Кашин Анвар : другие произведения.

Капитан Барбоса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    капитанский экспромт на АД-5


   "Барбос" отправлялся в систему Малого Льва в начале каждого месяца, а точнее, второго числа. Две недели -- туда, потом две недели -- обратно. И только в марте взлет назначался на третье, потому что стоит в феврале лишь чуть-чуть где-то задержаться, и все, даже в високосный год обязательно опоздаешь вернуться на Землю.
   Вот и сейчас с планеты С-55 взлетали с опозданием на одиннадцать часов по галактическому времени. Вадик только искоса поглядывал в сторону иллюминатора, ему ли, рожденному на Меркурии, любоваться жалкими огненными струями, вырывающимися из дюз корабля. Облака пыли и пара остались далеко внизу, а темное небо вдруг превратилось в окружающее со всех сторон космическое пространство, для кого-то таинственное и зовущее мерцанием далеких звезд, а для кого и привычное пустое ничто, растянувшееся на многие дни пути.
   - Давай что ли знакомиться, - сказал Вадик парнишке по виду младше его на год или два. Тот, наконец, отлип от стекла и кивнул.
   - Семен Андреевич, - представился белобрысый пацан и смутился. - Ну, у нас на станции целых три Семена было: Семен старший, Семен младший и я. - Насколько старшим он был по отношению к другим, Семен Андреевич не пояснил, вместо этого дернул за руку красивую девочку, тоже любовавшуюся видом из кормового иллюминатора. - Это моя сестра Света.
   - Светлана, - улыбнулась та, и чуть повернула голову в сторону своего бесцеремонного брата, - Андреевна, - добавила она, а ее улыбка превратилась в усмешку.
   - Очень приятно, - светски поддержал разговор Вадик, но встретившись глазами со Светланой вдруг замолчал.
   - Ты не знаешь, почему корабль так смешно называется? - нашла тему для беседы Света.
   - А... Так ведь много теперь космических кораблей, может уже целый миллион, вот и...
   - А ты не здешний, да? С Земли? - перебил Семен Андреевич.
   - Да, - совсем немного, на сотню-другую миллионов километров, приврал Вадик.
   Пока знакомились и болтали о разной чепухе планета превратилась в шарик размером с крохотную пищевую таблетку из НЗ, зеленовато-желтую, значит, со вкусом курицы и грибов. Захотелось перекусить.
   - Пойдемте в столовую, - не раздумывая, предложил Вадик и вопросительно глянул на новую знакомую, в том, что пухленький Семен Андреевич его поддержит сомнений не было, а вот Света, стройная и высокая, почти такая-же высокая как он сам...
   В обеденном зале они застали одного единственного посетителя. Видимо другие пассажиры проголодаться еще не успели. Старичок чинно сидел за столиком и перебирал вилкой в тарелке разноцветный салат, рядом, упираясь в стакан с компотом, стоял приличных размеров прозрачный контейнер, а в нем... "Брокколи?" - удивился Вадик. Неужели профессор, как про себя обозвал старичка мальчишка за очки и бородку клинышком, неужели он так любит этот мало съедобный овощ? Брокколи Вадик ненавидел... наверно, сказать "всем сердцем" будет неправильно. Пусть будет "всеми своими вкусовыми рецепторами", и даже больше "всеми нервными окончаниями", он ненавидел брокколи даже больше чем овсянку.
   Старичок, как выяснилось позже, минут через пять, и вправду оказался профессором. Он приветливо кивнул вежливой Светке, пожелавшей ему приятного аппетита, отодвинул от себя тарелку с салатом и спросил, чего бы желали отведать молодые люди, котлет или мороженного?
  
  - Да, вот так вот, что же теперь... Ничего не поделаешь. Не все может понять и объяснить медицинская наука. Казалось бы, сердце - ведь просто мышца, вырасти новую ткань, замени сосуды, и все. Нет, далеко не всегда помогает. Недаром в древности полагали, что человеческая душа помещается именно в сердце. - Корабельный врач развел большими пухлыми ладоням.
  Николай Генрихович умер ночью. У сто пятнадцатилетнего профессора астрозоологии остановилось сердце.
  Вадик хмурился, Света, опустив глаза, то и дело смаргивала ресницами, Семен Андреевич шмыгал носом. Врач вдвоем с капитаном корабля осторожно взяли тело сухонького старика и перенесли на платформу антигравитационных носилок. Врач вздохнул, хлопнул Вадика по плечу и вытолкнул платформу в коридор. Следом направился и капитан, однако в дверях остановился и попросил:
  - Будете уходить, дверь захлопните. Стоять молча в опустевшей каюте было глупо, но нарушить тишину... Хотя тишина с приходом человека всегда отступает, благо здесь есть куда ей отступить. За обшивкой корабля всегда покой и самое настоящее безмолвие. В безмолвии вырываются потоки плазмы, включившегося маршевого двигателя, безмолвно сталкиваются крошечные песчинки микрометиоров с барьером защитного поля 'Барбоса', безмолвно где-то в сотнях или в миллионах парсеков взрываются и гаснут звезды. А в каюте профессора еще слышны шаги ушедшего капитана, слабый шелест воздуха в вентиляции и еще какие-то звуки, похожие... Вадик слышал похожие на Земле, осенью роботы-дворники с таким звуком выгребают опавшие листья из луж. Но какие же тут листья, да и лужи... Конечно, на корабле другие роботы, и занятия у них другие.
  Света вдруг присела и откуда-то из-под кровати вытащила широкий пояс с магнитной пряжкой.
  - Сорок девятый сектор гамма квадранта, эф девятнадцать ноль четыре, - прочитала она буквы лазерной гравировки на пряжке. - Что это? - спросила она у потянувшегося к находке брата. Семен Андреевич пожал плечами.
  - Это координаты, подсказал Вадик. Сорок девятый сектор третьего галактического квадранта, четвертая планета звезды Эф девятнадцать.
  
  * * *
  От чего он проснулся, Михаил так сразу и не сообразил. Сел на узкой койке, и тогда только почувствовал - руки стали тяжелей, немного, но все же. Подумал: 'Увеличиваем скорость. С чего бы? Опоздание-то смешное.' Щелкнул выключателем, зажигая ночник. Кровать сына была пуста.
  Михаил потер глаза, освобождаясь от остатков сна, и обнаружил записку. Буквы были написаны от руки, хотя сам листок торчал, воткнутый в щель печатающего устройства коммуникатора. 'Папа, не волнуйся, все буде нормально' - гласило послание. 'Хм' - это было все, что пришло на ум Михаилу Валерьевичу Брянцеву, да и сказать что-то более определенное главный инженер ЧМГО, Четвертого Меркурианского Горнообогатительного Объединения, пока не мог. Часы на стене моргнули, сменив цифры 04:38 на 04:39.
  
  В коридоре веяло приятной прохладой, пахло дождем - работали климатические ионизаторы. 'Нормально, так нормально', - вздохнул Михаил, записка сына не давала покоя. Отчего-то вспомнился старик-профессор. Жаль его. Да и не такой уж он был и старик. Сейчас люди и по сто пятьдесят лет живут, а на пенсию только в сто отпускают.
  Автоматически шагая от двери к двери, Михаил добрался до каюты профессора. Взялся за ручку - оказалось открыто. В каюте было пусто. 'А что ты думал тут увидеть? Или кого? Привидение?' Михаил окинул взглядом тесное помещение. Ничего необычного. Дверь в багажный отсек распахнута. Там несколько контейнеров. Тот, что побольше - пустой, маленькие набиты профессорской аппаратурой и вещам. Какой-то запах, впрочем, уже почти выветрившийся усилиями клмаизаторов.
  
  К утру ничего не прояснилось, даже наоборот. Из объективной реальности, той, что пассажирам 'Барбоса' дана была в ощущениях, оптимистичных выводов сделать, увы, не представлялось возможным. Пятнадцать из двадцати человек, отправившихся в полет оказались заперты на пассажирской палубе. Если не считать умершего профессора не нашли троих детей, и капитан, каюта которого, впрочем, располагалась двумя ярусами выше, тоже не отвечал на вызовы.
  Надежда на то, что дети живы, оставалась, потому что ровно в семь, когда все собрались в пассажирском салоне, зажегся экран видеофона, и девочка, пропавшая ночью, немного встревоженно улыбнулась и коротко сообщила, что по жизненно важной причине полет на Землю потребует немного большего времени. Однако, пассажирам не стоит волноваться, все будет в порядке, а из столовой, к сожалению расположенной на другой палубе, в пассажирский салон буду отправлены роботы-официанты. В это мгновение изображение дернулось и на экране появилась ужасная рожа, заросшая бурой шерстью, с носом похожим на морщинистую пятку и с двумя парами фиолетовых глаз. Экран погас, а в молчании притихшего салона раздались горестные женские причитания: 'Светочка, Светочка! Девочка моя!'
  - Не надо так волноваться, - Михаил поспешил успокоить мать. Это было не так просто, хотя плачущая оказалась не матерью, а учительницей Светы и ее брата, Агатой Борисовной.
  - Что вы такое говорите! Вы-ы ви-идели е-эго! - рыдала она.
  - Все выяснится, и пока ничего страшного не произошло, - как можно более спокойным голосом повторял Михаил.
  - Да почему вы так говорите?! - непонимающе уставилась на него еще одна дама с растрепанной прической.
  - Не волнуйтесь, - упрямо гнул свою линю Михаил Валерьевич. Он-то ее гнул, но по правде говоря на душе у него огромными и отчаянно острыми когтями скребли кошки. - Не волнуйтесь, - повторял он, как заведенный. - Вы же педагог, вы же верите Свете. А она сказала, что все будет в порядке. И сын мне тоже написал...
  Верил ли сам Михаил в то, что говорил? Верил, конечно. А что ему оставалось делать? Он верил, однако большинство в своих убеждениях склонялось как раз в противоположную сторону.
  - Вы не понимаете, - говорила растрепанная дама. - Я - психолог, я знаю. Они же дети. Их можно запугать, обмануть, загипнотизировать, наконец.
  - А зачем? - прищурился розовощекий толстячок. Его волосы тоже были в беспорядке, однако их количество делало этот беспорядок не столь заметным. Проще говоря, толстяк был почти совсем лыс.
  - Я могу ответить на ваш вопрос, - подал голос еще один пассажир, при взгляде на него в первую очередь внимание на себя обращали вовсе не волосы, а большие очки. - Им, - очкарик кивнул на белесый экран видеофона, - нужны посредники. Корабельный компьютер не станет исполнять команды негуманоидных существ.
  - Так нас захватили инопланетные пираты? - выпучила глаза дама-психолог.
  - Это же очевидно, - важно сказал очкарик, достал носовой платок, снял очки, чтобы их протереть и превратился в совершенно незаметного субъекта. В молчании протерев стекла, видимо, справедливо опасаясь, что без оптического инструмента слова не будут иметь достаточного веса, он вернул очки на прежнее место и продолжил. - Пираты, вы же сами видели это существо. Вопрос теперь состоит в том...
  Тут открылись створки служебного люка, к сожалению, слишком узкого, чтобы в него можно было протиснуться взрослому человеку. В пассажирский салон один за другим въехали трое роботов-официантов. Проголодавшиеся узники потянулись к панелям заказа блюд.
  - Вопрос в том, - продолжил очкастый теоретик, - какие цели ставят перед собой захватчики. Возможно, он захотят получить выкуп за нас от правительства Земной Федерации. Или же им нужны технологии, которые...
  - Дети... Вы считаете, детям сейчас не грозит опасность? - учительница бросила на говорившего умоляющий взгляд.
  - Не большая, чем всем нам.
  - Безобразие, - проворчал толстяк. - Мне врач прописал строгую диету, а в меню кто-то заблокировал двадцать девятый номер - брокколи. Придется брать бифштекс. И кстати, раз уж вы так хорошо разбираетесь в подобных вещах, не подскажете, есть ли вероятность... э-э... иного объяснения ситуации?
  - Я не разбираюсь... В смысле, конечно, у меня не может быть определенного опыта... - очкарик навел свои окуляры на толстяка. - Однако о какой вероятности может идти речь? Когда бы произошло что-то иное, все равно что, капитан первым делом собрал бы нас всех и объяснил ситуацию. А раз этого не произошло... Все же так просто, обычная логика.
  
  * * *
  Корабль снова стартовал с планеты. Вадик представил себе как хмурится капитан: сдвигает брови, чуть морщит нос, а его подбородок становится таким твердым, просто-таки каменным. Но глаза у него... не то чтобы добрые или смеющиеся. Нет. Глаза обычные, спокойные. Человек с такими глазами готов тебя выслушать и понять. Не факт, что он с тобой согласится и пойдет навстречу, ведь у него есть свое мнение, свои интересы, свои обязанности, в конце концов..
  Семен Андреевич тоже, кажется, думал о капитане, во всяком случае он вдруг поежился и спросил:
  - А жаловаться на нас не будут, в эту, как он говорил... в Комиссию по космическим сообщениям?
  - Нет, не будут, нам же по пути было, и не опоздаем мы... почти... наверно. - Вадик глянул на отца. Тот кивнул и улыбнулся в ответ.
  - Не будут, - подтвердила Света. - Он уже не сердится, я вижу. А то, что мы его в каюте заперли. Так по-другому не вышло бы. А когда на посадку заходили и попросили помочь... Он же ничего... и ругался не слишком сильно.
  - Это он при тебе не ругался, - скривился Вадик. - Но, вообще-то, да. И Тимошку потом погладил.
  - Тимошку? - встрепенулась учительница. - Он же мог вас... Я видела, у него зубы...- Агата Борисовна в ужасе закатила глаза.
  - Да нет, что вы, он листьями питается. Это шерстобрюхий мастикарнах с этой планеты,
  - Вадик кивнул на тот же самый иллюминатор, у которого познакомился со Светой и ее братом. - Он же еще щенок, то есть молодой совсем. Ему четыре года, если по-собачьему - восемь месяцев. Он сперва очень скучал по профессору, а потом ему совсем плохо стало. Для него наш воздух не совсем подходит, и брокколи от его любимых листьев сильно отличается. Я бы тоже, наверно, загрустил и умер, если бы мне давали только брокколи.
  - И я бы, - непритворно вздохнул Семен Андреевич.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"