Аннотация: Эллочка - не Элла, не Эллюсик, ни в коем случае не котик и не рыбка, а уж от слова "любимая" твои губки кривятся, как будто я впихиваю в твой ротик кусочек лайма.
Эллочка - не Элла, не Эллюсик, ни в коем случае не котик и не рыбка, а уж от слова "любимая" твои губки кривятся, как будто я впихиваю в твой ротик кусочек лайма. Хотя нет - от лайма ты не кривишься, особенно в шесть утра после третьей стопочки текилы. Цитрусовые ты любишь. Текилу тоже - в прошлой жизни ты явно была конкистадором, а в этой тебе бы понравилось жить в штате Халиско.
Эллочка. Как жаль, что я не любил читать - одно твое имя намекнуло бы о нашем будущем. Чтобы его описать, даже тридцать слов не понадобится. Достаточно одного - "Жуть"! Хотя ты бы поспорила и сказала бы "Кр-р-расота".
Ты не людоедка, моя Эллочка, ты - моя женушка, загорающая на шезлонге, и в твоем словарном запасе не наберется и десяти слов. Да даже если и притаилась в мелководье твоего сознания еще пара фраз, как же ты их произнесешь, если язык заплетается двадцать четыре часа в сутки?
Эллочка, когда-то твоя белая шейка с такой манящей выемкой покорила меня - я готов был осыпать поцелуями каждый миллиметр гладкой кожи. Сейчас же я едва сдерживаюсь, чтобы не обхватить так любимую мной тоненькую шею, держащую твою пустую головку, и крепко сжать пальцы. Так крепко, чтобы ты не вымолвила даже "Ого!".
Ты загораешь: всегда загораешь. Даже кожа потеряла белоснежную, невинную красоту. И, скажи мне, Эллочка, с чем я остался? Квартира, где деньги лежат, уже давно не моя, а стульев от тебя ведь не дождешься - ты и подушки не принесла в мой дом. Пришла налегке, сказала "Кр-р-расота!" и... Все.
Эллочка - дай только повод! Вымолви своим милым ротиком глупость, и я не сдержусь. Но ты не говоришь. Ты только пьешь текилу и закусываешь лаймом. Как же меня тошнит от вечно соленых губ! Уж лучше бы ты пила глинтвейн. Корицу я бы смог терпеть еще пару лет.
- Дети! - с твоих губ срывается первое слово. - Хорошо?
Второе слово, а до дополнения "у вас" дело не доходит - это ведь так много букв, моя женушка. Разве можно утруждать свой ротик, когда впереди еще весь день, а слов всего-то десять.
Эллочка, как же я хочу взять молоток и вбить в твою головушку правду, но солнцезащитные очки скрывают реальный мир не хуже розовых. Женушка моя, как мне хочется ударить тебя о стену нашего дома - прямо туда, где стоят наряженные куклы. Мальчик и девочка. Пластмассовые дети, которых ты день за днем называешь нашими.
Сказать как у них дела, Эллочка? У старшенького, мальчика нашего, все отлично - только краска на лбу стала трескаться. Он ведь всегда стоит на солнышке перед входом в дом. Невдомек тебе, Эллочка, что стоит заносить его в комнату. Пластиковые ножки не ходят. А младшенькой не очень хорошо: ножка скоро отвалится, да и правую ручку заклинило. Глазки уж давно выпали и укатились куда-то, но ты ведь не замечаешь этого в солнцезащитных очках?
Я назову тебя "любимая", когда сожму тонкую шейку и прошепчу на ушко: "Эллочка, это куклы. А наши детки - они мертвы. Знаешь, почему, рыбка моя? Потому что ты сделала шесть абортиков. Да-да, солнышко! Когда денюжку у меня без спроса брала, уходила на день, а потом хлопала глазками и говорила, что "Нету! Само!". Понимаешь, Эллюсик?".
Ты потянешься за текилой, но я перехвачу загорелую ручку и выпью сам. А потом, Эллочка, расскажу то, что вижу я: как по стеклянной двери бьют крохотные ладошки наших нерождённых деток. Как они бьют и бьют, чтобы выбраться к солнышку и шезлонгу, на котором ты загораешь каждый день. Но ты же не видишь крохотные пальчики? Тебе роднее наряженные пластмассовые куклы.
- Дети? Хорошо?
Эллочка - не Элла, не Эллюсик, ни в коем случае не котик и не рыбка. Моя женушка.