СТИХИ И ХЕРЕС


Все то, что я тебе читал -
пустяк и ересь.
Но, видно, к вечеру взыграл
распитый херес. 
Он обнаружил свой секрет,
а то к чему бы
свести знакомство тет-а-тет
рискнули губы?

Бросала искренний намек
нам тень кровати,
что даже паузы меж строк
бывают кстати.
Меня не ставили в тупик
проблемы счастья
поскольку от него отвык
уже отчасти.

Свет зажигался, снова гас
твоим стараньем -
он вовсе не искал для глаз
объект  вниманья.
Все потому, что в темноте,
сокрывшей лица,
детали эти или те
должны забыться...

Когда прощались, был я пьян,
но не настолько,
чтоб вывернуть в дверях карман
с вопросом: - Сколько?
Хотя при нашей нищете
и жизни пресной
платить по счету красоте
всего уместней.

Ты не поставишь мне в вину
мою поспешность,
хоть оставлять тебя одну
блюсти безгрешность,
конечно, глупо. Видит Бог,
открывши душу,
при встрече сделаю намек
разине -  мужу.

Пусть он кочевник - менеджер,
в "МП" столичном
остережет себя от жертв
в аспекте личном.
И не зациклится на том,
что есть герои,
которых ждут за полотном
из дальней Трои...

В окне твой хрупкий силуэт,
на фоне света
тянулся, мне казалось, вслед
и ждал ответа:
зачем все происходит так,
а не иначе?
Луна звенела, как пятак,
с небесной сдачи.

Я шел с тяжелой головой,
но ликом светлым.
Глумилась осень над листвой
на пару с ветром.
Я просьбу выполнил: стихи
тебе оставил.
Зачем тебе мои грехи
в игре без правил?

Ведь там, где слово норовит
вписаться в строчку,
пробел, и холодом сквозит,
доколе точку
ты не поставишь, как гранит,
на ту могилу,
в которой беспробудно спит:
"Любил...", " Любила..."

Но помыкать вчерашним днем
и мы не вправе -
не то коней менять начнем
на переправе.
А это, говорят, лиха
беда - начало...
А следом исповедь стиха,
что отзвучала.