Я открываю глаза. Мир вновь обретает привычные краски. За окном идет мерзкий дождь, из тех, что не дают ни влаги для полей, ни радуги для людей, но лишь холодная липкая морось ложится на лицо, плечи, руки. Я давно не смотрел в окно.
Слуга несет мне завтрак. Я делаю благодарную гримасу и принимаю высохшими, трясущимися руками поднос с едой и питьем. Слуга растерян - его хозяин уже много лет не выходит из полутемной залы. Старого лакея, служившего не одному поколению господ этих покоев, не проведешь, он прекрасно знает, что хозяин давно не чувствует вкуса пищи, что ему чужды плотские желания и помыслы. Но он не смеет ни сказать, ни даже поднять глаз на своего хозяина. Ему, доживающему свой век старику, чужда его собственная свобода.
Он уходит. Через час он принесет мне снадобье, что сейчас смиренно покоится в изящном резном флаконе из горного хрусталя. Я бросаю взор на дальний, самый темный угол своей залы. Вижу, не поднимая, казалось, налившихся свинцом, век, но мне и не нужно смотреть. Как паук в своем плетеном логове, я знаю тут каждую деталь, каждую мелочь. Снадобье даст мне то, что когда-то я получал от груды разного железа, сваленного теперь в под почерневшими за столетия образами. Адскую боль и нечеловеческие муки.
Я астролог и предсказатель. Мой дар - видеть грядущее. Я пишу вам, потомки, сквозь века, ибо уверен в том, что это письмо найдется нескоро. Мое тело истлело десятки тысяч лет до вашего появления, мой дом превратился в песок и пыль, но я поведаю вам о прошлом. Его нет, как нет теперь и меня. Прошлое есть память, а будущее есть предположение. Длань божья осенила меня, и в час небывалых страданий и скорби, в то время, когда мой родной город вместе со всеми жителями заливали потоки лавы, я обрел великое знание. Наш мир не один. Есть много других миров, подобных нашему. И никогда не пересечет их границы материальное, а душа, отрешившись от тела, может путешествовать всюду и даже через эти границы. Но, воистину, неисповедимы пути господни! Нет одинаковых миров, и я смог воочию увидеть и предсказать в нашем мире падение Трои и возвышение Рима, создание первой пращи и сражение смертоносных орудий, насылающих пламя и моровую язву на целые армии.
Наше будущее в нашем прошлом. Все идет по кругу, виток за витком: войны, страдания, нищета, сплоченность, достаток, счастье и снова войны. Я знал всю свою жизнь, что не в силах разомкнуть кольцо судьбы, но надежда не покидала меня, и я хватался за перо вновь и вновь. Сегодня мне суждено поставить точку.
Вытяжка из черного корня подходит к концу. Когда-то давно тело мое отпускало душу под воздействием скорби о погибших детях, жене, близких. Потом я опустошил себя, и наступил черед жестоких пыток, а после пыток - черед зелий и ядов. Я никогда не смотрюсь в зеркало, ибо знаю, что оно явит. Мне почти тридцать лет, но никто не даст мне меньше шестидесяти, мое тело покрыто язвами и струпьями, я немощен и слаб. Сегодня я выпью остаток зелья и в последний раз увижу своего единственного друга, предсказателя из другого мира Мишеля. Я оставил своему миру предсказания на десять тысяч лет вперед, и думаю, что мой жизненный путь окончен.
Перед тем, как тело навсегда, а не на время, как это бывало до сих пор, отпустит мою истерзанную муками душу, моя незримая тень скользнет между миров и сольется на мгновение с тенью Мишеля, врача, ищущего, как искал и я, забвения в других измерениях.
Я принимаю из рук слуги, искренне верящего, что снадобье это лечебное, флакон с вытяжкой. Жду, пока тот уйдет, и залпом осушаю емкость. Тягучий, янтарного цвета сироп обжигает мне язык как огнем, но я не чувствую этого. По телу пробегает так знакомая мне судорога. Перо валится из рук. Это начало конца. Я складываюсь пополам и падаю с кресла вниз на мраморный пол. Я не в силах вздохнуть от боли. Кулаки судорожно сжимают недописанный пергамент. Еще секунда, мгновение...
* * *
Перед Мишелем появляется скомканный клочок пергамента, он чувствует знакомое касание тени последнего в его жизни настоящего друга. Мишель удивленно вскакивает, бросая перо, что только что вывело на листе "Молодой лев одолеет старого на поле битвы в одиночной дуэли", разворачивает пергамент и видит, как на нем проявляются строчки:
"Перо валится из рук. Это начало конца. Я складываюсь пополам и падаю с кресла вниз на мраморный пол. Я не в силах вздохнуть от боли. Кулаки судорожно сжимают недописанный пергамент. Еще секунда, мгновение...
Будущее есть в прошлом, и прошлое в будущем, а наше настоящее - всего лишь миг. Дай людям надежду, Мишель. И не скорби. Я понял замысел Творца. Пусть этотпергамент послужит тебе доказательством. Прощай, мой друг".
Мишель подходит к окну. На улице идет дождь, совершенно бесполезный, такой, что не приносит ни влаги растениям, ни радости людям. Но Мишель всматривается в него и ловит взглядом нечто, видимое только ему одному. Подходит к зеркалу, грустно улыбается себе одними серыми, полными мудрости и усталости глазами, садится за стол и вновь принимается за работу.