Аннотация: Решил попробовать. А что? Может ведь получиться. Только настроиться надо. Да и друзья достали:"Напиши, да напиши..." Я лично в этом ничего интересного не вижу. А они что-то видят... А,в принципе, кто не рискует...(дальше все знают)
Предисловие
Честное слово - не думал не гадал что буду это делать. Вроде жил как жил, грешил и не грешил, сам на рожон не лез, но и спуску не давал, если надо. Всяко бывало. Весь советский уклад жизни учил:"Не высовывайся! Будь, как все!". Да что-то не получалось. Вечно куда-то тянуло, вечно что-то было интересно... И как оторвался от мамы в восемнадцать лет, так и понесло. Всю жизнь мечтал жить у моря - живу у Тихого Океана. Не поступив в Миасский геологический - двадцать лет проработал в министерстве геологии. Был монтажником, шахтёром, слесарем КИПи А, играл в кабаке и джазе... ой, да чего только не было! И тут друганы, значительно младше меня, но почему-то считающие меня своей ровней, предложили написать про всё это. Типа - мемуары. Вначале отнёсся как к шутке, а потом решил - а ведь те десять процентов из ста могли бы рассказать о себе то же самое. Скажем не совсем то, но не менее интересное. Те неугомонные, которых, как и меня носило по стране. Те неугомонные, кому было всегда интересно " а что там за...". Вот и попробую рассказать, как всё было. И пусть каждый из моих сверстников, - "шестидесятников", чья юность пришлась на эти годы, находит похожие моменты в своей жизни. Ведь именно тогда была хрущёвская "оттепель". Ведь именно тогда появилась "литература лейтенантов", чьи рассказы о войне, показывая её грязь и кровь, были для нас откровением. Может быть те, кто был молодым в шестидесятых прошлого - с ума сойти! - века, тоже что-то напишут и расскажут вам о том, какими мы были. Не грешными и не праведными, не героями и не трусами, такими, не совсем вмещающимися в стандартный, заготовленный пропагандой образ человека. Итак...
Капитан Серёга.
Всё какими-то отрывками... Будто кадры не смонтированного фильма - отец что-то приваривает к чему-то... он сварщик на стройке... его везут в мотоциклетной люльке в больницу и кровь капает из пальца... где и раздавил-то не вспомню... смутно вспоминается бабушка, его мама, держащая в губах печенюшку... а Шарик деликатно берёт её и машет весело хвостом... это в Мурашах... Кировская область, кажется... А ещё выплывает в памяти, как пьяный отец выпивает чернила, а потом хватает бритву и "демонстрирует" желание резать себе горло доказывая любовь к моей маме... Ещё кадр: зимний перрон, я спрятан в вагонном тамбуре за дверью... пьяный отец орёт:"Томка! Не уезжай! Брошу пить, бля буду!"... и усатый проводник в погонах... тогда ещё так было... да и не проводник, а проводничище, уговаривающий отца отойти от вагона чтобы не попал под колёса... Может мне, карапузу, он таким казался? Поезд уже отчаливает от перрона, а отец рвётся в вагон, дыша перегаром:"Томка! Не увози Серёжку! Не уезжай!". И проводник, видя бесполезность уговоров, не желая отвечать за чью-то смерть под колёсами своего вагона, бьёт отца сапогом в лицо. И отец, упав на четвереньки, орёт вслед нам:"Суки! Б...".
А начало этой истории, конец которой был так печален, был весьма романтичен. Как и все романы молодых людей. Только с корректировкой по времени и обстановке.
Послевоенная Москва. Ещё тверда и сильна дисциплина. Ещё действуют все законы военного времени. Ставка ещё не расформирована. Но в душах и сердцах уже чувствуется послабление. И неудивительно - нет бомбёжек, нет обстрелов... И чей-то молодой адъютант, капитан Серёга Перминов, гармонист, душа компаний, влюбляется в молодого сержанта-телеграфиста Тамару Шаронову. Не безответно. Ему чуть больше двадцати. Ей - девятнадцать. В принципе - пацаны. Но тогда взрослели рано. Поженились. И капитан получает отпуск до третьего мая. Но... молодость, влюблённость, бесшабашность... Войны нет... И капитан подставляет против цифры "три" палочку. Получается - "тринадцать". Для патрулей-то оно проходило. И целых десять суток с молодой женой - ве-е-е-есомая штука, скажу я вам! И знал капитан, что его накажут. Но если бы знал КАК... руки бы себе отшиб. Да и ХОЗЯИН ещё был жив. Этим всё сказано.
Тогда военного, тем паче штабного, найти было просто. Да он собственно и не прятался. Считал, что суровее офицерской "губы" ему вряд ли что светит. Ан, нет! Был трибунал, где в другой бумажке к палочке подрисовали нолик. И получилось, что за день самоволки добавили по году. Вот и увезли весельчака-капитана чёрт знает куда. Но когда ХОЗЯИН умер, то попал капитан под бериевскую амнистию. Только поздно, друзья мои! Того срока отсидки хватило, чтобы сломать человека. Я родился без него. Но мама ждала своего Серёжку. Верила, что он вернётся. Вернулся... Что было дальше? А вернитесь к началу. Как сказал Великий Уильям: "Нет повести печальнее на свете...". Так и закончился этот роман. Ой, нет! Вру! Только память отказывается воспроизводить всё, что было потом, досконально. Приезжал он в Москву. Только вот не помню - на долго ли. Но то, что чернила снова пил - помню. И на скорой как увозили - тоже помню. Потому, что я ревмя ревел не понимая происходящего. Что вылечили его - помню тоже. А вот как он уехал - забыл. Хоть убейте! Забыл напрочь. И постепенно картинка про моего биологического папу сошла на "нет". Даже лица не вижу. Только помню - даже пьяный он был симпатичным. Это не отнять.