1. Сцена Голдинга всегда охвачена невидимыми силовыми линиями, порой материально ("повелитель мух", "шпиль", "хапуга мартин", "ритуалы плавания") и всегда психически,- полем, ограничивающим первобытную свободу. Если частное сознание кирпичик, то кирпичик сдавленный. Онтологическая теснота ставит перед выбором, но только она и в силах сделать человека человеком ("свободное падение", "бумажные людишки", "двойной язык", "зримая тьма"). В "Пирамиде" Голдинг оглядывается на своё письмо, на уже окрепшее и состоявшееся качество. Вот почему в фокус попадает уже сама теснота, как связующее целое, главное "действующее лицо". Естественный в таких случаях и выбор автобиографического материала.
Голдинг любит и умеет рассказывать истории, которые больше своих персонажей. Анатомируя открытый закон и принцип, он показывает всеобъемлющую тесноту, которая больше своих историй. Как бы причудливо не гнулись траектории жителей Стилборна, они крепко утоптаны в купаж маленького городка, чей английский вкус почти не меняется со временем.
2. "Две вещи наполняют душу всегда новым и всё более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них,- это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне." В невольном согласии с мыслью Канта Голдинг воздвигает свою "хрустальную пирамиду" где-то между этими полюсами бытия, но столь же присутственную. Это человеческая пирамида под небом, но прозрачная, неохватная для каждого человека - "над его головой", не в душе или рассудке, но в достоверности физиологического факта кооперации.
3. Роману предшествуют слова Пта-Хотета,- "живя среди людей, усердствуй в любви, ибо любовь - и начало и конец сердца". Менее всего Голдинг подводит нас к заготовленной мысли. Он не выстраивает эпизоды с доказующей и академической тщательностью. Да и зачем на отчаянно маленьком острове карта? Отважное путешествие идеи любви начинается без неё, куда бы вела она без этой слепоты, любовь воплощается, схватывается в складки истории и споспешествует эволюциям героев,- всех тех, кто даже не мог проиграть, покуда не преодолеют притяжения среднего. Все они совершают или не совершают болезненное открытие, что среднее не значит тождества, а только связь. Будет связь,- будет кому целиком уравновесить твою жизнь, нивелировать остаток, сократить гений.
4. Напряженное столкновение идеалов гуманизма с "интеллектуальной совестью", с без-образной и непостижимой правдой, столь характерное для романов Голдинга, подсказывает новый сдвиг и виток притчи, вместо бытового соседства смыслов, событийности с рефлексией,- полное растворение замысла в жизни.
5. Важный мотив, то и дело ныряющий вглубь, но и стягивающий, укрепляющий дополнительными ассоциациями судьбы разных людей,- "рай- это музыка". Стоит ли удивляться, что для героев Пирамиды недостижимость, посмертность рая - оказалась недостижимостью музыки?