10-23-1999
03:55:38

Шел по переполненным улицам. На лицах непохожих-прохожих было
только прошлое, ни тени будущего. Я знал, что МЫ вместе; значит,
и у меня на лице подобная подробная печать-маска.

Я пересекал вместе со всеми границу времени и времен года, что
даются нам для сравнения и уравнения. Я глотал вчерашний воздух
и улавливал в нем слабый аромат чужого дыхания. Я втаптывал в
чавкающую грязь яркие листья и отравлял-отправлял настоящее в
никуда.

В одной маленькой камере моего сердца заметалось одиночество.
Я остановился и достал из внутреннего кармана флакон с таблетками.
Вернее, они когда-то там были; теперь только одна. Гордая надпись
- "Любовь" кажется напыщенной и жалкой. Я разломил последнюю
розовую таблетку напополам и оставил одну половинку на другой
такой же день. Синтезированный препарат, его смешивают с чем-то
более слабым, но эффект все же есть.

Стало заметно легче. Лишь в висках разгорелся пожар и серебряные
молоточки сомнений и тревог начали неустанную работу. По своему
нелегкому опыту я знаю, насколько они надоедливы, эти сомнения.
Где-то у меня оставался настой надежды на уверенности. Оказалось,
что я допил его уже в прошлый раз. Плюнул и решил все перетерпеть.
Был бы у меня более сильный препарат - вера, его бы хватило надольше.

Потом заболели ноги, дали о себе знать мозоли прошлых ошибок
и синяки опыта. Я уже знал, что это не лечится и надо просто
отдохнуть и расслабиться. Усталость и разочарование пройдут сами.
Я сидел на крыльце чужого дома и смотрел на проходящих мимо людей;
они тоже терли виски руками, глотали на ходу какие-то препараты.

Странный озноб охватил меня с головы до пят; он прокатился ледяной
волной и заставил поежиться. Кажется, это серьезно - я подхватил
страх. Лечить его нечем, я оказался не готов к нему. Такое надо
только пережить и переболеть. Спрятал озябшие ладони в рукава
и перестал даже думать, чтобы сэкономить тепло.

Нахлынули горькие и БОЛЬНЫЕ чужеродными опухолями мысли. Я отбивался
как мог. Вспоминал все хорошее и постепенно загонял ТЕ воспоминания
все глубже и глубже. В какой-то момент сомнения едва не вырвались
на волю и лишь чудом не взяли верх надо мной.

Мне показалось, что во всем этом движении нет никакого смысла.
Что УШЕДШИЕ доказывают полную бессмысленность нашего занятия.
И что сердце бьет напрасно, а боли легче подчиниться и тогда
не будешь страдать. Что... Но я одолел яростный порыв.

Переждал приступ и снова был готов продолжать путь. Ноги ныли
и отказывались идти, но больше было некому. Я знаю, что не имею
права остановиться совсем, прервать движение. Этот поток покидают
только по одной причине, а мне не хочется даже думать о ней.

Там, где-то на горизонте, если поднять голову и попытаться рассмотреть,
был виден СМЫСЛ. Подробности его были слишком мелкими, многие
не видели даже главных деталей, но от меня, кажется, они не скрывались.
Я знал лишь одно: однажды начав, окончишь не ты. И в этом было
мудрости больше, чем я мог бы придумать.