 |
Мой воображаемый читатель, быть может мне лишь кажется, но неведомые сущности не хотят говорить ничего нового, они даже не реагируют на мое разжеванные предположения. Как быть, если встречи с ними учащаются, а знать почему и кто эти существа мне не суждено.
Оказалось, что предыдущие мои злоключения были лишь началом. Инцидент с кражей книг бабы Вали был полностью замят и забыт - прошло без малого полгода. Хотя баба Валя активно восставала и пыталась провозгласить меня воровкой, ей никто не верил. Справедливость не торжествовала. Я же устало отмахивалась, говоря, что больше не хочу иметь с ней дела, о чем только думали те, кто заста... попросили меня присмотреть за старушкой.
А тем временем, неведомые сущности стали являться мне, в среднем, с периодичностью в неделю. Диванная подушка, стояла ночью надо мной, косила зеленым глазом и ругалась, что я занимаю так много места, а еще она говорила что-то про дороги и лошадей. Не знаю кстати это было или нет, но будучи ребенком я играла с этой самой подушкой - она была лошадкой. Круглый раздвижной стол с выпадающими челюстями, холодильник, представший в образе человека в белом халате. Печально, что человек этот был худощавым и больше напоминал врача, нежели повара, как подобает холодильнику, алтарю еды. Деревянный самокат, керамический слоник, входная дверь. На улице - почти весь инвентарь детсткой площадки, доска объявлений, фонарный столб, и еще несколько сущностей, происхождение которых я так и не установила. Эпизодически они появлялись передо мной, и мы перекидывались парой слов. К сожалению, подробно допросить их не было возможности - всюду сновали люди, которые не поленились бы толпой остановиться и глазеть как я разговариваю со столбами. К тому же сущности, как я уже упоминала, не собирались рассказывать мне ничего дельного
Мне удалось заметить, что являются мне только те предметы, которым я уделяю много внимания, часто использую их, или они вызывают у меня сильный интерес. Как бы заряжаются от меня энергией, с тем, чтобы потом предстать мне в облике человека. Причем не только моей энергией, отношение любого другого человека также накладывало отпечаток на виденные мной сущности, оно определяло облик и поведение сущностей. В довольно неожиданном ракурсе. Можно было бы догадаться - например, стол, который давно просился на помойку, но выкидывать его было лень вполне ожидаемо предстал мне как хмурый старичок и вываливающимися вставными челюстями, но не намеренный сдаваться и обещающий пережить меня. Снаряды на детской площадке были разномастны: турник напоминал строгого спортивного тренера, горка - неутомимого ребенка-переростка, качели - девочку лет двенадцати, в которой при всей ее реактивности виделись печаль, спокойствие и усталость. Мой холодильник, что неожиданно, явился в облике сухопарого строгого дядьки, который при каждом появлении пытался загородить дорогу к еде.
Предметы впитывают мысли, впечатления и прочие действия людей по отношению к себе. А потом выдают их в виде виденных мной сущностей.
Это всего лишь одно из моих предположений. Воображаемый читатель, что мне еще остается, кроме как строить догадки? Наладить контакт с такими же как я пока не удалось. Формулировка тоже не удалась, я не приемлю всяческий оккультизм, волшебятину, мистику и прочие народные поверья. Тем не менее, дорогой мой воображаемый читатель, я пишу серию мистических рассказов. Как это называть?
Встречи с неведомыми сущностями скоро станут для меня обыденностью, так что... пока этого не случилось, поведаю еще одну абсурдную историю.
В одном заведении, которое я часто посещала, висела картина. Там висело несколько картин, но эта, как ты уже успел догадаться, была особенной. На ней было изображено штормящее море. Это не репродукция Айвазовского. Это оригинальный рисунок местного художника, нарисованный, судя по всему на скорую руку. Висела она недавно - около года. Надо бы расспросить служащих как картина здесь появилась. Качество было тоже не ахти, можно было отнести ее к жанру абстракционизма, ибо из кислотной сине-фиолетово-черной ряби штормящее море делало лишь богатство воображения. Краски были действительно яркими. Даже слишком. К сожалению, качество красок тоже оставляло желать лучшего. Картина здорово пачкалась, если ее трогать.
Нельзя сказать что картина правда служила украшением заведения. Признаком хорошего вкуса она тоже не являлась. Этот не то суши-бар, не то макдак больше украсили бы постеры известного певца. Но на стене висели картины.
Сообщу, дорогой мой читатель, что я попивала там чай с пирожными за столиком в уголке. Был у меня такой каприз. Я приходила туда раз в неделю в среднем. С такой же частотой мне последнее время являлись мои сущности, но я надеюсь, что эти два факта никак между собой не связаны. Мои знакомые там практически не бывали, и время я выбирала такое, когда посетителей почти нет. Приятный полумрак и синие тона. Место было уютное. Кроме того, меня подкупало, что на плазменных экранах крутили не новые популярные, а старые клипы конца девяностых - начала нулевых годов. Не скажу что любила их, но они хотя бы не резали глаз, как современные.
Уважаемый мой читатель, в холле я встретила странного человека в синем берете. Его одежда была перепачкана краской синей, черной, сиреневой. Охрана его не замечала, а то я бы приняла его за заблудшего бомжа и спокойно пошла бы есть свои пирожнки. На счастье в фойе было абсолютно пусто, я дождалась, когда охранник пройдет куда то дальше по периметру, и не тратя слов, потыкала пальцем ему в плечо. Еще один невидимый чудак на мою больную голову. Чудак не обернулся, но обреченно проворчал:
- Столько глупых прожорливых людей! И каждому надо потрогать меня своими сальными руками!
Сколько трагизма было в его словах, сколько отчаяния!? На самом дела, я не знаю сколько чего было в его реплике, но почему то во мне проснулась жалость. Мне было жаль неведомую сущность. Впервые. Кончики пальцев, которые я к нему приложила были синие, будто я держала в руках цветные мелки. Да, дорогой мой воображаемый читатель, как я могла раньше не облапать висящую на стене картину, да я проделывала эту процедуру каждое второе свое посещение и прекрасно знала как она марается. Я уже достаточно поднаторела в общении с неведомыми сущностями, так что думать что этот человек здесь делает и откуда он мне не нужно было. Я сразу всё поняла.
- У меня... чистые руки - зачем то возразила я.
Картина только презрительно фыркнула. И правда, если приглядеться в полотну но жирные отпечатки пальцев были отчетливо видны.
Как всегда, все разговоры с сущностями, будем так их впредь и называть, сводились к обсуждению несущественных мелких деталей, или вовсе к чему то непонятному. Я повторяюсь, но с ними невероятно трудно разговаривать. Не пора ли мне идти трескать свои пирожные? Что говоришь, воображаемый читатель? Забавный этот чудак, останусь я еще его послушать.
- Как тебе здесь? Нравится? - пытаюсь я наладить разговор. В налаживании разговоров я далеко не мастер, даже наоборот. Вот убивать разговоры я наверное умею. Глупый же вопрос я задала, он ведь рассказал как ему тут.
Чудак горестно застонал и отвернулся.
- Я больше не буду тебя трогать. А хочешь я тебя отсюда вызволю? - ищу другой подход. - Хочешь в рамку под стекло?
С чего это я решила, что он хочет рамку и стекло? Мне казалась абсурдной сама мысль, что вещь может иметь такие желания. Это ведь эхо мыслей людей, память пространства, которую вбирает в себя та или иная вещь, фантом. Я не знаю, как бы их красиво окрестить, так что ограничиваюсь неведомыми сущностями. Эти сущности бесплотны. Почему то мне вспомнились сказки Андерсена. Про цветок репейника, про монету, про иголку, про девочку, которая наступила на хлеб... Последняя к делу не относится, но запомнилась мне больше других. Зачем я читала их в детстве - не знаю, других что-ли не было. Эти сказки были пропитаны безысходностью и вызывали во мне лютую ненависть. Но я читала. Там ведь было повествования от лица разной утвари. Может то собрат был. Хотя врядли бы мы поладили.
-А тебя надо бы повесить в прихожей... - произношу я.
Фразу услышал проходивший мимо охранник. Я объяснила ему, что заинтересована картиной и была бы рада ее выкупить. Тот ответил, что управляющий легко мне ее уступит, при том как то странно посмотрел на меня. Сама картина на мировую идти никак не желала. Что же делать? Необъяснимая жалость к измазанному в краске чудаку не отпускала меня. Хочу забрать домой. Хочу и всё тут. Да и сама картина давно вызывала у меня интерес, хоть и не заслуживала его ни задумкой, ни техникой исполнения.
- Я всё таки повешу тебя в прихожей - говорю я ему. Как бы это звучало, обращаясь я к настоящему человеку.
Чудак только фыркнул в ответ. Я приду за ним завтра днем, поговорю о приобретении картины с управляющим.
Управляющий хотел было потребовать с меня каких-то денег, но узрев на полотне жирные отпечатки, и поговорив о картине с тем же охранником, уступил как постоянному клиенту. Можно было подумать, он впервые видит картину. Затем он пытался осведомиться у охранника кто ее сюда повесил. Автор картины, как я выяснила, давно уехал из города. Куда неизвестно. Жаль. Хотя от кого, а от автора полотна мне не нужно ничего. Ему бы заборы красить, а не картины писать.
Приобретение повешено в моей прихожей, как и было обещано. Сейчас я понимаю, что больше таким порывам уступать нельзя, иначе сколько же хлама тогда накопится в моем доме. С бабой Валей, я уверенна, происходило то же самое. Но от приобретения картины я получала непонятное удовлетворение. Как сказал один мой знакомый, девушке позволительна маленькая слабость, а мужик должен быть мужиком (речь шла о гомосексуальных отношениях, дорогой мой читатель, но не суть).
Чудак в синем берете так и не появился. Я начинаю скучать. Каждый день с интересов рассматривала картину. Домашние ее не оценили, сказали, что похоже на радужные разводы бензина пролитого в лужу. Мало на свете ценителей искусства. Рамку и стекло картина все таки получила, ибо всякий, задевший ее оказывался измазан краской, а рамка в доме уже имелась.
Все таки я жду, когда сущность этой картины покажется мне, и я уверенна, что она будет выглядеть иначе, чем в кафе, где я ее нашла. Каким он будет я не знаю, но жду, что менее жалким и обиженным.
"Какая хозяйка, такой и я" - вспомнила я слова своего отражения.
|  |
