Портрет
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Портрет
Прошел через войну
Пришел парнишка к старику и задал вот такой вопрос -
Где жил ты дедушка, где рос, и встретить где тебе пришлось
врага, я слышал много раз, что ты людей от смерти спас.
Ты расскажи мне про войну, про боль, про бой, про женщину,
которая спасла тебя от ран, еще один вопрос тебе задам -
в каком году все это началось, ведь столько пережить тебе пришлось!?
Поднял старик свой взгляд на паренька -
в застывшем взгляде яркая слеза!
Он прошептал губами: "- Что ж, садись!"
И голову склонил он снова вниз.
Свой разговор повел неторопливо и сдержано,
а за окном, шумя,
стояли в зелени счастливые деревья,
не помня, чем для них была война.
Я вырос здесь и здесь я жил,
ну а когда пришла война,
я в вещь-мешок свой уложил
родные сердцу имена.
Пошел на фронт, а за спиной,
тревожный, полный не тоской, а ненависти,
с добротой, любви и веры взгляд простой.
Навеки в памяти ношу
и никогда я не прощу
вонючей нечисти чертей,
потерю нежности святой - любимой матери моей.
Я много исходил дорог,
бывало, был я одинок,
но находил свой огонек
и шел к нему наперерез,
был на пути горящий лес,
равнины голые из пепла,
и реки с кровью, и свирепо
торчащие из-под земли,
огрызки проводов в пыли.
Я насмотрелся страха, боли,
но я не думал о себе,
я был в плену чужой неволи -
освободить хотелось всех,
но палочкой волшебной в жизни,
как мне рассказывала мать,
лишь испытав все и осмыслив,
я смог бы ею управлять.
И мне пришлось то испытание
в 42 году пройти,
когда в степи, в то утро раннее,
увидел немцев впереди.
Наперерез нашей колонне, тогда я партизаном был,
вели людей, в ревущем стоне не слышен был и гул машин.
Вели истерзанных, избитых, толкая в спины с носока,
и так хотелось на прицел взять, и стиснуть палец у курка.
Я подошел тогда к комдиву,
он сам из окруженья был,
он понял все - ты лишь скорее
в отряд вернись - он попросил,
и дав мне мину и патроны,
он отпустил со мной ребят,
и через час уже не слышен,
не виден был для нас отряд.
Мы обогнули гору тихо,
через нее дорога шла,
по ней измученных, голодных
вела охрана палача.
Мы были сильные и злобы
у нас тогда не занимать,
но как смогли втроем тогда мы
колонну пленных отстрелять!?
Изнеможденные от горя
вмиг изменились, как от сна,
отпрянули они от смерти,
что их держала у себя,
крестясь и плача, убегали
они с дороги в лес густой,
а мы стояли и молчали -
нам в беспокойство, им домой,
хоть знали - нет нигде им дома,
пока живой холуй чумной.
И автоматы, сжав покрепче,
мы у дороги залегли,
чтобы отпрянули навечно
в ад души черной, грязной мглы.
Недолго ждать пришлось тогда нам,
патруль прошел и вмиг за ним,
колонна свеженьких с парада -
все в офицерских чинах - рыл.
Я стиснул ручку счета мины,
а на руке моей слегка,
между собой играли жилы,
как будто знали, что рука
сейчас рванет и взрыв заглушит,
моторы трех машин -
вот миг,
и повторилось все, но глуше,
чем думал я в прошедший миг.
Фашисты в панике и в шоке,
который длился пять минут,
за это время мы не мало
их положили наземь тут,
да что там, наш черед был близок,
услышал первым я удар -
в крови рукав и сверху брызнул
в лицо мне яркой струйкой жар.
Я наклонился, стиснув зубы,
в руке сжимая автомат,
хотел курок нажать, но руки,
я чувствовал, уже дрожат.
Коленями в бугор уперся -
в глазах зеленая трава,
тогда от жизни я отрекся,
стрелял, куда вела рука,
но боль сдавила мне виски,
в последний миг услышал руки,
что, подхватив, меня несли -
куда - в свободу или в муки!?
Очнулся я от страшных снов,
на лбу запекшаяся рана,
а на столе гора блинов
и тишина, как у обмана.
Открылась дверь и подошла
ко мне та женщина святая,
которая, не знав меня,
спасла от смерти, от удара.
Я видел, как глаза с мольбой
спросить хотят о чем-то робко,
но первый я спросил ее -
Как там ребята, где чернота?
Она, в слезах, глаза закрыв,
к моей груди прижалась сильно -
Ты выздоравливай, мой сын! -
лишь прошептала и обильно,
слезами окропив мне грудь,
ушла, я вновь один остался,
лишь погодя я все узнал
и к ней душою привязался.
Война забрала всех у нас - родных и близких,
и не призналась мне она, что тоже издали.
Ей не хотелось потерять меня, последнего,
а я ушел, ушел опять в рассвет возмездия!
И были вновь - дороги, пыль, трава горелая,
руины, гарь - вокруг все черно-белое!
В поту, пропахшем порохом оружия,
мы шли в атаки
в дождь ли, в зной ли, в стужу ли.
И на плечах моих порой изнемождение
спало с печалью пополам заиндевелою.
Мне не забыть тех лиц, встречавших воинов,
с любовью и надеждой яркой в новое.
Я не забуду миг и ликование
на лицах непрошедшего отчаяния.
После войны вернулся я к той женщине,
но не нашел, лишь пела буря снежная,
и вбив последний клин в судьбу над прожитым,
я возвратился в мир над болью прежнею.
С последним словом встал старик и поднял голову,
и на лице увидел паренек не слезы - полымя,
запомнив облик в этот миг не старости,
а безраздельной мудрости, усталости,
нарисовал портрет он на листе,
на белом - черным - в память той войне,
и чтобы ярче выделить судьбу,
он написал -
Прошел через войну!
Связаться с программистом сайта.