Аннотация: Когда нет Шустрика, чтобы попасть в другой мир, ты можешь надеяться только на себя.
Ночью Игорь вновь видел портал, рубиново горевший меж корней разлапистой сосны. Чёрный провал, обрамлённый красноватым свечением, неодолимо тянул его к себе. Он сделал шаг вперёд и проснулся, встал, шагнув с постели будто по инерции, спросонья натыкаясь на табуретки, оделся, вытащил с балкона старый туристический рюкзак, накорябал записку Оле и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. В лифте вспомнил, что не взял кошелёк, но решил не возвращаться, опасаясь, что мог топотом разбудить Олю. Игорь не хотел объяснять ей, почему написал: "Я навсегда покидаю этот мир".
Город встретил его серыми тучами и зябкой моросью, которую швырял в лицо порывистый ветер. Было раннее утро, на свежеполитых дождём тротуарах - ни души. Сентябрь не радовал погодой: неделю назад были первые заморозки, сменившиеся бабьим летом, но оно уже начинало переходить в промозглую осень. Игорь торопливо шагал по улице мимо опостылевших панельных домов - к тому неведомому, что ждало впереди. Он знал свой марштрут так же ясно, как птицы, летящие на юг, находят далёкие африканские страны, где не бывали ни разу. Но его путь лежал на север.
Путешественник сел в ранний троллейбус и трясся в нём до вокзала, рассеянно глядя на насупленную толстую тётку-кондуктора, делившую с ним дорогу в пустом вагоне. Тётка думала о чём-то своём: о мелочах быта, а может быть, пыталась задремать. И только выйдя у вокзала, Игорь вспомнил, что у него нет денег на электричку.
Вчера был неудачный день. Коллега подставил его, представив собственную ошибку в коде как игореву, а потом как ни в чём ни бывало позвал на корпоратив праздновать день рождения стервы-бухгалтера - и ведь обидится стерва, если не придёшь. Начальник, узнав об ошибке, наорал на него, потом выдал зарплату без премии - да и ту по дороге украли. Когда Игорь ехал в душном автобусе, к нему прижался потный толстяк и начал ругаться на игорев портфель, который-де упёрся ему в бок. К ругани охотно присоединился весь автобус, а, когда толстяк выскочил на остановке, Игорь обнаружил, что в портфеле прорезана дыра и отсутствует кошелёк. Небось, толстяк же его и украл.
Жена долго ругалась, называя его растяпой и тряпкой. "Как мы теперь за ипотеку расплатимся, придурок несчастный?" - кричала она, - "Что мне теперь - на панель идти?!". Муж молчал, смотрел на её трясущийся подбородок, отчаянно пытаясь воскресить в памяти былую красавицу в белом платье, и думал, что на панель она бы сгодилась лет десять назад, а сейчас уже не кондиция.
"Какой-то несчастливый день сегодня", - подумал Игорь, и вдруг страшная мысль сжала его сердце: все его удачные дни были и будут немногим лучше. Невольно он глянул в окно, на манящий асфальт десятью этажами ниже - и отпрянул, вспомнив читанные в Интернете истории о медленном и мучительном умирании на земле с оторванными внутренностями. Вечером он долго ворочался в кровати, пережёвывая однообразный внутренний диалог, а потом увидел портал - впервые за много лет...
Игорь хотел перемахнуть через турникеты и вбежать в закрывающиеся двери электрички, а там как-нибудь отбрехаться от кондукторов - но замер, сообразив, что Оля могла уже проснуться. Если она прочитала записку, то, возможно, сейчас обзванивает отделения милиции, больницы и морги. А что, если у ментов есть его фотография? Тогда не видать тебе, Игорёк, портала как своих ушей.
Единственный выход - идти пешком, стараясь не попадаться людям на глаза. Игорь постоял, свыкаясь с принятым решением, потом выбросил мобильник в урну, обогнул здание вокзала и побрёл по обочине гудящего машинами шоссе на север. Проезжавшие грузовики окатывали его жидкой грязью, но пешеход не умерял свой торопливый шаг, вжав голову в плечи и шепча: "Главное - добраться до портала..."
В юности Игорь хотел вести здоровый образ жизни и прожить восемьдесят лет. Но теперь он понимал, что весь его настоящий срок - лет двадцать пять, а после этого жизнь закончилась, ушла в бесконечный цикл: работа - дом - посиделки с друзьями - отпуск на грязном южном пляже, и снова дом, работа... И никакого просвета впереди - лишь нищенская пенсия, которая выбьет из этой цепочки один кирпичик - работу - зато добавит боли, слабость, врачей, больницы, а потом скорбные лица родственников, неумело пытающихся скрыть от него правду, а потом - конец тому, что и так давно уже пришло к логическому финалу.
Суицид не был выходом - Игорь отчаянно боялся смерти и к тому же, не был уверен, что она перенесёт его в другой мир. Возможно, всё закончится небытием, а этот вариант Игоря не устраивал. Он и так пребывал почти в небытии и не хотел ещё сильнее уменьшать степень своего существования.
Единственная отчаянная, бредовая и смешная вера грела его: возможно, существуют другие миры, где ждёт его новая жизнь, которая разорвёт пелену мутной обыденности. Быть может, есть где-то платяной шкаф, забравшись в который, можно попасть в Нарнию. Быть может, придёт к нему во сне дух древнего эльфа и перенесёт в Средиземье. Или покажет ему нелепо одетый старик платформу с дробным номером на вокзале, откуда идёт поезд в Хогвардс. Но надежда на появление мудрого Учителя была нелепа - разве Игорь его чем-то заслужил? В молодости он мотался по индийским сектам, сидел в позе лотоса и поднимал к макушке кундалини, пытался отделить от себя астральное тело, чтобы оно унеслось к другим планетам - но так и не смог. Те его знакомые, которые уверяли, что смогли, были записными врунами. Игорь понял, что эта надежда тщетна, ибо все гуру - банальные шарлатаны. Он бы совсем упал духом, если бы не сны...
На развязке на выезде из города образовалась пробка. Моторы надсадно урчали, автомобили нервно дёргались, а на обочине гаишник сурово втолковывал что-то обречённо курящему водителю и параллельно заполнял бумажку, водрузив её себе на пузо. Увидев гаишника, Игорь повернул назад, за поворотом перелез через ограждение, спустился по насыпи и пошёл вдоль шоссе. Дорога поднялась, образовав эстакаду, под которую пешеход нырнул. Под мостом была полутьма, валялись разбитые бутылки и щебёнка, сверху капала вода, собираясь в ржавые лужи, а колонны были усеяны надписями - от банальных "ГрОб" и "Цой жив", до пронзительного: "Прасти меня Птичка дурня, ты вся моя жизнь".
Дождь усиливался, но сидеть под мостом Игорю не понравилось. Он пересёк пространство под эстакадой, вылез на шоссе с другой стороны развязки и зашагал дальше вдоль встречки по обочине. Время было уже обеденное, о чём желудок не преминул напомнить - пришлось, за неимением денег, накормить его обещаниями кисельных рек в ином мире.
Вдоль шоссе стояли облезлые двухэтажные бараки, перемежающиеся автостоянками, потом потянулся заброшенный завод с длинным бетонным забором, исписанным лозунгами футбольных клубов, изображениями перекошенных рож и полового члена, а в конце - потрясающе красивым граффити с единорогом, напротив которого стоял ехидно ухмыляющийся горбатый старик с большим алым камнем в руке. Дальше начинался лес.
Сердце путешественника забилось чаще. Нет, цель была ещё очень далеко - но она находилась там, в таинственно темнеющей чаще, где никто не знает о ней, кроме Игоря... Но покуда он шагал по мокрому шоссе под проливным дождём, а мимо него проносились грузовики, надсадно гудя. Каждая новая встречная машина заставляла пешехода вздрагивать и опускать голову. В конце концов он не выдержал, сошёл с обочины, перепрыгнул придорожную канаву и шагнул в лес.
Игорь верил в сны - хотел верить, ведь только во сне он ощущал подлинную свободу. Когда-то он практиковал осознанные сновидения и регулярно переживал удивительно яркие и красочные сны, неотличимые от реальности - пожалуй, они были даже лучше реальности. Но они приходили всё реже, а потом и вовсе исчезли, и теперь он мог уловить во сне лишь слабое подобие осознанности, отблеск былых восхитительных переживаний. Будто его поманили сверкающей игрушкой и сбежали, утащив игрушку из-под носа - и теперь, сколько ни гонись за похитителем, в лучшем случае увидишь на пару секунд её блеск на другом конце улицы.
Чем сильнее он увлекался снами, тем более разбитым и невыспавшимся чувствовал себя днём, тем более бледной и невзрачной выглядела окружающая реальность - но и сны не становились более яркими. Зато в своих бесплодных странствиях по стране сновидений он начал встречать один повторяющийся образ - сперва нечёткий и быстро исчезающий, а затем, от года к году, от ночи к ночи - всё более ясный и устойчивый. Это был портал...
В лесу не было тропинки - Игорь шёл напрямик, ломая кусты, продираясь между чахлыми берёзкам, перепрыгивая канавы и лужи. Сперва шоссе гудело за спиной, но его шум становился всё тише, заглушаемый шорохом дождя, чириканьем птиц и чавканьем земли под ногами. Здесь было грязно и мокро, стоял запах сырости и грибов, а из-под ног шмыгали потревоженные лягушки. Игорь промочил ноги, и к налипшим на них брюкам добавились предательски хлюпающие кроссовки. Немного подумав, путешественник решил снять насквозь промокшие ледяные на ощупь носки - толку от них всё равно не было. Он запихнул носки в рюкзак, вылил из ботинок лишнюю воду и двинулся дальше.
Он шёл уже целый день и устал - к тому же, кроссовки теперь натирали ноги. Но сесть во влажном лесу было не на что, да и идти в промокшей одежде - не так зябко, как сидеть в ней. Поэтому Игорь продолжал идти, стараясь выбирать места повыше. Дождь закончился. Солнечные лучи прорывались из-за деревьев по левую руку, дробясь в каплях воды на листве. Где-то справа затарахтел дятел, и кусты шуршали, покачиваясь. Впереди всё яснее слышалось шоссе, и вскоре Игорь вышел к нему. Прихрамывая (проклятый ботинок натирал всё сильнее), он перебежал шоссе и углубился в лес на другой стороне.
Живот бурчал всё сильнее. Игорь пробовал жевать мох и листья, потом выплюнул эту гадость. Вскоре он набрёл на брусничник и до отвалу наелся терпкой ещё влажной после дождя ягоды - но чувство голода утихло лишь ненадолго. А вот нога болела всё сильнее. Мох под ногами выглядел заманчиво мягким. Игорь посмотрел на него, махнул рукой и снял кроссовки, сунув их в рюкзак.
Идти босиком оказалось не очень приятно. Поначалу его ступни наступали на все веточки в округе, а пальцы врезались во все корни, которые есть в этом треклятом лесу. Но потом ноги как будто утратили чувствительность. Игорь пощупал свои бледные ступни - они были будто ледяными. Что ж, неприятность эту мы переживём.
Солнце совсем пропало, задул пронизывающий ветер. Вскоре Игорь обнаружил, что хлюпает носом. Вот и ожидаемая простуда! Ладно, главное - добраться до портала, а там он вылечится как-нибудь... А сейчас пора было искать место для ночлега. Но продрогший путник никак не находил подходящей полянки - а между тем, быстро и незаметно стемнело, и вот уже на три шага не видно ни зги. Игорь плюнул и развернул палатку возле первого попавшегося дерева, чертыхаясь, собрал её в темноте, залез в спальный мешок, с наслаждением стащив с себя мокрую одежду и свернулся в клубок, чтобы согреться. Слушая мерный шум ветра в листьях, путешественник забылся тревожным сном.
...Он парил над лесом на огромных крыльях, влекомый потоком воздуха на север. Вот она! Увидев красноватый отблеск портала, Игорь снизился по спирали к высоченной сосне, приземлился возле неё на ноги и сложил крылья. Вдруг он понял, что не один на поляне.
- Оля?!
- Ты решил уйти, - полуутвердительно сказала она.
- Да, и ты меня не остановишь!
- Я знаю. Я пришла попрощаться.
- Оля... ты извини, что так вышло.
- Игорь, ты мне нужен.
- Я... что за шантаж такой?! А без меня что - никак не обойтись?
- Выходит, что никак, - пожала она плечами.
- Ну что ж, прощай, - торопливо сказал Игорь, резко повернулся и шагнул в портал. Точнее, попытался шагнуть и обнаружил, что его движения невыносимо медленны. Ноги будто завязли в густом киселе и, чем ближе был портал, тем медленнее они двигались. Весь мир вокруг тоже замедлялся, как будто он проваливался под горизонт событий чёрной дыры...
Его разбудил льющийся за шиворот поток воды. Дождь барабанил по стенам палатки, стекал по стенам, капал с потолка. Игорь обнаружил, что лежит в луже, которая была и снаружи спального мешка, и внутри. Матерясь, он вылез из мешка и вместе с ним выполз из палатки. Было ещё темно. Капли воды барабанили по лицу. Нечёткое пятно жёлтого света пробивалось сквозь листву, но не рассеивало мрак. Игорь вытащил из палатки насквозь промокшую одежду, натянул её на себя, рассчитывая, что она высохнет на теле, когда дождь прекратится, сложил в темноте палатку и принялся, ползая по полянке, искать рюкзак. Рюкзака нигде не было.
Через полчаса бесплодных поисков, злой как чёрт, он взял пакеты со спальником и палаткой и потопал на световое пятно. Продравшись сквозь кусты, Игорь обнаружил, что стоит на просёлочной дороге и смотрит на далёкий свет фонаря. Оказывается, он лёг спать возле самой дороги. Дальнейшие события было нетрудно восстановить: путник - должно быть, из местных - шёл по дороге с фонариком, увидел рюкзак, а палатку в темноте не заметил. Решив, что хороший туристический рюкзак лежит бесхозным, путник прихватил его с собой.
Прихрамывая - камни впивались в босые ноги - Игорь зашагал по дороге. Он чувствовал себя прескверно: горло першило, кашель, озноб, голова кружилась... Вскоре искатель портала вышел к очередному шоссе. Мимо промчался одинокий автомобиль, и вновь наступила тишина, нарушаемая лишь монотонным стуком дождя по асфальту.
Дело принимало скверный оборот. Далеко ли он уйдёт, простуженный, без обуви, фонарика, еды и сменной одежды? Игорь впервые задумался, не повернуть ли ему домой. Он вернётся в тёплую квартиру, примет ванну, поест, объяснится с Олей... и будет всю оставшуюся жизнь корить себя за упущенный шанс.
Небо справа посерело - свет постепенно расползался по нему, как трупное пятно по телу мертвеца. Машин на шоссе стало больше. Игорь, хромая, пересёк шоссе и углубился в лес.
Идти с двумя мешками, цепляясь за стволы деревьев, было неудобно. Игорь выкинул палатку, а потом, немного подумав - и спальник: всё равно он пропускает воду, а кругом сыро. После этого скорость движения путника заметно выросла. Игорь бодро шагал по мху, нахрипывая навязчивую попсовую мелодию - пока не понял, что бродит по кругу.
Ведь эти кусты он уже видел? Или показалось? Игорь остановился и понял, что его голова кружится, а перед глазами всё плывёт. Это от голода? Нет, похоже, у него температура. Его трясло, очень хотелось лечь на землю и свернуться в клубок. Игорь закрыл глаза и понял, что давно уже не слышит монотонного шума дождя. У него перед глазами горело, жарко пульсируя, алое пятно - то ли кровь прилила к голове, то ли о себе напоминает портал. Он уже не понимал, действительно ли чувствует, где находится портал, или у него жар и болезненный бред.
Игорь открыл глаза, сжал кулаки так, что почувствовал боль от впившихся ногтей, и упрямо зашагал вперёд. Теперь он был уверен, что не идёт по кругу. Его слегка пошатывало, но пока он не падал. В груди при каждом вдохе и выдохе что-то хрипело и булькало. Исцарапанные ноги саднило. Переходя очередное шоссе, он распорол ступню осколком стекла. Игорь тупо смотрел на льющуюся из ноги кровь, потом присел на корточки, начал рвать траву и прикладывать к ступне, пока кровь не остановилась. Он вдруг понял, что отчаянно хочет пить, и стал высасывать воду из влажного мха. Вода была горькой на вкус, а во рту оказались то ли ворсинки, то ли мошки.
Всклокоченный босой человек с покрасневшим лицом, тяжело дыша, заставил себя встать. Шаг правой ногой. Шаг левой. Очень медленное движение, оплаченное болью. Но цель всё ещё была впереди.
Он уже не помнил и не понимал, сколько времени идёт. Шаг. Следующий шаг. Главное - не упасть, потому что встать потом будет очень трудно. Постепенно он перестал видеть деревья. В глазах темнеет? Нет, это на планету опустилась ночь. Может быть, последняя ночь в его жизни - но он зашёл слишком далеко, чтобы повернуть назад.
Одинокий маленький человек в тёмном лесу шёл, вытянув руки, отсчитывая стволы деревьев. Его так трясло, что было очень сложно удержаться на ногах. Несколько раз он стоял, обняв коченеющими руками холодный ствол и пытаясь не упасть. Теперь обе ступни очень болели - кажется, из них обеих шла кровь. Он как будто шагал по хрустящим под ногами ледяным иглам. Одна из них, самая длинная и острая, впилась в ногу. Он вскрикнул от боли, нога подвернулась, и земля полетела навстречу. Кажется, он не терял сознание, но потерял ощущение времени. Он лежал на земле, и трава с хрустом ломалась в его немеющих пальцах.
Заморозки.
Игорь понял, что если не встанет, то умрёт от переохлаждения. Опереться о землю правой рукой, левой. Руки не слушались его - будто две шаткие деревяшки торчали из тела. Встать правой ногой. Вытерпеть боль. Встать левой ногой.
Через несколько столетий он обнаружил, что снова идёт. Дышать было тяжело - грудь заполнял колючий ледяной ком, стремящийся заморозить его изнутри. Ком рвался наружу мучительным кашлем, но оставался на месте - только, казалось, рос в размерах. Перед глазами плыли красные пятна, в ушах шумел пульс. И вдруг что-то изменилось.
Одинокий маленький человек открыл глаза и увидел сияние по правую руку и луч, что пробивался через листву, высвечивая каждую иголочку на могучих соснах. Послышалось пение птиц. Должно быть, он умирает и ангелы явились за ним, хоть он этого не заслужил. Но нет - это всего лишь восходило солнце. Свет наполнил лес, и Игорь увидел то, что заставило его замереть.
Прямо перед ним была она - сосна из его видений. Два корня торчали из подножия её ствола, а между ними была тёмная яма. Тёмная?! Опираясь на ствол дерева, Игорь медленно присел и заглянул в провал между корнями. Там был песок и больше ничего.
Он помнил это место, виденное десятки раз во сне, в мельчайших деталях. Эта сосна была его святым граалем, его мечом, вросшим в камень, и портал у её подножия освещал ему путь в снах и грёзах. Но только сейчас никакого портала там не было.
Этого не может быть! Игорь лихорадочно ощупывал левой рукой пространство между корнями, держась правой за ствол - но рука только ворошила мокрый грязный песок. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь слабый стон. Увидит ли он портал, если закроет глаза? Возможно - но он не был уверен, что сумеет потом их открыть.
Мысли шевелились в голове, пока Игорь не осознал истину, простую и неумолимую: пройти в портал можно только во сне - и это будет его последний сон. Он не сможет шагнуть в другой мир наяву - таковы незыблемые законы нашей Вселенной. Дважды два - четыре. Брошенный камень падает на землю. Невозможно покинуть мир в физическом теле. Если хочешь уйти - оставь тело здесь.
Его вдруг охватил отчаянный страх расставания с физическим телом - плохоньким и неказистым, но таким родным и привычным. Он не хотел покидать этот мир навсегда, терять тех, кому он пока ещё нужен: Олю, начальника, подлого коллегу... даже тётку-кондукторшу в троллейбусе, даже ворюгу-толстяка.
А ведь в ином мире у него, скорее всего, будет иная память и личность - и, может быть, то, о чём мечтает нынешний Игорь, покажется ей жалким и бессмысленным. Нет, он не хочет уходить в портал. Пока не хочет... Но в этот момент его рука соскользнула со ствола, он упал на спину, и небо над его головой потемнело, будто вновь наступила ночь.
...Он плохо помнил, как дополз до шоссе, где его подобрала попутка и отвезла в больницу. Бедолага долго валялся в горячечном бреду: воспаление лёгких, осложнённое общим истощением организма - не шутка. Но он выкарабкался, хотя теперь должен был до конца жизни кутаться в шарфы и шапки. Жена, найдя блудного мужа, открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, а потом, всхипывая, подбежала к койке и крепко его обняла - и тогда он понял, что очередная страница его жизни осталась позади.
И вновь потянулись серые будни его никчёмного существования. С понедельника по пятницу Игрок пас единорогов на Зачарованных Полях, порою отражая нашествия ведьм и колдунов, по субботам помогал отцу-королю в управлении Рецией - самой большой империей Срединного Мира - а по воскресеньем гулял с женой - легкомысленной красавицей Ольвией - по балам и званым вечерам. Рутину скрашивали лишь пришельцы с других планет, выходившие раз в месяц из порталов, чтобы показать ему свои миры.
Лишь две мысли грели Игрока. Всё-таки, он потихоньку менял окружающий его невзрачный мир, принося некоторую пользу: Ольвии, королю, единорогам... пришельцам, в конце концов.
К тому же, его доля - не самая тяжкая на свете. Есть, наверно, и те, кто ещё более несчастен.