Аннотация: Внимание! Произведение содержит нецензурную лексику и откровенные сексуальные описания.
Моим Друзьям
Иногда, дни длятся утомительно долго. Я болею. Першит в горле, озноб какой-то нехороший. Мне вообще плохо. Сижу в пустой квартире. И некому даже стакан Упсы мне подать. И не надо, сам встану, я же закаленный! Ещё как закалённый! Смотрю на себя в зеркало - я совсем задохлик. Рожа бледная, под глазами синяки - натуральный Марк Рентон из "Trainspotting"а. Только хорошо хоть на игле не сижу.
От безысходности смотрю по телевизору субботние, с позволения сказать юмористические, шоу. Петросян сегодня как никогда хорош. Переключаю канал - опять Петросян. Он меня доконает. Хотя, человек зарабатывает деньги, возвращает всё наше общество к совку. Бредовое предложение. Бредовый рассказ. Дайте мне пару минут, и я закончу. Пожалуйста, не переключайте канал.
Норма по юмору на сегодня выполнена, беру в руку телефон. Пора обзвонить старых подруг, хоть нагрубить кому-нибудь.
- Аллё, здравствуйте, а будьте добры Свету...
- Нет её дома.
- Извините.
Где шляется, прошмондовка. Наверно, делает старое доброе туда-сюда, выражаясь языком всем известного романа.
- Аллё, здрасте, можно Сашу?
- Она работает сегодня. Будет поздно.
- Ясно, извините.
Таааак, работает. Все люди чем-то заняты, а я тут сижу, как Емеля на печи, ничего не делаю. И хорошо! Замечательно! Ещё успею в своей жизни наделаться. Я ведь ещё тот работяжка.
Валяюсь на диване, немного тренькаю на гитаре, дрочу. Интересно, word предлагает исправить слово "дрочу" на "дрючу". Я любопытен. Открываю словарь Ожегова. Дрючить там нет, зато есть хорошее умное слово дуализм.
Звонок в дверь обрывает только что начавшийся нездоровый дневной сон. Вскакиваю, как ужаленный, бегу к двери. Оба-на. Этого ещё не хватало. На пороге появляется мой типо-друг Полтос. В руке он держит бутылку водки.
- Хо-хо, - нехорошо смеётся Полтос. - Хо-хо.
- Здравствуй, дорогой. - Вяло приветствую я его. - Входи, чувствуй себя как дома.
Блин, этого можно было не говорить, потому что Полтос уже шарится в моём холодильнике. Он сегодня бодр, видимо у него хорошее настроение. Это плохо. Он сегодня прилично одет и надушен "Шипром". Он сегодня говорит матерные слова и мигает глазом. Ростом мой типо-друг чуть пониже меня, зато шире и здоровее. Волосы у него короткие, светлые. Лицо хитроватое, но доброе. Он, в общем-то, симпатичный и нравится маленьким дурочкам.
Мы присаживаемся на кухне, и я начинаю жаловаться:
- Я тут заболел, такие дела, Полтос. Совсем мне тоскливо и одиноко...
- А как же молодые прелестницы? Что ж тебя и пригреть некому, что ли?
- Не-а... Звонил Светке и Саше. Одна где-то шляется, другая работает. Бля, заняться им больше нечем! Как шляться и работать...
- Твоя Светка перепихнулась уже с пол-общагой, а ты всё её к себе на чаи зовёшь... Смотри, парень, осторожней надо... Вообще, давай-ка тебя полечим немного, где рюмки?..
Я достаю две рюмки из маминого сервиза, Полтос в это время нарезает колбасу, открывает непонятно откуда взявшуюся банку с корнишонами.
- Ну, давай, твоё здоровье.
Мы выпиваем. Водка обжигает моё больное горло, заставляя на миг задохнуться. Я быстро занюхиваю огурцом, пихаю в рот кусочек "Докторской".
- Ты знаешь, я ведь сегодня уезжаю. Вообще к тебе пришёл до поезда потусить. Он в пол-второго с Московского уходит.
- Куда путь-то держишь? Надолго ли?
- В Москву! Работать, работать и работать! - Противно кривляется Полтос, видимо пытаясь меня рассмешить.
- Не, а серьёзно?..
- Да к Машке я еду. Ладно, между первой и второй...
Мы выпиваем. Беленькая уже идёт радостней по проторенной дорожке.
- А, это к той Машке, которую ты в Ялте...
- Совершенно верно!!! В жопу! В жопу, господа!
Мы смеёмся. Мне действительно смешно. Просто я сразу вспоминаю тот эпизод на отдыхе, когда Полтос на моей кровати любил Машулю так сказать в заднепроходное отверстие. Почему это происходило на моей кровати он потом так и не смог объяснить. Алкоголь творит чудеса, друзья. А я потом не знал что делать с навеки опороченной простынью.
Мы выпиваем ещё по 50 грамм. Тепло ужё разлилось по телу, распластало меня на стуле; мне хорошо.
- Ясненько... Экий ты ёбарь...
- Да, я такой. - Гордо подхватывает Полтос, - я ёбарь эдакий. Курить можно?
- Кури, только не сдохни.
- Я-то не сдохну, уж поверь мне. Всё таки силёнок во мне ещё ого-го! Я ж на той неделе институтское соревнование по плаванию выиграл. Это тебе не на гитаре тренькать и на сцене кривляться...
Мудак. Не, ну разве он не мудак после таких слов? Но он же мой типо-друг...
- Мудак. - Говорю я ему, - что ты понимаешь в шоу-бизнесе? Ни хуя ты не понимаешь! Вот и не пизди.
- Да, ладно чё ты? Давай ещё по 50...
- Ну, давай... Как у тебя дела с Кокошей?
- Нормально, вчера две палочки. Сегодня ещё одну, когда прощались.
- А как ты ей объяснил свой отъезд?
- Да никак. Сказал, что в Москву к друзьям еду.
- А она?
- Ну, пиздуй, говорит. Только ни с кем там ничего, говорит.
- Воистину, бабы дуры.
- Ага... Давай за нас, красивых, здоровых и молодых самцов!
- Будем!
Я чувствую, что что-то меняется, только никак не пойму что. Я пытаюсь найти ответ под стулом, в туалете, но тщетно. Я возвращаюсь на кухню и только там понимаю, что произошло. На стуле сидит уже не Полтос, а Вовка Чернышов, мой старый школьный приятель.
- Вовка, ёп-то. Ты то что здесь делаешь? - Я устало плюхаюсь на стул.
- Ничего, просто я всегда здесь был.
- А Полтос где? Я решительно ничего не понимаю!
- А Полтос тебе больше не нужен. Я ведь тебе камень принёс...
И достаёт хороший такой камень, где-то с полграмма. Я говорю:
- Слушай, Вов... А может мне уже хватит? Я ж уже тут водочки... Грамм 200 долбанул. С пары плюх и умереть могу...
- Да не умрёшь... Я тебе обещаю. - Говорит Чернышов и быстренько достаёт бульбик.
- Откуда? - Ахаю я. - Откуда всё это добро?
- А это добро, дорогой, от Господа...
Мы выкуриваем по три плюшки. Мне уже ничего не хочется, даже смеяться. А это плохо, значит приход очень сильный.
Я внимательно смотрю на Вову. Он подрос, возмужал что ли за те три года, что я его не видел. Он тоже внимательно смотрит на меня. Он думает о том, как странно меняются люди со временем. Вроде в школе мы одни, а через пару-тройку лет уже совсем другие. Кто-то чему-то учится, кто-то деградирует. Хотя давайте смотреть правде в глаза - мы все деградируем, только с разной скоростью.
- Вова, я тебя люблю. Ты такой хороший, Вовочка... - Я преисполнен нежностью к этому нескладному худому пареньку. - Ты мой самый лучший друг. Просто в школе никак не мог тебе сказать...
У меня катятся слёзы из глаз, язык не слушается, и я просто нечленораздельно мычу. Но я знаю, что Вовка понял меня. Ведь он уже катается по полу от смеха и, надо полагать, от радости за наши высокие отношения. Нет, это не приход, товарищ, верь, взойдёт она, пизда пленительного счастья.
- Ты, знаешь, Вовк... - Мямлю я, рыдая, - я знал, что такой момент у меня когда-нибудь наступит. Когда мне будет всё равно кого любить, мужчину или женщину...
- Успокойся, милый...
Так стоп! Голос женский. Я стремительно выползаю из-под стула и вытираю глаза. На табуретке передо мной сидит Женя Головлёва, моя первая любовь. Из детского сада.
- Женя? - Спрашиваю я ошарашено, - ты то здесь что делаешь?
- Я тебя нашла...
- А где Вова?
- В пизде... - Отвечает она, потупив взгляд. - В пизде твой Вова...
Мои мысли как-то незаметно проясняются. Я начинаю себя позиционировать. У меня почему-то нарастает сексуальное возбуждение.
- Я тебя хочу, Жень...
- Плесни лучше немного водки.
- А её вроде Полтос унёс. - На всякий случай оглядываюсь. Блядь, я по-моему даже не у себя в квартире.
- А гашик?
- Нет.
- А джанк?
- Ишь чего захотела...
- А котлеты?
- А за котлеты пара минетов.
Она опускается на колени и стягивает мои треники. Я остаюсь голый, но в чёрных носках. Прямо как заправская порно-звезда. Женя осторожно втягивает в себя мой пенис и начинает тихонько сосать. Под гашиком ощущения от секса немного другие, но я сейчас к тому же бухой, поэтому пока что хочется только блевать. Тем не менее, моё достоинство просыпается от алкогольной спячки, и Жене становится всё труднее его полностью заглатывать. Я понимаю, что реально очень хочу эту женщину, очень хочу сделать ей хорошо. Вылизывать её, целовать её, боготворить её. Я сажаю Женю на стул, стаскиваю с неё лёгонькое платьишко. Под ним оказывается потрясающее тело, розовые соски напряжены, в пупке блестит милое колечко с каким-то камушком. "Да, порядочная блядь". - Отмечаю я про себя. Я стаскиваю с Жени чёрные стринги, нежно проникаю в неё языком; она очень мокрая, она стонет, она хочет меня.
Я ускоряюсь и вскоре чувствую, что она кончает. Конвульсии терзают её тело, она кричит и гримасничает. Я резко поднимаю её, ставлю перед собой и нагибаю. Затем резко вхожу в неё и через несколько минут ожесточённого pumping"а резко вынимаю свой член и успеваю кончить ей в рот. От изнеможения я падаю на пол и закрываю глаза, моё тело расслабляется, как это всегда бывает после секса; я ни о чём не думаю, мне хорошо.
Через пару минут я открываю глаза и улыбаюсь. Рядом со мной лежит голый Полтос. На левой щеке у него блестит мутная белая капля...
Мои друзья! Я хотел сказать вам многое, хотел рассмешить вас и развлечь. Ведь вы столько всего для меня сделали; пытались помогать мне, зная, что советовать мне бессмысленно. Переживали со мной, любили меня, говорили, что у меня всё получится. Спасибо вам. С Новым Годом!