Аннотация: Наверное, все таки это будет одно произведение...
Солнце нещадно раскаляло неисчислимое количество песка, покрывавшее добрую половину планеты Априста. Отгравированные ветром и радиацией песчинки покорно принимали свою судьбу и стремились к выполнению той единственной миссии, ради которой были созданы богами. На границе редкого для этих мест оазиса сидел человек. Даже ветхая одежда, обмотанные тряпьем руки, длинные свалявшиеся волосы, не видевшие воды уже целую вечность, и бледная кожа, не желавшая загорать под опаляющим солнцем, ни как не вязались с этим царством смерти. Хотя на расстоянии нескольких метров росли несколько чахлых деревьев, мужчина восседал на сером камне, неведомом каким образом оказавшимся среди песков.
Нихар Мият, опустив голову на руку, бездумно смотрел себе под ноги. Рука в свою очередь опиралась о рукоять меча, в старых потертых ножнах, в которых, однако, угадывалась былая роскошь. Взгляд блуждал по мириадам песчинок, живших по одним им известным законам. Свежий ветерок заставлял их взволнованно шептаться, суетиться, строить что-то и тут же рассыпаться в хаосе. Но Нихар Мият не думал об этом. С недавних пор он не думал вообще. В течении последнего года он находился в мире грез. В причудливом мире, созданном им самим и конфетами Зелоса, из мира Зелоса.
Не́когда, да и правды ради сказать, сейчас, Нихар Мият был лучшим мастером меча во всех обитаемых мирах. Ему поклонялись народы, даже Миры, некоторые считали Богом, миллионы готовы были отдать все, лишь бы Великий Мият раскрыл один из многочисленных секретов владения смертоносной полоской стали. Еще большее количество существ желали ему смерти, одни - от зависти; другие - от страха; немногие - желая превзойти. Ему было наплевать и на тех, и на других. Может именно поэтому, Нихар Мият был непобедим вот уже добрую сотню лет.
Кроме того, мастер владел еще одним даром Богов, он был СТРАННИКОМ. Неизвестно, кто и когда наделил его этим умением, но Нихар мог путешествовать между мирами. Осознание этого сначала заставило его возгордится, но вскоре он стал относиться к дару, как к чему-то естественному. За время своих путешествий он встретил еще несколько подобных себе, но никогда их пути не пересекались настолько, чтобы продолжить их вместе. Именно во время такой встречи он узнал о конфетах Зелоса. Конфетах, дарящих их владельцу радость познания бытия и вечности, божественное откровение.
Только старшие Боги знают, сколько пришлось Нихару пройти испытаний, сколько он страдал, сколько испытывал лишений, но в конце-концов, боец удостоился аудиенции у Зелоса. В ходе разговора с Младшим Богом Нихар стал обладателем конфет Зелоса. Их было десять. Чтобы выйти на прямую ведущую к СМЕРТИ, достаточно было съесть одну. Последняя, отдавала владельца в руки ТЕХ, кто заставлял платить за выполненные желания.
Долго Нихар хранил заветные конфеты в алмазной шкатулке. Обладая огромной силой воли, он заставил себя долго не есть их. Но то, что должно случится - случается. Первая конфета была съедена. Богатства Нихар не искал, славы имел без меры, денег не жаждал. Он возжелал понять "суть вещей". С тех пор мастер УМЕР. Он продолжал жить, сражаться, но это был не Нихар Мият, который прошел все, чтобы достигнуть Зелоса. Дальше все сорвалось как снежный ком. И вскоре, осталась последняя конфета. Нихар превратился в "пустоту". Его единственной мыслью было съесть конфету. Две предыдущие были съедены даже без "заказа" желаний, загадывать их было нечем. Сознание возвращалось к воину, только во время битв, а в них недостатка у Нихара не было. Количество желающих сразится с ним, чтобы получить желанный трофей - звание Великого, резко увеличилось, когда поползли слухи о состоянии мастера. Но едва меч, покидающий ножны начинал сотрясать воздух, едва воин, пришедший "покорить" Нихара, вдыхал, чтобы издать боевой клич - Великий Мастер преображался. Все, все вышедшие на поединок, едва увидев глаза того, с кем предстояло сразиться, спешили отказаться от боя, но мастер доводил его до конца. А затем "умирал" сам.
Сквозь гул вечности, беспрерывно шумевший у него в голове, Нихар услышал, скорее даже почувствовал, приближение врага. Того единственного, который мог победить его и который нес воину избавление. Взгляд Нихара наполнился мыслью, он вытер рукой слюну, струйкой стекавшую из раскрытого рта. Мгновенно пришло осознание того, к чему стремятся песчинки, почему стали ветхими ножны его меча, кто и зачем идет к нему. Понял и то, что пришло время последней конфеты. Они приближались. Их было десять и еще один. Десять воинов, целью жизни которых являлся Нихар Мият, вернее его смерть. И их повелитель. Нихар отчетливо понял, что не он один являлся "счастливым" обладателем конфет. Всё когда-либо случившееся должно было случится. Так решено изначально, до его рождения, до рождения большинства обитаемых миров, задолго до появления Младших, во время детства Старших Богов. Так задумала изначальная нить бытия.
Даже появившиеся воины в черных одеждах не заставили его сойти с камня. Воин только с усилием потянулся, размял ноги, взглянул на солнце. Сквозь марево раскаленного воздуха к оазису приближались те, которые, возможно смогут прервать его жизненный путь и забрать мастерство. В груди заклокотало, что-то похожее на злость. Хотя это чувство даже отдаленно не напоминало то пламя, которое вспыхивало ранее, но все же это была злость. Пальцы нащупали в складках одежды алмазную шкатулку, уверенным движением достали ее и приподняли крышку. Переливаясь всеми цветами радуги, конфета требовала использовать ее по назначению. Глаза воина на секунду утратили осознанность, но затем улыбка осветила уста, он бережно достал конфету, и спрятал ее в складках пояса.
Группка приблизилась настолько, что Нихар смог рассмотреть, что четверо из них несут изящный портшез, прикрытый невесомой тканью. Воины, а то, что это именно они позволяло считать различного рода оружие навешанное на них, бережно внесли носилки в тень и опустили их на землю. Нихар беспристрастно взирал, на окружавшую его суету. Один из прибывших о чем-то долго говорил с неизвестным в носилках, а затем уверенно направился в сторону Нихара. Тот с удивлением и интересом рассматривал его одежду. Видимо слава о нем разнеслась далеко, раз им заинтересовалась высокоразвитая цивилизация. Дуло пистолета уперлось ему в лоб. Бесцветные глаза недобро сверкнули, но солдат ничего не заметил.
- Ты, Нихар? - вопрос был задан на неизвестном языке, но мастер понял его.
- Да... - когда-то он потратил одну из таблеток на знание всех языков.
- Ты должен передать госпоже свое мастерство!
- Я никому ЭТОГО не должен, - ответил воин.
Нихар "видел", как мозг владельца пистолета обработал его ответ, послал в мышцы указательного пальца команду о сокращении, как электро-химический разряд шел по нервам, как начинали реагировать на приказ мышцы и сухожилия. Прибывшие не увидели, что произошло в следующий момент, просто их начальник неестественно дернулся, а человек в лохмотьях аккуратно вложил меч в ножны. Первыми подогнулись колени, и тело, сделав неуверенный шаг, развалилось пополам. Затем была бойня. У прибывших был шанс только тогда, когда они могли пользоваться огнестрельным и лазерным оружием. Дальше в стороны полетели руки, ноги, головы, щупальца. Стволы из закаленной стали, меч Нихара разрезал как пластилиновые. Через минуту с воинами было покончено. В воздухе, перед этим оглашаемом криками и воплями, повисла тишина.
Руки отбросили с лица спутанные волосы, обнажая лицо, удовлетворенное схваткой. В тот же момент удивительно красивые, точеные ручки раздвинули шторки портшеза. На песок ступили ножки, обутые в тряпичные туфельки. Взору Нихара предстала очаровательная девочка лет пятнадцати с большими, раскосыми глазами, удивительно хрупкая и красивая.
- Зачем тебе мастерство? - Великий решил не затягивать разговор.
Их глаза встретились, и воин лишь усмехнулся:
- Зелос...
Девушка истерически расхохоталась и достала из носилок длинный меч. Чересчур длинный для девчонки. Ножны были скинуты одним движением. Вторым, пальчики отправили в чувственный рот конфету Зелоса.
- Хочу победить Нихара Миара в этой битве!!!
Выпад был молниеносным, но мастер лишь слегка повернул тело...
Дважды солнце восходило над пустыней, дважды звезды взирали на противостояние. Длинный меч искал брешь в идеальной обороне, мастер ждал момента для последнего удара.
В самом центре великой пустыни зародился самум. Его "жизнь" принадлежала Бытию. По желанию высшего Разума он направился к одинокому оазису, которого просто не должно было быть в этом месте. Миллионы песчинок напряглись в ожидании исполнения предназначения. Резкое движение отбросило волосы с лица мастера, резкий порыв ветра швырнул ему в лицо горсть песка. Атакующее финт воительницы заставил Нихара шире открыть глаза. Тысячи песчинок вонзились в незащищенные зрачки Миата. Лишь на мгновение он потерял концентрацию, лишь на мгновенье остановил свой танец, но этого было достаточно. Рука с мечом, отделенная от тела, безвольно упала на песок. Мастер рухнул на колени. Девушка, тяжело дыша, с восторгом уставилась на поверженного противника.
Нихар прикрыл глаза. Усмешка появилась на устах.
- Ты готов потерять смысл своей жизни? Готов отдать мастерство?- бархатный голос впервые сорвался с уст незнакомки.
Мастер рассмеялся:
- Нет. Ты его не получишь. Потому что так не должно БЫТЬ. И этот мир, и я, и ты, созданы для того, чтобы случилось то, что случилось. А случится вот что!
Воин неуловимым движением достал последнюю конфету Зелоса и отправил ее в рот:
- Хочу, чтобы мое мастерство досталось тому во вселенной, кому оно больше всего нужно в этот момент.
Дикий, ничего не имеющий общего с мыслящим существом смех раздался среди песков. Ему вторил не менее дикий крик разочарования и ярости...
* * *
... Я к Лильке и рванул, ее за креслом пристроил, а сам рядышком встал. Макс от души развлекается. Лиля мне какую-то железку в руки сунула, типа меч самурайский. Вот уж чего не знаю, так это того, как мечом пользоваться. Максимушка, тот на руки штуки интересные надевает и, когда у него крыша во время драки улетает, кричит что-то вроде: "Я человек-россомаха". Вроде, уже начал кричать. Стали питеки и на меня посматривать. Успел девочке нашей пистолет сунуть и крикнуть: "Перезаряжай..."
Проведение порою играет такие шутки, которые не может родить даже самый извращенный ум. В тот момент, когда голова Мастера упала на песок, за многие миллионы световых лет, на расстоянии, которое невозможно представить, землянин, первый раз в жизни держащий в руках меч, с удивлением понял, как им пользоваться. У его противников не было даже шанса, смерть приняла в свои объятья тех, кто должен был торжествовать над телами поверженных врагов...
* * *
- Не желаете ли послушать легенду, о Великом Мастере? - вопрос учителя восточных единоборств из Китая, призванного обучать агентов ИИАПОЧа, был адресован ко всем, но в "Терре" лишь один я был в состоянии адекватно воспринимать действительность.
Макс, успокоенный мною, спал в салате. Сергеич отправил Лилю домой, а сам присоединился к Максимушке. Те гости, которые еще шевелились, были готовы последовать его примеру, так что я героически приготовился выслушать заумную историю.
- Существует легенда о Великом Мастере Меча, который всю жизнь искал равных себе, но не смог найти. Он молил Богов, чтобы они послали ему достойного противника и те внимали его просьбам, но все было тщетно. И тогда он поклялся, что отдаст свое мастерство тому, кто будет этого достоин, за мгновенье перед смертью. И через сотню лет, нашелся воин достойный исполнить клятву мастера. Он победил Великого Мастера, но не оказался Достойным.
- Почему?
Китаец удивленно взглянул на меня пьяными глазами и ответил:
- Билевич-сан, ты глуп, как и все люди с большими глазами. Достойный не тот, кто сильнее, а тот, кто нуждается в том, чтобы им быть!
- Так ты думаешь, что я... - мне было тяжело не рассмеяться в тот момент.
- Не в состоянии я сейчас думать, - назидательно произнес учитель. - Я произношу истину.
С этими словам пожилой китаец погладил свою редкую бороду и, откинувшись на спинку стула, захрапел.
Я вышел на улицу, полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух, закурил и взглянул на небо. Чушь. Чего только по пьяной лавочке не услышишь.
* * *
В тот момент, когда Билевич рассеянно улыбаясь, смотрел на звездное небо, за многие миллионы световых лет, на расстоянии, которое невозможно представить, в одиноком оазисе, мертвые, полуиссушенные губы Мастера искривились в усмешке...