|
|
||
(история одного докования)
Господи, как болит голова! Как ужасно она болит! Просто немилосердно... Ну чему там в сущности болеть? Кость, кость, кость...
Да-а-а...Что это такое вчера было? Хотя понятно - что. Разнузданная пьянка, как обычно. Где? Несущественно. Такие мероприятия обычно начинаются в одном месте, продолжаются в во втором, а заканчиваются - в третьем. А то и четвертом. Или, что уж совсем безобразно, в пятом. А вот с кем и по какому поводу - хотелось бы понять.
А и, правда, кто там был- то кроме меня? Ну, командир - вряд ли. Зама тоже можно исключить. И механика...
А вот минер был наверняка... Или нет? Да был, был... Он не пропустит. Старпом? А кто припер канистру с чачей? Он! Значит был! Радист... Не помню... Акустик... Кажется был. Ну да он еще сало резал кортиком. Стас-механенок был точно... И Палыч... И еще кто-то...
Господи как болит голова... Как болит...
Девяносто восьмая встала в док вне плана. Действуй она по плану, резать бы ей сейчас средиземноморскую волну, шлепая вокруг Европы по маршруту Севастополь-Полярный, дышать бы влажным воздухом открытого моря, отфыркиваться светящимся буруном.
Но судьба, как известно, индейка...
Первоисточником бед стал представитель Северного Флота - подлодку передавали туда со всеми потрохами, повинуясь приказу свыше. Представитель имел звание капитана второго ранга, два метра роста и физиономию киношного фрица.
- Что это? - спросил он нежным утром, тыкая пальцем в ворох каких-то бумаг.
- Иде? - не отрывая чернявой головы от подушки просипел начштаба севастопольской бригады.
- А вот, - белокурый кавторанг сунул бумаги под нос начштаба.
- Не вижу ничего, - захныкал тот, понимая, что изведенный вчера спирт на гостя не подействовал никак, - сам прочти.
- А чего тут читать-то? - северянин встал, демонстрируя полную боевую готовность. - Курс задач лодкой пройден не полностью! Что ж вы нам туфту подсовываете? Ась?
- Не может быть, - ужаснулась принимающая сторона. - Чего не прошли-то?
- Чего? О, брат! Да считай самое главное - буксировку аварийной подводной лодки! Как она теперь морячить-то будет? Девяносто восьмая то есть? А ну как авария?
- Типун тебе на язык, - упавшим голосом сказал начштаба и налил себе в стопочку.
Интересно, что ж мы так лихо отмечали? И вообще - где это я сплю-то? Койка, шкафчик, иллюминатор... Мазутом воняет... Работяги матерятся... Да как виртуозно. Наверное, плавдок. Смотри, как загибают! Конечно плавдок!
Это что же, мы в него встали? И по этому поводу нарезались... Или собрались выходить? И опять таки... Нарезались...
Невозможно соображать с такой головной болью. Хоть бы пришел кто-нибудь...
Сама по себе такая буксировка проста и незамысловата. Подлодка приходит в отведенный полигон и всеми возможными способами изображает аварийность. К ней направляется спасательное судно, становиться так, что бы его корма расположилась перед носом лодки и, приняв концы, буксирует бедолагу в базу. Все!
Казалось бы...
Наше спасательное судно называлось "Эльбрус".
- Товарищ командир! Цель справа сто. Кажись спасатель, наконец.
- Хорошо боцман. А вам не кажется товарищи офицеры, что этот "Эльбрус" слишком быстро идет?
- Дистанция уменьшается!
- И ход сбавлять не собирается...
- Охренели они там что ли?
- Сейчас ударит!
Спасатель воткнул свой нос в правый борт девяносто восьмой как раз между двумя группами баллонов высокого давления. Одновременно его левое крыло снесло выдвижные устройства. Механики потом говорили - ударь он немного в сторону, мало бы не показалось. Хотя и так хватило.
Поврежденный борт, "сбритые" выдвижные, удаленная селезенка прикомандированного политработника, прыгнувшего от страху с рубки. И это не считая обделанных штанов швартовой команды во главе с боцманом, минера с линеметом в трясущихся руках и помощника командира, традиционно ответственного за все.
- Когда лодка собирается изобразить оверкиль, вся жизнь проходит перед глазами от горшка и до последнего подъема флага. И хотя вся процедура занимает доли секунды, успеваешь всерьез задуматься о необходимости слушать маму. Это, братцы, чистая правда.
Что интересно, чертов спасатель, как не в чем ни бывало, сдал чуть назад, потом протянулся вперед, угнездился перед очумевшей всем экипажем подлодкой и спросил по громкой связи:
- Ну, где ваши концы-то?
После чего преспокойно отволок уже на самом деле аварийную посудину прямиком к ПД-16.
Что за звук такой? Что это? Что так скрипит? Дверь? Дверь, перестань скрипеть! А кто за дверью? Кто? Доктор? Боже док, это ты? Какое счастье! Теперь я знаю, при каких обстоятельствах был написан бессмертный "Доктор Айболит". Проходи скорее, мне так тебя не хватало. Что, шила нет? Нет? А что есть? Совет? Чему вас в академии учат? Неужели тому, что похмелье можно лечить советами? Шар-ла-та-а-а-а-н-ы-ы-ы... О нет, я этого не вынесу...
Куда ты меня тащишь злобный доктор? В буфет? Док, ты гений! Ну конечно в буфет? А где тут буфет-то?
Плавдок, уже беременный девяносто восьмой, всплыл, как водится, ночью. Таким образом, утро лодка встретила в несвойственном ей сухом состоянии. Она стояла на кильблоках, выставив напоказ свое сокровенное, то, что ниже ватерлинии, и сильно напоминала смущенную даму на приеме у врача.
После завтрака, оставленный за старшего помощник командира, поднялся на мостик и обнаружил там солнце, палубу дока и неимоверно ушастого матроса-химика, упоенно декламирующего:
Лодка встала на кильблоки.
Кэпу делать не фиг в доке,
Зам устал от ратных дел
И свалил в политотдел
А механик и старпом
Дуют пиво за углом,
Боцман с краскою на юте,
Доктор спит в чужой каюте.
Лишь под утро в лодку влез,
В дупль пьяный РТС...
Кто же правит этот док?
В...
- Химон! - рявкнул веснушчатый как девочка в марте помощник, - так кто правит этот док?
- Вы, тащ! - встрепенулся химик.
- Ну, то-то. А скажи мне химон, почему это у нас в кают-компании такой бардак. Пятна какие-то, холодильник обшарапанный? Ты порядок-то наводить собираешься? Или ждешь, когда я тебя уестествлять начну?
- Никак нет?
- Что никак нет?
- Не жду...
- Ну, так займись!
- Есть! - гаркнул химик, исполняющий по совместительству обязанности гарсона - вестового. Его уши зарделись и теперь напоминали два ярких фонаря.
Помощник осмотрел "фонари", хмыкнул и убыл получать специальную краску. Начальство решило время зря не терять и заодно вычистить и покрасить цистерны главного балласта.
- Куда это он? - наверх поднялся Тимофеич - старшина команды мотористов.
- За краской. Будем цистерны красить, пока штурмана выдвижные меняют.
- За краской? - Тимофеич вспомнил про сто лет некрашеные дизеля и вздохнул, - Краска это хорошо.
Он раскинул в стороны короткие толстые руки и потянулся.
- Да, - химик вспомнил про холодильник и тоже вздохнул, - хорошо.
- Ты, химик, свистни, как помоха с краской вернется, - что-нибудь сообразим.
- Ага, - кивнул химик, - свистну. Тащ! А чё у вас все время карманы с дырками?
Карманы Тимофеича и правда всегда были дырявыми, независимо от формы одежды, и объяснение тому было самым прозаическим. Некая дальняя родственница мичмана работала на фабрике по отжиму подсолнечного масла и дабы иметь моральное основание для ежегодного приезда на море, без конца слала в Севастополь посылки с семечками. В конце концов, Тимофеич на это дело основательно подсел и носил ароматный продукт в карманах, дразня сослуживцев и корабельных крыс. Вот последние-то и выгрызали дыры, добираясь до лакомства.
- Это еще что, - сказал Тимофеич, насыпая химику в ладонь крупных семян, - вот у меня командир был, так тот ногти на ногах вообще не стриг.
- Как это? - оживился химик, не отличающийся особым пристрастием к личной гигиене.
- А так - ему крысы обгрызали.
- Не может быть!
- Точно. У него в каюте трубак проходил - вот так, над коечкой. Он ноги на трубак положит и - хрючить. А крысы ему в это время маникюр наводят. Так ты свистнешь, что ли?
Донельзя удивленный химик только кивнул.
Вечером к доку покатил грузовик, и чужие матросы выгрузили на палубу двухкомпонентную краску: в больших бидонах молочно-белую основу и в черных банках - похожий на смолу отвердитель.
- Может вызвать вахту да спрятать это дело? - помощник присел на бидон. От усталости его веснушки поблекли.
- Завтра, - махнул рукой ленивый худосочный боцман, - ну что за ночь может случиться? Пусть лучше вахта присмотрит. А я уже не в силах.
Утром недосчитались одного бидона с основой.
- Куда вы смотрели враги? - орал боцман вахтенным. Те дули губы и не признавались.
- Идиоты, - ругался помощник, - основа без отвердителя в жизни не высохнет. Теперь у нас краски не хватит.
- Да не переживай ты так, - боцман чувствовал себя виноватым, - хватит краски. Вот куда это ворье основу сбирается употреблять?
- Что-то мне подсказывает - еще узнаем.
Нет, это невыносимо. Что это за буфет, где не наливают? Такие буфеты закрывать надо. Да за такие буфеты в приличных местах просто морду бьют. Как не за этим пришли? А зачем? Это в стаканах что? Томатный сок? А почему так много? Десять стаканов томатного сока? Выпить? Дубина ты, а не доктор! Не нужно мне столько сока. Мне вредно столько томатного сока. Лучше один стакан, но с... Нет, не уходи док, я беру свои слова обратно... Ну про дубину. И сок буду пить... Буду, буду! С солью? Ладно. Сыпь...
Увлекательная штука - чистка цистерн. Начинается она с того, что работяги посредством автогена делают специальные дырки в легком корпусе (технологические вырезы) Потом через эти вырезы в цистерну запускаются матросы со скребками и на палубу дока начинает вываливаться все, что поселилось в цистерне за несколько лет морской службы - преимущественно водоросли и моллюски в раковинах.
И шуруют матросы внутри цистерн как черти морские, поскольку работу их будут оценивать исключительно по размеру куч. У кого она больше, то и работал лучше. А тому, кто работал лучше, и почет и уважение и, не исключено, что и стаканчик сухого из провизионки перепадет. Для профилактики, разумеется. Все-таки в цистернах сыро.
Потом "дары моря" скидывают за борт, цистернам дают немного просохнуть и приступают к их покраске.
- Смотри, - помощник разложил перед боцманом какие-то странные приспособления, - вот эта хрень называется "паук". Система такая: сюда вот подается воздух из магистрали дока, а вот сюда подключаются маски со шлангами. Боец надевает маску и - в цистерну.
- А ну как он ее там снимет? - боцман покрутил маску в руках.
- Если ненадолго, то песни запоет, а если надолго... Отравится, надо полагать. Ты про страховочные концы не забудь.
- Не забуду. А кто испытывать будет?
- У меня уже доброволец есть. Вчера объявился.
- Кто такой?
- Васильев из БЧ-5. Падает ниц и слезно просит доверить ему испытание. Чудной какой-то.
- Выслуживается?
- Не похоже.
Испытание начали сразу после подъема флага.
- Ну, давай Васильев, осторожней там. Сигналы помнишь? Один раз дернешь...
- Да помню, помню...
Матрос нырнул вниз, прихватив емкость с заранее смешанной краской.
Примерно через четверть часа боцман тихо выругался.
- Ты чего? - спросил помощник.
- Он, кажись, маску снял.
- Етит твою мать! Тащи его за конец!
- За какой?
- За страховочный, болваноид!
- Что случилось? - голова матроса Васильева показалась из выреза.
- Ты зачем маску снял?
- Да ну ее. Неудобно.
- Отравишься, олух!
- Ни за что!
- Я т-те дам ни за что! Все, хватит! Считаем, что испытание прошло успешно.
После того, как все разошлись, помощник задумчиво спросил в пустоту:
- Получается, что краска не такая ядовитая, как говорят?
Сзади возник химик.
- Разрешите заложить?
- Валяй, закладывай.
- А Васильев - токсикоман. Он сам рассказывал, как и что на гражданке нюхал. Так что ему в эту цистерну, как в пивную сходить. Кайфанул он маленько. Понимаете?
Помощник медленно прикрыл глаза, глубоко вдохнул прохладный воздух и на выдохе подряд сказал несколько неуставных слов.
Даже не подозревал, что смогу выпить сразу столько сока. Это что же получается... Десять стаканов по двести пятьдесят грамм... Это ж почти банка! Ф-фу-у! Полный живот... А полегчало-то незначительно, а, док? Чего? Пирожные? Ты с ума сошел. Не буду я есть пирожные. Я их и в добром здравии не очень, а уж с бодуна... Что? Что ты сейчас сказал? Пятьдесят граммов спирта, если съем все эти пирожные? Иди за шилом, я уже их ем!
Пятьдесят граммов спирта. Один мой знакомый утверждал, что за "полтинничек" воробья в поле загоняет. И наждак зубами остановит. Я, конечно, сам всего этого не видел, но почему-то верю.
Первым забеспокоился Тимофеич.
- Едрена вошь, химик, нас, того и гляди, из дока выпрут, а краска на дизелях не сохнет. Чего делать-то?
- А я знаю? У меня тут тоже... Вот.
Он ткнул пальцем в свежеокрашенный холодильник.
- Меня помощник убьет. Он уже пару раз спрашивал, почему кают-компания закрыта. Хорошо, что ему сейчас не до меня.
Помощнику и в самом деле было не до химика с его холодильником. Поначалу он активно интересовался ходом ремонта в кают-компании, но потом бросил. После того, как однажды ночью его разбудил верхний вахтенный.
- Тащ! Поднимитесь наверх, мне страшно!
- Чего? - помощник соскочил с койки. - С каких пор ты такой пугливый?
- Тут лейтенант, минер, залез в цистерну и не выходит.
- Какого он там позабыл?
- Сказал, что хочет сам попробовать покрасить...
- Попробовал?
- Так точно. Теперь поет. И не отзывается.
Из технологического выреза торчал только страховочный конец.
- Он что без маски.
- Без маски... Хотели сначала подключить, так кроме вас никто ж не знает - как. Вот и...
- Что "вот", что "и"? А если он там ласты склеит? Кто отвечать будет? Ты?
Из цистерны слышалось бодрое пение лейтенанта.
- Как он там разворачивается? С его ростом в метр девяносто?
Помощник сунул голову в вырез.
- Дима! Димочка, выходи!
Пение прекратилось.
- Все нормально! - заорал оттуда минер, - я цистерну крашу. И кра-а-ашу, кра-а-ашу я цистерну...
- Выходи зараза! Козел! Привальный брус!
Реакции не последовало.
- Хана, - сплюнул помощник и почесал рыжий затылок, - он, похоже, не соображает ни черта.
- Че делать-то, тащ? - заныл вахтенный.
- Че делать? Сухари сушить. Угробил лейтенанта флота российского и спрашивает, что ему делать! Срочно феню изучать!
Вахтенный взвыл.
- Ладно, не ори. Лучше слушай меня - он не очень высоко забрался. Сейчас я дерну за шкерт, а ты засунься в цистерну и постарайся ухватить его за штанину. Если ухватишь - вытащим, дальше дело техники. Усек? Ну давай! Раз, два, три-и-и!
Через пару минут долговязый нескладный лейтенант лежал на палубе.
- Вставай, скотина, - помощник слегка пнул тело носком ботинка. Тело не шевелилось.
- Может доктора позвать? - вахтенный начал успокаиваться.
- Позови. И не пускай ты больше никого в цистерны! А то я тебя р-р-р-азорву.
С тех пор основной заботой помощника стало здоровье долговязого минера.
Удивительное дело - после томатного сока и пирожных спирт как-то уже и не катит... Стой, стой, стой! Куда? Пошутил я. Выпью.
О!
А!
Э-э-э...
Вот он, родимый! Вот скользнул вниз и упал в желудок... А оттуда транзитом во все концы бедного моего военно-морского организма.
Хорошо! Только спать хочется. Так и должно быть? И чего делать? Идти спать? Красота!
Наконец все как-то само собой устаканилось. Штурмана поменяли выдвижные, работяги отремонтировали борт, помаленьку закончили и покраску цистерн. Охрипший от мата Тимофеич содрал таки ворованную основу со своих дизелей. И только упертый матрос-химик не переставал ждать чуда. Которого, ясное дело, так и не произошло.
- Чертовщина какая-то! Я понимаю, почему у минера весь китель в краске, он лично, так сказать, руку приложил; но почему остальные офицеры ходят в пятнах?
- И заметьте, пятна у всех на одном и том же месте. Может это знак какого-то особого масонства?
- Да бросьте, штурман, никакого масонства - просто наш гарсон перестарался и покрасил холодильник симпатичной, но абсолютно несохнущей краской.
- Нда-с! Тесновато все-таки в наших кают-компаниях.
На том докование и закончилось. Подлодка выскользнула из железных объятий ПД-16 и бесшумно покинула Южную бухту.
А за пару дней до выхода неутомимый минер сгоношил сабантуй и первым бросил в общий котел купюру.
Многие последовали его примеру.
Сейчас я усну и буду спать... А когда проснусь, то обязательно выясню - по какому поводу мы так надрались. Обязательно...Выясню...