Частный детектив Уотс Лохмис мог бы слыть безупречным джентльменом, чуждым пороку... если бы не его кое-какие маленькие слабости. Одной из этих слабостей было курение трубки; другой же - любознательность и тяга к экспериментам. В том числе и к экспериментам с содержимым вышеназванной трубки.
Еще детектив Лохмис любил играть на скрипке; любил - да только не умел, чем изрядно досаждал соседям. Хотя, впрочем, это уже совсем другая история.
В тот день Уотс Лохмис с самого утра почувствовал неладное. Больная голова, сухость во рту и прочие последствия еще одной слабости детектива могли свидетельствовать лишь об одном: сегодняшний день не сулит ничего хорошего. Это как минимум; как максимум кто-то в этот день непременно должен был умереть. На худой конец сам Лохмис - в порядке расплаты.
В тон предчувствию была и погода: серое тусклое небо, вялый затяжной дождь на улицах Лондона... И надо сказать, детектив Лохмис не ошибся: незадолго до полудня домой к нему пожаловал курьер из Скотланд-Ярда с письмом. Согласно которому адресату надлежало как можно быстрее прибыть в поместье миссис Клушин для помощи в расследовании убийства.
Здесь автор позволит себе небольшое, но принципиальное, уточнение: многим наверняка доводилось слышать о легендарных сыщиках, без чьей помощи полиция не имела ни шанса распутать особо сложные и загадочные дела. Так вот, в случае с мистером Лохмисом дела обстояли прямо противоположно: его Скотланд-Ярд привлекал к заведомо пустячным расследованиям; к таким, на которые профессионалам-правоохранителям попросту жалко было тратить время.
Что двигало при этом славной лондонской полицией, сказать было сложно; скорее всего, отношение к подобным делам у Скотланд-Ярда было таким же, как, например, у профессора математики - к процедуре умножения столбиком. А что сделает профессор, оказавшись перед необходимостью подобной операции? Правильно, предпочтет перепоручить ее кому-нибудь менее, так сказать, квалифицированному: студенту, например, или младшему сотруднику кафедры.
Аналогичным образом поступали и в Скотланд-Ярде. И, как бы там ни было, а детективу Лохмису (согласно тому письму) надлежало "быть как штык". Впрочем, надо сказать, он и был в тот момент как штык: как старый, изрядно погнутый, заржавевший и затупленный штык от антикварной винтовки, что успела побывать во многих сражениях.
-
О, мой Бог! - такой была первая фраза детектива, когда он переступил порог гостиной в поместье миссис Клушин - места, где и произошло убийство хозяйки, - ужасное преступление! И какое изощренное! От убитой не осталось даже трупа... только меловой контур на полу. И крови... Бог мой, сколько же крови!
-
На самом деле труп был, - ленивым голосом отозвался констебль, дежуривший у входа в гостиную, - но его уже отвезли в морг. Кстати, оттуда же просили передать...
Констебль достал из кармана желтую, кое-как свернутую (или, скорее, основательно скомканную) бумажку, развернул ее и прочел-пробубнил:
-
Смерть наступила вследствие множественных ранений, нанесенных острым режущим предметом. Оттого, похоже, и крови столько, - закончил он уже фразой от себя.
-
Все ясно, - изрек детектив Лохмис, фанатично сверкнув очами и зачем-то подняв указательный палец, - острые режущие предметы - это что? Правильно, ножи и ножницы. А кто их использует? В общем, под подозрение автоматически попадают личный повар и личный парикмахер миссис Клушин. И... кстати: само-то орудие преступления уже нашли?
-
Нет, - равнодушно отвечал констебль, - вас ждали.
-
Хорошо. Хорошо... - пробормотал сыщик, одновременно осматриваясь, - значит, придется искать самому... Ножницы или нож... ох, а это что такое?
И он осторожно поднял с пола валявшийся там предмет.
-
Так значит са-до-вые, - проговорил Лохмис, - и что же из этого следует?..
-
Извините, - небольшого роста человечек в рабочем комбинезоне проворно переступил порог гостиной, а констебль банально не успел его задержать, - простите, джентльмены, я забыл здесь... свой рабочий инструмент. Вот эти ножницы, да...
-
Но вообще-то это место преступления, - недовольно, хоть и без особого рвения напомнил констебль, - а эти ножницы - предполагаемое орудие преступления.
-
Но это еще и орудие труда, - возразил вошедший, - моего труда. Видите ли, я садовник, и без этих ножниц я не могу работать.
-
Полно вам, сэр, - примирительно молвил Уотс Лохмис, - еще не факт, что ножницы - орудие преступления. Зато факт, что без них этому джентльмену... как вас, кстати?
-
Джек. Джек Риппер, - скромно, но с достоинством представился садовник, - я работаю в этом поместье.
-
Это мы уж заметили, - проворчал констебль, - интересная, кстати, у вас фамилия: похожа на "ripper" - потрошитель.
-
Или на RIP, - не преминул подхватить и детектив Лохмис, - Rest In Peace, "покойся с миром".
-
На самом деле это не фамилия, а прозвище, - еще более скромным и смиренным тоном возразил Джек, - я получил его в Уайтчепеле... на стажировке. За свой стиль работы... да. Ну так что? Могу я забрать свои ножницы?
-
Разумеется, - сыщик с готовностью вручил их садовнику, не обращая ни малейшего внимания на констебля - на его стремительно мрачнеющее лицо и скрежет зубов.
Получив желаемое, садовник Джек немедленно удалился.
-
Все-таки зря вы это сделали, - сказал констебль, - рабочий инструмент этого малого на месте преступления - чем не повод для подозрений? Да и натоптал здесь опять же... свинья такая.
-
Не мешайте расследованию, - неожиданно резко одернул его Лохмис, - детектив здесь я, и я решаю, кто под подозрением, а кто - нет. К тому же натоптано здесь было и до него; видите, сколько грязи?
-
Ага. И следы - не отличить, какие от убийцы, а какие от этого... садовника.
Сие ехидное замечание детектив Лохмис проигнорировал... как, впрочем, он делал всегда, едва заходила речь хоть о малейшей зацепке. Такова уж была "изюминка", если угодно - метода этого сыщика, выделявшая его из серой массы профессионалов.
-
Ну, и как успехи? Есть уже версии? - это на место преступления пожаловал сам инспектор Джон Трейдлз из Скотланд-Ярда. И, движимый собственной суетливостью, вместо "доброго дня" сразу начал с расспросов.
-
Обозначен круг подозреваемых, - с важным видом отвечал Лохмис, - повар, парикмахер... еще, возможно, кухарка и мясник. Ах, да: еще под подозрением любой из прислуги, кто ходит в грязной обуви.
-
В грязной обуви? - переспросил Трейдлз и немедленно сделал соответствующую пометку в небольшой тетрадке, которую всегда таскал с собой, - здешний садовник, например... Хорошо, а как насчет улик?
-
Улик? Улик? - последний вопрос изрядно взволновал детектива Лохмиса, и он принялся бестолково озираться, пытаясь выхватить из обстановки гостиной хотя бы что-нибудь, что могло сойти за улику.
Но, увы! Состояние сыщика нимало не способствовало цепкости взгляда и сообразительности. Оставалось уповать лишь на чудо, на счастливую случайность, на удачу, проще говоря. И удача все-таки улыбнулась Уотсу Лохмису.
-
Есть! - воскликнул он и, подскочив к тумбочке, подобрал лежащий возле нее клочок бумаги. При этом детектив (конечно же) успел запнуться о табуретку и слегка смазать ногой меловой контур тела миссис Клушин. Однако ж оно того стоило: клочок бумаги оказался запиской.
-
Ну? И что там? - нетерпеливо вопрошал инспектор Трейдлз, с трепетом взирая на то, как Лохмис разглядывает единственную улику.
-
Имя миссис Клушин как раз Анна, - заметил Джон Трейдлз.
-
Угу, - флегматично отозвался констебль, - а имя убийцы - совсем как у здешнего садовника. Опять же прозвище его...
-
Всего лишь совпадение, - парировал Лохмис с твердокаменной уверенностью.
-
А не многовато ли подозрений, детектив? - не сдавался констебль, - ножницы, имя, своеобразное прозвище?
-
Грязная обувь опять же, - поддержал младшего коллегу Трейдлз.
-
Не забывайте, кто здесь детектив, - продолжал упорствовать Лохмис, - каждый должен заниматься своим делом. И вообще, если вы профессионалы, то должны знать: домыслы и догадки ценности для расследования не представляют.
Последний пассаж был не столь уж далек от истины: едва ли даже в огромном Лондоне нашелся бы судья, способный упрятать за решетку лишь на основании догадок и домыслов. И особенно в отсутствие орудия преступления.
-
Как хотите, - Трейдлз изо всех сил пытался сохранять спокойствие, - только все равно мне непонятно, отчего вы так упорно отвергаете версию о виновности садовника.
-
А я не отвергаю, - заметил Лохмис, - я лишь считаю ее одной из многих. И в данный момент ищу к ней зацепку.
-
И как?
-
Возможно, я не прав. Возможно, это очень сомнительно и напрасно. Только вот...
Детектив сделал паузу, а затем перешел на зловещий шепот.
-
...что-то я никогда не слышал, чтобы садовники проходили ста-жи-ро-вку.
Все это время садовник Джек наблюдал за происходящим в гостиной через окно - благо, располагалась эта гостиная на первом этаже особняка семейства Клушин. Ход расследования внушал ему оптимизм, отчего лицо Джека помимо его воли расплылось в ехидной ухмылке... которую как ветром сдуло, когда он услышал последнюю фразу.
Итак, будет ли изобличен садовник-убийца по имени Джек? Что заставило его убить миссис Клушин? И за что именно садовник получил свое прозвище?
Обо всем этом вы... ни за какие коврижки не узнаете из следующей серии: "Чисто конкретно русское в натуре убийство или у комиссара мигрень".