Ветер легко касался растрескавшихся после лета скамеек в парке, нежно поглаживал их теплую шершавую поверхность. Наперегонки с мальчишками гонялся за первыми желтыми листьями - вестниками будущих неотвратимых холодов.
Вера раньше не любила это время. Она была быстрой и стремительной, очень эмоциональной - когда говорила, двигалась. Ей все казалось, что чего-то не успеет, упустит. А в это время мир как будто застывал, силясь искусственно продлить лето. Молодился румяными яблоками, рассыпался спелым зерном в полях, рдел последними пионами на пыльных городских клумбах. И вроде тепло еще, и зелень. А все ж не то: и небо не такое высокое, бездумно синее, и воздух не летний, тягучий, пей - не хочется!
Сентябрьский воздух был прозрачный и прохладный, в нем все замирало: висели паутинки, роилась мошкара, собираясь над головой прохожих в серые неподвижные клубки, которые, кажется, не в силах был разогнать даже забияка-ветер. Разозленный таким невниманием к своей персоне, он вступал в противоборство с дряхлеющей природой, с миром, безжалостно подгоняя беспечные секунды .
Ворошил воспоминания. Отец, мама. Пирожки с капустой и чай в пиалах утром в маленькой беседке рядом с домом, почти в любую погоду вплоть до первых заморозков. Когда не стало отца, мама все равно придерживалась этого, приуманного ей, ритуала. Вставала каждый день ранехонько, заваривала вкуснющий чай на травах. Подходила к вериной кровати, садилась на краешек и тихонько поглаживала по руке - будила.
Потом не стало и мамы.
И время, наконец подстегнутое нетерпеливым ветром, ускорило свой бег. Быстрее, быстрее...И вот уже дни, только родившись, тут же исчезают: просачиваются сквозь прохладные детские ладошки, прячутся в кокетливых завитках волос юных, и оттого еще беззаботных, девушек, расплескиваются в делах разных...нужных...ненужных. Иногда застаиваются в серых лужах, и тогда кажется, что еще можно что-то успеть.... Но потом снова бегут рысью, растворяются, гаснут...
Вера теперь чувствовала время так же остро, как цвета. У нее почти не осталось иллюзий: надвигалось нечто ...Неотвратимо. Она снова стала бродить по осенним, увядающим, улицам города. Заглядывать в окна - за каждым был свой мир. Всматриваться в лица: цветными пятнами с картин Кандинского они проплывали мимо нее, сквозь нее; накладывались друг на друга, и на ее зудящую незаживающую рану в душе.
То и дело оглядывалась. Однажды, резко обернувшись, увидела над горизонтом зыбкую серую дымку, свисающую бахромой над призрачной кромкой леса. Стала всматриваться - дымка исчезла. 'Показалось?' - уговаривала себя потом весь день. Потом забыла.
Вчера почему-то вспомнила. Когда услышала, как автоответчик бесцветным голосом передал приглашение на вернисаж в известную ей галерею Влада Бигера. Та дымка...она тоже была почти бесцветная...призрачная, как этот шелестящий голос. Неопасная, неяркая - никакая. Но непривычная апатия... странное безразличие ко всему происходящему флюидами исходило от нее.
Голос был незнакомый. Без адресата: владелец голоса отпечатался лишь неправдоподобно длинным набором цифр, которые Вере ни о чем не говорили.
Девушка давно уже не посещала подобные мероприятия. Но в этот раз даже не задумалась, идти или нет: холодок, некогда поселившейся в ее груди, при звуке этого непримечательного голоса разрастался, становился крепче, острее... Так, что уже почти невозможно было дышать. Она несколько раз прослушала автоответчик. Удивилась, что оказался отключен видеофон, поэтому не зафиксировался образ говорящего, только голос. 'Может, нечаянно нажала клавишу?' - подумала, и в который раз пожалела, что не видит человека 'обычным' зрением. Потому что ее, 'необычное', в этом случае только вредило, оставляя недосказанность.
Голос завораживал ее. И замораживал: как заведенная, она снова и снова включала автоответчик, уже даже не вслушивась в смысл сказанного, только в звук, интонации голоса; пыталась представить говорящего. Ничего: вакуум. Пустота, тяжелая и неподвижая. Впечатление даже хуже, чем тогда...когда Владис ее познакомил со своим сыном, Максом.
Вера после того памятного случая то и дело прокручивала в голове ситуацию..., свои чувства. Ну, подумаешь, не отражается человек в ее странных зрительных ощущениях! Почему ее охватила такая паника? Как будто нечто чужеродное вползло в сознание и зачищает, выхолащивает все там.
И голос такой же.
Пытаясь занять себя чем-нибудь, отвлечься, Вера начала переставлять и протирать вещицы на стелажах: старые фотоальбомы, статуэтки...всякие безделушки. Она раньше часто так поступала, когда хотела о чем-то серьезно подумать: занятые работой руки ей 'помогали' размышлять.
Да уж...Ну, и пылища! Как долго она этим не занималась. А это что?
Подняв на лоб очки, девушка вглядывалась в крохотную скульптурную группу: маски, сгруженные одна на одну, и рядом - человечек с поднятой рукой...как будто дерижирует...
Странно... Вера совсем не помнила эту статуэтку. Взяла в руки...Какая холодная! ...
Девушка очнулась , когда за окном уже сгустилась ночь. Она полусидела около кресла в неловкой позе, так, что нога затекла. Голова нещадно болела. И еще подушечки пальцев на правой руке покраснели и покалывали. Словно ожог. С трудом поднявшись, она сжала руками виски...Кажется, так лучше...Веер мыслей немного улегся, и можно было попытаться проанализировать произошедшее... Она снова грохнулась в обморок, как тогда, ...с Тимом? Но если в тот раз, как она подумала, из-за сильных эмоций, то сейчас - что? Да, где же эта статуэтка?
Несколько минут поисков не увенчались успехом, только голова стала ныть еще больше. Да, и ...может, ей привидилась эта вещица? Мало ли видений возникало в ее сознании?
Уговаривая себя, Вера медленно прошла на кухню. Нашла таблетку, положила под язык и сосредоточилась на тающем лекарстве и проходящей головной боли. Потом заварила чашку крепчайшего кофе. Так же медленно оделась. Включила еще раз автоответчик и прослушала уже выученную наизусть запись. Судорожно, одним глотком влила в себя бодрящий напиток и выскочила из дома.
Ветер совсем сник, зато солнце палило нещадно, почти как летом: спешило вылить на опустевший воскресный город еще оставшуюся энергию.
'Дежавю' - думала девушка, целенаправленно и стремительно двигаясь к искомой точке. Месяц назад она так же внезапно почувствовала тревогу, также пошла бродить по городу, и тоже ее путь лежал - оказывается! - в галерею Бигера. Потом знакомство с Максом, чувство озноба и страха... И все это выплеснулась в долгую болезнь с температурой и невесть откуда взявшимся в такое жаркое лето кашлем... Владис тогда звонил несколько раз, интересовался ее самочувствием. Хотел проведать, но она попросила не беспокоиться . Читай: ее не беспокоить. Чувствовала, что обиделся слегка, но не было сил никому ничего пояснять. Все-таки он приехал потом: как-то утром, почувствовав себя лучше, Вера, наконец, 'выползла в мир', а вернувшись, обнаружила у порога сетку с апельсинами и большую красную розу. Надо было бы позвонить, поблагодарить... Она взяла краски. Зеленая трава, красная роза, оранжевые апельсины...., дольки - прозрачные, почти желтые. 'Миленько' , - как сказал бы господин Бигер. Ему понравится.
Перед глазами возник другой оранжевый - живой...
- Ве-ера ? - молодая темноволосая женщина с довольно пышными формами и черными глазами-миндалинами едва не задела Веру, опережая. Оглянулась, чтобы извиниться... И вдруг радостно завопила, сжимая несколько опешившую девушку в объятьях:
- Вера, неужели это ты? Сколько зим!
- Марина?
- Ну, наконец-то! Признала закадычную подругу! Рассказывай, как ты? - продолжила бывшая приятельница, заговорщицки беря Веру под руку, как будто и не было пройденных лет, и давнишнего непонимания, и отчуждения. Такая же, как всегда - беззаботная Маринка-хохотушка, иногда эгоистичная, как ребенок, с врожденной практичностью и женской сметкой, которые позволили ей выгодно выскочить замуж, родить наследника, воспитывая попутно из молодого парня настоящего мужа и настойчиво продвигая его по карьерной лестнице, заскучать, завести любовника...да мало ли всего было за пятилетку пройдено! Все это Вера 'рассмотрела' в сплетении цветовых пятен - сиреневых, розовых, зеленых, -окутывавших облаком фигуру бывшей подруги. В первый раз она увидела прошлое человека так отчетливо. Обычно, только настоящее и, еще, иногда, опасное будущее. Может, не так уж и неправа была тогда Маринка, когда называла Веру в шутку ' предсказательницей' ?
А молодая женщина, как будто подслушав Верины мысли, вдруг обернулась и, уже серьезно произнесла:
- Послушай, как хорошо, что встретила тебя! Я, конечно, помню, как ты реагируешь на все подобные просьбы...Но мне, правда, не к кому больше обратиться. С ног сбилась. Выручай, а? - Марина, продолжая держать Веру за локоть, просительно, даже заискивающе, заглядывала в глаза. - Посмотри моего сынка.
- Марин, - девушка попыталась отодвинуться.
- Да, знаю, знаю, что скажешь. 'Я не экстрасенс. Просто так вижу' - она передразнила Веру.- Не изменилась нисколько. Такая же странная, одета в балахон какой-то, идешь, никого не замечаешь кругом. Только знаешь, мне все равно, кто ты. Вдруг, поможет? А на нет - так и суда нет! Не откажи!
Вера, не в силах противостоять натиску, к тому же, удивленная своим новым видением, согласилась. Да и не понравились ей неприятные крапинки цвета хаки, собравшиеся на Маринкиной груди.
- Только давай не сегодня, ладно ?
Обрадованная Марина была согласна на все:
- Когда твоей душеньке угодно будет! - И тут же:
- А, может, тогда завтра созвонимся? Или, лучше, мы сразу заедем к тебе, часиков, скажем, в девять ? Ты там же живешь, я слышала? - В этом она была вся: сразу 'быка за рога'!
Вера улыбнулась:
- Ну, если очень надо...Но, надеюсь, ты понимаешь, я результат обещать не могу...Скорее всего, вообще ничего не выйдет.
- Ладно-ладно! Вера?
Расширившимися глазами Вера смотрела поверх Маринки, так, что та немедленно обернулась, но не увидев ничего, снова вопросительно уставилась на подругу.
- Ты...разве не видишь ? Там такая... туча над городом странная, серая....или это туман?
- Что ты, Вера? Какая туча? Солнце светит вовсю, не каждым летним днем такое! Опять что-то свое увидела?- недоумевала Марина. Видя, что девушка замерла, никак не реагируя на ее слова, затормошила ее:
- Вера, ты в порядке?
Та, тоже растерянно, с трудом отвела взгляд от горизонта:
- Нич-чего нет? ....Наверное, мне показалось...еще кажется... - Взгляд то и дело возвращался к вспухшей над городом кляксе, темной у горизонта, а затем светлеющей и редеющей, распадающейся на невозможную огромную бахрому.
Вера осторожно приподняла очки....Покачнулась.
- Так, подруга, давай-ка подвезу тебя куда надо, я на машине. А то мы можем потерять тебя... раньше времени. Пятна какие-то ей мерещатся...И вообще, выглядишь, прямо скажу, не очень. К врачу не пробовала обращаться?
- К какому? - усмехнулась Вера.
- Ну, не знаю, - неопределенно передернула плечом Марина: в общем-то, она бы сказала, к какому врачу надо пойти подруге... Только, неизвестно, как та отреагирует, а на завтра встреча назначена. Да уж, не поймешь эту странную Верку!
- Едем, - Марина снова решительно взяла Веру под руку.
Та сначала отнекивалась, но не так-то просто было отвертеться от подруги!
Да и клякса над городом теперь не исчезала, как в первый раз: видна была даже невооруженным темными очками взглядом.
- Мне в салон Бигера, знаешь, на Театральной площади...Кажется, 'Антология современного искусства' называется.
- Опа-на! Так я тоже туда, Темку забирать - сына моего, - удивилась Маринка. - Он там в эксперименте участвует.
- Собственно, по тому же поводу я и к тебе обращаюсь: понимаешь, у него какие-то проблемы со зрением. - (Молодой женщине не хотелось думать о худшим). - Там их много, таких детишек. Уж их и в 'садике' смотрели, и поликлиниках куча врачей. И в Центр потом послали, биохимический. Все не могут понять, что с ними такое, - с горечью, чуть не плача, добавила Марина, заводя свой 'пежо'. Капельки цвета хаки тут же расплылись, превратившись в одно большое пятно. 'Напоминает по форме то, над горизонтом' - с внезапным отчаяньем подумала Вера.
- А...что с ними ?
- Они как-то видят, что ли, по-другому...не так, как ты, - покосилась на нее Марина. - Но и не так, как я. Сначала ничего особенного не замечала. Сынок у меня, Вадик, замечательный, умненький, послушный...Не поверишь: никогда истерик не устраивал, как другие дети, когда игрушки там просят или сладкое. А тут в детсаду на занятиях у него какое-то несоответствие обнаружили. Ну, и начали таскать по врачам и психологам. Причем не его одного - оказывается, похожие проблемы у многих, я с мамашами из нашей группы разговаривала. Сначала думала, это так, очередная блажь педагогическая. А последнее время начала замечать...В общем, это трудно объяснить, посмотришь сама завтра...
Вера слушала неожиданно внимательно, не так как раньше Маринкино непрерывное щебетанье - вполуха. Неизвестно почему, но у нее возникало устойчивое ощущение, что все это как-то связано: странности маринкиного мальчика...ее собственные...и эта туча, которая, то и дело появлялась над городом.
- Да, кстати! - спохватилась подруга. - Знаешь, кто там заведует этими исследованиями с детишками? Помнишь парня такого, голубоглазого, с биохимфака, ты в него еще втрескалась тогда. Или он в тебя? Забыла... Я его неожиданно сегодня увидела, когда подвозила Артема к галерее. Как его звали-то?