Паутов Вячеслав : другие произведения.

Солнце над фьордами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Норвегия IX в., будущее которой неразрывно связано в узел из судеб конунга всего тогдашнего Северного Пути, Хальвдана Чёрного, вестфольдского ярла Фредрика Неугомонного и чудо-кузнеца Уле Халльбьёрнсона по прозвищу Железнорукий, способного "оживлять" мёртвое железо. Они - разные, но это не разделяет, а объединяет их, соединяя воедино давним пророчеством. У каждого своя судьба и предназначение, но путь их един - к последней битве за объединённую, свободную и единоуправляемую страну. "Солнце над фьордами" - дань скандинавской саге, это - и ночь, и день эпохи; и свет, и тень её устремлений - печать кровавого и безжалостного времени викингов; чарующая природа Норвегии и нравы её жителей, напрямую зависящие от её разнообразия и временного постоянства; и судьбы простых норвежцев, остающихся настоящими людьми, в то сложное и неспокойное время скандинавских перемен. Чёткая хронология времени и места событий, а так же неизменные колдовские, фантазийные элементы (знамения, пророчества и роковые предсказания, вещие сны), скальдическое творчество и тайны существовавшего мироздания, глазами героев саги, дополняют избранный стиль. Здесь солнце Северного Пути всегда будет светить над тобой, читатель. Берись за весла повествования.
  ПОЯСНЯЮЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ.
  
  Карта Норвегии VIII-IX вв.
  https://upload.wikimedia.org/wikipedia/ ... a._860.png
  АДМИНИСТРАТИВНОЕ ДЕЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ НОРВЕГИИ
  Нур-Норге - Северная Норвегия:
  Нурланн (Будё)  Тромс (Тромсё)  Финнмарк (Вадсё)
  Трёнделаг - Центральная Норвегия:
  Нур-Трёнделаг (Стейнхьер)  Сёр-Трёнделаг (Тронхейм)
  Вестланн - Западная Норвегия:
  Мёре-ог-Румсдал (Молде)  Согн-ог-Фьюране (Лейкангер)  Хордаланн (Берген)  Ругаланд (Ставангер)
  Эстланд - Восточная Норвегия:
  Осло (Осло)  Акерсхус (Осло)  Эстфолл (Мосс)  Бускеруд (Драммен)  Вестфолл (Тёнсберг)  Телемарк (Шиен)  Хедмарк (Хамар)  Оппланн (Лиллехаммер)
  Сёрланд - Южная Норвегия:
  Эуст-Агдер (Арендал)  Вест-Агдер (Кристиансанн)
  Заморские территории современной Норвегии: 1.Зависимые - земля королевы Мод  Остров Буве  Остров Петра I
  2.Интегрированные - Шпицберген (Лонгйир)  Ян-Майен
  
  ОФИЦИАЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ О НОРВЕЖСКОМ КОНУНГЕ ХАЛЬВДАНЕ ЧЁРНОМ
  Имя: Хальвдан
  Прозвище:Чёрный
  (др.-сканд.) - Hálfdan svarti
  Конунг Агдира (совр. Агдер)
  нач. 840-х годов - нач. 860-х годов
  Предшественник: Харальд Рыжебородый, дед Хальвдана Чёрного по матери.
  Преемник: Кьётви Богатый, властвовавший в Агдире после смерти Хальвдана Чёрного.
  Конунг Вестфольда (совр. Вестфолл)
  ? - нач. 860-х годов
  Соправители: Олав Гейрстад-Альв (Олав Гудрёдссон),брат Хальвдана Чёрного;
  Рёгнвальд Достославный, сын Олава Гейрстад-Альва (Олава Гудрёдссона).
  Предшественник: Гудрёд Охотник, отец Олава Гудрёдссона и Хальвдана Чёрного.
  Преемник: Харальд I Прекрасноволосый, сын Хальвдана Чёрного.
  Конунг Вингульмёрка ( совр. Эстфолл, западная часть Акерсхуса (исключая Румерике), восточная часть Бускеруда).
  ? - нач. 860-х годов
  Предшественники: Хюсинг, Хельсинг и Хаки Гандальвссоны, сыновья Гандальва Алгейрссона.
  Преемник: Харальд I Прекрасноволосый, сын Хальвдана Чёрного
  Общие данные
  Рождение: нач. 820-х годов
  Норвегия (Вестфольд)
  Смерть: нач. 860-х годов
  оз. Рёнд (совр. Раннсфьорден)
  Род: Инглинги
  Деды: по отцу - Хальвдан Щедрый на Золото и Скупой на Еду, по матери - Харальд Рыжебородый
  Отец: Гудрёд Охотник, сын Хальвдана Щедрого на Золото и Скупого на Еду
  Мать: Аса, дочь Харальда Рыжебородого, конунга Агдира.
  Супруги: Рагнхильд, дочь Харальда Золотая Борода;
  Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя.
  Дети: Харальд I Прекрасноволосый.
  Братья, сёстры: брат, Олав Гудрёдссон (сын Гудрёда Охотника от первого брака), посмертно названный народом Вестфольда, Гейрстад-Альвом ( гейрстадским эльфом) и причисляемый к Инглингам.
  Ближний круг: Эльвир Умный - воспитатель, наставник; ярл Игге Хитрый - сподвижник, советник; ярл Харек Волк - воевода; ярл Гутхорм, брат жены - воевода; ярл Атли Тощий из Гаулара, наместник Хальвдана Чёрного в Согне; Торбьёрн Хорнклови - поэт, сказитель, скальд, известный своим творчеством за пределами тогдашней Норвегии (Северного Пути). Летописец деяний сына Хальвдана Чёрного, Харальда I Прекрасноволосого, первого короля Норвегии.
  
  
  "Помирились на том, что тело его было разделено на четыре части, и голову погребли в кургане у Камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые все называются курганами Хальвдана".
  Снорри Стурлусон. "Круг Земной". Сага о Хальвдане Чёрном.
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   УТГАРД
  
  Над нами властны лишь Боги.
  А ряды бронёю крепки.
  И ты не стой у нас на дороге.
  Не попадайся на нашем пути.
  Ведь мы идём в атаку
  И нам ворожит случай.
  Кровь будоражит нервы
  Наш клич морозит души.
  Стань, стань первым!
  Стань, стань лучшим!
  
  Глава 1.
  Осень 855г. Вингульмёрк.Резиденция конунга Гандальва Альвгейрссона усадьба "Конунгов Холм". Истоки грядущих перемен.
  
  Удручённая осознанием своего недалёкого конца северная осень недовольно хмурилась - серые тучи стояли низко, прямо над изгибающейся громадой Вингуль-фьорда, безрадостно вытянувшись и набухая от холодной морской влаги. Ветер надувал усталые щёки, силясь прогнать их подальше от берега, но от его стараний становилось только холоднее. А небо непрерывно и безутешно слезилось осенним промозглым дождём. Как-то незаметно и украдкой подобралась эта осень. Нельзя сказать, что ее здесь не ждали. Но она всегда приходит незваной, неожиданно и надолго. Птицы в дневное время стаями поднимались всё выше к небу, в поисках редких лучей солнца, так надёжно согревавшего их летом, и возвращались к земле в поисках ушедших теплых дней. Осенью уставшая природа Севера неудержимо клонится ко сну, чтобы под тёплым снежным одеялом спать и видеть сны о будущей весне, а к отдыху еще предстоит хорошо подготовиться. Не за горизонтом уже глубокие снега, пронизывающие ветра и долгое томительное время скандинавской зимы.
   Но вот, как часто бывает осенью, уголок утреннего неба очистился, чтобы дать место тоненьким лучикам солнца, которые упали на крышу длинного бревенчатого дома и часть его широкого двора, отражаясь от морской воды, а уходя обратно, скользнули по одинокой фигуре всадника, миновавшего ворота усадьбы "Конунгов Холм" и устремившегося к её входу. Рассвет жирными светло-серыми штрихами очертил силуэты строений, частокола, кромку прибрежных камней и перебрался на близлежащие леса. Усадьба вингульмёркского конунга Гандальва Альвгейрссона действительно располагалась на высоком холме и была его родовым владением, в котором с давним времён проживали предки конунга. А теперь обосновался и он сам. Ему нравилось её расположение: холм был здесь самым высоким местом и вместе с частоколом давал прекрасные шансы в обороне усадьбы от любого врага, близкий выход к морю гарантировал возможность торговли и доступность любого конца страны на его, Гандальва Альвгейрссона, морских судах.
   Не доезжая десяти шагов до входа в дом Гандальва конунга, всадник спешился и, разминая ноги, осмотрелся. Двор был широким и длинным, а в нём, кроме дома, теснились постройки для скота, рабов и дворовых слуг, а в глубине можно было разобрать очертания большой конюшни и строения для проживания внушительного конунгова грида. По краям дома и у дверей стояли гридни конунга, охранявшие его сон и покой. Всю ночь лил проливной дождь, закончившийся только к утру, и нахохлившиеся мокро-серые тени охранников без всякого желания двигаться, замерли на своих местах. Стражи не были встревожены появлением всадника и, поэтому, не поспешили ему навстречу, для них он не представлял опасности, потому что здесь все знали его в лицо.
   Спешившийся был мужчиной высокого роста и старше средних лет, о чём говорили морщинки вдоль лба и вокруг его рта , а так же прядь русых волос с проседью. Лицо его было грубым, почти квадратным с массивным подбородком, выдвинутым чуть вперёд и обрамлённым длинной русой бородой. Из под мохнатой шапки, на медленно подходящего к нему старшего гридня ночной стражи, Фроди Бардссона, сына Барда Угрюмого, смотрели слегка прищуренные блёкло-серые глаза. Они ничего не выражали: ни усталости, ни эмоций, ни желаний. Но во взгляде сквозила властность, непререкаемость своего положения среди этих людей, привычка приказывать, не реже, чем исполнять приказы. С его насквозь промокшего толстого шерстяного плаща синего цвета стекали струйки мутной воды. Сапоги были в не подсохшей грязи, как и бока его лошади. По всему было видно, что человек этот спешил, потому и проделал долгий путь, непрерывно находясь в седле. Его звали Хакон Глаза Рыбы и был он хольдом Гандальва конунга, слугой для особых поручений и с особыми полномочиями. Ему дозволялось носить меч, как и хускарлам-телохранителям конунга. Он мог привлекаться к обслуживанию конунговой трапезы и самолично одевать конунга по утрам. Он имел право передавать слово конунга кому надо и куда надо. И не было у Гандальва Альвгейрссона более надёжного и изворотливого помощника во всех щекотливых и тёмных делах.
   -С возвращением, Хакон хольд! - с ноткой подобострастия поприветствовал его Фроди Бардссон. - Конунг ждал твоего появления ещё вчера вечером. Его сыновья Хюсинг и Хельсинг уже здесь.
   -Пошли кого-нибудь сообщить о моём приезде хольду , который сейчас одевает Гандальва конунга по утрам, он найдет способ оповестить конунга обо мне. И пусть мою лошадь отведут на конюшню, - бросил Хакон, направляясь в дом. Ему очень хотелось побыстрей переодеться и согреться. А Фроди Бардссон, отдавая распоряжения своим подчинённым о побудке заспавшихся конунговых гридней, поспешил за ним, крикнув Хакону вслед: -Я сам предупрежу слугу конунга. Не торопись ...
   Усадьба просыпалась. Дворовый люд уже суетился вокруг хозяйственных построек: слуги кормили скот, носили воду, разжигали огонь, готовили завтрак. И двор неумолимо заполнялся привычным гомоном нового дня. От входа пути Хакона и Фроди разминулись: Хакон шагнул налево в свой отгороженный угол, а Фроди - в покой конунга. В коридоре вдоль стен на своих привычных местах уже стояли молчаливые хускарлы, морщась от осеннего утреннего холода. В своей каморке Хакон с наслаждением сбросил мокрый плащ, сменил рубаху и надел сухие сапоги. Вытерев мокрую голову полотенцем и пружинисто поприседав, он окончательно согрелся, а за тем накинув на плечи меховую куртку, вышел в коридор. Его уже ожидали и без промедления провели к Гандальву конунгу.
   В гостевом покое конунга жарко горел очаг, освещая мощные бревенчатые стены,основательные столбы, подпирающие прокопчённый потолок, столы и скамьи для гостей, щиты и оружие, развешанное по стенам и столбам. Ближе к огню на высоком кресле красного дерева во властной позе располагался пожилой и очень худой человек, сухие и тонкие руки которого, тянулись к огню в бесплодных попытках согреться. На плечах его серел, отливая серебристым блеском, толстый и основательный плащ из волчьих шкур, не скрывая массивную золотую цепь на шее. Седые волосы в беспорядке спадали на старческие плечи. Его узкое морщинистое лицо бледным овалом выделялось на фоне яркого света очага. А в глазах то вспыхивали, то затухали искорки хорошо скрываемого безумия, а может это были просто отблески близкого огня. В самом же покое витал дух тайны, заговора, подготовки великих изменений и событий, опасной договорённости нескольких против одного.
   - Да прибудет с тобой милость богов вечно , господин мой Гандальв конунг! - приветствовал Хакон Глаза Рыбы своего повелителя, низко склонив голову.
   - Я выполнил все твои наказы, всё смог и везде успел, - склонившись ещё ниже, уверенно произнёс слуга конунга.
   - Я долго ждал тебя, Хакон хольд. И надеюсь, ты не разочаруешь нас новостями и своим докладом. Говори. Не медли! - властно произнёс старик, убирая руки от огня.
   - Говори, хольд! - эхом донеслось из-за спины слуги конунга. Это сыновья Гандальва, Хюсинг и Хельсинг вмешались в разговор. Они не были близнецами, а лишь погодками, и отличались друг от друга: Хюсинг был белоголовым и на полголовы выше темноволосого Хельсинга; Хюсинг был стремительным в походке и поступках, а Хельсинг отличался основательностью и медлительностью. Но они всё и всегда делали, как близнецы, вместе или одновременно, уравновешивая друг-друга. Братья не были красавцами, но были наделены мужской статью и силой.
   -Господин, по твоему поручению я встретился с торговым человеком Рагнаром Серебряным из Альвхейма, который был на осеннем торге в Юго-Западном Вестфольде у конунга Олафа Гудрёдссона брата Хальвдана Чёрного. Мы были приглашены на пир и я передал Гудрёдссону твоё обещание сделать его правителем всего Вестфольда в случае нашей удачи. Олаф обещал не вмешиваться в грядущие события. Но поддержать тебя открыто конунг Юго-Западного Вестфольда отказался. Мне показалось, что он всё ещё боится брата, а войско его мало и ненадёжно, - начал свой доклад Глаза Рыбы.
   -Пусть будет так. Продолжай, - согласился со своим слугой Гандальв Альвгейрссон и взмахом руки приказал продолжать рассказ.
   - Я передал твой приказ и серебро бонду, живущему на нашей границе с Вестфольдом и хорошо знающему конунга Хальвдана Чёрного. Бонд за то серебро, что я ему передал от твоего имени, встретит и задержит его. Хальвдан конунг придёт на наши земли с малым гридом, придёт не воевать, а договариваться о совместном с вами правлении в Вингульмёрке. В этот раз с ним не будет ярла Игге Хитрого, а будет только Эльвир Умный. С Хальвданом Чёрным будет сорок гридней, но все они будут на лошадях, - продолжал отчитываться хольд .
   - Откуда известны подробности? - спросил старый конунг, перебивая доклад своего слуги.
   - От нашего человека в свите Хальвдана Чёрного, Гандальв конунг. Твой послух передал мне эту весть, когда я был уже на границе с Вестфольдом в гостях у известного тебе бонда. Вестник не захотел задерживаться, чтобы его не заподозрили в измене. Ему я тоже заплатил твоим золотом, Гандальв конунг. И он был доволен. А я видел, что он любит серебро и золото не меньше , чем ненавидит Хальвдана Чёрного, - ответил Хакон на заданный вопрос.
   - Отец, я думаю, наших с Хюсингом дружин хватит, чтобы покончить с Хальвданом Чёрным, - на этот раз один за обоих братьев высказался Хельсинг Гандальвссон.
   - И тогда Вингульмёрк будет нашим навсегда, а там глядишь и все земли Чёрного подомнём под себя. А ты, отец, будешь великим конунгом всего Северного Пути, - серьёзно заметил рассудительный Хельсинг, дополняя слова брата.
   - Теперь о главном, - конунг Гандальв Альвгейрссон вновь нетерпеливо перебил своего доверенного слугу. - Скажи ты в этом преуспел?
   - Да, мой господин. Это было совсем не трудно. Я представился датским торговым человеком и, кажется, мне поверили. А просьбу твою объяснил своей заинтересованностью в прибыльной торговле на побережье Восточного Вестфольда, где моей выгоде всегда мешают люди из известного тебе городища Нордберг в Восточном Вестфольде, торгующие прибыльнее меня в этих и других местах. Морской ярл свейских викингов Гримар Гуннарссон Одноглазый, промышляющий грабежом на побережье Альвхейма, согласился сжечь это городище и вырезать всех его жителей, а воинов вместе с местным ярлом, вставших на его защиту, отправить прямой дорогой в Хель. И заплатил я ему за это, как ты велел, мешочком полновесного серебра. Уверен, он выполнит обещанное. Я видел, как загорелись его глаза от твоего предложения и блеска полученного серебра, Гандальв конунг.
   Здесь конунгов хольд остановился, чтобы перейти к более стоящим, по его мнению, сведениям: - И ещё... Твои соглядатаи из Альвхейма видели ярла из Нордберга, торгующегося на осеннем торге у них в Унгерфьорде. Значит, его сейчас нет дома и ещё долго не будет. Поэтому свеи смогут без помех сжечь Нордберг, а потом перехватить драккар вестфольдского ярла на подходе к дому и потопить вместе с командой, - закончил свой отчёт Хакон Глаза Рыбы.
   - Ты свободен, Хакон хольд, и можешь удалиться. Ешь и отдыхай. Скоро ты снова понадобишься нам, - поставил точку в беседе со слугой конунг Вингульмёрка, Гандальв Альвгейрссон. Нехотя сняв драгоценный перстень с указательного пальца левой руки, он бросил его к ногам верного слуги.
   - Вот твоя награда! - произнёс Альвгейрссон и отвернулся. А Хакон Глаза Рыбы, выйдя за дверь гостевого покоя, никого в коридоре не обнаружил. Стражи-телохранители конунга удалились на завтрак, оставив свои копья по углам коридора. И конунгов хольд с жадностью прильнул ухом к краю полога двери. Чужие тайны были для него и работой, и источником доходов, вначале напрягая ум и память, впоследствии отяжеляли кошелёк.
   - Отец! Ты здоров? Почему для тебя сейчас так важен какой-то Нордберг? Хальвдан Чёрный - наш главный враг и наша главная цель. При чём здесь Восточный Вестфольд? - разом потребовали объяснений оба Гандальвссона.
  - Вы заблуждаетесь, сыновья мои. Я - стар, а значит - мудр. И давно научился отличать правду от вымысла. В этом меня провести невозможно. Жрец Одина Асгуд из капища "Серая Скала", что на нашем побережье, не только рассказал, но и показал мне во время волшбы, что "творец огня и мастер стали" будет нашим главным врагом и главным помощником Хальвдану Чёрному в его победе нам нами и всем Вингульмёрком. Если этот человек останется жив - умрём мы. Лица его я, увы, не разобрал. Но волхв рассмотрел местонахождение этого человека. Это была ледяная гора, со всех сторон обдуваемая ветрами, у подножья которой плескалось море, разбиваясь о чёрные камни, а с закатной стороны светило солнце. Её увидел и я, а он пояснил, что это - "Северная Гора", по-нашему "Нордберг" и она находится в Вестфольде на земле Хальвдана Чёрного. И ещё он показал мне, как умру я и погибнете вы. Но не просите, я больше ничего не скажу,- по лицу старого Гандальва пробежала скупая слеза жалости к себе и своим сыновьям.- Никому не дано знать свою смерть. Пусть так и будет. И что бы мы не совершили, молю богов милостиво принять нас в своих чертогах...
  _______________
  Утгард - (др.-исл. "внешнее отгороженное пространство", "окраинная земля", "заграница", "враждебный мир злых духов"; др.-сканд. Утгар - "мир за частоколом Мидгарда", "мир демонов", "мир злых и неугомонных духов") - трансцендентный мир, "внешний" по отношению к земному, материальному миру, называемому Мидгард, или "срединное отгороженное пространство", где обитают люди. По сути, Утгард - враждебный мир, состоящий из ненависти, предательства, заговоров, злоумышления.
  Вингуль-фьорд - др.-сканд. название "вингулль" отражает изогнутую форму данного фьорда. Сейчас он называется Осло-фьорд.
  Вингульмёрк (Вингульмарк) - дословно можно перевести как "изогнутый фьорд, поросший густым тёмным лесом". Историческая область средневековой Норвегии, на востоке граничившая с Альвхеймом, а на западе - с Вестфольдом, суженая в то время до административной единицы, состоящей из Осло, Берума и Аскера, в период зарождения этих поселений. Согласно королевским сагам, в эпоху викингов Вингульмёрк представлял собой независимое королевство. Сейчас он включает в себя Эстфолл (Восточная Норвегия), западную часть Акерсхуса (исключая Румерике), восточную часть Бускеруда (коммуны Хурум и Рёйкен) и территорию Осло.
  Конунг - вождь, лидер, высший представитель родовой знати у скандинавов в раннем средневековье. В период, предшествовавший разностороннему объединению в Норвегии, Дании и Швеции, конунг возглавлял население одной или нескольких областей страны; некоторые из известных конунгов были предводителями дружин, живших военной добычей и участвовавших в походах викингов; но все эти вожди стремились к созданию военных и политических союзов, целью которых было объединение земель и народов под своей рукой. Из главы военного союза объединённых земель и народов конунг в процессе начавшейся феодализации общества постепенно превращается в короля - главу государства.
  Грид (гридни) - личная дружина конунга, состоящая из его собственных людей. Грид мог быть пешим или конным.
  Хускарл - в раннем периоде средневековой Норвегии этот термин означал старшего дружинника, домашнюю прислугу или дворовых слуг. В рунических же надписях эпохи викингов термин приобрел значение личной охраны господина (конунга), то есть "домашней стражи", в широком смысле, а, в узком смысле, лучших воинов-профессионалов, возведённых конунгом в ранг своих телохранителей.
  Хольд - вольный человек, возможно не знатного рода, на службе у конунга или его привилегированный слуга с расширенными полномочиями - постельничий хольд, трапезничий хольд, оружейный хольд, хольд для тайных дел и т. д. Второе значение этого слова - искусный воин знатного происхождения, вынужденный прибегнуть к службе у правителя края (страны).
  Ярл - у скандинавов в раннем средневековье родовая знать, иногда правитель частей (областей) страны. В более поздних источниках этим словом обозначалась должность знатного человека на службе у правителя страны. По данным исландских саг, ярлы были наместниками конунгов в фюльках - областных единицах Норвегии. Свободный (морской) ярл - безземельный ярл, живущий морскими набегами. Наследный ярл - владетель собственных земель, передаваемых по наследству.
  Игге Хитрый - человек из ближнего круга Хальвдана Чёрного, сподвижник и главный советник этого конунга в описываемый период времени.
  Альвхейм - дословно означает "жилище Альвов (эльфов)". Ныне не существует. Исторический район, имевший место на востоке средневековой Норвегии, эта область располагается сейчас между реками Гломма (норвежский фюльк Эстфолл) и Гёта-Эльв (шведский лен Бохуслен). В описываемый период времени, только пограничный с Вингульмёрком Альвхейм был норвежским, остальной - шведским.
  Вестфольд - историческая область средневековой Норвегии, располагавшаяся в её юго-восточной части и представленная в то время Восточным (центральным, внутренним) Вестфольдом и Западным (точнее юго-западным по отношению к первому). Вестфольд считался главной вотчиной древнего рода Инглингов в Норвегии. Сейчас он представлен фюльком Вестфолл в Эстланде Восточная Норвегия).
  Фюльк(фюльке) - область или провинция современной Норвегии. Слово первоначально означало "племя, народ", а затем перешло на территориальное образование.
  Гандальв Альвгейрссон - сын Альвгейра (его прозвище или родовое имя доподлинно не известно), конунг Вингульмёрка в описываемый период времени, правивший этим краем после смерти Гудрёда Охотника, отца Хальвдана Чёрного.
  Хюсинг и Хельсинг Гандальвссоны - сыновья Гандальва Альвгейрссона, в последствии, после смерти отца, принявшие власть над Вингульмёрком.
  Хель - в скандинавской мифологии царство мёртвых (в подземном мире), называемое также Нифльхель, а так же подземная кузница Тора, в которой гномы-цверги куют для него волшебное оружие для Рагнарёка. Второе значение - имя хозяйки подземного царства мёртвых.
  Свейских викингов - шведских викингов. Шведов в старину называли свеями, т. е. жителями Свеарике,
  Закатная сторона - западная сторона. Восходная сторона - восточная сторона. Полночная сторона - северная сторона. Полуденная сторона - южная сторона.
  
  Глава 2 .
  Осень 855г. Южный Альвхейм на границе со Свеарике. Морской ярл Гримар Гуннарссон Одноглазый. Вновь к чужим берегам.
  
  Над Северным морем тускло сияло осеннее солнце. Холодный ветер силился раздуть непокорный парус драккара, но сил его явно не хватало и он обвисшим мешком покачивался на мачте. Вода вдали казалась темно-синей, с отливом в глубокую черноту. По ней в разные стороны бежали стада белых, непокорных "барашков" пены. Вблизи бортов, одиноко стоящего на воде морского судна, вода вздыбливалась зелеными волнами, сквозь которые просвечивали блёклые солнечные лучи. Готовый к отплытию драккар свейских викингов стоял на якорях в открытой воде фьорда, отделенной от берега цепью каменистых островков. Чёрный, как ворон и опасный, как змея, "дракон морей" ожидал попутного ветра.
   На одиноком корабле предводительствовал морской ярл Гримар Гуннарссон Одноглазый. После встречи с Хаконом Глаза Рыбы и договора, подкреплённого серебром, он вновь собрал свой хирд для морского набега. Желающих было в достатке. Каждому хотелось урвать жирный кусок добычи перед холодной, скучной и жадной на впечатления зимой. Гримар был опытным викингом, его лицо было выдублено ветрами и высушено морской солью, а руки его покрывали шрамы - следы былых сражений, в одном из которых он потерял левый глаз, и теперь звался Одноглазым. Ярл имел кряжистую фигуру и ноги, привычные к морской качке. Казалось, он никогда не снимал шлем и тяжёлую двойного плетения кольчугу, а спал в обнимку с мечом. За десять лет хождения в вики, он приобрёл авторитет жестокого и беспощадного вождя, совершенно чуждого состраданию и жалости. Дурная слава шла о Гримаре и его бойцах по всему побережью. А пролитая ими невинная кровь, должна была давно утопить их. Гримар родился на берегу свейского озера Меларен, а отец его был богатым мясником. Так что, кровь и муки забиваемых на мясо животных с детства были ему привычны и не тяготили сердце. Гримар в ожидании ветра, стоял на носу драккара и смотрел на горизонт поверх тёмной морской воды. Рядом переминаясь с ноги на ногу, в таком же нетерпеливом ожидании, стояли его верные хускарлы - Стиг Короткие Ноги, Бьярни Тугодум, Ульф Седобородый и Годри Лисица. Викинги напряжённо ждали попутного северного ветра. Гримар и его люди были не очень-то веселы, отправляясь в этот внеплановый, но многообещающий поход, потому что долгожданного ветра, приближающего их к добыче, не было целый день. А долго ждать они не умели. Поэтому, нервозностью ожидания заразились все. И Гримар, чтобы отвлечь их от уныния, тихим голосом повторял: - Помните, усадьбу сжечь, а жителей и воинов придать смерти, всех до единого, и ещё помните, за голову кузнеца я заплачу отдельно, тому кто мне её принесёт, а всё, что там возьмёте - ваше.
   И вдруг, о чудо! Вначале слабо, а затем всё сильнее и сильнее подул долгожданный северный ветер. На корабле уже нет и следа того уныния, которое только что царило. Радость от того, что случилось начисто смыла все огорчения и переживания викингов. И вот драккар выходит из фьорда в открытое море. Настал час, и он уплывает от берегов Свеарике, от скуки грядущей зимы, в мечтах о будущем богатстве и славе. И как бы ни сложилась дальнейшая судьба похода, вряд ли, все отплывшие сегодня, снова ступят на эту землю, вряд ли все, ушедшие в набег, живыми и богатыми вернутся сюда. Они уходили, а в такт вздымающимся над водой вёслам звучала попутная песнь йомсвикингов, помогающая задать вёслам нужный ритм, а мускулам гребцов, соответствующую этому ритму, силу :
  
  Хо-эй! Хо-ах! Дружно вёслами делаем взмах!
  Изнова пахари вод на простор вышли.
  Песня наша звучи гордо...
  Голосом волн вторят нам боги.
  Ветрила стяг надувая бодро.
  
  На восходе Ран стелет крепкие сети. Ньёрд же ветра посылает попутно...
  Норны чертят Судьбы нашей руны. Браги-скальд освятил клятву братству навечно...
  
  Хо-эй! Хо-ах! Дракон наш, как чайка, парит на волнах!
  Земли пахарь хулит нас нещадно.
  Равный же почитает везде...
  Живы мы, пока зрят наши очи.
  Стругов чужих паруса на воде.
  
  На восходе Ран стелет крепкие сети. Ньёрд же ветра посылает попутно...
  Норны чертят Судьбы нашей руны. Браги-скальд освятил клятву братству навечно...
  
  Хо-эй! Хо-ах! Дружно вёслами делаем взмах!
  Тучные нивы жнецов встретят.
  Богатую жатву сберём споро...
  Берег покроют добычи скирды.
  Бондов прибрежных укротим норов.
  
  На восходе Ран стелет крепкие сети. Ньёрд же ветра посылает попутно...
  Норны чертят Судьбы нашей руны. Браги-скальд освятил клятву братству навечно...
  
  Хо-эй!Хо-ах! Дракон наш, как чайка, парит на волнах!
  Одину хвалу вознесли щедро.
  Тору обет даём крепкий...
  Жизни берём не рукой вора.
  Правь одна и у нас, и у Смерти.
  
  На восходе Ран стелет крепкие сети. Ньёрд же ветра посылает попутно...
  Норны чертят Судьбы нашей руны. Браги-скальд освятил клятву братству навечно...
  ______________
  Свеарике - средневековое название Швеции. Переводится следующим образом: "свеа" - шведов, "рике" - страна, царство, государство.
  Драккар - буквально "корабль-дракон" или "дракон морей" - так сегодня принято называть деревянный корабль викингов, имевший очертания "морского змея": длинный и узкий, с высоко поднятыми носом и кормой, зачастую имевший чёрную окраску. На носу большинства этих морских судов крепилась резная голова дракона. Три наиболее известных и лучше всего сохранившихся до наших дней корабля были найдены в норвежских курганах близ Осло-фьорда - в Гокстаде, Усеберге и Туне.
  Вик - морской поход ( набег) викингов.
  Меларен - озеро в Швеции, известное с древних времён (по легенде создано богиней Гевьон). На озере расположено множество островов, а на одном из них был основан раннесредневековый торгово-политический центр Бирка.
  Йомсвикинги - полулегендарное братство викингов, существовавшее в X-XI веках. Йомсвикинги были наёмниками и разбойниками, но очень опытными и профессиональными воинами. Вероятно, они представляли собой первый прототип рыцарского ордена в Европе. Главная база йомсвикингов находилась в городе-крепости Йомсборг (в районе тогдашнего Вендского города Волынь). Будучи закоренелыми язычниками, они поклонялись Одину и Тору.
  Ран - в германо-скандинавской мифологии - великанша, штормовое божество моря, сестра и жена Эгира, хозяйка морских глубин. Ран владела волшебной сетью, которую набрасывала на корабли и затягивала их в свои подводные чертоги.
  Ньёрд - в скандинавской мифологии бог из числа ванов, отец Фрейра и Фрейи. Ньёрд представлял ветер и морскую стихию. Ньёрд богат, имеет власть над морем, ветром и огнём, покровительствует мореплаванию, рыболовству, охоте на морских животных.
  Норны - три скандинавских богини судьбы. Первой норной была мудрая старая Урд ("судьба"), читающая свиток прошлого. Вторую, средних лет, звали Верданди ("становление"), она символизировала настоящее. Третья, совсем юная, Скульд ("долг"), хранила свиток будущего. Норны жили возле источника Урд у корней мирового древа Иггдрасиль, которое они ежедневно поливали влагой из источника.
  Браги - в германо-скандинавской мифологии любимый сын Одина, бог-скальд, покровитель поэзии и красноречия, прославленный своей мудростью и находчивостью, муж богини Идун. Бог, так же, покровительствовавший клятвоприношению ( братство йомсвикингов держалось на клятве верности его идеалам, и одной из причин распада этого объединения людей, было нарушение братской клятвы - клятвопреступление).
  Правь - правда, правильно, правило, закон "правильного" бытия.
  
  Глава 3.
  Осень 855. Юго-Западный Вестфольд. Усадьба конунга Олава Гудрёдссона, брата Хальвдана Чёрного. Разговор отца и сына. На острие междоусобицы.
  
  Здесь в приморских лесах, заполнивших широкую долину между невысокими холмами, давно не слышно разноголосия птиц, и даже лесные обитатели редко появляются на открытом пространстве лесных опушек. Осень - ещё не зима. Это только зимой будут щебетать оставшиеся здесь на зимовку птицы, веселя себя и окружающих короткими зимними днями, а зверьё будут искать себе поживу среди мягкого снежного простора. И будет сиять холодное, но властное зимнее солнце. И будет петь под санями дровосеков настоящий зимний снег. А пока всё живое замерло в ожидании грядущих перемен в природе.
   Первых снег посеребрил макушки зелёных богатырей-красавцев, стражами стоящих вокруг просторной усадьбы здешнего властелина, сегодняшнего хозяина Южного и Западного Вестфольда Олава Гудрёдссона, сына Гудрёда Охотника и кровного брата Хальвдана Чёрного. Хольд Гандальва Альвгейрссона, Хакон Глаза Рыбы, и его спутник, торговый человек Рагнар Серебряный из Альвхейма, покинули усадьбу здешнего конунга ещё ночью после пира в их честь. Олав в одиночку принял решение и сообщил его посланнику из Вингульмёрка, но не почувствовал облегчения, разом разрешив эту проблему положительным ответом. И вот теперь он и его сын, которого звали Рёгнвальд, сидели в полном молчании. Рёгнвальд старался не смотреть на отца, потому что не был согласен с его решением, а открыто высказать недовольство не хотел, ждал запоздалых объяснений отца.
   Вот так и сидели друг напротив друга двое мужчин, владетелей Западного и Южного Вестфольда, в руках которых находилась дальнейшая судьба этого края. Отец и сын. Отец расположился на своём обычном месте рядом с очагом, застарелая болезнь суставов заставляла его держать ноги ближе к теплу, а сильные узловатые руки он расположил на коленях. Его мужественное, продолговатое лицо с небольшими морщинками вокруг глаз было спокойным, серые глаза конунга внимательно и немигающе смотрели на сына. Он был одет в плотную светлую льняную рубаху и добротный меховой плащ из шкуры бобра, отделанный изнутри дорогой блестящей тканью, который не способен был скрыть властную осанку и огромную, угловатую фигуру хозяина. Олав был уже не молод и имел большой жизненный опыт. Отец его погиб внезапно и необъяснимо, завещав ему этот плодородный и многообещающий край с его красотой, богатством и пограничными проблемами. Кто был его палачом или купленным убийцей? Доподлинно не знает никто. Пожалуй, кроме самого Олава Гудрёдссона, его сына, умного, проницательного, осторожного и вдумчивого Олава конунга, для которого не было мелких и незначительных проблем и событий, и который с детства привык анализировать всё , что происходит вокруг, и всё , что грозит или благоволит ему. Он-то знал, что вероятнее всего отца убили по приказу Альвхильд из Альвхейма - его матери, первой жены его отца, которая не смогла словами убедить Гудрёда Охотника в необходимости отдать часть его Вингульмёрка и Вестфольд в наследственную власть просвейскому Альвхейму. И Гудрёда Охотника, отца Олава, устранили. Брату Олава, Хальвдану Чёрному, в то время исполнился год и до его зрелости Олав взял весь Вестфольд на себя. Гудрёдссон же в дальнейшем, как старший и осторожный брат, не мог надеяться на проницательность мальца Хальвдана Чёрного и, потому не пытался открыть ему свои подозрения и мысли. Ведь, подозрения и мысли, это - только подозрения и мысли самого Олава Гудрёдссона. И пока нет им подтверждения, признания и правдивого отражения, они остаются исключительно его мнением и глубоко личным суждением.
   Восемнадцать лет Олав конунг спокойно правил всем Вестфольдом и все эти восемнадцать лет объединял, обустраивал, укреплял и защищал этот край. Он ничего не жалел для славы и процветания этой земли: ни средств, ни сил, ни себя самого. В его правление Вестфольд стал значимым настолько, что с ним стали считаться и соседи, и враги. Плодородные равнинные земли он раздал бондам, на них они выращивали скот и хлеб. Олав часто привечал торговых людей и торговля бойко шла на этой земле. Восемнадцать лет этот край не знал войны, хотя был пограничным с Вингульмёрком с востока, Сконе и Свеарике с юга, а соседи эти всегда отличались воинственным духом и тягой к грабительским набегам. Всё изменилось с приходом возмужавшего Хальвдана Чёрного. Он расколол Вестфольд надвое, забрав себе восточную часть его, оставив Олаву юго-западную. А затем Хальвдан решил вернуть себе земли в западном Вингульмёрке, граничащие с его восточным Вестфольдом, завещанные ему отцом, которые теперь были захвачены Гандальвом Альвгейрссоном. Так началась пятилетняя война с Вингульмёрком за Хальвданово наследство, которая шла с переменным успехом (никто не мог победить сразу или окончательно), и не только на пограничье , но и в самом Вестфольде. И за это время Вестфольд опустел, оскудел и перестал быть цветущим краем: скот угонялся захватчиками, посевы вытаптывались обеими сторонами, воюющими на этой земле, свободных людей делали рабами, ремесленники и умельцы ушли искать лучшей жизни в другие земли, торговля прекратилась. Олав помогал брату , как мог: кормил его воинов, давал им кров, сам со своей дружиной участвовал в битвах, поддерживал брата в его стремлении вернуть отчину любой ценой. Но цена эта для Вестфольда оказалась слишком высокой. И Олаф конунг был очень рад, когда Хальвдан Чёрный замирился с хитрым Гандальвом Альвгейрссоном, обещавшим вернуть ему западный Вингульмёрк, принадлежащий ранее Гудрёду, отцу Чёрного и Олава конунга.
   С тех пор прошёл один год. За это время в Вингульмёрке произошли большие перемены и значимые события. Сыновья Гандальва, Хюсинг, Хельсинг и Хаки, объединились. И, соединив свои немалые дружины, за прошедшую весну и лето удачно пограбили соседей, не ожидавших от них такой прыти. Видимо, старый конунг Гандальв Альвгейрссон дал им полную волю в делах Вингульмёрка. И Олав конунг лучше других понимал, чем грозят эти перемены Вестфольду, он предчувствовал надвигающуюся войну, к которой не был готов. Безумием бы было для него пытаться отстоять Вестфольд с остатками своей дружины, а для набора новой необходимо было серебро и время, но ни того, ни другого у него не было. Значит опять будут гореть пожары на его земле, значит опять враги будут убивать, грабить и уводить в рабство его людей, значит опять Вестфольд будет падать в бездну нищеты и забвения? Не было у Олафа Гудрёдссона постоянных и надёжных союзников из близлежащих земель. Он хорошо уживался и доходно торговал с Гейрстадом, Упплёндом, Согном, Альвхеймом и Агдиром, но никогда не просил у них военной помощи. Всю свою жизнь он так и воевал самостоятельно - то с одними набегающими врагами, то с другими, но за время этих скоротечных конфликтов он не приобрёл ни верных боевых друзей, ни постоянных врагов, за исключением Вингульмёрка, да и то, только в последние годы. А вот вестфольдцы его любили и прощали ему все погрешности правления, которых, к слову сказать, было не так и много, потому что был он для них свой, родной и, может быть, он единственный, конунг Олав Гудрёдссон, наиболее полно выражал собой особенный, "вестфольдский норов" - всегдашнюю способность отстаивать границы своих владений самостоятельно, неуступчивость ни природе, ни чужакам, гордость за себя и свой край и суровость, соответствующую неласковой природе этой земли.
   Молодой Рёгнвальд, терпение которого закончилось, первым заговорил, не выдержав молчания отца, и Олаву конунгу пришлось отвечать:
   - Отец, ты предал брата?
   - Почему ты так решил, Рёгнвальд?
   - Но, ведь ты согласился пропустить войско Гандальвссонов на его западные земли, на Упплёнд и Согн. Ты согласился не вмешиваться в их противостояние и не помогать Хальвдану конунгу воинской силой. А, если они исподтишка или из засады убьют твоего брата? Как ты с этим будешь жить дальше? Ты действительно хочешь быть хозяином всего Вестфольда такой ценой- ценой предательства?
   - Мой брат и твой дядя, Хальвдан Чёрный, сейчас у себя в Восточном Вестфольде и он не собирается воевать с Вингульмёрком, он собирается решить всё миром. Мне кажется, что Гандальвссоны хотят того же. Но старому лису Гандальву Альвгейрссону, их отцу, доверять не стоит. И об этом Хальвдан знает лучше меня и будет осторожен. В одном ты прав - вингульмёркцы что-то затевают. Я предчувствую очередную кровопролитную войну. Не зря ведь нас посетил сам Хакон Глаза Рыбы с предложениями от своего господина, Гандальва Альвгейрссона, и его сыновей.
   - Ты сказал ему своё решение, отец. Ты согласился на их предложения. Но, как быть дальше? Я не хочу чувствовать себя предателем родного дяди, великого конунга Северного Пути. И чем помочь ему я не знаю. А ты знаешь?
   Олаф конунг успокаивающе посмотрел в глаза сына и положил свою большую руку поверх его узкой кисти.
   -У брата Хальвдана есть верные союзники и друзья по всей нашей земле. А наш Вестфольд - один на пути грозного и безжалостного врага. Один против всех его сил. И путь врага близок. Нам всегда первый удар, первый набег, первый огонь. Поэтому сейчас в слабости нашей надо постараться этот удар упредить, а набега избежать. Время теперь для нас дороже серебра и золота. Потому что, этого времени, необходимого на снаряжение и сбор войск, у нас нет. Но есть оно для того, чтобы усыпить бдительность врага покорностью и мнимой верностью, мнимой алчностью в обладании всем Вестфольдом единолично. А, чтобы быть до конца честными перед собой и народом нашим, Хальвдана о грозящей угрозе и вражеском вторжении нужно будет предупредить и предупредить вовремя. А он помогая себе, поможет и нам. Мы - не предатели, а единственные ответчики за свою землю и единственные защитники её, никогда от врага не бегавшие. Да и куда нам бежать?
   В глазах молодого Рёгнвальда засветился огонёк понимания и согласия со всем, что сказал отец. Теперь, когда его сердце было спокойным и убеждённым в своей правоте, ему стало легко и свободно. Да, выбор был сделан, и это был выбор сильного, а не слабого, понуждаемого и поставленного на колени соседа-противника. Сильные духом знают жертвенность, слабые - боятся и отрицают ее. И сильный человек имеет свои слабости, и может быть порою слабым, и может плакать, или пожаловаться о чем-либо, однако он не боится обнаружить свою слабость, он не прячется от нее, он принимает ее, как часть себя, но он не слаб духом своим, его слабости - временны, а вот слабый человек - слаб всегда. Сильный человек любит и свой край, и весь мир, любит и ценит чужую жизнь, уважая всё сущее на Земле, слабый же любит лишь говорить о любви.
  ______________
  Сконе - историческая область Южной Швеции, в регионе Гёталанд, имевшая выход к Балтийскому морю, называемому шведами и датчанами Восточным. Выход к морю означал для сконцев возможность торговли со всей Скандией, а так же, не исключал грабительских походов викингов с этих берегов. Сконе долгое время принадлежала Дании. В настоящее время границы провинции практически совпадают с границами современной административной единицы Швеции, называемой лен Сконе.
  Гейрстад(Гейрстадир,Гьерстад) - историческая область средневековой Норвегии, в описываемое время, примыкавшая к юго-западной части Вестфольда. Как территориальная единица тогдашней страны фьордов просуществовал недолго и вскоре после описываемых событий стал частью Вестфольда.
  Упплёнд(Оппландене,Оппланн) - историческая область, располагавшаяся в западной части средневековой Восточной Норвегии. В то время Упплёнд включал в себя Тотн, Ланд, Хадаланд. Сейчас это фюльк Оппланн в Эстланде (Восточная Норвегия).
  Согн - историческая область в центре Западной средневековой Норвегии. Сейчас часть фюлька Согн-ог-Фьюране в Вестланне (Западная Норвегия).
  Агдир - территориальное образование, располагавшееся на самом юге средневековой Норвегии. Сейчас это Агдер, включающий в себя фюльки Вест-Агдер и Эуст-Агдер в Сёрланде (Южная Норвегия).
  
  Глава 4.
  Осень 855г. Вингульмёрк на границе с Восточным Вестфольдом. Хутор бонда Атли Торнсона. Выбор слабого.
  
  Все молчаливей и грустней становится осень в этих краях. Все ближе-ближе зима. Облака сплошные и серые, в воздухе стоит туманная дымка, а по утрам лужи вокруг дома Атли Торнсона уже покрывались корками льда. Совсем редко над его хутором стало появляться солнце. Кучевые облака на небе сменила тусклая серая пленка. Тепла совсем уж не осталось. То дождь со снегом вихрем крутит, то просто мелкой изморосью непрестанно льёт весь день, а то и солнце выглянет немного и тут же спрячется за линию дождя. Посохшую траву примял мокрый снег. В долинах на воде рек и озёр уже образовался первый тоненький ледок. Только море, незамерзающим исполином, бьёт о прибрежные камни и недовольно ворчит осенним тёмным прибоем.
   Хутор в пограничье - место особое. В мирное время хозяин его живёт доходно - все торговые пути от моря и к морю идут через границу. В мирное время на его полях зреет хлеб, а на привольных лугах пасутся стада, дающие шерсть, молоко и мясо. Но война - сущее бедствие для одиноких хозяйств, стоящих на границе. Они - беззащитны. И первыми принимают огонь и смерть от набежавшего врага. А , если война на этой земле длится годами, то можно напрочь забыть о привольной хуторской жизни и каких - либо доходах - от хуторов остаётся только пепел, да неубранный в поле урожай, гниющий под дождём и снегом
   Все в этом краю знают зажиточного бонда Атли Торнсона. Его хутор не сгорел в пламени последней войны и не был разграблен. Хальвдан Чёрный уважал трудолюбие, тягу к жизни и хозяйственный талант этого человека, поэтому проходя через его земли походом на Вингульмёрк, брал только необходимое, а впоследствии подружившись с оборотистым хозяином, платил серебром за всё, что брал. Владетель Вингульмёрка, Гандальв Альвгейрссон, так же благоволил к пограничному бонду и часто приглашал к себе в гости. Атли Торнсон не отказывался, привозил богатые подарки и славил в дальнейшем ум, щедрость и удачливость своего господина везде, где представлялась возможность. По натуре Торнсон не был хитрым или лживым, он всегда готов был услужить и послужить, если видел в этом свою выгоду. Серебро же и золото манили его всегда, а в обладании ими в достаточном количестве, он видел смысл всей своей жизни, в которой он больше всего ценил блеск и количество этих металлов.
   Хольд Гандальва Альвгейрссона, Хакон Глаза Рыбы прибыл рано утром и теперь сидел в трапезной дома Атли Торнсона, с жадностью поглощая пищу и запивая её большим количеством пива. А бонд в молчании ждал, когда он насытится и приступит к делу, за которым приехал. В трапезном покое жарко горел очаг и от мокрого плаща Хакона шёл пар. Но он, поглащённый едой, не спешил его скинуть. И вот насытившись и утолив жажду, посланник скинул мокрый плащ и повернул своё лицо к Атли Торнсону.
   - Спасибо за завтрак, владетельный бонд Атли. Наш господин, Гандальв конунг, передаёт тебе пожелание здоровья и процветания. Здорова ли твоя семья? Успешно ли хозяйство? Как в этом году с урожаем? Есть ли прибыток с торговли? - традиционно начал беседу Хакон Глаза Рыбы.
   - Всё в порядке, Хакон хольд. Прости, но что привело тебя ко мне в такую непогоду, да ещё в столь раннее время? - напрямик спросил Атли Торнсон. Спросил и впервые вплотную увидел глаза Хакона. Блёкло-серые, слегка прищуренные и холодные, как кусочки льда, они смотрели в самое нутро бонда Торнсона. И было в них что-то нечеловеческое, что-то от хищной рыбы. Так, наверное, касатка смотрит на тюленя, которого наметила себе в жертву. От взгляда этих страшных и завораживающих глаз он не мог пошевелиться.
   - Кто для тебя Хальвдан Чёрный и что тебя с ним связывает, бонд? - прозвучал голос Хакона Газа Рыбы и вывел Атли из оцепенения.
   - Хальвдан конунг всегда добр ко мне и я плачу ему тем же. Я считаю его другом и в моём доме он всегда желанный гость.
   - Ты - не прав, ничтожный бонд, конунг не может быть другом, он может быть только господином. А Хальвдан Чёрный - враг твоего господина, Гандальва конунга и его сыновей. Значит и твой враг тоже. А врага нужно уничтожать. Ты сидишь на земле своего господина, Гандальва Альвгейрссона, и это он даёт тебе жить и дышать вольно. Но ты не хочешь платить ему верностью, да ещё и с врагом спутался. Хватит юлить. Пора сделать выбор - с кем ты сегодня и против кого. Если ты с врагом нашим, Хальвданом Чёрным, то я убью тебя прямо здесь. Если ты - верный слуга Гандальва конунга, будем говорить дальше. Выбор за тобой, бонд! - зловеще произнёс Хакон Газа Рыбы и положил свой меч на лавку рядом с собой.
   В голове бонда закрутились и запрыгали тягучие, как смола и в то же время, мелкие , как горох, мысли. Что выбрать и как поступить, чтобы никого не предать и не обидеть? Что сказать страшному человеку? Как ответить , чтобы его, Атли Торнсона, и его хутор, навсегда оставили в покое? Слаб человек, стоящий перед выбором. Особенно, когда выбирать не из чего, а выбор жизненно необходим,так думал испуганный бонд.
   Но мир сложен разнообразием взаимоотношений живущих в нём людей. Каждый стремится к красоте и достатку, каждый хочет быть успешным, знаменитым и уважаемым человеком. Но у каждого, в силу его характера и степени зависимости в этом мире, складывается своя судьба, и далеко не каждому дано воплотить желаемое в действительное. Все люди рождаются разными: у каждого своя доля (слуга или гоподин, хозяин или раб, воин или бонд, мореход или землепашец) и своя воля (или безволие), разные потребности и возможности, разные места рождения, разные предки, разный подход к ценностям мира, в котором они живут. Сам мир и жизнь в нём, так же делают их разными, делят на слабых и сильных. Слабые люди вполне могут быть добры, сострадательны к чужому несчастью, но эта сострадательность - маска, личина, за которой часто скрывается лишь страх за себя самого и жалость к себе. В жизни они всегда зависимы и ведомы, предпочитают плыть по течению реки, вместо того, чтобы самим создавать свое течение и при надобности изменять его. Они не могут самостоятельно принять важное решение, а уходят в придуманную жизнь своего придуманного мира. Там, в мире созданных иллюзий, они чувствуют себя уютно и привольно, в то время как жизнь в реальности, видится им враждебной и пугающей.У таких , как бонд Атли Торнсон, слабость духа проявляется в том, что они настолько боятся потрясений и перемен, поступающих от внешнего мира, что воспринимают этот мир, как враждебную напасть, а потому предпочитают остаться в стороне, в одиночестве, но, тем не менее, от этого очень сильно страдают, могут чувствовать себя буквально несчастными, почти что изгоями; и все же, в качестве своего выбора, предпочитают душевные муки, нежели сделать шаг вперед в неизвестность...Люди со слабым духом всегда трусливы и трусливы настолько, что не признаются в этом даже самому себе, потому что не хватает личной силы признать в себе трусость, а оттого, их ум питает сознание мыслями о собственной уникальности, незаурядности, и даже особой избранности. О, мудрый Один, укрепи их дух и дай им каплю крепости воли твоей...
   Слабый человек никогда не признает своей вины. Он слишком слаб, чтобы нести этот груз. Такие люди предпочитают оправдать себя, придумать тысячи различных и несуществующих причин, по которым они были вынуждены предать или обмануть. И Атли Торнсон сделал свой выбор.
   - Я - верный слуга своего господина, Гандальва Альвгейрссона и я сделаю всё, что он прикажет, Хакон хольд. - произнёс он глухим голосом. - Говори, что нужно делать...
   - Слушай меня внимательно, бонд, и запоминай.Через два дня у тебя появится человек Гандальва конунга, его зовут Ульф Медведь. Слугам и дворне представишь его своим племянником, но будь с ним почтительнее. Через седмицу к тебе заявится Хальвдан Чёрный с небольшой конной дружиной, прими и задержи его на ночь. Мяса, вина и пива не жалей. Заранее собери и спрячь в сарае оружие для своих самых сильных и верных слуг. Ульф будет руководить твоими действиями, а в соседнем лесу будут хорониться дружины Гандальвссонов. Когда Чёрный и его воины перепьются, Ульф подаст засаде знак. И с Хальвданом конунгом будет покончено. А, вот это - твоя награда за верную службу своему господину. И Хакон Глаза Рыбы бросил на стол увесистый мешочек с серебром. Бонд Атли Торнсон был доволен своим выбором: и с властителем не рассорился, и жив остался, и хутор сберёг, да ещё и серебра поимел.
  _____________
  Бонд(бонды) - обладатели крепких крестьянских хозяйств на землях их владельца (конунга, наследного ярла и т. д.). Самые богатые люди края, податями с которых кормился конунг и пополнялась его казна, на эти же средства правитель содержал и пополнял своё войско.
  
  Глава 5.
  Осень 855г. Восточный Вестфольд. Окрестности резиденции Хальвдана Чёрного. Чайка и ворона. Исповедь тайного недруга.
  
  Осень в этом краю ещё не вошла в полную силу. Лениво пригревает осеннее солнце. Слабый ветерок поигрывает пожухлой травой и гоняет по тропинкам между сосен золотисто-красные опавшие листья. Но в вершинах соснового бора слышится немолчный шум. Он сливается с близким шумом морского прибоя, и кажется, будто над миром летит чей-то глубокий бесконечный вздох. Вздох сожаления и тайны...
   В десяти шагах от прибоя стоит одинокий человек в просторном балахоне, куколь которого накинут на его голову и скрывает лицо. Для всего светлого и согретого осенним солнцем мира, окружающего его, закрытое таким образам лицо, символизирует тайну, желание быть неузнанным и невидимым, не пойманным и не наказанным за опасные и чёрные мысли, за прошлое и будущее предательство. За спиной его висит секира в чехле из конской шкуры, а у левого бока угадывается силуэт меча. Мощная фигура воина неподвижна...
   Задумчивый взор одинокого ухватывает занятную картинку на воде. Над прибрежной морской гладью появились чайки. Они плавно кружились в воздухе. Большие, изогнутые крылья превосходно держали их в голубом небесном мареве...И позавидовала им ворона, сидевшая на краю обрыва, неподалеку от соснового бора. Сидела нахохленная и какая-то потерянная. То ли забыв, что она не чайка, то ли просто в задумчивости черная птица раскинула свои короткие, обдерганные крылья и шагнула в пустоту: в небе попарить захотелось, наверное...
   Человек приглушенно расхохотался, когда ворона бесформенным дергающимся комком стала стремительно падать в воду, неистово при этом вереща. Казалось, сами крылья мешают птице, потому что ей никак не удавалось выправить беспорядочный полет. Наконец, у самой воды страдалице удалось вырваться из штопора, и она, громко каркая, стала улепетывать к недалекой дубраве. И оглядывалась все время, как будто кто-то гнался за ней, страшный и неотвратимый, как рок.
   -Да, ты - чайка, мой великий и ненавистный отец, конунг Хальвдан Чёрный. А я...Я был и буду незаконнорождённой вороной - рисунгом в твоём небе и у твоей воды. И сколько бы я не представлял себя на твоём месте, я на нём никогда не буду. Хитрая птица ворона хоть у самой воды, а выправилась и тем жизнь себе спасла. Но ворона, какой бы прыткой и умелой она не была, всё равно возвращается в овраг, а чайка - в небо. У нас с тобой, как и у птиц - одинаковая кровь, но разные крылья и гнёзда. И я не могу с этим смириться... - сам с собой говорил одинокий человек, толи оправдываясь перед кем-то, толи оправдывая в чём-то себя.
   - Двадцать лет я живу на этом свете и половину из них - рядом с тобой, но ты никогда не замечал меня, никогда не видел во мне сына. Ты только приказывал, а я исполнял. Я бы мог умереть за тебя много раз, но каждый раз ты не давал мне этого сделать. Ты берёг своего слугу, а не своего сына. И я служил тебе за серебро, которого мне нужно ещё очень много, потому что оно для меня - независимость и свобода. Богатый тешит себя величием точно так же, как и законнорождённый, родом. У меня же нет ни того, ни другого и я тешу себя только тем, что имею...Да, я предал тебя, отец. Это я рассказал Хакону Глаза Рыбы о том, что ты поедешь в Вингульмёрк с малой дружиной, что с тобой не будет Игге Хитрого. Хакон очень хорошо мне заплатил, заплатил золотом за твою кровь. И когда ты будешь умирать от ран, я тебе откроюсь и потребую ответа за всё, что ты причинил нам с матерью. Мама... Она была простой служанкой, но любила и боготворила тебя, мой неблагодарный отец. Она умерла в далёкой и нищей деревне, куда ты её отослал, узнав о беременности, после долгих и тяжёлых родов, а я остался жить. Видимо боги сохранили меня для того, чтобы я отомстил за неё и за себя. В десять лет от сестры матери я узнал, кто мой отец. С тех пор я холю и лелею свою месть, кормлю её надеждой на скорое осуществление. Завтра по утру мы двинемся в Вингульмёрк, в твой последний поход, отец. Я все время буду рядом, чтобы своими глазами увидеть смертоносную работу чужих рук. Но я не дам тебе умереть легко. Нет... Не дам.
   Он развернулся и широкими шагами решительного человека направился к вестфольдской усадьбе Хальвдана Чёрного.
   Жаль этого человека, жаль его молодость и силу. Жаль, что встал он на путь заблуждений и слепоты. Жаль, что все эти годы не было с ним рядом близкого и надёжного человека, мудрого советчика и наставника, способного развеять эти заблуждения и вернуть ему правильное видение жизни. И никто не объяснил ему, что чёрная зависть и злоба, ненависть к близким , непомерная алчность - главные враги и палачи смертного, и избавиться от них в одиночку невозможно. И что убивают они раньше, чем умирает тело. Черная зависть и злоба удручают и выгрызают человека изнутри. Ненависть вытесняет все положительные черты и чувства и топит человека в его же страхе. Алчность приводит к умножению забот и переживаний, ко внутренней злобе и замкнутости, а также непрестанно провоцирует страх утраты обретённого и гнев на возможных посягателей и завистников, становится причиной преступлений и трагедий. Жаль этого человека...
  ____________
  Куколь - род капюшона
  Рисунг - ребёнок свободной незамужней женщины, не признанный своим отцом.
  
  Глава 6.
  Осень 855 г. Вингульмёрк на границе с Восточным Вестфольдом. Хутор бонда Атли Торнсона. Конунг Хальвдан Чёрный и Харек Волк. Засада. Бегство в Агдир.
  
  Конунг Хальвдан Чёрный и его люди попали в засаду, которой никто не ожидал. Но в его жизни и на его воинском пути было столько засад, что для него они стали неотъемлемой частью существования, не то чтобы он привык к ним, но теперь они не пугали его и не вызывали паники. Хальвдан Чёрный был глубоко уверен, что достоинство настоящего конунга в том, что он всегда готов к неожиданностям. Точнее, к внезапному повороту событий, потому что для настоящего конунга неожиданностей не бывает. Он - мастер их устраивать сам. И этих неожиданностей готов испугаться любой враг. Только вот почему сейчас, когда он стал полноправным владетелем почти всего Северного Пути: Агдир, Восточный Вестфольд, Раумарики, Хейдмёрк, Тотн, Ланд, Хадаланд (последние три - в составе Упплёнда), Согн, Хрингарики, враги не испугались и напали? И почему именно здесь, в усадьбе гостеприимного хозяина Атли Торнсона, которого он знал давно - ещё с первого своего появления в Вингульмёрке, настигла его эта беда? Вооружённые столкновения, боевые действия в Вингульмёрке, борьба Хальвдана за своё наследство в этих краях начались осенью 838г. В ту осень Хальвдан впервые пошел походом в Вингульмёрк против конунга Гандальва Альвгейрссона, потому что тот захватил весь этот край, в том числе и часть его наследства, землю ранее принадлежавшую отцу Хальвдана Чёрного Гудрёду Охотнику, и не хотел отдавать без боя. За пять последующих лет произошло много битв между Хальвданом Чёрным и вингульмёркским конунгом Гандальвом, и победа доставалась то одному, то другому. В конце концов они примирились, и Хальвдану отошла западная половина Вингульмёрка, которой раньше владел его отец Гудрёд. Прошло двенадцать лет и за это время Гандальв Альвгейрссон постарел, а верх в Вингульмёрке взяли его сыновья - Хюсинг и Хельсинг Гандальвссоны. Молодым хотелось власти, битв и славы. Сторонников Хальвдана в Вингульмёрке вытеснили, где с помощью оружия, где с помощью угроз или серебра. Сложилась ситуация, в которой вмешательство самого Хальвдана в ход взаимоотношений между ним и Гандальвссонами, стало совершенно необходимым. Но в надежде на мудрость, жизненный опыт тамошнего конунга Гандальва Альвгейрссона и свой теперешний авторитет, Хальвдан решил договариваться о совместном правлении, а не воевать.
   И вот этой осенью 855 г. Хальвдан Чёрный отправился в Вингульмёрк на земли Гандальва Альвгейрссона и его сыновей, чтобы вести с ними переговоры и решить для себя, как поступить с Вингульмёрком в будущем, а главное, с Гандальвом и его сыновьями. Дорога была спокойной, но что-то глодало его изнутри, подсказывало близкую беду, заставляло всё время быть готовым к неприятностям и неожиданностям. И он всю дорогу держал своих воинов возле себя и требовал постоянной боевой готовности. Однажды ночью он и его воины были на пиру у своего старого знакомого, бонда Атли Торнсона. Владетельный вингульмёркский бонд давал приют на ночь, а люди Хальвдана Чёрного и он сам нуждались в отдыхе, горячей пище и крове, поэтому и остались там заночевать. Лошадей оставили в конюшне, но не распрягали. В полночь к Хальвдану конунгу подошел свой человек, Ларс Куница, который сторожил лошадей и неотступно находился возле конюшни, и сообщил, что к усадьбе скрытно подходит большое войско.
   Хальвдан Чёрный всё понял, он сразу же встал и велел своим людям выходить во двор готовитовыми к битве. Не прошло и тридцати ударов сердца, а маленькое войско Чёрного было готово к бою. Хальвдана сопровождал небольшой грид, всего сорок человек, но это были отчаянные рубаки и опытные бойцы. Нескольких он отправил на конюшню привести всех лошадей и поставить за задними рядами своей дружины.
   А это нагрянули Хюсинг и Хельсинг Гандальвссоны, сыновья Гандальва Альвгейрссона с большим войском, насчитывающим больше полутора сотен людей. Полсотни были конными. И Хальвдан Чёрный принял неравный бой. Его "стена щитов" очень долго сдерживала конные наскоки братьев Гандальвссонов. К утру у Хальвдана конунга осталось пятнадцать воинов, способных вести бой дальше. У врага же пали около шестидесяти человек. Раненых было много с обеих сторон. Исход боя решило подкрепление Хюсингу и Хельсингу в лице людей хлебосольного хозяина, "приютившего" Хальвдана и его воинов на ночь. Эти ударили с фланга, где было много раненых и еле державшихся на ногах бойцов Чёрного, и им удалось прорваться в центр строя. Остатки воинов Хальвдана и он на сам на лошадях ускакали к лесу и скрылись там. В битве погиб Эльвир Умный, воспитатель и наставник Хальвдана. Получив многочисленные раны, он ещё долго сражался, а потом упал и умер от потери крови. Чёрный даже тело его не смог вывезти.
   Видимо Атли решил поменять приоритеты, перестал верить в возможности и авторитет Чёрного, предпочёл ему новых друзей и союзников. А может быть Хюсинг и Хельсинг Гандальвссоны, сыновья Гандальва Альвгейрссона, щедро заплатили ему за предательство. Вероятнее всего причиной могло быть и то и другое вместе. Но Атли не только привёл врага, он и сам выступил против Хальвдана конунга с полутора десятками своих слуг. И Чёрный проиграл. Слишком мало людей он взял с собой, ведь он не собирался воевать сейчас, а ехал договариваться о мире с Гандальвом и его сыновьями, о совместном правлении в Вингульмёрке. Слишком усталыми и продрогшими были его воины к началу ночного боя, слишком большим был перевес в силе у противника. Хальвдан никогда не считал себя плохим и неосторожным воином, ведь большой боевой опыт стоял за его спиной.
   А то что случилось сейчас унижало и беспокоило его. Он не потерял веру в себя, испытав поражение, он пытался понять его причины и исправить случившееся. Конунга спас Харек Волк, его лучший херсир и особо приближённый человек. Он посадил Хальвдана Чёрного и остатки его грида на лошадей и домчал их до леса, а спешившись в лесу они смогли передохнуть и обсудить план возвращения домой. В холодном, промёрзшем лесу они хоронились до вечера, огонь не разводили, опасались погони. Один раненый гридень умер. Второй уже не разговаривал, так тяжелы были его раны. Все понимали - до лекаря он не доживёт. Умершего спрятали под старой поваленной елью. Харек Волк предложил Чёрному:
   -Хальвдан конунг! Нам здесь больше нечего ждать. Нужно выбираться отсюда, пока лошади в силе. От погони больше нечего таиться, думаю Гандальвсонам сейчас не до нас, они у Атли и празднуют победу. Но, клянусь тебе Тором, я его достану и он ответит за всё. Я потерял моих лучших бойцов, которые были со мной ещё со времён нашего пребывания в Агдире, с тем пор , когда ты был ещё совсем юн. У них была длинная жизнь, которую они заслужили верностью и стойкостью в служении тебе, но предатель подло оборвал её. А предателей не прощают, их наказывают смертью. Раненого повезём между лошадьми на моём плаще, хотя я сомневаюсь, что он выживет, в его груди две стрелы, он потерял много крови и ему нужен лекарь. Гридня кличут Ульф Барсук, а его отец, которого звали Гедвином, служил ещё твоей матери и погиб вместе с её мужем, твоим отцом. Дома у этого воина, Ульфа Барсука, остался младший сын - Оскальд, а старший лежит мёртвым во дворе хутора Атли Торнсона. Вот так случилось, конунг...Через час будет совсем темно и мы сможем уйти .
   Холодало, начался дождь со снегом. У беглецов закончилась вода, но они не роптали и не разводили огня. Ульф уже не дышал. И Харек Волк порадовался тому, что парню не придётся терпеть мучений транспортировки. Закат наступил быстро, маленькое и тусклое солнце просто зашло за тучу и не вернулось. Стало совсем темно.
   - Пора!- сказал Хальвдан конунг. И Харек Волк стал поднимать людей. Они вставали медленно и тяжело, холод сковал мышцы. Лошади недовольно фыркали, когда люди садились в седла. Скоро все были готовы к дороге.
   - Нам отсюда до моря добираться один полный день. - молвил Харек. -А пробираться до твоего Упплёнда, что от нас сейчас далеко на закат, по земле через леса и болота, по раскисшим дорогам, под холодным дождём со снегом, долго, хлопотно и займет вдвое или втрое больше времени, и это, если в дороге ничего не случится. А у здешнего берега нас ждёт драккар "Морской Змей" с полной командой. Ждёт тепло, пища, сухая одежда и вино. Поэтому предлагаю направиться к побережью. А затем морем уйти в Агдир, там можно собраться с силами и перезимовать.
   - Ты прав, Харек Волк! Ты как всегда прав, мой надёжный херсир,- ответил Хальвдан. - И мы последуем твоему совету.
   Группа людей на лошадях выехала из леса и направилась к дороге, ведущей в сторону моря. А к конце грядущего дня, без всяких случайностей, остановок и препятствий они добрались до берега, где их ожидал "Морской Змей" и успешно погрузившись на него, отошли на полдень в сторону Агдира.
  ___________
  Северный Путь - на языке тогдашних норегов (норвежцев) "Норд Вэг" означало Северный Путь, старое общескандинавское название будущего королевства Норвегия. Само название "Норвегия" страна фьордов получила во время правления Харальда I Прекрасноволосого, сына Хальвдана Чёрного.
  Харек Волк - соратник Хальвдана Чёрного, человек из его ближнего круга, признанный воевода и умудрённый воинским опытом военноначальник. Человек большой отваги и мужества. После женитьбы Хальвдана Чёрного на Рагнхильд, дочери Сигурда Оленя, стал носить прозвище "Убийца берсерков".
  Раумарики(Румерике) - страна раумов, историческая область, располагавшаяся к северо-востоку от современного Осло, то что сейчас представляет собой юго-восток Норвегии. Сегодняшнее Румерике находится на территории муниципалитета Акерсхус в Эстланде и состоит из Северного Румерике и Южного Румерике.
  Хейдмёрк - историческая область средневековой Норвегии, располагавшаяся на её юго-востоке, рядом с Упплёндом. Современное название - большой фюльк Хедмарк в Эстланде, на границе со Швецией.
  Хрингарики - территория средневековой Восточной Норвегии, располагавшаяся рядом с Вестфольдом. Сейчас - коммуна Рингерике в фюльке Бускеруд, что в Эстланде.
  Херсир - воеводитель, воевода. Слово "херсир", обозначавшее военного вождя, происходит от древнескандинавского "херр" - войско, народ. Быть херсиром племени, народа или большой группы людей значило возглавлять объединённые воинские силы, включающие в себя народное ополчение, дружины ярлов и конунгов. К концу X века независимость херсиров ушла в прошлое, и они превратились фактически в местных представителей конунга, далёких от войска и ратных трудов.
  На полдень - в южном направлении.
  
  Глава 7.
  Осень 855 г. Восточный Вестфольд. Нордберг. Набег свейских викингов. Кузнец Уле Халльбьёрнссон. Отчаянный бой одиночки.
  
  Кузня горела ярким, ослепляющим пламенем. Дыма почти не было - был один всепожирающий, злой и неугасимый огонь. На который, кажется, не было никакой управы. Даже холодный проливной дождь не мог его обуздать, сокрушить и превратить в серый, безликий пепел. И возможности бороться с ним багряноруким, кипучим и вездесущим не было, да и некому было заняться этим. По всем улочкам, близлежащим и далеким, по выпасу скота, за частоколом городища и на площади мелькали жаждущие огня и смерти неутомимые фигуры врагов, пришедших внезапно, напавших подло, в безлунную дождливую ночь. С одной лишь целью - грабить, убивать, лишать насмерть перепуганных людей их нехитрого имущества, жечь всё, что горит, и уничтожать, спасшихся из немилосердного огня жителей Нордберга. Их ненасытные крики заполнили всё пространство дождливой ночи, а запах свежепролитой крови, смешался с запахом тумана, всеобщего страха и безысходности происходящего.
   Кузнец Уле Халльбьёрнсон , один из немногих обитателей Нордберга, всё ещё оставался живым. Это его кузня превратилась в жуткий факел, это его жилище горело, так ярко и яростно и не было ни сил, ни надежды его погасить. Была только злость и ненависть, была только сверлящая мозг жажда мести вероломным свеям ярла Гримара Одноглазого, воспользовавшимся беззащитностью Нордберга, прознавшим откуда-то об уходе ярла Фредрика Неугомонного на прошлой седмице в далёкий Унгерфьорд. Уле был счастлив сейчас, что не дал бог ему семьи, детей, того что сегодня можно было бы безвозвратно потерять, утратить и страдать всю оставшуюся жизнь от этой утраты. Он был одиноким тружеником, бирюком, эгоистично сосредоточившимся на одной мечте-задаче, на одной жизненной цели - познать суть и душу мёртвого металла, стать её творцом и хозяином, делая этот металл живым, заставить его петь, плакать, смеяться и в тоже время убивать мгновенно, твёрдо и безжалостно.
   Уле стоял у ворот своего обиталища, отдалившись от огня и жара пылающей кузни, и молился, истово и проникновенно, сжимая в руке золотой амулет Тора, своего защитника, покровителя, единственную по-истине дорогую вещь из всего небогатого своего имущества. Молил о том, чтобы беда миновала его и его детище - кузню, чтобы беспощадный огонь не забрал все его верные кузнецкие инструменты, любовно сделанные его крепкими и сильными руками. Молился и сулил Тору обильную жертву. И снова молился, сжимая в правой руке молоток для выправки горячего металла, старый и тяжёлый, но удобный и надёжный в работе.
   Брезжил рассвет. На востоке появилась узкая бледно-розовая полоска, предвещающая восход. А в воротах дома Уле обозначилось какое то движение. Мокрые, расплывающиеся тени накатывали из темноты на свет костра, каким стала его кузня, чем ближе к нему, тем явственнее они становились. Свеи. Четверо. Пьяные от выпитого пива и пролитой крови, пьяные от вседозволенности и безнаказанности, уверенные в себе и своём оружии грабители, сытыми тараканами выползали они на свет пожара, щурясь и отплёвываясь от проливного дождя. Звали их Стиг, Бьярни, Ульф и Годри. Кольчуги викингов матово блестели в отблесках огня, выделяясь пятнами непросохшей крови, которые даже дождь не успевал смыть. А ненасытное нутро их всё требовало и требовало людских жертв.
   Они двигались полукругом на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Почти по центру, выдвинувшись чуть вперёд, заходил вожак четвёрки Стиг Короткие Ноги, выцеливая жертву копьём. Рядом с ним двигался Бьярни Тугодум, примеряясь ударить секирой. Крайним справа расположился Ульф Седобородый, слева - Годри Лисица. Оба они предпочитали использовать мечи. Все четверо забросили щиты за спину- кого здесь опасаться.
  Уле не был бойцом меча, он был бойцом огня, молота и наковальни. Всё его имущество :инструменты, клинки, ножи, заготовки доспехов, даже новые вилы, остались там, в огне, пожирающем дом и кузню.
   В руках был один старый и испытанный молоток на длинной деревянной ручке, и даже сейчас, он не мог понять и осознать , как и почему он у него оказался. Но, он вселял уверенность и надежду, он был единственным его защитником сейчас. И надёжным и незаменимым помощником раньше. Уле стоял и ждал, хотя видел и понимал, что будет дальше и что случится теперь. Страха не было, он просто ждал свою надвигающуюся смерть. Потому что он чувствовал, грабители свалились на него совсем неспроста и просто так не уйдут. Да и не грабители это были вовсе, а наёмники-убийцы, годами оттачивающие своё грязное и смертоносное мастерство. Он это угадал по их глазам, походке и манере держать оружие. И они пришли именно за ним. Это он понял по тому, как сжимался их круг вокруг него.
   Годри Лисица не был тугодумом, но и он не мог понять неуёмную настойчивость Стига убить этого норега, убить по-настоящему, лишить жизни явно и гарантированно. Проскальзывала сверлящая мозг мыслишка, что и весь этот набег, весь этот ужас, который они принесли и выплеснули в Нордберге, ради него одного, мокрого и одинокого норега, единственного кузнеца в этом краю. Не воина, не реального противника, а какого то железодела, не знающего настоящего боя и не лишившего жизни, таким привычным для свея оружием, доселе никого. Он не видел и не чувствовал, что Седобородого тоже интересовала эта ситуация и сам момент необходимости нападения скопом на одного, возможно сильного, но почти безоружного противника, в другой ситуации Лисица бы мог прекрасно справиться и один, но Стиг настоял именно на таком плане действий - нападать вместе и бить насмерть. А Бьярни, не смотря на свой инертный ум, вспомнил, что на прошлой седмице, как раз за дня три до их отплытия в Вестфольд, он видел пришельца, что-то долго и настойчиво втолковывающего Гримару ярлу, с почтением к его статусу, но с богато посеребрённой большим мешочком монет, настойчивостью. Незнакомец говорил по-датски, но с сильным северным акцентом, и не выглядел ни как типичный свей, ни как человек, умудрённый дорогой моря и набегов, он больше всего был похож на вельможу какого то северного конунга. Что может их связывать, подумал тогда Бьярни, подумал и забыл до сегодняшнего дня, до этой самой минуты, когда увидел одинокого вестфольдца возле огромного костра на месте его кузни.
   - Не упусти его, Годри! - крикнул Стиг и сделал последний шаг в сторону противника. А Годри и Ульф одновременно вскинули клинки, чтобы обрушить их на незащищённую голову кузнеца. Но, за миг до этого, Уле вдруг ощутил какую то необъяснимую силу внутри себя, мгновенный импульс которой заставил его пригнуться и сделать глубокий и длинный шаг вперёд - клинки просвистели над его затылком, обдав смертельным холодом. Крутанувшись на опорной ноге вправо, Уле нанёс тяжёлый удар молотком в правый висок Ульфа, громко хрустнула височная кость и Седобородый завалился на спину. Но тело Уле не закончило стремительного кругового движения, а правая рука описав дугу, ткнула железом молотка в лоб Тугодума, тот даже не успев вскинуть свою секиру, повалился на левый бок, а шлем его покатился вправо вместе с грозной секирой. Минуло всего два-три удара сердца, а двое из четверых уже были мертвы. Но свеи были бывалыми воинами, не раз ходившими в вики и повидавшими многое, а к смерти они были привычными и готовыми всегда, и лишь воинские рефлексы, закреплённые опытом, до сих пор хранили их от гибели. Вот и сейчас Годри Лисица, почувствовав недоброе, наполовину развернувшись в сторону врага, полуприсел, выставив клинок прямо перед собой, скинув левой рукой щит из-за спины. Так же поступил и Стиг, а тяжёлый щит мгновенно оказался в его левой руке. Теперь Уле стоял в невыгодной позиции - слева пыхтел Лисица, а перед ним возвышался Стиг, целясь копьём в лицо.
   Халльбьёрнсон резко сместился влево в промежуток между настороженными свеями со скоростью бабочки, порхнувшей мимо огня, пол удара сердца минуло, а он уже оказался между ними - копьё Стига пролетело мимо, а клинок Годри вспорол пустоту, не причинив Уле никакого урона. Слишком мало места оставалось свеям для манёвра - щит мешал Лисице двигаться быстро, а Стигу - длина копья. Уле, завалившись на правый бок, увидел незащищённые ноги Лисицы, видневшиеся из под края щита, и дважды с силой ударил по ним. Объятый рёвом боли Лисица, перелетел через кузнеца вперёд, прямо под копьё Стига. Тот не успел его убрать, а Лисица уже не смог увернуться иди подставить щит. Он умер на острие копья Стига, так и не поняв, что с ним произошло. И вот они остались один на один, Стиг и Уле, но свей был опытней, стремительней и безжалостней и не стал ждать, когда Халльбьёрнсон встанет на ноги, а ткнул копьём в левый бок кузнеца. Уле пропустил лезвие копья под мышкой левой руки, а правую с молотком вскинул вверх, но Стиг отбил молоток краем щита и зажав копье правой рукой резко присел, перенося всю силу движения на широкий и острый, как клинок меча, наконечник копья, придав ему направление вверх. Брызнула кровь. И Уле увидел локоть собственной левой руки порхнувший птицей вверх, почувствовал страшную боль, но правая рука с молотком продолжила своё движение в лицо свея, в его переносицу, прикрытую наносником, и провалился в смертельную, темную и безысходную бездну.
   Пожар затих... Дождь наконец взял своё и огонь покорился воде. Надвигался мутный рассвет. А грабители со всех концов Нордберга спешили к воде, к своему драккару, нагруженные добычей и полные разбойных впечатлений. Свеи сделали своё дело и они уходили.
  
  Глава 8 .
  Осень 855г. Восточный Вестфольд. Нордберг. Возвращение ярла Фредрика Неугомонного.
  
  Ярл норегов вестфольдцев Фредрик Неугомонный возвращался. Возвращался на своём драккаре "Ярый Медведь" из морского похода на Унгерфьорд, что в Альвхейме, последнего похода в этом году, скоро лёд скуёт прибрежные воды и его дракон морей будет зимовать на берегу, в ожидании весны. Утренний туман стоял над водой, кутая её неплотным белым покрывалом.
   Этой весной ему исполнилось тридцать. Он был высок и строен, а плечи его были широкими и мощными, плотно обтянутыми добротной франкской кольчугой. На левом боку висел меч в деревянных ножнах, обтянутых кожей. Лицо Фредрика было немного удлинённое, но не узкое, с волевым ртом и подбородком с ямочкой. Волосы его пепельного цвета были красивыми и мягкими, спадающими на плечи, а по вискам заплетёнными в косички. Борода того же цвета была аккуратно подстрижена. Из под стального шлема смотрели проницательные синие глаза. Движения ярла были грациозными, а его тело с лёгкостью передвигалось по колеблющейся от волн палубе. Десять зим назад он потерял отца, погибшего от рук бежавшего трэлля, а через пять зим после этого умерла мать. Вот так он и остался один - живых братьев и сестёр у него не было. Два брата и сестра умерли три зимы назад от моровой горячки, унесшей жизни многих в Нордберге. Фредрик имел поразительно деятельный характер. Не суетливый, а требующий постоянной деятельности, постоянного участия в судьбе родовичей, постоянного поиска лучшей доли и справедливости для них, постоянного самопознания и совершенствования. Он всё и всегда доводил до конца, даже, если для его достижения требовалось долгое время. Завершив одно дело, он сразу брался за следующее. - Угомонись, отдохни, остановись, ведь надорвёшься!- говорили ему родители и окружающие. Но он не мог остановится, за что и был прозван "Неугомонным". Нордберг был для него родовым одалем. Первоначально его в награду за воинские подвиги получил ещё дед Фредрика Неугомонного, ярл Хаки Красный Щит, из рук конунга Хальвдана Щедрого на Золото и Скупого на Еду, отца Гудрёда Охотника и деда теперешнего конунга Хальвдана Чёрного. Рассказывали, что люди Хальвдана Щедрого на Золото и Скупого на Еду получали столько золотых монет, сколько у других конунгов люди получают серебряных, но жили впроголодь. Сам Хаки Красный Щит, доживший до глубокой старости, завещал Нордберг отцу Фредрика Неугомонного - Снорри Шестипалому , а уже от отца получил его сам Фредрик Неугомонный. Всё это время в Нордберге проживал род Хаки Красного Щита, к которому Неугомонный имел самое непосредственное отношение.
   Морской поход его был закончен и всё шло как нельзя лучше. Ещё чуть-чуть и они дома. Можно было успокоиться и не торопиться. Но он не мог. Необъяснимая тревога переполняла душу, а ожидание-предчувствие беды угнетало и гнало его вперёд. В этот раз плавание было удачным: взяли много зерна и кож для будущей зимы, немного скота, вяленой рыбы, большое количество тюков крашеной ткани и овечьей шерсти. Всё это было взято не в бою, а выменяно и куплено на торге. Честно торговать прибыльнее и безопаснее, чем грабить прибрежные селения соседней страны. Все возвращаются живыми, да ещё и с наваром. Хирд ярла был небольшим - сорок человек, включая дренгов. Но все имели справное оружие и крепкие кольчуги, а главное, с успехом могли всё это использовать. Луков и стрел хватало на всех. А трое ирландцев, будучи мастерами своего дела, с успехом обучали желающих улучшить своё умение в овладении луком и к Все были в приподнятом настроении и ожидании скорой встречи с домом. И пытливо высматривали в тумане знакомые очертания родной земли.
   Когда до берега оставалось расстояние в три корпуса драккара, кормщик заметил стремительно удаляющийся от берега чужой корабль, черной птицей скользящий по волнам. Недобрый его силуэт стремился побыстрей исчезнуть, раствориться в тумане. Гостей в эту пору в Нордберге не ждали, значит это были чужаки. А что делать здесь чужакам, когда основная воинская сила в отъезде? Да и запах гари, упрямо прорывающийся с побережья, стал явственно ощущаться многими. Да, это были враги, пытающиеся оторваться от внезапно появившихся хозяев. Грабители очень спешили. И не хотели стычки с опасными хозяевами разграбленного и сожжённого Нордберга. Хотя силы противников были примерно равными, чужаки старались уклониться от боя. Так думали нореги. И вдруг произошло странное... Чужаки стремительно пошли на разворот. Они наконец заметили "Ярого Медведя". И теперь , не уклонялись от боя, а наоборот рвались в него.
   Фредрик единолично принял ответственное решение и без колебаний решил атаковать чужаков.
   - Вперёд! Идём им на встречу и атакуем! - разнёсся по драккару его приказ кормщику. - Хирд! К бою! Щиты на борт! Броню вздеть! К абордажу готовься!
  Не прошло и пяти ударов сердца, а на "Яром Медведе" уже бряцало разбираемое оружие, шелестели надеваемые кольчуги, гремели выставляемые на борта щиты и весь он наполнился матовым блеском, уже надетых стальных шлемов. Чужак совсем рядом, на расстоянии чуть больше длины весла. И на нём уже готовят крючья и железные якоря - металлические приспособления с растопыренными на четыре стороны крючьями и привязанные к верёвкам, они впиваются в борта и вёсла противника , с их помощью можно обездвижить и подтащить вражеское судно к своему борту, а так же фиксировать вражеский борт для наброса деревянных мостков с крючьями или вместо них, оставшиеся целыми вёсла, необходимые как трамплин для последующего абордажного штурма. Фиксированные же крючьями и якорями весла, противники спешат перетянуть на свою палубу. Ну, а если зазеваются, любая из сражающихся сторон не замедлит использовать эти вёсла, как мостки для того чтобы перебраться на вражеский борт и атаковать. Для викинга пробежать по такому "мостку" - узкому веслу, на палубу противника - верх воинской доблести и мастерства. Всё ясно, чужак готовится к абордажу. Красиво и напористо идёт вражеское судно, ничего не боится. И осадка действительно низкая - полон награбленного. Ярл Фредрик Неугомонный зорко глядит из-за щита, закреплённого на боту его драккара. И тут же подмечает краем глаза брошенное копье, которое уходит от его руки вверх в сторону свеев. Оно никого из норегов не задело. Свей, который бросил копье, предсмертно вопит. Надо полагать, он сам его и поймал, но от руки Неугомонного, прямо в грудь.
   -Правый поворот!- ревёт кормчий "Ярого Медведя" Гуннар Носатый так, что уши закладывает у тех, кто стоит рядом. И вёсла левого борта резко взлетают вверх. Драккар вестфольдцев разворачивается. Медленно и плавно. Часть уже раскрученных абордажных крюков раскручивалась впустую. Но штук пять долетело и впилась в доски бортов чужака. Десятки рук тут же вцепились в веревки, подтягивая свейский драккар к судну Неугомонного. Ничего не боятся морские разбойники с берегов Свеарике. Даже защитные кранцы вывесили заботливой рукой: чтобы не побить свой драккар и вражеский, в надежде на добычу, тоже не попортить. Видимо, надеются удачно отбиться, да ещё и судно Неугомонного захватить. Хирдманны и дренги норегов - в боевом строю. Ветераны хирда - Арн Длинная Шея, Ивар Толстокожий, Вигмар Сноррельсон возглавляют ударный клин, ловко перескакивая через скамьи, движутся к борту свейского драккара, намереваются, пробегая по вёслам попасть на его палубу.
   -Бей их, соколята!- ревет Арн Длинная Шея. Так он называет дренгов, пришедших в хирд этой весной. "Соколята", ещё не матерые бойцы, но любовно собранные Фредриком Неугомонным в свой замечательный хирд новобранцы. Вот они размахиваются и разом, настоящим залпом, мечут копья прямо в лицо грабителям, вынося не меньше десятка героев-викингов с другой стороны. Но трое уцелевших всё же прорываются и занимают плацдарм на носу драккара Неугомонного. И он спокоен. Лучники ирландцы справятся, выручат в очередной раз. В хирде Неугомонного они больше пяти лет. Спокойный и немногословный Фогги Рыжий - самый опытный и меткий из них. Вёрткий и худощавый Эска Воробей - скорострел, никто из хирда не может так часто и метко стрелять из лука. Последний из троицы -Эйрик Колобок. Не смотря на свою круглобокость, может выстрелить без промаха из любого положения, хоть стоя на голове. Прорвавшиеся на нос драккара свеи, получают по стреле, а ирландцы снова выцеливают врага.
   -Вигмаррр!-зовёт Ивар Толстокожий.- Не отставай, живей шевели ногами! Свеев ещё много! Не опоздай!!! И три норега бросаются в бой, кипящий уже на вражеском борту.
   Они ушли, оставляя за спиною полтора десятка хирдманов и всех дренгов. Ярл Фредрик свистом собирает свой "младший" хирд и выстраивает его вдоль борта. Ветераны - в центре, молодежь в количестве двух неполных дюжин по сторонам, ирландцы на правом фланге, ярл вместе с несколькими бойцами - на левом. И вот они уже на вражеской палубе. Где всё ещё держатся отчаянные свеи во главе со своим ярлом Гримаром Одноглазым, их осталось чуть больше двух дюжин, для настоящих викингов, это- много и это - сила. Ирландцы и весь "младший" хирд слаженно мечут стрелы, как учили, по команде все дружно поднимаются и натягивают луки, отпускают тетивы и снова приседают, пропуская над собой ответные стрелы и копья. Два шага (время для того чтобы достать из колчана стрелу, наложить на ложе лука, натянуть тетиву, прицелиться) - выстрел. И снова присели. Опытных бойцов среди норегов, может быть и меньше, но на их стороне организованность, слаженность действий, воинский порядок. И это даёт превосходный результат. Вражеский лидер с небольшим отрядом соратников прижат к своему борту. Они теснятся в ограниченном пространстве, швыряя копья навесом, мешая друг другу и время от времени "ловят" гостинцы с другой стороны. До палубы норегов им далеко. И высоко. Прорваться к спасению возможности нет. Арн Длинная Шея, Ивар Толстокожий, Вигмар Сноррельсон встали у борта и устроили копейную дуэль. В Длинную Шею бросили сразу три копья. Одно он поймал, от второго уклонился, а третье ударило в наплечник с такой силой, что бойца развернуло. Тем не менее он прикрылся щитом, отбив вверх еще и четвертое копье, пятое пролетело у него над головой и воткнулось в скамью, а пойманное им орудие смерти ринулось обратно, навстречу врагу. Судя по замаху, боец был даже не ранен, он резво продолжал двигаться вперёд.
  ____________
  Нореги - средневековое название норвежцев.
  Родовичи - люди одного рода, связанные кровными узами. В более поздний период средневековой Норвегии в род могли быть введены и сторонние лица. Вопрос о принятии решал глава рода совместно с его старейшинами. Родовичи имели родовое имя (теперь это называется фамилией), восходящее к имени или прозвищу основателя рода.
  Трэлль - раб низкого ранга. Трэлли были самым низшим сословием скандинавского общества того времени и использовались исключительно в качестве домработников, людей для самой грязной и тяжёлой работы, разнорабочих и субъектов для сексуальных утех. Женщины-рабыни назывались "тир" или "амбатт" и относились к тому же сословию трэллей. Понятия: пленение в рабство, состояние пребывания в рабстве и название самого сословия рабов имели одинаковый корень "трэлл" - рабский ошейник, рабские оковы, неволя.
  Хирд(хирдманны) - боевая дружина, коллектив непрофессиональных воинов в Скандинавии эпохи викингов, команда одного или нескольких драккаров, имевшая возможность сражаться плотным строем, включая "стену щитов", а так же группами от всего состава или парами воинов. Хирд подчинялся хёвдингу, ярлу или херсиру. Как правило, дружинники-хирдманны полностью повиновались вождю, представляя собой подобие семьи. И все они изначально и непременно приносили клятву верности вождю хирда, а освободить от неё могли только смерть или сам вождь.
  Дренг(дренги) - новобранец хирда. Молодые люди, не занятые на уборке урожая, зачастую могли записаться в состав корабельной команды (хирда) викингов, таких молодых людей называли "дренгир" или "дренг". Командовали дренгами несколько ветеранов хирда, зрелых и опытных мужей. Дренги - любители, не профессиональные воины, но только в том плане, что дренг - не карьера, а временное занятие. После первого боя, оставшиеся в живых дренги, становились полноправными членами хирда - хирдманнами, имеющими право на часть корабельной добычи т.е. приобретали законное право на свою долю от общих доходов. Место дренга в бою третий ряд или центр "стены щитов".
  
  Глава 9.
  Осень 855 г. Восточный Вестфольд. Бухта Нордберга. Морской бой продолжается. "Песня Стали".
  
   -Бей!- командует Фредрик Неугомонный. И новый рой стрел дренгов падает на команду вражеского драккара. Только три выстрела поражают цель. Остальные - либо мимо, либо - перелёт.
   -Держать дыхание! - кричит Неугомонный. - Шаг-вдох! Шаг- выдох! Выстрел! Целься лучше!
  Свеи же ему отвечают копьями. Несколько копий втыкается в палубу перед ним, а одно даже пробивает насквозь скамью, возле которой он стоит.
   -Бей!- новая команда возвращает уставших дренгов к реальности. Дрожат пальцы и пот заливает глаза. И снова рука тянет тетиву и глаз ищет цель. Бей и попади!
   Боевой клич мешается с воплями раненых. Большую часть разбойников нореги достали бесконечными залпами стрел : не ожидали свеи, что добыча умеет больно и смертельно кусаться. Их осталось не так уж много - боеспособных и живых бойцов на вражеском драккаре. Последняя дюжина свеев. А теперь им и вовсе придется туго: четверо лежат в лежку, а у каждого второго из оставшихся - легкое ранение и оно мешает им активно обороняться.
   -Бей! - звучит очередная команда ярла Фредрика Неугомонного.
  А вот это уже последний залп стрел. Отлично попал Фогги Рыжий. Прямо в глаз. Здоровенный викинг-свей, только-только вспрыгнувший вперёд и замахнувшийся, чтобы метнуть копье в Неугомонного, свалился с борта и камнем ушел на дно. Судьба человека, упавшего в море в полном доспехе, предопределена. Даже и без стрелы в глазу- это верная смерть. Зато умер с оружием в руках, как и многие свейские викинги, ушедшие сегодня в морскую пучину на встречу с великаншей Ран и в холодные объятия дочерей Ньёрда.
   Двоих свеев мгновенно срубил Вигмар Сноррельсон, вернее мгновенно, срубил только одного. Второй едва его сам не достал: серое лезвие секиры мелькнуло в самой близи от щеки норега. Уфффф.... Отличный удар, "потаённый", из-за спины, с полным разворотом, восходящий, и потому особенно опасный. Но удачу в бою никто не отменял, и удача была - за него, вестфольдца Сноррельсона. Свей заигрался, накручивая секиру, и получил копьём в незащищенный бок, а грозное оружие булькнуло за борт. И вот наконец осмотревшись, Вигмар увидел двух оставшихся в живых свеев. Гримара Одноглазого и стоящего рядом с ним на колене, опирающегося на копьё, его последнего хускарла - Свена Хогспьёта. А также ощутил тяжесть руки Неугомонного на своём плече. Вигмар понял всё без слов и сместился в сторону, освобождая место для своего ярла, Фредрика Неугомонного.
   И вот наконец они стоят друг против друга, среди раненых и умирающих викингов и норегов, пропитанные смрадом смерти, запахом своей и чужой крови, идущие к этому мигу через долгий морской бой - ярл норегов, вестфольдец Фредрик Неугомонный и свейский вожак Гримар Гуннарссон Одноглазый.
   -Пусть Один никогда не примет тебя в свой чертог, грязный свейский грабитель.- негромко, но твёрдо вымолвил ярл Фредрик.
   -Бог викингов Один сам решает кого приблизить, а кого отдалить, слабосильный и болтливый норег. Нападай и ты почувствуешь волю Одина на себе!- глумливо шипит Гримар Гуннарссон.
   - Бьёмся на мечах! - предлагает Фредрик ярл, откладывая в сторону копьё и щит. Он, чуть сильнее, сжимает рукоять, чтобы твёрже почувствовать немеющую от напряжения боя кисть и дыхание своего меча в ней. Своего меча... Своим для него он стал совсем недавно, какую то луну назад, за седмицу до отъезда в Унгерфьорд, его принёс Уле Халльбьёрнсон -кузнец,знаменитый оружейник. Со словами просьбы взять его и владеть на благо Нордберга и всего Вестфольда. Взять и владеть на благо!? Даже от денег отказался. Просил рассчитаться после морского похода. Фредрик не возражал, уж больно пленил его этот меч, уж больно хотелось остаться ему с ним наедине, необъяснимое чувство родства и близости с этим предметом обуяло его тогда, и он согласился. Но меч обнажил только сейчас и во время битвы не имел возможности понять, что это за родство и что это за близость - меч, как меч, он должен рубить и колоть, справно делать свою работу. Из-за шума и сутолоки боя, переживаний за весь хирд и свой дракар, он кажется, вообще ничего не понимал и не воспринимал, кроме крови, смерти, стремления победить и своей ответственности за жизнь и смерть других.
   В руках Гримара Гуннарссона, так же сверкал шедевр оружейного искусства - ромейский меч, средних размеров и стандартной ширины, но блеск его был матовым, а заточка филигранной, к перекрестию стекались мутные волны, скрытого ковкой сложного узора. Это был ромейский стиль - лучшая ромейская сталь, которую выковал лучший ромейский мастер, и эта ромейская работа блистала и завораживала своей грозной надёжностью.
   -Ну, норег, чего ждёшь? Ты будешь биться наконец или будешь пыхтеть, как баба на сносях? - издевательски проскрипел Гримар Гуннарссон.
  Неугомонный, мгновенно очнувшись от своих воспоминаний и неясных ощущений, мгновенно развернувшись на полкорпуса, шагнул к противнику, нацелив свой меч в голову Гримара. Время вдруг перестало двигаться и тяжёлым грузом повисло на всём теле Фредрика. Окружающий воздух стал тягучим, как древесная смола, и он услышал шелест голоса у своего уха:
   - Ярл Фредрик Неугомонный! Ведь я просил и заклинал тебя! Дай мечу имя! Не делай его безымянным, а следовательно безликим. Дай ему имя, назови его и он всегда будет звать тебя победителем...
  Этот шёпот-шелест был далёким голосом Уле Халльбьёрнсона, но Фредрик сразу узнал его и вспомнил напутствие.
   - Сангавстоль!Песня стали!- вслух произнёс Неугомонный. - Мой клинок теперь так зовут! И ударил по мечу Гримара Гуннарссона, вызвав к жизни и слуху не дребезжание острого металла, а длинную мелодичную и протяжную ноту, которую голос человека не способен воспроизвести, а тем-более повторить: в ней плескался перезвон серебряного колокольчика, голос лесной птицы,отзвук пастушьего рожка на летнем лугу, шелест ветра в полях, зов самой прекрасной девушки округи. И вязкая тяжесть времени ушла, скатилась, как вода на перекате ручья в жаркий июльский полдень. А мир превратился в трепещущий мираж.В дивную небыль,где солнце светило только для них двоих, где капли крови казались рассыпанными рубинами в одном месте и спелой красной ягодой в другом.И не было никого вокруг, не было другого мира. Ни убитых, ни раненых, ни палубы драккара, а был только этот светлый круг и, только этот завораживающий звук удара клинка о клинок. Поединщики, сошедшиеся в смертельном бою были в его воле и в его власти. Фредрик снова поймал клинок противника и ударом послал его в сторону. Эхо ударов "Песни Стали" складывалось в слова, слова - во фразы.И это уже был не просто звук столкнувшегося металла, а целая песня, как наваждение , звучащая в ушах Фредрика Неугомонного: - Хрустальный голос одного клинка - мелодия, двух - музыка.Так слушай те же, люди, победную песнь стали...
   Фредрик без малейшего усилия удерживал равновесие, и его меч, так же легко и непринужденно скользил в воздухе, касаясь Гримара Гуннарссона, который уже не успевал парировать его удары, но по-прежнему желал смерти врагу и, потому не сдавался. Рубиновые капли крови слетали с клинка, а норег без напряжения, как заговорённый, уклонялся от тянущегося к нему острого железа. И это было нетрудно, потому что Неугомонный видел всё вокруг и предугадывал каждое движение врага. А враг, как будто обледенел, он двигался всё медленней и медленней, будто бы устал после долгой тяжёлой работы, и , казалось, что силы разом покинули его. А меч норега стремительно двигаясь, всё клевал его и клевал, разбрасывая кровавую морось. И вот вожак свеев упал, а из перерубленного горла хлынул фонтан крови и предсмертный хрип. Всё... Бой закончен... И меч последовал в ножны, требуя покоя и отдыха. Песня стали стихла.
   Мир стал обычным. Как будто за одно мгновение он прорвался через пелену тумана и обрушился на Фредрика Неугомоного всей своей тяжестью и реальностью. Больше не было светлого круга. Больше не было головокружительной лёгкости тела, не было песенного настроения. И Фредрик Неугомонный едва не застонал от разочарования. Жаль, это неповторимое состояние закончилось, исчезло, испарилось. Лёгкость и волшебность происшедшего с ним, сменилась картиной выигранной битвы, с трупами павших , с криками раненых, с ответственностью за совершённое деяние и финальный поступок. Свена Хогспьёта убивать не стали, Неугомонный приказал перевязать его и доставить на берег. Теперь ярл Фредрик Неугомонный имел два драккара. В битве он потерял немногих, а желающих пополнить ряды его хирда всегда было достаточно. А сейчас нужно было поскорей возвращаться в Нордберг.
  _____________
  Холодные объятия дочерей Ньёрда - кеннинг, метафора, означающая холодные объятия морских глубин, ласки морских волн, необоримое притяжение морского дна.
  Ромейский - византийский, произведённый в Миклагарде (общескандинавское название Константинополя того времени).
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   МИДГАРД
  
  Сталь - её кожа, сталь - её мышцы, сталь - её кровь.
  Сталь - её песня, сталь - её мысли, сталь - и очаг и кров.
  И в дни боевые, и мирной порою такая опора тебе нужна.
  И в горе, и в радости. И в страсти, и в мести. Твоей лишь руке покорна она.
  
  
  Глава 10.
  Осень 855 г. Восточный Вестфольд. Пепел Нордберга.
  
  Они опоздали... Это стало явным, когда ещё не показалась из-за бугра гора Северная, на которой стоял Нордберг. Дождь закончился под утро и девственно чистым было осеннее небо над бывшим человеческим жильём. Ни одного звука... Тишина, запах гари и смерти, мёртвая тишина. Нет ни собак, ни людей, ни скота. Ни голосов , ни воя ограбленных, ни лаяния собак. Смерть, холодная и неотвратимая во весь рост стояла над этим местом... Она была здесь непререкаемой хозяйкой и владычицей. Когда хирд Неугомонного вывернул из-за бугра, глазам воинов предстал чёрный, обугленный горб горы, на котором когда то стоял Нордберг. Вскоре они увидали первых мертвецов. Это были вольные люди - женщины, дети, старики со старухами, погибшие рядом с рабами. Те, кто, бросились с голыми руками на чужаков или просто спокойно опустились наземь - убивайте, мол, мы - не воины и не противники. И их убили как скот, как тварей бессловесных. Из наглости и превосходства, а не по необходимости и вынужденности.
   Мёртвых было много - десятка три. В другое время ярл Фредрик склонил бы голову над их последней отвагой. Сейчас же он шёл мимо с пустым сердцем, ибо тщетной была эта отвага. Не спасла она Нордберг от огня, а жителей от жуткой гибели. Потом, у самих стен - у того места, где был частокол, он увидел последних павших. Тех, кто всё-таки добежал до спасительных ворот. Что они кричали грабителям и сородичам перед смертью? Умоляли не убивать, загораживаясь трясущимися руками? Или, наоборот, смерти просили? В другое время ярл задумался бы о слабости человеческой. А сейчас сердце его было пусто, ибо он сам оказался слаб - слишком слаб, чтобы защитить Нордберг или хотя бы умереть вместе с ним...Хирд поднимался меж пепелищ по заваленному телами взгорку. А эхо шагов выстукивало: "Опо-зда-ли, о-по-зда-ли". "Вы все опоздали! Вы всех нас предали! Вы своим опозданием обрекли нас на погибель!".
   Кричи теперь, что мчался изо всех сил. Что бился за них на воде. Что победил и наказал разбойников.Что сам ни себя ни хирд не жалел и готов был бы заснуть посреди холодных вод вечным сном. Что потерял пятнадцать своих дружинников,ближе которых нет и не будет. Кричи теперь от боли утраты! Что кричать, кому? Старику Иварссону, сжавшему в руках половинки разрубленной головы? Распятой посереди двора голой малолетке со смерзшимися в мутные потоки на посеревших щеках слезами боли, стыда и смертной муки? Бондарю, чью семью настигли посреди улицы, ведущей к воротам Нордберга, что в последние мгновения видел: гибнет напрасно, никто не ушел, ни жена, ни дочери, ни младшенький, прикорнувший в алой луже под тыном? Кому, ярл? Может, вот этому псу, лежащему у ворот рядом с хозяином, утыканному стрелами, но успевшему - морда в крови , дотянуться до чьей-то глотки? Пес сумел - не защитить, так хоть с честью погибнуть. А ты, ярл Фредрик Неугомонный, не сумел. Вот и весь сказ. Вот и весь суд...
   Он, как мог, успокаивал себя - они ведь уже отомстили, настигли и уничтожили грабителей. Они выполнили свой долг. И никто не пожалел ни сил ни своей жизни. Но для гордости не было места в его страдавшей душе, и лишь на дне её еще скреблась в последних судорогах надежда: - Мы сделали всё и мёртвые не осудят нас , там на небесах - мы сделали всё, всё что смогли. Мы не достойны этих немых проклятий. Только похвалы и славы, доброй памяти. Медленно продвигаясь вверх, хирд наконец добрался до кузни. До её пепелища . У ворот лежало распростёртое тело Уле Халльбьёрнсона , Уле- кузнеца, Уле- чародея стали. Тело Уле без левой руки лежало рядом с телами четырёх свеев-убийц: Стига Короткие Ноги , который был ещё жив и стонал бессвязно (из последних сил, уже падая, Уле вдавил ему наносник шлема в переносицу последним прямым ударом своего молотка), Ульфа Седобородого, Годри Лисицы и Бьярни Тугодума. Мёртвое и холодное предплечье руки Уле лежало в стороне от груды тел морских разбойников.
   Ярл Фредрик опустился на колени над ним и осторожно прикоснулся.
   -Помнишь?-спросил он без слов. -Помнишь, вот здесь, за кузней, ты передал мне свой восхитительный меч? Как ты тогда сказал? Возьми его и владей им на благо Нордберга и всего Вестфольда! Что ты этим хотел сказать? О чём попросить? Или я что то забыл и о чём то должен вспомнить?
   Но ярл сколько не пытался что-либо вспомнить, не смог. Сожаление и слёзы? Здесь не могло быть этого... здесь прокравшийся через тучу солнечный луч стелился между грудами окоченевших тел. Здесь свет наступившего дня равнодушно скользил по мертвым, покрытым сажей и кровью лицам, безмятежно-благостным лицам, видевшим всё и простившим своих врагов и соплеменников заранее, в надежде на справедливый и безошибочно верный суд Асов.
   -Херсир!
   Фредрик Неугомонный не сразу понял, что окликают именно его. Оглянулся. Ивар Толстокожий стоял рядом и глядел с суровой жалостью... У него еще были силы жалеть, хотя и звался он толстокожим из-за железной выдержки и безэмоциональности.
   -Фредрик херсир... - повторил он, склоняя к ярлу темноволосую голову. - Не дозволяй скорби и отчаянию овладеть тобою. Тем утешься, что люди твои мученическую смерть приняв,ныне в царствии Асов за пиршественным столом воссядут.
   Воевода почти удивился своему спокойствию. Нет ничего больнее утешений того, кто ничего не терял. До чего ж он дошел, если правильные, красивые, ровные и гладкие, словно жемчуг, слова Ивара скатывались по его душе бесследно, не вызывая ни досады, ни гнева, словно вода с ладони в холодный осенний день.
   Он встал, развернулся, двинулся к разбитым дверям, миновав Толстокожего , словно пустое место. Перед площадью остановился и обернувшись бросил:
   - Собирайте хирд. Готовьте погребение и тризну! В лодочном сарае за горой возьмите и перенесите к бухте старую большую лодку, она была далеко от огня , надеюсь, не сгорела. В ней мы похороним всех наших убитых и павших в морском бою. А Свена Хогспьёта тащите сюда, говорить с ним хочу и судьбу его решать будем.
  Его голос улетал в бескрайние просторы осенних заиндевелых лесов под голубым небом, над пожарищем и побоищем... И не рождал даже эха. Мёртвая тишь висела над мёртвым поселением , над спаленными дворами и замощенной телами площадью.
   Стиг Короткие Ноги умер через час после полудня. И он так ничего и не сказал, он всё время упорно молчал, даже не реагируя на боль, может быть потому, что был без сознания, а может быть просто не хотел больше возвращаться в жестокий мир с тусклым осенним солнцем и мрачным осенним днём, желая тьмы закрытых век и покоя. А Неугомонному очень хотелось значь истинную причину происшедшего. Ту причину, которая принесла столько горя им всем. Ирландцы вместе с Арном Длинная Шея и Вигмаром Сноррельсоном на носилках, сделанных из своих копий и плащей, доставили Хогспьёта на край площади, где расположился Неугомонный, присев на обгоревшем чурбаке, нахохлившись как воробей.
   -Эйрик, Фогги! Растормошите его, поднимите его голову выше и дайте воды. Дренги стащите с него кольчугу и снимите шлем. Эска, дай мне бронебойную стрелу и принеси головешку погорячей. - приказал он, наконец расправив плечи .
   Кольчугу стащили быстро, не обращая внимания на стоны раненого, шлем скатился в сторону. Вся одежда под кольчугой было обильно пропитана, быстро замерзающей на ветру кровью. Держа голову раненого одной рукой, Фогги напоил его из своей фляги. Неугомонный упёрся стрелой свею в подмышку и слегка надавил. Свен открыл глаза и упёрся взглядом во Фредрика. Голос его был хриплым и ломающимся.
   -Ну, что победитель, радуешься возможности потерзать мою плоть железом и огнём? Мне теперь всё равно. Я в мыслях уже за столом Одина. И твои старания пропадут даром. Мой ярл мёртв и он уже там, в Вальхалле. Так стоит ли терять время на пытки? Во мне осталась последняя капля жизни и я ухожу на суд Асов. Так стоит ли тянуть время даром? Спрашивай! Я отвечу, не нарушая клятвы моему ярлу, ведь его уже нет в Мидгарде . А ты позволишь мне отойти спокойно и дашь мне в мёртвые руки меч.
   Мгновение Фредрик смотрел на него, обдумывая сложившуюся ситуацию. А затем молвил:
   -Говори, свей! Клянусь при всех Одином и Тором выполнить твою просьбу и дать умереть достойно.
  И вот Свен Хогспьёт начал говорить, услышанное заставило окружающих надолго задуматься, суровея лицами, и сжать рукояти мечей до боли в пальцах, а вокруг стало ещё тише:
   - Фредрик, ярл и херсир норегов вестфольдцев, ты конечно мужчина и воин, и я видел, что железом тебя не испугать, что в бою ты не жалеешь ни врага, ни своих воинов. Но выше судьбы тебе не скакнуть. А судьба отвела всем вам смерть, а не красное место. Смерть вам всем. На прошлой седмице, как раз за дня три до нашего отплытия в Вестфольд, я увидел пришельца, что то долго и настойчиво втолковывающего Гримару ярлу, с почтением к его статусу, но с гарантией в виде большого мешка монет за просимую услугу. Незнакомец говорил по-датски, но с сильным северным акцентом, и не выглядел не как типичный свей, не как человек, умудрённый дорогой моря и набегов - не викинг точно, и он больше всего был похож на вельможу какого любо северного конунга, способного спрашивать и платить за услуги. Мне стало интересно и спрятавшись за валуном, я дослушал их разговор и договор. Иноземец был норегом, как все вы. Но не простым, а владетельным и властным. Человеком Гандальва Альвгейрссона сына Альвгейра, захватившего весь Вингульмьёрк в отсутствии воинской помощи сторонникам Хальвдана Чёрного, он ведь, Хальвдан, поверил вингульмьёркцам на слово,а вернулся к разбитому корыту. Да ещё и в засаду попал, устроенную Хюсингом и Хельсингом Гандальвссонами, сыновьями Гандальва Альвгейрссона, но конунг ваш спасся и бежал морем в Агдир. А ещё старый Гандальв Альвгейрссон в служении Одину, пребывая на одном из капищ и прибегнув к волшбе, узнал, что есть человек в Нордберге, что у вас в Вестфольде, способный помочь Чёрному вернуть эти края и возродить его славу и собственность, свалить захватчиков и подручников Гандальва и его сыновей. Об услышанном он поведал только сыновьям. Вроде бы он,этот человек, должен был быть кузнецом, человеком связанным с огнём и сталью, рождаемыми им, а может кем то из воинов - слуг стали и огня, посланец не смог этого уточнить и поэтому заплатил за смерть всех, всех в Нордберге, начиная от ярла и заканчивая последним трэллем. Заплатил за смерть всех вас. И Гримар согласился, Гримар взял деньги. А на завтра он объявил поход на ваши земли, обещая большую добычу и много награбленного серебра. Драккар снарядили быстро - осень, все были дома, никого не пришлось искать. Стиг Короткие Ноги и три его дружка были моими приятелями и хускарлами Гримара ярла, думаю они знали всё заранее - куда идти и кого убить. Но всем своим хирдманам и много раз Гримар повторял о необходимости уничтожения всех в Нордберге, всех и с гарантией. Сталь и огонь. Только сталь и огонь - ни жалости, ни сожаления.И вот ещё что - я видел нашего Бьярни Тугодума рядом с местом встречи с иноземцем.Думаю и ему тоже был известен его замысел.Но теперь он мёртв и не сможет подтвердить мои слова... Что получилось? Вы видели сами. Вот почему наш драккар, увидев вас, пошёл на абордаж, поэтому же мы хотели и старались вас всех перебить. А теперь я беспомощен , как мышь в пустом амбаре, и я умираю потеряв всё. Вы же теперь разбирайтесь в случившемся сами. У вас сейчас уже нет ничего, кроме горелой земли, а зима идёт и она вас всех пожрёт, заставит дохнуть от холода и голода. Я умру, но и вам радости не будет. Я сказал всё, что знал. Оставь меня теперь и принеси меч. Ведь ты поклялся...
   В ответ Фогги вложил в холодеющие руки Свена его меч, а Эйрик прикрыл умирающего старой шкурой волка, непонятно как сохранившейся в пламени пожара.
   - Один...Я иду к тебе..- прошептал Хогспьёт, почувствовав меч в своих руках и замер, дыхание его прервалось, а в углу глаза застыла скупая слеза викинга. Он отмучился, покинув этот суровый и суетный мир, в надежде на привольное житьё на небесах, ведь Вальхалла - мечта каждого викинга несбыточная при жизни.
   - Он умер!- оповестил Эска всех стоящих вокруг. - Умер, как воин и путь в Вальхаллу для него теперь открыт и сейчас он спешит на пир Одина в свою честь. Не знаю, как умру я, но такая смерть мне подходит.- закончил ирландец свою речь.
   - Если бы мы знали, как умрём, то жить не стоило бы... - произнёс Вигмар Сноррельсон. - Каждому своя доля и свой конец. Только жить нужно со всеми, а умирать придётся в одиночку, но не каждый к этому готов. Вот я сейчас никак не готов умереть, я хочу и должен мстить на сколько хватит сил, не жалея своей жизни. Мстить, не думая ни о чём.
   - Это речь воина и зрелого мужа, отвечающего за свой род, Вигмар! - произнёс Неугомонный не громко, но сурово. - Так поклянёмся же мы все Одином и Тором, что отомстим за свою землю, что не будет в наших душах ни страха , ни лености, ни слабости, ни устали, ни уныния - только месть, холодная, расчётливая и неотвратимая, а итог её будет - смерть врагов.
   - Клянёмся Одином и Тором!-подтвердил весь хирд Фредрика Неугомонного. - Мстить беспощадно и до самого конца, до последних сил, до последнего дыхания, не жалея ни своей, ни чужой крови и жизни.
   Старую, но довольно широкую и вместительную лодку подтащили к самой воде и обложили для устойчивости камнями по бортам. Арн Длинная Шея вылил остатки масла из маленького бочонка прямо на дно, а затем накидал соломы. Всех погибших, бережно поддерживая, снесли и положили в неё. Тело к телу, рука к руке, голова к голове как в воинском строю. Место Уле Халльбьёрнсона было на носу лодки. Лицо его было спокойным и задумчиво-одухотворённым, как будто он снова готовился к своему труду творца стали и, поэтому был сосредоточен и молчалив. Никто не снял с его груди амулет Тора и маленький золотой молот грустно поблёскивал. Отрубленную руку положили в привычное для неё место - слева, а рядом, найденный в кузне молот и мешочек с редкой рудой. Отправляя кузнеца в небесный путь, постарались сложить рядом с ним все его любимые вещи - пусть там на небесах продолжит свой труд и удивит Асов своим искусством. Смертоносный молоток заткнули ему за пояс. Через час всё было готово. И все дружинники невольно собрались вокруг воеводы, как будто какая то незримая сила притягивала их к месту, где он замер в скорбном и молчаливом ожидании. Они ждали его слов , его напутствия, его прощальной погребальной речи. И вот он вздрогнул, как от стороннего толчка, отмер. Обвёл взглядом всех собравшихся и молвил:
   -Люди Нордберга! Вестфольдцы! Хирдманны и дренги! Родичи! Нордберг - это ведь мой и ваш одаль, родовой, а не жалованный. А я считаю, что в нашей жизни нет ничего важнее и главнее рода. Мы все - один род. Даже над рабами довлеет наше родовое имя. И рождаемся мы и умираем вместе с нашим родом. Потому что, все мы сунули ногу в один сапог. У безродных же нет ничего. Им нечего защищать и отстаивать, им некуда возвращаться. У нас с вами один род и другого не будет никогда. Так пусть наши павшие отойдут с честью, пусть успокоятся их души нашей местью. Мы их никогда не забудем, и на смертном одре будем вспоминать сгинувших родичей, лелеять память о них, обо всех и всегда. Отомстим предателям и продажным псам, смертью покараем грабителей-убийц и их нанимателей. Дренги! Выйти вперёд! В морском бою ваши стрелы спасли жизни многих хирдманов, а ваши атаки в купе с искусством ветеранов привели к победе над свеями. Вы с этого мгновения больше не дренги, а полноправные члены хирда. Своим старанием, умением, отвагой и кровью вы это заслужили, мои "соколята". И теперь имеете полное право на долю в добыче хирда. Боевое судно, которое мы захватили у свеев, предлагаю наречь Совой. Драккар этот чёрен, как крыло ворона и поэтому невидим во тьме, но с него видно всё и всегда, он крупный, но бесшумный и вёрткий, как настоящая сова - ночная хищница. Хорошая будет пара для Ярого Медведя. Кормщик наш Гуннар Носатый, думаю, с названием нового судна будет согласен. А кораблеводителя на него подыщет сам и что-то мне подсказывает, что это будет Калле Бобёр.
   Сегодня нашего жилища и имущества не стало, всё пожрал огонь. Что-то мы вернули, отняв у захватчиков, но не всё. А главное, мы потеряли кров и хозяйство. Впереди суровая и голодная зима, того что мы привезли из Унгерфьорда, вряд ли на нёё хватит. Поэтому после тризны завтра утром морем отправляемся на юг в Агдир к конунгу Хальвдану Чёрному, по слухам он сейчас там и собирает войско для нового похода в Вингульмёрк против конунга Гандальва и его сыновей, да и Хогспьёт перед смертью подтвердил,что Хальвдан конунг сейчас именно там. Ему будут интересно всё, что мы сегодня узнали от свея. И мы попросимся перезимовать рядом с Хальвданом Чёрным на его земле и я уверен, он нам не откажет. Весной же вернёмся, нарубим леса и отстроим Нордберг заново, а скот и лошадей привезём с собой. Земли Олафа Гудрёдссона, брата конунга Хальвдана Чёрного, ближе к нам и туда не надо добираться морем, но я не хочу к нему обращаться, потому что не верю ему, да и хорошо знаю, что братья в разладе, я так же не уверен, что в случившемся с нами, нет умысла самого Олафа Гудрёдссона или сговора с ним. А вместе с Хальвданом конунгом и его помощью мы сможет достойно отомстить нашим и его врагам.Теперь они у нас общие. Вместе с людьми Хальвдана конунга мы сможем отомстить за Нордберг. По пути к Агдиру мы будум заходить во все фьорды и прибрежные деревни для набора людей в наш поредевший хирд, оружия у нас хватит на всех. Да и второй драккар, что мы назвали Совой, нужно будет укомплектовать командой полностью.
   -Пусть будет так, мы верим тебе и верны во всём! Это правильное решение и мы поддерживаем его! Мы всюду последуем за тобой! Веди нас, ярл! - так на его слова Неугомонного отозвался весь его хирд.
   - Тогда приступайте, - отозвался Фредрик. И люди, разделившись на две половины, плотно обступили борта лодки и обхватив их руками, бережно двинули её к воде. Десяток ударов сердца и дело было сделано.
   - А теперь дайте мне факел!- попросил Неугомонный.
  Арн Длинная Шея молча протянул ему зажжённый факел. Неугомонный медленно и скорбно спустился к воде, не много шагов оставалось, но время на них и расстояние это он ощутил , как вечность. Ещё мгновенье постояв, он бросил факел на промасленную тряпку, подсунутую под край борта лодки. И огонь вспыхнув, заиграл, забегал, затанцевал по поверхности дерева, справляя свою огненную тризну, а затем нырнул внутрь. Лодка, подхваченная течением, медленно поплыла по направлению к середине бухты.
   - Прощайте, родовичи! Пусть светлые боги милостиво примут вас в своих чертогах, - шептал каждый, наблюдая это печальное зрелище. - Пусть примут вас достойно, а нас не осудят...
  _____________
  Мидгард - (букв. "среднее огороженное пространство" - "срединная земля") в германо-скандинавской мифологии - мир, населённый людьми. По сути, Мидгард - мир людей со всеми их проблемами и сложностями, мир господ и слуг, мир нравственного и физического неравенства, мир столкновения и противостояния людских судеб и интересов, мир в котором нет простого решения проблем жителей, населяющих его. Но, это мир, в котором наши герои живут и пытаются отыскать своё, определённое судьбою, место. Мир, в котором каждый приобретает и защищает свою, избранную или предопределённую Асами, долю.
  Одаль - наследственное земельное владение в средневековой Норвегии; комплекс прав, связанных с обладанием семейной земельной собственностью, частично сохранившихся и в последующее время, время позднего средневековья. В раннем средневековье "одаль" был неотчуждаемым владением большой семьи, которое переходило из поколения в поколение и не подвергалось разделам между наследниками. "Одаль" мог быть наследственным, т. е. передаваемым владельцу по наследству. Или приобретённым, дарёным, т. е. преподнесённым в виде награды конунга своему фавориту или лицу, оказавшему неоценимую услугу.
  Асы - в германо-скандинавской мифологии основная группа богов. Верховным богом и вождём Асов был бог Один. Асы противопоставляются йотунам (великанам), ванам (богам плодородия), цвергам (карликам), дисам, норнам и валькириям. Царство Асов - Асгард, город светлых богов.
  
  Глава 11 .
  Осень 855 г. Агдир. Резиденция великого конунга Хальвдана Чёрного усадьба "Каменный двор". Ночь воспоминаний. Думы о прошлом и будущем.
  
  Воспоминания... Они нахлынули на конунга Хальвдана Чёрного, сидящего у огня и согревающего руки после прихода с морозного двора, внезапно, как первая морская волна во время шторма. Он их не ждал и не звал. Но, как часто бывает в трудную минуту, они пришли сами, чтобы ослабить душевное напряжение и дать сердцу долгожданный покой...
   Его назвали Хальвданом в честь предков отца - данов, вот так он стал Полуданом, т. е. даном наполовину. Чёрным прозвали за цвет волос, очень красивых, таких же смоляных и блестящих как крыло ворона.
   В 821 г., когда Хальвдану исполнился один год, погиб его отец Гудрёд Охотник конунг всего Вестфольда, злые языки поговаривали, что он был убит по приказу матери Хальвдана, Асы, подославшей убийц отомстить Гудрёду за насильственный брак с ним и увоз из родных мест. Но Хальвдан и сейчас не верил в это. До сих пор он не видел никакой выгоды для матери после этого убийства. Аса же, мать Хальвдана, говорила о заговоре со стороны родственников мужа, жаждавших приобрести земли Гудрёда и до этого предпринимавших неоднократные попытки добиться своего, сначала уговорами, ну а потом и убийством. Она говорила Хальвдану, что они больше не могут оставаться здесь, в опасном для обоих Вестфольде, что им угрожает такая же смерть и по той же причине. И не медля, уехала с ним в Агдир во владения своего отца, откуда Гудрёд увез её после свадьбы.
   В Вестфольде в то время остался править Олав Гудрёдссон, сын Гудрёда от первого брака и единокровный брат Хальвдана. По возвращении, Аса стала хозяйкой во владениях, которые раньше принадлежали ее отцу, Харальду Рыжебородому, конунгу всего Агдира. Хальвдан был мал и слаб, поэтому вынужден был подчиняться матери, но он помнил своё поспешное бегство из владений отца, он помнил о его, хоть и непонятной, но реальной смерти, об его убийстве, в котором Олав Гудрёдссон, возможно, сыграл не последнюю роль, став теперь, когда Хальвдан покинул его, единоличным правителем всего Вестфольда. Мать же Хальвдана, Аса, больше никогда не вышла замуж, храня верность погибшему мужу, и тем самым доказывая свою непричастность к его смерти. И чем старше становился сам Хальвдан, тем сильнее было желание найти её виновников и отомстить. Воспитателем Хальвдана был ближник матери Эльвир Умный, опытный воин и мудрый наставник.
   В десять лет Хальвдан Чёрный уже хорошо управлялся со своим 'детским' мечом и метко стрелял из лука, а тяжёлый боевой щит мог держать часами, закрепив его ремешком на левой руке. Ему было восемнадцать лет, когда мать умерла от болезни и он начал полновластно править в Агдире. Теперь его судьба полностью была у него в руках. А детским мечтам и планам суждено было осуществиться.
   В наследство от матери ему досталось три драккара, проверенных временем и морем: 'Морской Змей', 'Ледяной Волк', 'Чёрный Дракон', и грид в две сотни конных воинов. Теперь у него было всё и он решил действовать, может быть это была поспешность и воинская неопытность, но решимости было хоть отбавляй. Он отправился в Вестфольд со своим воиском и поделил его с братом Олавом. В Юго-Западном Вестфольде остался править Олав Гудрёдссон, а Восточный (внутренний) остался за ним, Хальвданом Чёрным.
   Детская неприязнь к Олафу, не исчезла с возрастом, а переродилась в недоверие и насторожённость в отношении кровного брата. Хальвдан всё время ждал от него подлого шага или предательства. И Олаф, как более зрелый из братьев, чувствовал эту насторожённость и неприязнь и, поэтому старался реже встречаться с Чёрным, а встречаясь по-необходимости, никогда не заводил задушевных разговоров. Вермаланд и Вингульмёрк в то время ушли из рук братьев. Первый стал платить дань конунгу шведов, а второй был захвачен Альвгейром, который посадил там правителем своего сына Гандальва Альвгейрссона, но Хальвдан отвоевал свою часть отцовского наследства в Вингульмёрке. Затем Хальвдан пошел походом на Раумарики и завоевал эту землю. Слух о его победе дошел до Сигтрюгга, сына конунга Эйстейна. Он поселился тогда в Хейдмёрке, а раньше подчинил себе Раумарики. Сигтрюгг конунг выстипил против Хальвдана Чёрного с большим войском. Произошла жестокая битва, и Хальвдан победил, а воины Сигтрюгга разбежались . Как раз, когда началось это бегство, стрела попала Сигтрюггу под левую лопатку, и он погиб. После этого Хальвдан овладел всем Раумарики. Эйстейном звали и другого сына Эйстейна конунга, брата Сигтрюгга. Он был тогда конунгом в Хейдмёрке. Когда Хальвдан, оставив Вингульмёрк, снова пошел походом в Вестфольд, Эйстейн конунг отправился со своим войском в Раумарики и завоевал эту землю.
   В двадцатилетнем возрасте в душе Хальвдана вспыхнула и стала разгораться неведомое и не испытанное им ранее ощущение внутренней силы, крепкая уверенность в собственной возможности достичь могущества и славы, используя, голову, руки и свои личные качества: въедливость во всём, стремление идти до конца любыми путями, способность терпеливо выжидать удачного момента для задуманного. Теперь он был убеждён, что сможет управлять землями и народами. Характер его изменился. От юношеской порывистости, непоседливости и непосредственности не осталось и следа. Вдумчивость, рациональность, планирование поступков, способность видеть и предсказать событие, а следовательно быть готовым к нему, всё глубже утверждались в его натуре, он становился зрелым мужчиной, умелым правителем и достойным противником своих врагов.
   И вот до Хальвдана Черного дошел слух, что в Раумарики опять идет война. Он собрал войско и пошел походом против Эйстейна, чтобы покончить с ним и освободить эту землю. Они сразились, и Хальвдан победил, а Эйстейн бежал в Хейдмёрк. Тогда Хальвдан пошел со своим войском в Хейдмёрк в погоню за Эйстейном. Они снова сразились, и Хальвдан победил, а Эйстейн бежал на север в Долины к Гудбранду херсиру. Там он набрал новое войско и зимой отправился в Хейдмёрк. Они сошлись с Хальвданом Черным на большом острове, что в середине озера Мьёрс. Произошла битва, и с обеих сторон погибло много народу, но Хальвдан Чёрный победил. В битве пал сын Гудбранда, Гутхорм, который был самым многообещающим человеком в Упплёнде и последней надежой Гудбранда. Эйстейн вынужден был бежать еще дальше на север в Долины. Оттуда он послал Халльварда Плута, своего родича, к Хальвдану Чёрному, чтобы тот попытался договориться о мире с ним,что Халльварду Плуту успешно удалось - мир между ними наступил. И, поскольку, Эйстейн и Хальвдан были родня, Чёрный отдал Эйстейну половину Хейдмёрка, которым его родичи раньше владели. А Хальвдан подчинил себе Тотн, местность, которая называется Ланд, а также Хадаланд. И вот теперь Хальвдан Чёрный мог почувствовать себя великим конунгом Северного Пути.
   Зимой 841 г. Хальвдан Черный женился на Рагнхильд, дочери Харальда Золотая Борода. Золотая Борода был конунгом в Согне. Здесь у Хальвдана родился первый сын, которому Харальд конунг дал свое имя. Мальчик рос в Согне у своего деда. Золотая Борода не имел своих сыновей, и когда он состарился и отошёл от правления Согном, то уступил власть своему внуку Харальду сыну Хальвдана и провозгласил его конунгом Согна. Вскоре после этого в 851г. Харальд Золотая Борода умер. И с его смертью боги перестали хранить этот род. Через шесть лун в лютую зиму умерла от моровой горячки его дочь, Рагнхильд. Харальд молодой конунг Согна, так же заболел в ту зиму и горячка трепала его до весны. А весной умер и он. Ему было только десять лет. Когда Хальвдан Черный узнал о его смерти, он пошел с большим войском в поход на север в Согн. Его там хорошо приняли. Он заявил, что имеет полное право на власть и наследство своего сына и не встретил сопротивления. Люди его сына были рады его приходу и были готовы встать под крепкую рука отца своего умершего конунга. Так Хальвдан Чёрный стал владельцем Согна. А Согн теперь стал его землёй. Ближе к лету к нему приехал ярл Атли Тощий из Гаулара. Он был другом Чёрного и Хальвдан поручил ему вершить суд в Согне, собирать дань, т. е. быть его наместником здесь. Затем конунг вернулся к себе в Упплёнд и пробыл там до нынешней осени.
   Воспоминания... Воспоминания ослабляют, но не отнимают волю, если конечно она есть. А воли и настойчивости Чёрного хватило бы на пятерых. Так сидел он и глядел на огонь, а видел будущие схватки с врагом, сбор войска, подготовку будущей войны с Вингульмёрком, мысленно подбирал и собирал союзников, оснащал новые драккары, ведь весной всё равно нужно сходить в вик - война требует средств. До весны не так много времени осталось, а так много нужно ещё сделать.
   Было тихо в его длинном и широком доме под основательной крышей, подновленной этим летом, только огонь потрескивал в очаге, да похрапывали в дальнем углу хускарлы, старшая гридь и хольды. А он всё не мог уснуть. К этой осени столько земель оказалось под его рукой, что он вправе был считать себя хозяином почти всего Северного Пути. Но он был глубоко практичным человеком и слово 'почти' не нравилось ему, прежде всего своей неопределённостью. Очень не хватало Эльвира Умного, в споре или обсуждении с ним рождались многие важные решения. И ещё его беспокоила судьба дочери. Фрейдис выросла и пора было думать о её замужестве, но подходящего для неё человека он ещё не нашёл. Да и нужно ли было с этим спешить? Брак не война, здесь время и выбор имеют другую цену.
   С женщинами у Чёрного всегда складывались непростые отношения, да и женщины эти были далеко не простыми, и добиваться и завоёвывать их расположение приходилось всегда с большими душевными затратами, но они были необходимы, т.к. эти браки прежде всего имели политическую подоплёку и, как лидер, Чёрный приобретал не только известность, но и дополнительные возможности, отцы его жён были людьми легендарными: Харальд Золотая Борода и Сигурд Олень, скальды по всему Северу слагали и пели саги о них. Матерью Фрейдис была Рагнхильд вторая жена Хальвдана, дочь Сигурда Оленя. Сигурд Олень был конунгом в Хрингарики. По словам знавших его, он был на много сильнее и проворнее других людей. Внешне он был также очень красив. Его отцом был Хельги Смелый, а матерью - Аслауг, дочь Сигурда Змей в Глазу, сына Рагнара Кожаные Штаны. Сигурду было двенадцать лет, когда он победил в единоборстве берсерка Хильдибранда с его одиннадцатью товарищами. Он совершил много героических подвигов, сказания о которых были известны, даже простым людям. У Сигурда было двое детей. Его дочь звали Рагнхильд. Она была очень достойная женщина. Ей было тогда двадцать лет. Ее брата звали Гутхорм. Он был еще подростком, задумчивым отроком со слабым здоровьем.
   Сигурд часто ездил один по дремучих лесам. Он охотился на крупных зверей, которые были опасны для обычных людей, и с большим рвением занимался такой охотой. Однажды он поехал в лес один, долго плутал и выехал наконец на какую-то прогалину недалеко от Хадаланда. Тут ему повстречался берсерк Хаки с тридцатью отчаянными людьми, отменными воинами, поговаривали что и они были берсерками. Они оскорбили Сигурда и он принял бой, один со всеми. Сигурд Олень пал с шестью ранами, но и двенадцать людей Хаки были убиты, а сам он потерял руку и получил еще три другие раны от меча и копья Сигурда. После этого Хаки со своими оставшимися людьми поехал в усадьбу Сигурда, похитил его дочь Рагнхильд и её брата Гутхорма, а так же захватил много добра и сокровищ, которые увёз в Хадаланд. Там у него была большая усадьба на берегу озера Рёнд. Он велел готовить пир и собирался справить свадьбу с Рагнхильд, но пир откладывался, потому что его раны не заживали. Хаки пролежал, страдая от ран, всю осень и начало зимы. В то время когда Хальвдан Чёрный справлял Йоль в Хейдмёрке, до него дошел слух о том, что произошло. Однажды рано утром, когда конунга одевали, он позвал к себе Харека Волка и сказал, что тот должен поехать в Хадаланд.
   -Делай, что хочешь и как можешь, но привези мне Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, она будет моей женой, я так решил, - уверенно сказал он.
   Харек снарядился в поход с сотней людей и еще до рассвета перебрался через озеро и подошел к усадьбе Хаки. Они заняли все выходы из дома, где спали люди Хаки. Затем они подобрались к покою, где спал сам Хаки, вломились в него, похитили Рагнхильд и ее брата Гутхорма и захватили все добро, что там было, а дом, в котором спали люди Хаки, они сожгли вместе со всеми спящими. Они посадили Рагнхильд и ее брата в роскошную повозку с шатром и спустились на лед. Хаки встал и некоторое время следовал за ними. Но спустившись на лед озера, понял что он не догонит беглецов, тогда он воткнул рукоятку меча в лёд и навалился на острие. Меч пронзил его насквозь, и Хаки тут же умер. Он не пожелал жить опозоренным, знал что не сможет. Его похоронили там же, в кургане на берегу озера Рёнд. Но видимо Хаки был так дорог Одину, что тот проклял место гибели своего "верного сына" и завещал водам озера забрать жизнь основного виновника смерти берсерка..."А ведь, проклятия Асов сбываются всегда..." - часто в последнее время стал подумывать Чёрный.
   Тогда же, когда это случилось с Хаки берсерком, Хальвдан с нетерпением ждал Харека Волка и его людей, большое дело было задумано и он от напряжения не спал , не ел и вот наконец увидел, что по льду озера движется отряд - Чёрный всегда был зорок. Он увидел повозку с шатром и понял, что Харек и его люди выполнили поручение. Он велел ставить столы и разослал людей по всей округе, и пригласил к себе многих. В тот же день был справлен роскошный пир, и на этом пиру Хальвдан конунг сыграл свадьбу с Рагнхильд, и с этих пор она стала привить вместе с ним. Мать Рагнхильд, Тюррни, была дочерью Клакк-Харальда, конунга в Ютланде, и сестрой Тюры Спасительницы Дании, жены Горма Старого, конунга датчан, который правил Датской Державой в то время. Рагнхильд снились вещие сны, ибо она была женщиной мудрой.
   Так за думами и сомнениями пролетела ночь, забрезжило утро. И с первыми лучами солнца душа наконец обрела покой, а Хальфдан Чёрный - душевное равновесие. Дом проснулся. В дальней половине послышались шорохи одежды, стук обуви, это слуги одевались и готовились к своей нескончаемой работе, начинающейся ранним утром и заканчивающейся ближе к ночи: разведение огня, повседневная уборка, приготовление пищи и накрывание стола, работа на конюшне, обихаживание скота, прислуживание своим хозяевам, просыпающимся вместе с ними, исполнение их поручений. Слуги должны просыпаться раньше, чтобы всегда быть готовыми услужить своему хозяину и обеспечить его заботой и комфортом. Дом начинал жить. И скоро он наполнится гомоном голосов и суетой его жителей. За слугами вставали гридни конунга, они группами выходили на двор и фыркая, обливались водой, умывались и начинали разминку, застоявшихся за ночь тел, готовые к поглощению завтрака и пополнению мышечных сил. С приходом утра для жителей усадьбы начиналась повседневная жизнь: воинские тренировки и обучение, ремонт судов, разговоры и обсуждения, подготовка к строительству каменного здания - нового дома для конунга. У каждого было своё место в этой суете и своя работа. Размеренно и неизменно начинался и заканчивался день скандинава. Рагнхильд и Фрейдис ещё не появились, они находились в своих покоях, одевались и давали распоряжения своим слугам.
   - Хальвдан конунг! Разреши оповестить тебя, - это появился, в гордом почтении склонив голову, ближник Хальвдана ярл Игге Хитрый. - У входа в гавань стоят два драккара, не наши, но мачтах у них белые щиты. Они пришли с рассветом и просигналили просьбу о высадке, я разрешил пройти в гавань одной лодке с четырьмя людьми. Времена сейчас опасные, да и кто они и с чем пришли мы не знаем, а по сему нужно быть готовыми ко всему. Харек Волк уже собирает и вооружает людей. В гавань так просто мы чужаков не пустим. Как только я всё узнаю подробней, тут же сообщу тебе, конунг. Думаю, нужно готовится к худшему, к нападению.
   Игге звался Хитрым не потому, что он был изворотлив или лжив, а потому что всё в своей жизни просчитывал наперёд, всегда и от всех, ожидая предательства или обмана. Он старался увидеть, понять и раскрыть любую угрозу, любой подвох заранее и , как залог безболезненного избавления от очередной напасти, принять соответствующие меры, потому то и не попадал в капканы, расставленные другими. Хальвдан верил ему, доверял многое на этом сложном этапе политической и вооружённой борьбы за власть над Северным Путём, ибо Игге был лучшим разведчиком и дипломатом среди всех людей Хальвдана конунга. И выглядел он соответственно, отведённой ему роли: среднего роста, но когда он расправлял плечи и смотрел собеседнику в глаза, выглядел на много выше и представительней, лицо его, казалось, не имело возраста - видно было, что он не молод, но вряд ли кто-то решился бы определить, сколько ему зим. Правильные, жёсткие черты, жгучая чернота бровей и ресниц рядом с серебристо-пепельным цветом волос, взгляд ясный, почти юношеский, подчёркнутый серым цветом внимательных глаз. Лёгкие морщины не портили лица, лишь очерчивали глаза великолепным и сложным узором, говоря не о старости, а о многих пережитых и переживаемых страстях. Морщин было много, но и они не выдавали Игге - ему могло быть и тридцать и сорок лет, а может быть и больше, но жил он вне своего возраста, порой даже не вспоминая о нём, чтобы тот ему не мешал. Одет он был невзрачно, но дорого: длинная рубаха серого, неброского цвета, но из тончайшей, искусно выделанной шерсти, шитая серебряной нитью по вороту и рукавам, обычный, средней ширины кожаный пояс, но с золотыми вставками в виде фигурок животных, облегающие кожаные штаны, того же цвета, что и рубаха. Наряд завершали мягкие кожаные сапоги с ремешками на голенищах и простой плащ из оленей шкуры. Его шапка внушительных размеров была из меха бобра.
   В засаду же Хальвдан попал, когда оставил Игге дома и кто знает, был бы вообще тот бой, и чем бы он закончился, если бы Игге был рядом. Высшая степень доверия Хальвдана выражалась в том, что он сделал Игге Хитрого носителем своего голоса. 'Сейчас я говорю голосом конунга Хальвдана Чёрного!' - мог произнести Игге в трудную минуту или, когда аргументов в споре больше не оставалось, тогда его с почтением слушали, внимали советам и просьбам, ведь он говорил от лица самого конунга Хальвдана Чёрного.
   Слуга принёс серебряный тазик с водой и конунг умылся, потом слуга помог ему одеться. А умывшись и походив по своему покою широкими шагами, Хальвдан почувствовал бодрость и аппетит и приказал принести завтрак, с которым слуги не замедлили появиться. Вкусно парили куски печёной на огне трески, лежащие на изукрашенном деревянном подносе, янтарно блестел сыр, а свежий хлеб пах, так умопомрачительно, что за короткое время Хальвдан уничтожил всё это, запивая франкским вином. Он очень любил треску и сыр, считая их самой здоровой и вкусной пищей, но и мяса не гнушался. Почувствовав приток сил после завтрака, конунг вышел во двор, подышать морозным утренним воздухом и осмотреться, прикинуть план дел на текущий день. Вокруг суетились люди: одни несли сено и теплую воду в конюшню и хлев, откуда уже слышалось поторапливающее блеяние, мычание, ржание и хрюканье, другие рубили дрова, треть чистили дичь и рыбу, разделывали мясо. Гридни собравшись на утреннюю тренировку, разбирали оружие: короткие и длинные копья, мечи, щиты, колчаны со стрелами, натягивали тетивы на ложа луков. Ветераны стояли отдельной группой и что-то друг другу доказывали. Хольды Хальвдана конунга, Стиг Харальдссон, отцом которого считали Харальда Вестника из Согна, Бьёрн Асгейрссон, сын Асгейра Пытливого из Хрингарики, Сван Ормульфссон, сын Ормульфа Белоголового из Хадаланда, что в Упплёнде были с конунгом во всех его битвах, они были из тех немногих, кто спасся из засады в Вингульмёрке и вернулся сюда вместе с Хальвданом Чёрным. Они поклонились, проходящему мимо конунгу почтительными кивками головы, и прекратили спорить, а далее, взяв секиры отошли на десять шагов в сторону от всех тренирующихся. Хальвдана потянуло к воде и он неторопливо пошёл в сторону пристани. На полпути его настиг Игге Хитрый и Чёрный остановился.
   - Хальвдан конунг, у меня важные, но хорошие новости. Я встретился с приплывшими к нам людьми и узнал цель их прибытия. Они не враги. Да и вести, которые они принесли, очень важны для тебя. Это ярл Фредрик Неугомонный из Восточного Вестфольда владетель Нордберга. Его одаль сожгли свеи, нанятые нашими врагами, и убили всех, кто там был. Сам же Неугомонный в это время уходил в Унгерфьорд, что в Альвхейме, на осенний торг. И ещё, он хочет говорить с тобой лично, хочет донести до тебя тайную весть, - проговорил Игге Хитрый.
   - Почему его прозвали Неугомонным?- спросил конунг.
   - Всё потому что, в этом внуке вестфольдского ярла Хаки Красного Щита, служившего верно ещё твоему деду, бурлит жажда неспокойной жизни, и он всегда чем-то занят: кого-то судит, кого-то защищает, что-то строит, где-то торгует, и всегда всё доводит до конца. Когда убили его отца, Снорри Шестипалого, прозванного так за то, что на левой ноге у него было шесть пальцев, он не спал и не ел седмицу, даже его воины начали падать от усталости, а он выстоял, нашёл убийцу и покарал его. Им оказался трэлль, бежавший накануне. Он - знатный воин и достойный хозяин своей земли. И у него хорошая и верная дружина. Он теперь имеет два надёжных, не потрёпанных временем и морем, драккара, - ответил Игге.
   -Хорошо, я возвращаюсь в свои покои, а ты приведи их туда, Игге ярл, -закончил разговор Хальвдан Чёрный.
  _____________
  Ближник(ближники) - представитель ближнего круга, имеющий влияние на будущее, человека приблизившего его. Близкий по духу и убеждениям человек, даже не будучи прямым родственником, бескорыстно помогающий и разделяющий судьбу своего подопечного. В остальном же - термин средневекового юридического языка, равнозначащий нынешним родственным понятиям - родственник, свойственник, родович и т. д., обозначающими, в конечном итоге, родственные связи и родовую зависимость.
  Атли Тощий - наследный ярл, наместник Хальвдана Чёрного в Согне, владелец земель в Гауларе. Харальд Золотая Борода конунг Согна был женат на Сёльвёр, дочери ярла Хундольва, сестре ярла Атли Тощего. Ярл Атли Тощий по прозвищу Гауларец имел трёх сыновей, названных им Хастейном, Херстейном и Хольмстейном. Соратник и активный помощник конунга Хальвдана Чёрного в объединении Северного Пути, представитель ближнего круга этого конунга.
  Гаулар (Гаулардаль) - область средневекового Согна, находившаяся на его северо-западе. Сейчас часть фюлька Согн-ог-Фьюране в Вестланне (современная Западная Норвегия).
   Ютланд(Ютландия) - в средние века страна ютов, полуостров в тогдашней Европе, разделявший Балтийское (Восточное) и Северное моря. Сейчас северная часть полуострова (более 2/3) принадлежит Дании, южная - Германии (земля Шлезвиг - Гольштейн). Датская часть в средние века была доминирующей по влиянию и языку.
  Берсерк (берсерки) - в древнегерманском и древнескандинавском обществе воин (воины), посвятивший себя богу войны, Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в повышенное агрессивное состояние ( информация об употреблении данными воинами галлюциногенов для приведения себя в воинское буйство, очевидно, была реальной), в сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией и нечувствительностью к боли. В более узком и конкретном понимании для тогдашних скандинавов - 'певец пролитой крови', 'неистовый сын Одина', 'голая смерть', 'медвежья ярость'. В письменных источниках берсерки впервые упомянуты скальдом Торбьёрном Хорнклови, героем нашего дальнейшего повествования, в песне о победе Харальда I Прекрасноволосого, сына Хальвдана Чёрного, в битве при Хавсфьорде, которая произошла предположительно в 872 г. В этот период времени берсерки шли в бой группами, обнажённые по пояс, скованные прочной цепью, вооружённые двуручными секирами. В повседневной же жизни (вне битвы) берсерк отличался от других воинов только наличием соответствующих татуировок на теле в виде головы волка, медведя, змея. По сути, берсерк - "монах" Одина, презревающий всякое женское начало (даже если речь идёт о чувствах или добыче), а тем более какие-либо "трофеи", кроме крови врага и его оружия. Берсерк, имея короткую жизнь и совершенно конкретную судьбу, никогда не имел семьи или серьёзных отношений с целью её образования. Главной целью данного воина была "смерть во славу Одина", а не жизнь во славу какой-либо семьи. Берсерки, как правило, были закоренелыми одиночками и не обременяли себя родственными связями.
  Озеро Рёнд - это озеро располагалось в пределах средневекового Упплёнда, в той его части, которая называлась Хадаландом, и являлось его самым большим пресноводным образованием. Сейчас оно называется Раннсфьорден и находится в фюльке Оппланн в Эстланде (современная Восточная Норвегия) в границах муниципальных образований Гран, Евнакер. Площадь озера 138 км². Находится на высоте 135 м над уровнем моря. Объем воды озера оценивается примерно в 7 км. В историческом плане оно действительно стало причиной гибели конунга Хальвдана Чёрного.
  
  Глава 12
  Осень 855 г. Агдир.Усадьба "Каменный двор". Ярл Фредрик Неугомонный и Хальвдан конунг. Первая встреча.
  
  Ярл Фредрик Неугомонный, Арн Длинная Шея, Ивар Толстокожий, Вигмар Сноррельсон, в сопровождении Игге Хитрого, медленно шли в сторону дома Хальвдана конунга. Медленно, потому что им было интересно всё вокруг: и сами люди, и их одежда, и большое количество слуг и рабов, и строящийся каменный дом, обещающий быть исполинским, и воинская тренировка на площадке рядом с частоколом. И сам сегодняшний дом конунга... Огромный, высотой в три человеческих роста, широкий, с дверями, завешанными звериными шкурами, из дымохода которого струился весёлый дымок, с большой и основательной крышей, засыпанной землёй. В таком доме никогда не замёрзнешь и в нём не страшен ни снег, ни дождь. А двор здешней усадьбы конунга был в несколько раз больше, чем в Нордберге (хотя и там двор был не маленьким) и отделан он был гладким камнем. Площадь для сбора подданных и игрищ была внушительных размеров и тоже отделана камнем. За что агдирская усадьба Хальвдана конунга и звалась "Каменный двор". Как-то неуютно почувствовал себя Фредрик в своём простом потёртом плаще из шкуры медведя и не новой рубахе, крашеной когда-то в красный цвет, поношенных кожаных штанах, старых и вытершихся сапогах. На нём было всё то, что осталось со времени плавания в Унгерфьорд, приличная же и новая одежда сгорела в Нордберге. Он смотрел по сторонам и был уверен, что и окружающие смотрят на него оценивающим взглядом. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из них видел в нём нищего просителя или очередного нахлебника.
   Отодвинув в сторону звериную шкуру, прикрывающую дверь, они попали в пиршественный покой. В углу был огромный очаг, на котором можно было жарить целые туши, поворачивая их на вертеле, и в нём горел большой и сильный огонь, обогревая и освещая помещение. Высокие столбы по углам поддерживали крышу. По бокам вдоль стен стояли два длинных стола, шагов двадцать в длину каждый. И два поменьше: один почти в центре, второй слева, за ним виднелись деревянные фигуры богов. Вдоль столов тянулись лавки такой же длины. По стенам, на вбитых подставках, стояли факела, заправленные бараньим жиром светильники и заморские диковинки - восковые свечи, все они вкупе давали достаточно света для того, чтобы всё вокруг было видно отчётливо и без напряжения глаз.
   За центральным столом на высоком и изукрашенном искусной резьбой стуле, сидел человек средних лет, черноголовый, высокого роста, склонный к полноте, но с сохранившейся талией, с прекрасно развитыми плечами, мускулистыми руками - любой воин, годами упражнявшийся в битвах, позавидовал бы такой фигуре, как нельзя лучше пригодной к сражениям. Лицо его можно было назвать красивым : правильный, чуть вытянутый овал, мощный лоб, высоту которого мешали оценивать густые волны чёрных волос, копной окружавших голову и стянутых в длинный хвост на затылке. Черты его лица были крупными, немного резкими, но гармоничными.Большие глаза , даже при свете факелов, были ярко-голубого цвета, но взор их был холоден и, казалось, способен проникнуть внутрь любого человека. Эту своеобразную красоту и внушительность дополняла чёрная кайма бороды, не скрывавшей, а наоборот подчёркивавшей мужественные очертания крупного подбородка. Одет он был в рубаху из тонкой зеленой кожи, шитую золотой нитью по вороту и рукавам, на шее, отражая языки пламени очага и факелов, играла и светилась толстая золотая цепь. На запястьях горели мягким золотым огнём массивные браслеты. На пальцах рук выделялись блеском камней кольца и перстни, а с плеч свешивался плащ из волчьих шкур. На талии был затянут кожаный, теснённый сложным рисунком, широкий пояс с крупными золотыми бляшками, украшенными чеканным узором из фигур людей и зверей. Взгляд его был умным и проникновенным, а поза слегка расслабленной. Всем своим видом он внушал доверие, уважение и надёжность, как будто говорил без слов "вам здесь нечего бояться, а я вас тем более не боюсь". И это был сам конунг Хальвдан Чёрный, властелин Северного Пути, отец такого же прекрасноволосого сына, которого он назвал Харальдом.
   Подданные попроще Хальфдана любили. Народная молва гласила, что он принес стране фьордов небывалое плодородие. И верно... С того времени, как Хальфдан начал править самостоятельно, на подвластных ему землях не случалось неурожая или голода. Конунг Хальвдан был человек умный, правдивый и справедливый. Он вводил законы, соблюдал их сам и заставлял других соблюдать их, так что никто не мог пойти против таких законов. Он сам устанавливал размеры виры в соответствии с происхождением и достоинством каждого просителя. И ещё он хорошо разбирался в людях и сплотил вокруг себя верных и надёжных соратников, не способных на вероломство или предательство. Вот таким был человек, сидящий сейчас перед Фредриком Неугомонным. Слева от него примостился Игге Хитрый, он тоже молчал. И вот, когда время взаимного изучения глазами вышло, Неугомонный заговорил:
   - Великий конунг Северного Пути Хальвдан,сын Гудрёда Охотника! Ярл Фредрик Неугомонный, сын Снорри Шестипалого из Восточного Вестфольда, владетель одаля Нордберг приветствует тебя и желает здравствовать тебе, твоей семье и твоим воинам долгие времена! И пусть светлые боги всегда чтят своим вниманием тебя и твою семью, Хальвдан конунг.
   - Приветствую и я тебя, ярл Фредрик Неугомонный из Вестфольда, родины моего погибшего отца, жителей которой я называю вестфольдцами. Я очень хорошо знаю эту землю и очень люблю. И всегда готов её защитить, если в том возникнет нужда, потому что сам себя считаю вестфольдингом, наследным господином Вестфольда. Сейчас там, на полуденной стороне Вестфольде, правит мой брат Олав. И если у тебя что-то стряслось, ты ведь мог обратиться к нему, не проделывая сюда долгий путь по жестокому на шторма осеннему морю. Так что же привело тебя ко мне, ярл?
   - Меня привела сюда беда, Хальвдан конунг. Теперь, я уверен, что это наша общая печаль. Гандальв Альвгейрссон и его сыновья, твои враги из Вингульмёрка, наняли свейских морских разбойников сжечь мой Нордберг и убить там всех людей. Они искали у нас человека, жизнь которого связана с огнём и железом - кузнеца ли, воина ли, мне то не ведомо. От жрецов Одина Гандальв узнал, что этот человек поможет тебе победить и вернуть Вингульмёрк. В живых остались только мы, потому что уничтожили грабителей сами и захватили их драккар. У меня было два свидетеля сговора между свейскими викингами и посыльным от Гандальва, но один, Бьярни Тугодум, умер от ран, а второй, Свен Хогспьёт, после рассказа об этом предательстве, он тоже был смертельно ранен в битве с нами. Поэтому представить тебе свидетелей я не могу. Мой дом сожгли, скот уничтожили, людей перебили и теперь до будущей весны мне в Нордберге нет жизни, там только выжженная земля осталась. И вот я и моя дружина решили послужить тебе, великий конунг. Решили просить приютить нас до весны, а затем пойти с тобой в поход на Вингульмёрк, чтобы отомстить общим врагам, совместно уничтожить их, воздать за зло, которое они нам причинили. И ещё, мы не стали обращаться к твоему брату Олафу, потому что велика вероятность его участия в этом сговоре... Не могли свеи, вот так просто и беспрепятственно, прийти на земли наши для того, чтобы жечь и грабить, без его, Олафа, на то согласия, ведь сколько я жил в Вестфольде, таких нападений не было никогда.
   -В окружении Олафа, твоего брата, Хальвдан конунг, две луны назад появились люди из Вингульмёрка, представлявшиеся торговцами, теперь понятно, чем они там торговали, - это в разговор вступил Игге Хитрый.
   - Я ведь говорил, рано или поздно, но Гандальвссоны купят Олава лестью или серебром, сладкоречивыми обещаниями любой помощи для его единовластного правления в Вестфольде, или другими заманчивыми посулами. Но все их действия всегда будет направлены на твоё устранение и гибель. После засады, когда ты остался жив, они решили действовать через Олафа и свейских викингов. Только в этот раз пострадали невинные люди, земляки твоего погибшего отца. Так Игге ярл закончил свою речь .
   - Сколько воинов у тебя сейчас, Фредрик ярл? - спросил Харальд конунг.
   -Теперь пять десятков, великий конунг. Много новобранцев, требующих обучения и нуждающихся в хорошей воинской подготовке, - ответил Неугомонный.
   -Я поселю твоих воинов на хуторе рядом со своей усадьбой. Я дам тебе человека, с которым ты проедешь по окрестным деревням, наберёшь ещё пять десятков новобранцев и обучишь их воинскому умению к весне. Если тебе это удастся, я сделаю тебя своим хёвдингом, ярл Фредрик Неугомонный. А за верную службу я помогу тебе отстроить Нордберг снова. И не из дерева, а из камня. Камень не горит. Думаю, ты видел строительство моего нового дома, он тоже теперь не сгорит. Что до Гандальва и его сыновей, то я думаю, что до следующей осени, ты сможешь отомстить им сполна. Как только наступит весна, мы вернёмся в Упплёнд и Вестфольд. Твоим драккарам мы тоже найдём применение - к лету они нам очень понадобятся. Да, и ещё... Постарайся найти того человека, что искали и не нашли свеи, из-за которого ты столько претерпел. Что-то мне подсказывает, что он жив и может быть сейчас находится среди твоих людей. Присмотрись... А может быть, ты сам и есть этот неугомонный творец огня и мастер стали? Прости, это я так шучу. Хотя я бы был рад, если бы им оказался именно ты, ярл Фредрик Неугомонный! - продолжал свою речь Хальвдан Чёрный, лукаво улыбаясь.
   - Я исполню все твои поручения, великий конунг. И ты не пожалеешь, что приютил меня и мой хирд. А постараюсь быть достойным своего земляка, твоего отца,- произнёс Фредрик уверенно.
   - Хорошо, я запомню всё, что ты сказал. И если ты исполнишь свои обещания, то тоже не пожалеешь, что пришёл ко мне. Игге ярл, пусть вестфольдцы высаживаются на нашей пристани, приведи их на двор и распорядись накормить, а к полудню отведи гостей на хутор зажиточного бонда Свана Атлисона, пусть располагаются, обустраиваются и отдыхают. А тебя, ярл Фредрик, и твоих ближних людей сегодня вечером я приглашаю на пир в честь вашего прибытия, теперь ты мой гость и гость желанный, ведь я тоже родился в Вестфольде и очень рад буду угостить земляков, - закончил свою речь Хальвдан конунг.
   Неугомонный ещё раз поклонился и вышел на улицу в сопровождении Игге Хитрого. За ними безмолвно последовали Ивар, Арн и Вигмар, они были потрясены встречей с Хальвданом конунгом и тем впечатлением, которое он на них произвёл, им не терпелось поговорить об этом, но сейчас было не время и не место. Игге ярл проводил их до самой пристани.
   -Жду вас во дворе, вестфольдцы. Выгружайтесь, собирайте своё имущество, думаю, для этого остатка утра вам хватит. А у меня ещё дела, так что я возвращаюсь и пошлю сюда телеги для перевозки вашего добра, - произнёс Хитрый и развернувшись, неспешно пошёл назад к воротам усадьбы. Не успел он отойти на пятьдесят шагов, а друзья Неугомонного уже пустились в обсуждение.
   - Вигмар! Ты видел его глаза, они меня чуть ли не до хребта достали, а я как окаменел, даже двинутся не мог. А пояс, какой на нём был пояс! Как у короля франков, такой видный и богатый. Я такого никогда прежде не видел! - восхищённо тараторил Ивар Толстокожий.
   - Ивар, ты как ворона, на блеск падок. Я же смотрел и слушал. Не часто можно, вот так вплотную, увидеть хозяина всего Северного Пути. Услышать его голос, коснуться его мудрости... Он задумал великое дело. И к лету, я думаю, мы все отправимся в поход на Вингульмёрк. А сейчас он уже готовится. И ярла нашего к себе взял не просто так из жалости, а, как будущего малого воеводу. Да ещё и хёвдингом своим сделать обещал, значит большая сила соберётся. А большая сила всегда для большой битвы, - ответил рассудительный Вигмар Сноррельсон.
   - Ну, насмотреться на великого конунга и наслушаться его мудрых речей, у вас ещё будет время, как- никак мы здесь до весны будем. А я вот думаю, что всем нам придётся изрядно потрудиться. Из ветеранов нас осталось шестеро, мы и ирландцы, а новобранцев будет пруд пруди. И если вы, парни, не хотите сложить свои буйные головы в первой же схватке, то придётся попотеть, наставляя их на путь воинский. А, что до богатств Хальвдана конунга, то он ведь воюет с восемнадцати лет, в вики ходил несчётно раз, а где набег, там и добыча, - высказался Арн Длинная Шея.
   - Я согласен со всем, что вы сейчас сказали, мои лучшие воины, - вступил в разговор Фредрик Неугомонный.
   - Но меня, прежде всего, интересовало решение конунгом нашей будущей судьбы. И я рад, что нам не отказали в приюте. Мы теперь не будем бездомными и безродными прихлебателями. Ещё я рад возможности отомстить за Нордберг и, что Хальвдан конунг нам эту возможность предоставит. Но, одно дело бить морских разбойников, а другое, более сложное и тяжелое - целое войско Гандальвссонов. Эта будет настоящая битва, к которой ни один из нас сейчас не готов. И ещё, я опасаюсь за наших ирландцев... - при дворе великого конунга очень не любят выходцев из этой страны, потому что Хальвдан конунг не всегда привозил добычу с берегов Ирландии, чаще , всё же, тела своих погибших воинов. Но не будем вешать носа и все вместе будем присматривать за нашими ирландцами, я не хочу чтобы они попали в какую-нибудь лихую историю. Хоть мы здесь и в гостях, но обиды не стоит спускать нигде и никому.
   Троица молча обдумывала услышанное, ведь теперь каждый из них понял и осознал меру своей личной ответственности за результат предстоящего дела.
   - Фредрик ярл!Парни! - эхом с воды донёсся взволнованный голос Фогги Рыжего. - У вас всё хорошо!? Вас не схватили, приняв за викингов!? Мы уже давно поджидаем вашего возвращения, с тех самых пор, как вас увели к конунгу. А вас всё нет и нет... Мы уже хотели двигаться к берегу самостоятельно и идти вам на выручку... У вас всё сладилось с Хальвданом конунгом?
   "Лёгок на помине", про себя подумал Неугомонный и тут же ответил вслух: - Всё в порядке Рыжий, мы все вернулись. Командуй драккарам подойти к конунговой пристани и выгружаться. Тяжёлые вещи пусть складывают на земле отдельно, за ними телеги прибудут. Пусть все спускаются к нам, у нас хорошие новости. Мы остаёмся здесь, а подробности тебе Ивар с Вигмаром расскажут.
   - Эска! Эйрик! Шевелитесь живее, мы причаливаем и выгружаемся! Предай эту весть кормщикам Гуннару Носатому и Калле Бобру, пусть поторапливаются. Теперь здесь будет наш дом. Закончились наши морские мытарства! Все к пристани! - энергично, радостно и чуть шутливо раздавал команды Фогги Рыжий.
   Через полчаса высадка была закончена, а вещи вестфольдцев лежали аккуратными горками на подложенных под них щитах, копья лежали отдельно, а оружие они привычно оставили при себе. День выдался солнечным и не морозным, ветер с моря стих. Поэтому все прибывшие расслабленно стояли, подставив лица осеннему солнцу, и с таким наслаждением дышали потеплевшим воздухом, как будто пили пиво. Люди были спокойны: наконец пришла хоть какая-то определённость, они перестали ощущать себя бездомными скитальцами, и твердость земли под ногами , подкрепляла эту уверенность.
   Игге ярл прислал три больших телеги с возницами-рабами, в которые уместились все вещи прибывших, щиты они расположили сверху, всё ещё находясь под воздействием тревоги от незнакомого места и близости незнакомых людей.
   Возницы вывели телеги на дорогу и двинулись от пристани к воротам усадьбы конунга. Хирд Фредрика Неугомонного шагал за ними нестройной гомонящей колонной, издалека разглядывая владения Хальвдана конунга и живо обсуждая их на ходу. Сам Фредрик и троица его ближников двигались справа от телег, ирландцы слева. У ворот караван встретили охранники и молча пропустили внутрь. Сразу за воротами их уже ожидал Игге Хитрый.
   - Ну что воины вестфольдцы, вот вы и у нового дома. Телеги с вашим имуществом постоят во дворе, а вас всех я приглашаю вкусить пищи с дороги. Разносолов не обещаю, но на добрый кусок горячего мяса с лепёшкой, нежный свежий сыр и кружку пива вы можете рассчитывать. Надеюсь, что всё это подкрепит ваши силы и поднимет настроение.
   И он привёл их в помещение, где дружинники конунга принимали пищу и отдыхали. Сейчас здесь было пусто, вся дружина тренировалась во дворе. Здесь так же стояли длинные столы с длинными скамьями, на стенах горели факела, но на массивных столбах весело трофейное оружие, щиты и луки. Немного времени прошло, а слуги конунга уже вносили зажаренного на вертеле быка, разрезанного на куски в ладонь величиной, и раскладывая на деревянные тарелки, подносили гостям. Сыр лоснился большими головами и испускал пряный дух, который заполнял всё помещение и вызывал жуткий аппетит у трапезничающих. В центр стола поставили целую корзины с вареной репой, а рядом - огромный поднос с нарезанным луком. В завершение всего, слуги внесли четыре огромных стопы свежих, благоухающих печёным тестом, лепёшек и вяленую рыбу.
   - Этот сыр не хуже данского, мне приходилось пробовать продукт данов, но то , что мы едим сейчас, это просто дар богов. Интересно, где это Хальвдан конунг взял таких сыроваров? Или сыр едят здесь, так часто, что он не успевает залёживаться и черстветь?- оценил трапезу Арн Длинная Шея
   - Арни! Ты не сыр нюхай. А присмотрись и принюхайся к пиву. Вот это пойло... Как будто хмель собирали вчера, такое оно ароматное. И крепкое такое, что даже в нос шибает, тёмное, а не пенится. Когда Игге сказал 'всем по кружке', я обиделся, какому норегу кружки хватит. А теперь вижу, что в самый раз, - вмешался в разговор Ивар Толстокожий.
   -Парни! Я согласен - сыр превосходный, пиво - достойное. Трапеза - восхитительно сытная... Только, я привык всегда и везде смотреть по сторонам. Обратите внимание на столы и скамьи. Сколько по-вашему человек здесь трапезничает? Мне кажется, что около двух сотен. Случись что, а нас в четыре раза меньше. Да и на столбах висит оружие такой цены и качества, что я бы никогда не оставил его без присмотра. Вот смотрите, на ближнем столбе висит секира не здешней работы, а меч рядом, так вовсе стоит целое стадо овец, - в раздумье молвил Вигмар Сноррельсон.
   - А я вижу настоящий бриттский лук и полный колчан бронебойных стрел. Этот лук бьёт прицельно на двести шагов, а на триста стрела ещё сохраняет убойную силу... И я бы мог без труда поразить ею мишень на этом расстоянии из такого прекрасного лука, -заметил ирландец Фогги Рыжий.
   - Да, мои хирдманны, всё здесь не так, как у нас в Нордберге. Здесь Агдир... Другие люди и другие нравы, но обычаи и боги у нас одни. Помните об этом... И ещё помните, что сегодня , завтра и далее, мы здесь - гости. Поэтому призываю вас к внимательности и бдительности. Люди, что варят такой сыр и такое пиво, добывают такое оружие в бою, не могут быть простыми и понятными для нас сразу. Их доверие и признательность нужно заслужить. И этой службой мы будем заняты до самой весны. Старайтесь понять хлебосольных хозяев, узнать поближе и поступать так, чтобы не унизить себя и не обидеть их, - закончил обсуждение Фредрик ярл.
   Игге Хитрый заглянул в дружинную трапезную через неполный час. Гости были сыты и отдыхали в расслабленных позах.
   - Ну что, воины, вы готовы двинуться к новому месту жительства? Солнце сейчас в зените, теплеет и дорога будет лёгкой, вам теперь некуда спешить, поэтому за недолгий срок, не успеете ещё и устать, как доберётесь до нужного места, к слову сказать, если бы у вас не было наполненных имуществом телег, то путь занял бы половину этого времени, - произнёс Игге Хитрый, выходя в центр трапезной.
   - Спасибо за приём и трапезу, Игге ярл, - поблагодарил Хитрого Фредрик Неугомонный и в знак благодарности же слегка склонил голову в его сторону. Потом Фредрик вышел из-за стола и возгласил: - Хирдманны и дренги! Выходим во двор к нашим телегам. По дороге к месту движемся свободной колонной, но теперь телеги будут позади. Я буду в голове колонны. Ветераны и ирландцы пойдут по бокам.
   Через шестьдесят ударов сердца они уже стояли во дворе. А ещё через несколько мгновений тронулись, направляясь к воротам Хальвдановой усадьбы. Путь к воротам лежал рядом с тренировочной площадкой, где всё ещё упражнялись воины конунга. Огненно рыжая голова Фогги мелькала в начале походной колонны, рядом с ярлом Фредриком и Арном Длинной Шеей. И вот они поравнялась с тремя хольдами Хальвдана Чёрного, стоявшими в отдалении от основной массы его дружинников, Стигом Харальдссоном, Бьёрном Асгейрссоном, Свеном Ормульфсоном. Глаза хольдов недружелюбно сверлили Фогги Рыжего, руки сжимали секиры, лежащие на их мощных плечах, а губы шептали, что-то недовольно-злобное. До Неугомонного доносились только обрывки этого бормотания: "грязная ирландская свинья...", "убил бы не задумываясь...", "зачем конунгу понадобились эти ободранные ирландские псы...".
   Голова колонны ушла далеко за ворота, а ярл Фредрик всё обдумывал услышанное, по лицам своих ближников пытаясь понять, услышали ли они эти угрозы и оскорбления или нет. Погода действительно была хорошей, солнце стояло в зените, не по-осеннему тёплыми лучами лаская идущих, на голубом небе ни облачка, снег и изморозь растаяли и мутными ручейками стекали по бокам дороги, которая пролегала между холмами, поросшими густым лесом. В почве не было глины и дорога, даже оттаяв, не превратилась в грязное месиво. Провожатый, которого дал Игге Хитрый, многословием не страдал, он молча ехал впереди, показывая дорогу, и тем самым направлял движение колонны.
  _____________
   Хёвдинг - командир боевого отряда, сотник. Обычный хёвдинг, руководивший викингами, мог не иметь благородного происхождения. Командуя боевыми вылазками, он получал распоряжения непосредственно от свободных ярлов, управляющих большими морскими дружинами. Эти хёвдинги жили на средства, добываемые набегами и грабежом. Хёвдинг конунга - лицо, находящееся на воинской службе, человек известного происхождения. Во время боя такой хёвдинг получал конкретные задачи, которые должен был решать со своим отрядом, из уст херсира конунга. Конунг сам содержал хёвдинга и его отряд. В мирное время хёдвинги конунга обеспечивали охрану свободных крестьянских деревень и хуторов, отдалённых хозяйств, за счёт своих отрядов.
   Данский - датский. Датчан в старину называли данами. Слово это происходило от названия самой страны - Данмарк ( "дан" -датчане, "марк" - государство, власть, управление; более старое толкование этого слова - пограничная земля, граница).
   Бриттский - британский. Бритты - название кельтского народа, в описываемый период времени, обитавшего в нынешней Англии.
  
  Глава 13
  Осень 855 г. Агдир. Хутор бонда Свана Атлисона. На новом месте. Хозяева и гости.
  
  Через час, не успев устать в пути, они уже подходили к хутору бонда Свана Атлисона. Проводник за пятьсот шагов до места назначения, резво рванул вперёд.
   - Предупредить хозяина нужно, чтобы встретил вас достойно, - на ходу бросил он через плечо и больше не оборачиваясь, бегом устремился к хутору.
   Даже снаружи хутор казался большим , но только тогда, когда они попали внутрь двора, воочию смогли оценить его истинные размеры: длинный деревянный дом на каменном основании с крыльцом по средине, конюшня на двадцать лошадей, загон для полусотни овец, хлев , где содержались быки и коровы, свинарник, в котором возилась и похрюкивала пара десяток свиней, лодочный сарай с хорошей лодкой и сетями, высокий сарай для сена, постройки для слуг и помещение для рабов, два огромных надела земли - под пашню и овощи. И всё это обслуживали чуть больше двух десятков работников (слуг и рабов). На самом краю двора Свана Атлисона, стоял длинный сарай из свежих толстых брёвен и струганых досок. От этого хозяйственного размаха, у гостей захватило дух, сразу же возникло и крепло дальше чувство уважения и признательности к хозяину. Богат и основателен был бонд Сван Атлисон.
   - Будьте здравы, воины и ты, их предводитель. Доброго вам дня. Я рад иметь такого гостя в своих стенах, а просьба Хальвдана конунга о вашем размещении здесь, почётна, а не обременительна, ведь я живу и тружусь на его земле. И благодарен ему за то, что он даёт мне так жить - жить процветая.
   Произнёс человек, спустившийся с крыльца навстречу прибывшим. Он был ниже среднего роста, полным и розовощёким, круглое лицо его излучало здоровье и радость жизни. А глаза, живые и тёмные-доброжелательность.Он был светловолос, а на шеках его проступали веснушки. Это был хозяин хутора бонд Сван Атлисон. Он был одет в коричневую куртку телячьей кожи, отделанную кожаными же шнурками, широкие льняные штаны зелёного цвета, объёмистое брюшко его поддерживал узкий кожаный пояс продетый в серебряные трубочки, такой величины, что он оставался гибким и выглядел впечатляюще. На голове Атлисона красовалась островерхая суконная шапка, отделанная по краю соболем. Походка Свана была не лебединой (по-норвежски сван - лебедь), а скорее медвежьей.
   - Будь здрав и ты, владетельный бонд Сван Атлисон. И твоя семья. Мы все желаем тебе мира, добра , процветания и благосклонности богов. Меня зовут ярл Фредрик Неугомонный из Восточного Вестфольда и я - владетель одаля Нордберг, точнее был им, пока свейские морские разбойники не сожгли его и не перебили там всех моих людей. Теперь я хочу отомстить. Поэтому я и нахожусь здесь в Агдире и собираюсь служить Хальвдану конунгу, - ответил на приветствие Свана Фредрик Неугомонный.
   -Я знаю о твоей беде, ярл. Ваш проводник успел мне всё рассказать и передал распоряжение Хальвдана конунга, разместить и содержать всех вас здесь до весны и ещё он предупредил, что твоя дружина за это время вырастет вдвое и чтобы я был готов к этому, - успокоил собеседника Сван Атлисон.
   -Видишь то новое строение, что на краю двора, я собирался заняться там обработкой и выделкой кож, но шкуры в этом году были слишком дорогими и я запланировал их покупку следующей осенью, поэтому пока не задействовал это помещение для своих нужд. Оно тёплое и там есть большой очаг. Твои хирдманы и дренги могут разместиться там. Да ещё и место останется.Тебя же и твоих ближних я размещу в своём доме. А теперь прошу тебя, пройти в мои покои, ты же назначь старшего и отправь остальную дружину осваиваться в новом жилище и готовить обед, продуктами я их обеспечу. И ещё. На растоянии шестисот шагов от нового строения есть большой холм, лес на нём я вырубил и использовал для строительства, теперь вы можете там проводить свои воинские тренировки и, если ты не против, то я и мой сын Харальд хотели бы иногда в них участвовать - жизнь сейчас сложная и нужно уметь владеть оружием. В моём арсенале имеется много недорого купленного оружия и девять приличных кольчуг, я их выкупил у наших викингов для перепродажи, но сейчас думаю, что всё это тебе пригодится больше, чем мне.- по-хозяйски рассудительно предложил Сван.
   - Я признателен и благодарен за твои предложения, владетельный бонд Атлисон. Пусть всё будет так, как ты решил. А насчёт тренировок, то я всегда буду рад видеть там тебя с сыном.- ответил Фредрик Неугомонный. И они поднялись по крыльцу в дом, а остальная дружина отправилась в отведённое ей помещение, в след за ними потянулись слуги бонда, нагруженные продуктами для приготовления обеда.
   Дом изнутри выглядел ещё основательней: он был разделён деревянными переборками на ряд помещений -покоев. Восемь толстых столбов поддерживали его крышу.В центральном покое, куда они попали, шагнув через порог, был выложен широкий очаг. На стенах висели охотничьи трофеи хозяина. Пол был посыпан песком, а сейчас был ещё и утеплён слоем свежей соломы, для запаха и тепла ног. Стол был один, но со скамьями по бокам. Несколько табуреток стояло на небольшом от него удалении, на ближнем и дальнем краях. На полках теснилась деревянная и глиняная посуда. В дальнем углу этого покоя, но ближе к очагу, виднелись деревянные фигурки богов, имевшихся в каждом доме, они всегда получали малую толику еды и питья первыми, в знак исключительного уважения к ним и необходимости подобной жертвы.
   -Присаживайся, ярл, вот на эту табуретку во главе стола рядом со мной, а твои ближние и старшие хирдманы пусть располагаются на лавках, сейчас появится моя жена Ингигерд с пивом и лёгкой закуской и по обычаю поднесёт всё это вам сама, - произнёс Сван.
   -Я уже здесь! - это Ингигерд зашла в трапезную в сопровождении слуг. Они несли подносы с копчёной рыбой и тонко нарезаным мясом, хлеб, жбаны с пивом и маленький бочёнок вина. Сван налил вино в два кубка итальянского стекла и один передал жене. Слуги разлили пиво в кружки дружинников.
   -По обычаю предков, Фредрик ярл, позволь поднести тебе кубок вина в знак нашего уважения и расположения. Мы радушно встречаем и угощаем гостей. Пусть боги будут милостивы к тебе и снисходительны к нам. - произнесла Ингигерд приветствие хозяйки дома и передала кубок в руки Неугомонного. Фредрик медленно выпил вино и поставил кубок на стол. Слуга снова наполнил кубки вином, а кружки пивом
   - Благодарим вас хозяева за оказанное нам внимание и вашу заботу. И желаем вам долгие лета и нескончаемую милость богов. - стоя произнёс Фредрик ответный тост.
   Полог двери отодвинулся и в трапезную вошёл молодой человек, примерно двадцати-двадцати пяти лет, выше среднего роста, худощавый. Правильный овал его лица обрамляли волосы серебристо-пепельного цвета, такие же усы и подстриженная на современный манер борода.Черты лица его были мягкими, но не детскими, потому что в синих глазах его плескалась твёрдая уверенность в себе и мужская жёсткость. Движения его были лёгкими и плавными, а поступь безшумной. По ним можно было определить человека, знакомого с воинским ремеслом и охотой. Он тоже был одет в оленью куртку, но без украшений и узкие кожаные штаны серого цвета. Длинная рубаха его была льняной, окрашеной в светло-коричневый цвет.
   - Мой сын Харальд. Он зовётся так же , как и сын конунга, но мой старше.У меня ещё трое сыновей - Ринг, Даг и Гудрёд, но они - торговые люди и сейчас по распоряжению конунга находятся в Упплёнде и Согне, закупают оружие и провиант для его войска. - представил вошедшего бонд Сван.
   - Рад видеть тебя Харальд Сванссон, сын бонда Свана! - приветствовал вошедшего Неугомонный.
   - Приветствую тебя и твоих дружинников, Фредрик ярл!- ответил на его слова Харальд и присел рядом с отцом. Через полчаса напряжение, сопутствующее первому знакомству спало, и участники трапезы неспешно переговариваясь между собой, уже рассказывали о своей родине, делились историями из жизни, обсуждали случившеейся в Нордберге, хвалили хозяйственный талант бонда Свана Атлисона.
   - Сегодня утром я был в усадьбе Хальвдана конунга на приёме, но не видел там его сына. Он здоров? - спросил Фредрик Свана Атлисона.
   - Не знаю, ярл. Его там сейчас нет. В Упплёнде зиму назад приключилась такая история, сам я в ней не участвовал, но люди мне пересказывали. - начал свой рассказ бонд Сван.
   -Тогда сыну конунга, родившемуся , как и вы, и как его отец, в Вестфольде, исполнилось десять лет и так же, как у отца, у него уже были прекрасные волосы - густые, блестящие, но не чёрные, а в мать - изумительно яркого цвета спелой пшеницы. И Харальд ими гордился. Хальвдан конунг справлял праздник йоль в Хадаланде. В канун йоля там произошло удивительное событие или колдовство: когда люди садились за столы, а людей было очень много, вся еда и все питье вдруг исчезли со столов. Один за другим все ушли к себе домой, и конунг, удрученный этим, остался сидеть один. Так как ему хотелось узнать, кто виной удивительному событию, он велел схватить одного финна, великого колдуна, которого заподозрил в этом колдовстве. Конунг хотел заставить колдуна сказать правду и пытал его огнём, но ничего не добился. Колдун все время звал себе на помощь Харальда, сына конунга, и Харальд просил пощадить колдуна, но ничего не добился, даже мать его, Рагнхильд, не смогла ему в этом помочь. Тогда Харальд все же отпустил колдуна против воли конунга и бежал с ним сам. Сейчас, я думаю, они в Финнмарке, прячутся на озёрах. Харальд, сын конунга, ещё в детстве стал статным и очень красивым. Он рос не по годам, стал умным и сообразительным, а главное, выносливым. И почему он так верил этому колдуну? Мать очень любила Харальда и старалась во всём поддержать и всегда помочь ему. Брат его матери, Гутторм Сигурдссон, учил его бою и воинским премудростям. Отец же больше любил сестру Харальда - Фрейдис и уделял ей значительное внимание - закончил рассказывать Сван.
   - Да, странная история, - задумчиво отозвался Фредрик ярл.
   -А я вот что думаю по этому поводу, - начал высказывать свою точку зрения Харальд Сванссон. - Я тоже слышал об этом чуде, но думаю, что никакого колдовства там не было. В последние годы наш конунг стал страдать скупостью и мстительностью. Думаю, что к пришедшим гостям у него отчего то не лежала душа и , видимо, таким образом он решил им отомстить - готовый ужин показали, а на стол не выставили. Конечно конунг был рад экономии, но потом понял, что гости перед ним склоняться не собираются(они просто взяли и ушли), а своё поведение ему вскоре прийдётся им как то обьяснять, вот и придумал историю с колдуном, благо такой человек был на примете. Но, сын его Харальд, уже был знаком с этим человеком, которого конунг решил сделать жертвой, а Харальд предупредить финна об опасности не успел. И колдуна схватили люди конунга. Верил или не верил Харальд в колдовство и чародейство? Думаю, что верил, очень крепкое впечатление на него мог произвести этот финн. И ещё, я думаю, что Харальд сын конунга, сам хотел научиться чародейству и перенять возможности этого колдуна. Поэтому и согласился с ним бежать в Финнмарк, там ведь множество колдунов и ведьм. Но то плохо, что в это трудное время, когда войны идут постоянно и сын должен быть рядом с отцом, должен быть его приемником во всём, ведь он единственный сын у Хальвдана конунга, Харальда так и нет рядом.
   - Да, скверно, когда в такую лихую пору сын не рядом с отцом, не разделяет его заботы и не оказывает поддержки хоть в чём-нибудь. А дум и забот у конунга сейчас прорва... Конечно у него много помощников и слуг, но, когда родная душа близко , все невзгоды и беды кажутся мелочью,а присутствие родной крови рядом всегда укрепляет дух... - согласился с сыном Сван.
   - Спасибо за приём хозяева, но нам надо идти к своим хирдманам, проверить, как они устроились, обсудить дальнейшие наши планы и действия. - стал прощаться Фредрик Неугомонный.
   - Ну, тогда увидимся вечером, ярл, - сказал Сван и встал из-за стола. - Ждём вас на ужин.Но уже сейчас вы можете занимать дальний покой, располагаться и обустраиваться, я ведь говорил, что жить вы будете там, - закончил разговор бонд Сван Атлисон.
   - Нас не будет на ужине, а устроимся позже, - уже у двери предупредил Фредрик Неугомонный. - Сегодня вечером мы приглашены на пир к конунгу. И мы хотели бы попросить у вас семь лошадей для поездки туда, за них мы будем вам очень признательны.
   И Фредрик Неугомонный в сопровождении своих ближников вышел за дверь и направился в сторону дома, выделенного для его хирда. Неспешно пройдя по двору, постоянно оглядываясь и с интересом рассматривая хозяйство бонда, прибыли на место. Над крышей дома через дымовое отверстие очага курился дымок,а изнутри слышался шум и весёлый разговор его хирдманов, говорили все разом, шутили, смеялись. Все хирдманы и дренги Неугомонного собрались рядом с очагом. Вещи были разобраны. Щиты аккуратно расставлены вдоль стен, оружие уже висело на столбах. Строительные инструменты рабочих, соорудивших этот дом, теперь были сложены в дальнем углу. Из свежих досок, лежавших в ближнем углу дома большим штабелем, хирдманы уже соорудили себе лежанки и постелили на них шкуры. Котёл с кашей, давно был снят с огня и стоял рядом с очагом(чтобы каша подольше оставалась тёплой). На новом столе, вдоль которого стояли новые скамьи, грудились глиняные тарелки с кашей, подносы с нарезанным мясом и репчатым луком, вареная и вяленая рыба, варёная репа, а на большом деревянном подносе белела тонко нарезаная редька с солью, три больших плошки с мёдом и остатки хлебных лепёшек завершали этот натюрморт. Один из двух бочонков пива был уже пуст. Увидев вошедщих, дружинники повскакивали со воих мест и возбуждённо загомонили.
   - Фредрик ярл, парни! Что вы стоите в дверях? Присаживайтесь и разделите с нами трапезу! Что нового узнали у хозяина? Налейте им пива наконец! Пусть выпьют и расскажут новости! Как вас принял хозяин? Что мы будем есть завтра, ведь сегодня к вечеру, выделенные бондом продукты закончатся? Когда начнём тренировки? Как будем здесь зимовать?
   Не смотря на их теперешнее положение и непонятный статус, жизнь продолжалась и она ставила перед ними повседневные жизненные задачи, которые многим не терпелось разрешить как можно быстрее. Но волей и выдержкой были наделены все, поэтому терпеливо ждали ярла с его свитой, скрывая своё волнение и переживания глубоко внутри.А сечас, наконец увидев его, все разом выплеснули свои эмоции. Неугомонный хорошо понимал, сложившуюся ситуацию - его людям нужна была определённость и чёткий план дальнейших действий.
   - Здесь мы теперь, как дома, значит и будем жить по правилам и распорядку, заведённому у нас в Нордберге. Но всем нам придётся ещё много трудиться, чтобы перезимовать без лишений и потерь. Во-первых, нужно выделить людей на заготовку дров и этим займётся десяток Гудрёда Смелого. Во-вторых, нужно построить баню, хозяйской для всех не хватит, пусть Горм Говорливый и его десяток займутся этим, инструменты для строительства, как я вижу, здесь уже есть. В-третьих, нужен ещё один колодец, того, что здесь уже имеется для сотни воинов будет мало.Это дело я поручаю десятку Кале Сигурдссона. В-четвёртых, пропитание себе нужно будет добывать охотой, крупой, хлебом и рыбой бонд Сван нас обеспечит. Олаф Олень возглавит десяток охотников. Неполный десяток Рагнара Глазастого будет наблюдать за местностью и сторожить нас ночью. Воинские тренировки и обучение новобранцев, как обычно, после завтрака и до ужина, на ближнем от нас холме, лес там вырублен. Но полноценные тренировки могут возобновиться, только после того , как баня и колодец будут готовы и хирдманов уже можно будет снять со строительства. С людьми бонда Свана вести себя учтиво и вежливо, свар и драк не затевать.Если какому то десятку понадобится помощь для выполнения задания, пусть десятник обращается ко мне напрямую.Каждый вечер жду отчёта десятников. Надеюсь, до крепкого снега и оледенения мы успеем сделать то, что сейчас запланировали.Приступаем завтра. И ещё на днях я ожидаю человека от Хальвдана конунга, с которым мы поедем набирать новобранцев. Так что , уже сейчас нужно приготовить место для них, - высказался Фредрик ярл.
   - Проверить и почистить оружие, осмотреть кольчуги и шлемы - ржавчины нигде не должно быть. Проверить тулы со стрелами и луки, запасные тетивы. Посчитать сколько оружия и брони, кроме трофейных, что мы добыли у свеев, понадобится для обеспечения ими всех хирдманов, с учётом тех новобранцев, которых я приведу. Не забывайте в скором, я надеюсь, времени мы будем сотней, - закончил своё обращение Неугомонный.
   Они ещё долго сидели вместе, разговаривали, делились новыми впечатлениями, строили планы на будущее.Так за беседой не заметно наступил вечер. Солнце клонилось к закату, но его лучи ещё скользили по поверхности лесов и холмов, серебря снег и отражаясь от замёрзших лужиц талой воды в долинах. Фредрик вернулся в жилище бонда Свана, где его уже поджидал Харальд Сванссон.
   - Прости великодушно, Фредрик ярл! - обратился Харальд к Фредрику Неугомонному - И не прими за оскорбление моё предложение. Я вижу одежда твоя не для пира у великого конунга всего Северного Пути и поэтому, я осмелюсь предложить тебе выходной наряд из моего сундука.
   Неугомонный изумлённый услышанным, промолчал, но краска стыда залила его лицо, а здравый рассудок подсказывал ему, что Сванссон прав. Он медлил с ответом. Слуги же Харальда Сванссона уже несли обновки: длинную рубаху из тонко выделаной кожи, окрашеную в трявяной цвет и украшенную такими же кожаными шнурками, синие штаны из толстого льна, свободного покроя, плащ из хорошо выделаных оленьих шкур с серебряной витиеватой застёжкой, средней ширины кожаный пояс красного цвета, украшеный серебряными бляшками в виде голов гривастых львов. Последний слуга держал в руках новые сапоги алого цвета, расшитые серебристым бисером по голенищам. Наряд выглядел по царски и стоил больших денег. Фредрик по-прежнему колебался - взять или нет.
   - Славный Фредрик ярл! Это - мой подарок. И прими его без стеснения и осуждения... - - произнёс Сванссон, чтобы как-то сгладить ситуацию.
   - Хорошо Харальд, я это возьму, но в ответ обязуюсь научить тебя достойному бою мечом, жду тебя на наших тренировках вместе с отцом. И ещё, мой первый трофей - твой, - ответил потрясённый Фредрик ярл.
   - Не стоит благодарности, ярл. Отец уже распорядился оседлать семь лошадей для вашего путешествия к Хальвдану конунгу, - сообщил Сванссон. - Собирайтесь и сообщите, когда вы будете готовы выехать. Я немного провожу вас.
   Через короткое время восемь конников отделилось от границы хутора бонда Свана Атлисона и направилось в сторону резиденции Харальда конунга. Это были: ярл Фредрик Неугомонный, Арн Длинная Шея, Ивар Толстокожий, Вигмар Сноррельсон и ирландцы - Фогги Рыжий, Эска Воробей, Эйрик Колобок, сопровождаемые Харальдом Сванссоном. Через пятьсот шагов Харальд Сванссон повернул назад. Дорога конными, даже при вечернем свете, заняла в трое меньше времени, чем они потратили на продвижение к хутору бонда Свана утром. Ещё окончательно не стемнело, а они уже были у частокола Хальвдановой усадьбы.
  
  Глава 14
  Осень 855 г. Агдир. Резиденция Хальвдана конунга "Каменный двор". Званый пир. Вести с полночной стороны.
  
  Миновав ворота и стражу, а лошадей передав подоспевшим слугам конунга, гости вошли в длинный дом Хальвдана Чёрного всей компанией, возглавляемой Фредриком Неугомонным.
   К некоторому его удивлению, первыми, кого он увидел, были Игге Хитрый и Харек Волк . Они и их воины занимали лучшие места за столами. Хальфдан конунг восседал на возвышении, как и положено конунгу. На левом от него столе расположились:его жена Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя и дочь самого Хальвдана Чёрного, Фрейдис, в окружении жён приглашённых дружинников, родни и доверенных лиц, большая часть которых была Фредрику незнакома. Красота Рагнхильд поразила Фредрика Неугомонного своей естественностью: нежнейший овал лица, в который непостижимым образом оказался вписан решительный, почти мужской подбородок, и он её ничуть не портил, как и очень высокий лоб, не обрамлённый, а осенённый толстым валом бронзовых волос, маленький рот великолепной формы казался одновременно и нежным, и волевым, а те самые глаза, которые Неугомонный приметил даже на большом расстоянии, вблизи были уже не так темны - изумрудно-зелёные, колдовские глаза, в которых под ресницами всё время вспыхивали загадочные искры. И вся она была окутана каким то ореолом загадочности и магической силы. Здесь все знали, что Рагнхильд снились вещие сны, и что это - дар богов, а не колдовство.
   Фрейдис так же была ослепительно красива. Небольшого роста, с изумительной фигурой и мягкими, грациозными движениями. Правильный овал удивительно чистого белого лица с ямочками на щеках, обрамляли густые золотисто-русые волосы, заплетённые в косы. Весь её облик был наполнен молодостью, свежестью и осознанием величия своего положения в этом обществе. Хальвдан конунг, судя по всему, тоже относился к девушке не без трепета. Её большие голубые глаза внимательно и изучающе смотрели на Фредрика Неугомонного. А он не отрываясь смотрел на неё. И это внимание к дочери со стороны гостя не осталось не замеченным конунгом. Он встал из-за центрального стола и спустился с помоста вниз, чтобы лично поприветствовать Фредрика и его людей.
   -Рад видеть тебя и твоих хирдманов, Фредрик ярл из Вестфольда.Это - моя любимая супруга Рагнхильд, а это - моя дочь Фрейдис. Игге Хитрого вы уже знаете. А рядом с ним сидит Харек Волк, мой главный херсир, - поприветствовал он вошедших и представил им свою родню и главных помощников .
   Обмен любезностями не затянулся. Неугомонного и его людей, как дорогих гостей, пригласили за центральный стол и они разместились рядом с Игге Хитрым. По сравнению с утренним визитом, пиршественный покой не изменился: стены со столбами, столы, скамьи, очаг и освещение, оставались всё теми же. Но сейчас,когда он был полон людей, атмосфера здесь сложилась совсем иная, теперь она была не торжественно-представительной, а разгульно - праздничной. Столы ломились от еды, закусок и пива. Пары кухонных работников подносили вертелы c тушами быков, запечённых на огне, нарезали большие куски мяса , исходящего душистым парком, и складывали на тарелки пирующих. Другие пары шествовали с большими котлами варёной свинины и щедро наделяли ей всех желающих. Слуги сновали волчками, нагруженные новыми сменами угощений. Гомон пирующих разносился по всему пиршественному покою и вырывался наружу через завешенную шкурами дверь. Всеобщее веселье царило вокруг. За столом конунга подавали вино, подливая его в серебряные кубки. Но Фредрик и его люди не налегали на спиртное, они внимательно осматривались вокруг и с интересом слушали.
   -Я хотел бы огласить новость, принесённую вестником из Вингульмёрка сегодня вечером, -сказал Игге Хитрый перекрывая своим голосом шум пира. - Пусть знают все! При первых звуках его голоса кругом наступила тишина.- Наш главный враг старый Гандальв Альвгейрссон умер неполную луну назад. Теперь у власти в Вингульмёрке встали его сыновья Хюсинг и Хельсинг Гандальвссоны. А так же третий сын Гандальва, Хаки вернулся из Альвхейма ,что на границе с Свеарике, и присоединился к ним со своим гридом. Теперь, когда все волки собрались в одну стаю, особенно необходимы хорошие волкодавы, чтобы передушить их всех разом.
   -Смерть предателям! Смерть отступникам! Пришло время последней мести! Нужно, наконец, разделаться с ними окончательно! - многоголосо взревела толпа пирующих.
   Харек Волк вышел на средину и поднял руку, обращая на себя внимание пирующих, голоса вновь затихли, все внимательно смотрели на Харека и слушали. Харек был особенным человеком, человеком со сложной судьбой. Его лицо дышало силой и мужеством, седые волосы и седая борода не старили его, а внушали уверенность окружающим в его мудрости, воле, железном характере и колоссальной выдержке. Казалось, он никогда не снимал кольчуги. Все и всегда его видели в ней и при мече на левом боку. Лицо его было, словно выточено из камня, жёсткое и непримиримое. Харек никогда не улыбался, а смеха его никто не слышал. На левой щеке его бледнел длинный шрам, след раны полученной в бою с берсерком Хаки и его воинами. Семью и родичей Харек потерял давно, во время большого набега данских викингов, и всё это время был уверен, что они мертвы, а не мыкаются в неволе. Он был лучшим воином и воеводой конунга. Ведь именно он отбил у берсерка Хаки и привел к Хальвдану Чёрному его последнюю жену- мудрую, блистательную и отмеченную богами Рагнхильд.
   - Великий конунг и вы, воины! Все, кто здесь сейчас есть. Вы знаете меня и доверяете мне.Так выслушайте не перебивая! Согласен, настало время последнего боя с Гандальвссонами. Но это значит , что готовиться к нему мы должны с утроенной силой и проворством. Теперь это дело будет самым важным и первостепенным для всех нас. Установятся дороги, ляжет плотный снег, и я со своими дружинниками отправлюсь в Упплёнд и Согн собирать воинов. Хальвдан конунг обеспечит их оружием, амуницией и пропитанием. Будет нужно много дополнительных воинов, много оружия и брони, поэтому купцы и владетельные бонды наших земель не должны поскупиться. Все знают, что сталь сильнее серебра, но сейчас необходимость серебра не уступает в силе стали. Многое и многое придётся покупать. А в конце весны, когда дороги восстановятся и просохнут, придёт мореходная пора, мы сообща двинемся в Вингульмёрк на Гандальвссонов. Сегодня здесь вместе с нами пирует гость из Восточного Вестфольда, родины нашего конунга, ярл Фредрик Неугомонный с его лучшими хирдманами. Свейские викинги, нанятые Гандальвссонами, при попустительстве теперешнего хозяина этих мест, Олава Гудрёдссона, разграбили и сожгли его одаль Нордберг, вырезав всех жителей. Он тоже горит жаждой мести, как и все вы .Человек он и в море, и в бою бывалый. Поэтому - надёжный. В пример тому скажу, он нагнал свеев на море и уничтожил, а драккар их взял себе в пару тому, что у него уже был. Теперь у него их два. Сегодня у него не большой хирд - пятьдесят человек. Но наш великий конунг обещал ему помощь в наборе ещё пятидесяти бойцов. Фредрик же ярл в ответ, взялся достойно подготовить их для ратного труда. Сейчас он и его люди разместились на хуторе у бонда Свана Атлисона. Я рад приветствовать сегодня Фредрика ярла среди нас, как соратника и единомышленника, - закончил своё обращение Харек Волк.
   - Будь здрав, Фредрик ярл из Вестфольда! Пусть милость богов к тебе будет безмерной! Выпьем за вестфольдца! Слава Фредрику ярлу! - звучало со всех сторон. И кружки пирующих ударились друг о друга с таким стуком, как будто бы прогремел гром. А Фредрик Неугомонный встал и выпил кубок вина в благодарность чествующим его.
  
  Глава 15
  Осень 855г. Агдир. Пир в "Каменном дворе". Рагнхильд и Торбьёрн Скальд. Толкование вещих снов.
  
  - Что скажешь по поводу новостей из Вингульмёрка, любимая супруга моя Рагнхильд ?Что боги в снах показали тебе по этому случаю? - обратился к жене Хальвдан конунг. И пирующие опять смолкли и замерли, чтобы лучше слышать ответ мудрой Рагнхильд.
   - Я видела сон, великий конунг, - начала свой рассказ его супруга. - В предыдущую ночь мне снилось, будто я стою во дворе возле нашего дома и вынимаю иглу из подола своего лучшего платья. И игла эта в моих в руках вырастает так, что становится большим железным побегом. Один конец его спустился к земле и сразу же пустил корни, другой же конец его поднялся высоко к самому небу. Дерево чудилось мне таким большим, что я едва могла охватить его взглядом. Оно было удивительно мощным. Нижняя его часть была красной, как кровь, выше ствол его был красивого зеленого цвета, а ветви были белы, как снег. На дереве было много больших ветвей, как вверху, так и внизу. Ветви дерева были так велики, что распространялись, как мне казалось, над всем Северным Путём и даже еще шире и я не могла проследить их границ, так они далеко уходили . В волнении я схватилась за кончик иглу. Укололась и проснулась... - закончила свой рассказ Рагнхильд.
   - Удивительный сон... - задумчиво заметил Хальвдан Чёрный. - Ты знаешь сам я не вижу снов, но по совету знающего человека, ночевал вчера в свином хлеву, как он мне посоветовал для того, чтобы меня посетили сновидения. И удивительно, мне приснился такой сон: будто у меня волосы красивее, чем у кого бы то ни было, и они распадаются на пряди. Некоторые из этих прядей ниспадают до земли, некоторые - до середины голени, некоторые - до колен, некоторые - до пояса или бедер, некоторые - не ниже шеи, а некоторые только торчат из черепа, как рожки. Пряди эти различного цвета, но одна чёрная прядь превосходит все другие красотой, блеском и величиной. Вот что приснилось мне в свином хлеву... - закончил описывать свой сон Хальвдан конунг.
   В пиршественном покое было по-прежнему тихо, никто даже кружкой не двинул, все присутствующие, замерев слушали содержание снов конунга и его жены. И с нетерпением ожидали главного - их толкования. Все смотрели на Рагнхильд, а она - на известного в этих краях мудреца , скальда Торбьёрна Хорнклови.
   Скальд был человеком сына Хальвдана конунга, Харальда. Но не последовал за ним во время его бегства в Финнмарк. Он был одним из немногих кто, усердно отговаривал молодого Харальда от этого поступка и был очень расстроен, когда он не послушав его, бежал. Скальд был среднего возраста. С располагающим лицом и манерами. Голос его был мелодичным и сочным. Волосы тёмно-русого цвета аккуратно лежали на чуть удлиненном черепе и спускались до плеч. Глаза этого не старого ещё человека излучали мудрость и знание жизни. Всем своим видом он вызывал доверие и надёжность в хранение чужих тайн и секретов.Он побывал на многих землях и его, не смотря на молодость, знали по всему Северу. Его саги, драпы и висы многими заучивались наизусть. У него был по-истине не превзойдённый поэтический дар. Поговаривали, что всё детство он провёл у жрецов, служителей Тора, и теперь часто их посещает,от чего и сделался таким мудрым,прозорливым и всепонимающим. Круглый год он ходил в белой льняной рубахе ниже колена, вышитой по вороту и на груди рунными рисунками-оберегами. Зимой же не гнушался шубы и шапки. Поймав взгляд Рагнхильд, он приблизился и встал рядом с ней.
   - Говори, досточтимая Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, а я дополню твоё толкование, если ты позволишь, - произнёс он с ноткой уважения к её способностям.
   - У Хальвдана конунга, мужа моего, есть сын Харальд и у него будет большое потомство, которое будет править северными странами с великой славой. Хальвдан конунг - ствол этого дерева, а Харальд и его потомки - ветки. Самая большая чёрная прядь волос во сне конунга подтверждает, что победитель , славный воин и владетель обширных земель, будет из его корня -рода, а потомков у этого владетеля будет столько , сколько прядей своих волос видел Хальвдан конунг во сне. И ещё... Хальвдан конунг победит Гандальвссонов, только будет это не в Вестфольде. Слишком далеко на восход показали верхние ветки дерева, виденного мною. Но он победит обязательно, потому что ствол того дерева, наливался силой и сталью, сталью мечей и брони. Значит за конунгом будет и сила,и правда, - закончила своё толкование Рагнхильд.
   Вокруг заворожённо молчали моментально протрезвевшие участники пира.
   - Я согласен с тобой, досточтимая Рагнхильд, - вступил в разговор Торбьёрн скальд. - Синий цвет ветвей твоего дерева - это синий цвет священной мести. Ведь по нашему обычаю мститель надевает синюю рубаху и не снимает её, пока не отомстит. И ещё это цвет нашего моря во фьордах. Месть и война дело кровавое, а войн предстоит много, поэтому ты видела и красные ветви. Зелёные ветви - цвет нашей земли весной и летом, её бескрайние зелёные леса, зелёные холмы и зелёные долины. Белый - это цвет нашего льда и наших снегов.Три цвета всегда почитаются норегами - красный,синий и белый, и поэтому они были в твоём сне. И дерево, которое ты видела, с ветвями, не имеющими конца, это - наш Северный Путь, Норд Вэг... Норвегия. Наша будущая страна и наша сегодняшняя родина. И будет она большой, разветвлённой и мощной, как то дерево, которое ты видела во сне, и этого добьются именно потомки Хальвдана конунга и Харальда, его сына. Это значит, что взрослые дети и внуки всех собравшихся здесь молодых норегов будут жить на свободной, не раздираемой междоусобицами земле, под рукой одного государя, - закончил своё дополнение Торбьёрн Скальд.
   -Значит мы победим?- робкий голос кого-то из присутствующих разорвал глубокую тишину. Напряжение неожиданно спало. И из сорока глоток вырвалось радостное троекратное: -Да-аааа!!! Мы победим!!! Мы победим!!! Мы победим!!!- сопровождаемое ударами кружек по столам в такт выкрикиваемым словам. Они прозвучали , как эхо победных ударов клинков о щиты. Пиршественный покой вновь ожил, загомонил, задвигался всей массой, сидевших за столами людей. Веселье и непринуждённость поведения на пиру вернулись. И вот уже пиво полилось в кружки, вино в кубки, а руки потянулись к еде и закускам. Настроение присутствующих вновь стало приподнято - праздничным.
  _____________
  Торбьёрн Хорнклови - норвежский скальд IX в. Др.-скандинавское слово "хорнклови" можно перевести как углоклювый или рогоклювый, а так же Хорнклови - это хейти (прозвище) Ворона и в то же время скальда Торбьёрна, которое он получил, как предполагается, потому, что был автором "Речей Ворона". О нем известно только то, что он был скальдом норвежского короля Харальда Прекрасноволосого. Сохранились, но не полностью, два его больших произведения - "Речи Ворона", или "Песнь о Харальде", и "Глюмдрапа". И то, и другое - хвалебные песни в честь Харальда Прекрасноволосого, но первая - это эддическая хвалебная песнь, а вторая - обычная скальдическая драпа. В историческом плане предсказание Рагнхильд, дочери Сигурда Оленя, и толкование Хорнклови сбылись - через 16 лет Северный Путь стал зваться в одно слово - Норвэг (Норвегия) по всей Скандии и королевством Норвегия в тогдашней Европе.
  Финнмарк - самая северная и малонаселённая область средневековой Норвегии.Территория Финнмарка издавна была местом обитания саамских племён. Сейчас это одноимённый крупный фюльк в Нур-Норге (современная Северная Норвегия).
  
  Глава 16
  Осень 855 г. Агдир. Пир в "Каменном дворе". Талант Торбьёрна Скальда. Сила слова.
  
   - Хотим скальда! Хотим песен и музыки! Хотим праздника! Торбьёрн Скальд, порадуй наши сердца!- слаженно скандировали гости Хальвдана конунга. И он, соглашаясь с их желанием, властно-позволительно махнул рукой.
  Торбьёрн Хорнклови был творческим человеком, способным воспламенять своими произведениями сердца простых людей, так же властно, как и приближённых к конунгу Хальвдану Чёрному знатных вельмож.
  Первые скальды появились именно на землях Северного Пути. И отсюда же устное творчество самых известных и знаменитых шагнуло за рамки этой страны. Скальд - это поэт и исполнитель произведений, которые он сам создаёт или запоминает по рассказу других людей, близких к тем событиям, которые скальд воспроизводит своими стихами. Исполнение произведений скальда могло сопровождаться аккомпанементом музыкальных инструментов, оно было распевным, но и речитативным одновременно.
  Скальд - человек, тесно связанный с жизнью своего народа. Он нередко - богатый землевладелец, викинг, странник, служилый человек в дружине знатного вельможи, чаще, конунга. Скальд, кроме всего прочего, умудрен знанием рун: в пору расцвета поэзии скальдов в странах Скандии другое письмо было либо неизвестно, либо известно лишь немногим. Каждый скальд был обязан владеть тайной силой слова и рун, он мог творить волшбу или снимать вражьи чары. Его талант ниспослан свыше. Его голосам говорят боги. И от этого в народе скальды имели особое положение. Скальд складывает и песню в честь свадьбы своего господина и песню о его любимой, скальд сопровождает жизнь дружины и двора, при котором он состоит, песню о состоятельном бонде и нищем отшельнике, он своими поэтическими комментариями сохраняет на века аромат суровой и полной опасностей эпохи, воспитавшей и вдохновившей самого скальда.
  Они слагали и выносили на суд слушателей разные виды стихотворных произведений, зачастую соответствующих ситуациям, в которых они выступали со своими стихами: драпа - основная форма хвалебной песни, название, которой означает "песнь, разбитая на части" и речь в ней всегда идёт о событиях, очевидцем которых был скальд, или о которых он слышал от очевидцев; виса - славословление, заклинание на удачу или во здравие, песня о жизни, подвигах и величии Асов, за которую скальд мог получить любой подарок - от кольца, богатой одежды или секиры, до дракара, нагруженного золотом, она могла рассказывать о поединке, сделке, свидании, краже, случайной встрече, о сновидении, но была разнообразнее и содержательнее драпы; флокк - виса или цикл вис, в отличии от драпы не содержащий "стева" - припева, но изобилующий неповторяющимися метафорами, своеобразный скандинавский метафорический сленг (кеннинги); сага - большой сказ, сказание, всегда начинающееся с подробного представления основных героев повествования, описания их родословной, с большим числом действующих лиц, иногда до сотни и более, с чёткой хронологией описываемых событий, с неизменным колдовским или фантазийным элементом - эпизоды с привидениями, нежитью, различными знамениями, пророчествами и роковыми предсказаниями, драконами и троллями. Наполненная потрясающими метафорами, перепадами ритма, тонкими наблюдениями, изощренная по стилю, пронизанная страстью и многообразием чувств, поэзия скальдов в еще более выразительной форме рисует мощные, несгибаемые, удалые характеры - и сложные, обычно жестокие, но нередко исполненные романтики души скандинавов. Пожалуй, именно поэзия скальдов способна убедить в том, что потомки сегоднящних жителей Скандии не напрасно в будущем назовут эпоху освоения Исландии и морских разбойников - викингов именно "героической эпохой" своей седой старины.
   И вот скальд Торбьёрн Хорнклови отделился от пирующих и встал перед очагом, чтобы люди лучше видели и слышали его. Для него вынесли и поставили небольшую табуретку и он присел, расположив свой музыкальный инструмент на коленях.
   - Сегодня я хочу исполнить для вас драпу, которую назвал 'Мы бились мечами'. Эту суровую историю мне рассказал один старый викинг из данов Гуннар Бьёрнссон. И говорится в ней о том, как их конунг Рагнар, которого даны называют Лодброком, а мы - Кожаные Штаны, сражался при Гензинской долине. То была битва достойная вашего внимания. Многие в ней пали, но оставшиеся сделались героями всей Скандии. В вашей жизни, дорогие гости, выпадут ещё много кровавых битв. Так пусть же все они будут победными, а вы, участники их - незабываемыми героями! Поговаривают, что автором этого флокка был сам Рагнар, но думается мне, что это только слухи. Не склонен конунг всех данов к скальдическому творчеству, ведь вкус и запах битвы ему намного ближе и милее, чем любые стихи. У этого дана другой полёт и другие цели. Я же выделил в этом флокке свой, неповторяемый стев. И вот получилась драпа. Сегодня для всех вас я её исполняю впервые. - поведал скальд гостям историю возникновения этого стихотворного творения в виде прелюдии, а затем властно ударил пальцами по струнам лиры и напевно начал читать вслух:
  
  Мы бились мечами на чуждых полях,
  Когда горделивый и смелый, как деды,
  С дружиной героев искал я победы
  И чести жить славой в грядущих веках.
  Мы бились жестоко: враги перед нами.
  Как нива пред бурей, ложилися в прах;
  Мы грады и села губили огнями,
  
  И скальды нас пели на чуждых полях!
  
  Мы бились мечами в тот день роковой,
  Когда, победивши морские пучины,
  Мы вышли на берег Гензинской долины,
  И, встречены грозной, нежданной войной,
  Мы бились жестоко; как мы, удалые,
  Враги к нам летели толпа за толпой;
  Их кровью намокли поля боевые,
  
  И мы победили в тот день роковой!
  
  Мы бились мечами, полночи сыны,
  Когда я, отважный потомок Одина,
  Принес ему в жертву врага-исполина,
  При громе орудий, при свете луны.
  Мы бились жестоко: секирой стальною
  Разил меня дикий питомец войны;
  Но я разрубил ему шлем с головою, -
  
  И мы победили, полночи сыны!
  
  Мы бились мечами. На память сынам
  Оставлю я броню и щит мой широкий,
  И бранное знамя, и шлем мой высокий,
  И меч мой, ужасный далеким странам.
  Мы бились жестоко - и гордые нами
  Потомки, отвагой подобные нам,
  Развесят кольчуги с щитами, с мечами.
  
  В чертогах отцовских на память сынам!
  
   - Я драпу закончил, так дайте награду певцу.- произнёс Торбьёрн Хорнклови традиционную фразу всех скальдов, сложив руки на инструменте. Драпа всегда делилась на части повествования и после каждой могла последовать просьба скальда о награде. Но Торнбьёрн не страдал алчностью и ограничился только финальной просьбой.
  Гости пытались проникнуться таинством поэзии и слушали скандинавское народное творчество со всем вниманием, доступным гуляющим на пиру. Внимали и обсуждали услышанное, спорили или соглашались с мнением соседей по столам.
   - Своей драпой ты потешил меня и моих гостей, Торбьёрн Скальд. - вещал со своего места Хальвдан конунг.
   - Держи награду! - добавил он и протянул скальду большой серебряный кубок, отделанный драгоценными камнями.
   А народ, разгорячённый алкоголем, вошёл во вкус поэтического творчества и по всему пиршественному покою разнеслась громогласная просьба: - Драпу "Сердце матери" давай! Не откажи, скальд! Хотим услышать "Сердце матери"!
   И скальд, кивком головы соглашаясь исполнить просьбу гостей, сел на своё место у очага.
   - Как вы знаете и помните эту быль мне рассказал мой друг Свендульф Скальд, воин, который вместе с товарищами защитил нас от набега кровожадных данов три зимы назад, многие его друзья погибли в той неравной битве, а он остался жив и поведал мне эту историю.
  - И так, драпа "Сердце матери"! - объявил он, провел пальцами правой руки по струнам и под их аккомпанемент задушевно и с лёгкой грустью начал свою мелодекламацию:
  
  - Гудит метель который день. Но ночь теперь. В ночном лесу, скальд-воин Свендульф, присев на пень поближе у костра, дружине молвил: - Что холодно вам други? И мысли о еде, тепле и мягком ложе засели в голову и ваш живот голодный? Гоните их? Мы не должны замёрзнуть раньше, чем сюда придут враги. И будут всем захватчикам из данов калёного железа диво-пироги. Засада на врага - замри, молчи, крепись и жди. И я , подумав о других, вас сказкою согреть хочу, я тихо буду петь, на вас глядеть. Есть сказ о витязе нореге славном и матери чуткой, что сердцем своим охраняла его одного и не просила взамен ничего.
  
  За северным ветром мой фьорд одинокий,
  Над морем в камнях - мой дом.
  Пекла моя мать мне хлеб в дальний поход,
  но думала о своём.
  Знать бы хотелось ей всё наперёд.
  Как бы с родимым беда не случилась, справился бы он со злом.
  Как бы морская пучина его пощадила и он не уснул за веслом.
  
  Тише, струны! Не рвите мне сердце! Слёзы матери осушить некому!
  
  Ушёл её сын в неведомый край,
  К рекам чужим, горам и лесам.
  Морской скиталец нашёл там свой дом,
  Но горькое горе, о светлые боги! Скитальцем он сделался сам.
  Сколько же ждать его из чужбины? 
  Пусть без победы бы он возвратился, лучше здоров был бы сам.
  Здесь рядом со мной был бы мой горемычный, а не скитался там.
  
  Плачьте, струны!Зовите скитальца! Горе матери остудить некому!
  
  Стал возводить он в чужом краю
  Прочные замки и города
  И победил врагов, что злой рок ворожат,
  Глядя в чёрные зеркала.
  Зовутся волхвами они в тех местах и делают чудеса.
  "Прощай, моя мама, прощай навсегда.
  Лишь ветру морскому теперь ты сестра. А я - сам себе господин".
  
  Громче, струны! Верните скитальца! Сердце матери согреть некому!
  
  Клинок врага сыскал в бою
  Морского сокола грудь.
  И геройская смерть ему помогла
  В Вальхаллы врата шагнуть
  "Прощай и прости меня, мама моя!"
  И в небе ночном воссияла заря.
  "Жил я, как ветер, а пропал не за зря".
  
  Молчи, моя лира! Горька моя песня! Чёрную весть принести некому!
  
  Но не слышала мать твой последний вздох, 
  не слышала смертный крик.
  Её забрал злого дана клинок, 
  и твой дом и многих других.
  На пепелище хозяин - дождь. Он льёт от утра до утра.
  Холодному камню не нужен полив.
  Ведь на нём не растёт и трава.
  
  Нет ни сына ни матери больше на свете! Тризну по ним справить некому!
  
  В чертоге небесном был пир всех богов, и был многодневным он.
  Там встретились двое. Вот он, её сын, вот и она. С тех пор
  каждую ночь две светлых звезды выходят на небосклон.
  А рядом с ними хозяйка-Луна.
  И каждый, под небом живущий, услышит: "Родимая, здравствуй, ты - мама моя!
  Я - сын твой. И ты мне навеки нужна.
  Вот видишь? Я всё же вернулся. Низкий тебе поклон"....
  
  Пой моя лира! Звените радостно струны! Теперь навсегда они вместе и их разлучить некому!
  
  Молчит дружина, но теплые от Свендульфова сказа глаза норегов, греют души друг другу жарким светом памяти родства и рода . Не холодно, не голодно, не страшно умирать. Ведь каждый вспомнил дом и мать. И обещал себе живым вернуться, чтоб больше никогда их не терять!
  
  Скальд уже смолк, а гости всё повторяли и повторяли вслух последние слова его драпы: "Не холодно, не голодно, не страшно умирать. Ведь каждый вспомнил дом и мать. И обещал себе живым вернуться, чтоб больше никогда их не терять". Повторяли, как будто силились понять откуда берётся такая сила в словах, почему слова эти проникают глубоко в сердце и надолго остаются там, почему после них непременно хочется сделать что-нибудь героическое для своей матери, своих близких, своего рода. В уголках женских глаз и некоторых гостей поблёскивали слёзы. Да, силён был Торбьёрн Скальд, раз заставил расчувствоваться холодных, зачастую спокойных и уравновешенных норегов. И теперь понятно было почему он так часто повторял: - Важны не только сами слова, но ещё важнее, как и когда они будут произнесены. Ибо, слово может осчасливить, но может и убить, как метко пущенная стрела.
   А Хальфдан конунг в лучших конунговых традициях снова наградил певца, теперь мешочком серебра. И пошутил, намекая, что не худо бы и о нем, Хальфдане Черном, что-то грандиозное сочинить. Как-никак, много славных деяний совершил великий конунг Северного Пути.
  _______________
  Рагнар Лодброк - имя Рагнар переводится с др.-скандинавского как "рать богов", а прозвище - "стяг божественной Судьбы", где - "лод" - судьба, а "брог" - знамя богов. Рождение (примерно) 815 - 820 г., смерть - 865 г. Герой истории средневековой Скандии, весьма прозаично названный современниками за задиристый и мстительный нрав, отнюдь не божественно, - "Кожаные Штаны", а так же , в большей мере, издевательски, - "Волосатый (Шерстяной) Зад". Вот такие вот вариации перевода... И вместе с тем, Рагнар Лодброк являлся неоспоримым и необоримым правителем средневековой Дании и Швеции и был воспет как "Ворон Одина" во многих скандинавских сказаниях той поры. Личность легендарная и широко известная по сей день.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"