Хозяйство у меня большое: помимо этого заведения, где мы сейчас сидим, имеется еще восемьдесят две точки. Михаил! Подай гостям еще по пиву! Так вот, хозяйство... За всем этим нужен глаз да глаз. Особенно надо ухо востро держать с контролирующими органами в те дни, когда у них денежки иссякают, и они выходят на охоту, чтобы, значит, нашего брата потрясти и себе кое-что нагрести. Кстати, готов биться об заклад на любые деньги на предмет того, что у нас, в нашем городе... Гена! Ну-ка поторопи там Михаила с пивом! Сколько я гостей должен одними байками потчевать! Давай-давай! Гена! Смотри, чтобы все было по высшему разряду! Да... Так я про что? Готов биться об заклад на любые деньги на предмет того, что у нас, в нашем любимом городе коррупция составляет не какие-то там 20-30-70 процентов. Она у нас составляет все 170 процентов!
Вот, например, по всем своим точкам (помните, сколько их?) я должен ежегодно (е-же-год-но!) получать авторизацию в мэрии. То есть документ, позволяющий мне торговать, проще говоря. Человек, который в мэрии подписывает эту бумажку, когда к нему приходит мой юрист, берет у него заявление и молча кладет... Нет не на бумажку! Он кладет на посетителя. А бумажка отправляется в дальний угол. На дурацкий вопрос юриста, мол, Тимофей Иваныч, когда, мол, изволите... Когда зайти... Может, чего надо, мол, где-то в чем-то посодействовать, этот чин делает строгое лицо и перебирая бумаги, толпящиеся на его столе в длинной-длинной очереди, глядя на посетителя светлыми правдивыми глазами (светлыми в смысле правдивыми, потому что на самом деле глаза бывают разных цветов и оттенков, в зависимости... В зависимости от... В общем, эту тему ученые еще не разрабатывали: никто с ними не хочет заключать договор на исследование. Ни милиция-полиция, ни прокуратура, ни правительство, которое ни сегодня-завтра снимет местный парламент, ни сам парламент, которому это совсем не надо)... Да, так вот, смотрит этот Тимофей Иваныч на юриста правдивыми глазами и сухо говорит, мол, по закону (по закону!) бумажку положено рассматривать в течение месяца. А в конце срока, похоже, он, Тимофей Иваныч должен уйти в отпуск, чтобы отвезти очень больную жену и малых детишек в какую-нибудь Затоку подлечиться, где настолько развита антисанитария, что вокруг городского туалета в радиусе ста метров одни фекалии среди бела дня. И что делать, если ты вышел за пределы своего лагеря-пансионата и тебе или твоему ребенку приспичило? А рядом с фекалиями небольшой базарчик: местные торгуют фруктами-овощами. Ну и помочь могут, если тебе деваться некуда: дай копейку-другую, тебе дадут ключ от сортира и покажут направление, куда бежать. Азимут по-ихнему. Ну что делать? А на всякие там крымы-рымы денег никак не собрать... В общем, мол, зайдите через месячишко... Поэтому мой юрист в эту мэрию за авторизацией без двухсот долларов к тимофеям иванычам никогда не ходит. Сразу скрепкой к заявлению прикрепляет бумажку, в которой стынут эти самые доллары. И через четыре минуты (я засекал!) довольный вручает мне подписанное разрешение на точку. Ну вот и пиво, наконец, прибыло. Спасибо, Михаил! Сюда бы еще чего к пиву. Ну, сам там придумай! Только не долго, гости торопятся. Так вот, каждый год только по этой позиции я плачу в карман чиновнику 16400 долларов. А там еще санэпидстанция, пожарники, экономическая полиция... Долго перечислять. Я как-то подсчитал, что если бы хоть 30 процентов денег, которые забирают от нас, предпринимателей, чиновники из мэрии пошло бы на социальные нужды города... Всего только тридцать процентов! То нашим пенсионерам можно было бы в три раза повысить пенсии и бесплатно кормить всех городских бомжей и неимущих.
Кстати о санэпидстанции. Эти могут нагрянуть не один раз в год, как мэрия с ее авторизацией, а в любое время дня и ночи. И там двумястами зеленых не отделаешься. Поэтому, я решил тут сэкономить и держал у себя на ставке одну даму из районной санэпидстанции. Она даже не показывалась на работе. Ей все относили на дом. Но зато и проблем у меня с ее организацией почти не было. Разве что когда сам главврач нагрянет с проверкой. Но это бывает только во время его запоя. В остальные дни он получает свою долю от подчиненных. Но во время запоя... Да ладно, я не об этом. Так вот, год, два, три держу я на ставке у себя эту девицу, держу, держу... Вдруг - бац! Звонит мне мой приятель и сообщает: - Твою мать! Твою сэсовку замела полиция. Где-то она так проворовалась-провзяточнилась, да так, что дальше некуда! Ее взяли с крупной суммой с поличным, и ей грозит большой срок. Матушки родные! Ну, думаю, сейчас место осталось неприкрытым, поналетят вороны не только из районной, но и из городской и республиканской санэпидстанци! Разорят же, коршуны! Что же делать? Что же делать-то? Советуюсь с приятелем. У того тоже, оказывается беда: дамочка и его обслуживала! Давай, мол, скинемся, говорю ему. Надо ее вызволять, иначе дело пахнет керосином. Узнай, Сема, на сколько это потянет. Сема узнал: тянет на пять тысяч евро. Те инстанции работают с евровалютой, не как в мэрии. Ну, мы скидываемся с Семой и вытаскиваем эту прошмандовку на волю. Буквально через день она уже у меня в списках на зарплату и у себя в санэпидстанции выполняет прежние свои обязанности. Но это через день. А всего через дня, когда я утром приехал в офис, у меня на столе разрывался телефон, потому что мобильник я дома отключаю: работаю с другим, о котором на работе не знают. Звонили с нескольких точек. Оказывается выпущенная нами на свободу дама, сидя в СИЗО, чем-то приболела, потому что в первый же день своей работы в своей санэпидстанции, пошла проверять мою фирму с самого утра и сумела уже опечатать несколько торговых точек. Я опешил от такой наглости. Тут же бросился к главврачу, ее начальнику. Мол, так и так, выручили, пять тысяч евро... Главврач, к счастью, был не в запое. Потому что соображал быстро и четко. Как в бою. - Дурак ты, - говорит он мне, - хоть и известный бизнесмен. Но дурак! Ты бы отдал мне эти пять тысяч евро. А эта дура пусть бы сидела и сидела. А я тебе бы другую на освободившуюся от той ставку прислал. А так - дурак!