытия. Практически все экземпляры перевода Вормиуса были сожжены вместе с ним, хотя мы не можем избавиться от подозрения, что по меньшей мере одна копия должна была сохраниться в библиотеке Ватикана.
Почти сто лет спустя, в 1586 году, экземпляр латинского перевода Вормиуса внезапно обнаружился в Праге. Доктор Джон Ди, знаменитый английский алхимик, находился в то время со своим помощником Эдвардом Келли при дворе императора Рудольфа II, обсуждая с ним планы по добыче алхимического золота. Келли купил этот экземпляр у так называемого "Черного Рабби" - каббалиста Якоба Елиезера, который бежал в Прагу из Италии после того, как его обвинили в занятиях некромантией. В те времена в Прагу стекалось множество магов, алхимиков и шарлатанов всякого рода, поскольку Рудольф покровительствовал адептам тайных наук. Едва ли можно представить себе другое место в Европе, более подходящее для очередного появления на свет текста "Некрономикона".
"Некрономикон" произвел на Келли заметное влияние: характер его видений в магическом кристалле изменился и привел к необычным явлениям, из-за которых в доме Ди воцарился ужас; Кроули интерпретирует это как первую неудачную попытку избранного сообщества людей установить контакт с сущностями "Книги Закона". Вскоре после этого Келли расстался с Ди. Ди перевел "Некрономикон" на английский язык, но этот перевод так и не был опубликован: рукопись попала в коллекцию Элиаса Ашмола, а затем - в библиотеку Бодлея в Оксфорде.

Говорят, что с XVII века в мире всегда остается одно и то же количество копий этой загадочной книги. Как бы ни старались последователи традиционных религиозных организаций уничтожить 'Некрономикон', в мире постоянно вращается 96 рукописных копий. Однако лишь семь из них имеют реальную ценность, то есть могут служить вратами в другие измерения, - три на арабском языке, одна на греческом, две на латыни и одна на английском (та, что вышла из-под пера Джона Ди). Фаворит королевы Елизаветы Английской, один из величайших ученых XVI века, он был алхимик, маг и чародей.

Но нас более интересует то, что перед войной любовь Гитлера к мистике и всяческим тайным знаниям привела к тому, что все известные копии были похищены, кроме Оксфордского варианта, который был спрятан в хранилище, вместе с королевскими драгоценностями.

-Так, и что это нам даёт?

-Ну, как же? Мы имеем список с латинского варианта. Упоминался перевод, принадлежавший Ватикану. Значит надо искать пересечения лиц близких к следствию с возможностью её скопировать. Один из трудов Вормиуса не попал инквизиции в лапы. Он же после всплыл в Праге. Конечно есть возможность, что он не был единственным. Хотя служители инквизиции, говоря твоим же языком, люди основательные и информацию добывать умели. В общем, попробуй поискать пока в этих направлениях, а после вернёмся к этому разговору. И, знаешь ещё что.. Такие книги всегда оставляют отпечатки на личностях, которые их используют. На всех пересечениях фигурантов ищи сплетни и слухи о странных событиях, колдунах и проклятиях. Об изменении личности, сумасшествиях и нежданных смертях.

-Чего-чего смертей уже хватает. Боюсь, если я зароюсь в прошлое, на меня свалится такое количество скелетов, что мне хватит на собственный мавзолей.

Вавилон-Аравия-Мемфис 893-896 годы н.э.
Наконец он был там, где ему хотелось быть и делал то, что хотел. Кому-то другому сухая степь с жёсткой травой и верблюжьей колючкой, красноватая пустыня с мелким въедливым песком, показались бы самыми ужасными местами. Но для Абдула эти неприветливые плоскогорья и пустоши с невысокими горами на горизонте и садящимся прямо в ладони солнцем, были близки по состоянию одиночества и близости с Великой пустотой.

Он изучал наконец слова силы. Впитывал знание, которое давал ему новый учитель как песок этой пустыни. Иногда казалось, что его бескрайние просторы могут впитать океан. Люди, кочевые племена со стадами изнурённых животных, и жители оазисов, точечек воды, окружённых маленьким зелёным пятнышком на широком лице пустыни, сторонились их.

Яктхуб знал некоторых из них и даже помогал иногда, но маг, существо одержимое джинном, а то и чёрным демоном - лучше держаться от него подальше. Присутствию рядом с ним Абдула никто не удивлялся.

-Подумаешь, маг взял ещё одного ученика. Куда девались предыдущие? Да кому какое дело.. Может сгинули в красных песках, может пожрали их собственные демоны.. Надо кормить скот, растить детей. Вот теперь у нас есть Аллах и он защитит наши семьи и скот от всякого зла. Склони голову в молитве и будь покорен. А старые боги, которые по прежнему прячутся в тюках и довольствуются кровью и жиром, которыми бедуин смажет им губы, когда режет овцу или молоком, которым поделится с ними его жена после дойки верблюдицы, не обидятся и поделятся небом над головой. Ведь для богов хуже всего забвение.

Впервые Абдул увидел Город Колонн во сне. Теперь он не боялся своих снов. Он знал, что места, его ночных визитов так же реальны, как те, которые он видит при свете солнца. Только реальность эта Другая. И живут в ней Другие. Те, которые были предками людей, но которых они позабыли настолько давно, что уже считают сказкой, выдумкой, фантазией.. А они тут, рядом, за туманной дымкой, через которую может пройти тот, кто знает как. Яктхуб учит его. Но пока он может приходить в места, где теперь живут Предтечи только по ночам. Днём, во время длительных медитаций, они с учителем видят эти места, но войти туда телесно, Абдулу всё ещё не удаётся.

-Потерпи,- утешает его учитель,- скоро ты будешь готов.

Руб-аль-Кхали.. Середина пустой луны. Вокруг только песок. Уже два года, как они учатся у этой пустыни тишине, одиночеству и сосредоточению. Сегодня он научился у старого мага звать воду. Всё чаще у того не хватало на это сил. Яктхуб сильно сдал за последний месяц. Вечером он позвал к себе ученика.

-Ты готов, только ещё боишься в это поверить. Скоро меня не станет. Я уйду в Ирэм и останусь там навсегда. Ты хотел знать что случилось с твоей семьёй.. Их взяли Другие. Ты принадлежал им с детства. Поэтому они приходили к тебе во снах. А твоя семья держала тебя в этом мире. Все, кто наделён силой, жертвуют этой связью рано или поздно. Твоё время пришло. Ирэм позвал тебя, но взял свою плату.

Сегодня ночью я отправлюсь в путь. Ты пойдёшь сопроводить меня. Только я останусь, а ты вернёшься. Уйти совсем тебе ещё рано. Ты ещё не завершил земной Круг. Помни об этом. Ты сможешь вернуться. А иначе навсегда останешься в тумане Междумирья.

Небо над пустыней напомнило ему ту ночь на корабле, когда он был ещё ребёнком. Те же звёзды и та же колкая хрустящая глубина. Только вокруг не вода, а песок. Он вездесущ как любое проявление жизни. Тело привыкло к его присутствию в каждой складке. Голова Яктхуба лежит у него на коленях. Ноги вытянуты на юг. Глаза у обоих закрыты. По лицу уходящего мага бежит скорпион. Но их обоих уже нет здесь. Они стоят на площади и вокруг высоко в зеленоватый туман поднимаются тысячи стройных колонн.

Сначала приходят Другие. Привычно огромные. Но теперь клубящийся туман обретает упругость, в нём светятся ярко-зелёные искры энергии. Он чувствует прикосновения их конечностей и по телу разливается сила. Обернувшись, Абдул встречается взглядом с учителем. Тот прочно стоит на ногах. Его лицо светится и кажется заметно помолодевшим. Из-за каменных стволов выступают новые фигуры. Их множество. Среди них сёстры, отец, мама.

-Я пришёл, я вернулся, мама,- кричит, забывшись, маг..

Но она качает головой и Яктхуб качает головой тоже. Он вливается в толпу и она затягивается туманом. А Древние ведут его ещё дальше. Здесь нет ничего. Даже тумана нет. И времени.. Только песчинки под одеждой зовут его в жизнь. И он позволяет им растереть до крови складки кожи. И просыпается.. нет.. возникает в море песка. На коленях лежит голова мёртвого учителя. Кожа на ней высохла, как и, цепляющееся за складки головной повязки, насекомое.

-Сколько я пробыл здесь?- Абдул с трудом разгибает затёкшие ноги и падает от скрутившей его судороги. Хватая воздух ртом, он успокаивает дыхание. Во рту сухо. Язык шершав, как камень. Из последних сил он зовёт воду. Напившись, поднимается и идёт на север. За его спиной пробуждается порыв ветра. Сворачивается в тугую спираль, поднимая облако красной пыли. Кружась на месте, маленький смерч засыпает тело Яктхуба и оно исчезает под грудой песка. Как исчез здесь когда-то Город Тысячи Колонн. Вместе с дворцами, башнями и выстроившими их гигантами..

Москва 12 декабря 1967 года.
-Мне попалась прелюбопытная история. Хоть книгу пиши.

Геннадий расхаживал по кабинету, ожидая пока профессор отдышится после подъёма по лестнице их дома. Потолки были высокие. По три с половиной метра. Добротная квартира. Его визави такой похвастать не мог. Тут сложились все факторы. И дедово генеральство, и отцовское профессорство да и его работа не из последних. Капитан за чинами не слишком гнался. Но и не был бессеребренником. Однако он мог себе позволить выбрать дела, которые для него были интересны.

-Я, как мы и решили, закопался в прошлом всех наших покойников и получилась у меня такая закономерность. Вся эта группа очень кровавых убийств с вырезанием таинственных знаков на телах, касается приблизительно одного психотипа. Такие люди обычно попадают под влияние всяких мошенников и в глупые оккультные группы, со столоверчениями, пророками, скитами и прочим религиозным опиумом. Они одиноки, рано потеряли родителей, и с личной жизнью не в ладах. То ли собой нехороши, то ли не слишком умны и не имеют опыта в отношениях. Некоторые и любимых своих тоже лишились.

Не слишком интересно .. с точки зрения перспективы расследования. Мы уже предположили, что их использовали, скорее всего, для переписывания нового экземпляра книги. И по окончании задания убили, с соблюдением какого-то ритуала. Даже вникать в это не желаю.

А вот вторая группа - это то, что всегда даёт надежду на результат. Жертвы ошибок преступника. Соседка - очевидно, что-то знала или видела преступника в лицо. Ранение оперативника - чистая необходимость, он просто мешал уйти с места преступления. Убийства торопливые, вполне возможно наши эксперты ещё не обратили внимания на какие-то детали и всё сложится, когда наберётся рабочая масса материалов.

Убийство следователя, уже даёт вопрос. Понятно, что охотился убийца за листом из книги. Видимо, нужен был именно этот, написать новый не годилось. Тут снова просматривается связь с ритуалом. Может каждый из них должен был в какой-то срок сделать свою часть работы, а его смерть это завершающая стадия. То ли вливание силы в заклинания гримуара, то ли превращение жертвы в духа-хранителя книги. Неясно другое. Откуда преступник узнал, что следователь встречается со священником? Ведь он должен был знать когда встреча и где. А ещё, что искомый лист, в оригинале, будет у Черевкина на руках.

Ну это я пока отложу в сторонку, поскольку ведёт эта ниточка либо в милицию, либо к нам в контору. И тут ваша помощь, профессор, мне не понадобится.

Но, вот биография убитого священника вывела меня ещё в революционные годы. Его дело, как вы понимаете у нас есть. И очень подробное. Не простая семейная история оказалась у пана Зденека. Отец его имел брата-близнеца. Дед - поляк приехал в Латвию из Польши по торговым делам, но.. как говорится, влюбился, женился, да там и остался. Детишки родились. А в революцию разошлись братья по понятиям. Оба в латышских стрелках оказались. Только один в красных, а другой в белых. И, нужно сказать, как это бывает частенько, близнецы были только лицом и схожи. Характерами отличались разительно. Ян - спокойный, искренний и открытый, а Стефан - скрытный, жестокий и лживый. И, хотя он был младше всего на десятка полтора минут, мать относилась к нему, как к младшему. Баловала больше. Да и его умелой лжи верила свято.

Во время немецкой оккупации, в первую мировую, семья оказалась на Украине. В 1916 младший сбежал. Авантюрист и любитель приключений - он заинтересовался революционными идеями. Хотя, по моему мнению, он воспринимал их извращённо. А именно как возможность быстрого обогащения, прикрытого насилием и беспорядком. Что скрывать, эти недостатки сопутствуют любой революции.

Отец нашего священника сначала попытался избежать участия в гражданской войне, он продолжал заниматься торговлей, но вскоре родителей арестовали, как вражеский элемент, имущество экспроприировали. Они остались живы чудом. Один из их знакомых собирался к дальней родне в Челябинск и пригласил их переехать, опасаясь дальнейших преследований. По дороге обе семьи подхватили испанку. Выжил только Ян. Он появился в Троицке, тощий, со впавшими глазами. И завербовался в Латышский батальон под командование Дарзана.

Воевали вместе с Чехословацким корпусом, после на кораблях союзников вернулись в Латвию. Но пан Качинский в Риге не остался а эмигрировал в Польшу.

А вот Стефан попал под крылышко небезызвестного у нас в конторе Антона Лелапша. Вместе брали Зимний. Вместе попали на службу в ПетроЧК. Потом их пути разошлись. Лелапш перебрался к знакомым землякам в Нижний. А Качинский остался в Петрограде. Впрочем имя тогда у него было другое. Очень много за ним в Черезвычайке трупов осталось. Поскольку работал он в дознании.

Вы вот в прошлый раз на колдунов и прочую подобную ерунду внимание обратить предлагали.. Так вот пересёкся наш Стефанек с управляющим дома Юсуповых на допросе. Тогда всё клады в их домах искали. Ну и перестарался в усердии наш чекист. Григорий Бужинский на допросе умер. По протоколу - без покаяния и признания. Но то по протоколу. А может сказал последнее слово?

Семья Юсуповых всегда была окружена тайной. Феликс Юсупов был весьма не равнодушен к оккультизму. Да и история эта тёмная с убийством Распутина совсем не однозначна. Никто так и не добрался до реальных истоков ненависти князя к старцу. Может где-то в этих дебрях и возникла наша книга?

-Вполне возможно,- профессор улыбнулся,- вообще в семействе Юсуповых вполне могли побывать и два варианта книги. Арабский и латинский. Ведь родословную князья начали от Абу-Бекира. Тестя пророка Мухамеда. Первого из правоверных халифов. Правда тогда книга ещё написана не была. Но после её написания вполне могла попасть в библиотеку какого-то из Омейядских халифов. А от них, через Ногайскую орду оказаться у дочери хана Юсуфа, которую тоже считали колдуньей.

Кто знает, чьё проклятье косило род Юсуповых? Самого пророка, оскорблённого отречением правоверных?.. Или колдуньи Сююмбике, которую с двенадцати лет, продавали в жёны по политической необходимости русского царя..

При взятии Казани книга вполне могла достаться Ивану Грозному. После чего попасть к колдуну Брюсу и быть спрятаной под Сухаревой башней. А могла оказаться в подвалах Юсуповского дворца.

Профессор покопался в своих заметках и прочёл: "По легенде, на его месте стояли в XVI веке палаты, в которых Иван Грозный отдыхал во время соколиной охоты, мучил узников и предавался самобичеванию. Отсюда же расходилась по Москве сеть подземных ходов, позволявшая царю появляться в разных частях города, наводя ужас на подданных."

Ведь наличие у Брюса Чёрной книги в народе комментировали такой легендой: "..один араб за великие грехи свои взят был в плен праведным царем и заключен в медную башню. Но Дьявол полюбил араба, научил араба, как достать книгу. Чарами колдовскими сожжен был праведный город, погиб праведный царь и все его христолюбивое воинство, и вышел тот самый араб из медной башни, спустился на дно морское и достал со дна морского черную книгу.. "

-Допустим, что это могло касаться арабского варианта. Но всё это только предположения. Причём с очень с большими натяжками.. А что с латинским вариантом?

-Ну, тут, мне кажется возможностей даже больше. Погодите, сейчас поищу выписку. Профессор отложил в сторону стопочку листков и выбрал нужный.

...Николай Борисович Юсупов (1751-1831) - блистательный вельможа 'золотого века Екатерины' и один из ее многочисленных фаворитов, а возможно, некоторое время и любовник. Приобретал лучшие произведения искусства для России и параллельно для себя. Например, в Италии он убедил папу римского Пия VI дать разрешение на полное копирование в Ватикане знаменитых лоджий Рафаэля. А ведь есть свидетельства, что латинский вариант книги хранился в Ватикане. Вполне возможно, что он получил шанс копировать и её.

-Это тоже только возможность. Но.. вполне сопрягающаяся с нашей историей.

-Итак, если мы считаем, что Некрономикон попал к дяде убитого священника Стефану Качинскому, по наводке дворецкого князя Юсупова, замученного им на допросе. Для этого он должен был, всего то, отыскать Юсуповский клад.. Но как гримуар попал к Сташинскому?

-А вот этому у меня объяснение есть. Но, простите, профессор, я не могу делиться с вами секретными документами. У моей работы своя специфика.

Домработница Наташа подала чай со свежими ватрушками и они уселись полудничать. Еда не мешала Геннадию продолжать развивать версию. Только вчера он закончил с документами, касавшимися авантюриста Стефана, выродка из семейства Качинских. Даже работая на госбезопасность, следователь на дух не переносил палачей.

В 1922 году, когда ВЧК реорганизовали в ОГПУ, Качинский устроился в отдел по борьбе с контрабандой и предотвращения переходов советских граждан за рубеж.

В тридцать четвёртом, когда образовался НКВД, Качинский нашёл тёплое местечко в таможне порта. И, хотя он и там, судя по всему, себя не обидел, но работал осторожно, не жадничал.

И всё же во время блокады, он попался на карандаш одному принципиальному сотруднику. Тогда выявляли продуктовых спекулянтов и изготовителей фальшивых карточек. Попался Стефан довольно глупо. Раскулачил одного заведующего продуктовым ларьком, всего на несколько золотых колечек, а тот оказался внештатным работником. Или, что правильнее, штатным стукачом.

Доказать ничего не смогли. Было слово лавочника, против работника органов. Да и тот сотрудник, что дело поднял, был слишком угловат и многим неудобен. Скандал замяли, но след в документах остался.

К сорок четвёртому НКГБ понадобились законспирированные агенты для долговременной работы в будущей "освобождённой Европе". Когда искали нужные кадры, стали внимательно просматривать дела сотрудников и обнаружилось, что Качинский взял русское имя по совету Лелапша. Сделав Стефану новые документы, прежние удостоверения тот всё же оставил в личном деле. Даже его сотрудники знали только псевдоним, который он носил со времён своего поступления в ЧК.

Поговорив со Стефаном. который, впрочем, не горел желанием подвергать себя опасности законспирированного агента, начальство всё же решило, что, для работы в Польше, более подходящего человека найти трудно. Качинский знал латышский, польский и немецкий. Следы его брата обнаружили в Польше. Он служил священником, и оккупацию пережил, находясь в небольшом городке под Краковом. А сейчас перебрался в сам Краков, практически не пострадавший в военные годы. Ян серьёзно страдал от болезни сердца. И ему нужно было находится поближе к лечебным заведениям.

Его сын Зденек, по рекомендации отца, поступил в духовную семинарию, начавшую подпольное обучение под руководством архиепископа Адама Сапеги.

Профессор ушёл сразу после полудника. И всё это время дулся, как несправедливо наказанный ребёнок. Видимо, всё же обиделся, что не услышал продолжения истории. Но сказать ничего не сказал. Оставил на комоде свои выписки и откланялся. Капитан понимал его обиду. Следствие и исследования, слова имеющие общий корень. Учёный и следователь по духу близки. И те и другие ищут версии-следы, ведущие к выявлению истины.

Капитан прилёг на диванчик с историей князей Юсуповых. На самом деле, это их проклятие - интересная тенденция. Ведь и вправду, из всех рожденных в одном поколении Юсуповых, до двадцати шести лет доживал лишь один, и продолжилось это вплоть до полного уничтожения рода. Даже, когда перестали рождаться сыновья, которых, как продолжателей фамилии, считалось проклятие касается в первую очередь, оно перешло на женщин. И, фактически, уже роду Сумароковых-Эльстонов было позволено сохранить прославленную фамилию царской родни.

А может у красавчика Феликса, до безумия желавшего колдовской силы, и вышел конфликт с записным волшебным старцем российской императрицы, потому как не захотел тот учить его как силой книги воспользоваться?..

Он отложил профессорский конспект. Его мысли снова переметнулись на историю священника.

Разведчик Стефан Качинский вместе с раненными солдатами лежал в центральной больнице Кракова. После освобождения города, в январе сорок пятого, некоторые палаты отдали для солдат, раненных в боях за город. Часть больных попросили выздороветь и отправили по домам. Эта мера не коснулась Яна Качинского, оправляющегося от сердечного приступа. Там и встретились "совершенно случайно" разделённые на многие годы близнецы.

Ян рассказал, что после эмиграции закончил духовную семинарию и служил священником, а теперь сын, слава Всевышнему, пошёл по его пути. Стефан поведал свою легенду. Якобы, после побега из родительского дома, быстро лишился революционных иллюзий, но жизнь сложилась так, что намыкался он предостаточно. Работал где придётся, пока не установился какой-никакой порядок в стране и он, благодаря своему знанию языков, устроился простым учителем и проработал до войны, пока не был мобилизован, как переводчик при штабе. Всю войну как-то обходилось, а тут схватил шальную пулю. Ранение не тяжёлое, но в армию ему возвращаться очень не хочется. И уж как он рад найти семью, прожив всю жизнь одиночкой.

Яна больше всего волновало что будет теперь с Польшей под Советами. А Стефан открыто радовался, строя планы, что именно теперь, под Советами, возможно ему позволят остаться с семьёй и, что он немедленно подаст просьбу штабному руководству. В тот же день он познакомился с племянником.

Конечно же он это разрешение получил. Легализовался и дожил до пятдесят четвёртого, работая переводчиком.

Капитан прикрыл глаза и задумался. Он сам не заметил как задремал. Ему снился странный сон.

Вылизанная квартирка с минимумом вещей. Но каждая из них, даже кажущаяся простой, понимающему человеку скажет многое. Вещи дорогие, добротные, подобранные для удобства и со вкусом. Мужчина лет пятидесяти с хвостиком сидит за столом и укладывает в нумизматический альбом золотые монеты. От этого занятия его отрывает неожиданный звонок. Мужчина судорожно хватает кляссер и засовывает его в сейф в стене. Там лежит большая шкатулка и старинная книга. Опустив ковёр мужчина торопливо вешает на него две кривые арабские сабли крест накрест и спешит к двери.

Гость, ещё совсем молодой парень, довольно красивый. Только его глаза, цвета окислившейся свинцовой пули, обдают внезапным холодом. Он бесстрастно произносит ничего не значащую фразу содержащую приветы от какого-то "дядюшки". Судя по лицу хозяина, этот дядюшка его никак не волнует, но он проворно отступает в сторону и подчёркнуто эмоционально радуется посетителю.

Геннадию это лицо уже набило оскомину за последние недели. Теперь оно явилось в его сон, что вызвало жуткое раздражение. И даже желание проснуться. Он перевернулся во сне и с удивлением понял, что видит как Богдан Сташинский, а он и был этим гостем исподлобья следит за хозяином дома. Тот читает письмо, написанное на папиросной бумаге. Тут же на столе открытый портсигар со стопочкой таких же листочков и маленьким мешочком душистого табака.

Видимо хозяину нужно оставить гостя в доме одного, чтоб выполнить приказ переданный через пришедшую шифровку. Хозяин просит гостя быть как дома, но от того не ускользает тревожный короткий взгляд, брошенный в сторону редкого персидского ковра с восточными зданиями и примитивной жанровой сценой в центре.

Богдан делает вид, что разглядывает свои ботинки и бесстрастно благодарит. Но, как только хозяин дома, в котором капитан без труда узнаёт Стефана Качинского, исчезает за толстой резной дверью, он поднимается и следит из-за занавески за уходящим. А потом решительно приподнимает ковёр.

Сташинского всегда считали милым парнем. Даже соседи, уже знавшие о судьбе, уничтоженных с его лёгкой руки, односельчан, говоря о нём с Геннадием, как будто не верили ни в его подлость, ни в предательство.. Он умел быть приветливым, разумным в меру, чтоб не обидеть собеседника. Даже с детьми, чувствующими подвох лучше взрослых, прекрасно ладил и пытался делать карьеру учителя. Он умел убедить себя, что искренне любит родителей, детей, женщин. А так же Родину, власти и партию. Но на самом деле он любил только одного человека в этом мире. Себя..

И, когда, по случайности, он угодил в малоприятную зависимость от госбезопасности, то поставил себе цель, вырваться и уйти за рубеж, где его не достанут. Он всегда мечтал о богатстве и власти. Дом, полный дорогих вещей, вызвал в нём зависть. Он чувствовал как что-то властно зовёт его. И он пошёл на зов.

Зденек шёл к дяде и нёс коробку любимых им конфет Птичье молоко. И не какую-то жалкую подделку, а исконной марки - шоколадной фабрики Яна Веделя. У дяди сегодня именины. А он единственный его живой родственник. Хоть он не признавался самому себе, что отчего-то не любит дядюшку, но у него самого других родственников тоже не появится, поскольку он всё же католический священник.. Сердцу говорят не прикажешь, но правила хорошего тона тоже ведь никто не отменял.

Поднимаясь по лестнице, он столкнулся с торопливо припрыгивающим молодым человеком. Тот даже пытался что-то фальшиво насвистывать. Но, мельком брошенный в его лицо взгляд, чуть не заставил его осенить себя крестом. На него глянули две мутные буркалки. Такие глаза очень подходят Дьяволу..

Он звонил у дядиной двери много раз, зная, что тот ожидает его прихода сегодня. Но звонок противно верещал в пустой квартире. Через некоторое время Зденеку сообщат представители польской правоохраны, что дядя погиб в результате банального уличного ограбления, совсем недалеко от своего дома..

Мемфис плато Гизы 698 год н.э.
Два года, после смерти учителя, Абдул мерял ногами земли, завоёванные приверженцами пророка для своего единого бога. Он думал о том, что единый бог потому и един, что должен объединять, а не разъединять людей.

Вера, насаждаемая насилием, уничтожает множество знаний. Всё, что не согласуется со словом пророка - в огонь! Абдул был не согласен с этим. Каждое новое учение строится на предыдущих. Великие цивилизации прошлого сохраняли свою мудрость, накопленную веками в тайных кладах, вместе с произведениями искуссных мастеров. Знания - такое же богатство нации, как золотые статуи богов и драгоценные украшения царских домов.

Он встречал мудрых людей на своём пути. Но основная масса заботилась лишь о хлебе насущном и продолжении рода. Мало кто хотел потратить свою жизнь, чтоб отыскать истину. Ведь истина это не что-то, что можно потрогать, а жизнь, как ни крути одна. Сколько не твердят о загробном мире простому человеку, а сомнения всё равно присутствуют. Никто ведь ещё не вернулся рассказать. Даже пророк.

Абдул шёл туда, где время затвердело и упало в песок каменными пирамидами. В Древний Мемфис. На плато Гизы, где чудище-сфинкс охраняет тайны, доступные избранным. Тем, кто способен увидеть и отворить дверь в другое измерение, а не просто в лабиринт тёмных каменных тоннелей. Конечно, там тоже множество интересного и ценного, но есть вещи, которые не должны быть доступны всем. Ведь любая мёртвая вещь послушна живому духу. И использовать её можно и во благо и во вред людям.

Он не стал заходить в Фустат. Плоскогорье повисло над городом в лёгкой туманной дымке. Даже глыбы пирамид казались лёгкими и летящими на фоне утреннего неба. Облака, похожие на овечью отару, обтекали верхушки пирамид, отчего те казались перевёрнутыми, когда Абдул запрокинув голову смотрел на них. С края плоскогорья, земля внизу казалась похожей на пыльную слоновью кожу. Тропки, меж невысоких кустов, как трещинки на ней. Здесь было одно из тех благодатных мест, где ему хотелось слагать слова в строки, а строки в строфы. Те, что рождали чувства. Те что предрекали события. Те, что водили время по спирали. Те, что любили Бога и спорили с ним..

Он не расслышал шагов и удивился, когда прозвучало приветствие за спиной. Человеческий голос казался здесь неуместным.

-Я давно ждал тебя,- голос был молодым и сильным, а человек древним и сухим, как мумия.

-Это один из тех, чьё тело хранит камень?- спокойно подумал Абдул.

Он не боялся умерших. Он точно знал, что смерть - это обман. Умирают те, кто хочет умереть. А для некоторых и смерть смертна.

-Я Саргон. Халдейский маг и астролог. Наш культ чтит Ангела, несшего свет истины и знания людям. Бог считает тягу к знаниям грешной. Покой и довольство рая не для тех кто взыскует истин. Тем кому дано, с тех и спросится. Ты копишь, чтоб делиться. Но сила испытывает дух. И если чаши добра и зла внутри тебя никак не обретут равновесия, твоя душа сорвётся в пропасть. Твой ум заблудится во тьме. И наступит Забвенье. Как когда-то наступило для Древних.

-Откуда ты знаешь, что ждал именно меня?

-Мне было сказано, что придёт избранный, который выбор принял. Моё дело проводить тебя до дверей, а открыть их ты должен сам. Если пришло время откровения, дверь откроется. Я буду ждать твоего возвращения, если ты уйдёшь. И все мы хотим пройти за тобой следом по твоей дороге. Ведь каждый из нас, глядя на один и тот же цветок, воспримет его цвет иначе. Твоя грань только добавит блеска алмазу знания.

Каменный истукан постепенно зарывался в песок, как пустынная рогатая гадюка. Оба мага опустились перед ним, скрестив ноги, и молча искали фаны. Один, чтоб уйти, другой, чтоб остаться. Кому известно сколько продлится поиск пути. В Великой Пустоте времени не существует. В Хаосе нет ничего, что можно измерить. Даже Врата - обиталище Бога, смотрящего одновременно во все стороны Мироздания, могут быть как бесконечно велики, так и бесконечно малы. И сам Бог есть начало и конец, точка рождения и смерти, через которую проходят все бесчисленные бесконечности Миров.

На этот раз он понял, что не ушёл за Грань мира. Да это и не было нужно. Абдул увидел как расходятся под пирамиды множество тоннелей. Каждый из них манил прекрасным и загадочным. Но его новый спутник подталкивал его в нужном направлении, оставаясь в то же время снаружи. Он понял, что ему отведено сколько-то времени на его изыскания. На миг остановившись перед глухой стеной, маг почувствовал лёгкий толчок в спину и шагнул вперёд. Вот теперь Саргон оставил его окончательно.

-Прочесть все свитки, хранящиеся в этом помещении, нереально..- подумал Абдул,- но ведь мне и не нужны все. Практические знания, по большей части сохраняются. Мне же нужны знания тайные. Как устроен мир? Как дать новые возможности человеческому телу и разуму? Как снестись с теми, кто ушёл за Грань? Можно ли просить помощи у Высших и чем это может обернуться для ныне живущих? Какие существа владели Землёй до нас, людей, и какие придут после? Как найти эти ответы здесь, среди множества других?

Он прошёл несколько шагов и почувствовал тепло, протянул руку и жар усилился. В его руке оказался свиток и он углубился в чтение. Хотя нет, это было мало похоже на чтение. Знание впитывалось в него, как вода орошающая лозу винограда впитывается в землю у корней, в надежде, что вызреет янтарная гроздь. Он не знал сколько прошло времени, оно здесь двигалось по какому-то иному закону, но уйти всё таки пришлось, как ни хотелось ему остаться.

Абдул открыл глаза одновременно с Саргоном. Тело роптало о своих земных потребностях и ему пришлось покориться правилам этого мира. С трудом разогнув затёкшие ноги, он встал и пошёл, увлекаемый гостеприимным хозяином. Пришла пора встретится с теми, кто, как и он, посвятил свою жизнь поискам необычного.

2 января 1968 года. Станция Зеленоградская Ярославского направления железной дороги - село Дарьино.

Капитан шёл по хрусткому снегу к западу от станции в направлении к селу Дарьино. Тропка была натоптаной, но её присыпал свежий снежок, недавно выпавший из низкой тёмной тучи. Рядом с ним топал розовощёкий, всё время выпадающий из напускной серьёзности, молодой участковый.

Геннадий Трофимович получил новогодний подарок от следователя Черевкина. Запущенная им машина поиска всё таки сработала. Старый оперативник, почти дослуживший до пенсии и занимавшийся, в силу возраста, бумажной работой, добросовестно закончил порученное задание и разослал ориентировки по всем отделениям Ярославского направления железной дороги по поводу розыска медсестры- потеряшки.

-Строго говоря,- думал капитан,- никакая она не потеряшка. Если все их предположения наконец подтвердятся хоть чем-нибудь вещественным, то девушка либо намеренно скрылась от следствия, либо, по глупой доверчивости, стала ещё одной жертвой жестокого убийцы. Собственного батюшки к тому же.

Но, на самом деле, ни одной реальной улики, подтверждающей их с профессором догадки, не было. И висяк, в предновогодней отчётности, не вылился в крупный нагоняй только потому, что убийца не добавил новых жертв и болтовня о маньяке поутихла. Новый председатель КГБ Андропов Юрий Владимирович, был больше занят созданием пятого управления по борьбе с диссидентами и, видимо, не был поставлен в известность подчинёнными о положении дел. Зачем раздражать начальство? Начальству нужно торжественно рапортовать, а не оправдываться в неудачах. Тогда и чины, и награды будут поступать своевременно.

Новогодние праздники не всегда приносят одни радости. Для милиции это вообще дни напряжённые, в плане работы. На конторе это не так сказывается.. Но в этот раз всё сложилось ровно по наезженному. В новогоднюю ночь, пока взрослые праздновали, детишки со своими проказами и забавами забрались в пустующий дом.

Впрочем, пустовал он не так давно. Совсем недавно там ещё жили чужие. Снимали дом у, работающего в Москве, хозяина. Сам он практически не показывался в деревне. В городе он женился, завёл семейство из двух жёниных детишек и, недавно родившегося, своего мальчонки. Не до поездок в деревенский дом. То, что удалось его сдать на время, было большой удачей.

То, что обнаружили в избе и в сарае ребятишки, вызвало переполох в деревне. И послужило поводом для поездки капитана в Дарьино. Собственно, группа экспертов со следователем там уже побывала. Только фото медсестры, которую опознал остроглазый участковый, заставило передать всю документацию конторским.

-Представляю сколько ругани стояло по дороге,- крутились мысли в голове следователя,- выдрать народ практически из-за Новогоднего стола.. Кто бы не ругался. Тем более, что место преступления всё равно порядком подостыло.

А вот ему захотелось проехаться самому. Составить собственное мнение о месте, где нашли следы и пропавшей медсестры, и таинственного убийцы. Погода с утра стояла прекрасная. Только вот пока он ехал в пустой электричке, набежала небольшая снежная тучка. А сейчас опять вовсю светило солнышко. Кругом стоял присыпаный пушистым снежком зимний лес. Время от времени какая-то озябшая пичужка садилась на ветку и сверху шлёпалась в сугроб слежавшаяся белая лепёшка.

И смешливый деревенский участковый старался подавить природную весёлость, рассказывая о страшной находке. Ведь ему и вправду такого видеть ещё не доводилось. И чувствовалось, что он пытался отстраниться от реальности произошедшего, потому что вся его сущность больше соответствовала праздничному новогоднему настроению природы. На его участке, даже в усмерть упившиеся мужики, максимум поколотили бы друг дружку. Да и то до первой серьёзной кровищи. Или бабёнки волосья друг дружке повыдирали за пущенную по деревне сплетню. А тут такое..

Гришеньку-милиционера местные девчонки едва не на кусочки рвали. И только их присутствие вокруг места происшествия, к которому моментально сбежалась вся деревня, остановило его от того, чтоб позорно освободить, рвущийся наружу желудок. Народ, понятно, собрали деревенские балаболки.

-Вон они за забором до сих пор шушукаются,- уже подходя к дому, покачал головой он,- дел что ли никаких нет?

В переулочке и вправду гуртовались хитроглазые бабёнки, голодные до новых сплетен. Увидев столичного начальника, они проводили его глазами до калитки и повисли на заборе, грозящем рухнуть в садик под под немалым весом полнотелых женщин.

Гришенька нахмурил брови и погрозил в их сторону кулаком, за спиной приезжего капитана. Что заставило баб на пару минут отлипнуть от ограды и зашептаться ещё оживлённее.

Следователь осмотрел деревянное крылечко покрытое облупленной ярко-голубой краской и сорвал печать с филёнчатой двери. В мёрзлой комнатке изо рта рвались клубы пара. На полу остался очерченый силуэт тела и въевшееся в деревянный пол пятно крови возле нарисованной головы. На столе так и остался недоеденный ужин. Два бокала, покрытые тёмным порошком, со снятыми отпечатками. Бутылку, видимо, эксперты забрали с собой.

Дом выглядел так, как будто его бросили в страшной спешке. Но видно было, что постоянно там жил один человек. В шкафу остались мужские вещи. Свежие рубашки. Пара дорогих костюмов. Большой импортный чемодан. Бельё тоже явно не советского производства. Никаких тебе семейных трусов из сатина и растянутых маек. На носках тоже растянутых резинок не наблюдалось. Всё что было, до зависти, добротное и качественное.

Капитан, на всякий случай ещё раз обыскал карманы. Нигде ничего. Никаких забытых бумажек, табачных крошек, похоже у этого человека не было привычки даже руки класть в карманы. Людям, обычно, руки девать некуда. Он бы сказал, что у этого человека могла быть трость или чётки.

-Надо будет посмотреть список изъятых вещей,- поставил себе заметочку капитан. Документов, фотографий никаких, но это изымается в первую очередь. Их бы тут не оставили. Он знал, что, по крайней мере одна фотография была. Именно по ней участковый и узнал разыскиваемую медсестру. Её снимок лежал во внутреннем кармане убитого мужчины, вместе с советским паспотом на имя Кривенко Валентина Семёновича, 1932 года рождения, прописанного в городе Львове.

Капитан ещё немного побродил по дому, заглядывая в самые укромные уголки. Потом пошёл в сарай. Приготовленная могила бросилась в глаза сразу. В ней валялись обгоревшие остатки старинной книги и уголки чёрной ткани, на которой она, видимо, лежала. На стенках могилы были нацарапаны какие-то странные знаки. Дальше были обнаружены ещё четыре уже засыпанные ямы. Эксгумированные останки четырёх женщин эксперты тоже увезли.

Следователь вышел из сарая. У входа нетерпеливо ёрзал участковый. Деревенские кумушки тоже стояли насмерть. Геннадий пошептался с Гришенькой и тот стремглав помчался исполнять приказ.

-Эй, сарафанное радио,- крикнул он издали,- ну-ко, подобрали юбки и сюда. Товарищ капитан хочет с вами побеседовать.

Прыти у женщин поубавилось. Однако они послушно присеменили к калитке.

-Вы ведь хорошо знаете что в деревне происходит, товарищи женщины,- строго прошёлся по моргающим глазкам городской начальник.

Означенные товарищи бодро закивали в ответ.

-Давайте по очереди, кто что слышал, видел.. вот вы первая,- ткнул он пальцем в направлении бойкой щекастой молодки.

-Этот.. убитый.. он здесь с начала лета. Председатель сказал временную прописку сделать, так Антонина - паспортистка из сельсовета, выспросила, что ему, после тяжёлой болезни, доктора приписали свежий лесной воздух, он и снял домик у нас. Вроде как, дочка его в Москве работает, в больнице, а на выходные всегда приезжала к батюшке. Ближе к городу оно, конечно, удобнее, но и дороже сильно. А тут очень дёшево.

-Женщины у него бывали?- капитан внимательно смотрел в глаза собеседнице, чтоб не пропустить момента, когда бабёнку понесёт на волнах фантазии.

-Я один раз видела, что дочка с подружкой приезжала. И Дорофеевы тоже говорили. Только гости всё больше в доме сидели. В клуб не ходили, за грибами тоже. Даже в саду редко появлялись.

-Одна и та же подружка?- следователь спросил на всякий случай.

Молодка пожала плечами и поджала губы.

-Если люди видели разных девушек по отдельности, могли и не подумать сравнивать. Ну, приехала девочка к папе с подругой, чтоб не трястись в электричке одной, да не скучать в выходные. Так все четыре могли за одну сойти. Ведь как-то эти мёртвые женщины в сарай попали. Неужели дочь знала об убийствах?

Он посмотрел на цепкие глазки женщин, которые прямо таки ели его глазами. То ли так хотелось помочь холёному красавчику из города, то ли самим нужно было топливо, чтоб понести огонь по деревне. Сплетня пока никак не разгоралась. Уж больно тихо вёл себя всё это время болящий дачник.

-А как в город уезжали видели?

-Я один раз встретила его дочку, шла на последнюю электричку. Ещё подумала, так поздно одна по лесу.. И не страшно ей?

-А что опасно?- быстро спросил капитан, подумав о коротком зимнем дне и собственном возвращении домой. Не то, чтоб он трусил, но был Геннаша жителем сугубо городским и даже утреннюю прогулку по нахоженной дороге позволил себе только в сопровождении участкового. Он полагал, что, пройдясь по окрестностям, лучше составит понятие о месте преступления и личности преступника. Хотя теперь его личность, мёртвая и холодная, скорее всего, лежит в морге.

Следователь ещё не был окончательно уверен, что пострадавшим был именно убийца, а не ещё одна, подставленная им, случайная жертва. Прошло три месяца с момента исчезновения девушки. Даже чуть больше. Если убийство произошло ещё тогда, то состояние тела может и не позволить опознания. Какой-то неизвестный паспорт и фото, которое можно подложить. Ну, ещё, могила без покойника.. Она как раз говорит за версию спонтанного убийства самого маньяка.

-Похоже, ему не удалось завершить начатый ритуал. Может быть, чтоб активировать новый экземпляр книги нужно было сжечь старую и запечатать её могилу самой большой жертвой из всех предыдущих. Убить собственного ребёнка?.. А что, вполне в духе чернокнижного оккультизма.. Что-то в этом роде он уже читал в книгах на эту тему.

После того, как стало понятно, что дело касается Некрономикона, он, конечно же, поштудировал это направление. Геннадий привык дотошно относиться к фактам и все свои предположения строить на основе собранных тематических сведений.

-Может быть,- размышлял он,- девочка была всё таки не полностью в теме. Может быть она просто приезжала вместе с обманутыми будущими жертвами, думая, что отец встречается с ними, скажем, для того, чтоб принять от них заказанную работу по переписке древнего текста. Он ведь мог сказать дочке, что занимается, скажем, археологией.. Девочка наивная, выросла в детдоме, отца как следует не знала.. Вполне возможно, он заранее планировал её, как последнюю жертву.. Какие кружева лжи можно было наплести молоденькой глупышке, особенно подготовленному агенту, не трудно сообразить.

Капитан вдруг понял, что все вокруг молча стоят и ждут других вопросов, пока он копается в своих версиях. Женщины даже рты пооткрывали от напряжения.

-А чего-нибудь необычного вы не замечали за соседом?- больше для проформы спросил он.

И тут понеслось.. Капитан от неожиданности даже впал в ступор.

Оказалось, в округе пропадали кошки. Кто-то видел среди ночи огонь в сарае. Кто-то даже чёрную тень, вылетающую из печной трубы.

-А когда постоялец исчез, кто-то поинтересовался куда он делся?

-Да думали, что он съехал. Хотя никто не видел как он уезжал. Дом-то почти в конце села. Если идти к станции, за ним только четыре ещё, да и то к дороге огороды выходят. А там, если и есть кто, так больше в такой позе, что много не увидишь. А настоящий хозяин дома давно не появлялся. А что, жилец на вид спокойный приличный и ему, как он говорил, до конца года плочено.

Эту речь выдала самая пожилая из кумушек. Поскольку тени, вылетающие из трубы, городского не заинтересовали и он, едва сказав коротенькое "Спасибо", бросил, только распалённых любопытством, баб в полном недоумении, они в нём жестоко разочаровались. Дальше, уже ему в спину, проехались по его умственным способностям и решили, что ничего они там, в городе, не раскроют, раз мнением народа не интересуются.

Восстановив бумажную ленточку на двери и с чувством полной ответственности поставив печати, участковый проводил следователя назад к станции, по дороге поинтересовавшись, что станет с оставшимися в доме вещами. Капитан пообещал позвонить и сказал покуда поберечь дом от посещений любопытной ребятни.

702 год н.э. Пустыня между Меккой и Саудовской Аравией.
Мальчик изо всех сил раздувал меха. Жаркий огонь в тёмной ночи казался кровавым. В небе среди множества звёзд почти терялся серпик растущей луны. Бронзовая заготовка раскалилась в огне и кузнец в первый раз ударил по ней с яростным звоном. Блики пламени плясали в глазах троих, стоящих у колыбели новорожденного клинка, пока не пришло время опустить его в купель, составленную из морской воды и сушённой петушиной желчи.

Клинок зашипел, как рассерженная змея. И так же осторожно как передают, зажатого в клешню змеелова, ядовитого гада, так и кузнец передал Абдулу лезвие готового кинжала, схваченного железными клещами.

Никто другой, кроме рук колдуна не должен был коснуться волшебного оружия, иначе оно потеряет свои свойства. Маг сам закрепил его в гагатовую рукоять. Сам выгравировал на обеих сторонах клинка таинственные знаки. Час Марса заканчивался. Чтобы закончить работу следовало дождаться часа Сатурна и убывающей Луны.

Всё это время, с самого начала работы, маг должен был поститься. Ни кусочка животной пищи не должно было попасть на его стол. Кинжал, обёрнутый в чёрный шёлк, был плотно привязан к груди Абдула. Лезвие лежало у сердца, а рукоять на уровне желудка.

Жена кузнеца вставала до восхода солнца. Тёрла зерно между каменными жерновами, замешивала плотное тесто, раскатывала тонко на плоском камне деревянной скалочкой и пекла лепёшки на перевёрнутом котле под которым горел огонь.

Ветер трепал край войлочного навеса из верблюжьей шерсти. Абдул завтракал горячей лепёшкой, сушёными фруктами и запивал завтрак жёлтым чаем из хельбы с ароматными листьями мармарии и хабака. Иногда он добавлял, тщательно сберегаемые в холщовом мешочке, семена кардамона. Мальчик следил внимательно за каждым движением необыкновенного чужака, так неожиданно появившегося в их жилище в одно из бесконечно одинаковых утр его коротенькой жизни, совсем не изобилующей таинственными событиями.

Он был молчалив и послушен. Выполнял всё, что приказывали выполнять взрослые и никогда не говорил о том, что нашёптывают ему ночные голоса. С первого взгляда в тёмные глубокие глаза вошедшего человека он понял, что его время пришло. И Абдул увидел в глазах ребёнка собственные страхи и сомнения. Ровно такие же, какие мучили его самого в этом возрасте. Мальчик был отмечен силой Древних, а значит ему нужны были слова учителя. Первые слова, которые повернут его жизнь на дорогу Поиска или заставят сделать выбор в направлении вечного сражения с недоразвитой силой, бушующей внутри. Абдул обязан был рассказать ему, что ждёт его в том и другом случае, а выбор был за самим носителем блага, равного проклятию.

-Чёрная магия отличается от белой тем,- тихо и обстоятельно рассказывал он, поглядывая на ребёнка из-под густых бровей, почти сердито,- что белый маг пользуется для заклятий собственной силой, а чёрный силой заёмной. Для этого он убивает живые существа, ведь магия крови одна из самых мощных источников силы. Конечно, он пользуется и энергией растений и камней, амулетами, заполненными истинными природными магами, но убийство самое простое из доступных ему средств для наиболее сложной магии.

Белый маг уходит за границу Хаоса и там, с помощью Древних вершит своё колдовство. А чёрный, максимум, может войти в мир умерших, в ту тонкую прослойку, разделяющую миры Порядка и Хаоса, чтоб выдернуть из-за грани одно из существ, порождений Древних, чтоб заставить их служить и вершить колдовство, недоступное по природе ему самому. Этим самым они рвут ткань бытия и когда-нибудь могут поспособствовать Древним вернуться и отобрать этот мир у людей. Чего те желают безмерно, ибо, существуя в мире Хаоса в состоянии полусна по воле первобогов, они не имеют той власти, которую имели когда-то. За то, что пользовались ею бездумно и безраздельно, они и были наказаны и несут свою кару по сей день и до того момента, как люди не совершат подобного.

-А почему ты сказал, что я должен буду выбрать каким путём следовать? Неужели есть те, кто отказывается от могущества? Ведь маги могут владеть своим телом, силами природы и делать вещи недоступные простым смертным..

-Да, но за всё это они платят потерей близких, одиночеством, тяжким трудом по совершенствованию и смирению плоти. Магия - белая, истинная, нужна для сохранения равновесия существующего мира, а не для удовлетворения собственных прихотей и желаний. Она будет сберегать наш мир, даже если ты не станешь развивать её. Но те, кто отправляет силу в дальний уголок своего сознания, рискует безумием и болезнью закончить свою жизнь. Но только свою. Это не коснётся его близких, не отразится на линиях судеб его потомков. Он сможет прожить жизнь простую, полную обычных человеческих радостей и горестей. Познать любовь женщины и привязанности детей. Для колдунов соитие - только ритуал передачи силы. Это не менее сильное чувство, но оно кратко и не заканчивается соединением душ. Хотя и оставляет зарубки на сердце.

-А, если я решу идти путём силы, ты возьмёшь меня с собой?

-Не сейчас, малыш. Я хочу вернуться в Безымянный город. Пустынные земли не место для начинающего ученика. Когда я вернусь, то смогу отвести тебя в место, где подобные нам познают первые уроки. А пока, могу только научить тебя, как слушать ночные сны без страха и как готовить своё тело к использованию силы. Я мог бы оставить тебе некоторые книги, которые не приведут в ужас тех, кто увидит их у тебя и не заставят их, движимых непониманием, побить тебя камнями.. но ты ведь не умеешь читать..

Я не знаю сможешь ли ты постичь хотя бы эту способность за то краткое время, что я пробуду у вас. Но я попробую научить тебя. И оставлю книгу стихов, чтоб ты учился по ней чтению. И не думай, что стихи вещь бесполезная и сугубо развлекательная. Стихи есть суть слова. И словосочетания. Сочинение их мелодий, сродни составлению заклинаний. Каждое слово не случайно и не случайно место его рядом с другим. Как некоторые травы при смешивании увеличивают силу воздействия на организм человека при лечении болезней, так и сочетания правильно подобранных слов вызывают такой же эффект, влияя на души людей.

Кончилось время Сатурна. Маленький огонёк из веточек тисса и лавра, принесённых запасливым волшебником для проведения последнего ритуала над волшебным кинжалом, прогорел, не добавив большого света ночи голубыми язычками пламени. Заклинания были произнесены и клинок нашёл место в верхушке толстого дорожного посоха. Чёрная рукоять не выдавала его присутствия в дереве. А резные узоры, которые сам колдун нанёс на твёрдое дерево, пока учил маленького бедуина премудростям чтения, и вовсе делали присутствие гагатового набалдашника естественным украшением искуссной и такой нужной в дороге вещи, как посох.

Абдул уходил всё дальше, а мальчик смотрел ему вслед до рези в глазах, пока высокая фигура не превратилась в точку и не исчезла вдали.

4 января 1968 года Москва.
-Нам удалось подтвердить предположения о том,- докладывал Геннадий Трофимович полковнику,- что серия убийств женщин в Москве и области, в частности, извлечённых из захоронения в селе Дарьино, действительно дело рук Богдана Сташинского. Его собственное тело, обнаруженное в той же деревне, опознано. Хотя и подверглось довольно сильному разложению. Но то, что его убийство было совершено осенью и труп остался, с наступлением холодов, в неотапливаемом доме, в какой-то мере замедлило процесс. Антропометрические данные объекта были сохранены с момента его обучения в разведывательной школе.

Убийство Сташинского, по всей видимости, было совершено его внебрачной дочерью Ольгой Найдёновой, выросшей в детском доме города Киева и, на данный момент, объявленной во всесоюзный розыск. Это преступление было спонтанным и совершённым в пределах обороны, так как, судя по уликам, Сташинский готовил для своей дочери очередной кровавый ритуал, связанный, по нашему пониманию, с изготовлением копии оккультной книги известной под названием Некрономикон. Это выяснил профессор Фёдоров по переводу, найденной на месте одного из убийств, рукописной страницы.

Этой книгой, как я недавно узнал, интересовался ещё руководитель спецотдела ОГПУ Глеб Иванович Бокий. Реально действующей, как оккультный артефакт, копии книги у нашего ведомства не было. Хотя её поиски проводились. Впрочем не слишком активно, или без привлечения внимания руководства к этому процессу.. Это либо ошибка, либо злонамеренное вредительство. Я считаю, что подобного рода литература должна находиться в спецхранах государства для проведения изучения особых человеческих возможностей.

Я был знаком с Леонидом Васильевым, руководившем спецшколой для детей с экстрасенсорными способностями при разведшколе Лубянки и даже проходил первый отбор на обучение там. И, хотя мои собственные способности были признаны весьма небольшими, но работу в этом направлении я считаю весьма перспективной. А книги, подобные вышеупомянутой, очень полезными для развития более способных учеников. Как своеобразные учебные пособия.

Поэтому, прошу дело по поиску медсестры Ольги Найдёновой-Сташинской оставить открытым. Так как в бега эта девушка кинулась, унеся с собой копию книги. Старая копия была найдена уничтоженной, но был ли активирован новый список, я не уверен.

Мои собственные исследования в этой области показали, что такого рода копия должна была писаться магом собственноручно, без исправлений и помарок и на особого рода бумаге, обязательно человеческой кровью. Это, что касается белой или истинной магии. Чёрные маги, для создания артефактов пользовались трудом чистых непорочных девушек или юношей, которых приносили в жертву по окончании изготовления магического предмета. Если принять за основу, что книга состояла из нескольких томов, которые после объединялись в цельный артефакт, то возможно серия ритуальных убийств как раз и состояла в том, чтоб, не имеющий собственной исконной силы колдун, мог создать новую книгу, вместо, утерявшей по каким-то причинам силу, старой. Возможно она была создана таким же путём и заёмная сила истощилась.

Ритуальные убийства подтверждают эту теорию. Так как все жертвы ещё не имели сексуальных связей. Дочь Сташинского могла предназначаться для последней жертвы, активирующей книгу. Так как, во многих случаях, чёрная магия предполагает кровное убийство, как одно из наиболее действенных. Но в этом, конкретном случае, кровное убийство так или иначе совершилось, только не отец убил дочь, а наоборот. Книга в могиле была сожжена и знаки нанесённые на её стенках, возможно послужили для окончания ритуала. Значит артефакт мог активироваться, хоть и не совсем верно. Что может, по некоторым ссылкам, послужить в будущем причиной больших несчастий или катастроф для завладевших копией. Как при её использовании, так и при владении, собственно.

По этой причине, вполне возможно, нам нужно отслеживать не только результаты розыска живых, но и подходящие под описание неопознанные тела. А так же и крупные катастрофы, могущие указать след артефакта. Поэтому, товарищ полковник, прошу оставить это дело под моим кураторским руководством на неопределённый срок.

710 год н.э. Дамаск.
Когда жизнь переваливает свою наивысшую точку, в которой разум и тело находятся на наивысшем пике, время как будто ускоряет ход. Абдулу в его пятидесятипятилетнем теле стало тяжелее отдаваться в полной мере своим недоисполненным мечтаниям и планам. Мозг его был готов поглощать знания почти с прежней силой и желанием, но физически становилось всё труднее в длительных путешествиях. Последние поездки сожрали остаток его средств. Всё большие расстояния отделяли учёного и мага от целей интересующих его пытливый ум.

Он побывал в странах Магриба, соединяя бережно сохранённые древние оккультные знания с созерцанием мест в которых чувствуешь себя погружённым в волшебные сказки. В могучей Византии появлялись первые признаки упадка империи, но она всё ещё дышала величием и роскошью. Но не только это волновало живой интерес Абдула. Какими бы не были боги, которым поклонялись люди, официальная религия всегда противопоставляла слепую веру и поклонение высшей силе и свободу знания.

Нет, Абдул не считал, что сила знания даёт неограниченную свободу. Наоборот, давая возможность выбора, она предполагает ответственность за любое твоё действие. Слепая же вера и подчинение ответственности лишает. Если всё происходит по воле и решению богов, то, какую бы мерзость ты не творил по жизни, пойди покайся и будет тебе прощение. Новые боги требовали забвения и поношения старых. Что было противно ему, как собирателю древних знаний. А так же мешало людям помнить к чему приводят ошибки и безответственность. Как пали те, которые считали себя всесильными и могущественными. Куда ушла слава погибших империй и куда может привести беспамятство наших потомков.

Чем больше он знал, тем больше ему хотелось объединить эти знания в книгу. И зрело решение осесть и заняться наконец приведением в систему накопленых знаний. Каждый из нас живёт в обществе. Религия, как культурная составляющая социума, даже такая строго ортодоксальная как иудейская или мусульманская, породили каббализм и суфизм, что обычный человек воспримет как магию, а человек отмеченый силой, как способ более глубокого постижения жизни и общения с высшими.

Конечно, исходя из территориальности, Абдул не мог обойти эти направления оккультного мистицизма. В общении с суфиями он провёл около двух лет. Но и суфизм, как любое знание невозможно втиснуть в рамки ислама. Религии покорности. Он вбирал в себя память и идеи античной мифологии, зороастризма, гностицизма, христианской теософии и мистики, соединяя их с верованиями и культовыми традициями его родины.

Но общение с теми, кого определяют как божественные сущности, не могут не оставлять следа на психике человека. Ему всё труднее общаться с теми, кто далёк от такого образа существования. Эти проблемы коснулись и Абдула. Иногда он замыкался и, казалось, возвращался в детство, когда его отвергали и не понимали. Не принимали в общество. А ведь теперь его жизнь могла стать гораздо сложнее. Скоро ему придётся заботится о хлебе насущном.

Сейчас, когда наступали дни, когда грань между мирами истончается и древние силы добираются до памяти посвящённого, имеют на него больше власти, он старался найти место для уединения. Он не превратился в суфийского отшельника в шерстяной накидке, но так же выбирал путь аскезы и разнообразных психофизических практик, дающих ему особые состояния, которых ранее он пытался достигнуть при помощи различных растений, грибов и снадобий.

Он купил небольшой домик в столице. Иногда у него появлялось желание поделиться с людьми своими мыслями. А заодно и заработать немного денег. Естественно, он не пытался познакомить обывателей с мистическими практиками. Тут вместо денег можно было получить град камней побивающих нечестивца. Он читал стихи, в которые по прежнему облекал свои чувства. Своё одиночество и недостаток любви. Свою память о красоте мира и страх перед всё ещё непознанным и непонятым. А всё свободное время Абдул отдавал книге. Нет не так. КНИГЕ.. В ней были и его жизнь, и жизнь которой мы не видим за сущим и каждодневным. И возможность иного способа существования, и предупреждение о цене за силу, и ответственность за выбор пути.

12 января 1968 года. Украина. Киев.

По улице Соляной грохотал старый трамвайчик номер 14. В воздухе, несмотря на ожидаемую холодную свежесть, висела отвратительная вонь дрожжевого завода. Девушка повернула на идущую круто в гору уличку и тяжело побрела вверх. Ноги гудели от страшной усталости. Последнюю неделю она шла пешком. Да и до этого перебиралась от деревни к деревне то на электричках, то на рейсовых автобусах. Деньги, которые она схватила из жестяной коробки из-под чая, кончились быстро.

Короткая спонтанная вспышка ужаса и ярости, закончившаяся убийством отца, настолько потрясла её, что она хватала всё, что попадало под руки. В голове крутилось одно слово "бежать!". Её вещи так и остались в нераспакованной клетчатой сумке. Чайная коробка не порадовала большой суммой, а у неё самой тоже почти кончились наличные. Последнюю нищенькую зарплату медсестры она так и не получила.

Ольга стояла с дрожащими руками и коленками и не решалась подойти к коченеющему телу и осмотреть карманы. Сделала шаг вперёд, потом шарахнулась в спальню и проверила одежду в шкафу. В одном из карманов лежали два паспорта. Она открыла их и заплакала. На одном из них была потёртая фотография молоденькой пьющей сироты, с которой она легко сошлась у кафешки городского парка. Им легко было говорить из-за похожих, как два кленовых листка, судеб.

Отец посылал её искать девушек, которым была нужна работа. Она не видела ничего плохого в том, чтоб дать бедняжкам возможность заработать, переписывая отцовскую книгу. Он говорил с ними о боге, об их разрушеных судьбах и умерших близких. Они тянулись к нему. Детдомовская Маша даже почти перестала пить. А на втором паспорте была Надя. Её больную и почти не ходящую бросил муж и она просила у церкви копеечки, когда Ольга нашла её. Их можно было бы принять за сестёр, так они были похожи. Только Надежда была на несколько лет старше.

Эти паспорта стали ещё одним подтверждением того, что она убила чудовище. Это чудовище было её отцом. Её будут искать. Она прекрасно понимала это. Но, увидев в зеркале своё искажённое серое лицо, поняла, что вполне возможно ей повезло. Она может воспользоваться паспортом Нади. Теперь она будет Таращанская Надежда Игоревна. Ей двадцать девять лет. Бездетная. Разведённая. Родом из Брянска. Тоже хорошо. Граница с Украиной.

Она поедет туда, где прошло её детство. В Киев. И, хотя там, возможно станут искать её, но под другим именем. А она пойдёт туда, где вряд ли найдут. И проклятую книгу, написанную ворованной больничной кровью отнесёт туда же. В монастырь.

Однажды в детский дом приходили добрые женщины с пасхальными куличами и крашенками. Оленьке захотелось жить в тихой обители с этими славными монахинями так нежно касающимися детских головок. Покровский монастырь был недалеко от их детского дома. Вернее домика. Тот находился в старом особняке бывшего кирпичного заводчика. До 1956 года. Тогда она была ещё малышкой. И как все детдомовские дети мечтала о маме, которая непременно найдёт её.

Когда, после прихода тихих женщин в чёрных одеждах, она нафантазировала, что одна из них её мама, старшие девчонки побили её и сказали, что у монашек детей не бывает. Она не плакала. Плакс не жаловали и били ещё больше. Просто перестала делиться с кем-либо своими фантазиями. А через пару дней одна из воспитательниц тихонько сунула ей в руку фотографию с молодой улыбающейся парой.

-Твой отец передал,- шепнула она.

С тех пор она ждала когда он вернётся. Училась старательно. Хотела, чтоб родители гордились ею, когда вернутся за ней. Придумывала миллион историй с разными препятствиями, мешающими им быть вместе. Даже, уезжая поступать в медицинский, в Москву, она оставила свои данные директору детского дома. На случай, если её станут искать родители.

В медицинский она не прошла по конкурсу. Но поступила учиться на медсестру. И пошла работать в больницу нянечкой. Сняла малюсенькую квартирку. Пока училась было очень тяжко. Выходного детдомовского пособия хватило на несколько месяцев строгой экономии. Плюс небольшая зарплата. Там же в больнице она подружилась с Галей. А после стала и медсестрой. В хирургическом отделении.

А потом появился он. Отец.. Лучше бы ей было оставаться сиротой... Нельзя таким горемыкам, как она, в сказки верить. Правильно в детдоме говорили. Не счастливые они. За это их родители и бросили.

Не даром видно толстая и злющая посудомойка баба Люба, бывая трезвой и в добром расположении, жалела их, как умела и тыкая им куски хлеба с сахаром, называла "сатанючими байстрюками". А когда её поколачивал за пьянку маленький плешивый муж, орала, что "чортови выблядки, богови не потрибни". Бабу Любу уволили, когда прикрыли их домик. Она выскочила из подсобки хмельная, так и не отойдя от деревенской свадьбы племянника. Напугав комиссию деревянной елдой, которую повесила под фартук, как вешали по смешному сельскому обычаю тёщи. Дама из РОНО, побагровела почти до обморока и чуть не прожгла директриссу глазами. Бабу Любу воспитанники провожали пряча слезы. Они понимали и её злость, и её жалость. Она была похожа на них. Такая же неприкаянная и не нужная богу.

Если бы она, как приказывал отец, приводила к нему незнакомых девушек, а не дала эту последнюю часть книги на переписку Гале, то так и не узнала бы что за монстр был её отцом. И, скорее всего, оказалась бы в той страшной яме, в сарае.

Она приехала в деревню, уже зная страшную правду. Но как же ей не хотелось её принимать! Ей оставалось только следить за отцом, пытаясь выяснить что же он задумал. От этого зависело что она будет делать дальше. И подглядев как он добавляет какую-то жидкость из маленькой бутылочки тёмного стекла в вино, которое достал к праздничному ужину, по поводу окончания своей работы, насторожилась.

Пока он возился в сарае, Ольга прочла название на пузырьке. Лекарство было знакомым. Не даром она училась в медицинском. Действие его предугадать было легко. Она знала теперь какую судьбу ей приготовил папочка. И когда за столом он наполнил бокалы, она отошла за тарелкой с хлебом. Слова "иди выпей, доченька" разбудили в ней ярость и панический страх. Тяжёлая трость будто сама оказалась в руках и обрушилась на его голову. После второго удара набалдашник отлетел в сторону, обнажив бронзовое лезвие. Кинжал, на котором наверняка была и кровь подруги, ударился о стену.

Уходя она унесла с собой и трость. Потом, где-то по дороге она выбросила её в канаву. А кинжал сунула в сумку.

Ольга вспоминала события того вечера, присев на деревянную лавочку у домика на средине крутого подъёма. Частные домишки с садиками ползли вверх, цепляясь за склон горы. В одном из домов даже стену подпёрли деревянным бревном. Как будто домишко собирался уехать вниз по близящемуся гололёду.

Девушка ёжилась в своём демисезонном пальтишке. Пара румяных школьниц в цыгейковых шубках и таких же круглых шапочках с помпонами на завязках, холода явно не испытывали. Весело щебеча они завернули в калитку на один двор повыше. Ольга встала и побрела дальше. Туда, где среди высоких старых деревьев прятался Покровский монастырь. Место, где она надеялась найти приют и отмолить грех отцеубийства.

715-717 год н.э. Безымянный город.
Дамасск принял Абдула. Его стихи пришлись по душе людям. Иногда он не только пел на площади. Хотя голос его был по прежнему чарующим. Он пользовал самых бедных как лекарь. Делал это Абдул только в крайних случаях. Ведь методы его были скорее сродни колдовству, чем общепринятым способам лечения болезней. Он говорил с мёртвыми предками и отыскивал неосторожно, а иногда и специально брошенное проклятие. Спускался по линии снов в прошлое и находил причины недуга, изумляя людей своими необычными способностями.

Он начал разбирать записки, которые делал в своих путешествиях и готовить черновик своей книги. На это ушло почти пять лет. Но ночи Абдула были не похожи на дни. Древние звали его. Каждое сновидение превращалось в кошмар. Как ни странно, спящие за чертой как будто подталкивали его к созданию книги. Если прежде они были для него всего-то неясными тенями, то теперь он узнавал их имена и видел их грозные лики. Он как будто получил власть над ними, но это скорее пугало мага.

Весь опыт прежних знающих говорил о том, что Древние силы коварны. Они ждут своего часа за чертой, чтобы вновь овладеть Землёй и смести существующих на ней соперников с её лица. Ведь когда-то они властвовали над миром и память об этой власти никуда не ушла. Время в их полусне шло иначе. Едва только вчера, казалось им они бродили по миру, созидая и разрушая, безудержные в желаниях, гневе и весельи. Им было известно, что лабиринты времени рано или поздно выведут их обратно в реальный мир. Искушения власти приведут людей к Вратам. А, если разумный видит вход, беспокойное любопытство заставит отворить его.

Абдул понимал, что взыскующие силы не все таковы как он. Ему было достаточно самого знания о строении мира и течении жизни. Это уже составляло его радость. Но такими знаниями можно воспользоваться в целях низменных, гораздо более присущих человеку. И тем самым если не сразу погубить весь мир, то заметно приблизить его кончину. Разорвать границу, отделяющую Спящих и живых. Достаточно вызвать одного из них в реальность и не совладать с возвращением или не закрыть как следует прореху между мирами.

Он пока не приступил к самому написанию своего труда, но подготовил заметки и был к этому готов. У него снова появились деньги. Но пошли и слухи о нём как о лекаре с нетрадиционными возможностями. Правящий халиф Аль-Валид, отпраздновав своё сорокапятилетие, внезапно заболел. У него появились таинственные обмороки, причину которых не могли обнаружить дворцовые лекари. Халиф жаждал передать власть сыну, но его младший брат Сулейман имел на это больше прав, так как отец Аль-Малик разделил власть между братьями.

Абдул боялся, что слухи о его чудесном лекарстве дойдут до халифа. Уши правительственных чиновников всегда прекрасно слышали базарные сплетни. Кроме того, его собственные сомнения звали его вновь посетить Безымянный город. И маг отправился в новое путешествие.

Абдул не боялся пустыни. Он умел одной силой воли сокращать до минимума потребности организма. Умел вызывать воду из глубин. Отводить песчаные бури со своего пути. Заговаривать яды. Он столько лет провёл в пустыне, что она встретила его, как любимый дом.

Дурные люди тоже не страшили его. Он чувствовал приближение человека ещё до того, как тот мог увидеть одинокого путника. И дурные намеренья его светились багровыми сполохами в ауре. Магу ничего не стоило избежать нежелательной встречи. Или даже накинуть на себя полог невидимости. Или скорее незаметности. На небольшой срок. Такая магия отнимала много сил. А он старался вообще прибегать к практическому пользованию силой как можно меньше. Любое общение с чуждыми мирами отнимает частичку здоровья, души или разума мага. Если у мага есть близкие, эта ноша чаще всего падает на них. Как на более слабых, но находящихся в одной семейной ауре. У Абдула не было никого. Заёмной силой он не пользовался, считая эту магию тёмной.

Но возраст давал о себе знать и дорога оказалась длиннее, чем он ожидал. Путь занял у него месяцы. Одна из холодных ночей в пустыне чуть не убила его. Абдул заболел. Верблюжья кошма не спасала от лихорадки. А для костра не было топлива. Даже отвар трав сделать было невозможно. Он лежал под высоченным куполом неба и думал о смерти и о ненаписаной книге.

-Лучше что-то сделать и пожалеть об этом, чем не сделать ничего. Если я не умру здесь, то начну писать как только вернусь. Я волью в эту книгу остаток своей жизни и своей силы. Найду за гранью стража для неё. И сам буду охранять свой труд от недостойных. Люди, в массе своей, та же воронья стая. Они суетны и ленивы. Я среди них белая ворона. Когда смерть возьмёт моё тело, книга уйдёт со мной в могилу. А местом для неё будет Безымянный город.

Абдул через силу пошевелился и достал мешочек с сухими травами. Он взял щепотку нужной травы и долго разжёвывал её, пока рот не наполнился горьковатой жижей. Тогда он сглотнул и закрыл глаза. Сон вылечит его или оставит тело под этими звёздами. Пока оно не станет таким же песком, как тот, что шуршит под ветерком, перетекая с места на место.

Солнце разбудило Абдула слепящим светом. Холод ночи уже превратился в дневную жару. Лихорадка ушла, но осталась слабость в ногах. Пустыня не место, где можно оставаться без движения. Следующий переход должен привести его в небольшой оазис. Вот там можно будет отдохнуть и восстановить силы.

Раньше здесь пролегал караванный путь. Теперь и климат посуровел и политические условия стали иными. Караваны больше не проходили по этим местам и всё же оазисы, да ещё с источником воды, никогда не останутся необитаемы и забыты. Он дошёл. Хотя несколько раз по пути падал на красный песок и впадал в беспамятство на некоторое время. Такой же припадок настиг его у самого источника. Абдул упал, как подрубленный сухой ствол. Рот напоминал саму выжженую пустыню своей сухостью и горько-солёным, чудовищно большим языком, едва ворочающимся и буквально вопящим о жажде.

Чудовище зашевелилось, когда на губы упали первые капли. Абдул открыл глаза. Над ним сидела девушка и держала его голову у себя на коленях. Лицо её было до глаз укутано грубоватой тканью с забитыми песчинками полосками складок, но глаза огромные и бездонные как беззвёздная ночь глядели на него участливо, но и настороженно. В её руках был кувшинчик с узким горлышком из которого она тоненькой струйкой лила драгоценную влагу на потрескавшиеся губы Абдула.

-Как тебя зовут?-шёпотом спросил он, едва открыв глаза.

-У нас нет имён,- ровно ответила девушка,- мы Безымянные. Пустоши нашь дом. Наши боги спят в городе без имени. И их имён мы не знаем. А если нет имён у богов, то как может иметь имена народ, привязанный к запертому Ничто. Мы только привратники места где между смертью и жизнью нет чёткой границы. Где время блуждает по кругу. Где один вход может иметь множество выходов, а выход не иметь входа. Здесь есть вещи далекие от нашего понимания, а люди, умирая, поглощаются красным вихрем. Те, кто добирается в наши земли живым, имеет право на нашу помощь и содействие. Это значит Боги ждут его и хотят развлечь себя беседой. Спи, старый маг. Твоё тело отдало силы серой немощи. Эта болезнь появляется только в самые холодные ночи. И всего несколько дней в году. Когда боги рвутся в наш мир и стена становится тоньше. Мы закапываемся в песок, а чтоб болезнь не вошла в нас, завязываем глаза.

-Да, я был болен, но теперь это только слабость, лихорадка прошла.

-Чем ты пахнешь? От тебя не пахнет человеком. Может поэтому Серая немочь не выпила тебя?

-Это куркум, золотой корень, его привозят из далёкой Индии и зёрнышки кардамона. Я жевал их, чтоб излечиться и восстановить силы. Хочешь, я оставлю тебе немного?

-Я буду твоей хранительницей всё время в городе Богов в благодарность за это. Мою маленькую сестру выпила мерзкая болезнь. Иногда она появляется внезапно. Когда уже все заснут. Вдруг воздух становится ледяным и прозрачным, а в воздухе появляется тень и присасывается спящим. Тогда утром мы находим только их мёртвые оболочки с серой кожей и бельмами в глазах. Но тех, кто ещё жив, тоже уже вылечить почти невозможно. Может твоё лекарство поможет..

-Те, кого ты описываешь похожи на гулей. А лекарство.. Оно очищает кровь и восстанавливает силы. А запах дыхания отгоняет злых духов..

-Тогда это именно то, что нам нужно. Повелевай мной, маг. Я пойду с тобой туда, куда ведёт тебя твоя дорога. Но сначала ты должен поговорить с нашим прорицателем и вождём.

-Зачем, девочка? Я уже был здесь раньше. И дорога мне известна. Ты не должна покидать своих близких ради меня. Тем более из-за такой малости. Ты помогла мне, а я тебе. Это нормально. Ты ничего мне не должна.

-О нет. Ты не совсем понял. Твоё появление предсказано и всё происходит именно так, как должно. Иди. Тебя ждут. Всё племя пришло сюда только из-за тебя.

-Хорошо. Я с удовольствием встречусь с вашим вождём. И сделаю всё, чтобы помочь, если нужна моя помощь. Я сделал бы это для любого народа пустыни. Только я не понимаю, почему ты говоришь, что город и ваши боги из этого города не имеют имён. У них очень даже есть имена.

-Нет! Если даже люди придумали их.. не называй!

-Они сами сказали мне свои имена.

-Тем более. Если называть что-то именем в нашем мире, оно постепенно обретает реальность. Есть пророчество.. Когда люди бездумно начнуть повторять всуе имена безымянных, город выйдет из тени Хаоса, а потом обретёт плоть тот из богов, чьё имя повторяли чаще всех. Он откроет Врата в наш мир спящим. И тогда люди поймут, что смерть - благо. И есть вещи куда как страшнее. Пойдём.

Она потянула его за руку и Абдул послушно поднялся и пошёл за девушкой. Её тоненькая фигурка, до самых глаз завёрнутая в накидку, как будто плыла не касаясь песка. Такая лёгкая была её походка. Маг с возрастом стал более сухощавым. Да и нелёгкий путь не добавил дородности. Но его ноги вязли в песке. А длинный подол её одежды почти стирал маленькие следы босых ступней. Как будто она их и не оставляла.

Вождь сидел опершись спиной о дерево. Оно было почти сухим. Кора, до самых ветвей, откололась и была подобрана до щепочки. Топливо в пустыне дороже золота. Да и на самом дереве живой оставалась одна длинная ветка с редкими листочками. К дереву была привязана верёвка навеса. Старик, высокий и тощий, как жердь, прикрыл глаза с редкими бесцветными ресницами. Казалось он спал. Но, когда они подошли, глаза открылись и неожиданно пронзительный взгляд почти обжёг Абдула.

Вождь сделал едва заметный жест ладонью и девушка пятясь и кланяясь на ходу быстро убралась из виду. Такой же скупой жест пригласил мага присесть на пыльную кошму.

-Ты старше, чем я думал. Но я вижу, что в твоём теле ещё не умерла мужская сила.

-К чему ты это, вождь?

Абдул так редко имел отношения с противоположным полом, что чувствовал себя почти девственником.

-Мы живём в Пустых землях и редко видим чужих людей. Ты должен понимать, что свежая кровь нужна племени, чтоб дети были сильными и здоровыми. Нас и так спасает только то, что те, кто приходит сюда имеют редкую кровь магов, людей силы. Девочка пойдёт туда, куда ведёт тебя путь и будет делить с тобой ложе, пока не почувствует новую жизнь в себе. Серая немочь унесла несколько наших детей. Нам отчаянно нужно твоё семя, чужеземец. Видение не обманывало меня, я чувствую ты ещё можешь дать жизнь младенцу. Предсказание сказало мне чего ты хочешь. Твоя могила будет ждать тебя в Безымянном городе. Когда ты почувствуешь необходимость, сломай это.

Абдул протянул руку к предмету, который протягивал ему старый вождь. В руку ему лёг высохший череп змеи на кожаном шнурке. Вместо глаз были вставлены чёрные камешки.

-Этот амулет хранит в себе джина. Раздавишь его и раб амулета принесёт тебя в Безымянный. А наше племя всегда будет охранять твою усыпальницу. Такой будет плата за твоего ребёнка. Не удивляйся. Среди наших людей много природных магов. И самое главное их умение создавать амулеты. И пленять в них джинов. Мы умеем приманивать их на месячную кровь ведуний. Если хочешь, я научу тебя. Тебе это пригодится. Так говорит мне моё видение.

Абдул согласно кивнул.

-Тогда сразу и начнём. Мы останемся здесь только на одну ночь. Я должен убедиться, что моя дочь смогла разбудить в тебе мужчину.

-Она твоя дочь?

-Да. И она молода, здорова и хороша собой. Ей вполне под силу привлечь мужчину и родить дитя. Ты будешь доволен.

Маг поклонился старику. Он даже не думал возражать. Просьба его была естественной и правильной для таких условий жизни. Он только надеялся на то, что ещё сможет быть мужчиной. Впрочем, некоторые из его трав, хотя и были взяты им с собой для других целей, вполне годились и для этой.

Урок занял всё время светлого дня. В изготовлении амулетов, с которым он был мало знаком, оказалось столько интересных тонкостей, что престарелый ученик чувствовал почти плотское удовлетворение от новизны и необычного подхода к магии племени Пустошей.

Его накормили. Он сам приготовил чай с теми самыми снадобьями. Его отношение к тому, что должно было случиться было спокойным, как к обряду. Абдул больше не видел девушку. Да и до этих пор он видел только, что она стройна и у неё красивые и умные глаза. Гораздо больше его смущало собственное постаревшее тело. Для его возраста любая молоденькая девушка покажется привлекательной только своей молодостью и свежестью.

Оазис не каждый год был таким, как нынче. В этом году было довольно много дождей и озеро , которое питал источник получил дополнительное количество воды. Маг решил искупаться. Источник откуда брали воду для питья имел отдельный доступ и он не мешал желающим поплескаться. Детишки занимались этим весь день и их весёлые звонкие голоса были слышны до самого захода солнца со стороны воды.

Быстро стемнело и стало прохладнее. Но Абдул всё же решил пойти и окунуться. Он разделся и вошёл в воду. Там оказалось теплее, чем на воздухе. Вода остывала медленнее. Он погрузился с головой и с удовольствием потёр уставшие от долгого сидения бёдра. И почувствовал на спине маленькие мягкие ладошки. Он не обернулся сразу. Но тело откликнулось на касание. Гладкая кожа плоского живота коснулась его ягодиц и он задрожал. Тоненькие, но довольно сильные руки обняли его и сомкнулись на груди. Девушка потёрлась о его спину и он почувствовал как стали твёрдыми её соски. Ему не стоило сомневаться, что у него ещё есть и желание и сила его осуществить. Осторожно повернувшись в её обьятиях, он увидел лицо такой дикой и необычайной красоты. что у него перехватило дух.

На этот раз глаза девушки были прикрыты пушистыми густыми ресницами, чуть подрагивающими от желания, от касания к мужскому телу. Абдул был подтянут и мускулист, хоть и немолод. От тела девушки пахло каким-то маслом с чуть сладковатыми и одновременно горькими нотками. Этот запах был ему знаком. Чтож, малышку тоже подготовили умело. Разве она должна страдать отдавая себя незнакомому мужчине. Зачем, если есть возможность дать ей желание и счастье в эту первую ночь. Если понадобится вторая, ей будет уже легче, но в случае чего она может повторить. Это снадобье не вызывало привыкания и медленно впитывается через кожу, ускоряя действие во время активного касания тел и вызывая возбуждение у обоих. Но ему это уже не было нужно. Девушка была так прекрасна, что он подхватил её на руки, не выходя из воды и она судорожно и страстно обхватила его бёдрами, почти плача от желания плоти внутри себя.

-Почему я не узнал тебя раньше, когда был здесь много лет назад,- задыхаясь от только что завершившегося чуда любви, шептал он.

-Наверное потому, что я тогда ещё не родилась,- она засмеялась звонко и нежно, дрожа в его обьятиях, как серебряный язычок колокольчика внутри его стенок.

Он целовал её кожу, лёжа в шатре на шерстяном покрывале. Они убежали туда, когда прохладный ночной ветерок остудил их мокрые тела. Когда первая горячка страсти ненадолго утихла. Каждый новый поцелуй возрождал в нём желание и она стонала и жалась к его груди, пока он вновь не был готов продолжить любовную игру.

-Я никогда не был так счастлив,- подумал Абдул, с силой вжимаясь между широко разведённых бёдер. Её пальчики впились в кожу, прижимая его и руководя ритмом, повелевая его телом, горящим от возбуждения и снадобья, всё больше проникающего в кровь.

На рассвете племени уже не было в оазисе. А после завтрака двинулись и они. Абдул с удовольствием бы остался ещё, но девушка торопила его. Собственно чувствовал он себя прекрасно. настолько, что остался бы с ней здесь навсегда. Это было молодое безудержное счастье. Каждый день пути заканчивался вечером любви. Она не сопротивлялась. Была мила и нежна. Но такой страсти, как в первую ночь уже не было. Маг боялся спросить её о том, что чувствует она, потому что предвидел ответ и страшился его. За всю жизнь он полюбил впервые и знал, что это безнадёжно.

На третий вечер, в переходе пути от города она открыла свою суму и достала глиняный горшочек. Абдул с горечью почувствовал знакомый запах.

-Я ей противен,-подумал он,- глупый старик, размечтался о юной любви.

Она поглядела в его слезящиеся глаза и разделась. Стала медленно натирать кожу маслом. Абдул чуть не сошёл с ума от острого, почти звериного желания поднимавшегося в нём. И не снадобье было тому виной. Её тело влекло его девственным бесстыдством. Когда она изгибалась, чтоб достать до самых сокровенных мест, он едва сдерживался чтоб грубо не повалить её прямо в песок и терзать горячее лоно до сумасшедшей волны удовлетворения.

-Во мне уже есть жизнь,- прошептала она и он обрадовался, что сдержал себя.

-И эта ночь будет последней,- догадался он,- ты покинешь меня, моя пустынная ящерка?

-Я должна,- тихо ответила она. Её тело уже подрагивало от бродивших под кожей травяных соков, как шкура кобылицы вздрагивает в предвкушении бешеной скачки.

Она опустилась на колени и изогнулась откидываясь назад. Её маленькая грудь уставилась сосками в небо и он больше не смог сдерживать себя. Он целовал эти упругие пирамидки и во влечении к ним было не меньше тайны, чем в каменных пирамидах Мемфиса. И так же у него недоставало власти, чтоб покорить и оставить только для себя всё это великолепие любви и страсти. Кожа, тёплая и гладкая скользила под его жадными руками, но он делал всё медленно и нежно, а она не в силах больше ждать задыхаясь, повалила его и упершись в кошму круглыми коленками мгновенно оказалась сверху и, закричав от толчков бушующей крови внутри, соединила два рвущихся друг в друга тело в единое.

-Ты отдал мне столько сил, что не сможешь войти в город,- сказала безымянная, когда они наконец удовлетворились друг другом.

-Это самое малое, что беспокоит меня сейчас. Я не хочу терять тебя. Мне нетрудно понять, что надолго меня не хватит. Я стар. Тебе захочется молодой любви. А я уже не смогу тебе её дать. Но может быть можно побыть с тобой пока я ещё в состоянии быть мужчиной. Какая бы малая толика счастья мне не выпала..

Она закрыла ему рот ладошкой.

-Ты не должен был так привязываться ко мне. Безымянные не принимают в племя тех, у кого есть имя. Наши боги ревнивы. Мы принадлежим им полностью и безвозвратно. Это только желание плоти. Оно пройдёт,.. со временем..

Когда Абдул проснулся, её уже не было рядом. И не только это. На песке даже не осталось следов, как будто она растворилась в этих песках и утекла в них. Только долгоногий жук промчался мимо, как будто торопился обогнать собственную жизнь. Пески пели. Абдул плакал. Потом оделся и выпил немного воды. Сегодня он придёт туда, где город касается нашего мира. Он будет постится три дня, выпивая только немного воды и собирая растраченную внутреннюю гармонию. Не прийдя к фане, он не сможет войти в лабиринт его тысячи колонн..

Февраль 1968 года Киев. Москва.

Киев.
Февраль выдался пасмурным и хмурым. Таким же было настроение Ольги. казалось бы всё устроилось. Разговор с настоятельницей прошёл неплохо, и её жизнь, можно сказать, устроилась. Но то, что она обманула эту приятную и добрую женщину, назвавшись чужим именем и присвоила себе жизнь мёртвой женщины, смерть которой, хоть и частично, считала своей виной, мучило и вводило в депрессивное состояние.

Ольга часто плакала, особенно прежде чем заснуть. Одно только спасало - знакомое и любимое занятие, уход за больными. Она сразу сказала, что хотела бы принять на себя именно эту работу и настоятельница обрела в её лице вполне профессиональную санитарку. Да ещё и вдохновенного трудоголика. Девушка загоняла себя до состояния полного изнеможения, чтоб, падая в постель, засыпать мгновенно, не изводя себя муками больной совести.

Как только она немного изучила монастырские территории, то убрала напоминание о собственной трагедии - проклятую книгу, подальше с глаз. Сначала ей хотелось уничтожить её, но что-то не позволяло решиться на такое радикальное действие. Причин было сразу несколько. Тут был и страх, ведь такие предметы могут наказать, да и непросто их уничтожить. Она подозревала, что должен быть определённый ритуал. Об этом говорило то, что осталось в сарае после уничтожения предыдущего гримуара. Кроме того, чувство уважения перед чужим трудом. Сюда входил и труд автора, и труд погибших девушек. Она каким-то внутренним осознанием чувствовала присутствие в этой книге их живую энергию.

Впервые увидев старинный оклад книги, а это случилось уже в день убийства, она пришла в ужас. Фолиант пялился на неё мёртвыми глазами, с клубящейся чернотой. Эти буркала делали жуткий лик чудовища, со щупальцами, вырастающими из скул и бровей, ещё более ужасным. До этого она видела просто пачки отдельных листов со старинным шрифтом и не вникала в содержимое. Да и все действия с перепиской книги брал на себя отец.

Её задачей было найти и познакомить отца с небогатыми одинокими девушками, которым нужна была не только подработка, но и общение и душевное равновесие. Ей было приятно, что отец занят таким благородным делом, как психологическая помощь людям, в какой-то мере, больным душой. В этом было что-то сродни её собственному призванию. Она сама чувствовала облегчение от общения с родным человеком. Не сразу пришло понимание, что это было не тепло, не любовь, а скорее что-то от уверенности внушения опытного психолога или убеждённого сектанта.

Она упаковала книгу от сырости. Хотя один несчастный случай с её багажом позволил понять, что гримуар и сам может защитить себя от нежелательного воздействия. Нашёлся и сундучок вполне подходящий по духу книге. Он как будто сам нашёл её в одном из монастырских подвалов, куда она отправилась за какой-то старенькой мебелью для обустройства своей келейки. Она была очень рада, что ей выделили помещеньице, больше похожее на каморку, которое находилось не в общем корпусе, а в больничном. Этому поспособствовал один больной требующий почти постоянного внимания. А, когда она устроилась там, оказалось, что это удобно для её работы настолько, что настоятельница позволила ничего не менять и тогда, когда такая возможность появилась.

Сундук с книгой сначала стоял засунутый как можно дальше под её кровать. Но сны, которые навевало его присутствие, а Ольга не сомневалась, что это именно так, вводили её в иступлённую и мучительную духовную тяжесть. Кошмары, наполненные чудищами и даже просто серо-зелёным туманом, пьющим из неё жизненную силу, заставили искать для книги другое место.

Она нашла его и на некоторое время это помогло. Проблемы пришли позднее.

Москва.
Дело, как бы уже закрытое за смертью подследственного, не отпускало. Из четырёх, найденых в сарае, тел идентифицировали только три. Документов при них никаких не обнаружили. Но три девушки были опознаны сослуживцами, подавшими в розыск. Всё осложнялось тем, что все они были одиноки. Одна из женщин, по результатам вскрытия, страдала алкогольной зависимостью и, вполне возможно, вообще не имела постоянного места жительства. Её никто не разыскивал. И потому она так и осталась неизвестной.

Документы сдали в архив, но распечатки с, найденной в вещах Сташинского, микроплёнки не давали успокоиться жадному червячку любопытства в мозгу следователя. Он давно уже перечитал все выборки о возможностях Некрономикона, что тщательно собирал в течении многих лет пан Богдан. Сначала презрительно посмеиваясь при словах магия, джинны и прочих прочно связанных в его голове с детскими сказками. Но потом, увлекаясь всё больше, он уже не обращал внимания на терминологию. В конце концов одни и те же предметы и события можно назвать разными именами. Суть и возможности не изменятся.

Тем более, что мистика и поиски непознанного и неизведанного совсем не чужды спецслужбам разных государств. И, коль скоро в пустыни в поисках города тысячи колонн отправлялись и Наполеон, и Ричард Фрэнсис Бартон, и Гурджиев, и Гитлер, и ещё сотни представителей всевозможных разведуправлений, то почему сердце следователя госбезопасности Геннадия Трофимовича должно оставаться холодным и бесстрастным? В конце концов и не такие люди увлекались.

В микроплёнке были так же и способы изготовления Книг Силы предназначенные для магов и прочих посвящённых. Теперь картина самого преступления и безусловная его связь с ритуалом создания копии Некрономикона, а так же причин, побудивших к этому деянию, была предельно ясна. Да собственно их предположения и сразу были недалеки от правды. Оставались детали.

Но не побуждения наёмного убийцы и не страсть к непременному раскрытию преступления мучала конторского следователя. Его увлекла возможность найти книгу и попробовать насколько велики её возможности на самом деле. А вдруг у него получилось бы воспользоваться поддержкой жутких, но безусловно могущественных потусторонних существ..

А для этого всего-то и надо было найти детдомовскую девчонку, утянувшую бесценный манускрипт и по всем законам обязанную ответить за убийство отца. Хотя, если быть справедливым, он был изрядной скотиной и серийным убийцей. Но закона, знаете ли, никто не отменял. Для того, чтоб судить, есть суд. А книга.. Ну, правда ведь, не по Сеньке шапка. Такими вещами должны владеть совсем другие люди. К ним капитан причислял и себя. Но проклятая девчонка будто растворилась в широте и необъятности, как поётся в популярном марше, просторов нашей Родины.

Следователь связался с коллегами с Украины, полагая, что Ольга может связаться с кем-нибудь из соучеников из интерната или работниками детского дома. Но она нигде не появилась. Старый знакомец начальника Геннадия Трофимовича, полковник КГБ Илья Старинов, пообещал, что будет отслеживать не появится ли где пропавший манускрипт.

Геннадию не слишком хотелось подключать к поиску книги ещё кого-то, но Илья был другом семьи и хорошо знал рынок старинных оккультных предметов. В войну во время отступления войск, он отвечал за минирование многих объектов, в том числе и Печерской лавры. Ещё тогда он заинтересовался церковными кладами и с тех пор не выпускал из виду подпольный рынок. Ходили слухи, что кое-что прилипло к его рукам, ещё в те военные времена. И так никто и не доказал кем был взорван Успенский собор в Лавре. Как-то не вяжется в голове Геннаши логика событий. С чего бы взрывать собор немцам? Они ведь землю носом рыли в поисках лаврских древностей. Разве только какая Илюхина ловушка сработала. Может оттуда и пошла коллекция отцовского дружка. Вот и сомневался он, стоило ли рисковать.. Ведь может полковник и присвоить книгу. Пришлось подстраховаться и подмазать его зама. Оставалось только ждать.

721 год н.э. Дамаск.
Жара спадала. Вечер мог бы стать приятным, но хамсин так высушил воздух, что трудно было дышать. Маленький служка, которого Абдул на время нанял на базаре, где он слонялся тощий и голодный, как когда-то сам старый учёный раздражал его тем, что всё время выковыривал из носа сухие корочки.

Мальчишка принёс напиток и зажёг лампу. Абдул уже не мог писать при её свете, хотя нельзя сказать, что зрение его стало намного хуже к старости. Но глаза уставали гораздо быстрей. Да и спину ломило от долгого сидения. Можно было расслабиться, откинуться на подушки и отдохнуть. Как всегда в это время пришли воспоминания.

Только попав в город тысячи колонн, маг понял что так тянуло его вернуться. Он верил в предопределения. Не в то, что вся его жизнь и все поступки жёстко расписаны. А в то, что на жизненном пути есть судьбоносные перекрёстки, где наши решения предопределяют дальнейший поворот.

Он выбрал путь действия и созидания, вместо пути учения и созерцания. И судьба дала ему понять, что на этом пути он может получить плоды, но судьба смертного такова, что ему не всегда дано знать каков этот плод будет на вкус. Время наше на земле ограничено, а у созданного нами своя судьба.

Что касается живых - детей или учеников, они торят свой путь сами. А то, что породила наша мысль или руки - книги или предметы, пойдут по пути их будущих владельцев. Но и живое и мёртвое, отпочковавшись от нас, приобретёт судьбу, которой нам не предугадать. Хотя постараться нам всё равно хочется.

Тогда он ещё не расстался с надеждой попробовать вернуться к женщине, которую так нежданно и поздно полюбил и ребёнку, которого не мыслил иметь и даже согласился отпустить. Но и оставить мысль о книге он не мог. Все эти долгие годы он вынашивал её, так же болезненно и мучительно, как младенца.

Абдул не выбросил из головы слов вождя безымянных. Если книга будет написана, она должна быть доступна только тем, кто достаточно мудр, чтоб не использовать её во вред. Ему дали помощь и возможность осуществить этот план и он не мог пренебречь этим.

Длинный и очень изматывающий обряд помог ему подчинить джинна. Эти существа с большей охотой служат женщинам и ему помогло то, что он всё время держал в памяти образ вновьобретённой любимой. Маг сохранил связь между огненным существом и своей безымянной женщиной.

Место своего будущего упокоения он готовил как маленькую крепость. Остальное его не беспокоило. Единственным украшением его усыпальницы стала окаменевшая от времени смоковница. Охранное заклинание вспыхнуло вязью огненных символов и исчезло не оставив видимого следа. Но сон, единственный короткий промежуток отдыха, который он позволил себе под охраной подчинённого джинна, дал ему понять, что его приготовления не оставлены без внимания. Те, кто сопутствовал ему с самого детства, силы дремлющие за гранью, следили за ним. И каков был их план, Абдулу было неведомо. Планы богов неподвластны логике смертных.

Масло в лампе стало потрескивать и дымить. Да и глаза слипались. Дремота сморила старого книжника прямо во дворе. Это случалось не впервые. Мальчишка пробрался на цыпочках и прикрыл его одеялом. Поковырял в носу и унёс лампу, пустую пиалу и исписанные листы.

Абдулу снилась пустыня. Барханы как волны разрисованные кудрявой рябью. Колючий ветер, несущий песок. И одиночество, которое раньше не казалось ему гнетущим. Сейчас тоска сжимала его сердце и опустошала мозг. Он так и не нашёл безымянных. Даже магия не помогла. Ведь это было племя магов и найти их можно было только по их желанию. Ему пора возвращаться. Иначе пустыня сожрёт его.

Длинноногий тушканчик проскакал ему наперерез и вдруг подпрыгнул, резко меняя направление, но спастись от песчанной гадюки, терпеливо ждущей своей добычи под песчанным пологом, не смог. Зверёк спас ему жизнь. Он отвлёкся и не почувствовал агрессии, исходящей от змеи. Обычно он без труда ощущал такие вещи, но сейчас, измождённый неудачами и щемящей болью разлуки.. Да.. Пора в обратный путь.

Он пережил в своих путешествиях не только халифа Аль-Валида, опасаясь которого бежал, но и его брата Сулеймана, пробывшего у власти всего два года. Умар, новый калиф, поощрял учёных и книжников. По его приказанию рыли колодцы, строили дороги и постоялые дворы. Так говорили купцы, которых он встретил на привале в последнем оазисе. Самое время начать писать свой труд. Решено. Он возвращается в Дамаск.

Той же ночью гуль пришёл за магом в образе его безымянной. Абдул не сразу понял, что Серая немочь приняла вид той, кого он искал и желал. Ночь была та самая, когда оборотни имеет наибольшую силу. А его запасы снадобий давно истощились. Слишком долго он отрицал, что найти одну песчинку среди мириадов других, невозможно. Тем более, если она не желает быть найденой.

Золотого корня у него не было, но в амулете, мешочке, с которым он не расставался, а всегда носил на шее, среди других растений, был цветок куркума. Видно он и остановил гуля. Видение остановилось и стало звать мага жестами, в полной тиши ночной пустыни. В лунном свете Абдул не заметил синевато-серого оттенка кожи, но приглядевшись вдруг обнаружил, что девичьи ножки заканчиваются копытами, наподобие ослиных. Старый путешественник, который обошёл мили пустыни и никогда ничего не страшился, вдруг задрожал от ужаса, усталости и безысходности.

Старость приходит к нам тогда, когда мы теряем надежду. А потом начинают пропадать желания. Одно за другим. Абдул отчаялся найти любимую. Но одно желание всё ещё оставалось. Он хотел написать свою книгу. И это помогло ему дожить до утра, когда с первым лучом солнца пропало опасное , но влекущее чудовище, призрак его потерянной любви. Пора было возвращаться.

Киев 1988 год.
-Господь призывает нас, когда мы ему наиболее необходимы, дочь моя. И, хотя на каждого из нас у него есть свой план, но, всё равно, не думалось мне, что придётся провожать тебя к отцу нашему, прежде, чем придёт мой черёд.

Настоятельница наклонилась и прислушалась к трудному дыханию ещё совсем не старой женщины. Но, то, что ей не долго осталось жить на этом свете, мог заметить любой, совсем не связанный с медициной, человек. Лицо больной приобрело желтовато-восковый оттенок и взгляд, из-под редко открывающихся ресниц, казалось, был направлен куда-то в другой, только ей видимый, мир.

-Не стоит страдать обо мне, матушка-настоятельница. Я не стою того, поверьте. И, если господь простит меня и призовёт к себе, я буду только рада освободиться. И, если у него был свой план на меня, то я не уверена, что помогла господу в его исполнении. Ведь всё время, что я находилась под крышей его обители, я лгала вам. Имя, которым я назвалась, мне не принадлежало. Я принесла в монастырь вещь, от которой для него было одно зло. Наверное, мне было назначено родиться белой вороной, изгоем среди своего племени. Я и своему родному отцу понадобилась только, чтоб принести несчастье другим людям.

-Но ты была добра и заботлива к нашим больным и страдающим. Не такой большой грех скрыть своё имя, если ты скрывалась от зла, идущего по твоему следу. Господь, наверняка простил тебе это.

-Я расскажу вам, матушка, всю мою жизнь. Мне всё равно нужна исповедь. А вы уж сами решайте мог ли господь простить меня. Сейчас мне важно, чтоб вы меня простили. Тот груз, что я хочу взвалить на ваши плечи слишком велик, чтоб сделать это не спросив вашего желания.

Ольга говорила долго. Время от времени силы покидали её и настоятельница ласково гладила её волосы и подносила к губам клюквенный морс. Кисловатый напиток снимал тошноту, мучившую больную женщину и она торопливо продолжала свой рассказ, боясь, что не успеет рассказать всего.

-Книга, что ты принесла сюда.. Если она несёт в себе что-то плохое, то почему ты просто не уничтожила её?- спросила настоятельница, когда основной рассказ был закончен и Ольга облегчённо вздохнула, избавившись наконец от тайны, мучившей её долгие годы.

-Знаете, матушка, люди существа противоречивые. В них есть и тёмная и светлая сторона. Но, почему-то, поверить в чудо и связать его с божьим провидением, им тяжелее, чем поверить в существование зла.. безграничного.. порой бессмысленного.. по крайней мере, имеющего смысл столь малый, по сравнением с последующей вечной жизнью нашей души. Мы часто начинаем верить в бога, встретившись лицом к лицу с дьяволом. А выход находим, только оказавшись в безвыходной ситуации. Я вот так и проискала всю жизнь.

-Ты не слишком усложняешь, дочь моя? Вещь это только вещь. Если она несёт зло, её нужно уничтожить..

-Матушка, вы не представляете о чём говорите. Эта книга.. Сначала, я посчитала, что не могу уничтожить её из-за того, что её появление стоило жизни нескольким людям. И ещё она была связью с моим отцом, который, хоть и был чудовищем, подтверждал мою реальность в этом мире. Без тех от кого я родилась, меня как будто не было на самом деле. Вам, наверное странно и непонятно это состояние, но он был корнем из которого я появилась на свет. Я уже подрубила его и меня несло, как перекатиполе неизвестно куда. Я ещё не знала, что обрету здесь семью и цеплялась за что-то, что позволяло думать, что я не снюсь сама себе. А, когда я поняла, что книга зло.. я уже физически не смогла её уничтожить. Мне просто не хватило на это сил. Демоны, что защищали её, не позволили.

-Книга это только книга. Вещь. Как использовать эту вещь решают люди. Мысли в ней могут нести зло и добро, но выбор только за нами.

-Вы не понимаете, матушка. Я долгое время прятала её у себя, но она изводила меня ночными видениями. Ко мне приходили чудовищные существа. Когда я пыталась унести её и спрятать в другом месте, происходили всяческие неприятности. Помните тот случай, когда подвалы монастыря заполонили полчища мышей? Тогда я впервые попробовала уничтожить книгу. Я бросила фолиант в костёр, но он не стал гореть. Огонь потух, а я обожгла руки, когда попыталась развести его снова. Тогда я вернула её, но не выдержала этого долго. Уже тогда появились первые признаки моей болезни. Я унесла сундучок с книгой в Свято-Никольский храм и спрятала под сводами. Тогда, в восемьдесят первом, молния ударила в крышу собора. Я думала книга сгорит хоть в этом огне. Но кирпичный свод не дал огню подойти к книге. А как тогда пострадал храм.. Из-за воды пострадали бесценные росписи. И всё из-за меня. Я забрала книгу и она медленно, но верно убивала меня все эти годы. Теперь вам придётся решать, что с ней делать.

Ольга глубоко вздохнула, как будто с этими словами упал тяжкий груз, давивший на её грудь. И этот вздох был последним. Она ушла быстро и неожиданно. Только что была здесь и уже исчезла за гранью бытия. Настоятельница закрыла ладонью полупрозрачные веки, чтоб не видеть тускнеющий взгляд. Через него в этот мир заглядывала иная реальность. Чуждая и посторонняя. Теперь ей нужно позаботиться и о теле, и о неразрешённых заботах той, которую она когда-то решила принять под покровительство монастыря. А значит приняла ответственность..

Умершую монахиню проводили по всем канонам. Но даже те, кто верит в вечную жизнь, может плакать и тосковать по любимым людям. Ольгу многие любили. И печалились о её ранней смерти. Настоятельница не плакала. Не потому, что не любила свою подопечную. Её просто отвлекали тысячи маленьких и больших забот, не давая задуматься и просто поскорбеть об ушедшей. И ещё книга. Она знала о ней. Когда впервые гримуар попал в её руки, она была очень удивлена. Настоятельница была образованной женщиной и хорошо понимала, что знание становится злом или добром в зависимости от тех кто воспользуется им.

-Бедная девочка,- думала она,- как жаль, что ей пришло в голову так долго мучить себя страхом и виной за то, что совершил её отец. Книга только инструмент и я могла бы убедить её в этом, если бы она открылась мне раньше. Но инструмент этот реально опасен. Ему надо найти место, где он был бы скрыт от плохих рук.

Она закрыла сундучок и решение пришло к ней моментально. Есть только одно место, где энергия святых и сокровенность места не позволят древним силам заключённым в гримуаре совращать нестойкие умы доступностью к силе. Она отнесёт книгу в Лавру. В её подземельях, рядом с могилами достойных, найдётся место, где митрополит Филарет, настоятель, так кстати возрождённого монастыря, спрячет опасный труд древнего арабского искателя знаний.

732 год н.э. 20 февраля - 1 марта Дамаск.
Каменный пол тюрьмы скручивал кости холодом и сыростью по ночам. Жидкая охапка соломы на полу не помогала. Летом камера темницы мучила узников жарой, но сейчас Абдул скорее согласился бы страдать от жары, чем от холода. К жару пустыни он привык за долгие годы путешествий, а холод изматывал его.

То, что он оказался заперт в тюрьме и не смог воспользоваться своими магическими силами, было карой Древних. Он нашёл балланс между желанием сохранить для человечества знания о прошлом, тайны магических ритуалов и возможностью нарушить равновесие и дать возможность Хаосу сломать границы, за которыми он был заключён. Маг не назвал в книге настоящих имён Древних богов, только их аналоги из языков разных человеческих культур.

Это давало возможность прибегнуть к помощи их сил, но не давало шанса даже случайно выпустить эти силы в наш мир из их узилищ.

Книга была закончена. Единственный и самый полный вариант её он, при помощи сильнейшего, из доступных ему, ритуалов уменьшил и поместил в амулет. Это была плоская золотая пластина. Он вшил её под кожу на груди, на уровне сердца. Копия книги, в которую не были внесены самые опасные для равновесия таинства, хранилась у его ученика.

Единственный его ученик.. Он оберегал его как мог. Это был тот самый мальчик из семьи кузнеца, встреченный им когда-то в бедуинской семье. Конечно он давно уже вырос. Абдул забрал его с собой на обратном пути из Безымянного города. Он уже тогда не был просто ребёнком с горящими глазами и жаждой знания. По совету мага он сначала прошёл обучение среди тех, кто владел общими понятиями о тех силах, с которыми ему предстояло научиться работать.

Абдул привёл его в Дамаск, выдавая за придурковатого глухонемого слугу. Он не знал как встретит его город. Какая память сохранилась о нём и не попадёт ли он в немилость нового халифа. К его возвращению на престол взошёл Хишам-ибн-Абдул Малик, брат Язида.

Абдул никак не заинтересовал нового властителя. У него была возможность завершить труд всей своей жизни. Всё это время продолжалась борьба между силами Древних, пытающимися, при его помощи, сместить Грань миров в свою пользу и его страстью и желанием сохранить знания для потомков.

Он свято помнил просьбу безымянных. Не называть имён. И он нашёл выход. Но разозлил Древних. Их воздействие на его жизнь никогда не было бескорыстным. В последнее время он почувствовал, что рок сгущает над ним тёмные тучи. Силы Спящих за Гранью не действуют напрямую. Но воздействовать на судьбу можно через других людей. Даже, если они не являются помеченными Силой и не получают приказов от детей Хаоса. Обычные люди, которым никогда, как Абдулу, не снились странные сны, к которым не приходили гости из другой реальности, могли попасть в воронку сил вращающихся вокруг опального мага.

Он не мог знать, что кто-то из чиновников тайных служб, по какой-то причине обратил внимание на старые записи своих предшественников, разыскивая скрытый заговор, раскрытие которого может помочь ему возвыситься. А может, просто от скуки, разбирающий приготовленные на выброс доносы, наткнулся на его имя. Маленький камешек, сдвинутый по воле Древних, уже тащил за собой лавину. И Абдул почувствовал её приближение.

Если бы он был моложе, возможно, отправился в новый поход. Но ему исполнилось семьдесят семь. Труд его был завершён. А опасность была эфемерна. Только на уровне предчувствия чего-то не хорошего. Зима выдалась холодной. У него постоянно мёрзли руки и ноги. Как не старался его ученик согреть дом, Абдул всё больше кутался в шерстяные одеяла и сидел у огня, погружённый в воспоминания. Кроме того, у них не было средств на новые путешествия.

Работая над книгой, он не слишком сильно тратился. И, хотя жил не убого, но вполне экономно. Но ни он, ни его ученик, не могли открыто зарабатывать своими знаниями и талантами. Кое-что приходило к нему от его соратников по мастерству. Обучающие книги и амулеты если продавались, то вдали от столицы. На родине же, после опалы и опасности ареста, от которого он когда-то бежал, Абдул старался не привлекать к себе особого внимания.

К его несчастью, чиновник, о котором шла речь, оказался человеком образованным. Он вспомнил Поэму для принца, принадлежащую перу Абдула и решил, что, чем громче имя обвиняемого, тем больше внимания будет привлечено к нему, если удастся соорудить дело, которое даст толчок его собственной карьере.

Когда за ним пришли, Абдул находился в глубоком забытьи. Его ученик ушёл на базар, чтоб купить еду для приболевшего учителя, а самому ему сделал лекарство, чтоб он восстановил силы сном. Когда ученик вернулся, соседи рассказали ему о том, что его старого хозяина утащила стража. Причём он так и не проснулся. Присланые за ним воины орали и ругались на всю улицу из -за того, что им пришлось нести его на руках.

Соседи не вмешались. Закон в столице действовал жестоко. Казнили часто и со вкусом. Халиф Хишан Абд Малик обладал тяжёлым нравом. По пересудам о его происхождении, мать его была настолько глупой, что ей посоветовали не открывать рта при муже, пока она не родит ему наследника, чтоб он не пожелал развестись с ней. Да ещё и родился будущий халиф с сильнейшим косоглазием, что считалось очень дурным знаком. Конечно такой изъян во внешности не добавил ему ни популярности, ни доброго характера.

Кроме того всё время его правления не было лёгким. На границах халифата не прекращались войны и мятежи. Армия халифа потеряла много воинов в сражениях с хазарами и тюрками. Пришлось ужесточить налоговую политику, чтоб возместить затраты на войну, что тоже не добавляло популярности правителю. В то же время в вотчине Омейядов, Сирии и Палестине, развернулось монументальное строительство. Таких дворцов как Каср ал-Хайр аш-Шарки, что был резиденцией самого Хишама, не строилось со времён самого Аль Валида.

Халифа, скучающего в зимней дворцовой рутине, привлекло донесение о деле колдуна, якобы умышляющего не только против халифа правоверных, но и одержимого демонами. По слухам, которые более всего заинтересовали Хишама, слывущего записным скрягой, вероотступник ещё и знал пути к местам, хранящим несметные сокровища. То, что при этом его жизнь не отличалась показной роскошью, не смущало обвинителей.

Абдул, попавший в темницу в не лучшем состоянии здоровья, быстро терял силы от холода и голода, не имея доступа к своим снадобьям и амулетам. Только желание доморощенного карьериста довести громкое дело, до не менее громкого финала, позволило его ученику принести кое-что в тюрьму, что помогло магу немного восстановить силы и не умереть от истощения. Но это не помогло ему освободиться. Абдул приказал ученику не вмешиваться и сохранить личину придурковатого слуги. Он успокаивал его тем, что имеет план освобождения. Хотя знал, что обманывает верного ученика. Но тот не смог бы справиться со всей армией прислужников халифа. Только сам погиб бы зря.

Абдул знал дату казни. И знал, что в этот день, по его астрономическим рассчётам, должно случиться солнечное затмение. Это должно было отвлечь палачей. Правда не более того. Он не был самоубийцей и хотел жить. Кроме того, ему, как колдуну, вряд ли предстоит лёгкая смерть. Освободиться и бежать вряд ли реально. Но избежать страшных мук и уберечь свою книгу он сможет. Её Хранитель в Безымянном городе ждёт только его зова. А подготовленная там могила примет его тело. Он, ещё совсем молодым магом, научился контролировать биение сердца и мог остановить его в любой момент. Он умрёт, но книга должна уйти с ним в тайное убежище. А что сделать с копией подумает продолжатель его дела. Не зря же он учил его столько лет.

Толпа на рыночной площади ждала казни. Многие в городе знали Абдула. Кто-то помнил его ещё по тем временам, когда он пел свои стихи на этом самом базаре, кто-то был обязан ему своей жизнью или жизнью близких, когда он ещё рисковал лечить людей. И, хотя в последние годы он был занят своим трудом, но соседи по старой памяти забегали к нему со своими проблемами. Конечно, не афишируя это даже друг перед другом. Таково было и требование самого мага, и условия их существования, при которых они сами не пострадали бы от доноса чрезмерно приверженного догмам фанатика.

Дело колдуна раздули до таких границ, что сам халиф решил понаблюдать за пыткой и казнью. Был спешно сооружён помост, с которого Хишам, окружённый охраной и приспешниками смог бы наблюдать за зрелищем. Чтоб не лишать удовольствия халифа, и не убить хилого на вид мага до времени, пытку решили совместить с её логичным завершением - убийством через сожжение.

Первым делом колдуна должны были ослепить, чтоб он не смог увидеть лица халифа и нанести ему вред. Выколоть глаза должно не снимая повязки, над которой была прочитана соответствующая сура из Корана, под названием Барака.

'Скажи, Мой Повелитель, я прошу Тебя о защите от хитрости демонов, и я надеюсь на Твою защиту, когда они приблизятся ко мне'

После того, как обвиняемый сообщит где спрятаны древние клады, ему вырвут язык, чтоб более не смущал правоверных неправедными речами и стихами, которые как всем известно наваждение от Джиннов и Демонов.

А после очищающий огонь должен обезвредить возможный вред, который могло бы нанести тело, оставленное закопанным в землю. Дабы посредством злых чар не превратилось оно в гуля, пьющего кровь людей по ночам.

Когда Абдула привели на площадь, небо было затянуто облаками и даже моросил небольшой дождь. Впрочем он быстро закончился. Абдул и до этого худой, казался вообще прозрачным. Повязка на глазах не давала ему видеть, что происходило вокруг, но он слышал гул толпы, лязг оружия стражи. Поэтому, взойдя на помост, он легко определил в какой стороне сидит халиф и повернулся к нему так, что можно было подумать, что ткань на глазах совсем не мешает ему видеть.

Халиф поёжился под этим, направленным на него, взглядом. Толпа замерла и приготовилась смотреть как палач выколет глаза нечестивцу. Но палач не успел подойти к нему. Подняв голову к небу, старик запел. Его голос не утратил силы и казался таким же красивым и завораживающим, как во времена его юности. Он пел о том, что для того, чтоб видеть нужны не глаза, а сердце. О том, что тьма может опуститься и на зрячего, если он не желает видеть света. Видимо, не только магия голоса присутствовала в его пении, потому что никто даже не пошевелился, чтоб остановить его.

Тем временем вокруг начало темнеть. Хотя до вечера оставалось ещё очень много времени. Толпа заворожённо молчала. Даже обычные природные звуки стихли. Перестали щебетать птицы. На людей стал наползать страх. Это пока ещё не была паника, которая заставила бы людей сорваться и бежать, давя друг друга. Это было скорее оцепенение, которое сдавливало грудь и заставляло слабеть колени. Стало совсем темно. Облака разорвались и в небе показались сначала звёзды, а потом и чёрное солнце с тоненьким кольцом света вокруг.

Прежде чем колечко украсилось пучком света, похожим на яркий бриллиант, слепящий глаза, по диску промелькнула огромная тёмная тень. Звенящий силой, голос резко прервался. А палач, стоявший рядом с осуждённым, увидел кто подхватил тощее тело певца. Лицезрение того, что он успел заметить, заставило его молча рухнуть на колени и провалиться в спасительное беспамятство. Впрочем, поведать о своём видении он уже не сможет никому. В один миг он поседел и утратил речь навсегда.

Люди в ужасе закричали и стали разбегаться. Стражники, сдерживаемые только страхом быть раздавленными толпой, сгрудились вокруг помоста, ощетинившись оружием. На самом помосте тоже царила паника. Кто-то упал в обморок, кто-то просто прятал голову, обхватив её руками, а кто-то выкрикивал молитвы, пытаясь именем Аллаха защититься от демонов.

Казнь закончилась не начавшись. Абдул-аль-Хазред исчез бесследно. Никто не видел как уходил из города глухонемой слуга, неся за плечами тяжёлую котомку..

2012-2014 годы. Киев-Москва.
Киев. 2012 апрель.
-Слышали, братья, земля в Дальних пещерах зашевелилась,- шепча, перекрестился молодой послушник Лаврского монастыря по дороге после вечерней молитвы.

-Правда твоя. Оползень сошёл. Ходят слухи, что там замурованы пергаменты и рукописи старинные. Это они, тексты сатанинские, пещеры святые изнутри разрушают. Ослабли силы древних святых, что хранят злые заклятья от глаз слуг Антихристовых. А они их ищут.. Ждут воспоможения колдовским своим обрядам.

Второй послушник тоже перекрестился.

-Когда я ещё в послушниках ходил,- неожиданно добавил средних лет монах,- около четверти века назад это было.. только монастырь при Лавре открыть позволили.. услышал я случайно разговор один.. Игуменья Покровского монастыря тогда к, извергнутому после из сана, митрополиту Филарету приезжала. Тайно..

-Тайно? И чтож за тайна такая была? Не из-за неё ли ему служение запретили?

-Вот уж не знаю. Только речь тогда шла о какой-то книге и о монахине женского монастыря, которую книга эта, якобы, убила. И монастырю урон нанесла немалый. Просила игуменья о "заточении книги живой и зловредной". Правду говорю.. Как о преступнике, о человеке сказала. Заточить под око недрёманное святых мощей в "костнице".

-То-то они сейчас трещат по швам. Стены кирпичные сеткой идут.. Катакомбы осыпаются.

-Точно. Вон на Ближнепещерной стена подпорная обвалилась. Ворота западные посыпались.

-Не к добру это всё. Зло по Земле гуляет безвозбранно.. Молитесь, братие.. Ибо, если между нами пойдёт разброд и шатание в вере, слугам Антихристовым в помощь то пойдёт.. Не зря может этот год концом света объявляли.. Может это и есть начало Суда Божия над людьми.

Киев 2013 июнь.
-Да что же это, матушка-игуменья,- глотая слёзы заговорила её помощница приглушённым голосом,- если уж в святой Лавре нет спасения от бандитов и вероотступников, где же его найти можно?

Женщины очнулись в полной темноте. Они не были связаны и потому попытались понять где находятся. По ощущениям это был какое-то подвальное помещение. Игуменья Калисфения и сама была в панике, но старалась держать себя в руках перед сестрой Екатериной.

Накануне, в пятницу, поздно вечером, они были приглашены в Лавру. Звонил сам архиепископ Александр, личный секретарь митрополита. Машину за ними прислали. Но куда и зачем они направляются распространяться запретили. После короткой беседы с Александром, которая показалась им довольно странной, поскольку, по его словам, митрополит с ними сейчас говорить не сможет из-за срочного дела, им было предложено вызвать такси для возвращения. Почему их не предупредили заранее и куда делась машина, которая привезла их сюда, он не объяснил. И вообще выглядел бледным и каким-то напуганным.

Женщины предположили, что случились какие-то неприятности на таком высоком уровне, что сообщить им секретарь не посчитал возможным и решили, что всё по божьей воле уладится, только надо усердно помолиться. Вызвали машину и отправились назад в обитель.

Почти у самого выхода из здания, за их спиной выросли две рослые фигуры в монашеских одеяниях. Женщины успели только почувствовать специфический запах и потеряли сознание. Очнулись уже здесь, в темноте и полной неизвестности.

Игуменья молилась вполголоса. Только это спасало её от истерики. Время шло, но никто не появлялся, чтоб хоть как-то пояснить происходящее, что ещё больше нагнетало беспокойство. Выехали они рано, не успев поесть. Но больше хотелось пить. К посту монахини были привычны. А вот усыпляющее средство оставило во рту сухость и неприятное послевкусие.

Наконец послышался звук отпираемого замка и женщины непроизвольно прижались друг к другу. Вспыхнул свет и ослепил женщин на несколько секунд. Пока они протирали глаза, в помещение вошли четверо мужчин.

Это действительно был подвал. Но довольно чистый. Ни пыли, ни сырости. Даже кое-какая мебель. Довольно высокого качества.

Двое из вошедших классические охранники. Здоровые, мускулистые парни в тёмных костюмах. Ещё один, довольно чванливый, лет сорока, с небольшой бородкой, суетливо потирающий ладошки, слишком мягкие и холёные для мужчины первым обратился к монахиням. Другой в очень дорогом и уютном костюме, с крепкой, чуть полноватой фигурой, отошёл в дальний угол и повернулся спиной. Как будто не хотел, чтоб женщины вообще видели его лицо. Прямая спина и развёрнутые плечи навевала ощущение погон с большими звёздами на них.

Мужчина, обратившийся к монахиням, говорил быстро. не возможно было спросить или вообще вставить хоть слово. И о чём он говорил женщины тоже не понимали. Какие-то бешенные деньги, машины, афёра.. какое это имеет отношение к ним? Человек в углу слушал, не встревая. Обвиняющий монахинь мужчина повысил голос и заговорил о репутации. Он пытался запугать их вещами, от которых у женщин запылали щёки и сестра Екатерина расплакалась в голос.

Игуменья вдруг услышала знакомое имя. Наталья Панько. Разговор шёл о женщине, несколько навязчивой, которая часто появлялась в обители, несколько раз крупно жертвовала. Только из-за этого игуменья позволила сделать несколько снимков рядом с ней. В этот момент она начала понимать в какую ситуацию они попали. Она уже знала, что против этой женщины уже возбуждено дело и она бежала из страны. Кроме того упоминали, что в этой афере крупно пострадал и архиепископ. Теперь было понятно и его участие и его поведение. Но как он собирается выпутаться из обвинения в насилии, которое Каллисфения решила непременно выдвинуть после возвращения в обитель. Или они вообще не собираются их возвращать?

Когда эта паническая мысль пришла ей в голову, она настолько испугалась, что не смогла сразу ответить, когда их обвинитель наконец замолчал и дал им паузу для какого-то возражения.

Прийдя в себя и мысленно обратившись к господу, она, естественно, попыталась отмести все эти пустые и не справедливые обвинения, но поняла, что слушать её никто не собирается. Их грубо схватили и потащили к полукреслам. Женщины сопротивлялись, пока одежда не затрещала по швам. Их привязали и пообещали держать без еды и питья, пока они не вернут пятнадцать миллионов. Хорошо хоть рты не завязали. Выключили свет и опять надолго убрались.

Проснулись, задремавшие от усталости, женщины от нового ковыряния в дверном замке. На этот раз они не спешили открывать глаза, привыкая к свету постепенно. Посетителем оказался тот самый мужчина, который в прошлый раз старался оставаться в тени. Он не спешил начинать разговор.

-Я не имею отношения к вашему конфликту и мне не нравится как с вами поступили. Но, поскольку я, волей случая, оказался втянутым в эту неприятную ситуацию, то постараюсь как-то поспособствовать в её разрешении. Я имею связи и власть. Но, мне не хотелось бы, чтоб моё участие во всём этом как-то афишировалось.

Мужчина подошёл и стал отвязывать монахинь. Женщины молчали, не зная верить или не верить его словам. Или принимать их за какую-то ловушку.

-Я думаю, женщина, о которой шёл разговор аферистка и просто воспользовалась вашим простодушием. Моя профессиональная деятельность связана со следствием и такие случаи мне встречались. Но я не имею отношения к правоохранительным органам вашего государства и нахожусь здесь по своим личным делам, связаным с бизнесом. Поэтому не могу официально прекратить это безобразие, а только просить об партнёрской услуге. Я думаю мой опыт убедил ваших обидчиков и вас отпустят домой. Как поступать дальше, только ваше решение. Не уверен, что стоит поднимать шум, но.. это не моё дело.

Освобождённые монахини не спешили с благодарностью, а только перекрестились и ожидали последующих действий незнакомца.

-И ещё, пока мы ожидаем решения моих деловых партнёров.. у меня есть к вам один вопрос.. это не в качестве благодарности за услугу. Чистый интерес. Мой отец, когда-то разыскивал одну девушку.. Называя имя Ольги, человек внимательным и цепким взглядом следил за реакцией игуменьи. Когда она, помявшись, начала делать вид, что пытается что-то припомнить, улыбнулся.

-Не так важно, если не помните. Дела давно минувших дней..

Ему, в отличие от не умевшей врать монахини, достаточно было поглядеть на человека, чтобы физиогномика рассказала всё за него. Даже, если тот ничего не сказал.

Майор ФСБ Александр Кирилов не соврал. Но и всей правды, естественно, не сказал тоже. У него имелись коммерческие интересы, совсем небольшие, с этим бизнесменчиком средней руки Сергеем Бутом. Но связать их имена, даже если всю эту историю после раздуют.. Вряд ли. Он здесь не под своей фамилией. Здесь, это конкретно, как деловой партнёр. А вообще на Украине у него есть своё профессиональное задание и должность при посольстве. Он курирует непростые отношения между московским патриархатом и никем не признанной украинской православной церковью киевского патриархата.

Сейчас, когда входит в завершающую стадию многоходовка ФСБ, которая очень сильно должна изменить существующие реалии в отношениях двух государств, его работа становится ещё важнее. У него есть люди и в церковном руководстве и простые осведомители среди Лаврских послушников. И даже самая мелкая информация не проходит мимо его интереса. Одно из донесений и привело его в этот дом. И напомнило об отце. А история с афёрой и автомобилями была направлена больше на митрополита и всё высшее церковное руководство.

Отец, отошедший от дел в девяностые и совсем недавно умерший от гипернефромы почки, был по сравнению с сыном романтиком. Александр Геннадиевич по складу гораздо более приземлённая личность. Уходя со службы в те бурные годы, отец не оставил ни друзей, ни врагов. Всю жизнь занимаясь только тем, что ему интересно, он всегда говорил сыну пусть и банальную, но совершенно правильную вещь. "Если на работе ты занимаешься тем, что тебе интересно, это значит, что ты ни дня не работал.." Не работал, в смысле не вкалывал тупо. Как многие другие.

Не смотря на то, что Саша был поздним ребёнком и отец, в отличие от матери, уже не слишком желавший в своём вполне зрелом возрасте вечно орущего наследника и не пылал к нему бурными чувствами, родительский долг выполнил прекрасно. Вырастил, выучил. Даже за границей. Но Александр вернулся в Россию и работать стал в той же организации. Правда не следователем. Но рассказы отца о незаконченных, но интересных делах помнил. Как и все сотрудники вышеупомянутой организации, плохой памятью он не страдал.

И дотошностью обладал даже поболее, чем отец. Все сведенья просматривал самолично, не сбрасывая на помощников. И информация о "заточении книги" в Лаврских подземельях ему одно из тех дел напомнила. Долгие рассуждения отца о мистических свойствах Некрономикона, Саша воспринимал скорее как сказку. Но желание отца обладать этой книгой, он со своей точки зрения воспринимал банальнее. Книга редкая, дорогая. Вполне годится для презента нужному человеку для развития карьеры. Возможно даже президенту. Карьерные и финансовые планы у Александра Геннадиевича были куда как выше отцовских.

Москва. март 2014 года.
Подполковник Трофимов смотрел из окна своего рабочего кабинета в сырую марь мартовского дождя. Он получил повышение. Украинские события послушно двигались по заданной траектории в намеченном руководством направлении.

Его маленькая личная операция тоже завершилась успехом. Его осведомитель насмешил его чуть ли не маленьким мистическим триллером вместо обычного донесени, рассказывая как он с ещё одним помощником разыскали в катакомбах проклятую книгу.

Для того, чтоб эта поисковая экспедиция осуществилась, потребовалось давление на митрополита Александра. Помогло обещаное покровительство, чтоб замять его участие в деле с похищением монахинь (женщины всё же подняли волну, на что он и надеялся).

Александр Геннадиевич снова глянул на стопочку страничек с рукописным текстом. Почерк прыгающий, неровный. Надо будет в следующий раз попросить набирать текст на компьютере. И разбирать поменьше и переправлять теперь надо в Москву. Это донесение он получил от помощника ещё в Киеве, вместе с книгой, в последний день перед отъездом.

Снова покачав головой прочёл последний лист ещё раз.

Жуткие подземелья оказались опасным местом. Крепления, установленные в местах, где почва начала оседать, время от времени потрескивали. В коридорах, где раньше воздух всегда был сухим и тёплым, скапливаются газы со слабым затхлым запахом. От долгого нахождения внизу начинается головокружение и видения. Вокруг плавают сущности из зеленовато-серого тумана, похожие на медуз с толстыми короткими щупальцами. Чем ближе мы подходили к месту последнего подземного оползня, где обнаружили трещину в древней кирпичной кладке и ждали прекращения ежедневных сотрясений для исследовательских работ, тем больше дезориентированными мы себя ощущали. Обнаружившие трещину монахи, сообщили, что, при ярком освещении, в разломе видно небольшой сундучок. Исходя из расшифрованных записей митрополита Филарета, представленным Секретарём владыки, это может быть тем самым местом, где заключили злокозненный гримуар.

-Этому пройдохе книжки бы писать.. Да где уж теперь. Из подземелья вышел только глухонемой послушник, который практически ничего не знал о деятельности своего товарища, а банально соблазнился вознаграждением. Выбрался назад он не в себе. Перепачканый в земле. С трясущимися руками. Передал книгу его помощнику и, осеняя себя крёстными знамениями, напрочь отказался от денег. На угрозу о длинном языке отреагировал странно. Тело осведомителя нашли, раскапывая осыпавшийся коридор спустя месяц, когда прекратились толчки. Александр Геннадиевич уже был в Москве. Сундучка, естественно не обнаружили.

Интересно, что бы сказал отец о таком окончании давнего дела. Книга, заботливо упакованная по всем правилам археологической науки, спокойно ждала своего часа у него дома. Он найдёт возможность и неформальной встречи, и использования этого раритета без всякой мистической подоплёки. То, что его в последнее время одолевали жуткие сны, он связывал с неправильной диетой. О чём решил посоветоваться с доктором.

Хмурое небо очистилось от дождевых туч. Вокруг голого высоченного дерева кружилась стая ворон. Чёрные птицы хрипло и громко орали. На секунду подполковнику показалось, что среди них мелькнуло белое пятно.

-Белая ворона?- сказал он сам себе,- глупости, показалось..