Кашин Анвар : другие произведения.

  

   Вы думаете легко отличить дурака от... хм, от адекватного человека? Взять хотя бы меня. И чего я поперся в университет в субботу? Уж как-нибудь изобразить в зачетной книжке достаточно похожую закорючку - дело нехитрое и к тому же вполне безопасное, учитывая, что в ведомости оценка стопудово проставлена (я у секретарши в деканате уже полюбопытствовал), а с Сергеем Самуловичем, даст бог, наша группа теперь уже никогда и не пересечется. Кончился у нас сопромат! А если по-порядку...

   Старинная студенческая пословица гласит: "Сдал начерталку - учиться можешь, сдал сопромат - жениться можешь". Жениться? Нет, варианты интересные есть, только глупости все это, не строил я пока таких планов, хотя сопромат сдал, честная четверка - реальное тому подтверждение, но... Вот именно, "но"! За четверкой в следующей графе, по всем правилам, должна стоять подпись доцента Блинского, ее там пока не было.

   На прошлой неделе на экзамене Самуилыч покивал головой в такт моему рассказу о теории нормальных напряжений, похвалил за решенную задачу и попенял за не сданные расчетки в количестве целых трех штук. Потом, значит, берет в руки мою зачетку и говорит с эдакой гаденькой улыбочкой: "Все это хорошо, Михаил, да, именно так, но оценку ставлю тебе пока условно, а вот когда принесешь расчетные работы - действительно, будет "хорошо". И теперь спрашивается - не дурак ли я? Вместо того, чтобы отмечать с народом избавление от сопроматчика, я как проклятый два вечера просидел над эпюрами валов и балок. С другой стороны, приключения не всегда ждут нас там, где мы их ищем.

  В аудиториях лабораторного корпуса в июне, да еще в субботу, да еще после обеда - тишина и запустение, хоть призраков с привидениями разводи. Нужно было торопиться. Не то чтобы я так уж сильно переживал, но реальный шанс опоздать имелся, "тройки" - параллельная группа, скорее всего, уже заканчивали со своим экзаменом. Так, сто шестьдесят пятая, судя по расписанию, мне было нужно именно туда. Сто шестьдесят пятая- это такая небольшая, вся заставленная почти впритык друг к другу старыми столами и стульями комната. На стенах развешаны плакаты, как полагается, призванные объяснить очевидные истины "сопротивления материалов" и совершенно запутать неискушенного зрителя, когда речь идет о чем-то более сложном, чего этот зритель не успел прочесть в конспекте, одолженном всего на одну ночь. Под плакатами несколько лабораторных установок - всякие тросы, стержни и стальные профили с датчиками и противовесами. Еще имеются в наличии: три окна, пара навсегда запертых шкафов и когда-то бывшая черной доска с несмываемыми доисторическими отложениями мела. Этот каземат твердыни высшего технического образования устроен в самом конце гулкого коридора, черно-белого от невнятного света, падающего сквозь запыленные оконные стекла.

  Там, в конце тоннеля... А как вы угадали? Да, именно Светка Самохина. Она металась под дверью кабинета, махала руками и даже что-то прокричала, но эхо, совсем как в горах, донесло лишь тревогу ее голоса. Солидному студенту уже почти четвертого курса совсем не по статусу бегать в стенах альма-матери, однако я побежал, может, потому что она красивая, эта Светка. Ноги мои, обутые в кроссовки, легко и почти неслышно касались рассохшегося паркета, сердце стучало ровно, совсем не так, как бывает в кошмарных снах или триллерах снятых по мотивам этих снов. Зато тут же за моей спиной раздались звуки гиппопотамски тяжелых шагов, моментально перешедших в галоп. Я обернулся - это был староста Семен, их староста, семьдесят третей группы, большой и неуклюжий, похожий на штангиста. Очень возможно, и в самом деле штангист, почем я знаю. Если Светка ставила на него, то проиграла, я обошел соперника корпусов на пять, моих корпусов, конечно.

  - Что случилось? Куда бежать? Кого спасать?

  - Там... - она кивнула в сторону распахнутой двери. На лице у девчонки все было написано крупными буквами, но текст был довольно длинный и путаный. У нее на лице всегда много всякого написано... Да ну, вас! Я совсем не про косметику. Эмоций много разных, часто взаимоисключающих друг друга. Сейчас, например, широко распахнутые голубые глаза, чуть вздрагивающий маленький подбородок и аккуратный прямой, на зависть всем пластическим хирургам, носик одновременно выражали испуг, отчаянье, любопытство, отвращение, надежду, благодарность, и... дальше я не дочитал.

  Хватило одного этого жеста и одного слова, мы с Семеном тут же развернулись и вдвоем протиснулись в двери сто шестьдесят пятой готовые, что называется, "служить и защищать". Уж не знаю, кого мы ожидали увидеть, ни пришельцев, ни маньяков, ни даже проректора по учебной части в аудитории нам застать не удалось. Все вокруг было тихо и буднично, гармонию немного нарушали только ноги в серых летних брюках и светлых штиблетах, торчащие из-под стола. При ближайшем рассмотрении, ноги лежали не сами по себе, под столом находился весь доцент Блинский. Совершенно точно можно сказать: не в привычках наших преподов, вот так валяться под столами, но это бы еще ничего, не будь на шее у Самуилыча повязано куска нарядного белого шнура. Не думаю, что у нас с Семеном много общего, но реакции наши снова совпали, мы не ринулись щупать пульс и делать искусственное дыхание, вместо этого, как по команде, задрали головы к потолку и полюбовались на обрывок такого же шнура, привязанный к крючку. Имелся там на потолке крючок, скорее всего, для экрана проектора.

  - Ой - слабо пискнула Светка, и по широкой дуге принялась пробираться сквозь чащу столов и стульев за надежную железобетонную спину старосты. Страх, судя по всему, она уже преодолела, а победить любопытство так и не смогла. Ситуация требовала от нас каких-то немедленных действий но, слава богу, услуги реаниматоров-любителей потерпевшему доценту не понадобились. Кандидат в покойники вздрогнул, втянул в себя воздух, закашлялся и открыл глаза. Вся команда спасателей облегченно выдохнула, осторожно усадила ожившее тело на стул и засыпала его естественными вопросами, типа: "что случилось и как вы себя чувствуете?" Борис к этому времени уже успел снять с сопроматчика непредусмотренный костюмом галстук и бестактно бросить его на стол прямо под носом у страдальца. Вернувшимся зрением Сергей Самулович воспользовался исключительно для того, чтобы бессмысленно уставиться на эту вопиющую улику, а звуковые волны наших вопросов раздражали его лишь на уровне периферии нервной системы.

  Я не великий физиономист, но душевное состояние Блинского мне показалось знакомым. Так бывает, когда просыпаешься первого, а иногда и второго января в неожиданном месте, приятели смотрят на тебя с участием, явно знают, заразы, гораздо больше твоего о недавнем прошлом и прячут ухмылки за идиотскими вопросами о самочувствии. Часто тебе действительно очень нехорошо, и ты, превозмогая головную боль, сидишь и пытаешься сопоставить доступные памяти клочки информации, ищешь подсказки в окружающих предметах, пытаешься если не вспомнить, то хотя бы придумать вероятную версию своего вчерашнего поведения.

  Что в таких случаях хоть как-то помогает, знает каждый, и я кивнул Семену на его край стола , где была припаркована полуторалитровая бутылка воды и пластиковые стаканчики. Минералка в могучих и энергичных руках старосты вскипела и выплеснулась в стакан хрустальным потоком, обильно сдобренным углекислотой.

  Блинский принял подношение Семена, с некоторым трудом выпил все до дна, и взялся растирать пострадавший орган, то бишь шею. Справедливости ради надо сказать, что доцентское горло не выглядело таким уж несчастным. По моим понятиям, если уж ты решил повеситься, то даже в случае неудачи можешь рассчитывать, как минимум, на синяк где-то под подбородком, это не говоря о приличной вероятности сломать себе что-нибудь жизненно важное в шейном отделе. По моему, далекому от медицинской науки мнению, значительно большего внимания заслуживала другая травма, а именно впечатляющая шишка, каковую позволяли легко диагностировать обширные залысины на челе Сергея Самуловича.

  - Ахг-ш-ш-с, - первое испытание голосовых связок прошло не слишком удачно. - Гх-х, я сейчас вернусь, - наконец, удалось озвучить Блинскому свои ближайшие планы. Он встал и нетвердой походкой вышел из комнаты.

  В полной растерянности, ну, то есть в том же самом состоянии, в каком и нашли под столом сопроматчика, мы втроем выкатились следом за ним в коридор, но преследовать доцента за дверями туалета, не решились, хотя Светка и попыталась нас на это подбить.

  - Семушка! Миша! А вы не пойдете туда? Вдруг он опять...

  - Свет, не надо нам туда, - Семен глянул на меня, а я кивнул, мол, незачем за доцентом ходить, целиком согласен с предыдущим оратором. - Похоже, с Блином все в порядке, в скорую нет смысла звонить, - успокоил барышню большой парень.

  - А вот интересно, кто его так, видали какая шишка? - Мой невинный вопрос произвел обратное действие. У Светки округлились глаза и в них опять отразилась уйма всевозможных чувств, а староста скривился от досады.

  - Может это он когда падал, об пол или об стол ударился?

  - Ага, падал головой вниз? В таком случае вешаться за другое место надо было. - Никто не возразил, и тогда мне пришлось сказать небольшую речь, о том, что принятие простого решения не принимать никаких решений, лежащих за границами нашей компетенции, не спасет от последствий, о том, что лично мне имеет смысл четко представлять, стоит ли подкатываться сегодня к Блину, чтобы получить его подпись в зачетке, вообще, может случится, что от душевного состояния Самуилыча зависит не только моя судьба и, в конце концов, разве не интересно дамам и господам опробовать широко разрекламированный дедуктивный метод некоего Холмса на этом загадочном происшествии.

  Дамы и господа согласились со мной, в той части, что было бы любопытно и, может быть, даже важно узнать: во-первых, кто, если не сам Блинский, замутил неудавшуюся экзекуцию; во-вторых, чем имевший место казус грозит присутствующим, и еще с тем, что торопиться вызывать полицию не стоит, ибо таковая инициатива должна исходить от самого пострадавшего. А что касается методов из книжки про знаменитого сыщика, собравшиеся постановили немедленно осмотреть место происшествия.

  Я даже не пробовал взять дело в свои руки, уже хотя бы потому, что руки Семена в рывке многократно превосходили мои собственные. Рассчитывать на Светку, напротив, вовсе не приходилось, она немного выпала из реальности, хотя пространственно старалась держаться поближе к нам. Может быть так действовали на нее стены, чуть не ставшие свидетелями последнего шага доцента за грань материального мира.

  Искали и осматривали улики мы с Семой. В результате следствие обнаружило, что веревкой послужил кусок уплотнительного асбестового шнура, достаточно толстый и солидный на вид, но не слишком пригодный для подвешивания грузов большой или даже средней тяжести. Посудите сами, нехилая бечевка в палец толщиной снаружи покрытая худосочной оплеткой, а внутри - вата ватой. Целая бухта такой снасти нашлась на одном из лабораторных стендов.

  На столе, с коего, предположительно, был произведен запуск тела, имелось полно следов от обуви, и стул тоже был испачкан. Семен потратил прорву усилий, чтобы отыскать хоть один более или менее четкий отпечаток, рассматривал пыльные плоскости под разными углами, включал и выключал свет, даже зачем-то исследовал на этот предмет другие столы и стулья. Бесполезно. Следопытские амбиции старосты, да и мои тоже, были растоптаны. И больше ничего такого мы не нашли. Не успели.

  В сто шестьдесят пятую умытый, но все такой же потерянный вошел Блинский. Ни на кого не глядя, он глухо потребовал зачетки, в моей только расписался, а у Самохиной на страничке добавилось еще одно "отлично".

  Само собой стало понятно, что ни объяснений, ни разбирательств не последует. Теперь самым разумным и своевременным для сыщиков было бы свалить, что мы и сделали.

  Раньше кафе называлось "Березка", потом его выкупила одна относительно модная сеть, и, вообще, теперь это пиццерия, но нам пофигу, мы, как и в старые времена, здесь предпочитали пить кофе. Зеленые зонтики не давали никакой тени, светило точно рассчитало угол падения своих лучей на посетителей. Максимум, что можно было сделать, это повернуться к жаркому диску спиной, благо вечер обещал наступить довольно скоро, и диск был не такой уж и жаркий.

  - Я так думаю, не стоит трепаться про этот случай с Блином. - Семен кофе не пил, спортсмены пьют соки, да и те не какие попало. В меню были "какие попало", потому перед старостой стоял стакан с минералкой.

  - Ой, не надо на меня так смотреть! - тут же отозвалась Светка, чашку в ее руке опасно штормило.

  - А мне что? Мне пополам, могу унести его тайну с собой в могилу, - моя фигура речи спровоцировала очередное цунами в потрепанной прибоем пенке капучино. - Но вам разве не интересно... - Это была никакая не театральная пауза, я закинул удочку и теперь ждал, когда они попадутся на крючок.

  Семена обязывала быть в курсе подробностей ЧП должность старосты, а Светка... Да, для нее такая информация - это как сумочка от Валентино, да еще точно в цвет к любимым туфлям. Никуда они не делись, они были согласны продолжить расследование.

  - Ну, и что ты предлагаешь? - Большая рыба клюнула первой.

  - Для начала, предлагаю определится, у кого есть алиби, а кто под подозрением. Опять же, подумать, вспомнить кто и что заметил, лучше с подробностями, в общем, поговорить. Предлагаю начать с присутствующих, взять и каждому по очереди рассказать о том, что ему пришлось пережить за последний час. Давайте, смелее, как на собрании анонимных алкоголиков. Нет желающих? Ладно, я первый. Я под подозрением, - оказывается не просто сказать: "я - алкоголик", для этого нужно иметь трезвый взгляд на очевидные факты, ну, и силу воли тоже надо проявить, как-то так. Обидно, мне почему-то хлопать не стали, пришлось продолжить без поддержки товарищей. - Почему я так говорю? Из дома меня угораздило выйти в полтретьего, и никого из знакомых я не встретил, до тех пор, пока с вами не увиделся. И ведь что обидно, нет у меня на лице приметного шрама, а без него кондукторша в троллейбусе меня вряд ли запомнила. Если Блин оставался в комнате один, и под дверями никто не стоял в ожидании своей очереди, я мог бы его подвесить. Чтобы не дергался, дал ему в лоб. Чем? Не знаю, может учебником... Нет! Там бутылка с водой стояла, вот ею и дал. Потом взял шнур и того...

  Светкина чашка тревожно звякнула, встретившись с блюдцем. А Семену, по ходу, понравился незамысловатый юмор. В ответ на мою прямоту он поделился своей исповедью.

  - Я в деканат мотался, Блин послал ведомость подписать, в административный корпус, туда-обратно, в общем, около часа меня не было.

  - Подписал?

  - Нет, там уже все закрыто было. Значит, тебя тоже никто не видел все это время, и ты тоже мог бы обидеть действием доцента. - Теперь мои формулировки были более осторожны. Незачем платить еще и за разбитую посуду.

  - Мог, наверно, только когда я уходил, Блинскому еще Макс сдавал, а Светка в соседней комнате готовилась. Сто шестьдесят вторая открыта была, там все и тусовались перед экзаменом.

  - А Макс, по всему выходит, сдал и ушел, не попрощавшись?

  - Выходит, а может и не сдал, у него с этим запросто.

  - Сема, так ты думаешь, это Макс не сдал и Сергея Самуловича... - с продолжением своей мысли Светка не справилась.

  - Откуда я знаю, но если Макс всех, кто ему пары ставит, будет вешать... Хотя, с другой стороны, только он балбес мог придумать повесить человека на асбестовом шнуре.

  - Нет, если осторожно, шнур мог бы и выдержать, - вставил я свои пять копеек. - Мне вот еще какой момент хотелось бы прояснить - Блинский мог сам повеситься, или мы эту версию уже даже и не рассматриваем?

  - Мог, наверно, но получается слишком уж как-то несерьезно и вдруг , и это... он записку какую-то должен был оставить, или как это делается?

  - Хм, несерьезно и вдруг... Эт точно. - Я развернулся на стуле и по-христиански подставил солнцу другую щеку. - Свет, а ты расскажешь нам, что видела, или может слышала что-то такое? Да, с какого перепугу ты последней осталась? Ты же отличница.

  - Да ну его, этого Блина! Я первая пошла сдавать, все ответила, а он стал дополнительные вопросы задавать. Потом говорит: " Хотел я тебя на отлично вытянуть, но смотрю пока только тройка выходит, знаешь, Самохина, весь материал я в лекциях дал, так что иди читай конспекты, часа четыре у тебя есть, пока я с вашей группой разберусь. Зайдешь последней и будешь по-новой билет тянуть".

  - И что? - Староста, ясное дело, про эту ее неудачу и так знал. - Ну, а когда ты к Блину пошла, Макса уже не было? - Вопрос Семена был прямым как восклицательный знак.

  - Нет, не было, а он под столом... - почти шепотом поведала Светка.

  Кофе был так себе, на дне моей чашки никакой гущи не наблюдалось и в помине, вот раньше, когда здесь его готовили в турках на песке...

  - Может кому чего-нибудь принести? Есть у меня желание еще кофе выпить. Сессия, будь она неладна, не высыпаюсь, - я виновато развел руками. Вставая со стула я ойкнул и принялся тереть большой палец левой руки. Сокофейники разом взглянули на мою кисть, Семен вопросительно, а Светик с жалостью. - Да, ерунда, но больно, ноготь. - Пришлось пояснить свой возглас. - Свет у тебя случайно нет с собой каких нибудь кусачек, или может там ножниц маникюрных?

  - Сейчас, - отличница принялась перекапывать не самую маленькую сумочку, наконец, оттуда был поднят на гора маникюрный набор, и мне вручили те самые ножницы. Я провел подушечками пальцев по лезвиям и срезал ни в чем не повинный край ногтя.

  - Спасибо, - теперь можно было вернуть инструмент хозяйке и топать к стойке бара за напитками.

  Пока я стоял в очереди и терпеливо ждал свой кофе, картина сложилась сама собой. Вот ей богу, никакой дедукции или еще чего в этом роде. Что? Вы скажете нафантазировал? Мог бы и нафантазировать, если бы ни крохотные белые пылинки асбеста на моих пальцах. Вполне мог бы нафантазировать.

  Конечно, Блин - старый козел специально засыпал Светку, и Семена услал в деканат специально. А когда стал приставать к девчонке, не по-детски получил в лоб бутылкой. Тут перед Самохиной нарисовалась непростая задача: избежать скандальной популярности и не допустить, чтобы Блинский испортил ей зачетку тройкой. А что, по-моему, Светка с задачей справилась. Она ни в жисть бы не смогла поднять и, тем более, повесить этого урода. Хотя подвесить сопроматчика в другом смысле, ну, как компьютер у нее получилось. А еще выставить гада полным идиотом. На что, собственно, и был расчет.

   Кстати, асбестовый шнур - довольно прочная штука, кто бы там что ни говорил, его надо было чем-то отрезать. Или лучше надрезать чуть-чуть, а потом уже оторвать. Это несложно даже для девчонки. Поди разбери потом, сама веревка оборвалась или совсем наоборот. Хотя Семен смог бы с этим шнуром справиться и голыми руками. Семен смог бы, это точно, и если бы вдруг вернулся из деканата на полчаса раньше... Уж и не знаю... А так, для Блинского все закончилось почти хорошо.