- Привет, - она подошла ко мне и улыбнулась, и я подумал, что если сама по себе встреча ничего и не сулит, то за потраченное время я уже вознагражден сполна. Я увидел её улыбку.
--
Привет, - ответил я негромко.
--
Что будем делать?
--
Не знаю, - я неловко пожал плечами.
Она удивилась:
--
Зачем же тогда приглашал?
--
Не думал, что ты придешь, - признался я, и это была чистая правда, так как, судя по её неопределенному ответу на мое предложение, сделанное во время короткого телефонного разговора, мне вряд ли стоило надеяться на удачу. И, тем не менее, она была здесь, передо мной, и мне нелегко было представить, что по этому поводу предпринять.
--
Может, сходим в кафе или в бар? - неуверенно высказался я, подсчитав мысленно содержимое собственных карманов.
--
Устала я от этих заведений. Прокуренные дымом помещения. Хочется простора.
И вдруг мне пришла в голову довольно нелепая идея.
--
Слушай, а пойдем ко мне.
--
Домой?
--
Нет, на крышу дома.
--
Зачем.
--
О, ты не представляешь, какой оттуда открывается редкой красоты вид.
Мы стояли у широкого парапета на крыше девятиэтажного дома, в одной из квартир которого я жил тогда с родителями. Мы были неподвижны. Мы смотрели вдаль. Земля мирно сверкала светлячками огоньков далеко внизу. Окутанные ночью скверики посреди уютных маленьких кварталов черными пятнышками лежали на полотне отходящего ко сну города. Ветер доносил аромат полуночных чаепитий, и бессонницы, и эхо мыслей запоздалых влюбленных пар, то тут, то там попадавшихся взору на пустынных улочках.
Мы не говорили ни слова. После ужасно жаркого дня мы наслаждались прохладой. Мы даже не взглянули друг на друга по прошествии долгого времени. Мы видели только широкий темный горизонт, раскинувшийся перед нами, и восходящую над неразличимой во мраке кромкой луну. Чуть отведя в сторону левый мизинец, я аккуратным, предупредительно нежным жестом коснулся мизинца её правой ладони и сделал плавное, медленное движение вверх. Её пальцы, казалось, сперва немного вздрогнули, затем размякли и потеплели. Постепенно они, будто пробуждаясь от легкой дремоты, обретали несколько медлительную подвижность, неспешно переходящую в легкие, элегантные движения сложного танца, в котором с трудом можно было различить ведущего партнера. Он длился несколько мгновений, затем ладони слились друг с другом, словно в неразрывных объятиях.
--
Ты никогда не задумывалась о полете? - спросил я, продолжая бездумно смотреть в никуда. Мы держались за руки, и почему-то я чувствовал каждый удар её сердца, каждый сделанный вдох и выдох.
--
Ну, я летала пару раз во сне.
--
Правда?
--
Правда.
--
Счастливая. Мне ни разу не доводилось, - огорченно сказал я. - Слушай, а можно зайти в гости в твой сон?
--
Заходи, - согласилась она. - Куда полетим?
--
Вон на ту звезду, - я показал пальцем не тускло блистающую точку на небе.
--
Почему она льет такой неяркий свет?
--
Это туманная звезда. Там есть затянутый дымкой луг, и обрыв, и вдалеке озеро.
--
И всё?
--
Все.
--
А чем же мы будем там заниматься?
--
Мы сядем на край обрыва и будем любоваться закатами. Ты знаешь, они все такие разные. И все по-своему великолепны. Если солнце садится в облака, то чудесной иллюминацией расцветают над ними букеты лучей, если зной порождает легкую пелену, то красный диск, погружаясь в неё, тихо тлеет, словно от собственного жара.
--
А как же ночь?
--
Да, ночи там холодные, но мы будем согреты теплом друг друга. В крайнем случае, разведем большой костер. Искры из него полетят высоко-высоко в небо.
--
И будут превращаться в новые звезды, - добавила она.
--
Решено, - подытожил я и встал на край парапета, увлекая её за собой.
Она боязливо отстранилась и отступила на шаг.
--
Ты с ума сошел! - воскликнула она негодующе. - Шутки шутками, но надо же знать меру.
Я, улыбаясь, спокойно возвышался над ней, затем повернулся к ней спиной и взглянул вниз.
--
Идиот! - закричала она.
И тогда я шагнул вперед. Тело на мгновение застыло в свободном падении, потом воздушная струя будто ударила снизу и я повис в воздухе. Немного покачавшись с непривычки, я взял себя в руки и попробовал достигнуть равновесия. Спустя несколько секунд я поравнялся лицом с ней. И никаких физических усилий, лишь томное блаженство чистейшей радости.
Я протянул ей руки:
--
Ну же, пойдем.
Она была в смятении от увиденного и, приходя в себя от потрясения, вероятно, ещё слабо сознавала, что текущие события происходят наяву.
--
Ну же, прошу тебя, - снова позвал её я, - здесь нет ничего страшного или сверхъестественного. Просто поверь. Ничего больше не надо, просто поверь, - повторил я ещё раз.
Делая выверенные, осторожные движения, она встала на самый край, покачиваясь на носках. Она раскинула руки, будто птица, расправляющая крылья, и в этот миг была особенно красива.
Она оттолкнулась обеими ногами...
В тот вечер мы произнесли всего несколько фраз, но я запомнил их наизусть. Я старательно, неустанно повторял их каждую минуту каждого дня, чтобы не забыть, потому что я больше никогда не слышал её голоса. Тогда, когда крик её смолк в тишине, я, почти обезумев, возносился прочь от этого проклятого места, ввысь, в небо. Я молил давших мне эти силы отнять их и бросить меня на камни, я богохульствовал и сыпал бранными словами, и я летел.
Даже теперь, иногда, чувствуя необходимость расслабиться, я совершаю короткие прогулки по воздуху или просто сижу у окна и пристально вглядываюсь в ночное небо. Там происходят довольно необычные вещи, но мне они не кажутся странными. Это, наверное, началось ещё тогда, не берусь утверждать, но с каждым днём становиться всё заметней, как на небосводе постоянно гаснут одна за другой звёзды.