Хавронья Тихоновна Плетнева была наипервейшая по сварливости баба на шестнадцатой линии. Ей в этом смысле вообще не было равных у нас в Богумилове.
Кажись, с малого с малодетства проявились в ней эти ее публичный характер и дурные манеры. Кого угодно спросите - всяк подтвердит.
Однем словом, бабе пятый десяток на днях шуганул, а у нее даже еще в проекте ни тебе детей, дорогуша, ни тебе плетей, в утешеньице. Ни-фи-га. Живет в людском сообществе, а одна-одинешенька. И то дело, кому больно лестно с этакой злыдней шуры-муры разводить.
Но голод, однако ж, не тетка, поставила наша Хавроньюшка как-то опару под тесто. Пирогов замесить. С капустьей. Да в сердцах возьми сдуру да и плюнь в посудину. Безо всякой задней причины. Просто так, по привычке. Чтоб ну хучь кому-то насолить.
Опара же в тот день у нее получилась... как бы это помягче-то... Ну-у-у, вышла эта опара у ней склонной к рефлексии, что ли?.. Вот поэтому, получив плевок в самою, можно сказать, в душу, опарица незамедлительно принялась анализировать ситуацию.
- Что такое, в самом деле! Хамство да и только, честное слово! Ужель я не хороша? Уж и так-то им и этак-то, и что не так?! А, может, я и впрямь все-таки недостаточно хороша, и мне нужно над собой еще ой как трудиться. И по капле, по капле выдавливать из себя раба. Иначе, как объяснить этакое вот тьфу?..
В итоге, опарное умонастроение плавно перетекло на тесто, а там и пироги сами до всего дошли.
Собралась наша хозяюшка уж было свежеспеченными деликатесами отобедать, да услужливое подсознание вытолкнуло на поверхность головного мозгу недавний эпизод, в котором она явно и недвусмысленно харкает в бело-эмалировану посудину.
Естественно, сама лакомиться побрезгала - отписала все соседским ребятишкам. Пущай, чай, давятся. Те ничтоже сумняшеся разделили угощеньице с родителям.
- Чудо, как хороши! - оценили Хароньину стряпню соседи и в подробностях другим рассказали.
Так и пошло. Хавронья сплевыват. Опара рефлексирует. -- Люди довольны.
Что тут началось. В округе жизнь радостней стала, все невзгоды-печали втройне легчей переживаются.
А все благодаря кому? Да нашей же злыдни стараниям.
Всем хорошо. Ан, нет. Одна Хавронья сычом из-за колючей заграды на переменчивый мир созерцает. Ей-то секрет всеокружного благоденствия в радужных красках расписывать без надобности. Сама у истоков ноу-хау находится. Рецепт-от традиционный, с разъединственным кулинарным изыском, в опаре.
Скоро слава о Хавроньиных пирогах скрозь всю нашу губернию аж до самого Нежного добралась. А по законам сарафанного радио все благие вести неизменно обрастают воистину фантастическими подробностями. Якобы слепые через них прозревают, глухие ослушаются, а у одной светской дамы, вы не поверите, ажно муж из длительного загула в лоно семьи шелковым вернулся. А она всего-то навсего капустну начинку язычком пару раз слизнула.
Толков на сей счет было множество, всего сразу и не упомнить, но я здесь придерживаюсь официальной версии случившегося, той, что широко обсуждалась под прессом печати и даже послужила темой закрытого четырехчасового заседания в Кремле в свое время.
Сами понимаете, какое столпотворение на нашей некогда тихой шестнадцатой линии началось. Всяк желат судьбу свою румяным пирожком подправить. И чем черт не шутит, сам кулинарный секрет у поварихи выузнать.
Хавронья, баба с головой, недолго пребывала в растерянности, набрала артель помощников, чтоб работали денно и нощно, и открыла первую в Богумилове мини-пекарню. На дому. Сама же под видом культового моциону в определенное медитативное состояние духа входит да на опару сквозь щербину в зубах сплевывает. С легким присвистом.
Эффект от этакой капитализации труда превзошел все нашенские ожидания. Особливо, после того, как угостили по доброте душевной Хавроньиным пирожком одноногого Гришку, который всю сознательную жизнь возле Карповской церкви убогим побирался. Так вот, этот самый Гришаня заявился однажды к нам на линию на своих двоих, и приступил благим матом отворотное зелье с поварихи вытребовывать.
- Или, - г'рит, - вращай все взад, как раньше было, или пожизненным пенсионом на худой конец обеспечь. Поскольку я, - г'рит, - через эти твои выкрутасы честного заработку напрочь лишился. А раз я получаюсь, как ни крути, жертва дурного сглазу, то работать отныне категорически не способен.
Как с ним поступить прикажете? Не взашей же гнать человека! Заболевание-то, кажись, в неизлечимых числится.
Вот и остался при Хавронье жить. Поначалу в простых приживальщиках околачивался, а со временем до звания самого любимого фаворита дорос.
А недавно перемены коснулись внутреннего мира самой Хавроньи Тихоновны. На прошлой неделице она, мной самолично посчитано, так вот она целых четыре раза пожелала своим злейшим соседям доброго здоровьичка. И мне показалось, - блажь, конечно, - но мне так показалось, что на лице у нашей злыдни отразилось некое подобие улыбки. Я тогда еще про себя подумал. Не такой уж и плохой человек, наша Хавронья Тихоновна. Раз так-то оно все у нас получается. Просто должен же был кто-то взять на себя эту неблагодарную миссию - быть самой сварливой бабой на шестнадцатой линии. Ну не я же, в самом-то деле!
В связи с этим у меня в голове родилось следующее предложение.
Друзья, давайте благословлять всех тех, кто плюет нам в лицо. И тогда, может быть, наш мир станет чуточку лучше. Ведь стоит только начать.