Кани́н сидел перед столом, положив голову на руки, и размышлял. Вообще это являлось значительной частью его работы - как-никак, позади уже было несколько философских трудов, ставших почти классическими, и даже сегодня он несколько раз пожёвывал в задумчивости перо и выводил несколько фраз, но теперь его мысли были очень далеки от критики античной философии, всех этих "не убивай больше, чем можешь съесть" или "не наказывай детей, пока у них не открылись глаза", - верный признак зарождающейся новой статьи или даже книги.
Она должна вобрать в себя все последние достижения философии и истории, так решил Канин. Почему пастухи Земли Кавков темней и ниже, чем лесорубы Биармии? И когда этим самым лесорубам удалось приручить касторин? Кажется, их дикие предки - довольно суровые и скрытные создания. Да и как вообще нашим прародителям удалось создать цивилизацию?
Канин вспомнил, как в юности впервые увидел в музее скелет этого самого прародителя. Низкорослый, коренастый, он ни в какое сравнение не шёл с теми прекрасными стройными существами, что всегда окружали Канина. Огромные клыки, короткая неповоротливая шея, в которой чисто физически не могла уместиться сложная гортань - речь у них находилась на уровне нечленораздельных звуков, низкий лоб - всё это в своё время произвело на юного философа гнетущее впечатление. Неужели мы все когда-то были такими? И всё же именно эти нескладные полузвери были самыми быстрыми, самыми умными охотниками на бескрайних северных равнинах, именно они, первые и единственные, догадались взять в зубы горящую головню, чтобы поджигать степи и согревать свои первобытные логова по ночам...
Внезапно ход мыслей был прерван шуршанием дверной занавески, и басовитый голос произнёс:
- Пляши, Канин!
Это был Аркт - давний товарищ и коллега по философскому поприщу, согласившийся приехать с Канином в эту глушь, чтобы отдохнуть от городской суеты и собраться с мыслями, старый добрый Аркт, огромный, широкоплечий, даже сейчас едва помещающийся в дверном проёме.
- Что случилось, Аркт? - добродушно спросил Канин.
Ни слова не говоря, Аркт полез носом в заплечную сумку и легко кинул товарищу пергаментный свёрток. Тот, ловко поймав его, положил на стол и, развернув, жадно втянул ноздрями воздух. Тотчас пред ним предстал образ его жены, Ционы, - вот она вся, до последнего волоска, стройная, высоконогая...
- Ну как там семья? - вновь вывел Канина из забытья могучий бас Аркта.
- Да всё по-старому - что может дома случиться? Вот, Циона пишет, что младшенький уже начал открывать глаза, а у старшего меняются зубы, да так, что вся мебель стоит погрызенная, не говоря уже об игрушках, - Канин зажмурился, представив себе эту картину.
Аркт между тем заинтересованно осматривал книжную полку. Заметив стоящий рядом с книгами портрет, он осторожно откинул носом его крышку и принюхался.
- Кто это?
- Стыдно не знать таких учёных, Аркт! - возмущённо воскликнул Канин. - Это же сам Алоп Вульп!
- Ну-у-у, - обиженно протянул тот. - Я же всякими биологиями не интересуюсь, это тебя что-то туда последнее время тянет. А это оригинал?
- Ты что, конечно, репродукция! Забыл разве, что Вульп уже, пожалуй, как полвека назад почил? Представляешь, сколько сейчас стоит оригинал портрета?
- И кто же автор репродукции?
- Одор Ольф, потомственный художник. Говорят, что для своих картин он использует прострел и горечавку с вершин Рифейских гор!
- Неужто он сам их там собирает?
- А то! Доверь подмастерьям, так они своими ручищами настолько потопчут и залапают всю траву, что любой портрет будет потом коллективным портретом этих самых помощников. Искусство - материя тонкая во всех смыслах, её так просто никому доверять нельзя...
- Да, мастер этот твой Ольф! Вульп совсем как живой у него вышел - маленький, рыжий, а всё равно выглядит как великий учёный, не чета другим кавкским пастухам. Эти высокогорья действительно дают мало выдающихся личностей, не то что степи.
- Чего уж говорить, степи - колыбель нашей цивилизации...
- Я чую, это заглавие твоей будущей книги, а, Канин?
- Заглавие не заглавие, но строчка - точно, - вильнул хвостом тот.
- Ладно, побегу я. Удачной работы!
- И тебе, Аркт!
Когда занавесь, сомкнувшись вслед за Арктом, перестала колыхаться, Канин снова вернулся к работе, вернее, к мыслям. Взяв в зубы перо и положив руки на пергамент, чтобы не свёртывался в трубку, он вдруг вспомнил про питеций - странных зверей, жителей тропических лесов, издалека напоминающих наших северных сциурин и тамиев за единственным исключением: пальцы у питеций были длинные и тонкие, и они с одинаковой ловкостью хватали и ветки, и орехи. Те учёные, которые наблюдали за питециями, рассказывали, что животные эти достаточно умны и способны иногда использовать камни и палки как настоящие орудия труда, только совсем уж странным способом - беря их в руки. "Наверное, именно поэтому, несмотря на свой мозг, они так и не смогли достигнуть таких высот разума, как это удалось нам - руки слишком далеки от мозга, нежели челюсти", - усмехнулся Канин и аккуратно вывел наверху листа название новой главы:
"Биологическая и культурная эволюция древних племён люпулов в ледниковых ландшафтах"
и поднял уши в задумчивости. Ведь каждая фраза, нет, даже каждое слово такого труда должно быть тщательно измерено и взвешено, прежде чем попадёт на его страницы. Но, судя по крутящимся под высоким, покрытым светло-серой шерстью лбом мыслям, работа предстояла увлекательная...
Кто первым бросил камень
Старик-шаман сидел на большом камне, застеленном тростниковой циновкой, вытянув к огню закоченевшую руку:
- А теперь, дети мои, послушайте, что расскажет вам старый Барр о временах древних, о том, что было с нами на заре истории...
Двое мальчишек, отвлёкшись от смиренного слушания, затеяли весёлую возню с другой стороны костра. Шаман, рассердившись, поднял лежащее рядом копьё и древком хорошенько огрел по затылкам веселящихся юнцов. Те в одно мгновение притихли, потирая ушибленные головы. Когда лица всех детей были вновь обращены на него, шаман продолжил:
-...ибо кто не знает своего прошлого, тот не имеет будущего; кто не чтит предков своих, потомки того также чтить не будут.
Давным-давно не было ни солнца, ни неба, ни земли и только Великий Элеф спал в вечном мраке. И даже времени тогда не существовало, поэтому нельзя сказать, проспал Элеф день, или год, или тысячу лет. Но пришла пора пробудиться ему; и открыл он свои глаза, но ничего не увидел, ибо не было ещё ничего, даже света. Топнул тогда Всемогущий Элеф своей ногой, и от столь великой силы раскололась извечная тьма на две части; и стала одна часть землёй, а другая - небесами.
Протянул тогда Элеф свою руку к небу и вдохнул глубоко в себя небесную тьму, а когда выдохнул, то стала небесная тьма облаками, большими и малыми, перистыми и кучевыми, и пролились эти облака на землю живительным дождём. И разлился первобытный дождь по земле - так появились реки, и озёра, и моря, и океаны.
- Так вот почему вода в озере такая голубая, и в солнечный день по ней тоже бегут облака, как по небу! - осенённый внезапной догадкой, воскликнул один из мальчишек.
Старый шаман, до этого со строгостью поглядывавший на слушателей, наконец соизволил улыбнуться:
- Да, малыш, всё на самом деле так... Именно потому, что земная вода происходит из небесной тьмы, водная и небесная поверхности столь похожи.
Но ничего этого не увидел Великий, ведь свет тогда ещё не был создан. Решил взглянуть Всемогущий Элеф на плоды трудов своих, топнул вновь ногами, и из следов ног его вышли два светила - солнце и луна, и были они круглыми, как его след.
Поднял их Элеф своей могучей рукой и закрепил в разных частях небесного свода. Но, творя небесные светила, не заметил он, что правой ногой он топнул чуть сильнее, чем левой, и потому солнце, которое вышло из правого следа, излучало не только свет, как луна, но и тепло.
И висело солнце вечно над землёй, и стали горы трескаться от жара, а океаны - закипать. Понял тогда Элеф свою ошибку и повелел солнцу и луне по очереди освещать землю, чтобы она, нагретая солнцем, успевала остывать. Так изобрёл Великий Элеф ход времени, и так даровал он нам величайшую истину: каждый в труде своём может ошибиться, но глупец не тот, кто делает ошибки, а тот, кто не пытается исправить их.
Но не хватало одной луны без солнца, чтобы освещать землю по ночам. Тогда отщипнул Всемогущий от солнца кусочек и растолок его в ступе, а потом набрал солнечную пыль в руку и раскинул по небу. И сейчас мы можем видеть, как двигалась рука Великого Элефа по небосводу - ведь получились из солнечной пыли звёзды, и гуще всего они расположены в дуге, проходящей через всё небо. Вот по этой-то дуге и взмахнул Элеф своей рукой.
И увидел в тот момент Мудрейший из Мудрых, что дождь, изливаемый на землю облаками небесными, не питает её, но разъедает, и скалы становятся всё ниже и острее; а реки больше не несут в моря чистую ключевую воду, но ил и грязь, и мельчают от этого моря. Взял тогда Всемогущий от земли часть, и от воды, и даже от солнца немного, смешал всё это, и получились у него из смеси все растения, что есть на земле. Вот почему трава всегда тянется к солнцу, а к луне не тянется - ведь есть в ней частичка солнца; вот почему не может она отпустить землю корнями - ведь есть в ней частичка земли; вот почему так радуется дождю каждая былинка - ведь есть в ней и от воды часть.
Повелел тогда Великий Элеф всякому растению крепко держать корнями почву, и перестали реки нести ил и грязь, горы - опускаться, а моря - мельчать. До сих пор свято храним мы завет Всемогущего: всякую траву можно рвать для еды и всякое дерево валить для жилища, кроме тех, что на берегах растут, дабы вода не мутилась и не гибли мы в грязи.
А к оставшейся от сотворения смеси добавил он частичку воздуха и создал тогда и рыб морских, и птиц небесных, и зверей лесных, и даже народ элефинов по образу своему и подобию; вот почему не привязаны к земле мы так, как растения - есть в нас лёгкость и изменчивость тел, даруемая воздухом. Создал он и травоядных, чтобы питались те только зеленью, и хищников, чтобы поедали они травоядных. Одного только не создал Всемогущий Элеф - зла, и потому всё, что кажется нам злым и враждебным, на самом деле часть Великого Равновесия.
Сотворил Мудрейший из Мудрых первым из народа элефинов могучего Мамма; и не было равных ему по силе среди всех существ, до того созданных, и не мог ни один хищник одолеть его. Но вложил Элеф в грудь могучему Мамму доброе сердце, и с тех пор противно убийство каждому элефину, и едим мы поэтому только растения.
Сотворил Великий и прочих элефинов, но вождём нашим поставил могучего Мамма по праву первородства и силы. Дики тогда были элефины и больше на зверей походили, не знали ни языка, ни орудий труда; и жили они на Зелёных Лугах Крайнего Запада.
Много лет провёл наш народ в таком благостном существовании; но появились однажды в наших краях хоми, странные существа. По природе своей были они зверями и кормили молоком своих детёнышей, но ходили только на двух ногах, как какие-нибудь струты. Но если струт - глупейшая птица, то хоми - звери очень хитрые и злобные. С одним хоми под силу справиться даже каждому из вас, но вместе они устраивали страшные ловушки на всех зверей, и в конце концов стали нападать и на элефинов, - тут глаза старого Барра гневно сузились, а рука его так крепко сжала древко копья, что оно едва не переломилось, но он овладел собой и продолжил рассказ.
- Однажды загнали они в угол даже могучего Мамма. Рассердился Мамм - не смел прежде ни один хищник приближаться к нему. Издал тогда он трубный рёв, призывая на помощь остальных элефинов, и был тот рёв первым словом; поднял с земли камень, и ужаснулись хоми, ведь камень тот и сотне хоми поднять не по силам. Бросил могучий Мамм тот камень в обидчиков, и всех до единого придавил он; и когда подоспели остальные элефины, всё уже было кончено. Прогневался тогда Великий Элеф на наш народ и изгнал нас с Зелёных Лугов Крайнего Запада, ведь впервые с сотворения мира не хищник убил травоядного, но травоядный убил хищника.
Рассеялся народ по всей земле; и говорят старики, что южные наши собратья так и остались дики и неразумны, не научились они обрабатывать камень и не знают иных слов, кроме трубного рёва. А те смельчаки, что ходили на Крайний Запад в поисках Зелёных Лугов, сказывают, что на их месте теперь плещется глубокое море, а за морем тем есть острова, большие и малые; но даже на островах нет тех самых Зелёных Лугов. Так навсегда закрыл нам Элеф дорогу к прежнему дому, - старый шаман закончил свой рассказ и закашлялся.
- Но подождите, зачем Всемогущий создавал хоми, ведь они могли убить всех элефинов, и тогда нарушилось бы Великое Равновесие! - с жаром воскликнул один из юных слушателей.
- Неужели ты, юнец, у которого даже пока не выросли достаточно бивни, хочешь проникнуть в замыслы Мудрейшего из Мудрых?! - громогласно произнёс Барр, но, заметив, как испуганно съёжился мальчишка, понял, что переборщил, и продолжил уже мягче. - Останься мы там, на Зелёных Лугах Крайнего Запада, разве стали бы мы теми, кто мы есть? Разве обрели бы речь? Разве научились бы обрабатывать дерево и камень? Там мы никогда бы не стали выше всех остальных зверей. И не в этом ли состоял Великий Замысел Всемогущего Элефа? - шаман в последний раз многозначительно взглянул на детей и, опершись на копьё, встал с камня и поплёлся к своему жилищу, покряхтывая от боли в своих четырёх старых ногах, оставив своих подопечных в одиночестве раздумывать о только что услышанном.
Кто первым выдумал колесо
Резкие недовольные щелчки заставили Дельпа обернуться, когда он, погрузившись в свои мысли, неторопливо шёл по дороге. Позади него на полном ходу неслась повозка, запряжённая шестёркой дюжих фокинов, и Дельп едва успел отскочить в сторону, когда она пролетела мимо. Впрочем, он оказался недостаточно проворным, и корпус повозки, обтянутый шершавой скваловьей кожей, всё-таки задел его бок, оставив крупную ссадину. Экипаж на миг потерял равновесие, накренившись и ударившись днищем о придорожный камень, но умные животные, мгновенно перестроившись, восстановили равновесие, и вся процессия умчалась вперёд. Расцарапанный бок сильно саднил, и пришлось прервать прогулку раньше времени; Дельп повернул назад, торопливо прошёл несколько улиц, проскользнул в арку своего двора и зашёл в дверь, над которой была прикреплена табличка с надписью "Инженер Дельп".
Инженеры - очень уважаемые граждане. Именно благодаря им ещё в древности удалось получить фокинов, намного более сильных и выносливых, чем их дикие собратья, способных таскать тяжёлые повозки и грузы. Именно они могут собрать практически любое устройство, воспроизводящее и записывающее звуки или изображения, синтезирующее или поглощающее различные химические вещества, были бы только нужные детали. Именно для них государство поставляет самых лучших октопов - эти универсальные манипуляторы, без которых не смог бы обойтись ни один инженер. И именно к представителям данной профессии принадлежал Дельп.
Однако сейчас его волновали более тривиальные проблемы. Попав домой, он первым делом кликнул своего недавно полученного октопа - век этих существ, к сожалению, недолог, и предыдущий, верой и правдой служивший Дельпу последние года два, пару недель назад отошёл в мир иной - и, указав на стоящий на полке рулон пластыря и свой разодранный бок, щёлкнул команду "клеить". Смышлёное животное (даже не потребовалось повторять команду по десять раз, как это бывает с некоторыми новичками) тут же потянулось к пластырю, оторвало нужный кусок и, подползши к ссадине, аккуратно разгладило плёнку поверх неё. Дельп облегчённо вздохнул, лёг на диван и включил телевизор.
По телевидению, как обычно, показывали всякую чушь. Какой-то слюнявый сериал для домохозяек... Дельп, поморщившись, переключил канал. Очередное обращение президента... Что может быть скучнее? Щелчок. Репортаж с одной из фокиновых ферм. Щелчок. Научно-популярный фильм о древних временах... На этом, пожалуй, можно и остановиться.
На экране мелькали актёры, усиленно изображающие из себя жуткую древность, а в это время закадровый дикторский голос рассказывал следующее: "Много поколений назад - вам, наверное, даже сложно представить, как давно это было - народ орцинов не знал ручных фокинов и октопов, не строил городов, а лишь кочевал отдельными группами по бескрайним земным просторам...". На этих словах экран подёрнулся тёмной дымкой, по нему пошли коричневые полосы и круги. Не сказать, чтобы фильм был уж очень познавательный (для первоклассника вполне сойдёт), однако Дельпу сегодня определённо не везло.
Открыв боковую стенку телевизора, он, как опытный инженер, сразу увидел причину поломки: несколько волокон проводника из общей жилы, идущей с коммутатора, стали нездорового белёсого цвета - скорее всего, закончился срок их службы, и белки, находящиеся внутри, денатурировали. Придётся менять...
Когда все волокна встали на своё место, были восстановлены синапсы передаточных волокон и меланоцитов экрана и октоп вновь вернулся в свой домик, телевизор вновь включился, но Дельпу уже окончательно расхотелось смотреть на экран. Несколько минут научно-популярного фильма вернули его мысли к работе, и он опять решил проветрить мозги, прогулявшись за городом.
Дельп с детства любил бродить в одиночестве по этим местам. В городе повсюду камень, а здесь - огромные зелёные луга нежной травы, которая так приятно щекочет живот, если лечь на землю. А где-нибудь неподалёку обязательно пасётся целое стадо коров. Ещё будучи мальчишкой, он с товарищами любил пугать этих неповоротливых созданий, а потом убегать от пастухов, бранивших хулиганистых юнцов. Сейчас многое изменилось с тех пор: уже мало кто держит коров у себя, а всё больше разводят на огромных фермах, за сетчатыми оградами, где их сильно не погоняешь... Да и возраст уже не тот.
Дельп прекрасно помнил школьный курс истории. Да, орцины раньше были вольными охотниками... И оказались настолько успешными, что очень быстро заселили всю землю и истребили всех крупных зверей. Лишь фокины чудом выжили, и то только потому, что один из первых инженеров догадался запрягать их в недавно изобретённые повозки, да в одном отдалённом районе была найдена маленькая популяция диких коров - именно от неё ведёт свой род современный мясной скот орцинов, их основная пища. Так начался золотой век орцинов - век дрессировки октопов, разведения коров и строительства городов. Но и он подходит к концу. Ресурсы населённой части земли оказались не беспредельны - и вот снова орцины решили расширить свои владения за счёт необитаемых областей, где ещё не бывал ни один гражданин. И перед Дельпом, как и остальными инженерами, стояла эта задача.
Дельп в остановился и в задумчивости посмотрел вдаль. Впереди маячили те самые необитаемые горы, которые предстоит осваивать - города всегда строились на самой границе. Но как же это сделать? Не раз и не два орцинские инженеры штурмовали эти горы, и всё безуспешно. Повозки с большим трудом волочились по камням обессилевшими фокинами, сдающимися через несколько десятков метров. Нет, конечно, можно вывести новые породы, ещё более сильные, ещё более крупные, это вовсе не проблема, но что тогда? Каждый инженер понимал, что этот путь - тупиковый. Пусть новые фокины пройдут не десять, а сто метров - всё равно это задачи не решит. Ведь нужно, чтобы орцины могли путешествовать на сотни километров вглубь...
Дельп всё так же брёл вдоль тонкой, но вполне ощутимой границы, разделяющей его родной, привычный мир и непонятные, враждебные земли, как вдруг одинокая точка на берегу привлекла его внимание. Подойдя поближе, он заметил фокина, лежащего недалеко от границы. Ничего особенного, дикие фокины часто лежат вот так, целыми стадами. Но что-то странное в его облике насторожило Дельпа - присмотревшись, он заметил две ветвистые палки, растущие прямо изо лба удивительного зверя! Но на этом чудеса не закончились. Незнакомое животное, увидев поблизости от себя чёрную тень, испуганно оглянулось, тряхнуло ушами (Дельп только теперь заметил, какие огромные у этого зверя уши), встрепенулось и внезапно поднялось высоко над землёй, вскочив на четыре палки, растущие у него прямо из брюха. Нет, это существо не фокин, и никогда им не было!
В нескольких метрах от зверя лежало несколько брёвен (Дельп иногда видел такие - их приносило волнами на окраины города, и по телевизору показывали, что на некоторых границах эти брёвна стоят стоймя и на них даже растёт трава). Простояв долю секунды на своих палках, таинственный зверь прыгнул в их сторону, в прыжке случайно задев одно из них, и скрылся среди скал. Задетое бревно сдвинулось вниз и быстро, крутясь вокруг своей оси, заскользило вниз, к воде, увлекая за собой камни и другие брёвна. Дельп как завороженный следил за этой картиной. Ловко прыгающий по камням зверь и крутящиеся брёвна... Ну конечно! Как же были слепы орцины, столько времени уделяя конструированию живых существ и так мало обращая внимания на создание инструментов! Ведь если поставить повозки на такие же крутящиеся цилиндры, то тащить их будет намного, намного легче! А фокины... Они слишком неповоротливы и тяжелы для этих скал. Столь же лёгкие существа, как этот таинственный зверь, должны тянуть повозки с цилиндрами на днище! Только бы сделать их чуточку посильнее, но это уже чисто технический вопрос...
Дельп понимал - ещё осталось много нерешённых проблема. Там, в этих скалах, слишком мало воды для орцинов, и её придётся возить с собой. Да и октопы совершенно не выдерживают высыхания. И даже сейчас видно, что далеко не везде можно будет проехать даже на повозках с цилиндрами. Но самая главная проблема - проблема выхода орцинов в эти доселе необитаемые земли - была, безусловно, решена. И, окрылённый этой мыслью, инженер Дельп взмахнул чёрным хвостом, подняв фонтан брызг, и нырнул на глубину.
Примечания Канина
Что же, мой дорогой друг, я вижу, Вы пока ещё плохо разбираетесь в нашем быте и обычаях, поэтому про некоторые вещи я должен рассказать несколько более подробно.
Биáрмия - это земля в центральной части Рифейских гор, разделяющих нашу великую Родину на две неравные части. Издревле там шумят густые леса, и давным-давно некоторые из народа люпулов приспособились заготавливать их для нужд всех остальных - так и появились лесорубы Биармии. Нет, конечно, сами люпулы деревья не рубят, однако они воспитывают для этих целей кастори́н. Ещё в древности люпулы видели, как эти животные подгрызают деревья и валят их, делая плотины и запруживая даже крупные реки; наши замечательные предки решили взять себе на службу этих умелых зверей. С тех пор домашние касторины стали крупнее, сильнее и покладистее своих диких предков, и могут свалить толстенное дерево всего за полчаса.
В тех же лесах живут сциури́ны и тáмии - отдалённые родичи касторин, мелкие зверьки с тёплой пушистой шкуркой, скачущие по деревьям и питающие орехами. Тропические питéции не имеют к ним никакого отношения, хотя часто ведут себя похоже.
В нашей жизни мы практически всё делаем челюстями. Вы удивлены? Но как же может быть иначе? Наш хвост служит только для выражения эмоций, а руки и ноги - для передвижения. Только челюсти и остаются. Анатомы говорят, что для управления ими у нас в процессе эволюции появилось несколько десятков мышц и очень специфический височно-нижнечелюстной сустав, но я не анатом и потому не могу рассказать Вам подробней об этом.
А ещё мы смотрим на мир в первую очередь своим носом. Нет, наши глаза достаточно хорошо видят, и чуткие уши различают малейшие шорохи, но ничего не может сравниться с нашим обонянием, ведь порой достаточно понюхать маленькую былинку, чтобы воображение тут же достроило облик той степи, где она раньше росла. Поэтому художники, комбинируя запахи различных трав, рисуют таким образом целые картины - пейзажи, натюрморты, портреты...
Таков наш мир. И в этом все мы, люпулы.
Примечания Барра
Ты, юнец, как я погляжу, в своё время недостаточно хорошо слушал шамана из родного племени, однако бóльшим злом было бы оставлять тебя в неведении, поэтому так уж и быть, отвечу на твои вопросы.
Струт, говоришь?.. Да, нынче их редко увидишь в наших краях. Раньше, когда было прохладнее, как рассказывали старики, этих птиц часто можно было видеть в звериных стадах. Да, юнец, это птицы, хоть на самом деле они совсем не умеют летать и вырастают достаточно большими - примерно мне по плечо. У них очень зоркие глаза, поэтому звери так любят, когда в стаде есть хоть один струт, ведь он может заметить хищника издалека, но ума у них нет совершенно - например, они боятся нас только потому, что мы выше их, хотя прочие звери прекрасно знают, насколько мы миролюбивы.
Однако каждый из нас, как видишь, носит с собой копьё. Помни - оно исключительно для обороны от хищников, хотя взрослый элефи́н может обойтись и голой рукой. Копьё - это и наше отличие от диких зверей, оно означает, что элефин может сам сделать себе орудие, и при встрече сразу видно, что он цивилизованный, а не какой-нибудь южный дикарь, неспособный и двух слов связать на элефинском языке.
Вот так, юнец. Я вижу в тебе неподдельный интерес. Задавай вопросы и впредь, интересуйся неведомым, и однажды, если позволит это Великий Элеф, ты тоже сможешь стать шаманом своего племени.
Примечания Дельпа
Хм, неужели ты хочешь расспросить меня о жизни орци́нов? Нашёл у кого спрашивать! Найди лучше историка, а инженера оставь в покое. У меня нет ни времени, ни желания говорить об этом. Ну ладно, ладно, хорошо, слушай.
Наш народ населяет всю землю, но больше всего городов расположено на севере и юге, в холодных полярных водах, где достаточно рыбы для фоки́нов и травы для коров - этих двух источников жизни нашего общества. Фокины - наши рабочие животные, чрезвычайно сильные и смышлёные. Некоторые исследователи пытались заменить фокинов сквáлами, однако сквалы оказались слишком глупыми и агрессивными животными. К тому же сквалы - рыбы, и им не нужно всплывать на поверхность за воздухом, меж тем как фокины - млекопитающие, как и мы. И разве какая-нибудь глупая рыба может заменить мягкого и пушистого юного фокина, когда он играет с детьми? Хотя, к слову сказать, сквалов тем не менее разводят, и их кожу употребляют для обшивки повозок - для лучшей гидродинамики.
Сколь ловки и проворны фокины, столь же ленивы и неповоротливы коровы. Они любят целыми днями медленно бродить над лугами, пережёвывая траву. И всё же именно они - главный источник мяса и жира для нас, совершенно неспособных питаться растительной пищей.
Приручение октопов - этих мягкотелых животных с восемью конечностями - стало одним из поворотных моментов в истории орцинов. Ведь мы практически не можем выполнять никакие операции самостоятельно, для этого нам нужны чьи-нибудь руки. Поэтому дрессировщики октопов - граждане почти столь же уважаемые, как инженеры.
А про инженеров и говорить нечего. Разве не видишь, чем я сейчас занимаюсь? По сути, мы создаём новых живых существ для нужд цивилизации, хотя живыми существами это можно назвать лишь условно. Уже много поколений назад инженерами были открыты молекулы наследственности живых существ - с тех пор мы активно работаем с ними. И конструируем полезные устройства из кожи, мышц, нервов и прочих органов и тканей известных нам существ.
Таково устройство мира орцинов. А теперь, пожалуйста, не отвлекай меня больше разговорами о жизни, мне работать надо!
Послесловие
Идея этих небольших рассказов зародилась уже очень давно, когда их автор был в экспедиции в Забайкалье и в одной из обычных в таких случаях вечерних философских бесед задался вопросом: "А что было бы, если..." Как известно, история не знает сослагательного наклонения, однако же возможности человеческой фантазии поистине беспредельны. Что было бы, если бы вдруг на нашей земле никогда не появился человек, а если бы и появился, то вскорости вымер, не сумев закрепиться? Какие виды живых существ стали бы на путь разума? Именно так появились на свет люпулы - потомки волков (Canis lupus), элефины - потомки мамонтов (Mammuthus primigenius), орцины - потомки касаток (Orcinus orca). Были бы они лучше, мудрее человека, относились бы бережнее к природе - откуда нам знать? Каждый разумный вид обязательно проходит такую стадию хищнического отношения к природе, от этого никуда не деться. Другое дело - сможет ли он её пройти?
И философ Канин, и шаман Барр, и инженер Дельп - все они стараются улучшить жизнь своих народов, обучая их, узнавая мир или изобретая новые конструкции, и в этом их общность, несмотря на разные биологические виды, разные эпохи и даже разные, исключающие друг друга миры. И разве нет более благородного, более подходящего занятия и для любого другого разумного существа? Разве есть в мире большая радость, чем открытие нового закона природы, чем повествование о нём всем своим собратьям по разуму, которым он ещё незнаком? Мне это неизвестно.