Я вышел из подъезда. Здесь, за дверью стоял тот душный июньский полдень когда, находясь в ясном уме и твердой памяти, начинаешь сомневаться в своем решении остаться в городе и ни за что не ехать "всего-то на пару недель" к бабке в деревню. Солнце жгло с такой яростью, что нечего было даже и думать о том, чтобы забраться в свою берлогу на чердаке.
Жара. Пашка трепался, что банда из семьдесят первого дома отлавливала пацанов забредавших на ее территорию и заставляла босиком бегать по раскаленному асфальту. Нагретый асфальт был мягким как в тот день полгода назад, когда его только положили.
Заняться было решительно нечем. Единственной идеей рожденной мозгом при такой температуре в тени было: 'Прогуляться и выпить стаканчик кваса'. Я порылся в карманах. Да, не густо, если так пойдет дальше, придется разменять заветную купюру, подаренную родителями в прошлом месяце.
Он сидел на лавочке на своем обычном месте. Когда-нибудь потом, когда вырасту, наверно, так и буду его вспоминать. На этой лавочке выстругивающего из какой-то деревяшки невесть что красным перочинным ножиком.
- Что нового, Паш?
- А-а. Мишка, и тебе тоже привет. - Пашка сделал вид, что только сейчас догадался о моем присутствии. На самом деле он заметил меня, как только я открыл дверь. Готов поставить свои кроссовки против мороженного, на то, что любой неопознанный объект, проникший во двор, будет обнаружен и опознан моим приятелем. Знать обо всем - его профессия. Пашка как кинокамера, создан для запечатления действий, крупных и общих планов, деталей и спецэффектов. - Нового? У Федорыча машина новая. Поменял свой москвич, наконец. Говорит: "Кто мою ласточку поцарапает, тому не жить!" А ласточка, это, стало быть, мазда по-японски.
Я покивал и зачем-то спросил, что сегодня показывают в кино. При таком состоянии бюджета, ни о каком кино не могло быть и речи.
- Ладно, увидимся, пойду, пройдусь, тут с тобой скорее зажаришься, чем найдешь развлечение. - Я махнул ему рукой и зашагал прочь.
Скрипнув тормозами, велосипед Антона остановился у самых моих ног. Я сказал скрипнув? Нет, скрипят старые или как минимум несмазанные машины. Велосипед был новым, и звук тормозов был иным.
- Здорово Михась! Ты мне нужен.
- Даже так? Давай в другой раз. Я в кино собрался.
- Ты еще соври, что уже билет купил. Ничего там такого не показывают сегодня, так ерунда всякая. - Антон слез с седла и перевернул бейсболку козырьком вперед. - Пойдем, тут недалеко. Поможешь щенка выбрать. Рядом с водокачкой, знаешь? Там тетка одна живет, у нее во дворе настоящий питомник.
- Ну и выбери сам. Какой понравится, такого и хватай.
- Мишаня, давай ты мне все-таки поможешь. Я не для себя, мне надо чтоб правильный был.
- Правильный, хороших денег стоит.
- С этим все в порядке, - Антон похлопал себя по джинсовому заду.
- Ты не понял, щенок с документами как твой велик может потянуть.
- Нет, у тетки дешевые есть, какие-то там неплановые...
- А, внеплановая вязка? Ну-ну. Купишь хомячка, а из него морская свинка вырастет, или еще чего похуже.
- Потому, Майкл, ты мне и нужен. Ну, давай не выпячивайся, поможешь с собакой, с меня кино, раз ты такой кинолог. - Он заржал, довольный своей шуткой.
- То, что надо! - Антон тащил на руках щенка эрделя, похожего на мягкую игрушку.
- Смотри, он немаленький будет, - кажется уже в третий раз предупредил я его.
- То, что доктор прописал, симпотяга, а какой он там вырастит, не моя проблема. На, держи, только в кино все равно ничего стоящего нет. - Он протянул мне сдачу, оставшуюся от удачной покупки.
Какого черта! Я не стал раздумывать, взял бумажки, молча кивнул и пошел к дому.
Она сидела в пластиковом кресле, собственно, другой "настоящей" мебели пригодной для того, чтобы сидеть в моей берлоге и не было.
- Ты Миша? - Спросила она, окинув меня насмешливым взглядом карих глаз.
Не в моих правилах делать кому-либо замечания по поводу вежливости, поэтому я и не торопился отвечать. Смахнул ладонью пыль с ящика, заменяющего мне стол, и уселся на него, с интересом рассматривая ее лицо. Не знаю, может быть, она очень скоро станет красавицей. А может, уже сейчас кто-то считает ее привлекательной. Мне она такой не показалась. Почему? Сам не знаю, но, пожалуй, на фотографии она бы выглядела шикарно.
- Да, конечно, ты меня не знаешь. Я - Полина. Антон из вашего дома учится со мной в одном классе.
Мне пришлось неопределенно хмыкнуть и подпереть подбородок рукой.
- Ну как, приобрели животное? - продолжила она.
- Он приобрел, я собаками не интересуюсь.
- А он интересуется? - Полина поморщилась. - Хорошо, не буду морочить голову. У меня к тебе серьезное дело.
- Серьезное дело? Лето, каникулы, - попытался я ее образумить. - Сегодня как-то жарковато для серьезных дел.
Она наклонилась и достала из-под кресла сверток. Старые газеты упали на пол, внутри оказалась копилка в виде сидящей кошки.
- И кошками тоже не интересуюсь.
- Смешно, - она не улыбнулась. - Если честно, не знаю сколько здесь. Об этой копилке никто не знает. Собирала давно на одну вещь ... впрочем, это глупости, неважно.
- Антон крепкий парень, мне против него и двух раундов не выстоять. Я бы, на твоем месте, ставил на него.
- Давай ты меня выслушаешь, а потом, я обещаю, посмеёмся над твоими шутками. У меня завтра день рождения и ты приглашен.
Почему-то я не удивился, хотя, конечно должен был. Мне пришлось изобразить соответствующее выражение на лице.
Она не стала дожидаться моей реплики.
- Ты приглашен и вот зачем: Тошка притащит мне в подарок этого вашего Кабыздоха. Я в восторге, родители тоже. Все веселятся. Когда страсти улягутся, и мы дружно примемся за торт, ты найдешь повод ненадолго отлучится, незаметно захватив с собой ваш подарок. Мне все равно, куда ты его денешь, только, будь добр, постарайся, чтобы я его так и не нашла.
Любой честный и порядочный молодой человек должен был на моем месте, тут же отказаться. Даже немолодой, даже тот, кто только хотел бы, чтобы его считали честным и порядочным, все равно бы отказался. Отказался бы и я, если бы не подумал о мохнатом смешном щенке, если бы не держал его на руках всего час назад.
- Ты не любишь собак? Или может, боишься их?
- Не говори ерунды. Я ими не интересуюсь, - передразнила она.
Я молча кивнул, сегодня это у меня получалось особенно хорошо.
День сменился вечером. И я страшно признателен миру за то, что он время от времени меняется. А Пашка? Все вокруг меняется, а он сидит на лавочке и лишь наблюдает за процессом. Он вне этого мира.
- А скажи-ка мне брат Павел, с каких пор ты даешь координаты моего офиса первой встречной девчонке?
Нет, его не волнуют никакие проблемы, но почему бы и не поддержать разговор? - Ты про Полину? Она уверяла меня, что ты еще скажешь мне спасибо за эту возможность познакомиться с ней. Неужели обманула?
- Обманула. Но "спасибо" мне для тебя не жалко, ты мне только ответь, когда это Антон успел положить на нее глаз?
- Мой дорогой дезинформированный друг, - Пашка не удержался от широченной улыбки.- Да будет тебе известно: Тоха еще с той осени сохнет по ее старшей сестре Татьяне. Но сам понимаешь: шансов нет, два года разницы. Он ей неинтересен.
- Подожди. Ага, значит эта самая, которая сестра, собак как раз любит? Так?
- Да не знаю я, кого она любит. Тебе-то зачем? Вообще ерунда все это, я вот завтра на море уезжаю, на целый месяц. Хочешь, тебе пока свою приставку оставлю?
- На, держи еще одно спасибо. Не надо приставки. Меня бабуля давно в гости зовет. Поеду, наверно. Проведаю старушку. Так что, давай искупайся там за меня в соленой воде, а загореть я уж как-нибудь сам справлюсь.
На следующий день Пашкина скамейка опустела, и я сам не заметил, как занял его место. Расписная глиняная кошка таращила на меня нарисованные глаза и глупо улыбалась. Я смотрел на нее без улыбки, но вид, наверное, имел еще более идиотский. Пора было выдвигаться. Достав гонорар, полученный от Антона, я кое-как свернул бумажки и сунул их в щель между кошачьими ушами. До дома Полины идти было два квартала. По пути заскочив в магазин, я выгреб из кармана оставшуюся мелочь и купил цветастый пакет. Кошка не возражала, в пакете ей было удобней.
Дверь открыла сама именинница. В глубине, видимо, большой квартиры слышались разговоры и смех. Ничем не пахло. В каждом доме, обязательно чем-нибудь пахнет. В прихожей - кожей, кремом для обуви и самой ношеной обувью, если в доме есть женщины - можно почувствовать еле ощутимый аромат духов, мужчины тоже пахнут, но часто отнюдь не одеколоном. Сегодня, пожалуй, запахи из кухни должны были заглушать все остальные. Да, знаю, конечно же, вытяжка над плитой, система вентиляции...
- Привет, хорошо что пришел. Я знала что придешь.
- Привет, это тебе. - Я протянул ей нарядный пакет. - Ты, когда-то давно мечтала купить какую-то вещь. Я не знаю какую, поэтому принес это. Извини, мне пора, я сегодня уезжаю.
- Как? - Полина широко распахнула глаза.
Я понял. На ее лице все время было такое выражение, будто она видит скрытый смысл в каждом взгляде, чувствует двойное дно в каждой фразе окружающих ее людей. Сейчас от нее этот самый смысл был действительно скрыт.
Во дворе дома не было такой замечательной скамейки, как у нас. Тут имелась аж целая беседка в окружении качелей турников и других весело раскрашенных металлических сооружений для детворы. Можно было расположиться с удобством, что я и сделал. Соврать моей недавней знакомой получилось легко: отъезд был назначен только на завтра.
Голуби толпой что-то разыскивали у песочницы. Я ждал. Во двор за это время заехало восемь машин, а выехало только три.
Замок с домофоном запищал и в приоткрытую дверь вывалился коричневый щенок. Почему-то я надеялся, что этого не произойдет.
Прошагав по пешеходному переходу, я едва не столкнулся со знакомой девушкой. Нет, конечно, она только показалась мне знакомой, глаза были совсем другими. Я смотрел на нее, а она - на мой непоседливый и любопытный багаж.
- Привет, - просто сказала Таня. - Это твой?
- Моя. Это она.
- Девочка?
- Вроде того. - Я улыбнулся, я не мог не улыбнуться в ответ на ее открытую улыбку.
- А как ее зовут? Ой, извини. Я Таня, а ты? - Она удивительно улыбалась, и, кажется, от этого мир вокруг становился ярким и понятным как хорошая книга.
- Меня Мишкой зовут, а ее еще никак. Хочешь, можешь придумать ей имя.
- Спасибо. Пусть будет Марта. Красиво, правда?
- Пусть, правда, красиво. - Согласился я.