Сказки одного Петербургского дня
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Цикл. "Сказки одного Петербургского дня"
Сказка про Сказочника
Фёдор открыл входную дверь, и аккуратно, на ощупь вошёл к себе в квартиру. Свет снова отключили, значит, писать сказки он сегодня не будет, "А впрочем, ну их к чёрту", - решил он, "Вечер без сказки - вечер без головной боли". Усмехнулся, снял верхнюю одежду, прошёл к окну. Комната была залита лунным светом, тени от цветов, стоящих на подоконнике напоминали лапы фантастических существ, игра светотени рождала в воображении образы, сюжеты, истории... Кружка на столе стала стеной величественного замка, серебряная ложка превратилась в ручей, а стопки бумаг - в заснеженный горный массив. Какое-то время Фёдор любовался всем этим волшебством, но потом одёрнул себя: "Надо бы чаю выпить, и перебрать этот "заснеженный горный массив"... Но свет неизвестно когда дадут, а в темноте... Хорошо хоть осень тёплая". Он сел на подоконник, и уставился на маленькую тряпичную куклу, висящую на шторе. Она смотрела в окно, чуть отвернувшись от Фёдора. Освещенная луной, она казалась задумчиво-грустной. "Обиделась", - подумал Федя.
- Молчишь?.. - полувопросительно, полуутвердительно пробормотал Федя.
В открытую форточку, залетел порыв ветра, штора колыхнулась. Ему показалось, что кукла чуть отвернулась.
- Я бы на твоём месте тоже молчал. Прошу тебя, выслушай ... Я не буду долго говорить.
Он посмотрел в окно и потёр подбородок ладонью...
- Знаешь, я часто вспоминаю тот вечер...нет-нет, я не начинаю опять, я хочу сказать другое. Понимаешь, в тот день я наверное за много лет, впервые почувствовал себя счастливым... Почему?.. Действительно, почему... Мы ведь не встретились тогда... Опустим подробности, чтобы вновь не ругаться... Мы не встретились. Город тогда... снова пел свою вечернюю музыку. Забавно, но Петербург умеет шуметь. Но даже находясь на Невском, всё равно можешь слышать тишину... и как ему это удаётся... я бродил по парку, думал, как же так вышло... что? Зачем я всё это рассказываю?.. Ты ведь не знаешь, что случилось в тот вечер, а я хочу рассказать.
Фёдор встал, подошёл к столу, и, выдвинув нижний ящик, достал оттуда рамку с фотографией. Он поставил её на подоконник, под куклой, и сев обратно, взглянул на фото. С фотографии на него смотрела молодая девушка. Ее длинные волнистые волосы были собраны в хвост, а взгляд одновременно и грел, и холодил сердце. Он улыбнулся.
- Было уже темно, я встретил нищего, со старым магнитофоном, а в сумке у него было много кассет... Он сидел на скамейке и слушал... Чтобы было громче, к магнитофону бродяга подключил огромные хрипящие колонки. Он спросил, что я хочу услышать. Я улыбнулся и ответил, что хочу услышать музыку сегодняшнего вечера. Потом я спохватился, что заказал что-то слишком уж образное, и хотел было назвать определённого исполнителя, но он уже включил старинное танго. Ты когда-нибудь слушала танго, в задремавшем парке, в Петербурге? Все тут же закружилось в танце...деревья, скамейки, опавшие листья... И я танцевал вместе с ними, просто танцевал, думая что... счастлив? Просто так, без причины. Но ведь я не был бы так счастлив, если бы мы встретились.
Федя молча взглянул в окно, встал, улыбнувшись самому себе, и отправился во тьму кухни заваривать чай.
- Свет - сказал он, улыбнувшись, и лампочка неожиданно загорелась. Напевая какую-то мелодию, налил кипятка в чашку. Кукла на шторе колыхалась в такт, словно танцуя. За окном, падал снег.
Сказка про Ворона и Фею
Как-то осенним вечером над Петербургом, в котором бушевала буря, пролетал Ворон. Казалось бы, Ворон как Ворон... Но всё было не так просто. Ворон этот был особый, он родился от поступков одного злого человека. Этот человек сделал много нехорошего в своей жизни, но самое страшное, что он понимал гнусность своих поступков. Так, однажды, он проснулся и решил ради забавы предать своего лучшего друга. Как и что произошло, история умалчивает, но результат его злодеяний нёсся теперь над городом. Даже умирая, этот человек продолжал ненавидеть своих близких. Что же плохого может случиться от одного Ворона? Обычно такая птица летает, невидимая для всех, и сеет зло. Она может опуститься к зданию ЗАГСа, и если в это время идет свадьба, то новобрачные обречены на недолгую и неудачную семейную жизнь. Если птица приземлится на роддом, то кто-нибудь из детей обязательно вырастет плохим человеком. Когда же зло в птице заканчивается, она просто растворяется в воздухе.
Однако лететь Ворону было трудно. Буря была настолько сильной, что ему казалось, будто он не двигается с места. Его то отшвыривало в сторону, то шквалом дождя бросало вниз. Он решил спуститься и переждать бурю в каком-нибудь дворе, но порыв ветра расплющил Ворона о стену старого и заброшенного дома. Крыло было сломано, и взлететь он больше не мог.
В это время с крыши его заметила Фея. Странно, но Феи (а в данном случае разговор идёт о доброй Фее) любят жить в старых заброшенных домах. Возможно, они хотят намекнуть о людском отношении к добру, мол, оно устарело и давно заброшено. Хотя кто знает что на уме у этих фей...
Фея увидела как птица, пытающаяся совладать с бурей, камнем рухнула вниз, ударившись о стену дома, на крыше которого она жила и лежит теперь в луже. Она полетела с крыши (добрым существам проще - стихия им не помеха, у них своего рода иммунитет к природным катаклизмам) к Ворону, не зная, что эта за птица, и желая помочь. Очнувшись и увидев, что к нему летит Фея, он понял, что ничем хорошим для них обоих это не кончится, ведь он - воплощение Зла, а спешащее на помощь эфемерное создание - Добро в его первом олицетворении. Ворон было дернулся верх, но сломанное крыло ясно дало понять, что столкновения с Феей не избежать.
Фея подлетела к Ворону, пытавшемуся в это время отползти как можно дальше, и протянула к нему руки. В это же время (очевидно, такова была реакция на добро, излучаемое ей), из Ворона вырвалось что-то и окутало Фею, впитавшись в неё. На месте Ворона осталась лишь оболочка. Обезумевшая, красноглазая Фея, взмыла вверх, и, не контролируя себя, понеслась по городу. Некоторые злые и добрые существа не выносят друг друга настолько, что если оказываются рядом, то одно непременно умирает, а энергия его, словно в отместку, переходит к другому. Фея была сильнее раненого Ворона, и поплатилась за своё сострадание. Теперь в ней сосредоточились и добро, и зло. Такое редко происходит, но последствия невозможно предугадать. Может случиться чудо, или же наоборот, нечто ужасное.
Примерно в это же время, в одном из парков, по дорожке среди деревьев, улыбаясь самому себе, гулял мужчина. Было уже довольно поздно, горели фонари, аллея опустела. Лишь в дали на скамейке сидел старик с магнитофоном и кучей кассет. Собственно говоря, в такую бурю находится на улице глупо. Но оба посетителя парка, казалось, и не замечали дождя, который ослабевал с каждой минутой. Мужчина был в поношенном пальто, шапке, с шарфом несколько раз перевязанным вокруг шеи и спадавшем как галстук, небритый; можно было бы сказать, что это какой-нибудь бродяга-алкоголик, ищущий пустые бутылки. Но улыбка открывала в нём совершенно другого человека. Когда он улыбался, в глазах проявлялась душа художника, светилось одиночество, которое и губит, и помогает творить. В руке у него была небольшая банка, наполовину наполненная водой, с белым тюльпаном. Несмотря на помятый внешний вид прохожего, на ногах его были красивые лакированные туфли, предназначенные больше для милонг, нежели для прогулок в дождливый вечер по парку. Наверное, он кого-то ждал, но этот кто-то не явился или по причине дождя, или ещё почему-то, и вот теперь он гулял по парку один, о чём-то думая, а может, даже мечтая. Наверное, ему хотелось бросить всё к чёрту, перестать творить, устроиться на нормальную работу, получать деньги. Приглашать не в парки, а в рестораны, ну или ещё куда... Он даже представил себе эту новую жизнь, те будущие ощущения... "Паршивенько", - подумал он, "Что может быть лучше, чем создавать из ничего - нечто?... нет, это я не променяю ни на какие деньги или рестораны".
Погода стремительно улучшалась, из-за туч выглянула луна. В воздухе запахло осенью и рыбой. Странно, подумал он, вроде бы рыбных лавок рядом нет, да и парк...может рыбный дождь? Хотя, Петербург умеет сюрпризы преподносить. Ему вдруг показалось, что в воздухе что-то промелькнуло, пронзительно взвизгнув, и исчезло.
"А что я собственно тут делаю?", - подумал мужчина, и решил, дойдя до конца аллеи, повернуть домой. На скамейке все еще сидел тот самый старик, ставивший на заказ музыку на своём магнитофоне.
- Композицию прослушать не желаете? - сказал он приятным голосом.
Мужчина задумался, и кинул в шапку пятьдесят рублей
-Музыку сегодняшнего вечера, пожалуйста - сказал он, и хотел было назвать конкретную мелодию, но старичок, уже вытащил из кучи кассет одну и вставил в магнитофон. Заиграло танго. Мужчина тихонько засмеялся, это было не то, что он хотел, но такова музыка этого вечера. Он закрыл глаза, и стал танцевать сам с собой, шагая, поворачиваясь на носке, напевая бесконечную вечернюю мелодию.
Сказка про Композитора
Игорь Петрович встал очень рано. В шесть утра он уже сделал утрённюю пробежку, зарядку, принял душ, и теперь пил кофе с круасанами, глядя в окно. Синоптики обещали ливень. "Надо будет взять пару зонтиков, а лучше три", - подумал Игорь Петрович, "А чтобы аппаратура не намокла, и клеёнку какую-нибудь". Позавтракав, он надел костюм, туфли, расчесал чёрные с проседью волосы и взглянул на себя в зеркало. Для своих семидесяти пяти он выглядел неплохо, и мог дать фору любому пятидесятилетнему мужику. Высокий, подтянутый, интеллигентный, даже аристократичный, преподаватель консерватории. Он поправил одежду, положил в пакет калоши на случай дождя, зонтики и дождевик. Теперь очередь была за аппаратурой. Она была готова с вечера, осталось только выбрать кассеты. Он закрыл глаза и прислушался. Сегодня наверняка что-то произойдёт. Он взял с собой записи Альфреда Шнитке, несколько современных исполнителей (переписали с компьютера знакомые), джазовые группы, и собирался уже идти, но замер на пороге, будто что-то внутри просило его взять ещё одну кассету. Он пошёл к полке, и, протянув руку, вытянул первую попавшуюся, а именно Астора Пьяццоллу.
Игорь Петрович всю жизнь был композитором, играл на фортепиано. Писал музыку, но к нему редко прислушивались. Однако это не расстраивало его. Он считал, что музыка создаётся для мира. Тот факт, что никто из людей не воспринимает его творения, не говорит о том, что хотя бы этот город не слушает его. Он верил, что Петербург иногда подсказывает ему нужную мелодию или ритм. И поэтому по вечерам Игорь Петрович тихонько включал свои записи, ставя магнитофон на подоконник, откуда открывался вид на Неву и Васильевский остров.
Он вышел из дома, и, перебросившись парой вежливых фраз со старушками, сидящими на скамейке, покатил свою тележку в сторону Казанского Собора, в Старый сад. Он прошёл мимо Александровского, свернул на Гороховую, и, дойдя до Большой Морской остановился у развилки, словно о чём-то задумавшись.
- Синий, Красный или Зелёный? - спросил он, обращаясь куда-то в пространство.
Под этим вопросом, который он каждый день задавал городу, подразумевались мосты. Если пойти по Зелёному, то можно выйти прямо к саду. По Синему - надо будет пройтись по набережной. Красный мост вёл прямо, и располагался совсем недалеко. Игорь Петрович улыбнулся, и пошёл к Синему мосту. Несмотря на то, что идти было дольше, его радовало, если город просил пройтись по Синему мосту. Вода набережной рождала в нём мелодии, подсказывала музыку сегодняшнего дня, рассказывала истории. В семь тридцать утра Игорь Петрович приходил в сад, садился на одной из скамеек, ставил перед собой табличку на которой было написано "Композиция - 50 р.". Сегодня он заранее приготовил клеёнку и зонтики на случай дождя.
Обычно за день, у него заказывало музыку человек пять-шесть, а летом бывало и десять. Может если бы у него был более современный проигрыватель, слушателей было бы больше, но он ни за что не хотел расставаться со своим магнитофоном, и редко ставил музыку просто так, чтобы ему кидали монеты, почему-то считая это низким. Он всегда знал, что надо ставить, обычно слушатели подходили и спрашивали, что есть в фонотеке. Тогда он доставал нужную кассету, и заказчик поражался, как точно этот старик угадал его желание. Так он и проводил дни - писал мелодию каждого из них, составляя её из композиций различных композиторов.
Правда, сегодня почти никого не было. Парк пустовал, очевидно, все решили, раз обещали ливень, лучше сидеть дома. Игорь Петрович хотел было уйти, но Петербург попросил его переждать дождь. Мол, должен человек прийти. "Чего не сделаешь ради друга", - пожал плечами Игорь Петрович, и, усевшись на скамейке, слушал про себя мелодии. Можно было поставить что-нибудь, но проигрывать музыку в голове интересней, в любой момент можно что-нибудь подправить. Периодически он прогуливался вокруг скамейки, рассматривая деревья, или наблюдая за гостями парка. Ближе к вечеру началась настоящая буря. Игорь Петрович закутался в дождевик, накрыл аппаратуру. Все немногочисленные посетители сада тут же разбежались. Старый композитор увидел посреди парка мужчину лет тридцати, в старом потёртом пальто, шапочке, длинном шарфе, с банкой в руке из которой торчал белый тюльпан. Мужчина стоял и смотрел на небо, он был насквозь мокрый, но всё равно улыбался дождю. "Уж не его ли я жду?" - пронеслось в голове у композитора.
Буря бушевала недолго около получаса, и всё это время Игорь Петрович смотрел на мужчину, который бродил по тропинкам и, казалось, не замечал дождя. За это время город успел рассказать ему многое о том человеке. Зовут его Фёдор, по образованию археолог, по образу жизни свободный художник. Пишет сказки, картины, мечтает, творит, любит. Кого не сказал, да и какая разница.
Композитор заметил что, Фёдор побрёл в его сторону. Обычно он не зазывал прослушать мелодию, но в этот раз решил сделать исключение.
- Композицию прослушать не желаете? - спросил Игорь Петрович, когда тот проходил мимо.
Тот пожал плечами, улыбнулся и положил композитору пятьдесят рублей.
- Музыку сегодняшнего вечера, пожалуйста - ответил он, и хотел было что-то добавить, но старый композитор уже знал, какая музыка подойдет, не зря ведь он остановился сегодня утром. "Libertango" Астора Пьяццоллы захрипело в колонках, и Игорь Петрович, вздохнув, с улыбкой наблюдал, как Фёдор начал танцевать на мокрой после дождя аллее. Он только сейчас заметил у него на ногах изящные остроносые туфли. "Всё-таки", - подумал композитор, "Петербург всегда знает, что и когда должно произойти".
Воробьиная сказка
Кирюшка проснулся от лучей солнца и почистив крылья снова закрыл глаза. Но поспать ему не дали. Под крышу дома, где он жил с родителями, влетел отец. Мама недалеко готовила еду, и завидев мужа, спросила
- Как прошла служба в Казанском, дорогой?
- Хорошая служба, народу было много, и как здорово что не туристы поглазеть пришли, а верующие в Храм. Редко такое бывает...
Кирюшка понял, что поспать он больше не сможет, потому что дальше будет длинный монолог отца о том что было на службе, и что ему нарассказывали другие воробьи, а потом мама скажет что пора завтракать. Он вытянул шею, расправил крылья и перелетел на крышу, умыться в лужице оставшейся там с дождя прошедшего пару дней назад. Когда он прилетел, родители уже завтракали семечками, которые (как всегда считала мама Кирюши) расторопные бабульки напрасно разбрасывают около входа, т.к. есть их гораздо практичнее есть. Звали его Кирюшкой, потому что родители считали себя не просто воробьями, а воробьями-аристократами, как и их родители. Поэтому звали их не как обычных воробьёв - чирик, чик-чик, кич-чик, кич и т.п., а людскими именами. Родителей звали - Оля и Слава. Мама была домохозяйкой, чистила гнездо, собирала зёрна, беседовала с другими воробьями на близлежащем дереве. Папа был моряком. Частенько от отправлялся в плавание по Неве, а иногда и в дальние рейсы. По воскресеньям он бывал в Казанском соборе.
- Сегодня обещают сильный ливень - рассказывал Слава - а ещё, старик снова сидит в саду рядом с Казанским. Он всё-таки выглядит очень подозрительным. Кажется он думает, что город разговаривает с ним, вот чудак человек!
- Кстати, дорогой - перебила его Оля - фея на крыше, что-то совсем загрустила...может позовём её как-нибудь поужинать с нами.
Когда мама заговорила о Фее, Кирюшка навострил уши. Уж очень нравилась ему Фея, хотя этот роман, как ему иногда казалось обречён на неудачу.
- Почему бы и нет - ответил Слава
Кирюшка вздохнул, он то знал что Фея откажется от приглашения, сославшись на добрые дела. Он подумал, что надо ей подарить цветы. Он знал одного замечательного торговца цветами, в переулке Набережной Адмиралтейского канала. Его цветы, были волшебные. Нет они не вызывали ответные чувства, или одурманивали ароматом. Его цветы, говорили тем кому их подарили, то что хотел сказать дарящий. Бывает ведь и так, что человек пыжится что-то сказать, но выходит неумело или совсем нет слов. Поэтому и бывают цветы которые сами говорят всё что нужно и как нужно. Он вылетел из под крыши жилого дома, и полетел в сторону Невы, оттуда летя над рекой он через четверть часа оказался над нужной улицей. Самое трудное было найти цветочника. Он стоял прямо на улице, но в таком месте что с воздуха, его было трудно увидеть. Наконец через несколько минут поисков, он увидел цветочника и спустился к нему на плечо.
- А, Чижик, привет. - сказал цветочник Кирюшке
Кирюшка долго и выразительно насколько это возможно для воробья смотрел в глаза цветочнику, и почему, подумал он, люди почти всегда почти всех воробьёв называют Чижиками?
Как мог он начирикал цветочнику свою историю и что он хочет сказать. Цветочник улыбнулся, и вытащил из сумки фиалку.
- Так ведь это даже не роза! - воскликнул воробей
Цветочник пожал плечами.
- В одной хорошей книге сказано, что главного глазами не увидишь, и зорко одно лишь сердце. Так что лети к фее, обрадуй её.
Воробей пожал плечами и взяв в клюв цветок, полетел обратно. Взлетая он заметил как к Цветочнику подбежала какая-то девушка. Воробей хотел было посмотреть как и что, но решил что Фея важнее и полетел к ней.
Он не стал сразу дарить цветок, а спрятал его в укромном месте на крыше. Фея летала над крышей, радуясь солнечным лучам, Кирюша подлетел к ней, и они стали играть. Поскольку Фея была волшебницей, она могла плести из солнечных лучей качели, или ещё что-нибудь. Так они играли почти до самого вечера. Когда они увидели, что начинается дождь, то спрятались на чердаке. Воробей решил, что надо подарить ей цветок. И выпрыгнув из укрытия, стал подбираться к своему тайнику. Дело это было сложное, т.к. ветер был сильный и его то и дело сдувало. Наконец он смог, добраться до цветка. Он вылез из укрытия и постарался быстро долететь до чердака, ветер ослаб и лететь было проще, но подлетая он заметил как Фея взлетев в небо, понеслась куда-то вниз. Он попытался последовать за ней, но внезапный порыв ветра отбросил его в сторону. Последнее что он запомнил, это как какая-то чёрная птица падает с большой высоты, пронзительно каркая.
Сказка про Цветочника
Эрнест проснулся почувствовав, что кто-то сидит на нём. Он аккуратно поднял голову и увидел белого голубя, сидящего у него на ногах. Голубь очевидно ни как не мог привыкнуть, что с недавних пор, на него крыше живёт человек. Дом у Эрнеста был, и спал как раз на крыше своего дома, квартира которого была на четвёртом этаже. Дом был старый. Со стороны даже казалось что заброшенный. Но в некоторых квартирах ещё жили. Например Эрнест знал одного смешного старика, который каждое утро куда-то уезжает с коляской, на которую погружен магнитофон и колонки. Он жил на седьмом этаже.
Эрнест работал цветочником. Его квартира напоминала оранжерею. Она вся была заставлена цветами. Розы, Азалии, Альстромерии...сотни видов, и все из бумаги, и других подручных материалов. Только на подоконнике, одиноко стояла коробочка в которой росли фиалки. Цветочник, взял сумку, сложил туда цветы которые намеревался сегодня продать. Складывал он цветы аккуратно, что бы они не рассыпались. Дело в том, что бутон и стебель легко откреплялись друг от друга. Сделано так было, потому что стебель представлял из себя свёрнутый листок, на котором было написано стихотворение. Стихи писал Эрнест, и не только о любви. Там было и о прощании, и радости мести, и даже саркастические. В общем, на все случаи жизни. Правда покупатели не знали о такой хитрости, но Эрнест не ошибался, какой цветок с каким посланием нужно продать. А на крыше он спал, в основном летом и то в хорошую погоду. Квартира у него маленькая, и всё место занимали цветы, чтобы ненароком не сломать их, он спал в небольшом шалаше на крыше.
Когда он собирался выходить, в комнату через окно ворвался ветер и опрокинул коробку с фиалками. Эрнест удивлённо уставился на опрокинутую коробку, потом на раскрытое окно
- Фиалки-то я с собой возьму конечно, но что ж так порывисто? - с улыбкой спросил он?
В ответ, ветер как бы извиняясь подул снова и сдул рассыпавшуюся землю в угол, после чего подул опять и закрыл окно. Эрнест взял фиалки, сделал из них небольшой букет, и положил в сумку.
Погода была солнечная, что редко для Петербурга. Цветочник никогда не слушал прогнозов погоды, и вообще не слушал радио и не смотрел телевизор. Ему было интереснее слушать свой город, и смотреть на него. Как-то раз в детстве, он гулял по Летнему саду, и вдруг увидел мужчину лет сорока, высокого, с проседью, зачёсанными назад волосами, высоким лбом и с немного горбатым носом. Он стоял в тени деревьев, будто стараясь не привлекать всеобщее внимание и смотрел перед собой, будто чувствуя себя лишним, но впитывая всем телом окружающее пространство.
- Иосиф! - позвал его басистым бархатным голосом, другой мужчина. Полный, с густыми бровями. Они поспешили друг другу на встречу, обнялись. В тот день Эрнест подумал, что является свидетелем какого-то важного события. Хотя не понимал какого именно, и важного ли. Была поздняя осень, и в парке был только он и те двое мужчин.
- Хочешь стать поэтом? - спросил тогда у него Петербург
- Хочу! - живо откликнулся маленький Эрнест - а что надо будет делать?
- Делиться душой со всеми людьми, вне зависимости от того кем тот или иной человек является - ответил Петербург.
С тех прошло более двадцати лет, а Эрнест каждый день кому-нибудь старается дать часть своей души. Хотя может показаться, что своим ремеслом, он продаёт душу по частям. Но покупатель брал цветок, не зная что там стихотворение, так что в каком-то смысле всё честно. Он торговал в тени одного из переулков Набережной Адмиралтейского канала, не самоё людное место, но когда человек ищет одиночество, или хочет подумать, он всегда выбирает безлюдные места.
Кто-то просил сирень, кто-то розу, кому-то вообще было всё равно какой цветок, лишь бы быстрее избавиться от всех формальностей в виде подарков. Вдруг на плечо к нему уселся воробей и стал чирикать, не то чтобы Цветочник знал птичий язык, просто чириканье было столь эмоциональным, что он всё понял. Цветочник улыбнулся, и вытащил из сумки с цветами фиалку, и протянул её воробью.
- Так ведь это даже не роза! - воскликнул воробей
Цветочник пожал плечами.
- В одной хорошей книге сказано, что главного глазами не увидишь, и зорко одно лишь сердце. Так что лети к фее, обрадуй её.
Воробей взял в клюв фиалку и улетел. Тут к Цветочнику подбежала девушка лет двадцати пяти, с волнистыми волосами, горящим взглядом и запыхаясь, глядя на него невинными, но немного хищными глазами, спросила
- Почему вы дали воробью фиалку, а продаёте искусственные цветы?
Цветочника почему-то не удивило такое поведение, он лишь улыбнулся, и подал плечами. Она продолжала
- День не заканчивается, пока не закончены все его дела. Поэтому можно в один раз прожить тысячи дней. А можно, и за всю жизнь пару десятков дней прожить... И если на вечер что-то запланировано, то значит... значит, если у меня вечером, свидание, оно что может произойти когда угодно? Т.е. я могу встретиться с ним когда угодно, но это всё равно произойдёт сегодня?
Цветочник не ответил продолжая улыбаться и лишь пожал тихонько плечами.
Сказка Сказочника
Фёдор откинулся на спинку стула и начал листать страницы тетради, где была написана новая сказка. Забавно, но путь от последней точки до первой, кажется интересней. Наверное было бы быстрее печатать на компьютере, но текст написанный от руки несёт в себе больше, чем стройный ряд букв Times New Roman или Calibry. В такие минуты мозг пронзает приятное ощущение, что ты творец создавший ещё один мир и бросивший его, потому что подумал, что он закончен. Фёдор усмехнулся, если бы Творец, создавал мир не шесть дней а шесть миллиардов лет, то по каким бы законам мы сейчас жили? Если б жили вообще...
Новая сказка, ему нравилась тем, что в ней говорил город. Каждый зависел от другого, и по возможности от всех зависела судьба каждого. Наверное, это правильно, решил Фёдор. Хотя когда осознаёшь, что твой поступок, повинуясь "эффекту бабочки", вызовет чью-то гибель, поёживаешься. Но потом, думаешь, что и ты умрёшь от чьего-нибудь далёкого и незначительного поступка, и начинаешь представлять эту цепь. Только связанных звеньев в этой цепи нет...
Он допил холодный чай, подошёл к окну, на котором всё ещё стояла пустая рамка для фото. Теперь можно было лечь спать, но написанная сказка не давала покоя. Придётся её исправлять, перекраивать. Что-то добавить и выкинуть. Чувство опустошения, хотело выпить, а чувство удовлетворения спать. Сам Фёдор хотел написать что-то ещё, но понял, что это ощущение лишь остаток вдохновения, способный на незначительный выброс в виде первого предложения и названия.
Закрыв глаза, он на минуту оживил мир который придумал. Задумавшись о том, как поступили бы персонажи будь у них выбор, он закурил. Вероятно, решил он, человек перед смертью раскаялся бы. Тогда исчез бы Ворон. И свидание Феи и Воробья не закончилось бы так внезапно. Наверное если позволять всему случаться, не вмешиваясь в происходящее, не пытаясь что-то изменить, то результат будет лучше. Хотя такая жизнь будет очень скучна.
Фёдор вздохнул и посмотрел на потолок. Дерево за окном освещённое светом от фонарного столба, отбрасывало на потолок тень. Воображение могло бы сделать из этой тени всё что угодно, но ему было лень, и поэтому тень от ветки покачалась будто стряхивая с себя зачатки волшебства. Он улыбнулся этой мысли и закрыл глаза.
Зв окном везя за собой коляску доверху чем-то нагружённую медленно шёл старик. На крыше дома где жил Федя, что-то зашумело. "Очевидно Эрнест, опять не может нормально поставить палатку" - решил он. Весь город вдруг вздохнул в одном порыве, и Фёдор увидел людей которые что-то делали, говорили. "Ритм разный, поэтика одна" - решил он про себя.