На перепутье битв, в цепях пустыни,
Где взоры умерших тревожат небеса
В слепой любви, замешанной в гордыне
Враг смотрит вновь в потухшие глаза.
С меча сотрет он кровь усталой дланью,
Питает дух его замшелая тоска;
Взяв под уздцы коня, с невнятной бранью
Он побредет по россыпям песка.
Но раны кровоточат. А пустыня
Ластится под ноги златым барханом.
Вот мертв и враг. У крепостной твердыни
Он успокоился под бархатным курганом.