Гудок снова заработал. От его заунывного воя, казалось, трясутся стенки каюты. Станбор поморщился, взял со столика аптечку, вытащил из неё рулончик ваты, и оторвав от него несколько кусочков, заткнул уши.
Для начала стоило попробовать открыть дверь в коридор. Её то ли перекосило, то ли после сотрясения сломался замок, но Станбор покинуть каюту не мог. Еды у него не было. Воды осталось на самом донышке пластиковой бутылочки.
О том, что случилось с огромным атлантическим круизным лайнером, и почему второй день не слышно ни одного человеческого голоса, пассажир каюты номер 13 старался не думать. Точнее, он думал об этом вчера, когда его спящего, сбросило с дивана на пол. Стенки, пол и потолок каюты тряслись и трещали. Слабенький свет ночной лампочки мигал. Станбор, ещё не проснувшись до конца, выдернул из-под дивана оранжевый спасательный жилет и прыгнул к двери. Но открыть ее не сумел. Станбор дёрнулся к двустворчатому окну, но в этот миг снаружи, со звенящим грохотом рухнул какой-то огромный стальной обломок и перекрыл и этот выход.
Станбор, перепуганный мышеловкой, в которую угодил, оторвал внутреннюю ручку у двери, но всё равно, открыть её не смог.
Каждую секунду он ожидал, когда из щелей и разбитого окна поползут струйки воды. Мягкие на вид и приятные на ощупь, но смертельные конкуренты в борьбе за воздух.
Надо торопиться, подумал Станбор, не стоит пока ни о чём думать, пока не выберусь наружу. Вчера он, утомлённый попытками выломать дверь, внезапно уснул и проспал около десяти часов.
Сегодня Станбор решил отломать стальную ножку у столика и выбить замок. Пока он решил, что именно замок мешает открыться двери. А если дело не в нём, тогда он снова начнёт думать, как выломать дверь.
Помогая себе стальной чайной ложечкой, Станбор за несколько часов открутил державшие ножку винты. Вскоре, держа в руках метровую стальную трубу, он начал методично бить ею по замку. Гудок продолжал выть, но Станбор его слышал все хуже. Видимо, привыкаю, решил он.
Почему корабль не затонул до сих пор, пассажир не думал, точнее, решил об этом не думать совсем. Не тонет, и не тонет, мне лучше.
Захотелось пить. Станбор поболтал в руках пластиковую бутылочку, потом решительно выпил из неё немногие остатки.
Затем он продолжил колотить по замку. Руки после водопоя вспотели, и трубка стала выскальзывать из них. Станбор вытер ладошки о смятую простыню, взял цветное мохнатое полотенце и начал протирать скользкий металл ножки.
Вдруг корабль затрещал. Станбор почувствовал, как у него распухло сердце и быстро заколотилось. В горле появился комок, человеку стало трудно дышать.
- Это не комок, - Станбор тихонько положил ножку на диван. - Это мышцы напряглись. А напряглись они потому, что мне страшно. А мне не страшно, потому что терять мне нечего.
Он неспешно глубоко вздохнул, подержал воздух в лёгких и также неторопливо выдохнул.
Комок исчез, и потихоньку перестало колотиться сердце.
Станбор присел на диван. Треск прекратился, также умолк и гудок. Тишина начала вдавливаться пассажиру в уши.
- Надо ещё ваты напихать, - подумал он. - Чтобы тишина не лезла. Стоп, стоп, это безумие. Наоборот, уши должны быть свободными и всё время слушать. А мозг должен все сигналы принимать, как от спасателей, то есть ведущих к освобождению. А если ожидать конца, то можно и так сдохнуть. Итак, всё, что происходит, это к лучшему. Продолжим долбить дверь.
Внезапно послышался грохот. Обломок, закрывавший окно, исчез. В лицо Станбору ударил яркий свет. Пассажир облегченно выдохнул и сунулся к оконной раме. Но задвижки не хотели открываться. Станбор взял верную стальную трубку и с размаху ударил по стеклу. Оно даже не треснуло.
Станбор растерялся. Бронированное, что ли, это стекло. Он размахнулся ещё раз, но в это время увидел людей, проходящих за окном. Трое в рабочих комбинезонах и жёлтых защитных касках, что-то говорили, осматривая окно.
Станбор бросился к ним. Он колотил кулаками по стеклу, но люди не обратили на него никакого внимания. Один из них покачал головой и подняв с палубы какой-то кусочек, потёр его меж пальцев. Вниз посыпалась яркая красная труха. Станбор орал и бился в окно.
Тут к людям подлетела какая-то белая огромная тарелка с синей полосой вдоль борта. В ней сидел человек в тёмно-синем комбинезоне и держал одной рукой рычаг. Этот пилот что-то спросил у людей в комбинезонах. Те стали кивать головами, потом залезли в тарелку и улетели.
Станбор растерянно смотрел им вслед. За окном, после отлёта странного летательного аппарата, осталась только грязная палуба со сломанными бортовыми стойками, а за ней море.
- Я сошёл с ума, - решил Станбор. - Я в психушке. Видимо, после кораблекрушения меня спасли, а я свихнулся. Мне всё это кажется.
Он посмотрел на свои руки, на каюту, на исцарапанную от ударов дверь. Потом он, ещё не до конца осознавая, что делает, начал кусать запястье левой руки.
- Если мне не больно, значит, это всё мираж. Значит, это всё просто в моём мозгу, а я в палате номер шесть, вместе с Ионычем и Антоном Павловичем.
Прокусить кожу никак не удавалось. Зубы скользили и не могли захватить ни кусочка. На коже оставались только чёткие отпечатки.
-Вот слева отпечатался родной зуб, а справа протез. О чём я думаю! Сумасшедший дом!
Станбор решил размозжить стальной трубкой палец. Он уже размахнулся, но тут засомневался. Вдруг окажется, что сумасшествие на секунду пройдёт, и он по настоящему раздробит мизинец. Проще разбить стекло в окне. Да, проще его разбить, а потом об него порезать руку. И полизать ранку. Кровь должна быть солёной, как томатный сок, иначе это не кровь.
- Да, тогда это не кровь, а яблочный сок.
Станбор взял трубку, как копьё, за середину и занёс над плечом, собираясь вонзить в неподатливое стекло, но остановился. Пейзаж снаружи изменился. Вместо моря и палубы он увидел звёзды. Они быстро крутились и Станбора несло к одной из них. Звезда быстро расползалась за окном. Синие языки пламени становились всё больше.
- Тысяча световых лет, - подумал Станбор. - И корабль подсушится.
Окно влетело в синий огонь. Станбор вжал голову в плечи. Ничего. За стеклом резвилось пламя. Из синего оно стало жёлтым, затем зелёным, затем белым. Станбор осторожно потрогал стенку каюты. Полированное дерево оставалось прохладным.
Огонь исчез. Станбор аккуратно приставил свою трубку в угол. Происходили вещи, которые он понять не мог, и потому терпеливо ждал, чем всё закончится.
В пустоте появился светлый многогранник. Он вращался вокруг своей оси, иногда отстреливая разноцветные фонтанчики искр. Окно влетело в этот сияющий многогранник и вдруг каюту затрясло. Станбора подбросило, он ударился спиной о потолок и рухнул на пол. В голове что-то хрустнуло и он больше ничего не видел.
Очнулся Станбор в ярко освещённой комнате. Он лежал на твёрдом топчане, в его правую руку впился пластиковый шланг капельницы, а левая рука была обмотана синими тряпками.
- Всё-таки психушка, - с облегчением подумал Станбор. - Слава богу. Надо, пока я нормальный, позвонить в контору, пусть приедут.
Тут он услышал какой-то щебет и повернул голову. Около топчана стояло странное создание в коричневой накидке. Голова создания походила на луковицу, поскольку была покрыта какой-то шелухой. Три глаза внимательно смотрели на Станбора.
Рот, окаймлённый розовыми ресничками, открылся и оттуда полились щебечущие звуки.
Станбор встал, ошалело глядя на "доктора", и выдернув из руки капельницу, подошёл к окну.
По проспекту катились разнообразные коляски, но Станбор глядел на прохожих. Здесь было полным-полно и трёхглазых родичей "доктора", но попадались и похожие на людей.
Станбор развернулся. "Доктор" что-то беспрерывно щебетал, размахивая длинными руками.
Станбор посмотрел вниз. Из правой руки, из ранки сочилась кровь. Он поднёс руку ко рту и лизнул маленький красный ручеек.
- Солёная, - прижимая язык к нёбу, отметил Станбор. - Как томатный сок.